Взлет, 2015 № 05 Специальный выпуск

Минаков Василий Иванович

За время войны выполнил 206 боевых вылетов, из которых 108 пришлось на бомбовые удары по морским и сухопутным целям, 31 – на торпедные атаки,

28 – на воздушную разведку, 28 – на минные постановки,

7 – на выброску грузов для партизан,

3 – на десантирование разведчиков,

1 – на прикрытие кораблей. После войны – на командных и преподавательских должностях ВМФ, генерал-майор авиации, Герой Советского Союза.

– 25 августа 1942 г. я уже был «обстрелянный», у меня было около 50 боевых вылетов. И дырки привозил, и аварийно садился – все было! Но 25 августа произошло то, о чем я никогда и не думал даже.

Экипаж самолета-разведчика под Новороссийском обнаружил танки. Немецкие танки шли и зашли в колхозный сад, и стали под кроны. Разведчик сначала прошел, ничего нет. А когда сбоку посмотрел, танков примерно 70-80 стояло вот в этом самом саду в 50-60 километрах от Новороссийска. Готовились к прорыву.

И по тревоге нашему полку, нашей эскадрилье, приказали срочно нанести удар по этим танкам. Подвесили по 10 бомб в фюзеляж, по три бомбы под фюзеляжем, это будет 90 и 27, а всего 117 бомб, и отправили. И полетели мы, 9 самолетов.

А у нас, это еще раньше объявили, до меня еще: 11 июля 1941 г. из нашего 2-го минноторпедного полка, он потом в 1942 г. стал 5-й гвардейский, 12 самолетов бомбили транспорты в порту в Сулине. И вот командира эскадрильи атаковали истребители, и 20-мм снарядом ему голову снесло. Штурман не растерялся, Толмачев Саша. Он вставил ручку в передней кабине, там были сектора газа, и он через Дунай перетянул, посадил самолет. Румын там еще не было.

И после этого летчикам приказали надевать каски, когда идет воздушный бой, и когда сильный обстрел, когда тут море огня со всех сторон летит. Эта каска всегда в кабине находилась. Мы вытащили изнутри все амортизаторы, и она находилась с правой стороны. Если нужно, ты опускаешь руку, берешь ее и надеваешь. Но я ее никогда не надевал. До 25 августа я не надевал.

.Но в тот день, когда открыли огонь, вы не представляете, это был ад! Рвутся снаряды белые, черные, осколочные, «эрликоны» бьют, «струями» все пронизывают – это море огня! И уже когда мы заходили для сбрасывания бомб, люки открыты, у меня какой-то инстинкт самосохранения сработал. Я взял эту каску и натянул. Ну, еще несколько секунд прошли, бомбы посыпались, я уже услышал запах пироксилина, это вставляют в пиропатроны, чтобы замки открывались. У меня буквально в 10 метрах, какое, даже метрах в 5 у крыла, прямо у крыла разорвалось три снаряда. Черные такие! Вот что я помню, больше ничего не помню. Рвануло, и я потерял сознание в воздухе. Все!

Высота была 3200 метров. Самолет перешел в пикирование и пошел отвесно пикировать. Хорошо, что я всегда на штурвале держал самолет, он не «задирался». И я падал с 3200 метров до примерно 500 метров без сознания. Штурмана бросило вперед, стрелков там. Сорвало кабину, радиостанцию привалило и прочее. Штурман не мог закрыть бомболюки штурвальчиком. И это тоже меня спасло. Самолет набирал скорость, весь дрожал, люки открыты.

Я когда пришел в себя и увидел на доске 500 под 600 километров в час, думал, ну, все, погиб! Если выпрыгнуть. Да куда тут, уже 500 метров?! В секунду я бы в земле был. И я начал тянуть штурвал. Самолет не выходит. Это все секунды! Это я долго рассказываю. Тяну – не выходит. Я тогда хватаю триммер, а триммер – ручка, и раза три прокрутил. Самолет поддался со скрипом, y-y-о-о-ооо, все, думаю, сейчас.

И вот так метров 300 уже. Перегрузка такая большая. Уже, очевидно, до 6 дошла. Но я в сознании был. Я вижу, самолет идет, за штурвал держусь, и уже начал что-то такое соображать. Взял перчаткой замшевой провел – все в крови. Лицо все в крови. Осколок вот такой попал в плексиглас, попал мне вот в это место, в каску. Потерял я сознание из-за него. Осколок упал в кабине. Эти мои пищат там:

– Командир, что такое?!

А я сам не понимаю. Потом смотрю, дырка свистит в плексигласе.

– Да это меня тут осколком зацепило.

– Ну, как? Доведешь самолет?!

– Да доведу. Все нормально.

И прилетел на свой аэродром. Посадил. Командир эскадрильи говорит:

– Минаков, а мы думали, что ты погиб! Потому что падал. Доложили все, что

Минакова сбили.

– Ну, рассказывай!

Пока я рассказывал, техник в кабине полазил, подошел и говорит:

– Командир! Как в той песне, «а до смерти четыре шага», а Вам было до смерти 3 сантиметра. Если бы немножко ниже.

У меня был этот осколок. Я в такой хорошей вазочке его держал. А потом в музей забрали. И где-то в военно-морском музее он находится. Вот такой осколок.

И потом я столько вылетов сделал, более 150 вылетов, а всего у меня 206 боевых вылетов, но я ни разу каску не одевал. В аду был, горел! У меня 10 штурманов было, правда, одного только тяжело искалечили, а у остальных ранения.

Торпедоносец Ил-4Т готовят к боевому вылету

Загрузка боекомплекта 12,7-мм пулемета УБТ стрелком-радистом самолета-торпедоносца Ил-4Т

– А Вы всю войну летали на Ил-4?

– Всю войну на Ил-4.

– А сколько самолетов поменяли?!

– Мой самолет ни разу не меняли. Только ремонтировали. Делали латки.

– Да Вы что?!

– Честное слово! Он весь в латках был. А погиб мой самолет 18 августа 1944 г. Меня отправили в отпуск на 15 дней. И тут началась операция по взятию Румынии и Болгарии. На моем самолете полетел командир эскадрильи, свой у него неисправный был. Над Констанцей его сбили. Сбили его не зенитки, а истребители. Из нашего полка над Констанцей истребители сбили 4 самолета.

И нужно такому случиться! Я встретился с тем летчиком, который сбивал наши самолеты! Можете себе представить?! Да вы представить даже себе не можете! Тот, который сбивал наши самолеты, и мой самолет сбил, гад!

– Когда, где?!

– А это было так. Получил команду лететь в Румынию, около Констанцы был аэродром, а Румыния уже была освобождена. Я прилетел на этот аэродром, вышел, смотрю – стоят самолеты «Мессершмитт-110» штуки четыре. Я говорю шоферу:

– Остановись! – а мне интересно.

Вышли с переводчиком. Вдруг подходит маленького роста человечек и показывает мне четыре растопыренных пальца и на мой самолет, на котором я прилетел. Я переводчика спрашиваю:

– Что он говорит?

– Он показывает, что четыре таких самолета сбил.

– Сбил?!

Я бросился на него, и задушил бы этого гада! Но меня схватил за руку переводчик:

– Не нужно, товарищ капитан! Это история уже. Не нужно.

Но я все же разок его догнал и не рукой, а ногой ударил.

А как они сбивали. Локатор с земли «увидел» приближающиеся самолеты. Взлетают истребители ПВО. На них тоже стоят локаторы и четыре антенны, а впереди пятая. Эти истребители и ночью с земли наводят: высота, дальность – у него локатор работает, и он летит к цели. И как только визуально заметил (а на самолете виден из патрубков огонь), он подходит и из 8 огневых точек разваливает наш самолет. Вот так и мой самолет погиб.