Взрослая дочь

Глава 1.

Солор

- Шлюха!

Стакан с виски врезается в стену над головою Адель, превращаясь в фейерверк из разлетевшихся янтарных капель и блестящих сияющих осколков.

- Тварь! – брюзжу слюной, исходя гневом, - как ты посмела меня обмануть??? – реву я африканским буйволом, склонившись над ней и тряся руками.

Одна только моя ладонь способна накрыть ее горло и сжать, перекрывая ей живительный кислород. Но я обрубаю себя от первобытных инстинктов «уничтожить», которые волей-неволей вспыхивают в моей крови древней и горячей крови.

От греха подальше пытаюсь себя успокоить и взять в руки, потому намеренно увеличиваю расстояние между нами. Еще несколько минут мне придется терпеть ее присутствие. Этой грязной мерзкой предательницы.

Как она посмела… Как она посмела…

Беспокойно метаясь по номеру отеля, задаюсь вопросом я. Прохожусь ладонью по густой и жесткой щетине, воздаю глаза к потолку, но нет моей душе покоя и не будет, пока эта шлюха со мной в одном помещении.

Тварь!

Сидя до сих пор в углу на корточках, накрыв голову руками, Адель решается посмотреть на меня. Украдкой. Будто я не замечу.

Она жалостливо всхлипывает, ложно рассчитывая уменьшить мой гнев и смягчить мое сердце.

Не выйдет ничего.

Мое сердце давно покрыто стальной бронею, и никто не проникнет в него без моего согласия.

Заметив ненужный и неприятный мне взгляд, делаю резкий выпад и рычу, совсем по-звериному демонстрируя свои безупречные зубы.

Содрогнувшись от страха и взвыв громко, шлюха прячет голову в коленях, по-прежнему прикрывая ее руками.

Дрянь!

Она посмела войти в мою жизнь. Притвориться невинной интересной девушкой, думая, что я не проверю ее прошлое? Ее настоящее?

Как выяснили мои люди, она оказалась из эскорта. Это раз! Два – он принадлежит моему злейшему врагу Сулейману Кайшату. Получается, она шпионила и доносила на меня моему треклятому недругу.

Несколько минут назад мне доложили об этом.

Я без церемоний выволок Адель из ванной, где она готовилась к ужину. Прическа. Макияж. А вот переодеться она не успела. Белье и чулки скрывал белоснежный гостиничный халат.

Наш роман длится… теперь уже длился месяц. Недолго, но все же у нее имелось время узнать важные сведения.

О любви не было и речи, но она мне нравилась. С мозгами. Неглупая… Манкая и понятливая. Планировал даже представить Адель родителям. Не жениться, конечно, а этот поступок можно было расценивать, как важный знак доверия с моей стороны. Не случилось.

Пару дней назад вывез ее на совместный отдых. На Фиджи.

Все было спокойно, пока не позвонил мой кузен и не рассказал, кто такая эта девушка, с которой я делил свою постель. Спал на одних простынях, ел одну еду…

Укладывая тяжелые гнетущие мысли в своей голове, провожу большим пальцем по губам.

Нет больше Адель в моей жизни. Не знаю, кто такая… И до того, как выяснилось, не знал!

Нет сил больше терпеть и ждать, когда охрана отеля поднимется до номера.

- Пошла вон!!! – со злобой рявкаю я.

Вскрикнув от отчаяния и страха «бедняжка» срывается с места и пугливой ланью бежит к выходу.

Облегченно выдыхаю.

«Умыв» лицо ладонями, возношу глаза к потолку, проговаривая вполголоса слова благодарности Богу на своем втором родном языке, за то, что удержал мой гнев и не позволил случиться беде.

В голове появляется болезненная ясность.

Пусть добирается до родины на своих двоих. Таким женщинам не место в моей судьбе.

- Господи, в моей жизни вообще будет место порядочной женщине, кроме матери? – в сердцах восклицаю я.

Наверное, нет. Скорее всего, нет.

Трелью раздается мой сотовый телефон.

- Да.

- Господин Солор…

- К делу, Стефан! – прерываю я своего дворецкого, который беспокоит меня исключительно по уважительным причинам.

- У меня для вас не очень хорошие новости.

Значит, плохие.

- Что ж, день сегодня богат на поганые сюрпризы, - с легким усилием сдвигаю створку прозрачной двери и выхожу на балкон.

Океанический бриз ласкает мои волосы и пытается остудить мой пыл.

- Простите, но вынужден поставить вас в известность, Солор Ибрагимович, - вздыхает старик, - у вашего отца появилась дочь. Взрослая дочь. И она только что поселилась в вашем доме.

Глава 2.

Солор

Собственный самолет возвращает меня обратно на родину.

Я прилетаю в час, когда малая часть солнца скрылась за горизонтом и разлилась приятными теплыми оранжевыми оттенками за острыми контурами многоэтажек и небоскребов.

Баку – любимый город. Вечный город. Всякий раз, вступая на родную землю, я мысленно, а иногда и реально шлю воздушный поцелуй небу над родными просторами.

Сегодня лоскут неба получает мое мысленное приветствие, так как возвышенные чувства в моей голове подавляются и перемешиваются с ядовитыми красками негативных эмоций.

Отдав дань традиции, я вновь окунаюсь в свои гневные размышления. Ярости тесно в моем сердце. Эта девушка, которую я не знаю, и не желаю знать, уже выжгла все мои мысли.

Физическую усталость после долгого перелета снимает жажда охоты. Клеточка за клеточкой вступает в зону ярости и пламени. И так до тех пор, пока все тело мое не взбадривается, прогоняя морок задумчивости, невольно вызванный часами оцепенения при перелете.

Возмущению моему нет предела. Как отцу в голову могла прийти идея: припереть девку с улицы к себе домой и признать в ней родную дочь?

Я до сих пор в это неустойчиво верил, однако факт остается фактом. Да и ни какой идиот не отважится обманывать меня по такому поводу.

Но верилось мне с трудом, с трудом я мог уложить эту новость в своей голове по нескольким причинам.

Во-первых, я прекрасно знаю отца. Он еще та циничная и жестокая скотина, которая ничего не делает просто так. Значит, в уме он преследует какую-то цель. А какую именно надо еще угадать! С его-то скрытностью, пронырливостью и мнительностью это будет архи сложно.

Во-вторых, подобный поступок ставит под сомнение мое собственное место. Мою территорию. Мои владения. Мои деньги. Мою власть. Мою жизнь.

Я должен разобраться с этой шлюшкой как можно скорее, до того, как ее наличие может ударить по репутации семьи, по мне самому.

Еще очень интересно, что за дрянь отважилась переступить порог моего дома, моего храма?

Дома, где живет моя мать Маргарита Витальевна Фадель, законная супруга Ибрагима Давидовича Фаделя, моего отца.

Я сюда даже телок продажных никогда не приводил, чтобы не осквернять легкомысленными задницами и пяди этого дома. А она пришла и назвалась дочерью очень серьезного и влиятельного человека.

Мой отец – крупная фигура в сфере бизнеса. Моя семья – уважаемый и древний клан. Наш бизнес занимает третью ступень масштабности и богатств в стране.

Я искренне недоумеваю, как какая-то мразь нагло решила предъявить свои права на это всё???!!!

Гнев бурлит во мне раскаленной лавой. Чем ближе я к дому, тем стремительнее увеличивается градус и количество убийственных искр.

- Вот, сучка! - Прохожусь я большим пальцем по губам. - Явно из разбитных, которые ничего не бояться! Ну, я то ей в два счета покажу, где ее место. Девки с улицы и помойки.

Во мне все кипит и закипает снова и снова от негодования и злобы, от ненависти и бешенства, которое вызвано абсурдностью происходящего.

Если бы я не знал своего отца, я бы со всей серьезностью и ответственностью заявил, что он ополоумел. Сошел с ума!

Врываюсь в дом и, бросив увесистую черную кожаную сумку на спинку одного из диванов, выставленных в просторной гостиной квадратом, рыщу глазами обозначенную цель, которой остались считанные секунды до исполнения моего для нее приговора.

Стефан, как верный пес, уже рядом. Сейчас будет меня тут успокаивать, призывая к здравому рассудку и не рубить сгоряча.

А я как раз жажду рубануть! Прямо в эту самую секунду! Выволочь за волосы эту падаль, которая посмела дышать в моем доме.

Сбросить ее с крыльца из белого камня и приказать под страхом смерти навсегда забыть имя моего отца, адрес этого дома, день, когда она возомнила о себе, что достойна чего-то большего, чем улицы и грязи.

А потом все продезинфицировать! Вещи, которые она трогала. Комнаты, в которых она ходила. Выбросить кровать, на которой она провела, целую ночь в моем храме!

- Where is that bitch? [1] – закипаю я, вонзая свой острый и свирепый взгляд то в арочные ходы, ведущие из столовой в огромную гостиную, то на красивую широкую лестницу с кованными замысловатыми поручнями за фонтаном, то на коридор, зияющий слева. Где же ты, чертовая мышь?

- Аre you looking for someone? [2] – льется мягкий женский голос, будоража волоски моего левого уха.

Кому он принадлежит? Я никогда прежде его не слышал.

Оборачиваюсь и каменею.

________________

[1] – Где эта сучка?

[2] – Вы кого-то ищите?

Глава 3.

Солор

Ощущение такое, что на меня вылили ведро ледяной воды из самой высокой горной реки и тем разом остудили мой пыл, ибо на расстоянии вытянутой руки совсем рядом оказалась другая реальность.

Колоритное жаркое пространство резко обрывалось и граничило со свежестью прохладного и густого леса.

Я жадно вдыхаю этот пропитанный мятными травами атмосферу, вслушиваюсь в упоенную тишину. И все это происходит из-за близости незнакомой мне девушки.

Она красива, как сама природа. Эта сочная далеко не маленькая грудь, упруго обвитая тканью платья, так и притягивает взгляд.

И в воображении моя ладонь накрывает ее, примеряясь, а войдет ли она в руку, как должно быть согласно примете. Хрупкие плечи, тонкие ключицы – приятные мелочи на таком фоне.

Изящный стан плавно перетекает в бедра. Широкая длинная юбка платья хоть и скрывает соблазнительные изгибы фигуры незнакомки, но опыта у меня предостаточно, чтобы представить, что там на самом деле укрыто. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что с ногами и бедрами у девушки все в порядке.

Я сейчас, как мальчишка, глотаю слюну, когда понимаю, что это все свое! Не сделанное, не выпиленное, а свое!

Нимфа, откуда ты такая прилетела? И я впиваюсь взглядом в гармоничные черты лица.

Глазки чуть раскосые, карие. Нос аккуратный, маленький. Брови темные вразлет. Губы пухлые, манящие, натуральные… Уложенные волосы каштанового цвета благородно обрамляют лицо и гибкую белую шейку. К ней тоже сейчас в мыслях потянулась рука, чтобы погладить, проскользить подушечками пальцев по нежной гладкой коже. А я уверен, что она такова и есть.

Концентрируюсь на глазах девушки. Первое, что могу прочесть – она меня не боится, хотя и смотрит насторожено, но будто понимает, кто перед ней. Безопасное расстояние позволяет ей чувствовать себя свободно.

Сво-бод-но…

Инстинкт сигналит мне: «Она свободна». Полового партнера у нее нет, абсолютно уверен я. Слишком уж неприкрытое любопытство в ее глазах, а запах – только ее.

Теперь в голове токает другое: «Кто это?»

Кто она, та девушка, что стоит передо мной в этом чудесном белом платье?

- Are you all right? [1] – вежливо беспокоится она, заглядывая мне в глаза, словно в зеркало.

- Yes, it's all right [2], - ласкаю я языком воздух, не отрывая глаз от прекрасной нимфы.

Время застывает, разливается мертвый озером вокруг, и я любуюсь ею. Красивой, статной и необычной девушкой. Все в ней свежо, будто мир родился заново.

Но, к моему сожалению, наступает мгновение, когда в теплых карих глазах девушки появляется грусть, а длинные ресница пару раз хлопают чаще, чем до этого.

- You, Solor? [3] – голос дивный, разбивающий иллюзию вдребезги.

Едва сдерживаю гнев, вспыхнувший во мне новым вихрем пламени. Плотно сжав губы и с шумом втянув в легкие воздух, оборачиваюсь к Стефану и тихо предъявляю:

- Почему ты не сказал мне, что она из Америки?

Дворецкий только успел открыть рот, чтобы ответить, как вновь полился красивый девичий голос:

- Я не из Америки, - слегка мотает головой и притихает под моим суровым взором, - из России. Мама была наполовину полькой, наполовину… - о чем-то подумав, внезапно осекается, - не важно.

Понимая, что это она, по-новому смеряю ее взглядом с головы до пят.

- Так вы Солор? – Смотрит мне в глаза невинной ланью. – Меня зовут Николь. – И уверенно протягивает мне свою руку.

_____________

[1] - С вами все в порядке?

[2] – Да, все в порядке.

[3] – Вы, Солор?

Глава 4.

Николь

Тигриные глаза гипнотизировали меня, не переставая. Настоящий хищник. Страстный и опасный мужчина передо мной, но я, почему-то понимала, мне ничего не угрожает.

Он увидел меня и будто присмирел. Мне так показалось. Удивительный. Он может быть нежным? Боже, о чем я думаю?! Вовремя одергиваю себя я. А через какое-то время понимаю, кто это.

Это Солор Фадель. Старший сын моего отца. Я же видела фотографию в глянцевом журнале и не узнала. В жизни он куда суровее и темнее.

Со-лор – красивое имя.

Хочется спросить: «В честь кого он получил его?» Обязательно узнаю об этом. Позже.

Поскольку это наша первая встреча, сейчас очень важно продемонстрировать дружелюбие.

Я не хочу быть врагом Солора. Хотя его подобный настрой ко мне окажется весьма предсказуемым. Но все же мне бы не хотелось. Очень не хотелось…

Наблюдаю, и вынуждена признать – все вокруг этого мужчины пышет воинственностью. Воздух заряжен сухими, химическими частицами. Поднеси только пламя хрупкой спички, и всё вспыхнет беспощадным сметающим огнём.

А я ему понравилась.

В его зеленых глазах блеснула благосклонность и восхищение. Только они очень быстро подобрали лапки и умчались прочь.

Такая скорая реакция самоконтроля дает четко осознать тот факт, что передо мной мужчина суровый, жесткий и очень темпераментный. Это абсолютно закономерно, имея такого отца. Яблоко от яблони…

Хм… Но вот внешность заставляет задуматься. Все же у Солора не такие бесцветные черты лица, как у папы.

У отца они более правильные что ли. По-гречески аристократические. Словно высеченные из белоснежного равнодушного мрамора.

А у Солора лицо живое и цветом, и душой. Яркие глаза то ли зеленые, то ли янтарные. Пухлые губы. Их четкий и ясный контур.

Мама говорила, что такие губы у людей с характером и пылким сердцем. У меня самой рот не маленький, но я считаю, что пухлые губы очень не идут мужчинам. Хотя…

Во внешности Солора сочные губы прекрасно обыгрывает растительность на лице, и даже не сразу замечаешь такую его особенность.

Всему виной мой придирчивый взгляд, это потому что я дотошная. При важном и интересном знакомстве зачастую сканирую людей. А тут брат. Хочется понять его, чтобы короче найти дорожку и дружить с ним. Воевать мне совсем не хочется.

Уши у него забавные. Как у вампира. Похоже торчат кончиками немного в стороны и вверх. Едва удержалась при этой мысли не улыбнуться. А вот глаза напротив по-хищному прищурились.

Что ещё можно увидеть и отметить, пока он вот так стоит передо мной?

Внутри меня появляются первые признаки паники и лихорадки. Я должна справиться со своим волнением.

В конце концов, я не в школу перевелась и пришла новенькой, не экзамен сдаю завкафедре, а я дома. Наконец-то дома! Он мой брат, а я его сестра.

Я не маленькая девочка. Мне двадцать четыре года. Справлюсь как-нибудь с молодым мужчиной, который всего-то на пару лет меня старше.

Хотя в данную секунду мне сейчас руку ему пожать все равно, что погладить огромного дикого зверя. Тигра или льва, например.

Гулко выдохнув, смотрю на него сквозь призму обновленных напоминаний.

Не знаю.

Слишком мало времени, чтобы мне что-нибудь о нем сказать.

Рост у него где-то больше метра восьмидесяти сантиметров. У меня метр семьдесят, а он заметно выше. Крепкий. Посещает спортзал или возможно занимается каким-то видом спорта. Я вот не поинтересовалась. Зря.

Одежда на нем свободная. Полуформальная. Но оно и понятно, он только что прилетел из отпуска.

Кстати, почему Солор прилетел раньше на целую неделю? Неужели из-за меня?

Сердце в груди встрепенулось.

Нет-нет-нет! Я не буду бояться!

Я такая же дочь Ибрагима Давидовича, как и он сын. Я тоже имею право…

Уверенность насаживает мои позвонки на невидимую острую спицу. Я верю в себя, и я ничего не боюсь!

Вероятно, мой посыл срабатывает через взгляд, и я чувствую, как моя ладонь попадает в плен горячих жилистых пальцев.

- Солор, - по-прежнему присматриваясь ко мне, отвечает Фадель. Отпускает мою руку, деликатно отстраняется. Переводит взгляд на седовласого худого мужчину, что стоит рядом, - мне вчера позвонил Стефан, - тут же обращается ко мне взором, - вы знакомы?

- Да, - часто киваю от волнения первой встречи.

- Во-от, - тянет он, а я словно заворожённая смотрю, как его проворные красивые пальцы проходятся по блестящей здоровьем и уходом щетине, - родители не хотели меня беспокоить последней новостью, дабы я завершил свой отпуск и полноценно отдохнул.

Не припомню ничего такого, но пусть будет так.

- Но вчера мне позвонил Стефан и рассказал о тебе, - Фадель как-то странно улыбается, - я не мог не прилететь и не познакомиться с тобой, кро… - запнувшись, Солор на миг опускает глаза, - познакомиться с тобой, Николь.

Глава 5.

Николь

Тень чего-то невнятного мелькнуло в его глазах. Загадочный блеск взрывной волной прошёлся по янтарно-зеленым глазам. Глаза-хамелеоны у этого незнакомого мужчины.

Незнакомый мужчина – именно такое сочетание слов загорелось на неоновой вывеске в моей голове, едва он поделился желанием увидеть мою спальню.

Ведь моя комната – это, перво-наперво, моя спальня. Там, где я сплю, одеваюсь, раздеваюсь, порой хожу обнаженной…

И здесь не играет роли время, в течение которого эта комната является моей.

Но, вспомнив формулировку вопроса, нахожу обнадеживающую лазейку.

- Где находится – покажу, но что впущу, не обещаю, - вежливо замечаю я.

- Идём, - призывает он, шагнув к лестнице и слегка прихватив меня за локоть.

Его губы улыбались, а глаза думали. Что-то нехорошо у меня на сердце…

Солор по-джентельменски уступает мне дорогу, и я молча выхожу вперед. Дворецкий по знаку хозяина остается внизу, а мы поднимаемся по лестнице.

Прищипнув пальцами юбку платья, чтобы удобнее было передвигаться, я прислушиваюсь.

Его хищное сопение легко распознается слухом. Меня это не устраивает. Как-то странно Фадель-младший на меня среагировал. Очень хочется прогнать неясные сомнения прочь, но моя привычная дотошность не дает мне этого сделать.

Дурные мысли мешают сосредоточиться. А что если Солор прямо сейчас пялится на мой зад?

Кровь приливает к щекам.

Я стараюсь правильно и спокойно дышать, чтобы самообладание ни в коем-случае не покинуло меня.

Один эпизод мне тоже показался подозрительным. За всё время пока мы добирались до нужной двери – мы не обмолвились ни словом, ни улыбкой, ни взглядом.

В голове возникла страшная ассоциация – пути к лобному месту. Из груди сам собой вырывается тревожный вздох.

Выпускаю ткань из ладоней, когда мы сворачиваем в нужную часть коридора. Солор идёт за мной почти бесшумно, я лишь иногда улавливаю его дыхание. У него мягкая кошачья поступь. Мозг сигнализирует мне: «опасность», но я остаюсь сторонником жалкой логики.

- Пришли, - ровно докладываю я, оборачиваясь.

На лице Фаделя обнаруживаю минутную задумчивость. Встретившись со мной взглядом, просит:

- Открой дверь, - на выдохе роняет он.

А меня неожиданно накрывает волна благоразумия.

- Нет, - строптиво выдыхаю.

Всё то, что мы создавали там внизу, в гостиной, изображая мнимую приветливость и выказывая желание на дружелюбие – рушится в следующее мгновение.

Врал он, и врала я.

Глядя друг другу в глаза делали это.

Янтарные очи наливаются яростью, густые брови сходятся под острым углом на переносице, крылья носа угрожающе трепещут, а уголок губ нервно подрагивает. Заряженные воинственностью частички воздуха по мановению одного его желания вспыхивают ненавистью и, словно дистанционно управляемые, разом устремляются ко мне.

Я не успеваю подумать, вздохнуть, поискать надежду в глазах Солора, как оказываюсь подвешенной в воздухе и вжата в стену. Он поднял меня так высоко, что, бросив взгляд на пол, невольно кружится голова.

- А теперь послушай ты меня, маленькая продажная сучка, - цедит он сквозь зубы, насаживая меня на свой острый взгляд, - если ты сейчас расскажешь всё, что задумал мой отец, притащив тебя в этот дом, обещаю – ни один волос не слетит с твоей головы. Но если ты попробуешь юлить и настаивать на том факте, что ты якобы моя сестра и его дочь, клянусь, я сотру тебя в порошок, продажная ты дрянь! Сотру нахрен в по-ро-шок!

Я испытываю такое душевное потрясение, что не каждое слово успеваю расслышать и понять, что происходит. Но фрагментное выхватывание сознанием слов, даёт мне сигнал о том, что у меня появился враг. Страшный. Жестокий. Бескомпромиссный. И этот предварительный вывод находит подтверждение в следующей отрывисто брошенной им фразе:

- Ты с ним спишь? – его руки сжимают мое тело в тиски. - Не увиливай от ответа!!!

- С кем? – словно в забытье мотаю я головой, чтобы хоть немного хлебнуть вольного воздуха.

- С Ибрагимом? – клацкает зубами Солор. - Он притащил тебя в дом, чтобы унизить меня и мать?

Слёзы вопреки моему желанию наполняют мои глаза. Большие, крупные капли скапливаются в уголках практически у самой переносицы и тяжелеют.

Я никогда не считала постыдным поплакать, находясь наедине с собой. Это нормально, когда переживаешь в своей душе животрепещущие и задевающие тебя события на жизненном пути.

Но плакать перед этим чудовищем я не хочу. Не хочу показывать свою слабость.

Не хочу доказывать ему, что он жестоко ошибается и совершает сейчас преступление, обвиняя ни в чем не повинного человека.

Хочу, чтобы он дошёл до этого сам, не с помощью меня. Я помогать ему в этом не стану…

Я лишь скажу ему, как есть. И не буду ни капли сочувствовать Солору, когда он поймёт, что я не лгала.

Глава 6.

Николь

Слёзы брызнули из глаз, как только я закрылась в комнате и подперла деревянное полотно двери спиной.

Я не хотела, чтобы монстр, оставшийся в коридоре, упился моими рыданиями, и потому наглухо прикрыла свой рот ладонью.

Глухой отчаянный всхлип – больше не могу терпеть, я должна дать волю своим эмоциям, иначе задохнусь.

Убегаю в ванную и там рыдаю в три ручья, сползя на пол.

Мне слишком тяжело, но, выпуская эмоции наружу, я даю себе слово, что больше не буду рыдать в этом доме. Больше не буду плакать из-за этого мужчины. И никогда не позволю никому больше себя обидеть!

Собственно говоря, последнее обещание я давала себе, когда отправлялась на встречу с отцом. Чтобы заявить о себе и о своих правах.

Мне надоело думать о благе других. Достаточно я вытерпела в своей жизни унижений и издевательств. Досыта убедившись, что люди жестоки, я невольно и сама ожесточилась.

При встрече с Ибрагимом я вели себя скорее, как волчица, нежели человек. Добраться до него было тяжело, но я смогла. Подкупила, хотя больше уговорила одну женщину из прислуги.

Он сначала не воспринял меня всерьёз. Цинично усмехался и едва ли не прогнал. Но у меня было такое весомое неоспоримое доказательство, что я его кровь, что он аж онемел и умылся, когда я его предъявила. Никогда не забуду его лица в тот самый момент.

Потом я много чего наговорила, не особо думая и осознавая свои слова. Говорила отцу, всё, что лежала на глубоком илистом дне моего сердца. А я достала, отряхнула и подала ему, как было.

Я много говорила не о нём, а о жизни, о людях, о ситуации, которая сложилась. И какие-то мои размышления его зацепили. Я читала это по его глазам.

Он тоже хищник, но поскольку опытен и мудр, слушал меня молча. Когда я, наконец, закончила и замолчала, Ибрагим сказал, что верит в то, что я его дочь и признает меня, и что теперь я буду жить здесь, в его доме.

Я не верила своим ушам.

Лучшее, на что я рассчитывала, это на денежную подачку – на! – мол – отвали. А тут: ты будешь жить в моем доме. А я ведь только на несколько дней из России приехала.

Деньги нужны были очень. Коллекторы грозились отобрать единственную квартиру. Трудно было не попросить, когда из оставшихся записей умершей матери ты узнаешь, что твой папа миллиардер. И не рублевый, а долларовый.

Я не такой человек, который просит. Всё всегда делала сама. Но жизнь заставила. Я заняла денег, оформила документы и поехала.

Из записей матери я много чего узнала о моем отце. Такие вещи, которые и жена-то родная не знала, наверное...

Поняла, почему мать боялась мне рассказать о нём многие-многие годы. Поняла, почему порой ловила на себе её задумчивый взгляд. В те моменты мама, должно быть, сравнивала меня с ним, искала что-то похожее на него или наоборот – природное опровержение. Поняла, почему одна часть во мне совсем другая. Часть своей жизни я была хорошей, как мама. Доброй, тихой, никого не обижала.

Но вместе с тем меня изнутри просто разрывало от несправедливости. Казалось, что вот-вот и прорежутся клыки, и я начну рвать и метать. Я начну силой и кровью отстаивать своё право на место в этой природе, право на нормальную жизнь.

Когда узнала правду об отце – мне стало легче. Практически все мои вопросы неожиданно получили ключики-ответы. Я даже улыбнулась, осознав роль генов отца. Это всё он, а не я!

Я встретилась с коллекторами. Позвонила им сама, назначила встречу в ресторане. Поговорила с ними незабитой невинной овечкой, а оперившейся уверенной в себе хищной птицей. Я отвечала за себя, и не прикрывалась богатеньким папочкой. Сидела за столом одна с тремя мужиками, вела переговоры и я справилась.

Стоило появиться, внутреннему стержню, как всё заиграло другими красками. Я получила отсрочку и покой на определенное время, а также прямой канал связи.

Это была первая победа новой меня. Когда знаешь, чьи корни в тебе, чья кровь, ты понимаешь, как лучше действовать, как существовать, жить, мыслить.

Той ясности, которой я стала обладать, у меня не было никогда. И я собиралась ею пользоваться впредь и всегда. Я никому не покажу себя слабой! Ни отцу, ни Солору, ни кому бы то ни было другому. Спасибо матери, что оставила мне ответы, иначе бы я себя потеряла.

Мысли выводят меня к спокойствию и равновесию. С приятным удивлением обнаруживаю, что слёзы высохли. Поднимаюсь на ноги, умываюсь и смотрю в зеркало.

Через два часа обед и я должна выглядеть победительницей, а не половой тряпкой.

Глава 7.

Солор

Актриса, не иначе!

Это ж надо, как папочка постарался… Нашёл редкий экземпляр. Так бы её и… На Николь даже сырой порох зажжётся. По любому не одного мужика окрутила в своей жизни. Опытная. Шустрая какая. Сразу сообразила: что да как. И слезу пустила, и чуть ли не на крови поклялась, что я ей навеки враг. Ну-ну. Посмотрим. Я от этой грязи дом в два счёта вычищу!

Прижимая ладонь к свежим царапинам, быстро шагаю в свою спальню. Раскрыв настежь дверь, следую в одну из двух ванных комнат.

Открывают небольшой настенный шкафчик прямоугольной формы. Копаюсь, перебирая бутыльки. Где тут и чем можно обработать раны?

Нахожу, кажется, перекись водорода, беру ватный диск, щедро поливаю и промакиваю рану. Щиплет. Но почти безболезненно.

Верчу подбородком, осматривая себя в зеркало. Царапины невысокие. Скроет запросто и обычный воротничок рубашки. К обеду надо будет переодеться.

От вынужденного самолюбования меня отвлекает громкий стук в косяк распахнутой двери моей комнаты. Смотрю из ванной.

Мама. Выглядит она встревоженной и понятно почему. То есть из-за кого.

На мне одето худи. Набрасываю капюшон, чтобы скрыть от её глаз царапины продажной мошенницы, которую в наш дом приволок отец.

- Здравствуй, мама! – улыбаюсь и иду навстречу родительнице с распахнутыми руками.

- Здравствуй, милый, - она в ответ лишь сдержанно приподнимает уголки губ и обнимает меня без лишних сантиментов.

В голову закрадываются первые подозрения.

Сделав шаг назад, но продолжая удерживать меня за пальцы обеих рук, мама очень внимательно заглядывает мне в глаза.

- Почему ты так рано приехал?

Её вопрос меня удивляет.

- А что не надо было?

- Ты только четыре дня провел на отдыхе. Пять. Что-то произошло? – пристальность и фокус материнского взгляда нисколько не уменьшаются.

- Я расстался с Адель.

- Чем она тебе не угодила? Неплохая была девушка, судя по тому, как ты отзывался о ней и как выглядел в последний месяц.

- Она шпионка Сулеймана, - с безразличием к бывшей пассии бросил я.

Мать откровенно улыбается. Она едва не рассмеялась, услышав мои слова.

- Вы вдвоем мне напоминаете сорванцов, которые хвастаются между собой игрушками. У кого их больше и дороже. Солор, это несерьезно. – Мать снисходительно приподнимает брови. – Врагов итак вокруг достаточно, а у вас двоих совсем нет приличного повода друг с другом враждовать. Не втягивайся в соревнования с Кайшатом, а сделай ваши отношения дипломатичными. Вот увидишь, ты от этого только выиграешь!

Мама улыбается, но по-другому, сейчас – словно желая вдохновить меня на новые свершения.

На мои отношения с Сулейманом Кайшатом у меня было сугубо своё мнение и планы, о которых ей лучше ничего не знать.

- Так расставание с Адель – это единственная причина, почему ты так скоро примчался домой? – ходит она вокруг да около.

Ведь догадывается, что нет, но всё равно спрашивает.

- Это одна из причин, - хочу разобраться в обстановке, и только после этого вскрывать карты.

Мать всё смекает.

- Давай присядем, сынок, - она отпускает мои руки и указывает глазами на антикварный диванчик у стены. Неторопливо подходит к нему и присаживается. – Садись, - вытянув руку, хлопает ладонью по свободной половине сиденья.

Я не знаю, что и думать. Мама хочет со мной поговорить? О чём? Или о ком?

Теряясь в догадках, падаю в угол дивана, вальяжно раскинув обе руки на спинке дивана и на высоком подлокотнике.

- Слушаю тебя, - выдаю почти ровно и вскидываю глаза на мать.

Она смотрит на меня пристально и будто не до конца решается мне что-то сказать. Не сводя с меня глаз, приоткрывает рот, делает вдох и выдыхает:

- Ты знаешь о ней? О твоей сестре, Солор?

Внутри меня будто огромный шар-валун прокатился и оставил непонятную мне пустоту.

- Что? – недоумеваю я и убираю руки со спинки дивана и с его подлокотника.

- Я так и знала, что Стефан не выдержит и всё тебе донесёт. Совсем нас лишил времени подготовиться самим и подготовить тебя, - у матери вырывается вздох сожаления.

- Я не об этом, мама! – сдвигаюсь на край дивана и ставлю локти на бедра. - Ты назвала её моей сестрой?!

- Да, сынок, назвала. И я хотела попросить тебя, тепло принять девочку в нашем доме. И очень хорошо совсем было бы, если бы ты подружился с Николь.