Я познаю мир. Анатомия

Клавдий Гален

Даже издалека, не подходя близко к стенам каменного цирка города Пергама, можно было расслышать гул и отдельные крики, густой какофонией просачивавшиеся наружу. На арене происходила жестокая схватка между львом и двумя гладиаторами, плененными на северных границах великой Римской империи. Исход битвы был известен заранее: выиграть бой у этого матерого льва ещё никому не удавалось. Вот и теперь, спустя некоторое время, с арены вынесли сначала тело первого гладиатора, а затем появилась группа людей, которая несла второго несчастного. Но эти люди шли быстрым шагом, потому что гладиатор был ещё жив. Он иногда поднимал окровавленную голову, но, не в силах её держать, опускал снова на руки несущих и в конце концов потерял сознание.

Кто–то крикнул: «Галена, зовите Галена!» Его поддержали: «Где Гален?»

Конечно, кто ещё мог на заре новой эры лучше врачевать гладиаторов и спасать войско от чумы? Только Клавдий Гален, греческий врач, который, помимо всего прочего, был виднейшим анатомом Античности.

Гален родился в г. Пергаме в 130 году н. э. (по другим источникам – в 129). Как и подобает образованным грекам, он с юности серьезно увлекся философией. Ведь в то время для постижения окружающего мира первой и основополагающей наукой была именно философия.

Гален получал образование в различных городах Римской империи. За свою жизнь он побывал и в Риме, и в Смирне, и в Александрии Египетской, и в Афинах. И где бы он ни был, за ним следовала слава прекрасного врачевателя. Особенно важна была для него как анатома поездка в Александрию. Ведь там можно было проводить вскрытие трупов и изучать строение человеческого тела. В других частях империи это жестоко преследовалось.

Клавдий Гален

Гален мог не только поставить диагноз и перевязать тяжелую рану, но и приготовить из нескольких компонентов действенное лекарство. Слава Клавдия Галена дошла до самого императора Марка Аврелия.

Но остановимся подробнее на деятельности Галена как анатома. По его воззрениям, в основе всего живого мира, являясь его движущей силой, лежала пневма. Находилась она и в теле человека, наполняя его. По Галену, существует несколько разновидностей пневмы.

Проводя редкие вскрытия умерших людей и изучая строение животных, Гален сделал заключение о строении скелета, нервной и кровеносной систем, мышц. В отношении нервной системы Гален сделал очень важные открытия о функциях головного и спинного мозга, нервов. Он считал мозг центром двигательной активности и чувствительности, а также душевной деятельности. Гален доказал, что артерии наполнены кровью, а не пустотелы, но при этом считал, что кровеносная система начинается из печени. К сожалению, как позже оказалось, в работах Галена были нередки и ошибки, и описание несуществующих особенностей строения некоторых органов. Не следует строго судить за это греческого анатома, ведь его выводы зачастую формировались после вскрытия животных (обезьян, быков, свиней), а не людей, так как делать это было почти невозможно. Тем не менее работы Клавдия Галена стали основополагающими для всех анатомов и врачей вплоть до эпохи Возрождения. Ничего лучшего не мог предложить никто. Не случайно его важнейший труд «Об анатомии» в 16 томах был переведен на многие языки и даже дошел до нас, правда частями: некоторые книги на греческом языке, а большинство на арабском. Если бы книги не перевели на арабский, до наших дней они бы не дошли.

Клавдий Гален оказывает помощь гладиатору

О жизни Галена мы имеем некоторые сведения за счет работы самого анатома – каталога собственных сочинений, то есть, по сути дела, из первой автобиографии.

И все же из 400 трактатов Галена до наших дней дошло всего около сотни. Тем не менее значимость и одной четвертой части работ великого греческого анатома и врача ценится даже в современной медицине. Ведь часть медицинских и анатомических названий и понятий, введенных Галеном, сохранилась до сих пор.

Заслужив славу и почести, завершив огромное множество трудов, Гален вернулся в Пергам и умер в 200 году.

Уильям Гарвей

В огромном зале Падуанского университета сидело множество слушателей. Большинство из них с неподдельным вниманием слушали лектора. Зал наполнял шум шуршащих перьев. На фоне этого раздавался мощный голос лектора. Им был знаменитый анатом того времени Джероламо Фабриций из Аквапенденте (иногда его называют просто Фабриций д'Аквапенденте). Размеренно прохаживаясь рядом с кафедрой, он рассказывал о строении кровеносной системы человека. Изредка он обращался к слушателям или иллюстрировал свой рассказ рисунками.

– Вены представляют одно из вместилищ нашей крови, по которым она движется.

Вдруг он перестал прохаживаться, остановился и обратился к залу:

– Недавно, вскрывая одного грешника, я обнаружил в венах непонятные перегородки. Я не знаю, для чего нужны эти перегородки, или, точнее, клапаны. Может быть, вы в дальнейшем ответите на этот вопрос.

После лекции его обступили слушатели. Разговор касался прочитанной лекции о кровообращении. Один юноша выступил вперед и спросил Фабриция:

– Удивительно, что этим клапанам в венах раньше никто не уделял внимания. Не могут же они существовать неизвестно зачем?

– Вы правы, Уильям. Но никто не может сказать, что это такое. Если это так вас заинтересовало, попробуйте дать ответ.

– Я постараюсь выяснить их истинное предназначение.

И он действительно выяснил это. Тем юношей был знаменитый британский врач и анатом Уильям Гарвей.

Он родился в Англии, в городе Фолкстоне, в 1578 году. Склонность Уильяма Гарвея к естественно–научным исследованиям проявилась довольно рано. В 1593 году, окончив Королевскую школу в Кентербери, Уильям поступает в Кентерберийский колледж при Кембриджском университете. Затем обучение продолжилось непосредственно в университете, на медицинском факультете. Как и подобало медикуанатому того времени, он изучал не только медицинские предметы, но и философию, риторику, математику и, конечно, древние языки – греческий и латынь.

Закончив Кембриджский университет, Гарвей решил продолжить своё образование и в 1600 году отправился учиться в очень престижный в то время университет города Падуи. Здесь он и встретился со знаменитым анатомом Фабрициусом Аквапенденте, который рассказывал на лекции о своем открытии клапанов внутри вен.

Уильям очень заинтересовался вопросом: зачем же нужны эти клапаны, как происходит кровообращение и действительно ли центр кровообращения – печень, как утверждал великий Гален? У. Гарвей проводил тщательные исследования, вскрывая трупы, делая эксперименты над собой и различными животными. В ближайшие годы основная тема его научных работ – кровообращение. Он изучал не только вены, но и артерии, а также сердце. И в завершение всего опубликовал важную как для себя самого, так и для всей медицины работу.

Но это позже, а пока, после окончания Дадуанского университета, Уильям Гарвей возвращается на родину.

У. Гарвей

В 1604 году в Англии Коллегия врачей принимает его в свои члены, и Гарвей становится практикующим врачом. В конце 1609 года он получает разрешение и зачисляется в штат больницы Святого Варфоломея. При этом Уильям сохраняет частную практику. Гарвей работает как практикующий врач, читает лекции по анатомии, интенсивно продолжает научные исследования.

В 1623 году Уильям Гарвей становится придворным врачом короля Якова I, а затем и Карла I. Он почитаем при дворе, его уважают коллеги, его лекции пользуются популярностью.

В 1628 году во Франкфурте выходит книга «Анатомическое исследование о движении сердца и крови у животных» (Exercitatio апаtomica de motu cordis et sanguinis in animalibus). Автор трактата – Уильям Гарвей.

Реакция на данный труд была не слишком положительная. Значительная часть почитателей Гарвея и его учеников обрушились на него с критикой. Это произошло, несмотря на то, что У. Гарвей выяснил роль венозных и сердечных клапанов, описал большой и малый круги кровообращения, сделал заключение, что сердце является мускульным мешком, за счет сокращений которого происходит транспортировка крови по всему телу. Следовательно, оно и было центром кровообращения, а не печень, как считал Гален. Авторитетность же знаний и постулатов Галена в то время была незыблемой.

Гарвей посмел усомниться в правильности выводов самого Галена! Того, чьи знания были фундаментом всей медицины и анатомии в течение полутора тысячелетий. Реакция медиков и анатомов вполне объяснима. Но шло время, и анатомы всё больше убеждались в правильности взглядов Гарвея. Проходили годы, и к работе Гарвея приходило признание, на его сторону переходило все больше сторонников.

Уильяма мало интересовали слава и почести, он продолжал свои научные изыскания и лечение людей, хотя часть бывших пациентов отказались от его помощи. Король не отвернулся от него и предоставил ему возможность проводить исследования в королевских охотничьих угодьях в Хэмптон–Корте и Виндзоре. Поэтому вскоре, в 1646 году, после наделавшей шума работы появились анатомические очерки «Исследования кровообращения» (Exercitationes duae de circulatione sanguinis).

Сороковые годы XVII века – очень непростое время в истории Англии: революция, гражданская война, казнь короля, диктатура Кромвеля. Но тем не менее Гарвей продолжает свои исследования.

У. Гарвей в лаборатории

Ещё в 30–х годах XVII века Уильяма Гарвея заинтересовал один непростой вопрос, всегда занимавший человечество: что было раньше – курица или яйцо? И Гарвей приступает к исследованию раннего онтогенеза животных. Плодом этих научных изысканий стала книга «Исследования о зарождении животных» (Exercitationes de generatione animalium), вышедшая в 1651 году. Извечный вопрос был решен. Гарвей провозгласил: все живое из яйца! Казалось бы, какое отношение имеет человек к этому закону природы? Действительно, во времена Уильяма Гарвея о развитии человека было известно ещё очень мало. Яйцеклетка была открыта позже. И тем не . менее естествоиспытатель интуитивно предполагал существование у млекопитающих, в том числе и у человека, той первоосновы, которую он заключил в общее понятие «яйцо».

Правота Уильяма Гарвея в отношении его анатомических и эмбриологических исследований была признана ещё при жизни ученого. Его избрали президентом Коллегии врачей, но он отказался от президентства, сославшись на преклонный возраст. В то время, когда он делал свои основные открытия и писал основополагающие труды, многие ранее уважавшие его люди отвернулись от него. Теперь это признание ему было не нужно.

Уильям Гарвей умер 3 июня 1657 года в Лондоне, в окружении семьи.

Фредерик Рюйш

Собравшиеся в зале ожидали уже минут двадцать, когда же будет представлена заморская диковина, о которой ходило так много слухов при дворе. А она была совсем близко – в большой стеклянной витрине, накрытая дорогой плотной тканью. На показ заграничного чуда собрались не. только именитые бояре, купцы и прочие вельможи, но и их жены, поскольку царь сказал, что зрелище это имеет важное культурное значение и оно должно предстать пред очами всех, кто не слаб зрением. Мужчины и женщины переглядывались, обменивались фразами и недоверчиво поглядывали на витрину. Что же на сей раз привез царь из своей заграничной поездки?

И вот двери распахнулись, и в зал быстрым шагом, сопровождаемый не поспевавшими за ним вельможами и слугами, вошел царь. Собравшиеся пожелали царю здравствовать и притихли.

– Ну, любезнейшие, удивлю я вас сегодня, ибо такого вы не могли никогда видеть. Вся Европа это видела, а теперь и вы должны узреть.

– Царь–батюшка, что же это такое удивительное, чего нет у нас на Руси необъятной?

– А вот смотрите!

Он сдернул покрывало, р взглядам собравшихся открылась ужасная картина. За стеклом на полках стояли маленькие и большие стеклянные цилиндры, наполненные какой–то прозрачной жидкостью. А в цилиндрах были заключены жуткие вещи: уродливые эмбрионы, человеческие органы, двуглавые или пятилапые животные. На переднем плане стоял небольшой цилиндр, в который была заключена отпрепарированная человеческая кисть, украшенная кружевной манжетой, крбвеносные сосуды в которой были окрашены в красный и синий цвета.

Все ахнули. Пара дам, не выдержав зрелища, поспешили лишиться чувств. Другие женщины закрыли глаза веерами, а некоторые собравшиеся просто отвернулись. Один из зрителей, имея на лице прекислую мину, отважился сказать:

– Царь–батюшка, Петр Алексеевич, не дай лицезреть эти чудеса бесовские! Освободи от тяжкого испытания такого!

Кто–то негромко сказал:

– Это же богохульство!

– Что, боитесь? Страшно? Смотрите, смотрите! Это все естественное, не поддельное.

Царь нахмурился и продолжил:

– И не отворачивайтесь. И повелеваю я, чтоб с сего момента собирали, где увидите, все диковины, что рождает земля русская, и в дополнение к словам моим указ издан будет. Я хочу, чтобы люди смотрели и учились.

Нехотя зрители стали поворачиваться. Одна дама ткнула пальцем в цилиндр с рукой и сказала:

– Но это ж рука человеческая! Кто же ужасы такие мастерит, над плотью человеческой издевается?

Царь охотно ответил:

– А это рюйшево искусство, произведение мастера–искусника из Голландии, Фредерика Рюйша. Он представил пред очи мои и сию диковину, и многие другие, представленные здесь, и любезно согласился продать мне свою коллекцию.

С этими словами царь удалился, оставив подле витрины с бесовскими чудесами растерянных зрителей.

Фредерика Рюйша знают не просто как анатома. Далекому от биологии человеку он известен совсем не своими анатомическими трудами. Хотя именно он подробно изучал покровы тела и лимфатическую систему.

Фредерик Рюйш родился в марте 1638 года в Гааге. Посвятив всю жизнь анатомии, Рюйш придумал уникальный метод бальзамирования трупов. Ученый не только сохранял трупы, но и делал из различных частей тела и органов препараты. Он научился вводить в тончайшие сосуды подкрашенную жидкость, которая затем затвердевала. В результате в препарате можно было видеть все ответвления даже мельчайших сосудов, которые были яр* ко окрашены. Кровеносная система представала перед взором человека чем–то напоминающим небольшое деревце.

Ф. Рюйш

Ф. Рюйш, помимо всего прочего, собирал ещё различные уродства. Создав приличную коллекцию, Рюйш организовал музей, назвав его королевским кабинетом, предполагая позже продать его какому–нибудь королю или принцу. Однажды туда попал русский царь Петр I. В 1697–1698 годах царь посещал анатомические лекции Фредерика Рюйша. Он был настолько восхищен коллекцией Ф. Рюйша, что позже, в 1717 году, купил большую её часть, заплатив немалую сумму – 50 ООО флоринов. Она стала основой знаменитой экспозиции Кунсткамеры Петра I и до сих пор выставляется в Санкт–Петербурге. Вторая часть была продана польскому королю Станиславу.

Петр I долго поддерживал отношения с Фредериком Рюйшем. Он бывал на лекциях анатома, присутствовал на вскрытиях. А в дальнейшем и сам организовывал их в Санкт–Петербурге, повелевая присутствовать всем боярам.

В 1731 году Фредерик Рюйш умер в Амстердаме, оставив в напоминание о себе знаменитую коллекцию.

Кунсткамера

В начале XVIII века, в 1704 году, указом царя Петра Великого в Петербурге был создан «государев Кабинет». В его основу легли коллекции, собранные Петром во время путешествия по Европе. Зачастую коллекции не просто собирались, а выкупались у их владельцев. Сюда входили минералы, монеты, окаменелости, предметы старины и просто археологические ценности, гербарии, произведения искусства, а также анатомические препараты и различные уродливые люди и животные, наподобие двухголового теленка, восьминогого барашка, младенца с тремя ногами.

Среди экспонатов были и две большие и богатые коллекции европейских естествоиспытателей – Фредерика Рюйша и Альберта Себы. Если в коллекции А. Себы были в основном чучела животных и гербарии, то экспонаты из коллекции Ф. Рюйша представляли собой анатомические препараты и заспиртованные тела уродливых существ.

Изначально коллекции хранились в Аптекарской канцелярии под началом Роберта Арескина. Царь, предвкушая просветительскую роль «кабинета», издал знаменитый указ, чтобы разнообразные диковины, как минералы и монеты, так и животных, в том числе уродли^: вых, а также прочее, прочее, прочее, собирали по всей России и присылали для кабинета. Валом со всей страны хлынули будущие экспонаты музея. В связи с ними подбиралась и специальная литература, послужившая фундаментом для будущей библиотеки.

Позже это собрание коллекций получило другое название, связанное с тем, что в нем хранились всякие диковины, – «Куйшткамера», что можно перевести как «кабинет редкостей». Мы сегодня называем её Кунсткамерой.

Конечно, центром коллекции стали препараты Фредерика Рюйша. Хранившиеся здесь анатомические препараты, человеческие зародыши и уродства постоянно пополнялись новыми поступлениями. При Кунсткамере был анатомический театр, где препарировались вновь прибывшие трупы уродливых животных и людей. Причем зачастую их препарировал сам Петр I, слывший неплохим анатомом и патологоанатомом. Помимо этого, при Кунсткамере жили люди, имевшие отклонения в росте, анатомическом развитии, например карлики и великаны, люди с неполным числом пальцев и т. д. Великий царь даже делал попытки лечить людей. До сих пор в экспозиции Кунсткамеры хранится мешочек с зубами, которые собственноручно удалил Петр I, правда, не все они были больными – «ошибочка» у царя вышла...

Оформлять Кунсткамеру была приглашена Доротея Мария Гзель, которая стала и первым экскурсоводом.

Препараты Ф. Рюйша

Своё здание Кунсткамера, а точнее сказать «Палаты Санкт–Петербургской Академии Наук, Библиотеки и Кунсткамеры», получила не сразу. Строительство было начато в 1718 году, а закончилось уже после смерти Петра I.

В экспозицию Кунсткамеры пускали всех желающих, при этом не брали денег и даже угощали яствами посетителей. Но Петр I задумывал Кунсткамеру не как увеселительное заведение для праздного глазения на всяческие чудеса природы. Он пытался искоренить множество заблуждений и пережитков средневековья. Петр I представлял свою коллекцию образовательной. Не случайно вокруг нее сформировалась библиотека, музеи и в том числе Анатомический кабинет. К сожалению, много экспонатов и книг погибло при пожаре 1747 года. Тем не менее из Кунсткамеры «выросло» несколько музеев, которые существуют до сих пор. А самое главное, что вокруг Кунсткамеры происходило образование сначала Санкт–Петербургской, а потом Российской академии наук.

До сих пор в коллекции Кунсткамеры, или, если говорить официальным языком, Музея антропологии и этнографии (Кунсткамера) им. Петра Великого РАН, есть один экспонат, который называется «восковая персона». Это человек, отлитый из воска, и есть не кто иной, как сам Петр I. После смерти царя К. Б. Растрелли снял посмертную гипсовую маску. Именно на основе её сделано лицо «восковой персоны». Возникает впечатление, что царь ещё жив и лишь на миг замер без движения.

Итальянская школа анатомов XVI века

Двое прогуливались по аллее Ботанического сада Национального музея естественной истории Парижа. Собеседник слева был не кто иной, как Жорж Луи Леклерк Бюффон. Рядом с ним шел ученик, который весьма эмоционально что–то рассказывал Бюффону, отвечал на его вопросы. Парижский воздух был слегка влажен, каким он бывает каждую осень. Только начинался новый день. Было не слишком рано, но на розах ещё задержались капельки росы. Бюффон наклонялся к некоторым цветкам, нюхал, удовлетворенно поднимал голову и продолжал слушать своего молодого спутника.

– Я слушаю тебя и ощущаю в тебе стремление познать истину того вопроса, что так волнует тебя... Это хорошо. Ты умен, внимателен и способен объединить свои знания в общую картину мироздания. Наше познание природы требует внимания к малейшим деталям изучаемого организма, объединения их вместе, подчеркивания самых удивительных. Но иногда это излишне абсолютизируется или заменяется иным смыслом и приводит к вредным для науки результатам. Пойдем в библиотеку, я продемонстрирую тебе один такой пример.

Они направились к одной из галерей, где был кабинет Бюффона. А через короткое время учитель и ученик уже спускались по каменным ступеням здания. Бюффон нес в руках какой–то. фолиант, периодически его открывал на определенных страницах и зачитывал собеседнику.

– Вот видишь теперь, что Улиссе Альдрованди два века назад, собрав множество

фактов о строении и жизни гадов, пишет никчемную ерунду о драконах, астрологии и заклинаниях змей.

Такой подход чужд для науки, в этом заключается величайшая ошибка Альдрованди.

Ж. Бюффон

Наука должна отсеивать эти неправдоподобные истории, вымысел и мистику, поскольку она оперирует только точными описаниями.

Жорж Луи Леклерк Бюффон закрыл книгу. Учитель и ученик несцешным шагом отправились дальше в глубину сада, скрываясь от ещё теплого парижского солнца в тени смыкающихся крон величавых платанов.

Конечно, Жорж Бюффон был прав. Наука не использует фантазии, домыслы, поверья для познания окружающего мира, но Улиссе Альдрованди был вовсе не виноват. Свой трактат «Все о змеях» он писал в духе того времени, в которое он жил. Тогда естественно–научные изыскания перемешивались с мистикой и человеческими фантазиями. Даже драконов тогда причисляли к реально существующим животным. Но в то же время У. Альдрованди (1522–1605) принадлежал к замечательной школе итальянских естествоиспытателей, подаривших миру множество открытий, в том числе в области анатомии.

Проработав долгие годы в итальянском городе Болонье, Улиссе Альдрованди организовал здесь ботанический сад, музей, а в самом конце жизни и прекрасную библиотеку. Он автор множества толстых книг, посвященных не только змеям, но и другим животным. Но самое для нас важное то, что У. Альдрованди большое внимание уделял эмбриологии, науке об индивидуальном развитии организмов. Натуралист обратился к работам Аристотеля и к основам античной эмбриологии в целом. Не случайно считается, что работы Улиссе Альдрованди способствовали развитию этой биологической науки.

У. Альдрованди

Современником У. Альдрованди был другой итальянский естествоиспытатель, Андреа Чезальпино (Цезальпино), живший в 1519–1603 годы. Он родился в небольшом итальянском городе Ареццо. За время своей научной и медицинской деятельности работал во многих крупных университетах и коллегиях Италии. Его научные воззрения принесли А. Чезальпино признание в области науки. В 1555 году он стал профессором Пизанского университета, а в конце жизни – папской «Коллегии мудрости» в Риме. Не менее признан был он как врач. Недаром папа Климент VIII доверил А. Чезальпино своё здоровье. Наибольший вклад в науку он внес, изучая кровообращение. Изучая сердце и сосуды, А. Чезальпино выдвинул гипотезу о кругах кровообращения, которую в дальнейшем развил У. Гарвей. Многие анатомы задавались вопросом, как же кровь переходит из артерий в вены, ведь тогда ещё не знали о существовании капилляров. Но только Андреа Чезальпино предположил, что между артериями и венами существуют соединения, которые итальянский естествоиспытатель назвал анастомозами.

А. Чезальпино

Имя другого итальянского анатома и врача до сих пор каждый год повторяют студенты–медики, изучая строение органов слуха человека. Дело в том, что внутреннее ухо и носоглотка человека соединены каналом, который был впервые описан Бартоломео Евстахием (около 1510–1574) и называется евстахиевой трубой. Б. Евстахий (иногда его фамилия читается Эустахио) был жителем Рима, где не только учился сам, но и впоследствии преподавал в школе Сапиенца. Как и А. Чезальпино, он служил при дворе папы. Помимо изучения органов слуха, Б. Евстахий подробнейшим образом обращался к исследованиям других органов: сравнивал строение органов человека, человеческого зародыша и животных. Это позволило ему сделать ряд открытий. Не случайно Бартоломео Евстахий считается основателем научной анатомии, автором нескольких капитальных анатомических трудов, ведь такой подход к изучению свойственен настоящей науке. Практикуя вскрытия животных и человека, обладая незаурядным вниманием, он подмечал то, что не находили другие анатомы. Например, надпочечники – железы, располагающиеся у вершин почек, но к почкам никакого отношения не имеющие. Позже некоторые анатомы усомнились, что такие железы существуют, так как не всегда замечали их сами.

Б. Евстахий

Однажды Б. Евстахий обнаружил у лошади белый сосуд, который назвал «белой грудной веной». Тогда он ещё не понимал, что этот сосуд не относится к кровеносной системе, а является частью системы лимфатической.

Результатом его многолетних наблюдений и вскрытий стали замечательные 47 анатомических гравюр, которые были изданы в 1552 году.

Жизнь другого знаменитого итальянского анатома и врача, Габриеле Фаллопия (около 1523–1562), как и многих других натуралистов XVI–XVII. веков, прошла в постоянных переездах в новые города. Его детство прошло в городе Модена. После Модены была Феррара – здесь он учился, затем – Пиза и, наконец, Падуя. В последних двух городах Г. Фаллопий занимал должность профессора. Его учителем был великий А. Везалий. В 1561 году, незадолго до смерти, вышел основной труд Г. Фаллопия «Анатомические исследования». А перед этим были годы кропотливых наблюдений, врачевания. Интерес этого естествоиспытателя распространялся на самые различные области анатомии и медицины. Подробное изучение строения головы привело к открытию ряда анатомических структур: барабанной перепонки, канала лицевого нерва, клиновидной пазухи, твердого и мягкого нёба. Изучал он и строение мочевыводящих путей, печени, плаценты, сосудов и скелета плода. Самым подробнейшим образом Г. Фаллопий описал женскую половую систему. Он открыл яйцеводы, идущие от матки к яичникам. Позже они получили название фаллопиевых труб.

Г. Фаллопий

Не менее важны достижения Габриеле Фаллопия в медицине. Он прекрасно знал заболевания ушей, издал труды по лечению различных инфекционных заболеваний, а также опухолей и язв. Ко всему этому добавляется ещё и знание лекарств, которыми можно лечить эти болезни.

Дж. Фабриций

В заключение мы обратимся к ещё одному итальянскому натуралисту, Джероламо Фабрицию из Аквапенденте (или Д. Фабриций д'Аквапенденте) (1533–1619). Он был учеником и продолжателем дела Габриеле Фаллопия, которого он сменил в Падуанском университете. А сам, в свою очередь, дал прекрасные знания другому великому анатому Уильяму Гарвею. Изучая трупы животных и человека, Джероламо. Фабриций проводил сравнения строения их органов, так же как это делал его учитель. Он впервые описал желудок жвачных животных, вырост клоаки у птиц (который поэтому и назван «фабрициева сумка»), венозные клапаны, значение которых, однако, сумел понять только его ученик.

Италия в XVI веке стала оплотом развития анатомии и медицины. Именно здесь зародились плеяды великих анатомов, именно сюда приехал учиться продолжатель этой школы У. Гарвей. А помимо всех перечисленных итальянских естествоиспытателей, принадлежал к этой школе, живший уже в XVII веке Марчелло Мальпиги.

Марчелло Мальпиги

В комнату вошел человек, неся в руках небольшое стеклышко, на котором лежало что–то темное. Он подошел к столу и склонился над вертикально стоящей трубкой, положив стеклышко под нее. Взору наблюдателя открылась непонятная картина. Все поле зрения заполняли гроздья темных розоватых пузырьков, которые казались настолько нежными, что прикоснись к ним – и они разрушатся. Пузырьки сплошь окутывала сеть тончайших красных трубочек.

Человек оторвался от чудесной трубки. Секунды две сидел неподвижно, задумавшись. Потом он спешно достал лист бумаги, чернильницу и перо и стал быстро что–то записывать и рисовать, словно опасаясь забыть, что хотел запечатлеть на бумаге. Так в мир анатомических исследований вошел микроскоп.

Эти исследования связаны с именем выдающегося итальянца Марчелло Мальпиги.

Марчелло Мальпиги – современник многочисленных ученых–естествоиспытателей, среди которых он был далеко не последним биологом. Именно биологом, а не просто анатомом или физиологом, или ботаником, или зоологом – Мальпиги внес вклад во все эти разделы биологии.

М. Мальпиги

Родился Марчелло Мальпиги в 1628 году в городе Кревалькоре, недалеко от Болоньи, где в дальнейшем постигал науку о всем живом, а позже преподавал (преподавал он не только в Болонском университете) и получил степень доктора медицины (1653 г.). Подробное, кропотливое изучение легких, почек, кожи, головного мозга и селезенки позволило не просто описать эти органы, которые были известны и до Мальпиги, но вникнуть в мельчайшие особенности строения, а затем объяснить некоторые механизмы функционирования.

Новаторство и связанные с ним открытия стали результатом особого подхода Марчелло Мальпиги к изучению строения органов. Взглянув на ткани органов под 180–кратным увеличением незамысловатого микроскопа, ученый увидел тончайшее строение живой материи, мелкие подробности её устройства, которые до него не видел никто. В легких он увидел грозди малюсеньких пузырьков–альвеол, в почках – крошечные клубочки, в коже нашел узлы лимфатической системы.

Но прежде всего его вспоминают за одно открытие, которое помогло решить одну давнюю загадку. Долгое время анатомы не могли понять, как артерии соединяются с венами и «передают» друг другу кровь. А всё потому, что никто не заглядывал в самые мельчайшие подробности строения кровеносной системы. Оказалось, артерии, уменьшаясь в диаметре, продолжаются артериолами, а те, в свою очередь, переходят в мельчайшие сосуды – капилляры, сеть которых сейчас называется микроциркуляторным руслом. Тончайшие капилляры пронизывают все ткани, ветв.ятся, образуя сети, и доставляют каждой клетке организма кислород и питательные вещества, при этом забирая продукты жизнедеятельности клетки и углекислый газ. Обмен происходит через стенки капилляров, которые имеют поры. Унося от клеток вредные вещества, капилляры впадают в венулы, а те, в свою очередь, в вены. В капиллярах Мальпиги заметил красные тельца (конечно, вы догадались, что это эритроциты), которые двигались непрерывным потоком, правда, не понял смысла их присутствия в крови. Удивительную сеть капилляров Мальпиги наблюдал, изучая альвеолы легких.

Микроскопические исследования помогли М. Мальпиги увидеть многие особенности строения беспозвоночных животных и растений. Например, у насекомых он обнаружил трахеи, а также сосуды, выполняющие функцию выделения, – теперь они называются мальпигиевы сосуды. Не случайно Марчелло Мальпиги считается основателем анатомии беспозвоночных. По ботанике итальянский естествоиспытатель опубликовал в 1675–1679 годы в двух томах труд, который так и назывался: «Анатомия растений».

Но жизнь ученого складывалась отнюдь не безоблачно. Зависть – страшная, разрушающая сила. У М. Мальпиги появилось множество завистников и врагов, которые выжили его из Болонского университета, разгромив даже его кабинет. Поэтому Мальпиги покидает Болонью и направляется в Рим, где становится врачом папы римского Иннокентия XII. Здесь он находит умиротворение и возможность продолжать свои исследования. Здесь же 30 ноября 1694 года Марчелло Мальпиги покинул грешный мир.

Авиценна

Шагая по раскаленному полуденным солнцем песку, направлялся он в далекий Хамадан. Не искал он там славы и богатства, но шел к мудрости высшей и познанию таинства природного. Тело человека – вот тот непостижимый секрет, который оставляет в отчаянном недоумении, когда последняя незримая частичка жизни покидает его. Первый раз он видел это очень давно, когда его приятель, конюх Али, мучаясь в бреду и агонии, умирал, окруженный бестолковыми знахарями. С тех пор он решил, что более не будет бессильно стоять у страдающего недугом человека и сможет сразиться со смертью, вырывая из её плена каждого умирающего. Теперь он идет в Хамадан, изгнанный из Хорезма жаждущим власти могущественным человеком. Каждый раз он расстается с привычными ему людьми, домами, лишается множества книг и начинает своё странствие заново, отрекаясь от всех благ, ведомый единственной целью. Остановить его может только ветер, поднявший песчаную бурю. Но грехи человеческие не способны стать преградой для достижения цели – врачевать людей.

Рожденный в 980 году в селении Авшана, недалеко от Бухары, мальчик Хусейн ещё с детства отличался незаурядными способностями и памятью, а также любознательностью. С легкостью и интересом маленький Хусейн постигал различные науки, и уже к 18 годам он достигает такого уровня знаний, что седовласые старцы с вниманием слушают его уроки. Да, да, именно уроки, ведь они становятся не просто слушателями, а учениками молодого Хусейна, имя которого – Абу Али Хусейн ибн Абдаллах ибн Сина – скоро будет широко известно в Персии и государствах Средней Азии. Для нас же он чаще известен под именем Авиценна (или Ибн Сина). Но вернемся на несколько лет назад.

За четыре года до этого любознательный и никогда не останавливающийся на достигнутом Хусейн решил посвятить себя медицине – так потрясла его смерть Али. В то время в книжных лавках Бухары можно было отыскать удивительные издания античных и персидских мыслителей и врачей. В том числе он находит трактат Абу Сахла Масихи, который становится основополагающим для будущего врача. Уже тогда он начинает помогать пораженным недугом людям. Авиценна словно губка впитывает знания из медицинских книг и к 17 годам становится столь искусным врачом, что спасает от тяжелой болезни правителя – эмира. Конечно же, эмир приглашает его стать придворным врачом и дает возможность работать в своей богатейшей библиотеке.

Ещё через несколько лет Авиценна становится автором основательных трактатов по медицине. Но не только. Ведь область его интересов была столь широка и многогранна, что туда попали и физика, и астрономия, и геология, и химия, и философия, и этика, и математика, и музыка. Авиценна даже написал медицинскую поэму «Урджуза».

Но главным трудом жизни Ибн Сины был пятитомный «Канон врачебной науки». Первый его том был написан в г. Хамадане, когда знаменитому врачу было 36 лет. Остальные четыре тома Авиценна писал в течение почти десяти лет.

Авиценна первым описал ряд тяжелых болезней, среди которых язва желудка, чума и холера. При этом он описал множество лекарств и методов лечения различных болезней и травм, например, таких, как переломы костей. Труды Авиценны посвящены не тодько медицине, но и анатомии и физиологии человеческого тела. Великий естествоиспытатель понял, что такое пульс, и подробно описал его. В числе его трудов также изучение строения человеческого глаза. Авиценна был сторонником гуморальной теории, которая гласит, что здоровье человека находится в прямой зависимости от соотношения в человеке четырех соков организма: крови, слизи, черной желчи и желтой желчи. Нарушение баланса между этими соками приводит к болезни. Конечно, это представление Авиценны далеко от современной медицины. Но иногда кажется, что Авиценна был прав и многие недуги происходят от того, что человеком руководит злоба, ненависть и зависть, или, как говорят, его переполняет желчь.

Авиценна

Труды Авиценны стали известны не только в Персии и государствах Средней Азии. На латинском языке «Канон врачебной науки» издавался не менее 30 раз! Именно в книгах на латинском языке он и был назван Авиценной. Был он известен и на Руси. В славянских лечебниках его называли именем Ависен.

К сожалению, далеко не все книги дошли до нашего времени. Некоторые из них были утеряны, другие сгорели в огне пожаров.

Так же непроста была и судьба самого автора анатомических и медицинских трактатов. Вернемся в Бухару, откуда начал свой путь врача молодой Хусейн. Когда на город напали полчища караханидов, Авиценна должен был покинуть Бухару и отправиться в Хорезм. Здесь, под покровительством Хорезмшаха, собрались и другие великие мыслители Персии и Средней Азии – Абу Сахла Масихи и Бируни. В Хорезме Авиценна и Абу Сахла Масихи получили возможность продолжать врачевание и изучение анатомии человеческого тела, вскрывая трупы.

Тем не менее преследования соседа–султана Газневи заставили Авиценну уйти из Хорезма и отправиться через пустыню Каракум, спасаясь от жестокого правителя, который хотел видеть врачей при своем дворе. Выжить и дойти до города Хамадан (в 1016 г.) смог только Авиценна. В Хамадане вновь наступил период спокойствия и почтения. Но после переворота в Хамадане Авиценна попал в тюрьму. Однако заточение было недолгим. Войска эмира Исфахана освобождают его, и врач переселяется в этот город (в 1023 г.), где и заканчивает написание «Канона врачебной науки». Тем не менее скитания великого врача на этом не заканчиваются. Он умирает в 1037 году в дороге.

И все же могилу Авиценны удалось сохранить. На её месте был построен мавзолей, и каждый пораженный недугом стремился прикоснуться к стенам усыпальницы и найти излечение. А в 1954 году в г. Хамадане (сейчас это территория Ирана) в честь Авиценны был построен новый мавзолей.

Андреас Везалий

Тихо поскрипывала от несильного ветра кладбищенская калитка. В глубине ночного кладбища у свежей, недавно появившейся могилы, освещаемые светом свечей и полной луны, виднелись две фигуры и небольшая повозка с запряженной в нее лошадью. Оба человека были одеты в темные плащи, скрывающие лица. Один человек ловко орудовал лопатой, раскапывая могилу. Другой стоял в двух шагах от нее и быстро–быстро читал молитвы, слегка склонив голову. Он читал их проникновенно, четко выговаривая каждое слово. Одна молитва сменялась другой.

Наконец копавший остановился и тихо произнес: «Готово».

Завершив молитву и перекрестившись, человек, стоявший поодаль, подошел к могиле. Вместе незнакомцы спустились в яму и вытащили на поверхность недавно похороненный труп мужчины. Окоченевшее человеческое тело завернули в ткань и переложили на повозку. Затем процессия направилась к полуразвалившемуся домику на другом конце кладбища. Труп перенесли внутрь, люди вышли из дома. Читавший молитву человек кивнул своему спутнику и протянул увесистый кошелек. Тот также ответил кивком и удалился. Незнакомец скрылся в домике и зажег свечи. Там уже было все готово для вскрытия доставшегося большой ценой трупа. Так проводил свои анатомические исследования великий ученый эпохи Возрождения, основатель анатомии – Андреас Везалий.

А. Везалий

Он родился в то время, когда один уходящий календарный год сменялся новым, поэтому даты его рождения иногда ставят разные: 31 декабря 1514 года или 1 января 1515 года. Новый год подарил миру великого человека, ученого и просветителя, которому было суждено владеть новым знанием, которое в дальнейшем сыграло важнейшую роль для человечества, сохранив множество жизней. Это был Андреас Везалий. Он родился в Брюсселе, но всю свою жизнь путешествовал по разным городам Европы.

Андреас родился в семье врачей и с радостью принял наследие своего семейства. Ещё в юные годы он заинтересовался анатомией, которая и стала делом всей его жизни.

Для этого необходимо было получить хорошее образование. Несколько лет Везалий потратил на обучение медицине в различных университетах Европы и провел за чтением книг врачей и анатомов–предшественников. Изучил он и основополагающий труд Галена, отца античной анатомии. Его труды составляли в то время основу всей медицины. Сторонником школы Галена стал и сам Везалий.

Позже Андреас Везалий сам стал преподавать медицину, а в 1537 году получил степень доктора медицины (в 23 года!). Преподавая в Падуанском университете, Везалий продолжал тайные анатомические опыты или делал редкие вскрытия казненных преступников. На вскрытиях присутствовали и студенты. Сохранить отпрепарированные части тела, органы и отдельные мышцы тогда ещё было невозможно, и Везалий решает сделать с препаратов рисованные анатомические таблицы, чтобы демонстрировать их на занятиях. В то время и много позже к иллюстрированию книг привлекали настоящих мастеров кисти и холста. В книгах по зоологии и ботанике появлялись изысканные гравюры, нередко отличавшиеся точностью изображаемого и великолепием переданного изображения. Так же поступил и Везалий. Он пригласил художника Стефана Ван Калькара рисовать таблицы, хотя часть из них выполнил сам. В 1538 году атлас был напечатан в Венеции.

Проводя вскрытие за вскрытием, излечивая больных, Везалий все больше убеждался, что учение Галена значительно устарело и содержит множество ошибок. В частности потому, что' Гален переносил все анатомические особенности вскрываемых животных на человека. Опыт изучения строения человека он получал, только врачуя раненых гладиаторов.

А. Везалий проводит занятие по анатомии в Падуанском университете

Исправив ошибки столпа античной медицины, Андреас Везалий завершает в 1543 году свой основной семитомный труд «О строении человеческого тела». Книга вызвала две прямо противоположные реакции. Одни просто боготворили её, отмечая большую важность, другие не принимали вовсе. И самое печальное, что в числе последних были и университетские учителя Везалия и его коллеги–соратники.

В этот важный момент жизни Везалий был приглашен в качестве придворного лекаря ко двору императора Священной Римской империи Карла V. Это помогло Андреасу избежать преследований, продолжать медицинскую практику и собственные исследования. После отречения от престола в 1556 году Карла V Везалий был приглашен ко двору испанского короля Филиппа II. Здесь он также продолжал свои научные и практические изыскания, но гнев многих докторов медицины и церковников все сгущался над головой смелого естествоиспытателя .

Церковь не случайно невзлюбила анатома, ведь он одну за другой разрушал религиозные догмы. Например, он смел сказать, что ребер у мужчин не 11, а 12, хотя из одного, по Священному писанию, должна была быть сотворена Ева.

И вот однажды в 1564 году Везалия обвинили в том, что он вскрыл ещё живого человека. Священная инквизиция требовала отправить еретика на костер, и так бы все и произошло, §сли бы в дело не вмешался Филипп II. Казнь заменили паломничеством во искупление грехов к Гробу Господню в Иерусалим (хотя иногда утверждается, что Андреас сам изъявил такое желание, отправившись в Палестину). В любом случае, по пути домой судно, на котором плыл Везалий, потерпело кораблекрушение. Везалий среди немногих спасшихся был выброшен волнами на греческий остров Занте. Но увы, ещё на корабле Андреас заболел. Немного спустя, летом 1564 года, великий анатом Андреас Везалий умер на том же острове. Так гонения врагов и Церкви довершили своё черное дело, погубив Везалия не на костре, но на чужбине.

Илья Ильич Мечников

Море неистово перекатывало на пляже ледяную гальку. Пенные холодные волны выбрасывали на берег спутанные комки грязнозеленых водорослей, переворачивали их и навсегда оставляли гнить на суше. Ещё недавно эти «морские деревья» задумчиво покачивались в гуще подводного «леса». В нагромождении водорослевого месива запутался маленький крабик. Он суетливо шевелил лапками, размахивал клешнями и лишь только выбрался на мокрый песок, засеменил в сторону убегающей волны. Пурпурная актиния втянула свои ядовитые щупальца и стала похожа на яркий, слегка расплющенный бугорок. Новые волны выбрасывали на берег пустые ракушки и некоторых морских обитателей. Одна из волн выбросила ярко–оранжевую морскую звезду, другая – желеобразную лепешку медузы, следующая – двух незадачливых креветок и овальную голотурию.

По берегу медленно шел молодой человек. Его прогулку трудно было назвать праздным шатанием. Он всматривался в волновые выбросы, искал что–то в сгустках водорослей. Изредка молодой человек наклонялся и аккуратно поднимал обреченных на верную гибель беспозвоночных животных. Для его нужд пригодились и креветки, и морская звезда, и медуза, и другая живность, не сильно потрепанная морской стихией. Набрав достаточно животных, он спешил на вершину холма, где недалеко от моря располагалась лаборатория. Молодой ученый распахивал дверь, быстро снимал куртку и сапоги и направлялся к рабочему столу, где стояла кювета для препарирования животных и микроскоп. Надо было спешить, пока животные были пригодны для изучения. Первой в кювету попала морская звезда. Исследование именно этого животного побудило молодого ученого Илью Ильича Мечникова к созданию фагоцитарной теории.

Илья Мечников родился 15 мая 1845 года недалеко от Харькова, в деревне Ивановка. Любознательность и целеустремленность помогли И. И. Мечникову закончить экстерном Харьковский университет. И первыми объектами его исследования стали отнюдь не позвоночные животные или люди, а морские беспозвоночные. Отправившись в 1864 году на о. Гельголанд в Северном море, Илья Мечников собирает выброшенных морем животных и изучает их анатомию. Интересует его и развитие этих морских обитателей, начиная с оплодотворенного яйца, через стадию личинки, вплоть до взрослого животного. Вместе с А. О. Ковалевским И. И. Мечников становится основателем нового направления в биологии – эволюционной эмбриологии. В 1867 году он защищает по эмбриологии диссертацию.

И. И. Мечников

Параллельно этим исследованиям он проводит ряд экспериментов со странными блуждающими клетками морских звезд – фагоцитами. Они интересны не только своей подвижностью, но и удивительной способностью поглощать чужеродные клетки и вещества, попадающие в организм. Наблюдательный ученый заметил, что они очень похожи на клетки крови – лейкоциты. Илья Ильич пришел к замечательному выводу, что лейкоциты выполняют ту же функцию, что фагоцитарные клетки в теле морской звезды. Они охраняют организм человека от нашествия из внешней среды чужеродных бактерий. Например, при порезе или попадании занозы повреждается защитный слой нашего организма – кожа, и в организм потоком устремляются микроорганизмы, среди которых есть очень опасные. Если бы не лейкоциты, человек мог бы погибнуть от простой занозы. Любая загноившаяся ранка, по сути дела, есть настоящее поле битвы, где есть и погибший неприятель, и павшие в борьбе лейкоциты, и продукты разрушения этих клеток. Все это – гной. Свойство же организма противостоять различным инфекциям называется иммунитетом.

До открытия И. И. Мечникова господствовало представление, что защиту организма представляют вещества, противостоящие чужим клеткам и их токсинам (ядам). Зачастую новая научная теория полностью опровергает предшествовавшую ей, но в данном случае оказалось, что теория гуморального иммунитета (за счет особых веществ) была дополнена теорией И. Й. Мечникова, и наоборот. В организме существует и защита при помощи обезвреживающих веществ, например антител, и с помощью особых групп клеток – лейкоцитов.

Фагоциты и фагоцитоз:1 – фагоцит; 2 – бактерии; 3 – ядро; 4 – пищеварительная вакуоль; 5 – непереваренные остатки

В 1908 году Илья Ильич Мечников и Пауль Эрлих за работы в исследовании иммунитета получают Нобелевскую премию. А семью годами раньше Илья Ильич публикует свою знаменитую книгу «Невосприимчивость к инфекционным болезням».

Открытие фагоцитов и развитие фагоцитарной теории (это открытие стало основополагающим для появления теории фагоцителлы – гипотетического предка всех многоклеточных животных) направляет И. И. Мечникова в новое русло исследования: от эмбриологии в микробиологию и медицину. Казалось бы, сама судьба направляет ученого. Однажды, переболев возвратным тифом, Илья Ильич обнаружил, что недуг не только ослабил организм, но и прибавил энтузиазма и... улучшил неважное зрение.

В 1886 году в Одессе, где в то время жил и работал И. И. Мечников, не без его участия открылась Пастеровская станция по борьбе с инфекционными болезнями. Также у него появляется своя школа учеников. Но, к сожалению, И. И. Мечников вскоре уезжает в Париж (его вынуждают обстоятельства), где работает с самим Луи Пастером. Здесь он много и плодотворно занимается исследованиями.

С тех пор Илья Ильич не предавал своё направление исследований, лишь нашел для него новое выражение. Его заинтересовала проблема старения и продолжительности жизни человека. Он не мог понять, почему жизнь человека столь коротка. Он пишет и издает следующую книгу – «Этюды о природе человека». Илья Ильич приходит к выводу, что из–за различных патогенных инфекций, которыми человек болеет в течение жизни, кровеносные сосуды повреждаются и изнашиваются. А вредоносные бактерии, грибы, простейшие, которые попадают в наш кишечник, отравляют его токсинами изнутри. Из–за этих процессов человек стареет, у него ухудшается здоровье.

И. И. Мечников так и не вернулся с семьей на родину. Член Шведского медицинского общества, почетный доктор Кембриджского университета, член Французской академии медицины, Илья Ильич Мечников умер 15 июля 1916 года в Париже.

Хирургические операции в древности

Величайшие открытия и успехи в области медицины мы привыкли относить ко времени не позднее эпохи Возрождения, в крайнем случае – Античности. Тем не менее памятники письменности, древние орудия и человеческие останки опровергают этот стереотип. Например, древние египтяне за много веков до повторного открытия этого факта хорошо знали, что кровь по организму человека качает сердце. Им были известны многие болезни, переломы костей и особенности анатомии человека. И это не случайно, ведь они овладели мастерством мумификации человеческих тел.

Древнегреческие хирургические инструменты

Проводили они и настоящие хирургические операции. Тем более что этим искусством врачевания люди стали владеть ещё раньше.

Следы проведения хирургических операций можно заметить на тех останках людей, которые лучшим образом сохраняются на протяжении сотен и тысяч лет, – на костях. Нам достоверно не известно, умела ли та или иная первобытная община или цивилизация удалять воспалившийся аппендикс, зато операции, которые затрагивали какие–либо кости, известны ещё с каменного века.

Первые простейшие оперативные вмешательства в человеческий организм проводили ещё неандертальцы, то есть люди другого вида или подвида, отличного от нашего. Наиболее яркий пример – костные останки неандертальца из иракского местонахождения Шанидар. Возраст этой находки – не менее 30 тысяч лет, а по некоторым оценкам и более. Кости этого человека несли явные следы ранений: сросшиеся переломы, поврежденная глазница, отсутствие правой руки. Но при всем при этом он ещё страдал различными болезнями и дожил до старости. Конечно, он бы не выжил, если бы за ним не ухаживали его сородичи. Они же сделали ему простейшую хирургическую операцию. Остаток плечевой кости отсутствующей руки был закруглен, из чего ученые сделали вывод, что рука была ампутирована древнейшим хирургом. Но это единичный случай, гораздо больше делали других операций.

Одна из наиболее хорошо изученных древних операций – трепанация черепа. Черепа со следами трепанаций известны ещё из отложений каменного века. Следы трепанации легко отличить от естественных повреждений. Проломы в костях черепа имеют грубые края, и от них в разные стороны кости отходят трещины. Отверстия, сделанные во время трепанации, имеют аккуратные края, округлую форму, и им не сопутствуют трещины. Если операция проводилась успешно, отверстие начинало затягиваться – зарастать костью. Из отложений каменного века во Франции был извлечен череп взрослого мужчины со следами двух трепанаций. Одно из отверстий было диаметром 6 см! Удивительно, что человек выжил после обеих операций.

«Расцвет» трепанаций, если так можно выразиться, приходится на эпоху неолита. Этот тип операций производился в самых разных уголках земного шара: в Сибири, в Европе (например, на территории Германии, Украины и Великобритании), в Перу, в Средней Азии и Персии, во Фракии (территория современной Болгарии). Надо отметить, что некоторые африканские племена в условиях полного отсутствия специальных инструментов и полной антисанитарии умудряются делать трепанации черепа «в домашних условиях».

Череп с трепанацией , найденный в Перу

Некоторые древнейшие врачи могли сравниться в искусстве производить трепанации черепа только с современными нейрохирургами. Существовало два основных метода проведения подобных операций: в одном случае отверстие вырезалось, а в другом – кость постепенно выскабливалась.

«Мода» (именно так можно назвать происходившее) на трепанации черепов у некоторых народов достигала невообразимых масштабов. В некоторых захоронениях находят от 5 до 60% черепов, несущих следы трепанации. Особенно активно эти операции производились в древней Европе и у индейцев Южной Америки.

Уникальная статистика отмечена археологами при исследовании захоронения на о. Паракас (Перу). Здесь обнаружено рекордное количество трепанированных черепов. Причем 90% операций были успешными, то есть человек выживал после нее и продолжал вести более или менее полноценную жизнь. Такое число установлено по заросшим или зараставшим отверстиям, которые в некоторых случаях закрывались высушенной кожурой тыквы или золотой фольгой.

Конечно, возникает закономерный вопрос. Неужто 60% древних жителей Перу были больны какими–то заболеваниями головного мозга или имели черепно–мозговые травмы? Это невозможно. Поэтому стоит вообще разобраться, какие заболевания лечили древние хирурги.

Ученые утверждают, что все случаи трепанации черепа следует разделить на две группы: прижизненная и посмертная. В последнем случае это хирургическое вмешательство представляло некий магический ритуал, например выпускание из тела человека души или каких–то духов. Не случайно некоторые черепа со следами трепанации захоранивались отдельно от остального тела.

У индейцев древнего Перу, как, впрочем, и у других индейцев, инков и сапотеков, отверстие в черепе служило знаком какой–то касты или сословия, то есть определяло социальный статус человека. Это ещё раз подтверждает, что эти народы достигли высокого мастерства, производя подобные операции.

Трудно представить, к какому сословию принадлежал человек, скелет которого нашли в Нордхаузе. Жил он примерно 6 тысяч лет назад. Ему проводили трепанацию несколько раз, постепенно расширяя единственное отверстие методом выскабливания кости, пока не стесали ему всю крышу черепа. Зачем это делали, непонятно.

И тем не менее некоторые трепанации производились с явным лечебным эффектом. Они делались в случае черепно–мозговых ран.

Среди ученых существует мнение, что таким способом древние даже пытались лечить психические заболевания и эпилепсию. Иные лекари считали, что отверстие в черепе снижает внутричерепное давление. И самое удивительное: считалось, будто трепанация черепа – это хорошее средство от головной боли.

Хирурги на любой вкус

Наиболее интересную информацию о древней хирургии содержат не кости, а сохранившиеся письменные источники. Обратимся к египетским папирусам. Из них стало известно, что древнеегипетские врачи около 4 тысяч лет назад имели представление об анатомии человека, его болезнях и травмах. Они могли не только накладывать швы и забинтовывать раны (как они бинтовали мумии), но и делали сложные операции, например, по иссечению опухолей или удалению катаракты.

А вот древние индусы славились своей пластической хирургией. Имя одного из искусных индийских пластических хирургов, Сушрута (он жил более 2 тысяч лет назад), известно до сих пор.

Не менее древней операцией является кесарево сечение. Изначально эта операция была смертельной. Умирала в лучшем случае только мать, а в худшем случае и ребенок. Но с развитием медицинских знаний и фармакологии она стала безопасной, – увы, это произошло лишь в XIX веке.

Большого успеха добивались древние хирурги в лечении катаракты. Операции по удалению мутного хрусталика производились в Древнем Египте, Индии, Ассирии, Греции и Римской империи.

Уже в древности была популярна профессия стоматолога. Во время раскопок одного из некрополей на Украине были обнаружены результаты работы зубного врача – серебряная амфора с десятью зубами, которые были поражены тем или иным недугом.

Замечательно, что наши далекие предки имели возможность избавиться от некоторых заболеваний, в частности, путем оперативного вмешательства. Но какими же инструментами производилось столь сложное и ответственное лечение?

Все зависело от степени развития материальной культуры и орудий труда того или иного народа или общества.

Изначально первобытные скальпели были кремневыми, и по своей остроте они не уступали современным хирургическим ножам. Они появились ещё в палеолите, но использовались также и в Древнем Египте _г и в Европе около 4 тысяч лет назад. Не уступали им в остроте и твердости ножи индейцев с о. Паракас, сделанные из обсидиана. У них же известны инструменты из костей животных, хлопковая вата и бинты.

С появлением меди и бронзы изменились и хирургические инструменты. Инки имели целый набор бронзовых инструментов: игл, пинцетов, зажимов для остановки кровотечения, скальпелей. Медными иглами древние египтяне зашивали раны.

Важной была и другая сторона проведения операций – обезболивание, или анестезия. В некоторых случаях она начисто отсутствовала, и человек порой умирал просто от болевого шока. Простейшей способ, который, скорее всего, использовался древними, – натирание места проведения будущей операции снегом, ведь холод уменьшает чувствительность. Те народы, которые хорошо знали свойства окружающих растений, делали отвары и вытяжки из тех, что обладали наркотическим или обезболивающим средством. Например, больному давали выпивать алкоголь, использовали марихуану, опий. Индейцы Южной Америки жевали листья растения коки, которые тоже уменьшали болевые ощущения. Позже использовали различные газы, например веселящий газ (закись азота). Затем для этих целей был применен хлороформ.

Нам иногда кажется, что древние люди были исключительно невежественны. В частности, в вопросах медицины и анатомии человека. Но, как видите, это далеко не так.