Взвод специальной разведки

Глава 1

Советская военная база возле Уграма. Расположение отдельного разведывательного батальона. Май 1983 года. 17.00 местного времени.

Командиры взводов роты специальной разведки находились в своем рассчитанном на четверых отсеке общего батальонного офицерского модуля. Старшие лейтенанты Александр Калинин и Семен Листошин, раздевшись до трусов и устроившись на кровати Калинина, играли в нарды. Эта восточная игра им порядком надоела, но шахматы и шашки надоели еще больше. Иное дело карты – расписать тысячу под хороший интерес, да за фляжкой медицинского спирта. Но для игры в карты двух человек недостаточно, а ротный с заместителем бродят где-то по базе. И появятся скорее всего перед ужином. Листошин захлопнул доску. Перепрыгнул на свою кровать, улегся, сложив руки под головой.

Калинин бросил доску на кровать командира роты, закурил.

Листошин, глядя в потолок, спросил:

– Что делать будем? В карты завяжемся после ужина или в клуб завалимся?

– Чего там смотреть? Опять какую-нибудь ерунду покажут. Типа «Волга-Волга».

– Не-е! Я слышал, там сегодня «Дело было в Пенькове».

– Еще не лучше. В какой раз это «Дело…» крутят?

– Раз в пятый!

– Надо начальнику клуба жало поправить, чтоб нюх не терял, а новые фильмы возил.

Листошин безразлично проговорил:

– А толку? Он под замполитом ходит. А политрукам нашим сам знаешь, что главное. Чтобы мы облик свой моральный не потеряли. А заикнись против, так замполит вообще «Чапая» каждый день прикажет крутить.

– Говорят, со дня на день наш политрук повышения ждет.

– Быстрее бы свалил. Задолбал вконец!

– Другой, думаешь, лучше будет?

– Может, и не будет, но другой! Этот надоел хуже горькой редьки. Идеолог хренов. За полтора года с небольшим от силы в двух-трех выходах участвовал, да и то за спиной командиров рот, а два ордена Красной Звезды да пару медалей «За боевые заслуги» на грудь повесил. Вояка!

Калинин повернулся к другу:

– Да ты никак, Сень, завидуешь?

– Не завидую, а возмущаюсь. Вот мы с тобой за год только по «Звезде» и получили. Да и то после десятка акций, где непосредственно давили духов, а политрук кого давил? Комаров на физиономии? Несправедливо это!

– Остынь! Черт с ним, с замполитом. Так что делать-то будем?

Листошин мечтательно закатил глаза:

– К бабам бы! В госпиталь. Там новеньких сестричек подвезли. Куколки, мужики говорили. Надо бы забить парочку, а то десантура с летунами всех разберут. Они ребята ушлые и стоят рядом!

Калинин успокоил:

– На твою долю хватит!

– А на твою?

– Я женат, Сеня!

Листошин аж привстал:

– Во дает! А я нет? Только на войне, Саня, законы другие. Здесь тебе не Союз, где супруга под боком. Тут духи под боком. Да смерть костлявая рядом с ними. Тут каждый день жизни – подарок. А куколки – это не прихоть, а естественная необходимость. Понятно, что не с каждой без литра водки в кровать завалишься, поэтому и надо застолбить территорию, пока не поздно!

Калинин внимательно посмотрел на боевого товарища:

– Ты это серьезно, Семен?

Командир второго взвода ответил категорично:

– Абсолютно!

– А не думаешь, что и твоя супруга в Союзе так же думает? И тоже хахаля на стороне норовит отхватить?

Листошин усмехнулся, но как-то невесело:

– Норовит, говоришь? Нет, друг мой Саша, не норовит, а наверняка уже отхватила. И живет с ним, не открыто, конечно, все же мать с дочерью рядом, но встречается точно! И ни хрена не поделаешь. Бабы все одинаковы. Как, впрочем, и мужики. Ты только не обижайся, Саш! Может, твоя какая особенная и действительно верно ждет тебя, такое тоже бывает, хотя и очень редко, но моя не такая. Она обычная женщина, нуждающаяся в мужской ласке, чего я ей в силу настоящих обстоятельств дать не могу. И она мне ласки дать не может. Отсюда вывод – следует решать проблему каждому самостоятельно. Логично?

Калинин согласился:

– Да, Сеня, логика в твоих словах, конечно, есть! Только эта логика какая-то… как бы тебе сказать…

Листошин прервал друга:

– Ничего не надо объяснять! И так все ясно. Значит, так и будешь монахом ходить?

– Достал ты меня, Сень!

– Нет, ты ответь!

– Вообще-то вечеринку с дамами организовать можно. Не шарахаться же от женщин. А там видно будет.

Семен поднялся на кровати:

– Ловлю на слове, Сань! Короче, в ближайший выходной в батальоне намечается поездка в Уграм за шмотками, аппаратурой, мы тоже поедем. Затаримся приличным пойлом втихаря, так, чтобы народ не видел, и вечером в госпиталь. К Галке из хирургического отделения. Она устроит все остальное. Идет?

– И на чем до госпиталя добираться будем? Не пешком же 15 километров топать? И это в одну сторону.

Листошин покачал головой:

– Нет, Сань, ты как будто вчера на свет народился. На чем поедем? На БРДМ, конечно, другой техники у нас с тобой нет. А бронированная разведывательно-дозорная машина – самое то. И скоростная, и проходимая. И не спрашивай, как мы ее из парка выгоним. Это моя забота. С ротным тоже я улажу. Чего только ради друга не сделаешь! Так договорились?

Калинин махнул рукой:

– Договорились, черт с тобой! Все равно не отстанешь.

– Это точно! Может, сейчас по пять капель на грудь примем? Все веселее станет. У меня есть фляга в заначке.

– Нет, Семен, да и не пойдет спирт в такую жару!

Листошин согласился:

– Да, жара, мать ее!

Дверь отсека отворилась. На пороге появился командир роты капитан Новиков. Прошел к своей кровати. Сбросил нарды на пол, сел на матрац, откинувшись к стене, пожалуй, единственному прохладному в металлическом ангаре месту, проговорив:

– Ну и духота. Дышать нечем! Пойти душ принять?

Листошин заметил:

– Ты бы лучше к заместителю по снабжению сходил. В других кубриках кондиционеры ставят, сам видел, а нам?

Командир роты пояснил:

– Я уже поднимал этот вопрос. Кондиционеров на всех не хватает, поэтому решено поставить их в штабных модулях да в кубриках, где обитают по восемь и более офицеров.

– В штабных, говоришь? Конечно, кто у нас больше всего перетруждается, так это штабисты. Потеют, бедные, бумажки перекладывая. Особенно замполит с парторгом. У этих работы выше крыши.

Новиков оборвал подчиненного:

– Все, Лист, хорош бакланить! Надоело слушать одно и то же. Смени тему!

– Базара нет! Мы вот тут с Саней решили в воскресенье в Уграм мотнуться. Шмотки какие присмотреть. Ты отпускаешь?

– Ну, раз решили, куда ж я денусь? Если, конечно, в воскресенье спокойно все будет и комбат разрешит выезд.

– Это само собой. Только мы с Калининым потом в госпиталь рванем. А там, как предполагаю, и до утра задержаться можем.

Командир роты, хитро сощурив глаза, спросил:

– Решили пешочком тридцать километров прогуляться?

Но Листошин, выставив перед собой ладонь, ответил:

– Зачем пешочком? Пешочком по девкам пусть молодняк бегает. А ты нас в воскресенье, часов этак в восемнадцать, официально к артиллеристам отправишь. Сверить разбивку карт. А то в последний раз огонь вызывали по одному участку, а «боги войны» ударили по другому. Рядом, но по другому. Это, командир, непорядок. Вот мы с Сашей артиллеристов и навестим на штатном БРДМ, от их штаба до госпиталя совсем близко. Комбат с замполитом и зампотехом на выходные наверняка в штаб дивизии слиняют, ну а с зампотылом разберемся. Как план?

Ротный покачал головой:

– Деловые все стали! План нормальный, только… учтите, я с вами!

Калинин рассмеялся:

– И чего ты, Лист, распинался?

Листошин потер руки:

– Эх, братухи, чувствует мое сердце, и не только оно, гульбанем мы в воскресенье на всю катушку. Лично я оторвусь по полной!

В отсек вошел заместитель командира роты старший лейтенант Алексей Гудилов. И тут же посоветовал:

– Вы бы на полтона ниже взяли. А то о ваших планах в коридоре слышно.

Ротный спросил:

– Сам-то где задержался?

– В штаб ходил. К помощнику начальника штаба.

– Чего там забыл?

– А вот новость интересную узнал!

Заместитель ротного прошел к столу, выложил купленные в палатке военторга сигареты и пару бутылок кока-колы.

– И новость, скажу вам, весьма неплохую! Завтра в батальон прибывает новый замполит.

Калинин с Листошиным приподнялись на койках:

– Да ты что? А этого куда?

– В штаб армии!

– Пробил-таки себе теплое местечко перед заменой.

Ротный заметил:

– Ему и тут не хреново было. Но повышение есть повышение, значит, и в Союз заменится куда-нибудь в Политуправление округа.

Листошин покачал головой:

– Ну и жучара! Парторга с собой не тянет?

Гудилов ответил:

– Нет! Секретарь партийного бюро, как и комсомолец части, остается на месте.

– А про нового ничего не известно?

– Только то, что двигает сюда прямо из академии!

– Студент, короче!

– Не скажи! До академии майор служил в этом самом Афгане, замполитом линейного пехотного батальона. Кавалер ордена Красной Звезды.

Калинин удивился:

– Ну, наш тоже «кавалер», и это ни о чем не говорит, но вот зачем он сюда на второй срок прибыл?

– А что, разве мало таких?

– Хм! Повторно в Афган лишь по личной просьбе направляют. Выходит, мужик сам напросился? Интересно.

Подал голос Листошин:

– Да ладно тебе, Александр, раскладывать. Все одно этот замполит у нас долго не задержится.

Ротный поинтересовался:

– Это почему?

Семен охотно объяснил:

– Потому что он – майор, и должность замполитовская в батальоне майорская. И в академию он тоже майором пошел. Ерунда получается. Скорее всего, пока подполковничьей должности в их департаменте нет, вот и направили временно к нам. А как появится возможность, рванут вверх. Да, у нас по соседству в десантном полку замполит тоже к замене готовится.

Командир роты прервал тему:

– Хватит гадать! Узнаем скоро, что к чему! – И повернулся к заместителю: – Что еще нового в штабе слышно?

Гудилов хитро улыбнулся:

– А еще в штабе график отпусков перетрясли.

Это заинтересовало всех офицеров.

– Ну-ну, и ты узнал график?

– Конечно! Ротный и я отгуляли свое, Лист – в декабре, а вот Калинин – везунчик. Ему уже пора паковать чемоданы.

Калинин удивленно спросил:

– В смысле?

– В прямом, Саня, у тебя отпуск с шестого июня.

– Ты это серьезно? Я был определен на сентябрь.

– Сходи в штаб, сам узнай, хотя завтра на построении этот новый график до всех офицеров доведут.

Листошин взглянул на друга:

– Нормально. Готовься, Саня, к отвальной!

– Разве это проблема? Но почему график изменили?

– Да тебе какая разница? Радуйся, что из пекла этого в свою Рязань свалишь.

– Я-то радуюсь, вот только и супруга, зная, что приеду в сентябре, свой отпуск на этот же месяц запланировала. Собирались в Крым махнуть, к ее родственникам.

– Это после Афгана и на юга?

– Я же сказал, к родственникам!

Ротный посоветовал:

– Сегодня только одиннадцатое мая, напиши жене, попросит начальство – перенесут отпуск. На «гражданке» не у нас, там это легко, тем более причина более чем уважительная – муж из Афгана возвращается.

Калинин задумался.

Отпуск в июне – это, конечно, хорошо, и Риту предупредить можно, она что-нибудь решит со своим отпуском. Вот только не изменится ли опять что-либо в штабе? Возьмут и перенесут отдых опять на осень, в какое положение он жену поставит? Нет, ей ничего сообщать не надо. Как отпустят, так он и приедет. В принципе, навестить родителей Маргариты и недели хватит, а на это время она и за свой счет отпуск взять сможет. Да, не стоит ей ничего сообщать!

Около шести вечера по дороге недалеко от параметра проволочного заграждения разведывательного батальона прогрохотала гусеничная колонна.

Листошин указал рукой на окно:

– Десантники на свой блокпост пошли.

И обратился к командиру роты:

– Володь, вот ты ротный, начальник, скажи мне, за каким чертом выставлен блокпост у Аяда? Да еще на удалении почти в двадцать километров от основной базы? Впереди кишлак, сзади мост, по сторонам входы в ущелья, левее в Карскую «зеленку». Что за стратегически важный район прикрывает это стрелковое полевое сооружение?

Ротный отмахнулся:

– Это дела десантного полка!

Но командир второго взвода не унимался:

– Правильно, дела десантуры, но на хрена именно ТАМ блокпост? Это же какая цель для духов? И они пользуются этим. Сам знаешь, редкие сутки без обстрела обходятся.

Новиков повысил голос:

– Лист, отвали! Я тебе что, командующий? Или командир дивизии? Решили в штабе выставить пост – выставили! Тебе что за забота?

– А то, что у нас все через ж… делается! Каждый день выгоняют роту черт знает куда, те ночью отбиваются от наскоков духов. Причем моджахеды уже и атакуют пост по привычке, словно на полигоне упражнения отрабатывают. А их снайперы доллары зарабатывают. Снимут одного-двух солдат – и нормально. Бордель, твою мать!

Калинин заметил:

– Вся эта война, Лист, бордель сплошной. За каким чертом мы вообще сюда заявились? Жили же нормально с афганцами? И при шахе, и без него. И какая разница, кто у них к власти пришел? Тараки, Амин или Кармаль. Главное, нам-то, Союзу, Афганистан не угрожал. Нет, надо было непременно интернациональную помощь оказать. Кому? В чем? Оказали, и что в итоге? А в итоге война. А ты о каком-то отдельно взятом ротном укрепленном пункте базар ведешь! Тут во всем хрен чего получается. А он про блокпост! Его снять можно, а вот остановить войну тяжеловато будет. Влипли мы в нее по самые яйца!

Ротный прервал разговор подчиненных:

– А ну, отставить! Вы еще подобные беседы с личным составом проведите. Особисты в момент за жабры возьмут. Так что, товарищи офицеры, попрошу действия верховной власти, а тем более приказы вышестоящего командования не обсуждать. Или обсуждать, но под одеялом, так, чтобы вас никто другой не слышал. Ясно выразился?

– Ясно!

Калинин начал облачаться в спортивный костюм. Листошин спросил:

– Далеко собрался, Сань?

– Прогуляюсь.

– Я с тобой, подожди!

Вскоре оба взводных командира покинули офицерский модуль. Снаружи по-прежнему было жарко, но уже не так душно. Они прошлись до дощатого барака, где располагалась их первая рота. Посмотрели, чем занимается личный состав, а тот перед ужином под бдительным оком старшины чистил штатное оружие. Направились к клубу. Подошли к большому модулю, как раз когда оттуда вывалился капитан Ерохин, начальник клуба. Вячеслав находился, как пишется в рапортах, в состоянии опьянения средней степени – стоять еще мог, а вот говорил уже с трудом. Увидев офицеров спецназа, развел руки, словно встретил родных людей:

– А, спецы! Друганы! Вы кстати! Я тут слегка приложился. В отсеке еще осталось, компанию не составите?

Листошин положил руку на плечо Ерохину, от чего того качнуло:

– А тебе не хватит на сегодня, Ероха?

– Да пошло оно все на хер! Кто мне че сделает? Комбат? Пацан он еще!

Ерохину было сорок четыре года. Свои положенные двадцать пять календарных лет он уже отслужил, поднявшись по карьерной лестнице до капитана. Хотя нет, когда-то он носил и майорские погоны. По крайней мере, так говорил их всезнающий заместитель командира роты Гудилов. И был Ерохин замполитом батальона где-то в Карелии. Но, видимо, не совсем правильно понимал политику партии и правительства, раз слетел до капитана, о чем особо не тужил, плюнув на всех и вся, подав рапорт на увольнение. Но кто-то в штабах решил по-другому, и Славика отправили дослуживать положенную выслугу в Афган. Что тоже не огорчило капитана. Семья у него распалась еще в начале службы, другой не завел и жил бобылем. Где-то в деревне от родителей остался дом. Так что крыша над головой имелась, а пенсия вполне обеспечивала его существование на «гражданке».

Ерохин переспросил:

– Ну, так чего, Калинин? Лист? Пошли омолодимся?

Семен, не отнимая руки, проговорил:

– Ты, Славик, уже, наверное, до пеленок сегодня омолодился. Кто кино крутить будет?

– А я вам что, кино… – он икнул, – киномеханик? Это его дела! А вы собираетесь это «Пеньково» смотреть?

– Ты же ничего новее не возишь.

Ерохин вдруг предложил:

– А хотите, мужики, порнуху посмотреть?

Листошин заинтересовался:

– Каким это образом?

– Хм, каким? Простым. У меня видак в отсеке стоит. Я как в прошлый раз в Уграм катался, так у одного духа пару кассет на гранату выменял.

Офицеры переглянулись, спросив в один голос:

– На какую гранату, Слава?

Ерохин поднял указательный палец правой руки вверх, шмыгнув носом:

– Не ссать, все нормально. Граната учебная, она у меня чуть не год под койкой валялась. Вот я дуканщику ее и спихнул. А взамен… – пьяная физиономия начальника клуба расплылась в похотливой улыбке, – а взамен он мне две такие кассеты дал! Как вставил в аппарат да включил, обалдел… Мама моя, я такого в жизни не видывал. Прямо на экране сношаются, и все в открытую, во всех мельчайших подробностях. Там один эпизод…

Листошин перебил капитана:

– Все ясно, Ероха! Ты вот что, пойди часок отдохни. А после ужина, как раз когда «Пеньково» твой механик крутить начнет, мы к тебе и подвалим. Тогда и порнушку поглядим, и спиртику хлебнем! Лады?

– Ну, какой разговор?!

– Идем, мы тебя до офицерского модуля проводим!

Но Ерохин уперся:

– Не-е, туда не пойду! Зачем рисоваться? Я у себя наверху буду.

– Уснешь ведь, не разбудим.

Капитан согласился:

– Может быть и такое, но… если не открою, знайте. У пожарного щита полоса металлическая стоит. Просунете ее в щель снизу. Понятно? Снизу, а не сбоку, и ударите по штырю, вход и откроется.

– А чего это ты с запором намудрил?

Ерохин усмехнулся:

– Так все от замполита, мать его. Как вечер, так шарится по батальону, все вынюхивает чего-то. Я вот, помню, куда не надо не лез, не мешал командирам.

– За что и поплатился!

– Поплатился я за другое: начальника политотдела дивизии проституткой обозвал и послал очень далеко и прилюдно, но… это отдельная и не интересная вам история. Так вот, замполит наш постоянно в клуб ныряет, будто там медом намазано. Хочет меня подшофе зацепить. Ну и пришлось идти на хитрость. Сейчас, бывает, придет, постучит, я молчу, он пытается дверь вторым ключом открыть, а тут хрен ему на всю рожу. Замок открывается, а дверь ни с места. Только, мужики, это между нами!

Листошин успокоил начальника клуба:

– Все нормально, Слава, ты нас знаешь!

– Поэтому и разговариваю. Другим Ерохин и руки не подал бы, особенно штабным и тыловым крысам. Ну, ладно, что-то вы, ребята, двоиться в глазах начали, погнал я в свою каптерку!

– Давай! Но вечером придем!

– Угу! Если буду нетранспортабельным, не будите. Кассеты на видаке, как включить аппаратуру, сообразите! Закуска кой-какая в холодильнике. Разберетесь. Все! Погнал я.

И капитан, повернувшись и покачнувшись, направился в ангар-клуб.

Калинин взглянул на часы: 19.35. Посмотрел на друга.

– Пойдем в столовую?

– А не рано?

– Ну, если к Ерохе собрались, то ужин нам не нужен. Возьмем хлеба да пару банок каких-нибудь рыбных консервов.

– Ротного предупредить надо!

– Из столовой и позвоним в отсек!

Отзвонившись командиру роты и предупредив, где будут находиться, офицеры спецназа взяли в столовой консервы и хлеб.

С этим и отправились в клуб.

Поднявшись по железной лестнице на второй этаж, дернули дверь, на которой красовалась табличка «Начальник клуба». В ответ тишина. Листошин, нагнувшись, негромко, чтобы не слышал дневальный на входе в ангар, позвал в щелку:

– Ероха! Славик!

Из комнаты начальника клуба ни звука. Листошин выпрямился, указал рукой на дверь:

– Спит капитан, как хорек!

– Если не свалил куда!

– Вряд ли! Ну-ка, где его отмычка?

Метрах в двух в стороне, прислоненный к стене, стоял солидных размеров пожарный щит. И сбоку железная полоса.

Листошин взял «отмычку», подошел к двери. Вновь нагнулся, просунул ее под порог, повел влево, до упора. Затем резко ударил по штырю. Дверь распахнулась. Капитан Ерохин спал на кровати в углу своего кабинета. В помещении было прохладно, так как работал кондиционер. Его не оставил без внимания командир второго взвода:

– Смотри, Саня, даже Ероха сообразил себе кондер! Один наш Новиков ни хрена достать не может. Придется, чую, самому замполита за жабры брать.

На постели зашевелился Ерохин. Рядом с кроватью стоял табурет, на нем почти пустая бутылка водки, пачка сигарет и спички. Видимо, начальник клуба еще не раз прикладывался к пойлу, перед тем как отрубиться. Но спал капитан, надо признать, чутко. Не открывая глаз, спросил:

– Спецы?

– Ты еще кого-то приглашал?

– Ага! Королеву Марго! На пару палок! Дверь закрыли?

– Как?

– Каком! Штырь на место определите, и все дела. Остальное, как и говорил. Звук лучше не включайте, один хрен там одни стоны. Меня не тревожить! Я в отключке.

И, отвернувшись, засопел, но тихо, чтобы не было слышно в коридоре. Сказывалась привычка.

Листошин закрыл дверь, Калинин занялся видаком. Ничего сложного в его включении не было. Вставил кассету, одну из двух, лежавших на магнитофоне, в паз, включил телевизор и нажал на клавишу. Тут же на экране высветилась парочка молодых людей. Одетых, мирно о чем-то разговаривающих. Калинин включил режим «паузы», спросил у Листошина:

– Ну что, Лист, «стол» накроем перед просмотром?

– Давай! Ты занимайся тем, что мы принесли, а я обследую холодильник.

Спустя минуту на фанерной доске, лежащей на двух табуретах, появились фляжка со спиртом, чайник с водой для запития, алюминиевые кружки, две открытые банки сардин, тарелка с кусками тушенки, мелко нарезанный кусок сервелата, хлеб и две пачки «Северных» со спичками.

Листошин взял фляжку, посмотрел на друга:

– По скольку лить?

– Грамм по сто!

Старший лейтенант точно отмерил указанную дозу. Чокнулись. Выдохнув воздух, выпили спирт, тут же запив его водой. Как по команде закурили. Листошин кивнул на телевизор:

– Врубай порнуху, Саня! Посмотрим, что такое необыкновенное вызвало восторг у Ерохи.

Александр убрал «паузу».

И вновь на экране две фигуры молодых людей. Мужчины в строгом костюме и женщины в черном платье.

Листошин показал пальцем на экран:

– У них не жарко!

– Понятно! Снимали же не в Афгане. Но молчи, кури, жуй консервы и смотри.

К парочке откуда-то сбоку вышел негр.

И вновь Листошин воскликнул:

– Во как! Этот тут на какой черт нужен?

– Лист?!

– Молчу, молчу!

Негр что-то сказал и начал раздеваться. Парочка наблюдала за ним. Когда тот снял плавки, обнажив член, Листошин не удержался:

– Ни хрена себе, фасцинус!

Александр не понял:

– Чего?

– Член, говорю, у этого ниггера, как ствол станкового гранатомета!

– Да, елда солидная, но ты сказал что-то другое!

Семен, не отрываясь от телевизора, коротко объяснил:

– Фасцинус – это член, греки называли его фаллосом, римляне пенисом и фасцинусом!

Александр удивился:

– Откуда такие познания?

– В книге какой-то прочитал. Но не мешай, смотри кино!

А на экране разделся и тот, кто ранее сидел с дамой. И у него мужское достоинство достигало сантиметров двадцать в длину, не меньше.

Листошин воскликнул:

– Так они что, решили ее вдвоем пихнуть?

– Наверное!

– Порвут же!

– Посмотрим!

Девица также сбросила с себя платье, встала на колени. Мужики подошли к ней.

Дальше смотрели молча. И только когда троица на экране устроилась на диване, Листошин не выдержал:

– Во дают, черти! А баба-то? Ты смотри, ее пялят такими трубами, а ей хоть бы хрен. Нет, Саня, вырубай шарманку, иначе я прямо сейчас угоню БРДМ и рвану в госпиталь.

Калинин выключил видеомагнитофон и телевизор.

Семен разлил спирт по кружкам. Выпили.

– Да, – проговорил Листошин, – дела. Меня баба удивляет. С виду такая миниатюрная, симпатичная, в платье даже скромная, а что вытворяет? И, главное, как легко принимает этих длиннохоботовых. Простому мужику, с нормальным членом, с такой ловить нечего! Фу, бля, противно! Но заводит! Базара нет.

С кровати голос подал Ерохин:

– Чего смотреть перестали?

– Да посмотрели уже.

– Это самое начало.

– И его хватило!

Начальник клуба приподнялся:

– Слабаки. Смотрите дальше.

Листошин отказался:

– Нет. Я пас! В наших условиях такие фильмы смотреть нельзя. Очень для здоровья вредно!

– В таком случае иди смотри «Дело в Пенькове»! Там все по-нашему, по-советски, платья ниже колен, девки – святоши, а пацаны – комсомол! И никакого секса. Ни открытого, ни прикрытого!

– Нет уж, к черту твое «Пеньково»!

– Тогда наливай!

Калинин предупредил:

– По третьей пьем!

Третий тост у офицеров неизменно был за погибших, поэтому Ерохин проговорил:

– Что ж, помянем тех, кто навсегда остался в проклятых ущельях и «зеленке»!

Молча выпили. Так же молча закусили.

Посидели еще минут двадцать, обсуждая текущие проблемы, в том числе и скорое убытие к новому месту службы нынешнего замполита и прибытие нового.

Первым поднялся Калинин:

– Ну что, братцы, пора и по хатам!

– Пора.

– Славик, ты с нами пойдешь?

– Нет! Останусь здесь. Чего я забыл в общем модуле? Здесь кондишн, прохладно, опять-таки видак, порнушку еще на сон грядущий посмотрю. А в модуле? Через каждый час простыни мочить? Иначе ведь не уснешь.

Листошин поинтересовался:

– Слав, а где ты кондиционер надыбал?

Ерохин усмехнулся:

– У замполита спер!

Офицеры спецназа недоверчиво посмотрели на начальника клуба.

– Не верите? А именно так оно и было. Ему когда кондер в кабинет поставили, я на него сразу глаз положил. Хоть и были на складе другие, но кто ж мне выделит. Вот и пошел на хитрость. Как-то вызвал он меня к себе, отчет писать. Ну, пришел, сел за стол, занялся делом. Политрук вышел, я к кондиционеру, крышку снял да реле переключения и замкнул. Возвращается Трофимов, а в кабинете духота. Он к кондеру, а тот лишь вентилятором крутит, не охлаждает. Спросил, что это с ним. Не знаю, говорю, щелкнуло, мол, что-то внутри и мандец, сдох БК-2000. Ремонтировать их некому, вот замполит и распорядился заменить ему аппарат, ну а я этот «сломанный» у него выпросил. Реле в порядок привел, дело пустяковое, вот и пашет в полное мое удовольствие.

Листошин задумался, потом проговорил:

– Тебе, Слав, кажется, тоже меняться скоро?

– Точно! В августе, если раньше в Союз не выпрут, но это вряд ли. А что?

– Ты, как будешь сваливать, отдай нам его.

– Базара нет. Стол накроете и заберете. Но к тому времени, думаю, этими аппаратами весь батальон снабдят.

– Это еще бабушка надвое сказала. Перестраховка не помешает.

– Договорились.

Калинин, убирая остатки «пиршества», спросил:

– Чем на гражданке-то заниматься будешь, Ероха?

– В деревню уеду. Подженюсь к какой-нибудь вдовушке да в клуб, как в армии, заведующим устроюсь. Насчет работы в прошлый отпуск с местным председателем сельсовета уже договорился. И буду молодняку да бабам по ушам ездить, как в Афгане духов в штабеля складывал! Медаль «За боевые заслуги» у меня есть, да еще пяток юбилейных. Хватит под героя скосить. Это чтоб уважали! В деревне уважение большое значение имеет. А то, что в тылу всю войну просидел, так кто это проверит? Был в Афгане? Был. Остальное ерунда. Вот так, молодняк вы мой.

Он тяжело вздохнул:

– Это вам воевать! А мне чего? У меня жизнь, считай, кончилась. Ну, ладно! Давайте, двигайте, да из фляжки грамм сто отлейте. Похмеляюсь я с утра. Раньше не болел, сейчас без допинга и не встану.

Калинин вылил остатки спирта в кружку, повесил ее на ремень портупеи.

Офицеры спецназа покинули клуб. Стало заметно прохладней, но все равно душно. Проходя вдоль модуля второй разведывательно-десантной роты, заметили на плацу замполита. Тот стоял в одиночестве, сложив руки сзади, осматривая территорию.

Листошин потащил Калинина за модуль:

– Идем тылами, Сань, а то увидит нас этот фасцинус, прилипнет как банный лист к ж.! А нам оно нужно?

В отсек зашли, когда ротный собирался выключить свет. Спросил:

– Интересно, и чего вы до сего времени в клубе делали?

Листошин ответил прямо:

– Спирт жрали!

– То-то чувствую, свежачком разит. Но все, разделись, в душ и спать!

Через двадцать минут все офицеры роты специальной разведки находились в постелях, укрывшись мокрыми простынями. Листошин ворочался. Видимо, ему не давали покоя кадры порнографического фильма.

Он ни с того ни с сего проговорил:

– Живут же за «бугром» люди!

Ротный удивился:

– Ты это о чем, Лист?

Старший лейтенант немного раздраженно ответил:

– Ни о чем! О своем!

И пожелал всем:

– Спокойной ночи, спецы.

Ему ответили тем же, и в отсеке наступила тишина. Вот только не суждено было этой ночи стать спокойной и продолжительной.