Я не буду больше молодым

Это видеть нельзя без слез,

Мамонтенок в глыбе льда.

Согревая цветочек в мороз,

К сердцу нежно прижал навсегда…

…Белые тона, холодные краски,

Реликтовые сопки все в снегу,

Так вокруг уныло, ни тепла, ни ласки,

И стылые торосы на берегу.

Воет вьюга колючим ветром,

И, пожалуй, уже навсегда,

Этим холодным, недобрым летом,

Приходит владыкой армада льда.

Осторожно по гальке ступая,

Стадо мамонтов шло к воде.

Мамонтенок средь них, играя,

Шаловливо шнырял везде.

То, за хвост хоботком дернул мамку,

И в восторге отскочил.

То, ногой провалился в ямку,

Не беда, подхватился, вскочил!

На полянку примчался игриво,

И замер. - Шагнуть не смеет:

Что за чудо, какое диво,

Под снегом скромно алеет?

Цветочек листочками нежными,

К солнцу тянулся аленький,

Над теми холмами снежными,

Такой сиротливый, маленький.

Сила жизни, природою данная,

Вверх толкала: давай расти!

Но, увы, уже не желанная,

Эта нежная жизнь - Прости!..

Сердце терпеть не посмело,

Погибающий видеть росток,

На коленки став неумело,

Подышал он теплом на цветок.

И, быть может, ему показалось,

А может быть, это и так,-

Лепесточки заулыбались,

Закачались листики в такт.

Цветочек к теплу потянулся,

Мамонтенка ткнул листиком в нос,

От холодного сна очнулся, -

На глазах будто бы, подрос.

Мамонтенок цветок согревает.

Обнял, в нежности шепчет ему:

«Моя мама, большая, все знает!

Я сейчас ее к нам позову!..».

…Нам не узнать, как все сталось,

Какая случилась беда,

Что никого не осталось, -

Всех поглотила вода.

Лишь мамонтенок остался.

И голову в горе сломя,

По берегу, бедный метался,

В хоботок тоскливо трубя.

Он звал свою маму. Не веря,

Что остался один навсегда.

Как же ребенку-зверю,

Выжить в злом мире льда?

Один, один на свете,

И не к кому в ласке прижаться!..

Лишь воет холодный ветер,

Да снега на землю ложатся.

К вечеру, в горе, уставший,

Он на полянку вернулся.

Цветочек, его ожидавший,

Нежно к нему потянулся.

Лег мамонтенок, забылся,

Обнял бережно друга.

А тот к нему мягко склонился,

И, пусть себе злиться вьюга!

Их двое на белом свете.

К ним никому нет дела.

И не продует ветер,

Мохнатое теплое тело.

Согревая дыханьем страстно,

Засыпая на колком льду,

Все шептал он слова прекрасные,

В горячем, последнем бреду:

«Ты прости меня, цветочек мой аленький,

За то, что сберечь тебя я не смог!..

Ведь я, мамонтенок, совсем еще маленький,

И от горя совсем занемог!..

Забрала маму злая река,

Я не знаю куда?..», -

Вот так и остались они на века,

«Уснувшие», в глыбе льда.

Как все было, - никто не знает.

Но смотреть нельзя без слез:

Мамонтенок сам замерзает, -

Согревая цветочек в мороз.