Выстрел в спину

Глава 2

Павел Александрович Ветров был убит в своей квартире выстрелом в спину. В милицию позвонила в семь утра Клавдия Михайловна Сомова. Раз в неделю она убирала квартиру холостяка, имела свой ключ, сегодня вошла, как обычно, с порога громко поздоровалась, так как хозяин вставал рано.

Ветров лежал навзничь, неподвижно, смотрел в потолок. Клавдия Михайловна в ужасе выскочила из квартиры, зазвонила в соседнюю дверь. Вскоре приехали оперативная группа МУРа, представители прокуратуры и полковник Турилин. Лева же спал на раскладушке в кухне огромной, похожей на склад квартиры и узнал о преступлении лишь в девять сорок пять, на летучке.

– …Убийство, – протянул Орлов, листая еще не подшитые листки, – с нами все ясно, три шкуры спустят. Возмущенная общественность, контроль министерства. А прокуратура, известно…

– Раз известно, Петр Николаевич, зачем рассказывать? – тихо спросил Турилин. Лева видел, что полковник еле сдерживается, цинизм Орлова хоть кого мог вывести из себя. И будь на месте подполковника другой, Турилин бы такой пошлости не спустил. С Орловым же дело иное. Когда предшественник Турилина ушел на пенсию, в отделе не сомневались, что начальником назначат заместителя, полковника Иванова, на его же место – подполковника Орлова. Приход в отдел Турилина был неожиданным. Из провинции – в МУР, когда своих классных работников хватает! Орлов и сидел-то на должности старшего инспектора потому, что ждал вакансии, так бы давно с повышением в район ушел.

Турилину ситуация была известна, заскоки Орлова он терпел, щадил его самолюбие.

Лева поведение начальника осуждал молча. Сеня Новиков испуганно поглядывал на всех сквозь очки, жаждал всеобщего мира и дружбы, рта раскрыть не смел, так как Орлова боялся еще больше, чем Турилина. Четвертый в группе, майор Кирпичников, сидел, листая толстое «Дело». Он всегда ходил с папкой под мышкой, чтобы никому и в голову не пришло поручить Кирпичникову новое «Дело». Преступления, над раскрытием которых он работал, отличались удивительной сложностью, знали о них все сотрудники отдела, так как Кирпичников с каждым не преминул посоветоваться. И сейчас он, сдержанно вздыхая, листал папку неторопливо и походил на исследователя, человека, вконец замученного непосильным трудом, но долгу преданного, затем как бы спохватился, папку закрыл и посмотрел на Турилина: мол, только прикажите, я готов.

– Петр Николаевич прав, расследование возьмут на контроль, – тихо, словно разговаривая сам с собой, произнес Турилин. Он откинулся в кресле, вытянул под столом длинные ноги, взглянул на Орлова. – Кто поведет дело?

Орлов скользнул безразличным взглядом по Кирпичникову и Гурову; посмотрев на нахохлившегося, как воробей, Новикова, даже фыркнул возмущенно и пожал плечами. Турилин опередил его ответ:

– Гуров Лев Иванович в Москве полнеть начал. Работать, естественно, будете все – группа уголовного розыска района, инспектора и участковые отделений. Сегодня же связаться с прокуратурой города, встретиться со следователем, учесть в плане розыска его предложения, – Турилин говорил тихо и монотонно, не глядя на сотрудников. – Петр Николаевич, Гуров подчиняется непосредственно вам, болен Иванов. Вас назначили исполняющим обязанности. Вопрос с руководством управления согласован, приказ будет сегодня.

Лицо Орлова осталось бесстрастным, руки, однако, могли выдать, и он заложил их за спину, сцепил пальцы в замок. Все понятно, его, Орлова, выдвинули на огневой рубеж. Либо грудь в крестах, либо голова в кустах.

– Ясно, Константин Константинович, – коротко ответил Орлов, встретился взглядом с Левой и нехорошо улыбнулся.

– Розыск может оказаться и простым и очень сложным, – продолжал Турилин. – Главное – найти мотив убийства. При первичном осмотре места преступления причины убийства установить не удалось. В квартире вроде ничего не взято. Данный факт тщательнейшим образом проверить, перепроверить и еще раз перепроверить. Родственников у Ветрова нет, вам придется встречаться и беседовать с его друзьями, знакомыми, коллегами. Будьте предельно деликатны, однако… – Турилин выдержал паузу, подождал, пока все не посмотрят на него, – …звания и титулы людей из окружения Ветрова не должны влиять на качество вашей работы. Желаю удачи, – полковник встал, взглянул на часы. – В двенадцать доложите план розыскных мероприятий.

Только вышли из кабинета, Кирпичников открыл свою папку, читая на ходу, направился было к себе, но Орлов остановил его, папку отобрал.

– Хватит придуриваться. Ясно? Будешь работать, как все, – он вошел в свой кабинет, швырнул «Дело» Кирпичникова на стол. – Садись, пиши план. Лева, диктуй ему. Ты, – он пальцем ткнул Новикова в грудь, – Семен Андреевич, поезжай в район, в уголовный розыск, пусть выдвигают свои предположения и срочно отрабатывают жилой сектор. В котором часу Ветров вернулся домой? Один, не один? Кто вечером гуляет с собаками? Какие влюбленные стоят в подъездах? Кто сидит у окна? Кто из жителей близлежащих домов поздно возвращается с работы? Ты понял, Семен Андреевич?

Семен Андреевич понял, его как ветром сдуло. Кирпичников аккуратно выложил на столе стопку бумаги, каллиграфическим почерком вывел шапку плана, ровненько подчеркнул и взглянул на Леву преданно…

Машина уголовного розыска беззвучно раскручивала свое гигантское колесо, втягивая в себя бесчисленное количество информации, которая в виде рапортов, справок, сообщений оседала на столе Гурова. Все это напоминало процесс добычи золота, когда во вращающийся таз с водой бросают заступами землю, и ценные породы оседают. На первом этапе розыска главное – черпнуть лопатами так глубоко, чтобы преступник обязательно был втянут в воронку розыска, ну а потом не ошибаться, анализируя фильтровать и отсеивать, пока преступник не останется один. Лева еще ничего не фильтровал, он лишь группировал поступающий материал, систематизировал его; что не укладывалось ни в какие логические рамки, тоже выбрасывать нельзя, материалы оказывались в папке с надписью «Разное». Так, участковый уполномоченный пишет, что в беседе с молочницей, которая через день приносила Ветрову молоко, установлено: покойный выпивал литр молока ежедневно, тридцать первого августа Ветров сказал, что второго сентября молоко приносить не надо. А убит Ветров в ночь с первого на второе. Глупость? Выкинуть в корзину? А почему второго молоко не нужно? Год человек пил молоко, вдруг передумал? Что случилось?

Перепечатывать бумаги времени нет, почерки и манера изложения у людей разные, Лева изучал каждую бумажку, чуть ли не прибегал к помощи лупы, затем, уловив, о чем идет речь, отчеркивал красным карандашом ключевые фразы.

Заходил Орлов, садился напротив, быстро просматривал новый материал, выписывал в блокнот наиболее, на его взгляд, интересное и исчезал. Он пытался на ходу определить направление главной версии. Через некоторое время Орлов появлялся, подбрасывал Леве собственные рапорты, опять копался в «Деле». Лева ничего не спрашивал у Орлова, раз вернулся, значит, снова мимо. Подполковник, совсем недавно розовощекий и полноватый, с мягкими ловкими движениями и соскальзывающей улыбкой, которые так не соответствовали его резкой, максималистской натуре, осунулся и побледнел, улыбка наконец соскочила с его лица. Свои указания Орлов выражал теперь не фразами, а односложно: «проверить», «уточнить», «убрать», «доставить», «опросить», «выполнить»…

Через несколько дней бумажный ливень перешел в дождь, покапал еще немного, затем иссяк. Все задуманное было выполнено, сотрудники района переключились на обычные дела и заботы, Кирпичников, успокоенный, вернулся к своему столу, Новиков взглянул виновато, вздохнул и уехал в район. Лева и Орлов остались с грудой бумаг.

Первого сентября Ветров в двенадцать часов дня появился в редакции журнала, видимо, приехал из дома. С двух до трех он обедал в ресторане, был, как обычно, молчалив и сдержан, выглядел усталым, но умиротворенным, его приятели решили, что он закончил какую-то большую работу, но ни о чем не расспрашивали – Ветров этого не любил. В три сорок пять Ветров снял в сберкассе со своего счета шесть тысяч рублей – гонорар за последнюю книгу, который был переведен из издательства накануне. В течение недели Ветров звонил в сберкассу, интересовался, поступили ли деньги. В сберкассе Ветрова хорошо знали, так как начисления он получал хотя и редко, но, как правило, большими суммами и сразу их снимал, оставляя рубли, чтобы не закрывать счет. Тридцать первого, узнав, что деньги поступили, Ветров попросил приготовить ему всю сумму крупными купюрами, деньги заказали и выплатили сторублевками из новой пачки в десять тысяч. Таким образом, в сберкассе удалось установить серию и номера полученных Ветровым купюр. В четыре часа он позвонил своему другу Евгению Шутину и назначил ему свидание в семь вечера в кафе на Калининском проспекте. С четырех до семи Ветрова видели в бильярдной одного творческого клуба. Вечер Шутин и Ветров провели в кафе. В десять Ветров проводил Шутина до дома и, как он сказал другу, хотел еще прогуляться, чтобы к одиннадцати быть у себя. Действительно, около одиннадцати Ветрова видели в переулке. Ветров был один. По мнению экспертов, его убили около двенадцати. В переулке после одиннадцати малолюдно, главное же, в подъезде, где живет Ветров, с одиннадцати до часу стояла молодая пара. Допрошенные порознь и очень подробно и девушка и молодой человек утверждают, что Ветров пришел один. Они его хорошо запомнили, так как парень попросил у Ветрова сигарету, тот отдал пачку, сказал, что искренне завидует, и подмигнул. Вслед за писателем по лестнице поднялись муж с женой из седьмой квартиры, больше никто не проходил. Однако человек убит и деньги не обнаружены. Если убийца не входил, значит, он был и остался в доме. Проверка этой версии казалась очень перспективной, но ничего не дала. Жильцы расположенных в подъезде квартир либо имели стопроцентное алиби, либо не могли совершить преступление по иным причинам. Ведь трудно предположить, что семидесятилетняя одинокая пенсионерка, чье пребывание в собственной квартире никто подтвердить не может, застрелила человека.

Турилин прочитал итоговую справку, посмотрел на Орлова, перевел взгляд на Гурова и сказал:

– Оставим пока в стороне вопрос – как и когда преступник вошел и вышел.

– Целовались и не заметили, – предположил Лева.

– Парень, но не девица, – возразил Орлов, – у них на этот счет чутье острое.

– Согласен, – Турилин кивнул. – Однако убийцу в любом случае необходимо найти. Ветров не мог выстрелить себе под лопатку, – сказал Турилин. – У вас есть другие предположения, кроме убийства? – и жестом остановил пытавшегося было вмешаться Леву.

Орлов твердо посмотрел Турилину в лицо и четко ответил:

– Совершено убийство, преступник не обнаружен, виноват подполковник Орлов.

– Верно, – согласился Турилин, – пока не обнаружен, мы виноваты. Турилин, Орлов и Гуров. Ну, как будем дальше жить? – и, не ожидая ответа, продолжал: – Видимо, убийство совершили из-за денег. Шесть тысяч – сумма серьезная. – Турилин отодвинул на край стола три толстые папки с материалами, положил на них справку о проделанной работе. – Лев Иванович, бумаги вы можете забрать. В каком направлении вы собираетесь продолжать работу?..

Перешагнув порог своей квартиры, Лева почувствовал опасность и остановился. Несколько секунд он раздумывал, зажег в прихожей свет, прикрыл за собой дверь. В квартире кто-то побывал. Кто? Зачем? Как вошел? Лева прислонился к двери, стоял не двигаясь. Прихожая пуста, слева дверь в комнаты. Лева повернул ключ в этой двери и запер комнаты, теперь оставалась ванная, туалет и кухня. Лева вновь оглядел прихожую, никакого тяжелого предмета на глаза не попадалось, пистолет, естественно, лежит в сейфе. Можно выйти, закрыть дверь вторым ключом и позвонить дежурному. Что сказать? «Не знаю почему, но убежден, что в моей квартире кто-то находится». Приезжает группа, рвется с ремня могучая овчарка, поблескивают вороненые стволы пистолетов. Кто-то безоружного Леву плечом оттесняет к стене… В квартире никого не находят.

Лева вытер холодный пот, словно пережил все случившееся, и в этот момент понял, что именно насторожило его. Он рассмеялся, снял пиджак, повесил на вешалку и, насвистывая, прошел на кухню. Из ванной послышался шорох. Лева включил плиту, поставил чайник и громко сказал:

– Выходи с поднятыми руками и сдавайся! Выходи, иначе запру ванную!

Скрипнула дверь, в кухне появилась высокая худая девочка, длинные волосы и расклешенные брюки делали ее похожей на танцовщицу.

– Положи ключ на место, – не поворачиваясь к ней, продолжая возиться со сковородкой, сказал Лева. – Тебе не говорили, что тайное похищение чужого имущества по Уголовному кодексу квалифицируется как кража? Статья сто сорок четвертая, часть первая.

Незваная гостья села, положила ключ на стол, закинула длинные русые волосы за спину, и при ярком освещении стало понятно, что это не девочка, а вполне взрослая девушка, с красивыми подведенными глазами и чувственным капризным ртом.

Ее звали Маргарита, жила она этажом выше и познакомилась с Левой чуть ли не на второй день его переезда. Она явилась без приглашения и, протянув узкую ладошку, сказала: «С приездом, коллега, меня зовут Марго». Лева вздрогнул при слове «коллега», которое часто употреблял Турилин. Правильно оценив агрессивный характер гостьи, спросил: «Марго? Интересно. А как записано в метрике, или вы уже получили паспорт?» – «В паспорте – Маргарита Николаевна!» – «Очень интересно, – Лева развел руками, – но я, к сожалению, не Мастер и Маргаритой называть тебя не могу. Марго? Так я не Генрих Наваррский. Я буду звать тебя Ритой», – вынес приговор Лева.

Таким образом, война была объявлена сразу и с того дня не прекращалась ни на минуту.

Рите недавно исполнилось двадцать, она перешла на третий курс юридического факультета МГУ, считала себя следователем, прокурором или адвокатом, в зависимости от настроения, и самой хорошенькой девчонкой на факультете.

– А ты действительно сыщик, Лева? – Рита взглянула на него с любопытством. – Как ты узнал, что я тебя жду?

Лева поджарил кусочки колбасы и разбил несколько яиц.

– Вот тебе домашнее задание, – Лева начал искать соль. – Как я узнал, что в квартире посторонний и именно ты.

Риту выдали французские духи. Входя в квартиру, Лева почувствовал, что насторожил его запах, и тут же узнал духи.

– Я тоже хочу яичницу с колбасой, – заявила Рита и быстро достала тарелки и вилки.

– Прекрасно, но это уменьшит мой ужин ровно наполовину, – ответил Лева.

Дома Риту закармливали, готовили для нее деликатесы, но она капризничала, ела неохотно. Зато у Левы Рита лопала с отменным аппетитом пельмени, готовые котлеты, в общем, все, что оказывалось на столе.

– Ты поймал убийцу? – вытирая корочкой тарелку, спросила Рита.

– Ловят бабочек, преступников задерживают, – ответил Лева. – И ты ошибаешься, я не разыскиваю убийцу. Расследую неинтересное, нудное дело.

– Ты, как всегда, врешь, Лева, – безапелляционно изрекла Рита и была не права, так как Лева лгал редко. – Бабочек ловят? А что делают с девушками?

За несколько месяцев знакомства Лева так и не привык к ее манере вести разговор. Задав вопрос и не выслушав ответ, Рита задавала второй и тут же высказывала свое категорическое суждение по третьему вопросу.

– Девушек любят, – Лева встал, взял Риту под руку и повел к дверям, – особенно любят девушек, которые воруют запасные ключи и незаконно проникают в чужие квартиры, – он прислонился к дверному косяку: – Ритуля, я устал как собака.

– Собаки устают лишь на Севере, где на них ездят. Наши собаки ленивы и избалованны, – Рита стояла, положив ладони на узкие бедра, вероятно, изображала ковбоя.

– Я устал, как собака из рассказа Джека Лондона, – Лева щелкнул замком на двери.

– Тебе не хочется меня поцеловать?

Лева взял девушку за руку, прикрыл глаза, страстно вздохнул и поцеловал в щеку.

– Сразу видно, что из деревни. Ты любишь вот таких, – Рита развела руки, показывая, каких толстых девушек, по ее мнению, любит Лева, выскочила на площадку и показала язык. – Я тебя терпеть не могу, – и походкой манекенщицы направилась к лестнице.

– До завтра, – Лева закрыл дверь и занялся раскладушкой. Каждый вечер он давал клятву разломать ящики и отыскать свой любимый диван-кровать.

Засыпая, Лева подумал, что завтра надо сходить в библиотеку и взять книгу Павла Ветрова.