Я сгораю

3

У меня странная привычка грустить в одиночестве: отчаяние сжимает тисками каждый раз, когда я остаюсь одна или же когда на меня никто не смотрит. Каждый раз я чувствую себя потерянной, я расстроена и мне грустно, словно я падаю в бездну пустоты. Будто цепляюсь за внимание людей, чтобы не рухнуть в темноту, но все равно пальцы предают и соскальзывают.

И вот сейчас, находясь в пустом доме, я сижу на кровати с учебником биологии в руках и пытаюсь прочитать материал, заданный учителем Филлесом, но мысли путаются, в груди разрастается неприятное чувство тоски, и я никак не могу сосредоточиться. Читаю одно и то же предложение уже пятый раз.

Глубоко вздохнув, захлопываю книгу и откладываю в сторону, пряча лицо в ладонях и надавливая на глаза с такой силой, что появляются яркие блики. Обнимаю колени и замираю – тревожность только увеличивается, и я никак не могу избавиться от нее.

Вспоминаю спасшего меня парня и снова думаю о Рори. Его комната находится прямо у меня за спиной, нас разделяет всего одна стена. Спальня заперта со времен гибели брата, и после его смерти туда никто ни разу не заходил.

Иногда мне кажется, что Рори сейчас внутри, лежит на своей кровати, подбрасывает бейсбольный мяч, слушает музыку в наушниках и ждет, когда же мы отопрем дверь и выпустим его. Иногда мне хочется пойти к нему в комнату и убедиться в этом, но я знаю, что, во‑первых, мать начнет ругаться, а, во‑вторых, там никого нет. Это всего лишь мое воображение. Мысли, сводящие с ума.

Я снова глубоко вздыхаю, пододвигаю ближе открытый ноутбук и переключаю приевшуюся грустную песню.

Мать еще на работе. Или, возможно, снова отправилась гулять с подругами. Если бы отец был дома, мы бы с ним поехали за город и постреляли бы по банкам. Я люблю оружие, но терпеть не могу войну. Стрелять в банки – это не то же самое, что стрелять в людей.

Однако с момента смерти Рори я так ни разу и не брала в руки папин пистолет.

Звонок в скайпе вырывает из пучины воспоминаний, и я несколько секунд вглядываюсь в настойчивое окошко вызова. Звук отвратительный, и мне дико хочется отключить его.

Но я этого не делаю, потому что звонит Нина.

– Чего так долго? – Ее лицо появляется на мониторе.

– Сорри.

Подруга в домашней футболке с неровным пучком на голове – лежит на кровати и подпирает голову рукой. Сбоку вижу телефон и фантики от конфет. Сажусь по-турецки, настраивая экран, чтобы меня было лучше видно.

– Сейчас Мил присоединится, – говорит Нина.

– Угу.

– Чем занимаешься?

Беру книгу по биологии и показываю подруге – она морщится, словно это что-то мерзкое и неприятное.

– А ты? – Бросаю учебник в сторону.

– Уж точно не уроками. – Нина смеется, смахивая в сторону фантики, чтобы я их не видела. Я знаю, как ее мама тщательно следит за диетой дочери, и лишние сладости не входят в дневной рацион. – С Шоном болтала. Хочет, чтобы я поехала с ним в горы на все каникулы, но мать, естественно, меня никуда не отпустит.

Шон – это парень Нины. Они вместе уже почти год, у них любовь и все такое.

– Может, отпустит, ты же не спрашивала.

– Пф-ф. – Нине приходит сообщение на телефон, и она на несколько секунд отвлекается. Затем снова смотрит на меня. – Этим летом будут очередные турниры, где я, конечно же, должна буду занять первое место. Затем светские вечеринки, ужины и встречи, чтобы покрасоваться перед фотографами, попасть в какой-нибудь журнал, познакомиться с кем-то и бла-бла-бла. – Нина замолкает. – Лучше бы я поехала в горы.

– Ты же ненавидишь снег, – замечаю я.

– Это лучше, чем все вот это вот. – Она показывает рукой то ли на свою комнату, то ли на свою жизнь. – Ты хотя бы в лагерь сваливаешь. Завидую.

– Что за лагерь, почему я об этом ничего не знаю? – Голос Мил заставляет меня вздрогнуть.

Теперь у меня на экране два окошка: слева Нина, справа Мил.

У Мил черные крашеные короткие волосы, голубые глаза, до жути белая кожа, родинка на правой щеке, брови немного неопрятные, но почти незаметные, широкие скулы, острый маленький нос, татуировка на шее в виде небольшой змеи и три кольца в левом ухе. На ней синяя футболка, подчеркивающая большую грудь, и аквила (подвеска в виде двуглавого орла, символ ее веры в Империум и в Императора).

– Я…

Нина перебивает меня:

– Она собирается свалить на две недели в скаутский лагерь вместо общественных работ, – жалуется рыжая. – Представляешь? И ничего об этом не сказала!

Мил секунду молчит.

– Я бы тоже не сказала, – задумчиво тянет она. – Когда что-то кому-то рассказываешь, планы вечно рушатся. Хочет – пусть едет, тебе-то что? – обращается Мил к Нине.

Та обиженно фыркает, а я улыбаюсь. Хоть кто-то на моей стороне.

– И что там нужно делать? – медленно бормочет Нина. – В лагере?

Я пожимаю плечами.

– Не знаю. Наверное, буду вожатой, стану следить за детьми, за лагерем. – Я сворачиваю скайп, и окошки с изображением подруг уменьшаются, смещаясь в угол экрана.

– Но ты же не скаут, – усмехается Мил.

– Зато хорошо стреляю, – шучу я.

Нина все еще обижается, утыкаясь в телефон. Наверное, переписывается с Шоном и жалуется ему на нас.

– А что скажет… Да твою мать! – почти кричит Мил. – Чертовы Эльдары.

Она цокает языком и поджимает губы, затем откидывается на спинку стула и, кажется, сворачивает игру.

– Опять в свой «Вархаммер» играешь? – улыбаюсь я.

– Ага. Так. – Мил отрывается от своего увлечения и теперь полностью посвящает себя нам. – Что скажет твоя мама на то, что ты собралась в лагерь?

Я недолго молчу. Нина все еще зависает в телефоне, а Мил терпеливо дожидается ответа. Я вновь разворачиваю скайп на весь экран – вижу за спиной девушки на стене плакат с космодесантниками и заглядываюсь на их голубую мощную броню и болтеры. Кажется, это отряд Ультрамаринов, Мил как-то рассказывала про них.

– Да все равно, – безразлично бросаю я. – Я без вариантов поеду туда. Тем более, что папа не против. Он сказал, что это пойдет мне на пользу. – Я приободряюсь, вспоминая недавний разговор по скайпу с отцом. – Природа и все такое. Как раз вернусь к его приезду.

– Это здорово. – Мил улыбается.

Иногда мне кажется, что только Мил по-настоящему понимает меня – никаких претензий, обид и упреков.

– Черт, Трис… – бормочет Мил. – Я подключу ее.

– Не надо! – почти хором кричим мы с Ниной. – Не подключай!

– Поздно…

Мы замолкаем, наблюдая за тем, как к нашей беседе присоединяется еще один пользователь. Повисает тишина, возникает общее напряжение, и мне вдруг на мгновение становится жаль Трис. Если бы я оказалась на ее месте, мне было бы обидно. Она прекрасно знает, что мы ее недолюбливаем, но даже не обращает на это внимания.

– Привет, сучки.

Голос у Трис манерный.

– Привет, – Мил первая нарушает тишину.

– Привет, – здороваюсь я.

Нина игнорирует приветствие, снова утыкаясь в телефон, но Трис как будто не замечает этого.

У нее каштановые волосы, свободно спадающие на плечи, карие глаза, всегда идеальный макияж, даже когда она сидит дома и никуда не выходит (хотя такие моменты бывают очень редко, потому что Трис вечно чем-то занята). Красивая майка плотно облегает фигуру, и, как всегда, на ней множество аксессуаров: серьги, браслеты, подвески. Трис всегда выглядит так, словно собирается на вечеринку, будто она сама вечеринка.

– У меня к вам гениальное предложение. – Девушка улыбается. – Почему бы нам не собраться вчетвером перед каникулами и не повеселиться? Мы так давно не тусили все вместе!

Я молчу. Нина бормочет что-то наподобие «черта с два», продолжая рыться в телефоне. Мил словно надеется, что кто-то возьмет ответственность на себя. Тишина напрягает.

– Ну, не знаю, – тяну я. – У тебя есть какие-то предложения?

Нина вскидывает голову и смотрит так, словно готова вцепиться мне в волосы и расцарапать лицо.

– Если это очередная вечеринка, то я пас, – заявляет рыжая.

Трис закатывает глаза.

– Согласна с Ниной, – решаю я поддержать подругу. – Не люблю вечеринки, ты же знаешь.

– Это не вечеринка! – обижается Трис, немного надув губы. – Просто встретимся как раньше, погуляем, поболтаем по душам.

Я скептично вскидываю бровь, совершенно не представляя, каким образом я буду разговаривать с Трис о своих проблемах. Да об этом тогда весь город узнает! У Трис язык без костей.

– У меня на носу игра, так что я вряд ли смогу, – Мил отказывается первая. – Мы сваливаем на несколько дней на тематическую встречу.

– Под «мы» ты имеешь в виду своих приятелей-ботаников? – Трис, кажется, не обижается.

– Да. – А вот Мил это определение задевает, но она упорно старается не подавать виду.

Я тщетно пытаюсь придумать оправдание, чтобы избежать встречи, но в голове настоящая пустота.

– У меня турниры, мать не отпустит, – подает голос Нина.

Повисает тишина – я стараюсь не думать о том, что все ждут моего ответа, точнее, ждут, что я откажусь. А мне сложно сказать «нет», не люблю обижать людей. И ненавижу себя за это.

– У меня сейчас не лучшее время, чтобы веселиться, – признаюсь я. – Может быть, в августе? Когда я вернусь из лагеря.

Трис тут же цепляется за новость и моментально забывает про планы собраться вчетвером как в старые времена.

– Лагерь? Что за лагерь? – Ее захлестывает любопытство.

Подруги делают вид, что ни при чем. Конечно, сама нарвалась.

– Я еду в скаутский лагерь вместо общественных работ, – поясняю. – Ничего такого.

– Скаутский лагерь? – Трис скептично хмурится. Эта тема явно не для нее. – Как тебе вообще пришла в голову такая идея?

Я пожимаю плечами.

– Я просто попросила учителя подобрать мне что-нибудь, чтобы можно было уехать отсюда на пару недель. Он предложил лагерь скаутов. – Я меняю положение и выпрямляю ноги. – Хочу сменить обстановку.

Трис несколько секунд молчит.

– Вот поэтому я и предложила вам встретиться, мы совсем перестали общаться. – На мгновение мне кажется, что та прежняя Трис, с которой я познакомилась несколько лет назад, снова вернулась к нам, но потом секундный проблеск слабости исчезает за ее обычным манерным высокомерием. – Ладно, мне пора. В пятницу мы устраиваем вечеринку у Джо, так что, если надумаете, приходите.

– Ага, – бросает Мил.

Трис отключается.

– Стерва. – Нина недовольно морщится, словно съела кислый лимон.

Мы все молчим.

– Я тоже сваливаю. – Мил роется в ящике стола. – Мои приятели-ботаники приехали, – передразнивает она Трис.

– Давай, пока, – киваю я.

Мы остаемся с Ниной наедине, и нас снова окутывает молчание. Не знаю, что сказать, да и, признаться, не хочу ничего говорить. Подруга откладывает телефон в сторону и переворачивается на другой бок. Мне кажется, она думает о Трис.

– Я, пожалуй, тоже пойду, – говорю я. – Надо готовиться к экзаменам.

– Да, экзамены, ага, – тянет она. – Пока, Эмма.

Я улыбаюсь и отключаю связь. Вот и все. Пора за учебу.