Выжить любой ценой. Другая история

Глава 2

Проскочив двор, мы выскочили на дорогу с односторонним движением и чуть не столкнулись с полицейским УАЗом. Две машины устало заскулили тормозами, нашу тут же развернуло и несильно ударило правой стороной о бордюр. Водитель УАЗа ушёл от столкновения к противоположной обочине, внедорожник легко перепрыгнул дорожный бордюр и свалился передними колёсами с ливневую канализацию. Пашка первым выскочил из машины, я поспешил следом. Из УАЗа выбрались трое незнакомых полицейских, вва сержанта и один старлей, который тут же начал истошно орать:

– Долбоящеры тупорылые! Какого хрена творите? Права купленные у тебя, что ли, придурок? Ты из какого колхоза вылез, дрищ? В шары долбишься, против шерсти нахрена полез?

Несмотря на то, что виновниками ДТП являемся мы, потому что вылезли на встречу, Пашка на старлея внимания не обратил, будто того вообще не существует, а уставился на нависший над нами дорожный фонарь, свет от которого не позволяет увидеть того, что твориться в темноте дальше десяти метров от центра освещения. Бросив на меня тревожный взгляд, он сказал:

– Нужно уезжать, как можно скорее уезжать. УАЗ нам не вытащить, значит на четырке поедем. Придётся кому-то в багажник лезть, в салоне места на всех не хватит…

– Ты чего трындишь, ушлёпок? – старлей окончательно озверел и кинулся на Пашку.

Стоило старлею увидеть направленный в лицо ствол автомата – от грозности и следа не осталось, всё заменил страх. Сержанты тоже испугались и несмело попятились назад к УАЗу, попросту забыв про табельные ПМы.

– Всем стоять! – крикнул я и взял парочку на прицел своего автомата, при этом не забыв щелкнуть предохранителем. Про то, что не мешает дослать патрон в патронник, как-то не подумал. Если захочу выстрелить, то смогу сделать это далеко не скоро, минимум пару тройку секунд потеряю.

– Сержанты, вы с катушек съехали? – глаза старлея увеличились до невозможного максимума. Одолев страх, он снова стал смелым и заверещал: – Оружие убрали, суки! Что творите? Присесть на много лет захотели? Так я устрою вам это!

– Руслан, по-хорошему не получиться, – заговорил Пашка, с опаской посматривая по сторонам, но продолжая держать старлея в прицеле. – Нужно забирать их и валить в отдел. Ситуация стрёмная, каждая минута на счету… да куда там минута, каждая секунда!

Химмаш ожил. Тишина, которая была совсем недавно, исчезла окончательно. Звуки слышны со всех сторон, звуки хаоса, крики о помощи, страшный утробный рёв, звон бьющегося стекла, грохот хлопающих подъездных дверей. До старлея наконец-то дошло, что в относительно тихом жилом секторе в данное время суток слишком шумновато. Озадаченно покрутив головой, он спросил:

– Мужики, а что тут происходит? Почему так шумно? Кто кричит? Кто стёкла бьёт?

Появление еще одного бешенного мы прозевали, он выскочил из темноты на полной скорости, которая доступна спортсмену и сходу налетел на ближайшего из сержантов, приехавших со старлеем.

Сбив парня с ног, со злобным рычанием навалился сверху и вцепился зубами в нос. Я охренел от происходящего и не только я, ведь звук перекушенного хряща и последующий истошный рёв услышали все.

Второй сержант оцепенел, и уставился на бьющегося в объятьях бешенного товарища. Всего метр расстояние между ними, можно пнуть ногой, можно схватить за одежду и отбросить безумца, можно попытаться помочь. Сержант не попытался, помог Пашка, просто застрелил бешенного. Целился в голову, но попал в шею, а, точнее, в позвоночник, и перебил его.

Сержант с откушенным носом сбросил с себя дергающегося мертвеца, вскочил на ноги и, схватившись за лицо двумя руками, начал верещать как полицейская сирена.

– Твою дивизию, мужики, объясните мне, что тут происходит! – взмолился старлей, по роже которого видно, что напуган он до предынфарктного состояния.

Покалеченный сержант неожиданно замолк и плавно сел на асфальт.

– Нет-нет-нет и еще раз нет! – закричал Пашка, не секунды не стоящий на месте. – Только не это! Сука, только не это!

Из четырки осторожно вылез Костя и остался стоять рядом с открытой дверью, готовый нырнуть обратно в любую секунду. Трясущимися руками он смог снять свой автомат с предохранителя, а затем с трудом передёрнул затвор. Боится, сильно боится, но отсиживаться в тачке не стал, выбрался ко всем, молодец, похвалить бы, да не до него сейчас. Всё внимание приковано к укушенному сержанту, который совсем плох – движений ноль, руки висят как плети, голова упала на грудь.

Старлей, вернув самообладание, скомандовал второму сержанту:

– Пётр, не тупи, посмотри, что у него с носом! Мужики, ну объясните вы уже мне, что тут…

Фразу не дал закончить Пашка, злобно закричав:

– Заткнись, старлей, не до объяснений пока, сами нихрена не понимаем! Пётр, стоять на месте, не приближаться к укушенному!

Пётр, который так и прибывает в оцепенении, не послушал Пашку и неожиданно проворно кинулся к сидящему напарнику. Склонившись над ним, попытался осмотреть лицо. Если бы Пашка мог, он бы выстрелил, но Пашка не мог, он бы попал в Петра. Я это понял и понял, что даже будь мой автомат заряжен, выстрелить вряд ли бы сумел, смелости не хватит, не способен стрелять в людей, даже в безумных, которые готовы жрать себе подобных.

Укушенный сержант резко поднял голову именно в тот момент, когда Пётр приблизился к нему вплотную. Ровные белые зубы впились в шею с неистовой силой, и Пётр заверещал похлеще резанной свиньи. Одновременно с этим он попытался оттолкнуть укушенного сержанта, но тот вцепился мертвой хваткой и для верности схватил шею руками. Визг сменился хрипом, от которого мгновенно затошнило.

Укушенный сержант разжал челюсть и с еще большим остервенением вновь вонзил зубы в шею напарника, при этом продолжив сдавливать ее. Кровь хлынула из раны густой яркой струёй, яркой даже в свете фонаря. Я всё отлично разглядел, но также, как и Пашка, не смог никак повлиять на происходящее.

Старлей, после того, как понял, что произошло, завыл как сумасшедший. Костя от греха подальше спрятался в машине. Я направил автомат на сержантов, и даже передёрнул затвор, но нажать на спуск не смог. Пашка тоже не выстрелил. Взирая на то, как один человек поедает другого, он заговорил громко и спокойно:

– Бешенство или что-то в этом роде, точно знать невозможно, да и не важно это. Первичное заражение происходит посредством укуса. Слишком быстрое заражение. Смотри, Руслан, внимательно смотри, и считай секунды, ведь никого из сержантов мы уже не спасём…

Я послушал товарища и начал мысленный отсчёт. Зараженный сержант в пятый раз погрузил зубы в шею уже затихшего Петра. Оторвав смачный кусок мяса, начал жевать его, но жертву из рук не выпустил.

Старлей обхватил голову руками и медленно сел на корточки. Наконец-то он перестал выть, только всхлипывает. Я досчитал до четырнадцати – укушенный сержант выпустил Петра, потеряв к нему всякий интерес и попытался встать. Не до конца откушенный нос болтается на куске кожи, лицо измазано кровью, челюсть энергично двигается, перемалывая свежую человеческую плоть. Двадцать одна секунда, столько насчитал.

Петро зашевелил руками и ногами. Перевернувшись на живот, начал подниматься. Уже вставший на ноги сержант с интересом уставился на старлея. Постояв пару секунд, он бросился на новую жертву, но раздался выстрел и на дорогу упал труп с дыркой в голове. Пашка, взяв на прицел второго сержанта, требовательно сказал мне:

– Руслан, убей второго, пока он не встал и не попытался сожрать кого-то ещё.

Я направил автомат, секунду пытался нажать спуск, но не смог и покачал головой. Пашка успел приблизиться к старлею и, схватив за ворот формы, потащил того к машине. Увидев мой жест, рявкнул:

– Сука, Руслан, да не будь ты тёлкой, завали его! Если ты не понял, то я объясню тебе – это уже не человек, это хуже зверя, так что стреляй, не думая стреляй!

Убить человека трудно. Не физически трудно, нет, это как раз просто, нужно всего лишь одно движение сделать. Трудно сделать это с точки зрения морали, сложно заставить тело повиноваться, сложно дать команду пальцу надавить на спусковой крючок. Особенно сложно убивать, когда ты прежде не делал этого. Увидев налитые яростью глаза Петра, я понял, что Пашка прав, сержант уже не человек. Плавное нажатие спускового крючка и автомат грозно выругался. Жизнь безумца, который недавно был сержантом по имени Пётр, закончилась окончательно.

Нужно действовать, нужно решать сложившуюся ситуацию, нужно думать о дальнейшем, нужно меняться, становиться хладнокровным. Таким, как Пашка…

Пашка? Что же, сука, с ним не так? Почему его действия такие, будто он был готов ко всему заранее. Много «почему» и ноль ответов. Как ни крути, но за Пашкой нужно смотреть внимательно, чтобы ничего не пропустить. Ох не прост сержант, совсем не прост.

– Рус, в машину! – крикнул Пашка, почти затолкав старлея в четырку. Когда у него это получилось, он с силой хлопнул дверью, но та не закрылась, потому что ей помешали пальцы старлея. Из салона послышался высокочастотный визг, прижатые пальцы дают много боли.

Обезумевший старлей начал рваться на свободу с утроенной силой и Пашке вновь пришлось засовывать его. Появились дополнительные секунды свободного времени, не мешает осмотреться.

Я оценил темноту настолько, насколько хватает зрения и увидел еще одного бешенного. Вернее, увидел силуэт, несущийся прямо на меня.

Автомат к плечу и задержка дыхания. Выстрел и попадание в туловище, безумец упал и начал трепыхаться, перестав быть опасным. Снова взгляд в темноту, в попытках увидеть хоть какое-то движение.

Убедившись в условной безопасности, я кинулся к мертвым сержантам и быстро забрал табельные Макаровы. На поиск запасных обойм, которые выдаются в обязательном порядке, тратить драгоценное время не стал и вернулся к машине. Пашка уже сел за руль и, как только я закрыл дверь, ударил по педали газа.

– У-у-у-у-у… хы-ы-ы-ы… ау-о-о-о… – громко стонет старлей, привалившись спиной к двери. – Рука-а-а-а… все пальцы переломал, гад… бо-о-о-о-о-ольно…

Отсоединив от трофейных пистолетов магазины, я убрал их в бардачок. Автомат положил на пол под ноги, чтобы не мешался, в нём нужды пока нет. Один из трофейных магазинов к пистолету отправил в свой карман, а второй отдал Пашке. Он молча принял его, так же убрал в карман и продолжил внимательно следить за дорогой. Проезжаем перекрёсток, свернув на нём на право, и оказываемся на многополосной дороге.

Машины стоят у обочин и просто на дороге. Одни припаркованы в спешке, но нормально, другие как попало, не обошлось без столкновений со столбами и ограждениями. Бешенных людей просто немерено, они повсюду, словно кто-то намеренно привёз их. Но, увы, это не так, все эти люди – пассажиры и водители автомобилей. В основном молодые парни и девушки, любители ночных покатушек, но и прочего населения хватает, даже парочку безумных дедушек и бабушек успел увидеть. И детей…

– Мамочка родная… – прошептал Костя. – Что же такое твориться-то…

Даже ноющий старлей замолчал и уставился в стекло. Я посмотрел на рацию и понял, что она выключена. Вопрос последовал тут же:

– Паша, кто вырубил рацию?

– Я, – тут ответил он. – Включать её смысла не вижу, эфир перегружен.

– Чем?

– Нашими. – Паша остановил машину и посмотрел на меня так, как никогда прежде не смотрел. Растягивая слова, спросил: – Руслан, ты всё ещё не понял?

– Что я должен понять?

Бешенные люди начали проявлять к нам интерес и стягиваться к машине со всех сторон. Пашка плавно тронулся, объехал старенький лансер, стоящий поперёк дороги, резким выворотом руля ушёл в сторону от бегущего молодого парня с искусанным лицом и начал набирать скорость. Проехав от силы метров сорок, снова сбросил скорость, чтобы объехать грузовик-препятствие, и наконец ответил:

– Всё, что мы сейчас видим, происходит не только в Химмаше. Это твориться во всём городе… и… возможно, в мире.

Я вспомнил про Инстаграм, про сослуживца Толика, и про присланную им видеозапись. Обезумевший старик… Толик так и не перезвонил… Скорее всего Толика больше нет…

Мама! Отец!

Трясущимися руками достал телефон и позвонил. Долгие гудки. Долгие, как вечность…

Третий гудок, сердце ускорилось до невозможного… Мама и отец, они живут в деревне на другом краю страны, я не смогу им помочь, как бы мне этого не хотелось. Ну возьмите, возьмите трубку!

А может пронесло? Может там нет такого? Может всё спокойно? На Дальнем Востоке уже утро… Может это происходит только ночью?

– Я жену уже предупредил, а родителей у меня нет, – сказал Пашка, не отрываясь взгляда от дороги. Мы проехали жилой сектор и началась промзона. Бешенных стало вдвое меньше, как и машин. – Предупреждайте своих. Предупреждайте родителей, жён, братьев и сестёр, друзей. Всех, кто дорог…

Последний гудок вызова…

Отец ответил и на душе сразу полегчало.

– Здравствуй, сын.

– Привет, пап, я безумно рад тебя слышать! Пап, что происходит на улице? Что там твориться? Ответь!

– Сын, не паникуй, – спокойным голосом ответил отец. – Лучше скажи, с тобой всё нормально?

Спокойствие отца волшебным способом успокоило и меня. Он военный в отставке, военный инструктор в звании прапорщика, прошёл много всего, мне не стоило бояться, ведь такого человека, как он, трудно застать врасплох.

Телефон что-то пропикал, отец повторил вопрос:

– Сын, у тебя всё нормально?

– Да, пап. А у вас?

– Всё хорошо, сын, о нас не беспокойся, мы не пропадем. За родственников тоже не беспокойся, я предупредил всех, кого смог. Сын?

– Пап?

– Будь осторожен, сын, прошу тебя об этом, ведь случилась большая беда. Ты слышишь меня, сын?

Я хотел ответить, но телефон вновь что-то пропикал и завибрировал. Мой грёбанный Айфон решил сесть в самый неподходящий момент. Так и оставив его в правой ладони, начал колотить по нему левым кулаком и одновременно орать:

– Сраная американская хрень китайского производства!

Когда успокоился, от телефона остался хлам. Более-менее уцелела только батарея, из-за которой и возникла проблема. На плечо легла Пашкина рука:

– Руслан, дружище, успокойся. Мы живы, а это главное! Слышал твой разговор и могу сказать смело – за отца не беспокойся, он не пропадёт. И мать в обиду не даст…

– Куда едем? – спросил я, пытаясь хоть как-то загрузить свой мозг, чтобы не думать о родителях.

– В город мы едем, куда же ещё, ведь мои там, нужно вытащить их…

Я не возразил, нет смысла, для Пашки это единственная проблема, которую нужно решить как можно скорее. Остановить его сможет только смерть, но сможет ли она это сделать?

Старлей и Костя, слушавшие наш разговор, наконец-то схватились за собственные телефоны…

Кольцово осталось справа – аэропорт, который может унести из этого ада быстро и далеко, но есть ли на земле место, где нет подобного? Существует ли хотя бы островок, который обошла страшная эпидемия бешенства, обрушившаяся на людей как гром среди ясного неба?

Что даст самолёт? Где гарантии, что на самолёте нет зараженных бешенством? И если есть, то что? Стрелять и пытаться убить? Нет, в самолётах стрелять опасно, можно погибнуть, разбиться. Самолёты не любят лишних отверстий, и люди их тоже не любят…

ЕКАД кончился, и мы свернули на Кольцовский тракт. Пашка мнёт руль лады, словно пытается сорвать с него мягкое покрытие. Костя что-то несвязно бормочет и грызёт ногти. Старлей нянчит повреждённую руку. Все словно не замечают хаоса, происходящего на улице.

– Самолёт! – воскликнул Пашка, выглянув в боковое окно. Зашипел, не открывая рта: – Падает… он… сука… падает…

Я быстро поработал мясорубкой на двери и полностью открыл окно. Протиснувшись в него, выбрался в половину туловища и увидел летящий в сторону города пассажирский самолёт.

Сперва показалось, что самолёт летит, но просто очень низко, но потом я понял, что он реально падает и рухнет на землю через секунд тридцать, может чуть больше. Рухнет не просто на землю, а куда-то в город. Возможно, в его центр.

Воздух обдувает лицо, ночной теплый воздух, отличная погода для Урала. Эх, еще бы не было всей этой ереси. Ну почему всё так получилось? За что нам это наказание?

Самолёт упал, зарево взрыва светилось несколько секунд и пропало. Где-то в районе арены Екатеринбург сейчас твориться огненный ад.

Я полез обратно в салон, но увидел впереди бегущего нам наперерез бешенного и решил пристрелить его. Скорость не больше сорока в час и есть все шансы попасть. Выхватив из кобуры Макаров, прицелился и выстрелил.

– Патроны не трать! – крикнул Пашка.

Я молча забрался обратно в салон. Тварь так и осталась бежать, но уже далеко позади, попасть в нее не удалось. Мои действия были глупыми, ведь стрелять в бегущую мишень и при этом двигаться самому – задача сложная, трудно попасть даже из точного оружия. Из Макарова – нереально.

– Не стреляй в них, – тихо заговорил старлей. – Всех не перебить.

Плотность бешеных начала увеличиваться по мере приближения к городу. Горит частный сектор, с десяток домов полыхают и зарево становиться всё сильнее. Пожар ловко перекидывается на соседние строения, его урожай будет богатым.

– Мы зря пробиваемся в город, – продолжил бормотать старлей. – Там слишком много людей, а значит и много бешенных. Реакция заражения не контролируемая, цепная, нам нужно разворачиваться и удаляться в менее заселённые районы, искать убежище.

Пашка притормозил, объехал бросившуюся под колёса бешенную тётку, и, злобно посмотрев на старлея, прорычал:

– Очухался, что ли? Без твоих советов обойдёмся. Что-то не нравиться – можем оставить здесь!

– Всё нормально, – старлей спрятал взгляд. – Делайте, как считаете нужным, ведь разницы нет. Рано, или поздно, мы все станем ходячими трупами.

– Ходячими трупами? – я развернулся к старлею. – Что ты имеешь в виду?

– Это не бешенство, – ответил он. – Это зомби. Твари, в которых превращаются люди, слишком похожи на них.

Захотелось рассмеяться, но ввиду сложившейся ситуации не до смеха. В чем-то старлей прав, ведь бешенство легко можно сравнивать с зомби, которые ведут себя так же, как бешенные животные. Все инстинкты отключаются, остается только один – насыщение живой плотью.

От магазина у обочины выбежал коренастый мужик с битой в руках. За ним тут же вылетела бешенная баба в порванном розово-красном халатике. Увидев машину, мужик начал размахивать рукой. Другие твари заметили машину и мужика, и поспешили к лакомству со всех сторон.

– Спасём? – спросил я и почему-то задрожал. Наверное, всему виной адреналин, его сегодня много в организме.

– Мы слуги правопорядка, у нас нет выхода! – неожиданно воскликнул старлей. – Останавливай машину, сержант, мы по долгу службы обязаны спасти этого человека!

У старлея, похоже, тоже адреналин попёр. До мужика осталось метров двести, Пашка ответил:

– Старлей, прежним ты мне нравился больше, так что сиди и помалкивай, всех нам не спасти при всём желании!

– Пашка, тормози! – потребовал я. – Старлей дело говорит, надо спасать!

– Руслан, не надо… – начал Пашка.

– Заткнись и останавливай машину! Спасаем!

Пашка надавил на газ и, быстро сократив дистанцию до бегущего мужика, нажал на тормоз. Я вылез из окна с пистолетом и начал целиться в бабу в халате. Когда машина остановилась полностью, удалось прицелиться и выстрелить. Метился в голову, но попал в плечо. Бешенную это не остановило, но чуть замедлило. Мужик бросил биту, подбежал к машине и прыгнул в открытую старлеем дверь. Я выстрелил второй раз и теперь удачно, бешенная не добежала до меня всего три метра.

– Рискуешь, Руслан, – спокойно сказал Пашка, вновь разгоняя четырку. – Один укус и тебя больше с нами нет.

– Работа у нас такая, Паша, так что не нагнетай. – Пытаюсь успокоится, но понимаю, что о спокойствии могу лишь мечтать. – Людей спасать мы должны, обязаны! Без риска никак…

Мужик развалился в салоне, насколько позволяет место и попытался отдышаться.

– Спасибо… мужики… – в два выдоха сказал он.

– Звать как? – спросил старлей.

– Иван.

– Как тебе ночка, Иван? – с ноткой веселья поинтересовался Пашка. Странности из него так и прут, не прекращает удивлять.

Ответом Иван выдал порцию отборного мата.

– Нормально, – сказал я. – Всякое бывает, главное успокойся.

Иван не успокоился. Обхватив голову руками, ткнулся лбом в моё сиденье и начал выть.

– Кто она была тебе? – услышал я тихий шёпот старлея.

– С-с-су… – попытался ответить Иван, но не смог. Снова взвыв, резко замолчал и сказал чётко и ясно: – Жена это моя была!

Теперь прижало меня. Вой Ивана перестал быть слышимым, но он продолжил плакать. Только что, прямо у него на глазах, я убил его жену, убил хладнокровно, спокойно и технично. Словно это не человек, а обезумевший зверь, от которого нужно обезопасить людей. Так, стоп, не нужно забивать голову всякой ересью. Та баба в халате уже не была его женой, а я защищался, был вынужден убить, ведь на кону была моя жизнь, и жизнь Ивана. Убийство оправдано. Хотя, разве бывают оправданные убийства?

Я начал думать. Отбросил эмоции и оставил хладнокровие.

Что мы делаем? Куда рвёмся и зачем?

Екатеринбург – город миллионный, творящееся в центре можно сравнить с адом. Сунув пистолет в рот и выстрелив, имею больше шансов выжить, чем оказавшись в центре. Нас задавят числом, смертоносной безумной массой. Прорыв возможен только на бронетехнике, на крайний случай грузовике, желательно таком, как УРАЛ или КАМАЗ. Четырнадцатая лада для этого точно не подходит – собьём пару бешенных, повредим радиатор и пиши пропало. Мотор вскипит и заклинит, остаться без транспорта равноценно смерти. Я обратился к товарищу:

– Паша, нам нужно разворачиваться и уезжать, в городе мы погибнем.

– Нет, – твёрдо ответил Пашка и прибавил газу.

– Ну хоть у кого-то голова заработала в нужном направлении, – оживился старлей, прекратив успокаивать хнычущего Ивана. – Руслан, ты понимаешь, что твориться в городе?

Я не ответил. Впереди показались фары движущегося автомобиля. Пашка тут же начал моргать и прижиматься влево к отбойникам. Встречным авто оказался микроавтобус. Пустой, за исключением водитель – мужика кавказкой национальности. Сбросив скорость, он точно так же прижался к бордюру и поравнявшись с нами, остановился.

– Вай, вай мужики! Куда едете? В город? Делать вам там нечего! – запричитал кавказец почти без акцента. – Оружие есть? Менты же вы! Поехали со мной, в городе даже с оружием делать нечего. Ядрена-мама-бомба на город кидать надо! Нет больше там людей, тока замби есть!

– Мы в город будем пробиваться, – упорно ответил Пашка. – Как-нибудь справимся.

– Справитесь, но без меня, – сказал старлей и начал озираться по сторонам. Бешеные бегут к нам, но расстояние еще позволяет чувствовать относительную безопасность. – Извините парни, но я пас. Иван, ты со мной?

Иван кивнул. Вместе со старлеем они быстро покинули машину, перелезли ограждение и погрузились в микроавтобус.

– Я с вами… – пискнул Костя и тоже покинул патрульную машину. Как профессиональный прыгун перемахнул ограждение и скрылся за микроавтобусом.

– Хоть кто-то с мозгами дружба водит! – одобрительно кивнул кавказец. – Вы, парни, не передумали? Бросайте этот хлам, и айда ко мне. Полный бак, дизель, вай как едет!

Пашка хотел ответить матом, послать всех и вся и ехать в город даже в одиночку. Я не дал ему такой возможности, ведь сидящий спиной ко мне и смотрящий на водилу микроавтобуса он не ожидал подлости.

Схватив его в захват под названием гильотина, я начал душить и заодно с этим закричал:

– Старлей, помоги, перестреляй бешенных, нужно Пашку в автобус загрузить, только так это реально сделать!

Пашка попытался вырваться, я добавил усилия. Шейные позвонки хрустнули. Не сломались, а просто хрустнули так, как они хрустят, когда разминаешь шею. Пашка захрипел, ведь воздух не поступает в лёгкие. Сонная артерия так же пережата. Главное душить без фанатизма, просто усыпить.

Старлей всё понял и перешел к действиям. Костин автомат перекочевал к нему. Стреляя одиночными, он начал зачистку бешенных.

На четвёртом выстреле Пашка перестал подавать признаки жизни и обмяк. Забрав всё оружие, я забросил его прямо в окно кавказцу и, открыв водительскую дверь, вытащил напарника и взял на руки. Иван подскочил вовремя и на другой стороне ограждения забрал Пашку. Только внутри микроавтобуса я смог облегчённо выдохнуть.

– Верёвка в ящике под сиденьем, – крикнул кавказец. – Там же хомуты пластиковые. Вяжите его, а то буянить будет, когда сознание будет!

Я забрал у Пашки кобуру с пистолетом и для верности проверил карманы. Во внутреннем обнаружился небольшой, но очень острый складной ножичек-брелок. Других опасных вещей не нашлось, зато нашлись безопасные, от которых его тоже не мешает избавить. Старлей тем временем достал верёвку и вручил мне. Действуя быстро, связал руки и ноги. Связал умело, сперва левую руку, а потом уже к ней крестом правую. И ноги тем же методом. Освободиться будет нереально.

– У меня наручники есть, – виновато сказал Костя, когда я закончил, и показал блестящие браслеты.

Странно, но наличие наручников абсолютно вылетело у меня из головы. С другой стороны, верёвка надёжнее.

Пашка начал приходить в себя. Открыв глаза, минуту пытался понять, где он и что случилось. Увидев меня, сидящего напротив и, видимо, вспомнив, что произошло, начал орать ругательства и извиваться как змея, пытаясь освободиться.

Уронив его промеж сидений, я прижал лицом к полу и спокойно сказал:

– Успокойся, Паш, пожалуйста успокойся. Мы уезжаем из города не просто так, мы уезжаем чтобы вскоре вернуться обратно на чем-то мощном и с нормальным оружием. Пашка, черт побери, позвони жене и убедись, что она жива. Поговори и попроси подождать. Мы вернёмся за ними, но не ночью. В конце концов, нам нужен план!

– Хорошо! – тяжело дыша ответил Пашка. – Телефон в кармане, звони им сам. Контакт «Любимая».

Я достал Пашкин телефон, разблокировал его и увидел отсутствие связи. Ну не могла же она вырубиться настолько быстро?

– Связи нет… – озадаченно прошептал я и сел на пол рядом с Пашкой.

– И у меня, – сказал Костя.

– У меня есть! – воскликнул старлей и протянул мне свой телефон. – Мегафон пока работает.

– Эй, Вася, – радостно крикнул кавказец. – Мегафон, даже в апокалипсис работает твой телефон!

Никто не развеселился. Я набрал номер Пашкиной жены, но услышал лишь сообщение, что абонент либо выключен, либо отсутствует в сети.

– Не ловит у нее скорее всего, – сказал Пашка. – Тоже МТС. Эх, лишь бы она из квартиры не вышла…