Warm

Глава 6

Непонятного происхождения огромная сейсмическая волна всего один раз обогнула Землю, нанеся ей страшные шрамы. Не осталось ни одного поселения, которое бы катастрофа обошла стороной. Поверхность планеты покрылась сетью трещин, шириной от нескольких метров до километров.

Наиболее крупные трещины появились в местах стыка литосферных плит. Они достигали глубины залегания магмы. Континентальные плиты хоть и пострадали в меньшей степени, но все равно покрылись трещинами, достигавшими таких слоев, где температура составляла несколько сотен градусов Цельсия.

Копившаяся в результате тектонических процессов, активно происходивших в последние годы, в недрах земли вода, опустилась еще глубже. Ее подземные залежи, превышающие поверхностные в несколько раз, устремились навстречу поднимающейся вверх магме. В океанах, где произошли самые крупные разломы, под землю ушли миллиарды кубических километров воды.

После прохождения сейсмической волны наступил период некоторого затишья, особенно заметный на суше. Океаны бурлили и уходили под землю, внутри которой под высоким давлением разогревались природные «котлы». Придавленная прессом пород, высотой в несколько километров, вода разогревалась до нескольких сотен градусов, а пар достигал температуры в полторы и более тысяч градусов.

Подобные процессы происходили по всей планете. Там, где глубина трещин была относительно небольшой, гейзеры забили сразу. Их температуры хватало только для локального изменения климата. Первичная влага быстро напитала атмосферу и пролилась обильными дождями. Но когда паровые котлы, находящиеся на большой глубине, достигли критических значений, случилось страшное. Землю сотрясли колоссальные взрывы, выбросившие в атмосферу миллиарды кубических километров раскаленного пара.

Всё побережье мгновенно превратилось в мертвую зону, сожженную потоком, состоящим из водяного пара, дыма и вулканических газов. Пирокластические потоки расходились в стороны от эпицентров взрыва, постепенно остывая и накрывая собой всю планету. Чем сильнее остывал поток, тем активнее конденсировались и выпадали из него разные примеси. Достигая глубин континентов, он все равно имел высокую для жизнедеятельности организмов температуру.

Небольшие, но многочисленные очаги вулканической активности в глубине материков дополняли силы пирокластических потоков, идущих с побережья, и создавали локальные очаги поражения продуктами извержения.

Воронки от взрывов продолжали исторгать раскаленный пар, подогревая атмосферу.

Народ, как их не просили отойти подальше, лез к Вторуше, чтобы послушать, что он расскажет о причинах такого сильного ожога. Парень пришел в себя после обезболивания, лежал на спине, тихонько стонал и часто просил пить. Его поили горьким отваром из разных трав, применявшихся для заваривания чая, правда, в чай их добавляли раздельно.

– Ну, скажи уже, что случилось? – Не унимался Гордей. – Ты людей отвезти успел?

– Угу. – Не разжимая губ, ответил Вторуша.

– Ну, а там как, тоже разруха?

– Угу…, похуже нашего.

– Да ты что-о-о. – Гордей собрал бороду в кулак. – А этот взрыв? Мы видели отсюда, он близко к вам был?

– Угу, близко…, я уже обратно ехал… земля… поднялась… потом взрыв… жар… я упал в овраг… в ручей…, но спина торчала… я кричал… чуть не задохнулся… Ласточка…всё… насмерть. – Вторуша положил голову на влажную подушку, набитую сеном.

– Ничего себе! – Изумился Гордей. – Ты был прав, барин, Сергеич. Как думаешь, Вторуша, люди, которых ты отвез, пострадали?

Парень беззвучно двинул головой, подтверждая опасения банщика.

– Черт! Надо было оставить их здесь. – Александр раздасадованно стукнул рукой по столу.

– А то бы они остались? А остались бы, столько нервов нам сделали, вплоть до того, что упрекали бы в том, что мы специально все устроили, чтобы испортить им отдых. – Возмутился Гурьян. – Ничего, баба с воза…

– Ты такой жестокий? У них же дети. – Возмутилась Аглая, пытаясь усадить в печку котелок с едой, чтобы разогреть.

– Ладно, детей жалко. – Согласился Гурьян. – Вернутся, приму их всех с распростертыми объятьями.

– Не вернутся. – Тихо произнес Вторуша.

Его услышали и затихли. Страшная правда постепенно начала доходить до каждого. Случилась не просто катастрофа, а катастрофа, погубившая людей. В избе наступила тишина, нарушаемая дробью дождя и журчанием многочисленных струек воды, падающих с потолка. На душе сделалось уныло, тяжко и пусто, будто внутренности заполнил космический вакуум.

Ворона, решившая присесть на крышу избы, усугубила ситуацию громким карканьем, будто накликивала беду.

– Уйди, дура, – беззлобно произнес Гордей, – без тебя тошно.

Ворона не улетела, напротив наверху раздался шум крыльев и воронья перекличка.

– Разлетались. – Александр выглянул в окно.

Теперь, когда в нем не было стекол, выглядывать можно было прямо на улицу. Его удивило, что птицы летают в сильный дождь. Но с другой стороны, в последнее время произошло много чего удивительного. Птицы расселись на крышу и принялись громко общаться, не затыкаясь ни на секунду. Выглядели птицы неопрятно. Дождь намочил и растрепал перья, что должно было осложнять им полет.

– А зачем вам куда-то лететь? – спросил их Александр.

Ему ответили хоровым карканьем. Александр понял только интонацию птиц, тревожную, предупреждающую. Птицы отдыхали минут пять, после чего взмыли в воздух и быстро исчезли за стеной дождя. Поведение птиц напрягло тренированную интуицию Александра. Птицы были каким-то предупреждающим сигналом.

– Это, я выйду, осмотрюсь. – Предупредил Александр людей.

– А что вы там увидите, дальше тридцати шагов ничего не видно. – Гурьян для верности выглянул в окно. – Вот.

– Не знаю, просто у меня чутье.

– Смотрите, чтобы молния в вас не попала. – Распереживалась Аглая за шефа. – Через пять минут каша будет готова. С кроликом.

– На кашу я приду, даже если в меня попадет молния. – Александр решительно открыл дверь, вышел и пошлепал по теплым ручьям к воротам городища.

Ему показалось или это было на самом деле, но дождь как будто стал теплее. От земли и стен домов парило. Александр попробовал на язык мокрую от дождя руку. Вкус дождя был непривычным, каким-то химическим. Его это не удивило, он ведь так и предполагал, что дождь вызвали испарения, поднимающиеся из расщелин. Непонятно только с какой глубины они поднялись, чтобы иметь такой вкус.

Александр забрался в вежу(дозорная вышка) над воротами. Удивился лишний раз тому, как крепко было сделано сооружение. Бревна только немного разъехались от страшного землетрясения. Дождь мешал слушать, барабанил по дереву, шумел потоками в воротах. Александр постоял немного, понял бесцельность своей затеи и решил, что спустившись вниз и пройдя метров сто от городища, он сможет узнать гораздо больше.

Глиняная тропинка, ведущая к подножию холма, превратилась в очень скользкий каток. Как следствие, Александр сразу упал и покатился вниз. Ему удалось вытолкнуть себя на траву и остановиться.

– Тупое решение. – Александр оглядел себя. С одежды стекала грязь.

Он принял в сторону и, проваливаясь по щиколотку в мягкую почву, спустился вниз, почти к самой реке. Исчезнувшее после землетрясения русло снова наполнялось водой. На поверхность всплыла мертвая рыба, задохнувшаяся на воздухе и медленно двигалась по течению. Река по-прежнему куда-то текла. Александр решил, что к ближайшему разлому.

Он прошелся немного вдоль берега, не встретив больше ничего необычного или подозрительного, что могло бы как-то объяснить его тревожные предчувствия. Местами, бегущие с холма потоки, создали настоящие препятствия. Форсировать их не хотелось. Александр уже решил, что ничего ему больше не откроется и пора возвращаться назад. Не дай бог, его подчиненные решат пойти его искать, а это могло привести только к одному, искать пришлось бы друг друга. Видимость была, как в сильный туман, не больше пятнадцати-двадцати метров.

Александр пригляделся. Туман на самом деле был. Не густой, но вкупе с дождем совсем непроницаемый. Александр поднял лицо вверх, под теплые струи дождя и чуть не получил спикировавшей на него вороной. Птица упала ему под ноги и забилась в конвульсиях. Александр нагнулся и приложил к ней ладонь. Ворона оказалась горячей, будто ее ошпарили кипятком. Она раскрывала рот, а ее язык был ярко-красного цвета. Да и глаза птицы ему показались необычными. Белыми, как у вареной рыбы.