Выстрел на Рождество

Глава 2

Игорь Дегтярев оказался высоким худощавым мужчиной сорока лет. Несколько продолговатое лицо, карие глаза, немного вытянутый нос, волевой подбородок. Такие мужчины обычно нравятся женщинам. У него были светло-каштановые волосы и усы с небольшой бородкой рыжеватого оттенка. Дронго обратил внимание на одежду и обувь вошедшего. Его легкое пальто из кашемира наверняка стоило несколько тысяч долларов, а обувь была сделана на заказ. Дегтярев пожал руки обоим и прошел в гостиную.

– Будете что-нибудь пить? – спросил Дронго, двигая к нему столик с напитками.

– Нет, спасибо, – отказался Дегтярев, – я пришел к вам по очень важному для нашей семьи делу.

– Уже примерно представляю, о чем мы будем говорить, – кивнул Дронго.

– Но я бы хотел… – Игорь Дегтярев взглянул на сидевшего рядом Вейдеманиса. – У меня приватный разговор. Вы меня понимаете?

– Господин Эдгар Вейдеманис является моим напарником, и обычно мы расследуем с ним дела вместе, – заявил Дронго, – и если нам придется лететь в Шотландию, то мы полетим именно вдвоем.

– Вы уже знаете про наше дело? – встрепенулся Дегтярев, услышав про Шотландию.

– Я же вам сказал, что примерно представляю. Обычно я принимаю гостей, предварительно подготовившись к этой беседе.

– Да, – согласился гость. – Он тяжело вздохнул. – Кто бы мог подумать, что наше первое Рождество в этом замке окажется таким печальным.

– С этого момета начните рассказывать по порядку, – предложил Дронго, – и если вы хотите, чтобы я вас выслушал, желательно не отвлекаться на другие темы. Итак, что именно произошло в вашем замке в ночь на Рождество?

– Убийство, – пояснил Дегтярев. – Мы считали, что это будет самое счастливое Рождество в нашей жизни. А оно оказалось самым трагическим. Мы купили этот замок в Гоффорде, можно сказать, случайно. Дело в том, что у нас уже есть квартира в Лондоне. Небольшая. Три бедрум, как говорят англичане. То есть гостиная и три спальные комнаты. Обычно там остается моя дочь с моей мамой и сиделкой. Но иногда приезжаем и мы с женой.

Замок в Гоффорде нам посоветовали купить наши знакомые. Мы как раз ездили к ним в Эдинбург. И они порекомендовали приобрести этот замок, который был просто в ужасающем состоянии. Его хозяева последние пятьдесят лет вообще не занимались этим строением. Можете себе представить? Там все сгнило. Чтобы шотландцы или англичане так относились к своему дому… Но, оказывается, владельцы дома давно умерли, а их единственная дочь вышла замуж за американца и жила в Далласе, лишь иногда приезжая на родину. Здесь, конечно, оставались садовник и домработница. Семейная пара стариков, которые смотрели за домом, но как они могли за ним смотреть? Стирали пыль и следили за растениями. Денег на ремонт или капитальную реконструкцию хозяйка не выделяла, и все постепенно приходило в негодность. Хозяйке было уже за семьдесят, и она решила продать замок, чтобы вложить деньги в какое-то дело. Вы мне можете не поверить, но это именно так. Обожаю американцев за их почти детское мышление и такой невероятный образ мыслей. В семьдесят лет она решила открыть свое новое дело…

Мы с Виктором поехали туда, уже имея фотографии этого строения. Честно говоря, ехали, чтобы не обидеть своих друзей. Сразу решили, что нам не нужна такая «рухлядь». Гоффорд находится в тридцати-сорока минутах езды от Эдинбурга. Едете прямо в горы. И там такая красота, такое озеро, такой вид. Когда взошли на холм, где находится замок, просто замерли от восторга. Вид был просто фантастический. И мы передумали, прямо там и передумали, решив приобрести замок в Гоффорде.

Но замок был в плохом состоянии, и поэтому она продавала его только за шесть миллионов фунтов. Ей нужны были срочно деньги, и она запросила реальную цену. Наши знакомые уверяли нас, что такой замок, отреставрированный и приведенный в порядок, может стоить миллионов двадцать, тем более что он продавался вместе с землей. Там было около двух гектаров. И мы с братом решили рискнуть. Забыл вам сказать, что мы с младшим братом Виктором компаньоны в нашей компании. Мы выпускаем пластиковые упаковки, пластмассовые изделия, различное оборудование для стадионов и клубов. Мы осмотрели этот замок вместе с Виктором, и нам даже понравился этот заброшенный дом. Шесть миллионов фунтов нужно было заплатить сразу, такое условие поставила хозяйка замка. А мы как раз вышли на биржу и разместили там акции нашей компании, которые принесли нам около двадцати пяти миллионов долларов. Но, конечно, контрольный пакет мы оставили за собой. У меня и у Виктора примерно по тридцать процентов акций. А остальные находятся у других акционеров, среди которых самый крупный – один наш знакомый. Но про него я скажу позднее. В общем, деньги у нас были, и мы решили купить замок. Все оформление заняло около двух месяцев. Потом мы нашли шотландского архитектора, который взялся за капитальный ремонт и переустройство всего замка. Нужно сказать, что он небольшой. На самом деле даже не замок, а просто большой трехэтажный дом с прилегающими к нему постройками и, конечно, землей. Восемнадцать комнат, включая зал для приемов человек на сто, десять ванных комнат. Там есть еще склад, гараж и даже конюшня для лошадей. Хотя лошадей уже давно нет. Но конюшня нам понравилась. Мы даже представляли с Виктором, как заведем породистых лошадей и будем гарцевать на них, как английские лорды. Такая глупая детская выдумка, ребячество.

Он нахмурился, покачал головой. И продолжал:

– Почти два года шли ремонт и реконструкция замка. Наконец все было готово. Честное слово, это было настоящее чудо. Мы заплатили еще около шести миллионов фунтов, но то, что получили, стоило уже не двадцать, а все тридцать миллионов. Мы даже потом пригласили специалиста, чтобы оценить стоимость нашего замка. Нам повезло. Наш архитектор оказался настоящим профессионалом и самое важное – честным человеком. Можете себе представить: он не крал деньги и не завышал стоимость работ, а все полученные средства строго по отчету тратил на наш замок. Для нас с братом это была почти дикость. Мы вечно ругаемся со строителями у нас в Подмосковье. Кто бы нам ни строил – наши местные или приезжие украинцы, молдаване, таджики, – все равно объем будет завышен и минимум треть денег будет украдена. Обидно. Нужно учиться у этих шотландцев. В общем, все было готово, и мы решили устроить настоящее Рождество. Выписали елку и собрали всю семью в Шотландии.

Ночью мы даже выходили из замка, чтобы увидеть полную луну. Такое удовольствие и такой воздух, я не могу вам передать словами. Наверно, мы слишком сильно пошумели, чем вызвали раздражение наших строгих соседей. А потом вернулись в замок и там отмечали нашу первую совместную ночь. На следующее утро все снова собрались к завтраку, потом к обеду. Было весело, смешно, интересно. Мы обменивались подарками. А вечером произошла та самая трагедия, из-за которой я и приехал к вам…

Он снова замолчал. Нахмурился, словно не желая вспоминать происшедшее, и продолжал говорить:

– Я забыл вам сказать, что Виктор не женат. Он развелся со своей супругой, еще когда оканчивал институт. Она была очень красивая девушка. Они учились на одном курсе и поженились, когда им было по девятнадцать. А в двадцать два уже развелись. Разве можно в таком возрасте жениться? Не знаю, мне кажется, что это слишком рано. Хотя, наверно, все слишком индивидуально. Они жили у родителей Марины, это тоже не совсем правильно. Прибавьте к этому общее состояние страны в начале девяностых. Общий развал, дикие цены, в магазинах, кроме хлеба, почти все дают по талонам. А у Виктора, кроме студенческой стипендии, ничего нет. И я им особенно помогать не мог. Тогда у нас отец умер, и я должен был думать о младшей сестре и матери. Время было очень сложное. А тут родители Марины ей все время внушали, что он сидит у них на шее и должен бросить институт, чтобы найти достойную работу.

Многие его сверстники так и делали. Бросали институт и шли торговать компьютерами, которые массово завозились из-за рубежа. Или на рынки – торговать ширпотребом из Польши, Турции, Китая. А Виктор хотел учиться. Но характер у него был сложный, он таким и до сих пор остался. Вот поэтому все время скандалы у них были. И с тестем, и с тещей. Виктор часто от них уходил. Только куда он мог уйти? К нам ему стыдно было возвращаться, поэтому ночевал у друзей. В общем, так долго продолжаться не могло, и они с Мариной развелись через три года. Хорошо, что детей у них не было. Маринины родители ей рожать не разрешали, считали, что она должна институт окончить. Вот такая глупость.

Но, видимо, эти годы не прошли даром ни для Виктора, ни для меня. Мы буквально с нуля начинали наше производство. Сами все придумывали, сами нашли первый кооператив, где делали наши первые одноразовые стаканчики и тарелки. Это потом мы развернулись, и сейчас у нас два завода работают. А тогда очень сложно было. Но мы с ним выстояли. Хотя с тех пор он к женщинам немного настороженно относился. Гулять, конечно, гулял, но жениться не собирался. Мать ему все время говорила, чтобы он о женитьбе подумал, но он отшучивался. Знаете, когда у человека есть любимая работа и большие деньги, то ему не хочется второй раз в это ярмо лезть. Боится обжечься. А ведь ему в прошлом году уже тридцать восемь исполнилось.

Но на Рождество он приехал не один, а со своей знакомой. Вы наверняка уже про нее читали. Той самой, которую нашли убитой. Злата Толгурова. Известная модель и певица. Ее считали одной из самых красивых молодых женщин в Москве. Виктору она очень нравилась, они встречались уже несколько месяцев. Он даже подарил ей какое-то немыслимое колье за шестьдесят тысяч долларов. Я ему даже замечание сделал: мы не можем себе позволить так швырять деньги на ветер, они нам слишком дорого доставались. Но они приехали вместе со Златой, и мы все были довольны. А потом… потом вечером они довольно громко ругались. Я не сказал, что у Виктора тоже характер был сложный. А эта молодая женщина привыкла быть всегда в центре внимания. Тут еще наша сестра была, моя жена начала шипеть, что Виктор разных девиц в дом привозит, а у нас уже взрослая дочь. Одно на другое. И между ними произошел скандал. А через час или полтора этот роковой выстрел раздался. Из пистолета, который у Виктора в комнате был. Пуля в Злату попала, как будто какой-то профессионал стрелял. Точно в сердце. Мы все в разных местах были, когда выстрел услышали. И все к нему в кабинет побежали. У него кабинет и спальня рядом были. На третьем этаже. Я первым туда ворвался. Злата на полу лежала, уже без сознания. Я бросился ей помогать, даже искусственное дыхание пытался сделать, но было уже поздно. Потом Виктор вбежал. Я точно помню, что он вбежал после меня и тоже к ней бросился.

Потом уже остальные прибежали. Моя жена и сестра сразу начали Виктора обвинять, что он в нее выстрелил. А Виктор даже не отвечал, так потрясен был случившимся. Мама приехала и на них прикрикнула, чтобы замолчали. И только тут мы выяснили, что оружия нигде нет. Пистолета, из которого стреляли в Злату. Мы начали искать, но его действительно нигде не было. А Виктор был точно в каком-то ступоре. Стоял и смотрел на Злату, но ничего не говорил. Я его вниз повел, дал немного выпить. Он успокоился, пришел в себя и неожиданно мне говорит, что ее не убивал. Я даже удивился. Кто тогда мог в нее выстрелить? В доме посторонних не было. Но он уверял меня, что не стрелял в нее. Он так говорил, так переживал, что я ему сразу поверил. Мы ведь родные братья, выросли вместе. Дружили, играли, ссорились, дрались, мирились. И я знаю, когда он врет, а когда говорит правду. В тот момент он мне не лгал, я в этом убежден.

Примерно минут через двадцать приехали полиция и врачи. Полицейские сразу все осмотрели, начали допрашивать всех присутствующих в доме. Забыл вам сказать, что под утро снег пошел и вокруг дома было довольно много снега. Поэтому полиция сразу версию чужого отбросла. Чужой не сумел бы уйти по этому снегу, его бы сразу следы выдали. А наши машины в гараже стояли, и по дороге тоже никто не уходил, иначе бы его соседи увидели. Полицейские долго работали, потом приехали еще сотрудники центрального аппарата Скотленд-Ярда. Может, приехали из Эдинбурга или даже прилетели из Лондона. Какие-то мужчины в штатском. Пистолет найти удалось. Он лежал в сугробе рядом с домом. Сотрудники полиции считали, что его выбросил убийца.

Что им оставалось подумать? В доме чужих нет. Злата приехала к моему младшему брату. Пистолет принадлежал ему. И самое страшное, что на стволе нашли отпечатки пальцев Виктора. И про скандал сотрудникам полиции, конечно, рассказали. Не знаю, кто именно, но кто-то успел рассказать. Наверно, кто-то из наших. Я их даже не виню, понимаю, что врать полиции они не могли. Меня тоже об этом спрашивали, но я сказал, что обычно молодые люди могут спорить, это нормально. Следователь как-то странно посмотрел на меня и сказал, что в их стране молодые люди обычно любят друг друга и не стреляют после скандалов. Вечером Виктора увезли. А на следующий день ему предъявили обвинение. Мы ему сразу нашли хорошего адвоката. Мистера Уоллеса. Очень известный адвокат. Но он честно нам сказал, что пока все улики против Виктора. И вот уже почти два месяца длится это расследование. Уоллес говорит, что скоро дело передадут в суд. А там нужно будет попытаться убедить присяжных, что это был случайный выстрел. Но Виктор не хочет признаваться даже в этом. Он уверяет, что не брал пистолета и не стрелял. Он даже ругается со своим адвокатом, который хочет максимально смягчить ему наказание. Но все равно говорит, что даже за убийство в состояние аффекта Виктор получит лет шесть или семь. А это так ужасно…

Дегтярев наконец замолчал. Посмотрел на столик с напитками. И, не спрашивая разрешения, протянул руку, взял бутылку шотландского виски и щедро плеснул себе в стакан.

– Лед хотите? – уточнил Дронго.

– Нет. – Игорь залпом выпил. Поставил стакан на столик. Дронго и Вейдеманис переглянулись. Дегтярев выпил за раз грамм сто пятьдесят.

– Ваш брат злоупотреблял спиртным? – спросил Дронго.

– Я бы мог сказать, что нет. Но он иногда перебирал. Такое случалось. По праздникам или торжественным датам.

– В ночь на Рождество тоже?

– Он много выпил, но был в форме. А потом они пошли спать. На следующее утро он не пил. Ни за завтраком, ни за обедом. Ну, может, за обедом выпил стакан вина. Или два стакана. Он же не алкоголик. Мы готовились вместе поужинать, даже заказали нашей кухарке приготовить праздничный ужин. Индейку и поросят.

– В доме была еще и кухарка? Я имею в виду, кроме ваших родных и близких.

– Не только, – мрачно ответил Дегтярев, – в доме было много людей, но ни один из них не мог выстрелить в Злату. В этом мы тоже убеждены. Я даже готов поверить в мистику, ведь нас в доме было ровно двенадцать человек. Ровно двенадцать, такое интересное совпадение. Четверо мужчин, шестеро женщин, считая с убитой, и двое детей.

– Кто именно в момент убийства был в замке? – уточнил Дронго. – Вы можете перечислить. И прежде чем вы ответите на этот вопрос, объясните мне: почему, говоря о своей матери, вы сказали, что она «приехала»? Каким образом она приехала на третий этаж?

– У матери больные ноги, – пояснил Дегтярев, – поэтому рядом с ней почти всегда сиделка. И мать передвигается по дому в инвалидной коляске. Но мы сделали так, что она может попасть практически в любую комнату. Ремонт шел с учетом именно этого обстоятельства. Кроме высоких лестниц, там везде есть отдельный подъем для инвалидной коляски. С правой стороны замка. Очень удобно и для багажа на колесах, и для переноса крупных вещей. В замке ведь нет лифта. Он просто там не предусмотрен.

– Ясно. Теперь перечислите: кто именно был в замке в момент убийства подруги вашего младшего брата.

– Никого из чужих, – вспомнил Игорь, – там были Виктор и Злата, об этом я уже вам сказал. Себя я назвал, моя мама – Ольга Игоревна, меня назвали в честь деда. Моя супруга Дзидра…

– Она латышка? – спросил Вейдеманис, услышав знакомое имя.

– Да, – кивнул Дегтярев, – мы женаты уж восемнадцать лет. Я женился сразу после того, как окончил институт. Тогда еще существовал Советский Союз. Но у Дзидры латышское гражданство. Очень помогает передвигаться по Европе. Она может ездить без виз практически повсюду…

– Кто еще? – спросил Дронго.

– Наша дочь Марта. Ей уже шестнадцать лет. Моя сестра Валентина Лапесская. Она тоже разведена. Но с ней был ее давний друг Нурали Халдаров. Он известный бизнесмен, между прочим, владеет и крупным пакетом акций нашего предприятия. Он давний друг нашей семьи и Вали. Там был еще ее сын Алексей, ему пятнадцать. Затем сиделка, которую мы привозим из Москвы, – Лилия Чебан, она молдаванка. Наша кухарка Дороти. Ей уже далеко за шестьдесят. И наш садовник, который как раз в момент убийства был в доме. Он должен был очистить от снега все окна и балконы. Арво Сумманен, он финн по национальности, хотя приехал из Петрозаводска и уже восемь лет живет в Шотландии. Он переехал сюда еще в конце девяностых, сразу после августовского дефолта. Он тогда все потерял. Даже дом, в котором они жили. Все заложил, чтобы вложить в лесопилку, и купил товар на рубли. А доллар взял и рухнул в четыре раза. И он сразу стал нищим. Вот так. Тогда они с женой сюда и переехали. Он человек серьезный, немногословный, как все финны. Но свою работу знает и делает очень хорошо. Он живет недалеко, поэтому мы его и взяли. Тем более что он прекрасно говорит по-русски, даже без акцента.

– Больше никого?

– Нет. Больше никого. Сам Арво стоял на улице перед домом в момент выстрела, и, если бы кто-то попытался выбежать, он бы наверняка увидел этого человека. Нет, больше никого не было. И чужих в доме не было. Тогда получается, что Злату застрелил Виктор, а это не так, он в нее не стрелял. Хотя там и есть его отпечатки пальцев. Остается поверить в присутствие призраков. Говорят, что привидения и призраки водятся в старых шотландских замках. Но этому дому только сто сорок лет, и в нем никогда и никого не убивали.

– Призрак не смог бы поднять пистолет, – меланхолично заметил Дронго.

– Что? – не понял или не поверил услышанному Дегтярев.

– Призраки обычно не стреляют в людей. Они пугают их одним своим появлением, – пояснил Дронго.

– Понятно. Вы имели дело и с ними тоже? – спросил Игорь. Похоже, он даже не шутил.

– Да, – кивнул Дронго, – за время своей долгой карьеры я с кем только не встречался. И уверяю вас, что призраки – это еще не самые худшие существа среди тех, кого мы можем иногда встретить на этой земле.