Я знаю, что видел

Глава вторая Вторник

Ночь разрывают звуки сирен. На секунду замираю. Триангулирую, высчитываю. Эффект Допплера: приближаются они или удаляются? За кем едут эти сирены? За мной? Чтобы спасти меня или схватить? Мозг выбирает сторону логики и просчитывает переменные. Пора выбираться из парка. Может показаться, что он победил меня, запугал и выгнал со своей территории. Но в этом мире все решает сила. Победил я. Физически я сильнее, и он знает, что я могу вернуться. Такие, как он, иногда охотятся стаями, а значит, неподалеку там мог быть еще один.

В голове у меня поделенная на зоны карта Лондона. Красные – те, от которых я теперь держусь подальше: Камден, Кингс-Кросс, Далстон, Боу, Майл-Энд, Пекхэм, Олд-Кент-роуд. Там есть воздушные карманы, где безопасно, но в них мне нельзя находиться долго. Эти улицы давно колонизировали банды, которые зарежут тебя только ради собственного авторитета. Можно было бы направиться в Синюю зону: Воксхолл, Кэмбервелл, Элефант, Овал. Там я смогу побыть какое-то время без особого риска. В Зеленой зоне – где я сейчас – все, по идее, должно быть нормально: Далич, Челси, Фулхэм, Вестминстер, Сити, Холборн. Но прямо посреди этой зоны на меня и напали. Нигде не может быть безопасно на сто процентов. Всего лишь вопрос вероятности. Например, я стараюсь не попадать в Фиолетовую зону, самую непредсказуемую, – Паддингтон, Эджвер, Каледониан-роуд, Севен-систерс, Тоттенхэм. Если знать, что делаешь, там безопасно, но стоит свернуть не туда – или туда, но не в тот день, – как случиться может все что угодно. Вздохнув, толкаю металлическую калитку, что прямо передо мной. Сзади по-прежнему слышатся сирены.

Дождь льет сплошняком. Мне нужно укрытие. Нужно высушиться, дать себе возможность залечить раны и восстановиться. Снова обращаюсь к карте в моей голове. Уолворт-роуд ведет к Элефант-энд-Касл. От Элефанта до Сент-Джордж-серкус. От Сент-Джорджа до Ватерлоо. От Ватерлоо до Стрэнда. Как же я благодарен своему мозгу, когда он так работает. Что в нем есть карта, что она всегда наготове, сухая и как новая, что на ней пульсируют эти зоны. Я озираюсь и медленно, сквозь удары пульса в голове, осознаю: я не представляю себе, где нахожусь.

Откатываю назад. А где я был? Сначала в Гайд-парке. Как будто уверен в этом, но начинаю сомневаться. Бежал ли я все это время или же с трудом ковылял, под этим дождем, под пропитанным влагой покровом ночи? Не могу понять. В голове беспрестанно стучит, словно густой матовый туман, через который никак не пробиться. Удар ботинком по голове, видимо, что-то повредил.

Кажется, начинаю паниковать. Сирены все еще меня преследуют. Дождь обрушивается на землю, и я чувствую лишь скользкую, насквозь промокшую одежду. Я должен обсохнуть. Должен найти укрытие. Со мной такое уже случалось, и я чуть не умер от пневмонии. Справиться можно и с дождем, и с холодом, но, чтобы полностью высушить одежду, мне потребуются дни. В моем нынешнем состоянии я этого не переживу. Помру от сырости.

Где я? Впереди парочка; они прижимаются друг к другу, защищаясь от дождя сине-желтым зонтом для гольфа; пробую к ним обратиться, но они лишь ускоряют шаг, опустив головы. Мужчина бросает на меня выразительный взгляд. И тут же, поморщившись, отворачивается: я думаю, даже такому дождю не под силу смыть с меня всю вонь.

Мне нужен знак.

Иду прямо по лужам, которые замечаю, только вступив в них, и ругаюсь, когда ботинки набирают воду. Достаю из рукавов бумажные шары – они теперь мокрые и рыхлые, – бросаю их на землю. Можно уже не бежать. Что бы за мной ни гналось, этого больше нет. Так далеко он не пойдет. Оглядываюсь назад – на дороге никого. Сирены теперь не громче шепота, ловят или спасают кого-то вдали. Первое название улицы, которое замечаю, – Саут-стрит. На знаке написано В1 Вестминстер: я в Мэйфейре. Зеленая зона. Теперь припоминаю. Я был в Гайд-парке. Кажется.

На дороге тихо. Знаю эти дороги. В прошлой жизни они были такими мягкими на ощупь. Знаю, что, если пойду по этой дороге дальше, она изменит свою суть и превратится в нечто иное. Саут-стрит и ее дома с высокими сводами остаются позади. Да, теперь у меня под ногами Фарм-стрит. Кажется, тут должна быть церковь, говорит мне память. Или библиотека – нечто основательное и постоянное.

Ковыляю под дождем; в луже отражается голубая вспышка, и мне становится не по себе. Пару мгновений спустя по небу прокатывается густой рык грома; вслед за ним и без того сильный дождь как по команде превращается в потоп.

Прячусь под огромной каменной лестницей одного из домов. Несмотря на холод, мне ничего не остается, как снять пальто и его выжать. Скручиваю рукава и края, сквозь пальцы бегут ручьи воды. Снова надеваю и чувствую, что пальто стало на пару фунтов легче, а руки у меня вдрызг промокли.

Засовываю руки в подкладку, нахожу свой непромокаемый карман. Закрыв глаза, нащупываю сигареты. Вытаскиваю пачку, открываю. Слава богу, сухие. Держу пачку замерзшими пальцами и стучу по ладони, пока волшебным образом не появляется сигарета. Беру ее в рот, закуриваю, набираю полные легкие дыма. Боль стрелой пронзает мозг, и я сжимаю голову руками.

Не шевелясь, жду, пока боль уйдет, а затем сквозь дым замечаю дверь. Черная, полированная, как и все двери на этой улице. Но эта дверь меньше, чем главный вход наверху лестницы. Служила ли она когда-то для всяких торговцев? А может, это вход в пристройку или даже квартиру? Пытаюсь вытереть глаза от капель, но те как приклеились, в глазах все еще мутно. Что-то не так. И тут я замечаю.

Дверь приоткрыта. Совсем немного.