Высокие устремления

Глава 1 Бордель «Беззубая селедка»

За спиной осталась долгая дорога от стен полуразрушенного монастыря. Вместе с дорогой, позади осталось многое. И хорошее, и плохое. И то, что и рад бы забыть, да никак не получается, сколько ни пей. Впрочем, чем дальше обитель, посвященная Святой Пайперии, тем легче. Глядишь, если пройти пол-мира, и вовсе останется только легкая грусть по несбывшемуся? Лукасу хотелось в это верить.

Но, как бы-то ни было, впереди, громадной кучей гигантского муравейника, равномерно раскатанного в корявый блин по всей широкой долине, раскинулся славный город Грумант, ворота на Север.

Лукас таких портовых городов, живущих морем, видел десятки! И все они — как горшки, вышедшие из рук опытного гончара. Даже Малэрсид и Мильвессом. Разве что, побогаче.

Бухта — порою, разумеется, не одна. В бухте- корабли, суда, лодки, плоты, разбитые бочки, давние утопленники и груды гнилых водорослей. На берегу — не менее многочисленные склады и амбары с могучими замками и бдителньой стражей, хищно поглящывающей на прохожих — а вдруг ворюга, а вдруг негодяй-грабитель, или, что того хуже — засланец от соседа-конкурента⁈

За скалдами и амбарами — грязные и вечно мокрые портовые кварталы, где каждый второй дом — бордель для уставшего морехода, а каждый первый — кабак, неотличимый от борделя.

А сверху — небо. То черное, то серое, то выжжено-голубое. Накопившее снег, дождь или невыносимую жару.

А в том небе — вОроны и вороны, чайки и бакланы, поморники и альбатросы с буревесниками. Где-то чернокрылых с белокрылыми поровну, где-то кого больше. Тут как сложится.

Увидел один такой город, считай, побывал во всех. Различия, конечно, есть — как же без них? Но отличий тех, если разобраться — сущая горсточка:

Где-то раскинулись приземистые акации, ощетинившиеся длинными шипами — ими, говорят, на Юге, дерутся насмерть, колют, будто стилетами, пробивая друг дружку насквозь. Где-то, тянутся к солнцу кряжистые дубы, растерявшие листву от зимних холодов. Где-то — стройные ели простирают колючие лапы. А где-то — только трава, да кривенькие кусты по пояс — так далеко Изморозь не бывал, воочию не видел. Но так писали в книгах, и так рассказывал Рыжий, который родился в таком месте.

Еще одно заметное отличие располагается у въезда в город, там, где казнят злодеев. У въезда — не просто так, а с двоякой целью — убедить жителей и гостей, что тут бдят за порядком, заодно намекнув, что лучше не нарушать.

Тут уж разнообразия побольше! Ибо нет предела человеческим выдумкам, особенно, когда есть время и настроение! Злодеев вешают, сажают в клетки, на поживу все тем же чайкам и воронам, привязывают к столбам, четвертуют… В общем, стараются, чтобы наказание выглядело убедительным. Помогает не особо, ибо уроженцам таких мест честная жизнь претит — да и как можно жить по законам, когда все вокруг живут, как придется.

В Груманте наказаниями заведовал человек с изрядной фантазией — ну или с познаниями в истории. Злодеи встречали въезжающих чуть ли не за пол лиги до города. Все трое не банально качались по ветру на пеньковой веревке, как бывало во многих местах, а гордо восседали на окровавленных кольях, касаясь перекладин лишь кончиками пальцев ног. Колья сверкали белизной древесины — не поленились палачи, ошкурили! И на всех троих, мучительно скалящих зубы, не драные тряпки неопределенного цвета, а щегольские, поддевки в черно-белую полоску. Лишь самую малость запачканные. Богат город Грумант — не жалеют хорошего дерева и не раздевают будущих покойников перед смертью!

И дорога тут хорошая. Старая, еще имперской постройки. В те года строили на совесть! Поднята на пару локтей, даже кое-как чищена — под снегом видны выглаженные камни брусчатки. Тянется меж засыпанных сажей сугробов, усеянных желтыми пятнами, изъевшими рыхлый, тяжелый снег — не желают замерзшие путники терпеть!

Интересно, если ли закономерность между количеством казненных злодеев и сохранностью дорог? Вот бы над чем подумать, посчитать, поразмыслить!

Подтаявший снег — еще одна примета, выделяющая Грумант в ряду прочих, редким ожерельем рассыпанных по западному побережью.

До весны, когда вода ручьями, а снег пропадает незаметно и быстро, прям как деньги, далеко — зима-то еще не началась, а поздняя осень не спешила делиться припасами — и четверти от обычного не вытряхнула из дырявого подола. Дело в ином!

Лукас мог ошибаться — когда бы мог подумать, что география может стать полезной, учил кое-как, на бегу! Но, если память не подводила, то где-то недалеко проходило теплое течение, делая широкую петлю и подходя почти вплотную к суше.

Море у Груманта никогда не замерзало. Даже в самые лютые морозы! И со всего побережья, в его бухту сползались суда и моряки, не успевшие уйти в теплые воды.

Не сказать, что зимовки проходили совершенно спокойно. Из природных бед грозили внезапные шквалы, после которых все покрывалось толстой коркою льда — не успел сколоть — судно может перевернуться, обнажив заросшее ракушкой брюхо. А то и вовсе потонет на ровном киле от перегруза. Иногда в гавань вползали ледяные глыбищи, выше самых высоких мачт… И горе тому кораблю, что оказывался на пути! Гора из замерзшей воды безжалостнее любого человека! Навалится, пробьет борт, раздавит, словно никчемушную букашку!

Но зимние шквалы, носившие имя «Бора», были редки, а «ледяная стража» бдительна! Прочие же опасности были исключительно людской природы, а от того, не так страшны — ибо предсказуемы. Не ходи темными переулками, не показывай деньги на людях, не спи со шлюхами, которые чешутся, не садись пить с ворами, а если сел — береги кошелек!

Дорога, после очередного подъема, уходила вниз, к стенам. Состоянием своим напомнившим о проклятом монастыре святой Пайперии — невысоки, изуродованы временем и нерадивостью хозяев. Одно хорошо, нет нужды биться за эти развалины, теряя друзей…

— Тут и хромая лошадь перепрыгнет! — кивнул Керф, поймав взгляд Лукаса, и поняв его по-своему.

— Радует, что никаких сиятельных рыцарей у ворот нету, — с усмешкой ответил Изморозь.

— Тут вообще с рыцарями хреново! — Мечник махнул рукой, охватывая окрестности. — Рыцарь при такой погоде ржавеет и скрипит!

Компания дружно и громко заржала, перепугав стайку воробьев, деловито снующих по дороге, в поисках горячего питания, парящего на холоде.

С рыцарями на въезде в Грумант, и в самом деле, обстояло весьма паршиво! Ни одного доспешного болвана! Разумеется, никто из компании на суровую судьбу Панктократору не пожаловался — и не подумал даже! Чем меньше рыцарей, тем спокойнее!

Воротная стража на свежеприбивших не обратила ни малейшего внимания, по причине поголовной занятости. Стражников били какие-то ухари, разодетые точь-в-точь, как оставшиеся за спиною покойники — в черно-белые поддевки с длинными, сейчас закатанными рукавами. Они, по мере сил отвечали, не желая сдаваться без боя.

Мелькали кастеты и колья, свистели в воздухе кистени и незамысловатые обрезки цепей, опасно блестели в скудном северном солнце блики на длинных клинках с обломанными кончиками — ножи ломали специально, по морским законам, чтобы не колоть насмерть в драке, а лишь кровить шкуру, полосуя, пусть даже и до мяса. Если на поясе или шее висит нож с целым клинком, дороги тебе в моряки не будет! И не пытайся! С трапа скинут и веслом по башке стукнут, чтоб не выплыл.

Несколько человек катались по вытоптанному снегу, делая бело-грязное красным. Двое стражников отмахивались короткими алебардами от наседающих черно-белых. Те азартно наскакивали, но на рожон лезть не спешили — удачный удар мог снести голову или развалить тело от плеча до задницы.

Компания проехала мимо, не торопясь кидаться с головой в водоворот местной жизни. Сперва надо осмотреться. Вдруг стражников за дело бьют?..

В воротах валялся «полосатый», с перехваченным горлом и топором в руках. Конь Керфа наступил мертвецу на ладонь, всхрапнул, замотал головой.

— Тихо, тихо, малыш! — похлопал мечник по шелковистому теплому боку. — Дядю уже убили, он не кусается.

— Красивая жизнь, она другая, — невпопад произнес Рош и заулыбался.

Судьба поддержала отставного стражника коротким взвизгом. Тут же замолчала под укоризненным взглядом мяура, который ехал на седле Лукаса.

Остальная компания промолчала — да и что тут скажешь-то? Веселится народ, и пусть его!

У ворот, где продолжалась увлекательная резня, кто-то отчаянно заверещал. Крик резко оборвался.

— Пластаются, будто братья на меже, — скривился Рыжий.

— Может, и вправду, братья, — произнес Флер. Мастер гиен подъехал поближе к телеге, успокаивающе погладил волнующуюся от запаха крови Судьбу, и продолжил философствовать: — один решил пойти на сторону света, а второму тьма была милее, вот в стражники и подался. Оттого и режутся, что не быть воде и маслу смешанными…

— Ну ты и загнул! — поковырялся в ухе арбалетчик. — Или запрятал где-то фляжечку, да пьешь втайне от друзей?

— Поехали, да поскорее, — прервал его Изморозь. — Пока не началось.

— Слышь, студент, а ты здесь был разве? — удивился Рыжий. — Даже меня сюда не заносило!

— Неа, — мотнул головой Лукас. — Только по карте.

— И что карта говорила? Что начаться-то должно?

— Что надо сваливать отсюда, пока подкрепленье не явилось. А то и нас привлекут к процессу, — не стал корчить из себя знатока Лукас, проявивший истинную разумность не просто ученого человека, но мудреца

— Действительно, господа, — оглянулся Керф, — там еще одного насмерть пырнули, а мы тут как в театре. Поехали-ка, да поскорее!

— А куда? — деловито уточнил Лукас.

Мечник почесал могучий затылок. — Сам как думаешь?

— Думаю, в порт. Там и дешевле, и стражи меньше. И по нашему вопросу, думаю, решить проще.

— Там никто не даст хорошую цену, — засомневался Керф.

— Но могут подсказать, где дадут.

— И то верно.

Один из братьев — Лукас различал их с трудом, прислушался к шуму драки у ворот.

— Тут странный город. Похоже, лучше, когда рядом стражи больше.

— Может и так, не спорю. Но раз в порт, значит, в порт?

— Веди нас, студент, веди нас, герой! — ухмыльнулся Керф и почесал отворотом перчатки шерстяную повязку на остатках ушей.

Дорогу к порту студент у местных не спрашивал. Точно хищная рыба-барракуда, поймав кровавый след, пер без остановки, ухитряясь почти не блуждать кривыми улочками, утопающими в грязи. Карта, похоже, подробно путь разъяснила — и как запомнил только?

Ну или действительно, вел компанию по запаху. Сам-то, Керф, мог похвастаться не только отсутствием ушей, но и плохим нюхом — не стоит получать по носу столько раз. Пока в говно мордой не сунуть — вонь не почувствует! Иногда полезное умение, но чаще — не особо.

Но скоро даже его ломанный-переломанный нос уловил будоражащий запах моря: соленой воды, гнилых водорослей, дохлой рыбы, смолы…

— Обожаю этот запах. Это — запах свободы! — неожиданно произнес Фазан, вылезший из-под полотнища, укрывающего телегу с компанейским скарбом. И громогласно икнул.

— Эк тебя…

— А что не так? — возчик растер заспанную рожу кулаками, заозирался. — Это мы в этом, Грудьманте, да? Приехали?

— Можно и так сказать, — подтвердил Рош, — в Грязьбунте.

— Хороший город, сразу видно. Чистенький! — Фазан зевнул, и тут же спрятался снова под полотнище. Через мгновение раздался оглушительный храп. Судьба, которая сидела на телеге — лапы-то не казенные, по снегу чвакать! — отвернулась, всем видом показывая, что с этим вот, нагло дрыхнущим, ничего общего не имеет.

— Я ему иногда завидую. Непринужденности, — Керф повернулся к сосредоточенному Лукасу.

Студент, похоже, не мог сообразить, куда свернуть — дорога вывела к чудовищному пересечению из пяти направлений.

— Словно у бабочки, ага… — протянул задумавшийся проводник.

— Из самого левого сильнее дохлятиной несет, — подсказал Рыжий, шумно вздохнув.

— Ну тогда, давай, туда! Где несет! — решительно махнул рукой Лукас. — Прямо, а там разберемся!

Компания потянулась за ним.

Керф придержал коня, пропуская всадников и телегу. С ухмылкой посмотрел на студента.

После гибели Мартина компания осталась без командира. Пока жили в монастыре, обходились. Но сейчас, когда снова вышли в свет…

Нет, Керф совсем не Мартин! Он согласен быть капитаном компании по мечу, но капитаном по перу должен быть кто-то умнее. И целее!

Он согласен первым кидаться в бой, подавая компании пример. Но кто-то должен брать заказы, договариваться о достойной оплате. Отвечать перед компанией, если заказчик прокидывает с оплатой. Разбираться в процентах и долях…

Как там на Острове говорят, гешефтфюрер? Или гештальтмахер? Не важно! Главное, что на хитрого студента, временами прикидающегося дурачком, можно свалить эту часть ноши! Конечно, первое время Керф будет бдить за двоих, чтобы не навешали водорослей на уши. У него-то, свалятся сразу! Но потом, как парень наберется опыта, можно будет жить куда спокойнее!

Компания проехала чистые кварталы, идя на запах. Вдоль дороги потянулись скособоченные многоэтажные дома — будто гигантские ласточки и прочие стрижи лепили из дерьма и травинок — кое-как, лишь бы хоть что-то! Быстрее, быстрее! Дешевле, дешевле! Меж двумя тонкими стенками из дранки и глины, напихивали камни, тряпки, мусор, сверху кое-как сооружали стропила, набрасывали где черепицу, а где все те же водоросли, собранные в тугие тюки фашинного вида. Сооружения получались хлипкими даже на вид. Грянуть от души из камнемета — полквартала развалится. Ну и для мышей с крысами раздолье!

А люди живут! Хотя, люди те еще твари — везде выживут.

Словно в подтверждение, из канавы, в которой и воды-то не видно из-за мусора, вдруг поднялось невероятное создание, отдаленно схожее с человеком. Весь в черной жирной грязи. На плечах висели перекрученные пучки то ли водорослей, то ли веревок, из-за пазухи торчала полуобглоданная кость. От восставшего несло мертвечиной, перегаром и застарелой вонью болезненного тела, не знавшего много лет мытья. Истошно воя, поднявшийся, потянул к проезжающим руки, больше похожие на лапы чудовищного в своей мерзости зверя.

Тут же получил удар в лоб и свалился обратно в канаву, всплеснув руколапами. Взлетели брызги. Но вода, отягощенная разнообразной плавающей мерзостью, тут же успокоилась. Лишь несколько ленивых кругов поползли по «глади».

— Это что было? — переглянулись братья-разведчики, успевшие схватиться за мечи.

Рыжий попытался было, сидя в седле, подтянуть ногу, чтобы вытереть изгвазданный о бродягу сапог, но только зря пыхтел — объемистое пузо не позволило.

— Будь мы в моих краях, я бы сказал, что мы встретили тупилка. Но тупилак, да посреди города, и живой? Скорее, простой опустившийся бродяга, который пьет как не в себя, отчего и мозги сгнили. От местной-то бормотухи, и неудивительно. Бывает!.. Дрых у воды, нас услышал, решил на опохмел попросить. Но кто ж его слушать будет? Такому, только в лоб трескать.

— А кто такой этот твой «тупилак»? — спросил Лукас, поглядывая с некоторой опаской на канаву, из которой поднялось лишь несколько пузырьков воздуха. Похоже, бродяга сумел отрастить жабры.

Толстый арбалетчик прекратил бесплодные попытки очиститься, глянул на студента, как на несмышленыша. Сморщился, будто вместо сочного куска мяса грызанул кусок протухшей и недоваренной подошвы.

— Ночь близко, мой ученый друг! А мы под открытым небом, как видишь! Про тупилаков же разговор лучше везти под крышей, огороженной от прочего мира надежными стенами с крепкими замками на крепких дверях! И чтобы было много огня под рукой!

— С другой стороны, мне и тут нравится, — заржал Керф, тыкая пальцем в ближайший дом. Четырехэтажное сооружение, опасно кренилось набок — от падения верхний этаж удерживало только то, что чердак с крышей оперся торчащими балками о стену соседнего дома. А над входом с большим искусством и точностью в деталях, был изображен моряк, надевший какую-то рыбешку на хрен.

— Сразу видно, живут люди с пониманием!

— Эй, уважаемый, — окликнул Рош лохматого прохожего в засаленной дерюге, косящегося на компанию, — что за место такое?

Прохожий обернулся, вобрав голову в плечи, но поняв, что убивать его никто не собирается, оскалился:

— Что, понаехали, а грамоте не учены? Деревня… Написано же — «Беззубая селедка»! Лучший бордель в квартале. Рекомендую!

— Вот туда мы точно не пойдем, — передернуло Роша, — Бьярна-то, с нами нет!

— И вовсе зря ссыте! — заухмылялся каторжник, вытерся грязным мокрым рукавом, снова шмыгнул носом… — «Селедка» — шикарнейшее место! Девки — блеск! Везде бритые и не чешутся! И сиськи почти не висят! И для путешественника интересно будет, зуб даю!

Инкунабула, по коей студент учил географию, была столь толста, что за нею легко укрылась пара кувшинов пива, но бордели среди достопримечательностей Груманта там не указывались. Наверное, и хорошо, что так, раз туда пускают таких вот! Смерив внимательным взглядом пасть аборигена, в которой отсутствовала примерно половина зубов, Лукас прищурился:

— И чем же таким может быть интересен блядюжник среди этой грязи? Особенно, по рекомендации такого подозрительного уебка как вы, неуважаемый?

— Изобретательством и прогрессом! — абориген предпочел не заметить «подозрительного уебка». А может и ничего обидного в этом не разглядел.

— Чо, бля⁈ — не расслышав последнее слово, Керф схватился за кинжал.

— В «Беззубке» выдумали, как можно в бабу хер пихать, чтобы детей потом не было! — радостно доложил бродяга, на всякий случай, отскочив от мечника подальше.

Компания переглянулась. Что ж тут тайного-то? Вовремя вынимай, или пихай не туда! Этому знанию — тыща лет в нынешний обед! А то и старше!

— Да не, не! — верно истолковав напряженное молчание, пояснил грязнуля. — Задумка хитрее! Берешь хрен, уговариваешь, чтобы встал и надеваешь на него этакую тоненькую, но прочненькую кисейку…

— Из чего же эта, прошу прощения, херомантия?

— Из плавательного рыбьего пузыря! — торжественно заявил бродяга. — Думаешь, зря бордель так назвали⁈ Знаменитейшее место! Все, кто в Груманте впервые, заходят! Всякие необразованные дикари опаливают пузырь на лучинке и жуют под пиво! А в Груманте же, столице образованности и…

— Хуйня, — отрезал Рош. — Горцы такую приспособу давным-давно выдумали. Правда, из бараньей кишки.

— Они ее даже иногда и не достают из того барана!

— Горцы, на то и горцы, чтобы все делать через заднюю кишку. А тут, — грязный палец уперся в небо, — наука, а не хуйня из-под коня, то есть, барана!

— Все равно, я бы тебе рожу разбил! — заявил вдруг бывший охранник, не делая, впрочем, попыток спешиться, дабы исполнить обещание.

— А ведь любопытно, господа наемники, видит Пантократор, любопытно, — протянул Лукас. — И не рвется?

— Нисколечки! — закивал абориген так яростно, что еще немного, и голова оторвется. — Проверено тысячами моряков великого Груманта!

— Хочешь попробовать? — обернулся Керф. — Запомни место, да вернешься. Только давай, сперва разберемся с более насущным.

— Это само-собой, — кивнул Лукас и повторил, — с одной стороны, весьма любопытно, ведь никакой опыт не бывает зря! С другой же… Пузырь-то из селедки соленой достают или копченой?

— Во-во! Нахер такое счастье! — оборвал размышления старый наемник. — В таких делах, если есть сомнения или покраснения, лучше не лезть. Опять же, просолишь хер, бабы любить не будут! Вот же придурковатое место! Выдумали, понимаешь, селедку натягивать!

— Писька, она ведь и так соленая! — придурковато заржал каторжник. — Разве не знаете⁈

Компания уставилась на бродягу с нехорошим интересом во взглядах. Сообразив, что только что он подписал себе, если не смертный приговор, то хорошее избиение, грязнуля быстролапой помойной крысой шмыгнул в узкую щель в заборе и был таков. Даже пятки не сверкнули.

— Ну и город, — сплюнул Рыжий.

— Город — страшная сила! — философски протянул Лукас.

— Сила — в рыбе! — сделал неожиданный вывод Керф.

Компания тронулась в путь, оставив вывеску с радостным молодцом — извращенцем за спиною.

К живому затейнику с такими неожиданными склонностями, поворачиваться спиной никто бы не рискнул, а к нарисованному — запросто! Ходят, конечно, легенды, о призраках, сходящих с картин, все знают. Но про вывеску никто и никогда такого не слышал! Да и сойди он — шлепнется в грязь и утонет. Если не разобьется. Рассыплется на мириады чешуек краски и прилипшего дерева…