Взлом с проникновением

1

Распорядок дня капитана оперативного отдела полиции до безобразия прост: планерка, невкусный кофе из автомата, заполнение дел, пара перекуров и текучка, состоящая из приёма бомжей, которых я уже знаю наизусть, и бабулек-торговок, жалующихся на украденный пучок петрушки. Иногда случается дежурство, кстати, отлично помогающее справиться с одиночеством. Точнее, успешно закрывающее на него глаза, поскольку на работе думать о том, что тебя дома никто не ждет, гораздо проще. Это пока ведешь машину, приближаясь к заветной улице, осознаешь, что зайдешь в холодную квартиру — и зачем только бабушка оставила мне в наследство трешку, непонятно. В кабинете же думаешь о том, как раскрыл дело, и иногда смотришь на сорокаградусный мини-бар из "благодарностей за помощь", налет на который мы устроим в новогодний корпоратив.

Но по пятницам меняется все. Каждые две недели мы стабильно ходим в бар с операми. Три последних сбора я пропустил из-за дежурств, поэтому сегодня на меня возлагают большие надежды по количеству выпитого алкоголя и знакомств с девушками.

— Лёх, ты в пробках хочешь застрять? Нам еще машины ставить и ехать в центр, — торопит Матвей. Он чуть ли не первым сбежал в раздевалку, поэтому готов раньше всех. — Давай резче, а то в час Сашка начнет звонить и требовать моего возвращения домой, я даже напиться не успею.

Забавно, но ставку на то, что Матвей женится раньше всех, не делал никто. Этот бабник настолько любит женское общество, что мы были уверены: он ни за что не променяет свободу на быт. Вот только вышло все с точностью до наоборот. Высоцкий без памяти влюбился и быстро потащил избранницу под венец, она даже опомниться не успела, зато теперь, поняв, какое влияние имеет на мужика, строила его похлеще нашего полковника.

— Да иду я уже, не вопи, — отмахиваюсь от друга, думая, что хочу так же спешить домой к жене в свои почти двадцать девять. Ай, ладно, еще вроде трезвый, а страдаю так, будто выпил литр водки.

Спустя полтора часа мы уже опустошаем пивные кружки в одном из баров, где тусклый свет прячет захмелевшие лица, а осмелевшие от коктейлей девушки занимают небольшой танцпол и приглашающе улыбаются мужчинам.

— Смотри какая, — Матвей, хоть и женился, искал мне вторую половинку с большим рвением, чем я сам. Со знанием ценителя кивал в сторону привлекательных девушек, с некоторыми я потанцевал, правда для этого с пива пришлось перейти на коньяк. — Может, познакомишься, пока одна у бара?

— Ага, коктейль, может, два, разговоры о козле-бывшем и скромный поцелуй на прощанье — все, что мне от нее светит, — хмурюсь, думая, что сегодня опять поеду домой один. Хотя мои знакомства в клубах еще никогда не заканчивались крепкими отношениями, максимум — две недели мозголюбительства и секс, не всегда хороший. А хочется, чтобы раз и навсегда. — Спасибо, без меня.

— Нет, ну а что ты хотел? Тебе ж не пятнадцать, чтобы у девушек прошлого не было, — вступает в разговор Сергей, женившийся на разведенной. Я к дамам, побывавшим в браке, отношусь нормально, но ведь не каждому мужику так повезет, как Серёге, вот он за свое счастье и держится.

— Я не против прошлого, я против, когда его в первую встречу вываливают, — поясняю и опустошаю рюмку, закусываю кислым лимоном и тянусь к сыровяленой нарезке.

— И правильно, Макаров! — поддерживает меня Роман и хлопает по плечу. — Давай за нормальных баб выпьем, — он наливает всем, а я только усмехаюсь, думая, что пока он так и будет всех называть бабами, нормальную вряд ли найдет.

Первые две бутылки заканчиваются слишком быстро, мы все-таки с кем-то знакомимся, я, правда, плохо их помню, потому что ведет меня конкретно: мир расплывается, переливается яркими красками и вообще выглядит слишком доброжелательно, будто я попал в другую вселенную. Вроде я даже с кем-то целуюсь на улице, но потом отказываюсь от продолжения банкета во избежание венерического букета, потому что чуйка подсказывает, что к пьяному в драбадан мне ни одна нормальная девушка бы не подошла.

Смотрю на часы — начало третьего, пора сворачивать лавочку и ползти в свое холостяцкое логово. Обреченно обвожу зал в поисках той печальной красотки у бара, но она уже ангажирована каким-то клоуном в радужной футболке, который слушает ее душевные стенания и ободряюще поглаживает ладонь. Ладно, один так один. В конце концов, когда-то мне должно повезти.

Падаю на диванчик и беру бутылку колы, пью прямо так, не утруждаясь на лишние переливания в стакан. Из компании в пять человек нас за столом двое, я и Матвей. Хмурюсь и внимательно смотрю на друга.

— Не боишься, что Сашка тебя выселит из твоей же квартиры? — усмехаюсь, разливая остатки коньяка по рюмкам, и как раз в этот момент к нам присоединяется Роман.

— Она уже, — отмахивается Высоцкий, улыбаясь. У этих двоих странные ролевые игры: она его посылает, он называет ее стервой, радуется и лезет целоваться. Так и мирятся всегда. Не жизнь, а пороховая бочка. Но мне отчего-то сильно хочется заиметь свою такую же. Я бы тогда, наверное, и из дома перестал вылезать на радостях. — Прислала сообщение с намеком. «Не ищите ту самую по барам и клубам. Та самая по ночам дома спит. Вламывайтесь в квартиры!»

— Намекает, что тебе придется замок вскрывать? — ржет Роман, вспоминая недавний случай с семейством Высоцких, а у меня в голове щелкает что-то, хорошо отшлифованное армянским семилетним.

И правда ведь. Зачем приличным девушкам таскаться по барам, где мужики только об одном и думают? Тут же все сплошь любительницы тусить выходные напролет. А мне ведь порядочная нужна. Моя.

— Точно! — выкрикиваю громче, ловлю удивленный взгляд Матвея. Он смотрит с подозрением.

— Что точно?

— Сейчас выберем приличный спальный район и вскроем дверь, — заявляю уверенно. Рома гогочет, а вот друг моего энтузиазма не разделяет. — Так и найду ту самую.

2

Девичники — зло, особенно если это домашние посиделки. Не знаю, сколько мы вчера выпили и как мне хватило сил еще навести порядок после ухода девочек, но сейчас чувствую себя так, словно меня шкафом придавило. Еще и жарко полночи было, будто спала с печкой в обнимку. В рот по ощущениям песка насыпали, сушит так, что больно даже дышать, голова на удивление не раскалывается. Может, я вчера еще таблетки выпила?

Так, надо набраться смелости и открыть глаза. Сегодня по плану генеральная уборка и готовка, не зря же вчера накупила кучу продуктов. А завтра день красоты — брови, ноготочки, депиляция, потому что у подруги на свадьбе через неделю я должна блистать. Насчет три открываю и встаю. Как там было? Вставать надо рывком, а проснусь потом. Видимо, да.

«Раз, два, три!»

Рывок не удается. Может, я правда всю ночь проспала под свалившимся на меня шкафом? Не помню, чтобы я вообще его открывала. Так, отлично, над головой потолок, а не дверцы. Значит, худшее точно не случилось. Запуталась в одеяле? С меня станется, купила себе комплект «евро» на кой-то черт, теперь одеяло хоть вдоль, хоть поперек — все равно много.

— М-м-м, — раздается хриплое рядом. Неа, я отказываюсь в это верить, но все-таки поворачиваю голову и испуганно верещу, как школьница, которую местный задира дернул за косички. В моей постели дрыхнет какой-то мужик. Не может быть. Это либо белочка, либо женское отчаяние, заставляющее тащить в койку первого встречного. И мне сейчас хочется, чтобы было первое.

— Какого черта? Ты как здесь оказался? — сбрасываю с себя конечности незнакомца, он умудрился не только меня своей лапищей обнять, так еще и ногу закинул. Подскакиваю с кровати, отмечая, что это отличный способ проснуться, потому что сна у меня ни в одном глазу. Еще бы. Не каждое утро у меня такие квесты. Вооружаюсь стаканом с водой. Вряд ли это поможет мне в достаточной мере, но плеснуть в лицо гаду все же смогу.

— Не кричи, дай поспать, — плохо ворочает языком незнакомец, пока я вспоминаю, где могла его подцепить.

Единственный раз, когда я после работы выходила из дома — это после того, как ушли девочки. Собрала все бутылки и мусор и потащила вниз. Может, там и познакомились? Во мне тогда плескалось игристое, что, несомненно, добавляло сто очков к привлекательности и еще двести к самооценке. Ага, хорошая у тебя самооценка, Гречкина, вместо того, чтобы кота с мусорки забрать, притащила домой мужика.

Так, что там принято делать в этих ситуациях? Прикрываюсь руками, пряча все, что не спрятала пижама, и изучаю широкую спину своего гостя, благодаря вселенную за то, что он в одежде. На руке дорогие часы, отчего становится легче — значит, все-таки не помойный. Странно, что меня беспокоит именно это, но каждый справляется со стрессом по-своему. Я вот еще и волосы поправляю, чтобы не выглядеть таким пугалом даже перед этим непонятным созданием.

— Я сейчас полицию вызову, — заявляю серьезно, но голос срывается. — Вы незаконно вторглись в частную собственность, — говорю наобум, потому что все еще не уверена, что не сама его привела.

— Можешь не заморачиваться, — он ерзает в кровати, лезет в карман джинсов, а я выставляю вперед стакан. Он же не за пистолетом туда полез, а то наши силы будут немного неравны. Хотя стаканом я и приложить могу, пока он от воды будет отплевываться. — Полиция уже здесь. От вас жалоба поступила? Вот, провожу обыск, — незнакомец говорит на автомате и бросает корочку. Недоверчиво беру и открываю. Может, он стриптизер, который приехал к нам вчера? Хотя мы вроде не заказывали.

С маленькой фотографии на меня смотрит симпатичный молодой человек. Волосы черные, глаза голубые, подбородок, как в лучших женских романах, волевой, ну не мужик — мечта с обложки. Макаров Алексей Петрович, капитан. Так, удостоверение вроде настоящее, печати тоже. Значит, и правда мент. Час от часу не легче.

— Алексей Петрович, думаю, это недоразумение какое-то, вам лучше уйти.

— Как только закончу с обыском, — он переворачивается на другой бок, прячет голову под подушкой и кутается в одеяло. — Загляните через пару часиков, и лучше сразу с завтраком и кофе.

С этими словами незнакомый Алексей забывается крепким сном, оставляя меня в полнейшем изумлении. На него не действуют никакие мои слова, он будто отключился. Трогать я его боюсь, хотя пару раз все же тычу в плечо указательным пальцем, но исключительно для того, чтобы разбудить, а не за тем, чтобы облапать качка. Он в тренажерке, наверное, живет. Точно стриптизер, не бывает таких красивых полицейских.

Сдаюсь через десять минут. Надеюсь, спать он будет мертвым сном, а я пока приведу себя в порядок. Быстро переодеваюсь в ванной, умываюсь и пишу подруге, не заказывали ли мы вчера стриптиз. Она ржет с меня и говорит, если танцы и были, то эксклюзивно для моих глаз. Проверяю последние набранные — никому ночью не звонила. Но легче от этого не становится.

Так, пока он спит, надо подготовиться к обороне. Что там может помочь? Сковородка раскаленная? Отлично. Как вариант, еще подойдет кипяток, поэтому ставлю чайник. Чтобы не греть посуду зря, достаю творог и замешиваю сырники, периодически поглядывая на дверь. Желудок сжимается, напоминая, что надо бы туда закинуть что-то безалкогольное и сытное, а вот тело еще потряхивает от волнения. Ни черта не помню. Спокойно, Ника, на кухне ты в безопасности, тут целая коллекция ножей, так что точно от него отобьюсь. Наверное.

Готовка успокаивает, позволяя отвлечься от насущных проблем и сосредоточиться на текущих заботах, например, количестве сахара, которое вбухано в тесто, и я почти не вспоминаю о мужчине в своей постели. Если он в одежде, значит, между нами ничего не было. Только сейчас меня это немного расстраивает. Все же не каждый день я кадрю таких красавчиков. Интересно, как мы все-таки оказались у меня и почему я ничего не помню?

3

И все-таки шикарная была идея. Проснулся в квартире красотки, а она еще и завтрак организовала. И вроде не истерит, что я наглею, хотя, наверное, до сих пор в шоке. Я, конечно, тоже хорош. Сразу в лоб — влез в квартиру, поменяю замки, но ходить вокруг да около не умею. Выдыхаю, оглядывая скромную, но чистую кухню, и набираюсь смелости посмотреть на Нику уже более трезвым взглядом, правда, от этого она менее красивой не стала, скорее, наоборот.

— Не смотри так на меня, я не маньяк, — усмехаюсь, когда вижу блюдца вместо глаз.

— Псих? — звучит удивленное.

— Здоров по всем фронтам, дважды в год психиатр заключение выдает.

Ника прыскает со смеху, а я смотрю неотрывно, как подросток влюбившийся, мне аж не по себе от собственной наглости, но ничего не могу поделать. Глаза будто магнитами тянет. Вижу, как она смущается чрезмерного внимания и распрямляет плечи.

— Был бы здоров, не влез в чужую квартиру, — заявляет строго.

— Говорю же здоров, просто немного не трезв.

— Ясно, — выдыхает. — Что ж, думаю, с похмельем ты в состоянии справиться самостоятельно. Дверь помнишь где или надо закрытым замком поманить?

Это что сейчас такое? Часто моргаю, думая, что еще не проснулся, хотя вряд ли бы во сне меня так натурально брили. А вот в жизни да, девочка-то с характером оказалась, к такой на хромой козе, то есть на опохмеле не подъедешь. Взъерошиваю волосы и улыбаюсь ей, от такой красотки не отказываются, не зря же там и замок хлипенький на двери, и девушка в первой же квартире попалась, хотя вряд ли бы я вчера решил лезть во вторую, слишком энергозатратное дело.

— Помню, — киваю, но уходить не спешу, — только сначала позавтракаю. Не зря же ты сырники жарила. Заодно и узнаю, насколько хорошо моя будущая жена готовит, — источаю железобетонное спокойствие, чего не скажешь о Нике, она, глядя на меня, наклоняется и открывает ящик, запускает руку, нащупывая что-то.

— И как сильно может приложить скалкой, — девушка грозно выставляет свое оружие.

— Значит, женой стать согласна? — отчего-то эта ее угроза не кажется мне реалистичной, да и выглядит она так забавно, когда злится, что я только посмеиваюсь. Беру с тарелки сырник, уже предвкушая вкус творога, когда деревянная скалка уверенно бьет по руке. Медленно поворачиваю голову и смотрю на перепугавшуюся, но воинственно настроенную Нику.

— Ни на что я не согласна! И на то, чтобы ты мои сырники ел, тоже! — она выставляет вперед скалку, намереваясь применить ее еще раз. — Уходи! Иначе напишу жалобу за превышение полномочий, фамилию твою я знаю.

— Уверена, что хочешь честь мужа опозорить? — отчего-то мне нравится этот диалог. А еще нравится представлять Нику своей женой. В отношениях с другими девушками такого не было, а эту знаю считанные минуты, а уже себе присваиваю.

— Вообще мужа не хочу, — заявляет, сжимая скалку сильнее, и уверенно движется на меня. Так, надо срочно вспомнить парочку максимально безопасных приемов, чтобы не покалечить Нику ненароком. Три шага, и она достанет до меня скалкой. Поворачиваюсь, но пока не встаю, собираю слюни, потекшие от одного взгляда на сырники.

— А-а-а! Божечки, как больно! — кричит она, поджимая ногу, которую я не так давно мазал «Пантенолом». Стул с грохотом падает, а девушка скачет на одной ноге. Решаю не рисковать ее здоровьем, поэтому быстро поднимаюсь и меняю нас местами. — Все из-за тебя!

Шипит она недовольно, но уже не замахивается скалкой, хотя и из руки не выпускает. Ника ненадолго замирает, когда я опять склоняюсь над ее ногой, обхватываю голень, не находя ничего нового, и даже перестает дышать.

— Все в порядке, обошлось без дополнительных травм, — улыбаюсь, но ногу не отпускаю, мягко веду большим пальцем по гладкой коже. — Теперь можем позавтракать?

— Ты ненормальный, — бросает Ника. — Чай на полке, — кивает и, выдохнув, прикрывает глаза. — Но потом ты уйдешь. Мне не нужны очередные приключения, на год вперед хватило.

— Уйду за новым замком, согласен. У тебя инструменты есть?

— Это лишнее, я сама поменяю, — она пожимает плечами, наблюдая, как я неуклюже хозяйничаю на ее кухне, наливая по кружкам чай, — а то вдруг ты себе ключ оставишь, чтобы потом не возиться с замком посреди ночи.

— Хочешь, чтобы я воспользовался этой идеей? — спрашиваю, поднимая стул и усаживаясь через угол от Ники.

— Буду надеяться на ваше благородство, товарищ капитан, раз уж мне от вас не отделаться, — прячет улыбку за чашкой с горячим чаем.

Это мне нравится больше, хотя не уверен, что она не выплеснет его мне в лицо. Как знать, пару минут назад Ника была готова отходить меня скалкой, а сейчас подозрительно мило улыбается. Наверняка же что-то удумала, а может, позвонила кому-то по-быстрому.

— Абсолютно верное решение, — киваю, но все же с опаской посматриваю в ее сторону. Может, все-таки не стоило ломиться к ней? А то сейчас кипяточка бодрящего в лицо получу.

Не знаю, в какой момент пустеет тарелка, но сырники основательно обосновываются в моем животе. Красивая и вкусно готовит — у Ники внезапно становится слишком много плюсов, а у меня — крайне мало предлогов остаться, кроме двери. Да я каждый день готов ломать замки, если меня будут ждать такие свежие завтраки!

Ника демонстративно молчит, будто не рада моей компании. В любой другой ситуации я бы принял это за весьма ясный намек и ретировался, но сейчас намерен довести авантюру до логического завершения. Я ведь не просто так в квартиру вломился, а искал «ту самую». Нашел, осталось только удержать или хоть немного ее заинтересовать.

— Закончил? — спрашивает, когда я ставлю пустую чашку на стол.

— Так не терпится меня выгнать?

4

Когда за Макаровым закрывается дверь, я облегченно выдыхаю и сползаю прямо по двери на пол. Не прибил, и то хорошо. Сердце бешено колотится в груди, и я не могу и на секунду расслабиться — прокручиваю в голове все ужасы, которые могли произойти. Признаться, в какой-то момент он мне даже нормальным показался, и я разомлела, но потом взяла себя в руки. Слишком уж мне не нравятся самоуверенные мужики, намеревающиеся окольцевать меня. Я, может быть, сильная и независимая и вообще мечтаю о пяти кошках, а не наглом полицейском, за один присест сожравшем все сырники.

Ладно, жареный творог — меньшее, что я могла отдать за свою жизнь.

Когда приходит этот Димыч, я включаю настоящего параноика. А что, если он установит замок плохо? Или даст ключ запасной Алексею, чтобы у того был свободный доступ? Они ведь приятели, им договориться ничего не стоит. Хотя зачем я ему? Уверена, весь пьяный бред выветрится, и он забудет совсем, что мне тут наплел про жену.

Уборка помогает отвлечься, а мастер делает все настолько быстро и профессионально, что я проникаюсь доверием, уже не думая, что он мог согласиться на абсурдное предложение Макарова, если оно вообще поступало. Стараюсь не думать о том, что любой может попасть ко мне в квартиру, иначе паранойя окончательно сведет с ума. Может, вторую дверь поставить и замок понадежнее, от которого у этого красивого ненормального точно не будет ключа?

Через два часа понимаю, что слишком щепетильно подошла к вопросу уборки и драю стол зубной щеткой только потому, что на него посмел опустить свои мускулистые руки огромные лапищи Макаров. Завязываю с паранойей и решаю в качестве финального аккорда сменить постельное белье, а то так и кукухой отлететь недолго. Ползу в спальню, сгребаю постель, которую, между прочим, только позавчера перестелила, и тащусь в ванную, по пути слыша странный шлепок.

Ну что же, Вероника Андреевна, поздравляю, вас ждет еще одна встреча с капитаном, потому что он оказался капитаном по раздолбайству и забыл свою корочку.

Закинув белье стираться, укладываюсь на диван и открываю удостоверение, бессовестно глазея на оперативника. И вот даже ни капельки не совестно, потому что от эстетического удовольствия не отказываются. Мысли несутся вскачь, приписывая капитану так-себе-заслуги: благородный, потому что не воспользовался мной посреди ночи, когда вломился в квартиру, а еще мужик, вон как рвался замок поменять. «Который сам же и испортил», — мерзко язвит подсознание.

От мыслей отвлекает телефонный звонок. И от фотографии, кстати, тоже.

— Ты как, Никусь? — слышу щебетание подруги. — Я только воскресла.

— Хотела бы и я так, — посмеиваюсь. Не окажись Алексей в моей кровати, я бы наверняка еще дрыхла. — Но уже выдраила всю квартиру, только присела.

— Тогда предлагаю еще раз отдохнуть, — сразу в лоб. И эта женщина выходит замуж через две недели? Поверить не могу. Обычно невесты носятся как сумасшедшие, зашиваются с подготовкой, а этой хоть бы хны. Скинула все обязанности на организатора и наслаждается свободой. — Дача, речка, шашлычок — отдых по высшему разряду, в общем.

— А кто будет? — закрываю удостоверение, откладывая до понедельника. Перебьется. Не очень-то и хотелось таскаться по всем участкам и искать Макарова. У меня вон бурная молодость проходит.

— Все свои. Девчонки согласились похмелиться, а Женька притащит друзей. Холостых, между прочим.

— Заберете меня? — игнорирую фразы подруги. Она и так намеревается пересватать нас всех друг с другом, чтобы потом мы дружили семьями.

— Конечно. Выезжаем в три!

***

Перед выходом долго пялюсь на фотографию в удостоверении, ругая себя за излишнее любопытство. Я уже успокоилась, весь ужас прошел, даже готова рассказать об этом после пятой рюмки. Вот все удивятся, что я просто спала с мужиком в одной кровати. Заодно и потенциальных женихов отважу: решат, что я настолько страшная под одеждой, что меня даже пьяный взломщик не захотел.

То, что доктор прописал.

— Надеюсь, ты вызвала полицию? — интересуется Алина, когда я прямо в машине рассказываю всю историю. Не удержалась. — Надо же, какая наглость!

— Он сам мент, Алин! Корочкой помахал еще для убедительности, — прыскаю со смеху, представляя, насколько нелепо звучит моя история. Фантазия для романтичного фильма, не иначе. — В общем, сожрал сырники, прислал друга менять замок и свалил в закат.

— Надо его найти и заяву накатать за превышение полномочий, — хмурится Женя. — Их сейчас хорошо так за это дрючат на работе.

— Так, подожди, и даже номер телефона не взял? — возмущается Алина. — Нет, как спать, так к тебе приперся, а потом и на чашку кофе не позвал?

— Он же знает, где я живу, так что пробьет по базе, — смеюсь. — Ментовская романтика.

— И то верно.

На место приезжаем только через полтора часа. Оставляем вещи на даче, запихиваем мясо и алкоголь в холодильник, собираем остальную честную компанию и, прихватив закуски и сумку-холодильник, тащимся на речку, пока еще можно купаться. Хотя тут всегда можно купаться, даже ночью, мы пробовали, но в последнее время предпочитаем дневные ныряния с последующим пикником в более домашней обстановке.

Вот только Вселенная против моего отдыха, поэтому продолжает портить жизнь. Пляж, оказывается, закрыли пару дней назад на расчистку и облагораживание, а нам теперь щеголять в купальниках по деревне. Хоть выгуляем, не зря же тащили.

— Эй, соседи! — у ворот соседней дачи нас встречает весьма колоритная семейная пара: милая девушка и парень, готовый хоть сейчас броситься в драку. — Давайте к нам! — удивительно, но парень даже улыбается, правда, вид его все равно не внушает доверия. — Мы как раз бассейн залили!

5

Ради любимой женщины мужик готов на все. А накосячивший мужик — на все и гораздо больше. Поэтому, несмотря на похмелье, Матвей везет Сашу на дачу, где он полдня проводит кверху задом, наводя лоск, пока жена готовит обед и загорает. С горем пополам Высоцкому удается уговорить Сашу на небольшие посиделки, поэтому после обеда тот обзванивает всех товарищей и зовет нас похмелиться.

Приезжаю туда уже к вечеру, решаю не пить, поэтому беру машину, а то вдруг меня опять нелегкая понесет двери в чужие квартиры взламывать. Я, конечно, уже знаю, где меня точно завтраком накормят, но так и разориться можно на смене замков. А еще цветы-кино-конфеты надо обеспечить. Странно, но Ника плотно засела в голове. Вроде бы у нас ничего не было, запомниться не должна, но весь день мысли только о ней. Сумасшедше красивая, насмотреться невозможно. Надо будет ее в соцсетях найти и подписаться, хоть издалека буду смотреть.

Пока иду по двору, замечаю, что наша компания пополнилась незнакомцами. И никто не сказал. Интересно, конечно, получается. Чую, придется ночевать, потому что все уже навеселе, и мне на трезвую их не понять. Подхожу ближе и краем уха слышу разговор:

— Я же говорю, заяву за превышение полномочий, — выдает незнакомый мужик, сидящий в обнимку с милой девушкой.

— Это ж кому ума хватило вломиться в квартиру посреди ночи? — поддерживает возмущение Саша, а по побледневшему лицу Матвея понимаю, что разговор ведут обо мне. Вот только если они узнали, то уж точно не от Высоцкого. Значит, Ника разболтала подружкам. Надо провести воспитательную беседу и сказать, что на доблестную полицию жаловаться нельзя.

— Капитану, — раздается знакомый женский голос, и я ошалело смотрю на спину Ники, которая благоразумно не выдает меня. Ладно, пока отложим воспитание. Сейчас мне куда интереснее узнать, как она тут оказалась. Она неуклюже ерзает по скамейке, и я понимаю, что ей неудобно обсуждать эту тему. Что ж, уже лучше.

— О, а вот и еще один капитан пожаловал! — обнаруживает меня Серега и поднимается, чтобы поздороваться. Он слегка покачивается и улыбается шире, чем обычно. — Сейчас у него и спросим, что побуждает капитанов на такие поступки.

Ох, Сережа, знал бы ты, как метко бьешь. Ника оборачивается, вижу, как округляются ее глаза, как сжимается она вся, становясь еще меньше, хотя куда уж меньше? Подхожу ближе, останавливаясь за спиной девушки.

— О чем беседа? — включаюсь в разговор, стараясь держаться невозмутимо, но сейчас все зависит только от Ники. Сдаст или нет? Чутье говорит, что будет молчать, как рыба, но холодный расчет разумно предлагает искать пути отступления.

— Да вот к Нике мент ночью вломился и спать лег. Думаем, писать ей заяву или нет, — смеется Серега, явно не воспринимая историю всерьез. А зря. Уверен, узнай он, что тем самым ментом был я, наверняка бы первым понес служебку и затребовал медицинское освидетельствование, доказывающее мою адекватность. Хотя после содеянного ее вряд ли подтвердят, зато знаменитым на все отделение я бы быстро стал.

— А зачем вломился, что сказал? — включаюсь в разговор, опираясь на перила беседки совсем рядом с девушкой. От нее вкусно пахнет ежевикой, и я вдыхаю чуточку глубже, уже представляя, как перебираю пальцами ее волосы. Все-таки хорошо, что она сегодня здесь, иначе я бы как дурак поперся к ней, потому что такая девушка долго одна не будет.

— Жену себе искал, — хмурится Ника и выразительно смотрит на меня. Со стороны может показаться, что мы тупо пялимся друг на друга, но в действительности между нами безмолвный спор. Сознаваться или нет. Продолжать игру или рассказать всем правду. Мои-то поржут. Сначала, конечно, пальцем у виска покрутят, возможно даже служебку и правда накатают, чтобы не зазнавался, но потом будут ржать, а вот насчет Ники не могу быть уверен.

— А чего не согласилась? Может, мужик нормальный, тем более раз в органах работает, — комментирую. Если бы могла, пнула бы меня, по глазам вижу.

— Нормальные на свидания приглашают, а не в квартиры ломятся, — все сосредоточенно наблюдают за нами, а я готов от смеха пополам сложиться, ну или закинуть Нику на плечо и утащить в дом или в другой конец дачи, где нас никто не услышит.

— Так значит, свидания нужны, — свожу брови к переносице, делая вид, что о чем-то задумался. — А со мной пойдешь?

— Нет, — так просто отшивает меня, аж обидно. Вроде по-нормальному зову, сама же намекнула. Или это был тот намек, которые нужно воспринимать как абсолютно противоположное сказанному? Блядь. Вот пещерным мужикам проще жилось: поманил шкурой да мехами, и она твоя. А тут изгаляйся.

— Это потому что идеальная женщина с первого раза не соглашается? — улыбаюсь самой обольстительной улыбкой, хотя мужики говорят, что я в такие моменты на умалишенного похож, а если добавить к этому еще и цитаты из «Вконтакте» две тысячи седьмого года, то картинка складывается не самая приятная. Для полноты образа только редко стриженой челки не хватает, ядовито-зеленой футболки с катышками и треников, вытянутых в коленях. Мечта, а не мужик.

— Потому что наглых не люблю, — она отворачивается от меня, давая понять, что наша милая перепалка закончилась. Ну уж нет, малышка, она только начинается.

— Тяжело будет в семье без любви, — шепчу так, чтобы слышала только Ника. Она делает вид, что ничего не произошло, но я вижу, как девушка напрягается и распрямляет спину. Кусайся, сырничек, так даже интереснее.

— Ладно тебе, хватит девушку мучить. Садись лучше. Что пьешь? — вмешивается Матвей.

Кажется, мой план не пить совсем, трещит по швам, потому что уезжать отсюда сегодня никто не планирует, а Ника со мной вряд ли поедет, да и раз она тут, ломиться мне точно никуда не надо. Именно поэтому я захожу в беседку и сажусь рядом с девушкой:

6

Твою ж мать. Кто бы подумал, что окажусь в дебильном ромкоме? Ну потому что происходящее иначе сложно объяснить. Мало того, что этот… капитан заявился и общается со всеми, как с лучшими друзьями, так еще и разыгрывает из себя святую невинность. И клеит меня при всех! Сел рядом, чтобы нарочно выводить из себя, так еще и каждый раз ближе двигается. Я так скоро на колени к Диме, с которым Алинка, между прочим, нас знакомить собралась, переберусь, только бы подальше от Макарова. Дима, конечно, тоже джентльмен хренов — увидел, что другой более настойчиво кадрит, и почти не обращает на меня внимания. Алло, мужик, до твоих двухсот десяти сантиметров не доходит что ли, что новый кавалер мне не сдался? Ты, конечно, тоже не очень чтобы и нужен, но все же спокойнее, чем наглая ментовская морда, пусть и красивая.

— Мы можем поговорить? — над самым ухом звучит голос. Нет, он точно меня провоцирует! Так и нарывается схлопотать по лицу.

— Нет, — шиплю. Только ядом брызгаться останется, и буду настоящей змеей. Даже знаю, кто окажется первой жертвой.

— А если пожалуйста? — переходит на шепот, чтобы оказаться еще ближе. Чувствую горячее дыхание на коже и тяжело сглатываю, на мгновение представляя, как он говорит что-то приятное, прежде чем поцеловать. Черт. Точно пора мужика заводить, а то уже думаю наброситься на психа в погонах. — Обсудим нашу маленькую тайну.

Ах, вот оно что! Он, значит, переживает, что я разболтала, будто обожаемый коллегами капитан Макаров оказался ненормальным офицером? Ладно, если ему станет легче, расскажу все, что думаю о нем, пожелаю счастливо оставаться со своим психозом и вламываться в чьи-то еще квартиры, кроме моей.

— Хорошо, только быстро и без подкатов, — бросаю и оборачиваюсь к друзьям. Алинка уже что-то заподозрила и нездорово хмурится. Она-то надеялась, что мы с Димой — два одиноких сердца, которые потянутся друг к другу, тем более свидетели на грядущей свадьбе, нам сама судьба быть вместе. Ну, это по версии подруги, мне же пока Дима напоминает кисель — ни рыба ни мясо.

— Все в порядке, Ник? — хмурится Алина.

Вот только этого не хватало. Не надо за меня переживать. По крайней мере пока.

— Да, пытаюсь узнать, где здесь туалет, — тупые отмазки — мое все. Уж лучше пусть все узнают, что мой мочевой пузырь переполнен, чем то, что я позволяю непонятному мужику себя склеить и увести.

— Я провожу, пойдем, — Макаров поднимается с места и улыбается, протягивая руку, на которую я смотрю с недоверием и даже возмущением. Он вот сейчас серьезно? — Там темно и узкая дорожка, — оправдывается Лёша и все-таки убирает ладонь, пока к моему удивлению присоединяется и Дима. А, застыл киселёк, долго ж ты крахмалился.

— Для этого придумали фонарики.

— Туалет есть и в доме, — вмешивается Матвей. — Лёх, проводи.

Ну давайте еще все дружно карту нарисуем: как добраться до сортира. Мне ж дерьма сейчас мало. Боже, зачем я вообще это сказала? Никогда еще так неловко себя не чувствовала. Но, кажется, переживаю по этому поводу одна я. Половина меня уже не слушает, обсуждая свои темы, а другая понимающе относится к моей проблеме.

— Спасибо, — зачем-то выдавливаю из себя и иду за Макаровым. Он все-таки идет к дому, поднимается по лестнице и открывает дверь, пропуская меня вперед. Может, закрыться от него в ванной получится? Поговорим через дверь, я пошлю его на все веселые буквы, которые только вспомню, он попробует вломиться, но ничего не выйдет, поэтому придется уйти, а я посижу еще чуть-чуть и сбегу в соседний дом спать, сославшись на то, что мне нездоровится. Идеальный план, вроде бы.

Дом у Саши и Матвея внутри выглядит уютно. Если у Алинки с Женей все по-современному красиво, то здесь просто и довольно мило. Почти везде дерево, от которого пахнет терпкостью, и я даже позволяю себе на пару секунд закрыть глаза.

— Туалет там, — кивает Макаров на дверь. — Иди, я подожду.

— Спасибо, ваше ментейшество, но я предпочитаю сначала поговорить, — скрещиваю руки на груди, а Лёша только закатывает глаза на мое прозвище, но все же уголки его губ поднимаются, и от этого почему-то приятно. 

— Как хочешь. Тогда пойдем, — он берет меня под руку и ведет в другую от двери сторону. Пока соображаю, что происходит, мы проходим кухню и гостиную, и Леша толкает дверь на небольшую веранду. Спускаемся по деревянной лестнице и идем в другой конец сада, чтобы нас точно никто не услышал.

— Тебе не кажется, что с конспирацией перебор? — спрашиваю, отступая от него на шаг.

— Не хочу, чтобы кто-то подсматривал за нашим первым поцелуем, — пожимает плечами Макаров, а я задыхаюсь от возмущения и фыркаю. Ага, целоваться решил, надеюсь, больше ничего нелепого не придумал?

— Смешно, — бросаю, надеясь, что мой негативный настрой собьет с него спесь. — В общем, давай по делу. Сдавать тебя я не собираюсь, так что можешь не беспокоиться. Заберешь свое удостоверение — и разойдемся как в море корабли.

— Так оно у тебя? — с облегчением выдыхает Лёша. — Спасительница моя, — он делает шаг навстречу, но я отступаю, не позволяя приблизиться. — Ладно, стою, — поднимает ладони и качает головой.

— Вот и стой. А я пойду, — делаю шаг в сторону. Макаров зеркалит мое движение и снова оказывается напротив. Скрещиваю руки на груди и хмурюсь. — Лёш, вот чего ты хочешь? Целоваться с тобой я не собираюсь, рассказывать всем, что это ты вломился ко мне, тоже не стану, даже заявление не напишу. Просто отстань от меня, а?

— Не хочу, — отвечает так просто и искренне, что у меня дух перехватывает. Сколько в нем наглости вообще?

— А если я не хочу, чтобы ты приставал? — пока еще пытаюсь уйти с миром и не впадать в истерику. Если я закричу, меня ведь услышат? Или он поэтому и утащил меня сюда, чтобы все попытки сопротивления свести к нулю? Точно псих, от которого надо бежать.

— Проведи со мной одну ночь, и твое мнение изменится, обещаю, — говорит он мягко, а я еще больше злюсь. Это самый непрозрачный намек, которые я только получала. Что он там о себе возомнил? А обо мне?.. — Я не про то, о чем ты подумала, — усмехается Леша, будто слышит мои мысли. — Хотя этим был бы не против с тобой заняться. Ну что? — спрашивает, замечая мое растущее негодование. — Ты очень красивая девушка.

7

Если бы знал, что к моменту моего возвращения Ники и след простынет, потащил бы за руку обратно, чтобы триумфально удалиться. Но нет же, все переиначила, посмотрите на нее, а я теперь птица обломинго. Но ничего, я сдаваться на середине пути не привык и поцелуй намереваюсь заполучить хотя бы за все нервные клетки, которых эта несносная девчонка меня лишила. Так, а куда эта каланча утащилась? Неужели моей Нике в провожатые записался?

Кулаки чешутся, но я успокаиваю себя: вряд ли ей понравился этот Дима. Она, конечно, пробовала ворковать с ним, пока я не начал слишком активно пытаться завладеть ее вниманием. Там и Дима передумал рыпаться в сторону девушки, что мне было только на руку. Но не сейчас. Для приличия приходится сидеть еще около пятнадцати минут, чтобы никто не решил, будто я собираюсь тащиться за Никой и проверять, не перешли ли подкаты каланчи в горизонтальную плоскость.

Быстро меня, конечно, завернула симпатия. Даже опомниться не успел.

Не придумав ничего умнее, как начать клевать носом прямо за столом, все-таки ухожу, в кухне успевая прихватить бутылку вина и литр минералки. Надо же нам как-то разговориться, раз впереди вся ночь. Идея безумная, но я всерьез собираюсь ломиться в окно, если она откажется впускать меня через дверь, правда еще бы найти это окно.

Обходить дом, лезть через забор и продираться через розовые кусты, чтобы успеть заглянуть в единственное окно, где горит свет, кажется верхом сумасшествия. Я точно псих, но на это мне откровенно плевать. Мельком в окне замечаю женский силуэт. Ника. Пока добираюсь через весь сад, усеянный цветами, свет тухнет, оставляя мне только темноту.

Стучу, надеясь, что девушка меня не пошлет. Проходит минута, прежде чем Ника с фонариком подходит к окну. На ней шелковая пижама с клубничками — как-то слишком сексуально для дачи, спасибо, что не короткие шортики, а штаны. Внутри поднимается волна необоснованной ревности. Неужели она рассчитывала провести этот вечер как-то иначе и точно не в одиночестве? Так, Макаров, спокойно. Сейчас у нее же никого нет, значит, ни к чему девушку лишний раз пугать.

— Какого хрена ты здесь забыл? — шипит злюка, открывая окно на проветривание. Разумно, иначе я бы сразу полез, благо тут не высоко.

— Ты согласилась на ночное свидание, — щурюсь от выжигающего сетчатку света фонарика. — Выключи, пожалуйста.

— Ой, извини, — поджимает губы Ника и выключает фонарик, откладывая телефон на подоконник. — Я согласилась подумать.

— И сбежала!

— А ты пошел за мной! Зачем? — ого, как быстро мы поменялись местами. Я думал, что это я тут на нее нападаю, а не она на меня. Ладно, Злючка, посмотрим еще кто кого.

— Познакомиться хочу. Нравишься мне, — честно и в лоб. В темноте плохо видно ее лицо, но готов поспорить, что Ника удивлена. Она молчит, переваривает информацию и наверняка готовит мне такой от ворот поворот, после которого я сбегу, как побитая собака, поэтому не даю ей даже шанса меня отшить: — Впусти, а?

— Ого, а ты научился спрашивать, — фыркает девушка, и я не удерживаюсь от ответной усмешки.

— Могу по старой схеме, — пожимаю плечами. Окно вскрыть вряд ли получится, а вот замок в комнате Ники наверняка символический, если вообще есть.

— Нет уж, заходи так! Точнее, залезай, — она открывает окно и отходит. Через пару секунд загорается ночник, и я начинаю различать очертания комнаты. Первым в помещении оказывается пакет, а потом ловко залезаю на подоконник и протискиваюсь в окно. Не с моими габаритами, конечно, в Ромео играть. Задеваю ногой цветочный горшок, и тот с позором летит на пол, расходясь глухим треском по комнате. — Меня Алинка убьет за свои цветы. Ты как слон в посудной лавке, Макаров!

— Тогда надо было пустить меня через дверь, — осматриваю комнату. Ну, все не так уж и плохо. Цветок был явно крохотный и чахлый, только место зря на подоконнике занимал, а за горшок, так уж и быть, утром рассчитаюсь. — Веник есть?

— Здесь точно нет. Жди, — устало выдыхает Ника и, открыв дверь, выходит из комнаты. Нет, меня одного волнует то, что она в такой откровенной майке пошла шататься по дому, когда тут еще и Дима ошивается? Да, это я узнал, когда ненароком спросил, куда эта детина подевалась.

Успеваю оценить обстановку, снять кроссовки и даже посидеть на кровати, немного попрыгав, чтобы узнать, скрипит или нет. Очевидно, что мне ничего не светит, но проверить все же стоило. На тумбочке вибрирует телефон, и я замечаю несколько высветившихся сообщений. Решаю не смотреть, но любопытство подмывает. Стискиваю кулаки, поднимаюсь и отхожу в другую часть комнаты от греха подальше. Слышу приближающиеся шаги и облегченно выдыхаю — возвращается. Она уже кладет ладонь на ручку двери, вижу, как та дергается, когда раздается мужской голос:

— Вероника, все в порядке? — конечно, явился не запылился.

— А? Да, — даже сейчас слышу ее растерянность. Наверное еще и на дверь нервно поглядывает, — случайно задела горшок, когда открывала окно, он разбился.

— Ты рано ушла, не думал, что так скоро вернешься, — и правильно! А теперь еще развернись и вали к себе в комнату или где там тебе выделили койко-место, не маячь перед моей девочкой.

— Устала немного, — тянет Ника. — Ну, я пойду, — она снова касается ручки и даже приоткрывает дверь, из-за чего мне приходится отступить в сторону, я-то подслушиваю, стоя у косяка.

— Помощь нужна? — они оба замолкают, а я напрягаюсь. Помощь скоро ему понадобится, если он сейчас же на сто восемьдесят не развернется и не ретируется восвояси.

— Нет, я справлюсь сама. Спокойной ночи, Дим, — так его! 

— Увидимся утром, — последнее, что слышу, прежде чем ошарашенная девушка спустя несколько невозможно долгих секунд заходит в комнату. 

Смотрю на нее, прищурившись и скрестив руки на груди, только потом осознавая, что веду себя как ревнивый муж, вдобавок ко всему еще и истеричный. Ну, поговорила она с этой каланчой, и что с того? Сменяю гнев на милость, забираю веник, совок и ведро из ее рук и иду убирать беспорядки под изумленный взгляд Ники.