Я умру завтра

Хорошо, что Черилл снабдила меня точной информацией. На меня в самом деле был заключен недешевый контракт с киллером, и в тех местах, которые я обычно посещал, стали мелькать новые физиономии, репутация которых не была ни для кого тайной. О'Мейли, швейцар в моем доме, был настоящим другом. Он искренне обрадовался, услышав меня, и сказал, что чертовски уверен - кто-то уже обыскивал мою квартиру. Он приготовил мне смену одежды и спрятал ее в своем шкафчике в подвале, куда можно было попасть через черный ход - ключ он положил на притолоку. Я сразу же понял, что на служебный телефон поставят "подслушку", и заблаговременно позаботился о системе связи с Черилл. Она подтвердила уже имеющуюся у меня информацию, предварительно пообщавшись с полицией, с репортерами и двумя сотрудниками окружной прокуратуры.

- Черт возьми, ты влипнешь, Фаллон! - раздраженно сказала она.

- Теперь слишком поздно выходить из игры.

- Тебе лучше знать, - буркнула она.

- Конечно, - заверил я ее. - Я могу доказать, что стрелял в целях самообороны, тем более что из этого же оружия убили Визгуна. Но кто аннулирует контракт с киллером на мое убийство?

- Вот это самое странное, не так ли?

- Чертовски странное. Слишком высокая цена за бывшего зека, который пристрелил какого-то подонка с оружием... но когда речь идет о спасении некоей личности, которая сидит на груде золота, то считай, всего лишь выплачиваешь налог.

- Ладно, не читай мне лекции. Лучше скажи, что делать.

Мне нужно, втолковал я ей, найти парня, которого называют Механиком... Я сообщил ей предполагаемые даты, когда он сидел за решеткой, и две последние цифры номера его машины. Пусть она возьмет кассету и японский мини-диктофон из ящика моего письменного стола и встречает меня у Мамаши Кристи к двум часам ночи. На все про все у нее четыре часа.

Я снова ушел в ночь. Кто-то же должен знать Механика. И если Старик решил пристрелить и его, то вытащить парня из этого дерьма можно только одним способом - распространить слухи, что его ждет. Чем бы Механик сейчас ни занимался, он тут же бросит все свои дела, если узнает, что расплатятся с ним пулей в затылок. Вся эта партия золота была слишком тяжела и нетранспортабельна. Справиться с ней мог только человек с толковой головой и ловкими руками, который был бы в состоянии придумать какой-то особый способ транспортировки. Пересылать золото мелкими партиями - значит слишком много операций и слишком много людей, с каждым из которых будет возрастать уровень риска, так что я не сомневался, что его постараются выбросить на рынок единой партией. Мне осталось только выяснить, когда все произойдет, каким образом и кто этим занимается. Наконец, что мне делать, если все это удастся выяснить.

Конечно, я мог выложить всю эту историю Чарли Уоттсу, и служака-капитан начал бы исправно раскручивать ее, но, если готовится операция против банды, всегда надо учитывать возможность протечки какой-нибудь из труб запутанной чиновничьей системы, после чего желтый металл вернется в свой тайник до наступления лучших времен.

Нет, мне оставалось одно - самому разбираться в этой истории.

К полуночи я уже побывал в трех разных местах, но многого узнать о Шиме Малыше так и не удалось. Он был типичным одиночкой, который мотался из одного дешевого мотеля в другой, никогда не имел постоянного адреса; в карманах у него всегда водилось достаточно денег, но никто не мог припомнить, чтобы у него был какой-то постоянный приятель. Несколько раз его видели с каким-то парнем, совершенно невыразительной личностью, но Пэдди Эйбл, ночной бармен в "Далеком Грилле", сказал, что, насколько ему известно, тот парень всегда таскал при себе пушку, и пару раз он заметил у него в руках газету из другого штата. Название ее он не помнит, там было изображение большого орла. Пэдди заметно нервничал, разговаривая со мной, так что я поблагодарил его и ушел.

С реки поднимался густой туман, в воздухе ощущалось предвестие надвигающегося дождя.

Я двинулся по Седьмой авеню и дошел до перекрестка, где было строение, предназначенное под снос. Вдохнул едкий запах всех испарений города, которые въелись в кирпичную кладку, словно перегорелый жир в старую сковородку, и повернул на запад в поисках последнего адреса, по которому жил Шим Малыш. Это оказалась ветхая гостиница с дешевыми номерами, которые можно было снять на день или неделю, но чаще всего их использовали на часок или даже на несколько минут недорогие шлюхи, торговавшие собой в районе Бродвея, или идиоты туристы, считавшие, что, трахнув кого-то в Нью-Йорке, дома они будут за закрытыми дверями рассказывать эту потрясающую историю своим приятелям.

Парнишка с грязными ногтями, сидевший за конторкой, пододвинул мне регистрационную книгу, даже не взглянув на меня. Его вполне устроил беглый взгляд на мою репортерскую карточку и пять долларов, после чего он поведал мне, что копы уже обшарили комнату Шима Малыша, но ровно ничего не обнаружили, кроме чемодана с личными вещами и портативного радиоприемника. Насколько ему известно, к Малышу никогда не ходили гости, да и вообще он о нем ничего не может рассказать.

- Как насчет дам? - спросил я.

Он обалдело уставился на меня и сказал не без юмора:

- Вы шутите? Вы что, не видите, куда попали?

- То есть он никого не приводил?

- Да ему надо было всего лишь постучать в любую дверь. Здесь штаб-квартира десятидолларовых шлюх, которых можно драть во все дырки. Если мужик с извращениями, он может найти классом и повыше.

Я продемонстрировал ему очередную пятерку, которая мгновенно исчезла у меня из пальцев.

- А кого он предпочитал?

Он ткнул большим пальцем в сторону узенького холла. В дверях появилась коренастая девица в коротком обтягивающем платье, с мрачным усталым лицом.

- Поговори с Софи. Она знала этого парня. - Он кивнул ей, и, когда девица заметила меня, мрачное выражение тут же исчезло с ее лица, словно кто-то щелкнул выключателем, и на физиономии засияла профессионально приветливая улыбка. Она даже не стала терять время на знакомство. Просто подцепив под руку, она протащила меня по двум лестничным маршам к своему номеру, открыла дверь и через полминуты осталась в чем мама родила. Повернувшись, она распростерла руки и сказала:

- Десять долларов - и вынимай свое хозяйство.

Я вручил ей двадцать и велел одеться. Шрам от аппендицита, еще один после кесарева сечения, испещренная складками задница и бритый лобок в розовых царапинах от тупой бритвы - она не вызывала у меня никаких сексуальных позывов.

Но, получив двадцатку, она сделала то, что от нее требовалось.

- Ты любитель извращений? - с интересом спросила она. - Можешь поиметь меня и одетой, если тебе так нравится.

- Я любитель поговорить, - объяснил я ей.

На этот раз ее искренняя улыбка была полна усталости.

- Как хорошо, мистер. - Она хлопнулась в кресло и стянула черный парик. На голове у нее была спутанная копна кудряшек. - Сегодня вечером я буду только рада пообщаться. Мне здорово досталось. Ну, вы хотите вести грязные разговоры, услышать историю моей сексуальной жизни или же...

- Я хочу информацию.

Она слегка прищурилась:

- Вы вроде не коп. Ведете себя не как они.

- Я репортер, Софи.

- Черт возьми, что мне рассказывать? Вы делаете материал о шлюхах? Да кому это надо? Вам стоит только...

- Шим Малыш.

- Он мертв. - По выражению ее лица я понял, что больше она ничего сказать не может.

- Знаю. Это я убил его.

И тут она меня узнала. Она вспомнила фотографии в газетах, все сопоставила, и воображение нарисовало ей жуткое зрелище.

- Мистер... - хриплым испуганным голосом проговорила она. - Я давала ему только пару раз. Чисто для заработка. Он был... ну, с ним все было о'кей...

- Он жил тут две недели, девочка. И только не рассказывай мне, что ты понятия не имеешь о своих соседях.

- В общем, мы немного разговаривали. Болтуном его не назовешь. В моем деле, если хочешь заработать, отвлекаться некогда.

- Сколько он тебе платил?

- Пятьдесят... оба раза. Не скупился. Такие не часто встречаются.

- Чувствую, ты охотно проводила с ним время.

- Почему бы и нет?

Я улыбнулся ей, и она снова перепугалась.

- На чем он зарабатывал?

- Честное слово, мистер... вот черт, да мы только...

Я, улыбаясь, продолжал смотреть на нее, и она вытерла рот тыльной стороной ладони.

- Он был... ну, одним из тех парней. Ну, не очень важных. Он хотел, чтобы я считала его именно таким, но я-то все видела. Он говорил, что у него отличная надежная работа, и все время смеялся при этих словах. Прямо помирал со смеху, но я не задавала ему никаких глупых вопросов. Он был из тех, кто сразу же начинают злиться, и все время таскал с собой жуткую пушку. Даже когда мы трахались, засовывал ее под подушку.

- Называл какие-нибудь имена?

- Просто говорил, что сейчас у него - самая классная работа. И смеялся.

- Кто у него был в друзьях?

- Никого не видала. Как-то раз встретила его на Восьмой авеню. С каким-то парнем, вот и все.

Я встал, и она испуганно вжалась в спинку кресла.

- Наверное, я не должен напоминать тебе, чтобы ты не вздумала звонить кому-то? Ясно?

- Мистер, - начала она, - я заработала себе на кусок хлеба, вы поговорили, и теперь давайте все забудем.

- Хорошо сказано. - Я посмотрел на часы. На них было четверть второго.

* * *

Чёрилл явилась к Мамаше Кристи за пять минут до меня и притащила с собой пакет гамбургеров и термос с горячим кофе специально для меня. Она оделась нарочито небрежно и неряшливо, не наложила косметики и соорудила на голове омерзительное воронье гнездо, но при всем старании ей не удалось скрыть свои женские прелести, если, конечно, присмотреться.

- Привет, красавица! - сказал я.

- У моей квартиры дежурят два детектива. Ждут появления прелестной особы.

- Проскочила?

- Да. Но они все еще торчат на месте. Ждут Мисс Очарование. На всякий случай я проскользнула задворками.

- Принесла?

- Да, но сначала поешь.

Я как-то забыл, что голоден, и теперь жадно впился зубами в гамбургеры. Покончив с едой, я вытащил из конверта, что она принесла, бумаги и разложил их на постели. Теперь все связи и контакты, выявленные Чёрилл, были у меня перед глазами.

Механиком звали некоего Генри Бордена, пятидесяти девяти лет; его арестовывали за хранение и продажу наркотиков; подозревали, что он устраивал в кузовах грузовиков тайники для переправки нелегальных товаров. По профессии - инструментальщик и жестянщик; в последнее время работал на алюминиевом заводе в Бруклине. Жил где-то в Виллидже.

Кое-что стало проясняться. Связующим звеном был металл.

Сложив бумаги в пачку, я аккуратно, не потревожив слой пыли, заснул их под шаткий комод и сказал:

- Двинулись.

- Прямо сейчас?

- Прямо сейчас, - повторил я.

- Похоже, тебе стоит немного отдохнуть, - решительно возразила она.

- Нет. Пока есть силы, надо действовать.

На углу мы остановили такси, вылезли за два квартала до дома Бордена и остаток пути прошли пешком. Начало моросить, и улицы были пустынны. Мы нашли номер дома, в подвальном помещении которого обитал Борден, и без труда проникли внутрь, потому что тот, кто был тут до нас, не потрудился закрыть двери.

Он же и оставил Механика лежащим на полу с перерезанным от уха до уха горлом в огромной луже крови, которая растеклась по дощатому полу. Помещение было столь невелико, что обыскать его можно было в два счета, но незваный гость явно не пожалел трудов. Все было вывалено и вывернуто, включая и карманы одежды, а на полу на видном месте - как ложная улика ограбления валялся пустой бумажник. Была оторвана даже подкладка рабочей куртки Бордена и расстегнуты все карманы на "молниях", а в нагрудном кармане так и остались торчать две авторучки и ручка маленькой отвертки. Ее я положил на стул, а ручки забрал себе. Бордену они больше не понадобятся.

За спиной у меня Черилл стала давиться рвотными спазмами. Я вывел ее наружу, и мы прошлись, пока она не начала чувствовать себя лучше, после чего, поймав такси, я отвез ее домой. Она прошла к себе через подъезд соседнего дома, а я вернулся к Мамаше Кристи. За мной никто не следил.

И теперь я сидел на краю кровати и раз за разом внимательно прокручивал запись. Голоса вели речь о необходимости избавиться от Механика - тот сделал свое дело, груз готов к транспортировке. Ясно было, что у них уже все было на мази. Вытащив ручку, я сделал несколько пометок, готовясь к завтрашнему дню. Исписав один листик, я взялся за другой. И лишь закончив с пометками, я увидел маркировку на корпусе ручки: "Ассоциация Ридинга, редкие книги, первоиздания". Судя по адресу, ассоциация располагалась на Мэдисон-авеню, в районе пятидесятых улиц. Я взглянул на другую ручку. Такое же дешевое изделие с рекламой "Макинтош и Стилс. Алюминиевые отливки". Пожав плечами, я опустился на постель и через минуту уже спал.

* * *

Если навыки старого копа позволили просчитать все варианты развития событий, то инстинкт зека тоже дал о себе знать, и я тщательно все обмозговал, со всех точек зрения, догадываясь, сколько глаз ищут меня и чем все кончится, если я не буду осмотрителен.

Я пролистал все газеты, но в утренних не было ни слова о трупе, обнаруженном в Виллидже, и, если кто-то не зайдет к Генри Бордену, лежать ему там незамеченным, пока трупный запах не начнет беспокоить соседей.

К половине одиннадцатого я поднялся в лифте на четвертый этаж здания, где располагалась "Ассоциация Ридинга". Там работало не менее дюжины сотрудников - с благообразным обликом пожилых ученых; несколько почтенных особ академического вида бродило между стендов, изучая рукописи, разложенные в застекленных витринах.

Я не очень разбирался в старых книгах, но библиофилы - люди особой породы; предполагалось, что каждый, кто сюда заходит, должен быть любителем раритетов и первоизданий. Какой-то худенький старичок дружелюбно кивнул мне и немедленно осведомился, что я могу продемонстрировать. Я увильнул от ответа, позволив ему пуститься в рассуждения о книжных выставках. Он только что посетил одну из них в Лос-Анджелесе, а на следующей неделе - он уже это предвкушает - его ждет другая, в Нью-Йорке, но, к глубочайшему сожалению, придется пропустить лондонскую, в конце месяца; разумеется, главным событием года будет большая чикагская выставка, и есть надежда, что там будут экспонированы новые фонды.

Я даже обменялся рукопожатием лично с мистером Ридингом, пучеглазым мужчиной лет за тридцать, в очках с толстыми стеклами, с сияющей улыбкой на лице, который одновременно разговаривал с тремя собеседниками. Насколько я понял, основной темой его разглагольствований был сюрприз, который он готовит к чикагской книжной выставке.

Расставшись с ним, я побродил по офису, успев заглянуть за каждую дверь, но повсюду меня встречал лишь шорох бумаг. Через широко распахнутую дверь в кабинет Ридинга я увидел стены, сплошь заставленные полками с книгами, древний письменный стол, заваленный бумагами, и архаичный сейф, за приоткрытой дверцей которого виднелись груды папок.

Я уже собрался уходить, когда вдруг в офисе появились двое фотографов из журналов, с которыми я был знаком, и мне пришлось поспешно нырнуть за полки, где я наткнулся на девушку в комбинезончике, с измазанной физиономией. Удивленно охнув, она выронила из рук корзинку с бумагами.

- Прошу прощения, мисс! - извинился я и нагнулся, чтобы собрать бумажный мусор.

Засмеявшись, она откинула свисавшую на глаза челку.

- Эй, дайте-ка мне. Не то вы испачкаете руки, а вы же знаете, как к этому относится мистер Ридинг. - Она собрала использованные копирки, исчерканные черновики, завернула в бумагу два аэрозольных баллончика, положила сверху две пустые бутылки из-под пива и протиснулась мимо меня.

Фотографы топтались рядом с Ридингом, рассматривали что-то на полках, и, улучив момент, я выскользнул в коридор и нажал кнопку лифта.

Тут я ничего не выяснил. Полный облом.

Когда я вышел на улицу, снова начался дождь, который дал мне отличный повод пониже надвинуть шляпу на лоб. Через весь город я поехал к газетному киску, где продавались местные издания. Внимательно просмотрев все газеты на стендах, я так и не нашел ни одной, в шапке которой был бы знак большого орла. Я еще раз пробежался по ним взглядом, но - с тем же результатом. В дневных местных газетах по-прежнему не было ни слова о смерти Генри Бордена.

В таких случаях время, как правило, играет на руку убийце. И если ты уж напал на след, его нельзя терять, каких бы это тебе ни стоило усилий. В табачной лавочке на Таймс-сквер я обнаружил пустую телефонную кабину, отыскал номер телефона в Бруклине компании "Макинтош и Стилс", позвонил туда и услышал на другом конце линии раздраженный голос управляющего:

- Этот сукин сын сегодня так и не появился, а нам заказ надо сдавать...

- Может, с ним что-то случилось? - предположил я.

- Неужели? Мы позволили ему взять с собой инструменты, на время конечно, а он, видно, забыл, кому они принадлежат. Он единственный, кто может справиться с этим проклятым заказом, но, если он не приволочет свою задницу, мы, черт побери, обойдемся и без него.

- Я заеду и посмотрю, что с ним.

- Хоть кто-то вызвался, - сказал он и повесил трубку.

Я набрал 911 - номер экстренной полицейской помощи, сказал им, где они могут найти изуродованный труп, но не стал обременять их своим именем. Очередной звонок я сделал к Ал Гроссино и договорился о встрече в девять часов. Оставалось еще много времени, а я не хотел болтаться днем по городу; на выручку мне пришел маленький грязноватый бар на Восьмой авеню, который обходился без неоновой вывески и где никого не волновало, сколько ты тянешь свое пиво, если время от времени делаешь заказы.

К шести часам, нахлебавшись пива, я уже начал чувствовать себя как утопленник, но тут пошли телевизионные новости, которые вывалили все подробности ужасающего убийства на Манхэттене. Мне пришлось заказать очередную порцию пойла. Подана история была с размахом. Труп они все же не решились продемонстрировать, но ведущий, стоя на улице, красочно расписывал, что увидела полиция, прибывшая по анонимному звонку. Половина обитателей соседних домов или толпились вокруг камеры, или показывали на тело в резиновом мешке, которое клали в фургон из морга. Но на этот раз я уже ничего не слышал. Мой взгляд был прикован к заднему плану, где какой-то тип, привставая на цыпочки, тянулся на что-то посмотреть поверх голов зевак, и из кармана у него торчала сложенная газета с большим щетинистым орлом. Когда камера отъехала и он исчез из поля зрения, я кинулся к телефону у задней стенки бара, и на этот раз мне даже не надо было называться, потому что Чарли Уоттс узнал мой голос сразу, едва только я с ним поздоровался.

- Ты таки объявился, Фаллон?

- Хочешь получить еще одну благодарность в приказе, Чарли?

- За таких, как ты, медалей не дают.

- А как насчет трупа с перерезанным горлом?

Чарли мужественно перенес удар под дых:

- Я слушаю.

- Сегодня вечером тот парень, который замешан, попал на экран телевизора, сам того не подозревая. В лучшем виде, анфас и в профиль.

В шестичасовом выпуске новостей, с газетой в кармане... и орлом на первой полосе.

- Откуда ты знаешь?

- Выясни, кто он, приятель! Как-нибудь раздобудьте его изображение. Если эта газета издается у него дома, сможете добраться до него через местную полицию. У меня создалось впечатление, что он ведет себя как любитель. Никто из профессионалов не стал бы возвращаться, чтобы взглянуть на хладный труп.

- Тебе лучше знать.

- Бери ноги в руки, Чарли, и можешь не благодарить. - Я повесил трубку прежде, чем он успел проследить, откуда я звоню, кинул на стойку доллар для бармена и, выйдя, нырнул в толпу прохожих, спешащих по домам. Я давно не переодевался и чувствовал себя потным и грязным и явно ощущал, какие от меня исходят миазмы, и, поскольку не испытывал желания, чтобы меня загребли, как бродягу, пересек авеню и, прижимаясь к стенам зданий, которые хоть частично укрывали меня от дождя, добрался до той улицы, что тянулась с тыльной стороны моего дома.

Через полчаса я был на месте, и никто не заметил, какими путями я пробирался к себе. Я пересек двор, отодвинул штакетину в заборе, протиснулся в щель и через черный ход попал в раздевалку для служебного персонала.

В своем шкафчике О'Мейли оставил все, о чем я его просил, включая бритвенный прибор и полотенце. Приняв душ и побрившись, я переоделся, оставил старую грязную одежду в шкафчике и засунул 45-й калибр за пояс.

Снаружи грохотали раскаты грома, и я поднял воротник дождевика. Какое-то странное ощущение не давало мне покоя, но я не мог толком разобраться в нем. Визгун преподнес мне все на блюдечке, но убийство шпаненка все поставило с ног на голову. Посидеть бы мне сейчас на допросе у копов, и все прояснилось бы. В результате рутинной полицейской работы выявились бы все детали мошеннической операции, но надо же было в нее влезть Визгуну. Черт побери, этот бедолага с детства был обречен проигрывать. Он затесался в чужую игру, перепугался до смерти, но, видно, пути назад уже не было. Ему даже не хватило сообразительности попросить кого-нибудь позвонить Малышу Шиму, а ведь отличить его голос было не труднее, чем охапку снега от кучи угля.

А теперь операция набрала темп, и я был единственным, кто еще мог остановить бег стрелок. Но действовать открыто было опасно для меня, и они отлично понимали это, поэтому преимущество было на их стороне.

Блоха беспокойства продолжала зудеть во мне, и я въявь увидел блошиную улыбку, будто моя блоха знала ответы на все вопросы, а я только догадывался, но в отличие от нее не мог свести все воедино.

Наконец сгустились сумерки, и я с облегчением перевел дух. Миновав ряд пластиковых мусорных контейнеров, я направился к забору и нащупал штакетину, висящую на одном гвозде. И лишь втиснувшись в проем, я понял, какую сотворил глупость, ибо забыл, что и кто-то другой мог предугадать мои действия.

Но, оказавшись жертвой собственного идиотизма, я уже не мог повернуть события вспять. У меня остались лишь какие-то секунды, чтобы поднырнуть под сверкнувшее лезвие ножа, который, просвистев над моей головой, отколол здоровенную щепку от столбика, а я, кувыркнувшись, понял, что ни за какие блага мира не успею выхватить свой револьвер, погребенный под одеждой.

Второго шанса пустить нож в ход я ему не предоставил, ибо был далеко не новичком в рукопашном бою. Я впилил ему ногой по локтю, и нож звякнул об асфальт. Схватив нападавшего за волосы, я ткнул его мордой в грязь и так врезал по ребрам, что он издал сдавленный вопль.

Еще секунд десять он сопротивлялся, как тигр, но наконец я оседлал его, уперся коленом в спину и, зажав сгибом локтя шею, резко дернул на себя. Он выгнулся, как лук. Раздался резкий хруст, и он обмяк у меня на руках.

Ему стоило бы пустить в ход пистолет, который так и остался в наплечной кобуре, но, скорее всего, ему просто нравилось холодное оружие. Или он никогда раньше не сталкивался с профессионалами большого города. При нем не было ни бумажника с документами, ни ключей, но опознать его было нетрудно. В кармане у него торчала все та же газета, еженедельник, который три дня назад вышел в свет в одном из городков Флориды.

Самая интересная находка оказалась у него в боковом кармане. Шестьдесят баксов в десятках и пятерках и десять сотенных купюр. Сотенные были разорваны напополам, и вторые половинки явно обретались где-то в другом месте. Я невольно усмехнулся, столкнувшись с этой старой уловкой. Надежная страховка: кто-то, прежде чем получить свою долю, должен доказать, что работа сделана. Я взял шестьдесят баксов, две оторванные половинки и положил их в свой бумажник.

Я чуть было не забыл кое-что еще, но когда меня осенило, блоха моего беспокойства улыбнулась до ушей.

* * *

Ал Гроссино сидел навалившись на рулевое колесо, и в салоне машины стоял гнусный запах сигарного дыма. Он протянул мне два листа бумаги, но я попросил:

- Просто расскажи. Ал.

- Эти компании действуют исходя из системы неизменности весовых параметров. Но, еще не поступив на плавку, золото теряет в весе. Команда в Неваде считает, что во всем разобралась. В дело пущены вакуумные устройства, которые зачищают помещение от золотой пыли.

- Следовало бы проконтролировать накопители.

- Они нашли обходной путь.

- Да?

- В прошлом месяце с работы уволились трое типов. Служба безопасности проверила их данные. Все фальшивые.

- Значит, у них все было продумано, - заключил я.

Ал выразительно пожал плечами.

- Скорее всего. Теперь это дело - в федеральной юрисдикции.

- Так сколько они всего поднабрали?

- Около тысячи фунтов.

- Чертова куча денег.

Он снова с силой затянулся сигарой и посмотрел на меня:

- Кому достанутся лавры, Фаллон?

- Хочешь стать героем?

- Почему бы и нет?

- Давай-ка в другой раз.

- На этот раз ты у меня в долгу, приятель.

- Верно. Тогда дам тебе возможность стать полугероем. - И я объяснил Алу, где найти труп и как ему себя вести, после чего вылез из машины и подождал, пока он не уехал.

Позвонив Черилл из телефонной кабины на углу, я сказал ей несколько кодовых слов, которые немедленно вызывали ее на встречу, и через двадцать минут я увидел ее. Пройдя мимо меня, Черилл скрылась в подъезде, а я проверил, нет ли за ней "хвоста", и присоединился к ней.

- Все в порядке?

- Машина торчала на месте.

- Люди Чарли?

- Отдел регистрации. Я проверила.

- Что в офисе?

- Туда тоже явились гости.

- Со стороны "Орли" есть претензии?

- Мне не хотелось бы огорчать тебя плохими новостями, - сказала она.

- Вот как?

- Мой друг, ты наделал слишком много шума. И тебя собираются выставить из редакции.

- Черт побери, достойное завершение карьеры, - ухмыльнулся я.

- Зато в любом случае можешь рассчитывать на меня. - Поцеловав кончики пальцев, она коснулась ими моих губ.

- Я бы предпочел другой ход событий. Может, со временем "Орли" поймет, что я делаю. - Я рассказал ей, что случилось, и даже при слабом свете, падающем с улицы, я увидел, как она побледнела.

Черилл грустно покачала головой.

- Пока они ничего не собираются понимать. Ты же знаешь, как быстро умеет действовать Чарли, когда ему это выгодно. Он сметет с дороги все препятствия, лишь чтобы накрыть тебя.

- Но я если я появлюсь с добычей, может, все и обойдется? - Я сжал руку Черилл. - Ты чему-нибудь научилась, работая с досрочниками?

- Встречаясь с новым человеком, носить юбку подлиннее и застегивать блузку до самого верха.

- А как насчет того, чтобы вламываться без приглашения?

- Что-то читала на эту тему.

- Давай попрактикуемся. - Я вытащил две половинки банкнотов, черкнул несколько слов на одной из них и объяснил ей, что надо делать. По моему настоянию, она повторила инструкцию слово в слово. Я видел, Черилл так волновалась, что ее губы не слушались, но она понимала, что поставлено на кон и какая у нас альтернатива, так что не задавала лишних вопросов. Теперь события могли развиваться двояко. Но когда в дело замешано самолюбие, или страх, или опасение наказания, тебе остается только рисковать и надеться, что Леди Удача сыграет тебе на руку. В крайнем случае, если глупость и идиотское совпадение случайностей сойдутся воедино. Леди нахмурится.

Я нажал кнопку ночного звонка. Сонный швейцар открыл дверь и буркнул:

- В чем дело? Все закрыто.

Я показал ему репортерскую карточку, но он покачал головой.

- Не имеет значения.

Однако те пятьдесят или шестьдесят баксов, которые я изъял у мертвеца, возымели-таки действие, и он согласился поболтать минут пять, пока у него не остыл кофе.

- Наверное, вечерами, да и по ночам тут ведутся кое-какие работы? спросил я его.

- Естественно. Ремонт, подкраска... все время.

- И в "Ассоциации Ридинга"?

- Случается, по ночам к ним привозят грузы. Пару месяцев назад они делали ремонт, поставили другие полки.

- Я имел в виду ремонт в последнее время.

Подумав, он кивнул.

- Какой-то тип таскался к ним ставить новые стеклянные стенды, и мистер Ридинг почти все время не отходил от него.

- У того мастера было с собой много инструментов?

На этот раз швейцар, нахмурившись, уставился на меня.

- Да, вроде так. Здоровый ящик с инструментами и еще маленький сундучок. Деревянный, с металлическими обручами. Он сказал, что там у него, мол, все для сварочных работ. А чего ему там было варить? Закончили на другой же день. Опосля никого не было.

- Ты не против прибавить еще сотню к тем пятидесяти?

Похоже, он туго, но начал что-то соображать, и взгляд его затвердел.

- Черт побери, мистер! Как бы вам тут хвост не прищемили. Проваливайте отсюда, приятель.

Я снял шляпу и продемонстрировал ему свою самую ослепительную улыбку.

- Присмотрись-ка ко мне, старина, да получше. Наверняка ты не так давно видел мой портрет в газетах. - Я распахнул дождевик, и когда он увидел за поясом у меня револьвер, то тут же смекнул, что к чему, и на его лице появилось точно такое же выражение, как у Локо и Софи, когда и тот и другая с пересохшими от страха губами смотрели на меня.

Я взглянул на часы.

- Долго не задержусь. Свою сотню получишь, когда буду уходить. Но на твоем месте я бы не удалялся от дверей, чтобы мой приятель с той стороны улицы видел тебя. Ну а если кто-то зайдет сюда, ты всего лишь звякни разок мне наверх. Всего лишь один раз, понял?

Он был не в силах выдавить из себя ни слова. Во плоти увидев меня перед собой и вспомнив мою репутацию, которую так красочно расписали газеты, он потерял дар речи, и у него перехватило дыхание. Он только молча кивнул. Я вошел в кабину лифта, поднялся на нужный этаж и, выходя, отправил лифт вниз.

Попасть в офис не представляло труда. Пустив в ход отмычку, я через две минуты оказался внутри, в облаке запаха пыльных бумаг, а когда глаза привыкли к темноте, я направился в кабинет Ридинга и сел за его письменный стол. Если все рассчитано верно, в моем распоряжении минут двадцать.

Но для разнообразия малышка Леди Удача повернулась ко мне лицом, потому что уже через пару минут телефон звякнул и умолк. Я понял, что он поднимается. Я услышал, как поворачивается ключ в замке, как щелкнул выключатель, и различил его шаги. В руке он держал пистолет, но увидев ствол моего кольта, нацеленный ему прямо в переносицу, он дернулся и застыл на месте, потому что меньше всего ему была нужна перестрелка. Он собирался устроить засаду и накрыть меня как взломщика, но его замысел не сработал.

- Бросьте оружие, Ридинг! - приказал я.

Пистолет брякнулся на пол.

- Садитесь. Вот сюда.

- Послушайте, если вы пришли за деньгами, то я согласен и...

- Вам придется выложить гораздо больше, чем те шестьсот долларов, что вы посулили своему наемнику, если он уберет меня.

- О'кей, мы договоримся. Сколько?

- Все.

Сначала он просто не усек, что я имею в виду, но наконец до него дошло. Глаза его хитро блеснули, и я понял, что он обдумывает запасной страховочный вариант. К сожалению для него, он не подозревал, что у меня тоже есть свой.

- Вы не очень умны, Фаллон.

- Чтобы наложить руку на бандитские доходы, не нужно быть умным. А убить моего старого приятеля - тоже много ума не надо. Но я сильно сомневаюсь, что парочку дополнительных убийств, организованных по личной инициативе, без одобрения главной штаб-квартиры, посчитают неким озарением...

- Вы спятили.

- А ведь найдя у себя под дверью половинки разорванных банкнотов, ты вроде засуетился, приятель?

- Какие еще половинки банкнотов?

- Те, которые, как ты знаешь, должны поступить от некоего человека. Он мертв. Но прежде, чем отдать Богу душу, он пооткровенничал со мной и рассказал, от кого он их получил. Я догадываюсь, на что ты рассчитывал. Просто великолепно, что я сам забрел сюда, и теперь осталось меня только подставить - ситуация выглядела бы как нельзя лучше. Черт побери, да ты сегодня сразу же засек меня! И хладнокровно все прикинул, хотя понимал, что надо торопиться. Меня тут видела масса людей, и они могли бы свидетельствовать, что я рассматривал твои редкие книги, намереваясь спереть что-нибудь из ценных первоизданий. Осталось лишь подкинуть их мне, после чего я бы мигом оказался в уютной уединенной кутузке. Да, все так удачно складывалось! И тот уголовник, которого ты нанял, оказался чуть умнее, чем я предполагал. Он правильно рассчитал, что я попытаюсь как-то добраться домой, и ждал меня в укромном месте. Я, действительно вымотался, болтаясь по улицам, и двинул к дому.

- Фаллон...

- Твой человек не оправдал ожиданий, приятель. - Я припомнил, что Шим Малыш говорил шлюхе в дешевой гостинице. - Но самую большую ошибку допустил ты сам. У тебя повсюду валяются авторучки, и естественно, что человек может прихватить парочку.

- Эти авторучки рассылаются по всем книжным магазинам города.

- Но авторучка не должна бы оказаться в кармане человека, которого постигла столь печальная судьба.

С застывшей на губах улыбкой он обдумал, чем это может ему грозить, и прекрасно понял, что наличие авторучки у убитого ничего не доказывает. Он все еще предполагал, что ему удастся выкрутиться.

- Все - и не меньше, Ридинг! - повторил я. - Мне нужно все.

Мы оба услышали, как лязгнула отброшенная дверца лифта и послышался топот ног. Он позволил себе хихикнуть и сказал:

- Ты ничего не получишь, Фаллон. - После чего заорал: - Сюда!

Они ворвались в дверь, а я, кивнув Чарли Уоттсу и трем его спутникам, положил на стол свой кольт 45-го калибра.

- Долгонько вы добирались.

Я бросил взгляд на полицейские "38-е спешиал" и должен признаться, что зрелище было не из приятных.

- Наконец-то ты попался, Фаллон. Наконец-то ты получишь все, что тебе причитается.

Я улыбнулся Чарли, и ему это явно не понравилось. Уж слишком я был в себе уверен. И, повернувшись к Ридингу, он приказал тому заткнуться. Уоттс был копом до мозга костей и нутром чуял - тут что-то не то. Не та обстановка. Что-то явно было не так, и он был единственным, кто это учуял.

- Зачитай мне мои права. Расслабься минут на пятнадцать, а потом мы на пару отправимся в даунтаун, как в старые добрые времена. А потом вы с Ал Гроссино получите причитающиеся вам награды, и все будут счастливы.

Я мог лишь предполагать, что он скажет, когда послушает кассету, когда идентифицируют голос Шима Малыша, взяв протоколы допросов и запись его голоса и откровений его покойного приятеля, когда все будет привязано к убийству Механика и получено признание маленькой шлюшки Софи, когда все сойдется воедино - и мне останется сделать лишь последнюю подсечку добычи, которую я так долго водил.

Так или иначе, он оставил меня в покое на те пятнадцать минут, на исходе которых, как я и рассчитал, в сопровождении другого патрульного явилась Черилл.

Ридинг продолжал сотрясать воздух. Он настаивал, что я пытался шантажировать его, утверждая, что он якобы хранит украденные редкие книги, но как добропорядочный гражданин он сразу же позвонил в полицию, дабы пресечь эти преступные посягательства. Да, пистолет на полу - его, но у него есть разрешение на ношение оружия, а я ворвался сюда и угрожал его жизни.

В общем-то так оно и было. Он вел себя именно так, как я и предполагал.

- Ты получил у Ала разорванные купюры? - спросил я у Чарли.

Несколько секунд капитан не сводил с меня глаз, после чего кивнул.

- Остальные при мне, - сказал я и посмотрел на Ридинга. - Вторые половинки у него.

Снова я перехватил его хитрый взгляд. Ридинг с неподдельной искренностью возмутился:

- Это смешно!

- Черилл?

- Доставив первые две половинки, я стала наблюдать за ним в окно. Он вытащил из ящика стола конверт и бросил его в камин. Один раз позвонил по телефону и тут же выскочил из дома. Я залезла через окно и успела вытащить из камина конверт. Он лежит под ковром у него дома.

- Деньги не так просто сжечь, Ридинг, - объяснил я ему.

- Вам не удастся сфальсифицировать улики против меня, Фаллон. Я требую...

- Заткнись! - оборвал я его. - Чарли, иди сюда.

Мой старый командир пересек комнату, и я вытащил свой бумажник. Отстегнув клапан кармашка, я показал ему нечто новое.

- Только для вас, капитан. "Орли ньюс сервис" - всего лишь подставка, чтобы можно было разыграть эту комбинацию. И когда меня с позором выгнали из департамента, все мои последующие действия служили этой цели.

Я чуть было не рассмеялся. Пусть он потом проверяет все до мелочей, но похоже, он уже не сомневается, что я говорю чистую правду, и готов возненавидеть себя за то, что никогда не усомнился в моей порочности.

Ридинг в окружении полицейских продолжал хорохориться, требуя адвоката, и я сказал громко, четко и ясно:

- Все золото у него, Чарли. Он собирался лично вывезти его из страны, закамуфлировав под свою драгоценную коллекцию книг. Когда он созреет для чистосердечного признания, он выложит вам имена и данные. Мистер Ридинг вряд ли хочет, чтобы ради него подписали контракт с киллером за небрежное обращение с наличностью банды. Тюремные стены несколько толще, чем те, в которых мы находимся...

Однако Ридинг все еще продолжал считать, что все козыри у него в руках. Я взял со стола свой 45-й и спросил у Чарли:

- Ты не против?

Он промолчал, но остальные копы насторожились, не сводя с меня глаз.

- Шим Малыш говорил, что у него самая надежная работа в мире. Проверим, был ли он прав?

Я оттянул боек револьвера, прицелился в открытую дверцу сейфа и спустил курок. От грохота выстрела заложило уши, и в помещении едко запахло кордитом.

Все отпрянули, ожидая услышать свист пули, отрикошетировавшей от стальной дверцы, но ничего подобного не произошло. В покрытии дверцы образовалась рваная дыра, сквозь которую было видно желтоватое сияние, которым обладает только - и исключительно - золото. Ридинг обессиленно свалился в кресло, беззвучно разевая рот и давясь от ужаса.

- Ну что, двинулись в даунтаун, Чарли?

В первый раз за все эти годы он улыбнулся мне.

- Ну, ты и сукин сын... Поехали.

- Давай держаться вместе... если получится. Для пользы дела.

- И девчонка тоже?

- Она - одна из нас, приятель.

- Провалиться мне на этом месте!

Я расплатился с ночным швейцаром сотенной из денег Черилл, и мы всей компанией направились к машинам. Я и не предполагал, что такое может опять случиться - сегодня меня ждало место на переднем сиденье рядом с моим старым командиром. Пусть хоть сегодня, пусть хоть один раз! После всех происшествий Вашингтон вряд ли бы одобрил нашу тесную дружбу...

Когда мы расположились в машине, Черилл сказала:

- Ты - сущий растяпа. Мы даже не сможем снять номер в отеле. Ты спустил всю мою наличность.

- У нас есть еще и дом, - парировал я.

Расплывшись в улыбке, она вцепилась в мою руку. Словно поймала в мышеловку. И я попался. Но почему-то очень хорошо себя чувствовал в ней.

Все следят за мной

Я протянул ему записку и слегка поежился. Этот тип был высок и грузен, и, хотя пузо у него было неохватное, невольно думалось, как хорошо было бы погрузить в него кулак. Пресс явно у него был твердым и жестким, а на физиономии читалась жестокость.

Я убедился в этом, когда его кулак врезался мне в челюсть, и, прикусив щеку, я почувствовал во рту вкус крови.

Наверное, державший меня за руку понял, что я не в силах говорить, и пояснил:

- Ему дали пятерку, чтобы он доставил записку, босс. Так он сказал.

- Кто именно, парень?

Я попытался сплюнуть кровь, но она потекла струйкой по подбородку.

- Видите ли, мистер Ренцо...

Я почувствовал тяжелый смачный удар. Уши заложило, а когда гул стих, голова у меня раскалывалась от боли.

- Может, ты не расслышал меня, парнишка? Я спросил - кто?

Теперь меня никто не держал и, обмякнув, я опустился на пол. Я не хотел, но пришлось. Я не чувствовал под собой ног. Глаза у меня оставались открытыми, и я видел, как приближаются какие-то огромные колонны. Они оказались совсем рядом, и вроде я получил удар в бок, но я уже боли не чувствовал.

Раздался другой голос:

- Он вырубился, босс. И ничего не скажет.

- У меня он заговорит.

- Да все равно без толку. Какой-то тип дал ему пятерку, чтобы он принес записку - и все. Ему не пришлось ни петь, ни танцевать, просто принести. Пятерка - куча денег для него. Он только на нее и пялился и больше ничего не видел.

- Что-то ты стал слишком сообразительным, - сказал Ренцо.

- За это и платите, босс.

- Ладно, соображай дальше. Ты считаешь, что тот тип дал записку незнакомому парнишке? И малец поперся сюда, когда мог просто выбросить ее и прикарманить пятерку?

- Значит, у него есть моральные устои.

- Значит, мальчишка знает того типа или тот тип знает его. Он не дал бы пятерку кому попало. - Ноги отодвинулись от меня и устроились где-то под столом, который я видел как в тумане. - Ты читал ее? - спросил Ренцо.

- Нет.

- Тогда слушай. "Кули мертв. И теперь, моя дорогая толстая вошь, я собираюсь выпустить твои кишки на пол". - Громовой голос Ренцо смолк. Он затянулся сигарой. - И подписано: "Веттер".

Воцарилась красноречивая тишина. Лишь кто-то пошевелился, когда было произнесено это имя, а другой прошептал:

- Вот сукин сын... они вроде были друзьями, босс?

- Кого это волнует? Если эта дешевка тут появится, я ему хребет переломаю. Веттер, Веттер, Веттер... Ну-ка, припомните, где вы слышали это паршивое имя?

- Послушайте, босс. Не стоит с ним ссориться. Он убил кучу народу. Он...

- Он что, почище меня? Ты думаешь, он такой крутой?

- Вы поспрашивайте, босс. Вам расскажут. Парень никого ни в грош не ставит. Если вы будете искать его, он вас запросто прикончит.

- Разве что я залез бы к нему во двор. Но не здесь, Джонни, не здесь. Это мой город, и тут я у себя во дворе. Здесь я все решаю, и Веттера ждет судьба Кули. - Он снова пососал сигару, и я почувствовал резкий запах табака. - Все, кто тянут на меня, долго не живут. Каким бы ни был хитрым Кули, за моим столом ему больше не играть. А скоро копы вычеркнут и Веттера из розыска, потому что о нем ничего не будет слышно.

- Вы хотите накрыть его, босс? - спросил Джонни.

- А ты как думаешь?

- Как скажете, босс. Я поспрашиваю. Кто-то да знает, как он выглядит, и сможет указать на него пальцем. - Помолчав, он осведомился: - А что с мальчишкой делать?

- Он и есть наш палец, Джонни.

- Он?

- А ты не так сообразителен, как я думал. Тебе стоило бы приложить ухо к земле и прислушаться. И ты бы кое-что услышал о Веттере. Он уплатил за работу. Она стоила всего пятерку. Но он должен убедиться, что записка доставлена по адресу. Значит, он найдет парнишку, и тот увидит его в лицо. Как только Веттер выйдет на него, мы его и накроем. Впрочем, знаешь что, Джонни? С Веттером я торопиться не буду. Когда копы сядут ему на хвост, они жутко обрадуются, но ровно ничего не станут делать. Они будут только рады увидеть труп Веттера. И пойдут слухи, понял? Мол, каким бы Веттер ни был крутым, но и он нарвался, так что не стоит больше и пробовать. Понял, Джонни?

- Ясно, босс. Усек. Вы сами будете им заниматься?

- Именно сам, парень. Именно сам. Как говорит Хелен, у меня страсть все делать своими руками, чем я и хочу заняться. Веттер - для меня. Хорошо, чтобы он был действительно крутым, увертливым и сразу же схватился бы за пистолет, когда мы его накроем.

Голос у него был размеренным, как у отца семейства, который сообщает, что он сделает то-то и то-то, и все знают; что так оно и будет. Должно быть, Джонни смотрел на Ренцо с ребячливым почтением, в котором было место и страху и уважению. Я понял это по его голосу, когда он сказал:

- Так и будет, босс. Это ваш город, сверху донизу и со всеми потрохами.

- Город принадлежит мне, Джонни. Никогда этого не забывай. Ну-ка, встряхни мальчишку!

На этот раз я ощутил жгучую боль. Он удара у меня все вдруг прояснилось перед глазами, но рот опять наполнился кровью, и я подавился рыданиями.

- Как он выглядел, парень?

Ренцо сделал шаг вперед и, схватив меня за воротник куртки, швырнул на пол.

- Тебе задан вопрос. Как он выглядел?

- Он был... большой, - начал я. Горло снова перехватила спазма.

Мне захотелось врезать Ренцо по башке чем-нибудь тяжелым.

- Что это значит?

- Как вы. Больше шести футов. Высокий.

Ренцо скривил губы в презрительной ухмылке:

- Дальше. Какое у него лицо?

- Не знаю. Было темно. Я не разглядел его.

Он отшвырнул меня одним ударом. Пролетев через всю комнату, я врезался в стену, скорчился и сполз на пол. От боли у меня потекли слезы.

- Парень, не стоит врать Ренцо. Будь ты постарше, я бы тебя на кусочки разрезал, чтобы у тебя язык развязался. Такая работа не стоит пятерки. А теперь ты мне выложишь все, что я хочу знать, и, может, я тебя помилую.

- Я... я не знаю. Честное слово, я... если снова увижу его, то рассмотрю. - Боль вновь скрутила меня, и я подавился последними словами.

- И ты его узнаешь?

- Да.

- Как тебя зовут, парень? - спросил Джонни.

- Джой... Джой Бойл.

- Где ты живешь? - На этот раз вопрос задал Ренцо.

- На Гидни-стрит, - ответил я. - Номер три.

- Работаешь?

- У Гордона. Я... собираю.

- Что он говорит? - с отвращением переспросил Ренцо.

- Гордон - старьевщик, - за меня объяснил Джонни. - У него лавочка на Ривер-стрит. Мальчишка таскается с тележкой и собирает для него металлолом.

- Проверь, - велел Ренцо, - а потом займись им. Ты знаешь, что делать.

- Он никуда не денется, босс. Как только понадобится, будет под руками. Вы думаете, Веттер будет действовать, как вы сказали?

- А когда дела шли не так, как я говорю? Забирай его отсюда. И как следует внуши ему, что нам от него надо. Пусть отработает свою вшивую пятерку.

* * *

Боль иногда достигает такого предела, что перестаешь ее чувствовать. Кувыркнувшись в воздухе, я врезался ногами в забор и рухнул лицом вниз; на зубах заскрипело каменное крошево, забившее мне рот. Я лежал, то проваливаясь в забытье, то снова приходя в себя и ожидая возврата боли, которая заставляла меня издавать странные звуки. Желудок сжимался в позывах к рвоте, но у меня ни на что уже не было сил, и я просто лежал ничком, проклиная таких людей, как Ренцо, которые могут в этом городе спокойно делать все, что хотят.

На меня упала тень, исчезла и вновь появилась. Я приготовился к новым мучениям, но чьи-то руки стали стирать грязь с моего лица, и нежный цветочный запах дал понять, что рядом со мной женщина, которая запричитала:

- Бедный мальчик, ах ты, мой бедный мальчик...

Открыв глаза, я посмотрел на нее. Это было - как сон наяву, ибо я увидел перед собой женщину, на которую хотелось смотреть не отрывая глаз. Она была поистине прекрасна, и от густых золотистых волос, падавших ей на спину, шло сияние. Ее звали Хелен Трои. Я хотел сказать "Привет, Хелен", но не мог выдавить ни слова.

Знал ли я ее? Конечно. Ее все знали. Она была самой яркой звездой в клубе Ренцо "Убежище". Вот уж никогда не думал, что моя голова будет покоиться на ее коленях...

На дорожке послышались шаги. Это подошел один из охранников, из тех, что стояли у ворот, и Хелен приказала:

- Помоги мне, Финни. С мальчиком что-то неладное.

Тот, кого она назвала Финни, заложил руки за спину и покачал головой.

- То же случится и с вами, если вы не оставите его в покое. Тут распоряжается босс.

Она напряглась, и ее пальцы вцепились мне в плечо. Меня пронзила боль, но я не обратил на это внимания.

- Ренцо? Свинья! - сказала она, будто сплюнула. Медленно повернув голову, она посмотрела на меня: - Это он тебя обработал, мальчик?

Я кивнул. На большее у меня не было сил.

- Финни, - велела она, - подгони мою машину. Я отвезу мальчишку к врачу.

- Хелен, говорю вам...

- А что, если я скажу копам... нет, не копам, а федеральным агентам, чем вы тут втайне приторговываете?

Я было подумал, что Финни ей врежет. Он уже развернулся, отведя руку, но остановился. Когда женщина так смотрит на тебя, не остается ничего иного, как только выполнить ее приказание.

- Я подгоню машину, - сдался он.

Она помогла мне подняться на ноги, но мне пришлось опереться на нее, чтобы сохранить равновесие. Она была почти такого же роста, как и я. Но сейчас она была сильнее меня. Ей, видимо, не раз доводилось видеть такие изуродованные физиономии, так что она улыбнулась мне, а я попытался улыбнуться ей в ответ, и мы двинулись по дорожке.

* * *

Доктору объяснили, что я стал жертвой нападения, и он сделал все, что полагается. Наложил швы, заклеил их пластырем, посоветовал недельку отдохнуть и прийти к нему на прием. Увидев себя в зеркале, я передернулся и отвернулся. При каждом движении меня пронизывало болью с головы до пят, вспоминая Ренцо, я мечтал, что когда-нибудь кто-нибудь убьет его. И надеялся, что это произойдет в моем присутствии и что умирать он будет долго, мучительно долго.

Хелен дотащила меня до машины, захлопнула дверцу и села за руль. Я сообщил ей, где живу, и она подвезла меня к дому. На тротуарах валялось содержимое мусорных баков, в воздухе стояло густое зловоние.

Она удивленно посмотрела на меня.

- Здесь?

- Приехали, - коротко сказал я. - Спасибо вам за все.

И тут она увидела вывеску на дверях.

- "Меблированные комнаты", - прочитала она. - Твоя семья живет тут?

- У меня нет семьи. Я живу один. В меблированных комнатах.

Она закусила губу, блеснув белыми ровными зубами.

- Я не могу оставить тебя здесь. Кто-то должен ухаживать за тобой.

- Леди, я...

- Спокойнее, малыш. Как, ты говоришь, тебя зовут?

- Джой.

- О'кей, Джой. Давай-ка уж я покомандую. Я не такая уж и хорошая, но порой мне удается совершать благородные поступки.

- Послушайте, леди...

- Хелен.

- Вы - самый прекрасный человек, которого я встречал в жизни.

Я говорил, что она была прекрасна. Если она и была распутной женщиной, то все равно от ее красоты слепило в глазах. Какая она была красавица! Она напоминала тех женщин, которые величественно появляются на сцене, и ты можешь только глазеть на них, понимая, что на такой женщине нельзя ни жениться, ни привести в дом и познакомить с близкими. Вот такой красотой она и обладала. Но на пару бесконечно длинных секунд в ней вроде проступило какое-то совершенно иное обаяние, простота, что ли, и она улыбнулась мне.

- Джой... - в ее хрипловатом голосе проскользнули теплые нотки, - твои слова и то, как ты их мне сказал, - самое прекрасное, что мне доводилось слышать в жизни...

Разбитые губы так болели, что я даже не мог улыбнуться ей в ответ, а лишь просто взглянул на нее. И вдруг у нее изменилось выражение лица. Хелен удивленно и с каким-то странным любопытством уставилась на меня. Она склонилась ко мне, и я снова почувствовал запах цветов - и тут случилось невероятное! Она легким поцелуем коснулась моих губ и, отпрянув, стала разглядывать меня так, словно хотела что-то понять.

- Ты - милый мальчик, Джой.

Переключив скорость, она отъехала от обочины дороги. Схватившись за ручку дверцы, я попытался приподняться.

- Послушайте, мне нужно уходить.

- Я не могу тебя тут оставить.

- Но куда же...

- К себе. Черт побери, ты пострадал из-за Ренцо! В какой-то мере ответственность лежит и на мне.

- Да ничего подобного. Вы всего лишь работаете на него.

- Не важно. Ты не можешь тут оставаться.

- У вас будут неприятности, Хелен.

Повернувшись ко мне, она сверкнула белозубой улыбкой.

- У меня вечно неприятности.

- Но не с ним.

- С этим-то типом я справлюсь.

Должно быть, она почувствовала, как меня передернуло.

- Ты бы удивился, узнав, как я справляюсь с этим толстым слизняком, сказала она. И еле слышно, уже не для меня, добавила: - Иногда.

Гостиная, в которую я попал, напоминала цветочный сад, в котором она была самым красивым цветком. Хелен располагалась на верхнем этаже многоквартирного дома-отеля в самой престижной части города, где на крышах домов благоухали сады, откуда можно было любоваться городом и перемигиваться с его огоньками.

Она заставила меня сбросить всю одежду, и, пока я нежился в ванне с пенящимся шампунем, она принесла мне все чистое, правда на размер больше, но я уж и забыл, когда носил такие аккуратные вещи. Одевшись, я вышел в гостиную, чувствуя себя куда лучше, и устроился в глубоком кресле, а она принесла чай.

Елена Троянская, подумал я. Вот, значит, как она выглядела. А ведь кто-то готов был бы выложить миллион баксов и потратить тысячу лет, чтобы оказаться рядом с ней... но рядом с ней был я, который ровным счетом ничего для этого не сделал.

- Тебе получше, Джой?

- Немного.

- Хочешь поговорить? Хотя если нет желания, то можешь и молчать.

- Особенно нечего рассказывать. Мне здорово досталось.

- Сколько тебе лет, Джой?

Мне не хотелось вдаваться в подробности.

- Двадцать один, - коротко ответил я.

И снова у нее на лице промелькнуло то же самое странное выражение. Я радовался бинтам, закрывавшим мое лицо, потому что она не могла проверить, вру ли я или нет.

- А сколько вам лет? - спросил я и улыбнулся.

- Почти тридцать, Джой. Старовата, не так ли?

- Вовсе нет.

Она поднесла к губам чашку с чаем.

- Как это ты пересекся с Ренцо?

Воспоминания причинили мне боль.

- Вечером, - начал я рассказывать, - стемнело, какой-то мужчина попросил меня передать записку по адресу и дал мне пять баксов. Я согласился, а он сказал, что записка для мистера Ренцо и что я должен доставить ее в клуб "Убежище". Сначала охранник у входа не хотел меня пускать, а потом позвал другого, Джонни. Он и завел меня внутрь.

- Ну и?..

- И Ренцо стал давить на меня.

- Ты помнишь, что было в записке?

- Помню ли? Да я до смерти ее не забуду! И до смерти буду жить надеждой, что парень, который ее написал, выполнит то, что обещал. - И я добавил: - Какой-то Веттер грозится убить Ренцо.

В ее рассеянной улыбке проскользнула тень жестокости.

- Ему придется немало потрудиться, - сказала Хелен и замолчала, уставившись в ночную темноту за окном, а потом еле слышно, на одном выдохе, шепнула: - Такому парню я бы помогла.

- Что?

- Ничего, Джой. - Она расслабилась, и меня опять поразило ее мягкое обаяние. - Так что было дальше?

Мое сердце колотилось с такой силой, будто хотело проломить грудную клетку.

- Я... я слышал, как они говорили... что я должен показать им того человека.

- Ты?

Я кивнул, ощупывая припухшую челюсть.

Она лениво, как кошка, поднялась. Ее, видимо, трясло от ярости, но это было заметно лишь по выражению глаз. Тот же взгляд, который заставил Финни отпрыгнуть.

- Веттер... - задумчиво протянула она. - Мне доводилось слышать это имя.

- В записке еще говорилось о каком-то Кули, который мертв.

Она стояла ко мне спиной, и я увидел, как имя потрясло ее; мышцы плеч дернулись в невольной судороге. Она застыла на месте, напружинив ноги, и неподвижность ее тела нарушала лишь вздымающаяся грудь.

- Веттер... - повторила она. - Он был другом Кули.

- Вы знали Кули?

Плечи ее расслабились. Она взяла сигарету и прикурила, после чего с улыбкой повернулась, и я снова увидел ту красивую женщину, которая везла меня в своей машине.

- Да, - тихо ответила Хелен. - Я знала Кули.

- Вот оно как...

Я слышал ее голос, но разговаривала она явно не со мной, а с кем-то другим, воображаемым, и каждое слово ранило Хелен до глубины души, и глаза у нее увлажнились.

- Я очень хорошо знала Кули. Он был... замечательным. Высокий, широкоплечий, и руки его умели обнимать женщину... - Помолчав, она с силой затянулась сигаретой. - От его голоса хотелось и плакать и смеяться. Одновременно. Он был инженером. Очень одаренным. Он придумал, как зарабатывать в казино Ренцо, и сделал это. Он даже потешался над Ренцо и говорил, что с его шулерской рулеткой может справиться каждый, кто знает, как это делается.

В уголках ее глаз блестели слезы, но она не плакала. Наверно, ее удерживала гордость.

- Как-то вечером мы случайно познакомились. Я никогда не встречала такого человека... Все было чудесно, но мы и не собирались быть вместе. Я была одной из девиц... А Кули был обручен с девушкой... из очень достойной семьи города.

Ее лицо расплывалось в клубах сигаретного дыма; она стиснула сигарету в руке.

- Я любила его. - Резким движением она швырнула окурок на ковер и раздавила его ногой. - Я так надеялась, что он убьет его! Так надеялась!

Взгляд ее скользнул по полу, пока мы молча не уставились друг на друга. Сейчас в ее глазах снова светилось спокойствие, которое на какую-то долю мгновения сменилось любопытством.

- Вы не... вы не очень любите Ренцо, да? - спросил я.

- Насколько хорошо ты знаешь людей, Джой?

Я промолчал.

- Ты должен в них разбираться, не так ли? Ведь ты живешь не в этом шикарном квартале. Ты знаешь, что такое грязь и как в ней существуют люди. В какой-то мере тебе повезло. Ты уже все испробовал, и ты еще молод. Посмотри на меня, Джой. Ты видел прежде таких женщин, как я? Во мне нет ничего привлекательного. Я выгляжу на миллион долларов, но, по сути, и цента не стою. Меня может поманить кто угодно, я откликнусь на любой зов... Но я веду эту жизнь не потому, что мне так нравится... Это дело его рук. Ренцо. До встречи с ним у меня все было по-другому, все было просто прекрасно...

Конечно, какие-то девчонки могут подумать, что я достигла предела мечтаний. Но им никогда не доводилось заглядывать за кулисы... Они не знают, что мне приходится делать и с какими людьми общаться... Ведь другие и знать меня не хотят, а если знакомятся, то втайне, чтобы никто не узнал...

- Не говорите так, Хелен.

- Малыш, за десять лет я встретила только двух хороших людей. Первым был Кули. - Она улыбнулась мне, и выражение ненависти исчезло с ее лица. Вторым ты. Ведь ты и не догадываешься, какая я...

- Я никогда раньше не встречал человека лучше вас.

- Скажи мне что-нибудь еще, - расплылась она в улыбке.

- Ну, вы красивая. Вы просто прекрасная. И очень добрая. А фигура у вас...

- Пожалуй, хватит, - рассмеялась она от души, и теперь она была искренней. - Допивай чай.

Я и забыл про чай. Я осушил чашку одним глотком, и у меня засвербила ссадина на внутренней стороне щеки.

- Хелен... Мне нужно домой. Если мистер Ренцо узнает, он жутко разозлится.

- Меня он не тронет, Джой.

Я только хмыкнул.

- И тебя тоже. У меня есть лишняя постель. Забирайся туда. Мы достаточно поболтали для одного вечера...

* * *

Проснулся я раньше ее. У меня мучительно болела спина, и толком выспаться так и не удалось. Стоило мне опустить голову на подушку, как в висках начинала пульсировать кровь. На часах рядом с кроватью было двадцать минут восьмого. Я откинул одеяло и оделся.

Телефон стоял в гостиной, и я тихонько снял трубку. Набрав номер, я подождал ответа, еле слышно поздоровался и попросил позвать Ника.

Через минуту я услышал его хриплый голос.

- Да?

- Ник, это Джой.

- Куда ты запропастился? Я обыскал все свалки. Ну и накрутит тебе хвост Гордон, если не появишься. Двое остальных ребят тоже...

- Заткнись и слушай. Я попал в переплет.

- Кончай трепаться. Гордон говорил...

- Я не про то, кретин. Утром ты видел кого-нибудь у дома?

Я едва ли не слышал, как он шевелит извилинами. Наконец Ник сказал:

- На другой стороне улицы стояла машина. И вроде в ней кто-то сидел. И он продолжал: - Да, да, погоди-ка. Кто-то утром заходил к старухе потрепаться. Они думали, я еще сплю. Кажется, упоминали твое имя.

- Послушай, друг...

- Что случилось, приятель?

- Пока не могу сказать. Просто передай Гордону, что я заболел, или придумай что-нибудь. Хорошо?

- Ладно, скажу, что тебя забрали в кутузку. Болезнями он сыт по горло. Не поверит, да и работаешь ты недавно, болеть рано...

- Говори, что хочешь. Предупреди только. Я позвоню вечером. - Я положил трубку и повернулся. Оказывается, двигался я и говорил не так тихо, как мне казалось. В дверях спальни стояла Хелен, обаятельная золотоволосая женщина, яркий утренний цветок на темном стебле, готовый раскрыть свои лепестки навстречу солнцу.

- Что случилось, Джой?

Не имело никакого смысла скрывать от нее.

- Кто-то следит за моим домом. Утром меня искали.

- Ты боишься, Джой?

- Еще бы не бояться! Мне совершенно не хочется оказаться на свалке с переломанной шеей. Этот тип Ренцо... он же чокнутый. Стоит ему слететь с катушек, и он вытворяет черт-те что...

- Знаю, - тихо промолвила Хелен, невольно поднеся руку ко рту. - Идем завтракать.

* * *

Этим же утром нам удалось узнать, кто такой Веттер. Точнее, выяснила это Хелен. Она не стала ходить вокруг да около и заниматься осторожными расспросами. Что она вытворила, трудно даже представить себе! Поехав вместе со мной в город, она запарковала машину, пересела на такси, и мы добрались до массивного краснокирпичного здания, которое ничем не отличалось от подобных ему по всей стране. У двери была вывеска: "Участок № 4", и коп в дежурке сказал, что капитан будет более чем рад встретиться с нами.

Капитан и в самом деле был более чем рад. Ее появление в дверном проеме было для меня отличным началом дня; он даже чуть не предложил мне сигару. Табличка на столе гласила, что его зовут Джерот, и, если уж мне довелось бы общаться с копом, я бы предпочел именно такого. Ему было под сорок, фигура как у призового борца, и я бы не хотел оказаться на месте того, кто попытался бы сунуть ему взятку.

Капитану потребовалось не меньше минуты, чтобы прийти в себя. Не каждый день к нему в кабинет вплывала величественная блондинка в темно-зеленом габардиновом костюме, со столь выразительными формами. Успокоившись, он бросил беглый взгляд на меня и с таким видом, словно заранее все знал, спросил:

- Чем могу быть полезен?

Хелен удивила его.

- Я хотела бы получить сведения об одном человеке, - напрямую сказала она. - Его имя Веттер.

Морщинка между бровей капитана поползла чуть ли не до корней волос.

- Зачем?

Она удивила его еще больше:

- Он пообещал убить Марка Ренцо.

Интересно было наблюдать за сменой эмоций на его лице - напряжение, внимание, и, наконец, на губах его зазмеилась ехидная улыбка.

- Леди, вы хоть понимаете, о чем ведете речь?

- Думаю, что да.

- Ах, вы думаете?

- Посмотрите на меня, - сказала она. Капитан Джерот встретился с ней взглядом, прищурился и больше не отводил от нее глаз. - Что вы видите, капитан?

- Человека, который ведет розыск. И вы знаете ответы на все вопросы, не так ли?

- На все, капитан. И вопросы тоже знаю.

Оба забыли про меня. Я просто стал предметом меблировки, на который не больно-то обращали внимание, чему я был только рад.

- Что вы думаете о Ренцо, капитан?

- От него несет дерьмом. Он действует за пределами города, где у нашей полиции нет прав, а полиция округа у него в кармане. Думаю, кое-кто из моих людей тоже у него на содержании. Не уверен, но предполагаю, что так оно и есть. За ним числятся делишки в двух штатах, но тут он пока чист. Хотя я бы с удовольствием навесил на него парочку дел, доказательств у меня нет, но за ними явно стоит он. В этом я не сомневаюсь... но если начну расследование, хлопот не оберусь.

Хелен кивнула.

- Не важно. Могу добавить еще кое-что. Вы знаете, что случилось с Джеком Кули?

Джерот помрачнел.

- Я знаю лишь, что меня полоскали в газетах, да и от прокурора штата досталось.

- Я не это имела в виду.

Капитан устало растер лицо руками и снова взглянул на нас.

- Его машина была найдена вся в пулевых пробоинах. В ней было столько крови, что не подлежало сомнению: ее пассажир после такой кровопотери выжить никак не мог. Но тело мы так и не нашли.

- Вы в курсе дела, почему его убили?

- Кто знает? До меня доходили кое-какие слухи, и я могу только предполагать. Говорят, он схлестнулся с Ренцо. Есть некая информация, что он якобы занимался транспортировкой наркотиков. Деньги у него всегда водились в избытке, хотя непонятно было, откуда они поступали.

- Даже если это так и было, капитан, но коль скоро произошло убийство и за ним стоит Ренцо, вы ведь были бы только рады, если бы преступник получил по заслугам.

В светло-голубых глазах Джерота блеснула искорка, от которой стало как-то не по себе.

- Так или иначе... вы должны понимать, о чем идет речь.

- Все может случиться. Так кто такой Веттер?

Он откинулся на спинку кресла и, сложив руки за головой, потянулся.

- Я мог бы показать вам кучу документов, имеющих отношение к этому парню. Копии полученных нами заявлений и телеграмм в адрес полиции в других городах. Все это я могу выложить перед вами, но не в состоянии вытащить из рукава его изображение с тюремным номером на нем. Похоже, что все, кто пытался найти его или кто встречался с ним, - все они мертвы.

Я не узнал собственного голоса:

- Мертвы?

Джерот расплел пальцы и положил руки ладонями на стол.

- Этот тип - наемный убийца. Насколько я знаю, он повсюду числится в списке разыскиваемых преступников. Ходят слухи, что именно он пришил Тони Бриггса в Чикаго. Когда Берди Каллен собрался запеть перед большим жюри присяжных, кто-то выложил пятьдесят кусков, чтобы заткнуть ему рот. И Веттер получил от синдиката этот заказ. Веттеру было выплачено еще десять тысяч, чтобы убрать первого заказчика, так что иметь с ним дело очень и очень небезопасно.

- Но пока вы знаете только имя, капитан?

- Не совсем. Мы знаем еще кое-какие подробности, но не имеем права распространяться. И вы, конечно, нас понимаете?

- Конечно. Но тем не менее я заинтересована...

- Он - крутой парень. Берется за дела, которые никому не под силу, и проворачивает их. Он - профессиональный снайпер, но не для добрых дел. И пока на его услуги будет спрос, он будет продавать свои услуги.

Хелен неповторимым движением профессиональной танцовщицы положила ногу на ногу.

- Предположим, капитан, что этот Веттер был другом Джека Кули и пришел в ярость, узнав про убийство друга, и теперь хочет как-то посчитаться.

- Продолжайте, - сказал Джерот.

- И что бы вы предприняли, капитан, в таком случае?

Он криво усмехнулся.

- Скорее всего, ничего. - Джерот снова откинулся на спинку кресла. Ничего... пока что-то не произойдет.

- То есть одним ударом двух зайцев, капитан? Пусть Веттер доберется до Ренцо... а потом вы накроете Веттера?

- Газетчикам это понравится, - пробормотал он.

- Без сомнения. - Хелен шевельнулась, собираясь подняться. Я тоже вскочил и только тут понял, насколько проницателен был капитан. Он даже не посмотрел на Хелен. Его голубые глаза уставились на меня, и он совершенно спокойно осмотрел меня с головы до пят.

- Откуда ты взялся, парень? - спросил он.

За меня ответила Хелен:

- Веттер дал ему записку с предупреждением и попросил, чтобы он доставил ее Ренцо.

Джерот лишь молча улыбнулся, давая понять, что теперь-то он представляет себе всю картину в целом: он видел нас в лицо, он знал, кто такая Хелен и чем она занимается. И безошибочно решил узнать все про меня. Ему это было под силу. Он - классический коп. И сомневаться тут не приходилось.

Мы задержались на ступенях здания, и заходившие в него копы окидывали Хелен точно такими же взглядами, какими на нее смотрел любой мужчина на улице. Словом, оценивали ее по достоинству. И мне было приятно просто стоять рядом с ней.

- Он толковый коп, - сказал я.

- Слишком толковый. Умнее многих. - На ее лице мелькнуло нетерпение. Он говорил кое о чем...

- О куче копий? - предположил я.

Я заставил ее улыбнуться. Она не опустила и не отвела глаза. Просто повернула голову.

- Догадливый мальчик.

Она взяла меня под руку, и на этот раз я повел ее. Мы выбрались из городской суеты и оказались на знакомой мне улице. Тут на вас смотрели совсем по-другому. Дамы показывались на улицах по вечерам и охотно сопровождали вас в бар, если считали, что у вас есть пара лишних баксов.

Большинство таких заведений были скромные и неприметные. Там не было неоновых вывесок и мягких кресел, но если к вам обращались, то стоило послушать, потому что тут бывали люди серьезные и всегда царило напряжение. Так что вас не покидало ощущение, будто вот-вот что-то случится.

Одно из таких заведений называлось "Клипер", и его облюбовали репортеры из "Ньюс". У этих парней Кейджи головы были не только для того, чтобы носить шляпы; толковые, денежные ребята, всегда были готовы платить наличными за жареные новости. Они принимали тебя таким, какой ты есть, и не задавали лишних вопросов.

Они меня устраивали.

Бакки Эдвардс сидел на своем обычном месте и был уже под хмельком, потому что день подходил к концу. Увидев меня со сногсшибательной блондинкой, он вытаращил глаза и выразительно подмигнул, давая понять, что одобряет мой выбор. Хотя я не успел возгордиться. Едва только я собрался познакомить его с Хелен, как Бакки сказал:

- Привет, Хелен. Вот уж не думал, что увижу тебя при дневном свете.

- Значит, не торчи так много в "Убежище", - оборвал я его. - Мы хотим кое-что спросить у тебя.

- Засохни, Джой. Пусть вопросы задает леди.

- Тихо. Мы хотим узнать о Веттере.

Брови у него сошлись на переносице. Он посмотрел на меня, перевел взгляд на Хелен и снова уставился на меня.

- У тебя слишком громкий голос, парень.

Я и сам не хотел, чтобы в нашем разговоре участвовал кто-то еще. Склонившись к нему, я шепнул:

- Он в городе, Бакки. И ему нужен Ренцо.

Бакки только присвистнул.

- Кто еще знает про это?

- Джерот. Ренцо. Мы.

- Ясно, что грядут крупные неприятности.

- Только для Ренцо, - вмешалась Хелен.

Бакки медленно покачал головой из стороны в сторону.

- Вы не можете утверждать. Весь рэкет встанет на уши. Стоит только Веттеру вернуться, как тут начнется большая заваруха.

У меня зачесался лоб под повязкой.

- Команда Ренцо, не так ли?

Бакки облизнул губы.

- Кто-то из них. И кое-кто еще. Они-то не хотят, как Ренцо, втягиваться в разборки с Веттером. - Бакки посерьезнел и внимательно посмотрел на нас. Веттер смертельно ненавидит его. Если кто-то ему мешает, он разберется с кем угодно. Надежно, как пистолет. Если он тут появится, они ему все вывалят.

- То есть все будут помогать Веттеру? - спросил я.

На задумчивом лице прорезалась сеточка морщинок.

- В общем-то да. Я как-то не подумал. - Он влил в себя то, что еще у него оставалось, и поставил пустой бокал на стойку бара. - Если Веттер в самом деле объявился, им выгоднее всего вывести его на "Убежище" Ренцо. Может, тогда удастся пресечь все в самом начале.

Меня не очень волновало, если Ренцо попадет в беду. Так ему и надо. Заглянув внутрь пустого бокала, Бакки продолжил:

- Если Ренцо не прикончат и он выкрутится, то он всех и вся приберет к рукам.

Появившийся бармен наполнил его бокал и спросил, что мы хотим выпить, но я покачал головой.

- Может получиться отличная история, - изрек Бакки. После чего вылакал очередную порцию выпивки и вырубился. Глаза его помутнели. Ухмыляясь, он уставился на свое отражение в зеркале за стойкой бара и что-то бормотал про себя. Я слишком хорошо знал его привычки, чтобы задавать еще какие-то вопросы. Так что я незаметно подтолкнул Хелен, и мы вышли из бара.

Стремительно пролетело несколько дней, пока не наступил тот самый, о котором я хочу рассказать. Я не расставался с Хелен, и мы с удовольствием проводили время в разговорах. Я не был никем особенным в ее глазах, и ей не надо было скрытничать, поэтому как-то раз она разоткровенничалась и поведала мне кое-что о своей жизни. Вечерело. Хелен казалась совсем юной, почти девочкой, и, когда мы добрались до ее квартиры, красновато-золотистые пряди ее волос струились солнечным светом, а я шел не чуя под собой ног. Я был на вершине блаженства, и жизнь казалась прекрасной. Мы заливались веселым смехом, и прохожие останавливались, глядя на нас и улыбаясь. Когда жизнь моя подойдет к концу и наступит последний день, я буду помнить эти часы.

Я смертельно устал. И когда она пригласила к себе, у меня не было сил отказываться, да и не хотелось. Я открыл перед ней дверь и прошел следом. Она направилась было на кухню, чтобы поджарить яичницу с ветчиной, которой мы собирались насладиться, но вдруг остановилась у арки дверей, ведущих в гостиную.

Из-за высокой спинки кресла донесся голос:

- Заходи, золотце. И ты тоже, парнишка.

С гнусной ухмылкой на губах на нас смотрел Джонни.

- Как ты сюда попал?

Он засмеялся:

- Забыла, что я - спец по замкам? - Джонни коротко и властно кивнул. Заходите! - Голос у него был ровным и гнусавым.

Я держался рядом с Хелен. Опустив руки ладонями наружу, я прижал их к бокам. Дыхание у меня участилось.

- Никак теперь ты перешла на детишек, Хелен?

- Заткнись, мразь! - выкрикнула она.

Он растянул губы в улыбке, обнажив десны.

- Типичная мамаша. Даже, знаешь ли, чуть старомодная. - И он громко заржал от своего остроумия. У меня заныло в груди. - Но так как он слишком большой, чтобы кормить его из бутылочки, ты...

Схватив лампу, я швырнул в него, и, если бы не шнур, она бы врезалась бы ему в голову. Я бросился на него, но он вскинул руку, остановив меня. Его пушка била без промаха на близком расстоянии, и чувствовалось, что стоит мне сдвинуться с места, как Джонни с удовольствием пустит ее в ход.

- Боссу не нравятся твои шуточки, Хелен, - сказал он. - Ему не потребовалось много времени, чтобы выяснить, чем ты занимаешься. Подойди сюда, парень.

Я сделал полшага.

- Ближе. А теперь слушай внимательно. Ты сейчас же отправишься домой, ясно? Там ты можешь заниматься, чем угодно, но будешь сидеть тихо, не высовывая носа. В случае послушания получишь несколько баксов от мистера Ренцо. Ты тут катался как сыр в масле, и домой тебе явно не хочется, но на случай непослушания я покажу, что тебя ждет.

Я услышал, как хрипло выдохнула Хелен, и у меня самого из горла вырвался какой-то сдавленный звук. Нетрудно было догадаться, что собирался сделать Джонни, и, хотя он предупредил, я был бессилен предотвратить это. Ствол пушки был нацелен мне прямо в живот, а сам он уперся локтем в подлокотник кресла, изготовившись нанести удар ногой и изуродовать меня на всю жизнь. Носок его ботинка мерно покачивался, как маятник, и я видел, какой он твердый и жесткий.

Нога уже была готова взметнуться, но мне не пришлось уворачиваться. Хелен стояла где-то сбоку, и я услышал ее голос:

- Не шевелись, Джонни. У меня пистолет.

Она в самом деле держала его на мушке.

Уродливая рожа Джонни исказилась злобной гримасой, когда до него дошло, какого он свалял дурака. Предвкушая расправу со мной, он отвел глаза от Хелен.

- Хелен, скажи ему, чтобы он бросил оружие.

- Ты слышал мальчишку, Джонни?

Он бросил пистолет на пол, и я подтянул его ногой к себе. Подняв его, я выщелкнул патроны из обоймы и зашвырнул их под диван. Пистолет последовал за ними.

- Иди сюда, Хелен, - позвал я ее.

Услышав за спиной ее шаги, я, полуобернувшись, взял у Хелен из рук автоматический пистолет 25-го калибра. Джонни побледнел от ужаса, и я усмехнулся, довольный его видом.

Затем я швырнул под диван и второй пистолет.

Они, эта мразь, просто балдеют, когда ты делаешь такие штуки. Их тупые мозги не могут понять, что к чему, и они прямо впадают в ступор. Он продолжал изумленно таращиться, когда я врезал ему кулаком по физиономии, ободрав костяшки о его зубы.

Хелен опустилась было на колени, чтобы достать пистолет, и когда я заорал оставить его в покое, Джонни кинулся на меня. Он решил, что прямо-таки раздавит меня. Я пропустил его руку над плечом, взял на бедро, и он грохнулся на пол.

Я сделал шаг к нему. Настал мой час! Он начал приподниматься, и я с такой силой рубанул ему по шее, что у него дернулась голова. Я нанес ему еще два удара по тому же месту, и Джонни рухнул ничком. Он все видел, все понимал и чувствовал, но был не в силах пошевелиться. Переведя дыхание, я нанес еще один рубящий удар. Вздувшаяся физиономия Джонни налилась кровью, и он с ужасом уставился на меня.

Я выволок его вниз, на улицу, и остановил такси. Шоферу я объяснил, что мужик пьяный, вырубился, и вручил десятку, позаимствованную из бумажника Джонни, потом проинструктировал, мол, доставить "груз" в ночной клуб "Убежище" и передать из рук в руки мистеру Ренцо. Водитель оказался весьма толковым и тут же снялся с места.

Я вернулся к Хелен. Дожидаясь меня, она сидела на диване. В глазах ее застыло странное выражение, которое я уже видел.

- Прикончив тебя, он бы принялся за меня, - сказала она.

- Знаю.

- Джой, для мальчишки ты просто здорово справился с ним.

- Ничего другого не оставалось.

- Я видела, как Джонни разделывался со здоровыми парнями. Он очень силен.

- Хелен, ты знаешь, как я зарабатываю себе на жизнь? Толкаю тележку, груженную металлоломом. Там есть конкуренты, и начинаешь соображать, что к чему. Те, кто таскают железо, тоже сильные ребята. И если ты не справишься, они подомнут тебя, и ты потеряешь заработок.

- У тебя был пистолет, Джой, - напомнила она мне.

Она смотрела на меня с такой мягкой нежностью, что у меня мурашки побежали по коже. Ее глаза звали меня, и я не мог сказать им "нет". Я стоял, смотрел на нее и пытался понять, каков я для нее в бинтах и что она под ними разглядела.

- Теперь Ренцо достанет нас, - сказал я.

- Верно, Джой.

- Надо бы убираться отсюда. Во всяком случае, тебе.

- Позднее. Пока оставим эту тему.

- Да не позднее, а сейчас, черт возьми!

Она откровенно смеялась надо мной. Но улыбка ее была какой-то странной. Непонятной и растерянной. В полуприкрытых глазах плясали чертики; губы чуть раздвинуты. Кончиком языка она провела по зубам и опять заговорила:

- Есть кое-что еще, Джой. Женщина, которая забыла, что можно кого-то любить...

Я посмотрел на нее, и у меня перехватило дыхание. Она была такая красивая, что у меня сжалось сердце. Но я молчал, не желая выглядеть зеленым юнцом в ее глазах. Нет, вовсе не желал!

- Поцелуй меня, Джой! - просто сказала она.

И я почувствовал вкус ее губ.

* * *

Я покинул ее только около полуночи. Перед уходом я заглянул в спальню, где она лежала омытая лунным светом; на лице ее плавала легкая улыбка, а волосы нежным золотым ореолом разметались по подушке.

"Вот так тебя и стоило бы запечатлеть, Хелен. Твое изображение не нуждалось бы в ретуши, и нет мужчины, который мог бы забыть тебя. Как ты прекрасна, девочка! Ты так обаятельна, как только может быть женщина, и даже ты сама этого не знаешь. Но тебе приходится защищать себя, и ты не можешь думать о другом, и мысли эти оставляют морщинки на твоем лице, и от них жестко леденеют глаза. И все же ты оказалась сильнее всего этого, как и я. Были десятки женщин, которых я представлял в мечтах, но сейчас ни одной не осталось. Ты ничего не требуешь от того, кто рядом с тобой; ты просто даришь себя и ничего не просишь взамен. Прости, Хелен, но кое-что ты должна получить. Или, по крайней мере, сохранить, что у тебя есть. Ради тебя я позволю Ренцо втоптать меня в землю. Ради тебя я покажу ему того парня. Может быть, мне представится возможность все в жизни изменить? А может быть, и нет. Но все - для тебя и только для тебя. Когда-нибудь ты поймешь это. В противном случае Ренцо раздавит тебя, и после его жестокости ты уже никогда не станешь прежней. Я ухожу, любовь моя. Мне больше ничего не надо. Как и тебе. У меня остался в памяти наш прекрасный день".

Я положил записку на ночной столик под лампу, где Хелен не могла ее не увидеть. Склонившись, я коснулся губами ее волос, повернулся и вышел.

Мне не нужно было себе напоминать, что я должен быть осторожен. Я убедился - никто не видел меня выходящим из ее дома. Дойдя до угла, я дважды проверил - нет ли за мной слежки. Перелезть через забор на заднем дворе было нелегко, но в ночи стояла такая тишина, что я услышал бы чужое дыхание. И когда я остановился оглядеться, укрывшись в тени магазина на перекрестке, я был только рад, что избрал такой сложный путь отхода. Между припаркованными у обочины автомобилями стояла патрульная машина. На ней не было никаких опознавательных знаков. Просто над крышей торчал прутик антенны, а за ветровым стек-дом рдел красный огонек сигареты.

Капитан Джерот ничего не пускал на самотек. При этой мысли мне стало чуть легче. Там наверху Хелен может спокойно спать, и ее сон никто не потревожит. Я постоял еще несколько минут и по темным улочкам двинулся к своей ночлежке.

Вот там они и ждали меня. Я знал это заранее, потому что видел, как поджидали других ребят. Подобные вещи врезаются в память, когда ты живешь рядом с заводами и неподалеку от набережной. Такое случается у тебя на глазах, и ты запоминаешь намертво, так что, когда настает твой черед, ты ничему не удивляешься и все знаешь наперед.

Они явно видели меня, когда я шел к дому, но не проронили ни звука. Я знал, что они, надежно укрытые, наблюдали за мной и, если бы я даже попытался оторваться от слежки, ничего хорошего из этого не получилось бы.

В такой ситуации возникает странное ощущение. Чувствуешь себя, как кролик под прицелом нескольких ружей, и гадаешь, какое выстрелит первым. Остается лишь надеяться, что ты ничего не увидишь и не почувствуешь. Правда, судорогой сводит желудок и сердце с гулом колотится о ребра. Пытаешься держать себя в руках, но по телу текут струйки пота, мышцы на руках и ногах подергиваются, и вокруг стоит такая тяжелая давящая тишина, что ты рад любому голосу. Не удивишься, даже если расхохочется статуя, раззявив рот. Ни звука. Но тебе мерещатся голоса. Идешь дальше, и кто-то дышит тебе в спину, сопровождает, шаг в шаг, не отстает, а иногда даже опережает тебя. И ты ловишь себя на том, что кусаешь губы, зная, какую боль причиняет тяжелый кулак и как корчится тело, когда остроконечный носок ботинка врезается тебе в живот или ломает ребра.

Так что, пусть ты даже почти добрался до места, когда кто-то хватает тебя за руку, ничего не остается, как только смотреть в нависшую над тобой физиономию и дожидаться вопроса:

- Где ты был, парень?

Рука подтянула меня поближе.

- Отпустите, я ничего не...

- Я тебя кое о чем спросил, сынок.

- Просто гулял. Какое ваше дело?

Интонация его голоса не обманула меня - он не купился.

- Кое-кто хочет знать поточнее. Не против, если мы немного покатаемся?

- Вы спрашиваете?

- Я говорю. - Рука сдавила мое предплечье.

- Машина вон там, паренек. Залезай.

Какую-то долю секунды я еще прикидывал, смогу ли я с ним справиться или нет, но понял, что у меня ничего не получится. Он был высоченный, держался нахально и уверенно. Всю жизнь, с детских лет и до сегодняшнего дня, он, видимо, держал боевую стойку, и обмануть его было непросто. Таких типов я уже навидался, и иллюзий у меня не было. Они и сами прекрасно знали, что придет день, и они будут корчиться на земле, зажимая руками пулевую дырку в животе, или орать и бесноваться за решетками камеры. Но пока они верховодили и внушали опасность, сопротивляться им бесполезно.

Я влез в машину и устроился на заднем сиденье рядом с каким-то типом. Язык я держал за зубами, а глаза широко открытыми. Когда мы помчались в другую сторону, я посмотрел на соседа:

- Куда мы едем?

Он криво усмехнулся, продолжая смотреть в окно.

- Да брось ты! Кончай крутить мне голову! Куда мы едем?

- Заткнись.

- Ну уж нет, братец! Если вы собираетесь прикончить меня, я буду орать изо всех сил и начну прямо сейчас. Так куда...

- Заткнись. Никто тебя не собирается приканчивать. - Он опустил стекло, выкинул потухший окурок сигары и с треском поднял его обратно. В ровном голосе не было злобы, и я немного успокоился; руки у меня перестали подрагивать.

Нет, расправляться со мной они явно не намерены. Им столько хлопот стоило найти меня... Бросили на поиски дюжину бандитов, а могли отделаться простым убийством. Да за дозу "снежка" с убийством справится любой уголовник...

Мы проехали через весь город, свернули на запад и проскочили полосу предместья, сменившегося загородными имениями. Машина повернула направо на асфальтированную подъездную дорожку и, миновав дюжину шикарных лимузинов, припаркованных бампер к бамперу, притормозила перед особняком из дикого грубого камня.

Парень, что сидел рядом со мной, вылез первым. Он кивнул мне и пристроился сзади, когда я выкарабкался из машины. Водитель ухмыльнулся, и рожа у него была, как у пса, когда тот смотрит на кусок мяса.

В дверях нас встретил дворецкий. Ливрея сидела на нем, как на чучеле, а лицо было все в шрамах, словно его долго разминали кулаками. Кивнув, он впустил нас, прикрыл двери и через холл провел в гостиную, откуда слышался десяток голосов. Она вся была затянута сизой пеленой дыма.

Когда мы вошли, гул разговоров стих, и все уставились на меня. Водитель обратился к человеку в смокинге, стоявшему в дальнем углу гостиной:

- Вот он, босс! - И легким тычком вытолкнул меня на середину.

- Привет, малыш. - Босс кончил наливать из графина, закрыл его хрустальной пробкой и поднял свой бокал. Он был одного со мной роста, но двигался легко, как кошка, а в глазах его застыло мертвенное спокойствие. Подойдя вплотную ко мне, он изобразил улыбку и протянул мне бокал. - На тот случай, если ребята напугали тебя.

- Я не из пугливых.

Он пожал плечами и сделал глоток.

- Садись, парень. Тут ты - среди друзей. - Он глянул поверх моей головы: - Дай ему стул, Рокко.

Все присутствующие замолчали и замерли в ожидании. Стул ткнул меня сзади под коленки, и я опустился на него. Обведя взглядом гостиную, я убедился, что все мгновенно расселись, как хотел низкорослый человек, хотя он и пальцем не пошевелил.

Все начинало становиться любопытным. Он представил мне всех присутствующих, хотя в этом не было необходимости, потому что их изображения часто появлялись в газетах, и люди узнавали их, даже когда они проезжали в автомобилях. Их имена упоминались даже теми, кто собирал ржавый металлолом, даже уличной шпаной. Они были заправилами. Хозяевами города. С толстыми пальцами, унизанными перстнями.

И главным среди них был этот коротышка. Его звали Фил Кербой, и он правил Вест-Сайдом так, как считал нужным.

Когда в гостиной воцарилась тишина, Кербой откинулся на спинку кресла и заговорил:

- Если ты интересуешься, почему оказался здесь, я готов объяснить тебе.

- Я догадываюсь, - сказал я.

- Прекрасно. Просто прекрасно. Давай-ка сверим твои мысли с моими, идет? Нам тут кое-что довелось услышать. И о той записке, что ты доставил Ренцо, и кто тебе ее дал, и как Ренцо обошелся с тобой. - Он осушил бокал и улыбнулся. - Примерно так, как ты обошелся с Джонни. Пока все соответствует истине, не так ли?

- Пока да.

- Ясно. Теперь я тебе изложу, что мне надо. Я хочу дать тебе работу. Как ты смотришь на сотню чистыми в неделю?

- Гроши.

Кто-то хмыкнул. Кербой снова улыбнулся, на этот раз чуть сдержаннее.

- Мальчик кое в чем разбирается, - заявил он. - Мне это нравится. О'кей, парень. Дадим тебе пятьсот в месяц. Если справишься раньше, все равно их получишь. Ведь это лучше, чем бегать от Ренцо, не так ли?

- Все, что угодно, лучше, чем это, - невольно осипшим голосом ответил я.

- Рокко... - сказал Кербой, протягивая руку. Другая рука тут же вручила ему пачку купюр. Он сосчитал их и бросил мне на колени две тысячи. - Это тебе, малыш.

- За что?

Его губы растянулись в узкую щель.

- За человека по фамилии Веттер. За того, кто дал тебе записку. Опиши его.

- Высокий, - начал я. - Широкоплечий. Лица я не разглядел. С низким хрипловатым голосом. Длинный плащ с поясом и в шляпе.

- Этого мало.

- Странная манера держаться, - припомнил я. - Еще мальчишкой я видел Слинга Германа до того, как копы пришили его. Он держится точно так же. Как говорят копы, всегда готов что-то выхватить из кармана.

- Ты заметил гораздо больше, парень.

В гостиной стояла мертвая тишина. Все застыли в ожидании моих слов. Никто не курил. Все уставились на меня блестящими бусинками глаз, и я был единственным, кто мог положить конец этому напряженному молчанию.

Горло сжала спазма, и я не мог выговорить ни слова. Я представил себе стоящего передо мной в ночи человека, и стал вспоминать те мелочи, которые помогли бы узнать его при дневном свете.

- Я узнаю его, - заверил я. - Он наводит страх. Когда он говорил, мурашки бежали по коже, и ты точно знал, что это он. - Я облизал языком пересохшие губы и поднял взгляд на Кербоя. - Я бы не хотел иметь с ним дело. Трудно представить себе, что человек способен наводить такой страх.

- Значит, ты его опознаешь. Уверен?

- Уверен. - Я обвел взглядом лица присутствующих. Любому из них стоит сказать слово, и на следующий день меня не будет в живых. - Никто из вас и сравниться с ним не может.

Кербой улыбнулся, блеснув мелкими белыми зубами.

- Такого не бывает, малыш.

- Он убьет меня, - продолжал я. - Может, и вас тоже. И мне это совсем не нравится.

- Тебе и не должно это нравиться. Просто делай, что тебе говорят. Если получится, заплачу наличными. А ведь я мог бы просто приказать тебе. Ты это понимаешь?

Я кивнул.

- Приступай к делу сегодня же вечером. С тобой все время будет кто-то рядом, ясно? В один карман сунь белый носовой платок. Попадешь в трудное положение, вытаскивай его. В другом будет красный. Когда увидишь того типа, сразу же вынимай.

- Это все?

- Как следует проникнись задачей, - мягко посоветовал Фил Кербой, - и, возможно, ты еще успеешь потратить свои два куска. Если попробуешь удрать, даже не доберешься до автостанции. - Он заглянул в пустой бокал, потом выразительно посмотрел на Рокко и протянул его - для порции. - Малыш, я хотел бы сказать тебе кое-что еще. Я давно занимаюсь делами. И за квартал могу определить, что представляет собой человек. Ты - парнишка толковый. В этом я не сомневаюсь. Я тебе верю. Ты - из тех, кто знает, что почем, и будет играть по правилам. И предупреждать мне тебя нет необходимости, не так ли?

- Не надо. Я все понял. И готов помочь.

- Есть вопросы?

- Только один. Ренцо тоже хочет, чтобы я показал ему Веттера. Хотя два куска он не выложил. Он просто хочет - и все. Предположим, он меня поймает. Что тогда?

Кербою не стоило медлить с ответом. Ему полагалось бы утаить то мгновенное, что мелькнуло в его взгляде, потому что это раскрыло мне все, что я хотел знать. Ренцо стоял неизмеримо выше, чем вся эта компания, вместе взятая, и даже в мыслях они не могли дотянуться до него.

У Ренцо на руках был пятьдесят один процент, и, как бы они ни брыкались, сделать ничего не могли. Коротышка одним глотком покончил со свежей порцией напитка и опять улыбнулся. За долю секунды он прокрутил в голове всю ситуацию и выдал ответ.

- О Марке Ренцо мы позаботимся, - сказал он. - Рокко, вы с Лу отвезите мальчишку домой.

Так что я снова оказался в машине, и мы направились в сторону трущоб. В зеркале заднего обзора качались фары второй машины, что держалась за нами, и сидящие в ней киллеры будут ждать, когда я вытащу красный платок, который мне вручил Кербой. Я не знал их и, пока не попаду в передрягу, знать не буду. Но они всегда будут со мной - тени, которые возникнут во плоти лишь при виде моего красного платка, после чего земля станет липкой и красной от крови, часть которой, возможно, будет моей.

Они высадили меня за два квартала от дома. Второй машины не было видно, да я и не искал ее. Мои шаги гулким эхом отдавались от стен. Я шел все быстрее и быстрее, пока не взбежал по ступенькам. Очутившись за дверью, я привалился к ней, стараясь справиться с острой болью, резанувшей в груди.

На часах было четверть четвертого ночи. Поднимаясь к себе, я слышал их ровное тиканье. Проскользнув внутрь, я плотно прикрыл дверь комнаты и постоял в темноте, пока не стал различать неясные очертания предметов. На улице автомобиль с гулом брал подъем, и где-то далеко была слышна перекличка клаксонов.

Я прислушался к знакомым звукам, но тут же напрягся и замер; до меня донеслись какие-то странные, тихие, похожие на шепот, сдавленные рыдания. Я понял, кто плакал в соседней комнате, и, выйдя в коридор, постучал к Нику.

Он опустил ноги на пол и застыл в этом положении; я слышал, как он тяжело дышит.

- Это Джой... открой мне.

Ник с хрипом перевел дыхание. Скрипнули пружины кровати. Он оступился на пути к дверям, но наконец все же добрался до задвижки. Лицо его было покрыто багровыми ссадинами, бровь рассечена. Он едва не свалиться на пол, но я успел подхватить его.

- Ник! Что с тобой случилось?

- Я... все о'кей. - Он устоял на ногах, ухватившись за меня, и я подвел его к кровати. - У тебя... те еще друзья.

- Брось. Что случилось? Кто на тебя напал? Черт возьми, кто это сделал?

Ник попытался выдавить улыбку. Она далась ему с трудом, но он сдержался. - Ты... у тебя большие неприятности, Джой.

- Большие?

- Я ничего им не сказал. Они... задавали вопросы. И не... не верили моим словам. Я так думаю. Поэтому и избили.

- Подонки! Ты узнал их?

Он криво усмехнулся и кивнул.

- Еще бы, Джой... я знаю их. Тот толстяк... он сидел в машине, пока меня обрабатывали. - Он сжал зубы и дернулся. - Больно... ох как больно, приятель, братец...

- Послушай, - заговорил я. - Мы с тобой...

- Ничего не надо. С меня хватит. Больше не хочу. Может, они решили, что с меня достаточно? Это команда Ренцо... у него крутые парни. Видишь, что они со мной сделали, Джой? Один из них... бил меня рукояткой револьвера. Работай на Гордона, Джой, вот и все. Какого черта ты спутался с этой публикой?

- Не я, Ник. Так уж получилось. Мы все уладим. Я доберусь до той толстой сволочи, чего бы мне ни стоило!

- Это будет последнее, что ты сделаешь. Они оставили тебе послание, приятель. Чтобы ты никуда не пропадал, понимаешь? И ты должен кого-то найти в городе... вот и все. Ты что-нибудь понимаешь?

- Понимаю. Ренцо мне уже все растолковал. Но тебя они не должны были трогать.

- Джой...

- Да?

- Они сказали, чтобы ты посмотрел... на меня. Это предупреждение. Небольшое... Чтобы ты делал то, что он тебе объяснил. Так он говорил.

- Он считает, что может позволить себе все, что угодно.

- Джой... ради меня. Отступись, а? Я себя плохо чувствую. Не смогу выйти на работу.

Я потрепал его по плечу, выудил из кармана сотню и втиснул купюру ему в руки.

- На этот счет не беспокойся, - ободрил я его.

Не веря своим глазам, он уставился на банкнот и перевел взгляд на меня.

- За такое не... не платят, Джой. Слушай... держись подальше от меня... хоть какое-то время, ладно? - Он робко улыбнулся. - Но все равно за сотню спасибо. Ведь мы были хорошими друзьями, верно?

- Верно, Ник.

- И будем друзьями. Дай мне только прийти в себя. Не переживай! - Он закрыл руками лицо.

Я снова услышал его всхлипывания и проклял всю систему сверху донизу и Ренцо в особенности. Проклял этого подонка и все, что он делает с другими. Наконец я встал с кровати и направился к двери.

- Джой... - раздался за моей спиной голос Ника.

- Я здесь.

- В этом городе что-то происходит. Ходят слухи... будут большие неприятности. Все... тебя ищут. Ты... ты побереги себя, ладно?

- Не сомневайся. - Я мягко прикрыл за собой дверь и пошел в свою комнату. Раздевшись, я растянулся на постели. Перебрав всю вереницу стремительных событий, я попытался привести мысли в порядок, а затем закрыл глаза и уснул.

Моя хозяйка ждала до четверти двенадцатого, пока не дала знать о своем присутствии за дверью. На этот раз она вела себя не как обычно. Она не стала колотить по дверной панели, а осторожно постучала и дождалась, пока я не откликнулся:

- Да?

- Джой, это миссис Стейси. Может, вы встанете? Вас ждет человек внизу.

- Что за человек?

Ручка медленно повернулась, и дверь чуть приоткрылась. Я услышал ее хриплый шепот. Она явно нервничала.

- На нем старый комбинезон, а у дома стоит машина из водопроводной службы. Но он даже не взглянул на трубы.

Я улыбнулся.

- Сейчас спущусь. - Я сполоснул лицо и, глядя в зеркало, отклеил пластырь с переносицы. На одной щеке была припухшая ссадина, и синяк тянулся до уголка рта. Глаз заплыл багровой опухолью.

Прежде чем натянуть куртку, я засунул деньги за оторванную подкладку рукава и, выйдя, заглянул в комнату Ника. На подушке были следы крови, но Ник все же пошел на работу.

Человек, сидевший на стуле у окна, был невысок и жилист. Под ногтями чернела грязь, и подбородок топорщился щетиной. На поясе висел кожаный футляр с гаечными ключами, но все это был чистый камуфляж. Пиджак под мышкой оттопыривался рукояткой револьвера, и я, как и миссис Стейси, заметил его. Парень был доподлинным копом, и ему не надо было даже предъявлять жетон достаточно было только увидеть его глаза.

Посмотрев на меня, он кивнул:

- Джой Бойл?

- А что, если я скажу - нет? - Я устроился напротив него и ухмыльнулся, намекая, что я все понял, но в любом случае ему ничто не светит.

- Капитан Джерот сказал, что ты поможешь. Это верно?

Он насмешливо посмотрел на меня. Видно, его самого забавляла ситуация, при которой он был столь вежлив, хотя мог вести себя совершенно по-другому.

- Чего ради? - спросил я. - Вдруг я всем жутко понадобился.

- Так и есть, юноша! Так и есть. Ты - единственный, кто может найти некоего человека - стоимостью в миллион долларов, которого мы разыскиваем, сбившись с ног. Так что тебе придется сотрудничать с нами.

- Как добропорядочному гражданину? - с той же интонацией переспросил я. - Сколько же людей гоняются за Веттером? И что я могу сделать?

Мелькнувший в его глазах сарказм быстро сменился презрительной усмешкой.

- Гоняются за ним тысячи, юноша... но тебе не придется быть одним из них. Ты просто нам поможешь. Слишком много копов, черт побери, давно занимаются Веттером, чтобы пирог достался какому-то мальчишке. А теперь я объясню тебе, почему ты будешь с нами работать. Потому что тут замешана некая дама. Ясно? Хелен Трои. Она сущий помидорчик, но мы можем немало навесить на нее, и, если ты этого не хочешь, тебе придется играть с нами в одной команде. Усек?

Я обозвал его, облил руганью с головы до пят, как он и заслуживал.

- Уясни кое-что еще, - сказал он. - Пошевели мозгами. Твои приятели будут у меня ходить по струнке. Я люблю крутых ребят. Их славно обрабатывать - такой язык они только и понимают. И выкладывают мне все, что я хочу выяснить. Возьми прошлый вечер. Та публика заплатила тебе за наводку. Расплатился с тобой и Марк Ренцо, но по-своему. И теперь я предлагаю тебе сделку. Ты вовсе не должен подписываться под ней... черт побери, ты можешь, конечно, поступать, как тебе заблагорассудиться. Но уже трое хотят выяснить все, что ты знаешь. А я - единственный могу упечь тебя кое-куда или врезать так, что ты долго будешь помнить... Так что подумай, мальчик Джой! Подумай как следует, но не тяни резину. Я буду ждать твоего звонка, и, где бы ты ни был, я тебя из-под земли достану. Терпения у меня маловато, так что надеюсь вскоре услышать тебя. Не исключено, что, если ты будешь слишком долго думать, я тебя потороплю. - Встав, он потянулся и протер глаза, словно его одолела усталость. - Спроси детектива сержанта Гонсалеса. Это я.

Коп поправил прицепленные к поясу инструменты и остановился у двери.

- До чего противно быть коротышкой, верно? - спросил я. - Должно быть, это не дает вам покоя, сержант.

Он промолчал, но уставился на меня с откровенной ненавистью. Взгляд у него был как у сытого удава, который рассматривает кролика. Взгляд, который недвусмысленно предупреждал: погоди, парень! Погоди, пока я в самом деле проголодаюсь.

Я смотрел, как его фургон снялся с места, а потом сел у окна и стал следить за улицей. Мне пришлось прождать около часа, прежде чем я увидел первого, а минут через десять появился и второй. Остальных, если они и были, я не заметил. Вернувшись на кухню, я чуть раздвинул занавески и взглянул на проход между складами на противоположной стороне улицы. Миссис Стейси не проронила ни слова. Она сидела и попивала свой кофе, пощелкивая вставными челюстями.

- Кто-то вымыл окна на верхнем этаже склада, - сказал я.

- Какой-то мужчина. Сегодня рано утром.

- Их не мыли с тех пор, как я тут поселился.

- Года два.

Я обернулся. У нее был такой вид, словно что-то ее до смерти перепугало.

- Сколько они вам заплатили? - спросил я.

Хотя она попыталась разыграть оскорбленную невинность, ее выдала свойственная ей жадность, от которой было никуда не деться. Она уже открыла рот, но тут зазвонил телефон, и она воспользовалась этим, чтобы увильнуть от ответа. Через несколько секунд она вернулась.

- Это вас. Какой-то мужчина.

Кто бы ни звонил, она продолжала торчать в дверях. Я назвал свое имя. Собеседник произнес несколько слов, после чего мне осталось только повесить трубку.

Все они стали крепко доставать меня. На душе было погано, впору мебель переломать, чтобы хоть чуток успокоиться. Они не спрашивали, не просили. Они отдавали команды, а я должен был прыгать, как собачонка. Я был - как пленник, привязанный к тотемному столбу, нет, скорее просто уличный мальчишка... и так уж случилось, что я впутался в эту историю, и мною можно было крутить, как им угодно.

Веттер, мелькнуло у меня в голове, это все Веттер. Он их жутко перепугал. В нем есть что-то такое, чего они смертельно боятся. Он крутой. Умный. Он явился сюда, чтобы прикончить кого-то, и прикончит. А они стараются обложить его со всех сторон, и, кто бы ни попался по пути, пули никого не пощадят - лишь бы убрать Веттера. Да, им нужно позарез достать его. Они готовы поубивать друг друга, только бы убедиться, что с ним тоже покончено. Что ж, их там целая банда, и они сами знают, что делать.

Я натянул куртку и вышел. Завернув за угол, сел в автобус - в направлении даунтауна - и устроился у окна, не оглядываясь по сторонам. На углу Третьей и Мейн я выскочил, нырнул в кафе и заказал ленч по меню-фикс. Пусть себе миссис Стейси названивает. Я дал им время засечь меня, затем, выйдя на улицу, остановил такси и сообщил шоферу адрес Хелен. По пути я еще раз глянул в заднее окно. Светло-голубой "шеви" по-прежнему держался за нами, через две машины, и явно не собирался отставать. Почему-то я не очень волновался, ибо, будь парни в "шеви" поумнее, они бы обратили внимание на черный "кадиллак", который повис у них на "хвосте".

Хлопнув водителя по плечу, я попросил его высадить меня в квартале от дома Хелен, расплатился и вышел.

Припарковаться тут было негде, так что парням в машинах придется покрутиться по улицам или пристроиться впритык к стоявшему там транспорту. Но в любом случае я успею их разглядеть.

Нажав на кнопку звонка у входной двери, я прождал не менее минуты, пока не щелкнул замок. Поднявшись по лестнице, я постучал в дверь квартиры, и наконец увидел любимые глаза, которые были еще красивее, чем в последний раз; в них застыло беспокойство, но тут же вспыхнула радость при виде меня. Сверкнув улыбкой, она схватила меня за руку, втащила внутрь и, закрыв дверь, привалилась к ней спиной.

- Джой, Джой... Ах ты, маленький сорванец! - засмеялась она, - Как я за тебя боялась! Не смей так поступать!

- Пришлось, Хелен. Я не должен был возвращаться, но пришлось.

Вероятно, то, как я сказал, заставило ее нахмуриться.

- Какой ты странный мальчишка...

- Не говори так.

Что-то мелькнуло в ее взгляде.

- Ладно. Наверное, не стоит, да? - Теперь она спокойно, но проницательно смотрела на меня. - Когда я тебя вижу, у меня возникает какое-то странное чувство. И я не знаю, в чем дело. Порой кажется, что ты напоминаешь мне моего братика, который вечно ввязывался в какие-то неприятности. Ему всегда доставалось. И я привыкла беспокоиться о нем.

- Что с ним стало?

- Погиб при высадке в Анцио.

- Прости.

Она покачала головой.

- Он вступил в армию не из патриотизма. Вместе с приятелем они ограбили магазин. Хозяин был убит. Когда выяснили, чьих рук это дело, он был уже мертв.

- Но ведь и тебе всю жизнь приходилось убегать, не так ли?

Она отвела взгляд.

- Можешь и так считать.

- Что тебя здесь держит?

- Догадайся.

- Могла бы ты уехать, будь у тебя деньги? В такое место, где тебя никто не знает?

Она издала короткий нервный смешок. Ответ был исчерпывающим. Я залез за подкладку куртки, вытащил пачку денег и извлек из нее пару купюр для себя. Остальные я сунул ей в руки прежде, чем она успела понять, что это такое.

- Уезжай, Не трать время на сборы. Просто уходи отсюда и уезжай.

Хелен удивленно и недоверчиво вытаращила глаза. Они затуманились, когда она снова посмотрела на меня. Покачав головой, она спросила:

- Джой... что это? Откуда?

- Если я расскажу, ты сочтешь это глупостью.

- Выкладывай.

- Может, когда стану взрослым.

- Теперь.

Я чувствовал, как во мне нарастает боль разлуки. Язык не слушался меня, но все же я заставил себя заговорить:

- Порой и мальчишка может вести себя с женщиной как мужчина. Грустно, не правда ли?

- Джой, - мягко сказала Хелен, сжав в ладонях мое лицо. Губы ее опалили меня нестерпимым жаром, и, не в силах справиться с собой, я схватил ее в объятия, вместо того чтобы отпрянуть. Наконец, с трудом разведя руки, я рванулся к дверям, распахнул их и выскочил наружу. За спиной я услышал, как, всхлипнув, она тихо произнесла мое имя.

Я бежал вниз, и мое лицо сводила судорога отчаяния.

Синий "шеви" стоял на противоположной стороне улицы. Вроде в нем никого не было, но я не стал терять времени, присматриваясь к машине. Я хотел лишь поскорее убраться отсюда и увести за собой слежку. Так что я разыграл спектакль по полной программе. Видя меня в таком воодушевлении, они должны были решить, что я спешу на какую-то важную встречу. Мне потребовалось не меньше часа, чтобы добраться до "Клипера", где единственной достойной внимания персоной был Бакки Эдвардс, который еще не успел надраться.

Кивнув мне, он сказал "Пива?" и, когда я отрицательно замотал головой, крикнул бармену, чтобы тот принес стакан апельсинового сока.

- Я так и знал, что рано или поздно ты заявишься сюда.

- Да?

Его умное старческое лицо еще глубже изрезалось морщинами.

- Так каково себя чувствовать живой наживкой, малыш?

- У тебя слишком большие уши, бабушка.

- И они все слышат. - Он чокнулся своим пивным бокалом с моим стаканом апельсинового сока и сказал: - Тебя в самом деле ждут крупные неприятности, Джой. Может, ты этого не понимаешь?

- Понимаю.

- Но ты не догадываешься, насколько они серьезны. Тебе это и в голову не приходило. Парни собираются крепко взяться за тебя.

Настала моя очередь прищуриться. На лице Бакки было такое выражение, словно он ощутил какой-то неприятный запах. Он холодно посмотрел на меня.

- Много ли ты сам знаешь, Бакки?

Он повел плечами.

- Фил Кербой не будет из-за ерунды брать под контроль вокзал и автобусную станцию. Его люди на машинах перекрыли и автотрассы. Он ничего не упускает, не так ли?

Он взглянул на меня, и я кивнул.

- Ренцо тоже бьет копытами. Дергает за все ниточки. Те парни, которым он платит, бегают как вздрюченные, но ничего не могут сделать. Да, сэр, ровным счетом ничего. Как на войне. Всем остается лишь ждать. - Он усмехнулся. - И ключ к разгадке ситуации - это ты, мальчик. Если бы я знал, как можно унести ноги, я бы тебе подсказал.

- А что, если я обращусь к копам?

- Джерот? - Бакки с сомнением покачал головой. - Он может помочь лишь тем, что засунет тебя в камеру. Многие были бы рады увидеть его труп. Дело в том, что у него есть одна ужасная особенность. Он честен. Как-нибудь попроси его показать тебе шрамы. Не так страшно, будь он просто честен. Но он к тому же чертовски умен, зол и упорен.

Я отпил полстакана сока и поставил его во влажный кружок на стойке.

- Интересно, как все раскручивается. И все из-за Веттера. А он тут из-за Джека Кули.

- А я-то гадал, когда ты до этого допрешь, парень, - сказал Бакки.

- Что?

Он не смотрел на меня.

- Так на кого ты работаешь?

Я молчал так долго, что наконец он повернулся ко мне. Я продолжал молчать, пока он не сводил с меня пристального взгляда.

- Я таскаю тележку с ломом, - наконец заговорил я. - И неплохо с этим справляюсь, приятель. Вкалываю - не ради неприятностей. Но теперь во мне взыграло любопытство. Дураком я себя не считаю, и мне удастся выяснить, что к чему. Так или иначе, но я все выясню. Мне заплатили. Но они считают, что я даже не успею потратить капусту. Когда все будет закончено, из меня сделают отбивную, и жизнь пойдет своим чередом. Это я уже выяснил. Поэтому из меня и сделали наживку... или называй ее как хочешь. Так с кем мне повидаться, Бакки? Ты же в курсе всего. Куда мне податься?

- Кули мог бы тебе все растолковать.

- Чушь. Он мертв.

- И тем не менее он мог бы многое рассказать тебе.

Я стиснул стакан с соком.

- История Кули связана с разоблачением афер Ренцо с рулеткой?

- Может быть.

- Объясни толком. Не могу поверить, что и ты боишься этой шпаны. Если ты что-то знаешь, не заставляй меня ломать голову над загадками.

Бакки вскинул брови и мгновенно опустил их, скрывая насмешливое выражение глаз.

- Разговоры ровно ничего не стоят, сынок, - сказал он, - а вот жизнь может обойтись куда дороже. - Он задумчиво кивнул и добавил: - Я встречал Кули в разных местах. Там, где ему не стоило бывать. Но он был очень любопытен. И должно быть, кое-что выяснил. Скажем, почему в нашем некогда спокойном городе появились банды? Почему приходится платить политикам, которые устраивают пикники с темными личностями? На природе, как ты догадываешься, их меньше всего интересуют жареные улитки... они общаются и ведут серьезные переговоры.

- Там ты и встречал Кули?..

- И в рыбачьих домиках. Может, он любил ловить рыбу?

Когда Бакки говорил, его стоило послушать. Пройдя по Мейн-стрит, я забрел в кинотеатр, где шел фильм, которого я не видел. Устроившись в зале, я понял, что мне о многом надо подумать.

* * *

В четверть двенадцатого фильм закончился, и я двинулся к выходу. В стеклянной панели дверей я заметил, что кто-то держится у меня за спиной, но не стал оборачиваться. В толпе у кинотеатра может ждать другой. Или даже двое. Вроде никто не проявлял ко мне особого внимания. Но меня это в любом случае и не волновало.

На Мейн-стрит я сел в автобус, проехал около полумили, вылез возле темного мрачного здания супермаркета и спокойно пошел по дороге, хотя в таких местах от страха мурашки бегут по коже. Некий оптимист как-то взялся строить тут завод, и стройка развернулась вовсю, пока плывун не подмыл фундамент. Когда почва стала проседать и стены пошли трещинами, стройка прекратилась, и теперь от нее остался только черный скелет здания с зияющими провалами глазниц и рта, откуда доносилось зловонное дыхание гниющего болота. Но тут по-прежнему жили. С дюжину или около того дешевых домов сопротивлялись наступлению болотистой пустоши. Оконные проемы тускло светились в ночи, а с болотными миазмами мешался запах человеческих отходов. Ветерок доносил слабые звуки, и было ясно, что тени на крылечках не сводят с меня глаз. Слышно было, как они копошатся в своих лачугах, над которыми висел удушливый запах самогона, который они гнали из всего, что попадалось под руку.

С юга донесся низкий стон товарного состава, и над виадуком на той стороне залива метнулся одинокий луч его прожектора. Груженые вагоны тяжело тащились по рельсам, замедляя скорость на повороте, где путь огибал болото, и я слышал, как скрипели буксы, пока товарняк старался выбраться на ровную прочную колею, которая и приведет его на станцию.

На заборе виднелся светлый прямоугольник какой-то наклейки. Раскуривая сигарету, я с трудом разобрал еле заметное изображение, сделанное оранжевой краской, - вроде дикое животное. Спичка погасла. Я зажег другую, наконец прикурил и минуту стоял в темноте.