Взрывная Шипучка

Глава 12. Тупость – тоже болезнь

Майя

"Скай! Скай! Скай!" – скандирует толпа малышей, разбросанных по ковру в развлекательном центре.

А я все. На сегодня миссия выполнена: шарики розданы, торт вынесен, забег с препятствиями благополучно завершён. Под бодрую музыку удаляюсь в закат – читай, комнату для персонала – помахивая огромной плюшевой лапой.

Как только дверь за мной захлопывается, стягиваю очередную гигантскую голову и жадно глотаю воздух. До боли в ребрах растягиваю лёгкие, наслаждаясь кислородом. Нужно попросить, нет, потребовать, чтобы Алла отдала костюмы в химчистку, в них просто нечем дышать! Это какое-то издевательство над персоналом, современные пытки, не иначе!

Вылезаю из душного костюма и прямо в одном нижнем белье плюхаюсь на маленький диванчик. Все тело ломит, голова раскалывается, меня бросает в жар, а ноги просто подкашиваются. Надеюсь, это от недосыпа! Или стресса. Последние дни выдались богатыми на события и, возможно, организм шепчет, что пора притормозить в моей жажде наживы. Взять пару дней паузы и просто тупо поспать.

Устала – смертельно. Ни одной мышцей не пошевелить. Откидываю голову на подлокотник и прикрываю глаза. "На минутку" – говорю себе. И проваливаюсь во тьму. Вырываюсь из нее столь же резко, как и погрузилась, как по щелчку. Слышу разрывную мелодию где-то в углу комнаты, открываю веки и тут же вскрикиваю, потому что огромная собачья голова пялится на меня! То, что это от костюма, доходит до моего сонного мозга только через пару секунд обильного потоотделения и скрипа зубами. Зато помогает быстрее прийти в себя и понять, что зудящий звук – это мой телефон.

Сползаю с диванчика и тянусь к сумке. Руки, как вареные макароны, не слушаются, пока я сражаюсь с замком сумки и выуживаю телефон. На экране – Алла, как вовремя!

– Да, – хриплю я.

– Закончила? – без прелюдий начинает эта "бизнесвумен".

– Ага.

– На вечер опять заказ на свино-стриптиз. Возьмешь?

Больше всего на свете хочется отказаться и послать ее, клиентов и всех свиней в мире на три буквы. Но памятуя о том, что половину из заработанных вчера денег я вчера же и спустила на такси, сжимаю челюсть и шиплю:

– Ага.

– Сейчас вышлю тебе адрес и время. Кстати, как вчера прошло?

– Пятерка, – выдыхаю я.

– Ты можешь и больше, – я почти вижу, как она качает головой.

Дело в том, что за все детские праздники Алла берет предоплату и только безнал, а вечерников позволяет нам раскручивать самим, называя им просто минимальную таксу, которую нужно будет дать девочкам в любом случае. Типа, если очень постараться, то можно сверху чаевые получить, а можно и замуж удачно выйти! Не дает ей покоя слава нашей Ксюши, словившей бизнесмена, хочет всех пристроить в хорошие руки. "Мадам" фигова. Ещё немного и можно переименовывать ее агентство в публичный дом.

– Ага, – односложно, что точно её бесит, отвечаю я.

– Постарайся, Майя, – почти сочувственно произносит она и кладет трубку.

Воодушевленная тем, что привалило еще работы, нахожу в себе силы одеться и двинуться в сторону дома. Уже в метро понимаю, что это нифига не усталость. Меня знобит все сильнее, хотя стоит жара под тридцать, и голова просто раскалывается. Домой буквально вваливаюсь, не раздеваясь, плюхаюсь на аккуратно застеленную постель в комнате, все равно с завтрашнего дня она снова моя, и вырубаюсь.

Просыпаюсь от дикой жажды. Язык болезненно прилип к нёбу, а горло раздирает. Я вся мокрая, волосы налипли на лицо, а веки тяжёлые, словно на них гири поставили, не открываются. Издаю жалостливый стон, но выходит какое-то карканье. Принять вертикальное положение категорически не выходит и, едва я пытаюсь сесть, тут же валюсь на подушку. Последняя мысль перед тем, как снова упасть в бездну: во всем виноват чертов кот!

В следующий раз прихожу в себя от шума в квартире. Мне удается открыть глаза и от бьющего в глаза света, я тут же морщусь.

– Май, ты чего? – раздается прямо над ухом, и холодная ладонь ложится мне на лоб. – Ого! – восклицает Гуся. – Где ты так успела?

– Пить, – удается разделить ссохшиеся губы.

Все тело болит, кости, словно выкручивает. Но ощущение, что я не одна и кто-то рядом приносит облегчение. Гуся добрая и заботливая, она меня вылечит.

– Держи, – перед лицом появляется стакан с мишками Тедди. С горем пополам удается приподняться на локте и жадно присосаться к воде.

Пустая кружка волшебным образом вылетает из рук, а, нет, это подруга, это не волшебство. А затем мне под мышку суют холодный градусник.

– Зажми, – командует она.

Сквозь прикрытые веки вижу, как подруга тянется к нашей скудной аптечке и роется в ней.

– О, аспирин есть! Цитрамон, парацетамол, – перечисляет она. – И пакетик Ринзасипа. Давай сюда градусник.

Дрожащими руками передаю ей раскалённый моим телом термометр и снова откидываюсь на подушку.

– Ничего себе! Тридцать девять и пять. Вызову-ка я скорую.

– Не надо. Мне работать ехать ещё, – вспоминаю о вечернем заказе и деньгах, которые очень нужны, чтоб снова не садиться на итальянскую диету с русским привкусом.

– Ага, щас, – возмущается Гуся. – На, выпей, – протягивает мне белую таблетку и воду. – Позвоню Алле, отменю все.

– Нельзя, – хриплю я. – Вчера деньги спустила.

– Блин, ну как так, Май? Нам же до десятого коммуналку ещё оплатить надо. Ты поэтому сегодня под утро явилась?

Голос Гуси удаляется вместе с телом в ванную, что даёт мне возможность не отвечать. Я снова прикрываю глаза, пытаясь отключиться от ломоты в теле и озноба. Влажная ткань ложится мне на лоб.

– Спасибо, – шепчу я.

– И что, во сколько мероприятие? – спрашивает она.

– Посмотри на телефоне, Алла должна была прислать инфу.

Гуся вздыхает и идёт искать мой телефон. Я даже не помню, выложила ли его из кармана, когда вернулась. Тянусь к шортам, прошупывая ткань, вот это будет эпик, если я Айфон раздавила во сне. Но там пусто, а спустя минуту подруга возвращается с моим белым другом в руке. Подносит к моему лицу экран и телефон разблокируется.

– В одиннадцать, – тяжко тянет она. – Могу успеть.

– Ты съездишь? – спрашиваю я.

– А что делать… – очередной вздох. – Не так я собиралась провести этот вечер, но чего уж там.

– Кстати, чего ты так рано вернулась? Я думала, приедешь только завтра.

– Варя… – одно слово, способное остановить дальнейшие расспросы.

– Опять доставала? – сочувственно спрашиваю я.

– Замуж выходит, – лицо Гуси так искривляется, что спрашивать "за кого" даже не приходится.

– Сочувствую.

– Где костюм? – переключается подруга.

Не хочет говорить о своей сестре, это всегда больная тема, но сегодня особенно. Потому что замуж та собирается за бывшего Гуси. Может, и к лучшему, что она на заказ сегодня вместо меня отправится, отвлечется и не будет времени заниматься самокопанием с бутылкой дешевого вина.

– В агентстве. Я не успела заехать сдать "Скай" и взять "Пигги".

– Времени в обрез, – подруга вскакивает с места, быстро кидается на кухню, приносит мне еще воды, кладет рядом упаковку парацетамола и градусник, и шустро переодевается. – Ты как, норм будешь? Может, всё-таки скорую? – беспокоится она.

– Норм, посплю еще. Куртку возьми, ночью холодно, – хриплю ей, когда она уже стоит в коридоре, натягивая кроссы.

Наверное, я простудилась. Шаталась вчера по улице полуголая, мерзла, и даже куртка Медведя не помогла.

Короткая вспышка в мозгу тянет за собой мысли, которые температура успешно засунула подальше. О мужчине, его постели, руках и поцелуях. А еще о том, какая я глупая, что вообще на все это решилась. Может, я болею от своей тупости? Зачем было соглашаться? Это была плохая, плохая, очень плохая идея.

И никакие деньги того не стоят.

Глухой щелчок закрывающейся двери приносит мне твердое решение: никаких больше Медведей. Даже таких офигенных.