Выстрел на Лахтинской

3

На другой день Маргонин уже стал пассажиром скорого поезда Ташкент — Москва, а еще через несколько дней подъезжал к Ростову. В купе освободилась верхняя полка, и едва Маргонин подумал, не переселиться ли ему наверх, где было бы поспокойнее, как в дверь постучали. Вошла высокая эффектная женщина со смуглым лицом и темными лукавыми глазами.

Маргонин с удовольствием уступил ей свое место внизу. Они разговорились, женщина оказалась учительницей из Кисловодска, она возвращалась домой после отпуска. Как всегда бывает в дороге, попутчица, ее звали Аней, рассказала о себе.

После неудачного брака она живет одна, воспитывает дочку. Маргонин, в свою очередь, поведал ей, что работает в милиции и едет в Кисловодск отдохнуть.

...Отец Маргонина был продавцом в известном в Ташкенте магазине Захо. Семья была большая, денег постоянно не хватало, и в старших классах гимназии Леониду приходилось подрабатывать частными уроками. В то время он сблизился с политическими ссыльными, увлекся марксистской литературой и принимал участие в митингах, которые стихийно возникали на улицах города, — шел февраль 1917 года.

Девятнадцатилетним юношей Маргонин пошел добровольцем в Красную Армию, окончил курсы красных командиров, затем его направили на фронт. В боях с белобандитами Леонид был тяжело ранен, долго пролежал в госпитале. После демобилизации встретил своего давнего знакомого — Михаила Максимовича Зинкина, который предложил ему работу в уголовном розыске.

Вскоре Леонид женился, но жене быстро надоела его работа с частыми вызовами в ночное время, она настаивала, чтобы он ушел из милиции.

Не прожив вместе и года, они разошлись, к счастью, детей у них не было. С тех пор Леонид относился к женщинам настороженно. А вот сейчас, увидев молодую интересную женщину, Маргонин посмотрел на нее совершенно другими глазами.

— А в какой санаторий у вас путевка? — спросила Аня.

— Я — «дикарь», — усмехнулся Леонид, — а говоря серьезно, еду в служебную командировку. Давно не был в отпуске, хотелось бы немного и отдохнуть. Если удастся, — вздохнув, добавил он.

— Ну, тогда обязательно встретимся в парке. Наш парк один из самых больших в Союзе, бывалые люди утверждают, что другого такого райского уголка нигде не найти. Отдыхающие каждый вечер проводят там.

Когда они подъезжали к Кисловодску, Аня то и дело обращала внимание своего спутника на живописные окрестности. Поезд, грохоча на стрелках, въехал на мост. Внизу струился Подкумок. Справа была видна «Гора-кольцо» — «окошко» в невысоком горном кряже, покрытом кустарником.

Вскоре поезд подошел к перрону Кисловодского вокзала. На привокзальной площади, куда вышли Маргонин со своей спутницей, стояла вереница извозчиков. Увидев пассажиров, один из них лихо подкатил.

— Что ж, так и расстанемся? — с сожалением произнес Маргонин.

— Нет, отчего же... Могли бы и встретиться.

— Когда?

— Может, сегодня, часов в пять? У «Стеклянной струи». Это в парке, вам любой покажет.

Леонид помог Ане усесться в пролетку, подал чемодан и распрощался.

Кисловодская милиция находилась недалеко от вокзала. Маргонин пошел пешком, с интересом разглядывая яркий курортный город. В милиции его уже ждали — были предупреждены телеграммой. Начальник уголовного розыска, молодой человек лет двадцати пяти, пытался держаться посолиднее, но это ему плохо удавалось. Позвонив в адресный стол, он быстро выяснил, что тетя Анатолия — Загоруйко Галина Ивановна — проживает по улице Желябова, 14.

— Думаю, пока стоит установить наблюдение за этой квартирой. Возможно, племянник там и не остановился — знаю я этот дом с маленькими комнатками без всяких удобств, — разъяснил начальник угро.

— Пожалуй, вы правы, — согласился Маргонин, — если пойдем к Загоруйко сразу с обыском и ничего не найдем, можем спугнуть... Вот фотография Анатолия, правда, здесь он значительно моложе и, говорят, теперь отрастил усики. — Леонид передал фотокарточку агенту угрозыска, которому поручили вести наблюдение за квартирой.

Отдохнув с дороги, Маргонин пошел знакомиться с городом. Погода стояла чудесная, какая бывает в Кисловодске ранней осенью в «бархатный» сезон. На улицах — полно гуляющих. Особенно много народу было у колоннады — прекрасного ажурного строения, украшающего вход в парк. То и дело навстречу ему попадались группы отдыхающих в сопровождении экскурсовода. Впереди важно шествовал фотограф с треногой. Судя по всему, это были приезжие из соседних городов Кавказских минеральных вод — Ессентуков, Пятигорска, Железноводска. У Лермонтовской площадки одна из таких групп остановилась. Фотограф развернул треногу, накрылся куском черной материи и начал священнодействовать.

Маргонин с интересом поглядывал по сторонам и в то же время внимательно всматривался в лица — а вдруг в толпе мелькнет запомнившаяся по фотографии широкоскулая физиономия.

«Стеклянная струя», куда направился Маргонин, оказалась маленьким водопадом. Из небольшого пруда вода стекала вниз широким плоским потоком. Она была столь чиста и прозрачна и так искрилась на солнце, что напоминала хрусталь. Над водопадом стояла беседка, украшенная цветным витражом.

Маргонин сел па скамейку и стал просматривать «Известия». Минут через десять его окликнули:

— Добрый день, как вам понравился Кисловодск?

Маргонин не сразу узнал подошедшую к нему женщину в нарядном светлом платье. Ее волосы были аккуратно уложены. Аня показалась Маргонину гораздо красивее, чем в поезде.

— Просто чудесный город, — ответил он, — и совсем не пыльный, не то, что Ташкент.

Они медленно пошли по тенистой, посыпанной песком аллее к выходу из парка. По обеим сторонам аллеи росли раскидистые дубы и каштаны, слева шумела и пенилась стекающая с гор речушка Ольховка, одетая в бетонные берега, справа сквозь зелень виднелся красивый белый павильон. На стенде рядом с ним висело объявление: «Сегодня в читальном зале лекция о Кавказских минеральных водах». Через несколько минут показалось красивое здание из серого камня, построенное в виде крепости с небольшими башенками по бокам.

Замедлив шаг, Маргонин спросил:

— А что это там народ толпится?

— Это нарзанная галерея, здесь собирается много отдыхающих.

— Очень интересно. Давайте зайдем.

Почти в центре просторного, залитого солнцем зала, под небольшим восьмиугольным стеклянным куполом, окованным по краям медью, находился источник. Через стекло было видно, как снизу, из толщины воды, поднимаются пузырьки газа и лопаются на поверхности. Аня стала в очередь за нарзаном, и тут Маргонину показалось, что мужчина, который с наслаждением пьет воду у самого источника это Анатолий. Маргонин даже подался вперед, подошел вплотную, но убедился, что мужчина гораздо старше. В утешение он выпил стакан целебной воды, поданный ему молоденькой девушкой в белом халате.

— Замечательная у вас вода, по-моему, это единственное место, где газированную воду, да еще такую вкусную, можно пить бесплатно, — улыбнулся он.

— А ведь я к вам за советом, — сказала Аня, присаживаясь на скамейку у большого камня, на котором, как живая, извивалась искусно сделанная медная ящерица, — есть у меня подруга, Лида Близнюкова. Живем мы по соседству и давно дружим. Несколько лет назад умер ее муж, известный в городе врач. Он оставил ей наследство: дом и, вероятно, немалую сумму денег. Лида не работает, но живет безбедно. И вдруг с ней стали происходить странные вещи.

— Какие же? — заинтересовался Маргонин.

— В ее отсутствие кто-то заходит в дом и что-то ищет.

— Может быть, вашей подруге померещилось?

— Да нет, Лида всегда отличалась практицизмом и ничего не выдумывает. Когда я рассказала, что познакомилась с сотрудником милиции, она попросила меня посоветоваться с вами.

— Что ж, попытаюсь разобраться в ее деле, жду вашу подругу завтра в горотделе милиции — там мне выделили рабочее место, а сейчас, по-моему, самое время ужинать.

Аня взяла Маргонина под руку, и они направились в небольшой погребок, расположенный невдалеке от нарзанной галереи.

...Назавтра агент Кисловодского угрозыска доложил Маргонину, что Загоруйко занимает одну комнату, которую сдает курортникам, сама же ютится в небольшой пристройке. Сейчас у нее живут «дикари» — муж и жена. Мужчина — пожилой человек и на разыскиваемого никак не похож. Загоруйко работает медицинской сестрой в санатории «Красный партизан». Никто, даже отдаленно напоминающий Анатолия Панкратьева, к ней за это время не приходил.

— А вдруг он еще появится, — заметил начальник уголовного розыска, — наблюдение за квартирой Загоруйко мы продолжим.

— Анатолий, возможно, сейчас кутит в ваших «злачных» местах, — сказал Маргонин. — Куда следовало бы заглянуть?

— У нас есть и такие. Это духанчик у «Храма воздуха», «Замок коварства и любви», ресторан «Чайка»...

— Вас спрашивает какая-то дама, — доложил Маргонину дежурный, — уверяет, что вы обещали ее принять.

— Да, да, попросите ее ко мне.

В кабинет, предоставленный Маргонину, вошла элегантная женщина, одетая в светлый костюм из тонкой шерсти и высокие сапожки на шнуровке — по последней моде. Она была очень хороша собой, хотя и чуть полновата, светлые волосы разделял ровный пробор, на лице играл здоровый румянец, большие карие глаза смотрели простодушно.

— Меня к вам направила Аня, — несмело проговорила она, усевшись на край стула.

— Да вы не стесняйтесь, садитесь поудобнее и расскажите, что вас тревожит.

— Начну с самого начала. Еще в двадцать первом году я устроилась прислугой к известному кисловодскому врачу Близнюкову. Жена доктора вскоре умерла, и через некоторое время Близнюков предложил мне выйти за него замуж. Многие коллеги доктора удивились: модный врач женится на малограмотной домработнице. Хотя между нами и не было вначале большой духовной близости, но жили мы на редкость дружно. Доктор оказался хорошим мужем.

Два года назад он умер. Детей у Сергея Сергеевича не было, и все имущество он завещал мне. После смерти мужа я живу одна, ко мне почти никто не приходит, за исключением подруги.

— Так что же заставило вас обратиться в милицию?

— Видите ли, кто-то бывает в моем доме, когда я ухожу.

— Почему вы так решили?

— Некоторые из вещей оказываются не на своих постоянных местах. Например, коврик у кровати был сдвинут, всегда закрытый ящик письменного стола кто-то вытащил, некоторые из безделушек в серванте вдруг поменялись местами.

— У вас есть домработница?

— Нет, квартира состоит из пяти комнат, и я, по давней привычке, сама убираю их. Я не стала бы обращаться к вам, если бы вчера, когда вернулась из парка, не обнаружила бы на полированном столе в гостиной небольшую горку пепла от папиросы. Откуда он взялся? Сама не курю и подруга не курит...

— Что-нибудь пропало у вас?

— Нет.

— Деньги, ценности вы храните дома?

— Деньги — только на текущие расходы. Оставшиеся после мужа сбережения находятся в банке.

— У вас есть золотые украшения, бриллианты?

— Муж оставил в наследство несколько картин известных фламандских мастеров, скрипку Гварнери, но вместе с другими ценными вещами, в частности с золотым портсигаром, они хранятся в домашнем сейфе, ключ от которого я всегда ношу с собой. Правда, в гостиной висит несколько картин работы отечественных художников — Ярошенко, Маковского, но, судя по всему, не они привлекают внимание незваных гостей.

— Этот таинственный посетитель не оставляет следов от своей обуви?

— Я ничего не заметила.

— Ключ от вашей квартиры вы давали кому-нибудь?

— Нет, никогда.

— У вас есть родственники в Кисловодске?

— Здесь живет моя тетя Галина Ивановна Загоруйко.

— Загоруйко? — переспросил Маргонин. — Поистине мир тесен.

— А вы разве ее знаете? — удивилась Близнюкова.

— Ну, как бы вам сказать, пока еще лично не знаю, но, вероятно, познакомиться придется. Значит, у вас есть и родственники в Ташкенте?

— Оказывается, в милиции на меня целое дело завели. А я и не подозревала об этом. Но скрывать мне нечего. В Ташкенте живет еще одна моя тетя Антонина Ивановна.

— Ваша история меня заинтересовала, — сказал Маргонин. — Я пока не могу утверждать что-нибудь определенно, но, возможно, мне удастся кое-что прояснить в этом деле. Только я прошу о нашем разговоре никому не рассказывать.

Вечером Маргонин встретился с Аней, накануне они договорились пойти в кино.

— Уже хотела уходить, думала, не придете, но задержалась, потому что у меня есть, на мой взгляд, интересные сведения.

— Что же это за сведения? — спросил Маргонин, любуясь своей знакомой.

— Как-то Лида спросила меня, не замечала ли я случайно подозрительных людей около ее дома. Я ответила, что нет. А вот сегодня днем, когда Близнюкова пошла в милицию, у ее окон вертелся какой-то мужчина. «Что вы здесь делаете?» — спросила я. — «Хочу снять комнату». Это показалось мне странным.

— Как он выглядел?

— Молодой широкоплечий мужчина. Невысокого роста, на нем светлый костюм в полоску. Вот и все, что я могла заметить.

— Не расскажете ли, Анечка, подробнее, что за жизнь ведет Близнюкова? Ведь она не работает?

— Лида очень скромная женщина, ни с кем из мужчин не встречается, почти никуда не выходит, иногда погуляет по парку, да и то недалеко от нарзанной галереи — и домой. Много читает — муж оставил ей хорошую библиотеку.

— Она не собирается замуж?

— Я как-то сказала Лиде, что молодой женщине, тем более такой интересной, как она, не следует жить одной, но вы понимаете, эти курортные знакомства обычно заканчиваются через месяц, а Лида не ищет легких связей.

На другое утро Маргонин посетил Близнюкову. Его поразила богатая обстановка дома. В гостиной стояла тяжелая резная мебель, над столом висела хрустальная люстра, из-за зеркальных стекол горки поблескивала фарфоровая посуда, несколько подобранных со вкусом картин украшало стены. В спальне стояло большое овальное трюмо и широкая кровать, застланная стеганым розовым покрывалом. Изящный туалетный столик был уставлен флакончиками, пудреницами, расческами различных размеров, тушью для ресниц.

Стены просторного кабинета до самого потолка были заставлены книжными полками. Однако, как Маргонин ни вглядывался, сейфа увидеть ему не удалось. По его просьбе Близнюкова нажала незаметную кнопку, книжная полка бесшумно отошла в сторону и открыла вделанный в стену несгораемый шкаф. Стало понятно, почему злоумышленник не смог найти тайник. Осмотр окон и дверей также показал, что в дом проникнуть без ключа трудно — шпингалеты были крепко вделаны, замок не имел царапин или других повреждений.

— Что вы думаете об этом деле? — спросил Маргонина начальник уголовного розыска, когда тот вернулся в милицию.

— События разворачиваются самым неожиданным образом. Как оказалось, Загоруйко — родная тетя Близнюковой. Возможно, между тайным обыском у Близнюковой и приездом в Кисловодск Анатолия Панкратьева есть какая-то связь.

— Если Анатолий действительно здесь, — в раздумье произнес начальник утро.

— Вероятно, кто-то, а может быть и Анатолий, — продолжал Маргонин, — охотится за ценностями покойного доктора. Через окна проникнуть в квартиру не могли, шпингалеты в полной исправности. Входная дверь имеет достаточно сложный замок, обычным ключом или отмычкой его не отопрешь, поэтому злоумышленник имеет, несомненно, дубликат ключа.

— Дело действительно странное — Начальник уголовного розыска прошелся по кабинету. — Наблюдение за квартирой Загоруйко пока ничего не дало, племянник там не появлялся. Пора уже вам побеседовать с ней. Может быть, что-нибудь и прояснится.

Загоруйко оказалась крупной пухлой женщиной с румяным лицом Комнатенка ее была полной противоположностью квартиры племянницы. Две металлические кровати, шифоньер, зеркало, столик и два стула составляли все ее убранство, да и то, как уже знал Маргонин, эту комнатушку она сдавала курортникам, а сама жила в небольшой пристройке.

— Я из милиции, — представился Маргонин, — меня интересуют кое-какие данные о Лидии Близнюковой. Она ведь ваша родственница?

— Да, она дочь моей покойной сестры. После смерти матери Лида приехала с Украины в Кисловодск и остановилась у меня. Я ее и устроила к доктору Близнюкову. Он как раз искал прислугу. Это была тогда самая подходящая работа для Лиды. Она окончила всего 4 класса церковно-приходской школы. Это уже потом, когда замуж вышла, занялась самообразованием, стала много читать. К доктору приходили ученые люди, и Лида не хотела ставить его в неловкое положение.

— У вас добрые отношения с Лидой?

— Да, она была мне благодарна за помощь. Ну, а потом докторша, — это слово Загоруйко произнесла иронически, — очень возгордилась, считая себя важной дамой. Быстро забыла все хорошее, что я для нее сделала.

— Вы бывали у нее?

— Раньше довольно часто, ну, а в последнее время я видела, что мои визиты ее тяготили, и стала приходить реже.

— Муж оставил Лидии Александровне большое наследство?

— Лида по характеру очень скрытная. Доктор был состоятельным человеком. Он все оставил ей.

— Она не рассказывала вам, что кто-то забирается в дом в ее отсутствие?

— Впервые слышу.

— Вы по специальности медицинская сестра?

— Да, я работаю в санатории.

— Есть ли у вас еще родственники?

— На Украине была сестра, она недавно умерла.

— И больше никого нет?

— Кроме Лиды, никого!

«Странно... — подумал Маргонин, выходя из дома Загоруйко. Почему она умолчала о родственниках в Ташкенте, хотя кому-кому, а ей уж должно быть известно о печальной судьбе Панкратьева». Кроме того, Маргонин понял, что тетя завидовала племяннице...

К тому времени адресный стол дал сведения о восьми жителях Кисловодска, приехавших в разное время из Ташкента и поселившихся здесь. Но проверка ничего не дала. Все они не имели никакого отношения к Панкратьеву.

Одним из «злачных» мест, где мог появиться Анатолий, был «Замок коварства и любви». В ресторане при «Замке» кутили со своими дамами, главным образом, нэпманы, приехавшие на курорт повеселиться. В воскресенье в ресторан приезжал даже цыганский ансамбль, о котором сообщали красочные афиши, расклеенные по городу.

«Замок» находился в нескольких верстах от Кисловодска, и Маргонин, выпросив у начальника милиции фаэтон, отправился туда с Аней. Улицы города постепенно сменились живописными окрестностями, а через полчаса спутники были в ущелье реки Аликоновки, по берегу которой шла довольно широкая грунтовая дорога. Небольшая, но бурная речка за многие века прорыла здесь глубокое ущелье. Сейчас река была мелкой, и ее легко можно было перейти вброд, даже не замочив колен, но когда таяли снега, она выходила из берегов.

Ущелье, вначале широкое, постепенно суживалось, и вскоре путешественников уже со всех сторон окружали скалы, поросшие кустарником, а кое-где и деревьями. Мягко стучали копыта лошадей по пыльной дороге, справа доносился шум реки, размеренная езда убаюкивала. Леониду не хотелось думать ни о цели своего путешествия, ни о поимке преступника, ему было хорошо рядом с Аней, и он то и дело поглядывал на нее.

Наконец спутники увидели нагромождение скал, которое напоминало старинный замок. У подножья скалы и был расположен ресторан.

Стоящий у входа усатый швейцар в брюках с лампасами распахнул двери, и Маргонин, взяв Аню под руку, поднялся по широкой лестнице, покрытой ковровой дорожкой, на второй этаж, где находился зал.

Аня выбрала столик у окна, и тотчас же к ним устремился официант — немолодой сухощавый мужчина в черном фраке и галстуке бабочкой. Леонид заказал бараньи отбивные, фрукты и вино. Народу было не очень много, ресторан работал до часу ночи, и «настоящие» посетители собирались часам к семи.

Маргонин обвел взглядом зал. На небольшой сцене вяло играл оркестр. За соседними столиками сидели нарядные женщины с хорошо одетыми кавалерами, скорее всего — нэпманы. Анатолия в зале не было.

Толстенький тромбонист с широким носом и веревочными усиками объявил: «Наш гость из Ленинграда Африкан Семенович приветствует музыкальным номером своего друга из Казани Таджи Базаровича!» Оркестр заиграл восточную мелодию, а какой-то высокий хмельной мужчина в черкеске с серебряными газырями, покачиваясь, вышел из-за столика, пытаясь станцевать нечто похожее на лезгинку.

Время шло, в ресторане становилось все шумнее, по залу все быстрее проносились официанты с подносами, уставленными бутылками с коньяком, водкой и всякой снедью. Свободных мест уже не было, а Панкратьев все еще не появлялся. Подумав, что Анатолий уже вряд ли придет, Маргонин подозвал официанта, представился и достал из кармана фотографию разыскиваемого. Официант чуть отодвинул фотоснимок от глаз, прищурился, затем наклонился, всматриваясь в него, и, наконец, сказал:

— Очень похож на нашего вчерашнего гостя, правда, тот был с усами и постарше. Сидел он вон там, — официант указал в центр зала, — я бы его, возможно, и не запомнил бы, но он здорово перебрал и повздорил с соседями по столу. Метрдотель уже хотел послать за милицией, но когда скандальный посетитель это услышал, то моментально стих и извинился.

— А раньше он в ресторан приходил?

— Пожалуй, нет... а впрочем, не помню.

Аня взглянула через плечо Леонида на фотографию и воскликнула:

— Так ведь это тот человек, который подозрительно вел себя возле дома Близнюковой!

— Это Анатолий Панкратьев! — сказал Леонид, когда официант отошел.

В ресторане стало жарко. Леонид и Аня вышли на небольшую террасу. В темноте угадывались очертания скал «Замка». Было душно, небо заволокли темные рваные тучи. Они были на балконе одни. Маргонин прижал Аню к себе и несмело поцеловал ее, ощутив на губах вкус яблок и вина.

Когда они ехали назад, разразилась гроза. Возница поднял кожаный верх фаэтона. Капли дождя, превратившегося в ливень, начали барабанить по крыше, водяная пыль оседала на их лицах, и Ане стало очень уютно рядом с Леонидом, который накинул на нее пиджак и обнял. Он почувствовал, как жизнь его переполняется счастьем.

Прошло всего несколько дней, и дело Близнюковой вдруг получило неожиданный оборот. Лидия Александровна вновь обратилась в милицию. Теперь ее и впрямь обокрали. Кража произошла между двумя и тремя часами дня, когда она уезжала по своим делам в Пятигорск. В квартире все было перевернуто вверх дном. К счастью, вору не удалось обнаружить тайник. Взяли все-таки две картины, висевшие в гостиной, и серебряный чайный сервиз старинной работы.

В тот день, как назло, сотрудники уголовного розыска выехали в Ессентуки на совещание и за квартирой Близнюковой никто не следил. Маргонин опросил соседей, но никто ничего не заметил. Лишь какой-то школьник сказал, что видел у дома Близнюковой дяденьку с чемоданом. Однако описать его внешность мальчик так и не смог.