Я – борец! Назад в СССР

Глава 14 Откровение маньяка

«Есть такой эффект, тренер, как мышечный памп. Ну, когда мышцы надуваются после тренировки, это происходит из-за наполнения волокон кровью. Так вот, видел я вашего Сидорова — слишком крепким он мне кажется для чистого спортсмена. Слишком низкий уровень подкожного жира, слишком выделены мужские черты для его возраста. Короче, ваш Сидоров что-то жрёт запрещённое или колет. Как бы нам на него в душе глянуть — если правое верхнее полузадие истыкано, то колет! А лучше на допинг-тест его направить! Сына посла. У которого своя раздевалка на кубке каждого города.»

Этот монолог пронёсся у меня в голове, но озвучивать я его не стал. Слишком мало доказательств и слишком высок риск нажить себе и тренеру врагов. Даже если гипотетически найти в сумке у этого товарища какие-нибудь таблетки, а в моче допинг, его просто пожурят да отпустят.

А вот тому, кто выявил, прилетит по неофициальным каналам: проверят подвал Кузьмича на всё, что можно и что нельзя, уволят с работы, притянув за уши коммерческую деятельность, пускай он никаких денег и не собирает. А единственный, кто наживается на этом всём — баба Валя с её платным туалетом и душем. Короче, игра не стоит свеч. Кроме того, Павел с ним не встретится в ближайшее время, а я уж подавно. Кроме того, ни одна таблетка за тебя пахать не станет, то есть вся запрещёнка — далеко не панацея. Вспомнилось даже высказывание, которое я услышал от иностранцев в прошлой жизни: «Употребляют все, а чемпионов — единицы».

Это за бугром может быть и употребляют все, а тут с витаминами даже проблема, и о белках, жирах, углеводах никто не слышал.

— Да так, интересно, видел, как у него интервью брали, решил посмотреть, чем так знаменит, — произнёс я совсем не то, о чём думал.

Как там шутилось? «Давным-давно один мудрый человек… ничего не сказал. Времена были неспокойные, да и собеседники ненадёжные.»

— Говорят, излишне жестокий, за пределами спортивной злости, но борется строго в рамках правил, — прокомментировал Кузьмич. — Ну что, пойдём к команде, на турнир смотреть?

«Насмотренность, говорите…» — подумалось мне, и я пошёл на балкон.

К этому времени уже на двух площадках запустили схватки. Наблюдая за всем этим, я не мог не отметить сложность работы судейства: рефери на татами и двое судей по диагонали с красным и белым флажками. И судья-информатор, он же арбитр, который вёл протокол схватки. Эх, сюда бы электронное табло, чтобы было всё видно — сколько вадза-ари, юко, кока, сидо. Или хотя бы обычное с поворачиваемыми цифрами. Но что имеем, то имеем.

— На татами приглашается Дружинин Павел — «Динамо», Свиридов Андрей — «Спартак», — прозвучал голос судьи-информатора.

Я заметил, как Паша снимает один из поясов, оставляя только красный, и выходит на схватку.

Ритуальные поклоны при входе на ковёр — рефери и сопернику — и прозвучавшая команда «хадзимэ» как начало. И пошла борьба за захват. Паша делает вид, что тянется правой рукой, на самом деле выманивает контратакующую руку соперника и вцепляется в неё левой, отводя в сторону, не давая спортсмену из «Спартака» взять захват, и забрасывает уже реальный захват правой, словно удар в область груди. Получив рукав и ворот куртки, Паша дёрнул соперника на себя. Есть такое понятие у японцев, как кудзуси — вывод из равновесия. Так вот, оппонент Павла, чтобы не потерять баланс, вставляет свою левую руку в зеркальный захват, тоже в грудину, но выше, и поздно. И Паша, затягивая на себя его ногу, атакует её внутренним зацепом «о-учи-гаке», но лишь для того, чтобы соперник упёрся, выставив блок рукой, спасая свою ногу отшагом назад, тем самым оставляя свою правую сторону без защиты. А Павел этого и ждал — резко поменяв направление вращения, он вставил своё бедро под отставленную ногу и потянул вес противника на себя руками, словно взвалив на себя, рухнув вниз с кувырком через прилетевшего на спину оппонента.

— Иппон! — вскинул руку вверх рефери.

Так, отлично! У него ещё финал. А что там Сидоров? Но мужчин ещё не приглашали. Кроме того, первый круг ещё идёт, и вот, наконец, на одной из площадок начались схватки ребят 19+. Их было не шибко-то много, а организаторы не стремились сделать из этого шоу и оставить категории, где всего лишь два человека, на сладкое.

Категория старших ребят разительно отличалась техникой и чистотой поединка — всё меньше давали замечание «сидо». Тут все знали, что они делают, и по своей воле старались не нарушать правила.

Я ждал. И дождался. Первый бой Сергея Сидорова против представителя ЦСКА Вячеслава Краснопёрова. Я ждал борьбы за захват, агрессии от сына посла, но он сразу же уступил центр татами, уйдя на второй номер. Вячеслав даже пару раз попытался взять захват, но Сергей, такое ощущение, что не хотел бороться украдкой посматривая куда то в сторону, словно ища в толпе кого-то, и рефери «выписал» первое сидо. Руки судьи на татами показали вращение перед грудью, и правая рука устремилась в сторону Сидорова, выставив указательный палец.

«Чего он добивается?» — мелькнуло у меня, и я прозевал момент, когда Сергей вцепился своей правой рукой в куртку соперника сверху, а тот, в свою очередь, пошёл срывать захват обеими руками. Сидоров дёрнул спортсмена на себя, слегка закручиваясь и даже не сопротивляясь срыву своего захвата, и, поймав инерцию тела противника на противоходе, влетел в две ноги, схватив их за штанины и дёрнув в сторону и на себя. «Морото-гари», как оно есть, или «дабл-лег-атак» по-английски. Ноги представителя ЦСКА улетели в сторону, а сам он падал чуть ли не головой вниз.

Специально ли Сергей это сделал, сложно сказать, но дёрни он ноги на себя, он бы, возможно, попал в гард, но соперник прилетел бы точно на спину, а это верный «иппон».

Но вместо этого спортсмен словно бы старался воткнуть своего оппонента головой в ковёр. Благо, тот выполнил страховку почти по-боксёрски, подняв локоть у головы.

Далее мог бы последовать боковой контроль, ведь в сторону Сергея прилетело ваза-ари, и нужно было ещё одно до победы. Кроме того, нижний спортсмен всё сделал для этого: он обхватил бросающего снизу, скрепив за его спиной замок, и накатил на плечо.

Задумка нижнего понятна — перевернуть верхнего техникой «мостик», видимо, ходил на вольную борьбу. А вот верхний мог бы, раскинув руки и ноги, просто удерживать. Сколько там надо было удержать для ваза-ари? Однако Сидоров имел другие планы на схватку и, перешагнув через голову атакуемого, развернулся на ноге, тем самым сломав замок «цскашника» потянул полученную руку к себе. Слишком резко для нижнего, слишком жёстко для спортсмена-любителя. Крик смешался с хрустом в момент двойного хлопка по бедру Сидорова, однако рука Вячеслава Краснопёрова уже выгнулась в локте в неестественную сторону.

«Сука», — поморщившись, я отвернулся, — «Вот нахера так делать?»

И тут у меня сложилась вся картина. Сначала он заманивал на активную атаку, потом бросил максимально жёстко, но не на иппон, а так, чтобы шею сломать, а когда это не получилось, пошёл ломать руку. И главное, что-то его техника мне напоминает… Ну конечно же, вход в две ноги — это регби, а арм-бар — он же рычаг локтя, с оставленной под корпусом стопой — это классика джиу-джитсу.

На ковёр выбежал дежурный врач, тренер Краснопёрова, а рефери склонился над кричащим борцом. Сидоров смущённо пожал плечами и ушёл в свой «угол», свою сторону татами, где, поправив кимоно, сел на колени спиной к происходящему.

«Смотрите, я соблюдаю японский этикет, мне не приносит удовольствие боль соперника, я всё сделал в пределах правил» — говорила вся его игра. А то, что это один большой его спектакль, я уже не сомневался.

«Маньяк — конченный», — подумал я и встал. Сердце колотилось. Воспользовавшись шумихой, я пошёл на первый этаж. Придя в комнату разогрева, я ещё раз посмотрел списки. С кем будет вторая схватка у Сидорова?

Евгений Коневодов, «Луч-Энергия». И краем глаза заметил Павла — он разминался на ковре, совершая лёгкую пробежку.

— Паш, — позвал я спортсмена.

— Да? — отозвался он.

— Поздравляю с победой, ты капитальный красавчик!

— Спасибо, всё сделал, как и задумывал, и, кстати, видел я дебют твой — в свою технику вплёл.

— Видел. Слушай, а знаешь такого Коневодова из «Луча-Энергии»? 71 кг, 19+…

— А это команда электролампового завода, вон в углу твой Коневодов.

Их было немного, молодые парни лет двадцати, они работали в парах, разогревались уже на стадии лёгкой борьбы, чтоб продышаться и уже на площадке не испытывать никаких сложностей.

Глазомер мой работал хорошо и я выделил из них парня в весе 71 и, подойдя, спросил:

— Привет. Ты Женя Коневодов?

— Ну я, — бросил мне молодой человек через плечо не прекращая работу в паре.

Не поздоровался, похоже «горит» — волнуется перед боем.

— Уделишь мне пару минут? — спросил я дав человеку еще один шанс.

— Что тебе надо, видишь, я разогреваюсь⁈ — повысил тон Евгений.

— Да ничего. Собственно, — широко улыбнулся я, — Удачи на татами!

«Не спасать невежд, гордецов и самодуров…» — надо будет взять за правило.

Да и на что рассчитывал, и что бы сказал? Мол, парень, будь аккуратней, с тобой будет работать очень грязный борец, хотя грязным Сержу Сидорова назвать было нельзя, он скорее реально маньяк.

Выйдя из конференц-зала, я направился на балкон, досматривать схватку будущую Павла, она, наверное, через круг будет, раз финал. Однако я остановился, не дойдя до зала видя как Сидоров выходит с каким-то мужчиной в приталенном по корпусу сером костюме в полосочку. И вместе они направляются куда-то в сторону. Я медленно и максимально нелепо, делая вид, что рассматриваю доски почёта на стенах, последовал за ними.

Парочка вошла в какую-то комнату и закрыла за собой дверь, а я пошёл мимо и, обернувшись, прочитал надпись на алой табличке. «Концертный директор ДК 50-летия Октября, Брустицев Николай Петрович.»

Вокруг не было людей, но я встал в двух шагах у двери, облокотившись спиной на стену. А из-за двери тут же донесся разговор на повышенных тонах.

— Ты опять за своё, да⁈ — говорил мужчина.

— Дэд, не начинай, а! — парировал голос помоложе, видимо, Сергей Сидоров.

Так это его отец, прилетел посмотреть на турнир и увидел то, что видел неоднократно.

— Что «не начинай»? Среди тренеров и спортсменов уже наша фамилия нарицательная. Все говорят, что сын посла приехал из Америки, чтобы советских спортсменов травмировать!

— Слушай, я не просил меня оттуда забирать. All my friends are there, my whole life, but your career is more important to you, right? — произнёс парень, перейдя на английский, и я перевёл это как то, что у него в Штатах осталась вся его жизнь, друзья и девушка, но для отца важнее его карьера.

— Прекрати! Говори на русском! — потребовал отец.

— А кто нас услышит? Всем пофигу! Ты же даже кабинеты по всей стране для меня выкупаешь!

— Я забочусь о тебе в первую очередь, — вздохнул отец.

— Не спросив меня? Почему я не могу жить как все в нормальной стране?

— Заткнись!

— Чё «заткнись»? Привёз меня в эту дыру, да тут все ходят в одном и том же и с сексом беда! Я ненавижу тут всё!

Раздался звонкий звук удара и последующий стон, плюс звук вздрогнувшего с его содержимым чего-то деревянного, видимо тот который получил оплеуху ударился о шкаф или что-то подобное.

— Чтобы я таких слов от тебя больше не слышал! Иначе хрен тебе, а не МГИМО, поедешь поступать в Магаданский государственный педагогический институт, раз тебе спорт так нравится и надоела московская жизнь!

— Ты ещё увидишь сколько боли ты причинил мне!

— Ты поэтому травмируешь ребят? Это советские люди, они-то тут при чём? — вздохнув, спросил отец.

— При том, что я не могу жить и учиться где хочу, потому что я твой сын!

— Ты не знаешь, что значит быть советским человеком. Но я тебя этому научу, хочешь ты этого или нет!

И к двери начали приближаться шаги, а я, в свою очередь, отшагнул в сторону и, сделав шаг назад, скрываясь за полуколонной, выходящей из стены.

Он выходил один, хмурый, подавленный, высокий и крепкий, словно его сын только спустя 30 лет.

Вот оно значит что, мелкий засранец, мозгами, а не телом — конечно, травмирует ребят не по причине своей жестокости, а по причине скудоумия. Типа мстя всем советским гражданам за то, что он — «маленький» был насильно привезён в страну и насильно пользуется всеми благами советского общества.

Странно как-то, я думал, семьи дипломатов «невыездные», хотя может быть двойное гражданство, а может, он родился и вырос там, а сюда привезён по причинам смены места работы отца? Но тогда у него отличный русский. Может быть, дома говорил с отцом? И под патриота он хорошо косит, как настоящий политик, не было бы этих глупых попыток доказать отцу что-то через боль спортсменов, был бы чудом, а не человеком. Но больная голова, как известно, ногам покоя не даёт…

— Ввиду снятия врачом Вячеслава Краснопёрова на татами номер один приглашается весовая категория 71 кг, Сидоров Сергей, Евгений Коневодов! — объявил голос в микрофон, и дверь хлопнула второй раз, а я, выглянув, увидел, что Серёга бегом спешит успеть на свою схватку.

Ну, грех не воспользоваться! И я, проскользнув вдоль стены, приоткрыл дверь и вошёл в кабинет, чтоб не быть застуканным за шпионскими делами, я повернул барашку замка в сторону закрытия.

Вдали просторного кабинета четыре на пять метров стоял стол, заваленный бумагами, со стопкой неразобранных документов. Бегло бросив на них взгляд, я рассмотрел афиши, сметы, заявки от каких-то ансамблей. Была там и печатная машинка, ух, ё, тысячу лет таких не видел. А со стены на меня строго смотрели Ильич и Андропов. Справа от стола на стене — расписание занимающихся в залах секций и календарь с зачеркнутыми первыми днями июня. На столе — каменная пепельница с пачкой «Беломора» и спичками, чистая, кстати, того, кому отдавали кабинет, уважали. В углу, на вешалке, — спортивный костюм Сергея. В шкафу-серванте — грамоты за культурно-шефскую работу на то же имя, чьё написано на дверной табличке.

Но я тут не за тем, чтобы рассматривать достопримечательности жизни концертного директора ДК, я тут за тем, что лежит на его удобном кресле.

А именно — сумка младшего из Сидоровых. Коричнево-белая сумка с жёлто-красной полосой с тремя словами: «Спорт Sport Спорт».

Я пальцами одной руки раскрыл молнию шире, чтобы посмотреть, что внутри.

Вот оно! Серебристая, початая пачка таблеток. Я аккуратно перевернул, прочитав название: «силендуринабол», написано на английском. И использованный шприц с отрезанной пустой ампулой, предположительно на миллилитр.

Взяв со стола бежевый листок, я аккуратно вытащил все улики из сумки и завернул их в этот листок, стараясь сделать так, чтобы не было моих отпечатков на медикаментах, я сунул их в карман штанов. А еще мне понадобится шариковая ручка, которую я тоже взял со стола.

«То, что ты жрёшь чё попало — это твоё дело, нечестно, но и не критично. А вот то, что под этими таблетками у тебя просыпается желание травмировать парней, вот это, на мой взгляд, преступление.»

Выходя, я протёр рукавом барашку дверного замка и плечом прикрыл дверь. Всё случилось вовремя, ибо там, в борцовском зале, раздался крик судьи в микрофон:

— Врача на первый ковёр!..

«Такое, кстати, бывает, когда атлет, употребляя стероиды без должного медицинского сопровождения, ловит так называемую ароматизацию, когда в ответ на повышенный тестостерон организм повышает и женские половые гормоны. Как следствие — истеричность, плаксивость, иррациональность, гинекомастия — жировые отложения по женскому признаку и, видимо, жестокость к советским спортсменам-любителям. Ну ничего, это мы у тебя вылечим!»