Я тебя хочу (СИ)

Глава 22

Лана

На следующий день я хочу сходить в больницу. Но мое утро мало того, что начинается с головокружения, стоит только мне подняться на ноги, так еще и тошнотворный ком подкатывает к горлу. И я еще быстрее пытаюсь добраться до ванной и там падаю на колени перед унитазом.

После еще минут десять пытаюсь отдышаться, прислонившись к стене.

Чудесное утро, которое началось с несварения желудка.

Еле собрав силы, я все же поднимаюсь на ноги и, подойдя к раковине, умываюсь ледяной водой. Становится чуточку легче.

А когда выхожу из ванной, натыкаюсь на стоящую рядом Янку. Сложа руки на груди, сверлит меня взглядом.

– И давно у тебя так? – хмурит брови.

– Как так? – спрашиваю и направляюсь в кухню, собирая волосы в хвост на затылке.

– С побегов в туалет, – идет по пятам.

– Вообще-то ты должна знать, что это физиология. Все начинают свое утро с похода в туалет, – включаю чайник.

– Да, но не обнимаются с белым другом. Лишь только в особых случаях, – продолжает настаивать непонятно на чем.

– Ну если для тебя несварение желудка – это особый случай, то ты счастливица, – усмехаюсь.

– Лан, ты дурочка? – лопается железное терпение моей подруги.

– Я честно не могу понять, куда ты клонишь, – поворачиваюсь к ней.

– Ты беременна? – прилетает вопрос прямо в лоб.

Было бы что у меня в руках, точно бы уронила.

– Я просто что-то не то съела, – пожимаю плечами.

Качает головой.

– Я в аптеку, – вдруг срывается с места и скрывается в моей спальне.

– Какая аптека? – иду следом за ней.

Янка быстро одевается и, обойдя меня, направляется в прихожую.

– Ян?

– Ты взрослая женщина. При этом уже раз была беременной. И сейчас ведешь себя как глупый и неразумный ребенок, – бубнит обуваясь. – Тут аптека в двух шагах. Принесу тест. Сделаешь. И тогда посмотрим, кто из нас беременный на всю голову, – закончив говорить, она покидает квартиру, оставляя меня в растерянности.

Пока ее нет, возвращаюсь в кухню и разливаю чай по чашкам. Сажусь, обхватив похолодевшими пальцами одну и пытаюсь прикинуть, когда у меня последний раз были месячные. И у меня не выходит. Да у меня в принципе цикл не стабильный. Если, находясь замужем, я еще пыталась понять причину этого, пройдя не одного врача. То после развода мне стало не до этого, и я попросту перестала на этом зацикливаться. Да и переживать было не о чем. Жила я полностью для сына, и мужчин у меня не было.

А с появлением Никиты я почему-то упустила этот момент.

Яна действительно возвращается быстро. И стоит ей только появиться на пороге, как я бегу ее встречать. Выхватываю из ее рук пакетик с коробочкой и закрываюсь в ванной.

– Эй, – осторожный стук в дверь. – Ты там жива?

– Угу, – держу в пальцах тест-полоску и не могу отвести глаз.

– Что там? – не унимается.

А тут… жизнь с Ником вся перед глазами.

– Выходи уже, иначе я вынесу эту чертову дверь.

И что бы она не разбудила сына, выхожу. Янка тут же налетает на меня и выхватывает тест из рук. Прищурившись, смотрит на полоску. И тут же на ее лице появляется улыбка.

– А я…

– Да-да, – перебиваю ее и снова возвращаюсь в кухню.

Беру кружку с остывшим чаем и залпом его выпиваю.

– Беременна! – не унимается Яна.

– Не кричи, Тему разбудишь, – прошу ее. А сама все еще не могу поверить, что я смогла пропустить все симптомы мимо и даже не задумалась о том, что могу быть беременной.

– И? – садится напротив и смотрит на меня.

– Не знаю, – пожимаю плечами.

– Что значит не знаю? Ты счастлива?

От одной только мысли, что внутри меня зародилась новая жизнь – будоражит. Но страх, что с отцом малыша сейчас не все хорошо, заставляет нервничать. И какие последствия вообще возможны после повторной травмы?

– Я боюсь, – признаюсь и падаю лицом в ладони. – Я боюсь за Никиту. Я боюсь, что не справлюсь со всем этим. – Мне надо к нему, – вскидываю взгляд на часы.

Девятый час.

– Я с тобой.

– Ну уж нет. Я сама. А ты за старшую с Артемом остаешься.

– Тогда будь на связи, а то мало ли что…

В больницу приезжаю на такси. Захожу внутрь и сразу же направляюсь к дежурной медсестре.

– Меня интересует состояние парня, которого вчера к вам доставили с черепно-мозговой травмой, – выпаливаю.

Девушка на меня смотрит, потом кивнув, начинает искать что-то в журнале.

– А кем вы ему приходитесь? – снова взгляд на меня.

– Жена, – выдаю, даже не заикнувшись.

– Он еще не приходил в себя.

– Я могу посмотреть на него? – понимаю, что надежды на разрешение практически нет.

Молчит. По глазам понимаю, что не знает, как поступить.

– Хорошо. Но только на минуту. И чтобы никто не узнал, – выходит из-за стола, снимает с вешалки халат, протягивает мне.

Я накидываю его на плечи, достаю из кармана бахилы, натягивая практически на ходу их на ботинки, и тороплюсь за медсестрой.

Я оказываюсь в большом помещении со множеством коек с больными. Слух пронзает писк множества приборов.

– Вот, – подходит к одной из кроватей.

Я подхожу, пытаясь унять сошедшее с ума сердце. Ника тяжело узнать. На голове повязка. Под глазом отек. Нос со ссадиной. На разбитой губе запеклась кровь.

– Он дышит самостоятельно, и это радует. Есть вероятность, что все же выкарабкается, – сквозь писк и шум в ушах слышу голос медсестры.

Я подхожу ближе и осторожно беру его руку. Целую разбитые костяшки. Слезы наворачиваются на глазах. Непросто видеть его в таком состоянии.

– У вас минута, я жду вас за дверью, – снова говорит девушка и оставляет меня с Ником.

– Ник, – чуть склоняюсь над ним, разглядывая любимое лицо своего мальчишки. – Ты обязан справиться. Ради нас, – говорю тихо, но очень надеюсь, что он меня слышит.

Они же слышать могут в таком состоянии, где-то то ли говорили, то ли читала.

– У меня для тебя очень важная новость, – продолжаю говорить, лишь бы не разреветься.

Рядом аппарат, от которого идут проводки к парню, мерно пищит, выдавая кривую на экране.

– Тебе придется на мне жениться, – усмехаюсь сквозь еле сдерживаемые слезы. – Я беременна, представляешь?

И в этот момент начинается что-то сумасшедшее. Кривая на экране начинает сходить с ума, все это сопровождается писком.

Вбегает медсестра и, схватив меня за руку, тащит за собой.

– Что случилось? Что вы наделали?

– Ничего, – не понимаю, что происходит.

Стоит нам только оказаться в коридоре, как появляются врачи, начинается суета. А у меня в глазах от волнения начинает темнеть. А в ушах нарастает гул реактивного самолета.

Ник

Мне снится сон.

Слышу шелест волн. Даже воздух морем пахнет. Мы с Ланой держим за руки девчушку лет трех. Она смеется. Как только подкатывает волна, мы с Ланой поднимаем ее за руки, чтобы она не намочила ножки, хотя сами идем босиком по песчаному берегу. Впереди бегает Артем.

И все это так реалистично, что у меня нет сомнений в происходящем. Я чувствую, это моя семья. Мои любимые и родные. И на сердце радостно, в груди тепло растекается.

Кайф одним словом.

А потом темно, и какой-то надоедливый писк. Но сквозь него я слышу голос Ланы. Пытаюсь вникнуть в ее слова. И открыть глаза. Сказать, как люблю ее. Что все знаю. Но не могу. Меня словно держат за руки и не пускают к ней.

Но вдруг у меня все получается. Я вырываюсь и, открыв глаза, кроме яркого света, ничего не вижу. В нос ударяет резкий запах медикаментов. Зажмуриваюсь и, уже не торопясь, осторожнее щурюсь. И каково мое удивление, когда я понимаю, что лежу на больничной койке?

Голову чуть в бок и понимаю, что я тут не один такой. У каждой койки пищащий аппарат.

Что произошло? Почему я здесь, и где моя Лана?

Эти вопросы роем закружились в голове. От чего тут же почувствовал тупую боль в затылке.

Ни хрена не помню!

Потом поднимается шум, голоса, топот.

– Пришел в себя, – говорит кто-то и склоняется надо мной.

По кой-то хер светят мне в глаза фонариком.

Хочется обматерить и содрать с себя эти датчики. Но не дают.

– Не делайте резких движений. Вы понимаете, что с вами случилось? – спрашивает мужик в докторской форме.

– Нет, – говорю, как мне кажется.

А потом понимаю, что себя не слышу. В горле все пересохло, и язык прилип будто. Облизываю языком губы.

– Воды быстро, – командует врач, и буквально через пару секунд у моих губ уже бутылка с трубочкой.

Делаю пару жадных глотков и чувствую, как внутри растекается легкая прохлада.

– Нет, – снова пробую сказать и наконец слышу свой голос. Хриплый правда, но хоть что-то. – Не помню, что случилось. Сколько я здесь? – хоть понять временной провал.

– Сутки.

Выдыхаю. Не неделю-месяц, уже хорошо.

– А как вас зовут, помните? – хмурится мужик.

– Ну, конечно, помню, что за дурацкий вопрос?

– И как же? – не отстает он.

– Никита мое имя, – раздражаюсь. – Двадцать шесть лет. Работаю барменом, бью тату. Да я все помню, кроме причины, по которой попал сюда. И где девушка, что говорила со мной?

– Какая девушка? – вскидывает бровь. – Здесь никого не было. Вы в реанимации, сюда никого не пускают.

– Я чувствовал ее запах, – смотрю на медсестру, что рядом стоит.

– Не было тут никого, – утверждает.

– Тогда дайте мне телефон, позвонить надо. А то может и тут в коридоре ждет она? Лана ее зовут.

– Тут ваша мать медперсонал строила, еле выпроводили, но она обещала приехать…

– Мне она тут не нужна, – пытаюсь подняться, но мне не дают.

– Вам нельзя вставать. У вас тяжелая травма головы. Хорошо, что вообще обошлось без комы.

Замираю.

– Травма головы?

– Да, вас привезли сюда уже без сознания. Вас избили.

Пытаюсь вспомнить, но не получается.

– Так, сейчас вами займутся. Снова обследуем, проверим все, и если все будет хорошо, то переведем вас в обычную палату. А теперь наберитесь терпения и не нервничайте, – командует док, и мне приходится опустить голову на подушку. В затылке будто свинцом налилось. Только сейчас понимаю, что силы мои иссякли. Но сердце продолжает колотиться о ребра, и желание встать не отпускает.

Но я даю себе немного времени. Все же жду, когда все эти процедуры закончатся, и около меня утихнет суета. Сколько времени проходит не знаю, я вообще не ориентируюсь.

– Сколько времени? – спрашиваю одну из медсестер, которая рядом.

Она незаметно мажет взглядом по наручным часам.

– Почти два.

– Что со мной? Все норм? Переведут в палату?

– Да, скорее всего, – натягивает улыбку.

Уже хорошо. В палате, не пристегнутый к аппаратам, я смогу двигаться. А может, и свалить.

– А телефон можно?

– Как будете переведены, будет у вас телефон, если он был.

А переводят меня в палату вечером. Здесь уже вижу, что за окном не так светло. Стоит только оказаться здесь, как в палату влетает мать.

Лять! Просил же не говорить ей.

– Никита, сынок, – садится на край койки. – Я договорюсь, тебя переведут в платную, – кидает взгляд на моего соседа, мужика лет пятидесяти, который, сидя у окна, грыз зубочистку.

– Не надо меня никуда переводить. Я здесь ненадолго.

– Ты поправишься, и все будет хорошо, – словно не слышит меня.

А когда в палату входит Катя, вот тут я начинаю закипать. Вижу их с матерью переглядки, от того и бесит вся эта постанова.

– А ты чего тут забыла? – спрашиваю, когда мать ей освобождает место рядом со мной, и девушка садится ближе.

– Так за тебя переживаем. Напугал нас, – невинная улыбка и взгляд преданный, что тошнит.

– Мам, – перевожу взгляд на мать, – забирай эту и проваливайте, – выходит грубо.

– Никит, ты не прав. Каждый имеет право на ошибку и на реабилитацию. Вот увидишь…

– Вот ты что хочешь делай, а мне нахер все это не нужно, – рявкаю и, откинув одеяло, хочу сесть.

Благо все рефлексы проверили, и все у меня работает. Спускаю ноги с койки.

– Стой, тебе нельзя! – вскрикивает мать.

– Ага, еще пристегни меня тут наручниками, чтобы я до толчка дойти не мог, – хмыкаю, игнорируя ее крики.

Катя хватает меня за руку, но я отталкиваю девушку.

– Харэ, мать его! – не выдерживаю. – Пошли вон, обе! Устроили цирк! Мне сейчас материнская забота нахрен не уперлась, а ты, – смотрю на Катю, – вообще забудь меня.

– Ты думаешь, нужен своей бабе? – шмыгает носом девушка. – Только вот где она? Мы тут, мы с тобой, а она где? Ты для нее пустое место!

– Пошла вон! – рявкаю, указав рукой направление.

– Урод! – отвечает зло и выбегает из палаты.

– Никит, ты дурак. Так нельзя с девочкой… – мать следом за ней.

– Угу, с девочкой, блять, – горько усмехаюсь.

– Ну ты парень жжёшь, – посмеивается мужик.

Оглядываюсь на него.

– Курить есть? – спрашиваю.

– Так тут нельзя.

– Сказки не рассказывай, – усмехаюсь. – Мозг взорвется, если не затянусь.

– Подползай, – подзывает, и я, осторожно встав на ноги, делаю пару шагов.

Подымив в окно, я все же натягиваю больничные штаны, которые норовят сползти, и выхожу из палаты. Мне нужен телефон. Поэтому направляюсь к дежурной медичке, которая сидит, что-то пишет. Опираюсь о стол. Девушка поднимает взгляд.

– Мне нужен телефон.

– А мне квартира, – усмехается.

– Понял. А если серьезно? Ко мне должна была приходить девушка, лет тридцати, может с сыном. Была? Красивая такая, брюнетка, кареглазая.

– Была ваша жена, – выдает она, слегка меня удивляя.

– И где она? Сказала, когда придет?

– Так она здесь, – снова усмешка.

– Где? – напрягаюсь.

Если ее мать увидит, снова будет скандал. А я не хочу, чтобы она нервничала.

– Так в гинекологии. Плохо ей стало, положили.

– В г… где? – не въезжаю.

– Ох, да пойдем уже, провожу. К ней можно, – поднимается из-за стола. – Люсь, подмени меня, – кричит кому-то и направляется к выходу по коридору. – Ты идешь? К жене? – оборачивается.

Киваю и тороплюсь за ней.

Мы поднимаемся на этаж выше. По коридору. Здесь пациенты – женщины. В халатах, да ночнушках. На меня смотрят с любопытством. Да, видок у меня еще тот.

– Насть, ошиблась адресом, у нас тут женское отделение, – посмеивается одна из медсестер, завидев нас.

– Он к своей жене. Сегодня поступила к вам от нас сразу.

– А-а-а, – тянет. – Тогда в триста пятую веди.

И я иду. Передо мной открывают дверь нужной палаты, и я сразу же вижу ее. Вхожу. Здороваюсь с присутствующими тут женщинами.

Услышав мой голос, Лана тут же находит меня взглядом и замирает.

Бледная. Осунувшаяся. Синяки под глазами.

Подхожу к ней, сажусь на край кровати.

– Привет, фея, – улыбаюсь.

Рад видеть ее, сил нет как. Обнять хочется.

– Ник, – закусывает губу и, присев, тянет ко мне руки.

Наклоняюсь к ней, и она тут же обвивает меня за шею. Целует, куда попадет. Шмыгает носом.

– Живой. Мой.

– Угу, твой, – соглашаюсь и пытаюсь поймать ее губы, чтобы поцеловать. Но она отстраняется.

– Не лучший вариант, – смущенно улыбается и виновато на меня смотрит.

Не понимаю, о чем она.

– Токсикоз у меня. Сегодня накрыло, – признается.

Я какое-то время пытаюсь переварить информацию.

– Токсикоз – это что?

– Это симптом беременности, Ник. Я беременна.

Секундное замешательство, а потом выдыхаю с облегчением.

В голове фейерверк. Сердце готово разорваться от нахлынувшего счастья. Улыбаюсь как придурок. Но счастливый придурок.

– Я даже знаю, кто у нас будет, – снова притягиваю ее к себе, вдыхая родной запах.

– Кто? – шепотом.

– Дочка. Представляешь, во сне видел. А потом твой голос слышал.

Вздрагивает, и я понимаю, что моя фея плачет.

– Эй, мы так не договаривались, – пытаюсь заглянуть к ней в глаза, но она уворачивается, пока не ловлю ее лицо ладонями и не фиксирую. – Что не так?

– Все так, – всхлипывает. – Это, видимо, гормоны шалить начинают. Я так рада, что ты живой, чуть побитый, но живой. Я так за тебя испугалась! Я так тебя люблю!

– И я тебя люблю! – все же целую ее в губы. – Обещаю, все у нас будет хорошо, – шепчу ей и прижимаю к себе.

Я стану отцом!