Я сам похороню своих мертвых. Реквием для убийцы. Проходная пешка

Глава 1

Ну, слава богу, наконец-то я в Лос-Анджелесе! Если бы мне задали вопрос: для чего я сюда приехал, то я вряд ли дал бы вразумительный ответ. Единственное, что я знал совершенно точно, так это то, что на просьбу друга всегда надо откликаться, а Джордж Калливуд был всегда моим другом, другом моей беспокойной молодости, и он, судя по всему, нуждался в моей помощи. Я загнал машину на стоянку. С любопытством, смешанным с ненавистью, я смотрел на «Бевери-Вейлшир» — отель высшего разряда, где за проживание нужно было платить минимум сто долларов в сутки. Смею вас уверить, что не каждый может себе позволить подобный пустяк. Я, к счастью, тоже относился к тем,-кому это не по карману. Там останавливаются крупные торговцы, директора ювелирных магазинов, банкиры и им подобные господа.

Под номером 3400 значился отель-люкс «Амбассадор» со своими знаменитыми парками. Чуть дальше — «Бевери-Хилтон». Одним словом, это были места, где миллиардеры чувствовали себя весьма уютно. Не надо также забывать и близость Голливуда, а следовательно, и легендарных кинозвезд — известнейшие имена кинорежиссеров, писателей, менеджеров, продюссеров. Вокруг были знаменитые на весь мир названия: Голливуд, Пассадена, Рамона, Санта-Анна, Харбо!

Мне нужна была улица Сан-Педро № 2180, где проживал мой друг Джордж Калливуд. Прежде, чем направиться к нему, я решил выпить чашечку кофе и еще что-нибудь покрепче. Ночь переливалась тысячами огней, горевшими над известнейшими ночными клубами: Кафе Руж, Чирез, Кокснавт-Гроу, Мулен-Руж, Голондрина, Микабо.

В такие моменты, как правило, хочется расслабиться и быстренько выбросить все заботы из головы. Особенно такие, как мои. В такие моменты нужно, чтобы карманы были набиты деньгами, нужно развлекаться, танцевать или лежать в постели с женщиной. Но у меня были дела. И судя по тому, что написал мне Джордж, дела серьезные.

Мне нужно действовать. Я уже побывал в Лос-Анджелесе на Олимпийском стадионе и в Пан Аудиториум два года назад, когда приезжал смотреть «звезд» на чемпионате страны по бейсболу. Кроме того, я был и на «Брегли-илд», куда тоже приезжал смотреть бейсбол. В те времена я играл еще на тотализаторе и как раз поставил несколько долларов на «Сента-Амиту», чтобы хоть что-нибудь выиграть на бегах. Что мне удалось, так это потерять последнее, что у меня еще оставалось в кармане. При воспоминании об этом меня даже передернуло.

Сейчас все было по-другому, мне повезло. И у меня есть свое собственное бюро с пятью служащими и двумя секретаршами, кучей консультантов и мальчиков на побегушках. Кроме прочих жизненных благ у меня было четыре автомобили, счет в банке, может быть, и не такой ошеломляющий, но вполне придающий мне вес и респектабельность. Одевался я у Кирилла, считавшегося в Нью-Йорке одним из ведущих модельеров.

Итак, я пытался шататься по Лос-Анджелесу, осматривая витрины, прислушиваясь к гулу и к резким звукам игральных автоматов, которыми были забиты все бары, как вдруг меня кто-то резко толкнул. Падая, я почувствовал резкую боль в животе, как если бы мне всадили в живот длинное и узкое лезвие или шило. Уже лежа на ступеньках, увидел удалявшуюся женщину в голубом — видимо, она была одета в платье или костюм такого цвета. Едва я разинул рот, чтобы крикнуть ей что-нибудь, как почувствовал, что теряю сознание.

Люди и предметы начали вращаться вокруг меня со все увеличивающейся скоростью. Последнее что подумалось: так обычно кружится голова, когда я сильно напиваюсь или накуриваюсь марихуаны.

Когда я пришел в себя, то первое, что четко и ясно увидел, была приветливая улыбка медсестры, смотревшей на меня с любопытством и сочувствием.

— Как вы себя чувствуете?

— Неплохо, — ответил я и попробовал улыбнуться в ответ, но почувствовал, что лицо мое странно неподвижно, как будто оно окаменело. Признаться, я запаниковал.

Пробовал поднять руку, но с удивлением и ужасом понял, что не могу даже пошевелиться. Видимо, я был полностью парализован. Но мозг соображал — как бы функционировал самостоятельно. Язык тоже, так как я мог ответить медсестре. Та, увидев, что я ожил, быстренько выскочила из палаты, бросив мне:

— Потерпите минуточку!

Вскоре она вернулась с доктором, высоким и плотным мужчиной в очках с черепашьей оправой.

— Я — доктор Кук, — заявил он мне, глядя на меня поверх очков.

По его озабоченному виду я понял, что он просто не знает, к какой категории отнести меня: к живым или…

— Доктор… начал я вымученным голосом, — что… со мной произошло?

Молчание было долгим. Наконец, доктор произнес:

— Кураре!

Одно-единственное слово, но которое, как говорится в старых романах, заставило затрепетать сердце и заледенеть душу. Я и на самом деле почувствовал, как сердце у меня затрепетало и как в висках застучала кровь.

— А как вам… удалось, — забормотал я, — спасти…

— Спасти вашу бессмертную душу? — подхватил доктор.

Я попытался направить разговор на интересующую меня тему:

— А кто мог..?

Но доктор Кук не дал закончить мне фразу.

— Кто бы это ни был, мне неизвестно, — закончил он, — но вам, дорогой мистер Бакстер, это должно быть известно лучше, чем кому бы то ни было! Но в любом случае считайте, что вам чертовски повезло. Иголка, смоченная в яде, натолкнулась на плотную ткань одежды, и яд проник лишь в верхнюю часть эпидермиса. Причем минимально, вызвав лишь частичный паралич. Я уверен, что нам удастся быстро нейтрализовать действие яда и вы вскоре сможете смело направиться домой.

— Я тоже надеюсь, доктор!

— Вы, судя по удостоверению, частный детектив?

Его вопрос звучал так, как будто он спрашивал: не гомосексуалист ли я. То же недоверие, то же слегка скрываемое презрение, то есть все то, что так раздражало меня.

— Да! — ответил я кратко.

— У вас, видимо, есть какие-нибудь соображения относительно того, кто вас сюда спровадил?

— Абсолютно никаких! Ведь я детектив категории «с», то есть самой низкой, — пошутил я.

Но доктор не поддержал моей шутки и даже не улыбнулся. Медсестра, позже я узнал, что ее зовут Клер, молча подошла ко мне и сунула мне под мышку термометр. Я присмотрелся к ней повнимательнее. Внешность Клер никак нельзя было назвать банальной — это была в высшей степени привлекательная девушка. Впоследствии я узнал, когда мы познакомились поближе, что она студентка университета медицинского факультета, а здесь проходит практику.

— Честно говоря, — сказал я, — мне раньше казалось, что в Лос-Анджелесе используются современные методы, чтобы убить человека. Но, видимо, здесь сильное влияние оказывает кино. Вообще-то странно, едва прибыв в чужой город, вы тут же подвергаетесь нападению неизвестной женщины.

— Женщины? — переспросил доктор с интересом.

— Да, господин доктор, женщины. И уверяю вас, что она толкнула меня с такой силой, что так не смог бы толкнуть и центральный нападающий «Всех звезд» Хосе Карделас. Вы знаете, это был футбольный толчок по всем правилам.

— Понимаю, — заметил доктор, хотя, собственно, и понимать тут было нечего.

И тут мне в голову пришла одна мысль.

Замечу мимоходом, что сам я далеко не последний кретин. В пользу этого утверждения говорил хотя бы тот факт, что в банке у меня лежит определенная сумма, о которой я, кстати сказать, уже упоминал. Кроме того, скажу, не боясь быть обвиненным в нескромности, что мое сыскное бюро самой высокой марки. Моя голова не один раз спасала мне шкуру, помогала расследовать самые причудливые убийства и преступления, от которых отказывались и более зубастые сыщики. Идея, которая пришла мне в голову, была настолько простой и гениальной, что я воскликнул с нетерпением:

— И долго вы собираетесь держать меня здесь, господин доктор?

— Все зависит от того, как прореагирует ваш организм на антипод, который мы вам ввели полчаса назад.

— А это опасно?

Доктор улыбнулся, а его глаза за толстыми стеклами очков прямо-таки излучали веселье:

— Мужчина с вашим сложением не должен бояться реакции антипода. Это обычный укол и подобные им делаем даже детям. Когда вас привезли сюда, я подумал, что вы уже не жилец на этом свете: началось трупное окоченение и кожа начала быстро чернеть. Именно эта внутренняя инъекция спасла вас.

— Значит, я вам обязан жизнью, доктор?

— Это моя обязанность. Думаю, что через пару деньков вы сможете выйти, при условии, если не будет отрицательной реакции. Но вы мне кажетесь человеком с очень крепким здоровьем, много занимающимся спортом, вообще, по-моему, вы вели здоровый образ жизни.

После этих слов доктора я сразу вспомнил прокуренные бары, портовые забегаловки, ночлежки самого низкого пошиба, бордели, именуемые отелями, пропитанные любыми запахами, кроме приятных, игорные дома, залы, места ставок, берлоги проституток, которые я посещал по соображениям работы или же просто потому, что мне хотелось побыть с женщиной, без всяких обязательств, только за несколько долларов! Да, верно, какой-то период я усиленно занимался спортом, но потом, в Нью-Йорке, жизнь так переломала мои привычки, что пришлось мотаться как угорелому, как, впрочем, и десяти миллионам жителей этого проклятого города. Вначале я смотрел на путешествие в Лос-Анджелес как на своего рода увеселительную прогулку. Но кто-то другой решил сделать ее последней…

Глава 2

Покинув госпиталь, я направился на Сан-Педро стрит, которая была расположена неподалеку от центра Лос-Анджелеса. Жилище Джорджа — небольшая вилла, выкрашенная в белый цвет и стоящая среди густо растущих южных растений. Видимо, мой друг Джордж заколачивал неплохие деньги, если он мог позволить себе проживать в подобном районе и на подобной вилле, которая как минимум стоила 50 тысяч.

Я остановил машину как раз напротив ворот виллы, вышел и позвонил. Дверь открыла негритянка с массивной грудью. Она провела меня в роскошную приемную — одна позолота стоила всей моей нью-йоркской квартиры.

Ее звали Мара. Мне стало известно ее имя, когда хозяйка, одетая во все черное, приказала ей принести кофе.

Хозяйка провела меня в небольшую комнату в викторианском стиле. Я прекрасно знал вкус Джорджа, понятие которого о красоте было немножко смещено во времени и который любил толковать, что его предки были пионерами Дикого Запада, а затем, опять же по его словам, стали самыми богатыми плантаторами Вирджинии. Несмотря на красивую историю о богатых предках, он в те времена, когда я его близко знал и дружил с ним, всегда был по уши в долгах и всегда «стрелял» у меня сигареты.

Молодая женщина спросила меня, как долго я пробыл в городе и когда я сюда прибыл.

— Я — жена Джорджа Калливуда, — кратко пояснила она, а затем, глядя мне прямо в глаза, добавила: — Вдова Калливуд…

В первый момент показалось, что она говорит мне неправду. Но она смотрела на меня очень серьезно, сжав губы, причем ее черные глаза стали еще чернее.

Я внимательно посмотрел на ее худые и бледные руки, на бледное лицо, пышные волосы, волнами спадавшие по плечам. Ее высокий лоб сразу заставил меня предположить, что передо мной умная женщина.

— Вы хотите сказать, что Джордж… — начал я, невольно понижая голос…

— Сколько дней вы в городе, мистер Бакстер?

— Считая сегодняшний — шесть! Кто-то пытался меня убить, и все эти дни я находился в госпитале, миссис Калливуд.

— Зовите меня Грацией, так как нам, видимо, придется встречаться еще долгое время.

— Почему вы так считаете?

— Потому что Джорджа убили три дня назад, когда меня не было дома.

Не сказав больше ни слова, она направилась к двери. Дойдя до нее, она остановилась и повернулась ко мне. Я понял по ее лицу, что она хочет, чтобы я следовал за ней. Я молча встал.

Поднимаясь за ней по лестнице, я невольно залюбовался ее ногами, широкими бедрами. У меня сразу появились грешные мысли, которые я, правда, в тот же миг прогнал, мысленно называя себя идиотом. На третьем этаже у одной из дверей она остановилась и сказала:

— Здесь! — и указала рукой на дверь.

— Только после вас! — сказал я.

— Нет, ни за что! Вы же не знаете, как его изуродовали!

Я больше не хочу его видеть! Никогда больше, понимаете? Я не знаю, как у меня выдержало сердце! Пожалейте меня!

Она, казалось, вот-вот рухнет на пол и, если бы я не поддержал ее, так оно бы и случилось. Я почувствовал, что у нее холодные руки и горячее трепещущее тело. От нее исходил волнующий запах духов.

Мной вновь овладели игривые мысли. Да и было с чего! Держать в объятиях чертовски красивую женщину и ничего не делать? Нет, это было выше моих сил. Но мысли об изуродованном трупе, лежавшем в соседней комнате, враз охладили меня, и я опустился с фантазийных высот на землю, подумав о несчастном друге и его жене, которую я сжимал в объятиях.

— Мне уже лучше, мистер Бакстер.

— Вы тоже можете называть меня по имени. Оно, правда, не такое красивое, как у вас, но в этом виноваты только мои родители. Меня зовут Ник.

— Хорошо, Ник. А теперь идите.

Я отошел от Грации и увидел спрятавшуюся за колонной чернокожую служанку Мару. Я без колебания подошел к двери, толкнул ее и вошел в комнату.

Джорджа Калливуда невозможно было узнать: его труп лежал на кровати, и руки его не были скрещены, как у всех покойников, на груди. Они были раскинуты, а гримаса на лице выражала жуткую боль, которую ему пришлось испытать перед смертью. В его мертвых глазах застыл ужас, а сжатые губы говорили о его страшном конце. Но что меня заставило вздрогнуть — все его тело было черным.

Г рация сказала мне, что возвратилась домой только вчера, после того, как Мара сообщила ей телеграммой эту кошмарную новость. Джордж не выходил из дома дней десять. В последние дни он начал получать письма с угрозами, и поэтому был вынужден нанять личных охранников: ими стали муж Мары Сэм, бывший садовник Гарвин и еще кто-то двое, скользкие личности, которых Грация до этого никогда не видела. Все эти бездельники, по словам Грации, занимались только тем, что сидели в прихожей, пили пиво, играли в карты и сквернословили, сопровождая каждое слово громким хохотом. Но Джорджу и этих охранников было мало, и он все время толковал, что его ухлопают из-за нерадивости этих остолопов.

— Ну, и где же сейчас эти люди?

— Вы думаете, что это кто-нибудь из них убил Джорджа? — спросила Грация, глядя на меня своими большими черными глазами.

— Я не говорю этого, Грация, но мне хотелось потолковать с ними. С каждым в отдельности.

— Они сразу же исчезли после смерти Джорджа.

— Как это исчезли?

Мара, черная служанка, прервала наш разговор:

— С вами хотят поговорить по телефону, — обратилась она к Грации.

Грация побледнела:

— Кто бы это мог быть? — спросила она, глядя на меня.

Я улыбнулся ей в ответ и взял за руку, чтобы придать ей смелости.

— Идите, Грация, послушайте, что вам хотят сказать, и ничего не бойтесь. Я с вами.

Когда она отошла от меня, я еще раз посмотрел на нее. Держалась она ровно, что придавало ей особую прелесть при ходьбе, особенно когда она покачивала бедрами. Может быть, этот эффект создавался за счет высоких каблуков. Мне нравились женщины на высоких каблуках, особенно, если они сложены так, как Грация.

Мара стояла рядом, глядя на меня, причем вид у нее был вызывающий, словно она что-то знала, но скрывала.

— Послушай, Мара, — сказал я, — почему ваш муж скрылся? Или для этого у него были особые причины?

— Не знаю, хотя Сэм отличался странностями и был немного не в себе.

— Почему вы так говорите «был»?

— Я не знаю. Я не…

Наш разговор был прерван появлением Грации. Ее и без того бледное лицо просто позеленело. В глазах застыл страх. Она нервно теребила руки, и я поспешил ей навстречу.

— Вы так взволнованы? Кто это был?

— Чей-то голос… Он сказал, что я тоже скоро умру!

— Голос мужчины или женщины?

Грация как-то странно посмотрела на меня и сказала:

— В том-то и дело! Я ничего не поняла. Видимо, голос изменили.

— Или накрыли микрофон платком! — подхватил я. — Но что-то вам все-таку сказали. Постарайтесь передать слово в слово.

— Только это: «Сейчас твоя очередь, ты сдохнешь и будешь такой же, как Джордж».

Произнеся эти слова, она вздрогнула.

— Больше ничего не было сказано?

— Нет, больше ничего. Ах, да, — она на мгновение задумалась, — добавили еще: «Помните о крокодилах».

— Каких еще крокодилах?

— Не имею понятия — я повторила только то, что сказал голос.

Она упала на диван и разрыдалась.

Я подсел к ней и, чтобы успокоить, начал гладить ее по голове.

— Ну, хорошо, хорошо, Грация, не нужно так расстраиваться. Я найду этого типа, вот увидите, и все ваши страхи пройдут. Мне хотелось бы поговорить с вами, но только, чтобы вы обошлись без паники и слез. Вы в состоянии отвечать на мои вопросы?

Рыдая, Грация придвинулась ко мне, и я чувствовал ее горячее дыхание на своем лице. Я обнял ее за плечи, не переставая поглаживать по голове. Мне стало не по себе от роли утешителя вдовы моего лучшего друга. Мара стояла возле двери, как бы ожидая приказов своей хозяйки.

Я сказал ей:

— Позже я поговорю с вами, а сейчас займитесь каким-нибудь делом по хозяйству.

Не произнеся ни слова, она ушла.

— Это ваша единственная прислуга, кроме исчезнувшего Сэма? — спросил я у Грации, которая прочищала носик в микроскопический платочек.

— У меня есть еще кухарка, Амалия Раймони, а также садовник Гервин Грант, который исчез вместе с Сэмом.

— Мы их найдем. Но сначала я переговорю с Марой, а затем с кухаркой. Если вам не трудно, то я хотел бы услышать от вас, как умер Джордж.

— Да мне, собственно, и говорить нечего! Я была в Нью-Йорке по работе, как я вам уже говорила, Мара услышала, как он закричал нечеловеческим голосом, и примчалась к нему в комнату… и нашла его таким, каким вы его видели.

— Вы спите в общей спальне, то есть вместе, или у вас у каждого своя комната?

— Это он так хотел. Он всегда говорил, что был слишком долго холостяком, и что он уже не может спать с кем-нибудь в одной комнате.

— Как это с кем-нибудь? Ведь вы его жена?

— Видите ли, он был особенным человеком, да я ему и не противоречила. Я понимала, что Корея оставила следы в его душе.

— Да, это действительно так, — заметил я, вспоминая все, что мы пережили в этой глупейшей войне. Эта война на многих повлияла и далеко не самым положительным образом.

— Я его понимала и прощала ему все! Любые его странности.

— Вы его сильно любили?

На какую-то долю секунды она заколебалась, потом произнесла:

— Трудно сказать. Он был замкнутым человеком, и он относился к тому типу мужчин, которые мне не нравились.

— Но вы все-таки вышли за него замуж?

— Женщины чувствуют одиночество сильнее, чем мужчины, и поэтому они иногда заключают самые странные браки. Да, наш союз был неудачным, но это я поняла, когда мы прожили какое-то время.

— Перед вашим отъездом в Нью-Йорк он не жаловался на то, что ему угрожают?

— Он мне сказал, что получает письма с угрозами, что ему звонят по телефону, как только что звонили мне, говоря, что он будет мертв.

. — Как вы думаете, кто бы выиграл от его смерти?

— Никто.

— Даже вы, Грация?

Она резко повернулась и посмотрела на меня. На ее красивом лице появилось искреннее удивление. Не возмущение или оскорбление, а только лишь удивление.

— Моя дорогая Грация! Не забывайте, пожалуйста, что я частный детектив и что Джордж был моим другом. Мне нужно получить конкретные ответы на вопросы. Я не могу пропустить ни одной, даже самой маленькой детали!

— Чтобы убедиться, что я не имею к этому кошмару никакого отношения?

— Да. И чтобы предупредить любое подозрение, которое может возникнуть у полиции.

— Они приходили сюда уже три раза. Некий лейтенант Мэрфи. Он задавал мне более или менее те же вопросы, но у меня сложилось впечатление, что он знает не больше моего.

— Вопрос остается — кто выигрывает от смерти Джорджа?

— Послушайте меня внимательно. Когда я вышла замуж за вашего друга, у него в кармане не было ни цента. Разве вы не спросили себя, как он очутился в таком роскошном доме, где в его распоряжении несколько слуг, где он имел все, что хотел, и где ему не приходилось заботиться о куске хлеба насущного, за который ему прежде приходилось бороться каждый день!

— Вы не слишком-то справедливы к нему.

— Да, я знаю, что это так. Но и вы не слишком справедливы ко мне, приставая со своими глупыми вопросами.

Она встала и пристально посмотрела на меня, а затем медленно произнесла, делая ударение на каждом слове:

— Я вам скажу свое личное мнение, мистер Бакстер, а согласитесь ли вы со мной или нет, мне в высшей степени безразлично. Я уверена, что вам не удастся раскрыть это преступление. Кроме того, считаю, что ваше присутствие в моем доме совершенно бесполезно. Я знаю, Джордж вас вызвал и вы приехали. Вы примчались, потому что речь шла о вашем бывшем друге, с которым вы воевали. Я согласна покрыть все ваши расходы по поездке…

В этот момент я прервал ее, причем довольно резко:

— Вы мне ничего не должны. Я приехал во имя нашей старой дружбы, хотя это стоило мне очень дорого, в том смысле, что я чуть не отправился на тот свет, следом за ним…

Говоря это, я тоже встал, и теперь мы поменялись ролями. Теперь я смотрел на нее сверху. Она, видимо, немного растерялась, но всем своим видом показывала/ как она возмущена.

— Я разрабатываю сцены и пишу сценарии для Голливуда, мистер Бакстер. Мне сейчас 28 лет и этим я занимаюсь с 18 лет, так что у меня есть положение среди пишущей братии. Я принимала участие в написании сценариев, которые шесть раз получали высшие награды. Так что, как видите, на отсутствие денег жаловаться не могу. Теперь вас ясно?

— Я думал, что вы вышли за Джорджа по любви и что вас связывали сердечные чувства.

— По любви? — саркастически переспросила Грация. — Да ведь Джордж был импотентом! Я думала, что вы знаете это…

Глава 3

— А что за люди, которые охраняли его?

— Я уже перечислила их, но если вы настаиваете, то я еще раз назову имена. Сэм Берроу, шофер-негр, муж Мары. Садовник Гарвин Грент, бывший полицейский, и две подозрительные личности, которые, как мне кажется, были друзьями Джорджа.

— Друзьями, говорите? А может, вы вспомните их имена?

— Имен я не знаю, а вот клички у них были: одного звали Красавчик Китаеза. Странная кличка, не правда ли?

Я кивнул головой в знак согласия. Эту кличку я уже где-то слышал.

— Другого звали Вилли Шутник, и мне кажется, что он был очень привязан к Красавчику Китаезе. Они также были в отличных отношениях с Джорджем. Однажды я у него спросила, почему он окружил себя такими людьми, но он дал уклончивый ответ. Когда же я стала настаивать, то он объяснил, что они оба специалисты высокого класса в азартных играх. Говоря другими словами, — мошенники, но кроме всего прочего, это были очень решительные люди, и они могли легко справиться с возложенными на них заботами — защищать Джорджа.

— Все время вы толкуете о защите Джорджа. Это очень странно. Я знал его как храброго человека…

— В последнее время он был осторожным. Эта осторожность в сочетании с его впечатлительностью…

— Что ж, вы знали его лучше. Но поймите и меня: Джордж отправил мне письмо с просьбой о помощи. Мне не удалось спасти ему жизнь, но, может быть, мне удастся отомстить за его смерть!

— Это делает вам честь, Ник!

Мы оба замолчали. Неожиданно Грация взяла мою руку и прошептала:

— Забудьте то, что я вам сказала, по крайней мере, сейчас. Мне нужно, чтобы кто-нибудь находился рядом, чтобы я слышала человеческий голос.

— А разве Мара не может вам помочь в этом?

— Мара? Вообще-то она очень милая женщина, но не слишком разговорчивая. Кроме того, она уходит домой по вечерам, она расстроена исчезновением мужа.

— А где живет Сэм Берроу?

— Он и Мара занимали домик, стоящий в моем саду. Садовник Гервинт Грант проживал там же.

— А вы не могли бы описать этого Гранта?

— Это молодой человек с холодными светлыми глазами и гривой длинных волос. Блондин. Разговаривает редко. Я всегда со страхом смотрела на его руки. Он был рубщиком леса в Небраске.

— А вы не знаете, куда они могли все спрятаться?

— Дайте-ка мне подумать… — Грация наморщила лобик, прикусила палец.

— Ах, да, сейчас вспомнила… Гервинт Грант время от времени уезжал в одно место на Самсет-бульваре. Не знаю, почему он туда ездил, но однажды я слышала, как он назначил там свидание одной девушке. Он сказал ей: «Встретимся в моей берлоге на Самсет-бульваре!».

— Ну, хорошо, — сказал я, вставая. — Я сейчас загляну туда. Надеюсь, вы знаете номер?

— Мне кажется, 426. Но вряди ли вы ошибетесь, так как там один такой дом бело-зеленого цвета.

— Хорошо, спасибо. Я ухожу, но вы не открывайте никому.

— Почему? Вы думаете, что кто-нибудь попытается меня убить?

— Все может быть. Не хочу вас пугать, Грация, но не забывайте и того, что произошло с вашим мужем.

— Я не хочу оставаться одна. Я хочу пойти с вами.

Я ощутил волну нежности к ней, мне захотелось обнять ее, прижать… без какого-либо намека. Лишь бы дать ей почувствовать, что она может рассчитывать на меня и что с этого момента я отвечаю за ее жизнь.

Дом на Самсет-бульваре, несмотря на веселый цвет и замысловатую архитектуру, таил в себе что-то мрачное. По крайней мере, таким он мне показался, пока я рассматривал его, сидя за рулем машины. Грация сидела рядом со мной, ожидая, какое я приму решение.

— Подождите меня здесь! — сказал я ей, вылезая из машины.

— Нет, нет, Ник! Я тоже пойду с вами! Пусть даже я покажусь вам трусихой, но мне не хочется умирать. Да, мне хочется жить, хотя бы для того, чтобы узнать, кто убил моего мужа. Я вам сказала сразу, не лицемеря, что не любила Джорджа, но это отнюдь не означает, что я отношусь безразлично к его смерти…

Она мгновенно задумалась, а затем повернулась ко мне и спросила:

— Но если убийце удалось добраться до Джорджа, то он наверняка сможет добраться и до меня! Как вы полагаете?

— Я уже думал над этим и считаю, что покушение и убийство с самого начала направлены против Джорджа, и в расчеты убийцы вы не входите. Зачем ему вас убивать?

Она задумалась, а потом сказала:

— Я уже говорила, что не знаю. Может быть, это убийство связано каким-то образом с прошлым Джорджа?

— С прошлым? Этого тоже нельзя исключить! Вендетта? Но за что? У вас не возникает никаких идей?

— Нет! Но если мне что-нибудь придет в голову, я вам скажу.

— Вот и прекрасно, — сказал я. — А сейчас пойдем…

Дверь открыла высокая девушка, судя по всему, метиска. На ней было плотно облегающее платье из льна. Она вопросительно посмотрела на меня.

— Мы ищем Гервина, — сказал я.

— А кто вы такие и зачем он вам?

— Я это хотел бы сказать ему сам, если вы не возражаете?

— Его нет… Приходите тогда…

Я не дал ей закончить фразу и оттолкнул от двери. Она открыла рот, чтобы запротестовать, но, заметив мой взгляд, сразу осеклась. Грация вошла следом за мной. Никаких следов пребывания Гервина я не обнаружил. Девица, открывшая нам дверь, заявила:

— Если вы не из полиции и у вас нет ордера на обыск, то вы за это заплатите.

— А кто ты такая, что корчишь из себя хозяйку?

— Я — жена Гервина. Меня зовут Лиза Гордон.

— А я и не знала, что у Гервина есть жена, — заметила Грация, глядя на нее с недоверием.

Та обернулась к нам и вызывающе спросила:

— А вы, кто, собственно, будете?

— Меня зовут Грация Калливуд, и Гервин работает у меня.

— А, теперь все понятно. Тебе понадобился Грант, чтобы не спать одной в постели?

— Что вы этим хотите сказать? — спросила Грация холодным тоном.

— То, что уже сказала. Мне Гервин говорил, что, помимо работы в саду, ты требовала, чтобы он работал в твоей постели. Разве не так?

На мгновение мне показалось, что Грация сейчас бросится на нее. Сжав кулаки, она смотрела на Лизу с ненавистью.

— Надеюсь, что вы все-таки объясните миссис Калливуд, в чем все-таки дело! — вмешался я.

— А кто вас просит вмешиваться не в свои дела? Вы что, нанялись защищать проституток? — накинулась на меня Лиза.

Грация подняла руку, чтобы влепить ей пощечину, но в это время со стороны сада раздался жуткий крик. Уже через мгновение я мчался к тому месту с кольтом в руке. В саду, окружавшем дом, лежала высокая светловолосая девушка. Она была в бикини, и ее прекрасное тело содрогалось в предсмертных судорогах.

Я наклонился над ней, чтобы хоть чем-нибудь помочь ей, но она уже, видимо, была мертва, получив фатальную инъекцию кураре. Ее тело чернело на глазах. За моей спиной послышались шаги. Я повернулся и увидел Грацию, глаза которой были полны ужаса.

— Быстрее! Нужно позвонить в полицию! Нужно задержать этого сумасшедшего убийцу!

Я схватил Грацию за руку. Вбежав в дом, мы увидели, что Лиза Гордон, жена Гранта, исчезла.

Лейтенант Мэрфи смотрел на нас, сидя на столе и покачивая ногой. Ему было лет сорок, очень представительный на вид, с недобрым взглядом, как у всех людей, работавших в полиции.

— Странно, что Джордж Калливуд позвал частного детектива из Нью-Йорка.

— Вы мне это уже говорили, лейтенант. А я вам объяснил, что мы с Джорджем были друзьями. Что вместе воевали.

— Да, да, помню. И вы никогда не знали раньше девушку, которая была убита в саду?

— Я уже говорил, что не знал. Я разговаривал с Лизой Гордон, со мной, кстати, была и миссис Калливуд. Вдруг я услышал крик и побежал в сад…

Лейтенант примчался на место преступления десять минут спустя. С ним приехал судебный врач, а следом прибыли из морга. Дом и сад были заполнены полицией.

— Что вы сможете сказать насчет этой девушки? — спросил меня лейтенант.

— Но я знаю ровно столько же, сколько и вы. Единственное, что я могу добавить, так это то, что ей сделали смертельную дозу кураре.

— Вам не кажется это очень странным? Женщина убита кураре. Мы что, живем в районе Амазонки, среди индейцев, охотниками за скальпами?

— Но тем же способом пытались убить и меня! — сказал я. — Но меня спасла только толстая одежда и торопливость женщины, которая собиралась убить меня.

— Женщины? — переспросил лейтенант, глядя на меня с недоверием.

— Это было что-то вроде: добро пожаловать в наш прекрасный Лос-Анджелес.

— У вас в Нью-Йорке дела тоже обстояли не самым лучшим образом! — холодно заметил Мэрфи.

— Я приехал сюда не в качестве члена Всемирной организации породненных городов, чтобы сделать Нью-Йорк и Лос-Анджелес городами-побратимами, а потому, что меня позвал друг, попавший в беду.

— Да, вы там в Нью-Йорке все проходимцы! Но оставим это и поговорим лично о вас, — сказал Мэрфи. — О женщине, пытавшейся убить вас.

— Это может подтвердить медперсонал госпиталя, куда меня отвезли после покушения. Моя кожа начала чернеть, как почернела эта девушка. Все, вплоть до санитаров были удивлены, что я остался жив. Я повторяю, что игла должна была проткнуть пиджак, жилет и рубашку.

— Очень может быть, — сухо заметил Мэрфи, — а теперь расскажите о женщине.

— Увы, ничего не знаю. У нее, правда, были очень красивые ноги, остальное… Ах, да, чуть не забыл! На ней был голубой парик. Ну, и потом, насколько я могу судить, она была достаточно высокой.

— Это описание подходит к миллионам американок!

— Именно поэтому я и сказал, что не могу ничего рассказать.

— Но вы уверены, что это именно женщина пыталась убить вас?

— Почти на сто процентов!

Лейтенант Мэрфи смотрел на меня, слушая мой рассказ, и все так же покачивал ногой. Несмотря на свой нахальный вид, Тэдди Мэрфи не смог бы мне навредить, даже если бы очень захотел. Ну, а что касается враждебного отношения ко всем частным детективам со стороны полиции, так это не было для меня новостью.

Враждебность проявилась в том, как он смотрел на меня, как задавал вопросы, как он формулировал их. Наконец, когда спрашивать было уже нечего, а отвечать тем более, он заявил:

— Вы пока можете идти! Но мне хотелось бы, чтобы вы оставили письменное описание всего происшедшего, мистер Бакстер.

Я дал ему адрес Грации, так как на этом настаивала она сама. Из этого я сделал вывод, что она хочет, чтобы я остался жить у нее, чтобы в случае чего, смог защитить ее.

— Куда вы собираетесь идти?

— Я сам еще не знаю. Хотелось бы поговорить с Лизой Гордон. Ее исчезновение очень подозрительно. Так вы действительно не знали, что она его жена?

— Нет!

Мы оба замолчали. Из моей головы не выходили оскорбления Лизы в адрес Грации. Особенно мне запомнился тот момент, когда Грация чуть не набросилась на нее. Здесь было что-то не так. Я не мог себе объяснить, почему, но я начал думать, не было ли в словах Лизы… ну, не то, что бы правды, но хотя какого-то правдоподобия. Грация, видимо, догадалась о том, что я думаю, и повернулась ко мне, сказав низким голосом:

— Надеюсь, вы не поверили этой… женщине?

— Это не имеет абсолютно никакого значения, что я думаю, Грация…

Когда мы вернулись на виллу Грации, то я вплотную занялся Марой, черной служанкой. Я попросил Грацию оставить нас одних и начал задавать вопросы так, что в конце концов Мара не выдержала и, глядя на меня с ненавистью, процедила:

— Хорошо! Это Сэм не хотел, чтобы я говорила. Вы найдете его на улице Всех Святых. На этой улице есть гараж. Сэм подрабатывает там, когда у него выкраивается свободная минутка.

— Все понятно. Но почему вы не сказали об этом сразу же, когда я вас спрашивал?

— Сэм пригрозил мне, что если я проболтаюсь о том, что он скрывается, то он меня поколотит!

— Он, что, действительно, бьет вас?

— Вас это абсолютно не касается. Это наше семейное дело.

Глава 4

До улицы Всех Святых я добрался на машине за несколько минут. Я еще издали увидел большой гараж, о котором мне говорила Мара. Не успел я выйти из машины, как навстречу мне вышел мужчина высокого роста, с квадратными плечами и сплющенным носом. Его рожу украшал шрам от глаза до подбородка. Если бы я вел следствие, я расхохотался бы, видя эту злодейскую физиономию. Он так походил на опереточного разбойника!

— Что угодно мистеру?

Я присмотрелся к нему внимательнее. Хотя на нем и была рабочая роба, выглядел он в общем довольно-таки элегантно, если можно говорить об элегантности тогда, когда на человека надели рабочий костюм. Но что больше всего меня насторожило — на его робе не было ни единого пятнышка смазки и из кармана не торчал традиционный гаечный ключ.

— Мне хотелось бы поговорить с Сэмом!

— А кто это, ваш Сэм?

— Сэм Берроу, шофер миссис Калливуд. Я знаю, что он у вас подрабатывает…

Он посмотрел на меня таким взглядом, от которого человек со слабыми нервами сразу бы отступил. Такой взгляд разве что бывает у типов, сидевших по нескольку раз в тюрьме, причем не за мелкое хулиганство или за приставание к прохожим в дневное время. Нет, молодцов, подобных ему, брали с автоматами в руках. Другого языка они не понимали.

— Сэм! — неожиданно заорал он. — Тут к тебе пришел какой-то тип!

— Послушай, ты, обезьяна, я не тип, а такой же американец, как и ты!

— Да? Ну, значит, я не заметил. А что ты хочешь от Сэма?

— Я об этом скажу ему лично, если ты ничего не имеешь против.

— А мне наплевать на тебя и на то, что ты скажешь. Просто я здесь хозяин и мне не нравится тип с рожей полицейского. Ясно?

Неожиданно из-за большого «крайслера» метнулась какая-то тень, а затем послышался топот ног бегущего человека. Не раздумывая ни секунды, я бросился за ним и вскоре настиг негра в замасленной робе.

— Сэм Берроу? Я хотел бы поболтать с вами пару минут. Не понимаю, почему вы удираете?

Негр был достаточно крепким парнем с довольно-таки симпатичными чертами лица.

— Для начала отпустите мою руку, а то вам придется пожалеть.

— Хорошо, Сэм! А сейчас ответьте мне на пару вопросов.

— А кто вы такой?

— Мое имя Ник Бакстер. Я частный детектив. Но прежде всего, я хочу, чтобы вы знали, я друг Джорджа. Бывший друг, так как его сейчас нет в живых. Но это отнюдь не значит, что я, как друг поплачу и оставлю все так, как есть. Нет! Я приехал сюда с твердым намерением, чтобы…

Но негр не стал дослушивать о цели моего визита и, толкнув меня, помчался по лестнице, расположенной в глубине гаража. Он перескакивал через три ступеньки, а я через четыре, так что расстояние между нами быстро сокращалось, и я уже собирался наброситься на него, как вдруг на третьей или четвертой лестничной площадке раскрылась дверь лифта и из него вышел человек со шрамом, а за ним еще трое. У двоих в руках были большие гаечные ключи, а у одного велосипедная цепь. Красавец со шрамом небрежно играл ломиком в руке.

— Это что, официальная встреча, ребята? — спросил я, переведя дух.

Четверка приближалась ко мне в молчании, не предвещавшем ничего хорошего. Я замер, ожидая дальнейшего развития событий. Красавец со шрамом подошел достаточно близко, и я, сделав обманное движение правой рукой, как бы пытаясь ударить его, левой ногой изо всех сил двинул его в пах.

Удар был настолько силен, что, буквально подлетев, он упал на своих дружков.

Я не стал дожидаться, пока они придут в себя, и снова ударил — на сей раз типа с гаечным ключом — по ребрам и по горлу. Двое оставшихся решили быть со мной похитрее и бросились на меня одновременно. Я ждал этого момента и, успев приготовиться, провел в ответ свой любимый контратакующий удар каратэ «хвост ласточки», от которого редко кто остается в живых. Не успел я перевести дух, как на ноги поднялся тип, получивший удар по горлу. На сей раз я ударил его в область солнечного сплетения.

В сознании было только красавец со шрамом. Он лежал и с ненавистью смотрел на меня.

— Где Сэм? — В ответ ни слова. Только горящие ненавистью глаза. — Последний раз спрашиваю: где Сэм?

Не получив ответа, я молча взял валявшуюся цепь, обмотал ее вокруг руки лежащего, наступил на один конец, взял в руки другой — и потянул.

На лестничной площадке раздался душераздирающий крик. Ни слова не говоря, я снял с обезображенной руки цепь и начал обматывать другую, здоровую.

— Итак, тот же вопрос: где Сэм?

— Довольно! Сейчас скажу!

Я слегка ослабил напряжение цепи. Посмотрел на него. В его глазах появился страх, панический, животный страх. Да, таких людей, как он, трудно запугать, они понимают только силу, да и то не всегда. Кроме того, я знал, что если бы он одержал верх в этой схватке, меня бы уже не было в живых.

— Я тебе скажу номер телефона и пароль, а когда придет мой человек, то отведет тебя к Сэму.

— Смотри, не шути! — предупредил я, — а то ты никогда больше не сможешь красоваться своим шрамом. Ясно?

Не успел я выкурить сигарету, как появился тип, вызванный мною по телефону паролем. Он с любопытством посмотрел на меня и спросил:

— Ты новичок? Что-то я тебя раньше не видел!

— Твое счастье! — сказал я и добавил: — У меня совсем нет времени. Пошли, и я объясню, что мне нужно.

Поняв, что я от него хочу, он тут же повел меня на место. Вскоре мы стояли перед многоэтажным домом, а затем, пройдя дворик, очутились перед лифтом. Войдя в него, мой провожатый нажал на кнопку десятого этажа. Когда мы вышли из лифта, то попали на большую террасу, с которой открывался вид на город.

— Где Сэм?

— Там! — показал тот пальцем на балюстраду террасы.

— Ты что? — спросил я его недоверчиво — Сэм действительно там?

— Да, говорю же, что там, а вы не верите. Он сам выбрал эту мышеловку.

— А как он туда попадает? Он, что, может летать?

Мой провожатый подвел меня к концу террасы, где под выступом находилось нечто вроде переключателя. Он нажал его и моментально часть балюстрады выдвинулась наружу, образуя что-то наподобие подъемного мостика, соединяющего нашу террасу с террасой рядом стоящего дома. Мостик был длиной всего метра три, но когда я взглянул вниз, то у меня закружилась голова. Далеко внизу бегали крошечные автобусы и машины. Но отступать было уже поздно.

— Только после тебя! — сказал я учтиво, сопроводив фразу низким поклоном.

— Я не… — начал он со страхом.

Смертельная бледность покрыла его лицо.

— Мне не хотелось бы, — сказал я, — чтобы ты нажал тайную кнопку, когда я вступлю на этот проклятый мостик. Я совсем не умею летать.

Видя, что тот не шевелится, я сделал неуловимое движение, и в то же мгновение в руке у меня появился кольт.

— Слушай меня внимательно, — обратился я к провожатому — твой шеф со шрамом назвал меня серьезным человеком. Мне не хочется доказывать тебе, почему он так считает. Я думаю, что у тебя хватит здравого смысла поверить ему на слово. У тебя есть выбор: или ты не идешь и я тебя убиваю. В живых я тебя у себя в тылу не оставлю! Или ты идешь по мостику первым. В этом случае ты остаешься жив. Выбирай!

Он секунду смотрел на меня, а затем направился к мостику. К счастью, он не страдал головокружением, а я старался смотреть в сторону и благополучно спрыгнул на крышу, когда мы перебрались на другую сторону. Молодой человек, криво улыбаясь, указал пальцем:

— Сэм находится там!

— А теперь, дружок, повернись! — сказал я.

Он посмотрел на меня с испугом.

— Я сказал тебе повернуться — второй раз повторять не буду!

Не успел он повернуться, как рукоятка моего пистолета опустилась ему на голову. Он мешком рухнул на бетон. Теперь мои тылы были в безопасности.

Я направился к постройке, одиноко стоящей на краю крыши дома, посматривая при этом на кокетливые занавески, закрывающие маленькие окна и раздумывая, чем встретит меня Сэм: пистолетным или ружейным выстрелом. Подойдя к двери, я увидел Сэма, спокойно сидящего на диване.

— Так вот где ты скрываешься! — воскликнул я, переступая порог.

В это время мне показалось, что на меня свалилась вселенная. Я попался на самый дешевый трюк, как последний фраер! В то время, когда Сэм спокойно сидел на диване, его сообщник, спрятавшись за дверью, ударил меня чем-то тяжелым по голове.

Я пришел в себя с трудом. Жуткий холод, окружающий меня, казалось, проникал до костей. К моему удивлению, я не был связан. Я лежал на щебенке в кромешной тьме. Кольт исчез, зато спички и сигареты были на месте. Я чиркнул спичку и осмотрелся вокруг. Это была старая заброшенная шахта с низкими сводами и узким проходом. На старых проржавленных рельсах стояли искореженные вагонетки.

Я осторожно встал, сначала на четвереньки, а затем на ноги. При слабом свете зажженной спички я начал продвигаться вперед, пока не наткнулся на кучу полусгнивших бревен. Я порылся в этой куче и нашел приличный кусок дерева, который не без труда поджег. Конечно, это был не настоящий факел, но он освещал мне путь, и я направился по рельсам, шарахаясь от летучих мышей, которые со зловещим писком носились над моей головой. Время от времени, в колеблющемся отблеске моего факела я различал здоровенных крыс, которые прятались при моем приближении. Вначале я не замечал ни холода, ни сырости, но вскоре у меня зуб на зуб не попадал от холода. Если я не выберусь отсюда в ближайшие полчаса, то пневмония мне обеспечена. А если мне придется пробыть здесь несколько дней?

Я, правда, не хотел об этом думать, но ведь эта шахта могла стать моей могилой. Предаваясь невеселым размышлениям, я медленно продвигался вперед, стараясь не наступить на сильно обнаглевших крыс, которые даже привставали на задние лапы, чтобы получше рассмотреть меня.

Вдруг до меня донесся крик, который я буду помнить даже умирая. Приподняв факел над головой, я заглянул за угол и замер на месте. Я увидел совершенно обнаженную Грацию, прижимающуюся к стене, и подползавшего к ней… огромного крокодила. Его жуткие челюсти, которые он открывал и закрывал, производили зловещие звуки. Не помня себя, я бросился к Грации, схватил ее за руки и буквально оторвал от стены, к которой она прилипла. В ее глазах застыло безумие.

— Бежим отсюда! — заорал я. — Шевелись!

Но Грация не двигалась с места. Тогда я, не задумываясь, залепил ей пощечину, от которой она пришла в себя. В ее глазах появилось осмысленное выражение. Затем ее сознание, наверное, оценило все происходящее, и она, закрыв глаза, начала медленно оседать. Я подхватил ее и, положив себе на плечо, побежал, собрав в кулак всю свою волю.

Глава 5

Я остановился, задыхаясь от бега, покрытый потом с ног до головы, и осторожно положил Грацию на землю. Она до сих пор еще не пришла в себя. Мы находились на берегу подземной реки, дно которой было илистым и скользким. К счастью, из отверстий в потолке пробивался дневной свет, так что необходимость в факеле отпала. Все тело мое болело. Хотелось прилечь и отдохнуть, хотя бы на мгновение. Вдруг мой слух уловил сначала неясный, а затем все более отчетливый звук шагов нескольких людей.

Что делать? Я был без оружия и поэтому не смог бы оказать серьезное сопротивление. Между тем голоса и шаги приближались. Я подхватил Грацию и бросился в воду. С трудом пробежав несколько шагов, я начал погружаться, сначала по пояс, а затем все глубже, пока вода не подхватила меня. Одной рукой я пытался грести, а другой поддерживал Грацию. В скором времени я убедился, насколько легкомысленно я поступил. Течение, с виду такое безобидное, оказалось очень мощным. Мне стоило большого труда удержать Грацию возле себя и одновременно не утонуть. Вскоре до нас донесся грозный и мощный шум и по мере того, как течение несло нас дальше, шум становился все сильнее, оглушая нас. Наконец, до меня дошло: впереди — водопад.

То, что мы рухнем с высоты с водой вместе, было ясно. Оставалось только молить бога, чтобы внизу не было острых камней… В этот момент я увидел то, что возродило надежду на спасение. Это был небольшой монолит, выглядывающий из воды и деливший поток пополам. Я собрал остаток сил, чтобы добраться до спасительного утеса, но когда уже протянул руку, чтобы уцепиться за него, поток оторвал от меня Грацию, и ее тело моментально погрузилось в воду и исчезло из виду. Меня прижало потоком к скале.

— Грация! — закричал я, но мой голос погас в адском шуме водопада.

На берегу я увидел людей. Их было трое и среди них — Сэм Берроу. Вскоре они переместились чуть выше по течению и бросили мне веревку с поленом. Я внимательно следил за ним и, когда оно было в двух метрах от меня, сломя голову бросился к нему. До сих пор не могу понять, как мне удалось вцепиться в полено…

Наконец, меня вытащили на берег и я, обессиленный, лег на спину. Но забыться мне не дал пинок в ребра. Я оглядел окруживших меня мужчин. Сэм Берроу сжимал в руке пистолет 45-го калибра, а двое других с любопытством глазели на меня. Один из них в легком фланелевом костюме был высоким и лысым, с детским выражением на лице. Другой был чуть пониже. На нем была серая фетровая шляпа с широкими полями и светлый плащ, перехваченный поясом.

— Ну и что ты теперь собираешься с ним делать? — спросил лысый, не спуская с меня глаз.

— Он хотел поспрашивать меня! — воскликнул Сэм, — а сейчас я поспрашиваю его. Ну-ка, вставай, дружок!

Острым носком ботинка он ударил меня в то же самое место, но намного больнее.

— Шевелись, падаль! Мне тоже хочется поболтать с тобой!

— А что я могу сказать тебе? — спросил я голосом, который сам не узнал.

Толстые губы негра скривились в зловещей улыбке.

— Уверяю тебя, что ты сейчас запоешь, как канарейка! У меня все говорят. Даже мертвые.

Друзья Сэма захохотали.

— Почему ты искал меня на улице Всех Святых? Это первый вопрос!

— Ты знаешь, что убили твоего хозяина. — Джорджа Калливуда?

— Конечно, знаю! — прозвучал веселый ответ негра. — Вечный ему покой! — и он быстро перекрестился.

— Кто-то хотел точно таким образом убить Грацию… то есть я хотел сказать, миссис Калливуд… но она… осталась в реке… погибла… мне не удалось спасти ее.

— А почему ты бросился в воду вместе с ней? — спросил меня лысый, уставившись на меня с подозрением.

— Это вы должны мне сказать, почему вы отвели ее в шахту и оставили на съедение крокодилу!

Сэм развернулся и ударил меня в челюсть. Если бы не лысый, попридержавший негра, я не досчитался бы многих зубов.

— Подожди, Сэм! Отправить его на тот свет всегда успеешь, а сейчас веди себя по-джентльменски!

— Вот именно! — усмехнулся я. — Джентльмены, у которых вместо галстука на шее должны быть веревки. Один из вас убил Джорджа. И меня хотели пристукнуть. Когда я пришел в гараж на улице Всех Святых и нашел тебя, — при этом я показал пальцем на негра, — один из твоих друзей ударил меня сзади, а потом вы отнесли меня сюда.

— Ну, ты даешь! — воскликнул лысый.

Все трое молча уставились на меня.

— А ведь ты — Красавчик Китаеза, не правда ли? — спросил я лысого.

Тот посмотрел на меня и процедил с сарказмом:

— Вонючий легавый! Вспомнил меня?

— Конечно! Но тогда у тебя не было лысины и живота, но зато у тебя тогда была рожа преступника!

— У тебя, легавый, морда еще больше стала похожа на рожу полицейского, у которого не все дома! — парировал он.

— Почему же ты убил Джорджа и Грацию Калливуд? — совершенно неожиданно задал вопрос Сэм.

— Еще чего, — ответил я. — Джордж был моим другом, а что касается Грации, то у меня не было причин убивать ее. Абсолютно никаких! И вы это прекрасно знаете. Кроме того, вы отвечали за жизнь Джорджа и он доверял вам. Так что, не валите с больной головы на здоровую. А что касается тебя, — обратился я к типу в серой шляпе, — ты — Вилли Шутник, подонок, который занимается контрабандой наркотиков.

Он мне ничего не ответил и все так же продолжал держать руки в карманах, делая вид, что все происходящее его не касается.

Зачем вы вытащили меня из воды? — спросил я Сэма, глядя ему прямо в глаза.

— Ты под старость совсем стал кретином! — сказал Красавчик Китаеза. — Во всяком случае, не для того, чтобы тебя прикончить. Теперь тебе не трудно будет понять, что мы не убивали Джорджа и не покушались на Грацию!

— Разве? Она вас терпеть не могла! — не удержался я.

— Зато к Сэму она не скрывала свой интерес ни днем, ни ночью, особенно в постели… — Но фраза осталась незаконченной, так как Сэм наотмашь выдал такую пощечину Вилли Шутнику, что тот чуть не упал в воду. Красавчик Китаеза, подхватив его, со смехом произнес:

— Ну вот, ты до сих пор не раскрывал рта и все было прекрасно! Молчи и дальше!

Вилли Шутник сплюнул кровь, потрогал щеку и заложил руки в карманы, стал слушать, что скажет Сэм дальше, который, как ни в чем не бывало, продолжал:

— Дело твое, Бакстер! Хочешь верь, хочешь не верь! Грация далеко не была святой. В общем, скажем так: ко мне она относилась с симпатией. Она также симпатизировала и некоему Глену Маллори. Не отказывала она также и Гервину Гранту. Вообще, этот патлатый тип нравился многим женщинам, хотя его интеллектуальный уровень не превышает уровня шимпанзе.

Мы несколько мгновений помолчали, а затем я спросил Красавчика Китаезу:

— Ведь ты в молодости был боксером и ходил всегда задрав нос. Кроме того, твоя жена, если не ошибаюсь, была китаянкой. Ты корчил из себя большого человека, швырял деньги направо и налево. Эти деньги были сомнительного происхождения, и вообще ты вел странный образ жизни. Я всегда был уверен, что ты плохо кончишь, и вот, ты замешан в историю с убийством!

— Ты даже не легавый! Ты щенок! — презрительно бросил тот.

— Я никого не убивал, и мои друзья тоже. И я тебе докажу, что у нас не было никаких агрессивных планов. Ты можешь идти на все четыре стороны. Ведь ты круглый дурак и ничего вокруг себя не видишь! Иди, ты сам себе сломаешь шею!

Я пытался встать, но не смог. Тогда Сэм одной рукой схватил меня за шиворот и легко поставил на ноги. Не сказав никому ни слова, я собрался было двинуться в путь, но Сэм, взяв меня за руку, сказал:

— Я тоже пойду с тобой! Ведь ты хочешь найти тело Грации, не так ли? Я тоже хочу найти его и достойно похоронить.

Я посмотрел на него с презрением.

— В самом деле. Ты так сильно любил ее?

Он ничего не ответил, а только равнодушно посмотрел мне в глаза, а затем, повернувшись к своим друзьям, бросил:

— Увидимся через пару дней на старом месте! Если же, вопреки ожиданиям, тело найдется, я дам вам знать! — потом, повернувшись ко мне, бросил: — Двинули!

Следуя за ним, я размышлял о том, что могли означать его слова: «Если же, вопреки ожиданиям, тело найдется…». Что значили эти слова? Что?.. Что знали они, чего не знал я?

Тело Грации мы искали долго и тщательно. Когда стало ясно, что мы ничего не найдем, Сэм, не сказав ни слова, скрылся в высоких зарослях, окаймлявших берег.

Оставшись один, я сел и задумался над тем, что делать дальше. Нужно было начать с самого начала, с нуля. Но ведь у меня не было никаких зацепок…

Глава 6

Я решил вернуться на виллу Джорджа. У меня сильно разболелась нога, и сам я валился от усталости. Мысль о мертвой Грации все время преследовала меня. Я добрался до автострады, где меня вскоре подобрал водитель грузовика. Через некоторое время он высадил меня на окраине города, и я пересел в такси. Сказал таксисту адрес и предался невеселым размышлениям. Итоги моих похождений были плачевными: убита девушка, причем, убили ее в момент, когда я разговаривал с Лизой Гордон на Самсет-бульваре. Покушение на меня, едва я только вступил на территорию этого города. Жуткая кончина Джорджа. Дикая драка в гараже и, наконец, неизвестная личность, ударившая меня сзади, когда я прихватил на крыше Сэма.

Затем Грация в заброшенной шахте и крокодил, готовый сожрать ее! Вспомнив крокодила, я вздрогнул. Полной загадкой для меня было явление Красавчика Китаезы и Вилли Шутника. Я прикидывал так и эдак, какую роковую роль они сыграли в смерти Джорджа. Но чем больше я ломал себе голову над этим, тем непонятнее становилась их роль.

Самым непонятным для меня было то, как они стали охранниками Джорджа. Ведь если он нанял их сам, значит доверял. Но ведь Грация почему-то ненавидела их! Почему? Была также еще одна подозрительная особа — Мара!

Молчаливым не доверяю. Мара же относилась именно к этой категории. Вызывал очень сильное подозрение и ее муж — Сэм. Весьма загадочной личностью был и Гервин Грант.

Джордж попросил моей помощи, но помочь я ему не смог. Я даже не знал до сих пор, почему он меня позвал. В любом случае, речь шла о чем-то очень важном, иначе бы его не убили! Тем более, таким жутким образом.

Зачем я ехал туда? Джордж и Грация были мертвы. Сэм сбежал. Оставалась одна Мара, которая вряд ли могла сказать мне что-то путное. А может быть, она что-то знает, но молчит!

Мара смотрела на меня из-за открытой двери внимательно и настороженно. По ее лицу было невозможно понять, известно ли ей что-нибудь или нет… В первый момент мне показалось, что она удивлена моим появлением, что она уже и не ожидала увидеть меня живым…

— Привет, Мара, — сказал я, слегка отталкивая ее и входя в прихожую.

— Миссис нет дома! — заявила она.

— Ее уже никогда не будет.

— Что вы хотите этим сказать?

— Что она мертва… утонула!

На мгновение мне показалось, что она раздумывает над тем, какое выражение лица ей следует принять. Во всяком случае, ее лицо не отразило чувства боли или горечи. Казалось, что она считала эту вещь фатально неизбежной.

— Вы поняли меня, Мара? Я сказал, что миссис мертва!

— Я вас прекрасно поняла, мистер Бакстер. Очень жаль.

Я внимательно посмотрел на нее, стараясь догадаться, о чем она думает.

— По вашему лицу не видно, что вам действительно ее жаль.

— А что я, по-вашему, должна рвать на голове волосы?

В ее черных больших глазах появилось выражение злости.

— Вы знаете, — сказал я, — вы мне не понравились с самого начала.

— А мне в высшей степени наплевать на это! Ведь я же не лезу к вам в постель! Более того, я являюсь членом религиозной организации, проповедующей чистоту нравов и запрет телесных утех.

— Вы хотите, чтобы я поверил, что вы, с вашим бюстом, с вашим телом, проповедуете запрет телесных утех? Да не смешите меня!

— Что бы я ни проповедовала, это мое личное дело, а что касается тебя, белого расиста, — заявила она злым голосом, — то будь ты хоть первым мужчиной на свете, я никогда, слышишь, никогда не лягу с тобой в постель. И вообще, я не останусь с тобой в этом проклятом доме.

— Мне это все равно. Но прежде, чем окончательно уйти, позови кухарку, Амалию Драймонд.

Взглянув на меня с ненавистью и не сказав ни слова, она быстро вышла.

Глава 7

Амалия Драймонд смотрела на меня безмолвно и холодно. Рост этой дамы был примерно такой же, как и у меня, то есть 190 см. Возраст — где-то к пятидесяти. Жесткие волосы, впечатляюще большие руки. Груди, бедра, соответствующие росту. Затрудняюсь назвать размер ее обуви, но ноги у нее тоже были громадными.

— Я вам нужна? — спросила она презрительно.

— Да, очень! Если вы не возражаете, я хотел бы задать вам пару вопросов.

— Конечно, возражаю! Мало того, я с удовольствием вам не отвечу.

— Но вы, по крайней мере, знаете, что ваша хозяйка мертва?

— Да, знаю, мне Мара сказала об этом.

— Вот и прекрасно. Я твердо решил найти убийцу вашей хозяйки и вашего хозяина. Разве эти соображения не кажутся Вам достаточными, чтобы ответить на мои вопросы?

Она посмотрела на меня в нерешительности, не изменив, однако, враждебного выражения лица.

— Хорошо! Что вы хотите сказать?

— Миссис Калливуд сказала, что среди охранников ее мужа был также и бывший полицейский?

— Некто Тони Кастелло. Американец итальянского происхождения.

— Он из Лос-Анджелеса?

— Думаю, что да! Что еще?

— Вы ничего подозрительного не слышали в ту ночь, когда был убит мистер Калливуд?

— Абсолютно ничего! Вам еще что-нибудь нужно?

— А вам было известно, что Гервин Грант, садовник, женат?

— Нет, не знала. И собственно, этот тип меня никогда не интересовал.

Я заколебался, прежде чем задать следующий вопрос, но потом все же решился.

— Скажите-ка, было ли что-нибудь между упомянутым Гервином Грантом и миссис Калливуд… я имею в виду отношения, выходящие за рамки отношений между хозяйкой и садовником?

— Говоря другими словами, вы хотите знать, спал ли Грант с миссис Калливуд?

Я ничего не сказал, а лишь утвердительно кивнул головой. — У вас, мужчин, кроме баб в постели, в голове нет ничего, не так ли?

Видя, что я ничего не отвечаю, она продолжала:

— Миссис Калливуд была достаточно серьезной женщиной, чтобы мараться связью с подобным ничтожеством. Вам еще что-нибудь нужно?

— Нет! — сказал я разочарованно. — От вас, видимо, ничего не добьешься.

Труп Джорджа увезли днем ранее, и мое положение в доме становилось все деликатнее. Меня вызвал по тревоге старый приятель, а когда я примчался, то нашел его мертвым. Вскоре и его жена погибла в бурном водопаде. Вся служба разбежалась, по крайней мере, мужская половина, и я остался один в этом роскошном огромном доме, который никогда не был и не будет моим, но который меня, хотел я этого или нет, держал. В уголке души, самом далеком, я чувствовал, что здесь, в этой истории что-то не так, что впереди меня ждут какие-то нехорошие сюрпризы. У меня было такое предчувствие, что все только начинается, хотя чисто внешне история как будто закончилась. Причем, не слишком удачно для меня, как для частного детектива.

Спать я пошел в комнату для гостей, которую мне показала Мара перед уходом. Я предполагал, что она пошла к мужу, Сэму Берроу, типу, которого я так и не смог понять. Как, впрочем, и друзей его: Вилли Шутника и Красавчика Китаезу. Я, разумеется, не мог поклясться, что это они убили Джорджа Калливуда и бросили Грацию на съедение крокодилу.

Чтобы побыстрее заснуть, я взялся за чтение детектива, который лежал на ночном столике, и через полчаса уже выключил свет.

Сон у меня был беспокойный, какие-то кошмары, видения. В этом, впрочем, не было ничего удивительного после всего того, что мне пришлось здесь пережить.

Вдруг сквозь сон я услышал чье-то тяжелое дыхание. Действительно, в комнате кто-то находился. Я слышал шуршание одежды, как будто кто-то раздевался. В первый момент подумал что это Мара. Наверное, не найдя мужа и чувствуя одиночество, она решила скоротать время в моей постели…

На всякий случай, вытащив из-под подушки пистолет, я осторожно отыскал кнопку выключателя ночной лампы. Свет вспыхнул и… я увидел Грацию Калливуд, смотревшую в мою сторону каким-то отрешенным взглядом. Она была совершенно обнажена!

Пистолет выпал у меня из рук… Грация сделала несколько шагов по направлению ко мне. Она была необыкновенно бледной. Ее светлые волосы рассыпались по ее плечам, слегка прикрывая грудь шестнадцатилетней девушки.

Когда она подошла ко мне вплотную, я понял, что она хочет лечь в постель рядом со мной, и тихо подвинулся, освободив ей место. Она легла и естественным жестом прикрыла простыней наготу. Я почувствовал теплое тело, ощутил его дрожь. Жаждала ли она мужской ласки? Ее руки тихонько легли на мою грудь. Ее поцелуй буквально ранил меня. Я ответил на него, и она затрепетала. Я прижался губами к ее груди. Я продолжал целовать и ласкать ее, пока она не позвала меня, прижавшись ко мне, целуя и обнимая.

У меня не хватило смелости спросить ее о чем-либо. Она лежала рядом со мной, бледная и неподвижная, с бескровными губами. Вскоре мое смятение прошло, и я произнес первую фразу:

— Грация… Грация, я так счастлив!..

Она повернулась ко мне и посмотрела на меня впервые такими глазами, как будто видела меня в первый раз в жизни. Она приоткрыла рот, и я увидел ровные, красивые зубы, ее губы шевелились, словно она силилась что-то сказать. Неожиданно она начала плакать, спрятав лицо у меня на груди и крепко обняв меня за шею. Я слегка коснулся губами ее соленого от слез лица, стараясь успокоить ее, но она продолжала рыдать, не переставая…

Глава 8

Я позвонил в больницу, куда был доставлен после покушения на меня, и попросил позвать к телефону доктора Кука. Мне ответили, что подойти он не может, так как занят больным, но что, если нужна помощь, то мне пришлют медсестру. Я попросил, чтобы прислали Клер Пирсон.

Когда она пришла на виллу, я объяснил ей, не вдаваясь в подробности, что произошло с Грацией, и обрисовал ее теперешнее состояние. Клер молча выслушала меня и спросила, где сейчас находится Грация. Я указал ей на комнату на втором этаже. Она попросила меня подождать и поднялась наверх.

Ждать пришлось почти полчаса, пока, наконец, появилась Клер. Закурив, мы уселись друг против друга.

— Наша пациентка испытала шок, и, по всей видимости, у нее наступила кратковременная амнезия, то есть потеря памяти. Что с ней могло случиться? Что довело ее до такого состояния?

Я рассказал Клер практически все, опустив лишь постельные сцены. Она смотрела на меня с удивлением, широко раскрыв глаза. Черты ее деликатного и нежного лица напряглись, и в конце моего рассказа у нее вырвалось:

— Да любой другой на ее месте получил бы инфаркт! Ну, а что вы собираетесь делать дальше? Лично вы? — спросила она и закурила очередную сигарету. — Ведь вы тоже в опасности?

— Ну, опасность для меня скорее теоретическая, — попытался пошутить я. — И потом, не забывайте, Клер, — позвольте мне вас так называть, — что я не в первый раз нахожусь в подобной ситуации.

— Да ради бога! — воскликнула она.

Между тем я продолжал: — Видимо, наступил момент, когда я должен буду все проанализировать и начать все сначала. Мой клиент мертв, но задание остается в силе, потому что он был моим другом. Само собой разумеется, что я не могу сказать — вот, завтра, в полдень, я найду убийцу. Буду искать… Есть еще один след, который мне очень хочется проверить: Существует некто Тони Кастелло, бывший полицейский. Он остался один, и я еще не успел вплотную им заняться. Как раз сейчас я им займусь.

Не теряя времени, я взял толстый телефонный справочник Лос-Анджелеса и нашел телефон Тони Кастелло. Набрал номер. В трубке раздались длинные гудки, но к телефону никто не подходил. Я с досадой бросил трубку и, повернувшись к Клер, сказал:

— Самое лучшее, что я смогу сейчас сделать, — это поехать прямо к нему. Вы же, Клер, присмотрите за Грацией.

В ответ она кивнула головой.

— Да, еще одно, — заметил я, выходя из комнаты, — никому и ни под каким предлогом не открывайте дверь. Когда я приду, я позову вас по имени!

Вскоре такси доставило меня к дому, похожему на конюшню.

Привратница, неопрятная женщина, даже не посмотрела на меня, когда я обратился к ней с вопросом. Я молча направился к лифту и поднялся на пятый этаж. На площадке, куда я вышел, стены почернели от времени.

Я направился к двери с номером 400. Она была приоткрыта.

— Тони Кастелло? Вы дома?

Не получив ответа, я переступил порог. Когда мои глаза привыкли к полутьме, я огляделся вокруг. Крысятник, да и только! Маленькая прихожая, еще меньших размеров кухня. Душевая и туалет были невообразимо малы. Почувствовав себя снова на тропе войны, я нутром воспринял чье-то присутствие в квартире. Может быть, кто-то наблюдал за мной, ожидая, что я сделаю неверный шаг. Несмотря на сигнал тревоги, звучащий в моем мозгу, я все же, сжав рукоятку кольта, осторожно двинулся вперед. На мгновение я задержался перед закрытой дверью, а затем толкнул ее, и она бесшумно открылась. В полутьме разглядел маленькую койку с простынями неопределенного цвета. Из шкафа, встроенного в стену, выглядывали какие-то тряпки.

Возле окошка с опущенными шторами стоял столик, а за ним… сидел Тони Кастелло, странно наклонив вперед голову и опустив руки.

Я почувствовал, как покрываюсь холодным потом. Я сначала не понял, в чем дело, и лишь потом сообразил, что у Тони по локоть отрезаны руки. В моей голове снова зазвучал сигнал тревоги. Кто-то находился за моей спиной. Не раздумывая, я резко обернулся, готовый выстрелить хоть в черта, хоть в дьявола. Но квартира, как и прежде, была пуста. Видимо, крыса, подумал я, или мышь. Найдя первое попавшееся мне в голову объяснение, я успокоился, но лишь на мгновение. Обычно, в таких делах я не ошибаюсь.

Именно это чувство чужого присутствия не раз выручало меня на войне, а затем и в моей теперешней работе.

Я снова принялся шарить по квартире, но ничего подозрительного не обнаружил. Вытерев носовым платком все следы, которые я мог оставить, я покинул это невеселое место.

Позвонив в полицию насчет трупа, я направился к Гервину Гранту, подозрительному садовнику, которого я не мог сразу найти. Я очень надеялся, что найду Гервина Гранта в живых.

Небольшая деревянная калиточка была на запоре, зато дверь садового домика открыта — вариация на тему Тони Кастелло? Через мгновение моя рука уже держала кольт. Я позвал громким голосом, но никакого ответа не получил. Вдруг я подумал, что события становятся неуправляемыми. Что-то прошло мимо моего внимания, причем с самого начала… Какая-то ключевая деталь ускользнула! Но что? Я что-то должен был заметить! О чем я не подумал! Я быстро поднялся по ступенькам и вошел в дом. Я обошел все комнаты, но безрезультатно! Там никого не было. Нервы мои были напряжены до предела. Мне оставалось обойти всего несколько комнат, когда вдруг из-за одной двери послышались голоса. Едва я занялся дверью, как внизу раздался какой-то шум. Я моментально очутился в коридоре этажом выше и с бьющимся сердцем прислушался к приближающимся шагам на лестнице. Вскоре в полутьме я увидел Вилли Шутника. Собственно, я узнал его по дурацким манерам и плащу, туго стянутому в талии. Руки он держал в карманах и от всей его фигуры веяло нахальством, самодовольством. Из комнаты, той, где слышались голоса, вышла полураздетая Лиза Гордон.

Поприветствовав Вилли Шутника, Лиза спросила:

— Где тебя носило? Я уже не знала, что и думать! Что мы будем делать с ним? Давай принимай какое-нибудь решение!

— Ты хочешь…

— Да! — почти закричала Лиза.

— Это не мое дело! — резко ответил Вилли.

— Я не хочу оставаться одна! — категорически заявила она.

— А я тебе повторяю, что заниматься трупами — это не наше дело, и давай не будем больше к этому возвращаться.

Мне что-то показалось странным, но что именно, я так и не мог понять. В конце концов Лиза заявила:

— Ты подожди меня немного, и мы уйдем отсюда вместе!

На что Вилли Шутник бросил:

— Шевелись! — и направился к двери.

Я выскользнул за ним следом. Вскоре он пересек улицу и направился к большому «крейслеру», в который тотчас же сел.

Мне повезло — из-за угла вырулило такси. Я вытащил из бумажника полусотенную купюру и, показав ее водителю, сказал:

— Если не упустишь этот «крейслер», она будет твоя!

В ответ таксист хмыкнул:

— Если я его упущу, то сниму с тебя штаны и пойду по Голливуду пешком.

Через четверть часа «крейслер» въехал в очень приличный район и остановился перед красивым домом.

Вскоре Вилли Шутник скрылся в дверях и я последовал за ним. Меня остановил молодой привратник с широченными, как у гориллы, плечами:

— Мистер желает кого-нибудь видеть? Сейчас я запишу ваше имя в книгу посетителей, а затем пропущу вас в дом, если вас пожелают видеть.

Я решил пойти на маленькую хитрость. Оглядевшись, я увидел, что лифт остановился на пятом этаже. После этого я снова обратился к привратнику:

— Слушай, у меня труднопроизносимая фамилия, и чтобы не диктовать тебе по буквам, я покажу лучше водительские права.

Я стал боком к стойке и, приподняв над головой согнутую в локте правую руку, левой начал искать во внутреннем кармане пиджака права. Молодой человек привстал и чуть наклонился вперед в нетерпении, ожидая удостовериться и переписать по буквам мою фамилию. Это было его ошибкой и очень серьезной. В одно мгновение локоть моей правой руки со страшной силой опустился на его переносицу. Этим трюком я пользовался очень редко, можно сказать, в исключительных случаях. И тогда, когда мне приходилось пользоваться этим приемом, никто и никогда не мог устоять на ногах.

А этот устоял! Не теряя ни секунды, я ударил его рукояткой пистолета в висок и, наконец, он бесшумно повалился на ковер по другую сторону стола. Даже привстав на цыпочки, я не мог увидеть его, так он удачно упал. Еще раз убедившись, что этого молодца не видно ниоткуда, я устремился наверх. Пятый этаж… Я стоял в раздумье: за которой из шести дверей проживает Вилли Шутник? Но скоро он сам указал на это. Вернее, не он, а пистолет, направленный на меня из-за двери.

— Старайся не делать резких движений, дружок! И заходи поживее! — приказал его голос.

Мне ничего не оставалось, как только подчиниться.

Когда я вошел, он стоял с пистолетом в руке, причем, держал его так, как это делают настоящие профессионалы. У меня пропала всякая охота предпринимать какие-нибудь хитрости.

В способности по части стрельбы из пистолета мне с ним не сравниться!

Глядя мне прямо в глаза, он сказал:

— Я сразу понял, что эта гора мяса, там внизу, тебя не остановит. Тебе нужно нечто другое.

Пока он занимался болтовней, я осмотрелся по сторонам. Везде царила роскошь. Большие и мягкие бухарские ковры, позолота, фрески. В углу бар с набором напитков и всего того, что жаждет душа мужчины.

— Что вам от меня нужно, Бакстер?

— Посмотреть на вас поближе! — ответил я, делая шаг вперед.

— Стой на месте, кретин! С такого расстояния я могу ошибиться только нарочно.

— А ты разве не пользуешься кураре?

— Это не я убил Джорджа!

— А Тони Кастелло?

— Он что, тоже убит?

— Не только убит. Ему отрезали по локоть руки.

Я старался уловить на его лице хоть какую-нибудь реакцию, но Вилли стоял совершенно невозмутимо, спрятав пол-лица за большими черными очками.

— Смотри, ты что-то уронил! — сказал я ему и, шагнув навстречу, самым естественным образом наклонился.

Конец ковра, на котором стоял Вилли, мгновенно оказался у меня в руках, и я его дернул, что было сил, Вилли, высоко взбрыкнув ногами, шмякнулся об пол. Через мгновение я уже был на нем, выкручивая его руку, в которой был зажат пистолет.

Пока я был занят правой рукой, Вилли, изловчившись, чуть не выдавил мне глаза пальцами левой руки. Разозлившись, я схватил пояс с его плаща, который развязался во время драки, уселся ему на грудь и накинул на шею импровизированную петлю.

Через мгновение его тело обмякло. Вставая, я зацепился за его волосы, которые потянулись за моей ногой. От удивления, я приостановился и только потом сообразил, что это был обыкновенный парик. Подняв его, я увидел, к моему удивлению, не лысину, как я предполагал, а копну черных и длинных волос, рассыпавшихся по ковру. Не веря своим глазам, я подошел поближе и снял с Вилли очки. Моему взору предстали длинные ресницы и нежное лицо молодой красивой женщины!

Так вот что скрывалось за очками и париком. Пока она приходила в себя, я быстро снял с нее этот безобразный плащ, пиджак, мужскую рубашку и все остальное, до бюстгалтера. На ней были прозрачные голубоватые трусики. Видя, что она пришла в себя, я спросил:

— Как тебя зовут на самом деле?

Молодая женщина, видимо, еще не совсем пришла в себя, так как она лежала неподвижно, бессмысленно уставившись в потолок. Груди у нее были небольшие, но зато очень красивой формы.

— Ну, так как тебя зовут? Или тебя по-прежнему называть Вилли Шутником?

В ее глазах появилось осмысленное выражение.

— Я всегда была женщиной… — процедила она сквозь зубы.

— Давай, малышка, смелее! Чем ты занималась в доме Джорджа? Что ты знаешь о его смерти? Он знал, что ты была женщиной?

— Да, знал. Кроме того, он знал, что я могу стрелять лучше любого мужчины в тысячу раз. И если бы я не попалась на трюк с ковром, я это доказала бы тебе.

— То, что ты хорошо стреляешь, я понял сразу, как только вошел и увидел, как ты держишь пистолет. Именно высокий профессионализм и заставил меня прибегнуть к тому, что ты называешь трюком.

Видя, что она собирается встать, я сказал:

— Лежи и отвечай на вопросы!

— Но хоть сесть-то мне можно? — спросила она, поднимаясь с пола.

Что-то в ее тоне мне не понравилось, но не успел я разобраться, что именно, как она мгновенно была на ногах и ее ноги мелькнули перед моими глазами. Я еле успел схватить ее за руки и заломить их за спину. Сделать это мне удалось лишь с большим трудом, несмотря на мой вес и рост. Эта рукопашная схватка навела меня на одну мысль и, когда мы очутились на полу, я начал с нею совсем другую игру. Она отнеслась к этому совершенно равнодушно. После того, как я встал с нее и привел себя в порядок, мы продолжили нашу беседу:

— Или ты заговоришь, или очутишься там же, где и твой работодатель Джордж. Ну, кто ты? Какую роль в убийстве Джорджа сыграли Берроу, Гервин Грант и Тони Кастелло? Это ты, Сэм и лысый отнесли Грацию в шахту? Может, это ты звонила Грации и угрожала смертью? Ты вела двойную игру: делая вид, что охраняешь жизнь Джорджа, а на самом деле втихую готовила убийство. Это ты убила его? Почему ты это сделала?

— Ты, паскудная ищейка! От меня ты ничего не узнаешь!

— А о каком трупе тебя спрашивала Лиза Гордон и что вы должны были с ним сделать? Чей это труп?

— Что ты мне угрожаешь! — крикнула женщина. — Я и сама вижу, что проиграла, но не в том смысле, в каком ты думаешь, кретин! Да, я проиграла, но умру не от твоих грязных лап.

Произнеся эти слова, она взмахнула рукой и на ее правой груди появились две капельки крови, оставленные ногтями царапины.

— Скоро ты отправишься за своим другом на тот свет! Какой же ты кретин! Какой ты… — фразу она не закончила. По ее телу пробежала дрожь, и она начала быстро чернеть.

Я не поверил своим глазам!

Глава 9

Направляясь на Самсет-бульвар, я с содроганием подумал о фальшивом «Вилли» и ее страшных ногтях, которыми она собиралась вцепиться в мою физиономию.

Эта женщина правильно оценила меня и поняла, что горилла внизу не сможет меня остановить. Она подготовила мне встречу, нанеся на ногти яд. Даже малейшая царапина, и не обязательно на лице, привела бы к роковому исходу. Но ведь попытку убить меня, едва я прибыл в Лос-Анджелес, совершила одна и та же женщина. Может быть, это была она? А переоделась она для того, чтобы я не узнал ее. Нет, здесь что-то не так. Что могли означать ее слова: «Я и сама вижу, что проиграла!»?

Какую игру она вела? Какая нить связывает всех участников этой кровавой истории? Какие роли они выполняли — неизвестная, скрывавшаяся под именем Вилли Шутника и имевшая особый вкус и наклонности, толстый и лысый Красавчик, Тони Кастелло, Сэм Берроу, Гервин Грант, Мара?

А Лиза Гордон?

Ну, теперь она от меня не отвертится и ответит на все мои вопросы.

Лиза Гордон с удовольствием закрыла бы перед моим носом дверь, но она не успела этого сделать, и теперь я, придержав дверь ногой, стоял перед ней. Она была напугана. Не только моим появлением, но и чем-то или кем-то еще! Это было видно по тому, как она прижимала полотенце к груди, как вздрагивали ее полные губы. Приглядевшись внимательнее, я увидел в ее глазах плохо скрытый страх.

— Пытаясь куда-то спрятаться от меня, ты заблудилась, дорогая моя, и испугалась, — произнес я веселым голосом. — Куда же ты пропала, тогда, когда в твоем саду был обнаружен почерневший труп девушки?

— Мне было страшно… — пробормотала она.

— Конечно! И я знаю, почему! Ведь ты знала, кто убил эту девушку. Кстати, кто она была?

Но Лиза не ответила. Она упрямо смотрела в окно, выходящее в сад, словно ожидая чьего-то появления. А может быть, в саду прятался кто-нибудь, когда я прибыл сюда?

— Ну, так что? — спросил я Лизу, подступая к ней ближе. — Ты собираешься говорить?

— Я ничего не знаю, клянусь!

— Да вы только посмотрите на нее. У нее в саду убили человека, а она не имеет понятия об этом никакого! Так кто же убил ее? Твой Гервин или, может быть, твоя подружка, которую звали Вилли Шутник?

Лиза перевела взгляд от окна на меня.

— Ах, ты думала, что я не знаю о твоей связи с так называемым Вилли Шутником? Да ты, я смотрю, проказница! Муж хоть твой знает, что вы вытворяете, когда его нет дома?

Продолжая болтовню, я уголком глаза внимательно присматривался к окну. А, может быть, тот, кто находился там, если вообще кто-нибудь находился там, прислушивался к нашему разговору? Может быть, там Гервин Грант? С ним-то я и хотел познакомиться.

— Убитую девушку звали Мелиса Нельсон. Она была массажистка и время от времени приходила ко мне.

В ответ я нахально рассмеялся и сказал:

— Знаю я, что она тебе массажировала!

— Выродок! — прошептала она и замахнулась, чтобы ударить меня по физиономии.

Но я был начеку и перехватил ее руку. Рванувшись, она уронила полотенце, которым до этого прикрывала грудь, и в то же время ее полные, шоколадного цвета груди с черными сосками заколыхались перед моими глазами.

— Вот сейчас ты предстала как раз в таком виде, в каком и должна предстать, — воскликнул я.

— Что ты плетешь, пес проклятый! — сказала она, быстро схватив полотенце и прикрывшись им.

— А то, что я навел справки о тебе! — сказал я. — Вначале ты была бордельной шлюхой, а затем начала промышлять на панели самостоятельно. Так что наружный вид вполне соответствует твоему внутреннему содержанию.

Теперь она уже не старалась прикрывать свою обнаженную грудь, отбросив полотенце в сторону.

— Но вернемся к нашим баранам! Как же все-таки звали твою подружку, которая переоделась мужчиной?

— Меня ее имя никогда не интересовало. Вилли Шутник и баста!

— Да, ты права! Мужское имя ей подходило больше. Я попробовал разбудить было ее настоящее женское чувство, но с таким же успехом мог бы попытаться сделать это с пульмановским вагоном. А жаль! Как женщина она была хороша! Да, кстати: за что же вы убили Мелису Нельсон и где сейчас прячется твой муж?

— А зачем вам нужен мой муж?

— А ты разве не знала, что он и его компания пытались убить Грацию Калливуд? А ведь ты ее ненавидела!

— Она хотела отнять у меня мужа!

— Я нахожу странным, что тебе нравятся мужчины. И потом, у Грации вряд ли был роман с твоим мужем, этим патлатым козлом!

— А ты думаешь, что Грация была святой? Кроме Гервина в ее постели побывал и Сэм Берроу, и еще один актер, который снимался в фильме, поставленном по ее сценарию.

Я подумал о Грации, которая в этот момент находилась в своей постели, на Сан-Педро-стрит под наблюдением медсестры.

Все сказанное этой бывшей проституткой не могло быть правдой! Я просто отказывался в это поверить!

— Ну, хорошо. А как обстояли дела с наркотиками? — спросил я невольно.

В ее глазах впервые мелькнул страх. Я решил воспользоваться этим моментом и выжать из нее хоть что-нибудь и поднял руку, как будто собирался ударить ее. Она отпрыгнула в сторону, испугавшись еще сильнее.

— Не нужно! Не бейте меня! — крикнула она.

— Ах, тебе не нравится! А что тебе нравится? Быть в объятиях твоей подружки, или может быть, с девками в постели типа Мелисы Нельсон? Ведь мужчины для тебя…

Но Лиза, не дав мне окончить фразу, обняла меня. Я сразу вдохнул запах ее духов и тела.

— Это, чтобы доказать тебе обратное, — пробормотала она, прижимаясь сильнее и глядя в мой затылок.

Обняв ее, я прошептал на ухо:

— Ну, а как с ответами на мои вопросы?

— Что ты все вопросы и вопросы! Можно подумать, что ты собираешься устроить счастье Грации. Да твоя правда никому не нужна. И ты сам разочаруешься, если узнаешь ее! А может быть, ты влюбился в эту стерву?

— Тебе этого не понять, — начал я. — Мой друг просил помощи. Мой друг, который вышел живым из ада корейской войны. А вы его пришили!

— Ты не должен так говорить!

— А как же я должен говорить? Ну, как? Может быть, ты знаешь, кто его убил? Так назови его!

Ведя этот диалог, мы стояли, обнявшись и тесно прижавшись друг к другу. Я чувствовал тепло ее тела. Кровь ударила мне в голову и мне стало жарко. Тем не менее, я заметил, что Лиза старалась развернуть меня так, чтобы я оказался спиной у окна. Она еще крепче обняла меня и впилась в меня жаркими губами. Я тоже обнял ее сзади рукой и, прижав к себе, резко развернул ее спиной к окну. Она как-то странно повисла у меня на руках. Меня удивили ее закрытые глаза. Она что, потеряла сознание? — мелькнуло у меня в голове. Если даже и потеряла, то уж ни в коем случае от страсти. Прижав ее к себе, я ждал, когда она придет в себя. Она, между тем, буквально тащила меня вниз своей тяжестью тела, так что мне пришлось наклониться, чтобы не уронить ее на пол.

Вдруг я почувствовал, как что-то теплое стекает мне на руки. Бросив ее на пол, я увидел, что руки у меня в крови. Взглянув на Лизу, я увидел, что из-под ее волос на пол сочится кровь. Приподняв волосы, я увидел на ее затылке круглое отверстие…

Через мгновение я стоял у окна, сжимая в руке кольт. Убегавшего я увидел сразу. Это был крупный мужчина с гривой светлых волос.

— Гервин, стой, или стреляю! — крикнул я.

Но убегавший несся, как рассвирепевший кабан, не разбирая дороги и все круша на своем пути. Он буквально пропахал клумбу с цветами. Видя, что он добегает до высоких кустов роз, где может легко скрыться, я выстрелил вверх и одним махом перескочил подоконник и помчался к нему. После моего выстрела убегавший остановился, как вкопанный, тяжело дыша. Видя его массивную фигуру, Я, подбегая, крикнул:

— Не поворачиваться!

Метрах в пяти я остановился, чтобы перевести дыхание. Он тоже стоял, тяжело дыша, опустив руки. После некоторого молчания он бросил:

— Ну, что, ублюдок, добился своего?

Я сделал два быстрых шага, и моя нога слету обрушилась на него. Не смертельный удар, но болезненный. Вертнувшись волчком, он повалился на землю, осыпая меня проклятиями и корчась от боли.

— Это чтобы ты был повежливее с незнакомыми людьми! Лев с собачьей задницей! Твоей грязной гривой только тюремные параши чистить! За что ты убил Лизу? Ведь она собиралась говорить!

— Это не я…

Но не успел он закончить фразу, как я носком ботинка ударил его в бок. Он взвыл от боли.

— А зачем ты убегал, если это был не ты?

Задыхаясь, с лицом, искаженным от боли, он сказал:

— Я слышал, что вы говорили, и когда увидел на ее спине кровь, то понял, что она мертва. Я потерял голову и побежал.

— Ты думаешь, что кто-нибудь в полиции поверит в это?

— Но это правда, клянусь!

Снова моя нога поднялась и снова я ударил его в то же место. На сей раз он потерял сознание от боли. Я подошел поближе и с любопытством осмотрел его. Теперь мне стало понятно, каким мужчинам отдаются женщины. Он раскрыл глаза и я увидел удивительную голубизну.

Видя, что он пришел в себя, я продолжал:

— Если не ты, то кто же?

Он начал дрожать: видимо, сказывалось нервное напряжение.

— Даю тебе пять секунд на…

Но здесь я, видимо, недооценил своего противника. Взметнувшись, он с лежачего положения ударил меня каблуком по правому бедру, к счастью, снаружи, иначе я не имел бы возможности описать эту историю. Удар был неожиданным и настолько сильным, что меня буквально перевернуло в воздухе и я нелепо грохнулся на землю.

С перекошенным от злобы и ненависти лицом он подскочил ко мне. Схватив одной рукой за пиджак, другой за пояс, он приподнял меня, как ребенка, на уровень своей груди. В его глазах я увидел смерть.

— Ты думал, что со мной так легко справиться? Сейчас я послушаю, как захрустит твой позвоночник! — и он чуть отодвинул меня от себя.

Я знал этот мерзкий прием. Стоило ему резко опустить меня, одновременно подняв навстречу колено, — и я был бы обречен на пожизненную инвалидность! Весь остаток жизни со сломанным позвоночником? Нет! Я в мгновение ока левой рукой вцепился ему в щеку. Так как его руки были заняты, то он рванул голову назад. Вот это мне и нужно было!

Мой большой палец левой руки очутился за его щекой. Он резко рванул голову вправо — я влево, вниз, и через секунду я увидел зловещий оскал его картинно красивых зубов. Секунду спустя, из рваной раны хлынула кровь.

Обезумевший взгляд его голубых глаз остановился на мне. Не теряя ни секунды, я ударил его в зенки растопыренными пальцами, и в тот же миг почувствовал, что мой палец вонзился во что-то мягкое, и увидел, как по моей руке стекает какая-то жидкость, смешанная с кровью. Мой противник, как подкошенный, рухнул на землю, увлекая меня за собой…

Глава 10

— Каждый раз, когда мы с вами встречаемся по этому делу, — говорил лейтенант Мэрфи, стряхивая пепел с сигареты, — обязательно появляется труп.

Я полулежал на диване в доме на Самсет-бульваре.

— Но вы, ни в одном из этих случаев, не можете объявить меня убийцей! И потом, находя трупы, я вам каждый раз звоню.

— Что верно, то верно! Но вы становитесь удивительно однообразным, — с иронией заметил Мэрфи. — Вы никогда не знаете имени убийцы, зачастую и имени жертвы. Могу поклясться, что и сейчас вы не знаете имени того, кто убил Лизу Гордон. Вообще, должен заметить, что все окружение вашего покойного друга является в высшей степени подозрительным. Как, по-вашему, разве это не так?

— Что ж, по-вашему, Джордж Калливуд был головорезом? — в свою очередь спросил я, еле сдерживая себя, так как Теди Мэрфи был, что там не говори, офицером полиции и представителем власти.

— С известной долей уверенности полагаю, что Калливуд не был, как вы говорите, головорезом, однако у нас есть веские основания предполагать, что он занимался торговлей наркотиками и еще кое-чем.

Где-то в глубине души я тоже допускал такую возможность, но не хотел себе в этом признаться. Набравшись наглости и делая изумленное лицо, я спросил:

— А на чем основывается ваше так называемое основание?

Сделая вид, что он не заметил моего язвительного тона, Мэрфи серьезно ответил:

— После смерти вашего друга и в отсутствие жены — она как раз была в Нью-Йорке — мы, как и полагается в таких случаях, произвели здесь, то есть на вилле Калливуд, тщательный обыск. Результаты обыска были поразительные. Кроме нескольких килограммов героина, мы нашли и другие сильнодействующие наркотики.

— Но зачем ему надо было заниматься контрабандой, если он был чертовски богат?

— Джордж — не знаю, а вот жена его действительно богата.

— Но в конце концов, Джордж, может быть, и не занимался; распространением наркотиков. Может быть, эти наркотики были предназначены, если можно так выразиться, для личных нужд?

Мэрфи задумался.

— Если бы это было так, я повторяю, если бы это было так и только так, что тоже входит в противоречие с законом, то мы, полиция, смотрели бы на это снисходительно… В конечном итоге, Калливуды миллионеры, а закон, сталкиваясь с миллионами долларов, становится значительно податливее. Герой войны, деловой человек поддается невинным забавам, может быть, не сам, а даже с друзьями своего ранга. Это небольшая беда. Но данные нашей картотеки свидетельствуют об обратном, то есть о том, что контрабанда велась в самом широком масштабе.

Слова Мэрфи буквально ошеломили меня. Я чувствовал себя преданным! Джордж? Наркотики? Ну, а зачем же он тогда позвал меня? Чтобы организовать распространение наркотиков? И все же, мне не верится…

— Вы знаете, лейтенант, во время войны он был ранен взрывом гранаты в одно очень деликатное место… Вы понимаете, о чем я говорю?

— Да… — пробормотал лейтенант, а затем повернулся к своим помощникам, работавшим возле трупа, и спросил: — Ну как, ребята, нашли что-нибудь?

Сержант ответил отрицательно, а затем добавил, что свидетельств убийства Лизы отравленной пулей более чем достаточно. Стреляли с далекого расстояния, но даже если бы не попали в затылок, а в ногу, смерть все равно была неизбежной.

Я пересилил себя и взглянул на труп. Черный и неподвижный. Положение его было таким же, как и тело Джорджа. Руки, поднятые вверх, сжатые кулаки, сжатые зубы, остекленевшие глаза, в которых застыли предсмертные муки. Я нарочно промолчал о смерти Вилли Шутника и не сказал об этом лейтенанту ни слова. Впрочем, Вилли Шутник был женщиной. Пусть сами ищут, ведь им за это платят!

— Ну, а как вы оказались в этом доме, Бакстер?

— Зашел навестить знакомую, а что? — спросил я нахально.

— В самом деле! Но насколько мне известно, покойница была далеко не самой лучшей репутации и славилась своими скандальными связями с женщинами. Плюс употребление наркотиков! Самое печальное в этой истории то, что в молодости, вернее в юности, она хотела стать актрисой и сделать артистическую карьеру. Я еще раз говорю вам, что она была грязной женщиной.

Я посмотрел на труп женщины и представил себе, как она ужинала с режиссерами, чтобы ускорить свою карьеру, как она пыталась сниматься в кино, будучи молоденькой и невинной. Затем она погибла, как мой друг Джордж, как Мелиса Нельсон, как Вилли Шутник — от кураре. Продажные нравы царили в этом болоте, источающем зловоние — Голливуде. Эфемерный и двусмысленный мир успеха и лести. Наркотики, педерастия, трибадизм, сексуальные оргии, гангстеризм, проституция всегда процветали в этом мире, тайные пружины которого скрывались в миллиардах.

Под насмешливым и недоверчивым взглядом Мэрфи я почувствовал себя ничтожеством по сравнению с Грацией Калливуд и другими богачами города.

— Хорошо! — сказал я, — мне можно возвращаться домой?

— Вы все еще проживаете у вдовы Калливуд?

Я ничего не ответил. Меня взяла злость. Кроме того, у меня болел низ живота, а из моего организма еще не улетучились последствия отравления кураре. Болело колено. Но больше всего меня злило то, что я не видел никакого просвета в этой серии бессмысленных убийств. Лейтенант сказал, что он скоро заявится в дом Грации и разрешит мне уехать.

Добравшись до виллы Грации, я заметил, что за мной следят.

Клер сразу открыла дверь, как только узнала мой голос. Она сразу заметила, что я чувствовал себя паршиво, и уложила меня в постель. Я спросил, как себя чувствует Грация.

— Она спит. Я дала ей успокоительное. Затем она спросила, где я был все это время. Я ответил ей общими фразами. Мне не хотелось переживать еще раз то, что я пережил за последние несколько часов, даже мысленно.

— Мара и кухарка здесь?

— Да, здесь. Может быть, вам что-нибудь приготовить?

— Нет, — сказал я, вставая с постели, — мне хотелось бы поговорить по телефону.

Подойдя к телефону, я увидел, что справочник открыт все еще на букве «к» и фамилия Кастелло подчеркнута красным. Набрав номер гаража на улице Всех Святых, спросил, там ли Сэм Берроу, но мне ответили отрицательно. Затем у меня поинтересовались, кто я такой. Вместо ответа я бросил со злостью трубку.

— Я здесь! — раздался за моей спиной голос.

Повернувшись, я увидел черную физиономию Сэма Берроу.

Он стоял, прислонившись к косяку двери, и ухмылялся во весь рот.

— Ты, наверное, соскучился по нам, не так ли? — спросил он, расплывшись в широкой улыбке.

— Мальчик, иди сюда! — позвал он кого-то. — Ты посмотри, какой сюрприз! Гервин, иди и поздоровайся со своим лучшим другом. Ведь ты так хотел видеть этого проказника и шалунишку Бакстера!

Из-за спины Сэма появилась гигантская фигура Гервина Гранта, рядом с ним — Красавчик Китаеза. На Гервина было страшно смотреть. Под здоровым глазом у него было черно, а выбитый правый перевязан окровавленной тряпкой… Была перевязана и его разорванная щека… Они оба держали пистолеты. Здоровый глаз Гервина прямо-таки пылал ненавистью. Я сделал знак Клер, чтобы она уходила, но Сэм серьезным тоном сказал:

— Она тоже останется!

Клер остановилась, глядя на него испуганными глазами.

— Слушай, дорогой наш друг! — обратился ко мне Сэм. — Ты не слишком удачно пошутил с Гервином, и доктор сказал, что в ближайшие две-три недели он не сможет разговаривать. Но то, что он думает о тебе, я знаю и с удовольствием буду переводить. Так ведь, Гервин?

У того от злости, казалось, выскочит единственный глаз, и он сжимал свой пистолет так сильно, что у него суставы на руках стали белыми. В ответ на вопрос Сэма он промычал что-то невразумительное, тыча в свою сторону пистолетом.

— Я понял, понял! — снова заулыбался Сэм. — Тебе хочется его прикончить!

Гервин утвердительно кивнул головой.

— Конечно, ты это сделаешь. Успеешь, успеешь, — заверил его Сэм, — пусть он только ответит на пару вопросов, а потом ты с ним поговоришь, отведешь душу. А мы тем временем отведем душу с этой милой девушкой, так, Красавчик?

— Мы что, пустим его в расход? — спросил молчаливый до сих пор Красавчик.

Чтобы подбодрить Клер, я улыбнулся ей и сказал:

— Они нам ничего не сделают! Вы не имеете никакого отношения к этой истории!

— Решать буду я, — перебил меня Сэм, — имеет она отношение или нет. И потом, — он внимательно осмотрел с ног до головы дрожащую от страха Клер, — после того, что мы с ней сделаем, ей вряд ли захочется жить дальше. Так что лучше уж мы ее прикончим сами. Красавчик большой специалист по этой части. Но ты в любом случае умрешь раньше нее, так что тебя не будет грызть совесть, что ты ничем не смог ей помочь.

— Слушай, Сэм, а за что ты хочешь убить меня? Ведь у тебя было столько возможностей до этого времени, когда меня отнесли в эту проклятую шахту. Ты что, забыл, как ты спас мне жизнь?

— Да нет, почему же? Но теперь я вижу, что совершил глупость, хотя Джордж говорил, что тебе можно доверять.

— Вот видишь! А по какому поводу он говорил это?

— А по поводу того, что ты наркоман! — ответил он с отвратительной улыбкой.

— Ну, это было давно… — пояснил я, опуская глаза. — Но потом я вовремя спохватился и понял, что к чему…

Наркотики — ими я занялся исключительно для того, чтобы забыть кошмары, пережитые в Корее. А сейчас я ненавидел этих подонков, знавших о моем прошлом, ненавидел Джорджа, который хотел впутать меня в это дело.

— Гервин, ты можешь кончать с ним! — бросил Сэм через плечо.

У меня внутри все похолодело. Я видел перед собой здоровый глаз Гранта, в котором горело единственное желание — убить меня.

Гервин мягким шагом приблизился ко мне, и не успел я ахнуть, как он залепил мне такую пощечину, что я отлетел в угол. Когда открыл глаза, то увидел стоявшего надо мной Гранта. Его пистолет был направлен в мой правый глаз. Я смотрел в смертельное отверстие, не моргая. Раздался выстрел, и Гервин, уронив пистолет, повалился на пол. Красавчик Китаеза мгновенно повернулся к окну, но в ту же секунду пуля настигла и его.

В дверях стояла Грация, сжимая в руках дымящийся пистолет. Взгляд ее был отрешенным, а сама она производила впечатление ненормальной.

Сэм, не теряя ни секунды, схватил Клер, и, прижав ее к себе, бросился бежать. Я в два прыжка настиг его, но он швырнул Клер прямо в меня и скрылся за дверью. Пока я старался удержаться на ногах, чтобы не упасть и не придавить Клер, краем глаза увидел, как Грация спокойно повернулась и исчезла в дверях, ведущих в сад.

Чтобы окончательно прийти в себя, мне потребовалось какое-то время. Я бережно уложил Клер на диван и спросил ее, как она себя чувствует. В ответ она только слабо улыбнулась и закрыла глаза. В комнате еще стоял сильный запах пороха. Я подобрал свой кольт, выпавший у меня, когда Гервин дал мне последнюю в жизни пощечину, и подумал о том, как я буду оправдываться перед Мэрфи, хотя лично я никого не убивал, но был свидетелем практически всех убийств.

Я с трудом разогнулся и медленно побрел наверх. Поднявшись туда, я распахнул дверь спальни Грации. Она спокойно лежала на кровати в полутьме своей комнаты. Я бесшумно приблизился к ней и наклонился к лицу. Оно было неподвижным и серым.

— Той дозой, которую я ей дала, можно усыпить даже слона, — услышал я за спиной голос Клер. — Вы ее теперь и пушкой не разбудите! Как она сумела встать и застрелить этих двух типов, — это для меня загадка. Полнейшая! Да, кстати, Ник, что это были за люди и что они хотели от вас?

Я резко ответил:

— Ты что, из отдела по расследованию убийств?

Но она не обратила на меня внимания, игнорируя мой наглый тон, и продолжала:

— Если она спала, в чем я не сомневаюсь, то кто же тогда стрелял в этих бравых симпатичных парней? Я не верю в парапсихологию — я материалист, и всякие оккультные шутки мне не по душе.

— Клер, да что вы такое говорите? Видно, вы очень устали. Хотите, дам вам что-нибудь успокоительное?

Немного помолчав, я добавил:

— Простите меня, Клер, за резкость. Вы правы, здесь что-то не так! Совсем недавно я видел человека с отрезанными по локоть руками. Когда я был возле него, с него капала кровь.

Услышав мои последние слова, она вздрогнула.

— Затем я слышал, как две женщины разговаривали о каком-то трупе. Мне в высшей степени интересно взглянуть, но только где он находится? Одна из этих женщин умерла у меня на глазах. Дело в том, что умереть должен был я. Но почему? Кому я мешаю? И, наконец, последнее событие, которое, кстати сказать, вы тоже видели. Женщина, которая практически была без сознания и которая находилась в своей постели, спустилась вниз и успокоила навеки этих двух молодцов. Но когда я поднялся, то увидел, что она спокойно спит в своей постели! Разве это не смешно? Клер? Да, самое смешное, я чуть было не забыл, — Грация утонула на моих глазах в жутком водопаде, а спустя некоторое время я нахожу ее в своей постели!

— Вы, конечно, не растерялись и утешили ее.

Я замялся.

— Ну, вы знаете, Клер, как это бывает… Слово за слово… а потом… Но в любом случае…

Во время моего монолога Клер смотрела на меня с любопытством. Грация лежала совершенно неподвижно, настолько неподвижно, что у меня закралось сомнение — не умерла ли она? Я быстро наклонился над ней и приложил руку к груди. Я почувствовал нормальное биение сердца.

— Она чувствует себя лучше нас с вами, — сказала Клер холодно.

Теперь настала моя очередь посмотреть на нее с любопытством.

Чтобы немного разрядить атмосферу, я сказал:

— Вот, видите, Клер, куда я попал. Я думал, что мой друг лишь усталый герой, а он наркоман! Я думал, что он неисправимый бабник, а он оказывается импотентом. Я думал, что лишь поэтому Грация позволила мне утешить себя! Но вся эта история преступлений — это выше моего понимания. И здесь, видимо, нужен целый полицейский полк, чтобы сдвинуться с мертвой точки.

— Слава богу, что вы пришли к такому выводу, Ник! Бросайте все и уезжайте в свой Нью-Йорк, — проговорила она мягко. Затем взяла меня за руку и вывела из комнаты Грации. — А она пусть спит! — добавила она.

— Конечно, — пусть поспит и отдохнет. Ведь мы с вами видели, как она убила двоих. Это можно назвать «в пределах самообороны», а может быть, она хотела спасти человека, которого любит?

— Вас, что ли? — воскликнула с искренним удивлением Клер.

— А почему бы и нет? Что вы видите в этом ненормального, что женщина влюбилась в меня?

— В том, что в вас влюбляется женщина, я не вижу ничего ненормального. Вы симпатичный интеллигент. При других обстоятельствах я, может быть, и влюбилась бы в вас.

— Да, вы все это говорите, чтобы успокоить меня, а сами, небось, думаете, что я чокнулся.

— Ник, — сказала она, заставив меня сесть на диван, — вам нужно отдохнуть. А я тем временем вызову полицию, чтобы убрать эти трупы.

— Я смотрю, они вас совсем не пугают.

— Вы забываете, что я — медсестра, и видела сотни мертвецов.

— Убитых тоже?

— Но ведь это моя работа!

Да, да, твоя работа, — подумал я и взглянул на нее совсем другими глазами. Я сразу вспомнил раскрытый телефонный справочник и в моей голове раздался сигнал тревоги.

Только не торопись, только не торопись! — говорил я себе мысленно. В конце концов, я только человек и могу сделать, поторопившись, неправильные выводы!

Я чувствовал, что развязка близка…

Глава 11

За лейтенантом Мэрфи только что захлопнулась дверь. Перед уходом он сказал:

Друг мой! Я даю вам 48 часов! Если вы за это время не покинете Лос-Анджелес, то я привлеку вас к ответственности с самыми неприятными последствиями!

— Вы что, арестуете меня? — невинно спросил я.

— Конечно! С самым что ни на есть серьезным обвинением. Нарушение общественного порядка, раз! Нарушение правил ведения сыска, два! Неподчинение приказу полиции, три! Между прочим, последний пункт обвинения самый серьезный! А после этого я прикажу арестовать миссис Калливуд: она убила двух человек!

Я понимал, что Мэрфи не шутит.

Клер ушла, заявив, что она непременно должна показаться в больнице. Перед уходом она настойчиво рекомендовла госпитализировать Грацию к ним в больницу, где доктор Кук занялся бы ею всерьез. Я ответил, что ничего не имею против, и она мне обещала прислать за Грацией машину как можно скорее. Честно говоря, я тоже был доволен, что все так обернулось. Там, в больнице, ее будет охранять полиция, там она будет под присмотром Кука и Клер. Здесь я был связан ее присутствием и в случае необходимости не смог бы ей помочь. Последний случай, когда на виллу ворвались Сэм и его друзья, сильно напугал меня. Да что там, сильно — до смерти!

Поудобнее усевшись в кресле и взяв бутылку виски, я решил немного расслабиться. Выпив примерно треть бутылки, я снова взял в руки телефонный справочник. Затем нажал кнопку звонка, чтобы вызвать прислугу, но никто не отозвался. Тогда я нажал на кнопку и держал ее до тех пор, пока в дверях не показалась кухарка. Я с удивлением посмотрел на нее.

— А где Мара?

Та пожала плечами.

— Она куда-то ушла по своим делам. Когда нет кота, то мышки пляшут, — сказала она, намекая на то, что Г рацию забрали в больницу, как рекомендовала Клер, и против чего не возражал лейтенант Мэрфи.

— А давно она ушла? — спросил я, так как мне в голову пришла одна идея.

Амалия задумалась, подняв глаза к потолку и что-то мысленно высчитывая, а затем неуверенно ответила:

— Да так, что-то часов около пяти… шести, а может, и семи.

— Значит, она ушла до того, как Грация уехала в больницу?

— Ну и что? А какая разница?

Очень большая, Амалия!

— Не Амалия, а миссис Драймонд!

— А ну, давай, вали отсюда, миссис, и поживее, — я не удержался и выругался.

Та что-то пробормотала и, хлопнув дверью, вышла.

Я налил еще один стакан и выпил его. Поигрывая стаканом, я задумался. Мне вдруг пришла в голову одна неожиданная мысль. Грация, рассказывая о доме Гервина, очень точно описала его, хотя и обмолвилась, что никогда в жизни не была там. В любом случае это подтверждало слова Мары и Лизы о том, что Грация путалась с косматым Грантом, ныне покойником. Но ведь в этом случае криминального ничего нет: ведь ее муж был импотентом, а Гервин — красавцем в полном смысле слова. Да и Грация, судя по отзывам о ней, могла быть нимфоманкой. Но зачем же она тогда убила его… не колеблясь? Да… Может быть, она все-таки была влюблена в меня, и, видя, что я в смертельной опасности, видя этого патлатого козла, жаждущего моей крови, она выстрелила. Ну, а Красавчик Китаеза был убит лишь потому, что в руках у него был пистолет.

Была еще одна загадка — это раскрытая телефонная книга. Чтобы это могло значить? То, что здесь кроется какая-то загадка, я нисколько не сомневался. Меня также насторожило непонятное и ничем не объяснимое исчезновение Мары. Ведь она тоже тогда, когда мы оставались на вилле одни, и то попросила разрешения уйти, а сейчас…

Быстро наступила ночь. Сейчас бы улечься в постель! Но мне нужно было попасть на Самсет-бульвар в надежде застать там Мару. Или… ее труп?

Приехав на место, я осмотрелся по сторонам, проверил пистолет, а затем вышел из машины и закрыл ее, даже не щелкнув замком, после чего осторожно направился к калитке. Не пройдя половины дорожки, ведущей к дому, я рассмотрел в темноте «форд», на переднем сиденье которого сидела парочка. Их позы не вызывали никаких сомнений: влюбленные! А раз так, значит, слепые и глухие к окружающему миру.

Я осторожно обошел «форд» и смело направился к дому. Это было грубейшей ошибкой с моей стороны: принять парочку в машине за влюбленных.

Смело войдя в дом, я с помощью маленького фонарика принялся обшаривать все места, где можно было спрятать труп. Я так увлекся поисками, что слишком поздно услышал приглушенный хлопок, а вслед за ним и звук разбитого стекла. Значит, выстрелили из пистолета с глушителем. Тот, кто стрелял в меня, прицелился в отражение в зеркале. Его подвела темнота. На второй выстрел я не дал ему шанса и бросился на пол, открыв в ту же секунду стрельбу из своего кольта. В подобных случаях прицеленный огонь никто и никогда не ведет. Попасть можно только случайно.

Выпустив последний патрон, я услышал приглушенный женский крик. Но в следующее мгновение с того места, откуда он донесся, раздался выстрел из пистолета, разнесший вдребезги вазу, стоящую над моей головой.

Стряхнув с себя осколки вазы, я навострил уши: тишина! Потом послышался шум удаляющихся шагов. Я ни с места, лежу и слушаю. На подобный трюк попадалось много болванов. Когда до меня дошло, что нападавший действительно уходил, я бросился вдогонку… Но было уже поздно. Когда я добежал до калитки, то увидел, как женщина, напоминавшая фигурой Грацию, вскочила в машину, в которой раньше сидели влюбленные. За ней еще не захлопнулась дверь, как автомобиль рванул с места в карьер.

Я в свою очередь вскочил в машину и включил зажигание. Машина ни с места! После двух-трех неудачных попыток я понял, что с двигателем что-то не в порядке. Открыв капот, я увидел, что кто-то отсоединил провода зажигания. Пока я с ними возился, ругаясь на чем свет стоит, прошло несколько драгоценных минут. Вскоре я сидел за рулем машины, мчавшейся в ночи, как сорвавшаяся с цепи пантера.

В больнице первым, кто попался мне после ночного сторожа, был доктор Кук.

— Вы помните меня, доктор? Я тот самый пациент, который чуть не отдал богу душу, когда его укололи иглой, отравленной кураре! Вы меня тогда спасли.

— А, ну, конечно! Вы этот… как его… ах, да, частный детектив из Нью-Йорка.

— Совершенно верно! Мне хотелось бы увидеть миссис Грацию Калливуд, ее положили к вам несколько часов назад.

— Очень жаль, но я вряд ли смогу чем-нибудь помочь, господин…

— Бакстер, — подсказал я.

— Да, да, Бакстер! Пациентка отдыхает и ее состояние…

— Я знаю, знаю, — перебил я его. Но речь идет о моей жизни и смерти.

Кук сморщил лоб, видимо, раздумывая над моими словами.

— Вы знаете, ее охраняет полицейский. Кроме того, мне сказали, что она…

— Правильно! Она убила двух человек. Но это было неизбежно. Она не могла поступить по-другому. Отведите меня к ней, доктор. У меня совсем мало времени!

Доктор как-то искоса посмотрел на меня и, молча повернувшись, пошел вперед. Я за ним.

Полицейский, охранявший Грацию, спал. Я, конечно, не стал его будить, а молча проскользнул мимо него. Я бесшумно подошел к кровати, на которой лежала Грация. На ее восковом лице отражалось страдание.

— Она отсюда никуда не… не выходила? По крайней мере, в последние часы?

Задав вопрос, я почувствовал, насколько он глуп.

— А как бы она смогла это сделать в том состоянии, в котором она находилась, да еще под присмотром этого бравого полицейского?

Кук смотрел на меня, выражая взглядом свое неудовольствие.

— Действительно, под присмотром! — хмыкнул я, указывая на спящего полицейского.

Доктор вместо ответа деликатно засунул руку под одеяло и показал мне цепь, которой Грация была прикована к постели, а затем сказал:

— Она отсюда не может никуда уйти, разве что в тюрьму. В Лос-Анджелесе с убийствами не шутят? Он еще что-то говорил, но я его уже не слушал. Я чувствовал, что моя стройная теория рушится. Но с другой стороны… Я даже облегченно вздохнул. Грация не могла стрелять в меня час назад. И потом, ведь это она спасла мне жизнь, без колебания выстрелила в Гервина Гранта и Красавчика Китаезу. Какая же я неблагодарная тварь, если мог такое подумать о ней.

Выйдя из комнаты, я решил поехать на Самсет-бульвар, чтобы закончить прерванные поиски. Труп, если такой существует, должен находиться там и ни в каком другом месте. Но была еще одна деталь, которая поразила меня с самого начала, и мне хотелось разобраться, в чем тут дело.

— А где Клер? — спросил я. — Хотелось бы еще раз выразить ей свою признательность. Она много сделала для меня и миссис Калливуд.

Мы пришли в кабинет доктора Кука, и он нажал кнопку интерфона. Вскоре в ней зазвучал голос ночной дежурной медсестры:

— Слушаю вас, доктор!

— Пригласите ко мне Клер Пирсон.

— Через несколько минут она уже стояла перед нами.

— Клер! — воскликнул я радостным голосом и прежде, чем она успела опомниться, я заключил ее в свои объятия и крепко поцеловал в губы.

Сильным рывком она вырвалась и тяжело дыша, сказала:

— Вы… что… Бакстер…

Но я не дал ей договорить.

— Прошу прощения, Клер, я не сошел с ума, просто мне хотелось выразить вам свою благодарность.

Я вытер платком губы, испачканные губной помадой, и спрятал его в карман.

— Еще раз прошу прощения, вы были так добры ко мне! Будьте так добры и к Грации, продолжайте заботиться о ней!

— Не беспокойтесь, здесь она в безопасности!

Доктор смотрел на нас, ничего не понимая, что происходит. Им обоим и в голову не могло прийти, что в моем кармане находится доказательство, которое может привести кое-кого на электрический стул. Кроме того, моя память зарегистрировала еще одну, не менее важную деталь, о которой я сообщу позднее.

Глава 12

Труп, как и я предполагал, находился здесь. Видимо, затеянная мною перестрелка сильно нарушила планы моих противников. Они спрятали его в доспехи средневекового рыцаря, который скромно стоял в углу, сжимая в руках бесполезный меч. Нашел я труп случайно. Утомленный бесплодными поисками, я стоял в этом углу, раздумывая, где бы еще поискать, и стукнул кулаком по рыцарю. С досады, конечно. От моего стука он сдвинулся, и я, ставя его на место, обратил внимание на то, что под ним кровь. Быстро разобрал эту кучу железа — и моим глазам предстал безобразный труп Мары, черной служанки Грации.

В моей голове уже кое-что прояснилось. Я понимал, правда, еще не до конца, мотивы убийства. Что было для меня загадкой, так это то, от кого исходили приказы о совершении убийств…

Теперь было понятно, что делать: надо было идти в криминальную лабораторию Лос-Анджелеса…

Так как была ночь, то дежурный офицер не проявил энтузиазма, когда я ему сказал, что мне нужен дежурный лаборант, и желательно химик.

Вскоре появился заспанный человек, который буркнул «доктор Лестер», и уставился на меня в ожидании. Взглянув на него внимательнее, я чуть было не рассмеялся, передо мной стояла настоящая обезьяна, вся заросшая волосами, кривоногая, которой, как бы в насмешку, были прицеплены очки. Но я вовремя спохватился и объяснил:

— Я частный детектив, а лейтенант Мэрфи мой приятель.

— Слушаю вас, — проворчал доктор.

Я вынул из кармана носовой платок с губной помадой на нем, затем я вкратце рассказал ему, что мне от него нужно.

Особого энтузиазма он не проявил, но платок все-таки взял, а я, между тем, отправился на виллу Калливуд за телефонным справочником.

Вернувшись в госпиталь, я сразу же направился в палату, где находилась Грация, благо того никто не видел, и в этом мне никто не препятствовал.

После моего последнего посещения здесь мало что изменилось, за исключением того, что полицейский так стал храпеть, что хоть святых выноси.

Я бесцеремонно растолкал его, и он уставился на меня недобрым взглядом. Я жестом пригласил его выйти в коридор.

Полицейский вышел из палаты, все так же враждебно глядя на меня.

— Что вам нужно? — спросил он меня грубым голосом.

— Н-да… я думаю, что у вас тяжелый сон… — начал я.

— Что вы несете? Какой сон?

— Да вы же только что сладко спали! На посту!

— Ты что, — подступился он ко мне, — наверное, в морду захотел? — проговорил он, сжимая кулаки.

— Я? Да ты что, старик!

— Не называй меня так, придурок! Я с тобой совсем не знаком!

— Ты прав, старик. Мы с тобой не знакомы. Но ты все равно спал, охраняя обвиняемую в двух убийствах!

Видя, что он сейчас набросится на меня, я быстро добавил:

— Доктор Кук и медсестра тоже видели это! Подумайте, что будет, если об этом узнает лейтенант Мэрфи!

Тот сразу сник и поскреб в задумчивости двухдневную щетину на подбородке.

— Хорошо! Что тебе надо, приятель, будь ты неладен!

— Помочь тебе, доказав, что тебя обманули, но ты этого не заметил!

— А нельзя ли пояснее?

— Я уверен, что когда ты появился здесь, то сразу же попросил чего-нибудь выпить, так как здесь действительно очень жарко.

Полицейский на мгновение задумался, а затем, что-то вспомнив, воскликнул:

— Да, верно, черт возьми! Стакан воды… мне дала его такая симпатичная медсестра…

— Клер! — подсказал я.

— Кажется, так.

— А потом ты заснул, так как в стакане с водой было сильно-действующее снотворное, и ты должен поблагодарить Господа бога, что это был не яд!

Он вздрогнул. Я прочел в его глазах страх.

— Так, понимаешь, какое дело… — начал он, — я уже не такой молодой и мне скоро на пенсию… мне хотелось бы…

— Но ты можешь себя реабилитировать.

— Каким образом?

— Ты можешь смело рассказать лейтенанту Мэрфи, что произошло с тобой, тем самым и мне поможешь. Пока поверь мне на слово, и проверь цепь, которой прикована миссис Калливуд.

Мы вошли в палату, и он молча приподнял простыню. Я увидел, что цепь в порядке.

— Убедились?

— Это ни о чем не говорит. У тебя могли вытащить ключи, пока ты спал.

Он на минутку задумался, а потом сказал:

— Вечно вы, частные детективы, морочите людям головы!

— Да? А зачем тогда тебя усыпили? Чтобы полюбоваться твоей небритой рожей? Слушай меня внимательно.

Он наклонился ко мне, и мы поговорили так минуты три, а затем я повернулся и ушел, оставив его возле палаты Грации.

Мне показалось, что единственным человеком, который не спал в этой громадной больнице, был я. Из предосторожности я нашел белый халат и, накинув его, пошел по центральному коридору. Вскоре я обнаружил заспанную и чертовски красивую медсестру. Она испуганно смотрела на меня, стараясь привести себя в порядок.

— Вы не видели Клер? — спросил я. — Для придания правдоподобия своему поведению я добавил: — Я новый доктор… Тревор! Мне она нужна, чтобы сделать анализ. Она, видимо, забыла об этом.

— Она отдыхает в соседней комнате.

— А вы не могли бы ее позвать?

Видя, что я не собираюсь ее ругать, она кокетливо заявила:

— Что вы, доктор. У меня столько работы.

Это мне и нужно было.

— Хорошо. Я сам схожу. А где она отдыхает?

— На четвертом этаже, психиатрическое отделение. Кабинет № 229.

Я поблагодарил ее и, не теряя достоинства, удалился.

У спящей Клер был такой безобидный вид, что у меня дрогнуло сердце. Медсестры обычно спят, не закрывая на ключ двери, чтобы в случае необходимости не терять драгоценного времени. Я открыл дверь и бесшумно подошел к кровати, а затем тихонько позвал:

— Клер!

Она что-то пробормотала во сне, но не проснулась.

— Клер, сокровище мое, проснись, — и я осторожно взял ее за плечо.

Она моментально вскочила и, узнав меня, шарахнулась со страху в сторону.

— Что… Что… — начала она, увидев в моих руках кольт. Она пыталась вскочить, но я прижал ее к кровати. — Вы что, с ума сошли! — воскликнула она.

Я отошел в сторону, не выпуская из правой руки пистолет, левой достал два носовых платка.

— Вот на этом платочке помада с телефонного справочника, где ты подчеркнула имя Тони Кастелло. Причем, подчеркнула ты его своей губной помадой. И сделала ты это в доме Грации.

— Зачем ты мне это рассказываешь? Меня это совершенно не интересует.

— Как же, как же! Ее совершенно не интересует! А я уверен, что тебе это будет очень интересно, так как это ты убила Тони Кастелло! И руки отрезала ему тоже ты! Ведь ты прекрасная медсестра, и отрезать для тебя пару рук — пустяк. А что касается губной помады, так она действительно твоя. Я только что из криминальной лаборатории, где и получил соответствующее заключение. Когда я тебя поцеловал, то вытер затем губы вот этим платком, — я продемонстрировал ей второй носовой платок со следами губной помады. — Дело в том, малышка, — продолжал я, — что вначале я забыл, а потом вспомнил, что, когда листал телефонную книгу в поисках адреса Тони Кастелло, то ничего не подчеркивал, а просто посмотрел и закрыл ее… Мне потребовалось много времени, чтобы найти такси, а потом дом бедного Кастелло. Ты же сразу вызвала машину Грации…

— Да вы безумец! — проговорила она. Ее голос был тверд, но в глазах стоял страх. — Зачем мне нужно было убивать Тони Кастелло?

— Да потому, что он решил заговорить и сказать имя того, кто убил Джорджа Калливуда. И еще потому, что он написал письмо убийце, требуя денег за молчание.

— Но ведь он входил в группу, охранявшую Калливуда.

— Верно. И кроме того, он был единственным человеком, который видел убийцу в лицо. Последний, чтобы заткнуть ему глотку, дал ему большую сумму денег. Тони посчитал, что он умнее всех, потребовал что-то нереальное. Чтобы охладить его аппетит, к нему послали убийцу. Но убийцу с таким красивым лицом — тебя! А приговор ты поспешила привести в исполнение, чтобы я не встретился с Тони.

— Ну, а какой же все-таки мотив всех остальных убийств?

— Не бойся, дорогая, доберусь и до него!

За моей спиной скрипнула дверь и раздался голос:

— У тебя не будет времени, Бакстер!

Я узнал голос доктора Кука. Медленно повернув голову, я увидел, что он сжимает пистолет, и понял, что при малейшем движении он выстрелит в меня не колеблясь.

— А, это вы, доктор. Вы примчались, как только узнали, что по больнице шастает доктор Тревор?

— Я ошибся, — сказал доктор, — я думал, что вы глупее.

— Да, меня всегда недооценивают, но мое самолюбие от этого не страдало. Я извлекал из этого пользу. Вот тогда, например, когда вы пошутили с проводами зажигания. Ведь придя в больницу, вы так и не помыли руки. Я сразу заметил грязь под вашими ногтями. И это у хирурга!

— Вы примчались слишком быстро, — доктор перешел на «вы».

— Это вы в меня стреляли на вилле Гервина? — спросил я, указывая головой на Клер.

— Вам эти знания не принесут никакой пользы, так как живым вы отсюда не уйдете! — спокойно произнес доктор и начал поднимать пистолет на уровень моих глаз.

— Руки вверх! — раздалось за нашими спинами. — Кук, брось оружие! — приказал полицейский, который любил поспать на своем посту.

Пистолет глухо стукнулся об пол. Я, честно говоря, побаивался, как бы Кук не открыл стрельбу, но он сдался без сопротивления. Зато Клер проявила присутствие духа, и, не успели мы опомниться, как она молниеносно достала пистолет с ночного столика…

Но здесь я оказался быстрее и мой кольт выстрелил ей прямо в искаженное ненавистью лицо.

Глава 13

— Освобождение под залог! — воскликнул я, загадочно улыбаясь.

Грация с нежностью смотрела на меня. Я понимал, что ей хотелось поцеловать меня.

Она удобно расположилась в своем любимом кресле. Я плеснул в стакан добрую порцию виски и уселся напротив нее.

— Никогда в жизни бы не подумал, — пробормотал я, — что Клер… доктор Кук…

— Да ты прав, дорогой Ник, — проговорила она, глядя на меня блестящими глазами.

— А ты знаешь, Грация, есть замечательная китайская поговорка: «Идя в толпе, мы касаемся локтями убийцы, но не знаем, что он убийца»!

— Какая жуткая пословица!

— Не такая уж жуткая, как может показаться на первый взгляд. Она может даже относиться к нам!

— Что ты мелешь, дурачок! — воскликнула она, весело рассмеявшись.

— Верно, дурачок! Едва прибыв к вам, я подвергся нападению. И смотри, какое совпадение — я попадаю в больницу, где уважаемый всеми доктор Кук является главарем банды! Ну, не дурак ли я?

— Главарь банды? Как это? — повторила Грация.

— Да! И правой рукой этого бандита была его любовница, Клер, садистка, проливавшая человеческую кровь, как воду при поливке огорода. Достаточно вспомнить, что она сделала с несчастным Тони. Вскрытие установило, что она отрезала ему руки, когда он был еще жив и в сознании. Чудовищно!

— Просто не верится, ведь она была такой красивой! — проговорила Грация, глядя задумчиво в пустоту.

— Верно, такая красивая! Но ведь она тоже была среди этих трибад и лесбиянок.

— О чем ты говоришь? — воскликнула Грация.

— О чисто женских оргиях. О тех, на которых, кроме нее, присутствовала Мара, Мелиса Нельсон, Лиза Гордон и Вилли Шутник, который на самом деле был переодетой женщиной. Эти оргии происходили, как правило, на вашей вилле, в твое отсутствие, разумеется, и Джордж, как это ни странно, принимал участие в них. У него появился комплекс неполноценности из-за его импотенции, но он тоже получал какое-то удовольствие, наблюдая и участвуя в любовных играх этих ненормальных женщин.

— Джордж? Неправда! Не верю!

Грация вскочила и в волнении заходила по комнате, а затем, остановившись против моего кресла, возмущенно воскликнула:

— Ты — жалкий трепач! А еще друг Джорджа! Зачем ты чернишь его память?

— Садись и уймись! Хватит лицедейства!

Услышав мой тон, она замерла с побледневшим лицом.

— Ты, наверное, рехнулся. Сначала ты чернишь Джорджа, а сейчас бросаешь мне ядовитые слова.

— Что ты, радость моя! Это в вашем городе развлекаются ядом. И до сих пор не оставляют попыток отравить меня!

— Я не понимаю… — пробормотала она.

— Я тоже долго не понимал, пока до меня не дошло, что во всей этой истории ты, самая жуткая, самая отвратительная… — я замолчал, не зная, какое слово подобрать.

Она спокойным тоном поинтересовалась:

— Говоря другими словами, ты меня в чем-то подозреваешь?

— Не другими словами, а совершенно конкретно. Ты — грязная убийца, взбесившаяся на сексуальной почве сучка и неизлечимая наркоманка.

В ответ на мои слова она только безмятежно улыбнулась.

Меня привела в бешенство эта улыбка, и я, вскочив со своего места, залепил ей увесистую пощечину, от которой она, упав с кресла, распласталась на полу.

— Ах, ты, сучка! Мой бедный друг попался в твои грязные лапы и ты с его помощью вербовала извращенных проституток, которых ты потом уничтожала, как только они надоедали тебе. Тебе в голову стукнули миллионы и наркотики, от которых ты почти обезумела. Ты и Джорджа приучила к ним, а когда он начал упрекать тебя в этом, ты подумала, что он может донести на тебя, хотя бы потому, что он ненавидел тебя, так как ты предавалась групповому разврату у него на глазах. С этим косматым и паскудным Гервином, которому ты даже подарила дом, с негром Сэмом, короче говоря, со всеми, кто попадался тебе на глаза, без различия пола. И только лишь для того, чтобы удовлетворить и успокоить твои грязные эротические неврозы. Сначала ты угрожала Джорджу по телефону, а затем, видя, что он не из глупых и пугливых, ты окружила его верными людьми. Верными, но только для тебя. Сэм, Красавчик Китаеза, Вилли Шутник — все они перебывали в твоей постели! И все, конечно, соглашались с тобой. Только лишь Кастелло поднял хвост, но ты быстро успокоила его, подослав к нему свою интимную подружку Клер Пирсон!

— Когда Джорджа убили, меня не было в Лос-Анджелесе!

— Конечно, все могут подтвердить это!

Сказав это, я встал и, выйдя в другую комнату, возвратился с другой Грацией на руках. Она была связана по рукам и ногам, а рот был заклеен липким пластырем.

А вот, и твоя дорогая сестричка-близнец… Близнец во всем. Также беспредельно развращена, как и ты, наркоманка и нимфоманка. Только зовут ее Сильвия! В остальном она твоя точная копия, как говорится в библии, «в радости и во зле». Вы только во зле. Обе сестры смотрели на меня. Глаза Сильвии выражали безмерную злобу.

— А ты знаешь, Грация, я математически вычислил существование сестры! — заявил я не без гордости. — А единожды вычислив, мне не трудно было поймать ее. Я обнаружил ее перед тем, как приехать за тобой в больницу. Она тоже кружила там и не исключено, что у нее был готов план, как освободить тебя оттуда. Только лишь допустив чисто теоретическое существование другого лица, похожего на тебя, мне удалось расставить все на свои места. Кроме того, удалось кое-что узнать о вашем прошлом. Например, то, что ты великолепно плаваешь, как и твоя любимая сестричка. Вот и объяснение чудесного спасения из водопада. Когда вам было по 18 лет, вы выступали со знаменитым номером в цирке «Братья Пинтарелли». Сестрицы в огромном аквариуме, в одних лишь масках, кроме которых на них вообще ничего не было, сражались с двумя аллигаторами. Позже почтенная публика узнала, что этим аллигаторам перед выступлением давали огромную дозу снотворного, так что они напрочь теряли свою реакцию… Был крупный скандал, но вам удалось скрыться, и никто вас не смог найти. А там, на реке, Сильвия, вспомнив прошлое, подготовила соответствующим образом крокодила. Вы решили так — или я растеряюсь и меня слопает крокодил, или я утону в водопаде! Вас устраивало только убийство, так как я становился все опаснее! Убийство таким способом устраивало бы и полицию Лос-Анджелеса. Винить-то было некого! Нью-Йоркского частного детектива съел крокодил. Значит, спрашивать не с кого! Ну, не притянешь же на суд присяжного крокодила!

Сильвия, слушая мой рассказ, извивалась, пытаясь вырваться из пут. Грация холодно сказала:

— Тебе потребуется вечность, чтобы доказать твою болтовню!

— Не думаю. В тот день, когда я пошел к Лизе Гордон, я тебе сказал, куда я направился. А ты, видимо, заранее обдумала, что ты будешь делать! Мы с Лизой слишком увлеклись разговором и не смотрели за твоими перемещениями. Ты убила ту девушку в саду из ревности. Ты прямо взбесилась от ревности, когда узнала, что прекрасная Мелиса в доме Лизы. Ты, не задумываясь, выпустила в нее отравленную иглу из трубочки, с которой ты не расстаешься. Ты решила наказать Мелису за ее измену.

— Все это не больше, чем твое предположение.

— Не скажи, — заявил я, подойдя к ней, сорвал с ее груди нечто вроде шпильки.

— Эта шпилька отвинчивается с обеих сторон и представляет собой грозное оружие. Внутри трубочки находится игла с оперением, игла эта была отравлена. Все было готово к убийству! Бери и убивай! Точно так же ты убила и Мару. Короче говоря, ты убила всех, кто мог рассказать о тебе, о твоих оргиях, наркотиках, преступлениях. Стоило тебе слегка дунуть в трубочку — и, пожалуйста, труп у ваших ног. Этому свинству ты научилась, когда находилась среди индейцев Амазонки. Ты ездила туда, чтобы наблюдать, как снимают фильмы по твоему сценарию.

— Ты дилетант, Ник! А как ты объяснишь убийство Лизы Гордон?

— Вначале, когда я увидел убегающего Гервина, мне тоже пришла в голову мысль, что это он убил свою жену. Но потом, поразмыслив, я пришел к неожиданному выводу, что у него не было для этого абсолютно никаких причин! Никаких! Дело было так. Пока я говорил с ней, он выскочил в сад и принялся наблюдать за тем, что происходит в комнате. Он был достоин тебя и занимался тем, что наблюдал, как другие занимаются любовью. Он получал при этом удовлетворение. Обычно эти типы страдают неврозами на сексуальной почве, чем, видно, страдал и твой красавец. Ты тоже прекрасно была осведомлена, куда я иду. Ты сразу последовала за мной и тоже спряталась в саду. Увидев нас в обнимку с Лизой, ты решила, что она может расколоться, и выстрелила из пистолета с глушителем, так как ты была далеко от нее и игла могла бы не долететь. Ты, как всегда, была верна себе, и выстрелила отравленной пулей.

После некоторого раздумья я добавил:

— Самое страшное в этой истории то, что Клер затянула в свои сети доктора Кука, который был далеко не молод и который просто бесился от любви к ней.

— Подумать только, и с такой сволочью я провела ночь. Я убила бы тебя, если бы знала, что ты такая падаль!

— Успокойся, дорогая. Тебе лучше, чем кому-либо, известно, что в постели я был не с тобой, а с твоей сестрой Сильвией.

Та, услышав свое имя, только заморгала глазами, но даже не пошевелилась, видимо, убедившись, что вырваться без посторонней помощи не сможет.

— Именно Сильвия убила Гервина и Красавчика Китаезу, твоих людей, которые могли заговорить в любой момент. Она надела твою одежду и вышла на сцену. Два выстрела — два трупа, и все в пределах защиты. Но я сразу понял, в чем дело, так как сразу же после убийства этих бравых ребят мы с Клер поднялись в комнату Грации. Вся твоя одежда, которая раньше лежала подле кровати, исчезла. Впрочем, ты любила единственного человека. Это был Гервин. Как же ты могла его убить? А вот Сильвия недрогнувшей рукой всадила в него пулю. Она могла бы в эту минуту убить кого угодно!

— Она могла бы убить и тебя! — воскликнула Грация.

Ну уж нет! В этом-то все и дело. Ведь у вас было много возможностей ухлопать меня. Но я был вашим козырем в руках — козырным тузом по части алиби. Клер была с тобой в одной упряжке, и я был важным свидетелем. Я всегда мог сказать, что ты и Сэм защитили меня.

— Все правильно, — раздался голос за моей спиной. — А теперь медленно повернись. Вот так.

Передо мной стоял Сэм с коротким автоматом в руках.

— Ах, это ты. Ты почти испугал меня. Убери лучше свою игрушку. Лейтенант Мэрфи с лучшими снайперами города окружили дом, а он разгуливает с автоматом.

— Возможно, возможно, — расхохотался Сэм, — но ты все равно умрешь.

— Хватит трупов, — бросил я ему. — Вы уже и так наделали больше, чем достаточно.

Сэм вопросительно посмотрел на Грацию, как бы спрашивая, что ему со мной делать?

— Оставь его, пусть болтает, это даже забавно, — сказала ему Грация.

Я посмотрела на нее. Чувствуя себя под защитой автомата, она поднялась с пола, где все это время сидела, и налила себе виски:

— Ну, что еще известно нашему сыщику?

— Известно, что пока ты была в Лос-Анджелесе и убивала Джорджа, твоя сестра крутилась в Нью-Йорке, создавая тебе алиби.

— Да? Очень мило.

— Известно, что вчера на вилле Гервина ты стреляла в меня из пистолета с глушителем — меня спасло зеркало. Могу рассказать, что Клер сыпанула полицейскому снотворное, который охранял тебя, и забрала у него ключи, выпуская тебя из больницы. И как ты и Кук приезжали на виллу за трупом Мары.

Грация между тем наклонилась над Сильвией и принялась развязывать узлы. Неожиданно выпрямившись, она хитро улыбнулась и спросила:

— Вот ты все знаешь и все разложил по полочкам, но ты скажи: ты смог бы различить нас с Сильвией? То есть сказать, кто есть кто? Где Грация, а где Сильвия?

Я недоуменно взглянул на нее, а Сэм, услышав, что сказала Грация, оскалился и воскликнул:

— Давай, легавый, соглашайся, я тоже посмотрю, какой ты умный!

— Что-то я не понимаю тебя, Грация. Как это различить вас?

— Ну и ну. А еще сыщик. Неужели непонятно?

— Нет, — ответил я, так как действительно не понимал, что она хочет.

— А дело в том, — воскликнула Грация, — ты, наверное, думаешь различить нас сейчас в таком виде, в каком мы находимся. Это, конечно, трудно, но возможно. Мы же поступим по-другому. Мы пойдем с Сильвией в другую комнату и там разденемся донага. А потом выйдем к тебе и ты попробуешь нас различить. Ну как, покажешь свою прыть??

Я задумался. Что бы это могло значить? Из задумчивости меня вывел голос Сэма:

— О чем задумался, идиот? Говори «да», и дело с концом. Да и я развлекусь, глядя на вас.

Наконец-то до меня дошло, что предлагала Грация.

— Ты знаешь, Грация, твое предложение для меня не подходит. Вдруг в самый интересный момент нас прервет Мэрфи?

— Ну и дурак, — коротко бросила она. — Когда Мэрфи придет сюда, будет уже поздно. Ты не знаешь, что под виллой есть подземный секретный ход, который выведет нас далеко отсюда. Сожалею только, что мы не успели попрощаться с этим букой Мэрфи, впрочем, он не поймет этого. Кончай с ним, Сэм, — приказала она.

Но прежде, чем автомат завел свою песню смерти, я поднял трубочку, поднес ее к губам и сильно дунул в нее, направив на негра. Легкий свист — и игла вонзилась в его горло.

Бесконечное удивление в его глазах сменилось выражением боли. Я вовремя бросился на пол — Сэм судорожно нажал на курок автомата. Еще мгновение, и негр упал.

Я оглянулся: Грация и Сильвия лежали на полу в луже крови.

Я вздохнул, а затем, поднявшись на ноги, пошел и сел в кресло. Скорее, повалился, нежели сел…

Лейтенант Мэрфи смотрел на меня с нескрываемым любопытством, смешанным с недоверием.

— До сих пор не могу понять, как вам это удалось!

— Стараемся! — ответил я скромно, а затем добавил: — мне поспать бы сейчас!

— В компании с теми трупами, которые вы оставили на своем пути? — сострил Мэрфи.

— Сейчас уже все равно, — пробормотал я, — только бы никого не видеть.

— Вы, несмотря на массу отвратительных черт характера, довольно-таки спокойный парень. Дело в том, что вначале, увидев вас и ваш нахальный вид, я решил, что вы, будучи… — тут Мэрфи замялся, — идиотом, решили мне показать, какие вы там все умные в Нью-Йорке и какие мы обалдуи здесь, в Лос-Анджелесе. А теперь мне хотелось бы услышать от вас самый детальный рассказ, начиная с того самого момента, как вы ступили ногой на территорию нашего города.

Я посмотрел на него с недоверием, потом, взяв голову в руки, застонал:

— О боже…