Вышел месяц из тумана

Глава вторая

Поверить не могу, что Питер уговорил меня поучаствовать в этой авантюре. В смысле, описать наше давнее приключение. И не могу поверить, что дал себя уговорить. Все-таки с тех пор прошло немало времени, и многое стерлось из памяти. К тому же по ряду причин даже теперь не все имена и детали могут быть преданы огласке. Пришлось кое-что изменить, а писатель из меня, откровенно говоря, никакой. Боюсь, Питеру будет трудновато переводить мое нескладное повествование на русский. Но тут уж сам виноват, не надо было затевать.

Насколько помню, в первый день нашей поездки никаких особо примечательных событий не произошло. Если не считать таковыми несколько забавных происшествий, связанных с одной особой, эффектное появление которой Питер уже описал. Во время ланча старая леди снова отличилась, и на этот раз не без последствий. Стоило только шкиперу уйти, она опять попыталась завладеть аудиторией, едва ли принимая в расчет, интересуют хоть кого-то ее восторженные комментарии.

– Очень мило! Очень мило! – защебетала она, – какой приятный человек. Не правда ли?

Она повернулась к сидевшей справа от нее даме, представившейся как Джулия, при этом взмахнув рукой, в которой держала стакан с соком, и его содержимое самым естественным образом оказалось на платье соседки. Старушка охнула и принялась извиняться.

– Ах, простите, простите! Я такая неловкая… – запричитала она.

– Ничего, ничего, – попыталась успокоить ее пострадавшая, наверное, надеясь таким образом избежать дальнейшего словоизвержения. – Не стоит беспокоиться…

Старушка снова всплеснула руками.

– Ах-ах, я же не представилась. Распберри-Смит… Изольда, – добавила она после небольшой паузы. Питер прыснул.

– Ты чего? – спросил я.

– Ничего, – ответил он сквозь смех. – Просто подумал о Тристане.

– Питер!

Мэгги укоризненно поджала губы, хотя и сама едва удерживалась от смеха.

Этот наш разговор остался незамеченным по причине движения на другом конце стола. Миссис Джулии пришлось встать и уйти в каюту переодеваться.

– Похоже, тут еще кое-кто хочет остаться неузнанным, – вполголоса проговорила Мэгги, когда та ушла, и продолжила, откликаясь на наши недоуменные взгляды: – это же Джулия Леонард – довольно известная писательница.

– Не читал, – сказал Питер.

– Конечно, не читал, – усмехнулась Мэгги. – Она пишет женские романы.

– Это такие, где он страстно овладевает ее напедикюренной ногой? – спросил Питер, сделав неопределенный жест руками и зачем-то округлив глаза. Теперь прыснула Мэгги.

– А что? Подлинная цитата из одного такого романа, – продолжил он. – В переводе на русский. Мама читала… ну и я полистал.

– А в обратном переводе ты ничего не добавил? – спросила Мэгги сквозь смех.

– Слово в слово. Если, конечно, так можно сказать по-английски.

– Нет, обычно так не говорят. Но ты прав, иногда пишут. Хотя кажется, у миссис Леонард подобного бреда не встречается. Правда, я тоже только полистала.

– А я читала, – заявила Вайолет с глупейшим апломбом.

– И? – поинтересовался я. Она фыркнула.

– Тебе не понять.

Мы все снова засмеялись, причем Мэгги громче всех.

– Конечно, куда ему. Ты у нас одна такая понятливая, – сказала она. Вайолет сделала обиженное лицо и снова фыркнула.

Собственно, на этом ланч и закончился. Мы с Питером решили подняться на палубу, катер должен был вот-вот отчалить. Мэгги и Вайолет направились в свою каюту, пообещав вскоре к нам присоединиться. Точнее, пообещала Мэгги. Вайолет все еще недовольно морщилась. Как раз когда мы поднимались по трапу, катер слегка вздрогнул, послышался рокот двигателя. Шкипер выглянул из рубки и что-то крикнул. Бобби, исполнявший, по-видимому, не только обязанности кают-юнги, но и палубного матроса, перепрыгнул на пристань, ловко отвязал швартовочный конец, бросил тот на палубу, перепрыгнул обратно, и тут же все звуки заглушил вой сирены. Катер отходил от пристани.

Вслед за нами из салона поднялись мистер Фитцуотер со своей спутницей, я напрочь забыл ее имя, светловолосый парень и новозеландец мистер Хобсон. При нем был фотоаппарат, которым он тут же принялся щелкать, хотя окружавший нас пейзаж оставлял желать лучшего. По обоим берегам реки громоздились какие-то склады и прочие непрезентабельные строения. Тратить на это пленку лично я бы не стал. Мы с Питером отошли подальше на корму, он достал сигареты. Самое время было покурить, пока не пришли девчонки, и Вайолет не принялась строить из себя взрослую, как часто делала.

Берк, как звали светловолосого парня, тоже курил у левого борта. Мистер Фитцуотер со своей дамой расположились ближе к рубке, за окнами которой можно было различить шкипера, стоявшего у штурвала, и Бобби, которому шкипер периодически что-то говорил, может быть, давал уроки судовождения. Вскоре появилась миссис Леонард, уже в другом платье, и снова в своей шляпе, с книгой в руках.

– Странная компания собралась, ты не находишь? – вдруг сказал Питер.

– А что странного? – спросил я, потому что ничего такого не находил.

– Ну как, – отозвался он, – с этим Хобсоном, так вроде…

Он кивнул на старика-новозеландца.

– …все понятно – классический турист, ну и писательница тоже, у них свои причуды, а вот этот тип…

Теперь он показал на мистера Фитцуотера.

– Что с ним не так?

– В том-то и дело, что ничего. Достатка он явно выше среднего. Зацени костюмчик. Как влитой сидит, наверняка не с Оксфорд-стрит. Работает, скорее всего, в банке или в крупной фирме. И вот скажи, зачем ему эта экскурсия? Да еще с бабой. Вряд ли в его каюте койка шире, чем в нашей. Как они там вдвоем уместятся? И потом, этот тоже… Ну, я насчет Берка. Парень совсем молодой, для него место и вовсе не подходящее…

– А для нас подходящее? – попытался съязвить я. Питер усмехнулся.

– И для нас не очень, но мы-то тут случайно. Походу, Мэгги и Вайолет тоже. А он с какого перепуга? Если, конечно, не специализируется по старушкам…

– В каком смысле?

– В сексуально-половом. Есть такие, которые предпочитают пожилых дамочек…

– Да ну…

– А что? Это ты, засыпая, представляешь себе Вайолет в купальнике и без, а он…

– Никакую Вайолет я себе не представляю!

Наверное, я сказал это несколько возмущенным тоном. Питер только снова рассмеялся.

– Ну, не Вайолет, другую. Я же не об этом…

Как раз в тот самый момент на палубе появилась Вайолет, причем именно в купальнике. Вдвоем с Мэгги они направились к шезлонгам на корме. Я подумал, не слышала ли она наш разговор, но оказалось, беспокоился напрасно. Устроившись в шезлонге, Мэгги махнула нам рукой.

– Эй, мальчики, идите к нам!

Приглашением грех было не воспользоваться. Мы подошли.

– А мне можно?

Я обернулся и увидел Берка. Его появление разбивало вдребезги теорию Питера, чему я, сам не знаю с чего вдруг, даже обрадовался.

– Конечно, – отозвалась Мэгги. – Мы, кажется, не успели познакомиться, – продолжила она, – я Маргарет, для друзей просто Мэгги.

– В таком случае я для друзей просто Эд. – А позвольте полюбопытствовать, как вы здесь оказались?

Мэгги рассмеялась.

– Забавно. Питер первым делом задал мне тот же вопрос, – сказала она.

– Неправда, – возразил Питер. – Это ты первая спросила.

– Ну, не важно. На самом деле чисто случайно. Нам с Вайолет надо было чем-то занять эту неделю, вот мы и решили прокатиться.

– А нас предки сюда сослали, – вставил Питер, не вдаваясь в подробности. – И хорошо, девчонок встретили, а то бы…

– Так вы знакомы? – поинтересовался Берк.

– Вообще-то, Питер и Лайонел…

Мэгги представила нас.

– …учатся в одной школе с моей сестренкой. Я тоже там когда-то училась.

– А теперь университет?

Она кивнула.

– …И какой? Если не секрет, конечно.

– Ничего секретного. Оксфорд.

Тут я вдруг подумал, что этот парень задает свои вопросы неспроста, только никак не мог понять истинную причину. Впрочем, вопросы казались самыми естественными в подобной ситуации.

– Ясно, – сказал он. – Дай угадаю, экономика и финансы?

Мэгги улыбнулась и отрицательно помотала головой.

– История искусств. А ты?

– Кембридж, астрофизика.

– Это звезды, галактики, да? – вступила в разговор Вайолет так, будто ей действительно стало интересно.

– Скорее, их содержимое…

Пару минут спустя мы уже болтали почти как старые друзья. Как-то само собой получилось.

Окружающий пейзаж к тому времени сменился. Катер шел вдоль причалов для прогулочных яхт. Некоторые были просто роскошными, отделанные красным деревом, ухоженные, а некоторые казались вообще заброшенными. Потом и причалы ушли далеко за корму, река сделала поворот. По обоим берегам уже не было заметно никаких признаков города, лишь иногда сквозь заросли кустов проглядывали крыши одиноко стоявших фермерских домиков. Ничто больше не нарушало это однообразие на протяжении, пожалуй, пяти миль, по моим прикидкам, конечно, на преодоление которых катеру потребовалось больше часа. Несколько раз за это время навстречу нам проходили моторные баржи. Однажды катер просигналил рыбаку, расположившемуся на своей надувной лодке прямо посередине реки. Чуть позже русло заметно сузилось, откуда-то отчетливо слышался шум падающей воды. Похоже, впереди была плотина.

Катер замедлил ход, изменил направление, и вскоре оказался у бетонной стенки, подпиравшей берег, где застопорил машину. Шкипер вышел из рубки с рацией в руках.

– Приношу извинения за небольшую задержку, – сказал он. – Нам придется пропустить лодки, спускающиеся сверху. Но на времени прибытия в Линчестер это не скажется. Шлюзование займет около получаса, вы сможете прогуляться по окрестностям, если пожелаете.

Впереди на некотором отдалении теперь уже можно было различить ворота шлюза.

– Есть на что посмотреть? – поинтересовался новозеландец. Шкипер пожал плечами.

– Да тут особенно не на что. Но возле будки смотрителя есть телефон-автомат, если кому надо позвонить. Хотя теперь у многих мобильники, так что…

– А здесь есть связь?

Услышали мы голос, который мог принадлежать только одному человеку, и я подумал, что сойти на берег именно сейчас совсем не помешает. Распберри-Смит стояла посреди палубы, к моему удивлению, с мобильником в руках.

Стоит сказать, в то время мобильники были, не то, чтобы большой, но все-таки редкостью. Если у кого из наших попутчиков я и ожидал увидеть это средство связи, так скорее, у мистера Фитцуотера, но никак не у старой леди, ни на секунду не изменявшей своей привычке болтать без умолку.

– Какая вещь! Просто потрясающая! – восклицала она, как обычно, обращаясь не к кому-то конкретно, а ко всем сразу. – Знаете, я сначала не хотела. Дорого, и заряжать надо часто. А теперь даже не представляю, что бы я без него делала…

Она посмотрела на мобильник, держа тот на вытянутых руках, как будто плохо видела вблизи.

– Надо же, есть связь! – воскликнула она снова и принялась тыкать пальцами кнопки, набирая номер, потом приложила аппарат к уху.

– Джейн, слышишь меня? Здравствуй, дорогая! – затараторила она. – Надо же, как хорошо слышно! Совсем как по телефону. Как ты себя чувствуешь? Что? А доктору ты сказала? Нет? Почему? Обязательно надо сказать! Дорогуша, так нельзя! А вдруг это… Что ты говоришь?.. Нет-нет-нет, обязательно надо…

Слушать дальше словоизлияния старой болтуньи мне совсем не хотелось. Похоже было, и остальным тоже. Хорошо хоть она сама догадалась отойти за рубку, но ее пронзительный голос все равно был слышен.

– Вчера зазвонил телефон, и некто сказал мне ехидно, что завтра найду у себя я повешенную англичанку, – процедил Питер сквозь зубы. – Саша Лаэртский, великий русский поэт, – добавил он, отвечая на мой, наверное, весьма недоуменный взгляд.

– Хочешь сказать, это стихи? – спросил я.

– А что тебя не устраивает? В моем переводе, может, и не очень складно, зато подходит.

– К чему?

– К ситуации…

Питер сказал что-то еще, но я не расслышал, его слова потонули в бурных восклицаниях старой леди, которая, продолжая разговор со своей дорогой подругой, сделала полный круг по прогулочной палубе и снова оказалась возле нас. К счастью, ненадолго, продолжая двигаться в сторону кормы. Миссис Леонард оторвалась от своей книги и покачала головой. Мэгги многозначительно хмыкнула, Вайолет хихикнула.

– Вот из-за таких скоро в ресторанах кроме залов «no smoking» появятся залы «no mobile», – вполголоса проговорил мистер Фитцуотер. – Да я бы и вагоны в поездах отдельные сделал, а то ехать невозможно становится. Как начнут болтать. Элина, у вас тоже так? Он повернулся к своей спутнице, та покачала головой.

– У нас кто иметь мобильники, в поездах не ездят, – сказала она, допустив пару ошибок. Зачем-то вставила определенный артикль, где не надо, а неопределенный пропустила. Наверное, догадавшись, о чем я думаю, Питер толкнул меня локтем.

– Не требуй многого от девушки из Саратова, – усмехнувшись, сказал он вполголоса.

– Думаешь, она…

– Ясный день. Моя, так сказать, соотечественница.

– Saratov? – поинтересовалась Вайолет. – Это где?

– Где Тамбов знаешь?

– Нет.

– Так это еще дальше.

Я уже привык к весьма своеобразным шуткам Питера, но Вайолет, конечно, ничего не поняла. Питеру пришлось прочесть небольшую лекцию по географии России, как раз в середине которой катер снова пришел в движение и направился к открывшимся нам навстречу воротам шлюза.

Вопреки утверждениям шкипера последующий процесс занял минут сорок, не меньше. Вскоре после того как мы наконец покинули шлюз, по правому борту открылся Линчестер на склоне холма, спускавшегося к реке. Правда, река почти сразу ушла в сторону, выписывая замысловатую кривую, так что прошло еще часа полтора, прежде чем показалась пристань. Мы даже успели пообедать. Распберри-Смит, по своему обыкновению, болтала почти все время, комментируя каждое блюдо. Тушеная крольчатина на второе вызвала у нее просто припадок бурного восторга. Она подпрыгнула на своем стуле, уронила вилку, схватила соусницу и размахивала ею над столом так, что чуть не вывалила все содержимое на скатерть, а потом попросила миссис Грей дать ей рецепт. Я заметил, как облегченно вздохнула миссис Леонард, когда обед закончился.

Вскоре катер причалил, и сразу после обеда все сошли на берег. Мы с Питером и девчонки в сопровождении Берка, уже не стеснявшегося оказывать Мэгги знаки внимания, тоже отправились погулять, правда, ненадолго. Линчестер оказался совсем небольшим городком, где все, не скажу достопримечательности, просто стоящие хоть какого-то внимания объекты, располагались на главной улице, тянувшейся параллельно реке. Пройдя по этой улице до широкой площади, окруженной, на вид, действительно старинными домами, мы уткнулись в громоздкое и унылое стеклянно-бетонное здание торгового центра, которое буквально подавляло своими размерами все вокруг. Включая даже стоявшую чуть в стороне церковь пятнадцатого века, которую усиленно рекламировал путеводитель. Смотреть тут было совершенно не на что.

На катер мы вернулись почти в одно время с миссис Леонард, похоже, так же оставшейся не слишком довольной прогулкой. Чуть позже вернулся мистер Хобсон, весь увешанный своей фотоаппаратурой, напротив, казавшийся вполне удовлетворенным. Последними появились Фитцуотер со своей Элиной, которая, снова сделав пару ошибок, сообщила, что они побывали в прелестном чайном доме, таком-таком английском. Я так и не понял, что она хотела этим сказать.

– А в музее вы были?..

Послышался уже начинавший порядком надоедать голос старой леди. Оказалось, она тоже вернулась, мы даже не заметили, когда это произошло.

– …Я успела до закрытия. Там чудесные экспонаты. Школьникам должно быть очень интересно, – продолжала она, теперь явно обращаясь к нам с Питером и Вайолет. – Монеты времен Чарльза первого… Кстати, вы знаете…

С какой-то, просто сияющей улыбкой на лице она уставилась прямо на нас.

– …что король Чарльз бывал в этих местах, когда скрывался от парламента? Он останавливался в… и еще там совершенно потрясающая…

Повторять уже сказанное и перескакивать на другую тему, не закончив одну, по-видимому, тоже было у нее в обычае. Мы невежливо отошли в сторону…

…Спускался вечер. В городе уже кое-где вспыхивали огоньки в окнах, но все небо на западной стороне было еще светлым. Ярко-красный диск солнца нависал над холмами вдали. Лучи, падавшие на окна рубки, окрашивали их в красный цвет. Отчаявшись добиться внимания от нас, Распберри-Смит атаковала мистера Хобсона, снова поднявшегося на палубу, на этот раз только с одним из своих фотоаппаратов.

– Какой очаровательный закат! – восклицала она, – Прелестный! Просто прелестный! Не хотите сфотографировать? Может получиться восхитительное фото.

– Сейчас нет, – сухо отозвался новозеландец. – Освещенность уже слабая для моей пленки, и нужны специальные фильтры. К тому же, кроме действительно красивого солнца, ничего особенного тут не вижу.

– Ах, я видела на выставке в прошлом году, у нас в Кирдфорд Грин, великолепную серию, – продолжала лопотать старая говорунья. – Наш местный фотограф. Очень талантливый. Очень талантливый. Он использует технику…

Последовало какое-то мудреное слово, я не разобрал.

– …Невероятно! Просто восхитительно. Я прямо вижу…

Мистер Хобсон горестно вздохнул.

– А вот интересно, почему солнце на закате красное? – спросила Мэгги, обернувшись к Берку, закуривавшему сигарету.

– Ну как же ты не знаешь? – вместо него отозвалась Вайолет.

– Вот так, представь себе, не знаю.

– Дифракция, – сказал Питер. – Преломление света в атмосфере.

Я подумал, что Питер ошибается, но не стал ничего говорить, поскольку и сам мог ошибаться.

Старая леди снова попыталась завязать разговор с мистером Хобсоном, но тому очень вовремя пришел на помощь мистер Фитцуотер, предложив партию в бридж.

– Составите нам компанию? – обратился он к миссис Леонард, которая, казалось, не ожидала такого предложения, но почти сразу согласно кивнула.

– Пожалуй, составлю. А кто будет четвертым? – добавила она потом, вопросительно посмотрев на спутницу мистера Фитцуотера, но та не отреагировала. Зато Распберри-Смит снова воодушевилась. Слово «великолепно» прозвучало раза четыре. Миссис Леонард растерянно оглядывалась вокруг. Сразу стало понятно, по какой причине. Ситуация явно складывалась неловкая, требовалось срочно найти какой-нибудь выход. Когда ее взгляд упал на Берка, даже я прочел в этом взгляде не просьбу – мольбу.

– Вообще-то… – начал было Берк, посмотрев на Мэгги так, что мне показалось, сейчас он продолжит словами Гамлета из третьего акта.

– Ну пожалуйста, спасите меня от этой ужасной женщины, – просто-таки жалостливо прошептала миссис Леонард. Вот теперь бедняге ничего не оставалось, кроме как согласиться.

– Значит, с меня выпивка, – сказал он Мэгги извиняющимся тоном. – В качестве компенсации. Как насчет Мартини?..

Все потянулись в салон.

– А нам не предложил, гад, – язвительно заметил Питер им вслед. – Ну и ладно. Сами достанем.

– Что достанем? – спросил я.

– Выпивку.

– Это каким же образом?

– Да очень просто…

И Питер посвятил меня в свой план. Идея сразу показалась мне весьма привлекательной, только имелись сомнения, что Бобби согласится.

– А почему бы и нет? – усмехнулся Питер. – Сам знаешь, чего нельзя купить за деньги, можно купить за большие деньги, а чего нельзя купить за большие деньги, можно купить за очень большие. Мы же в мире чистогана…

– В каком мире?

– Золотого дьявола. Хотя другого не существует и никогда не существовало, что бы там ни говорили любители марксизма-ленинизма. Короче, дадим ему сколько-нибудь сверху…

– Еще чего!

– Да ла-адно, – протянул Питер. – Ради такого случая. Ну так, что?

– Я только за.

– Вот и отлично!

Питер заметно оживился.

– …Теперь надо решить, кто из нас пойдет налаживать с ним, так сказать, дипломатические отношения. Вдвоем еще, чего доброго, напугаем. Думаю, лучше будет тебе этим заняться.

– Почему мне?

– Прежде всего потому, что ты говоришь без акцента. В отличие от меня.

– Да не такой уж у тебя и акцент.

Почему-то в тот момент я засомневался, что мне удастся наладить с Бобби, как выразился Питер, дипломатические отношения. Прежде всего, я решительно не знал, с чего начать такой разговор.

– К сожалению, еще довольно заметный, – сказал Питер. – Надеюсь, не настолько, как у нашей подруги Гараевой, но все же. А ты сам знаешь, как тут у вас относятся к иностранцам. Или придется тянуть жребий.

– Кинем монетку?

– У тебя есть?

Порывшись в карманах, я ни одной монеты там не обнаружил.

– Нету.

– У меня тоже, и кошелек в каюте оставил… – Питер на секунду задумался. – Тогда посчитаемся. Помнишь какую-нибудь считалку?

– Конечно, помню.

– Ну, давай…

– One for death and two for birth, – начал я. – Three for wind and four for earth…

– И так до десяти? – прервал меня Питер. – Слишком длинная. Нас же всего двое.

– Ничего не длинная. И кстати, я уже почти досчитал. Выходит, тебе.

– Почему, мне?

– Потому что… ну, так получается. Не нравится, пересчитывай сам.

– Не вопрос…

Снова на секунду задумавшись, он быстро-быстро заговорил по-русски. Тогда я, конечно, не понял ни слова, но позднее попросил Питера повторить, так что могу теперь воспроизвести по памяти. Считалка была такая:

– Хм… забавно, – пробормотал он. – Снова выпало мне… А-а…

Он махнул рукой.

– …Ну и ладно. У тебя все равно ничего не получится.

– Это еще почему?

– Не умеешь ты с простыми людьми разговаривать.

– Что значит, с простыми? Я что, по-твоему, сложный?

Питер рассмеялся.

– Конечно. Ты ведь на этом катере отдыхаешь, а не работаешь палубным матросом, верно? Так что, для него ты сложный.

Рассуждения Питера показались мне немного натянутыми, но я не стал возражать. В конце концов, тут он как раз мог оказаться прав. Я по-прежнему совершенно не представлял, с чего и как начать такой разговор, тем более, как свести его к желаемому результату. Питер вознамерился сразу приступить к делу и попытался разыскать Бобби, в чем, однако, не преуспел. Того нигде не было видно, мы напрасно проторчали на палубе до темноты и спустились в салон, когда карточная игра уже закончилась.

Мистер Фитцуотер со своим напарником подсчитывали очки, судя по всему, именно они оказались в выигрыше, под несмолкаемый аккомпанемент Распберри-Смит. По-прежнему нисколько не заботясь, интересует ли хоть кого-то ее мнение, она просто взахлеб комментировала только что завершившуюся игру и давала советы миссис Леонард, которые та едва ли слушала, то и дело демонстративно поглядывая на часы. Вайолет не было, наверное, уже ушла спать, Берк потягивал коктейль у барной стойки вместе с Мэгги, одарившей нас выразительным взглядом, по которому сразу стало понятно, что происходило тут в последние пару часов. Впрочем, уже вскоре все стали расходиться по каютам, и постепенно на катере, впервые за весь минувший день, воцарились тишина и полнейший покой.