Я не могу без тебя…

3

Обратная дорога на виллу заняла почти час, что довольно странно — хорошее шоссе и машин не очень много. Но Элла уже убедилась на собственном опыте — машины в этих краях двигаются медленнее, чем в Европе. А может, это к лучшему, что дорога затянулась. Это позволило собраться с мыслями. От потрясения, пережитого в аэропорту, у Эллы вспотели ладони, дрожали колени и сердце выпрыгивало из груди. Господи, неужели она видела собственную мать или просто показалось?

Данбар, конечно, думал, что Элла дулась на него за то, что он позволил Элтхаузу посчитать ее миссис Бранер. Действительно, девушка до сих пор не могла понять, зачем хозяин допустил подобную путаницу, но неловкость ситуации вытеснилась последующими событиями. Эта фамилия — Элтхауз — казалась очень знакомой, но Элла и представить себе не могла, что рассерженный мужчина был тем самым Элтхаузом. Правда, когда Сара — если, конечно, это Сара — вышла к нему из здания аэропорта, связь стала более чем очевидной.

Элла вздрогнула. Неужели действительно Сара? Значит, мужчина Джеф Элтхауз? А та женщина похожа, ну очень похожа, на Сару или, по крайней мере, на ее фотографии, которые дочь однажды откопала на чердаке. Кэлвин Дакос старался никогда не упоминать о жене и не любил, когда говорили о ней. Но Сара была матерью Эллы, и разве дочь могла не интересоваться ее судьбой?

Допустим, это была Сара, тогда Джеф Элтхауз явно намного моложе, чем представлялось. Может, именно это так задевало отца? Значит, мать оставила папу ради мужчины, который по возрасту годился ему в сыновья?

— Нечего дуться, — вдруг нарушил тишину Данбар, выводя спутницу из тягостных раздумий.

Элла растерянно встретила его сердитый взгляд. Господи, отстал бы он от нее — им без того проблем достаточно.

— Я не сержусь, — ответила она, и это было чистой правдой.

Эллу занимали совсем другие мысли. Что делать теперь, когда мать будет где-то рядом? Интересно, знала ли Сара о смерти отца и если да, то насколько беспокоило ее это?

— Нет, ты сердишься, — возразил Данбар. — В чем дело, Элла? Ты что, не понимаешь шуток?

— Ах, так это была шутка?

Только не принимайте меня за дурочку. Вот и Сол с сомнением посмотрел на отца.

— Почему тот дядя подумал, что вы женаты? — полюбопытствовал мальчик.

— Мне-то откуда знать? — Данбар раздраженно фыркнул, тем самым показывая, что возможная реакция жены ему не так безразлична, как реакция Эллы.

Если дети расскажут Селме, что их отец не без удовольствия подтвердил ошибку мужчины, та уж точно не будет в восторге. Тем более что диктатор семьи наверняка познакомится с Элтхаузом, поскольку стремится дружить с такими известными людьми, как он, а уж если тот окажется соседом…

— Полагаю, вам следовало исправить ошибку мистера Элтхауза, — заметила Элла, заранее предполагая, что именно ее выставят виновницей инцидента. Данбар разозлился.

— Откуда мне знать, что ты ему наболтала? — перенес он с больной головы на здоровую, как и следовало ожидать. — Я не хотел поставить тебя в неловкое положение, вот и все.

Ну просто удивительно, как далеко могут зайти люди, лишь бы защитить себя. Элла уставилась Данбару в затылок с нескрываемым презрением. Ну, конечно, что ты для них? Всего лишь няня! Чего доброго, скажет, что именно она спровоцировала щекотливую ситуацию.

— Он хороший дядя, — заявила Кэй, посчитав, что слишком долго не заявляла о себе. К счастью, девочка чувствовала себя лучше, чем по пути в аэропорт.

— А ты откуда знаешь? — тут же отреагировал Сол. — Он сделал мне больно и обозвал меня. Я расскажу маме, что Элла его не остановила.

— Ты ничего не будешь говорить маме, — строго оборвал мальчика отец, посчитав, что не в его интересах позволить ребенку рассказать о происшедшем Селме. — Иначе я расскажу, что если бы не мистер Элтхауз, то ты бы превратился в фарш.

Сол поежился и промямлил:

— Нет, не-превратился бы.

— Нет, превратился бы! — победоносно заявила Кэй. — Все равно, дяденька мне понравился. И Элле тоже.

— Господи, да я его и не разглядела как следует, — возразила няня, раздраженная тем, что ребенок догадался обо всем лучше своего отца. Краска залила щеки Эллы, что не укрылось от Данбара.

— Так все-таки, кто этот мужчина? — спросил он. — Ты мне так и не сказала. Что ты о нем знаешь? Вы вели довольно оживленную беседу, когда я выходил из здания аэропорта.

— Знаю его ровно столько же, сколько и вы, — ответила Элла, радуясь тому, что покраснеть еще сильнее невозможно. — Я даже не знала, как его зовут, пока вы не спросили. Наверное, еще один отдыхающий. Их полно на острове.

— Мм. — Данбар задумался. — Не думаю, что из отдыхающих. Разве что он отдыхает с самого Рождества. Невозможно так загореть за пару недель.

— О чем мы говорим? Какая разница! Элла не хотела не то что говорить, а думать о том типе, если уж на то пошло. Пусть высокий смуглый мужчина с мускулистым телом останется просто ее мечтой. Джеф Элтхауз — не ее мужчина. Игрок в поло, плейбой, груда мускулов, и к тому же похититель чужих жен… Одна надежда: этот человек никогда больше ей встретится.

К тому времени, как они вернулись на виллу, Селма встала, успев сменить ночной наряд на просторную тунику и красиво уложить свои явно крашеные волосы. Сейчас она даже не напоминала страдающую мигренью женщину. Как же тепло и искренне выглядела их встреча с мужем!

— Прости, что не смогла встретить тебя, дорогой, — сказала Селма, поднимаясь из кресла-качалки, в котором нежилась на террасе под огромным раскидистым деревом. Там была умиротворяющая тень, где только и можно укрыться от послеполуденной жары. Тень и океанский бриз — вот все, что могло спасти человека, не привыкшего к здешнему климату. Селма выглядела свежей, довольной и отдохнувшей.

— Ничего страшного, — улыбнулся Данбар, нагнувшись, чтобы поцеловать жену. Казалось бы, идиллия, но Элла чувствовала, что отношения супругов вовсе не так безоблачны, как оба хотели продемонстрировать.

— Дайте нам сок, — требовательно прозвучал голос Сола, уставшего смотреть на родителей, вознамерившихся исполнить сцену семейного благолепия. Мать недовольно взглянула на него.

— Прекрати ныть, — приказала она, — я распорядилась, чтобы Элла купила вам необходимое в аэропорту. Времени, надеюсь, для этого вам хватило. — Хозяйка взглянула на часы. — Вы должны были вернуться полчаса назад. Что, самолет опоздал?

— Она не купила мне попить, — ныл мальчик. Отец перебил его:

— Вообще-то самолет прибыл вовремя. Багаж задержали, а у Эллы и без того хватило хлопот: Кэй снова стало плохо.

— О, — Селма посмотрела на дочь почти с неприязнью, — неужели опять?

— Именно, — подтвердил Данбар. — Так что у всех были свои заботы, правда, Сол? — Он со значением взглянул на сына. — А теперь бегите и попросите — как ее там? — нашу кухарку…

— Памела, — подсказала Кэй и заслужила улыбку отца.

— Отлично. Бегите и попросите Памелу дать вам попить.

— Элла может это сделать, — возразила Селма, прежде чем дети успели уйти, и снова опустилась в кресло. — Поскольку они явно устали, хорошо бы покормить их пораньше и уложить в постель.

— Ну, мамочка…

— Но я хочу поговорить с папой…

Дети попробовали выразить бурный протест, но Селма проигнорировала их крики:

— Ты тоже можешь лечь сегодня пораньше, Элла, — добавила она, обнимая мужа. — Ты мне больше не понадобишься. Мы с Даном проведем тихий вечер вдвоем. Господи, сто лет не оставались одни!

— Элла не ребенок, дорогая. — Данбар встал на защиту няни, хоть та меньше всего желала этого. — Элла, уложи этих сорванцов в постель, а потом присоединяйся к нам, ужинать будем вместе.

— А что, если она не хочет? — возразила Селма, недовольная любым противодействием ее воле. — Может, ей тоже хочется побыть одной?

— Мы же на отдыхе, милая! — вставил Данбар, обогнав желание Эллы согласиться с хозяйкой, — Кроме того, я уверен, тебе будет интересно узнать о мужчине, которого мы встретили в аэропорту. Насколько я помню — Элтхауз. Верно, Элла? Мы кого-нибудь знаем с такой фамилией?

Селма уставилась на мужа, затем перевела взгляд на Эллу.

— Элтхауз? — воскликнула она. — Он так и сказал?

— Так и сказал, — подтвердил муж, явно наслаждаясь смущением Эллы. — Фамилия вроде знакомая, но понятия не имею, почему.

— А я знаю, — воскликнула Селма, и на какое-то мгновение Элле показалось, что та вспомнила о Джефе Элтхаузе, а возможно, и о ее матери, впрочем — чушь, быть того не может. Сара оставила отца так давно…

— Ты, конечно, этого не знаешь, — тоном, исполненным торжества, проговорила Селма, — но так зовут хозяина дома, что находится за нашей виллой. Я спросила Памелу, кто он, наш сосед, и она сказала, что его фамилия Элтхауз. Как думаете, это тот самый?

— Я бы сказал, очень на то похоже, — протянул муж, — хотя он никак не отреагировал на мои слова о том, где мы остановились. Элла, как ты думаешь, он бы нам сказал, что мы соседи, если бы мы его не обидели…

— Обидели? — вскинулась Селма, переводя подозрительный взгляд с одной на другого. — Чем вы могли его обидеть? Ради Бога, Элла, что ты там натворила?

Ну конечно, это она что-то натворила! Как и ожидалось, есть на ком отыграться. Придется, наверное, все объяснить. Однако Данбар пресек ее намерение:

— Ну, как тебе известно, Кэй стошнило прямо на стоянке, и этот человек предложил свою помощь. Он, кстати, вообразил, что мы женаты, но был не в восторге от нашего поведения.

— Что он вообразил? — Селма ошеломленно уставилась на мужа.

Данбар все так повернул, что впору было восхититься его фантазией. Он не только впутал ее, Эллу, но и значительно умалил долю участия в происшедшем самого Элтхауза.

— Шутка, она и есть шутка, — сказал Данбар, ослабляя узел галстука и перекидывая пиджак через плечо. — Ради Бога, Селма, он вряд ли поверил в наш с Эллой брак. Разве наша няня выглядит матерью двоих детей, я тебя спрашиваю? И слепому видно, что она слишком молода.

— Она всего на четыре года младше меня, — процедила Селма сквозь зубы, несколько пококетничав своим возрастом.

— Ну, конечно, Элла слишком молода,; — бросил муж, довольно ухмыляясь и считая разговор исчерпанным. — А теперь пойду приму душ. Я полагаю, он здесь имеется.

Дан приблизился к французскому окну и попросил сына:

— Покажи папе, где мамина комната, Сол. А потом ты или Кэй принесите мне, пожалуйста, пива, пока я переодеваюсь.

— Данбар! — Селма еле сдерживала раздражение, но муж бесстрашно встретил ее разъяренный взгляд.

— Да, и попросите Памелу принести мой чемодан.

Элла провела неприятный вечер в одиночестве. Покормив детей ужином и уложив их в постель, она послала Памелу сказать хозяевам, что у нее болит голова и это мешает присоединиться к ужину. А сама приготовила себе салат и съела его в своей комнате, заперев дверь и закрыв окна.

Настроение паршивое, да еще эта духота… Но по сравнению со всеми событиями дня все это — чепуха. Господи, что же делать? Элла почти уверена, что та женщина ее мать. И находится где-то совсем рядом. Боже, как такое можно вынести?

Перепалка с Селмой после того, как ускользнул от допроса муж, разумеется, не подняла настроения. Бесполезно пытаться объяснить разозленной женщине, что Данбар вовсе не называл Эллу своей женой. Подика расскажи все, когда надо утаить подробности, предшествующие нескладице взаимных представлений. Возможно, если бы Селма узнала, как странно, с раздражением, Элтхауз разговаривал, как был оскорбительно бестактен, та изменила бы свою точку зрения. Но хозяйке и дела нет до чувств няни, ее беспокоило только, как инцидент мог отразиться на ней.

— Я считаю, ты поступила безответственно, — заявила Селма, расхаживая по террасе.

Ну что ж, этого следовало ожидать — вся вина свалилась на нее, Эллу.

— Ты видела его дом? Ну конечно, видела. Он огромный и, следовательно, очень дорогой. Этот мужчина, должно быть, ужасно богат.

— Возможно, — ответила Элла. — Правда, есть вероятность, что он только снимает дом, как, например, мы.

— Сомневаюсь, — решительно отбросила подобный вариант Селма. — Я почти уверена, что он там живет. Интересно, он женат? Я бы хотела познакомиться с его женой.

Элла, вздохнув, провела руками по волосам. Чтобы Селма познакомилась с Элтхаузами? Ну это было бы уже слишком! Впрочем, Элла сомневалась, что мать узнает ее после стольких лет, но имя… Оно выдавало с головой. Как бы поступила Сара, если бы незнакомые люди ей представили ее собственную дочь? Признала бы ребенка или равнодушно отреклась? Господи, просто какой-то кошмарный сон!

На следующее утро Элла встала еще раньше обычного. Ее организм, возможно, уже приспособился к разнице во времени, но тягостные мысли не давали спать. Как только стало совсем светло, девушка, измученная бессонницей, устало поднялась с постели. Сейчас разве что купание в океане могло бы освежить. Только бы не встретить кого-нибудь из хозяев.

Элла скинула ночную рубашку и пошла в ванную почистить зубы. Один из этих мерзких летающих жуков покончил жизнь самоубийством в раковине, и пришлось куском туалетной бумаги взять его и бросить в унитаз. Бр-р!

Вернувшись в спальню, девушка достала из шкафа купальник. Жаль, что тот вызывающе вырезан на бедрах, но вряд ли кто-нибудь мог ее увидеть купающейся.

Черный купальник, незагорелое тело, — нет, надо признать, она сейчас не в лучшей форме. Такая бледная, непривлекательная — просто смотреть на себя противно. С другой стороны, может, это и на руку — уж очень не хотелось сейчас привлекать чье-либо внимание.

Обернув вокруг бедер полотенце, она вышла из дома. Утро здесь совсем не такое, как в Европе летом. Светло становилось только после шести часов, и переход от ночи к дню был таким же скоротечным, как и от сумерек к ночной темноте.

Солнце поднималось очень быстро, а тропический воздух казался прозрачным и сладковатым. Вдоль низкой каменной стены пучками росла трава. К пляжу вели плоские ступеньки. Ступни наконец коснулись прохладного песка. Удивительный коралловый песок — мелкий, но твердый, на нем четко обозначились тени. Хорошо видны на таком фоне крабы, суматошно удиравшие при приближении человека, некоторые из них такие крохотные, что, если б не шевелились, сошли бы за мелкие ракушки.

Время от времени морские птицы ныряли в волны в поисках пищи, издавая резкие неприятные крики.

Когда Элла добралась до воды, то не могла удержаться, чтобы не посмотреть на дом, о котором вчера говорила Селма. Отсюда, с их пляжа, он виден не полностью, что возбуждало фантазию. Можно разглядеть только широкую крышу, частично скрытую пальмами, и часть коралловой стены. Еще одно доказательство, сверх имеющихся, что сосед предпочитал уединение.

В одном Селма безусловно права — имение, судя по всему, было очень большим. В сравнении с домом Элтхауза вилла, которую снимали Бранеры, просто крошечная, хотя и состоит из четырех комнат, двора с бассейном и сада.

Вода показалась холодной; Элла почувствовала это, как только коснулась пены, набегавшей на берег. Ощущение ошибочное — уж очень теплым был воздух. По сравнению с Ла-Маншем океан горяч, как финская баня.

Вдруг Элле пришло в голову, что как раз в это время каждое утро она с балкона видела идущего по берегу незнакомца. Теперь-то ясно, кто совершал прогулки с такой удивительной пунктуальностью. Мужчина, кстати, всегда шел одним и тем же маршрутом. Вот такой любитель утренних прогулок — Джеф Элтхауз. Сейчас, чего доброго, появится и обязательно решит, что она намеренно лишает его столь необходимого ему одиночества.

Идея искупаться сразу потеряла свою привлекательность. Элла вовсе не желала встречаться с Джефом Элтхаузом и поспешила вернуться назад. Ничего другого и не оставалось, мужчина примерно в это время должен показаться из-за поворота. От одной мысли об этом неприятный холодок пробежал по телу.

— Вот мы и снова встретились, миссис Бранер.

Этот уже знакомый голос чуть ли не до смерти напугал девушку. Вздрогнешь от неожиданности, если думаешь что на пляже ты одна. А он, видимо, пока она разглядывала дом, приноравливаясь к температуре воды, успел повернуть из-за выступа скалы. Элла не заметила приближения Элтхауза и чуть на него не налетела.

— Я… не… миссис Бранер, — вот все, что и нашлась сказать в ответ.

Его взгляд смущал; хорошо еще, что догадалась обернуть бедра полотенцем.

— Я знаю. — Он стоял рядом, стройный, высокий. Элле пришлось бы задирать голову, если бы она решила взглянуть ему в лицо.

— Моя служанка дружит с Памелой, и когда я описал незнакомку из аэропорта, она тут же догадалась — речь о няне Бранеров.

С раздражением расстались, инерция взаимной неприязни продолжилась.

— С какой радости потребовалось описывать меня служанке? — спросила она. — Мне не нравится, когда меня обсуждают в разговоре с прислугой.

Его темные глаза сузились.

— Я никого не обсуждаю, Элла. Просто удовлетворил свое любопытство. Женщина из аэропорта слишком молода, чтобы иметь двоих детей, не правда ли?

Элла разозлилась:

— Какое, собственно, вам дело до той женщины? — Она облизала пересохшие губы. — Мне кажется, я не давала повода ни ко вчерашней назидательности, ни к сегодняшней фамильярности.

Элтхауз скривил рот в усмешке.

— Не знаю вашего полного имени, мисс?.. — с подчеркнутой иронией начал он. — Ну что же вы молчите — назовите себя, пожалуйста.

Еще не хватало! Произнеси она свою фамилию, и вся ее семейная драма, с его участием, кстати, разыгранная, выйдет наружу.

— Мое имя вам ничего не скажет. Я просто няня Бранеров. — Элла надеялась, что на этом разговор закончится, но как только попыталась уйти, он схватил ее за руку.

Элла не испугалась, хотя, наверное, должна бы испугаться. В конце концов, этот Элтхауз соблазнил ее мать! А она кто? Всего лишь прислуга состоятельных хозяев. Скрытое легким спортивным костюмом, тело мужчины не выдавало особой мощи, но рука, уж тут не ошибешься, рука у него сильная. Отвратительная сила соблазнителя. Может быть, именно это и решило судьбу ее матери, и ее, Эллы, судьбу тоже?

— В чем дело? — спросил Элтхауз, и Элла почувствовала его дыхание на своей щеке. — Неужели вчерашний инцидент заставляет так резко реагировать на мои слова сегодня? Ну наговорил лишнего. Так что из этого? — Он наконец отпустил руку Эллы. — Хорошо, я извиняюсь. Если ребенок такой же, как и его отец, то няня заслуживает снисхождения.

Девушка перевела дыхание:

— Это что, по-вашему, извинение?

— Нет, — покачал головой Элтхауз. — Кто должен извиниться, так это Бранер. Он и не думал выводить меня из заблуждения, что передо мной чета Бранеров. Наверное, ему нравится издеваться над аборигенами.

Элла постоянно уверяла себя, что совершенно не интересуется, где живет ее мать со своим мужем, экс-любовником, но все равно спросила:

— А вы что, мистер Элтхауз, местный? Вот уж не подумала бы! И вам, видимо, по вкусу такая жизнь?

— Что вам до моих вкусов? — прервал ее Элтхауз. — Но, в принципе, здешняя жизнь меня вполне устраивает.

— Рада за вас. — Элла не скрывала сарказма. Элтхауз отплатил ей тем же:

— А я рад, что наконец достигнуто взаимопонимание.

Затем он кивнул головой в сторону океана и спросил:

— Вы ведь собирались купаться?

— Я? Нет, — быстро ответила Элла.

— Жаль. Я мог бы составить вам компанию, — протянул Элтхауз. — Плавать одной опасно. Разве вас не предупреждали?

— Опасно для кого? — не без язвительности в голосе спросила девушка.

До чего же он надоел! Неужели теперь навечно утрачено удовольствие быть наедине с рассветом?

— Мне пора. Холодно.

Лишь бы не было попыток к ухаживанию, лишь бы не позволить этому мужчине увлечь ее. Поэтому намеренно сухо Элла добавила:

— Ваша жена, я уверена, удивится такому длительному отсутствию.

— Моя жена?! — Элтхауз уставился на нее с явным недоумением. — Я не женат. Черт возьми, с чего вы это взяли?

Как так? Девушка просто остолбенела, не зная, что ответить. Невероятно, Неужели он так и не женился на матери? Все эти годы они просто жили вместе? Не удивительно, что Сара приветствовала его вчера с таким пылом.

Элла не могла прийти в себя. Ей, казалось бы, должно полегчать от мысли, что Джеф обошелся с Сарой ничуть не лучше, чем та обошлась с ее отцом, но почему-то легче не стало. Да, собственно, какое ей дело до проблем матери? Мать потеряла право на жалость дочери, если за восемнадцать лет ни разу не вспомнила о ее существовании.

Трудно поверить услышанному. Конечно, новость поразительная. И все в этой истории странно. Кстати, еще одна странность: смуглое лицо Элтхауза преследовало её всю прошлую ночь. Почему?

— Я… не знаю, — наконец невнятно произнесла Элла, усилием воли подавляя желание бросить в лицо этому мужчине все, что у нее наболело. — Наверно, вполне естественно счесть вас за супружескую пару, если женщина, которую вы встречали, душила вас в объятиях.

Она натянуто улыбнулась и вместо прощания сказала:

— С вашего позволения я пойду, меня ждет работа.