Выбор страсти

ГЛАВА 21

Подняв паруса, «Виндрейдер» заскользил по каналу Святого Марка. В условленном месте он несколько замедлил ход, чтобы взять на борт Шарки. Тяжело дыша и отплевываясь, пират победно поднял кверху нож и два пальца, что означало: два якоря уже никогда не поднимутся с морского дна. Удивительная способность Шарки долго находиться под водой, позволила им еще больше выиграть время. Даже отчаянные капитаны Лонг Бена не отважатся пуститься в путь без надежного якоря. А третий корабль вряд ли будет преследовать их в одиночку: эти мерзавцы всегда передвигаются стаями.

Вскоре Порт-о-Пренс почти скрылся из виду, но напряжение не спало. Блайт стояла на палубе, все еще не готовая лицом к лицу встретиться с Рейдером. Заметив Бастиана, она решила подойти к нему.

– Как ты думаешь, мы сумеем вырваться в открытое море?

– «Виндрейдер» – быстроходное судно. У нас есть шанс… пока, – добавил тот, внимательно всматриваясь в ее лицо.

Блайт нахмурилась, думая о своем.

– Это ведь отличный корабль, не так ли? – она кивнула на паруса над головой.

– Самый лучший, – подтвердил Бастиан, гордо выпятив грудь. – Имея несколько таких кораблей, старина Генри Морган мог бы захватить все Средиземное море!

– А кто такой этот Генри Морган? – полюбопытствовала Блайт. – Вы все только и делаете, что клянетесь различными частями его тела.

Бастиан изумленно вытаращил глаза. Неужели кто-то может не знать о таком знаменитом пирате?!

– Да он же самый храбрый, самый умный и лучший капитан пиратов, когда-либо живший на белом свете! – с благоговением воскликнул Бастиан. – В свое время Генри Морган был самым известным морским разбойником и награбил столько, что этого добра хватило бы на всю Англию. Да, старина Генри все делал с шиком. В конце концов его помиловали, дали титул, и он стал губернатором Ямайки. Вот если бы мне удалось так поплавать, – задумчиво проговорил Бастиан. – Но сейчас, судя по всему, для пиратов наступили тяжелые времена. Раньше это считалось профессией, а теперь – полным-полно подонков, называющих себя пиратами. Понимаешь, одно дело – взять на абордаж, ограбить, что-то продать и при этом никого не настроить против себя. Например, мы с Рейдером всегда ладили с губернатором Сент-Томаса. Но когда появляются такие, как Лонг Бен и его дружки… – Бастиан выразительно посмотрел на Блайт; ему вдруг захотелось поделиться с ней своими сокровенными мыслями. – Моря становятся тесными, Вул-вич. Теперь их бороздят военные корабли, и пиратство постепенно умирает. Мы, наверное, последние.

Накрыв ладонью огромную руку Бастиана, Блайт слегка погладила ее. «Оказывается, в душе он романтик, нравится ему это или нет», – подумала она, а вслух сказала:

– Если вы последние, Бастиан Кейн, то еще и самые лучшие. Раз уж мне суждено было быть похищенной пиратами, я рада, что это сделали лучшие.

От этих слов у Бастиана даже защемило в груди. После ухода Блайт ее лицо еще долго стояло у него перед глазами, вот только волосы вдруг стали светлыми, глаза – голубыми, а губы более пухлыми. Боже, очевидно, он грезит наяву! Да это же Сигне Торвальд! Ему даже показалось, будто в воздухе запахло жасмином.

Бастиан закрыл глаза, стараясь не спугнуть видение. Боль, зародившаяся в груди, спустилась вниз и уже отдавалась в паху. Неужели только Сигне Торвальд способна унять ее?! Какой же он глупец! Зачем поддался на ее слезы, вместо того чтобы овладеть ею?! Теперь неудовлетворенное желание наверняка будет преследовать его всю жизнь. Бастиан убеждал себя, что хотел Сигне только потому, что никогда не обладал ею.

Но едва он закрыл глаза, как снова увидел Сигне Торвальд. Она трепетала в его объятиях, желала его… «Сигне – вовсе не наивная девственница, не робкая «серая мышка», – напомнил себе Бастиан. – Она отлично знает, что такое изголодавшийся по женщине мужчина, особенно моряк. Сигне сама призналась, что всегда с нетерпением ждала мужа, чтобы наслаждаться с ним, словно в первый раз».

Бастиан вздрогнул, возбужденный подобными мыслями, и вдруг представил, что его ждет Сигне, такая соблазнительная и страстная… Он поскорее открыл глаза, возвращаясь к реальности.

Что с ним происходит?! Проклятие! Ведет себя как помешанный юнец! «Сигне Торвальд – порядочная женщина», – напомнил себе Бастиан. Ему просто повезло, что он не связался с ней. Достаточно только взглянуть на Рейдера, чтобы понять, что бывает с теми, кто находит усладу между ног женщины из высшего общества. Повернувшись, Бастиан заметил, как Блайт нежно положила руку на плечо Рейдера. При этом они так нежно посмотрели друг на друга, что любые слова казались просто лишними. Бастиан торопливо отвернулся, и перед его мысленным взором опять возникла Сигне Торвальд.

– Проклятье!

Больше он никогда не увидит Сигне. А если ему до конца своих дней придется страдать от неудовлетворенного желания?!

Блайт постаралась вложить в свой взгляд все тепло и доверие, молча извиняясь за то, что усомнилась в Рейдере. Ее рука все еще лежала у него на плече. Погладив нежные пальчики жены, он улыбнулся и прижал ее к себе. Блайт облегченно вздохнула, улыбнувшись в ответ.

Рейдер продолжал напряженно всматриваться вдаль, ожидая сигнала с наблюдательного пункта. Наконец ему сообщили, что горизонт чист, и он прерывисто вздохнул, словно сбросив со своих плеч страшную тяжесть. Блайт вдруг ощутила это так явственно, будто сама носила ее у себя на плечах. Да, теперь они одно целое, они едины не только телом, но и духом.

Увидев доверие в глазах Блайт, Рейдер почувствовал огромную ответственность. То, чего он так страшился, все-таки свершилось. Теперь их судьбы неразрывно связаны. Рейдер прикоснулся к щеке Блайт и послал ее к Франко, узнать насчет ужина. «Да, мы одно целое», – неожиданно подумал он, глядя ей вслед.

Рейдер задерживался на ужин, и Блайт поджидала его, стоя у окна. Из головы у нее никак не выходило столкновение с настоящими пиратами, да, именно с настоящими. По сравнению с головорезами Лонг Бена, команда Рейдера и Бастиана выглядела вполне прилично – что-то среднее между военными моряками и мелкими предпринимателями. Чем больше она размышляла над этим, тем более подходящим казалось ей подобное сравнение. После встречи с Лонг Беном и его прихвостнями Блайт уже не могла называть команду Рейдера пиратами. Да, они жили по своим довольно жестоким законам, часто встречались лицом к лицу с насилием и смертью, но, несмотря на все это, у них есть моральные принципы, есть сердце.

Они занимались торговлей, вспомнила Блайт слова Бастиана, а такие, как Лонг Бен Харвей, мешали им, устанавливая свои правила, как мешал ей… Невилл Карсон. Лонг Бен вынудил Рейдера и Бастиана искать другие рынки сбыта. Именно из-за таких, как он, объединились датчане и англичане и теперь изгоняли из вод Карибского моря всех подряд, не разбирая, где кровожадные жестокие пираты, а где миролюбивые торговцы! Жизнь Рейдера и его команды оказалась в полной зависимости от того, успеют ли они уйти из поля зрения Бена и желто-красной армады пиратских кораблей. Да, вряд ли им удастся в таких условиях продолжить свое дело.

Блайт вдруг подумала, что когда-то ей самой пришлось выбирать между поруганной честью и процветающим бизнесом или добродетелью и нищетой. Теперь многое стало понятным. Невилл Карсон – это тот же Лонг Бен, только в высшем обществе: такой же жадный, мстительный, неразборчивый в средствах. Как же она была наивна, во всем обвиняя только себя! Именно Невилл Карсон подстраивал всевозможные происшествия, приводившие к огромным убыткам, а затем предлагал ей помощь на кабальных условиях: все эти захваты грузов индейцами, пропажа целых фургонов… Теперь Блайт наверняка знала, кто стоял за всем этим! О Боже! А ей-то казалось, что с ней не желают иметь дела, потому что она женщина! Нужно было не замыкаться в себе, а объединиться с теми, кто также пострадал от козней Карсона. Таких в Филадельфии наверняка насчитывалось немало.

Блайт без сил рухнула в кожаное кресло. Если бы она только знала! О Господи, почему прозрение обычно наступает так поздно?! Нервно сцепив руки, Блайт сжимала их до тех пор, пока не побелели пальцы. Впрочем, все это уже в прошлом. Теперь главное – это Рейдер и его люди. Их проблемы намного сложнее ее собственных. Здесь борьба идет не на жизнь, а на смерть.

Блайт вдруг с ужасом поняла, что Рейдеру и Бастиану не выиграть эту борьбу. Их вовлекали в заведомо неравный бой. Какими бы храбрыми, отважными, сильными, умными ни были эти люди, они всего одна команда, один корабль, один капитан. А этих ужасных желтых «псов» – целая свора. Они будут без конца преследовать их, кусать, разрывать на части. Сколько сражений ни выиграет «Виндрейдер», за ним всегда последует другое, потом еще одно…

Похожие мысли одолевали всех на корабле. Рейдер, Бастиан и команда решали вопрос: как быть? Перспективы их дальнейшего плавания рисовались весьма и весьма мрачными: нет рынков сбыта, нет портов, в которые они могли бы заходить безбоязненно, нет уверенности в завтрашнем дне. Зато есть угроза преследования со стороны Лонг Бена.

Впрочем, каждый из пиратов знал, что играет со смертью, и даже был уверен: это предназначено ему судьбой, другого не дано, следовательно, нужно нести до конца свой крест. В конце концов, рано или поздно все они окажутся на морском дне, будь то шторм, сражение, болезнь. Пираты давно уже смирились с этим и принимали как неизбежное, поэтому после долгого молчания Вилли произнес одно-единственное слово:

– Плавать.

Да, они будут продолжать плавать, сражаться, защищать друг друга и, возможно, когда-нибудь погибнут все вместе. Рейдер посмотрел на решительные лица своих моряков. «Да», – было написано на них, и только «да».

Он опустил глаза, погруженный в свои невеселые мысли, а когда снова поднял их, увидел неподалеку Блайт. По смятению, написанному на ее лице, Рейдер понял, что она все слышала.

– Так вот что вы собираетесь делать! Продолжать бороздить моря и океаны, пока Лонг Бен вас не прикончит?! – спросила Блайт охрипшим от волнения голосом, подходя поближе. Огонь ее необыкновенных глаз заставлял пиратов одного за другим отводить взгляд и задумываться, для чего они, собственно, живут на этом свете. – Ведь существует же какой-то другой выход! – с вызовом бросила она.

– Блайт… – попытался остановить ее Рейдер.

– У нас нет другого выхода, Вул-вич, – произнес Вилли. – Мы навсегда связаны с морем и не можем ему изменить из-за таких, как Лонг Бен. Мы конченые люди.

– Но ждать, когда придет смерть… – срывающимся голосом возразила Блайт, и у некоторых пиратов комок застрял в горле. – Мы не можем плыть просто так, неизвестно куда! Господи, должно же быть что-то лучшее!

– Для нас лучше уже не будет. Как сказал Вилли, мы конченые люди, – мягко заметил Рейдер, пытаясь увести жену вниз.

Однако Блайт решительно оттолкнула его руки и осталась стоять на месте.

– Но можно же что-нибудь сделать, – не сдавалась она, бросая полные отчаяния взгляды на Шарки, Франко, Али, Стенли… И вдруг ее осенило: ведь каждый из них вполне может найти себе занятие на берегу! – Мы все можем жить на земле, все! – простонала Блайт, отбиваясь от цепких рук Рейдера, а когда он неожиданно отпустил ее, торопливо продолжила: – Каждый из вас что-то делает на корабле. На берегу за это вам хорошо заплатят. Стенли – отличный плотник, Франко может стать шеф-поваром в любом отеле или устроиться в богатый дом. Али – врач. Харри и Альфонс могут открыть парикмахерскую или магазинчик готовой одежды. Боже мой, да для каждого найдется дело! Вы все сумеете обосноваться в каком-нибудь городе! – с волнением закончила Блайт.

– Стать порядочными людьми? – первым нашелся Бастиан.

– Во всяком случае, это лучше, чем идти на морское дно или медленно гибнуть от издевательств Лонг Бена! – с отчаянием в голосе воскликнула Блайт.

– Мы уже все решили, Вул-вич. – Рейдер наклонился, подхватил ее под колени и поднял на руки. – И мы не хотим слышать о мире порядочных людей, – прорычал он, направляясь вниз.

Быстро спустившись по ступенькам, Рейдер ногой открыл дверь каюты, как когда-то бросил Блайт на койку и встал над ней, сверля ее горящим взором.

– Что сделано, то сделано, Вул-вич, – заявил он, четко проговаривая каждое слово. – Обратной дороги нет. Я считал, ты понимаешь это. Они для меня как семья. Я не могу взять их на берег и бросить на растерзание «порядочным» людям. Мне слишком хорошо известно, с чем они столкнутся. Общество не примет их. Оно такое же жестокое и коварное, как и Лонг Бен, только по-своему. Я не могу подвергнуть своих людей такому испытанию.

Господи, Блайт совершенно забыла о ненависти Рейдера к людям из высшего общества! Слезы медленно потекли по ее щекам. Как тяжело снова вспоминать об этом!

Рейдер отвернулся, не в силах вынести эти слезы. Он чувствовал ответственность за жизнь и благополучие Блайт. Она так верит ему, а он заставляет ее страдать, каждый день подвергая опасности. Рейдер посмотрел на вздрагивающие плечи жены, ее мокрые ресницы.

– Господи, Блайт, я так виноват перед тобой, – пробормотал он и бросился прочь из каюты.

Рейдер вернулся обратно уже глубокой ночью; несколько часов подряд они с Бастианом и еще несколькими пиратами горячо обсуждали, как им быть дальше. Рейдер медленно раздевался, обдумывая принятое решение, затем, затаив дыхание, скользнул под одеяло и осторожно вытянулся рядом с Блайт. Когда его глаза наконец привыкли к темноте, он увидел ее припухшие веки и понял, что она еще долго плакала после его ухода. Рейдер со вздохом повернулся на бок, стараясь не касаться этих соблазнительных бедер и плеч, и уткнулся носом в ароматные волосы Блайт, которые она по его просьбе больше не заплетала на ночь.

Он долго лежал без сна, размышляя о тех днях, когда Блайт уже не будет с ним рядом. Ему было слишком тяжело смириться с этой мыслью. Рейдера даже радовало, что Блайт уже спит и ни о чем не догадывается. Иначе по выражению его лица она бы сразу поняла, что произошло нечто ужасное.

Так оно в сущности и было: Рейдер решил отвезти Блайт домой. Он пытался найти иной выход из положения, но не нашел его. Следовало посмотреть правде в глаза: они для всех останутся пиратами – для властей, для британцев, контролирующих практически все острова. Кроме того, им придется постоянно воевать с Лигой Пиратов, господствующей на всех торговых путях и во всех портах. А что есть у них? Только корабль, но ни прав, ни дома, ни будущего.

Рано или поздно они непременно нарвутся на английский военный флот или на армаду пиратских кораблей Лонг Бена. Мысль о том, что Блайт может попасть в руки пиратов, переворачивала ему душу. Если ее не ранят и не убьют, то захватят как добычу и будут насиловать до тех пор, пока она не умрет или не лишится рассудка. Зная об уготовленной ей судьбе, Блайт, конечно, предпочтет пойти на дно вместе с командой «Виндрейдера».

«Таким образом, я не могу предложить ей ни дома, ни защиты, ни будущего», – с горечью думал Рейдер. Самое лучшее в этой ситуации – отправить Блайт в Филадельфию. Если ему удастся уцелеть в этой неравной борьбе, он будет навещать ее так часто, как только сможет. А если суждено погибнуть, то, возможно, Блайт никогда не узнает об этом и будет жить, надеясь, что однажды раздадутся шаги, и он войдет в дверь.

Господи! Зачем он только женился на ней, поддавшись на уговоры команды?! Если бы она не стала Блайт Прескотт, то смогла бы со временем забыть его, встретить приличного человека и выйти замуж. Сделав Блайт своей женой, Рейдер тем самым обрек ее на вдовство.

Корабль держал курс на Багамские острова. Все только и говорили о чудесных пляжах и уютных бухточках, казалось, совсем не принимая во внимание тот факт, что Багамы принадлежат англичанам. Похоже, пираты несколько воодушевились с тех пор, как у них появилась определенная цель. И все же у Блайт каждый раз тревожно сжималось сердце при мысли о том, что ждет их впереди.

«Виндрейдер» плавно скользил по волнам на большой скорости с поднятыми парусами. «Если бы у нас с Рейдером все было так гладко», – с грустью думала Блайт. В последнее время Рейдер все чаще и чаще ложился очень поздно, когда она уже крепко спала. Теперь они редко занимались любовью и каждый раз так, словно это было в последний раз.

Блайт, как обычно, во всем винила только себя, решив, что Рейдера обижает ее стремление к спокойной, размеренной жизни на берегу. «Господи, что же мне делать? – мучалась она. – Как преодолеть возникшую между нами пропасть?»

Однажды на закате солнца Блайт решила начистоту поговорить с Рейдером. Проходя мимо приоткрытой двери каюты Бастиана, она услышала голоса и невольно замедлила шаг.

– … после того, как мы закончим дела в Филадельфии, – вдруг донеслось до нее.

Блайт остолбенела. Филадельфия? Мы? Значит, «Виндрейдер» идет в Филадельфию? А как же Багамы? В это время в дверях показался Клайв, но, заметив Блайт, испуганно отпрянул назад. Бастиан решил сам выяснить, в чем дело, и настежь распахнул дверь. Перед ним стояла бледная как смерть Блайт.

– Вул-вич? – заикаясь, выдавил он.

– Филадельфия? – едва слышно прошептала Блайт. Бастиан и Клайв опустили глаза, ожидая неизбежного вопроса. – Но почему мы идем в Филадельфию? Я думала, мы ищем новый…

О, Господи, она вдруг все поняла! Они направляются в Филадельфию из-за нее, везут ее домой! Повернувшись, Блайт бросилась наверх, едва не сбив с ног Вилли. Она сразу заметила Рейдера, который что-то горячо обсуждал с Дином и Денни. Не обращая внимания на изумленные взгляды пиратов, Блайт схватила Рейдера за руку и заставила повернуться к ней лицом.

– Филадельфия! – воскликнула она, уперев руки в бока. – Я хочу знать насчет Филадельфии!

Все, кто находился на палубе, застыли на месте. «Итак, то, чего я боялся, все-таки произошло», – подумал Рейдер.

– Я не хочу тебе лгать…

– Очень тебе обязана, Рейдер Прескотт, – прошипела Блайт. – Давай же, выкладывай! Пусть твои вероломные губы наконец произнесут правду.

– Я везу тебя домой, Вул-вич.

Ей показалось, будто в ее сердце вонзили кинжал; На секунду остановилось дыхание, но она нашла в себе силы посмотреть Рейдеру в глаза.

– Проклятье! – вырвалось у нее впервые в жизни. – Ты собираешься оставить меня там, да?! Значит, сам ты не хочешь жить на берегу, как не желаешь подвергать свою команду всем ужасам жизни на берегу. Но меня ты выбрасываешь, как ставшую ненужной вещь?!

– Вул-вич… – Рейдер схватил Блайт за плечи.

– Как ты смеешь даже думать о том, чтобы избавиться от меня?! Я твоя жена!

– Я вовсе не избавляюсь от тебя! – вспыхнул Рейдер, затем подхватил Блайт на руки и потащил в каюту.

– Господи! – вопила она. – Это как раз в твоем духе, Рейдер Прескотт: тащить меня прочь, словно протухший кусок говядины.

При этом Блайт с такой силой ударила мужа по спине, что он даже поморщился от боли.

– О черт!

Бастиан ошарашенно уставился на него, но Рейдер шел, никого и ничего не замечая вокруг. В каюте он бросил Блайт на койку и, навалившись всем телом, попытался утихомирить ее.

– Я везу тебя домой для твоего же блага, черт побери! Послушай меня…

– Нет! Ты обещал, что никогда не отправишь меня от себя, если только я сама не захочу этого. Ты обещал!

– До сих пор я не нарушал своего обещания. Но сейчас речь идет о твоей безопасности. Пойми, я не могу держать тебя при себе, зная, что рано или поздно нас поймает Лонг Бен. Да, я готов нарушить сотню обещаний, лишь бы сохранить твою жизнь! Мне невыносимо думать, что могут сделать с тобой озверевшие пираты! Я должен отвезти тебя домой, я должен обеспечить твою безопасность! – Приподнявшись на локте, Рейдер посмотрел Блайт в глаза.

Она увидела смятение на его лице, но поняла это по-своему.

– Ты просто отказываешься от меня, – хрипло проговорила Блайт, все еще не в силах поверить в это.

– Я никогда не откажусь от тебя, черт возьми! – в сердцах воскликнул Рейдер. – И не оставлю тебя. Я просто везу тебя домой, к семье.

– Я даже не знаю, есть ли у меня еще семья и дом. Невилл Карсон собирался выкупить закладную на наш дом и стать его владельцем.

– Тогда я куплю тебе домик. Клянусь, я буду постоянно заботиться о тебе, снабжать всем необходимым и сделаю это непременно, с твоей помощью или без. Не нужно спорить со мной, мне и так тяжело.

– Ты поклялся любить меня, – упрекнула Блайт, попав в самое больное место.

Рейдер вскочил на ноги, нервно провел рукой по волосам и отвернулся.

– Пойми, я не имею права тебя любить. Я проклятый пират, и никуда от этого не деться. Я рожден под несчастливой звездой, и мне суждено всю жизнь провести среди воров и разбойников. Ты совсем не вписываешься в эту жизнь, Вул-вич. Такие, как ты, не должны связываться с пиратами. Мы допустили ошибку, восхитительную, но все же ошибку. И теперь должны расплачиваться за нее. Такова наша судьба.

Блайт села на кровати, внимательно глядя на строгий профиль Рейдера. Похоже, он действительно уверен в том, что все предопределено судьбой и готов смириться с неизбежным.

– Что за чепуху ты несешь! – Она поднялась и подошла к мужу. – Это не судьба, это Лонг Бен Харвей! Это он виноват в том, что у тебя нет рынков сбыта и что тебя выгнали с острова. – Сжав кулаки, Блайт яростно сверкнула глазами. – Нет, это не судьба, Гидеон Эндрю Прескотт. То, что ты называешь судьбой, это лишь решения, принимаемые тобой под давлением других, или решения, которые принимаешь ты сам, а затем заставляешь подчиниться им других. Разве не так? Ты стал пиратом под давлением Бастиана Кейна, потому что был нужен ему. Ты вовсе не рожден под несчастливой звездой. Нет ничего удивительного в ваших отношениях с отцом. Это происходит сплошь и рядом: вечная борьба отцов и детей. – Блайт подошла к нему совсем близко. – И вовсе не судьба, а предательство женщины направило к твоему кораблю сторожевое таможенное судно!

– Как ты… – изумился Рейдер.

– Не трудно было догадаться. – Блайт немного смягчилась, как бы забирая себе часть его боли. – Ты слишком презирал порядочных женщин, женщин из высшего общества. Опыт – самый лучший учитель, и кто-то, судя по всему, здорово тебя проучил.

Рейдер торопливо отвернулся, пораженный ее интуицией и убийственной логикой. Блайт смотрела на все происходящее с совершенно другой точки зрения. Как бы ему хотелось думать точно так же! Конечно, нужно принимать правильные решения, и тогда можно управлять своей жизнью и будущим. Но в данный момент мало что зависело лично от него. Будь то судьба или воля других людей, они находились сейчас в крайне тяжелом положении, их преследовали, травили, и никакое его самое разумное решение было уже не в силах что-либо изменить.

– Уже не важно, как все это началось и кто в этом виноват, Блайт. Пойми, ничего нельзя изменить. Мы по-прежнему пираты.

– Нет! Вы не пираты, во всяком случае, не такие, как Лонг Бен, и никогда не были ими, – с отчаянием возразила Блайт. Господи, как же ей вернуть ему веру в людей?! Как наказать тех, кто разрушил эту веру?! – Ты можешь выбирать. Например, ты можешь остаться в Филадельфии под другим именем.

– Нет, черт возьми, не могу! Я никогда не смогу вернуться к прежней жизни, никогда!

– Ты хочешь сказать, что решил не возвращаться! – воскликнула Блайт.

– Правильно! – загремел Рейдер. – Да, я не вернусь! Я не вернусь в то прогнившее общество и не стану уговаривать сделать это свою команду. Ведь нас наверняка будут преследовать, разыскивать и в конце концов повесят. Я не смогу так жить, Блайт!

– Но ты сможешь жить без меня, – упрекнула она, чувствуя в душе нестерпимую боль.

Кровь разом отлила от лица Рейдера. Он не мог говорить, не мог дышать, не мог выносить эту боль. Господи, как же объяснить Блайт, что он отсылает ее не потому, что может жить без нее, а потому, что без нее может умереть?!

Не сказав ни слова, Рейдер бросился прочь.