Взбалмошная девчонка

Глава 11

— О, вот это мне нравится! — Устроившись у Страйкера на коленях, Темпест просматривала газетные объявления о продаже недвижимости. — Послушай: «Двухэтажный дом с бассейном, двадцать акров земли, конюшня на пять лошадей, сад и река. Установлена охранная система. Шесть спален, четыре ванные, общая площадь дома шесть тысяч квадратных футов. Коттедж для гостей: две спальни и ванная». — Она отложила газету и обернулась к Страйкеру. — По-моему, это лучший вариант во всей газете. Сад, куча ванных комнат, коттедж — на случай, если к нам приедут твои отец и брат… Чего еще желать?

Страйкер улыбнулся ее ребяческому энтузиазму.

— Например, приемлемой цены, — заметил он.

— Ну, на дом у нас денег хватит!

— Ты ведь даже не знаешь, сколько он стоит!

Вместо ответа Темпест чмокнула его в щеку. Никогда еще она не чувствовала такого безмятежного счастья. Они со Страйкером не расставались уже почти месяц. Они засыпали и просыпались в объятиях друг друга. Любили друг друга ночью и при свете дня. Мытье под душем, готовка еды, поход в магазин — все превращалось для них в увлекательную игру. Сегодня, пока Темпест варила кофе, Страйкер сходил за газетой рекламных объявлений, и теперь, позавтракав, они просматривали столбцы объявлений в поисках будущего дома.

— Эй, не засыпай! — поддразнил ее Страйкер и слегка ущипнул за бедро.

— Я тебя люблю, — вдруг сказала Темпест очень серьезно.

Темные глаза Страйкера зажглись радостью. Да, с Темпест не соскучишься! Настроение ее меняется с каждой минутой, но во всех своих превращениях она остается все той же Темпест. Его любимой. Однако сегодня Темпест выглядела необычно умиротворенной. Как будто пришла к какому-то решению. Страйкера подмывало спросить, о чем она думает, но он сдерживал свое любопытство и молчал. Темпест нельзя торопить: она должна открыться ему сама.

— Отлично, детка. Я тоже тебя люблю.

Внезапно Темпест ощутила разочарование. Эти слова звучали так… так обыденно. Им не хватало силы, власти, чувства собственности… Господи, о чем это она? Темпест испугалась, не сходит ли с ума. Разве не сама она хотела свободы? Разве не согласилась на брак лишь под тем условием, что Страйкер никогда не станет посягать на ее независимость? Темпест пыталась выбросить из головы эту идиотскую мысль и забыть о ней — но ни то, ни другое ей не удавалось. А Страйкер, как назло, молчал, отхлебывая кофе и просматривая газету.

— Что ж, может быть, ты и права. Если этот дом и вправду так хорош, как написано… — Он отложил газету и встал, спустив Темпест с колен. — Ну что, поедем посмотрим?

— Давай, — согласилась Темпест. Ей вдруг захотелось бежать прочь из хорошо знакомой квартиры. Но на этот раз бегство не принесло желанного чувства свободы. Ведь бежала Темпест от самой себя.

Дом из камня и стекла, окруженный деревьями, стоял на невысоком холме. Конюшня отстояла от него на значительном расстоянии; с другой стороны стоял коттедж, от него к главному зданию вела тропинка. Вокруг него был разбит садик, пестрели клумбы с цветами. Вся усадьба являла собой олицетворение благосостояния, покоя и красоты. Темпест этот дом понравился с первого взгляда.

— Ну как, тебе нравится? — спросила она, оборачиваясь к Страйкеру, — и только слепой не смог бы прочесть у нее на лице восхищения.

Страйкер улыбнулся и сжал ее руку.

— Снаружи выглядит очень неплохо, — задумчиво ответил он.

Темпест надула губки — жест, совершенно ей несвойственный. Сейчас, сама того не подозревая, она выглядела в точности как обычная молодая жена, счастливая и безумно влюбленная в мужа.

— Голову даю на отсечение, что внутри он ничуть не хуже! Ну что, покупаем?

Страйкер шутливо покачал головой:

— Пока я ничего не обещаю. — Не обращая внимания на ее недовольное ворчание, он поднялся на крыльцо.

— Ты мне за это заплатишь! — промурлыкала Темпест.

Страйкер обернулся и смерил ее взглядом.

— Интересная мысль! А чем ты хочешь, чтобы я тебе заплатил? — спросил он, чувствуя, как мгновенно напрягается все тело. Однако сейчас не время и не место. Страйкер снова повернулся к дому; но прежде, чем он успел прийти к какому-нибудь решению, двери открылись и на пороге показалась Эмма Уэст — агент по продаже недвижимости.

— Не правда ли, дом просто чудесный и расположен совсем близко к городу? — лучезарно улыбаясь, спросила она.

Темпест тщетно старалась принять равнодушный вид. Нельзя сказать, что дом поразил ее своей красотой, размерами или ценой. Пожалуй, нет. Просто в глубине души Темпест чувствовала, что именно в этих стенах они со Страйкером смогут жить вместе и быть счастливы. Никогда еще и нигде Темпест не чувствовала себя настолько «как дома».

Эмма ввела их в дом, и Темпест, следуя за ней из комнаты в комнату, ждала, что это чувство исчезнет. Но оно не проходило. Становилось только сильнее.

Страйкер расспрашивал Эмму о состоянии дома и удобствах, а Темпест косилась на него, стараясь прочесть мысли по лицу. Но лицо его оставалось непроницаемым. Темпест снедало нетерпение; ей казалось, что, если они сейчас же не назовут цену, дом непременно купят другие покупатели. Наконец у Эммы запищал бипер, призывая ее к телефону в машину, и Темпест со Страйкером остались наедине в полутемной конюшне.

— Ну? — требовательно спросила Темпест.

— Мне нравится.

Темпест на секунду замерла, а затем бросилась к нему и покрыла его лицо поцелуями. Страйкер прижал ее к себе, смеясь ее простодушному восторгу и радуясь вместе с ней. Он никак не ожидал, что Темпест настолько увлечется идеей собственного дома.

— Ты уверена, что этого хочешь? — спросил он осторожно, как только Темпест дала ему возможность дышать.

Она хотела ответить немедленно, но Страйкер прикрыл ей рот рукой, чтобы потом она не сожалела об опрометчивом решении.

— Едва ли я смогу вести такое хозяйство и одновременно работать. Особенно если появятся дети.

Темпест нахмурила лоб, что-то соображая. Затем перевела взгляд на дом, уютно раскинувшийся на холме — словно Спящая красавица, ждущая своего принца. Или, как в данном случае, принцессу.

— Знаешь, мы с тобой вместе уже несколько недель, и до сих пор мне это не надоело, — задумчиво начала она. — Уже много лет я не оставалась столько времени на одном месте!

— Для тебя это непривычно?

Темпест не стала лгать:

— Может быть. Но у меня такое чувство, словно я с тобой уже целую жизнь.

Она взглянула ему в лицо, но не увидела там ровно ничего. Что-то кольнуло Темпест в сердце — легкий, едва ощутимый, но болезненный укол.

— Рядом с тобой я чувствую себя… целостной. Мне не нужно никуда бежать, не нужно никому ничего доказывать. — Темпест неуверенно пожала плечами и замолкла. Ей уже казалось, что так откровенничать, даже со Страйкером, не стоит. Кто знает, не настанет ли день, когда он начнет бить ее по столь безрассудно открытым уязвимым местам?

Окаменев от изумления, Страйкер прислушивался к себе. Неужто он и вправду готов поверить, что Темпест останется с ним навсегда? Еще месяц назад он полагал, что сумел смириться с ее непоседливой натурой. Однако неожиданное признание Темпест пробудило в нем давно похороненные надежды. Они рвались на волю, и Страйкер уже готов был заявлять свои права и требовать от Темпест подчинения… Но нет, нельзя. Если он поспешит, то потеряет все. Темпест — вольная птица, ее нельзя запирать в клетку. Страйкер должен дать ей свободу, пусть даже все существо его кричит о своем желании привязать ее к себе нерушимыми узами.

— По-моему, попробовать стоит. — Темпест погладила его по щеке; глаза ее не отрывались от его лица. — Я не хочу уходить от тебя, — продолжала она дрожащим от волнения голосом. — Ни на день, ни на одну ночь. Никогда еще я не чувствовала такого… Я не узнаю себя, мне страшно… но хочется, чтобы это никогда не кончалось. — Она зарылась лицом в его грудь. — О, как я хочу, чтобы это счастье никогда не кончалось!

Страйкер крепко прижал ее к себе. Глазам его открывалось радужное будущее, в которое он сам еще не верил. Если это сбудется… Господи, ради этого он готов купить хоть сотню домов! Он сдвинет горы и повернет реки вспять, если после этого Темпест останется с ним навсегда! Темные глаза Страйкера зажглись надеждой — и в тот же миг блеснули страхом. Что ждет их дальше? Если Темпест всерьез решит обосноваться на одном месте, в жизнь его войдет немало новых проблем. Что ж, Страйкеру не привыкать. Он станет для Темпест якорем и поможет ей найти свое место в новой жизни.

— Мы купим дом.

Темпест подняла голову.

— Ты об этом не пожалеешь! — пылко пообещала она.

Страйкер ответил ей нежной, полной любви улыбкой, и Темпест показалось, что она окунулась с головой в океан счастья, о каком прежде не смела даже мечтать.

— Ты никогда не нарушала своего слова, — заметил Страйкер, наклоняясь к ней так, что Темпест почувствовала у себя на губах его теплое дыхание.

— Не нарушу и этого.

Она обняла его и притянула к себе. Сколько чувств, мыслей, воспоминаний слилось в их поцелуе! Свобода, счастье и любовь — и Страйкер, ее муж, которого она сумела сделать счастливым.

— Ой! Извините!

Темпест и Страйкер, смущенные, отпрянули друг от друга. В дверях конюшни стояла улыбающаяся Эмма. Молчание длилось несколько секунд; наконец Темпест рассмеялась.

— У нас медовый месяц, — трогательно объяснила она.

Эмма широко улыбнулась в ответ:

— Понятно!

Страйкер взял Темпест за руку и повел к дверям. Глаза его светились той радостью, которая знакома лишь ангелам на небесах и любящим на земле.

— Так что насчет дома? — Эмма перевела взгляд со Страйкера на Темпест — та, как ни старалась, не могла скрыть улыбку. — Вы согласны! — Эмма искренне улыбнулась в ответ: дом нравился ей самой, и она хотела, чтобы он попал в хорошие руки. — Очень рада. Мы уже стали терять надежду. Дом прекрасный, многим он нравится, но большинству покупателей не по карману.

— Мы его покупаем, — сообщил Страйкер и назвал свою цену.

Эмма нахмурилась:

— Вообще-то ваша цена на порядок меньше, чем просим мы…

— Я посмотрел в справочнике, когда этот дом поступил в продажу. Если вы до сих пор его не продали, надеяться вам и впрямь не на что. Такой дом могут позволить себе очень немногие.

Эмма уважительно кивнула:

— Похоже, вы знаете, как ведутся дела.

Темпест, склонив голову Страйкеру на плечо, рассеянно прислушивалась к разговору. Она знала: Страйкер все сделает как надо. Дом на холме станет их домом.

Попрощавшись с Эммой (она обещала связаться с ними, как только поговорит с владельцем), они отправились в обратный путь.

— Конечно, придется поторговаться, — заметил Страйкер. — Но, думаю, мы можем себе это позволить. Конечно, после такой покупки придется потуже затянуть пояса. Так что — никаких безумных идей с обстановкой! — Он подозрительно покосился на жену. — Не нравится мне твоя плутоватая мордочка! Признавайся, что ты замышляешь?

— Я только подумала… Раз ты купил дом на свои деньги, то, может быть, позволишь мне модернизировать конюшню и обставить комнаты? Для этого понадобится по крайней мере бригада рабочих. А что касается обстановки, я знаю одну женщину-дизайнера — она с удовольствием согласится нам помочь!

Снова Страйкер почувствовал, что она всерьез увлечена идеей нового дома. И вновь теплая волна радости омыла его сердце.

— Отлично. Только хочу предупредить заранее: я ненавижу жесткую мебель! Что толку в стуле, если на нем сидеть нельзя?

Темпест расхохоталась:

— Не беспокойся, выбирать мы будем вместе! Страйкер грозно заворчал. Нет, он готов был хоть сейчас идти в магазин и выбирать мебель для нового дома — просто слышал, что мужьям в таких ситуациях положено ворчать.

— Если повезет, сможем переехать уже через несколько недель! — весело заметила Темпест. Собственный дом как живой стоял у нее перед глазами. В столовой она поставит мебель из вишневого дерева. В гостиной — обязательно огромный диван с многочисленными подушечками. В спальне — старую кровать Страйкера. Сколько работы ей предстоит! Темпест чувствовала, что не может ждать ни минуты.

Джонатан Мерчант заглянул в записную книжку и сравнил адрес, записанный там аккуратным почерком секретарши, с номером старинного трехэтажного дома напротив. Он нашел Макгайров.

Выйдя из машины, он застегнул портфель, провел рукой по острым как бритва складкам на брюках, одернул пиджак. Джонатан Мерчант не терпел неаккуратности ни в чем.

В ту минуту, когда он подходил к подъезду, с другой стороны подъехала машина; ее молодой водитель взглянул на адвоката и, улыбнувшись, что-то сказал своей соседке. Вглядевшись в девушку на переднем сиденье, Мерчант понял, что появился вовремя. Макгайры возвращались домой. Позволив себе едва заметную улыбку, адвокат подошел к двери. Несколько секунд спустя к дверям приблизились новобрачные, и Мерчант впервые как следует разглядел человека, которого внучка миссис Темпест Уитни выбрала себе в мужья. Впечатление его не разочаровало. Темпест поздоровалась первой.

— Мерчи! — с улыбкой воскликнула она. — Что вы здесь делаете? Прошу вас, проходите.

Мерчант слегка поморщился, услышав прозвище, которым наградила его маленькая Темпест почти двадцать лет назад.

— Хочу познакомиться с вашим мужем, — ответил он, входя в квартиру, представившись и пожав Страйкеру руку. — А также попрошу вас уделить мне несколько минут. Я здесь по делу, связанному с вашей бабушкой.

Темпест нахмурилась и крепче сжала руку Страйкеру.

— С бабушкой?

Бросив взгляд на лицо пожилого адвоката, Страйкер сжал руку Темпест.

— Спокойно, солнышко. — Он не мог даже предположить, какое дело привело сюда сторожевого пса миссис Темпест; но по спине у него пробежал холодок. От семейства Уитни-Кинг Страйкер не ожидал ничего, кроме неприятностей. А его счастье и без того было слишком хрупко…

— Но бабушка умерла четыре года назад! — хмурясь, заметила Темпест.

Джонатан глубоко вздохнул и покрепче сжал в руках портфель.

— Знаю. Я выполняю ее последнюю волю.

Они расположились в гостиной. Темпест усадила, адвоката на кушетку.

— Вы говорите загадками. А я терпеть не могу этого!

Открыв портфель, адвокат со вздохом достал оттуда три пухлых конверта. Два протянул Страйкеру и Темпест, третий оставил у себя.

— Я не умею красиво говорить. И никогда не умел. Этим пусть занимаются младшие партнеры. Но не было еще в моей жизни случая, когда бы я не выполнил обязательство. Сейчас мое обязательство — вы. Не буду скрывать: мне это поручение не по душе. Однако ваша бабушка Темпест была не из тех женщин, которым можно отказать, когда они настаивают на своем. Когда речь шла о вас и вашем счастье, при всей внешней мягкости она становилась тверда как сталь. — Джонатан снова полез в портфель и достал оттуда два письма: одно передал супругам, другое оставил себе. — Она просила вас обоих прочесть это письмо прежде, чем вы узнаете, что из ее барахла причитается вам… — Адвокат красноречиво поморщился. — Прошу прощения, это ее подлинные слова.

Темпест покосилась на Страйкера и прочла у него на лице такое же смятение, какое испытывала сама.

— Ничего не понимаю! — пробормотала она, вертя в руках конверт, на котором четким почерком обожаемой бабушки было надписано ее имя.

— Она любила тебя. Что бы там ни было, это сделано для тебя, — тихо сказал Страйкер и распечатал свой собственный конверт.

Убедившись, что Темпест последовала его примеру, он углубился в чтение. После первой же фразы брови его поползли вверх. За несколько минут чтения самые разнообразные чувства сменялись у него на лице; дочитав, он взглянул прямо в потрясенные глаза Темпест.

— Не знаю, что сказать… Я не хочу этих денег! Двадцать семь миллионов долларов! Они по праву твои!

Джонатан хмыкнул — трудно сказать, что обозначал этот звук, — и смерил Страйкера внимательным взглядом. Однако в глазах молодого мужа читалась совершенно искренняя растерянность и потрясение.

После смерти старой миссис Темпест Мерчант навел справки о Страйкере Макгайре. Это не входило в его обязанности адвоката; однако Мерчант был искренне привязан к обеим Темпест и счел своим долгом разузнать все о человеке, который, хотя и по разным причинам, столь много значил для них обеих. Жизненный путь Страйкера произвел на адвоката сильное впечатление; старик сразу ощутил невольное уважение к этому отважному человеку. Во всем досье не нашлось ни одного листка, который говорил бы не в пользу Страйкера.

— Последняя воля покойной выражена точно и недвусмысленно. Опротестовать завещание невозможно. Вы, конечно, можете попробовать, но сомневаюсь, что вам это удастся. Она оставляет вам все свое состояние — не считая того, что унаследовал после смерти ее мужа их единственный сын. Эти деньги принадлежали ей, и только ей. Думаю, их можно считать свадебным подарком. Согласно воле миссис Темпест в течение этих четырех лет я хранил деньги в трастовом фонде. Если бы вы не женились на Темпест до сорока лет, они все равно отошли бы вам. Но она полагала, что это непременно случится, поскольку вы, как она выразилась, — единственный, кто принимает ее внучку такой, какая она есть. Еще она сказала, что эти деньги — не награда за ваши услуги. Вы много раз спасали Темпест жизнь, и достойно отблагодарить вас за это она не сможет никаким вознаграждением. «Передайте ему, — так сказала она, — что эти деньги — подарок от женщины, которая больше всего на свете любит свою внучку».

Он повернулся к Темпест.

— Вам же она просила передать, что Страйкер для вас — лучший из возможных мужей. Она достаточно хорошо его знает и уверена, что материальное неравенство для него не имеет значения. Однако, как сказала миссис Темпест, она хочет быть уверена, что родные не заподозрят в Страйкере охотника за наследством. Еще она сказала, что знает вас лучше вас самой и верит; рано или поздно вы поженитесь. Она верит в вас и желает вам счастья. — Мерчант перевел дух и виновато развел руками. — Буду откровенен. Я пытался ее отговорить; но она оставалась тверда, как алмаз. Вы, мистер Макгайр, получаете все ее деньги, как в наличных, так и в ценных бумагах и акциях. Вы, Темпест, — ее дом с обстановкой, землю, личные вещи и драгоценности.

— Я не хочу этого, — глядя адвокату в глаза, повторил Страйкер. — Перепишите все состояние на Темпест.

Темпест замотала головой и хотела возразить, но Джонатан прервал ее:

— Это невозможно. В завещании сказано, что, если вы откажетесь от наследства, оно должно быть возвращено в трастовый фонд, а впоследствии — отойти вашему потомству. Темпест станет наследницей, только если у вас не будет детей. Старая леди была в здравом уме, — добавил он, вглядевшись Страйкеру в лицо.

Темпест взяла Страйкера за руку.

— Не спорь с ней, — тихо произнесла она, глядя в его потрясенные глаза. — Я счастлива ее подарку. Неужели ты не понимаешь? Всю мою жизнь я противостояла чужому мнению. Теперь ни мне, ни тебе не придется ловить шепот и косые взгляды за спиной.

Мы-то знаем, что поженились по любви: так пусть в этом убедятся и все остальные! Ведь ты так и так стал бы богачом! Знаешь, дорогой, теперь и я охотно вышла бы за тебя замуж ради денег! Двадцать семь миллионов на черный день — совсем неплохо!

Страйкер погладил ее по щеке, внимательно и нежно заглянул в глаза.

— Ты уверена? Мне самому эти деньги ни к чему. Черт возьми, просто не представляю, что делать с таким богатством!

Темпест поднесла его руку к губам и поцеловала:

— Ну, если тебя это так беспокоит, отдай деньги на благотворительность. Я переживу.

— Ты уверена?

Она снова поцеловала его руку:

— Конечно. Почти так же, как в том, что люблю тебя.

Не выпуская ее руки, Страйкер задумался об открывающейся перед ним свободе. Не зависеть от Уитни-Кингов… Самому растить детей, путешествовать вместе с Темпест, выручать ее, если понадобится, и не просить у других ни денег, ни транспорта… Сколько проблем решила своим подарком добрая женщина, беззаветно любившая свою внучку! Нет, Страйкер не предаст ее любовь. Он повернулся к адвокату.

— Хорошо. Я согласен. Что теперь?

Джонатан смущенно улыбнулся, хотя, находясь на работе, никогда не позволял себе проявлять эмоций. Еще минуту назад он был уверен, что миссис Темпест ошиблась. Она предупреждала его, что Страйкер будет возражать, но в конце концов уговоры Темпест возьмут над ним верх. И, как видно, оказалась права! Жаль, что она не дожила до этого дня!

— Теперь прочтите завещание, подпишите все бумаги и вступите во владение, чтобы я наконец смог уйти на покой.

Темпест звонко рассмеялась, чем немало удивила почтенного адвоката.

— Мерчи, да вы шутите!

Адвокат поднял брови:

— Я никогда не шучу.

— Простите, мне показалось, что вы шутите, — давясь от смеха, пробормотала Темпест и открыла завещание.

Джонатан бросил взгляд на первую страницу документа.

— Надеюсь, дорогая, что брак поможет вам осесть на одном месте и зажить нормальной жизнью. Так полагала и ваша бабушка.

Темпест вскинула голову, и заходящее солнце заиграло в ее рыжих кудрях.

— Бабушка считала, что после свадьбы я остепенюсь? Быть не может!

— Нет, она не говорила прямо в таких выражениях, хотя я неоднократно ее спрашивал. — Он нахмурился, припоминая точные слова своей давней клиентки. — Помнится, она ответила мне так: «Если у Темпест хватит здравого смысла вцепиться в Страйкера и притащить его в алтарю — а я знаю, что рано или поздно это случится, — брак поможет ей разобраться в себе и понять, чего же она хочет».

Страйкер, не выдержав, закинул голову и громко расхохотался. Несколько раз он встречался с Темпест-старшей и каждый раз восхищался ее острым языком. Он беззаветно любил ее внучку — одного этого было бы достаточно, чтобы старушка заслужила его вечное уважение. Но теперь он был поражен ее проницательностью и умом. В первый раз после появления адвоката Страйкер вздохнул свободно. Деньги его мало интересовали; он радовался, что их с Темпест будущее теперь свободно от взаимных счетов и тягостных недоразумений. Если бы Темпест-старшая оказалась сейчас в комнате, Страйкер, наверно, обнял бы ее и от души расцеловал — и пусть чопорный адвокат думает об этом что хочет!