Выкупи меня

Пролог

Моё платье разорванно в клочья.

Они не церемонились со мной, когда тащили меня сюда.

Муж заплатил за этот наряд несколько тысяч долларов, и прежде я бы порадовалась, что его деньги пошли прахом. Но сейчас…

Клетка, как у животного. Грязный матрас на полу. Два лба на охране – мускулистых и тупых.

– Я б ей вдул, – лыбится один, лысый и татуированный, бросая на меня сальный взгляд.

– А кому бы ты не вдул? – гыкает другой. – Ты же еб**ь всё, что шевелится.

– Этой бы я особенно вдул. Во все дырки.

– Забудь. Она – товар. Кат нам голову оторвёт, если попортим.

Товар… Это слово бьётся, пульсирует в голове.

Меня продадут. Как куклу. Как игрушку. Как развлечение. Какому-нибудь извращенцу.

Надо же так было вляпаться – убежать от мужа-олигарха, чтобы отказаться здесь…

Мысли работают лихорадочно – Ресовский, конечно же, ищет меня. Чтобы наказать. Ведь я сбежала прямо из отеля, где должна была пройти наша брачная ночь.

Вадим помог мне и…поплатился.

До сих пор перед глазами жуткая картина: я бегу к Вадьке, он ждёт у машины. Готов вот-вот рвануть вместе со мной… И звучит выстрел. Любимый падает. С прострелянной головой. И кровь – почти чёрная – растекается по асфальту. И алая-алая – по белизне моего платья. Её много. Я вся в его крови. Вадим умер с улыбкой. Он улыбался мне. У нас ведь всё получилось… Почти получилось…

Вадим… Меня душат слёзы. Но я не буду плакать. Не здесь. Не сейчас. Не перед этими уродами с членами вместо мозгов.

Внутри всё сжимается, скручивается в тугой узел страха и отчаяния. Что будет со мной теперь? Может, Ресовский всё-таки меня спасёт? Хочу ли я этого?

Оглядываюсь. Тёмный холодный подвал. Клетка. Грязный матрас. А впереди – торги.  Вместо свободы и счастья рядом с любимым – подпольный аукцион.

Определённо, хочу. Сейчас муж видится мне меньшим из зол. Хотя я почти уверена, что в смерти Вадима виноват он. Его люди наверняка вычислили, откуда был звонок.

Да и эти отморозки, что топчутся сейчас у моей клетки, явно его рук дело.

Ресовский просто позволил мне убежать – сейчас я понимаю это чётко. Значит, он не ищет, а точно знает, где я.

Меня трясёт от холода и злости. Моё платье, пропитанное кровью Вадима, стоит колом. От роскошной причёски не осталось и следа. Тело в синяках. Я сопротивлялась, когда меня волокли сюда. Им пришлось меня усмирять.

Это и есть наказание Ресовского.

Оно началось!

Осознание того, что я сама себя загнала в западню, заставляет сжимать кулаки и рычать от бессилия.

Гад! Ублюдок! Тварь!

Так и вижу его самодовольную ухмылочку.

Мы с Вадимом думали, что просчитали всё. Оказывается, просчитались везде. Ресовский был на шаг впереди.

Не удивлюсь, если сейчас он сидит где-нибудь в роскошном кабинете, попивает абсент и через камеры смотрит во что превратилась его строптивая жёнушка.

И ликует, мразь.

Я уверена, что он ликует и празднует победу. Потому что я сдамся. Я буду умолять сама. Мне слишком страшно и слишком гадко здесь.

Хочется в ванну, чистую одежду, тепло.

Проигрывать больно. Но… Это лишь первый раунд. Следующий будет за мной. Уж я постараюсь. Мне теперь есть, за что мстить. За смерть Вадима он дорого заплатит. Очень дорого. Кровью!

– Она здесь? – этот голос заставляет меня дрожать ещё сильнее. Столько в нём льда и стали.

Я не слышу, что отвечают ему, но когда дверь распахивается – понимаю, что ответ был утвердительным.

Амбалы, охраняющие меня, переглядываются и отходят в сторону. Дальше – уже не их дело.

Ресовский перешагивает через порог. Попадает в полосу света.  Дорогой, стильный, изысканный. Неуместный здесь, в этом грязном сыром подвале. Словно бриллиант среди дерьма.

Я чувствую себя этим дерьмом – замызганная, в изорванной одежде, с растрёпанными волосами.

Ему нравится моё падение.

Он рассматривает меня с лёгкой улыбкой. Как диковинную зверюшку. Я забавляю его.

Меня раздирает изнутри – страх, ненависть, бессилие.

Я ничего не могу, полностью в его власти, завишу от его милости.

Аристарх Ресовский не прощает предателей. А я его предала. Хуже – размазала, унизила, поманила и бросила.

Он был убедителен… там… в номере отеля… я едва ли не отдалась ему. Целовал сладко, говорил красиво. Про медовый месяц на Багамах. Но забыл одно – я не продаюсь. Те, кто продал меня ему, – не хочу больше считать их своими родителями! – не спросили меня. Не узнали моего желания. Он предложил деньги, и меня продали. В двадцать первом веке! В правовом государстве! Отец извинился, мать сказала, что так будет лучше для всех. Для них. Не для меня. Мне не оставили выбора. Я постаралась взять его сама. И потеряла окончательно.

Ресовский пугает меня до икоты – закрытый, холодный, циничный. У него слишком много денег, чтобы считаться с другими. Он может купить всё. Он может сделать, что угодно и ему ничего за это не будет.  Он вхож в любое министерство и даже, говорят, к самому президенту.

Но там, в его мире, – тепло, светло, есть вода. А я слишком слаба. Я оказываюсь не готова к таким испытаниям. Мне всего двадцать, я не хочу сгинуть в каком-нибудь борделе или в лапах извращенца.

Сердце колотится в горле. Мысли путаются. Гордость ещё сопротивляется. Но я давлю её.

– Забери меня отсюда, – хриплю, не узнавая свой голос.

Ресовский хмыкает:

– Чтобы ты опять сбежала?

Засовывает руки в карманы, перекатывается с пятки на носок. Высокий, сильный, довольный жизнью хищник. Сейчас ему охота поиграть с глупой мышкой. Но мышка слишком устала и измучена, она готова прыгнуть в пасть монстру добровольно.

Сжимаю прутья клетки до побелевших пальцев.       

– Я больше не убегу. Ты знаешь. Вадима больше нет. Никто не поможет.

Рублю слова, как робот. Глотаю слёзы. Часто моргаю.

Я действительно одна в целом мире. Любимого больше нет, а друзей у меня и не было – родители постарались. По жуткой иронии я могу рассчитывать только на этого человека. Нет, на чудовище, не знающее милосердия. На бессердечного циника.

Глава 1. Неожиданное знакомство

Двумя неделями ранее

НИКА

Машка нервно ёрзает на стуле. Она ещё не съела и крошки из того, что набрала. Слишком занята новостью.

– Тебя, правда, не волнует, что сегодня к нам приезжает сам, – она прерывается и поднимает палец вверх, – САМ Ресовский?!

– Нет, – честно отзываюсь я, утыкаясь в телефон. Куда больше меня волнует переписка с Вадимом. Любимый флиртует, и это путает мои мысли и ускоряет сердечный ритм. Вадим у меня – правильный. Ни-ни до свадьбы. Но помучить меня вот такой жаркой перепиской, подразнить – обожает. Я не злюсь. Вадим – моё солнце, мир, жизнь. Без него – только тусклое, неинтересное существование.

Машка в шоке. Она хватает свой айфон, что-то быстро листает и поворачивает гаджет ко мне.

Очень красивый темноволосый мужчина в расслабленной позе сидит в кресле и лёгкой усмешкой смотрит перед собой. Кажется, он насмехается надо мной. Он достаточно молод – на вид около тридцати или чуть больше, но при этом во всей позе сквозит пресыщенность умудрённого жизнью старика.

Вскидываю брови, смотрю на Машу:

– И?

– Ну, он же красавчик и мегасекси! – выпаливает подруга. Она не боится кричать. Столовая Академии гудит, как пчелиный улей. Хотя, наверное, правильнее – как осиное гнездо. Тут все только и норовят ужалить друг друга побольнее. Все соперники. Нет друзей. Мы с Машей тоже не дружим. Просто сидим вместе с первого курса.

– Ну, да, неплохо выглядит, – киваю на гаджет в руке подруги.

– Неплохо? – тянет Машка и округляет глаза.

– Ладно, круто, очень круто, – соглашаюсь я (ну не отрицать же очевидное?) – и что?

– Ну как ты не понимаешь. Он будет здесь! Живой Ресовский! Тот самый из списка Форбс! Это же шанс!

– Шанс на что? – я действительно не понимаю и не разделяю Машкиной радости. Более того, она сбила у меня настроение флиртовать. И теперь я лишь вяло отвечаю Вадиму. Злюсь на Машку – из-за неё осталась без сладкого. У нас с Вадькой всё уже переходило в пожароопасную стадию.

– Привлечь его внимание.

– Зачем?

– Ррр, Ника! – бесится она. – Ты как с Луны. Неужели не видела его статус в Фейбуке?

– Нет, я и о нём самом-то узнала от тебя только.

– Ну, ты даёшь! – Машка снова роется в гаджете и снова поворачивает экран ко мне, едва ли не в нос тычет. – Вот! – стучит пальцем с ярким маникюром по надписи. Возле фотографии Ресовского красуется фраза: «Ищу тебя».

– Маш, – разочаровываю одногруппницу, – он может искать кого угодно.

– Дура ты, Ника! – злится она. – Ясно же, что он ищет свою единственную.

– Даже если так, – отзываюсь равнодушно. – С чего ты взяла, что это – ты?

– А почему не я? – Машка выпячивает вперёд свой третий почти четвёртый. Натуральный. А ещё она блондинка. Природная. Может и прокатить. Это рыжих бестий, вроде меня, не любят. Боятся. Считают роковыми. А блондинок предпочитают.

Ну что ж, если она считает, что у неё есть шанс – пусть попробует.

– Тогда рискни, – говорю и понимаюсь, чтобы отнести поднос. Мысленно выстраиваю дальнейшие планы на остаток дня – хотела заглянуть в библиотеку, подобрать литературу по своему проекту.

Машка поднимается вместе со мной.

– Помоги мне! – просит она, умоляюще глядя на меня.

Она выше, но её взгляд сейчас не кажется снисходительным, как обычно.

– Как? – недоумённо спрашиваю я.

– Идём, – она забирает у меня поднос, ставит на стол, подхватывает наши сумки и оглядывается, будто обокрала деканат. – Я всё уже распланировала. Но здесь рассказать не могу.

А я не могу отказать Маше – она несколько раз помогала мне удрать от родителей, чтобы побыть с Вадимом. Прикрывала меня. И я не уверена, что мне и в дальнейшем не понадобится её помощь.

Машка затаскивает меня в пустую аудиторию и выкладывает план.

– Я всё изучила. Даже переспала со старостой управленцев – они устраивают эту встречу. Макс показал мне план – как Ресовский будет идти, куда, откуда войдёт. Всё-всё. Нужно только попасться ему на глаза.

– Так управленцы тебя и пустили в святая святых. Губу закатай.

– Ой, Ника, дура ты, – она качает головой. – Понимаешь, я дважды переспала с Максом. Он поможет. Потому что рассчитывает на третий раз.

– Слушай, – меня передёргивает, – ты собираешь переспать со всей Академией? Уверена, что потом будешь нужна Ресовскому? Сотрёшься же! – ехидничаю беззастенчиво.

Машка поднимает палец вверх:

– Не сотрусь, а отшлифуюсь. Буду как бриллиант. А он станет моей оправой. И поверь мне – мужики любят опытных, а не стесняшек вроде тебя. Ты ж наверное в обморок грохнешься при виде члена.

Фыркаю. Я, конечно, девственница, но не настолько отсталая.

– Не волнуйся за меня. Мы с Вадимом сами разберёмся.

– Да уж, – ухмыляется Машка, – пока вы надумаете разбираться, ему придётся отбойный молоток покупать. Зарастёт у тебя всё на хрен.

Закатываю глаза – познания в физиологии у некоторых ровесниц меня удручают. Хуже, чем каменный век.

– Хорошо, – говорю я. – А дальше?

– Дальше, дождёмся, пока он достигнет середины этажа, и мы с тобой выйдем из-за угла ему на встречу. Будем бурно разговаривать. Потом я споткнусь и полечу ему прямо в объятия.

– Замечательный план! – показываю палец вверх. – Только я причём?

Машка хлопает веерами нарощенных ресниц.

– Ну не могу же я разговаривать сама с собой.

– Логично, – соглашаюсь. – Идём. Пусть тебе повезёт.

Машка тянет меня в заранее приготовленное место. Ещё раз всё выверяет: вот он движется по основному коридору в сторону актового зала управленцев. Вот мы идём по боковому ему наперерез. Всё вроде бы должно получиться.

Машку ощутимо трясёт.

– Как я выгляжу? – сотый раз переспрашивает она, поправляя причёску.

– Хорошо, – честно комментирую я.

Глава 2. Стратегия и тактика

НИКА

Вадим – моё всё.

Приёмные родители очень старались, чтобы я выбрала выгодного жениха. Я не ходила на дискотеки, в клубы, да и вообще почти что не общалась со сверстниками. Но если честно – не очень-то от этого и страдала. Моими лучшими друзьями были книги – в центральной библиотеке моё фото не покидало стенда «Лучшие читатели». Учиться я любила и люблю. Процесс получения знаний доставляет мне ни с чем несравнимое удовольствие.

Я считала себя холодной и рассудочной ровно до той поры, пока не встретила Вадима. Парни меня не интересовали ни в школе, ни в Академии. Но не переживала по этому поводу, полагая, что просто фригидна и слишком рациональна. И была даже этому рада – Элина Сергеевна ведь не скрывала, какая судьба меня ждёт. А если будет брак без любви, так может моя холодность и к лучшему?

Вадим появился у нас дома два года назад – я тогда как раз поступила в Академию. И «родители» решили усилить контроль – установить видеонаблюдение в каждой комнате. Вадька был бригадиром. Серьёзный взрослый (во всяком случае, так ощущались его двадцать три с моих восемнадцати). А ещё – надёжный. Я сразу это почувствовала в нём.

Нас потянуло друг к другу с первого взгляда, вспышкой, прострелившим электричеством. Когда я попала под очарование светлой улыбки Вадима. Он у меня привлекательный – высокий (не такой, как Ресовский, но всё-таки выше среднего), стройный, спортивный. Голубые глаза, смуглая кожа, русые волосы. Умный, интересный, спокойный. А ещё – очень бережный. Относится ко мне, как к хрустальной. Ответственный – хочет, чтобы у нас была красивая свадьба и хоть небольшая, но своя квартира. Ради этого работает, как проклятый.

Конечно, Элина Сергеевна никогда не примет его и не согласится с таким мужем. Но я не намерена её больше слушать. Вадима выбрало моё сердце.

А Ресовский?

Если ей надо – пусть сама выходит за него замуж.

– … алло, малыш… – уношусь мыслями в воспоминания и не сразу понимаю, что Вадим ответил, а я и не услышала.

– Вадька, Вадечка, родной, – рыдаю. – Меня продали. Отдали ему, как вещь.

– О ком ты? – не понимая, спрашивает любимый.

– О Ресовском.

– О каком Ресовском? – недоумевает Вадим.

– Том самом, – хнычу я. – Олигархе. Владельце сети фармакологических предприятий.

– Чёрт! Эти фото в сети – не розыгрыш? – в голосе Вадима нет злости, скорее тревога.

– Да, – горько вздыхаю. – Он и к родителям добрался. Купил меня. Явился прямо в Академию. Опозорил.

– Так, Ника, успокойся, – строго говорит Вадим. – Посмотрел твою геолокацию. Ты в сквере? – подтверждаю. – Отлично, там рядом такси. Сегодня Сашка Дейнека, мой друг, таксует. Сейчас скину номер машины. Дуй ко мне в офис. Всё обговорим.

От уверенного голоса Вадима становится легче. И сердце наполняется благодарностью, что любимый не устраивает сцен ревности на пустом месте. Он однажды сказал мне: «Ревность унижает партнёра. Она исключает доверие». А мы с Вадимом доверяем друг другу безгранично.

Офис у них находится в старом фарфоровом заводе. Здание ещё дореволюционной постройки. Сейчас его делят разные конторы – тут и агентство недвижимости, и страховая компания, и адвокаты.

Ребята приютились на чердаке. В интерьере у них настоящий лофт. Он очень идёт к брутальным навороченным компам и прочему оборудованию, на котором работают парни. Поскольку Вадим – руководитель, то у него небольшой кабинет. Просто коморка, отгороженная в углу общего зала. Но и этого хватает для уединения.

Вадим встаёт, обнимает меня, притягивает к себе. Я вдыхаю родной запах и успокаиваюсь.

Он целует в волосы, садится в кресло, устраивает у себя на коленях.

– Расскажи всё по порядку, – просит, переплетая наши пальцы.

Выкладываю всё – с плана Машки до моего побега. Как хорошо, что Вадим верит мне безоговорочно.

Внимательно выслушав меня, Вадим трёт подбородок, тронутый лёгкой, очень идущей ему, щетиной.

– Плохо дело, детка.

– Да, – соглашаюсь. – Ещё как.

Вадька собственнически прижимает меня к себе:

– Я тебя ему не отдам.

– Не отдавай, пожалуйста, – беру его чуть шершавую ладонь и прижимаюсь к ней щекой.

– Видимо, пришло время действовать. Пора увозить тебя отсюда.

Моё сердце наполняется ликованием – это то, чего я хочу больше всего: с ним! на край света! Подальше от Ресовского и Элины Сергеевны.

– Ты ведь выйдешь за меня?

– Спрашиваешь! – сияю в ответ.

– Тогда доверься мне – я придумаю, как вытащить тебя.

Я доверяюсь, полностью, без остатка.

Тянусь за поцелуем, когда телефон в моем рюкзаке просто взрывается. Этот рингтон у меня стоит только на одного человека. Её я хочу слышать меньше всего. Но ответить надо.

– Элина Сергеевна, – произношу почти недовольно: сейчас, в объятиях Вадима чувствую себя уверенной и нахальной, – что случилось?

– Что случилось? – визжит приёмная родительница. – Где тебя носит? У нас гости с минуты на минуту! Бегом домой!

Мне хочется её послать, но Вадим качает головой: пока нельзя.

И шепчет одними губами:

– Иди. Я скоро приду за тобой.

Мне приходится приложить усилие, чтобы встать с его колен и разорвать наши объятия.

Но тёплый, полный любви взгляд придаёт сил.

У нас всё получится.

Удача любит дерзких.

От Вадима я ухожу со щитом…

Домой бегу почти счастливая. Чтобы не придумали родители – в моём сердце царит уверенность: у нас всё обязательно получится. Память согревает тёплый взгляд Вадима.

Элина Сергеевна встречает меня на пороге – неслыханно! Стоит, подбоченясь, злая-презлая.

– Где ты была? – выпаливает она, едва я вхожу в калитку.

У Зайцевых, моих приёмных родителей, двухэтажный коттедж. Он мог бы быть уютным и привлекательным для жизни, так как расположен в престижном, утопающем в зелени, пригороде, если бы его хозяева не являлись столь надменными типами. Мирон Михайлович и Элина Сергеевна полагают, что весь мир им обязан. А бизнес раз за разом прогорает, потому что кругом воры и коррупция. Поэтому единственный выход – выгодно продать меня и жить безбедно до конца дней.

Глава 3. Старые враги и новые друзья

НИКА

Пока слушаю гудки в трубке – успеваю многое передумать. Пытаюсь найти причину для её звонка. Элина Сергеевна говорила, что Маша звонила ей – ябедничала, что я ушла с Ресовским. Думала, расстроить. Ога, как же! Моя маман только этого и ждала.

Так чего же тебе надо, подруга?

И Маша удивляет меня:

– Ника, выручай! – сходу начинает она, как только принимает вызов.

– Вот так сразу? – удивляюсь я. – Даже не взгреешь меня за то, что олигарха из-под носа увела?

– Да чёрт с ним! – продолжает шокировать меня Машка. – Не до него сейчас!

– Это что же должно было стрястись, чтобы ты мне такой эпик фейл простила?

– Макс, сволочь! Подставил меня! – Машка натурально всхлипывает и быстро рассказывает. – Представляешь, он позвонил моему отцу и сказал, что я вместо учёбы по клубам и дискотекам зависаю. Для убедительности ещё и мою зачётку отфоткал и сбросил папе. Мой старик рассвирепел и заблочил все мои карты, представляешь!

Она заходится в рыданиях.

Видимо, действительно, в отчаянии, раз звонит мне по поводу денег. Знает же, что я на мели.

Так и говорю честно:

– Извини, у меня самой голяк.

– Ты о чём вообще? – с недоумением произносит Машка.

– О деньгах. Тебе же нужны деньги, – решаю сразу расставить точки над «i». – И у Ресовского занимать не буду. Не проси даже.

Марья пфыкает на той стороне трубки.

– Мать, да ты кукухой поехала! – ржёт она. – Ты последняя, кому бы я звонила по поводу денег. Нет, с деньгами мне как раз-таки Макс поможет – моральная компенсация, так сказать. Мне нужна твоя голова.

– Голова? – я туго соображаю, после всего, что уже случилось за день.

– Да, твои мозги, Ника, – продолжает веселиться Машка. – Чтобы их съесть! – переходит она на загробный тон, а меня резко отпускает: одногруппница стебётся. Ну, конечно. Нужна помощь с учёбой! Как я сразу не догадалась. И Машка подтверждает мою догадку: – Представляешь, папан не только карты заблокировал, он ещё деканат позвонил и подкинул им деньжат, чтобы с меня спрашивали побольше. Короче, Ник, я тут по уши в рефератах и контрольных. И половину этого дерьма надо к завтра. Если ты не поможешь – мне капец. Выручи, ну, пожалуйста.

Машка даже не злится и столько раз мне помогала раньше. Будет неправильно кинуть её сейчас.

– Окей, – говорю, – жди. Переоденусь только.

Ну да, не тащится же к Машке в таком виде!

Спешно переодеваюсь, швыряю в сумку кое-какие вещи и бегу к двери. К счастью, родители слишком заняты спором «кто царь, а кто царица», что не замечают моего променада.

Я спокойно выхожу из дома и устремляюсь в сторону трамвайной остановки. Мы живём на конечной двадцатого маршрута. Но и то идти прилично, полкилометра мимо рощи и новостроек.

И когда я уже добираюсь до остановки, снова разрывается телефон. Беру гаджет, смотрю на экран. Вадим? А ему что нужно?

– Привет, милый.

– Виделись, малыш, – без привычного тепла отзывается он. – Лучше скажи, куда ты собралась на ночь глядя?

Ну, конечно. Он же может отслеживать мои передвижения. Я сама позволила ему поставить всякие программы в мой смартфон.

– К Машке еду.

– Вы же поссорились. Из-за Ресовского. Ты сама рассказывала, – напоминает Вадим.

– Уже помирились.

– Как-то быстро, – в голосе любимого явное недовольство. – Насколько я знаю девиц, подобных твоей Машке, так просто уведенный из-под носа ходячий кошелёк они не прощают.

Конечно, он знает таких, как Машка. Он работает с богачами. Невольно следит за их жизнью. Но сейчас паниковать ни к чему.

– Не переживай, – успокаиваю я, потому что замечаю красную морду трамвая, спешащего к остановке, – её учёбой завалили. Отец узнал, что она творит – карточки заблокировал и попросил преподов заданий ей надавать. Машке сейчас не до олигархов.

– Малыш, мне всё равно не нравится, что ты едешь чёрте куда в ночь.

Я злюсь и выпаливаю:

– А мне не нравится, что мужчины в последнее время решают за меня, что я должна делать и как!

– Малыш, – в голосе Вадима прорезается металл и даже нежное прозвище он произносит грозно, – ты нарываешь!

– Ой, всё! – бешусь я и отбиваю вызов. И выключаю телефон – знаю, Вадим не успокоится.

Достали! Ей Богу!

Я сама могу решать, куда и когда мне ехать!

С такими мыслями сажусь в трамвай и совершенно без происшествий добираюсь до Машкиного дома. Квартира у неё – в элитном жилищном комплексе. Отец купил ещё на первом курсе, чтобы дочке было комфортно учиться. Ох, не знал Давид Александрович, что его любимая Машутка там комфортно делала!

Поднимаюсь на третий этаж, и чем ближе подхожу к Машкиной квартире – тем сильнее становится дурное предчувствие.

Потому что из квартиры доносятся звуки отнюдь неучебные – вовсю грохочет музыка, кто-то смеётся.

Дверь приоткрыта, поэтому я вхожу без стука, прохожу вперёд по полутёмной прихожей, когда слышу, как дверь за спиной закрывается и щёлкает замок.

Резко оборачиваюсь и закрываю рот рукой, глуша крик. Потому что передо мной, нахально лыбясь, стоит омерзительный призрак из моего прошлого...

Эдичка Милонов… Отброс, который мне ещё в школе жизни не давал. Хулиган, двоечник, отщепенец. Пить и курить начал ещё в начальной школе. Семья у него была такая же – мать-алкашка и всё время менявшиеся отцы – урки, наркоманы и прочая шваль. При этом Эдик ещё и внешне – мерзкий: маленькие, близко посаженные, мутные глаза, крупный нос, губы-пельмени. Фу!

Откуда он в Машкиной квартире?

В гостиной затихает музыка, и в прихожую вываливают ещё двое – видимо, кореша Эдички.

– О, а вот и сладость пришла! Не наебала Машуня!

Пячусь к стене, мотаю головой, будто это сможет прогнать кошмар, творящийся здесь.

– Кто? Что вы тут делаете?

– Тебя ждём, Зайцева, – напирает Эдик. Он немного выше меня, неплотный, от него разит немытым телом и дрянным пойлом. – Ты мне ещё с выпускного отсос должна.

Глава 4. Свадьба и аукцион

НИКА

Неделя пролетает незаметно. И вот стою перед зеркалом в доме приёмных родителей, и меня наряжают, как новогоднюю ёлку. А я, чтобы отвлечься, прокручиваю в голове вчерашний разговор с Вадимом. Он сам устанавливал в нашем доме камеры и прослушку, знает, где слепые зоны. Нам удалось уединиться и поговорить.

По выделенной закрытой линии. Словно мы важные политики.

– После свадьбы вы поедете в отель «Мистраль». Там должна пройти ваша брачная ночь, – чувствую, с каким трудом Вадиму даются эти слова. – Ресовский снял весь этаж. Кругом будет охрана. Но – прямо из номера ведёт пожарная лестница. Она крутая, не испугаешься?

Даже в такой ситуации любимый заботится, прежде всего, обо мне. И это невероятно трогает. Прижимаю ладонь к трепещущему сердцу. Радуюсь, что уже завтра мы будем вместе и далеко отсюда.

Вадим так уверено говорит обо всём, потому что один из парней, который подрабатывает в его конторе, админит всю систему наблюдения в «Мистрале». А их в первую очередь напрягли, выдав целую кипу инструкций по поводу безопасности и личного пространства четы Ресовских.

Ого, мы уже чета! Эта мысль проносится сразу, как слышу фразу. Кажется, Аристарху нравится опережать события. А может, как нас учили однажды на тренинге по психологии общения, таким образом он формирует реальность вокруг себя. Прогибает её в нужном направлении.

  – Скинул тебе план номера и этажа, – продолжает Вадим. Он говорит максимально спокойно, но я седьмым чувством ощущаю, как у него рычит и клокочет всё внутри. – Тебе надо продержаться десять минут, после того, как вы останетесь наедине.

Судорожно сглатываю, мну край кофты.

– Зачем так долго? – хриплю. Десять минут с распалённым Ресовским – а он будет распалён – для меня катастрофа.

– Нужно, чтобы у него окончательно уплыли мозги, – хмыкает Вадим. – А потом мы ему позвоним. И у тебя будет ещё около пяти минут. Этого должно хватить, чтобы спуститься по лестнице, – замираю, представляя, как буду в длинном платье пробираться по узкой пожарной лестнице. – Не волнуйся, любимая, – подбадривает Вадим, – я буду рядом. Веришь мне?

Верю. Конечно, верю. У нас всё получится.

Этот разговор даёт мне силы держаться сейчас.

Элина Сергеевна отступает от меня в сторону, рассматривает.

– Просто восторг! Повезло ж тебе, Ника!

Повезло? Это лишь тряпка. Дорогостоящая тряпка. Натуральный шёлк, органза, кружево, бисер из горного хрусталя. Хорошо, хоть без дурацких колец и кринолина.

 На голове у меня диадема – на ней извивается замысловатая вязь тончайшей серебряной проволоки, росинками блестят бисеринки, чаруют ароматом живые цветы апельсина и мирта.

Они же повторяются и в моём букете, наряду с изысканными орхидеями, лизиантусом и другими изящными и нежными цветами.

Тончайшая фата, прозрачным шлейфом устилающая пол, придаёт моему образу воздушности. Край свадебного покрова оторочен нежным кружевом и забрызган капельками горного хрусталя.

Мой образ выдержан до мелочей. Хоть сейчас на обложку журнала.

Ага, в номинации «Самая печальная невеста».

Я не хочу выходить за Ресовского – но он меня не спрашивает.

Мне остаётся лишь вздохнуть, взять букет и идти вниз.

Там уже ждёт Алёна Темникова. Волнуется. А ей нельзя. Но бедняжка в сотый раз проверяет свадебный сценарий. Всё расписано буквально по минутам.

Нас уже ждут у ЗАГСа. Лучший зал бракосочетаний арендован полностью. Больше никаких регистраций, кроме нашей.

Я вхожу внутрь – и добрая сотня глаз уставляется на меня. Кого здесь только нет – чиновники высшего звена, бизнесмены, политики, в общем, весь местный истеблишмент. Хищники. Из взгляды обгладывают меня до кости. Их шепотки гонят ледяные мурашки вдоль позвоночника.

Боже, став женой Ресовского, мне придётся жить среди этих пираний.

Хорошо, что он вовремя оборачивается. Установив зрительный контакт, становится легче дышать. Вернее, дышать снова тяжело, потому что в его глазах снова что-то такое… плотоядное, пожирающее. Но этот зверюга уже частично приручен. И поэтому не так страшен.

А когда моя ладонь ложится в его – я и вовсе обретаю уверенность.

И даже могу улыбнуться.

Дальше всё, как в тумане…

Пафосные слова регистратора, поддельные слёзы Элины Сергеевны – единственную дочь замуж отдаю, бесконечные фальшивые поздравления неизвестных мне людей…

И вспышки камер, от которых начинает мельтешить перед глазами.

Потом – фотосессия.

Мы – красивая эффектная пара. Фотографы и операторы довольны.

Ресторан, где мне и кусок в горло не идёт…

Наш танец…

Снова тосты… и голодные поцелуи Ресовского.

Скорее-скорее-скорее…

Я тороплю время. Мне хочется к Вадиму. Обнять любимого, вдохнуть его запах. А то мне кажется, я насквозь пропиталась терпко-свежим одеколоном Ресовского. А сам он отпечатался у меня на сетчатке. Так часто он сегодня брал моё лицо в ладони и заглядывал в глаза.

Что пытался прочесть?

Для него ничего нет.

– Пора, – шепчет Ресовский, подхватывая меня на руки.

Пора – щелкает в голове.

У тебя будет десять минут, – напоминает голос Вадима.

Ресторан – на первом этаже отеля «Мистраль». Наш этаж – целый этаж! – третий.

Ресовский – даже про себя не хочу называть его мужем! не заслужил! – заносит меня в огромный лифт, прислоняет к стене и начинает пожирать в поцелуе.

Сопротивляюсь, вырываюсь.

Он останавливает, тяжело дышит.

– Прости, – упирается лбом в мой лоб, я чувствую, как он горит будто от температуры, – я так голоден по тебе. А ты так сладка. Не могу устоять.

В гостиную нашего номера он тоже заносит меня на руках.

И я попадаю в сказку.

Родители жили небедно, но такую роскошь я видела только в дорогих журналах или в рекламных роликах.