Я наблюдаю за тобой

Глава 8

Облака скоро перестали плакать. Келда даже не успела толком намокнуть.

Чуть позади нее шли Андор и Фолки, и последний объяснял первому, как лучше ориентироваться по скалам и очертаниям берега, чтобы не заблудиться во фьордах, и как определить, когда приближается буря. Голос отца действовал успокаивающе и ободрял, но Келда его не слушала.

Она давно знала все эти детали.

Сейчас голова ее была забита тем, как побыстрее отыскать Болдра, который мог быть где угодно. Благо, Кэйа была почему-то уверена, что ее сынишке вздумалось прибежать именно сюда, к заливу, а иначе…

А иначе поднимали бы всю деревню.

Вот был бы переполох.

- А что если Болдр убежал в лес? – предположил вдруг Андор, пристально вглядываясь в еще темную чащу, окружавшую скалистый берег почти сплошной стеной.

Фолки хмыкнул.

- Нет, не думаю… Это ему не тот лесок, по которому он с Кэйей гулять привык. Тут заблудиться – что раз плюнуть! И малыш это понимает. Все-таки он не совсем у нас безрассудный. Разумненький мальчик!

«Да уж, разумненькому мальчику вдруг взбрело в голову пойти и ночью на фьорд посмотреть», - подумала Келда довольно мрачно.

- По мне, так лучше бы он по лесу бродил кругами, чем лазил по этим опасным скалам, - заметил Андор, и его сестра, обернувшись, заметила, что он завороженно смотрит вниз, туда, где расплескалась прозрачная синь.

Эта синь отражалась в его затуманенных глазах.

- Не смотри вниз, Андор! – резко сказала Келда.

Ее брат вздрогнул и отвел взгляд.

- Слушай, дикарка, я, наверное, к воде спущусь, - заявил Фолки. – Вдруг и Болдр наш там. Андор, пошли-ка и ты со мной, я знаю, где спуститься будет легче… - Он нахмурился и взял сына за локоть. – Не нравится мне, как ты туда, вниз смотришь. С низкого берега в воду смотреть безопаснее будет. Идем.

- А я пока дальше пройду, - согласилась Келда и указала на одну из самых высоких вершин. – Вон туда заберусь, может, и увижу мальчика.

Фолки кивнул и увел Андора, а Келда, оставшись одна, заспешила к Посту Смотрящего.

Так они с отцом называли ту самую скалу, откуда открывался вид почти на всю округу, так что даже деревню было видно.

Пост Смотрящего стоял чуть особняком от других скал. Те, сливаясь друг с другом в результате многолетнего тектонического смятия, образовывали почти сплошной хребет, тянущийся вдоль берега, по которому и пробиралась сейчас Келда и с которого начали спускаться Фолки и Андор. А Пост Смотрящего был отделен от них двумя довольно широкими впадинами, заросшими густым лесом, и чтобы взобраться на его вершину (кстати говоря, острую по сравнению с остальными), необходимо было проделать долгий и нелегкий путь сквозь чащу.

Но Келда как будто не знала усталости. Сперва она с ловкостью кошки и легкостью бабочки пробежала по хитрому сплетению неглубоких впадин, то и дело карабкаясь на плоские вершины, хватаясь руками за прохладные камни. Ей нравилось чувствовать себя диким зверьком, прыгающим по скалам…

Скалы ближе к облакам.

Иногда, оказываясь на очередной возвышенности, девушка оглядывалась, обхватывая широким взглядом ту часть фьорда, которую можно было увидеть из данной точки берега. Один раз ей показалось, будто…

Нет, наверное, просто показалось, не более.

И все-таки, когда Келда в следующий раз взобралась чуть повыше, она снова огляделась, надеясь увидеть больше…

Отсюда можно было хорошо видеть узкий пролив, отделяющий фьорд от открытого океана. Там, за двумя скалами, которых Келда сравнивала с каменными стражами, поверхность воды была почти ровной: погода в тот день была на редкость спокойна.

И все же, все же…

Что-то там темнело на фоне голубой воды, неподалеку от берега…

Прищурившись и напрягая зрение изо всех сил, Келда вдруг поняла, что это были останки какого-то судна.

Корабля.

Да-да, можно было даже различить торчащие из воды поломанные мачты и порванные паруса, которые колыхались на морском ветру…

Даже дураку было ясно, что накануне вечером (как раз был довольно сильный шторм) какой-то небольшой корабль потерпел крушение у этих берегов.

Потому что там, под обманчиво ровной гладью прятались готовые любого насадить на свои громадные клыки каменные рифы.

Наверное, скоро самые ранние и трудолюбивые рыбаки уже обнаружат корабль, а вернее, то, что от него осталось, и разнесут слух по всей деревне. А наиболее благородные и добродетельные примутся разыскивать уцелевших.

А пока…

Пока у Келды есть проблема поважнее.

Через час она уже спустилась в долину, и ее слух тут же успокоило тихое журчание горного ручья, который, прячась под сенью соснового бора, огибал Пост Смотрящего с одной стороны, чтобы слиться с рекой, впадающей в залив. Келда знала, что сама река, бурная, пенящаяся, но довольно мелкая, протекала чуть западнее, по узкому ущелью, которое напоминало огромную вертикальную трещину в многовековой скале.

Холодная и чистая вода в ручье даровала новую легкость слегка подуставшим ногам девушки, и Келда вновь устремилась вперед, без труда маневрируя между плотно растущими здесь деревьями, то нагибаясь, чтобы пройти под самыми нижними ветвями, то перепрыгивая через сильно выпирающие кое-где мощные корни зеленых гигантов. Она как будто танцевала.

В скором времени она и в самом деле начала пританцовывать, не замедляя хода, и при этом тихонько напевала себе под нос старинные скандинавские песенки.

Так Келда начала подъем. Сперва склон был пологим, и можно было без труда шагать в вертикальном положении, однако чем дальше пробиралась девушка, тем сильнее приходилось сгибать колени при каждом шаге и пригибаться к земле. В конце концов, она снова подключила к делу свои намозоленные руки и стала карабкаться, словно обезьяна, не заботясь о чистоте своего платья, когда приходилось вставать на колени.

Это приводило ее в необыкновенно восторженное состояние.

Она знала, что уже приближается к широкому плоскому выступу в склоне скалы, вроде отрога. Там можно было перевести дыхание и оглядеться, не видно ли Болдра…

Ближе к этому самому месту лес совсем поредел, а склон вновь стал более пологим, и Келда выпрямилась, убирая в лица непослушные пряди светлых волос, которые лезли в глаза во время подъема. И тут она увидела на плоской площадке отрога знакомую фигурку.

- Болдр!

Мальчик тут же обернулся на голос, и она увидела на его лице счастливую улыбку. С ним все было хорошо, и сердце Келды замерло от радости и облегчения. Опомнившись от этих внезапно нахлынувших положительных эмоций, она сорвалась с места и вскоре уже крепко держала племянника за руку.

- Господи, Болдр! Слава небесам, с тобой все в порядке! Мы так переживали! И как тебе удалось забраться так высоко? – тут она нахмурилась и погрозила мальчику пальцем. – Больше никогда так не делай, ясно? Нельзя убегать из дома, не предупредив родителей, это очень нехорошо. Тем более здесь очень опасно. Твоя мама чуть не сошла с ума от страха!

Болдр посмотрел ей в глаза извиняющимся взглядом, однако глаза его продолжали сверкать от возбуждения и триумфа. От восторга. И – боже мой! – как же Келда его понимала!

Любой бы пришел в неописуемый восторг, если бы увидел, как из глубины залива на него смотрит само небо… Чистое, необъятное. Голубое-голубое… И яркое полуденное солнце пролило на ровную гладь ослепительно белый свет, будто нынче ночью звезда утонула в бездонной синеватой глубине.

Честно говоря, Келда в возрасте Болдра частенько убегала к заливу без разрешения родителей. Фолки смеялся. Эидис ворчала… Но только ворчала – не более.

А вот Кэйа… Кэйа – совсем другое дело. Она от фьорда не то что подальше держится – она его ненавидит! И боится. Очень.

- Пойдем, Болдр, - сказала Келда спокойно. – Пойдем, успокоим маму, да?

- А я еще приду сюда, Келда?

- Ну, конечно, маленький!

Мальчик вдруг нахмурился и попытался вырвать руку.

- Нет! Мама теперь ни за что меня сюда не отпустит! Она будет очень раздосадована, а папа… - он немного подумал. – А папа тем более!

- Послушай, я уговорю твоих родителей, если ты будешь хорошо себя вести и сейчас же пойдешь со мной, идет?

Он глубоко задумался, но, видно, не нашел никакого другого выхода, потому что просто сказал:

- Да, наверное, надо поскорее успокоить маму. И все-таки… - он посмотрел на нее чуть ли не со слезами на глазах. – Я боюсь, что они будут злиться и не разрешат мне сюда приходить. Никогда… И даже ты не сможешь их уговорить.

Келда никак не могла подобрать подходящих слов, чтобы утешить мальчика, но тут внезапно откуда-то сверху спрыгнул запыхавшийся Торстеин, который, видимо, поднялся по противоположному склону, постоял на вершине и, заметив их, решил спуститься сюда. Девушка увидела, что и на его лице загорелась светлая радость при виде племянника, и справедливо отметила про себя, что за это надо отдать ему должное: Болдра он искренне обожал.

- Дядя Стеин! - Мальчик подбежал к Норсенгу, и тот, смеясь, взлохматил его волосы.

- Ну и напугал ты нас, парень! – воскликнул Стеин и вдруг осекся, увидев, как подозрительно блестят глаза мальчика. – Эй! Что такое? Ты как будто вот-вот расплачешься! Эээ… Так нельзя, парень, нельзя. Так никуда не годится. – И он покачал головой.

- Просто жалко, что приходится уходить, - ответил на это Болдр, мужественно борясь со слезами.

- Ах вот оно что… - Норсенг почесал затылок, и в это время Келда вмешалась в разговор, наконец подобрав слова:

- Я думаю, что твои родители вполне могут согласиться на то, чтобы я брала тебя с собой на прогулки по фьорду.

При этих словах Норсенг удосужился наконец поднять на девушку взгляд, и в этом взгляде проскользнуло презрение. Впрочем, так же презрительно скривились и его тонкие губы.

- Ты? Нет уж, спасибо, я сам буду сопровождать своего племянника.

Келда уже хотела наорать на Торстеина, как довольно часто делала, но, вспомнив про Болдра, передумала и спокойно сказала:

- Вообще-то он и мой племянник тоже.

- Да, но ты еще девочка, и сомневаюсь, чтобы ты могла постоять за саму себя.

Это было уже чересчур, и Стеин слишком поздно понял, что перегнул палку. Девушка посмотрела на него так, словно хотела задушить его голыми руками. И сердце из груди вырвать. А потом зажарить и съесть.

Интересно, она смогла бы?

Тем не менее, ее голос оставался таким же негромким, хотя теперь в нем легко было различить стальные убийственные нотки.

- Я знаю здесь каждый камень. Это, - Келда развела руками, показывая на весь фьорд, - мой второй дом.

Торстеин, видимо, хотел что-то возразить, но тут вмешался Болдр.

- Вы так и будете стоять и спорить – или пойдем и поищем маму?

Келда вдруг покраснела от стыда перед мальчиком и решительно взяла его за руку, уводя от Стеина вниз по склону.

- Конечно, идем.

Нахмурившись, Стеин побрел следом за ними. Нет, племянника он не собирается отдавать под опеку этой нахалки. Еще чего. Не дождется.

Вместе с тем он был удивлен. Можно сказать, приятно удивлен.

И даже решился примирительно буркнуть грубоватым голосом:

- Не знал, что ты тоже его любишь.

Келда, не оборачиваясь, вскинула брови. Интересно: его – это кого? Болдра? Или фьорд?

Наверное, Норсенг имел в виду и то, и другое.

- А как же! – так же грубовато отозвалась она, тоже подразумевая непонятно что.

Через несколько минут Келда чуть развернула голову и бросила через плечо:

- Видел корабль?

Стеин нахмурился.

- Видел, - сказал он. – Не понравился он мне.

Келда издала невеселый смешок и с легкой тенью издевки заметила:

- Ну еще бы! Кому ж такой понравится? Вид у него… эээ… «немного» плачевный.

Однако Норсенг и не думал шутить, он только еще сильнее сдвинул брови к переносице.

- Не понравился он мне. А почему…

Он не договорил. Закончил про себя:

Не знаю почему… Просто не понравился…

В доме Халворсенов воцарилась тишина, и атмосфера была какая-то… сонная. Хозяин дома и его дочь убежали очень рано, после того, как в двери постучался чем-то очень обеспокоенный Андор. Потом оказалось, что они отправились к заливу на поиски мальчика, Болдра. Фру Халворсен пошла на рынок, хоть и была очень бледна и встревожена. Фрекен Брок уехала куда-то вместе с отцом, должно быть, к тому самому герру Нансену, а молодые люди – Хэвард и этой шумный и всеми любимый Ойвинд Хёугли – умчались куда-то, пребывая в твердой решимости расследовать тайну исчезнувшей Вигдис. Роальд упросил госпожу Эидис взять с собой и Ребекку, которая соскучилась по родным местам.

Впрочем, уговорить хозяйку дома было проще простого. Гораздо сложнее было убедить заботливую сиделку покинуть «раненого», который, к слову, давно уже не был раненым.

- Ты выглядишь нездоровой, няня, - говорил Ребекке Роальд. – Тебе нужно пройтись, чтобы прийти в себя, я уверен. Пожалуйста, ради моего спокойствия, пойди и прогуляйся. Ты ведь не хочешь, чтобы я за тебя переживал?

При подобных фразах он обычно улыбался своей няне, и она уже не могла ничего поделать, кроме как согласиться.

Около часа Роальд бродил по гостиной, сцепив руки за спиной, потом наконец не выдержал и вышел во внутренний дворик через заднюю дверь, которую ему показала Эидис этим утром, перед тем, как уходить.

Эх, была б его воля…

Перепрыгнул бы через невысокий деревянный забор и пошел бы к фьорду. Эта нестерпимая жажда увидеть ЕГО опять, как в детстве, сжигала сердце Роальда вот уже много недель подряд и обострилась, когда он услышал слово «фьорд» из уст Хэварда, пересказавшего ему историю с Болдром.

Все же он позволил самому себе небольшую вольность и, опершись одной рукой об ограду, с легкостью перескочил через нее. И отошел в сторону метров на десять, ступив на тропу, которая, петляя между маленьких домиков, вела одним своим концом вглубь деревни, а другим – к свободе. По тропе изредка проходили люди, и некоторые даже приветливо здоровались с приятным молодым человеком, которого раньше никогда не видели в своем тесном деревенском мирке. Стоя так и не смея ступить и шага ни в ту, ни в другую сторону, Роальд с наслаждением вдыхал холодный воздух и оглядывался по сторонам, намереваясь почти сразу же вернуться к дому…

Вот только еще пару минут на воле…

Он ведь провел в заточении четыре дня.

Целых четыре дня. Так долго…

Ведь если учесть, что в последние несколько лет они с няней почти все время путешествовали под открытым небом, эти девяносто шесть с лишним часов казались длиною с целый год.

Нет, четыре года.

И все-таки, будучи честным с самим собой, Роальд добросовестно направился обратно к заборчику Халворсенов, когда понял, что пришло время и было бы неправильно надолго оставлять без присмотра дом, где тебе спасли жизнь и где тебя приютили. Но тут внимание его привлекла невысокая тоненькая фигурка, приближавшаяся к нему по дороге со стороны самого бедного уголка деревни – района самых старых рыбаков и мелких ремесленников.

Фигурка показалась ему знакомой.

И неспроста.

Кай весело посвистывал, засунув руки в карманы потертых брюк. Он отправлялся к доброй милой женщине, которая когда-то была подругой его матери. Женщина – тетя Грезэ – часто пекла пироги, чтобы потом продавать, но бедного старика Отто по старой памяти угощала задаром, и бывший рыбак по установившейся лет пять назад традиции примерно раз в месяц отправлял к щедрой Грезэ своего шустрого внучка, который по дороге успевал нарвать для «маминой подруги» целый букет диких цветов (конечно, если дело было не зимой).

Неудобно было, разумеется…

Но это ведь была идея Грезэ.

И вот Кай, который пребывал в прекрасном расположении духа, задумавшись, шел по дороге, как вдруг какой-то молодой господин, стоящий на его пути, оглядевшись по сторонам, жестом поманил его к себе.

Удивленный, мальчик подошел и остановился.

- Здравствуй, - сказал мужчина и по-дружески потрепал его по волосам. – Как там твой дедушка? В порядке?

Этот голос…

Кай узнал его.

И, не сдержавшись, ахнул.

- Так вы тот самый…

Роальд Абель быстро наклонился и приложил палец к губам мальчика.

- Шшш… Тише, дружок. Ты ведь обещал не выдавать меня.

Кай только кивнул, и молодой человек убрал палец и выпрямился.

- Я вас не выдам, - прошептал мальчик. – Не бойтесь.

Роальд тепло ему улыбнулся.

- Я не боюсь тюрьмы, и мне плевать, что меня, скорее всего, казнят, - сказал он вполголоса, но его глаза вдруг загорелись огнем. – Я просто хочу САМ сказать, что это Я убил Инглинга Сорбо, в лицо одному человеку. И боюсь, что у меня могут отнять такую возможность.

Каю вдруг стало страшно: этот безумец, оказывается, намерен раскрыть самого себя, но ведь… И тут он вспомнил, что должен сказать еще кое о чем.

- Тело… - едва слышно произнес мальчик. – Труп… Его нашли и опознали сегодня утром.