Ядерный щит

3.1. Ядерные испытания и их целевое назначение

Одним из главных завершающих этапов разработки ядерного оружия являются полигонные испытания ядерных боеприпасов. Они проводятся не только для определения характеристик их мощности и проверки правильности теоретических расчетов по вновь создаваемым и модернизируемым образцам, но и для подтверждения годности боезапаса. В Советском Союзе основная часть ядерных испытаний (более 82%) была произведена на двух специальных испытательных полигонах: Семипалатинском в Казахстане (СИП) и Северном, расположенном на архипелаге Новая Земля (СИПНЗ).

На этих полигонах с 1949 по 1990 г. было осуществлено 586 ядерных испытаний: 456 на СИП и 130 на СИПНЗ. Небольшое количество ядерных испытаний проводилось вне этих официально объявленных полигонов: 10 – воздушных, высотных и космических взрывов на ракетном испытательном полигоне Капустин Яр (РИП), расположенном вблизи Волгограда; один наземный ядерный взрыв мощностью 0,3 кт (2 февраля 1956 г.) – в пустынной местности в 150 км северо-восточнее г. Аральск и один воздушный ядерный взрыв мощностью 40 кт (14 сентября 1954 г.) – на Тоцком артиллерийском полигоне (ТАП) во время специального войскового учения, единственного в Советском Союзе.

Кроме ядерных испытаний в СССР произведено 124 (около 16%) мирных ядерных взрыва (МЯВ) в промышленных целях. Такие взрывы проводились с 15 января 1965 г. до 6 сентября 1988 г. на территориях различных регионов бывшего СССР в рамках государственной программы № 7 «Ядерные взрывы для народного хозяйства».

Таким образом, в СССР было произведено 715 ядерных испытаний из 2080, осуществленных в мире, в том числе: США – 1056 (1945—1992), из них два для бомбардировки Хиросимы и Нагасаки (6 и 9 августа 1945 г.); Великобритания – 45 (1952—1991); Франция – 210 (1960—1996); Китай – 47 (1964—1996). Кроме того, свои ЯИ произвели Индия (одно – 18 мая 1974 г. и три – в мае 1998 г.) и Пакистан (два – в мае 1998 г.), а теперь уже и Северная Корея – 1 (9 октября 2006 г.).

Таблица 3.1

Хронология ядерных испытаний и ядерных взрывов в мирных целях СССР

В целом ядерные испытания СССР условно могут быть отнесены к двум периодам.

Первый: 1949—1962 гг. – ядерные взрывы (ЯВ), произведенные в трех средах. Эти взрывы были прекращены вследствие подписания СССР в 1963 г. Договора о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, в космическом пространстве и под водой.

Второй: 1964—1990 гг. – ядерные испытания, произведенные под землей в концевых боксах штолен и скважин, которые были прекращены по распоряжению Президента Российской Федерации от 26 октября 1991 г. № 67-рп «О прекращении испытаний ядерного оружия на полигоне Новой 3емли».

В свою очередь, в этих периодах можно выделить пять этапов.

1– й этап – с 29 августа 1949 г. по 3 ноября 1955 г., который был начат испытанием первой атомной бомбы СССР и завершился в связи с объявлением СССР (совместно с США) первого моратория на ядерные испытания;

2– й этап – с 1 сентября 1961 г. по 25 декабря 1962 г. – начался в связи с выходом СССР из первого моратория вследствие обострения военно-политической ситуации, толчком к которому послужил инцидент с полетом самолета У-2 над территорией СССР 1 мая 1961 г., и закончился в связи с прекращением СССР атмосферных ЯВ;

3– й этап – с 15 марта 1964 г. по 25 октября 1975 г. – был начат реализацией программы ЯИ в условиях действия Договора 1963 г. о запрещении ЯИ в трех средах (СССР, США, Великобритания) и закончился в связи с прекращением СССР ядерных взрывов с энерговыделением выше порогового значения Е =150 кт в соответствии с вступлением в действие Договора 1974 г. о пороговом ограничении мощности ЯИ;

4– й этап – с 15 января 1976 г. по 25 июля 1985 г. – начат реализацией программы ЯИ СССР в условиях действия Договора 1974 г. об ограничении подземных испытаний ядерного оружия и закончился в связи с односторонним объявлением СССР в 1985 г. моратория на ЯИ продолжительностью 19 мес., в течение которых он продлевался четырежды;

5– й этап – с 26 декабря 1987 г. по 24 октября 1990 г. (с перерывом между 20 октября 1989 г. и 23 октября 1990 г.) – связан с работами в условиях курса на прекращение ЯИ СССР.

Таблица 3.2

Общее количество ядерных испытаний СССР по этапам

Общее энерговыделение ЯИ СССР составило ~ 285 Мт, в том числе: в период атмосферных ЯИ ~ 247 Мт (1949—1962) и в период подземных ЯИ ~ 38 Мт (1964—1990).

При сравнении программ ЯИ СССР и США представляет интерес выделение ЯИ в гражданских целях – мирные ядерные взрывы (МЯВ): программа ядерных взрывов США в мирных целях («Плаушер») выполнялась в 1961—1973 гг. и составляла 27 экспериментальных МЯВ; в СССР в 1965—1988 гг. были проведены 124 МЯВ, а также испытаны 38 ядерных зарядных устройств для МЯВ с целью отработки промышленных ядерных зарядов.

Проведение СССР ядерных испытаний определялось следующими основными целями:

• созданием или совершенствованием ядерного оружия (СЯО) – 445 ЯИ (~ 62%);

• исследованием аварийных режимов и аварийных ситуаций с ядерными боеприпасами (ИАР) – 25 (~ 3,5%);

• исследованием поражающих факторов ЯВ и их воздействия на военные и гражданские объекты (ИПФ) – 52 (~ 7,3%);

• фундаментальными и методическими исследованиями (ФМИ) – 36 (~5%);

• войсковыми учениями в условиях ЯВ – 1 (~ 0,1%);

• промышленными ЯВ в мирных целях и отработкой технологий проведения МЯВ – 124 (~ 18%);

• отработкой промышленных зарядов (ОПЗ) для проведенных МЯВ – 32 (~4,5%).

В этой связи варьировали и условия проведения ядерных взрывов:

• наземный ЯВ – подрыв ядерного заряда на поверхности Земли или на специальной башне (НЯВ);

• воздушный ЯВ – испытание ядерного заряда в условиях, когда расширяющийся огненный шар не касается поверхности Земли.

Из этой категории отдельно выделены высотные ЯВ (на Н =10– 100 км), для которых размер огненного шара сравним с характерным размером неоднородности атмосферы (~ 7 км). В эту же категорию включены и космические ЯВ (ВЯВ, КЯВ):

• подводный и надводный ЯВ – ядерный заряд находится под (над) водой (ПВЯВ);

• подземный ЯВ – ядерный заряд размещен в концевом боксе штольни (горизонтальная выработка) или в скважине (вертикальная выработка) (ПЯВ).

Рис. 3.1. Распределение ЯИ СССР по условиям их проведения

Все ядерные взрывы первых четырех категорий, указанные в табл. 3.2, и два взрыва в горизонтальной горной выработке были проведены до 1963 г. (вступление в действие Договора о запрещении ядерных испытаний в трех средах); 494 испытания – в горных выработках в 1964—1990 гг.

Первый наземный ЯВ в СССР был проведен 29 августа 1949 г. на Семипалатинском полигоне – это было первое ядерное испытание; последний наземный ЯВ был проведен 24 декабря 1962 г. также на СИП. Первый воздушный ЯВ проведен 18 октября 1951 г. на СИП, а последний воздушный ЯВ – 25 декабря 1962 г. на СИПНЗ. Это было последнее ядерное испытание СССР до вступления в действие Договора о запрещении ядерных испытаний в трех средах (Московский договор 1963 г.). Первый подземный ЯВ был проведен 11 октября 1961 г. на СИП, а последний ПЯВ – 24 октября 1990 г. на СИПНЗ с подрывом в штольне А-13Н одновременно восьми ядерных зарядов. Это было последнее ЯИ в бывшем СССР.

В США последнее ЯИ на Невадском испытательном полигоне было проведено 23 сентября 1992 г., ЯИ Великобритании на том же полигоне завершились 26 ноября 1991 г., французские – на атолле Фангатауфа 27 января 1996 г. и китайские – на полигоне Лобнор 29 июля 1996 г. То есть в то время, когда российский СИПНЗ «молчал», эти ядерные державы в 1991—1996 гг., в преддверии подписания Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний, произвели 36 ядерных испытаний.

29 августа 1991 г. Семипалатинский испытательный полигон, на котором последнее подземное ЯИ было осуществлено 19 октября 1989 г., был закрыт по Указу № 409 Президента Казахской ССР «О закрытии Семипалатинского испытательного ядерного полигона».

В России продолжает функционировать СИПНЗ, теперь уже в статусе Центрального полигона Российской Федерации (ЦП РФ), в соответствии с Указом Президента России от 27 февраля 1992 г. № 194 «О полигоне на Новой Земле». С декабря 1995 г. на нем проводятся так называемые неядерные взрывные эксперименты (НВЭ) – гидродинамические испытания макетов ядерных устройств (по американской терминологии – подкритические илисубкритические опыты), не запрещенные Договором о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний и направленные на поддержание ядерного арсенала страны в постоянной готовности, а также проверки его безопасности при хранении на базах и эксплуатации в войсках. Это положение закреплено также Федеральным законом Российской Федерации от 27 мая 2000 г. № 72-ФЗ «О ратификации Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний».

3.2. Семипалатинский испытательный полигон

На этом полигоне был произведен первый ядерный эксперимент. Подготовка к испытанию изделия РДС-1 началась задолго до завершения ее разработки и велась с особой тщательностью, что объяснялось стремлением получить в ходе данного эксперимента как можно больший объем информации о работоспособности ядерного заряда и его поражающих факторах, а также обеспечить максимум гарантий для исключения любых недоразумений, ошибок или срывов.

Процесс подготовки к испытанию первой советской ядерной бомбы включал выполнение большого объема работ, одна часть которых была связана непосредственно со всеми многочисленными аспектами разработки РДС-1 и отработки конструкции в целом, а другая – с созданием специального полигона, его обустройством, научно-методическим и приборным обеспечением необходимых физических измерений, запланированных в программе испытаний.

Начальный этап работ по подготовке полигона и осуществлению намеченных физических измерений был поручен Институту химической физики (ИХФ). Уже в апреле 1946 г. правительственным постановлением ИХФ было дано задание на проведение комплекса научно-исследовательских и экспериментальных работ по созданию методик и аппаратуры для изучения быстропротекающих процессов, происходящих при ядерном взрыве, и действия его поражающих факторов. В целях выполнения поставленных задач в ИХФ был организован специальный сектор, который возглавил кандидат физико-математических наук М.А. Садовский, ставший в 1968 г. академиком.

Вся работа начиналась практически с нуля. Не было ни осциллографов, ни луп времени, ни разработанных измерителей, пригодных для работы в полевых условиях. Требовалась разработка методики изучения взрыва, которую пришлось начинать с создания представления о свойствах и развитии процесса атомного взрыва. К решению этих задач привлекались ученые ИХФ, крупные специалисты из многих НИИ, военных академий и др.

В мае 1946 г. на заседании Научно-технического совета (НТС) Первого главного управления при Совете министров СССР обсуждался вопросы о мероприятиях по подготовке к наблюдению взрывов и оценке их характеристик. В его обсуждении участвовали Б.Л. Ванников, И.В. Курчатов, М.Г. Первухин, А.Ф. Иоффе, А.И. Алиханов, Н.Н. Семенов, Ю.Б. Харитон, В.А. Малышев, А.И. Лейпунский, И.К. Кикоин, Б.С. Поздняков. В сообщении, сделанном Н.Н. Семеновым, предлагались возможные способы оценки температуры излучаемой поверхности, давления во фронте ударной волны, длительности фазы свечения и некоторых других параметров, характеризующих развитие взрыва.

В июле 1946 г. на заседании НТС ПГУ был заслушан отчет Н.Н. Семенова о полученных результатах и одобрен представленный план НИОКР, а также отмечено, что ИХФ осуществлен большой объем необходимых теоретических расчетов и определен перечень приборов и сооружений, требуемых для проведения полигонного испытания РДС-1.

В последующем правительственная комиссия из представителей 12-го ГУ МО, Минсредмаша, Министерства геологии и АН СССР продолжила на УП № 2 работу по выбору территории для проведения подземных ядерных испытаний: объекты Д-1, Д-2 и Д-3 занимали участки в горном массиве Дегелен – для испытаний в штольнях; затем были освоены площадки в урочищах Телькем, Балапан и Сары-Узень – для испытаний в скважинах.

Таким образом, помимо опытного поля на полигоне были обустроены следующие специальные площадки (см. рис. 1.2):

• «Д» (Дегелен) – опытные площадки на юге полигона общей площадью около 330 км². Они использовались для проведения в штольнях подземных испытаний небольшой мощности (не более десятков килотонн) в интересах СЯО, ИАР, ПВ, а также с целью решения вопросов материаловедения, радиационной стойкости материалов, взаимодействия излучения с веществом, отработки методик регистрации параметров ЯВ и т. д.;

• «Б» (Балапан) – опытная площадка на юго-востоке полигона на левобережье р. Чаган общей площадью около 100 км² для проведения подземных испытаний в скважинах мощностью до 120 кт и отдельных единичных испытаний до 150 кт, в основном в интересах СЯО;

• «С» (Сары-Узень) – площадка на юго-западе полигона общей площадью примерно 500 км² для проведения подземных испытаний в скважинах;

• «Т» (Телькем) – площадка на юге полигона для проведения подземных взрывов в скважинах общей площадью примерно 70 км² только для отработки ядерной взрывной технологии для мирных ЯВ.

В период с 29 августа 1949 г. по 24 декабря 1962 г. на СИП проводились наземные и воздушные ЯВ – всего 116 плюс два подземных ЯВ (26% всех ядерных испытаний на этом полигоне), а с 15 марта 1964 г. по 19 октября 1989 г. только подземные – всего 338 ядерных испытаний (74%). В целом на полигоне произведено 456 испытаний (64% от всех ЯИ в СССР) (табл. 3.3).

В период работы над первой отечественной атомной бомбой, в основу которой была положена схема американской атомной бомбы, нашим ученым-специалистам стали видны недостатки принципиальной схемы ее конструкции. Поэтому усилия разработчиков были сосредоточены на совершенствовании конструкции заряда и его технических характеристик. При этом одним из принципиальных вопросов была возможность проводить испытания путем сбрасывания бомбы с самолета.

Таблица 3.3

Распределение числа испытаний по годам

На уровне Первого главного управления было принято компромиссное решение: «РДС-2 испытать подрывом на башне, а РДС-3 – в режиме бомбометания с самолета Ту-4». Эти заряды были успешно испытаны в 1951 г.: РДС-2 – 24 сентября (на башне высотой 30 м, £=38 кт) и РДС-3 – 18 октября (сброс с высоты 10 км и подрыв на высоте 400 м, Е=42 кт). И они были переданы в производство как атомные авиабомбы для тяжелых бомбардировщиков.

Вместе с тем в 1950—1953 гг. в КБ-11 уже разрабатывался термоядерный заряд РДС-6с, явившийся первым таким зарядом СССР. Важным обстоятельством было то, что изделие РДС-6с было выполнено в виде транспортабельной бомбы, совместимой со средствами доставки; т. е. явилось первым в мире образцом термоядерного оружия.

Испытание РДС-6с (Е=400 кт) состоялось на СИП 12 августа 1953 г. в 7 ч 30 мин по местному времени. Это было четвертое испытание в СССР, и оно явилось знаковым по своему значению событием в истории создания ядерной военной техники Советского Союза: удалось создать научно-технический задел, который затем был использован в разработке несравненно более совершенной водородной бомбы принципиально нового типа – двухстадийной конструкции.

Руководителем полигонного испытания РДС-6с был К.И. Щелкин, научным руководителем – И.В. Курчатов. Именно он подписал 15 августа список лиц, представляющих личные впечатления о наблюдении взрыва первой водородной бомбы, придавая этому весьма важное значение. В этом списке 23 лица, в том числе М.А. Лаврентьев, М.В. Келдыш, А.Д. Сахаров, М.А. Садовский, Б.М. Малютов, Д.И. Блохинцев, Е.И. Забабахин, О.И. Лейпунский, Б.С. Джелепов.

6 сентября руководство полигона представило полный отчет об испытании РДС-6с, выводы которого сформулированы по-военному конкретно. Основной из них заключался в том, что одним взрывом изделия типа РДС-6с может быть сорвано наступление стрелкового корпуса или нарушена система обороны стрелковой дивизии.

Всего же до подписания в 1963 г. Договора о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, космическом пространстве и под водой на СИП было произведено в атмосфере 116 ядерных взрывов: 86 воздушных и 30 наземных. Последний такой НЯВ, визуально наблюдаемый по огненному шару и пылевому облаку, но весьма малой мощности – 0,028 кт, – прогремел 24 сентября 1962 г.

После этой даты ядерные взрывы на СИП ушли под землю, а количество подземных ядерных испытаний составило: в военных целях – 302, в интересах отработки специальных зарядов для народно-хозяйственных целей взорвано 36 ядерных устройств и по отработке ядерно-взрывных технологий проведено 7 мирных ЯВ (5 – в скважинах и 2 – в штольнях).

То есть в военных целях на бывшем СИП было произведено 418 ядерных испытаний (последнее из них – 19 октября 1989 г.).

При этом по радиационным эффектам подземные ЯИ могут быть отнесены: ~ 50% – к взрывам полного камуфлета; ~46% – неполного камуфлета с выходом в атмосферу инертных радиоактивных газов в вентиляционном режиме их истечения и только 4%, т. е. 13 взрывов, – с нештатной радиационной ситуацией в связи с напорным истечением продуктов взрыва на поверхность земли.

Из личных ярких воспоминаний A.M. Матущенко о первом на СИП подземном ЯВ в штольне В-1:

«...Этот взрыв был осуществлен 11 октября 1961 г., и несмотря на то что он был в практике полигона первым, все прошло штатно. А для меня в истории таких испытаний памятным остается то, что в его котловую полость была организована специальная проходка с целью изучения радиационных и механических эффектов взрыва, что позволило существенно повысить их прогнозные оценки. Мне поручили выполнить прогноз радиационной обстановки в зоне взрыва по трассе проходки, что и было выполнено. В 1964 году в результате успешной проходки в зону взрыва мне довелось стать и первым сталкером в подземных ЯИ СССР. А рядом были горняки-проходчики, специалисты из ПромНИИпроекта и Радиевого института им. В.Г. Хлопина...

Повышение уровня радиации до 0,2 мР/ч началось в 70 м от центра взрыва. В дальнейшем при проходке выработки он изменялся от 1 до 25 мР/ч. Максимальные значения в 25 мР/ч отмечались на удалении 34 м от центра взрыва и на границе полости. В зоне разрушений его величина составила 10 мР/ч. Высокий уровень радиации в районе отметки 34 м был обусловлен наличием жилы застывшего расплава шириной до 40 см и протяженностью 6 м вдоль стенки. В этой жиле была обнаружена деформированная по краям, оплавленная металлическая труба длиной 30 см, весом 1 кг. На участке от 12 до 6 м резко возросло количество обнаженных мелких (1 см) и средних (до 10 см) жил стекловидной массы».

Следующим был взрыв в штольне 504П, проведенный в массиве Дегелен на СИП 29 октября 1968 г. В полости этого взрыва также была организована горная проходка. Обходная выработка соединилась с полостью через 457 дней после взрыва (зимой 1970 г.). Первое обследование механических и радиационных параметров было выполнено специалистами полигона (А.М. Матущенко) и ПромНИИПроекта. Здесь исследователи увидели полностью сохранившуюся полость, доступную для всестороннего обследования.

В последующем на СИП представилось возможным проникнуть в котловые полости еще трех взрывов – в штольнях 103, 130 и 190, но не по специальной горной выработке, а непосредственно по системе трещин, образованных взрывом (Р.В. Блинов – ведущий, И.В. Бригадин, В. Грошевой, И.А. Московских, Ф.Ф. Сафонов, Л.П. Соловьев, А.А. Соломонов, С.Г. Смагулов, Ю.Б. Федотов и др., а в котловой полости в штольне 190 побывал даже Александр Невзоров со своей телекомандой «600 секунд», самыми последними ее посетили 9 октября 1998 г. В.А. Логачев, А.М. Матущенко, С.Г. Смагулов и Щ.Т. Тухватулин, и через неделю эта штольня навсегда была локализована подрывом ее портальной части, причем за американские деньги).

В результате таких экспедиций «в зону» была получена уникальная информация о воздействии мощной энергии взрыва на горный массив, что было крайне необходимо для успешной реализации в СССР обширной программы мирных ЯВ, осуществлявшихся как на СИП (семь МЯВ), так и в различных регионах страны (117 МЯВ).

Из указанных семи МЯВ на СИП четыре взрыва в скважинах были произведены с выбросом грунта («Чаган», «1003», «Телькем-1», «Телькем-2», 1965—1968) и три – в штольнях («148/1», «Лазурит» и «148/5», 1971—1974)

В 1998 г. Минатом впервые опубликовал данные по инвентаризации оружейного плутония для проведения испытания ядерного оружия. Эти данные могут быть также полезны для оценки радиоэкологической обстановки после проведения ядерных взрывов, в которых не нарабатывалось дополнительное количество плутония.

В частности, при испытании ядерных зарядов в период с 1949 по 1962 г. было израсходовано ~ 520 кг плутония, из них в наземных взрывах ~ 102 кг. При этом в наземных ядерных испытаниях было израсходовано: на СИП ~ 97 кг, на СИПН3 ~4 кг, вне полигонов ~1 кг плутония, т. е. общий расход плутония за этот период составил ~ 531 кг: на Семипалатинском испытательном полигоне ~ 290 кг, на Северном испытательном полигоне Новая Земля ~ 206 кг, вне полигонов ~ 35 кг.

В деятельности СИП была еще одна важная веха. 14 сентября 1988 г., т. е. за три года до его закрытия, на полигоне в урочище Балапан в скважине 1350 был проведен подземный ядерный взрыв по программе совместного советско-американского эксперимента (СЭК) по контролю за соблюдением Договора об ограничении подземных ядерных взрывов. Именно тогда на СИП впервые побывали американские испытатели ядерного оружия. И это явилось предвестником будущих шагов в мирном марафоне СССР, стартовавшем с Семипалатинского полигона в 1989 г., когда на нем 19 октября в скважине 1365 было осуществлено последнее ядерное испытание. Аналогичный СЭК состоялся также и на Невадском полигоне 18 августа 1988 г. с участием советских испытателей. Это были сигналы надежды на всеобъемлющее запрещение ядерных испытаний.

3а период действия Семипалатинского полигона его начальниками являлись: Рожанович Петр Михайлович, Колесников Сергей Георгиевич, Енько Анатолий Валерьевич, Гурсев Иван Николаевич, Виноградов Николай Николаевич, Смирнов Алексей Иванович, Кантиев Мурат Константинович, Ступин Владимир Иванович, Ильенко Аркадий Данилович и Коноваленко Юрий Владимирович.

В судьбе одного из ядерных полигонов СССР – ГосЦНИП-2 (Семипалатинского) – решающую роль сыграли два указа Президента Казахской ССР от 29 августа 1991 г. № 409 «О закрытии Семипалатинского испытательного ядерного полигона» и от 15 мая 1992 г. № 779 «О Национальном ядерном центре и Агентстве по атомной энергии Республики Казахстан», а также соглашение от 23 января 1993 г., по которому 2-й Государственный полигон (Семипалатинский) определен как Национальный ядерный центр Республики Казахстан.

Огромная нагрузка по урегулированию различных вопросов между полигоном и новой властью, буквально подстрекаемой «антиполигонщиками» из народившегося антиядерного движения «Невада – Семипалатинск» (председатель О.О. Сулейменов), легла на Ю.В. Коноваленко, Ф.Ф. Сафонова, С.Г. Смагулова, В.М. Куценко. Они были ближе всех к «эпицентру» этих событий.

Так второй полигон в мире получил статус бывшего на пути к безъядерному миру. Но только 31 мая 1995 г. в 13 ч 16 мин местного времени на нем накладным зарядом химического ВВ было уничтожено последнее ядерное устройство, находившееся в штольне 108-К в безъядерном государстве.

3.3. Северный (Новоземельский) Центральный полигон Российской Федерации

После проведения в Советском Союзе первых 20 ядерных испытаний на Семипалатинском полигоне командование Военно-морского флота пришло к выводу, что разрозненным группам специалистов Главного штаба и научных институтов ВМФ будет весьма сложно работать в интересах создания морского ядерного оружия. Так родилось решение о создании единого органа, объединяющего усилия всех специалистов и координирующего создание для Военно-морского флота ядерного оружия, а также испытаний его образцов в морских условиях.

8 сентября 1949 г. в соответствии с директивой Генерального штаба Вооруженных сил СССР такой орган был сформирован как 6-й отдел ВМС при военно-морском министре: начальник отдела – инженер-капитан 1-го ранга Петр Фомич Фомин. В 1951 г. по инициативе этого отдела для выполнения соответствующих НИОКР были созданы специализированные научно-исследовательские подразделения при НИИ-10 и НИИ-17 ВМС, в 1953 г. – научно-исследовательский полигон на Ладоге («Объект 230», в/ч 99795) и в 1954 г. – Центральная научно-исследовательская лаборатория (ЦНИЛ) 14 ВМФ (сегодня в/ч 70170, или Научно-исследовательский центр безопасности технических систем – НИЦ БТС Минобороны России). В этих научных подразделениях начались интенсивные исследования проблемных вопросов по применению ядерного оружия в морских условиях. Особое внимание уделялось изучению физики образования и воздействия на объекты ВМФ радиационных факторов, светового излучения и ударной волны.

В начале 1950-х годов разработчики ядерного оружия получили от Минобороны СССР заказ на создание ядерной боевой части торпеды, которая впоследствии получила наименование «Т-5». Разработка этой части торпеды, ограниченной внешним диаметром 533 мм, шла успешно, поэтому встал вопрос об ее испытании. Командование ВМФ сразу отказалось от использования «сухопутного» Семипалатинского полигона. Важно было не только убедиться в работоспособности ядерного заряда и оценить его мощность, но и изучить поражающее действие подводного взрыва на объекты ВМФ в конкретных морских условиях.

Главком ВМФ Н.Г. Кузнецов поручил подыскать место для строительства второго ядерного полигона СССР начальнику недавно созданного 6-го отдела, а затем Управления ВМФ контр-адмиралу П.Ф. Фомину.

Создание полигона

Для создания нового полигона рассматривались различные районы страны как внутри ее, так и на побережье. Изучили районы базирования Тихоокеанского флота, обследовали Кольский полуостров со стороны моря и другие места на территории страны. Однако подходящего района найдено не было. Решили создать комиссию и обследовать острова Новая Земля. Предварительно для подводного ядерного испытания была выбрана Черная Губа на Южном Острове архипелага. Она представлялась наиболее удобной для такого испытания, поскольку имела узкий вход и малый, до метра, прилив-отлив, что могло способствовать ограничению скорости распространения радиоактивного загрязнения. Расположенному на Южном острове поселку Белушья Губа предстояло стать центральной базой полигона и называться поселком Белушья (рис. 3.2).

В то время архипелаг Новая Земля входил в оперативную зону Беломорской флотилии, которой командовал контр-адмирал Н.Д. Сергеев. Его и решено было назначить председателем комиссии по обследованию островов Новая Земля, а заместителем – П.Ф. Фомина. Перед комиссией, а дело было в конце 1953 г., стояла главная задача – выбрать место для проведения подводного ядерного взрыва в 1955 г., решить вопросы размещения измерительных лабораторий, хранилищ ядерных зарядов, базирования кораблей и авиации и др. Времени для этого было отведено крайне мало – всего две недели.

В состав комиссии были включены высококлассные специалисты из различных военных и государственных ведомств, среди них – директор Института химической физики академик Н.Н. Семенов, его заместитель член-корреспондент М.А. Садовский, от Института прикладной геофизики – член-корреспондент Е.К. Федоров, представители 6-го управления ВМФ Е.Н. Барковский, А.А. Пучков, К.К. Азбукин, Ю.С. Яковлев и др.

Для доставки членов комиссии на Новую Землю был использован тральщик, который сразу после выхода из базы Беломорской флотилии направился в главную точку будущего полигона – Черную Губу, расположенную на юго-западной стороне архипелага. Бухта действительно оказалась очень удобной. В нее вел узкий проход, прикрытый с запада островом. Основным недостатком были малые глубины – не более 25—30 м. Однако у всех членов комиссии была уверенность в правильном выборе. Провели детальную рекогносцировку и наметили, где оборудовать защищенный командный пункт, расставить мишенную обстановку, построить причалы, разместить различные службы.

Рис. 3.2. Центральная база полигона на о. Южный

После доклада председателя комиссии руководству Министерства обороны СССР (Н.Г. Кузнецову, H.A. Булганину) и Министерства среднего машиностроения СССР (А.П. Завенягину) о выборе места для оборудования полигона и подробного обоснования содержания мероприятий по подготовке к проведению испытания в морских условиях вышло закрытое постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР от 31 июля 1954 г. № 1559-699сс об оборудовании на архипелаге Новая Земля «Объекта 700», подчиненного 6-му управлению ВМФ. Таким образом был подтвержден выбор комиссии о строительстве полигона на архипелаге Новая Земля. Было решено проводить подводные ядерные испытания в Черной Губе, главную базу полигона создать в Белушьей Губе, а аэродром – в поселке Рогачево, расположенном на берегу залива Рогачева.

В постановлении 1954 г., подписанном Н.С.Хрущевым, говорилось: «...Построить полигон для испытания атомного оружия на суше, в воде, в атмосфере, а также исследовать воздействие атомного взрыва на все виды вооружения и техники, в том числе на корабли, подводные лодки и фортификационные сооружения». Для выполнения строительно-монтажных работ на различных площадках полигона было создано строительное управление «Спецстрой-700». Первоначально «Объект-700» и «Спецстрой» возглавил полковник E.H. Барковский (впоследствии генерал-лейтенант).

В навигацию 1954 г. кораблями Северного флота на Новую Землю было доставлено 10 строительных батальонов, личный состав которых выполнил колоссальный объем различных строительных работ в очень тяжелых полярных условиях.

Полигон ВМФ, как его сокращенно называли, имел в своем составе целый ряд различных служб и подразделений: опытно-научную и инженерные части, службы энерго– и водоснабжения, авиационные части, дивизион кораблей и судов специального назначения, дивизион аварийно-спасательной службы, узел связи, части тылового обеспечения и другие подразделения.

Первым начальником фактически уже существующего ядерного полигона (ноябрь 1954 г. – сентябрь 1955 г.), отвечающим за подготовку первого подводного ядерного испытания, стал Герой Советского Союза капитан 1-го ранга Валентин Георгиевич Стариков (впоследствии вице-адмирал). В последующем, в период проведения ядерных испытаний в атмосфере (до 1963 г.), начальниками полигона были капитан 1-го ранга Николай Александрович Осовский (октябрь 1955 г. – декабрь 1955 г.), контр-адмирал Николай Львович Луцкий (декабрь 1955 г. – июль 1958 г.), контр-адмирал Пахомов Иван Иванович (июль 1958 г. – май 1959 г.) и генерал-майор Гаврила Григорьевич Кудрявцев (май 1959 г. – август 1963 г.).

17 сентября 1954 г. принято считать днем рождения Новоземельского полигона в связи с подписанием директивы Главного штаба ВМФ с объявлением оргштатной структуры новой войсковой части 77510. Итак, всего через полтора месяца после принятия правительством решения о создании полигона фактически начались его боевые и трудовые будни.

В то же время один из главных вопросов, беспокоивших военное руководство СССР, – где проводить испытания сверхмощных термоядерных зарядов – оставался нерешенным. Первое испытание реального прототипа боевых термоядерных зарядов СССР мощностью 1600 кт, проведенное 22 ноября 1955 г. на Семипалатинском полигоне (самый мощный взрыв), показало, что он для подобных работ непригоден, так как поражающее действие воздушной ударной ядерной волны распространилось далеко за пределы его территории. Частичное разрушение остекления наблюдалось даже в Семипалатинске, расположенном на расстоянии 170 км от Опытного поля. По одному из направлений распространения ударной волны в отдельных населенных пунктах случаи разрушения остекления наблюдались на удалении до 350 км от эпицентра взрыва.

Необходимо было срочно найти место для проведения испытаний термоядерных зарядов сверхбольшой мощности.

Выбор места для проведения сверхмощных термоядерных взрывов

К сентябрю 1955 г. «Объект-700» был подготовлен к проведению первого в СССР испытания морской ядерной торпеды Т-5. Заблаговременно в Черную Губу пришли своим ходом корабли различных классов для создания мишенной обстановки: три эсминца типа «Новик-Реут» (бывшие «Урицкий», «Куйбышев» и «Карл Либкнехт»), эсминец «Гремячий», два базовых тральщика проекта 53у (Т-219), четыре подводные лодки серии Б-9 и С-19 и немецкой серии С-81 и С-84, а также два транспорта. На безопасном расстоянии располагался палаточный лагерь испытателей, неподалеку – командный пункт автоматики.

В Музее Центрального полигона Российской Федерации хранится уникальная памятная плита с надписью: «Здесь в 1955 г. была выполнена сборка первого изделия под руководством полковника Е.А. Негина». Под командованием контр-адмирала Н.Д. Сергеева это изделие в корпусе боевого зарядного отделения торпеды Т-5 тральщик доставил в Черную Губу.

Утром 21 сентября 1955 г. в Черной Губе подрывом боевой части морской торпеды Т-5 на глубине 12 м был произведен первый в СССР подводный ядерный взрыв. Его мощность составила 3,5 кт. После выдачи автоматикой команды на подрыв заряда торпеды над морем возник огромный столб воды, увенчанный ярко-белым облаком. Хорошо были видны развитие купола водяного столба, прорыв через него газов, образование вихревого кольца базисной волны.

Руководство и ответственность за проведение первого подводного ядерного испытания правительство возложило на адмирала Флота Советского Союза Николая Герасимовича Кузнецова.

Это был первый ядерный взрыв на Новоземельском полигоне. Затем здесь стали проводиться практически все испытания ядерного оружия, в том числе и супермегатонного класса, и 6-й Государственный центральный полигон (с 1958 г.) внес существенный вклад в создание ракетно-ядерного щита Союза (последний ядерный взрыв в СССР) – Новоземельский полигон обеспечил проведение 130 ядерных испытаний: 88 атмосферных (в том числе 85 воздушных, одного приземного, двух надводных), трех подводных и 39 подземных – суммарным энерговыделением 273 Мт (табл. 3.4).

Таблица 3.4

Количество ядерных испытаний на Новоземельском полигоне в 1955—1990 гг.

Ко времени проведения первого испытания ядерного оружия на Новоземельском полигоне, а именно осуществления 21 сентября 1955 г. подводного взрыва головной части торпеды Т-5 в Черной Губе, и даже в период подготовки очередного, но уже наземного ядерного взрыва (физического опыта) еще не было выбрано место для проведения воздушных испытаний ядерных зарядов мегатонного класса.

Для того чтобы найти территорию, над которой можно было бы осуществлять сверхмощные воздушные ядерные взрывы, в мае 1957 г. была создана представительная межведомственная комиссия из специалистов Минобороны СССР, Минсредмаша СССР, Академии наук СССР, Севморпути СССР и Гидрометеослужбы СССР.

Перед комиссией была поставлена сложная задача: в составе экспедиции путем облета на самолетах обследовать острова Северная Земля, Новосибирские острова, а также побережья моря Лаптевых и Восточно-Сибирского моря от бухты Тикси до устья реки Колыма и найти места, пригодные для проведения над ними сверхмощных воздушных ядерных взрывов. Базой этой экспедиции служил аэродром в Тикси.

Места возможного проведения таких ядерных испытаний должны были удовлетворять следующим требованиям:

1. Доставка термоядерных зарядов в район испытаний должна была производиться самолетом-носителем, сопровождаемым самолетом-лабораторией, с помощью которого дистанционным способом регистрировались бы физические процессы, происходящие во время взрыва, а также определялись бы тротиловый эквивалент и другие необходимые характеристики взрыва.

2. Наземные службы, обеспечивающие проведение испытаний и регистрацию параметров взрыва в районе его эпицентра, должны были иметь предельно ограниченное количество личного состава и привлекаться только в период испытаний.

3. Испытательная площадка должна была располагаться на расстоянии не менее 300—500 км от населенных пунктов и трасс Северного морского пути.

4. Доставка необходимого оборудования, приборов, материалов и других средств жизнеобеспечения наземных служб испытательной площадки должна была осуществляться в основном морским путем.

5. Вблизи испытательной площадки можно было бы оборудовать аэродром для базирования полярной транспортной авиации.

С аэродрома Тикси члены комиссии совершали полеты на самолетах полярной авиации, поставленных на лыжи, так как в это время везде лежал снег, который скрывал детали рельефа, поэтому иногда при пологих берегах трудно было отличить, где кончается море и начинается суша, и только крутые скалистые берега некоторых островов позволяли определять эту границу.

Плохая погода, отсутствие специального снаряжения, недостаток горючего, трудности передвижения и другие неблагоприятные факторы заставили членов комиссии принять решение о прекращении дальнейших работ по поиску испытательной площадки для осуществления сверхмощных ядерных взрывов в районе Земли Бунге и рекомендовать начать работы по оборудованию такой площадки на архипелаге Новая Земля. Лучшего места на относительно пустынном Севере найти не удалось.

Таким образом, Новоземельский полигон, который создавался специально для проведения испытаний ядерного оружия в морских условиях, приобрел статус полигона, предназначенного для осуществления различных видов ядерных взрывов. Началась подготовка полигона к проведению испытаний сверхмощного ядерного оружия в атмосфере. В подготовке участвовали силы Военно-морского флота, Военно-воздушных войск и Ракетных войск стратегического назначения. В последующем на Новоземельском полигоне кроме испытаний ядерных зарядов, проведения войсковых учений и учений ВМФ стали испытывать различные образцы ракетной техники на радиационную стойкость, причем даже в условиях имитации полета на траектории. Для этого были разработаны специальные взрывные имитаторы «Колба» и создана новая методология двухкомпонентного радиационного нагружения испытуемых объектов.

Постановлением ЦК КПСС и Совета министров СССР от 17 марта 1956 г. № 357-228 на архипелаге Новая Земля под полигон были отведены районы, ограниченные определенными географическими координатами точек, которые представлены в табл. 3.5.

Таблица 3.5

Географические координаты полигона

Размеры районов, отведенных под юрисдикцию Новоземельского полигона, представлены в табл. 3.6.

Постановлением Совета министров СССР от 30 января 1958 г. № 133-56 Министерство морского флота СССР было обязано до 1 марта 1958 г. передать Министерству обороны СССР безвозмездно ледокольный дизель-электроход «Байкал» со всем его оборудованием и имуществом для обеспечения работ, проводимых на «Объекте-700», а также в Баренцевом и Карском морях. Этот ледокол был необходим как для обеспечения круглосуточного проведения различных мероприятий в арктических условиях архипелага Новая Земля, так и для транспортной связи между опытными полями. Ледокол «Байкал» под командованием капитана 2-го ранга ГА. Метца исправно трудился в сложных ледовых условиях в течение многих лет, доставляя на Новоземельский полигон разнообразные грузы.

Таблица 3.6

Площади северной и южной частей полигона

Постановлением ЦК КПСС и Совета министров СССР от 5 марта 1958 г. № 258-126 Министерство обороны СССР было обязано в период 1958—1961 гг. выполнить следующие работы по расширению инфраструктуры «Объекта-700»:

• обустроить новые опытные поля в количестве, обеспечивающем потребность в проведении испытательных работ, и в первую очередь работ, выполняемых по программе испытаний 1958 г. (намечено было провести 24 ядерных испытания мощностью от долей килотонны до трех мегатонн);

• построить комплекс производственных и вспомогательных сооружений, необходимых для производства, сборки и регулировки ракет, самолетов-снарядов и торпед со специальными (ядерными) боевыми частями, а также для погрузки их на корабль;

• построить жилые и казарменные городки, культурно-бытовые и хозяйственно-вспомогательные сооружения, обеспечивающие нормальные условия для расквартирования и жизнедеятельности личного состава полигона, а также прибывающего для участия в работах научно-технического персонала различных ведомств;

• закончить в 1959 г. начатое в предыдущие годы строительство причалов, складов топлива, дизельных электростанций и инженерных сетей в основных населенных пунктах гарнизона – поселках Белушья Губа и Рогачево.

В заключение постановление предписывало «утвердить мероприятия по обеспечению работ на „Объекте-700“ Министерства обороны СССР, предусмотренных настоящим постановлением, согласно приложению...».

Этим же постановлением «Объект-700» был преобразован в Государственный центральный полигон (ГЦП) № 6 Министерства обороны СССР для испытаний атомных зарядов. Однако в документах полигон продолжали именовать «Объект-700».

Первые работы по подготовке подземных ядерных испытаний на Новоземельском полигоне были начаты в 1959 г. Руководство Министерства обороны СССР предложило командованию полигона разработать и выдать проектной организации техническое задание на проектирование пяти штолен и жилого городка с комплексом производственных и бытовых сооружений для горняков.

Район заложения горных выработок и производства строительных работ был выбран на южном берегу пролива Маточкин Шар в соответствии с заключением авторитетной комиссии, которая подтвердила возможность удержания в толще грунта радиоактивных продуктов, образующихся после осуществления мощных подземных ядерных взрывов.

Организация, подготовка и проведение ядерных испытаний

Подготовка опытных площадок и самих испытаний ядерного оружия на Новоземельском полигоне проводилась в период интенсивной деятельности Семипалатинского полигона, в результате которой к этому времени (1954—1955) был накоплен уже достаточно большой опыт в решении вопросов, связанных с организацией, подготовкой и осуществлением наземных и воздушных ядерных взрывов в широком диапазоне тротиловых эквивалентов (мощностей).

Конечно, этот опыт широко использовался на Новоземельском полигоне. Однако испытательная работа на вновь создаваемом полигоне должна была проводиться не только в полном соответствии с программой развития ядерного оружия, но и с учетом специфики задач, решаемых прежде всего в интересах ВМФ. Основные ведомства, заинтересованные в проведении ядерных испытаний, – Министерство обороны СССР и Министерство среднего машиностроения СССР (с 1986 г. – МАЭП СССР, а с 1992 г. – Минатом России) – совместно разрабатывали многолетние и ежегодные планы испытаний. Эти ведомства представляли свои материалы в ЦК КПСС с приложением проектов конкретных постановлений ЦК КПСС и Совета министров СССР. В проектах постановлений указывался общий объем (количество) испытаний, номенклатура или типы зарядов, физические опыты, их основные характеристики, степень обеспечения испытаний материально-техническими средствами, а также перечень мероприятий, обеспечивающих безопасность проведения ядерных испытаний. До представления проектов этих документов в ЦК КПСС они обязательно согласовывались с заинтересованными министерствами и ведомствами СССР.

Представленные документы рассматривались на заседаниях Политбюро ЦК КПСС. Иногда этому предшествовало принципиальное рассмотрение документов на Совете обороны (такое правило было введено после запрещения в 1963 г. проведения ядерных испытаний в трех средах), а только затем их представляли на Политбюро ЦК КПСС, после чего примерно в недельный срок издавалось постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР.

Кроме того, в течение года по основным сериям испытаний или даже по отдельным ядерным испытаниям дополнительно издавались правительственные постановления (решения) с определением конкретного руководства испытанием: руководителя, его заместителей и ответственных за каждое направление исследований при проведении данного испытания. Утверждался и ответственный представитель Минздрава СССР, на которого возлагались функции государственного контроля за обеспечением безопасности участников испытаний и населения регионов, расположенных в зоне влияния ядерных испытаний.

Таким образом, можно сказать, что основные вопросы организации подготовки и проведения ядерных испытаний решались после их детального изучения специалистами заинтересованных министерств и ведомств, в том числе и специалистами Военно-промышленной комиссии (ВПК) Совета министров СССР. На самом высоком уровне власти этим вопросам, включавшим в себя и проблемы обеспечения безопасности проведения испытаний и экспериментальных исследований по радиационному, медико-биологическому, экологическому и другим направлениям, уделялось особое внимание. Вопросы организации проведения ядерных испытаний в те годы были приоритетными в деятельности государственных органов власти.

Государственная система организации подготовки и проведения ядерных испытаний на Новоземельском полигоне в разные годы имела свои особенности и некоторые отличия от аналогичной системы на Семипалатинском полигоне, но эти отличия не имели принципиального значения.

Система основных организационных мероприятий в период проведения подземных ядерных испытаний на Новой 3емле включала в себя целый ряд различных вопросов, решению которых уделялось главное внимание:

• выполнение программы развития ядерного оружия страны;

• подготовка многолетнего и ежегодных постановлений ЦК КПСС и Совета министров СССР в соответствии с планом испытаний ядерных зарядов;

• разработка технических заданий на строительство различных объектов на полигоне, необходимых для реализации планов испытаний ядерного оружия.

1955—1958 гг. можно считать первым этапом натурных опытов на Новоземельском полигоне, имевших большое научно-техническое, военное и политическое значение. В них были получены большой объем экспериментальных данных о параметрах полей поражающих факторов ядерных взрывов в различных условиях и первые сведения о стойкости объектов вооружений и военной техники ВМФ к их воздействию. Это обеспечило развитие теории физических полей ядерных взрывов, что было использовано при обосновании целей и задач дальнейшего развития ядерного оружия, методов и средств испытаний военной техники.

Начальник полигона Г.Г. Кудрявцев вспоминает:

«При подготовке к испытанию „супербомбы“ мощностью 50 мегатонн был доведен план основных работ на Новоземельском полигоне.

Главное внимание обращалось на состояние погоды во время самого взрыва, на состояние ветра, так называемую «розу ветров», при которой ветер должен дуть в северном направлении, особенно в нижних слоях тропосферы и стратосферы. Это было необходимо, чтобы исключить в первые часы или сутки возможность радиоактивного заражения Южного Острова Новой 3емли, где располагались основные гарнизоны полигона (Рогачево и Белушья), командные пункты северной и южной зон, а также ближайший остров Вайгач и само северное побережье материка.

Государственная комиссия заседала через каждые 4 часа. В прогнозирование «розы ветров» включились специалисты метеослужбы страны во главе с академиком Е.К. Федоровым. На самом полигоне прогнозированием занимались Ю.А. Израэль и начальник метеослужбы полигона подполковник В.М. Мишкевич, используя для этой цели данные метеопостов на Новой Земле и на северном побережье, а также метеорологических ракет, которые запускались на большую высоту, в отдельных случаях свыше 70 км.

Решение о возможности испытания обсуждалось, хотя часто и в резкой форме, но принималось коллегиально. О принятом решении докладывалось в Москву за подписью П.Ф. Фомина, начальника полигона и заместителя председателя Государственной комиссии.

Окончательное решение принималось в Москве, о нем нам сообщал председатель комиссии Н.И. Павлов. Он же определял время вылета самолета-носителя, ориентировочное время взрыва (время «Ч»), мощность ядерного изделия, высоту взрыва и боевое поле, на которое будет сбрасываться ядерная бомба. Этих данных уже было достаточно для работы полигона. Н.И. Павлов практически учитывал все предложения полигона и расчеты специалистов».

Из воспоминания представителя 71-го полигона ВВС С.М. Куликова:

«Для самолета—носителя супербомбы был дооборудован стратегический бомбардировщик Ту-95. Выполнение ответственного задания по срабатыванию „изделия-202“ по цели над архипелагом Новая Земля было поручено экипажу Ту-95-202 во главе с командиром майором Дурновцевым Андреем Егоровичем, которому впоследствии было присвоено звание Героя Советского Союза за мужество и отвагу, проявленные при освоении новой военной техники. Для полета в строю с Ту-95-202 был предусмотрен самолет-носитель Ту-16 с задачей выполнения функций самолета-дублера и измерений при взрыве его мощности, значений поражающих факторов и регистрации процесса развития взрыва мощностью в 50 Мт.

9 ч 27 мин 10.10.61 г. – взлет самолета-носителя, за ним дублера по маршруту: Оленья – мыс Канин Нос – Рогачево – Панькова Земля – район цели. Все исправно.

В 11 ч 30 мин бомба была сброшена с высоты 10 500 м по цели в районе пролива Маточкин Шар.

На 188-й секунде после сброса супербомбы остров Новая Земля был озарен длительным свечением небывалой яркости. Взрыв произошел на высоте 4000 м. Самолет-носитель в это время находился на удалении от взрыва 40 км, а дублер – 55 км.

Воздействие от ударной волны для экипажей было достаточно ощутимым, однако затруднений в пилотировании не вызывало. Отказов в работе самолетного оборудования не произошло».

Проведение столь грозного ядерного испытания обусловило резкое ускорение политического процесса по разработке и подписанию Договора о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, в космическом пространстве и под водой (в трех средах). 5 августа 1963 г. он был открыт для подписания, а 10 октября 1963 г. вступил в силу. Но испытания в атмосфере еще продолжали Франция (до 14 сентября 1974 г.) и Китай (до 16 октября 1980 г.).

С 1959 г. полигон начал готовиться к проведению подземных ядерных испытаний в штольнях, так как Правительство СССР приняло решение о создании геофизической станции (ГФС) в горном массиве у пролива Маточкин Шар. К середине 1963 г. две штольни («Г» и «Б») были готовы к такому испытанию.

В конце июня 1964 г., в разгар подготовки к первому подземному ЯИ на СИПНЗ, штольню посетил главком ВМФ С.П. Горшков. Он прошел по штольне, побывал в каждом боксе, где принял доклады соответствующих ответственных лиц.

«...После выполнения горнопроходческих и монтажных работ, подготовки датчиков и регистраторов доступ в штольню закрыли на трое суток. За это время специалисты Минсредмаша установили в концевом боксе ядерное изделие, подлежащее испытаниям. Горняки начали забивку штольни. Испытатели очень беспокоились, чтобы не были повреждены юстировка КВИ и приборные столы при движении вагонеток с бетоном и щебнем. Оставалось положиться на мастерство и ответственность горняков.

Примерно за два дня до взрыва личному составу первого броска было дано указание освоить автономные дыхательные аппараты – изолирующие противогазы ИП-46.

За несколько часов до времени "Ч" весь личный состав из жилого городка был вывезен на плавсредствах в район мыса Столбовой на выходе из пролива Маточкин Шар. Испытатели из состава первого броска сосредоточились на командном пункте автоматики (КПА), откуда осуществлялся подрыв изделия. Видимость была хорошая, и гора просматривалась.

И вот 18 сентября 1964 г. наступило время "Ч". Взрыв! Гора как бы приподнялась на несколько метров и осела на место. Затем под ногами заколебалась почва, и раздался негромкий гул.

К штольне направились дозиметрическая разведка и горноспасатели. Получив доклад об уровнях радиации, двинулись к штольне испытатели первого броска. Все были одеты в защитные прорезиненные костюмы и снабжены изолирующими противогазами ИП-46. Построились у входа в штольню, пересчитались, на спинах мелом написали друг другу фамилии. Надели противогазы, включили дыхательные аппараты и поочередно пошли в устье штольни.

В начале туннеля разрушений не было. Но по мере удаления от входа порода частично обрушилась. В одном месте к датчикам регистрации гамма-излучения В.А. Вахламееву и В.Н. Зайцеву пришлось добираться по-пластунски. Всюду в воздухе висела пыль.

Из-за просачивания радиоактивных газов через завивочный комплекс в штольне начал быстро подниматься уровень радиации. Не мешкая, испытатели сняли все пленки из фоторегистраторов, чтобы не «засветить», и, выйдя наружу, передали их для доставки в научно-испытательную часть (НИЧ) полигона на проявление и расшифровку специалистами-аналитиками, т. е. отказались от регистрации полученной дозы облучения. Так было не раз на обоих полигонах СССР. Люди стремились выполнить свой долг (свою работу) любой ценой. Дело здесь в том, что требования к радиационной безопасности были жесткие. И получить разрешение на «повышенную» дозу было практически невозможно. За нарушение правил техники безопасности могли строго наказать. Но работу хотелось тем не менее выполнить; получить какие-то интересные данные и т. п.» (из воспоминаний новоземельцев В.А. Вахламеева и В.М. Галкина).

24 октября 1990 г. было проведено последнее ядерное испытание не только на Новоземельском полигоне, но и в Советском Союзе: в штольне А-13Н осуществлен групповой подрыв ядерных устройств. Испытание прошло в штатном режиме: полный камуфлет, радиоактивные продукты локализованы в горном массиве, в атмосфере – фон.

Начальниками СИПНЗ в период проведения подземных ядерных испытаний являлись: вице-адмирал Збрицкий Евгений Павлович (1963—1969), контр-адмиралы Стешенко Василий Константинович (1969—1970), Миненко Никифор Георгиевич (1970—1974), вице-адмиралы Кострицкий Станислав Петрович (1974—1982 годы), Чиров Валентин Кузьмич (1982—1985), контр-адмирал Горожин Евгений Павлович (1985—1989) и вице-адмирал Горев Виктор Алексеевич (1989—1993).

26 октября 1991 г. Президент РСФСР подписал распоряжение № 67-рп «О прекращении испытаний ядерного оружия на полигоне Новой Земли». И он же спустя четыре месяца Указом от 27 февраля 1992 г. № 194 «О полигоне на Новой Земле» предписал: «Учитывая настоятельную необходимость качественного совершенствования ядерного оружия, повышения его безопасности, а также проверки ядерного боезапаса ...преобразовать Государственный центральный полигон Министерства обороны СССР в Центральный полигон Российской Федерации с отнесением этого полигона в Федеральную собственность Российской Федерации». Полномасштабные ядерные испытания не проводятся на Северном полигоне с 25 октября 1990 г. Продолжение ЯИ также не планируется, поскольку Россия как ядерная держава 24 сентября 1996 г. подписала Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний.

Как уже указывалось, для России основополагающим условием для подписания ДВЗЯИ и его последующей ратификации явились суперположительные результаты испытаний полигонных макетов в неядерно-взрывных экспериментах (по американской терминологии – подкритические или субкритические).

Эти неядерно-взрывные эксперименты были начаты на Центральном полигоне Российской Федерации в декабре 1995 г. (четыре из них осуществлены до подписания ДВЗЯИ) и продолжаются до настоящего времени.

В Федеральном законе Российской Федерации от 27 мая 2000 г. № 72-ФЗ «О ратификации Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний» в ст. 2 подчеркнуто, что «реализация Договора осуществляется на основе поддержания базового потенциала для возможного возобновления испытательной ядерной деятельности в случае выхода Российской Федерации из Договора, поддержания в готовности к полномасштабным испытаниям Центрального полигона Российской Федерации и адаптации его к проведению не запрещенных Договором работ по ядерным зарядам и боеприпасам».

Новоземельский полигон, ставший после распада СССР Центральным ядерным полигоном Российской Федерации, в настоящее время молчит, соблюдая условия моратория на ядерные испытания и Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний.

На Новоземельском полигоне 24 октября 1990 г. Советский Союз осуществил последнее ядерное испытание под землей, после которого ни СССР, ни Россия никаких ядерных взрывов не производили. Официально 26 октября 1991 г. Российская Федерация объявила мораторий на ядерные испытания, к которому спустя месяц присоединилась Англия, почти через год – США и через пять лет – Франция и Китай.

В сентябре 1996 г. в Нью-Йорке был открыт для подписания Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний. К настоящему времени его подписали около 150 стран мира, некоторые из них этот Договор уже ратифицировали.

При разработке ДВЗЯИ особое внимание уделялось вопросам осуществления контроля за соблюдением выполнения Договора, учитывая при этом, что государства – члены «ядерного клуба» имеют в арсенале своих военно-промышленных комплексов ядерные испытательные полигоны (США и Англия – Невадский полигон, Российская Федерация – Новоземельский, Франция – Тихоокеанский, Китай – Лобнорский). Кроме того, было предусмотрено создание международной системы мониторинга (МСМ), основой которой является глобальная сеть сейсмических станций, призванных непрерывно в масштабе реального времени фиксировать и представлять для автоматизированного и ручного анализа данные о всех существенных сейсмических явлениях, происходящих на Земле. При этом места расположения сейсмических станций, чувствительность регистрирующей аппаратуры и методы обработки данных должны позволять надежно фиксировать сейсмические явления с эквивалентным энерговыделением в очаге, начиная с энергии в несколько сот тонн химического взрывчатого вещества. Кроме того, полученные сейсмограммы и методы их обработки должны позволять идентифицировать такие зарегистрированные явления, как сдвиги земной коры, землетрясения, вулканическая активность, падение метеоритов, производственные взрывы взрывчатых веществ в горнорудных карьерах и шахтах, ядерные взрывы и т. д.

В рамках ДВЗЯИ очень важно отличать ядерный взрыв от всех других явлений. Для этого есть твердая физическая основа – это скорость выделения энергии, которая при ядерном взрыве существенно выше, чем при всех других явлениях, порождающих сейсмические колебания земной коры.

За время проведения подземных ядерных испытаний сейсмологами мира был накоплен большой опыт регистрации данных, позволяющий отличать ядерные взрывы от различных природных и техногенных сейсмических явлений. Именно этот опыт и результаты анализа архивных данных о проведенных ранее ядерных взрывах в атмосфере позволили международному сообществу принять мировую сейсморегистрирующую сеть в качестве одного из главных средств контроля за соблюдением выполнения в полном объеме ДВЗЯИ.

Однако в конце августа 1997 г. в зарубежных средствах массовой информации появились сведения о якобы проведенном Россией на Новоземельском полигоне подземном ядерном испытании. Такая реакция на современную деятельность российского полигона связана, видимо, с тем, что до настоящего времени сохраняется повышенное внимание зарубежной общественности к проблеме ядерных испытаний, а также с необоснованной оценкой данных о сейсмических явлениях в районе полигона, которые интерпретировались как необъявленное ядерное испытание.

В настоящее время полигон функционирует в условиях моратория на ядерные испытания и действия Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний, а также в ожидании возможного изменения режима моратория.

Естественно, в настоящее время Россия из-за экономических трудностей не имеет возможности наладить производство высокоточного («умного») неядерного оружия – альтернативы ядерному. Но для сохранения боеспособности своих Вооруженных сил она в состоянии продолжать работу по дальнейшему развитию ядерного оружия как в направлении превращения его в оружие, предназначенное исключительно для решения военных задач, так и в направлении повышения безопасности его хранения и эксплуатации в войсках. Эти задачи могут быть решены на Новоземельском полигоне, но не в виде полномасштабных ядерных взрывов, а в ходе проведения экспериментов с так называемыми полигонными макетами зарядов или их имитаторами. Если эти эксперименты проводить в горных выработках с соблюдением всех требований техники безопасности, действующих на ядерном испытательном полигоне, то они не будут представлять экологической опасности и не станут причиной радиоактивного загрязнения природной среды.

В условиях действия ДВЗЯИ и обеспечения проведения НВЭ начальниками полигона являлись: вице-адмирал Ярыгин Виктор Степанович (1993—1997), который вскоре после распада СССР привел с Украины в состав Российского ВМФ тяжелый авианесущий крейсер «Адмирал Ушаков», имевший на своем борту целый полк истребительной и штурмовой авиации, а также комплекс крылатых, баллистических и зенитных ракет; контр-адмирал Шевченко Виктор Владимирович (1997—1999), который в ситуации, когда вдруг объявившиеся на Новой Земле среди проходивших службу матросов «террористы» заявили о своей связи с чеченцами и взяли в заложники школьников, предложил за их освобождение в заложники самого себя – начальника полигона (в итоге ситуация разрешилась благополучно, но нервы всем потрепала изрядно); генерал-майор Астапов Сергей Дмитриевич (1999—2002) и генерал-майор Соколов Юрий Иванович (с 2002 г.).

В трудных, суровых природных условиях работы и на Новоземельском полигоне, и на Семипалатинском в полной мере проявлялись лучшие качества наших соотечественников – высокое чувство ответственности за порученное дело, гордость за причастность к решению проблем, связанных с обеспечением безопасности Родины. Многие тысячи людей участвовали в создании, совершенствовании и испытаниях ядерного оружия.

Вместе с создателями ядерного оружия и его испытателями прошли трудный и полный опасности путь российские медики и биологи, которые внесли большой вклад в разработку критериев и методов обеспечения общей и радиационной безопасности участников испытаний и населения.

Сегодня с полной уверенностью можно говорить о том, что проведение ядерных испытаний – это величайший подвиг советских ученых и всего советского народа. Не следует злословить по поводу истории нашего уже не существующего государства – Советского Союза, в котором было много несуразного и трудного, но одновременно человеческого и доброго. Следует отдать дань глубокого уважения всем тем людям, которые добросовестным трудом крепили мощь своей Родины.

Обеспечение безопасности проведения ядерных испытаний под водой и в атмосфере

К началу осуществления осенью 1955 г. на архипелаге Новая 3ем-ля первого подводного ядерного взрыва уже было проведено 20 ядерных испытаний на Семипалатинском полигоне: 8 наземных и 12 воздушных. В числе этих испытаний были первый воздушный ядерный взрыв, осуществленный методом сброса ядерной авиабомбы с самолета-носителя, а также первый в СССР термоядерный взрыв – самый мощный наземный (на вышке высотой 30 м) взрыв с тротиловым эквивалентом 400 кт. Такие способы осуществления экспериментальных ядерных взрывов использовались впоследствии и на Новоземельском полигоне.

В ходе проведения испытаний на Семипалатинском полигоне сотрудниками всех его служб, специалистами Министерства обороны СССР, Третьего главного управления при Минздраве СССР и учреждений, входивших в их состав, уже был накоплен большой опыт в решении проблем, связанных с обеспечением общей и радиационной безопасности участников испытаний и населения.

Следует сказать, что в период подготовки к проведению первого советского подводного взрыва на Новоземельском полигоне при разработке планов мероприятий по обеспечению общей и радиационной безопасности его осуществления были использованы некоторые известные к тому времени сведения о результатах проведения аналогичных испытаний в США. Важно также отметить, что подводные и атмосферные испытания ядерного оружия на Новой 3емле проводились лишь при условии, если в этот период перенос воздушных масс, а значит, и распространение радиоактивных продуктов взрыва происходили в северном или восточном направлениях. При таких ограничениях источником радиоактивного загрязнения северных территорий материковой части СССР могли быть только продукты относительно небольшого количества ядерных испытаний, осуществленных на Новоземельском полигоне: одного наземного, одного низкого воздушного, двух надводных и трех подводных взрывов. Радиоактивные продукты высоких воздушных взрывов уходили в верхние слои атмосферы, где они рассеивались и становились впоследствии источником глобальных выпадений без образования локальных следов радиоактивного загрязнения.

Организация и проведение мероприятий по обеспечению общей и радиационной безопасности участников ядерных испытаний на Новоземельском полигоне были связаны с целым рядом трудностей, а именно:

1) сложные метеорологические и климатические условия, резко выраженная сезонность, ограниченность и растянутость транспортных коммуникаций создавали дополнительные трудности для материально-технического обеспечения работ, что сказывалось на качестве и сроках их выполнения, а также соблюдении правил безопасности;

2) сложный рельеф местности, обилие лощин между горными грядами, по которым могли распространяться радиоактивные выбросы и струи, наличие береговой линии как раздела между сушей и морем затрудняли маневрирование людей и техники в случае возникновения нештатных радиационных ситуаций (НРС).

Изложенные выше трудности были одной из основных причин возникновения бытовых, научно-организационных и других проблем, не позволявших привлекать в полной мере к работе на полигоне специалистов различного профиля из ведущих организаций страны, что влияло на уровень решения ряда сложных вопросов, связанных с обеспечением общей и радиационной безопасности. Всех участников испытаний по степени воздействия радиационного фактора условно можно разделить на три основные группы, каждая из которых, в свою очередь, может состоять из нескольких подгрупп:

1– я группа – состав руководства и управления ядерными испытаниями;

2– я группа – специалисты, обеспечивающие проведение испытаний;

3– я группа – непосредственные участники испытаний. Воздействие ионизирующих излучений на участников испытаний любой подгруппы, входящей в одну из трех групп, могло изменяться в широких пределах.

В первую группу обычно входили подгруппы, состоявшие из руководства, специалистов противодействия инженерно-техническим средствам разведки, а также тех, кто обеспечивал работу автоматики, телеметрии и связи.

Вторая группа, обеспечившая испытания, состояла из следующих подгрупп: автотранспорта, авиационных средств, геодезистов, медицинского персонала, метеорологов, математического обеспечения, охраны, горных и буровых работ (в зависимости от вида проводимого испытания).

В третью группу непосредственных участников испытаний, как правило, входили подгруппы, состоявшие из специалистов, проводивших гамма-нейтронные измерения, оценку степени радиоактивного загрязнения различных объектов, взятие радиоактивных проб, изъятие фотопленок из регистрирующей аппаратуры (система информации), изучение нерадиационных явлений, медико-биологические исследования, радиометрические и спектрометрические измерения, мероприятия по обеспечению радиационной безопасности и др.

Среди всех участников испытаний выделяли тех, кто в полевых и лабораторных условиях выполнял наиболее опасные с точки зрения воздействия радиационного фактора работы и мог облучиться в дозах, превышающих предельно допустимые уровни.

О бытовых условиях участников испытаний

Известно, что бытовые условия определяют уровень комфортности. Для первых строителей Новоземельского полигона, высадившихся на практически необитаемых полярных островах, этот уровень был близок к нулю. Армейские утепленные палатки да санные домики, походные кухни да передвижные электростанции – вот все, что они имели.

Однако уже через год, т. е. к началу первых подводных ядерных испытаний на полигоне, в районе губы Черная были построены необходимые капитальные сооружения – командный пункт автоматики (КПА), приборные сооружения, причал. К этому времени палатки строителей уступили место сборно-щитовым казармам, часть которых была приспособлена под общежития гостиничного типа, столовые, лазарет, склады и т. п. Незначительная часть персонала размещалась в санных домиках, руководство и его штаб – на штабном корабле Северного флота «ЭМБА». Из таких же казарм состоял первый комплекс строений в поселке Белушья Губа – столице полигона. На отдельной площадке в нескольких сборно-щитовых казармах были оборудованы лаборатории научно-испытательной части полигона.

Все здания и сооружения были электрифицированы, для чего устанавливались стационарные дизельные электростанции.

Питание персонала полигона и прикомандированных специалистов было организовано в столовых. По инициативе деятельных хозяйственников при столовых были созданы подсобные хозяйства, в которых имелись свиньи и даже молочный скот. Молодые матросы успешно осваивали навыки ухода за различной живностью.

Хуже всего было с дорогами, которые в основном только обозначались на местности. Несмотря на вечную мерзлоту, верхний слой грунта в дождливый период превращался в море грязи, по которой можно было с трудом передвигаться только в высоких сапогах.

Однако в целом полигон строился высокими темпами. Возводились рубленые и каменные двухэтажные здания гостиниц, офицерских общежитий, семейных домов, развивалась инфраструктура полигона. По мере увеличения жилого фонда в поселки стали приезжать и обустраиваться семьи офицеров, мичманов, проходивших службу на полигоне. Постепенно налаживали свою деятельность службы тыла, медицинская служба, служба главного инженера. Оборудовались новые испытательные площадки, на которых были построены капитальные приборные сооружения, служебные, складские и прочие помещения, а также бетонные бункеры для командного пункта управления в Грибовой Губе. Было начато оборудование испытательных площадок на мысе Сухой Нос. Много сил и средств затрачивалось на прокладывание дорог. Совершенствовались службы и условия авиационного обеспечения. Аэродром в поселке Рогачево даже стал принимать пассажирские самолеты Аэрофлота.

В периоды моратория, когда не проводились испытания, поселок Белушья Губа жил мирной размеренной жизнью, нарушая потихоньку «сухой закон» с помощью запасов, привозимых с Большой земли.

Одним из главных, если не самым главным «возмутителем спокойствия» жителей поселков полигона была погода, степень ухудшения которой определяла вариант жизнедеятельности этих поселков. Официально существовали три таких варианта:

• третий, самый мягкий, предусматривал ограничение одиночного пешего передвижения людей в гарнизоне и запрет передвижения между гарнизонами (поселками);

• второй вариант запрещал одиночное пешее передвижение людей, ограничивал движение механического транспорта (автомашин, гусеничных транспортеров, тракторов). На рабочие места подвозился минимум персонала, повышалась готовность к действию всех служб полигона;

• и наконец, первый вариант, который относился к нерабочему дню. Запрещались выход из домов, движение всего механического транспорта, кроме транспорта служб жизнеобеспечения. Объявлялась готовность к работе аварийных поисковых партий.

Например, второй вариант – люди вынуждены были держать перед лицом щиток из прозрачного материала, иначе нельзя было открыть глаза. Конечно, приведенные выше варианты деятельности гарнизонов полигона в зависимости от характера погоды распространялись только на административные и жилые зоны.

Но лучше всего о вариантах сказано в фольклорной поэме «Теркин на Новой Земле»:

Работа испытателей и служб обеспечения на опытных полях велась независимо от погоды. В период проведения ядерных испытаний в атмосфере дополнительная база для гражданских специалистов находилась в военном городке на Кольском полуострове вблизи станции Оленегорск. Там располагался гарнизонный Дом офицеров. Испытатели жили в двухэтажной кирпичной гостинице, во всех комнатах которой можно было разместить до 30 человек. Питались они бесплатно в столовой летного состава. Гражданские специалисты успешно обслуживали вылеты самолетов с ядерными бомбами на борту.

Во время перерывов в работе специалисты выезжали в Оленегорск и в ближайшие поселки, в которых можно было купить изделия народных промыслов, познакомиться с нравом и бытом местного населения.

После заключения в Москове Договора о запрещении испытаний в трех средах и начала осуществления подземных взрывов всех участников испытаний ядерного оружия стали размещать только на архипелаге Новая Земля: участники испытаний, проводившихся в штольнях, размещались в поселке Северный на берегу пролива Маточкин Шар, участники испытаний, проводившихся в скважинах, – в поселке на мысе Башмачный.

Понятно, что суровые климатические условия Полярного севера, трудности доставки с материка оборудования, материалов и продовольствия, отсутствие дорог, сложности проведения строительных работ в условиях вечной мерзлоты – все это определяло быт участников испытаний. В поселке Северный до 1968 г. испытатели жили в двух двухэтажных гостиницах, в которых часто выходила из строя система отопления. В комнатах, за исключением нескольких, предназначенных для членов Государственной комиссии, устанавливались двухъярусные кровати, и в каждой комнате размещалось до 20 человек. Канализации в поселке не было. Туалет был один на весь этаж, необогреваемый, и нужно было набраться мужества, чтобы посетить его, особенно в холодное время года.

Для перевозки персонала к месту работы, обычно на расстояния до 15—20 км, использовался транспорт, принадлежавший учреждениям, сотрудники которых участвовали в испытаниях. Самыми надежными и проходимыми оказались грузовые машины на шасси машин «Урал». Поездки до объекта и обратно по бездорожью занимали много времени и доставляли, надо сказать, мало удовольствия, поэтому на обед зачастую не ездили.

Чтобы создать участникам испытаний нормальные условия для проживания, руководством Минсредмаша СССР было принято решение о фрахтовании у Министерства морского флота СССР туристических комфортабельных теплоходов. По прибытии такого теплохода в пролив Маточкин Шар (теплоходы «Татария» и «Буковина») жизнь испытателей преображалась. На теплоходе питались в ресторане. Пищу готовили повара-профессионалы, а не новобранцы-матросы. Естественно, пища была вкусной и качественной. Вечером работал бар, где можно было с удовольствием отдохнуть, послушать музыку и даже потанцевать. Любителям кино предоставлялась возможность посмотреть несколько кинофильмов за вечер. На верхней палубе играли в волейбол, в каютах отдыха (салонах) можно было поиграть в настольный теннис, бильярд, шахматы и др.

Выезжали участники испытаний и на экскурсии в горы, на рыбалку и даже на сбор грибов у подножия гор. Что интересно, червивых грибов на Новой Земле никто не находил, видимо, их там просто не бывает.

Однако в ноябре пролив начинал покрываться льдом, заканчивалась навигация и теплоход уходил в порт приписки (Архангельск). Проводы теплохода всегда были трогательными. На пирс выходили все, кто оставался продолжать выполнение незавершенных работ. Проигрывали магнитофонную запись мелодии «Прощание славянки».

Поселок на мысе Башмачный, в котором жили участники испытаний, проводившихся в скважинах, был построен на скорую руку. В нем имелись только самые необходимые строения: барак для жилья, столовая, дизельная и несколько бытовых построек. Все «удобства» были на улице. На время проведения работ приходил военный корабль «Аксай», в каютах которого размещали основную часть экспедиции. На корабле условия жизни были значительно лучше, чем на берегу. Жили, как матросы, по командам: «Подъем!», «Мыть руки», «Завтракать» и т. д.

На территории полигона, особенно в его южной части, имеется много озер и рек, в которых водится большое количество различной рыбы. Особой любовью рыбаков пользовались и пользуются в настоящее время озера Нехватова, расположенные между Черной Губой и поселком Белушья Губа. Здесь особенно успешно ловился арктический голец – прекрасная по вкусовым качествам рыба из семейства лососевых. На Новой Земле водятся два вида гольцов: один – только озерный, другой проводит в пресной озерной воде всю зиму, а летом выходит в море. Обратный ход гольца из моря в реки и озера происходит с конца августа до середины сентября. А модная нынче болезнь «радиофобия» у новоземельцев отсутствует напрочь.

3.4. Ракетный испытательный полигон Капустин Яр

Ракетный испытательный полигон (РИП) расположен на территории Астраханской и Волгоградской областей Российской Федерации и частично – на территории Республики Казахстан.

В настоящее время в состав РИП в соответствии с Договором, заключенным в 1995 г. между правительствами Российской Федерации и Республики Казахстан, входят несколько площадок, на которых расположены Государственный летно-испытательный центр – 929 ГЛИЦ, занимающий площадь 1913 тыс. га, и Государственный центральный полигон – 4 ГЦП, площадь которого около 293 тыс. га.

С полигона с помощью ракет различного назначения производились запуски ядерных устройств для подрыва в режимах воздушных (5), высотного (1) и космических (4) ядерных взрывов (табл. 3.7).

Заключительная серия испытаний, проводившихся для определения возможности доставки ядерных зарядов в заданный район с помощью ракет, получила название «операция К»: один высотный и четыре космических ЯВ. Последние были частью испытаний развернутой на полигоне Сары-Шаган «системы А», задача которой заключалась в необходимости сопровождения и перехвата головной части второй ракеты после подрыва ядерного заряда, находящегося на первой ракете.

2 февраля 1956 г. в 10 ч 30 мин (мск) на РИП состоялся запуск ракеты Р-5М с ядерным зарядом мощностью 0,3 кт (председатель Госкомиссии маршал М.И. Неделин). Ракета, пролетев 1200 км над южной территорией России, над Восточным Казахстаном, доставила заряд в заданную точку в безлюдных песках Приаральских Каракумов, примерно в 150 км на северо-восток от г. Аральск. Это было весьма смелое и рискованное испытание ракетной техники с ядерной компонентой, завершившееся успешно с точным попаданием боезаряда в полигонную цель. Боевой заряд сработал в режиме наземного ядерного взрыва. При этом риск радиационного воздействия был пренебрежимо мал.

Таблица 3.7

Ядерные испытания на полигоне Капустин Яр

3.5. 71-й полигон ВВС и войсковые учения на Тоцком полигоне с применением атомной бомбы

В 1950—1951 гг. шла подготовка к первому испытанию в СССР атомной бомбы РДС-3 со сбросом ее с самолета в режиме боевого бомбометания. Такое первое испытание состоялось 18 октября 1951 г. на Семипалатинском полигоне: авиабомба мощностью 42 кт была взорвана над его опытным полем на высоте 380 м. Так впервые СССР был произведен воздушный ЯВ. И этот результат, по существу, явился основой для принятия решений об оснащении советских ВВС ядерным оружием: было организовано ядерное производство авиабомб РДС-4 и их носителей – самолетов Ту-4.

В организации и проведения ЯИ большую роль сыграл 71-й полигон ВВС, расположенный в Крыму (в районе пос. Багерово), который был создан в августе 1947 г. Его личный состав в 1949—1962 гг. участвовал в 178 ядерных испытаниях: на СИП – 94 ЯИ, на СИПНЗ – 83 и еще один – на Тоцком полигоне в ходе войскового учения с применением атомной бомбы в режиме бомбометания с большой высоты.

На этом полигоне ВВС подвергались также соответствующим испытаниям и самолеты—носители атомных бомб, и самолеты-лаборатории: Ту-16, Ил-28 и Су-7б (на СИП); Ту-16, Ту-35 и ЗМ (на СИПНЗ); отрабатывался Бе-12, который проходил испытания как носитель противолодочного ядерного оружия без привлечения к натурным ЯИ.

Следует отметить, что результаты исследований воздействия ЯВ привели к выводу о возможности эффективного действия Вооруженных сил на поле боя в условиях применения противником ядерного оружия. В этом контексте следует рассматривать и войсковые учения, проводившиеся на Тоцком артиллерийском полигоне в Оренбургской области в сентябре 1954 г., в ходе которых был произведен воздушный ЯВ мощностью 40 кт на высоте 350 м. Такая высота подрыва изделия РДС-3 обеспечивала незначительное радиоактивное загрязнение территории в эпицентре взрыва и на следе радиоактивного облака. В этих учениях принимало участие около 45 000 военнослужащих. Это были единственные в СССР масштабные войсковые учения в условиях натурного ЯВ. Столь уникальным учением руководил Маршал Советского Союза Г.К. Жуков. Атомную бомбу сбросил на обозначенную цель на Тоцком полигоне экипаж подполковника В.Я. Кутырчева, который уже имел опыт пяти летных испытаний атомной бомбы на Семипалатинском полигоне. Произошло это 14 сентября 1954 г. в 9 ч 34 мин.

В подготовке и в ходе учения активное участие приняло руководство Министерства среднего машиностроения СССР во главе с В.А. Малышевым, а также ведущие ученые – создатели ядерного оружия И.В. Курчатов, К.И. Щёлкин и руководство всех родов войск и сил флота, командование всех групп войск, военных округов, округов противовоздушной обороны, флотов и флотилий. На учение были приглашены все министры обороны дружественных в то время нам стран. Войсковое учение под кодовым названием «Снежок» в штабных документах фигурирует как: «прорыв подготовленной тактической обороны противника с применением атомного оружия».

17 сентября 1954 г. ТАСС сообщило: «В соответствии с планом научно-исследовательских и экспериментальных работ в последние дни в Советском Союзе было проведено испытание одного из видов атомного оружия. Целью испытания было изучение действий атомного взрыва. При испытании получены ценные результаты, которые помогут советским ученым и инженерам успешно решить задачи по защите от атомного нападения».

3.6. Использование в СССР ядерных взрывов в мирных целях

Идея народно-хозяйственного и научного использования ядерных взрывов возникла, как только человечество получило в свои руки новый мощный источник энергии и ядерных частиц. И.В. Сталин 16 мая 1950 г. подписал специальное постановление Совета министров СССР «О научно-исследовательских, проектных и экспериментальных работах по использованию атомной энергии для мирных целей». В начале 1950-х годов Г.Н. Флёров и ДА. Франк-Каме-нецкий (КБ-11) предложили использовать подземный ядерный взрыв для наработки одного из изотопов урана (урана-233), а очаг взрыва с разогретой им породой – как резервуар тепла. По данному предложению в 1954 г. ДА. Франк-Каменецкий и Ю.А. Трутнев выполнили расчетное обоснование.

Это был период интенсивного поиска и больших надежд, когда казалось, что энергия атомного ядра полностью подвластна человеку, а побочные отрицательные эффекты ее использования могут быть взяты под гарантированный контроль.

Международное признание значения возможностей использования ядерных взрывов в мирных целях было зафиксировано в 1968 г. в тексте Договора о нераспространении ядерного оружия, где подчеркивается, что добровольный отказ государств от создания и приобретения ядерного оружия не должен препятствовать их доступу к использованию возможностей ядерных взрывов в мирных целях.

Большой объем строительства в 1950—1970-е годы в СССР, освоение крупнейших месторождений полезных ископаемых, находившихся в обширных малонаселенных районах, уникальный опыт в технике проведения крупномасштабных взрывов химических взрывчатых веществ создали в нашей стране широкие предпосылки для успешного применения подземных ядерных взрывов в промышленных целях. Свое практическое воплощение идеи использования подземных ядерных взрывов в народно-хозяйственных целях получили благодаря инициативе и широкой поддержке со стороны министра среднего машиностроения Е.П. Славского. Эта программа была инициирована благодаря отчету Ю.Н. Бабаева и Ю.А. Трутнева (1962).

Программа мирных ядерных взрывов в СССР во многом опиралась на идеи и результаты американской программы «Plowshare», хотя в практическом отношении программа СССР была значительно масштабнее: СССР провел 124 ядерных взрыва в мирных целях, 36 испытаний для отработки промышленных ядерных зарядов, в то время как США провели всего 27 экспериментов в мирных целях, включая испытания промышленных ядерных зарядов.

В реализации программы было задействовано более десяти союзных министерств: Минсредмаш, Мингазпром, Миннефтепром, Минугольпром, Минэнерго, Минцветмет, Минводхоз и др., по заказам которых проводились мирные ядерные взрывы.

Основные научно-исследовательские коллективы—участники работ – ВНИИЭФ («Арзамас-16») и ВНИИТФ («Челябинск-70») разрабатывали заряды, конструкторское бюро АТО (Москва) создало средства доставки и подрыва многократного использования, головной институт по проблеме – Всероссийский научно-исследовательский и проектный институт промышленной технологии (ранее ПромНИИпроект) в содружестве со спецсектором Института физики земли АН СССР, Радиевым институтом им. В.Г. Хлопина, Институтом биофизики Минздрава СССР, Институтом прикладной геофизики Госкомгидромета СССР, многими отраслевыми технологическими институтами и предприятиями (всего более 150 научно-исследовательских институтов и организаций) провел большой объем исследований эффектов и процессов, сопровождавших ядерные технологические взрывы.

Из 135 взрывов ядерных зарядов 53 взрыва приходились на ядерные заряды разработки ВНИИТФ, а 82 взрыва – на ядерные заряды разработки ВНИИЭФ. Из 37 типов ядерных зарядов, использованных при проведении промышленных взрывов, 24 типа ядерных зарядов относятся к разработкам ВНИИЭФ, а 13 – к разработкам ВНИИТФ.

В ряде случаев для проведения промышленных взрывов использовались ядерные заряды, ранее разработанные для военных целей.

15 января 1965 г. в СССР был проведен первый промышленный ядерный взрыв (проект «Чаган») по использованию энергии ядерного взрыва для создания воронки выброса и искусственного водохранилища. Этот проект был в известной степени аналогичен проекту США «Sedan», проведенному 6 июля 1962 г. (сухая воронка выброса). Однако при создании ядерного взрывного устройства для этих работ специалисты ВНИИЭФ достигли более высокого уровня «чистоты» ядерного взрыва (94%) по сравнению с американским устройством (70%). Работа по созданию этого промышленного заряда была выполнена коллективом специалистов КБ-11 под руководством Ю.А. Трутнева.

С помощью разработанного во ВНИИЭФ первого «мирного» заряда был создан искусственный водоем – водохранилище в русле реки Чаган в Казахстане. В 1995 г. в результате проведенного там подземного ядерного взрыва возникла воронка диаметром более 500 м и глубиной 90 м. Воды весеннего паводка заполнили ее, и образовалось водохранилище, в весенний период достигающее 10 км в длину и до одного километра в ширину. Теперь это озеро называют Атомкуль (Атомное озеро).

Созданное первым мирным ядерным взрывом озеро с поэтическим названием «Чаган» внесено как исторический объект ноотехносферной деятельности в области ядерно-взрывных технологий в реестр «Памятники науки и техники отечественной атомной отрасли» (1999).

Проводившаяся в СССР программа ядерных взрывов в мирных целях была направлена на решение различных задач:

• глубинного сейсмозондирования земной коры с целью поиска геологических структур, перспективных для разведки полезных ископаемых;

• интенсификации добычи нефти;

• интенсификации добычи газа;

• создания подземных емкостей в массивах каменной соли;

• опытно-промышленных работ по созданию подземных емкостей;

• создания «воронок выброса», траншей канального профиля и перемещений грунта;

• перекрытия скважин и газовых фонтанов;

• предупреждения выбросов угольной пыли и метана;

• исследования захоронения опасных промышленных стоков нефтехимии в глубокие геологические формации.

Преимущества ядерно-взрывных технологий в таких приложениях, как тушение аварийных газовых фонтанов, предупреждение внезапных выбросов на угольных шахтах, захоронение и уничтожение опасных отходов производств, очевидны.

В начале 1960-х годов во ВНИИЭФ под руководством Ю.А. Трутнева в серии ядерных испытаний была решена фундаментальная задача обеспечения зажигания термоядерного горючего в модуле без делящихся материалов под действием радиационной имплозии, и тем самым доказана возможность реализации использования инерциального термояда в мирных целях.

Во ВНИИТФ для проведения камуфлетных ядерных взрывов на большой глубине была разработана серия специализированных зарядов, для которых характерны регулируемая мощность, малые габариты, высокая температурная стойкость, малый выход остаточного трития (экологически чистые).

Основная часть отечественной программы МЯВ была выполнена с помощью зарядов разработки РФЯЦ-ВНИИТФ.

Можно надеяться, что 30-летний опыт разработки таких технологий будет востребован, по необходимости они будут внедряться и в конечном счете принесут человечеству ощутимые положительные результаты.

Следует отметить один из ярких последних проектов ВНИИЭФ (1989—1992) по использованию энергии подземного ядерного взрыва для уничтожения целых классов оружия массового поражения (химического, бактериологического) и уничтожения (захоронения) высокоактивных отходов ядерной энергетики. Данный проект выполнялся ВНИИЭФ совместно с Минобороны и АН СССР, но, к сожалению, распад СССР не позволил провести демонстрационный эксперимент. При взрыве радиоактивное загрязнение было бы минимальным, в сотни раз меньшим по сравнению со взрывами боевых ядерных зарядов.

Основу концепции программы и проектов МЯВ в СССР составили следующие положения:

• результат осуществления взрыва (проекта) не может быть достигнут другими современными средствами, или же эффект при использовании ЯВ достигается при затратах средств и ресурсов в несколько раз меньших, чем в альтернативном неядерном методе, т. е. с высокой экономической эффективностью;

• не должно быть значимого побочного вредного воздействия на персонал, население и окружающую среду;

• выбор взрывного устройства и места проведения МЯВ должен обеспечивать минимально возможное радиоактивное загрязнение окружающей среды, в частности недр;

• при проведении взрывов не должны нарушаться положения Договора о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, в космическом пространстве и под водой, подписанного в Москве 5 августа 1963 г. и Договора о подземных ядерных взрывах в мирных целях, заключенного между СССР и США от 25 мая 1976 г.;

• разработка ядерных взрывных технологий должна быть ориентирована на достижение крупных экономических эффектов, что и было закреплено, в свою очередь, в тексте Договора о нераспространении ядерного оружия от 5 марта 1970 г.: «Каждый из участников настоящего Договора обязуется предпринять соответствующие меры с целью обеспечения того, чтобы в соответствии с настоящим Договором, под соответствующим международным наблюдением и посредством соответствующих международных процедур потенциальные блага от любого мирного применения ядерных взрывов были доступны государствам – участникам настоящего Договора, не обладающим ядерным оружием, на недискриминационной основе и чтобы стоимость используемых взрывных устройств для таких участников Договора была такой низкой, как только это возможно, и не включала расходы по их исследованию и усовершенствованию.».

Свое практическое воплощение идеи использования подземных ЯВ в народно-хозяйственных целях в Советском Союзе получили, в частности, благодаря инициативе и широкой поддержке со стороны министра среднего машиностроения Е.П. Славского.

В короткие сроки были разработаны и созданы специальные ядерные заряды для МЯВ, которые имели габариты, позволяющие использовать их в скважинах, выдерживали большие давления и температуры и имели заданные проектом уровни энерговыделения. Это определило технические возможности и высокую эффективность применения подземных ЯВ для реализации в СССР многих народно-хозяйственных программ, осуществление которых обычными средствами было малоэффективным. Так, в 60-е годы XX в. начали разрабатываться основные положения государственной программы № 7 «Ядерные взрывы для народного хозяйства». Руководителем программы стал заместитель Е.П. Славского профессор А.Д. Захаренков, ее научным руководителем – профессор О.Л. Кедровский.

Работа разворачивалась быстро: уже в 1965 г. были проведены четыре эксперимента по программе МЯВ (табл. 3.8).

Таблица 3.8

Количество мирных ядерных взрывов, проведенных с 1965 по 1968 г.

При проведении 124 МЯВ было взорвано 135 ядерных зарядов, из них в скважинах – 130, в штольнях – четыре и в шахте – один. Все технические площадки, на которых выполнялись проекты по МЯВ, располагались на территориях 63 районов СССР: 45 – в России, 13 – в Казахстане, по два – на Украине и в Узбекистане и один – в Туркмении.

Основной особенностью программы МЯВ являлся ее межотраслевой характер, и в целом в ней было задействовано много союзных министерств, по заказам которых проводились МЯВ, а именно:

• Министерство экологии – 43 МЯВ (53%);

• Министерство газовой промышленности – 19 (23%);

• Министерство нефтяной промышленности – 13 (16%);

• Министерство биоудобрений – 2 (2%);

• Министерство химической промышленности – 1

• Министерство цветных металлов – 1;

• Министерство водного хозяйства – 1.

Из всех изучаемых направлений значительный масштаб имели три ядерно-взрывных технологии:

• глубинное сейсмическое зондирование земной коры (ГСЗ);

• сооружение подземных резервуаров;

• интенсификация добычи нефти и газа.

В основном для этих целей исследовались камуфлетные ядерные взрывы, из которых 116 МЯВ были с подрывом индивидуальных ЯЗ, а 8 – с групповыми ядерными взрывами.

Полное энерговыделение всех промышленных взрывов составляет около 1,78 Мт.

В рамках программы МЯВ использовались 36 типов ядерных зарядов, при этом некоторые типы ЯЗ применялись многократно (один тип ЯЗ использовался в реализации программы промышленных ЯВ 55 раз).

Специалисты ВНИИЭФа и ВНИИТФа разработали и испытали специальные термоядерные устройства, которые обладают очень низкой долей энерговыделения за счет реакций деления. Во ВНИИТФе были созданы ЯЗУ диаметром 182 мм и 260 мм, способные работать при температуре 120 °С и давлении до 750 атм. Конструкция и физическая схема этих боеприпасов позволяют использовать стандартное оборудование и обеспечивать долговременную экологическую безопасность.

Болыпе всего промышленных ЯВ было осуществлено по программе ГСЗ (39 МЯВ), затем идут программы создания опытно-промышленных емкостей (25) и интенсификации добычи нефти и газа (21), а также отработка технологий создания полостей в массивах каменной соли (17). Большинство взрывов (84) было проведено на глубине до 1000 м, остальные взрывы (40) – на глубинах 1000—2500 м.

Применение ГСЗ на 14 профилях суммарной протяженностью 70 000 км выявило и подтвердило наличие большого количества газовых и газоконденсатных месторождений, что определило экономический эффект применения ЯВ в этих целях (~180 млн руб. дохода в ценах 1984 г.) и является, без преувеличения, национальным богатством России.

1 декабря 1963 г. в Узбекистане на Урта-Булакском газовом месторождении произошла крупнейшая авария: в процессе бурения был вскрыт газовый пласт с аномальным давлением 300 атм; произошел напорный выброс газа, и возник пожар. В течение почти трех лет этот фонтан газа и пожар пытались ликвидировать всеми известными в практике способами. Но успеха достичь не удавалось. По оценкам специалистов, аварийный выход скважины превышал 12 млн м³ газа в сутки, и этого его количества было бы достаточно для снабжения такого города, как Ленинград.

В соответствии с поручением Совета министров СССР от 19 декабря 1965 г. Минсредмаш и Министерством геологии была изучена возможность ликвидации газового фонтана на Урта-Булакском месторождении камуфлетным ядерным взрывом и выбрана оптимальная глубина перекрытия ствола аварийной скважины. По указанию министра среднего машиностроения Е.П. Славского институтом ПромНИИПроект были разработаны научное обоснование и проект на проведение работ. Председателем Государственной комиссии назначен Е.А. Негин – главный конструктор ВНИИЭФ. Взрыв был осуществлен в 9 ч 00 мин (мск) 30 сентября 1966 г. в присутствии министра Е.П. Славского.

Выход газа из ствола аварийной скважины прекратился полностью через 22—23 с после взрыва, и факел погас (рис. 3.3). На ликвидацию аварии «атомным пожарным» потребовалось 270 дней вместо трех безуспешных лет предыдущих работ, и были сэкономлены миллиарды кубометров природного газа.

В дальнейшем с помощью этого метода были проведены успешные работы на трех других аварийных объектах: газовых месторождениях Памук (Узбекская ССР, 21 мая 1968 г.), Майское (Туркменская ССР, 11 апреля 1972 г.), Крестищи (Украинская ССР, 9 июля 1972 г.). Ликвидация этих мощных газовых фонтанов дала доход более 32 млн руб. (в ценах тех лет).

Только в России вот уже более четверти века проводится уникальный эксперимент: в полость, образованную МЯВ (объект «Кама»), закачивают биологически вредные отходы химических производств (Терлитамакского содово-цементного комбината, на котором объем сточных вод составлял 60 000 м³ в сутки). Для создания условий их ло-кализции 20 октября 1973 г. был проведен специальный промышленный ЯВ. За 14-летний период функционирования этого объекта в глубокозалегающие изолированные горизонты было закачано 20 млн м³ промышленных стоков с общим содержанием свыше 1000 т взвешенных твердых частиц (0,05 г/л). Захоронение таких промышленных стоков через обычные скважины практически полностью исключалось.

Этот способ подземного захоронения промышленных стоков имел перспективы для внедрения. Исследования показали, что геологическое строение больших территорий Российской Федерации благоприятно для сооружения аналогичных объектов при глубинах залегания поглощающих горизонтов 1000—2000 м. Это относится прежде всего к значительной территории европейской части (Поволжье, Рязанская, Оренбургская обл.) и многим районам Сибири.

Рис. 3.3. Схема тушения газового фонтана

Еще одним направлением реального применения энергии подземного ЯВ является интенсификация добычи на нефтяных промыслах.

В 1965 г. в СССР впервые в мировой практике были осуществлены опытно-промышленные работы с применением подземных ЯВ в условиях действующего промысла на Грачевском месторождении в Башкирии (объект «Бутан»). Результаты работ оказались положительными, и они были продолжены на этом объекте в 1980 г., а также на ряде других месторождений («Грифон», 1969 г. – Осинское; «Гелий», 1981—1987 гг. – Тяжское; «Ангара», 1980 г. – Еси-Еговское месторождение; «Бензол», 1985 г. – Средне-Балыкское в Западной Сибири). Начиная с 1976 г., проводился крупномасштабный опытно-промышленный эксперимент с использованием ПЯВ для освоения запасов нефти и газа на Средне-Ботуобинском месторождении в Якутии (объекты «Ока», «Вятка», «Шексна», «Нева»).

Результаты исследований и опытная эксплуатация месторождений, подвергнутых воздействию ЯВ, позволили сделать следующий вывод: возможно безопасное проведение ПЯВ на действующих нефтяных промыслах без нанесения ущерба их сооружениям и жилым строениям, с обеспечением полной радиационной безопасности обслуживающего персонала и населения при условии отсутствия нарушений проектных технологий и регламента эксплуатации промыслов.

Вместе с тем аварийные ситуации имели место при проведении МЯВ всего в четырех случаях из 124 (~ 3%): 22 апреля 1966 г. и 24 октября 1979 г. – в скважинах A-I и А-X на промплощадке «Галит» в отложениях каменной соли (Казахстан, Большой Азгир), 19 октября 1971 г. – «Глобус-1» (Ивановская обл.) и 24 августа 1978 г. – «Кратон-3» (Якутия).

Сегодня потребностей в МЯВ можно назвать очень много, но и проблем также не счесть. Поэтому мировое сообщество столь осторожно и весьма корректно зафиксировало в ДВЗЯИ ряд положений. Например, в соответствии со ст. VIII предусматривается проведение каждые 10 лет конференций по рассмотрению действия ДВЗЯИ, на которых по просьбе любого участника может быть принята рекомендация о внесении поправки к Договору, которая разрешила бы проведение МЯВ, но при исключении получения военных выгод от такого взрыва. Согласно ст. VII поправка к Договору принимается коллективно. Человечеству не свойственно отказываться от достижений научно-технического прогресса, и некоторые бесспорные направления применения МЯВ активно обсуждаются специалистами.

Ядерные взрывы в мирных целях проводились в рамках масштабной программы работ в интересах решения различных хозяйственных задач. Международное признание значения возможностей использования ядерных взрывов в мирных целях зафиксировано в тексте Договора о нераспространении ядерного оружия 1968 г., где подчеркивается, что добровольный отказ государств от создания и приобретения ядерного оружия не должен препятствовать их доступу к использованию возможностей ядерных взрывов в мирных целях.

К настоящему времени отношение международного сообщества к ядерным взрывам в мирных целях существенно изменилось. Для этого имеется ряд причин.

Во-первых, в практике международного сотрудничества не было случаев применения мирных ядерных взрывов в интересах неядерных государств в соответствии с возможностями, предоставляемыми Договором о нераспространении.

Во-вторых, отработка технологии проведения отдельных ядерных взрывов, в том числе мирных, была связана иногда с частичным выходом радиоактивньгх веществ в окружающую среду, что, с одной стороны, требовало улучшения технологии, а с другой – содействовало созданию атмосферы неприятия общественностью ядерных взрывов вообще и мирных взрывов в частности.

В-третьих, программа США ядерных взрывов в мирных целях оказалась достаточно скромной по своему объему (27 МЯВ, примерно 2,6% общего числа ядерных испытаний) и по своим результатам, что привело к ее свертыванию в 1973 г. Советский Союз проводил более масштабную программу подобных работ (24 МЯВ, примерно 17,3% общего числа ядерных испытаний) и продолжал ее вплоть до 1988 г.

Эти факторы определили стремление зафиксировать в Договоре по ВЗЯИ запрет и на проведение ядерных взрывов в мирных целях. Дополнительным аргументом сторонников такого подхода является, по их мнению, сложность контроля за установлением факта исключительно мирного характера ядерного взрыва и предоставления гарантий, что он не имеет никакого отношения к ядерным оружейным программам.

Таким образом, риск скрытого использования МЯВ в военных целях, недостаточность гарантий экологической безопасности, с одной стороны, и отсутствие масштабных технологий мирных взрывов, представляющих важное значение для всей цивилизации, – с другой, являются основными аргументами для сторонников запрета мирных ядерных взрывов в рамках Договора по ВЗЯИ.

Программа ядерных взрывов в мирных целях, проводившаяся СССР, была направлена на решение различных конкретных задач. В качестве примера отметим, что в рамках комплексной программы Министерства геологии и АН СССР по изучению геологического строения земной коры в период с 1971 по 1988 гг. было проведено 39 подземных ядерных взрывов на 14 профилях ГСЗ суммарной протяженностью 70 тыс. км. Кроме того, выполнено два профиля ГСЗ с попутым использованием ЯВ, проведенных для других целей. Применение ГСЗ подтвердило наличие 10 газовых и газоконденсатных месторождений на 15 разведочных площадях в Енисей-Хатангской впадине и еще около 10 – на разбуриваемых площадях Вилюйской синеклизы.

Почти в течение 20 лет эксплуатируются в качестве хранилищ газоконденсата два резервуара на Оренбургском месторождении, позволившие предотвратить безвозвратные потери свыше 2 млн т ценного углеводородного сырья.

К этому комплексу работ примыкают также исследования, которые выполнялись с целью использования энергии ядерных взрывов для проведения вскрышных работ для упрощения добычи полезных ископаемых, залегающих на относительно небольших глубинах.

На стыке решения хозяйственных задач и фундаментальных исследований в результате проведения мирных ядерных взрывов лежали исследования вопросов наработки в ядерных взрывах трансурановых элементов, в том числе плутония для его последующего использования в качестве топлива в ядерной энергетике. Составной частью этих работ было проведение повторных экспериментов в подземных полостях в соляных массивах с целью изучения возможностей локализации продуктов взрыва и их дальнейшего извлечения.

Важным элементом развития технологии ядерных взрывов в мирных целях, проводившихся в СССР, были исследования, направленные на уменьшение возможных побочных эффектов взрывов и обеспечение экологической безопасности.

Хотя многие виды мирных ядерных взрывов показали свою высокую эффективность, в частности реализация программы глубинного сейсмического зондирования территории СССР, очевидно, что в перспективе ядерные взрывы в мирных целях должны быть направлены в основном на решение новых актуальных проблем, стоящих перед Российской Федерацией и многими государствами современного мира.

К проблемам, имеющим общечеловеческое значение, для решения которых могут быть использованы мирные ядерные взрывные технологии (ЯВТ), относятся такие, как ликвидация:

• высокоактивных отходов ядерной энергетики и ядерных силовых установок;

• химического оружия и особо опасных химических токсичных материалов и отходов;

• излишков делящихся материалов, компонентов ядерных зарядов и боеприпасов.

В этих рамках ядерные взрывные технологии будут направлены на решение фундаментальных экологических проблем цивилизации и могут использоваться для ликвидации различных видов оружия массового поражения. Разработка новых видов мирных ядерных технологий проводится в Российском федеральном ядерном центре («Арзамас-16») с 1989 г.

Применительно к проблеме ликвидации высокоактивных отходов (ВАО) ядерной энергетики можно рассчитывать, что один мирный ядерный взрыв мощностью до 100 кт позволит ежегодно перерабатывать весь объем отработанного ядерного топлива АЭС (ОЯТ АЭС России), не подлежащего заводской переработке. Энергия ядерного взрыва позволяет разбавить высокоактивные отходы в огромной массе производимого взрывом расплава (~ 100 тыс. т), остекловать в нем активность существенно сниженной концентрации и захоронить на больших глубинах в химически инертном состоянии вдали от районов жизнедеятельности человека. Стоимость одного подобного технологического взрыва оценивается на уровне 30—50 млн долларов.

Подобная технология может использоваться также для ликвидации высокоактивных отходов радиохимической переработки ядерного топлива, не подлежащих хозяйственному использованию, дефектных ТВС. Аналогичные возможности существуют в отношении ОЯТ и других типов ВАО ядерных силовых установок, в том числе ядерных реакторов подводных лодок и ледокольного флота.

Экологическая безопасность ЯВТ основана на созданной в Российской Федерации экологически безопасной технологии производства подземных ядерных испытаний, которые, по существу, представляют собой подобные захоронения активности, наработанной в процессе взрывов, разбавленной и остеклованной в расплаве горных пород. При этом, безусловно, должен быть правильно выбран горный массив, обеспечены необходимые гидрогеологические условия и соблюдение всех правил технологии. Важным моментом было бы использование в этих целях специально отторгнутой островной или полуостровной территории.

Что касается проблемы уничтожения химического оружия, то можно рассчитывать, что для ликвидации всего объема химического оружия СССР без его разборки (около 300—400 тыс. т брутто-массы, включая примерно 40 тыс. т отравляющих веществ) потребуется до 30 технологических взрывов мощностью до 150 кт, которые могут быть проведены в течение 10 лет. В случае предварительного выделения ОВ из боеприпасов затраты на уничтожение уменьшатся в 5 раз, а срок работ составит 2—3 года.

Стоимость полной программы может быть оценена в 400—600 млн долларов, что в 10—15 раз меньше стоимости альтернативных заводских программ. В процессе технологического взрыва производятся нагрев ОВ ударной волной, поддерживаемый энергией, содержащейся в образующейся полости взрыва, разложение ОВ на безвредные компоненты с последующим остеклованием их твердой фазы в расплаве горных пород и захоронением на больших глубинах.

Обеспечение экологической радиационной безопасности таких взрывов аналогично обеспечению технологии проведения безопасных подземных ядерных испытаний. Дополнительные возможности могут быть связаны с использованием взрывных технологических устройств повышенной чистоты. Химическая экологическая безопасность достигается проведением предварительных исследований поведения химических материалов в лабораторных установках, подтверждающих необходимую степень разложения, внесением специальных технологических добавок, сдвигающих химическое равновесие, а также правильным выбором геологических условий.

Ядерная взрывная технология может использоваться для ликвидации делящихся материалов, представляющих опасность для создания ядерного оружия, в том числе энергетического плутония. Эта технология рассматривалась (в том числе) для решения задачи ликвидации ядерного оружия третьих стран в сжатые сроки. Достаточно одного технологического взрыва мощностью 100 кт для ликвидации до 50 т плутония в специальных контейнерах.

3.7. Ядерные испытания СССР и США: все познается в сравнении

Данные, указанные ниже, уже приводились, здесь повторим их для наглядности и удобства.

В 1949—1990 гг. СССР провел 715 ядерных испытаний и ядерных взрывов в мирных целях. В этом периоде можно выделить ряд этапов:

I этап – с 29 августа 1949 г. по 3 ноября 1958 г., который был начат испытанием первой атомной бомбы СССР и закончился в связи с объявлением СССР (совместно с США) первого моратория на ядерные испытания.

II этап – с 1 сентября 1961 г. по 25 декабря 1962 г., который начался с выхода СССР из первого моратория (из-за обострения военно-политической ситуации, толчком к которой послужил инцидент с полетом самолета У-2 над территорией СССР в мае 1961 г.) и закончился в связи с прекращением проведения СССР атмосферных ядерных взрывов.

III этап – с 15 марта 1964 г. по 25 декабря 1975 г., который был начат реализацией программы ядерных испытаний СССР в условиях действия Договора о запрещении ядерных испытаний в трех средах (СССР, США, Великобритания) и закончился в связи с прекращением проведения СССР ядерных взрывов с энерговыделением выше порогового значения Е=150 кт в соответствии с вступлением в действие Договора о пороговом ограничении мощности ядерных испытаний в 1974 г.

IV этап – с 15 января 1976 г. по 25 июля 1985 г., который был начат реализацией программы ядерных испытаний СССР в условиях действия Договора о пороговом ограничении мощности ядерных испытаний и закончился в связи с односторонним объявлением СССР моратория на ядерные испытания.

V этап – с 26 февраля 1987 г. по 24 октября 1990 г. (с перерывом между 19 октября 1989 г. и 24 октября 1990 г.), когда работы проводились в условиях курса М.С. Горбачева на прекращение ядерных испытаний СССР.

Этапы I и II могут быть объединены в один, условно называемый периодом атмосферных ядерных испытаний, а этапы III, IV и V – во второй – период подземных ядерных испытаний СССР.

Общее энерговыделение в ходе ядерных испытаний в СССР составило Е0=285,4 Мт, в том числе в период атмосферных ядерных испытаний Е0=247,2 Мт и в период подземных ядерных испытаний Е0=38 Мт.

Интересно сравнить эти характеристики с аналогичными характеристиками программы ядерных испытаний США. В период 1945– 1992 гг. США провели 1056 ядерных испытаний и ядерных взрывов в мирных целях (в том числе 24 испытания в Неваде совместно с Великобританией), которые также прошли ряд этапов:

I этап – с 16 июля 1945 г. по 14 мая 1948 г., который был начат испытанием первой атомной бомбы США («Trinity») и закончился по внутренним обстоятельствам.

II этап – с 27 января 1951 г. по 30 октября 1958 г., который начался первым испытанием на Невадском полигоне и закончился вступлением США в совместный мораторий с СССР 1958 г.

III этап – с 15 сентября 1961 г. по 25 июня 1963 г., который начался выходом США из моратория вследствие обострения военно-политической ситуации и закончился вступлением в период, определяемый действием Договора о запрещении ядерных испытаний в трех средах.

IV этап – с 12 августа 1963 г. по 26 августа 1976 г., который начался в условиях действия Договора о запрещении ядерных испытаний в трех средах, а закончился в связи с началом действия Договора о пороговом ограничении ядерных испытаний.

V этап – с 6 октября 1976 г. по настоящее время, который начался в условиях действия Договора о пороговом ограничении ядерных испытаний и рассматривался в данных материалах до сентября 1992 г.

Общее энерговыделение в ходе ядерных испытаний США оценивается в .£0=193 Мт, в том числе в период атмосферных ядерных испытаний Е0= 154,65 Мт и в период подземных ядерных испытаний Е0=38,35 Мт.

Из сравнения общих характеристик ядерных испытаний в СССР и в США видно следующее:

• СССР провел примерно в 1,47 раза меньше ядерных испытаний, чем США, а полное энерговыделение при ядерных испытаниях в СССР в 1,47 раза больше, чем полное энерговыделение при ядерных испытаних США;

• в период атмосферных ядерных испытаний СССР провел в 1,5 раза меньше ядерных испытаний, чем США, а полная мощность ядерных взрывов в СССР в 1,6 раза больше полной мощности ядерных взрывов США за этот период;

• в период подземных ядерных испытаний СССР провел в 1,46 раза меньше ядерных испытаний, чем США, при примерно одинаковом полном энерговыделении в ходе ядерных испытаний.

Максимальная интенсивность ядерных испытаний СССР в период атмосферный ядерных испытаний приходится на 1962 г. (79 испытаний); максимальная интенсивность ядерных испытаний в этот период США также приходится на 1962 г. (98 испытаний). Максимальное годовое энерговыделение при ядерных испытаниях в СССР приходится на 1962 г. (133,8 Мт), а в США – на 1954 г. (48,2 Мт).

В 1963—1976 гг. максимальная интенсивность ядерных испытаний СССР составила 24 испытания (1972), США – 56 испытаний (1968). Максимальное годовое энерговыделение при ядерных испытаниях в СССР составило в этот период 8,17 Мт (1973), США – 4,85 Мт (1968, 1971 гг.).

В 1977—1992 гг. максимальная интенсивность ядерных испытаний СССР составила 31 испытание (1978, 1979 гг.), США – 21 (1978). Максимальное годовое энерговыделение при ядерных испытаниях СССР составило в этот период 1,41 Мт (1979), США – 0,57 Мт (1978, 1982 гг.).

Из приведенных характеристик динамики проведения ядерных испытаний можно сделать ряд выводов:

• в каждый новый этап проведения ядерных испытаний (1949, 1963 гг.) СССР вступал с запаздыванием развития технологии проведения испытаний по сравнению с США;

• в 1962 г. отставание СССР от США в возможностях проведения атмосферных взрывов было ликвидировано; при количестве испытаний 79 (СССР) и 98 (США) полное энерговыделение ядерных взрывов СССР превышало полное энерговыделение ядерных взрывов США за этот год примерно в 3,6 раза; в 1964—1965 гг. количество ядерных испытаний СССР было в 3,7 раза меньше количества ядерных испытаний, проведенных в эти годы США, а полное энерговыделение при ядерных взрывах СССР уступало полному энерговыделению при ядерных взрывах США в 4,7 раза. В 1971—1975 гг. среднее годовое количество ядерных испытаний, проводившихся СССР и США, было уже почти одинаковым (20,8 и 23,8 испытания), а полное энерговыделение при ядерных испытаниях в СССР превышало почти в1,85 раза эту величину при ядерных испытаниях в США;

• в 1977—1984 гг. (до мораториев М.С. Горбачева) среднее годовое количество ядерных испытаний СССР составляло 25,4 в год по сравнению с 18,6 испытания в год в США (т. е. превышало примерно в 1,35 раза); среднее годовое энерговыделение при ядерных испытаниях СССР составляло в этот период 0,92 Мт/год, а в США – 0,46 Мт/год (т. е. превышало почти в 2 раза).

Таким образом, мы можем говорить о ликвидации отставания и реализации определенных преимуществ в проведении ядерных испытаний СССР по сравнению с США в 1962 г., 1971—1975 гг., 1977—1984 гг. Развить этот успех помешал в 1963 г. Договор о запрещении ядерных испытаний в трех средах, после 1975 г. – Договор о пороговом ограничении мощности ядерных испытаний, после 1984 г. – политика М.С. Горбачева.

При сравнении программ ядерных испытаний СССР и США представляет интерес выделение ядерных испытаний, проводимых в мирных целях.

За период 1961—1973 гг. США провели в мирных целях ^Plowshare*) 27 ядерных взрывов. В СССР было проведено в течение 1964– 1988 гг. в общей сложности 124 промышленных взрыва и 32 ядерных испытания в интересах отработки промышленных зарядов.

Ядерные испытания и разработка ядерных зарядов

На первых этапах ядерных программ США и СССР работы в практическом плане были направлены на улучшение массогабаритных характеристик этих зарядов, более эффективное использование делящихся материалов, повышение стабильности параметров ЯЗ в различных ситуациях. Эти работы были связаны с проведением значительного количества ядерных испытаний, в которых апробировались конкретные технические решения перечисленных вопросов. Известно, что в этих целях, например:

• совершенствовалась система передачи энергии взрыва химических ВВ массе делящихся материалов;

• исследовались способы повышения КПД сгорания плутония;

• повышались энергетические характеристики используемых взрывчатых составов;

• развивалась система подрыва взрывчатки;

• совершенствовались источники нейтронного инициирования цепной реакции ЯЗ;

• улучшалось качество делящихся материалов и материалов нейтронных отражателей.

Конечно, для того времени проведение данных экспериментов было целесообразно и оправданно. Вместе с тем не вызывает сомнений и то, что в данное время системы проектирования многих подобных ЯЗ достаточны для разработки аналогов таких зарядов без ядерных испытаний.

Ядерные испытания, проводившиеся в рассматриваемых целях, предоставляли конкретную информацию в отношении энерговыделения ядерного взрыва, параметров нейтронного и гамма-излучения, сопровождающего деление ядер, и тем самым позволяли тестировать и развивать, наряду с лабораторными экспериментами, систему проектирования ядерных взрывов.

Ядерное оружие, плутоний и ядерные испытания

Одной из общих черт развития ядерного оружия СССР и США является то, что оба государства создали свои системы ядерных вооружений на основе плутония (Ри) как главного делящегося материала первичных модулей и автономных ЯЗ. Использование Ри позволило благодаря его высоким нейтронно-размножающим свойствам достигнуть существенного продвижения в габаритно-массовых параметрах ЯЗ, а также в отношении «энерговыделение—масса» и адаптировать ядерное оружие для различных целей разных видов вооруженных сил. Вместе с тем этот подход обусловил проблему аварийной радиационной взрывобезопасности ЯЗ, связанную с опасностью загрязнения окружающей среды Ри при авариях, и привел к значительному развитию радиационно безопасных технологий, связанных с производством, выделением и обработкой Ри. При этом необходимо иметь в виду, что в том случае, если бы не удалось получить такой материал, как Ри, системы ядерного оружия США и СССР, конечно, были бы созданы, хотя история их развития и характеристики стали бы, естественно, другими.

В подавляющем большинстве ядерных испытаний определялись параметры, характеризующие эффективность сжатия Ри, входящего в состав ЯЗ, а также влияние на нее различных изменений, вносимых в схему отдельных конкретных зарядов. Эти исследования, а также гидродинамические лабораторные эксперименты, гидроядерные и нейтронно-физические эксперименты с критическими сборками позволили создать достаточно информативную картину поведения блоков с Ри в различных условиях его взрывного нагружения, характерных для ядерных зарядов.

Фундаментальный шаг в развитии ядерных вооружений – это переход к созданию двухстадийных ЯЗ, в которых второй модуль работает в условиях имплозии, определяемой взрывом первичного модуля. Прорыв в этом направлении был реализован в США в эксперименте «Mike» (31 октября 1952 г.) и серии испытаний операции «Castle» (1954), а в СССР в эксперименте 22 ноября 1955 г. с ЯЗ РДС-37. Этот шаг привел к существенному повышению абсолютного и удельного энерговыделения ядерного оружия и резкому увеличению мегатоннажа ядерных арсеналов. Так, например, мегатоннаж ядерного арсенала США возрос в 1957 г. по сравнению с 1953 г. в 240 раз (с 73 до 17 500 Мт). Именно на этой стадии развития ядерных арсеналов возникла проблема глобальной экологической катастрофы в случае широкомасштабного ядерного конфликта.

Следует отметить существенные различия в характеристиках первых двухстадийных ядерных устройств, созданных в СССР и США, и достаточно приближенный уровень предсказания энерговыделения первых термоядерных взрывов.

Практическое развитие разработка РДС-37 получила в экспериментах 30 августа 1956 г. и 17 ноября 1956 г., когда было реализовано энерговыделение в диапазоне Е=0,15—1,5 Мт, и далее в эксперименте 6 октября 1957 г., когда было реализовано энерговыделение в диапазоне 1,5—10 Мт.

Проведенные испытания хорошо иллюстрируют также достаточную приближенность развитой к тому времени системы проектирования ЯЗ в отношении процессов, характеризующих работу двухстадийных термоядерных зарядов. Роль ядерных испытаний (помимо собственно аттестации параметров новых разработок) состояла в накоплении информации, необходимой для совершенствования физико-математических моделей, определении ключевых элементов и создании адекватной системы проектирования подобных ядерных взрывов.

Типичным видом работ по совершенствованию ядерных зарядов были разработки, связанные с повышением параметров удельного энерговыделения ЯЗ. В ядерных испытаниях 27 февраля и 12 октября 1958 г. был проверен ядерный заряд, являвшийся непосредственным развитием схемы ЯЗ РДС-37. Этот заряд характеризовался отношением L/8 = 1,5 при абсолютном уровне энерговыделения, близком к РДС-37.

Следующий шаг в разработке ЯЗ этого класса был сделан в ядерных испытаниях 23 февраля и 12 сентября 1958 г. В этом случае отношение L/8 = 2,22.

По сравнению с рассмотренной выше разработкой при близком (и несколько большем) значении E/G была существенно повышена удельная характеристика E/V0 (в 2,1—2,4 раза). Эта разработка явилась стартом для разворачивания широкого фронта работ по созданию и испытанию различных конкретных ЯЗ аналогичного типа.

Следует отметить, что аналогичная работа проводилась примерно в это же время в США. В серии испытаний 1956 г. («Eri-Dacota») в США был разработан термоядерный заряд мегатонного класса (E=1,1 Мт) с отношением L/8=2,9 и параметрами E/G=(1,15—3) Мт/т, E/V0=3,7 Мт/м³. По сравнению с удельными характеристиками зарядов предыдущего поколения («Cherokee») при существенно меньшей абсолютной мощности (почти в 3,5 раза) была сохранена удельная мощность E/G, почти в 2 раза увеличена удельная мощность E/V0 и существенно уменьшено отношение L/8 (с 3,9 до 2,9).

Очевидно, что радикальные изменения конструкции ЯЗ, проявлением которых является изменение рассматриваемых общих характеристик, потребовали развития системы проектирования ЯЗ и ее калибровки в проводившихся ядерных испытаниях.

Одним из характерных направлений развития термоядерного оружия в рассматриваемое время были создание мощных термоядерных зарядов и совершенствование их удельных показателей. Наиболее мощным ядерным испытанием США было испытание «Bravo» 28 февраля 1954 г. с энерговыделением E=15 Мт. Через 4 года был испытан мощный термоядерный заряд с абсолютным энерговыделением, в 2,3 раза превышающим характеристики устройства «Bravo».

Характерным примером параметров сверхмощных ядерных зарядов СССР является результат, полученный в опыте 27 сентября 1962 г. с абсолютным энерговыделением более 10 Мт. По сравнению с параметрами устройств, использованных в экспериментах 23 февраля и 12 сентября 1958 г., параметр £/(? возрос в 3,5—4 раза, а параметр Е/У0 – в 3—3,3 раза.

Рекордные характеристики по абсолютному энерговыделению были достигнуты СССР при неполномасштабном испытании ЯЗ с номинальным энерговыделением Е=100 Мт, проведенном 30 октября 1961 г. с мощностью взрыва Е=50 Мт. Эксперимент подтвердил номинальные характеристики заряда.

Реализация подобных высоких характеристик стала возможна в результате накопленного опыта и совершенствования системы проектирования ЯЗ.

При разработке данного ЯЗ отмечалось, что его успешное испытание откроет путь к созданию ядерного оружия практически неограниченной мощности. По-видимому, в 1961 г. эта возможность представлялась актуальной для системы ядерных вооружений СССР. В то же время следует отметить, что рассматриваемый сверхмощный заряд ни в номинальном варианте (Е=100 Мт), ни в испытательном (Е=50 Мт) никогда не входил в ядерный боезапас СССР. Соответственно, и это направление работ не получило дальнейшего развития. Ядерная программа СССР пошла по другому пути.

Отметим также, что проведение ядерного испытания 30 октября 1961 г. с энерговыделением Е=50 Мт, в котором было радикально сокращено значимое экологическое воздействие взрыва, явилось крупным достижением технологии ядерных испытаний, созданной к тому времени СССР.

Разработка сверхмощных термоядерных зарядов расценивалась как важная задача для обоих ядерных институтов СССР. Рассмотренные выше разработки, испытанные 30 октября 1961 г. и 27 сентября 1962 г., проводились во ВНИИЭФ («Арзамас-16»).

В качестве примеров разработок сверхмощных зарядов, проводившихся ВНИИТФ («Челябинск-70»), можно привести устройства, испытанные 25 сентября и 24 декабря 1962 г. В первом случае испытывался заряд, близкий по характеристикам к заряду ВНИИЭФ, испытанному 27сентября 1962 г. Сравнение показывает, что это были, по существу, дублирующие разработки.

В эксперименте 24 декабря 1962 г. проводилось испытание сверхмощного заряда с номинальным энерговыделением около 50 Мт в условиях неполномасштабного взрыва, примерно в два раза сниженной мощности. Испытание подтвердило ожидаемые характеристики заряда. Отметим, что в испытательном варианте, представляющем собой заряд повышенной чистоты, собственно ядерное энерговыделение было невелико.

Характерным видом работ при разработке термоядерных зарядов большой мощности для США было создание ЯЗ повышенной чистоты, в которых вклад ядерного энерговыделения в полную мощность взрыва существенно снижался.

Первое испытание в рассматриваемых целях было проведено в СССР 20 октября 1958 г. на полигоне Новая Земля в модификации ранее испытанного «грязного» двухстадийного заряда. Уровень ядерного энерговыделения, достигнутый в разработке, составил незначительную часть полной энергии, однако при этом полное энерговыделение существенно уменьшилось по сравнению с базовым зарядом.

К данным разработкам относится и рассмотренный выше заряд, испытанный 30 октября 1961 г., с энерговыделением Е=50 Мт, в котором доля собственного ядерного энерговыделения была невелика.

При рассмотрении вопросов, связанных с практическим использованием зарядов повышенной чистоты для военных целей, важное значение имели результаты атмосферных испытаний, которые характеризовали радиационную обстановку в районе эпицентра взрыва и на следе радиоактивного облака в зависимости от высоты (приведенной высоты) взрыва.

Для определения возможного уменьшения активности взрывов исследовалось влияние наведенной активности, связанной с нейтронной активацией элементов конструкции термоядерного боеприпаса.

Определенное различие в подходах разработчиков двух стран было обусловлено тем, что полный мегатоннаж ядерного арсенала СССР в то время был далек от того уровня, когда он мог представлять собой глобальную угрозу для среды обитания в случае широкомасштабного ядерного конфликта. Работы США в этом направлении, по-видимому, были связаны с поисками удовлетворительного решения данной проблемы, которая была актуальна в связи с большой величиной мегатоннажа ядерного арсенала США.

Интегральный мегатоннаж боеприпасов и проблема глобального радиоактивного загрязнения окружающей среды

Ядерные испытания позволили существенно развить представления о составе и количестве радионуклидов, нарабатываемых в ядерных и термоядерных взрывах, характере переноса и выпадения радиоактивных продуктов в различных зонах, прилегающих к району взрыва, и глобальном радиоактивном загрязнении среды обитания. Приведем ряд оценок параметров глобального радиоактивного загрязнения, к которому могло бы привести полное использование ядерного арсенала США того времени в масштабной ядерной войне.

Удельная наработка активности продуктов деления урана-238 к характерному моменту ?=30 сут, который может быть началом глобального выпадения радиоактивных продуктов, составляет С0 = 2,3 • 10⁵ Ки/кт, а совокупная наработка активности продуктов деления к этому времени (с учетом ее естественного распада) может быть оценена С = 2,3 • 10¹² Ки. При равномерном распределении этой активности по поверхности земного шара ее плотность q = 4,5 • 10¹² Ки/км². Интенсивность гамма-дозы, создаваемой этой активностью, может быть оценена на уровне ГУу = 0,85 Р/сут ^ =30 сут), а интегральная поглощенная доза за все время после выпадения радиоактивных продуктов может составить 1)у = (15—40) Р (в зависимости от времени их выпадения на данной территории, но не ранее 30 сут после производства взрывов и от скорости заглубления активности в грунт).

Глобальное радиоактивное загрязнение среды обитания связано также с наработкой активности плутония, трития (Т) и радиоуглерода С-14.

Исходя из удельной наработки активности плутония в термоядерных зарядах (в основном плутония-239 и плутония-240) С0 = 10³ Ки/Мт получим оценку возможной интегральной наработки активности плутония при подрыве ЯЗ ядерного арсенала США С = 2 • 10⁷ Ки. При равномерном распределении этой активности по поверхности земного шара ее плотность может быть оценена величиной #(Ри) = 4 • 10^-2 Ки/км².

При уровне удельной наработки остаточного трития в термоядерных зарядах 0,5—1 кг/Мт его интегральная наработка в рассматриваемом случае может быть оценена на уровне тъ = (9—17,5) т с совокупной активностью С (Т) = (9—17,5) • 10¹¹ Ки. Эта величина превышает в 50—100 раз равновесное естественное содержание трития в гидросфере.

Исходя из величины удельной наработки нейтронов при взрыве термоядерных зарядов п = 2 • 10²⁶ н/Мт и условии их полного захвата азотом атмосферы можно оценить возможную наработку радиоуглерода С-14 в рассматриваемом случае на уровне т0 = 83 т с совокупной активностью С (С-14) = 3,7 • 10⁸ Ки. Для сравнения отметим, что эта величина почти в 102 раз превышает естественное содержание радиоуглерода в атмосфере и находится на уровне естественного содержания С-14 в гидросфере.

Снижение остроты проблемы глобального радиоактивного загрязнения было связано в дальнейшем не с увеличением роли в ядерном арсенале зарядов повышенной чистоты, а с уменьшением совокупного мегатоннажа ядерного арсенала при увеличении общего количества ЯЗ, т. е. с существенным уменьшением типичной мощности ЯЗ, стоящих на вооружении.

Для СССР также характерен этот путь, хотя он и был сдвинут во времени по сравнению с развитием ядерного арсенала США.

Некоторые особенности натурной отработки ядерных зарядов в период проведения атмосферных испытаний

В 1949—1962 гг. был заложен фундамент системы проектирования ядерного оружия, определены основные принципы его создания и развития. Это было сделано в СССР в условиях эффективного развития физических моделей процессов, происходящих в ядерных и термоядерных зарядах, при ограниченных возможностях вычислительной техники и при широком экспериментальном исследовании работы различных образцов ЯЗ в натурных испытаниях.

При разработке ядерных зарядов, первичных модулей двухстадийных термоядерных зарядов можно выделить основные направления развития, которые сохранились на долгие годы:

• миниатюризация ядерных зарядов;

• повышение их живучести в условиях, создаваемых потенциальными средствами противодействия;

• эффективность использования делящихся материалов;

• обеспечение необходимой надежности номинальных характеристик.

Большое значение имеет обеспечение необходимых конструкционных характеристик, связанных с работоспособностью ЯЗ в различных эксплуатационных условиях. На этой стадии работ были осознаны проблемы, связанные с обеспечением ядерной взрывобезопасности ядерных зарядов в условиях случайных аварийных ситуаций, приводящих к детонации ВВ из одной точки подрыва. Первый специальный эксперимент в СССР в этих целях был проведен 26 августа 1957 г.

Уже в 1954 г. было осознано, что неядерный взрыв ядерного заряда сопровождается диспергированием плутония, входящего в его состав, с последующим выпадением радиоактивных продуктов. Первый эксперимент, в котором были получены практические результаты в этом плане, состоялся 19 октября 1954 г., когда произошел непредвиденный отказ ядерного заряда.

В это время проектировались двухстадийные заряды, когда один и тот же первичный модуль использовался в различных термоядерных зарядах, что позволило существенно повысить эффективность и надежность испытанных разработок ядерных зарядов. Эти подходы получили свое развитие в последующие годы.

Разработка двухстадийных термоядерных зарядов предполагала следующие направления совершенствования:

• повышение удельного энерговыделения (Е/й, Е/У0);

• уменьшение определяющего диаметра ядерного заряда;

• обеспечение устойчивого режима работы вторичного модуля;

• адаптацию к концептным средствам доставки;

• обеспечение требуемых характеристик в различных эксплуатационных условиях.

Важную роль играли вопросы, связанные с поражающими факторами взрыва термоядерных зарядов.

Сравнение программ полигонных испытаний СССР и США по изучению ядерной взрывобезопасности

Первый эксперимент по исследованию безопасности ЯЗ был проведен в СССР 26 августа 1957 г., а по существу программа ядерных испытаний СССР в интересах безопасности начала реализовываться с 1961 г. Всего в период атмосферных испытаний в СССР было проведено 11 экспериментов подобного типа. После перехода на подземные ядерные испытания было проведено еще 14 специальных ядерных испытаний в этих целях, а также дополнительно 17 экспериментов групповых ядерных взрывов. Таким образом, полное количество ядерных испытаний (индивидуальных и групповых взрывов) в интересах исследования безопасности ЯЗ составляет 42. В табл. 3.9 приведено количество ядерных взрывов, проведенных в СССР в период с 1955 по 1963 г. Для сравнения здесь же приведено количество ядерных взрывов, проведенных в США с подобной целью. Как видим, их число в 2 раза превышает количество ядерных взрывов, проведенных в СССР в интересах безопасности, и составляет 88. Программа ядерных испытаний США в интересах безопасности была начата на 2 года раньше (1 ноября 1955 г.).

Отметим, что если до августа 1963 г. количество ядерных взрывов в США в интересах безопасности превышало аналогичное количество взрывов в СССР в 3,36 раза, то после августа 1963 г. эта разница составляла уже 1,65 раза. Максимальное количество ядерных взрывов в интересах безопасности СССР провел в 1962 г. (6 взрывов), в то время как США провели в этих целях 21 испытание в 1958 г. В период проведения подземных испытаний максимальное количество ядерных взрывов СССР в этих целях было проведено в 1978 и 1988 гг. (4 взрыва), в то время как США провели 7 подземных взрывов в 1969 г. Можно отметить также значительную неравномерность в реализации программ ядерных испытаний в интересах безопасности. У СССР был перерыв в этих работах в 1963—1967 гг., у США – в 1976—1986 гг. (за исключением двух опытов в 1978 и 1983 гг.). Можно отметить определенный рост испытательных работ в этих целях у обеих стран начиная с 1987 г.

Таблица 3.9

Распределение ядерных взрывов, проведенных в СССР и США в интересах безопасности, по годам

Примечания. 1. В таблице год 1963 разбит на две части – до вступления в силу Договора о запрещении ядерных испытаний в трех средах и после вступления.

2. £ – полное число ядерных взрывов в интересах безопасности; Е1 – полное число ядерных взрывов в интересах безопасности до августа 1963 г.; £2 – полное число ядерных взрывов в интересах безопасности с августа 1963 г.

Интерес представляет сравнение условий проведения ядерных испытаний в целях безопасности. В табл. 3.10 приведено распределение ядерных взрывов, проведенных в интересах безопасности (полное их число и число испытаний до августа 1963 г.).

Следует отметить, что если все ядерные взрывы СССР в интересах безопасности до августа 1963 г. проводились в атмосфере, то ~ 50% ядерных взрывов США в этих целях в данный период проводились под землей. Типичным видом атмосферных испытаний в обеих странах был наземный взрыв. После августа 1963 г. все подземные испытания СССР проводились в интересах безопасности в штольнях, а США – в скважинах.

Таблица 3.10

Распределение ядерных взрывов

* Включая один надводный взрыв.

Из 42 ядерных взрывов СССР в интересах безопасности 37 взрывов (в том числе все 11 взрывов в период атмосферных испытаний) были проведены на Семипалатинском испытательном полигоне, а 5 взрывов – на Северном испытательном полигоне Новая Земля.

В США из 88 ядерных взрывов в интересах безопасности 86 взрывов были проведены на территории Невадского испытательного полигона, один – на территории полигона атолла Эниветак, один – на территории полигона авиабазы Неллис.

В ходе ядерных испытаний по безопасности ЯЗ реализовались различные уровни энерговыделения. Максимальное ядерное энерговыделение в опытах по безопасности ЯЗ было достигнуто в эксперименте 9 сентября 1961 г. Это значение близко к максимальному уровню энерговыделения, реализованному в ядерных испытаниях по безопасности ЯЗ США в период атмосферных испытаний и составляющему 500 т тротилового эквивалента.

По мере накопления экспериментального материала совершенствовались расчетные методики определения уровней безопасности. В основе методик – решение двумерных холодных уравнений газодинамики с расчетами нейтронных характеристик. Расчетные методики с удовлетворительной точностью описывают характеристики нейтронных полей ядерных зарядов при подрыве ВВ в определенной точке, определенной зоне. С помощью этих методик, наряду с прямым полигонным экспериментом, тестируется ЯВБ ядерных зарядов, поступающих в серийное изготовление.

Большой объем экспериментальных работ был выполнен по исследованию более сложных случаев возникновения детонации ВВ.

Сюда относятся работы по уточнению моделей детонации ВВ, в том числе развития детонации в условиях аварийного околопорогового воздействия, множественного воздействия в условиях осколочных полей, сенсибилизации и десенсибилизации ВВ в условиях рассин-хронизованных множественных воздействий.

Чрезвычайно сложный и обширный комплекс вопросов возникает в случае групповой ЯВБ (ГЯВБ) – при аварийном взрыве ВВ одного из зарядов, находящихся в группе зарядов. При взрыве ВВ соседних зарядов, тем более при выделении ядерной энергии в одном из зарядов, возникает групповой эффект цепочки взорвавшихся зарядов, при котором возможно заметное увеличение выделившейся ядерной энергии по сравнению с независимым аварийным срабатыванием нескольких зарядов. Проведен обширный комплекс лабораторных опытов с макетами зарядов по исследованию проблемы ГЯВБ.

В реальной аварийной ситуации первый ЯЗ взрывается в одной точке. В натурном эксперименте при одноточечном подрыве ВВ первого заряда гарантируются возбуждение в нем цепной реакции при переходе через критичность и ядерное энерговыделение на уровне, соответствующем его Ь = ¡Xdt в подобных условиях сжатия. При квазисинхронном одноточечном взрыве следующего заряда возбуждение цепной реакции в нем обеспечивается нейтронами, наработанными при взрыве первого заряда, и такое инициирование может приводить во втором ЯЗ к большему количеству делений по сравнению с первым.

Характеристики поражающих факторов ядерных взрывов

Создание ядерного оружия и специфика физических процессов, протекающих при ядерном (термоядерном) взрыве, определили особый характер поражающих факторов, сопровождающих взрыв. Этот особый характер обусловлен качественно более высокой концентрацией энергии взрыва по сравнению с традиционными видами оружия (до 106 раз на единицу массы), существенно более высокой скоростью взрывного процесса (до 103—104 раз), наличием проникающего излучения взрыва (гамма– и нейтронного излучения), наработкой большого количества высокоактивных долгоживущих радионуклидов. Высокая концентрация энергии взрыва распределяется между энергией продуктов взрыва боеприпаса и энергией первичного излучения, выходящего из боеприпаса. При взаимодействии энергии с атмосферой в ней формируется зона, прогретая до температуры в несколько тысяч градусов (огненный шар) и излучающая заметную долю энергии взрыва в диапазоне спектральной прозрачности атмосферы. Эта зона является одним из основных поражающих факторов ЯВ в атмосфере.

Резкий перепад концентрации энергии взрыва в слоях атмосферы определяет перенос энергии в виде ударной волны. Взаимодействие воздушной ударной волны с грунтом приводит к формированию в нем ударной волны, создающей сейсмическое воздействие.

Исследование поражающих факторов ЯВ началось с первого испытания ядерного оружия. Первые эксперименты заложили фундамент представлений о характеристиках поражающих факторов ЯВ (ПФЯВ).

Работы были продолжены в 1954—1955 гг. В 1955 г. в двух экспериментах 6 и 22 ноября 1955 г. впервые изучалось воздействие мощных воздушных взрывов на различные военные и гражданские объекты. В экспериментах исследовалось также воздействие ПФЯВ на большое количество подопытных животных (овец). Масштабный характер имели работы, связанные с исследованием радиационного состояния территории и атмосферы.

В ядерных испытаниях этого периода исследовалось воздействие ядерного взрыва на траншеи и укрытия различного типа, блиндажи и огневые позиции разных видов, танки, артиллерийские орудия и установки, самолеты. В некоторых испытаниях исследовалось воздействие ядерного взрыва на элементы боевого оснащения и оборудования кораблей ВМФ. Это было связано с отсутствием возможности проведения таких работ в натурных условиях (полигон Новая Земля еще не был создан), и исследования проводились на суше в ядерных испытаниях на Семипалатинском полигоне.

Среди исследуемых гражданских объектов можно выделить здания промышленного типа, склады и хранилища, линии электропередач, мосты, железнодорожные пути, нефтяные вышки, элементы заводских сооружений. Широко исследовалось воздействие ядерных взрывов на жилые дома различных видов, типичных для условий СССР, и убежища для населения.

Войсковые учения и ядерные испытания

Следует отметить, что результаты исследования воздействия ядерного взрыва привели к выводу о возможности эффективных действий вооруженных сил на поле боя в условиях применения противником ядерного оружия. В этом контексте следует рассматривать и войсковые учения, проводившиеся на Тоцком полигоне МО СССР 14 сентября 1954 г., в ходе которых был произведен воздушный ядерный взрыв мощностью 40 кт на высоте 350 м, обеспечивающей незначительное радиоактивное загрязнение территории в эпицентре взрыва и на следе радиоактивного облака. В учениях принимало участие около 45 тыс. военнослужащих. Это были единственные масштабные войсковые учения в условиях натурного ядерного взрыва.

Проведение атмосферных ядерных взрывов, в которых участвовали сотни специалистов ядерных полигонов и других войсковых частей, также являлось практической подготовкой военнослужащих к действиям в условиях военного ядерного конфликта. В этой связи следует особо подчеркнуть значительный практический опыт, полученный экипажами тяжелых бомбардировщиков, принимавших участие в воздушных ядерных испытаниях при сбрасывании ядерного взрывного устройства в составе авиабомбы. При этом диапазон энерговыделения производимых взрывов изменялся от килотонны до десятков мегатонн. В приобретении этого практического опыта ВВС СССР, по-видимому, существенно опередили ВВС США.

Другие примеры практической подготовки экипажей самолетов ВВС в условиях, моделирующих военные действия, – это многократные полеты самолетов радиационной разведки вдоль движения радиоактивных облаков (в том числе и внутри облака), образовавшихся при проведении ядерных испытаний.

Отметим, что масштабные войсковые учения проводились в период атмосферных испытаний и Соединенными Штатами. Так, в ходе двух ядерных испытаний 1946 г. на атолле Бикини (операция «Cross-roads») с мощностью взрыва 23 кт каждый участвовали 42 тыс. военнослужащих. Один взрыв являлся воздушным на небольшой приведенной высоте (Н = 5,6 м/кт1/3), а второй – подводным на небольшой приведенной глубине (h ~ l м/кт1/3).

В 1951—1957 гг. на Невадском полигоне во время ядерных испытаний было проведено 8 этапов войсковых учений «Desert Rock» с участием в общей сложности не менее 55 тыс. военнослужащих.

Одним из известных примеров действий самолетов ВВС США по исследованию радиационной обстановки в облаках взрывов, созданных ядерными испытаниями, могут служить полеты, проводившиеся в 1956 г. в ходе операции «Redwing».

Специализированные ядерные испытания в интересах исследования ПФЯВ до 1963 г.

В первых ядерных испытаниях задачи исследования поражающих факторов ядерного взрыва (ПФЯВ), их воздействия на различные объекты, а также задачи совершенствования ядерных боеприпасов, изучения процессов их работы, как правило, совмещались в одном и том же эксперименте. Впоследствии ряд ядерных испытаний стал проводиться специально в интересах исследования ПФЯВ и их воздействия. До 1963 г. в СССР бышо проведено 17 таких испытаний.

Первым таким экспериментом является опыт 21 сентября 1955 г., представлявший собой первый подводный взрыв в СССР, который открыл ядерные испытания на полигоне Новая Земля. К этой категории ядерных испытаний относятся также два других подводных ядерных взрыва и один надводный, проведенные на полигоне Новая Земля.

Другой комплекс работ по исследованию ПФЯВ был проведен в серии ядерных испытаний на полигоне Капустин Яр. Первый такой взрыв был произведен 19 января 1957 г., а всего эта программа насчитывала 10 взрывов.

В 1962 г. в связи с предстоящим прекращением атмосферных ядерных испытаний на Семипалатинском полигоне было проведено первое подземное испытание в интересах исследования ПФЯВ. В ходе подготовки этого эксперимента и при его реализации была создана качественно новая технология исследований ПФЯВ, которая получила эффективное развитие после 1963 г.

На искусственность рассматриваемого деления проблематики испытаний указывалось выше. По-видимому, с большим основанием в группу ядерных испытаний СССР в интересах исследования ПФЯВ могут быть также зачислены два испытания (1957 и 1958 гг.), в которых выполнялся большой объем исследовательских работ (оба испытания выполнялись на полигоне Новая Земля и относятся по основной классификации к фундаментальным и методическим исследованиям). Это же относится и к двум испытаниям 1962 г., представляющим собой ракетные пуски системы «земля—воздух» (оба испытания выполнялись на Семипалатинском полигоне и относятся по основной классификации к совершенствованию ядерного оружия).

В проведении экспериментов по исследованию ПФЯВ принимало участие много различных организаций из МО, МАЭ (МСМ) и других министерств, поэтому выделить принадлежность экспериментов к одному ведомству непросто.

Известно, что 16 экспериментов в основном проводились организациями МО, 2 эксперимента – ВНИИТФ, 3 – ВНИИТФ.

После 1963 г. в СССР было проведено 34 подземных ядерных испытания в интересах исследования ПФЯВ и их воздействия на различные объекты.

В США после 1963 г. было проведено 62 подземных испытания в интересах исследования ПФЯВ, в том числе 46 испытаний в штольнях и 16 испытаний в скважинах. Подавляющее большинство этих работ было проведено МО США.

«Полигоны без секретов...» (сложные 1990-е годы)

В 1990-е годы встал вопрос о раскрытии секретов ядерных полигонов и даже о закрытии полигонов, т. е. фактически о лишении России ядерного оружия. «Молчуны»-испытатели ЯО СССР заговорили...

Начиная с 1991 г. по истории испытаний ядерного оружия (ЯО) СССР опубликовано значительное количество интереснейших сборников, книг, монографий, мемуаров, статей и докладов. Но как это начиналось?

Обратим внимание в этой связи на первые труды 1992—1993 гг. в серии «Ядерные взрывы в СССР», посвященные Северному испытательному полигону (острова Новая Земля), ныне действующему в статусе Центрального полигона Российской Федерации:

1. Северный испытательный полигон: ядерные взрывы, радиология, радиационная безопасность: Справочная информация. Вып. 1/ Под рук. и общ. ред. В.Н. Михайлова, А.М. Матущенко, Г.Е. Золотухина; науч. ред. Ю.В. Дубасов, А.С. Кривохатский, В.Н. Баженов, К.В. Харитонов. – М., 1992).

2. Северный испытательный полигон: материалы экспертов Российской Федерации на конференциях, встречах, симпозиумах и слушаниях. Вып. 2/Сост. В.В. Богдан, Ю.В. Дубасов, Г.Е. Золотухин, А.С. Кривохатский, А.М. Матущенко, В.Н. Михайлов, К.В. Харитонов, Г.А. Цырков; Под общ. ред. В.Н. Михайлова, Г.А. Золотухина, А.М. Матущенко. – М., 1993).

Вышли они в свет всего лишь в количестве 200 и 230 экземпляров, практически в ксероксном по тем временам исполнении, благодаря помощи сотрудников НПО Радиевого института им. В.Г. Хлопина» и огромной поддержке такого начинания со стороны легендарного Г.А. Цыркова, начальника 5-го Главного управления Министерства Российской Федерации по атомной энергии (Минатома России). При этом издание первого выпуска было оперативно приурочено к сроку проведения в Архангельске международной конференции «Экологические проблемы Арктики и перспективы ядерного разоружения» (14—18 октября 1992 г.), куда авторы успели доставить лишь первые его 20 экземпляров. На этой конференции заинтересованными лицами, как теперь принято выражаться, готовилась серьезная «разборка» дел на Новоземельском полигоне, вплоть до настоятельных требований его закрытия (инициаторы А.Ф. Емельяненков и В.Н. Якимец – лидеры общественного экологического движения «К новой Земле»). И пример тому уже был – закрытие для проведения ядерных испытаний Семипалатинского полигона по инициативе международного антиядерного движения «Невада – Семипалатинск» (лидеры О.О. Сулейменов и В.Н. Якимец) и по указу Президента Казахской ССР Н.А. Назарбаева от 29 августа 1991 г. № 409.

Упомянутые сборники являются раритетами и, по существу, просто недоступны. По этому поводу шутили физики Л. Ландау и Е. Лиф-шиц: «...предыдущее издание давно разошлось, и, по-видимому, среди читателей ощущается потребность в этой книге» (Физики смеются. Но смеются не только физики. – М.: Изд-во Совпадение, 2006). Тем приятнее отметить, что в 1999 г. при поддержке МАГАТЭ первый выпуск сборника был переиздан тиражом 1500 экземпляров, причем на русском и английском языках. Но тогда, в 1992 г., по приказу министра Минатома России В.Н. Михайлова от 15 сентября 1992 г. № 322 его разослали буквально по 1—2 экземплярам в строго определенные организации различных министерств и ведомств, в библиотеки, редакции журналов «Энергия» и «Атомная энергия», а также персонам высокого ранга, где он и затерялся, но. только не у специалистов атомной отрасли и ее ядерного оружейного комплекса. Такая же судьба постигла и сборник второго выпуска.

Министр Российской Федерации по атомной энергии Виктор Никитович Михайлов во введении к первому выпуску отметил (июль 1992 г.) следующее:

«Главной политической целью нашей военной доктрины является сегодня устранение войны из жизни человечества, упрочение международной стабильности и безопасности. Мир стремительно меняется. Крупномасштабные акции нашей страны и США по сокращению ядерных арсеналов – яркий пример этих изменений.

Единственной альтернативой ядерному равновесию, стратегии сдерживания является режим полного доверия, открытости, всеобщего и полного уничтожения ядерного оружия и запрещение его разработок. Это наша цель. На этом пути особое место занимают испытания ядерного оружия.

К концу 1991 г. было зафиксировано 2053 ядерных испытания. Их производили пять стран: США (с 1945 г.), СССР (с 1949 г.), Англия (с 1952 г.), Франция (с 1960 г.) и Китай (с 1964 г.). В ходе этих испытаний отрабатывались конструкции ядерных боеприпасов, исследовались явления, сопровождающие взрывы, и действие поражающих факторов на вооружение, военную технику, различные объекты и окружающую среду, испытывались средства и способы противоатомной защиты, а также средства обнаружения и засечки взрывов, способы сокрытия ядерных испытаний.

Вместе с тем со времени появления ядерного оружия наша страна неуклонно борется за его полное запрещение, начиная с соответствующего предложения в ООН уже в 1946 году».

И далее: «.Механизм контроля за количеством ядерных испытаний может быть реализован, что очень важно, на широкой международной основе путем включения национальных средств контроля в международную сеть и проведения инспекций на месте взрыва.

Сегодня прекращение всех ядерных испытаний имеет принципиальное значение для того, чтобы предотвратить создание ядерного оружия третьего поколения, не выпустить его из стадии научных поисков в стадию полномасштабных разработок. Оружие третьего поколения – это оружие с новыми качествами по эффективности, надежности и по глобальным последствиям его применения. Оно, с одной стороны, может дать глобальное радиоактивное загрязнение в сто – тысячу раз меньшее, чем существующее оружие, а с другой стороны, способно поражать стратегические цели и в космосе, и на земле. Именно это вызывает тревогу, так как может возникнуть соблазн его применения при любом локальном конфликте. Не допустить создания этого оружия – ответственная задача всего человечества».

Пусть сравнит внимательный и заинтересованный читатель эти слова с реалиями наших дней, чтобы грамотно оценить ядерные вызовы и необходимость адекватного реагирования на внешние угрозы, учитывая геополитическое положение России с ее богатыми природными ресурсами на обширной территории.

Напомним, что последнее подземное ядерное испытание в СССР было произведено 24 октября 1990 г. на Новоземельском полигоне. Российская Федерация более их не возобновляла, подписав 24 сентября 1996 г. Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ), который законодательно ратифицировала (Федеральный закон от 27 мая 2000 г. № 72-ФЗ). Но это до сих пор не выполнили США, оговорив свое «политповедение» массой условий о «гарантиях». Напомним также нашему читателю, что 29 августа 1991 г. Президент Казахской ССР Н.А. Назарбаев своим указом № 409 закрыл Семипалатинский испытательный полигон, а с 26 октября 1991 г. распоряжением № 67-рп (см. ниже) Президента Российской Федерации Б.Н. Ельцина был объявлен очередной односторонний мораторий на проведение ядерных испытаний на Новоземельском полигоне сроком на один год, который затем, естественно, был продлен его же указами от 19 ноября 1992 г. № 1267 и от 5 июля 1993 г. № 1008 «...до тех пор, пока такой мораторий, объявленный другими государствами, обладающими ядерным оружием, будет де-юре или де-факто соблюдаться ими». Было также предписано: «Поручить Министерству иностранных дел Российской Федерации провести консультации с представителями других государств, обладающих ядерным оружием, в целях начала многосторонних переговоров по выработке Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний», что и завершилось его многосторонним подписанием 24 сентября 1996 г. и последующей ратификацией государствами – сторонниками запрещения испытания ядерного оружия. И в таком уже мирном, а не ядерном марафоне Россия – несомненный лидер. Добавим к этому, что в настоящее время ДВЗЯИ подписали более 170 государств и ратифицировали более 100. Однако из 44 стран, ратификация Договора которыми необходима для вступления его в силу, этот акт еще не подписали три страны – Индия, Пакистан и КНДР; не ратифицировали около 10, в том числе и... США!

Не потому ли, осуществляя сейчас свою «минорную музыкальную серию» субкритических опытов («Гобой», «Волынка» и др.) на Невадском полигоне, США намерены сменить ее грохотом полномасштабных испытаний ядерного оружия нового поколения? Тогда возникает вопрос: «Быть или не быть Новоземельскому полигону?»

Важным было то, что выпускам 1 и 2 указанного выше издания предшествовала достаточно напряженная и ответственная работа по раскрытию материалов в области ядерных испытаний и их последствий, которая выполнялась в соответствии с постановлениями Верховного Совета СССР от 27 ноября 1989 г. № 882 «О неотложных мерах экологического оздоровления страны» и Совета министров СССР от 11 февраля 1990 г. № 189 «Об обеспечении выполнения постановления ВС СССР от 27 ноября 1989 г. № 882», а также в соответствии с решением комиссии под руководством заместителя Председателя СМ СССР И.С. Белоусова от 30 мая 1990 г. (протокол № БИ-2259) «О подготовке публикаций в средствах массовой информации о радиационной обстановке на Северном полигоне и вокруг него в сопоставлении с другими районами страны и северными странами с передачей ее редакциям центральных, республиканских и областных газет». Так это начиналось впервые, в том числе и в отношении Новоземельского полигона, еще действовавшего в режиме обеспечения полномасштабных подземных испытаний ядерного оружия и затем вступившего в длительный мораторий, что наглядно иллюстрируется следующими фрагментами из хроники предоставления широкой общественности с различным спектром интересов основных результатов выполнения поставленной задачи.

12 декабря 1989 г. Второй съезд народных депутатов СССР. Прошел бурный обмен мнениями по вопросам Новоземельского полигона, в ходе которого депутатам и сотрудникам СМИ были представлены подробные сведения о функционировании столь режимного объекта, о радиационной обстановке на Новой Земле и прилегающих территориях, о планах будущих испытаний. Доклады и сообщения делали специалисты Минатомэнергопрома СССР совместно с Минобороны СССР, Госгидромета и Минздрава СССР.

В 1989 г. ядерные державы произвели 28 подземных ядерных испытаний: СССР – 7 (на Семипалатинском полигоне, Новоземельский – молчал), США – 11, Франция – 9, Великобритания – 1, Китай – полигон у озера Лобнор также молчал.

24—25 мая 1990 г. Сыктывкар. Сообщения о ядерных испытаниях на Новоземельском полигоне были представлены экспертами Минобороны СССР (А.М. Матущенко – от 12-го ГУ МО Российской Федерации, В.С. Терещенко – от 6-го Управления ВМФ) и Госкомгидромета СССР (Г.А. Красилов) на майской сессии Верховного Совета Коми АССР. Впервые состоялась телепередача о полигоне за круглым столом в автономной республике, которую, надо отдать должное, руководитель группы телевидения А.В. Пошумянский провел с большим тактом, без наскоков на ядерных «ястребов» и их обструкции, что в значительной мере происходило на самой сессии, на которой депутаты рьяно рвались к микрофонам с уничижительными репликами и ерническими обличительными упреками.

29—30мая 1990 г. Новая Земля, пос. Белушья. На Северном полигоне работает правительственная комиссия под руководством заместителя Председателя Совета министров СССР И.С. Белоусова, в состав которой входили министр МАЭП СССР В.Ф. Коновалов и командующий Краснознаменным Северным флотом адмирал Ф.Н. Громов, народные депутаты ВС СССР и РСФСР – А.Н. Буторин (Северодвинск), А.И. Выучейский (Салехард), А.Ф. Емельяненков (Москва, заместитель главного редактора еженедельника «Собеседник»), А.А. Золотков (Северодвинск), народный депутат ВС Коми АССР И.Л. Шпектор (Воркута), а также председатель Архангельского облисполкома П.Н. Балакшин, председатель Ненецкого окружного исполнительного комитета Е.Г. Алексеев, секретарь окружного комитета КПСС Ю.С. Романов и корреспондент газеты «Правда Севера» И.В. Бенца (Нарьян-Мар). Доклады об истории полигона, режимах его деятельности, радиоэкологических и сейсмомеханических последствиях испытаний были представлены начальником полигона контр-адмиралом В.А.Горевым, специалистами полигона контр-адмиралом В.В. Выскребенцевым, профессором В.В. Чугуновым и кандидатом технических наук В.Г. Сафроновым, от Службы специального контроля Минобороны СССР – профессором А.М. Матущенко, от МАЭП СССР – кандидатом технических наук Г.А. Кауровым и Е.П. Козловым, от Госкомгидромета СССР – кандидатом технических наук Ю.С. Цатуровым и от Минздрава СССР – В.П. Девятовым. Народным депутатам была предоставлена возможность ознакомиться с различными объектами полигона и условиями жизни и службы военнослужащих и их семей.

15 июля 1990 г. Представлен научно-аналитический доклад для народных депутатов СССР и РСФСР, СМИ Архангельской области, Коми АССР, Ненецкого и Ямало-Ненецкого автономных округов «О современном состоянии радиационно-экологической обстановки на архипелаге Новая Земля и прилегающих территориях Крайнего Севера» (в соответствии с решением комиссии И.С. Белоусова от 30 мая 1990 г. № БИ-2259). В доклад вошли результаты научно-исследовательских работ по подпрограмме «Регион-2» – научные руководители доктор химических наук Ю.В. Дубасов (Минатомэнергопром, НПО «Радиевый институт им. В.Г. Хлопина»), профессор А.М. Матущенко (Минобороны СССР, НИЦ ССК МО), профессор П.В. Рамзаев (Минздрав СССР, ЛИРГ), К.Н. Андрианов (Минздрав СССР, Институт биофизики) и кандидат физико-математических наук Г.А. Красилов (Госкомгидромет, Институт прикладной геофизики).

19 июля 1990 г. «Комсомольская правда» опубликовала статью заместителя министра МАЭП СССР В.Н. Михайлова под грозным названием «Бомба третьего поколения», в которой автор расставляет точки над «i» в сложной проблеме о роли ядерного оружия в политике различных государств и неизбежности его совершенствования. Он же продолжил эту тему 28 августа 1990 г. в газете «Рабочая трибуна» в рассуждениях «О проблеме ядерных испытаний».

И как же был прав тогда Виктор Никитович, если вспомнить, что 9 октября 2006 г. Северная Корея произвела подземное ядерное испытание и тем самым сделала заявку на 9-го члена «ядерного клуба»!

20 августа 1990 г. В Женеве состоялась Международная конференция по рассмотрению Договора о нераспространении ядерного оружия, который вступил в действие в 1970 г. Как отметил заместитель министра иностранных дел СССР В.Ф. Покровский, глава советской делегации, «одной из главных целей остается скорейшее прекращение ядерных испытаний... Не так давно в течение полутора лет – с августа 1985 по февраль 1987 г. – Москва соблюдала односторонний мораторий. И вновь с ноября 1989 г. наши ядерные полигоны бездействуют. Сократили свои испытания и Соединенные Штаты.

Вашингтон и Париж подчеркивают, что такие испытания необходимы для проверки эффективности запасов и их боеготовности, а также для совершенствования технологии. Поэтому все наши соответствующие инициативы Запад отвергает. В таких условиях решение проблемы запрещения ядерных испытаний на данный момент едва ли возможно. Но вполне реально продвижение вперед в области ограничения мощностей ядерных взрывов, сокращения их числа». И на такой отмашке вдруг произошло ЧП.

8 октября 1990 г. Чрезвычайное положение: совершили наглый набег представители организации «Гринпис» на территорию Новоземельского полигона в районе пролива Маточкин Шар, в зону проведения подземных ядерных испытаний. Они были хорошо информированы о том, что здесь на днях должно состояться подземное ядерное испытание (осуществлено 24 октября 1990 г. и было последним в СССР). Можно себе представить, как эта акция ударила по нервам тех, кто нес колоссальную ответственность за проведение такого сложного испытания. Вместе с тем в набеге в тесном контакте с гринписовцами приняли участие знакомые нам. народные депутаты А.Ф. Емельяненков и А.А. Золотков (29—30 мая 1990 г.), естественно, прикрытые своей депутатской неприкосновенностью.

24 октября 1990 г. Сообщение ТАСС: «...В 18 часов 00 минут по московскому времени в Советском Союзе на полигоне острова Новая Земля произведен подземный ядерный взрыв мощностью от 20 до 150 килотонн с целью подтверждения надежности и повышения безопасности ядерного оружия. Радиационная обстановка в районе испытания нормальная».

В этом реально смогли убедиться впервые приглашенные через несколько дней к устью штольни А-13Н представители СМИ (естественно, за исключением запятнавшего себя А.Ф. Емельяненкова) – корреспонденты В.И. Бенца («Правда Севера»), А.П. Расторгуев («Молодежь Севера»), А.Н. Покровский («Правда»), от науки Севера – директор Института биологии Коми научного центра Уральского отделения АН СССР кандидат биологических наук А.И. Таскаев, от депутатского корпуса – народный депутат Архангельского облсовета Н.С. Плотников, помощник народного депутата РСФСР М.А. Данилов и народный депутат Коми АССР И.Л. Шпектор. Их выступления в СМИ были весьма объективными.

29 октября 1990 г. однако неожиданно последовало заявление Президиума ВС РСФСР и СМ РСФСР «О проведении испытаний ядерного оружия на полигоне Новая Земля». Вот его «взволнованный» текст:

«24 октября с.г. в нарушение Декларации о государственном суверенитете Российской Советской Федеративной Социалистической Республики был произведен подземный ядерный взрыв в районе островов Новая Земля. Это очередное испытание ядерного оружия не было согласовано с ВС РСФСР, СМ РСФСР и местными органами власти.

Верховный Совет и Правительство РСФСР считают подобное положение недопустимым, выражают решительный протест и требуют впредь безусловного соблюдения Декларации о государственном суверенитете РСФСР во всех ее аспектах.

Президиум ВС РСФСР и СМ РСФСР обращаются к Президенту СССР, ВС СССР с предложением безотлагательно определить условия и порядок взаимодействия в подготовке, реализации и контроле выполнения решений в сфере обороны и безопасности страны.

Президиум Верховного Совета РСФСР, Совет министров РСФСР, 29.10.1990».

В итоге пошел «великий шум» с требованиями «судить» тех, кто подстроил такое, – от начальника полигона и до руководства Минобороны и Минатомэнергопрома. Но вот извечный вопрос: «А судьи кто?» (Перипетии этой истории из цикла «бей своих, чтобы чужие боялись» подробно описаны в книгах «Ядерный архипелаг», 1995 и «Ядерные испытания в Арктике», 2006; к ним мы отсылаем тех, кто заинтересуется таким сюжетом.)

В 1990 г. ядерные державы осуществили 17 ядерный испытаний: СССР – 1 (24.10.90 г. – на Новой Земле и, как оказалось, последнее), США – 8, Франция – 6, Великобритания и Китай – по одному.

28 февраля 1991 г. Москва. Советско-финляндская встреча по вопросу «Экологическая безопасность подземных ядерных испытаний», на которой заместитель министра МАЭП В.Н. Михайлов и эксперты А.Б. Иванов, Е.П. Козлов, В.И. Куликов, А.М. Матущенко и П.В. Рамзаев сделали сообщение по теме «Новая Земля: экологическая безопасность подземных ядерных испытаний». Так было положено начало «раскрытию» полигона на международном уровне и далее это происходило на различных международных конференциях, а также в рамках проекта NATO-SCOPE «РАДТЕСТ» (RADTEST – радиация от полигонов).

4—6 апреля 1991 г. Курган. Доклад экспертов Минобороны СССР (А.М. Матущенко, В.М. Каримов), Минздрава СССР (В.А. Логачев) и МАЭП (Н.Н. Филонов, К.В. Харитонов) «Северный и Семипалатинский полигоны: диагноз радиационной и санитарно-экологичес-кой обстановки полигона и прилегающих территорий и комплексная программа исследований» на Всесоюзной конференции международного движения «Врачи мира за предотвращение ядерной войны» – «Медицинские и экологические последствия производства и испытания ядерного оружия».

22—25 апреля 1991 г. Оттава (Канада). Международный симпозиум под эгидой Канадского центра по контролю за вооружениями на тему «Подземные испытания ядерного оружия: возможные воздействия на окружающую среду и их ограничение». Здесь с целевым анализом нештатных радиационных ситуаций, имевших место при подземных ядерных испытаниях на Новой Земле в штольнях А-9 (14 октября 1969 г.) и А-37А (2 августа 1987 г.), и по вопросам обеспечения контроля за ними и воздействия на испытателей выступили специалисты МАЭП СССР (В.Н. Михайлов, А.К. Чернышев), Минобороны (А.М. Матущенко), Минздрава (П.В. Рамзаев) и Минприроды (В.Е. Зиберов). Это был пример большой открытости перед представителями северных стран, упорно отстаивавшими право на «безъядерный Север».

Май 1991 г. Из доклада на НТС-2 МАЭП вице-адмирала Г.Е. Золотухина, начальника 6-го управления ВМФ, курирующего Новоземельский полигон: «В течение двух лет вопрос о проведении испытаний на Новой Земле находится в стадии решения и развертывания работ. За это время был нарушен порядок централизованных капитальных вложений и поставок материально-технических ресурсов, и более того, испытательные полигоны из перечня Минатомэнергопрома и Госплана исключены, и выделение государственных централизованных капвложений не предусмотрено. Минобороны, как и обычно, выделяло капвложения только на жизнеобеспечение. Более того, МАЭП в этом году снял с ВМФ практически все материально-технические ресурсы, которые им были выделены для подготовки испытаний в 1991 г. Все это создало крайне напряженную обстановку на Новоземельском полигоне. Несмотря на это, ВМФ в соответствии с указанием правительства продолжает работу по подготовке объектов к испытаниям в 1991 году на северной площадке, хотя и не теми темпами». Такой вот был крик души государева человека. Короче говоря, процесс «полураспада» полигона пошел. А через полгода его еще более усугубило распоряжение Президента РСФСР Б.Н. Ельцина от 26 октября 1991 г. № 67-рп (см. ниже).

12—13 июля 1991 г. На полигоне вновь собралась делегация народных депутатов от Ямало-Ненецкого округа во главе с А.А. Ахрамеевым, председателем Комиссии по экологии и природопользованию Ямало-Ненецкого окружного совета. Но настрой этой делегации в отношении полигона совсем другой – в нем больше позитивного. В ее состав вошли: А. Бондарь – начальник штаба гражданской обороны округа (его объективный гражданский отклик о реальном состоянии радиационной обстановки на полигоне был опубликован в газете «Красный Север» (1991, № 50) под названием «Новая Земля: полигон смерти?»); Ю. Морозов – корреспондент газеты «Рабочий Надыма» (в сентябре—октябре он опубликовал серию репортажей под названием «Новая Земля – слухи и факты», в которых достаточно полно и грамотно описал ситуацию, сложившуюся вокруг полигона, и развенчал различные домыслы и откровенную ложь о нем); А. Кузин – заместитель председателя окружного совета; В. Обценко – заведующий радиологическим отделением окружной СЭС; Н. Павленко – народный депутат из поселка Аксарка. Сопровождали же эту делегацию вице-адмирал Г.Е. Золотухин, генерал-майор В.Н. Косоруков, начальник полигона контр-адмирал В.А. Горев с экспертами Минобороны СССР (капитан 1-го ранга В.П. Думик, полковник А.М. Матущенко), МАЭП России (Ю.Е. Шипко) и Минздрава СССР (директор ЛИРГ, чл.-корреспондент РАМН П.В. Рамзаев), которые дали детальные пояснения непосредственно на технологических площадках полигона, в том числе в эпицентре единственного на Новой Земле наземного ядерного взрыва (7 сентября 1957 г.), где уровень радиации не превышал 1 мР/ч.

7 октября 1991 г. Президент СССР М.С. Горбачев выступил с заявлением по инициативе Президента США Дж. Буша: «Уважаемые соотечественники, неделю назад Дж. Буш выступил с важной инициативой по ядерному оружию. Предложения Дж. Буша достойно продолжают дело, начатое в Рейкьявике. Такова моя принципиальная оценка. Мне известно, что такого же мнения придерживается Б.Н. Ельцин, руководители других республик. В этом своем выступлении я намерен объявить о наших ответных шагах и встречных предложениях. Заявляю о введении с сегодняшнего дня одностороннего моратория на проведение ядерных испытаний сроком на один год.-Тем самым будет открыт путь к скорейшему и полному прекращению ядерных испытаний».

26 октября 1991 г. Появилось совершенно неожиданное распоряжение Президента Российской Федерации № 67-рп «О прекращении испытаний ядерного оружия на полигоне Новой Земли»:

«Поддерживая инициативы Президента США Дж. Буша, Президента СССР М.С. Горбачева, исходя из нашего стремления к полному прекращению ядерных испытаний и учитывая многочисленные обращения местных органов власти, а также граждан Российской Федерации, постановляю:

1. Ввести мораторий на проведение ядерных испытаний в Российской Федерации сроком на один год.

2. Прекратить использование полигона архипелага Новая Земля для ядерных испытаний.

3. Совету министров РСФСР представить к 1 декабря 1991 года предложения о мерах по использованию научно-технического потенциала полигона на Новой Земле и занятых на нем специалистов в гражданских целях.

4. Совету министров РСФСР обеспечить меры по социальной защите военнослужащих, высвобождающихся в связи с прекращением функционирования полигона».

Президент РСФСР Б. Ельцин 26 октября 1991 года

В 1991 г. ядерные державы произвели 14 ядерных испытаний: СССР – не производил, США – 7, Франция – 6, Великобритания – 1, Китай – не производил.

29 января 1992 г. Образовано Министерство Российской Федерации по атомной энергии (Минатом России).

27февраля 1992 г. Президент Российской Федерации Б.Н. Ельцин, практически отменяя свое прежнее распоряжение от 26 октября 1991 г. № 67-рп, подписал Указ № 194 «О полигоне на Новой Земле»:

«Учитывая настоятельную необходимость качественного совершенствования ядерного оружия, повышения его безопасности, а также проверки ядерного боезапаса, постановляю:

1. Преобразовать Государственный центральный полигон Министерства обороны СССР в Центральный полигон Российской Федерации с отнесением этого полигона в федеральную собственность Российской Федерации. Временно, до принятия постановления Правительства Российской Федерации в соответствии с п. 4 настоящего Указа, сохранить ранее действовавшие по этому полигону нормативно-правовые документы и предоставить право пользования землей и имуществом полигона Главному командованию Объединенных Вооруженных сил Содружества Независимых Государств (ВМФ).

2. Министерству Российской Федерации по атомной энергии и Главному командованию Объединенных Вооруженных сил Содружества Независимых Государств (ВМФ) продолжить в 1992 году необходимые работы (горнопроходческие, строительные и монтажные) по подготовке штолен и скважин с целью обеспечения проведения подземных ядерных испытаний на Центральном полигоне Российской Федерации в количестве двух—четырех взрывов в год, в случае окончания объявленного моратория».

Данный нормативный правовой акт оперативно-распорядительного характера в пределах полномочий Президента Российской Федерации не противоречил действующему законодательству. Он же предусматривал подготовку соответствующих предложений для переговоров – двусторонних или многосторонних в области ядерных испытаний – с участием общественных движений и организаций.

28 февраля 1992 г. Принято решение о выполнении государственной экспертизы радиационно-экологической обстановки на архипелаге Новая Земля и прилегающих территориях (приказ по Минэкологии России от 28 февраля 1992 г. № 131 о создании комиссии под председательством профессора Ю.В. Сивинцева).

Апрель 1992 г. В.Н. Михайлов снова акцентирует внимание на следующем (Инф. бюл. ЦНИИатоминформа, № 4): «.Учитывая необходимость поддержания оборонной достаточности страны, на Северном полигоне предполагается проводить до 2—4 подземных испытаний ядерного оружия в последующие годы. Таким образом, речь идет о сокращении испытательной программы в 4 раза, т. е. с 15 в среднем в год на двух полигонах страны до 4 испытаний. Такое их сокращение с учетом повышенных требований к безопасности потребует разработки новых подходов как к проведению самих испытаний, так и к повышению эффективности диагностики физических процессов, протекающих при подземном испытании...».

Через два с половиной года это предвидение полностью подтвердилось проведением в декабре 1995 г. специалистами ВНИИТФ испытаний нового уровня – гидродинамических (или по американской терминологии – субкритических, подкритических) неядерно-взрывных экспериментов. Это важное достижение обеспечило для российской стороны возможность подписания 24 сентября 1996 г. Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний.

7 марта 1992 г. Министр Минатома России В.Н. Михайлов приказом № 271 объявил решение о написании истории атомной промышленности бывшего СССР и Российской Федерации, в материалах которой должны быть отражены испытания ядерного оружия СССР на Семипалатинском (1949—1989) и Северном (1955—1990) полигонах, а также проведение мирных ядерных взрывов (1965—1988). И этот процесс начал реализовываться, о чем свидетельствовало плодотворное участие в работе Конференции по разоружению представителей движения «Врачи мира за предотвращение ядерной войны», «Федерации мира и согласия» и ряда других организаций.

25 мая 1992 г. Начальник НИИ-55 МО Российской Федерации П.Н. Щербаков направил председателю Комитета ВС Российской Федерации по вопросам экологии и рационального использования природных ресурсов В.Д. Варфоломееву и председателю Комитета ВС Российской Федерации по вопросам обороны и безопасности С.В. Степашину, а также командирам войсковых частей 31100 Г.Е. Золотухину, 31600-Н С.А. Зеленцову и начальнику 5-го ГУ Минатома России Г.А. Цыркову «Справочные материалы по вопросу проведения государственной экологической экспертизы архипелага Новая Земля и прилегающих к нему территорий» с целью их использования при подготовке к парламентским слушаниям по ЦП РФ. Эти материалы под руководством профессора А.М. Матущенко (НИИ-55 Минобороны Российской Федерации) были разработаны по результатам КНИР «Регион» экспертами Межведомственной экспертной комиссии по оценке радиационной и сейсмической безопасности подземных ядерных испытаний (МВЭК-ПЯВ) К.Н. Андриановым (ИБФ МЗ Российской Федерации), В.Н. Баженовым (5-го ГУ Минатома России), В.В. Гориным, В.Ф. Евсеевым и АЛ. Мальцевым (НИИ-55 МО Российской Федерации), Г.А. Красиловым (ИГКЭ Росгидромета и РАН), В.Г. Сафроновым (ЦП РФ), А.К. Чернышевым (ВНИИЭФ).

По полноте исходных данных и результативности их анализа они стали базовыми для всех остальных публикаций о режиме ядерных испытаний на Новой Земле, по их радиационному воздействию на территорию полигона и прилегающие районы. Это был прорыв и в отношении раскрытия режимных ограничений на такие данные.

Тем самым во многом была снята создавшаяся напряженность по этому вопросу. И лишь только команды А. Булатова и депутатов А. Емельяненкова, Евдокии Гайер и О. Сулейменова распространялись на тему о радиации с требованиями «Полигонам – нет, деньгам на зоны радиоэкологического бедствия – да». Все это порождало ощущение «радиационной прокаженности» у жителей Казахстана, Алтайского края, Якутии, НАО, ЯНАО, Архангельской и Мурманской областей, соединяло с «чернобыльской зоной» и клеймило Россию как страну «радиоактивную». А между тем в статье И.И. Белова «Радиационная экология: техногенная радиация в жизни и в быту» («Энергия», 1992. № 7) утверждалось: «В настоящее время средняя величина эффективной эквивалентной дозы, обусловленная продуктами ядерных взрывов, составляет около 15 мкЗв/год, что равно примерно 1% величины дозы, обусловленной естественным радиационным фоном».

10 июля 1992 г. В Женеве между правительствами Российской Федерации и США подписан меморандум об испытательных полигонах. В ст. 1 указано: «Полигонами для Сторон являются: Северный испытательный полигон (Новая Земля) – для Российской Федерации и Невадский испытательный полигон – для США».

16—17 сентября 1992 г. На Новой Земле работает комиссия, возглавляемая министром обороны Российской Федерации П.С. Грачевым и министром Российской Федерации по атомной энергии В.Н. Михайловым. Заслушаны мнения представителей науки, командования полигона.

«За это время мы потеряли многие квалифицированные кадры, поставили под удар научные программы, – считал начальник научно-испытательной части полигона капитан 1-го ранга В.И. Лепский, – а наверстывать упущенное очень не просто». Подполковник В. Китаевский: «За все время существования полигона тут не было ни одного случая заболевания лучевой болезнью. А проживает здесь почти 9 тысяч человек, и каждый год справляются свадьбы, рождаются дети. В 1991 году на Новой Земле родилось 29 малышей, среднюю школу окончили 60 выпускников, большая часть их поступила в институты, военные училища, техникумы...» П. Грачев: «...K сожалению, к мораторию, кроме французов, так никто и не присоединился. Будучи в США, я задал вопрос министру обороны г-ну Чейни: „Мы с французами установили мораторий, а вы взрываете. Для каких целей? Совершенствуется ядерное оружие?“ „Нет, – ответил он. – Взрывы продолжаются для того, чтобы персонал не терял навыки, чтобы проверить надежность хранения ядерных боезапасов“» (цит. по: Фаличев О. Новоземельский полигон: два года тишины. А в Неваде? // Красная звезда). В. Михайлов: «Почему же американцы с таким упорством цепляются за ядерные испытания? Причин тут несколько. Во-первых, американцы выполняют многолетнюю программу ядерных испытаний, которая решает не только военные, но и экономические задачи в интересах всего общества. Во-вторых, они менее подвержены влиянию общественного мнения, когда речь идет о национальных интересах» (Инспекция на Новую Землю // Известия. 1992. 24 сент.).

Оба министра многие проблемы решали на месте, в частности кадровые, вопросы обеспечения автотракторной и авиационной техникой.

Сентябрь 1992 г. В Бюллетене ЦОИ по атомной энергии № 9 опубликована статья «Подземные ядерные испытания: условия проведения по критерию Московского договора 1963 года» (А.М. Матущенко, Г.А. Красилов, АЛ. Мальцев, В.Н. Баженов, В.П. Думик), в которой была дана следующая значимая информация по Новоземельскому полигону:

«В период с 1964 по 1990 год на Новоземельском полигоне было произведено 42 подземных ядерных взрыва. По радиационным ситуациям они распределяются следующим образом:

• 15 (36%) – взрывы полного внутреннего действия, то есть без истечения радиоактивных инертных газов (РИГ) в атмосферу;

• 26 (60%) – взрывы неполного камуфлета с просачиванием РИГ в атмосферу без остаточного загрязнения;

• 2 (4%) – взрывы с напорным попаданием газообразных и парообразных продуктов в атмосферу, что характеризует их для непосредственных участников испытания как нештатные радиационные ситуации (14.10.1969 г. и 02.08.1987 г.).

Вместе с тем ни при одном из этих испытаний не произошло выпадений радиоактивных осадков (radioactive fallout) за пределами территории полигона».

Эта публикация состоялась в преддверии международной конференции «Экологические проблемы Арктики и перспективы ядерного разоружения», запланированной по инициативе экологического движения «К новой Земле» (да, именно так – новой, в философском понимании ситуации председателем движения А.Ф. Емельяненковым и его сподвижниками) на октябрь 1992 г. в г. Архангельске (14—18 октября 1992 г.).

18—26 сентября 1992 г. На Новой Земле работает Государственная экологическая экспертная комиссия под руководством профессора Ю.В. Сивинцева.

Результаты ее работы 7 октября были рассмотрены на пленарном заседании экспертной комиссии Главного управления государственной экологической экспертизы Минэкологии России. В 21 ч 00 мин в программе «Вести» впервые прозвучало сообщение о том, что в районе Новой Земли уровень радиации находится в пределах фоновых значений (8—12 мкР/ч) и что данные обследования соответствуют и подтверждают ранее опубликованную информацию. Полностью сводное заключение по экологической экспертизе архипелага Новая Земля от 13 октября 1992 г. было опубликовано в еженедельнике «Евразия» (17 января 1993 г.).

Это был важный очередной шаг на пути к открытию информации о полигоне для широкой общественности, весьма обеспокоенной нашим радиационным наследием.

14—18 октября 1992 г. В Архангельске начала работу международная конференция «Экологические проблемы Арктики и перспективы ядерного разоружения». Представители экологического движения «К новой Земле», ратующие за закрытие теперь уже Новоземельского полигона и не довольные Указом Президента России от 27 февраля 1992 г. № 194, очевидно, планируют взять реванш и отыграться за государственное игнорирование их позиции антиядерных «голубей». Однако и «ядерные ястребы» не дремлют. Генерал-лейтенант в отставке Г.Г. Кудрявцев, начальник Новоземельского полигона с апреля 1959 г. по июнь 1963 г., обеспечивший проведение 56 ядерных испытаний в атмосфере в их заключительных перед запрещением сериях, в том числе и испытание 50-мегатонной «царь-бомбы» (31 октября 1961 г.), так отразил свою позицию: «Я никогда не считал себя „ядерным ястребом“ и сторонником ядерного оружия и интенсивных испытаний его, каким, например, являлся американский генерал Гровс. Но я честно, как и все военные испытатели, относился к выполнению своих обязанностей, своего долга, присяге на верность Родине... Я за объявленный мораторий, но против одностороннего разоружения». Он же указал на факты нашей открытости – не только на участие в работе конференции, но и на прием в эти же дни на Новоземельском полигоне представителей различных стран (см. ниже). Для многих «зеленых» в зале это сообщение было сюрпризом, как и последующие откровенные доклады, представленные десантом специалистов под руководством Л.Д. Рябева из Минобороны России, в том числе работающих непосредственно на полигоне, Минатома, Минздрава, Минприроды, Госкомгидромета: «Новоземельский полигон: вклад в ядерные испытания» (А. Матущенко, Г. Золотухин, В. Думик и др.); «Я верю – Россия обязательно возродится...» (Е. Негин, С. Воронин, С. Брезгун); «Вклад испытаний на Северном полигоне в радиоактивное загрязнение окружающей среды» (А. Мирошниченко, П. Попов, В. Сафронов, О. Фролов – все с ЦП РФ); «Подземный ядерный взрыв: фиксация радиоактивных продуктов в расплавах горных пород» (Ю. Дубасов, А. Кривохатский и др.); «Некоторые вопросы радиационного контроля в районах, прилегающих к Северному полигону» (Г. Кауров, Г. Красилов и др.); «О некоторых аспектах создания ядерно-взрывных технологий для уничтожения токсичных и опасных материалов и отходов» (И. Андрюшин, Ю.Трутнев, А. Чернышев); «Опыт оценки внешнего гамма-бета-облучения участников ядерного испытания в штольне А-9 14.10.69 г. в отсутствие данных индивидуального дозиметрического контроля» (Н. Надежина, А. Гуськова); «О ретроспективной оценке доз облучения участников испытаний ядерного оружия на Северном полигоне» (В. Логачев); «Фауна Новой Земли сегодня» (С. Успенский, Г. Хахин); «Наша служба и сурова и трудна: о союзе новоземельцев» (В. Цаубулин) и ряд других.

Состоялись также представление упомянутого сборника «Северный испытательный полигон: ядерные взрывы, радиология, радиационная безопасность: Справочная информация. Вып. 1 и показ без грифа „Секретно“ документального кинофильма „Испытание ядерной бомбы мощностью 50 Мт 31.10.1961 г.“.

14—15 октября 1992 г. На полигоне собрались представители СМИ, аккредитованные в Москве, из США, Великобритании, Франции и различных неядерных стран, что в принципе было беспрецедентно. Однако их первое посещение ядерного полигона тем не менее было организовано одновременно с проведением данной конференции.

Руководил организацией и исполнением этой весьма непростой акции начальник Управления по связям с общественностью Минатома России Г.А. Кауров, бывший новоземелец – начальник отдела радиационных исследований.

В 1992 г. ядерные державы произвели 8 ядерных испытаний: США – 6 и Китай – 2, полигоны России, Великобритании и Франции молчали.

5 июля 1993 г. Подписан Указ Президента Российской Федерации № 1008 «О моратории на ядерные испытания»:

«Исходя из стремления Российской Федерации к полному прекращению ядерных испытаний всеми государствами и желая способствовать поддержанию благоприятных условий для начала в ближайшее время переговоров на многосторонней основе с целью разработки Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний, постановляю:

1. Продлить срок действия моратория на ядерные испытания Российской Федерации, объявленного распоряжением Президента Российской Федерации от 26 октября 1991 г. № 67-рп и продленного распоряжением Президента Российской Федерации от 19 ноября 1992 г. № 1267, до тех пор, пока такой мораторий, объявленный другими государствами, обладающими ядерным оружием, будет де-юре или де-факто соблюдаться ими.

2. Поручить Министерству иностранных дел Российской Федерации провести консультации с представителями других государств, обладающих ядерным оружием, в целях начала многосторонних переговоров по выработке договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний...».

11—14 октября 1993 г. В Антверпене (Бельгия) прошел симпозиум по радиоэкологии под эгидой Комиссии европейского сотрудничества (КЕС), который предшествовал началу проекта SKOPE/ RADTEST (RAD – радиация, TEST – исследование, полигон). Российские ученые – академик Ю.А. Израэль, профессор А.М. Матущенко и Ю.С. Цатуров согласовывают уровень участия российских экспертов в данном проекте, имея в виду взаимный обмен между ядерными державами адекватной информацией об испытаниях, произведенных на полигонах пяти ядерных государств.

В 1993 г. одно ядерное испытание произвел только Китай (5 октября, мощность от 20 до 150 кт).

В 1994 г. – произвел только Китай, но уже 3 испытания (10 и 16 июня, 7 октября).

До подписания ДВЗЯИ остается еще два года, но Китай настаивает на своем «моральном праве» продолжать ядерные испытания в силу значительного отставания в данной области от США и России.

В 1995 г. ядерные испытания продолжил Китай – 2 (15 и 17 мая), но их возобновила и Франция – 5 испытаний (5 сентября, 1 и 27 октября, 21 ноября и 27 декабря).

Таким образом, число таких испытаний составило 36 с начала действия моратория на российском Новоземельском полигоне, которого Россия строго придерживалась.

Однако в декабре 1995 г., в преддверии подписания ДВЗЯИ, на Центральном полигоне Российской Федерации были впервые произведены в редакции РФЯЦ-ВНИИТФ два неядерно-взрывных газодинамических эксперимента (НВЭ) с целью отработки методов оценки безопасности ядерных боеприпасов.

9 апреля 1996 г. Президент Российской Федерации Б.Н. Ельцин преподнес Президенту США Биллу Клинтону книгу, на обложке которой был нарисован белый медведь на фоне заснеженных гор: «...В мире всего два экземпляра этой книги, – сказал наш президент. – Один у меня, а второй – у вас. Я хотел бы, чтобы пока та информация, которая содержится в книге, оставалась конфиденциальной. Об этом знаем только мы вдвоем». Разговор этот случился накануне приезда в Москву глав «Семерки». Книга называлась «Испытания ядерного оружия и ядерные взрывы в мирных целях СССР. 1949– 1990» (РФЯЦ-ВНИИЭФ, Саров, 1996).

Из сообщения об этом Владимира Губарева («Портрет ядерного дьявола. Минатом России раскрывает еще одну тайну»// Газета «Век», 1996 г., 4 окт.): «.Американский президент сдержал свое слово: ни в средства массовой информации, ни в среду физиков (за небольшим исключением) книга, переданная ему Ельциным, не попала. Ну а тот интерес, что был проявлен всевозможными секретными службами США, понятен и объясним – ведь многие годы в этих ведомствах ломали головы над тайной тех или иных испытаний. Что греха таить, разведчики в США не поверили поначалу, что мы сообщили правду. Но тщательное изучение подарка Ельцина (таков был шифр книги) подтвердило искренность правительства России.».

Предисловие к книге написал министр Российской Федерации по атомной энергии В.Н. Михайлов: «Настоящая книга содержит официальные фактические данные по общим характеристикам всех ядерных испытаний и всех ядерных взрывов в мирных целях, проведенных СССР. Представленная работа является итогом длительного труда специалистов Минатома России и Минобороны России по анализу первичных данных, содержащихся в многочисленных закрытых документах.

По своему типу данная книга аналогична открытой публикации Министерства энергетики США «United States Nuclear Tests. July 1945 through September 1992». DOE/NV – 209 (Rev/14). Desember 1994. Наличие этих двух симметричных материалов позволяет провести достаточно конкретное и содержательное сравнение программ ядерных испытаний, реализованный СССР и США...

Следует подчеркнуть, что в реализации программ ядерных испытаний СССР практически всегда приходилось догонять США. Благодаря эффективности научно-технических решений и героической работе специалистов СССР удавалось в существенной степени ликвидировать отставание в реализации программ разработки и испытаний ядерного оружия, несмотря на меньшие экономические возможности и более суровые ограничения, определяемые спецификой полигонов. В то же время объявление мораториев и введение новых договорных ограничений на ядерные испытания, как правило, серьезно сказывались на испытательных возможностях СССР, и приходилось снова предпринимать экстраординарные усилия в условиях, определяемых этими ограничениями.

Испытания ядерного оружия явились одной из главных основ создания ядерного щита СССР, и их значение в этом трудно переоценить, так как они часто компенсировали наши ограниченные возможности в других элементах технологии создания ядерного оружия. Значение проведенных ядерных испытаний для обороноспособности России сохранится на долгие годы, а их результаты являются одним из элементов военно-технического фундамента нашей национальной безопасности».

В. Губарев: «Нельзя не согласиться с этим выводом авторов книги. В двух ведомствах – Минатоме России и Министерстве обороны – работали и работают те люди, которые в невероятно трудных условиях создавали ядерную мощь страны. Им суждено было принять вызов Америки, и они с честью выдержали все испытания, выпавшие на их долю. И, поверьте, праздников у них было гораздо меньше, чем суровых будней!».

В октябре 1996 г. российскими учеными в Минобороны США установленным порядком был представлен аналитический доклад об истории испытаний советского ядерного оружия, информация о чем появилась в «Вашингтон пост» с разъяснениями А.К. Чернышева, о том, что сутью данной работы является именно история испытаний, а не современный ядерный арсенал России и что до передачи в Пентагон весь текст был тщательно просмотрен в Минатоме и Минобороны России. Министр В.Н. Михайлов, который является также научным руководителем ВНИИЭФ, одобрил передачу доклада. Но так понимали не все, некоторые считали, что разглашаются секретные сведения.

В 1996 г. ядерные испытания продолжали Франция – 1 (27 января) и Китай – 1 (29 июля).

Россия произвела 2 НВЭ (15 января и 7 июля). И уверенно, после проведения 4 НВЭ, вышла на старт для подписания ДВЗЯИ.

24 сентября 1996 г. в Нью-Йорке все 5 ядерных держав подписали ДВЗЯИ. В дальнейшем к ним присоединилось более 140 государств.

Но мало кому известно, что одним из основополагающих условий для подписания такого акта Россией явились положительные результаты четырех НВЭ, произведенных на ЦП РФ в 1995—1996 гг. По сообщениям из США известно, что там аналогичные опыты называются подкритическими или субкритическими. Но суть их одна и та же – отсутствие ядерного энерговыделения. Об этом сделал сообщение 24 сентября 1996 г. в Московском фонде Карнеги первый заместитель министра Российской Федерации по атомной энергии Л.Д. Рябев...

В 1997 г. ядерные испытания не производились. Но в СМИ появляются намеки о подготовке к ним Индии и Пакистана. Вот уж воистину – свято место пусто не бывает. И еще: что политиками задумано, то обязательно сбудется, а демократия, как оказывается, здесь ни при чем...

В 1998 г. сбылось: подземные ядерные испытания произвели Индия – 2 (полигон Покаран, 11 и 13 мая) и Пакистан – два (полигон Чагаи, 28 и 30 мая)! «Ядерный клуб» расширился до 8 участников. Кто следующий? Северная Корея?

1999—2005 гг. – без ядерных испытаний. Но с безъядерными экспериментами на ЦП РФ и Невадском полигоне в рамках ДВЗЯИ.

2006 г.: Северная Корея произвела (!) подземное ядерное испытание 9 октября.

Вот оно – попадание в «девятку»; вопреки «антиполигонной» формуле О.О. Сулейменова «5—1» ядерных полигонов стало 4 + 2+1: США, Россия, Франция и Китай, Индия и Пакистан, Северная Корея.