Я прав - вы заблуждаетесь

Сводка выводов практического значения

Мы достигли конца цепочки вопросов, рассмотренных в данной книге. Перечислим ее звенья.

1. Рассмотрение модели самоорганизующейся системы мозга и проведение сравнения между самоорганизующимися информационными и настольными системами.

2. Рассмотрение того, каким образом поведение восприятия непосредственно вытекает из поведения самоорганизующихся систем.

3. Рассмотрение того, как понимание законов восприятия способно повлиять на наши традиционные мыслительные привычки, а также рассмотрение недостатков последних.

4. Взгляд на мышление в обществе и его институтах.

В данном разделе я хотел бы свести вместе и подытожить некоторые практические выводы, вытекающие из всех предыдущих рассуждений. Таковых множество — начиная от очень специфических (таких, как инструменты креативности) и заканчивая более общими (такими, как ограниченные возможности языка и связанная с этим озабоченность). Некоторые из идей, о которых идет речь, вполне просты, тогда как другие обеспечивают большой простор для дальнейшего исследования вопроса. Повторяю то, что я не раз уже отмечал в данной книге: в мои планы не входило предоставить все ответы, а скорее указать на те вопросы, которые заслуживают самого пристального внимания. Есть также и другие вопросы, неявным образом представленные в книге, которые я здесь не перечисляю, но которые отдельные читатели, безусловно, заметили и, возможно, обдумали самостоятельно.

Практические выводы распадаются на две обширные категории.

1. Практические вопросы, вытекающие непосредственно из нашего понимания природы восприятия.

2. Недостатки наших традиционных мыслительных привычек, которые стали нам видны вследствие понимания нами природы восприятия.

Удивительнейшую вещь представляют собой замечательные самоуспокоенность и самодовольство в отношении нашей традиционной мыслительной системы. Мы настолько завязли в настольной логике, что она практически превратилась для нас в систему веры. Мы смотрим на мир только через призму этой логики, и то, что мы видим, служит упрочению наших взглядов на мир. Мы так очарованы успехом нашего мышления в технических вопросах, что склонны объяснять тот факт, что оно не столь же преуспело в межчеловеческих делах, тем, что любые проблемы в этой сфере попросту неразрешимы по причине извращенности человеческой природы.

Необходимость тратить больше сил и уделять больше внимания мыслительной системе

Нам необходимо уделять гораздо больше внимания нашей мыслительной системе и тем вопросам, что были рассмотрены в данной книге. Это одна из наиважнейших потребностей сегодня (ведь речь идет о самой природе нашего мышления), но одна из самых обойденных вниманием. После многих лет работы я оставил образовательную сферу (Оксфорд, Кембридж, Лондон, Гарвард), потому что там не было никакой возможности проводить эти идеи в жизнь. Все это потому, что они не умещаются в рамки ни психологии, ни философии, ни математики, а охватывают сразу несколько дисциплин.

Впервые в истории мы имеем в своем распоряжении системную модель работы мозга. Речь идет о модели самоорганизующейся системы, простым языком описанной в настоящей книге. Модель позволяет приоткрыть новый вид на мышление и на восприятие в особенности. С помощью модели можно видеть, что мозг может быть простым механизмом, функционирующим, однако, сложнейшим образом, именуемым мыслительной деятельностью.

Традиционная философия способна продолжать свое существование только в форме словесных игр. В подтверждение своих слов отмечу, что многие философы пришли к тому же заключению. В будущем философы должны будут хорошо понимать поведение систем и различных моделей информационных систем, в особенности самоорганизующихся. Все другое представляет собой просто исследование неких слов, часто неадекватных, которые мы используем для описания вещей, которые сами не понимаем.

То, что мы теперь видим различия в поведении между пассивными информационными и активными (самоорганизующимися) системами, позволяет нам впервые по-настоящему исследовать природу восприятия, чем я и занимался на протяжении этой книги. Мы наконец можем приблизиться к пониманию логики восприятия. Имея такое понимание, мы вправе рассчитывать на большие изменения в области межчеловеческих отношений.

Модель мозга как самоорганизующейся системы способна подарить нам свежий взгляд на природу душевных болезней. Например, когда речь идет о паранойе, больной характеризуется избытком смысла. При шизофрении имеет место нарушение смысла. Аутизм можно охарактеризовать как недостаток смысла. В нашей модели мы можем выделить те из дефектов, которые способны были бы вызвать подобное поведение. Любой такой дефект является причиной неких симптомов в составе поведения, свойственного данной душевной болезни. Для любого типа аберрантного (аномального) поведения отмечалось бы множество возможных причин-дефектов. И в случае любого из дефектов существует масса возможных факторов. Однако плюс в том, что теперь мы можем перейти от чисто описательной стадии к стадии гипотезы и приступить к опробованию различных подходов.

Мы приблизились к пониманию физиологической основы таких аспектов личности, как свобода воли. Мы подошли к осмыслению того, как можно оставаться свободным в детерминистской системе. Это имеет огромное практическое значение. Например, иногда имеет смысл наказывать нарушителей законодательства, когда они не могли ничего с собой поделать, совершая правонарушение. Это совершенно противоречит нашим представлениям о правосудии.

Нам необходимо серьезно пересмотреть традиционную модель эволюции как двигателя прогресса. По многим причинам это совершенно неадекватное представление. Например, для того чтобы двигаться вперед, иногда нам необходимо прежде разобрать на части существующие концепции, чтобы затем соответствующие элементы могли быть сложены в виде новых комбинаций. Парадигматический сдвиг также требует такого типа перемен.

Наша самоуспокоенность в рамках эволюционной модели привела к тому, что мы целиком опираемся на критическое мышление, логический спор и концепцию решения проблем как средства для осуществления перемен. Каждая из названных вещей страдает недостатками и ограничена в своих возможностях.

Процесс спора имеет огромное значение как в нашей традиционной мыслительной системе, так и в таких практических институтах в обществе, как право, политика и научный прогресс. Нам необходимо со всей ответственностью произвести переоценку эффективности данного метода. Если спор служит целям исследования предмета рассмотрения, тогда существуют гораздо более эффективные методы. И мы в состоянии придумать новые и более совершенные исследовательские подходы. Доводы сторон в споре строятся на определенных предпосылках, основанных на абсолютных истинах, а также базируются на недостатке воображения. Поляризующий, искажающий смысл и генерирующий конфликт — все эти аспекты спора уже давно являются очевидными.

Мы всегда очень высоко чтили критическое мышление, поскольку считали и считаем, что основное назначение мышления состоит в поиске истины. Заблуждаясь подобным образом, мы, к сожалению, обошли вниманием генеративный, продуктивный, конструктивный, креативный и дизайнерский аспекты мышления. Новые концепции, восприятия, гипотезы, дизайны — все это должно быть создано, а не просто обнаружено в результате поиска. Нам также необходимо сознавать, что (в противоположность приписываемой ему сложности) критическое мышление — легкая вещь, так как предлагает наличие подходящей системы отсчета. Критическое мышление нам необходимо, но только как часть мышления вместе с его генеративным компонентом, который намного важнее. Следует также сознавать, что самым эффективным критическим мышлением бывает на самом деле креативное мышление, поскольку способность генерировать альтернативное объяснение есть самый верный способ разбить доводы оппонента, претендующего на оригинальность. А способность вообразить себе последствия чего-либо позволяет выработать оптимальную критическую позицию.

Поскольку мы верим в революцию, неизбежно сопровождающуюся конфликтом, этим самым мы сводим свои представления сугубо к негативной революции. Это означает: определи врага, ненавидь врага, атакуй врага. Поскольку все это зачастую непрактично и столь же часто не приводит к желаемому результату, мы не получаем революций таких, каких желаем. Вместе с тем представляется вполне возможным получить позитивную революцию посредством дизайна.

Нам следует наконец понять, что анализ данных недостаточен. В них мы можем обнаружить лишь отражение уже имеющихся у нас идей. Это непосредственно вытекает из природы восприятия. Следовательно, слишком надеяться на анализ в ходе решения проблем не приходится. Столь же важно развивать в себе креативные навыки работы с концепциями. В научной сфере традиционная вера в самую вероятную гипотезу также страдает недостатками, поскольку в своем видении данных мы оказываемся связанными этой гипотезой. Поэтому важно иметь и другие гипотезы, даже если они кажутся менее правдоподобными.

Главный недостаток этого традиционного метода выживания состоит в том, что решение проблем всего лишь возвращает нас к исходной точке. В бизнесе, политике и социальной сфере концепция решения проблем опасным образом сдерживает прогресс. Решение проблем следует рассматривать в контрасте с процессом дизайна, который позволяет найти способ удовлетворения потребности. Нам, безусловно, следует прекратить использование термина «решение проблем» применительно ко всему мышлению, поскольку это чрезвычайно сужает границы использования нами мыслительного аппарата.

Нам необходимо старательно пересмотреть концепцию истины. Имеется сконструированная истина, как в математике, а равно перцепционная истина, как в вере. Затем есть еще относительная истина, которую нам дают авторитеты, конкретные обстоятельства и набор концепций, которыми мы располагаем. Истину можно определить как конкретную комбинацию обстоятельств, позволяющую сделать определенный вывод. Наша традиционная концепция истины привела нас к созданию и использованию абсолютов. Непоколебимый характер последних и их независимость от обстоятельств придают им определенную практическую ценность, но при этом также делают их плохими инструментами для тех, кто хочет добиться прогресса. Нам необходимо разрабатывать системы, основанные на водной, а не на каменной логике. Это ни в коем случае не подразумевает «релятивизм» и «все позволено». Нам нужен прагматизм, замешанный на порядочности.

Нам следует четко осознавать, каким образом мы оперируем описанием. Есть типы описания, которые представляют собой не более чем замысловатые арабески из языка и идей, польза от которых сугубо декоративная. Другие типы описания позволяют нам воспринимать различия и давать определения вещам. Затем имеется описание как попытка словесным образом построить возможную гипотезу. Таким образом, описание может быть как очень ценным делом, так и пустой тратой времени.

Нам следует наконец избавиться от своего навязчивого увлечения историей, на изучение которой отвлекается слишком много талантов и ресурсов. Большое внимание, уделяемое истории, не дает возможности направить больше усилий на творение будущего посредством дизайна. Концепции, которые дарит нам история, ограничивают наши восприятия и в действительности могут быть даже опасными в обстоятельствах, которые ныне сильно изменились в сравнении с их прошлыми аналогами.

Распространенное мнение, что интеллекта (в том числе анализа, логики и спора) достаточно, является вредным во многих отношениях. Упор делается на логических, а не перцепционных навыках, несмотря на то что последние столь важны в нашем мышлении и поступках в реальной жизни. Умный человек способен избегать явных ошибок и достойно вести себя в споре, но зачастую закрывает глаза на необходимость развития специальных навыков мышления. Умения избежать ошибок явно недостаточно для эффективного мышления.

Нам нужно быть еще более осведомленными о недостатках и обманчивых достоинствах языка. Непосредственная эмоциональная нагрузка прилагательных позитивного плана и вредный эффект от прилагательных, выражающих иронию и тому подобное, задают контекст для восприятия и таким образом определяют диапазон паттернов, которые могут быть использованы. Явление широкой водосборной площади у перцепционных паттернов в сочетании с принципами определенности, тождественности и категориями логики допускают такое использование логики, при котором практически любой вопрос можно обосновать. Кроме того, язык является энциклопедией невежества (базирующиеся на сравнительном невежестве восприятия оказываются скованными в толще слов, а это мешает направленному в будущее мышлению). Мы должны осознать, что язык — это вовсе не средство мышления, но средство общения. Способность языка описывать нечто адекватным образом, но задним числом может оказаться помехой в деле развития языка более высокого порядка, посредством которого мы непосредственно обрабатываем текущие восприятия (речь идет, например, о теперешней явной нехватке слов, описывающих нюансы межчеловеческих отношений).

Дихотомические штампы языка (мы/они, друг/враг, тирания/свобода) приводят к возникновению грубых и вредных восприятий. Подобный подход играл и играет важную роль в наших традиционных мыслительных привычках, позволяя нам оперировать принципом взаимоисключения. С практической точки зрения это можно считать важнейшим вредным аспектом данной мыслительной традиции. Нам совершенно необходимо изучить то, что лежит посредине дихотомических противоположностей, и добиваться целого спектра восприятий. Пора уже увидеть, что разбиение на категории в рамках одного набора обстоятельств оказывается несправедливым при другом наборе обстоятельств. Нам также необходимо создавать новые концепции, которые позволят сочетать дихотомические крайности, например «друг/враг» как одну концепцию.

Привычка к жесткой категоризации приводит к противоречию, если рассмотреть кривую Лаффера, или «солевую» кривую. «Если нечто хорошо, тогда любое большее его количество должно быть еще лучше». Настольная логика не в состоянии справиться с данным противоречием, вследствие чего в обществе накапливаются серьезные проблемы (как, например, в правовой системе США).

Люди, придерживающиеся существующих традиций в литературе и философии, являются основным сдерживающим фактором в отношении осуществления перемен. Очень часто они просто не в состоянии понять другие концепции. В связи с этим последние игнорируются или неадекватным образом применяются. В результате обществу оказываются недоступными потенциальные перемены, оно все больше погрязает в полном недостатков мышлении, свойственном культуре, которая основана на языке.

Мы всегда были в состоянии описывать восприятия. И мы всегда чутьем предполагали, что восприятие является очень важной частью языка. Мы пытались, почти безо всякого успеха, применить логику к восприятиям, и всего лишь оказалось, что мы базируем нашу логику на других восприятиях. Наконец, впервые в истории, мы приблизились к пониманию восприятия. Первым свидетельством этого является то, что теперь мы увидели, что восприятие представляет собой часть естественного поведения самоорганизующейся системы. Мы увидели, что восприятие — это не случайная вещь, а нечто подчиняющееся собственной логике. Логика поведения есть по необходимости поведение лежащей в основе системы.

Мы подошли к пониманию того, каким образом эмоции в состоянии менять восприятия. Это часть влияния контекста на восприятие. Это может иметь практическое применение, коль скоро изменение контекста способно определять перемену в восприятиях.

Цикличность в самоорганизующейся системе способна легко приводить к возникновению веры во что-либо. Нам предстоит трудная задача в полной мере осознать тот факт, что вера настолько легко возникает, что ей достаточно очень малой опоры в реальном мире. В то же время перцепционная истина, присущая вере, может быть очень прочной. Кроме того, убеждение, даже если оно ложно, нередко приводит к возникновению соответствующей организующей системы, шкалы ценностей и смысловых рамок.

В восприятиях не может быть истины, помимо циклической истины, присущей вере. Нам не следует ожидать правды и объективности от средств массовой информации, поскольку они являются продолжением перцепционной системы. Возможно, лучше признать это раз и навсегда, вместо того чтобы притворяться, что дела обстоят иначе.

Коль скоро мы поймем, какова основа у восприятия, мы увидим, почему посредством логики невозможно поменять предвзятые мнения, убеждения, эмоции или восприятия. В течение веков мы прилагали немало усилий, пытаясь найти такое применение логике, и были разочарованы неудачей. Теперь мы начинаем понимать, что только восприятия и эмоции в состоянии изменить эти вещи. Даже опыт может оказаться бессильным. По этой причине нам необходимо сделать приоритетной задачу развития специальных перцепционных навыков (например, путем использования в школьном курсе программы CoRT).

Возникновение восприятий обусловлено тем, какой опыт мы имели с течением времени. Восприятие в любой момент времени весьма зависит от предшествующей этому моменту временной последовательности опыта. Сознание в связи с этим может по-разному реагировать в отношении инструкций, объявлений, презентаций, переговоров, пропаганды и так далее. Хотя данный факт ни для кого не секрет, механизм, лежащий в основе, показывает, что это явление носит еще более выраженный характер, чем мы предполагали.

Триггерный эффект, связанный с восприятием, подразумевает, что мы в состоянии конструировать и реконструировать вещи, которых перед нами вовсе нет. Это происходит без тени лжи или мошенничества. Таким образом, восприятие, каким бы честным оно ни было, всегда должно оставаться под подозрением. Разобраться с механизмом возникновения того, что, как нам кажется, мы видим, еще предстоит.

Считая, что анализируем данные, мы на самом деле просто смотрим на них через призму существующих парадигм, имея к тому же в своем распоряжении лишь ограниченный набор концепций. В будущем может оказаться, что мы увидим те же данные по-другому. Поэтому нам следует подвергать пересмотру старые данные, глядя на них через новые восприятия. Также имеется практический смысл в том, чтобы генерировать новые концепции и прислушиваться к ним.

Научная традиция настоятельно учит нас, что следует внимательно прочесть всю относящуюся к делу литературу, прежде чем начинать научную работу в определенной сфере. Однако если мы слишком проникнемся существующими концепциями, в итоге мы сможем судить о вопросах в рассматриваемой сфере только под соответствующим углом зрения. Следовательно, имеет место дилемма. Недостаточные знания подразумевают прохождение дважды по тому же пути, а также неспособность опираться на существующую базу знаний. Слишком много знаний, с другой стороны, означает недостаток оригинальности. Существуют определенные способы это обойти. В любом случае, вывод практического свойства состоит в том, что слишком много исследовательской работы может иметь определенный негативный эффект.

Мы подошли к тому, чтобы увидеть юмор в новом свете. Юмор — это вовсе не странная аберрация мыслительных процессов, а важная часть поведения самоорганизующейся системы. Сам по себе юмор является одним из лучших индикаторов работы мозга (по крайней мере, в части восприятий) в качестве самоорганизующейся системы. Смена паттернов по кратчайшему пути, свойственная юмору, является хорошей моделью для понимания механизмов творчества и озарения.

Можно видеть, что логика поэзии — это водная логика восприятия, где смысл имеет место не в виде последовательной цепочки, а слой за слоем. Поэзия производит свойственный ей эффект благодаря таким аспектам самоорганизующейся системы, как чувствительность и готовность.

Стратал — это новая языковая форма, которая (подобно поэзии) стремится использовать аспект чувствительности, свойственный самоорганизующейся системе. Смысл возникает по мере того, как несколько различных утверждений как будто бы наслаиваются друг на друга, причем между ними вовсе не должно быть логической связи. Оптимальным количеством утверждений было бы пять-шесть.

Это метод организации мыслительного процесса, напрямую основанный на аспектах чувствительности и контекста, свойственных восприятию. Каждая из шести метафорических шляп задает определенный новый контекст искусственным и намеренным образом. Вместо того чтобы ожидать, пока изменится контекст, мы можем предпринять шаги для его изменения.

Модель мозга как самоорганизующейся системы объясняет важное явление внимания и показывает, как оно может перетекать от объекта к объекту. Модель также объясняет, почему внимание является унитарным. От такого понимания внимания мы можем прийти к ряду важных практических приложений.

Мыслительные методы программы CoRT, которым в настоящее время обучают миллионы школьников, напрямую основаны на модели мозга как самоорганизующейся системы. Методы предлагают простые указатели для управления вниманием. Вместо того чтобы позволять вниманию свободно перетекать от «объекта к объекту», как в общем случае перцепционного мышления, используются специальные указатели для внимания, позволяющие мыслящему человеку взять свое внимание под более эффективный контроль. В результате этого поле зрения становится шире, а взгляд в суть дела — глубже. Подростки получают возможность внимательно посмотреть на последствия своих действий, на взгляды других людей, на альтернативные варианты и так далее.

В скором времени мы сможем разобраться с базовым механизмом возникновения интереса. Что делает передачу на телевидении интересной? Интерес может быть не связан напрямую с содержанием программы. Понимание этого может оказаться чрезвычайно полезным для создателей телепрограмм, поскольку предоставит им возможность стать архитекторами интереса. Прямую пользу от этого можно также предвидеть в сфере деятельности рекламных агентств и работников пропаганды.

Может оказаться, что искусство в лучшем смысле слова является хореографией внимания. Такова может быть основа эстетики. Куда переходит внимание в следующий момент? Как долго внимание задерживается на том или ином объекте? Как внимание делает петлю назад?

По мере того как мы все ближе подходим к пониманию логики восприятия, мы все лучше манипулируем восприятием для целей рекламы, политических кампаний и рейтингов средств массовой информации. В этом нет ничего нового. Живопись, литература, политические кампании и реклама пытаются добиться этого уже с давних пор. Однако существует определенная опасность. Может так случиться, что мы окажемся столь умелыми в этом деле, что общество более не сможет этого выносить. Логика и критическое мышление не смогут нас защитить, поскольку они также работают в определенных рамках восприятия. По этой причине чрезвычайно важно, чтобы мы развивали у себя навыки перцепционного мышления непосредственным и самым серьезным образом (с помощью, например, программы CoRT).

Теория поведения паттернов в самоорганизующейся системе мозга предполагает, чтобы мы имели нечто соответствующее по статусу нулю в математике, которое позволяло бы нам предлагать паттерны, не отвечающие ничему знакомому нам по опыту (провокация) и препятствующие тому, чтобы мы следовали известным паттернам непосредственно в ответ на восприятие.

У нас есть сильная тенденция видеть новые вещи как примеры уже известного нам. В целом это имеет свой резон, поскольку позволяет нам распространять существующие паттерны на новые ситуации. Однако данная привычка опасна, поскольку сдерживает творческий порыв, третируя возникшую новую идею как нечто не заслуживающее внимания ввиду того, что это нечто нам уже известно. В результате сдерживается прогресс в целом. Фразу «Это то же, что и…» легко применять, даже когда сходные черты немногочисленны. В итоге новая идея оказывается обойденной должным вниманием. Это опасность, заслуживающая самого внимательного подхода.

Мы знаем, что творчество — это вещь реальная. Мы можем описать ее и даже попытаться выделить в ней некие черты, которые возможно воспроизвести. Ныне же мы в состоянии понять логику творчества. Она вытекает непосредственно из асимметричных паттернов, которые неизбежно возникают в самоорганизующейся системе. Таким образом, от модели мозга как самоорганизующейся системы мы можем непосредственно перейти к пониманию творчества.

В традиционной логической системе провокации нет места. Там просто не может иметь место нечто не имеющее смысла или не соотносящееся с чем-то, что там было до него. Однако в самоорганизующейся системе провокация не только логична, но является математической необходимостью. О логике провокации можно сигнализировать посредством слова «по», которое я предложил много лет назад.

Осуществив вход в паттерн в некоей точке, вам, возможно, придется пройти немалый путь. Если вы войдете в тот же паттерн в другой точке, ваш маршрут может оказаться очень коротким. Данное естественное поведение паттернов ведет к заслуживающему удивления явлению озарения, когда мы неожиданно начинаем видеть вещи по-другому.

Опираясь на понимание творчества, логики провокации и озарения, мы в состоянии разработать конкретные методы творческого мышления. Вместо того чтобы ждать, пока придет вдохновение, мы можем использовать такие методы намеренно для генерации новых концепций и идей. Речь идет о конкретных методах латерального мышления, ныне использующихся на практике с большим успехом. Подобные методы не могли бы быть разработаны в нашей традиционной мыслительной системе. Например, простой метод случайного слова являлся бы полным абсурдом. Однако в самоорганизующейся системе данный метод совершенно обоснован. И прекрасно работает на практике.

Понимание восприятия позволяет нам увидеть, почему имеет место такое сопротивление в отношении перемен. Существующие восприятия, концепции, модели и парадигмы являются итогом нашей истории. Наш взгляд на мир возможен только через призму такой системы. Мы не в состоянии увидеть нечто новое. А даже если и можем увидеть это, то воспринимаем его как несоответствие нашим старым понятиям, в связи с чем нас охватывает желание оспаривать его справедливость. В любом случае мы в состоянии судить о справедливости чего-либо только в рамках текущей системы измерений. Например, суждения и абсолюты каменной логики мешают нам понять, каким образом работает водная логика. Другим типом сопротивления в отношении перемен является отбрасывание идеи согласно критерию «это то же, что и…». Все это следует отличать от ситуации, когда некто, у кого с некоей старой идеей связаны большие интересы, враждебно относится к новой идее.

Следующий шаг, который мы предпринимаем, в очень большой степени определяется тем, где мы находимся в данный момент. Перемены могут потребовать, чтобы мы сделали прежде несколько шагов назад, перед тем как начать движение в новом направлении, и это бывает чрезвычайно сложно осуществить. Все оказывается связанным с чем-то другим и замешанным в чем-то. Нас окружает целая сеть концепций и восприятий, каждая из которых поддерживает другую. Это означает, что любая успешная стратегия перемен должна содержать направление движения, следование которому не требует никакого дополнительного движения назад. Вот почему наше понимание информационной системы самоорганизующегося типа является столь важным делом, которое позволит нам в перспективе пересмотреть всю нашу мыслительную систему.

Традиционно образование занималось информацией, анализом и отчасти критическим мышлением. Это может показаться достаточным с точки зрения традиционной мыслительной системы. С высоты сегодняшнего знания, однако, можно утверждать, что образование делает менее половины работы, которую ей положено делать. Необходимо специально уделять внимание перцепционным мыслительным навыкам. Речь идет о навыках, отличных от тех, которые нужны, скажем, ценителю живописи или литературы. Необходимо уделять внимание операционностпи и навыкам практического действия. Нужно также уделять внимание мышлению дизайна в широком смысле слова. Наконец, нужно уделять внимание мышлению, являющемуся продуктивным, конструктивным, генеративным и творческим. Реактивное мышление и умение решать проблемы не позволяют людям совершенствовать общество. К сожалению, образование настолько зациклено на своих традиционных концепциях, что требуемые перемены встречают на своем пути определенные сложности.

Следует констатировать, что университеты в целом не обладают необходимым интеллектуальным снаряжением, чтобы решать задачи венчурного мышления, столь необходимого ныне. Университеты привлекают значительную массу людских и финансовых ресурсов, направляемых в любой стране на интеллектуальный прогресс. Большая часть данных ресурсов тратится на простое обеспечение преемственности. При этом многие из них могли быть использованы гораздо более эффективно в составе так называемых интеллектуальных венчурных подразделений, в которых упор делался бы не на охрану традиций или служение истории, а на новые области знания и сферы исследований. Обычно подобные новые сферы исследований охватывают области в составе сразу нескольких дисциплин, поэтому шансы их возникновения внутри последних не столь велики.

Дисциплины получают все большую специализацию, пока все не оказывается разнесенным по узким подразделениям, имеющим слабую связь друг с другом. Нам необходимо развивать способы, позволяющие людям, которые трудятся в различных научных подразделениях, легче понимать друг друга и взаимодействовать. Нам нужны пути для преодоления административных границ, ограничивающих свободу людей. Нам нужен язык базовых концепций, который обеспечивал бы эффективное общение. Восприятия и концепции, возникающие в одном подразделении, должны быть легко доступны и понятны всем и каждому.

Большинство структур в обществе имеют склонность постепенно сужать свои мыслительные горизонты. По мере того как требуется все большая отдача от вкладываемых ресурсов, появляется необходимость демонстрировать скорейшие результаты. Демонстрация результатов подразумевает ответ на потребности момента. Такое краткосрочное мышление делает ставку на решение сиюминутных проблем. Остается меньше времени на дизайн, рассуждения и более глобальные вопросы. Журналист считает, что будущее создается день за днем, поэтому уделять внимание сегодняшнему дню — значит уделять внимание будущему. В области научного поиска и дизайна может пройти немало времени, прежде чем будет достигнута критическая масса с точки зрения смысла и значения. Новый продукт или новая парадигма являются результатом именно такой критической массы.

Когда игра является самоцелью, мы имеем то, что я назвал лудекией. Это почти что система веры в области практических действий: то, что делается, служит в поддержку того, что делается. Если не имеется способов генерации свежих идей, практически любая организация рано или поздно окажется в таком «самоорганизующемся» устойчивом состоянии. Бюрократия является лишь единичным примером этого. Это одна из тех вещей, к которым ведет наше упование на эволюцию как основной двигатель перемен.

Поведение паттерн-систем весьма убедительно указывает на то, что обучение в обратном направлении может быть более эффективным, нежели обучение в прямом направлении. Данное предположение требует обстоятельного изучения. Например, какое значение может иметь обучение в обратном направлении применительно к вещам более высокого уровня сложности? Здесь явно имеет место простор для исследования.

В настоящее время я работаю над новым языком в помощь мышлению, который позволит нам пользоваться преимуществом более богатого восприятия, без чересчур тяжелого багажа обычного логичного языка.

Нам необходимо развивать водную логику, сделать ее практичной и легко используемой системой. Система ходики, в общих чертах представленная мною в приложении, представляет собой шаг в данном направлении.

Когда мы почувствуем, что находимся почти на пределе нашей мыслительной системы, тогда надежды в нашей душе останется совсем мало. На будущее мы начнем смотреть с опаской, предчувствуя, что растущие проблемы в конце концов станут для нас непомерными. Сделав установку на новое мышление, мы можем возродить в своей душе надежду на гораздо лучшее будущее. Революциям необязательно быть негативными. Позитивные революции также могут иметь место. И первая такая революция должна состояться с нашим отношением к мышлению. Суть мышления не только в том, что человеку необходимо быть правым и уметь избегать ошибок. Мышление — это исследование, новые концепции и дизайн с целью построения лучшего будущего.