— Фу! Чем это так воняет? — первым делом спросила вошедшая в палату Верка и тут же наехала на меня — Ты что тварь? Спалить нас решила?!
Я подняла на алкоголичку равнодушный взгляд и ничего не ответила. Неприятный опустошающий разговор со следователем, брошенная в него тёмная сфера, а также рывок за выпавшими деньгами, выпили последние силы и эмоции. Да и после Дубравина, грозившего засадить меня на восемь лет в тюрьму, слова Верки совсем не впечатляли. Она лишь жалкая болонка, желающая за громким лаем, скрыть страх и беспомощность.
— Ты что? Снова меня игнорируешь? — дыхнув смрадом нечищеных больных зубов спросила Верка подойдя ближе и схватив меня за халат.
Я впитала её раздражение и задумчиво произнесла.
— Мне тоже нужно решить вопрос с пастой и щёткой.
— Что?! Что ты сказала?! — завопила оскорблённая моим словами пьянчуга, которая сразу поняла к чему я клоню, и продолжила щедро делиться со мной эмоциями.
— Что мне нужно купить пасту со щёткой — повторила я всё тем же тоном и спросила — Здесь где-нибудь поблизости есть магазин?!
— Да ты больная! — посмотрев на меня широкими от удивления глазами сказала Верка и отпустила халат — Ненормальная! Что тебе там кололи?! Это точно капельница была?!
«Как я и думала — пронеслось в голове — Майку рвать на себе и пугать малолеток голосом она может, а на большее решительности не хватает».
Вместо ответа я встала с кровати и двинулась в туалет.
Нужно было сделать дела и в укромном уголке подсчитать добычу. Благо свободные кабинки были.
«Двадцать две тысячи?! — немного приободрилась я, глядя на купюры — Жизнь свою на эти деньги, конечно, не изменить, но теперь хотя бы можно будет подумать о покупке предметов первой необходимости. Найти какой-нибудь дешёвый секонд или комиссионку, приодеться. Только возникает вопрос с сохранностью. В халате, в этом огромном кармане нельзя. Вдруг кто-то заметит деньги и попробует отобрать? Те же девочки с неврологического? Оставлять в тумбочке, в той же туалетной бумаге, тоже не вариант. Верка может легко присвоить чужое. В постели опасно. Вдруг бельё заменят? Да и Дубравин может заявиться с обыском, если поймёт, где именно обронил деньги. А ведь сумма для местных жителей должна быть неплохая. Для той же Наташи и Верки целое состояние».
Не придумав ничего лучше, я сложила купюры и засунула их под повязку, которая плотно стягивала рёбра. Получилось с трудом, поэтому я понадеялась, что туда в ближайшее время никто не полезет.
«Нужно будет ещё их туалетной бумагой обмотать, чтобы пот на купюры не воздействовал» — пришла мне в голову здравая мысль, когда я мыла руки.
— Обед! — раздался громкий голос работницы столовой и живот жалобно заурчал.
«Хорошие новости» — выходя из санитарного узла подумала я и тут же вздрогнула от громкого радостного возгласа знакомого усатого мужчины.
— О! Квазимодо пришла! Вот она! Я ж говорил, что мне не причудилось! Смотрите какая страшная! Правда — тут он задумался — Сейчас она намного приличней выглядит!
«Какого чёрта ты ко мне прицепился?!» — разозлилась я, машинально впитав коктейль из отвращения, жалости и интереса со стороны незнакомца, а также ещё троих выглянувших из палаты возрастных пациентов и решила ответить максимально обидно, чтобы поставить его на место.
— А, это ты, импотент усатый?!
Мужчины грохнули от смеха, обдав меня горячим потоком энергии, смывающим усталость, апатию и наполняющим тело силой, приятным теплом.
«Ого?! — удивилась я столь резкому изменению состояния и стала впитывать все возможные эмоции. Всё до чего дотягивалась — Это что же? Я так могу быстро силы восстанавливать?»
Пока я продолжала пребывать в своих мыслях усач, покрасневший словно помидор, сжал кулаки, сделал шаг ко мне и зло сказал.
— Как ты меня назвала, сцыкуха малолетняя? Совсем страх потеряла, что ли?
Я признаться от наезда несколько опешила и ещё больше разозлилась.
— А как мне тебя называть?! Борова старого и бестактного? Или может ещё ниц пасть из-за того, что ты на меня таким экстравагантным образом решил внимание обратить? — спросила я и тоже сжала кулаки — Еще раз назовёшь меня Квазимодо, продолжишь обзывать, будешь тыкать пальцем и показывать другим, так я тебя и не так назову! Много нового о себе узнаёшь! Понял?!
Мужчины вновь грохнули смехом, продолжая наполнять меня прорвой энергии, а когда чуть успокоились я, раздражённая всей этой ситуацией, желая пристыдить, обратилась и к ним.
— А вы почему на его призыв выскочили из палаты? Вам что? Заняться нечем? Нужно обязательно болячки женщин обсуждать?! То, какая у вас в отделении уродина лежит с мясом вместо лица? Квазимодо? Вы ж, наверное, думаете, что я, молодая девчонка рада такой страшной ходить? Сама себя дала ублюдкам каким-то избивать? Уродовать? Голову пробить? Рёбра поломать? — заведясь от всех навалившихся на меня проблем, я уже не могла себя контролировать и кричала, а из глаз капали слёзы — Мне страшно в зеркало посмотреть! Понимаете?! Зачем над таким смеяться?! Вы старые сплетники или мужчины в конце концов? У вас других тем для обсуждения нет? Машин? Политики?
Я замолчала, продолжая поглощать энергию пациентов, только теперь там было не веселье и радость, а какое-то смущение, стыд, недовольство и другие эмоции, которые просто не успевала осознать.
— Правильно! Правильно! — донеслись до меня разъярённые женские голоса — Совсем ироды ничего не стесняются! Языки без костей! На девочку бедную накинулись! Считают, кто сколько раз за день в туалет ходил! Бесстыдники старые!
— Тихо-тихо, милая, тихо-тихо, пойдём отсюда — как можно мягче сказала подбежавшая ко мне строгая медсестра и подхватив под руку, показала пациентам палаты кулак — Я вам сколько раз говорила угомониться? А? Не послушались? На девочку впятером напали! До нервного срыва довели?! Пошли быстро на обед! И чтобы я вас в коридоре сегодня больше не видела!
— Так им иродам! Бессовестные! — поддержали медработницу женские голоса, со стороны которых ко мне отправились волны одобрения.
Едва волоча ногами от пресыщения и боясь выпустить хоть крупицу энергии я, поддерживаемая медсестрой, дошла до палаты.
— Козлы они старые! — всё это время продолжала успокаивать меня уже не такая строгая медработница — Делать им нечего, так они женщинам прохода не дают! Я уже и так к ним обращалась и этак, а они всё никак не уймутся! Хорошо ты молчать не стала, катком по ним прошлась. Умница!
Доведя до кровати, медсестра уложила меня и накрыла одеялом.
— Что-то ты вся побледнела. Полежи пока и в себя приди. А я Клаве в столовой скажу, чтобы тебе порцию оставила.
— Так это она там как резаная свинья визжала? — спросила Верка, не разобравшись в ситуации.
— Ты рот свой закрой! — вновь стала строгой медсестра — Нечего на девочку наговаривать! Она большая молодец, понятно?!
— Э-э-э — растерянно протянула Верка, а как женщина ушла, обратилась к Светке — Видала? Я же говорила, она найдёт, кому на жалость давить. Сначала Павловну охомутала. Теперь вот Маринку. Смотри скоро наш доктор на неё заглядываться начнёт, а не на тебя.
Краем уха слушая соседку по палате и, запоминая детали разговора, я лежала на кровати без сил и пыталась прийти в себя.
«Почему так плохо себя чувствую? Ведь в начале перепалки меня накачали энергией под завязку. Тело перестало болеть, был ощутимый прилив сил, казалось, что горы могу свернуть! В какой момент стало так тяжело?! — пронеслось в голове — А этот мой взрыв эмоций и данный мужчинам отпор? Когда я успела стать столь резкой и нетерпимой? Разве подобное поведение соответствует моему характеру? Раньше я бы просто промолчала и обошла недалёкого и грубого мужлана, да ещё бы мысленно посмеялась над ним, а сейчас не только ответила, но и пошла в наступление! С чем это связано? С остатками личности Наташи в теле? Наверное нет. Судя по обрывкам воспоминаний, она ещё более робкая, чем я. А с чем тогда? Может, с разрушением мировосприятия? Исчезновения розовых очков? Новости о том, что привычный мир не столь безопасен и прост, как мне всегда хотелось верить? Что нечистые на руку полицейские встречаются не только в фильмах, но и в жизни? Что несправедливость существует и по большому счёту людям на тебя плевать? Хм. Скорее всего. К этому ещё можно добавить попадание в Наташку и всё, что за этим последовало. Хотя, конечно, Дубравин основательно выбил почву у меня из-под ног».
Мысли вернулись к продажному следователю, заставив задуматься над произошедшим в палате перед его уходом, а также над своими экстрасенсорными способностями.
«Помимо нового спектра зрения, замедления, возможности поглощать эмоции и чувствовать их, мне ещё необходимо разобраться с тем странным пучком тёмной энергии. Как я его сформировала и отправила? Почему следователь ничего не заметил? Случайно ли выпали деньги из папки? Или, может, всё дело в брошенном в сердцах проклятии? В том, что оно сработало? — подумала я и мысленно улыбнулась — А что? Мне нравится это слово! Проклятие! Как лаконично и правильно звучит! Да и под контекст происходящего подходит идеально! Я его прокляла, и он тут же потерял некоторую сумму денег. Пока всё логично. Надеюсь, ему заплатили гораздо больше двадцати двух тысяч… Кстати, нужно ещё проверить, смогу ли я повторить что-то похожее? Выяснить, обязательно ли при этом ненавидеть человека? Испытывать к нему сильные негативные эмоции? Или будет достаточно мысленного посыла?»
Вопросов было много, а вот ответов узнать не у кого.
«Был бы телефон, так хоть бы в интернете что-нибудь почитала, а так придётся изучать всё на практике — пронеслось в голове — А для начала нужно понять, что делать со всей этой прорвой энергии, которая так на меня давит? Не просто же так я пыталась впитать её как можно больше? Инстинкты вопят, что она важна? Может вновь пропустить через тело? Сконцентрировать на болячках?»
Приблизив правую руку к лицу, я нашла небольшой порез на кисти и представила, как энергия напитывает повреждённый участок.
Десяток секунд ничего не происходило, я даже успела разочароваться в том, что ничего не получилось, однако затем порез посветлел и значительно уменьшился в размерах.
«Ого!» — ошеломлённая увиденным подумала я и сосредоточившись, повторила действие, чтобы еще через некоторое время смотреть на обычную розовую кожу на месте раны.
«Что за?!» — мысленно воскликнула я, поражённо рассматривая руку — «Получилось?!»
Признаюсь, ускоренное заживление даже такого небольшого рубца удивило меня во много раз больше, чем всё увиденное ранее. Включая способность замечать дымку над людьми и чувствовать их эмоции. Ведь если задуматься, то оставалась некоторая маленькая вероятность, что у меня просто проблемы с головой, галлюцинации, вызванные ударом, что организм странно реагирует на мои фантазии, выбрасывая в кровь различные гормоны, на которых можно списать временный прилив сил. Однако заживление раны ничем подобным не объяснить. А значит, мои способности реальны.
Залечив синяк на предплечье, я ещё больше поверила в свои силы и, закрыв глаза, положила руку на затылок, представив, как поток энергии направляется через неё к месту ранения. Постепенно мне становилось всё легче и легче. Чувство, словно я воздушный шарик — пропало. Головная боль, с которой я уже свыклась, тоже прошла. А гематома на затылке серьёзно уменьшилась.
Не знаю сколько времени прошло, но когда я потратила все излишки энергии, соседки уже были в палате.
Встав с кровати, я ощутила зверский голод и желание завалиться поспать на несколько часов.
Первое победило, поэтому я взяла в тумбочке приборы и, не слушая Верку, двинулась в столовую.
Тётя Клава была в своём царстве одна.
— О! Героиня пришла! — обрадовалась она мне и подхватив тарелки с первым и вторым протянула вперёд — Маринка предупредила, что припозднишься. Рассказала, как ты этих старых сплетников размазала! Наш человек! Молодец! Кушай.
Пока я со спринтерской скоростью забрасывала в себя пустой бульон, женщина принесла мне два куриных крыла, ранее выловленных в супе и дополнительную порцию риса с рыбной котлетой, а также компот с несколькими кусочками хлеба.
— Спасибо! — прекратив на мгновение есть, сказала я — Что-то такой голод разыгрался, что готова целую корову подчистить.
— Это хорошо — закивала тётя Клава, возвращаясь к себе — Значит организм идет на поправку и ему нужны силы.
После сытного обеда я почувствовала себя ещё более уставшей. Искренне поблагодарила работницу столовой за дополнительные порции, которыми она могла со мной и не делиться, а затем отправилась к себе.
— Покушала? — спросила меня медсестра с облегчением — Молодец, а то я только про тебя вспомнила. Хотела уже будить.
— Голод победил сон — сказала я и пошла к себе.
Моих сил хватило лишь, чтобы дойти до палаты, помыть кружку с ложкой, завалиться на кровать и накрыться одеялом. В следующую секунду я уже спала.
Снилась мне Ульяна. Дочь сидела в своей комнате, играла в куклы, смотрела мультики, но почему-то казалась грустной. Мне хотелось подойти к ней, обнять, утешить и поцеловать, но всякий раз руки проходили сквозь, будто я была бестелесной.
— Уля — прошептала я и проснулась от какого-то громкого звука в коридоре.
«Тьфу на вас! — мысленно выругалась я тут же поняв где нахожусь — Такой сон испортили».
Мне вдруг так сильно захотелось прижать к себе дочь, что зубы скрипнули, а на глазах выступили слёзы.
«Ну почему? Почему я так далеко?! — с горечью подумала я, но тут же решила пресечь бесполезные переживания — Так Оля! Прекрати панику! Если хочется обнять Улю! Значит нужно это сделать! Сначала вылечусь! Подготовлюсь! А затем отправлюсь в Москву за новой жизнью! Попробую устроиться в её группу воспитательницей или приду домой, расскажу второй себе о произошедшем и о том, что не знает никто другой и уговорю взять няней! Точно! Так и сделаю! Чем не цель?»
На моём лице появилась улыбка от понимания того, к чему нужно стремиться, я вытерла слёзы и поднялась.
«Ого! В окнах темно! Это же сколько я провалялась?» — пронеслось в голове.
— Проснулась, соня? — весело спросила Глафира Павловна — Ну и горазда ж ты спать! И тихий час, и посещение. Всё проспала. На ужин только и проснулась, а я уже собиралась тебя будить.
— То-то я думаю, что вновь хочется есть — улыбнулась я, повернув голову в сторону соседки.
— Матерь Божья! — всплеснула руками старушка — У тебя ж опухоль спала!
— Да?! — обрадовалась я и, довольно легко соскочив с кровати, подошла к — И правда!
Левая часть лица, ранее серьёзно раздутая из-за гематом, стала существенно меньше. Значительно посветлел и фингал под правым, склера побелела, а губы перестали походить на два опухших пельменя.
«Если всё так пойдёт и дальше, то скоро у меня вновь будет нормальное человеческое лицо — улыбнулась я про себя — Нужно будет и дальше усиленно использовать новые способности. Они благотворно влияют на моё здоровье. Даже рёбра и те уже не так болят».
— А где всё? — осмотрев палату, спросила я.
— Так на ужин пошли — ответила Глафира Павловна — Я ж говорила.
Услышав о приеме пищи мой живот издал урчание.
«М-да. Всё же еда здесь какая-то пустая. Наесться сложно. Вроде и хорошо поела, а в желудке ничего не осталось — пронеслось в голове — Или всё дело в том, что мой организм быстро восстанавливается?»
— Проголодалась? — спросила старушка участливым тоном.
— Если честно, то да — полезла я за приборами — Нужно срочно подкрепиться.
— Не спешила бы ты, Наташка — сказала мне тихо Глафира Павловна — Там сейчас людей очень много, а мест мало. Все столы, скорее всего, заняты. Да и Верка, пока ты спала, не могла ни на кого говно своё выплеснуть, копила и копила. Чует сердце, облает тебя окаянная при всех.
Затылок едва заметно кольнул болью и в голове появилось новое воспоминание, заставившее меня невесело хмыкнуть.
— А это потому, что мне известно о её привычке спать в подъезде изгаженной. Думаю, она так набросилась на меня, чтобы испортить репутацию, чтобы мне никто не верил. Странно, что она здесь ещё так не напилась.
— Это потому, что некоторые мужчины — ещё тише сказала Глафира Павловна — Больше чем на двести грамм её прелести не оценивают.
— Да вы что?! — отшатнулась я — Да не может быть!
— Может, может — покачала головой старушка — Ты из окна выпрыгнула, чтобы никто лишний пальцем не дотронулся, а она себя за такую мелочь продаёт и считает, что это нормально. Взаимный интерес прости господи.
— Да я не про это — сказала я и, чуть помявшись добавила — Вы меня, конечно, простите. Но как у кого-то на неё встаёт?
— Ахахаха! — заливисто рассмеялась старушка и вытерла выступившие слёзы.
— Простите — ещё раз повинилась я — Просто не знаю, как слово другое подобрать.
— Ой да не извиняйся. У меня тоже такие мысли бывают! — всё ещё посмеиваясь ответила старушка и подмигнула — Но это же не значит, что мы неприличные женщины? Так? Просто жизнь такая. Ты нормальная и хорошая девочка. Воспитанная. Я это сразу поняла и грымзе этой не поверила.
— Ну не всё, что она сказала ложь — опустила голову я и крутанула рукой возле лица — Но зато я получила такой серьёзный урок, что на скользкую дорожку больше не вступлю. Какой бы лёгкой и привлекательной она ни казалась.
— Ну и правильно — сказала Глафира Павловна — Я в тебя верю.
— Спасибо — как можно теплее улыбнулась я и ощутила, что губы уже почти не болят — Своей добротой вы возвращаете мне веру в человечество.
— Скажешь ещё! — ответила старушка и я, почувствовав её смущение, машинально втянула часть в себя.
«Ого, а ведь мне теперь не надо специально перестраивать зрение и мысленно дотрагиваться до дымки над человеком, чтобы впитать его эмоции и узнать их. Я делаю всё автоматически. Хорошие новости. Значит нужно срочно идти в столовую и проверить новый навык на практике» — подумала я и предложила.
— Знаете что, Глафира Павловна? А может мне не стоит её бояться? Как и распространяемых слухов? У людей есть глаза и они сами решат кому верить. Правильно? Да и что же я так всё время в палате буду отсиживаться? Пусть говорит что хочет! Правда на моей стороне!
— Хорошо сказала — вновь улыбнулась старушка и как-то по-новому посмотрела на меня — Ты оказалась бойчее, чем я думала. И сильнее.
Встав, Глафира Павловна взяла приборы с тумбочки.
— Что ж, пойдём посмотрим, что нам бог послал.
В столовой и правду оказалось достаточно людно. Хотя один стол в конце зала был уже свободен. Правда дойти до него мы не успели, нас пригласили к себе две женщины среднего возраста из соседней палаты.
— Спасибо — поблагодарили мы их и, положив приборы, пошли за едой.
Там нас встречала тётя Клава, которая кивнула мне, наложила целую тарелку пшённой каши, налила чай и положила наверх большую булочку.
— Иди отъедайся — ответила она на мои слова благодарности.
— О! А этой наркоманке каши много дали! — донёсся возмущённый возглас Верки, который привлек ко мне ещё больше внимания и так получаемого из-за ужасного лица и синего халата санитарки.
Поток впитываемой энергии резко увеличился. Я одновременно ощущала, как сочувствие, сопереживание и почему-то вину, так и зависть, презрение, злость, недоумение, обиду и ещё много эмоций, которые не смогла идентифицировать.
— В свою тарелку смотри! — жёстко ответила Верке одна из моих новых соседок и та тут же заткнулась, напоследок пыхнув недовольством.
— Надоела мне она — уже тише обратилась к нам женщина — Такая противная! Лает постоянно на всех, шумит и культуры не знает!
— А Наташе вообще проходу не даёт — согласилась Глафира Павловна, подсаживаясь к нам — Чуть что произошло, сквозняком потянуло, кто-то что-то уронил, непременно на неё рот открывает. Представляете?
— Так тебя Наташа зовут? — улыбнулась мне вторая соседка с азиатскими чертами лица — А меня Юмина Агвановна.
— А я, Алла Борисовна, как Пугачёва — подхватила та, что осадила Верку.
— Очень приятно — ответила я, отправляя в себя сладковатую кашу.
— Так, а что? Вы ей укорот дать не можете? — спросила Юмина Агвановна, кивнув в сторону Верки, и возвращая нас к теме разговора.
— Я стараюсь внимания не обращать — ответила я — Хотя, конечно, Глафира Павловна её всё равно воспитывает.
— Правильно — кивнула тёска Пугачёвой и подмигнула мне — Хотя ты и отвечать умеешь. Вон как мужиков отчитала! Любо-дорого посмотреть! А то уже надоели они! К каждой женщине цепляются. Герои-любовники, блин!
— Ага, а ещё считают, кто сколько раз в туалет ходит — возмущённо сказала Юмина — Сама слышала.
— Зато теперь из палаты нос высунуть боятся — хихикнула старушка — Их все стыдят, что набросились на Наташку.
— Потому что неприятно — вновь почувствовала обиду я.
— Наташенька — как можно более тактично протянула Алла Борисовна — Прости за такой вопрос, но кто это тебя так побил-то? Что за негодяй? Ты в полицию обращалась?
— В полицию?! — тихо возмутилась я — Да плевать им на меня! Говорят, что преступников не нашли, свидетелей нет, освидетельствование ничего ужасного не показало, а значит, травмы получены после падения с балкона, а остальное мне просто привиделось. Галлюцинации. Вот если бы освидетельствование показало изнасилование, то надо было бы заводить дело, а так получается несчастный случай.
На меня накатила волна из жалости и негодования, которые я тут же втянула в себя.
— Негодяи! Разве так можно? — всплеснула руками Алла Борисовна, а затем пододвинув лицо поближе, тихо спросила — Так у тебя поэтому одежды нормальной нет?
— Да — просто ответила я — Хорошо хоть медсестра халат дала и тапочки, а то бы не знала, что и делать.
— А родители что? Тебе, кстати, сколько лет? — уточнила Юмина Агвановна, внимательно вглядываясь в лицо.
— Умерли, и уже давно — тихо ответила я из-за накатившей Наташиной грусти — С бабушкой живу. Мамой отца. Но она постоянно пьёт на опекунские и лупит меня почём зря. Так что на неё вообще не рассчитываю.
Я впитала в себя очередную порцию жалости, а тёска Пугачёвой покачала головой.
— Поэтому Верка на тебя и наседает. Понимает, что заступиться некому.
— Ты главное — нос не вешай — приободрила меня Юмина Агвановна — Ты девочка молодая, вся жизнь впереди. Сейчас школу закончишь, уедешь в Читу и поедешь в какой-нибудь ВУЗ. Всё у тебя будет.
«Читу? Это же Забайкальский край?» — нахмурилась я и спросила.
— А почему туда?
— А почему нет? — удивилась женщина — До него всего километров четыреста будет. Под триста тысяч человек живёт, высших и средних учебных заведений хватает. Найдёшь что-нибудь себе по душе. А нет, так и той же официанткой можно устроиться.
— Как вариант — согласилась я — Сначала в себя приду, а там буду думать, что делать дальше.
Закончив есть, я впитала как можно больше эмоций ужинающих людей и, полная сил и энергии, отправилась в кабинку туалета, чтобы достать из потайного места тысячу рублей.
Разговоры женщин за столом позволили мне узнать, что где-то на первом этаже есть аптека, которая ещё не закрылась, и я была твёрдо намерена её найти. Больше немогла мириться с отсутствием зубной щётки и пасты.
Купив там ещё и мыльницу я, довольная собой вернулась в палату, где на тумбочке меня ожидал сюрприз.
— Что это? — удивлённо спросила я, глядя на два яблока и лежащие в контейнере отбивные с жареной картошкой.
— Это моя внучка принесла, пока ты спала. Угощайся — сказала Глафира Павловна — Готовят тут отвратно, а тебе силы нужны.
— А как же вы? Не могу же я вас объедать! — замотала головой я, но старушка показала мне на похожий контейнер у себя в руках.
— Не переживай, я без дополнительного пайка тоже не осталась.
Со стороны Верки тут же пошёл такой поток зависти, что меня накрыла целая волна энергии.
Взгляд перешёл на иной спектр и я увидела огромное чёрное облако над женщиной.
«Так вот почему говорят „чёрная зависть“?» — подумала я с усмешкой, ощущая, что с каждой секундой во мне всё больше и больше энергии — «Сегодня ночью будем приводить в порядок лицо. Надоело смотреть на мир одним глазом».