Я все снесу

ГЛАВА ПЯТАЯ

Со вздохом удовлетворения Стейси откинулась на подушки и ласково погладила лежавшую радом собаку. Мягкие каштановые локоны девушки доходили до воротника ее простого, оранжевого с желтым платья с треугольным вырезом. Ее загорелые ноги в римских сандалиях блестели на солнце.

Тонкий слой пудры скрывал легкую красноту вокруг носа — последний след ангины, мучившей ее ознобами и температурой всю минувшую неделю. Однако Стейси быстро поправилась благодаря эффективным методам лечения доктора Баченана, которого вызвали при первых же симптомах простуды.

До сих пор Стейси не позволяли выходить на воздух, и сейчас она наслаждалась окружающим ландшафтом, а потому далеко не сразу расслышала размеренную поступь по каменным плитам веранды. Она мгновенно узнала ритмичную, уверенную походку — сколько раз за прошедшую неделю она прислушивалась в ожидании звука этих шагов за дверью ее комнаты! То был Корд Гаррис. Подняв голову, она встретила прямой взгляд темных глаз гиганта. Она оглядела его тонкий свитер с высоким воротом, подчеркивающим ширину плеч и силу рук, изящную талию и узкие бедра, черные брюки, сужавшиеся книзу над элегантными ботинками.

Стейси, привыкшая видеть Корда в рабочей одежде, была удивлена тем, с какой непринужденностью он умеет носить модные вещи. Почти все сельские жители, которых она встречала, чувствовали себя скованно в парадном костюме. От ее внимания не ускользнуло также и то, что загар на его лице и на руках был ровным — границ от полей шляпы и рукавов видно не было. Очевидно, он находил время и на бассейн.

Стейси спохватилась, что так откровенно его разглядывает, и покраснела. Крупная смуглая рука протянула ей высокий стакан — напиток с кусочками льда. Она смущенно приняла стакан и, приподняв глаза, увидела задумчивую улыбку на лице Корда. Он придвинул к ней плетеное кресло, никак не отреагировав на ее изучающий взгляд.

— Вы прекрасно выглядите, — мягко произнес он, не сводя глаз с ее лица. — Надеюсь, напиток хорош. Не уверен, что он соответствует предписаниям доктора, но вам он не повредит.

— Спасибо. Напиток замечательный, — ответила Стейси, сделав глоток. Близость Корда слегка нервировала ее — вечерний ветерок доносил до нее запах шампуня и крема после бритья.

— Воображаю, как приятно оказаться на воздухе после такого длительного заточения.

— Вы правы. У вас здесь очень красиво. Вы, должно быть, безмерно горды своим домом, — сказала Стейси с наигранной веселостью.

— А вам не кажется, что дом слишком старый?

— Что вы! — воскликнула она удивленно. — В этом столько прелести. Вы, видимо, основательно его реконструировали.

— Да, не без того. Первоначально дом занимал всю эту территорию. В былые времена он служил еще и крепостью. Когда я решил его переделать, я снес южный и западный флигеля. И все равно пространства здесь больше, чем требуется холостяку, — с улыбкой сказал Корд.

— Но когда вы женитесь и у вас появятся дети, будет в самый раз, — отозвалась Стейси, глядя на беленые кирпичные стены.

— Несомненно. — Он произнес это холодно и отчужденно, устремив взгляд на далекую гору.

— Я имела в виду лишь размеры… — пробормотала она.

— Я прекрасно понимаю, что вы имели в виду, мисс Эдамс. — Взгляд его темных, непроницаемых глаз вновь скользнул по ее лицу. — Однако вряд ли эта перспектива вдохновит меня в ближайшем будущем.

Очевидно, он подразумевал свой неудачный роман с той девушкой, о которой рассказывала Мэри.

— Не зарекайтесь, — выпалила Стейси с наигранной уверенностью. — Наверняка полно девушек, которые только и ждут, чтобы вы передумали.

— И вы тоже? — Он вскинул брови, которые исчезли под черными кудрями, ниспадавшими на лоб.

— Я себя к ним не причисляю. — Она была задета.

— Весьма романтично, не правда ли, выйти замуж за хозяина такого огромного дома, но в действительности дело обстоит несколько иначе, — продолжал он. — Эта земля требует упорного труда даже при нынешнем уровне цивилизации. Работать приходится много, а результаты в лучшем случае непредсказуемы. Жена вынуждена мириться с одиночеством, оторванностью от внешнего мира. Что касается развлечений, то, за исключением редких приглашений в гости, таковые отсутствуют. То же самое можно сказать и о больших магазинах, к которым вы привыкли. Основные закупки мы делаем в Сан-Антонио или ЭльПасо. Вряд ли городской девушке по душе такой аскетизм.

— Я не претендую на этот статус, мистер Гаррис, — покраснев, бросила Стейси и встала с шезлонга.

— Корд, — поправил он, тоже встав и возвышаясь над ней. Он взял ее под руку и повел к бассейну, в его глазах прыгали веселые искорки. — Пойдемте. Я хочу вам кое-что показать.

— Что же? — Ее голос прозвучал резко — она не сумела скрыть раздражение.

— Полно вам, мисс Эдамс, — насмешливо пожурил ее Корд. — Уже пора напиться не обижаться на беззлобное поддразнивание.

— Мне доводилось встречать самовлюбленных мужчин, которые до такой степени уверены в себе, что считают, будто каждая женщина готова кинуться им на шею!

— А мне — женщин, которые думают, что они — предел мечтаний всякого мужчины и ни один из них не может устоять перед их чарами.

Они подошли к дальнему краю бассейна — он все еще поддерживал ее за локоть — и остановились, с вызовом гладя друг на друга. Он повернулся лицом к горизонту и тихо произнес:

— Продолжать этот разговор бессмысленно. Каждый останется при своем мнении.

— Вот именно, — нетерпеливо ответила Стейси. — А теперь соблаговолите показать мне то, что собирались, и я вернусь к себе в комнату.

— Вам это будет неинтересно.

— А что это? — Несмотря на досаду, Стейси разобрало любопытство.

— Всего лишь старое семейное кладбище. Вряд ли древние могильные плиты привлекут внимание такой искушенной особы, как вы, — саркастически заметил Корд, поворачиваясь к ней спиной.

— Я хочу посмотреть.

— Не утруждайтесь, — сказал он, считая, что Стейси соглашается только из вежливости.

— Мистер Гаррис, я совершенно не намерена вас перевоспитывать. Некоторое время тому назад вы предложили закопать томагавк и стать друзьями. Очевидно, ваше уязвленное самолюбие не позволяет вам воспринимать дружбу иначе как постоянное подобострастие. Я все же хотела бы взглянуть на «ваше» кладбище. Если вы отказываетесь меня сопровождать, скажите, где оно находится, я пойду одна.

Корд повернулся, его холодные глаза изучали ее лицо, как бы желая убедиться, что ей и вправду интересно.

— Это недалеко, но идти надо в гору. Вы только что встали с постели, и я боюсь, вас это утомит. Может быть, в другой раз? — Увидев, что сердитое «нет» сейчас сорвется у нее с языка, Корд поспешил его упредить: — Но если вы решили идти во что бы то ни стало, я составлю вам компанию.

— Во что бы то ни стало.

— Извольте.

Он попытался взять ее под руку, но Стейси дернула плечами и двинулась в том направлении, которое он указал. Они поднялись на невысокий холм за домом — Стейси впереди, Корд на шаг сзади. Холм был пологий, но, когда они взобрались на вершину, Стейси — еще слабая после болезни — тяжело и часто дышала. Не обращая внимания на ироничное выражение его лица, она пошла дальше — к ажурной металлической ограде.

Огромный памятник, возвышавшийся в центре, доминировал над остальными крестами и могильными плитами. Время их не пощадило, но Стейси отметила, что за кладбищем тщательно ухаживают. Черная металлическая решетка, которой следовало бы проржаветь от старости, была почти как новая, всюду на могилах зеленела нежная весенняя травка. Корд открыл калитку, и Стейси вошла внутрь.

Они молча брели по протоптанной дорожке вдоль надгробий и, дойдя до середины кладбища, остановились. Большинство дат относилось к концу прошлого и началу нынешнего века. Четыре маленьких креста указывали на детские могилки. Одна из надгробных плит была установлена недавно — восемь лет назад; надпись на ней гласила: «Стефен Гаррис, отец».

— Это могила вашего отца? — тихо спросила Стейси дрогнувшим голосом — при слове «отец» в ней всколыхнулась еще не утихшая боль.

— Да.

— А почему не видно могилы вашей матери? Она похоронена здесь?

На лицо Корда наползла тень.

— Она похоронена на Востоке, у себя на родине, со своей семьей. — Он произнес это сухо, взгляд его стал жестким. — Она не вынесла жизни на ранчо и того груза, который ей приходилось делить с моим отцом. Через несколько лет после того, как я родился, она вернулась к своим родителям.

— Бросив вас? — спросила Стейси, чью душу переполняло сочувствие к покойному и к его покинутому матерью сыну.

— Отец не оставил ей выбора. — Ледяной взгляд черных глаз Корда говорил о том, что он не приемлет ее жалости. — Сомневаюсь, чтобы вам было понятно. Эта земля никого не щадит. Ты берешь у нее свое, а потом борешься за то, чтобы это свое сохранить. Моя мать была изнеженным ребенком, она привыкла, чтобы ее баловали, а жизнь здесь этого не сулила. Ей не хватало привычного комфорта, а ее потребности не имели границ — ей вечно недоставало денег и внимания со стороны отца. Всего ей было мало.

— А для него на первом месте стояло ранчо, — проницательно заметила Стейси.

— Видите эту надпись? — спросил Корд, повернувшись к величественному памятнику в центре. — Елена Тереза Гаррис, моя бабушка. Она была испанской аристократкой, которая влюбилась в моего деда — в то время он только начал осваивать землю и был полон замыслов и надежд. Вот была настоящая женщина. Ему нечего было ей предложить, кроме кирпичного дома о три комнаты, нескольких голов скота и больших пространств земли, на которой большую часть года стояла засуха. Но не это было для нее главным.

Он говорил с нескрываемым уважением, даже благоговением. Он быстро сделал шаг вперед и открыл перед Стейси калитку, выходя следом за ней. Поглощенная беседой, она позволила ему взять себя под руку — так они и спустились с холма, глядя вниз. Свободной рукой Корд указал на западные горы, залитые пурпурными лучами заходящего солнца.

— Эти горы служили опорным пунктом для племени апачей — отсюда они совершали набеги на колонистов и мелких фермеров. «Тропа войны команчей» тоже неподалеку. На рубеже веков набеги индейцев прекратились, и западные земли начали заселяться скотоводами, устремившимися к этим богатым пастбищам. Большинство поселенцев разводили скота больше, чем могла прокормить земля, и тем самым стравливали пастбища. Вот почему сегодня здесь так много голых участков земли.

— А нельзя их опять засеять? И оставить в покое, пока не зарастут травой? — На лице Стейси было написано искреннее участие.

— Слишком поздно. Либо семена уносит ветром, либо смывает дождем еще до того, как они успевают прорасти, либо начинается засуха. Невежество и жадность более опасны для будущего, чем для настоящего, — хмуро ответил Корд. — Мои отец и дед понимали это. Все, что я имею, главным образом их заслуга.

— Вы должны ими очень гордиться, — улыбаясь, сказала Стейси. — Многое изменилось со времен вашего деда.

— Он был скотоводом, честным и преданным делу. Если бы он узнал, что овцы гуляют по его пастбищам, он бы в гробу перевернулся, — усмехнулся Корд.

— Овцы? — с изумлением переспросила Стейси. — Вы разводите овец?

— Да, у меня их несколько сот голов, на верхних пастбищах.

— Они пасутся отдельно от крупного рогатого скота?

— Иногда вместе — как правило, летом, когда мы выгоняем крупный рогатый скот в предгорья. Есть у нас и ангорские козы, но с ними пока еще только проводятся эксперименты. Опыт многих фермеров показывает, что можно добиться отличных результатов. Есть у нас и лошади американской породы. Племенные кобыла и жеребец и выведенные от них молодые лошади. Теперь племенных кобыл в стаде в два раза больше. Каждую весну мы проводим аукцион — продаем годовичков или двухлеток, которые нам ни к чему, а также взрослых племенных лошадей, если хотим заменить их на новую кровь.

— Я и не предполагала, что у вас такой предпринимательский размах, — задумчиво проговорила Стейси, придя в изумление от масштабов фермы. — Наверное, у вас и нефтяные скважины есть.

— Нет, на цивилизованном техасском ранчо это лишнее. — Корд тихонько усмехнулся, видя удивление на лице собеседницы. — У нас есть четыре скважины на восточной границе. Из них действуют только две. Почти весь район, где ведется переработка нефти, находится вдалеке от ранчо.

— Я начинаю понимать, что означает выражение «барон-скотовод», — заметила Стейси, глядя на бронзовое лицо.

— Только смотрите, чтобы наш размах не сбил вас с толку — жизнь здесь по-прежнему трудная, — предостерег он. — То обстоятельство, что наше хозяйство превратилось в многоотраслевое, лишь прибавило работы и затруднило управление.

При этих словах Стейси поморщилась. Трудно было представить себе, чтобы этот сильный человек испытывал трудности в управлении хозяйством. Он так четко знал, чего хочет, что ничто не могло ему помешать в достижении цели.

— Кажется, подъехала машина доктора Баченана, — сказал Корд, увидев, что внизу за домом остановился пикап. — Давайте спускаться. Да и у Марии с минуты на минуту будет готов ужин.

Кивнув в знак согласия, Стейси начала спускаться с холма следом за ним. У веранды их встретил улыбающийся молодой доктор. Стейси ожидал приятный сюрприз — с ним была его жена Мэри. Жизнерадостная рыжеволосая женщина направилась к Стейси, протянув ей руки.

— Вы прекрасно выглядите! — воскликнула Мэри, сердечно пожимая руки Стейси. — Стейси, признавайтесь, поладили вы с ним или нет? — поддразнила она тихим голосом. — Я не вижу на вас боевых шрамов.

— Мы с Кордом вроде бы заключили перемирие, — ответила Стейси со смешком. Взглянув на высокую фигуру рядом с доктором, она продолжала: — Мы нашли точки соприкосновения.

Только Корд понял, что то была косвенная ссылка на их предыдущий разговор, во время которого они обменялись «любезностями». Она спокойно встретила взгляд его темных глаз, с трудом сдерживая улыбку.

— Вот так новость, — откликнулся Билл Баченан. — Когда я был здесь в последний раз, Стейси не могла дождаться дня отъезда. — Его мальчишеское лицо озарилось широкой улыбкой, и он добавил, обращаясь к Корду: — Может быть, у моей пациентки рецидив?

— Я думаю, она оценила некоторые преимущества здешней жизни. — Губы Корда скривились в язвительной улыбке. — Мне пришлось взять роль гида на себя, дабы оберечь молодых людей — красота Стейси могла бы вскружить им голову.

Стейси отметила про себя, что он произнес ее имя с особым ударением — значит, он обратил внимание на то, что она впервые назвала его по имени.

Стейси не могла объяснить себе, зачем она намекнула на их прежнюю ссору. Ведь ей доставил такое удовольствие непринужденный и познавательный разговор на холме. Зачем подпустила эту шпильку? Ей что, больше нравились его насмешки и издевательская улыбка? Она демонстративно перевела разговор на другую тему, спросив о детях Мэри. Несколько раз она ловила на себе пристальный взгляд Корда, но избегала смотреть ему в глаза.

— Мне кажется, Корд, мы плохие хозяева, — произнесла она, пытаясь скрыть смущение, вызванное его близостью. Почему-то ее ладонь непроизвольно скользнула на его локоть. — Мы ничего не предложили гостям выпить.

В быстро брошенном на нее взгляде Корда мелькнуло удивление, однако он мгновенно с ним совладал и улыбнулся гостям. Она отдернула руку, чувствуя себя виноватой.

— Попрошу Марию чего-нибудь принести. Билл, Мэри, будут какие-то особые пожелания?

— Нет, — засмеялся Билл. — Сгодится любой высокий и прохладный стакан.

Корд оставил их на минуту, чтобы распорядиться насчет напитков. Тем временем Мэри и ее муж расположились в плетеных креслах, а Стейси — на диване с подушками. Через несколько минут Корд вернулся в сопровождении толстой мексиканки, которая несла поднос с аперитивом. К ужасу Стейси, Корд сел на диван рядом с ней. Гости, выбиравшие напитки, не заметили ее досаду, но кривая улыбка Корда свидетельствовала о том, что от него не ускользнуло ее недовольство.

К счастью, беседа оставалась непринужденной. Несколько раз Стейси поежилась, чувствуя на себе изучающий взгляд темных глаз и магнетическую близость руки, лежавшей на спинке дивана. Мэри с присущей ей живостью без умолку рассказывала забавные истории про своих детей, но слово за слово разговор перекинулся на Стейси и ее злосчастное приключение.

— В тот день, когда Билл сказал мне, что вы упали с лошади, я буквально заставляла его забрать вас к нам, — тараторила Мэри. — Но он уверил меня, что вам лучше оставаться у Корда, где и уход, и покой.

— На самом деле я сказал «тишина и покой», — улыбнувшись, вставил доктор. — На что в нашем доме вряд ли можно рассчитывать.

— Вечно он жалуется на мальчишек, — проворчала Мэри, — а сам любит их не меньше меня. Как бы то ни было, я вижу, что он был абсолютно прав. Вы само олицетворение здоровья. Конечно, когда кругом такая красота, кому охота лежать в постели?

Мэри искоса взглянула на Корда — в ее глазах мелькнул огонек. Стейси торопливо и громко заговорила, чтобы упредить дальнейшие рассуждения на этот счет.

— Здесь, на ферме, очень красиво, — залепетала она. — Этот край просто великолепен. Попав сюда, понимаешь, как мало времени прошло с тех пор, когда эта земля была дикой.

— История Техаса невероятно интересна, — подхватил голубоглазый доктор.

— Вы на кладбище были, когда мы подъехали? — осведомилась Мэри у Корда. Не дожидаясь утвердительного кивка, она продолжала: — Если бы вы видели его бабушку, Стейси! Необыкновенная была женщина. Ее никто не считал старухой. Столько в ней было жизни и энергии! Мне было всего девять или десять лет, когда она умерла, но я ее прекрасно помню.

— Корд кое-что мне о ней рассказал, — вставила Стейси.

— Она была удивительным человеком. От своих испанских предков она унаследовала дух первопроходцев, который сохранила до конца дней, — продолжала Мэри. — Было в ней что-то такое — посадка головы, проницательный взгляд, — что выдавало ее благородное происхождение. Моя мать всегда говорила: донья Елена — единственный человек, который может справиться с Кордом. — И, с заговорщическим видом обращаясь к Стейси, пояснила: — Он был невозможным ребенком — бешеный темперамент.

Корд хмыкнул.

— Ты забыла сказать про темперамент бабушки. Я уверен, что она так меня любила именно потому, что я унаследовал ее характер. — Ласково-насмешливым тоном он добавил специально для Стейси: — Слава Богу, теперь я умею собой управлять.

— Боюсь, Корд, несколько раз ты дал нам повод в этом усомниться, — улыбнулся Билл Баченан, недоверчиво покачав головой. — Однако — не истолкуйте мои слова превратно, Стейси, — найдется такая женщина, которая скрутит его в бараний рог, но я бы не хотел, чтобы его темперамент, когда он выходит из берегов, изливался на меня.

Озорное подшучивание супругов, а также воспоминание о глухой ярости Корда тогда, на дороге, смутили Стейси, и она пробормотала в ответ что-то невнятное. К счастью, ее перебила Мария, объявившая, что ужин готов.

— Надеюсь, вы поужинаете с нами? — спросил Корд. Мэри начала было извиняться, но Корд не дал ей договорить. — Отрицательный ответ меня не устраивает. К нам слишком редко заглядывают гости, и мы не отпустим вас так скоро, правда, Стейси?

Он протянул ей руку, отказаться от которой значило бы проявить бестактность. Прикосновение его ладони поглотило все внимание Стейси, так что она едва расслышала добродушные шутки и согласие супругов остаться. Она как в тумане проследовала за ними в столовую, высокое плечо Корда легонько касалось ее. Она натянулась, как струна, пересиливая желание оттолкнуть его от себя.

Сначала она «царапнула» его напоминанием о предыдущей ссоре, а потом, будучи лишь гостьей, позволила себе фамильярность хозяйки. В определенный момент этот легкий фарс развлек Стейси, особенно когда она прочла удивление в глазах Корда. Но сейчас она со всей очевидностью видела, что он над ней смеется.

Как будто угадав ее мысли, Корд шепнул ей на ухо, придвигая стул:

— Надо было изучить правила игры.

Стейси опасливо на него посмотрела, но не нашлась что ответить. Он сел напротив нее во главе стола. За ужином Стейси дважды отводила глаза, не выдержав его пристального, орлиного взгляда. Застолье тянулось так долго, что ей казалось, оно никогда не кончится.

— Эй, проснитесь! — шутливо окликнула ее Мэри, поводив рукой у нее перед носом. — Вы слышали, что я сказала?

— Простите, Мэри, я, кажется, замечталась.

— Я поинтересовалась, не изменило ли это неприятное приключение ваших планов — вы не передумали остаться?

— Нет, в общем, нет, — ответила Стейси, избегая испытующего взгляда Корда. — Я пробуду здесь еще недельку-другую.

— Боюсь, наши края не по ней — ей здесь очень трудно, — вставил Корд, улыбаясь. — Мэри, мы-то тут выросли, для нас это родные места, а ведь Стейси с Востока. Наверное, здешняя жизнь для нее весьма однообразна и скучна.

— Неправда, вовсе нет, — запальчиво возразила Стейси.

— Просто вы не видите для себя здесь будущего, да? — На устах Корда играла ироничная улыбка.

— Да, то есть нет, — проговорила Стейси, видя, что подверглась изощренной атаке.

— Послушай, Корд… — начала было Мэри.

— Разумеется, новизна этого приключения, скорее всего, уже притупилась, — перебил он. — В конце концов, сколько гор надо увидеть, чтобы представлять себе горы вообще? Многие приезжают на Запад с грандиозными замыслами, но, как только сталкиваются с недостатком комфорта и светской жизни, не выдерживают и бегут обратно.

— Мне не нужны ни комфорт, ни светская жизнь, — возразила Стейси. — Я влюблена в эти места.

— Знаешь, Мэри, ведь для того, чтобы выковать здесь свое будущее, требуется большая сила воли. — Корд подчеркнуто игнорировал Стейси, адресуя все свои высказывания сидящей по правую руку рыжеволосой Мэри. Он говорил хладнокровно и мстительно. — Когда оказывается, что ты лишен привычных предметов роскоши, они вдруг приобретают огромное значение.

«Он сравнивает меня со своей мамашей!» — с возмущением подумала Стейси.

— Вы сами не знаете, что говорите, — сказала она, комкая салфетку на столе.

— Ну да, конечно. Как глупо с моей стороны забыть, что внешность обманчива, — в голосе слышалась насмешка, верхняя губа изогнулась в язвительной улыбке. — Я должен был различить за модной одеждой, дорогой спортивной машиной и породистым скакуном душу деревенской девушки, не избалованной жизнью, правда, жизнь только и делала, что потакала ее капризам.

Воздух заискрился от напряжения, когда Стейси и Корд вперились друг в друга. Стейси хотелось наброситься на него, но она понимала, что только сыграет ему на руку. Она чувствовала, что муж и жена, сидевшие за столом, испытывают неловкость. Наконец ей уда„тесь выдавить из себя натужный смешок.

— Я думаю, вы не ошиблись. — Щеки ее пылали, она слабо улыбалась. — Я действительно простая деревенская девушка.

Смуглое лицо озарилось восхищением, которое, однако, тут же сменилось иронией.

— «Простая» — как раз самое подходящее прилагательное: оно означает отсутствие большого ума, — ответил Корд. — Что вы и продемонстрировали: явились одна в совершенно незнакомое место, поселились в отдаленном домике, подвергая себя опасности — мало ли кому вздумается к вам забраться, — и в довершение всего отправились верхом на лошади, которая вам не повинуется. Только по счастливому стечению обстоятельств вы не лежите сейчас там мертвая.

— Сомневаюсь, чтобы гостей интересовало ваше мнение обо мне и о моем поведении, — сказала Стейси, отодвигая стул.

В гостиной ее догнала Мэри.

— Что между вами происходит? — спросила она.

— Мы просто несовместимы, — ответила Стейси, сжав руки. Она нервно оглянулась, бросив взгляд в другую комнату.

— Когда мы приехали, все было так славно, что я, честно говоря, решила — вы поладили, — продолжала Мэри.

— Это невозможно! — воскликнула Стейси с отвращением и негодованием. — Иногда у нас получается спокойный, вежливый разговор, но неизменно все заканчивается перебранкой. Бесполезно даже притворяться, что мы в состоянии выносить друг друга. Он циник и эгоист — все, видите ли, должны падать перед ним ниц, но от меня он этого не дождется.

Как только эти слова слетели у нее с языка, Стейси почувствовала, что в комнату вошел Корд. Она резко повернула голову и встретила его испепеляющий взгляд. Широкоплечий гигант как будто заполнял собой все пространство — люди и предметы казались рядом с ним крошечными.

— Гости уезжают, — наконец проговорила темная фигура. — Вы намерены проводить их до дверей?

Стейси молча отвернулась и пошла следом за Мэри, которая, взяв сумочку, направилась к выходу. Фермер дышал ей прямо в затылок, и у Стейси по спине побежали мурашки. До того как им выйти во двор, Стейси полушепотом извинилась перед Мэри.

— Мне очень жаль, что вы оказались невольными участниками нашей ссоры, Мэри. Вы доставили мне огромную радость своим приездом.

— Не огорчайтесь, — успокоила ее Мэри. — Такое бывает и с лучшими из людей. Давайте-ка побыстрее выздоравливайте.

— Я присоединяюсь к этому пожеланию, — добавил Билл, положив руку на плечо Стейси. — Говоря на медицинском жаргоне — еще несколько дней покоя и ограниченной активности. А потом можете делать все, что вам заблагорассудится.

Посмотрев на приятное лицо доктора, Стейси робко улыбнулась. Ее радость при проявлении доброты со стороны новых друзей омрачалась нависавшим над ней темным силуэтом — все ее существо, казалось, кричало, протестуя против близости этого человека. Весело попрощавшись, супруги пошли к машине. Стейси с тоской смотрела вслед удалявшемуся автомобилю, пока тот наконец не скрылся за поворотом узкой дороги. Она решительно повернулась, готовая встретить презрительный взгляд Корда, однако его уже не было. Она быстро огляделась по сторонам и увидела, что он направляется к конюшне. Со смешанным чувством недоумения и облегчения она вошла в дом.