Ядовитый плющ

Пролог

Я машинально взял трубку и так же машинально произнес свое имя.

– Виллер.

– Это Лаверс, – проворчала трубка.

Я быстро огляделся и убедился, что никакой блондинки в комнате не было.

– Добрый вечер, шериф, – наконец ответил я.

– Вы стали вежливым! Как частное предприятие может изменить человека!..

– Вы на самом деле хотите что-то сказать или ошиблись номером?

– Так вот!.. Три месяца назад вы покинули коробку ради «Хамонд, Ирвин Снук и компания». Я хотел бы знать, довольны вы?

– Еще бы! Все идет как по маслу!

– Проклятый лгун! Вы их бросили шесть недель назад.

– Больше всего раздражает в работе шерифа то, что он повсюду сует свой нос.

– Раньше, – продолжал он, не обратив внимания на мои слова, – у меня была «язва». Теперь ее нет, и я сожалею об этом: мне недостает болезненных приступов, которые наступают в самые неожиданные моменты.

– Вам надо говорить об этом врачу, а не мне.

– Что вы! Моя язва – это вы!.. Вы, флик Виллер. Скверный флик, если придерживаться установленных правил. Но вы достигаете результатов, и будет лучше, если вы вернетесь в коробку. Все обговорено в муниципалитете. Так что приходите в понедельник утром ко мне в бюро.

– Вы ушибли голову, шериф! Надо же вообразить, что я на самом деле вернусь в эту затхлую, полную рутины коробку!

– В понедельник утром, в девять часов, вас устраивает?

1

Светловолосая головка над пишущей машинкой – это было первое, что я увидел в понедельник в девять часов утра. Когда на меня посмотрела пара ярких голубых глаз, я узнал их.

– Анабел Джексон! – радостно воскликнул я. – Пусть меня повесят…

– Это вы хорошо сказали, – приветливо проговорила она и добавила: – Представьте себе, мне было так хорошо с шерифом, именно «было» хорошо, потому что теперь все испорчено.

– Ну что вы! Виллер… Вам это – ничего не говорит?

А если я вам скажу, что вы по-прежнему прекрасны, Анабел!

Она слегка вздрогнула.

– В девять часов утра! Вы расшибете себе голову. Кроме шуток, не теряйте время в полиции, лейтенант! Вам бы писать рекламные объявления для теле…

– Вы не отдаете себе отчета в том, что теряете. Чем вы заняты сегодня вечером?

– Если у меня будет свободное время, я найду, чем мне его заполнить. Кстати, шериф хочет вас видеть.

– Он уже пришел, так рано?

– Шериф находится в своем кабинете с половины девятого.

– В этом углу многое изменилось, но если вам скажут, что изменилось к лучшему, не верьте.

– Я никогда никому не доверяю, даже лейтенантам полиции.

Я направился в кабинет Лаверса. Шериф сидел в своем кресле и раскуривал трубку.

– Доброе утро, Виллер! – сказал он. – Садитесь.

– Спасибо, шеф, – ответил я и взял стул.

– У меня для вас есть работа.

– Это очень кстати, шериф, я как раз нуждаюсь в этом. Знаете, хорошо организованное убийство очень подойдет для меня в настоящий момент. А кто он, этот мертвый? – спросил я, с надеждой глядя на шерифа,

– Никто, – проворчал он.

– Да?..

Я подумал немного, потом пожал плечами.

– Тем хуже. А в чем дело?.. Вооруженное ограбление, наркотики или, может быть, хорошенькое дельце организованного шантажа?

Он закончил раскуривать трубку, потом взял какой-то конверт и бросил мне.

– Читайте!

Этот роскошный конверт, пахнущий дорогими духами, был адресован шерифу Лаверсу.

– Если кто-нибудь хочет заставить вас плясать, шеф, или угрожает смертью, не расстраивайтесь. Виллер здесь, чтобы защитить вас.

– Читайте, – проворчал он, – и перестаньте молоть чепуху. Можно подумать, что слышишь реплики артиста из комедии.

Я принял огорченный вид, который обычно у меня бывает после отказа какой-нибудь блондинки. Потом я открыл конверт и внимательно рассмотрел карточку с текстом, написанным золотыми буквами:

Я перечитал еще раз, мало понимая, в чем дело, потом посмотрел на шерифа:

– Это относительно Мефисто?.. Мошенник?

– Весьма возможно, – ответил Лаверс. – Я ничего не знаю о нем, и мне наплевать на это.

– Тогда мисс Баннистер? Понял! Она торгует белым товаром? Эти так называемые колледжи молодых женщин прикрывают всякие мошенничества. Сколько девушек исчезло с момента открытия колледжа?

– Насколько мне известно, ни одной. Виллер, вы не возражаете, если я скажу несколько слов?

– Прошу вас, шеф, выкладывайте!

Он глубоко вздохнул, и на его лбу появились недобрые морщинки.

– Заткнитесь! – пролаял он.

– Хорошо, шеф.

В течение нескольких секунд он яростно затягивался трубкой.

– Вероятно, вы этого не заметили, – наконец проговорил он, – но 24 октября – это сегодня. Колледж мисс Баннистер – самый шикарный в штате. Суперсливки общества посылают туда своих дочерей учиться.

– Шериф!

– Довольно, ради бога!.. Учиться хорошим манерам, различным трюкам, которые позволят им блистать в обществе. Там находится дочь мэра, дочери нескольких сенаторов и других выдающихся граждан. Нужно хотеть, чтобы тебя выгнали, отказываясь от приглашения. Я позволил им уговорить себя, но сегодня утром пришла в голову мысль, что у меня есть возможность спастись от них.

Улыбка, с которой он смотрел на меня, была какой-то зловещей.

– И эта возможность?.. – спросил я.

– Это вы.

– Я?

– Вы, и никто другой. Я днем подхвачу сильный ларингит, так что не смогу даже выругаться, не говоря уж о том, чтобы беседовать даже шепотом. И, к радости, я смогу послать того, кто прекрасно заменит меня, – вас.

– Меня! – в ужасе прошептал я.

– Вас это не может особенно затруднить, – сказал он. – Вы порядочный пройдоха. С вашим знанием женщин!..

– Женщин– согласен, но ученицы…

– Вам придется поболтать не больше получаса, к тому же я уверен, что Великий Мефисто приведет вас в восторг.

– Вы слишком любезны, – пробормотал я.

– Итак, решено, вы сегодня вечером представитесь мисс Баннистер, передадите ей мои извинения и скажете, что я попросил вас провести беседу. Ровно в семь тридцать…

Он иронически посмотрел на меня,

– Что это такое с вами, Виллер? Вы такой бледный!

– Я вижу их отсюда, – с отчаянием проговорил я. – Пятьсот прелестных малюток с рогатками в карманчиках своих передников.

Лаверс покачал головой.

– Вы ничего не понимаете, Виллер. Колледж мисс Баннистер очень-очень закрытый. Там находится не более пятидесяти учениц одновременно. И разве я вам не сказал, что в этом заведении учат наследниц и будущих жен достойно вести себя? Там десять профессоров, шесть женщин и четверо мужчин. А также, повторяю, пятьдесят учениц, младшей из которых восемнадцать лет, а старшей – двадцать один год.

– А-а, – облегченно протянул я, потом добавил еще: – А!

– Наконец-то до вас дошло! – саркастическим тоном проговорил Лаверс. – Я считаю, что там привычная для вас обстановка. Закрытое место, украшенное пятьюдесятью, вероятно, очень соблазнительными персонами, и всего четверо мужчин. Так что это место, я полагаю, покажется вам настоящим, раем.

– Согласен, но я плохо представляю себя оратором, выступающим на тему о роли и обязанностях ангела-хранителя!

– Вы завтра расскажете мне, как все прошло, – промурлыкал он. – А теперь убирайтесь! У меня много работы.

Я был достаточно понятлив и улетучился из кабинета шерифа. Два занятия заполнили остаток моего дня: попытка составить себе тему вечерней беседы и наблюдение за Анабел Джексон, печатающей на машинке. В конце концов она пригрозила ударить меня машинкой, если не перестану пялиться на нее.

Около семи часов я вышел из дому одетый в смокинг со всеми аксессуарами и, скользнув за руль «ягуара», направил машину к колледжу.

Проехав по аллее около километра, я свернул на первом повороте и оказался напротив колледжа.

Это было огромное двухэтажное здание с плоской крышей и большими окнами, сверкающими изнутри.

Поставив «ягуар» между «феррари» и «мерседесом», я прошел пешком те пятьдесят метров, которые отделяли меня от главного входа. Потом поднялся по шести ступенькам на площадку и увидел около открытой двери ту, которая ожидала меня.

Она была блондинкой. Ее ясные голубые глаза прямо смотрели на меня. Лицо не нуждалось в косметике. На верхнем кармане куртки красовалась большая буква «Б», вышитая белыми нитками. Серая безукоризненная юбка, нейлоновые чулки и классические туфли дополняли туалет блондинки.

– Я мисс Томплинсон, – тепло улыбнувшись, проговорила она с британским акцентом. – Возглавляю физическую культуру. Добро пожаловать, господин шериф. Должна признаться, что ожидала увидеть более пожилого человека.

– А, да… Меня повысили в чине.

– Примите мой поздравления.

– Я заслужил бы их, если бы стал шерифом, но я лишь лейтенант Виллер.

Она стала чуть менее приветлива,

– О, но мы думали, что…

– Я его замещаю. Он просил извиниться и сказать, что страдает острым ларингитом, поэтому не в состоянии…

– Я страшно огорчена, – сказала она. – Вам нужно познакомиться с мисс Баннистер. Она ждет вас в библиотеке. Мисс Баннистер думала, что шериф… что вы захотите немного выпить перед выступлением.

– Что-нибудь выпить?

Я улыбнулся при мысли о такой приятной перспективе, но сразу же спохватился. Питье мисс Баннистер, вероятно, было чаем.

– С удовольствием, – сказал я, покривив душой.

– Отлично! – бросила она. – Если не возражаете, я покажу вам дорогу!

– Вы, вероятно, англичанка? – спросил я.

Она повернула ко мне радостное лицо.

– Как это вы догадались?

– В моем родословном древе есть одна четверть кокни и одна шестая гориллы.

– Это невероятно!

Больше ничего не сказав, она бодрым шагом направилась к библиотеке.

Мне удалось догнать мисс Томплинсон, когда она остановилась перед какой-то дверью. Она постучала, но вошла в комнату, не дожидаясь ответа. Я следовал за ней, стараясь отдышаться.

Прежде всего я увидел на столе поднос, а на подносе стакан, ведерко со льдом и бутылку скотча. Это начинало мне нравиться.

– Патронесса, – заявила мисс Томплинсон, – к сожалению, шериф не смог явиться и послал вместо себя лейтенанта Виллера. – Она указала на меня. – Вот, он, и должна сказать, что его появление доказывает, – она слегка вздрогнула, – что флики не лишены чувства коллективизма.

Мой взгляд оторвался от бутылки скотча и перешел на мисс Баннистер. Ей было, вероятно, лет тридцать пять. Короткая стрижка делала ее похожей на Аву Гарднер. Она была одета в платье для коктейлей огненного цвета со скромным декольте.

Я подошел к ней.

– Добро пожаловать в наш колледж, – горловым голосом произнесла она. – Огорчена, что шериф нездоров.

– Я тоже был огорчен, – ответил я, – но теперь, кажется, это проходит.

– Благодарю вас, мисс Томплинсон.

Заведующая физкультурой казалась недовольной.

– А?.. А, хорошо. Тем хуже. Я надеялась, – на ее губах появилась ядовитая усмешка, – я думала узнать новости о взломщиках, наводчиках и убийцах. Разве не о них вы собираетесь болтать, лейтенант?

Я не смог сдержать гримасу.

– К сожалению, мне не много известно об этом, – ответил я. – Не в курсе дела после смерти Эла Капоне.

– Ах, ах! – произнесла она огорченно. – Но теперь мне надо уходить. До скорого свидания, лейтенант!

Она решительно вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.

Мисс Баннистер с улыбкой посмотрела на меня.

– Успокойтесь, лейтенант, вы не жертва галлюцинации. Я сама часто спрашиваю себя, существует ли она на самом деле, но она очень хороший преподаватель физкультуры.

– Безусловно, я так и вижу ее играющей в регби.

– Вы что-нибудь выпьете, лейтенант? – спросила она, подойдя к подносу.

Я не заставил себя уговаривать,

– С удовольствием. Без воды.

Она налила виски в два стакана, в оба без воды, и протянула один мне.

– Я сожалею, что шериф не смог прийти, – сказала она, поднимая бокал, – и пью за успех вашего выступления. Во всяком случае, уверена, что наши мисс будут приятно удивлены.

– Спасибо.

Я сделал глоток,

– Сколько мне нужно говорить?

– Полчаса вас устроит? И будет лучше, если я сообщу вам некоторые сведения о нашем колледже. К нам прибывает молодая девушку после окончания школы. Мы обучаем ее тому, что необходимо знать женщине, жене, а также даме из общества: как нужно одеваться, пользоваться косметикой, вести разговор об искусстве, спорте и тому подобное. И конечно, иностранным языкам.

Я закончил свой скотч и смотрел на пустой стакан.

– Если вы хотите еще, наливайте себе сами, – предложила она. – Я всегда наливаю или слишком много, или слишком мало.

Я поблагодарил ее и воспользовался предложением.

– Хотелось бы. знать, – сказал я, – говорил вам кто-нибудь, что у вас такой вид, как…

– Директрисы пансиона? – в ее глазах появилось ироническое выражение. – Нет, благодарение богу. Мне этого никогда не говорили.

– Я так и думал.

– Нужно, чтобы я вам объяснила все относительно этого вечера, – спокойно продолжала она, – Я организую такие вечера один раз в месяц, и мне кажется, что они полезны для молодых девушек. Я всегда стараюсь привлечь их внимание к общественной жизни, например, к таким ее проблемам, о которых будете говорить вы сегодня. И чтобы позолотить пилюлю, остаток вечера отдается какому-нибудь аттракциону. Сегодня у нас будет фокусник.

– Это кажется мне замечательным.

Моя вежливость вызвала у нее улыбку.

– Счастлива слышать это от вас, – сказала она, – Вот какова программа: я представлю вас, и вы начнете беседу. Когда вы закончите, я оставлю десять минут для вопросов. Потом мы будем смотреть выступление Великого Мефисто. И я надеюсь, что вы останетесь поужинать с нами.

– Спасибо.

Я с вожделением смотрел на бутылку скотча.

– Я полагаю, что мне захочется, пить во время беседы.

– У мисс Томплинсон имеется совершенно изумительный рецепт какао, – серьезно заявила она, – Я уверена, что вы его одобрите.

– Умираю от нетерпения.

– Я должна вас предупредить еще об одном.

– Предупредить?

– Да, в отношении вопросов. Все наши ученицы очень развиты и, почему бы не сказать этого, софистки, Я прошу вас не удивляться никаким вопросам и видеть в них лишь желание просветить себя.

– Как вы думаете, какого рода вопросы они могут задать мне?

– Не имею ни малейшего представления. Только если существует возможность убить кого-нибудь безнаказанно, мне бы не хотелось, чтобы вы говорили об этом.

– Может быть, мне надо было надеть мой пуленепробиваемый жилет? – заметил я и поспешно налил себе третью порцию скотча.

2

– …Как вы могли констатировать, – закончил я, – работа полицейского заключается в терпении, настойчивости и скучных обязанностях. Конспирация и гениальная дедукция не играют никакой роли.

Расстреливаемый громом аплодисментов, я упал на стул.

Рядом со мной встала мисс Баннистер.

– Я думаю, – сказала она, – что выражу общее мнение, поблагодарив лейтенанта Виллера за интересный рассказ о полицейских методах. И я уверена, что он с удовольствием ответит на все вопросы, которые вы зададите ему.

Я с мрачным видом разглядывал аудиторию. Персонал, состоящий из шести женщин и четырех мужчин, занимал первый ряд. За ними сидели ученицы. В форменной одежде была только мисс Томплинсон. Туалеты же учениц отличались большим разнообразием. Я заметил рыжую девушку, вечернее платье которой, казалось, было сшито из прозрачного газа, если это не было эффектом освещения. Мое сомнение по этому поводу подействовало на мою речь во время выступления: я четыре раза «терял педали».

Томная блондинка поднялась с места. На ней была надета темно-серая кофточка, усеянная блестками, и зеленые, как у тореадора, брюки. Огромные висячие серьги, если не были фальшивыми, стоили в пять раз больше моего годового жалованья.

– Лейтенант, – проговорила она с заученной улыбкой, – это не вас ли называют «странным фликом»?.. Я читала заметки в газетах… Вы распутываете самые загадочные преступления, если вам не мешает какая-нибудь блондинка. Которая к тому же может быть брюнеткой или рыжей, не так ли?

– Э… да… то есть… Да нет! Это только…

– Это я как раз и думала, – проговорила блондинка с улыбкой одалиски. – Оставайтесь таким, я, возможно, смогу организовать убийство по мерке.

Совершенно растерянный, я посмотрел на мисс Баннистер, которая сохраняла полное спокойствие.

– В нашем колледже, – заявила она, – допускается свободомыслие. И у многих учениц очень возбужденный ум.

– И дьявольски шутливый, – добавил я. – Типа арсекики в какао.

Встала брюнетка в локонах.

– Лейтенант, – нежным голосом проговорила она, – какое самое эффективное оружие для убийства в упор?

Я холодно посмотрел на нее и ответил!

– Духи.

Встала блондинка в легком открытом костюме.

– Лейтенант, – вздохнула она, – вы считаете, что это было от нечего делать или потому, что отец застал ее в вестибюле с почтальоном?

– Кого это? – пробормотал я.

– Но… Лиззи Борден же!

– Это была женщина, – осторожно ответил я, – и этого объяснения, надеюсь, для вас достаточно.

Я не думал, что вызову такой энтузиазм.

Как вы правы, лейтенант! Вы в самом деле понимаете женщин. – Она глубоко вздохнула, и я подумал, Что костюм ее лопнет, но этого не случилось. – Никогда я еще не встречала такого понятливого мужчину!

Рыжая девушка, которая чуть не погубила меня как оратора, встала после малоодетой блондинки. И я, наконец, увидел, что освещение тут ни– при чем. Ее платье действительно было прозрачным.

– Лейтенант, – ее длинные ресницы хлопали в течение двух или трех секунд, – я занимаюсь меблировкой новой квартиры и задаю себе вопрос, подойдут ли встав-, ленные в раму гравюры для одинокой девушки?

– Это зависит, – мучительно изворачивался я, – это зависит от…

– Да, конечно. – Ее ресницы снова захлопали. – Если бы вы могли помочь мне, лейтенант, это было бы очень любезно с вашей стороны! Это на Вилтон-авеню, номер пятьде…

– Я считаю, – оборвала ее мисс Баннистер, – что достаточно вопросов. Пора спуститься с эстрады и освободить место для Великого Мефисто. Сюда, лейтенант!

Я последовал за ней в зал. Для нас в первом ряду были оставлены два кресла. Я сел рядом с мисс Баннистер и увидел с другой стороны от себя мисс Томплинсон.

– Попали в точку! – шепнула она мне на ухо, – Просто сногсшибательно, лейтенант!

– Вы слишком добры, – протестовал я, думая, можно ли закурить.

На сцене появился занавес, а по громкоговорителю зазвучала пластинка Синатры.

Мисс Баннистер прочла мои мысли.

– Если вам хочется курить, лейтенант, то не стесняйтесь.

– Спасибо.

Я предложил ей сигареты, она не отказалась. Мисс Томплинсон отрицательно покачала головой.

– Нет, лейтенант, спасибо. Я никогда не курю. Это вредно для женщины, которая быстро бегает.

– Не слишком, – возразил я. – Ведь она рискует, что ее никогда не догонят.

Ее озадачила эта глубокая мысль, и она молчала в течение дюжины секунд.

– Я никогда об этом не думала, – немного огорченно проговорила она. – Знаете, вы, видимо, правы.

Пластинка Синатры кончилась, наступило короткое молчание, потом свет в зале стал гаснуть и загорелись огни рампы. Занавес медленно раздвинулся, и появился Великий Мефисто во всем своем великолепии.

Он был высок, около двух метров, и хорошо сложен. Накинутый поверх фрака плащ на красной шелковой подкладке заставил меня вспомнить об Анабел Джексон, Я подумал, хорошо бы поразить таким же неприступную блондинку.

Мефисто с улыбкой поклонился зрителям, которые выдали ему коллективный вздох.

– Сенсационно, – прошептал голос за моей спиной. – У него есть это!

– Ты права, Марион, – прошептала другая.

– О, – сказала третья, – он забирает у меня калории. Этого большого тевтонца с покрывалом оставляю вам, я предпочитаю флика.

Я обещал себе обязательно повидать особу, сказавшую эти слова, если когда-нибудь еще приду в колледж мисс Баннистер. Единственная магия, которая по-настоящему привлекала меня, это шелест юбки весной, а также летом, осенью и зимой. Но я должен признаться, что Мефисто знал свое дело. В течение пятнадцати минут он проделал множество всевозможных фокусов. Потом подошел к краю сцены и сделал жест рукой: в зале снова зажегся свет.

– Дамы и господа, – проговорил он громким голосом, я нуждаюсь в помощи еще одного человека. Не окажет ли мне честь одна из очаровательных молодых дам?

Что-то вроде пронзительного стона раздалось в зале, и на сцене немедленно появилась дюжина учениц. Великий Мефисто с приветливой улыбкой посмотрел на них и склонился перед блондинкой в сверкающей кофточке.

– Вы отлично подойдете для номера, – сказал он. – Могу я узнать ваше имя?

– Каролина, – выдавила она. – Каролина Партинтон.

Мефисто посмотрел на остальных кандидаток.

– Мисс, я сожалею…

Огорченно бормоча, они вернулись на свои места. Мефисто хлопнул в ладоши, и на сцене появился один из его ассистентов, одетый в черное. Он толкал перед собой длинный деревянный ящик на колесах. Ящик напоминал гроб. Еще более зловещим его делало сооружение, состоящее из двух параллельных брусков, поднимавшихся по бокам и соединенных поперечиной. Треугольный нож прижимался к поперечному бруску при помощи веревки, конец которой закручивался вокруг колышка сбоку ящика. Проще сказать, это была в уменьшенном виде гильотина.

Мефисто поднял крышку ящика и пригласил Каролину улечься в нем животом вниз. Она наградила его улыбкой и послушно выполнила распоряжение. Он закрыл ящик так, что тело девушки исчезло, а голова торчала под ножом гильотины.

После нового жеста Мефисто свет в зале погас, а огни рампы стали медленно менять окраску, пока всю сцену не залил красный свет. Мефисто подошел к краю сцены и мрачно проговорил:

– Дамы и господа, я прошу вас сохранять полнейшее молчание во время этого эксперимента. Он требует огромного напряжения и сосредоточенности, я не могу себе позволить ни малейшей ошибки. Неверный шаг, самая незначительная ошибка может оказаться трагической для моей помощницы. Я обращаюсь к вашей доброй воле.

Публика и так уже была совершенно молчалива и неподвижна.

– Как вы сами видите, – продолжал он, – Каролина лежит в ящике, и голова ее находится под гильотиной. Я должен предупредить, что лезвие острое как бритва. Я покажу вам уникальную вещь, феномен, который медицинская наука знает давно, но боится экспериментировать из-за того, что возможен смертельный исход…

Его взгляд обежал присутствующих.

– Такая гильотина, – торжественно добавил он, – отделяет голову от тела за долю секунды. Если потом присоединить ее в течение пяти секунд, не более того, то возможно… весьма возможно, дамы и господа, что человек останется жив! И когда я говорю, что «останется жив», я имею в виду, что на нем не будет ни малейшей царапины.

Он низко поклонился и направился к гильотине. Так как в глубине зала раздался истерический смех, Мефисто поднял голову с видом льва, обнаружившего, что его львица изменила ему.

– Прошу вас, – проворчал он с упреком, – умоляю, никакого шума, никаких звуков. Иначе я не смогу отвечать за безопасность моей ассистентки.

Смех прекратился.

Мефисто медленно разматывал веревку, натягивая ее, чтобы нож не упал.

За кулисами раздалась барабанная дробь: помощник зарабатывал себе на хлеб. Начав с медленного темпа, он достиг судорожного крещендо – и дробь резко оборвалась.

– Внимание! – закричал Мефисто, опуская нож.

Он с легким скрежетом скользнул по пазам и остановился с глухим стуком.

– Смотрите!

Мефисто схватил голову Каролины за волосы и поднял ее над своей головой. Ужасное зрелище продолжалось менее секунды, так как внезапно наступила темнота,

И тут начались паника и хаос. Пятьдесят учениц и большинство преподавателей, оказавшись в темноте, вопили до хрипоты. Когда шум достиг своего апогея, огни рампы вновь зажглись и все увидели улыбающегося Meфисто.

– Прошу вас, успокойтесь… Я вам сказал, что не будет несчастного случая, если я смогу полностью сосредоточиться, и я смог это сделать.

Он потянул за веревку, чтобы вернуть нож в первоначальное положение. Должен признаться, что я почувствовал облегчение, увидев лезвие ножа чистым. Мефисто поднял крышку гроба.

– Каролина, – сказал он, – я хочу, чтобы вы вышли из ящика и сказали вашим друзьям, что вы невредимы.

Она не шевельнулась.

– Каролина! – громче произнес он. – Пожалуйста… Сейчас не время шутить. Ваши друзья беспокоятся.

Опять – тишина.

– Каролина! – закричал Мефисто. – Довольно шутить! Вставайте!

Я почувствовал, что сжали мою руку, и повернулся к мисс Баннистер.

– Я боюсь, – тихо проговорила она. – Боюсь несчастного случая. Не подниметесь ли вы на сцену и не посмотрите ли, что произошло?

– Конечно!

Я встал и быстро пошел на сцену. Сильный шум из зала оглушил меня. Очевидно, завопили сразу все ученицы.

Мефисто повернул ко мне лицо, которое в огнях рампы казалось пунцовым.

– Я ничего не понимаю, – бормотал он. – Ничего не могло случиться… это просто иллюзия. Я ее предупредил. Вероятно, это нервы, которые…

Я отстранил его, чтобы посмотреть в ящик. Там неподвижно лежала блондинка. Я заметил, что она дышит.

Бриллиантовая булавка сверкала на пластроне Мефисто. Я быстро вытащил ее, вернулся к гробу и вонзил острый конец в самое натянутое место брюк «тореадора».

С пронзительным криком Каролина выскочила из ящика. Она упала, потом поднялась и зло посмотрела на меня.

– Гнусный… гнусный…

– Вы находились под влиянием травматического шока, – как нельзя серьезнее сказал я, – и нужен был другой шок, чтобы вывести вас из первого. – Я сделал протестующий жест. – Не благодарите меня, это совершенно естественно.

– Тем не менее, спасибо, – крикнула она. – Вы нарочно укололи меня, грубиян вы этакий! Исключительно Для того, чтобы позабавиться!

– Совершенно так же, как вы саботировали номер иллюзиониста. Мы квиты.

Она глубоко вздохнула и стала теребить нос. Потом быстро подошла ко мне и обвила руками мою шею.

– Не сердитесь, лейтенант, – прошептала она на ухо. – Я знала, что моя симуляция заставит вас подняться на сцену. Разве преступно желание с вами познакомиться?

Я освободился от ее объятий и так резко отступил, что Каролина шлепнулась на пол.

Мне пришлось успокоить Великого Мефисто.

– Забавная девочка, как сказала бы мисс Томплинсон. Вы должны были гильотинировать ее по-настоящему– и я бы свидетельствовал, что вы действовали в состоянии законной защиты.

– Она нагнала на меня страху!

Мефисто достал шелковый платок, чтобы вытереть себе лоб, и не заметил, как из кармана выскочили две белые мыши. Они пробежали по ногам Каролины. Она в ужасе завопила, мгновенно поднялась, перескочила через рампу и на большой скорости пересекла зал под судорожные аплодисменты присутствующих.

Свет опять погас, и в зале начался концерт оглушающих криков.

– Какой идиот сделал это? – заорал я, чтобы в этом шуме меня услышал Мефисто.

Но никакого ответа не получил,

Я терпеливо ждал, когда появится свет. Но темнота, казалось, останется здесь навсегда. Истошные крики все усиливались. Я облюбовал себе место в гробу на тот случай, если придется провести ночь в колледже мисс Баннистер.

Наконец, зажегся свет. Публика разразилась аплодисментами, и Мефисто машинально раскланялся. Он не успел еще выпрямиться, как снова раздался вопль.

Все ученицы и преподаватели во время темноты столпились в проходах, поэтому я не сразу заметил Каролину Партинтон, издающую этот вопль. Она указывала на что-то пальцем.

Я ошибся, когда подумал, что все девушки теснились в проходах. Одна из них оставалась на месте. Это была блондинка, симпатизировавшая Лиззи Борден.

Она повалилась вперед, руки свисали со спинки кресла, стоящего перед ней. Из лопатки торчала рукоятка ножа. Даже издалека мне было видно, что она мертва.

– И подумать только, ведь я сейчас не на службе, – с горечью сказал я Мефисто.

Так как он ничего не ответил, я подумал, не лишился ли он сознания. Поблизости от блондинки две или три девушки уже упали в обморок, казалось, их примеру последуют и остальные. Я повернул голову, чтобы убедиться в присутствии Мефисто, но знаменитый фокусник исчез, не оставив следов.

3

– Это вы, шериф? – спросил я по телефону. – Жаль, что вы не пришли. Вы пропустили большую порцию развлечений.

– Сеанс уже закончен?

– Нет. Я бы даже сказал, что он еще не начинался.

– Ну что же, тем лучше, Виллер, – приветливо проговорил он. – Хорошенько повеселитесь. А как прошло выступление?

– Полностью сорвано. В зале погас свет, и кто-то подло воспользовался этим для того…

– Виллер! – строго проговорил он. – Я вас предупреждаю, что, если вы пошутили с одной из этих девиц, я…

– Подло воспользовался этим, – повторил я, – и зарезал одну из девушек.

– Что?!

– Ножом в спину.

Молчание длилось добрых пять секунд.

– Вы пьяны, – наконец сказал Лаверс.

– Я?.. Я трезв, как шериф.

– Виллер, опасаюсь, что у нас с вами различное чувство юмора. Вы говорите серьезно?

– Совершенно серьезно.

– Кто нанес удар?

– Это произошло в темноте, – устало проговорил я. – Она сидела в зале вместе с другими ученицами. Но когда зажегся свет, все зрители стояли в проходах, что дает нам шестьдесят подозреваемых, не считая тех, кто мог проникнуть в зал, пользуясь темнотой.

– Возьмите это дело на себя, – твердо сказал Лаверс, – а я займусь формальностями. Пришлю вам двух парней из уголовной бригады, врача и санитарную карету. Вам поручаю провести следствие, Виллер, понятно?

– Понял, шеф, но это меня не воодушевляет.

В ответ он грубо выругался и повесил трубку. Я закурил сигарету.

Вошла мисс Баннистер. Она была белая, как пакетик из-под аспирина, ее руки слегка дрожали, но, когда она заговорила, голос казался совершенно спокойным:

– Я отправила воспитанниц в их комнаты, а мистера Пиерса и мистера Дикея попросила остаться в зале и последить за тем, чтобы никто не прикасался к девочке до прихода полиции. Надеюсь, я поступила правильно?

– Очень хорошо. А кто эти господа – Пиерс и Дикей?

– Мистер Пиерс – профессор живописи, а мистер Дикей обучает языкам: французскому и испанскому.

– Хорошо! А вы больше не видели Великого Мефисто?

– Нет. Разве вы думаете?..

– В принципе нет, но он исчез, когда погасили свет.

– Да? – протянула она, не понимая.

– А как звали жертву?

– Жоан Крег… Это ужасно, лейтенант. Я никак не могу поверить тому, что случилось. Это как в кошмаре. Мне кажется, что я должна проснуться.

– К несчастью, это все-таки произошло. Вы можете себе представить, почему ее убили?

– Разумеется, нет, что за мысль! – Она закусила губу. – О! Простите, лейтенант, но я совершенно не представляю себе этого!

– Что вы знаете о ней?

– Она приехала из Невады. Ее отец скотопромышленник. Крупное состояние. Она пробыла у нас около шести месяцев.

– Больше ничего?

– Это все, что мне известно. Ничем не могу вам помочь в этом деле. Я очень огорчена.

Возможно, кто-нибудь другой здесь сможет больше рассказать о ней?

– Вы собираетесь опрашивать всех?

Я вооружился терпением, чтобы ответить ей.

– Мисс Баннистер, дело идет о убийстве. Обычай требует того, чтобы нашли убийцу, – это называется вести следствие, и задают вопросы люди, которые занимаются расследованием.

– Да, разумеется. – Она вздрогнула. – Я просто подумала о той рекламе, которую все это нам сделает.

Дверь резко распахнулась, и в комнату влетела мисс Томплинсон.

– Что случилось? – недовольно спросила мисс Баннистер.

Появились флики! – заявила та. – С фургоном для мяса.

Мисс Баннистер закрыла глаза.

– Мисс Томплинсон! Неужели вы…

– Я лучше пойду повидаю их, – сказал я, направляясь к двери, в то время как мисс Томплинсон продолжала:

– Это ужасно для бедняжки Жоан. Знаете, если кто-то у меня под носом убивает человека, это потрясает меня…

В холле навстречу мне спешил тип, с лицом, как лезвие ножа. Это был сержант Полник.

– Лейтенант, – сказал он, – инспектор Слад вместе с фотографом находятся в машине. Врач и санитары уже работают.

– Хорошо, Полник. Скажите фотографу, чтобы поднялся в большой зал: там находится тело. А вам придется заняться поиском. На вечер был приглашен иллюзионист. Его не видели с того момента, когда обнаружили труп. Этот «большой зебр» с бородкой не прошел бы незамеченным даже летним воскресеньем в Кони-Айленде! Попробуйте отыскать иллюзиониста.

– Понятно, лейтенант.

Я вошел в зал. Врач в этот момент закуривал сигарету. Он поднял на меня глаза и проворчал:

– Пронесся слух, что шериф, впавший в детство, восстановил на прежнем месте известного мне лейтенанта. Значит, это правда?

– Салют, врач, – холодно поприветствовал я. – За это время вы много убили больных?

– Другие занимаются этим вместо меня, – указал он на труп. – Причина смерти совершенно очевидна. Я полагаю, что вы прекрасно знаете, что произошло, и совершенно не нуждаетесь в моих предположениях, И мне ясно, что я ничего не смогу сделать до тех пор, пока ваш фотограф не закончит свое дело.

– Так точно.

– Естественно, я произведу вскрытие. Но этого совершенно не требуется для утверждения, что нож был очень острым.

– Значит, мы имеем дело с везучим убийцей или с никтолопом.

– С кем?

– Никтолопом – человеком, видящим в темноте. Вы должны знать об этом, доктор.

Он не стал спорить.

– Совсем не требуется много сил, – проворчал он, если нож достаточно острый. Я получу доказательства позже.

– Может быть, это покажется не очень правдоподобие– сказал я, – но она была убита женщиной.

– Возможно, – согласился он.

Фотограф и Слад, маленький тип в очках без оправы, появились в зале. Четверть часа спустя санитарная машина отъехала со своими пассажирами: фотографом, врачом и трупом. Оставшись со Сладом в пустом зале, я достал сигареты и предложил инспектору.

– Спасибо, лейтенант, я никогда не курю.

– Сожалею, что не могу предложить вам стаканчик,

– Это ничего, ведь я и не пью.

Он огляделся так, как будто никогда ничего подобного не видел.

– Но скажите, в какого рода коробке мы находимся:

– В колледже для девиц из высшего общества. Не говорите мне, что это вас интересует, я вам не поверю.

В холле послышался шум шагов, и секундой позже перед нами появился мужчина. Его волосы нуждались в стрижке, а усы в ножницах. На нем были бархатные штаны и толстая куртка, видимо из шелка. Во всяком случае, шелковой была его рубашка, ярко-красная, украшенная черным дьявольским бантом.

– О боже мой! – воскликнул ошарашенный Слад, – что это такое? Воспитанница института?

– Не разочаровывайте меня в женщинах, – сказал я ему. – Держу пари, что это профессор живописи.

– Если он научит рисовать грудь, я намерен записаться к нему.

– Послушайте, Слад… Нужно раз и навсегда выяснить некоторые детали: я лейтенант, и если кто-нибудь должен быть забавным, то пусть им буду я.

– Хорошо, хорошо, лейтенант. Не нужно сердиться на меня, я это сказал не нарочно,

– Ладно. Курите же.

– А для чего?

– Ради перемены. Любая перемена вам будет только на пользу.

Волосатый остановился около нас.

– Один из вас, господа, не лейтенант ли Виллер? – спросил он голосом кастрированного петуха.

– Он, – сказал Слад.

– Что касается вас, – проговорил я, подмигнув Сладу, – мне не нужно спрашивать, кто вы такой: мистер Пиерс, профессор живописи.

– А? Нет! Я Дикей, профессор иностранных языков. Аугустус Дикей. Что дало вам повод подумать, что я преподаю рисование?

Слад стал потихоньку смеяться, но вовремя вспомнил, что лейтенант я, и сразу же замолчал.

– В этом виноваты газетные вырезки, – ответил я. – И чем же могу быть вам полезен?

– Мисс Баннистер попросила Эдварда, я, конечно, говорю об Эдварде Пиерсе, и меня остаться здесь до прихода полиции. Миссия довольно неприятная, лейтенант. Вид крови очень действует мне на нервы, так что мы сразу же ушли, как только пришел врач. Потом я подумал, что мы должны были попросить разрешения на это, и я пришел сюда принести свои извинения. – Он посмотрел на меня очень внимательно. – Я надеюсь, у вас нет претензий ко мне?

– Нет, вы хорошо поступили. А Пиерс, куда он пошел?

– Без сомнения, в свою комнату, – презрительно проговорил Дикей. – Я полагаю, что он курит отвратительные сигареты и, может быть, даже пьет виски!

– Конечно, вы не курите и не пьете?

– Скверные привычки!

– Да-а. А позвольте вам представить инспектора Слада. Внимательно посмотрите друг на друга: вы поймете, какие преимущества имеют некурящие и непьющие.

Они смотрели друг на друга в течение нескольких секунд, потом каждого из них охватила легкая дрожь.

– Лейтенант, – угасшим голосом сказал Слад, – я охотно выкурю ту сигарету, которую вы мне предлагали.

– Это ни к чему не приведет, мой бедный друг. Чтобы избавиться от порока, надо было начинать раньше.

Дикей сложил руки так, будто собирался прыгать в воду.

– Я хотел бы задать вам несколько вопросов, пока вы здесь. Вы знали эту молодую девицу?

– Маленькую Крег? Как ученицу, конечно!

– Вам известен какой-нибудь мотив ее убийства?

– Возможно, из зависти, – осторожно ответил он. – Видите ли, она была очень красива, а семья ее очень богата. У нее всегда было много денег для расходов.

– И никаких других причин?

Он некоторое время колебался, потом, бросив взгляд через плечо, заговорил.

– То, что я вам сообщу, страшно конфиденциально, понимаете, лейтенант? Я знаю, что она была дружна, очень дружна с Пиерсом.

– И это могло быть достаточным поводом для того, чтобы он убил ее?

– У меня нет никаких идей, лейтенант! – оскорбленно проговорил профессор. – Лично я никогда не смешивал мою служебную деятельность с личной жизнью. К тому же, – промямлил он, – я уже жених.

– А какая она? – испуганно спросил Слад.

– Вы, безусловно, уже встречались с Агатой, – с гордостью продолжал Дикей. – Ее нельзя не заметить. Естественная красота, она пышет здоровьем.

Я на мгновение закрыл глаза, чтобы представить себе его невесту.

– Речь, случайно, идет не о мисс Томплинсон?

Дикей обрадовался:

– Я так и знал, что вы ее заметите! Она восхитительна, не правда ли?

– С первого взгляда! – ответил я. – Вы сделали замечательный выбор. Девица в теле. Мои поздравления и все прочее!

– Вы хорошо себя чувствуете, лейтенант? – озабоченно спросил Слад.

– Отлично, спасибо.

Тяжелые шаги в холле предварили появление Полника. Он остановился, задыхаясь.

– Вы нашли Мефисто?

Он кивнул, пытаясь перевести дух, и наконец заговорил:

– Чтобы сказать нашел… Я его нашел.

– Хорошо. Почему вы не привели его сюда?

– Да из-за правил, лейтенант. Я еще был совсем юнцом, когда узнал, что нельзя перемещать труп с места преступления.

4

– Шеф, будьте любезны, попросите санитарную машину вместе с врачом и фотографом развернуться в обратном направлении. Мне было бы неудобно самому просить их об этом.

– Виллер… – Голос бедного Лаверса звучал почти умоляюще. – Признайтесь, что вы выпили! Что вы – черный!

– Даже не серый, – твердо возразил я.

Это то, чего нужно было опасаться: теперь этот несчастный фокусник воспользовался оружием.

– Волшебник.

– Что?

– Волшебник, иллюзионист, не фокусник.

– Для вас волшебник… – проворчал он. – Заколот, говорите вы, как девица?

– Совершенно точно. Полник его нашел.

– А где это произошло?

Вот вопрос, которого я опасался. Я глубоко вздохнул:

– В гимнастическом зале. Он сидит на деревянном коне: повис на ручках, они мешают ему упасть.

– Виллер, – сказал шериф еще спокойным голосом, – У нас ведь не первое апреля?

– Нет, шеф.

– Вы не плетете мне небылицы?

– Нет, шеф.

Тогда, лейтенант, выкручивайтесь сами из неприятного положения. Вызовите уголовную бригаду и заставьте вернуться врача и других: я больше этого делать не буду. Я лягу в постель и буду спокойно спать…

В трубке раздался щелчок.

Я позвонил в уголовную бригаду, потом закурил сигарету. Мисс Баннистер вопросительно смотрела на меня.

– Лейтенант, я знаю, что вы находитесь при исполнении служебных обязанностей, но то, что происходит, настолько невероятно… Могу я предложить вам стаканчик?

Я с восторгом принял предложение, и она наполнила два стакана неуверенной рукой.

– Кажется, лед немного растаял, – сказала она. Я позвоню кухарке, чтобы она принесла…

– Не стоит! – Я почти вырвал стакан у нее из рук.

В этот момент постучали в дверь.

– Войдите! – сказала мисс Баннистер.

Вошел Слад.

– Да, лейтенант?

Я вытаращил на него глаза:

– Что да?

– Я не знаю, лейтенант… Это вы должны мне сказать.

– Что сказать?

– Ну… что вы хотите.

– Сказать о том, что я хочу? Это будет долго: миллион долларов, фургон хороших вещей и… Но, в конце концов, на кой это вам, черт возьми? Я сказал, чтобы вы оставались в гимнастическом зале, пока туда не приедут остальные.

Он снял свои очки, энергично протер стекла, водрузил их обратно на нос и обиженно посмотрел на меня.

– Вы, может быть, забыли, лейтенант, но две минуты назад вы позвонили мне по телефону, сказали, что находитесь в кабинете мисс Баннистер, и просили меня прийти сюда.

– Я не помню ничего подобного. К тому же у меня есть свидетель, который все время находился здесь. Вы помните этот разговор по телефону, мисс Баннистер?

– Да нет, – ответила она. – Вы позвонили шерифу, потом в уголовную бригаду, и все.

– Вот видите, Слад, если у кого-нибудь и бывают галлюцинации, так это у вас…

Не закончив фразу, я устремился в холл. Мигом проскочил коридор, ведущий к лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек, одолел лестницу и влетел в гимнастический зал. Трупа Мефисто там уже не было.

Слад появился на несколько секунд позже. Он не верил собственным глазам.

– Ушел! – воскликнул он, – Это невозможно! Как это мертвый может ходить?

Если ушел, – сказал я, – значит, это возможно. Что касается вашего последнего вопроса, он слишком сложен, чтобы я мог на него сразу ответить. Но, судя по всему, он «вышел» при помощи персоны, которая позвонила вам по телефону.

– Лейтенант, – сказал Слад, – вы, вероятно, правы.

Стоило мне куда-нибудь прийти, как тут же раздавались чьи-нибудь шаги. Они послышались и на этот раз: вошел врач в сопровождении санитаров и фотографа.

– Вот и мы, – сказал он с кислым видом. – Где же труп?

– Вот когда гаснут огни, – ответил я. – Я знаю столько, сколько и вы.

– Сейчас не время для шуток, Виллер. У меня свои планы на ночь.

Чтобы ничего от вас не скрывать, труп исчез. И я не имею представления о том, куда он переместился. Вероятно, это место должно быть недалеко. Пойдите повидайте Полника, – сказал я Сладу. – Он разговаривает с Пиерсом где-то в павильоне для рисования. Обшарьте все помещения и не возвращайтесь без этого проклятого трупа.

– Хорошо, лейтенант, – жалобно ответил Слад и вышел из гимнастического зала.

– А я что буду делать в ожидании? – проворчал врач Мурфи.

Я подошел к деревянному коню и стал внимательно осматривать его.

– Вы могли бы провести наблюдения, – сказал я. – Вы же в хорошей форме в настоящий момент.

– Боже мой! – взорвался он. – Если вы не представите мне через пять минут труп, я пошлю подробный рапорт шерифу, и он отправит вас туда, откуда вы явились два дня назад!

– Крови нет.

– Что?

– На коне не видно крови.

Мурфи подошел ко мне и осмотрел поверхность снаряда.

Нет, – сказал он, – а это доказывает что-нибудь?

– От этого зависит многое. По-видимому, он был заколот совершенно таким же образом, как девушка. А что, такая рана очень кровоточит?

– Нет, если удар нанесен так же хорошо, как и в том случае. В каком положении он был, когда вы его нашли?

– Верхом и наклоненный вперед. Ручки мешали ему упасть.

Мурфи стал на четвереньки и внимательно осмотрел пол.

– Если вы хотите кость, – предложил я, – то скажите, как хорошо воспитанная собака.

Он быстро поднялся и стряхнул пыль.

– Никакой крови на полу тоже нет. Странно. Что ее нет на коне, это вполне понятно, раз он находился в таком положении, какое вы описали, но на полу должно быть хоть несколько капель. – Он неприязненно посмотрел на меня. – Вы уверены, что он был мертв?

– Да-а! Я не подумал об этом. Может быть, в этом году модно носить ножи в спине?

Мурфи с ворчанием посмотрел на часы.

– У вас остается еще около трех минут, Виллер!

– А вы познакомились с директрисой мисс Баннистер?

– Нет.

– Это просто Ава Гарднер, только у нее более короткие волосы.

– В самом деле? – спросил явно заинтересованный Мурфи. – Она случайно не нуждается в помощи, пока я здесь?

– Я узнаю.

В глубине зала на стене висел телефонный аппарат, рядом с ним – лист бумаги с внутренними номерами телефонов. Кабинет мисс Баннистер отвечал на номер 23. Она тотчас же взяла трубку.

– Это Виллер, – тихим голосом проговорил я. – Я попал в скверное положение. Можете что-нибудь сделать для меня?

– Все что захотите, лейтенант. – Она спохватилась и добавила: – Все что захотите в пределах благоразумного.

– Если я отправлю к вам врача, фотографа и санитаров, вы сможете угостить их скотчем?

– Разумеется, если это вас устроит.

– Скотч в вашем присутствии устроит многое.

Повесив трубку, я вернулся к врачу.

– Она не нуждается в медицинской помощи, – сказал я.

– Тем хуже, – огорченно ответил он. – Она как Ава Гарднер, вы сказали?

– Совершенно такая. И она приглашает на скотч вас и этих господ тоже.

– Браво! – радостно крикнул он. – Как туда пройти?

Я объяснил ему, и они все вышли из зала, оставив меня одного. Я закурил новую сигарету, надеясь на то, что Слад или Полник обнаружат сбежавший труп. В углу зала стоял большой сундук, который служил местом, куда складывали различные гимнастические принадлежности. Удобно усевшись на обитую медью крышку сундука, я решил спокойно поразмышлять.

Если существует на свете человек, которому всегда не везет, то это – Эл Виллер. И если бы у меня было на два цента благоразумия, я бы лучше позволил себя стереть в порошок, но не стал фликом.

Раздалось приглушенное ворчание, и мне показалось, что это я ворчу бессознательно. В моем Состоянии такое было совершенно естественно, несмотря на отсутствие во всем этом логики.

Я сильно затянулся дымом сигареты – и снова раздалось ворчание. Невольно проглотив дым, я закашлялся. Появилось беспокойство: как это можно ворчать, глотая дым? Еще одна проблема?.. Я ничего не понимал.

Ворчание раздалось в третий раз. После чего, послав к черту свою глупость, я встал и поднял крышку сундука, на котором сидел.

Великий Мефисто медленно поднимался на ноги, все время ворча и потирая себе затылок. Я чуть не проглотил сигарету.

– Меня оглушили, – сказал он, – и если найду это…

Я остановил его жестом.

– Осторожнее с выражениями! Вы, может быть, не в состоянии отвечать за свои слова?!

– Что вы такое говорите, Боже мой!

– Вы ничего не чувствуете на спине?.. Зуд?.. Или, может, раздражение, как будто вам воткнули иголку в спину?

– Вы, случайно, не сумасшедший? – Он ошеломленно посмотрел вокруг. – И к тому же, как я попал сюда?

– Не беспокойтесь об этом.

Дружески похлопывая его по спине, я провел рукой по лопаткам. Никакого ножа там не торчало. Крови тоже не было, и одежда не нуждалась в штопке,

Мефисто вылез из ящика.

– Я хочу знать, что произошло! – сказал он. Последнее, что я запомнил, – погасший в зале свет. Я подумал, что, возможно, это сделал мой кретин помощник и пошел искать его. Поиски закончились тем, что меня оглушили!

– Вы должны быть счастливы, что вас не убили: не зарезали, как девушку.

– Кто может меня убить? – проверещал он. – И по какой причине?

– Ну! Они все видели ваш номер тогда.

Он широко раскрыл рот, чтобы сказать что-то, но его перебил вбежавший в зал Слад.

– Лейтенант! – задыхаясь пробормотал он, мы обыскали все комнаты. Ни малейшего признака трупа.

– Тем хуже.

– Вы знаете, что у каждой воспитанницы имеется отдельная комната. Я осмотрел пять, потом появился сержант и сказал, что он займется этим сам, а мне предоставил ванные комнаты и шкафы.

– Это неприятно. Кстати, вас никогда не знакомили с Великим Мефисто?

– Нет, – он машинально поклонился иллюзионисту– Очарован. Я ничего не понимаю, лейтенант, я…

Больше он ничего не сказал. Его рот открывался и закрывался, но из него не вылетало ни звука. Лицо стало багровым. Он зашатался, сделал три шага и упал на пол.

– Что это с ним?! – поинтересовался Мефисто.

– Когда он вас видел в последний раз, он вас принял за труп. Теперь ничего не может понять, и это его взволновало.

– Разве здесь все сошли с ума?

– Знаю четырех типов, которым это угрожает, – ответил я и пошел к телефону.

Я позвонил в кабинет директрисы и попросил позвать к телефону доктора Мурфи. Через несколько секунд Мур-фи был у телефона, он заявил мне почти приветливым тоном:

– На этот раз вы были правы: это совсем Ава Гарднер.

– Когда я высказываю какую-нибудь мысль, она всегда удачна.

Врач издал насмешливое хихиканье.

– Но я звоню вам по другому поводу: мы нашли труп. Хотите с ним поговорить?

– Не утруждайтесь, Виллер. Это совсем не смешно.

– Согласен. Тем не менее это необыкновенный труп: находился здесь – и вдруг исчез, был мертвым – и стал живым.

– Еще раз повторяю, Виллер, если вся эта история лишь шутка, то у вас очень странное и извращенное чувство юмора, с чем вас не поздравляю.

– С юмором, доктор, у меня все в порядке.

– Вы заставили нас всех вернуться сюда: санитарную карету, фотографа и меня исключительно потому, что какой-то болван устроил шутку, в которой вы не разобрались! – Фраза закончилась воплем, – Виллер, я скажу шерифу, вы слышите, что отныне я отказываюсь выезжать по вашему вызову. Вы идиот, несмышленыш, снабженный мозгами в таком же количестве, как дегенеративная амеба. Я…

– Спасибо, доктор. Я знал, что наши мнения совпадают.

Я повесил трубку и вернулся к Мефисто, который продолжал уничтожающе смотреть на меня.

– Я хочу, чтобы мне объяснили…

– Что все это означает? Успокойтесь Мефисто, не вы один задаете этот вопрос.

В зал вбежал сержант Полник.

– Лейтенант… – Он остановился и уставился на Слада, по-прежнему лежавшего на полу.

– Что это с ним?

– У него не выдержали нервы, когда я представил его присутствующему здесь трупу.

– Присутствующий здесь труп… – Полник уставился на Мефисто и глубоко вздохнул. – Значит, это была шутка?

– Он получил хороший оглушающий удар сзади. Я нашел его в ящике.

– А нож в спине?

– Мы хорошенько не рассмотрели его. Вероятно, это был один из театральных ножей, знаете, с лезвием, которое входит в рукоятку.

– Детская шутка! – презрительно проговорил Полник.

– Или иллюзия. Что вы об этом думаете, Мефисто?

– Я по-прежнему ничего не понимаю, – с горечью ответил бородатый, – и отказываюсь понимать.

– Врач и санитарная машина уехали, – сказал я Полнику – Я не думаю, что Мурфи оценил обстановку. Он сказал много жестоких слов.

– Тогда ему придется сразу же повернуть обратно, едва он приедет в уголовную бригаду.

– Что?.. Объясните!

– Я только что нашел еще один труп – другую ученицу. В ее комнате. Она по-настоящему мертва, я проверил это.

– И, без сомнения, с ножом в спине?

– Совершенно точно, как и у той. Я проверил, лейтенант. Это без ошибки.

Глухие стоны стали раздаваться с пола. Слад поднимался и ошалело смотрел на нас.

– Что такое произошло? – прошептал он.

– Вставайте, Слад! На этот раз имеется настоящий труп, который протягивает к вам руки!

5

Трупом оказалась та девочка с темными локонами, которая хотела знать лучший способ убить человека в упор. Ее убийца, безусловно, не строил из этого проблемы.

Она лежала на животе поперек кровати, в том же платье, в котором я ее видел на вечере. Ноя? был вонзен между лопатками, и, как сказал Полник, она была по-настоящему мертва.

В комнате все находилось на своих местах: ни малейших признаков борьбы.

– Нужно опять позвать врача, – сказал Полник.

– Черта с два! Он предупредил, что не вернется!

– Тем не менее нужно, чтобы…

– Сержант, – сухо проговорил я, – я не выношу, когда нарушают иерархию. Называйте меня лейтенантом, если вам не трудно.

– Хорошо, лейтенант.

– Я скажу, что вам нужно будет делать. До сих пор нас заставляли плясать под их дудку, нас водили на поводке, как трех дураков. Мы играли в их игру, но довольно! Отныне мы будем трясти других. Это дело закончится к завтрашнему утру.

– Безусловно, лейтенант, – сказал Слад. – Но как?

– Вопрос по существу, – согласился я. – Сначала вы обшарите как следует эту комнату. Прочешите ее частым гребешком и постарайтесь найти какой-нибудь след, Когда здесь будет закончено, нужно проделать то же самое в комнате малышки Крег. Потом найдете меня в кабинете мисс Баннистер и сообщите результаты.

– Хорошо, лейтенант, – ответил Слад.

Я повернулся к Полнику.

– Сержант, я хочу чтобы в.се обитатели этого пансионата через четверть часа были в большом зале. Это приказ. Не разрешайте никому уклоняться. Соберите весь персонал, всех учениц, а также не забудьте Мефисто и его помощника,

– Хорошо, лейтенант.

– Четверть часа – максимальный срок. Я буду в кабинете мисс Баннистер.

– Хорошо, лейтенант, – проворчал Полник, выходя из комнаты.

Я холодно посмотрел на Слада, который начал рыться в одном из ящиков, и отправился в кабинет мисс Баннистер.

– Я думала, что такое с вами случилось? – сказала она. – Вывернулись выпить стаканчик?

– Не сейчас, – ответил я с героическим усилием, – Кто эта девушка, брюнетка, завитая как баран, которая не знала, как можно убить человека в упор?

Она слегка поколебалась.

– Нэнси Риттер… Надеюсь, что она больше не пристает к вам с глупыми вопросами?

– Нет, она мертва. Убита.

Мисс Баннистер, казалось, меня не понимает»

– Это серьезно, – добавил я.

– Но… это невероятно!

– Сержант собирает всех в большом зале. Я хочу поговорить с каждым в отдельности. И если не возражаете, то в этом кабинете.

– Нет. Он в вашем распоряжении.

– Спасибо. А где вы выудили Великого Мефисто?

– Простите?

– Его пригласили для выступления на вашем вечере. Вы его лично знали, или вам его направило агентство, или еще кто-нибудь?

– О! Я поняла, что вы хотите сказать. Он был рекомендован мне одной из моих служащих.

– Кем?

– Мисс Томплинсон. Она сказала мне, что он – сенсация!

– Я задам вам тот же вопрос, который задавал относительно маленькой Крег… Вы догадываетесь о причине убийства?

– Абсолютно нет. Мы имеем дело с сумасшедшим, лейтенант.

– Вы уверены в поле?

– Не понимаю?

– Сумасшедший. А почему не сумасшедшая?

– Я уверена, что это мужчина.

– Почему?

– Предчувствие, вот и все. Я не смогу вам объяснить.

– Женщины никогда ничего не знают. Пока это все, мисс Баннистер. Не пройдете ли вы в зал?

– Я вижу, – сухо проговорила она, – что вы отправляете меня в ту же корзину, что и учениц.

– Дело не в этом. Допросы могут продлиться долго, и я думаю, что девушки в вашем присутствии будут держать себя лучше.

– Это верно, Я покидаю вас, лейтенант.

Она вышла. Ее кресло протягивало ко мне ручки, я сел в него и закурил сигарету. Через несколько минут в дверь постучали: вошел Слад.

– Ничего у маленькой брюнетки, – сказал он. – Но посмотрите, что я нашел в комнате мисс Крег!

Слад положил на стол нечто вроде музейного экспоната: кольт с ручкой из слоновой кости. Он, вероятно, был выпущен лет сто назад и не слишком восхищал меня.

– Ее отец имеет ранчо в Неваде и любит шик, – пояснил я. – Этот утиль, вероятно, семейная память. Ей дали его на счастье.

– Значит, этот ее папаша довольно странный тип, – усмехнулся Слад. – Ведь кольт заряжен!

– Вы не в своем уме!

Я взял револьвер, поднял собачку и увидел, что это я не в своем уме… Держа палец на собачке, я разрядил револьвер с большими предосторожностями.

– Что вы на это скажете, лейтенант?

– Что «это» не стоит и гвоздя. А вы, что вы думаете?

– У меня есть идея: девочка знала, что ей угрожало. Она родилась на ранчо и умела обращаться с петардами. Может быть, она с детства привыкла к таким игрушкам… Итак, она привезла ее с собой. Пойдет, а?

– Слад, вы опять много часов провели у телевизора. Когда Полник всех соберет в зале, вы пойдете и осмотрите остальные комнаты. Теперь, сможете ли вы запомнить три имени или четыре?

– Безусловно! – ответил он, – Смит, Робин, Джон и Браун. Это здорово… а, лейтенант!

– Попробуйте запомнить: Баннистер, Партинтон, Дикей и Пиерс.

– Баннистер?.. Но ведь это директриса, нет?

– От вас ничего нельзя скрыть. Пойдите в зал и повидайте Полника. – Я посмотрел на часы. – Скажите, что у него осталось ровно две минуты.

Слад тяжело вздохнул и направился к двери.

– Знаете, лейтенант, – проговорил он, обернувшись, – для легавого, не такого как все, у вас бывают дни, когда вы здорово приспосабливаетесь.

– Я должен отбиваться от судебного врача и комиссара, которые шумят, и от двух трупов, которые молчат.

Слад подошел к двери и открыл ее.

– Кстати, прибавьте к тем именам, что я вам назвал, еще и Томплинсон.

– Хорошо, лейтенант.

Дверь за ним с шумом закрылась. Я закурил сигарету от окурка предыдущей и подумал, что был очень глуп, отказавшись от скотча, который мне предложила мисс Баннистер.

Полник появился через пять минут. Я решил, что настало время перестать играть роль шерифа.

– Вы пригнали их всех туда?

– Да, лейтенант. Они все там.

– Хорошо. – Я указал ему на кресло. – Садитесь.

Он сел и вопросительно посмотрел на меня:

– Что теперь произойдет, лейтенант?

– Я буду их здесь по одному допрашивать. Вы нашли помощника Мефисто?

– Да-а. Забавный паренек. Он не болтлив.

– Возможно, он не смеет заговорить. Если он когда-нибудь побывал под гильотиной Мефисто, то понятно, почему у него нет желания разговаривать.

– Да, лейтенант. Я хочу сказать: нет, лейтенант.

Он стал очень вежлив, этот Полник.

– Прежде всего мне хочется встретиться с мистером Пиерсом. Пришлите его сюда. А пока я буду с ним разговаривать, вы повидайте мисс Баннистер, которая передаст вам список всех учениц и преподавателей.

– Хорошо, лейтенант, – сказал Полник.

Он пошел очень воодушевленный.

Вскоре его заместил профессор живописи мистер Пиерс. Он был высоким, крепким и красивым парнем, по внешним данным вполне подходящим для роли первого любовника. На нем был прекрасный серый костюм, белая рубашка и серый галстук. Его волосы были ни длинными, ни короткими, у него не было бороды и даже усов.

– У вас здесь все наоборот, – сказал я. – Вы должны бы преподавать языки, а мистер Дикей – живопись.

Он засмеялся, обнаружив прекрасные белые зубы.

– Вы не в курсе дела, лейтенант. Теперь все артистические натуры одеваются в обычные костюмы, не подчеркивая свою принадлежность к миру искусства. Нечесаные волосы, верблюжья шерсть и джинсы – это для продавцов магазинов, которые хотят сойти за кого-нибудь в свой свободный день.

– Очень может быть. Я провожу большую часть времени в джинсах.

Он принужденно засмеялся.

– Вы знаете, что сегодня вечером была убита Жоан Крег, – сказал я ему. – Но вы, может быть, не знаете, что немного позже наступила очередь Ненси Риттер.

Его лицо омрачилось.

– Нет, – тихим голосом проговорил он.

– Вы их знали обеих? – Естественно. Обе занимались у меня. Жоан могла стать прекрасным иллюстратором, а у Нэнси совсем не было способностей.

– Вы ей об этом сказали?

– Разумеется.

– И тем не менее она продолжала учиться?

– О! Эти женщины! Я никогда не смогу их понять!

– Между тем вы не слишком усложняете свою жизнь, судя по тому, что мне сказали.

Он возмутился:

– Что вы хотите мне инсинуировать?

Некоторое время я смотрел на него, не отвечая.

– Похоже на то, что взаимоотношения между вами и Жоан Крег были гораздо интимнее, чем должны быть между профессором и ученицей.

Он достал пачку сигарет, старательно выбрал одну и закурил.

– Вы знаете, что это такое, – без всякого замешательства ответил он. – Здесь находятся пятьдесят молодых девушек, большинство из них очень привлекательны, Мужчин только четверо. Можно даже сказать, трое, так как Дикей… К тому же он жених этой сильной английской личности,., словом, вы понимаете, что я хочу сказать.

– Я не слишком хорошо понял, но очень хочу быть в курсе всего.

– У меня была симпатия к Жоан. Мы интересовались одинаковыми вещами.

– Я понимаю вас, – одобряющим тоном произнес я.

– Так вот, это все. Не было ничего серьезного.

– Но, без сомнения, вы ее знали лучше остальных учениц.

– Я бы не пошел так далеко, нет…

– У нее были неприятности., что-нибудь ее беспокоило или волновало? Она вам никогда не говорила об этом?.. Не торопитесь, подумайте.

Он размышлял несколько секунд.

– Была одна вещь… – он колебался. – Может быть, это глупость, но тем не менее… Это произошло сегодня днем, около пяти часов: я ее встретил в парке. Она спросила, пойду ли я на беседу шерифа. Я ответил, что безусловно пойду, тем более что, профессора будут при исполнении служебных обязанностей… Тогда она мне сказала, что задаст шерифу определенней вопрос, и, если я хочу увидеть, как кто-то изменится в лице, мне нужно хорошенько присмотреться к присутствующим в зале.

– А она вам не сказала, кого это будет?

– Нет. Боюсь, что я недостаточно серьезно воспринял ее слова. Особенно после того, как услышал этот абсурдный вопрос о Лиззи Борден.

– Да-а… Это не освещает дело. А у вас нет предположений относительно мотивов убийства?

– Нет, в самом деле нет. Она была славной девочкой, иногда слишком экзальтированной, но это прошло бы с возрастом.

– А Нэнси Риттер?

– Это была ученица, как другие.

– У которой не было способностей, но которая пренебрегла тем, что вы ей об этом сказали.

Совершенно точно.

– Ну что ж, отлично.

– Я вам больше не нужен?

– У меня есть ваше заявление, и этого достаточно. Тем более если оно совпадает с действительными фактами.

Он вышел, а в приоткрытую дверь просунулась голова Полника.

– Чья теперь очередь?

– Помощника Мефисто, – ответил я. – У него есть имя?

– Его зовут Пис.

– Пис что?

– Просто Пис.

– Вот полное отсутствие воображения. Надеюсь, что вы полностью уверены в нем?

– Я пойду за ним, – быстро проговорил Полник, не пытаясь понять смысла моих слов.

Пис был немного выше метра пятидесяти. У него был вид умного и дельного продавца наркотиков или порнографических открыток. Принужденно остановившись посредине комнаты, он смотрел во все стороны – только не туда, где сидел я. Его левую щеку регулярно подергивал нервный тик.

– Это вы Пис?

– Конечно, это я.

Голос у него был хриплый и приглушенный, как будто ему стерли в табак голосовые связки.

– Ты вышел из тюрьмы?

– Скажите, вы не вернете меня туда?

– Откуда я могу знать? Сколько времени ты у Мефисто?

– Шесть месяцев, лейтенант. Только тогда, когда он работает.

– Он работает не регулярно?

– Примерно два раза в неделю: на частных вечерах, приемах, в коробках, как эта.

– И каждый раз по две смерти за сеанс?

Лицо Писа стало еще более серым.

– Я ничего не знаю об этой истории.

– А в чем заключается твоя работа?

– В основном я занимаюсь освещением: меняю цвета, работаю с прожектором, гашу…

– …И в зале? Может быть, даже выключаешь свет во всем доме?

– Вы говорите не то.

Я встал и вышел, старательно закрыв за собой дверь,

Полник вопросительно посмотрел на меня.

– Вернитесь в зал и постарайтесь узнать, не потерял ли кто-нибудь своих драгоценностей во время выступления фокусника. Если потери есть, сделайте список и принесите его мне, ни слова ни говоря. Если нет, так вы все равно принесите мне лист бумаги.

– Гм?..

– Просто кусок бумаги, ясно! И пусть это произойдет скорее!

Вернувшись на свое место, за письменный стол мисс Баннистер, я стал пристально разглядывать лицо Писа. Из всех методов работы флика этот – самый неприятный! Когда не знаешь, что сказать и даже что подумать, тогда нужно окружить парня ледяным молчанием. Если он немного нервный, то признается во всем в течение трех минут.

Это ни дало ничего. Пис не мог прямо смотреть на меня, а бросал взгляды украдкой, ожидая, когда кончится пытка, Он то теребил галстук, то засовывал пальцы за воротник, то дергал отвороты своего пиджака – короче говоря, был очень беспокоен.

Вошел Полник и положил на стол лист бумаги.

– Вот лист бумаги, лейтенант.

Он раздавил тяжелым, угрожающим взглядом Писа.

На листке значилось одно имя: Каролина Партингтон. Темпераментная блондинка потеряла висячие бриллиантовые серьги.

Пис начал тяжело дышать.

– Скажи сержанту, который стоит за дверью, – обратился я к Полнику, – чтобы тот немедленно привел Мефисто.

– Хорошо, лейтенант, – прохрипел он, направляясь к двери.

Понадобилось менее минуты для того, чтобы Полник вернулся с Мефисто. Он пропустил иллюзиониста вперед, закрыл дверь и прислонился к ней спиной.

– Что еще такое? – агрессивным тоном начал Мефисто. – Я надеялся, что будет покой хотя бы ночью.

– Что еще такое, а? – спросил я его.

– Лейтенант, я отказываюсь расшифровывать ваши загадки. И вас об этом уже предупреждал.

– Я говорю о висячих бриллиантовых серьгах. У кого они? У вас или у Писа?

– Висячие бриллиантовые серьги? Какие серьги?

– Можно обыскать обоих, но будет лучше, если вы не заставите себя уговаривать.

– Я не знаю.

– А! Заткнись! – проворчал Пис сквозь зубы, повернув рожу к Мефисто. – Легавый знает музыку. Не стоит трудиться и корчить из себя святошу, только больше будет неприятностей. Они у тебя, отдай их, вот и все!

Мефисто уничтожающе посмотрел на него, но сунул руку в карман брюк. Он сделал шаг вперед, положил руку на бювар и, медленно разжимая пальцы, стал выпускать серьги.

– Вт так-то лучше, – сказал я. не верил своим глазам.

– Как это вы догадались, лейтенант?

– Это старая комбинация, первые жертвы которой – римляне на банкетах Нерона. Тогда не было электрического света, так что все было сложнее. Но теперь… гаснет свет на две-три минуты, и этого достаточно для того, чтобы два дельца обшарили присутствующих и забрали несколько безделушек – разумеется, их интересовали ишь дорогие вещи, – а обворованные не замечали своей потери до конца сеанса.

Я сделал паузу, потом добавил:

– Здесь находятся удивительные типы. Они приобщаются к воровству и занимаются им все время или, точнее, все время, когда не сидят в тюрьме.

– Вы, – сказал Пис, – вы, чувствуется, собираетесь привести нас на суд присяжных.

– С маленькой Партинтон, – продолжал я, – все было очень просто: Мефисто выбрал ее из-за бриллиантовых серег, и она была у него под рукой, на сцене, в то время, когда погас свет. Если я верно понял, он слегка оглушил ее, перед тем как снять драгоценности. Когда зажегся свет, Каролина оставалась неподвижной дольше, чем это предполагал Мефисто. И ему пришлось изображать удивление.

– Я заявляю, что не дотронулся до нее, – возмущенно запротестовал Мефисто.

– Тогда, может быть, Пис? На вашем месте, Мефисто, я бы обращал внимание на то, что говорю. Лично я предпочел быть на месте того, кто оставался на сцене и взял драгоценные серьги.

– Я тоже! – сказал Пис. – И утверждаю, что, когда свет погас во второй раз, я был ни при чем. Кто-то другой выключил его!

– Кто же газ вас двоих взял бриллиантовое колье? – спросил я.

Они сразу же среагировали:

– Бриллиантовое колье?

– Маленькой Крег. Когда снова зажегся свет, его не было на девушке. Кто это воткнул ей в спину нож, прежде чем сорвать колье?

Рожа Мефисто стала приобретать такой же серый цвет, как и у Писа.

– Я не касался этой девушки! – закричал он. – Клянусь! Я не покидал сцену ни в первый, ни во второй раз!

– Это, должно быть, все-таки был ты, – сказал Пис, – потому что это был не я.

– Проклятый лгун! Грязная сволочь…

Мефисто хотел схватить своего маленького помощника, но промахнулся. Полник разубедил его в этом, хлопнув по затылку. Удар парализовал иллюзионисту нервную систему, но не лишил сознания. Я пожал плечами.

– У нас хватит времени заставить их сказать правду, когда они будут отдыхать в каталажке. К тому же, кто бы ни был убийцей, другой все равно будет его сообщником.

Я указал пальцем на дверь.

– Уведите их, сержант, туда, где нет окон и хорошо запираются двери. В котельную, например. Там не очень чистый воздух, но зато им будет тепло.

– Хорошо, лейтенант.

Полник достал свой пистолет.

– Идите впереди, вы оба. Ну, быстрей!

Когда они пересекли порог двери, Пис показался еще меньше ростом, а у Мефисто был вид фокусника, который превратил золото в олово.

Полник вскоре вернулся.

– Они в котельной, – сказал он и положил ключи на письменный стол. – Боже мой! Я снимаю перед вами шляпу, лейтенант! Вот хорошая работа. Если сказать, по правде, то я не заметил этого бриллиантового ожерелья.

– В данном случае объяснение очень простое, и вам не надо извиняться.

– Объяснение?

– Не было никакого ожерелья.

6

Томная блондинка поблагодарила меня такой улыбкой, которая растопила бы статую.

– Тысячу раз спасибо, лейтенант. Я спрашивала себя, куда они делись? Можно потерять одну серьгу, не заметив этого, но две!.. Вы их где-нибудь подобрали?

– Нечто вроде этого. Ведь они дорогие, не правда ли?

Она пожала плечами.

– Около пяти кусков, я – полагаю. Мне их подарил папа на последний день рождения.

Каролина Партинтон, сидящая напротив меня, после нашей последней встречи переменила туалет. Серое шерстяное вязаное платье прилегало к ее телу так же, как шерсть к барану. Я подумал, что ей, вероятно, нравится ее настоящее местопребывание.

– Вы знали Жоан Крег и Нэнси Риттер? – спросил я.

– Разумеется. Ненси была моей близкой подругой,

– Вы можете себе представить причину ее убийства?

Я ожидал услышать отрицательный ответ.

– Могу себе представить дюжины, – спокойно ответила Каролина. – Бывали моменты, когда и я была способна убить одну или другую.

– Почему?

– Вы наивны, лейтенант, – с небрежной улыбкой проговорила она. – Этот дом – настоящий гарем, в котором только четверо мужчин. Профессору Колеману более шестидесяти лет, и весь пирог достается троим. Лапу сорок пять лет, и у него ревнивая жена – остаются двое. Двое возможных мужчин для пятидесяти девушек, которые заняты лишь уроками. Вы это учитываете?

– Я не рассматривал это дело под таким углом. Полагаю, что Пиерс – мечта всех этих дам.

– Да, о Пиерсе мечтают, и о Дикее тоже.

– Вы смеетесь!

– Лейтенант, не будьте наивны. Все горлицы воркуют для Дикея. Может быть, он будит больше материнские инстинкты, но факт остается: он имеет успех.

– И вы сказали, что по этой причине способны убить подругу?

– Совершенно точно. Конкуренция ужасная. Когда одна или другая получает билет…

– Что?

– Получает… свидание, если вы так предпочитаете. – Вы понимаете по-английски или нет?

– Более или менее. Продолжайте…

– Вы напоминаете мне мою бабушку, лейтенант! Постарайтесь вспомнить язык вашей юности, чтобы можно было немного поговорить…

– Я чувствую, что скоро окажусь среди сумасшедших, и, вероятно, довольно скоро!

– Вы просто прелесть, лейтенант! Я не хочу, чтобы вы кончили сумасшедшим домом. И я сделаю что угодно, чтобы вам помочь.

– Спасибо. Опять напомнили мне, что я развалина.

– В самом деле вы смотритесь хорошо… на тридцать, – призналась она, – и у вас прекрасные возможности.

– У меня скрытые возможности и способности. Парик тоже хорошо устраивает дело. И если вы хотите посмотреть вблизи на мои зубы, я их выну, чтобы показать вам.

– Тем не менее я увлечена вами, – проговорила она с большой нежностью.

После этого я сразу закурил сигарету, наполнил дымом свои старые легкие и подумал, не созрел ли я для надгробного камня.

– Прошу вас, – осторожно начал я, – не будем менять тему разговора. Этой ночью мне еще предстоит поговорить с многими людьми. Будем придерживаться фактов.

– Хорошо, лейтенант. Я говорила, что мы рвали на части этих двух парней. И поверьте мне, чувства очень сильны в подобном курятнике.

– Вы серьезно хотите сказать, что одна из вас могла совершить эти два преступления исключительно из-за ревности?!

– Вот как! Вы начинаете соображать. Я никогда не говорила ничего другого.

– Хорошо. Вы еще что-нибудь знаете?

– Относительно этих двух преступлений я знаю не больше вашего.

– Без труда верю. А у вас, случайно, нет бриллиантового колье?

– Не говорите только, что колье я тоже потеряла.

– Не одолжите ли его на некоторое время?

– Вы думаете, что это будет красиво со смокингом?

– Подождите меня где-нибудь в холле, и я пойду вместе с вами за колье.

Я проводил ее до двери и вернулся с Полником.

– У меня идея, – сказал я ему. – Идея не слишком замечательная, но она займет некоторое время. Вы продолжите допросы. Будете спрашивать, не знают ли они, по какой причине были убиты девушки, и узнают ли они ножи. Они все видели нож, который торчал из спины маленькой Крег. Наконец, вы сами понимаете…

– Хорошо, лейтенант, – проговорил он с воодушевлением. – Рассчитывайте на меня.

– Конечно, рассчитываю на вас. Теперь вам играть.

Я вышел из кабинета, и Каролина тепло улыбнулась мне.

– Можно подумать, что это тайное свидание. Вот увидите, как нам будет уютно у меня в комнате, когда все остальные будут внизу. Никакого риска, никто не помешает.

Нам понадобилось пять минут на дорогу, так как ученицы размещались в другом крыле здания. Каждая комната здесь была больше, чем мой дом.

Только мы вошли, как Каролина зажгла свет и закрыла дверь на замок. После этого она глубоко вздохнула и упала мне на руки.

– Если я правильно понимаю, мы начнем с нуля, – заметил я. – Не забывайте, что я пришел одолжить у вас колье.

– Хорошо, хорошо, я соображаю! Но как вы торопитесь все же!

Она отцепилась от меня и пошла к туалетному столику. Содержимое плоского ящика заставило меня свистнуть от восхищения. Она взяла колье так, как будто это была дешевая побрякушка, и швырнула его мне.

– Лейтенант, – сказала она, – вы ФТВ.

– Что?..

– Вы заставляете меня приходить в исступление! Вам все необходимо объяснять, раскладывать по полочкам.

– Я провожу вас в зал.

– Если вы так настаиваете, – вздохнула она. – Но вы будете сожалеть об этом всю свою жизнь. Я здесь, готова стать вашей, а вы принимаете официальный вид! Но тем хуже для вас! Будем выше этого!

– Я очень люблю играть в домино, – сказал я ей, когда мы возвращались в большой зал, – но с тем, кто умеет играть. Помните о моем преклонном возрасте.

– Да, дедушка.

Я покинул Каролину у дверей и сказал Сладу, чтобы он проводил ее на место. А сам спустился в котельную.

Мефисто и Пис сидели на трубе. При моем появлении они быстро встали. Я старательно закрыл дверь и сунул ключ в карман.

– Это скандал! – проворчал Мефисто.

Я прислонился к двери и с улыбкой посмотрел на него.

– Еще нет, дружок, но будет.

– Как это?

Я вытащил колье. Бриллианты сверкали и переливались всеми огнями, а мои два «зебра» с выпученными глазами смотрели на них.

– Где вы взяли это? – завистливо спросил Пис,

– Ты должен знать. Ожерелье было на маленькой Крег, когда ее закололи. Оно является причиной ее смерти..

Пис провел языком по губам, которые, видимо, были очень сухими.

– Где вы это нашли, лейтенант?

– В твоем кармане.

У него начались конвульсии, и он закричал:

– Это неправда! Это неправда! Вы отлично знаете, что неправда.

– Я могу ошибиться, – сказал я. – Может быть, то был карман Мефисто.

– Что вы в точности хотите от меня?! – воскликнул иллюзионист. – Получить шкуру невиновного?

Я заставил ожерелье еще немного поиграть, прежде чем ответил. Они смотрели на него, как кролики на удава, ожидая, что он их проглотит.

– Я ничего от вас не скрою, – приветливо проговорил я. – Это дело страшно горит, и шериф настаивает, чтобы оно было быстро закончено. Я же хочу удовлетворить его желание.

– Каким образом?! – закричал Мефисто.

– Благодаря вам обоим. Пис находится под наблюдением, а на тебя, каким бы волшебником ты ни был, заведено, думается, досье в каком-нибудь месте. Вы увеличиваете свои заработки, похищая безделушки у зрителей. Серьги Каролины Партинтон – вещественное доказательство. Полник будет свидетелем, и девушка тоже. Вместе с ожерельем это будет комплект. Я скажу судьям, что ожерелье было на шее у маленькой Крег перед тем, как ее закололи. Один будет обвинен как убийца, другой как его сообщник. Другими словами, газовая камера для одного и пожизненное заключение для другого.

– Мерзкий подонок…

– Заткнись, – злобно шепнул Пис.

– Ты, ты не хочешь…

– Заткнись, – повторил Пис. – Хотел бы я знать, что у тебя на уме, Мефисто. Я знаю легавых лучше, чем ты, Этот ищет что-то.

Я утвердительно кивнул.

– Ты прав.

– Ну, тогда что же?

– Я рассказываю сказки относительно ожерелья, и вы протягиваете лапки. Эта ситуация самая простая. Другая ситуация сложнее, она требует поисков виновного. А вы оба, что вы делаете, чтобы помочь мне?.. Вы вставляете мне палки в колеса, забрасывая меня враньем.

– Каким враньем? – спросил Мефисто.

– Не прикидывайся несмышленышем, – возразил, я. – Вранье о твоем присутствии на сцене во время темноты, о непричастности к проделкам со светом, о…

– Я вам сказал чистейшую правду, лейтенант. Слово!

– Проверь свои ягодицы, – вмешался Пис злобным тоном. – Лейтенант, мы вам скажем все, а вы не станете выкидывать с нами ваших штучек. Вы согласны?

– Согласен.

– Хорошо. Действительно, это я выключил свет во второй раз. В первый раз я выключил свет для того, чтобы люди привыкли к темноте и поняли, что освещение немного не в порядке. Во второй раз я оставался около щитка до того момента, пока Мефисто не вернулся на сцену. Он слегка толкнул меня локтем, после чего я подождал еще пять секунд и включил свет.

Мефисто не спускал со своего помощника бешеного взгляда.

– Мерзавец! Ты посылаешь меня в газовую камеру!

– Да нет, друг мой. Я пытаюсь тебя вытащить оттуда одновременно с собой. Если бы ты был менее глуп, ты бы сел за стол переговоров.

Наступило довольно долгое молчание.

– Неприятно то, – сказал Мефисто, – что он не поверит, если я скажу правду.

– Тем не менее попробуй, – сказал я. – Это не сможет ухудшить твоего настоящего положения.

Он наконец решился:

– Пусть будет так. Когда я смотрел на публику из-за кулис во время вашей беседы, я понял, что это будет жалкий вечер. Понимаете… я рассчитывал, что все девицы будут одеты в лучшее. А вместо этого там были джинсы, пуловеры н черт знает еще что. Вы сами видели не хуже меня.

– Да, я видел.

– Ничего не предвиделось зацепить, кроме серег маленькой блондинки. Я подумал, что они стоят добрых пять кусков, а может быть, и больше. Когда я вызвал на сцену добровольцев, я надеялся, что она облегчит мне дело, – так и произошло. Каролина была у меня под рукой, когда погасли огни, и мне не было нужды спускаться в зал. Мне только нужно было снять игрушки…

Он не смог удержаться от улыбки.

– Несмотря на все, у меня пальцы феи. Я могу ощипать голубя, так что он этого не заметит… Когда бриллианты были у меня в кармане, я толкнул локтем Писа, и это было все…

Его улыбка исчезла.

– Но я вижу, что вы не верите мне, лейтенант.

– Я тебя удивлю, Мефисто. Я буду вынужден тебе поверить, когда услышу продолжение.

– Какое продолжение?

– Продолжение и конец. О трупе в гимнастическом зале с ножом в спине. Что же произошло?

– Вот этого я совершенно не знаю.

– Как хочешь. – Я снова достал колье из кармана. – В таком случае снова будет первый вариант.

– Секунду! – умоляюще произнес он. – Я вам говорю правду. Когда Пис включил свет и я увидел, что кто-то охладил одну девочку, меня обуял страх. Я подумал, если эта заметит исчезновение своих бриллиантов и начнет вопить, для меня все может кончиться очень плохо. Тогда Пис и я смылись. Мы стали искать местечко, где бы их можно было спрятать.

– И вы нашли гимнастический зал?

– Да, Пис вернулся за кулисы, а я остался один. Вдруг меня… Брр!.. Меня кто-то ударил по голове. Очнулся я уже в темноте.

Он вздрогнул при этом воспоминании, и на лбу выступили капли пота. Потом он продолжил немного дрожащим голосом:

– Вы можете себе представить, что я тогда почувствовал… В темноте, запертый в чем-то похожем на деревянный ящик. Заживо зарытый, вот что! Наконец крышка поднялась, и я увидел вас. Никогда еще вид флика не был для меня таким приятным!

– Без труда понимаю вас.

В этот момент дверь сотряслась от ударов. Я открыл ее – влетел Слад.

– Лейтенант! Мы узнали, у кого были ножи!

– У кого?

– У одного из профессоров,

– Которого?

– Красивого парня: Пиерса.

7

Комната Пиерса имела вид магазина антикварных вещей или арсенала XVII века.

На стене висела пара скрещенных сабель. В одном из углов стояли настоящие доспехи. Я даже поднял забрало и посмотрел внутрь: нет ли там еще одного трупа? В другом месте я увидел чрезвычайно острое мачете, малайский крис, аргентинский болас. Короче говоря, можно было открывать лавку.

– Что вы собирались со всем этим делать? – спросил я у Пиерса. – Демонстрировать как оружие смерти?

– Это мое хобби, – нервно ответил он. – Я коллекционирую старинное оружие… Музейные вещи.

– А ножи принадлежат вам?

– Да.

Он показал футляр, лежащий на письменном столе.

– Они были там внутри. Я внезапно вспомнил об этом, когда вы нас собрали в зале. Я не разглядел нож в… в спине у Жоан, но подумал, что он может быть моим. Тогда я сказал об этом инспектору, и тот проводил меня к сержанту.

Я открыл футляр. На ярко-синем бархате был виден след от двух скрещивающихся ножей. Ножей с острыми концами.

– Вы давно не заглядывали сюда?

– Примерно неделю. – Его голос дрожал. – Нужно мне верить, лейтенант… Я никогда не…

– Какими они были?

– Фактически это были стилеты. Настоящее произведение искусства. Треугольное узкое лезвие. Изготовлены у фабриканта Брешиа – знаменитого оружейника XVIII века. Закалка…

– Я отдаю должное вашим энциклопедическим знаниям, дело именно в них. Вы сказали, что видели ножи на своих местах приблизительно неделю назад?

– Да.

На его письменном столе стоял телефон. Я позвонил в кабинет мисс Баннистер, Потник сразу же снял трубку.

– Это Виллер – сказал я. – Вы помните о находке Слада во время обыска? Принесете это сейчас же в комнату мистера Пиерса или пошлите Слада.

– Понял.

Я повесил трубку и прикурил новую сигарету от старой. Если я буду продолжать так все время, мне не нужны будут спички.

Пиерс пристально смотрел на меня.

– Вы полагаете, что убийца украл у меня эти ножи?

– Я считаю, что он ими воспользовался.

– Что вы хотите этим сказать?

– Если они ему принадлежали, у него не было необходимости их красть. Вы следите за ходом моих мыслей?

Он густо покраснел.

– Вы меня обвиняете в…

– Пока еще нет.

Слад протянул мне старинный кольт и очень огорчился, когда я попросил его вернуться в зал. Я протянул кольт Пиерсу.

– Раз вы специалист по старинному оружию, вы, вероятно, знаете и этот предмет?

– Разумеется. Это старинный кольт с простым действием.

– Спасибо за разъяснение. Даже мне это известно. Вы его уже видели?

– Естественно: он был моим.

– Был?

– Да. Я отдал его Жоан Крег.

– Почему?

– Это подарок, вот и все. Она приехала из Невады, – вы без сомнения знаете, и я подумал, что он доставит ей удовольствие.

– Она его оценила?

– Мне кажется, да.

– Вы рассчитывали, что она разнесет им себе голову?

Он подпрыгнул, потом заставил себя улыбнуться.

– Этим?

– А почему нет? Вы посмотрели, заряжен он или нет?

– Заряжен? – Его смех казался естественным. – Лейтенант, с такой стариной…

Он внезапно перестал смеяться, поднял собачку и побледнел:

– Невозможно! Этого патрона здесь никогда не было!

– Что я подтверждаю. Его заложил сюда кто-то, и этот «кто-то» должен быть достаточно опытным. Сфабриковать патрон для такого старинного кольта не каждый сможет. Но безусловно сможет такой тип, как вы, так?

– Э… да, может быть. Но вы не думаете же, что… Почему, к дьяволу, я стал бы забавляться этим?

– Может быть, вы хотели, чтобы с ней случилось несчастье? Очень удобно: несчастный случай… Предположим, что она нажимает на спуск и смотрит, что же происходит внутри дула. Такая история не раз описывалась в журналах. Никогда не доверяйте револьверу, призывали читателей, даже античному!

– Это сумасшествие! Зачем мне убивать Жоан?

– Я еще ничего не знаю, но я узнаю. Может существовать множество разных причин. Вы валандались с ней, а также с маленькой Риттер. Сами же в этом признались. Может быть, Жоан серьезно восприняла ваши отношения, а может быть, угрожала, что расскажет обо всем своему отцу или мисс Баннистер? Это было бы концом вашей карьеры, не так ли?

– Это бред!

– У вас была такая возможность, – возразил я. – Оружие было вашим. Вы убили Жоан, чтобы быть уверенным в ее молчании, а потом нужно было, чтобы маленькая Риттер последовала за ней. Они были близкими подругами. Вы ликвидировали Ненси, – потому что она знала убийцу Жоан. Может быть, вы были настолько ловким, что заставили плясать их обеих и получали с двух сторон…

– Нет! – закричал он. – Нет!

Внезапно он упал в кресло, закрыл лицо руками и заплакал.

Я посмотрел на часы и вызвал по телефону Полника, Была уже ночь, десять минут первого.

– Как идут ваши допросы? – спросил я у сержанта.

– Не слишком быстро. В настоящий момент у меня шестой..

С такими темпами, подумал я, на остальных понадобится еще двенадцати часов.

– Приостановите вашу работу, верните клиента в зал и подождите меня. Я приду через две минуты. Не вешайте трубку… Пришлите ко мне Слада.

Пока я ожидал Слада, Пиерс пытался вернуть себе спокойствие. Наконец он высморкался с таким шумом, что чуть не оглушил меня.

Вошел Слад, немного задыхаясь.

– Продолжайте в таком же духе, лейтенант, и я скоро потеряю десять кило.

– Делаю все, что в моих силах, – сказал я и протянул ему ключ. – У вас новый жилец в котельной.

Слад нахмурил брови и пальцем показал на Пиерса.

– Он?

– Совершенно верно. Когда вы его запрете, возвращайтесь в зал. Я буду там.

– Хорошо, лейтенант. Вставайте! – крикнул он Пиерсу.

Выйдя из «арсенала» я вернулся в «театр». Полник встретил меня в дверях.

– Они здесь все, – сказал он, – и им начинает надоедать это. Они дьявольски недовольны.

– Осталось уже недолго томиться. Я хочу поговорить с ними. И что бы я им ни сказал, не удивляйтесь.

– Лейтенант, – ответил он, – меня давно ничего не удивляет в ваших действиях.

Я вошел в зал вместе с ним, поклонился и услышал недовольное ворчание. Рискуя быть освистанным, я все же влез на сцену и повернулся лицом к публике.

– Дамы и господа, – начал я, – сожалею, что так долго пришлось держать вас здесь, но мы не в состоянии были проводить следствие, не прибегая к такой мере. Более того, соединяя вас всех в одном месте, мы исключали новое преступление.

Плешивый господин, который, по описанию Каролины, вероятно, был профессором Колеманом, быстро поднялся со своего кресла.

– Мистер, вы еще долго собираетесь держать нас в этом месте? – без предисловий спросил он.

– Нет, сэр. Вы сможете уйти через пять минут.

– Уже давно пора! – проворчал он. – Это невероятно! Это скандально, мистер!

– Эти убийства тоже, вы не находите? – возразил я.

Он упал в свое кресло, продолжая что-то бормотать себе под нос, а я продолжил свою речь:

– Дамы и господа, вы, безусловно, оцените то событие, благодаря которому я разрешаю вам покинуть этот зал. Больше нет никакой опасности: убийца задержан.

Всеобщее возбуждение выразилось в громких восклицаниях.

Я терпеливо ждал, пока они успокоятся.

– Он обвинен в преднамеренном убийстве, и сейчас его везут в комиссариат. Мне остается пожелать вам доброй ночи и снов без кошмаров.

Колеман снова вскочил.

– Правильно ли я понял, мистер, что вы даже не собираетесь назвать нам имя преступника?

– Ну что вы, профессор! Я полагал, что вы все догадались. Это единственный преподаватель, который отсутствует. Господин, который рассматривает убийство, как произведение искусства.

– Пиерс! – заорал он. – Вы сошли с ума!

Крик раненого животного раздался на расстоянии трех кресел от Колемана. С искаженным отчаянием лицом привстала мисс Баннистер.

– Нет, – простонала она. – Нет, это невозможно!

Она тихо свалилась на ковер.

Я должен сказать, что с этого момента мисс Томплин-сон взяла все в свои руки. Она отстранила любопытных, чтобы дать приток воздуха директрисе, потом подняла ее с такой легкостью, как будто та была ребенком, и понесла эти пятьдесят килограммов свежего мяса к кабинету патронессы. Я следовал за ней. Когда мы прибыли по назначению, я закрыл дверь.

Мисс Томплинсон осторожно положила мисс Баннистер на диван и стала похлопывать ее по руке.

– Ничего особенного, – сказала она. – Это лишь потрясение, понимаете.

– Да, но какое потрясение! Хотелось бы знать, что оно скрывает?

– Секрет школы! Я не должна вам ничего говорить, но раз вы из полиции… Разве я буду предательницей, если расскажу? Как вы думаете?

– Безусловно, нет, – заверил я.

– Она была влюблена в него. Необъяснимо, но факт. Я, знаете, всегда находила его немного неискренним и Малоподходящим для этой школы. Я заметила его притворный вид, когда он встречался с некоторыми девицами в коридоре. – Она энергично покачала головой. – Хитрец! Вот впечатление, которое он на меня производил. Ему следовало больше заниматься упражнениями и принимать холодные ванны, это избавило бы его от паутины. Посмотрите, например, на моего Аугустуса.. Знаете, мы поженимся,.. И это мне нравится, это чисто, романтично и все прочее. Потом, ему необходимо, чтобы кто-нибудь о нем заботился, бедный малый. Этот не станет особенным образом разглядывать учениц. Он знает разницу между чувствами и всем остальным!

Мисс Баннистер захлопала веками.

– Эдвард? – пробормотала она и открыла глаза. Потом опять впала в забытье.

– Это шок, – лаконично прокомментировала мисс Томплинсон. Она долго не приходит в себя, вы не находите, лейтенант?

– Да, конечно.

Внезапно мисс Томплинсон посмотрела на меня с восхищением:

– Решительный человек! Быстрая рука!

– Простите?

– Так быстро обнаружить, что Пиерс нанес удар! Первый сорт! Сильнее, чем в кино! Но такой вечер, все же… Когда я подумаю о двух бедных девочках… Этот тип чудовище. Извращенный монстр. Лейтенант, я обычно думаю о своих словах. Просто невероятно… Чистый разум в чистом теле… И такое не может случиться. Вы со мной не согласны, лейтенант?

– Только наполовину: о чистом теле.

Она громко засопела и снова стала хлопать по рукам мисс Баннистер. В дверь осторожно постучали. Я открыл и оказался перед Дикеем, который робко улыбался.

– А что Агата… простите… мисс Томплинсон… еще здесь? Могу я вас об этом спросить, лейтенант?

– Ну да, входите же.

– Благодарю.

Он вошел, и его невеста одарила его кроткой улыбкой. – Ты беспокоился обо мне, мой волк?

Она повернулась ко мне.

– У Аугустуса такой трогательный характер, лейтенант. Если он не видит меня в течение двух минут он сразу же начинает беспокоиться.

– Он должен подготовиться к женитьбе, – пред положил я. Это нормальный цикл. Вначале мужья всегда беспокоятся о своих женах, потом этим занимаются женщины.

– Не будьте таким циничным, – строго проговорила она. Цинизм наш злейший враг. Вы должны бороться с такой тенденцией ударами ног и кулаков. Вы сами удивитесь результатам.

– Это мой цинизм будет удивлен!

Мисс Баннистер издала тихий, мучительный стон и открыла глаза.

Дикей прочистил горло.

– Любовь моя.

– Да, малыш?

Я вздрогнул.

– Хотелось бы поговорить с тобой, дорогая.

– Аугустус! – В ее голосе послышался упрек. Ты прекрасно видишь, что я занята. Мы вскоре увидимся, а пока исчезни!

Дикей поколебался секунду, потом пошел к двери, он старательно ее за собой закрыл. Вскоре мисс Баннистер глубоко вздохнула и открыла глаза.

– Ну, патронесса, ну! – материнским тоном проговорила мисс Томплинсон. – Теперь все будет хорошо. Лейтенант принесет вам стакан воды, не правда ли, лейтенант?

– Я займусь этим. Мне также необходимо поговорить с мисс Баннистер. Спасибо за вашу помощь, мисс Томплинсон.

– Я не знаю, не должна ли я…

– Это ничего. Я сам ничего не знаю.

Я широко раскрыл перед ней дверь.

– Еще раз спасибо, мисс Томплинсон.

– Я не должна покидать ее, но раз вы представитель закона… – У нее появилась плутовская улыбка. Я не жажду оказаться за решеткой.

– Я понимаю вас.

– Послушайте! – Она была уже в коридоре – Будьте шикарным, хорошо? Я хочу сказать… сделайте все, что надо. Директриса в плохом состоянии, и от вас зависит, чтобы она встала на ноги, вы улавливаете?

– Еще бы!

– Я знала, что на вас можно рассчитывать, вы настоящий воспитанник Итонского колледжа, как говорят у нас: никогда не плачете в юбку матери и всегда добры к животным!

Я осторожно закрыл перед ее носом дверь, хотя мне хотелось сделать это более энергично. За это время мисс Баннистер переменила положение лежа на положение сидя, и я вспомнил о стакане воды. Тот, который я протянул ей, содержал воду лишь наполовину, остальное – скотч. Она быстро опорожнила его и вернула мне.

– Благодарю вас, – спокойно сказала она. – Я полагаю, что эмоции…

– Мисс Томплинсон мне все объяснила. У вас есть слабость к Пиерсу.

– Если это означает, что я его люблю, то это действительно так. И просто странно думать, что Эдвард способен убить кого-нибудь. А тут беспричинно убил двух девушек!

– Между тем факты говорят об этом.

– Я ничему не верю. Послушайте, лейтенант: я знаю Эдварда, а вы его не знаете. Если имеются показания против него – они ложные. Или вы извратили их.

– Откуда такая уверенность?

– Я вам сказала, что знаю его.

– Этого будет недостаточно для суда.

Она встала и холодно проговорила:

– Я не вижу никакой пользы в дальнейшем споре. Вы, по-видимому, закончили свою работу здесь, поэтому покиньте наше здание как можно скорее.

– Мне надо проверить кое-что, и это займет еще немного времени.

Могу я по крайней мере попросить вас покинуть мой кабинет?

– К вашим услугам. – Я открыл дверь, потом повернулся. – Если вы считаете, что Пиерс невиновен, кого же вы подозреваете?

– Дикей! – не колеблясь ответила она. – Этот человек настоящий монстр. Каким образом он заставил поверить Томплинсон, что любит ее и хочет жениться на ней, я не знаю. Единственное, что мешает сказать ей правду, так это то, что она мне не поверит!

– Если он такой мерзкий тип, почему же вы не выставите его за дверь?

Она внимательно посмотрела на меня, потом отвернулась.

– Ваш вопрос заслуживает ответа, – наконец сказала она. – Вернитесь и закройте дверь. Я вам кое-что покажу.

8

Мисс Баннистер открыла ключом нижний ящик своего письменного стола и достала картонную папку, которую протянула мне с каменным лицом.

– Я полагаю, что вы найдете здесь ответ. А я в ожидании выпью, поскольку нуждаюсь в этом. Вы составите мне компанию?

– Это первые приятные слова, которые я услышал за последние часы!

Я положил папку на стол и открыл ее, прислушиваясь к приятной музыке в глубине комнаты: звяканью стаканов и бутылки. Да здравствует такая музыка!

Что касается содержимого папки – оно заключалось в нескольких вырезках из газет. На одной огромными буквами было написано: «Два года заключения за мошенничество!» Под заголовком находилась фотография очень молодой мисс Баннистер. Балтиморская газета была четырнадцатилетней давности.

Статья объясняла, как молодая девушка Эдвина Баннистер обжулила одного делового человека на тысячу долларов. Она продала ему половину доли воображаемой нефтяной скважины, представив фальшивые бумаги на владение и не менее фальшивые заключения экспертов, судя по которым, скважина должна была принести целое состояние после того, как будут осуществлены материальные вложения для ее эксплуатации.

«По счастью, – было написано в газете, – адвокат потерпевшего услышал об этом деле. Он произвел расследование, обнаружил обман и известил об этом полицию».

История была банальной, и только потому ее поместили на первой странице, что личность Эдвины Баннистер оказалась необычной. Дочь миллионера из Коннектикута была в девятнадцатилетнем возрасте вышвырнута за дверь. Отец сказал ей, что никогда больше не захочет ее видеть и что она не получит ни гроша из его состояния. По какой причине – в статье ничего не говорилось.

В других статьях рассматривалось то же дело, только на разных стадиях его развития: арест, судебный процесс и тому подобное. Я поднял голову: мисс Баннистер стояла около меня и протягивала стакан.

– Спасибо, – машинально сказал я и взял его.

Она закончила эту историю бесцветным голосом:

– В последний момент у моего отца заговорила совесть… Он разорвал свое завещание и все оставил мне. Конечно, он не был миллионером. Газеты всегда все преувеличивают. Его состояние заключалось в двухстах пятидесяти тысячах долларов.

Я выпил глоток скотча, который согрел мой желудок и укрепил надежду дотянуть до утра.

– Я поехала в Калифорнию, – продолжала мисс Баннистер, – и просидела восемнадцать месяцев в тюрьме. Когда меня освободили, я узнала, что мой отец умер шесть месяцев назад и что я стала единственной наследницей. Я все продала и устроилась здесь. Моим единственным желанием было забыть прошлое, а также чтобы все забыли о нем… Мне пришла в голову мысль организовать подобного рода колледж. У меня было достаточно денег, и я знала, что смогу быть на высоте в этом деле. Более того, это было прекрасным прикрытием. Кто бы мог вообразить, что директор подобного заведения, закрытого и респектабельного, была воровкой и сидела в тюрьме! – Она засмеялась безрадостным смехом. – Год тому назад должность преподавателя иностранных языков стала свободной. Дикей был подходящей кандидатурой: у него были хорошие рекомендации, и я его наняла. Я не знала, что он работал в Балтиморе как раз в то время, когда газеты так много писали обо мне.

Он показал вам вырезки из газет и угрожал рассказать всем об этом, если вы не будете платить ему?

– Совершенно точно.

– И вы согласились?

– Как я могла поступить иначе? Тридцать тысяч долларов за это время. И я продолжала бы платить, если бы не случилась эта трагедия. Он мог разрушить не только мое социальное положение, не только мой колледж, но и мое будущее с чело-зеком, которого я люблю: с Эдвардом.

Почему вы мне показали эти вырезки из газет?

– Потому, что идти дальше некуда… Я не могу допустить, чтобы Эдварда обвинили в этом преступлении.., Мне наплевать на то, что со мной случится, но я не хочу, чтобы с ним произошло что-нибудь.

Я закурил сигарету.

– Не увлекайтесь. Вы безусловно доказали, что Дикей шантажист, но ведь это еще не доказывает, что он убийца?

С той поры, когда он понял, что я ни в чем не посмею ему отказать, – продолжала она с горячностью, – он изменился во всех отношениях. Я знала, что он назначал свидания ученицам, и иногда небезуспешно. Когда я говорила, чтобы он перестал это делать, Дикей смеялся мне в лицо. Я не могла вышвырнуть его за дверь…

Она наклонилась вперед с напряженным лицом.

– Вы узнаете о причине, побудившей его убить этих двух девочек. Вы найдете, лейтенант, я в этом уверена. Это гений в некотором отношении, гнусный гений!.. Этот вид, который он принимает! Он может представиться таким робким, а под своей робкой наружностью он скрывает нечеловеческую жестокость!

– Я рассмотрю это… А относительно шантажа вы решитесь свидетельствовать перед судом?

Она закусила губу, потом решилась.

– Да. Я буду свидетельствовать против него.

– О’кей! Я скажу ему об этом.

Выйдя из кабинета, я увидел Полника и Слада, которые ожидали меня.

– Лейтенант, – сказал совершенно озабоченный Полник, – что же происходит?.. Вы сказали им всем, что Пиерса везут в комиссариат и все закончено, а я узнал от Слада, что Пиерс сидит в котельной вместе с двумя другими. Но фактически… Может быть, уголовная бригада переместилась в котельную?

– Если я попытаюсь объяснить, то мне покажется все это таким же идиотизмом, как и вам. Итак, никаких объяснений. Попытайтесь лучше найти кухню, это нетрудно, должно быть, и приготовьте немного кофе. Я присоединюсь к вам минут через двадцать… Идет?

– Идет, лейтенант, – удовлетворенно ответил Полник.

Я прошел в жилой корпус и постучал в дверь к Дикею. Сперва послышались крадущиеся шаги, потом неуверенный голос профессора иностранных языков:

– Кто там?

– Виллер. Откройте, мне нужно поговорить с вами.

– Уже очень поздно, лейтенант.

– Откройте! Или я взломаю дверь!

Ключ повернулся в замке, и дверь открылась.

Мисс Томплинсон стояла позади него, красная как вишня.

– Аугустус был так потрясен, – сказала она, – и я зашла к нему, чтобы немного поговорить. Он запер дверь на ключ, потому что мы не хотим дать повод… э-э, для неприятных предположений, понимаете?

Она еще более покраснела и, проскользнув мимо меня, помчалась по коридору. Дикей смотрел на меня, все время моргая.

– Что такое, лейтенант?

– Я только что беседовал с мисс Баннистер, – сказал я, входя в комнату и закрывая дверь. – Я говорю «беседовал», а подразумеваю, что говорила в основном она.

– Да? И на мой счет?

– Вот именно.

– Не знаю, какой интерес я могу представлять для вас и для мисс Баннистер также. Для нее – за пределами моей работы в колледже, конечно.

– Шантаж наказывается сроком от одного года до семи лет. Даже один год – это большой срок за решеткой.

– Боюсь, что не понимаю вас, лейтенант.

– А я полагаю, что вы прекрасно все понимаете. Я говорю о достойном сожаления эпизоде из жизни мисс Баннистер, на котором вы спекулировали. Я говорю, если вы хотите точнее, о тех деньгах, которые вы вытянули из нее. Надеюсь, что теперь ясно?

Он удивленно покачал головой.

– Я ровно ничего не понимаю, лейтенант. Для меня это просто греческий язык.

– Тогда я даю вам пять минут, чтобы перевести, в противном случае я помещу вас в дом на казенный счет.

– Это сумасшествие, лейтенант! Вы пришли, чтобы обвинить меня в шантаже!

Его усы начали дрожать, как ветви на ветру.

– У вас остается немногим более трех минут, Дикей. Я жду.

Вы сходите с ума! Это навязчивая идея!

– Чтобы ничего от вас не скрывать, у меня есть еще привычка курить в ванне.

В дверь кто-то сильно постучал. Забавно у меня получается с дверьми: стоит мне запереться, как кто-нибудь начинает стучать.

– Лейтенант!

Это был опять Слад.

– Держите кофе горячим, – сказал я ему как можно спокойнее. – Я выпью его в скором времени.

– Разговор идет не о кофе! Шериф на конце провода, и он производит адский шум.

Это действительно было другое дело.

– Входите.

Слад ворвался в комнату и посмотрел вокруг. Он казался огорченным, увидев только Дикея и меня.

– Держите под присмотром этого субчика, пока не вернусь, – сказал я.

– А вы не хотите сунуть его в котельную вместе с другими? – предложил он.

– Я не понимаю, почему это «Интеллидженс Сервис» еще не забрала вас к себе. Вы как раз такой человек, который хранит секреты.

Я вернулся в кабинет мисс Баннистер. Ее там не было, но остался запах ее духов. Я взял телефонную трубку.

– Виллер! – Моя барабанная перепонка чуть не лопнула от собственного имени. – Я получил официальный рапорт на вас. Что заставило вас вызвать врача, санитарную карету и фотографа ради трупа, которого не было?

– Врач слишком передергивает. Как бы у меня ни шли дела, но для него есть труп с ножом в спине.

– А, тот! – закричал Лаверс, – Он сейчас его вскрывает!

– Это Мурфи так думает! Он режет, вероятно, первый, Жоан Крег, но имеется второй – Нэнси Риттер, который по-прежнему находится здесь.

– Врач говорил, что был мужчина: Мефисто или что-то в этом роде.

– Вы сами видите, что Мурфи просто выпил! Это еще одна девушка. Что касается Мефисто, то это не колдун, а престидижитатор.

– Простите, – сказал Лаверс, – я хотел сказать прести… колдун или все что вы хотите, мне на это наплевать! Сколько в точности у вас на руках трупов?

– Только парочка, о которых и идет речь. В течение часа или двух здесь все спокойно.

Послышался звук, похожий на тот, который издают, когда жуют сырые спагетти.

– Я держу вас в курсе дела, шериф, – вежливо проговорил я.

– Виллер… – проговорил он внезапно жалобным тоном. – Я знаю, что вы любите работать, пользуясь своими персональными методами, и что вы не любите болтать о том, что делаете. Я вас не упрекаю… совсем нет. При условии, что вы даете мне результаты. Надеюсь, у вас они имеются?

– Уже двое мертвых! Чего же вам еще надо?

Он чуть не задохнулся, но не потерял надежды.

– Хорошо. Я буду говорить с вами другим языком. Мне нужно было уговаривать администрацию муниципалитета, чтобы вас восстановили в должности с прежним окладом и соответствующим– положением. Они не были в восторге от этого, но в конце концов согласились. Если только Мурфи не будет официально осведомлен, что вы как минимум освобождены от ведения следствия, то он, может пойти к прокурору, к мэру и вопить как осел о том, что произошло. Вы понимаете, что я хочу сказать этим, Виллер?

– Превосходно, шеф. Но позвольте мне представить случившееся под другим углом зрения: Мурфи утверждает, что я побеспокоил его ради несуществующего трупа. Я же говорю, что Мурфи был «тепленьким». Это все пустые слова. Но я располагаю настоящим трупом, опровергающим его слова.

– Он на самом деле был пьян? – спросил шериф.

– Между нами, нет. То, что он вам сказал, это правда. Слишком сложно объяснять все в настоящую минуту. Но я вам сказал чистейшую правду: второй труп у меня на руках.

– Виллер! – Его голос был хриплым, – Вы ведь не убили кого-нибудь, чтобы опровергнуть слова Мурфи?

– Если бы я решился на это, то угробил бы самого Мурфи.

– Хорошо. Это успокаивает. Но что же там происходит, Боже мой!

– Я сам не знаю слишком многого, но дайте мне только время до завтра. Скажите Мурфи, что у меня есть труп, и он выставит себя настоящим дураком, если повсюду будет говорить, что его у меня нет.

– Вы знаете, что больше всего меня убивает? Если бы я сам отправился провести эту беседу, ничего бы не случилось. Никаких убийств, ничего. Я вам гарантирую это! И в настоящий момент я бы спокойно храпел, вместо того чтобы сражаться с моей «язвой»!

Он повесил трубку, причинив этой тирадой неприятность моему правому уху.

Выходя, я столкнулся с Полником,

– Скажите, пожалуйста, вы!

Он узнал меня и пробормотал:

– Простите меня, лейтенант.

– Ничего особенного. Кажется, ничего сломанного Что нового?

Кофе остыл. Приходила дамочка Баннистер. Она сказала, что вас просят к телефону, и я послал за вами

Слада. Но так как ни один из вас не вернулся, я решил сам заняться поисками.

– И вы нашли меня, хитрец! Теперь пойдемте со мной. Я оставил Слада сторожить Дикея.

– Для чего это?

– Чтобы он не убежал.

– Кто? Слад?

– Нет, Дикей.

– А к чему ему убегать?

– Я надеюсь, что он мне это скажет.

– Да, конечно, – с непонимающим видом ответил Полник.

– Значит, вы меня поняли?

– Нет, я отказываюсь понимать.

– Какое облегчение.

Мы дошли до комнаты Дикея, и я открыл дверь. Комната была пуста.

– Вы кого-нибудь ищете, лейтенант? – раздался слащавый голос в коридоре.

Повернув голову, я увидел Каролину, прислонившуюся к стене. Она была в шелковом халате и пижаме из такой же материи. На первый взгляд создавалось впечатление, что видишь только шелковистую кожу.

– Они прошли вон туда, лейтенант! – сказала она, указывая в том направлении, откуда мы пришли.

Я медленно сосчитал до десяти. Потом сказал Полнику, чтобы он проверил, не отвел ли Слад Дикея в котельную, и сам себе пообещал разодрать его на куски и сунуть в печь еще до наступления дня, если он это сделал.

9

В то время как Полник устремился в котельную, я направился навстречу Каролине. Она осторожно зевала.

– Невозможный ребенок, невозможно заснуть, я такой нервный ребенок! И такой взволнованный.

– Доверьтесь мне.

– Я потеряла покой. Я не могу больше спать по ночам. Я бросаюсь на шею мужчине, и что же происходит?.. Он освобождается – вот что происходит, И я падаю на…

– Нос, – быстро докончил я.

– Естественно. Ведь не могли же вы в самом деле подумать, что воспитанница колледжа мисс Баннистер так плохо воспитана, чтобы упасть на…

– Совершенно невозможно. Сколько времени назад ушли Дикей и Слад?

– Слад, это тот маленький тип в очках, смешной?

– Смешной? Это зависит от точки зрения, но остальное описание верно.

– Это было три, четыре, а может быть, пять минут назад.

– Они ушли вместе, просто так?

– Как вы сказали? Совершенно просто.

– Они вас видели?

– Я этого не думаю: никто, не посмотрел в эту сторону.

– А вы находились в коридоре, потому что не могли спать?

– Точно. А вы?

– Я должен дать вам объяснения?

– Я думала, что вы поспешили в город проводить убийцу до тюрьмы – судя по той речи, которую вы произнесли в последний раз.

– Знаете, у меня очень чувствительное сердце. Эмоций во время, следствия для меня достаточно.

– Это заметно! Я не хочу вас огорчить, но вы в самом деле не такой, как все: единственный тип на свете, способный приложить столько усилий, чтобы выйти из комнаты девушки.

– Что вы хотите! Зов долга! Пока я здесь стою в ожидании, расскажите мне немного про Дикея.

– Но я ведь уже все сказала, что мне известно.

Начните сначала, и если можно, то ясным языком. На этот раз я хочу понять то, что вы говорите.

Она снова стала зевать.

– Ладно. Так вот, прежде всего, это большая голова!

– Так и есть. Вы опять начали…

– Он интеллектуал, вот что! Это мозг и без мускулов. Воробьиный череп наоборот, это мужчина мускулистый, с пустотой в черепе. А у больших голов имеется внутренний шар для женщин всех, возрастов. Маленькие головы нравятся очень молодым или очень старым.

– Вы должны были писать книжки.

– Кто посмел бы их издавать? – презрительно возразила она. – Это то, что вы хотели узнать о Дикее.

– И все?

– А что вы хотите знать другое?

– Каково его отношение к ученицам?

– Донжуанское. По-честному МДВ.

– Это значит?

– Мистер Делаю Bce. Кроме шуток, лейтенант, вы, вероятно, прожили годы в захолустье. Хотите, чтобы я показала вам свою коллекцию гравюр?

Меня позвал хриплый голос. Это был Полник. Он сильно жестикулировал.

– Спасены призывом долга, – сказал я Каролине. Меня зовут дела.

Ее ответ был таким же ледяным, как и ядовитым:

– Я не знала, что вы коллекционируете старье.

Я подошел к Полнику. Он смотрел на меня глазами-шарами.

– Кто же теперь умер? – спросил я.

– Вы были правы, лейтенант: Слад действительно отвел его в котельную. Я нашел его.

– Дикея?

– Нет, Слада.

– Если бы вы говорили законченными фразами, я, может быть, понял бы что-нибудь.

– Как я вам уже сказал, лейтенант, Слад – в котельной. Вот и все…

– Живой?

– Да. Но еще немного одуревший, так как получил удар по затылку, но он от этого не умрет.

– Тем хуже. И никаких следов остальных: Мефисто, Писа, Пиерса и Дикея?

– Да, лейтенант

– Мефисто и Пис, без сомнения, устремились к океану. Они остановятся лишь для того, чтобы вдохнуть воздух, перед тем как нырнуть. У двух других есть в жизни женщины, и эти женщины находятся здесь. Я уверен, что вы найдете Дикея поблизости от мисс Томплинсон.

– Да?

– Та, у которой чистые помыслы и совершенно невероятное чувство юмора.

– А!.. Эта!

– Да, эта. Идите и найдите мне «эту». И когда вы получите «эту», вы одновременно получите и Дикея. Я же отправлюсь искать Пиерса.

– О’кей, лейтенант, – проговорил он немного горьким тоном. – Знаете, было время, когда, я думал, что ремесло флика приносит одну вещь…

– Плоскостопие?

– Нет, достоинство.

Он ушел. Я отправился в директорский кабинет. Там никого не было, и я вернулся в жилой корпус. Каролина по-прежнему была на своем посту.

– Я думаю, потолок обрушится, если вы тронетесь с места, – сказал я.

– Вот как, – проговорила она задумчиво, – кусочек уже упал.

– Где находится комната мисс Баннистер? – приветливо спросил я. – Постарайтесь по возможности ответить мне без ваших шуток, в противном случае я способен здорово стукнуть вас.

– Это номер двадцать восьмой. В конце коридора, после поворота.

Она смотрела на меня широко открытыми глазами.

– Боже мой!.. Вы почти напугали меня!

– Я могу иногда напугать самого себя, особенно когда небрит: зеркало показывает мне то, чего я не ожидал увидеть.

Я продолжил свой путь, но шум шагов заставил меня обернуться. Каролина следовала за мной почти бегом.

– Отправляйтесь поддерживать стену, – приказал я ей. – Я не жажду, чтобы потолок обрушился на мой череп..

– Позвольте мне сопровождать вас! Я уверена, что это будет очень впечатляюще!

– Нет!

– Мне наплевать на ваши приказания. Я все равно пойду с вами!

Я постучал в первую попавшуюся дверь. Мне ее открыла секунд через двадцать рыжая куколка в пижаме.

– Вот как? – сонным голосом протянула она. – Наш гость собственной персоной!

– У вас есть ключ от вашей комнаты?

– Естественно.

– Дайте его мне. Живо!

– Но…

Она покопалась немного в замке и протянула мне ключ.

– Отодвиньтесь! – грубо приказал я.

Она отступила, держа руку у рта.

– Что вы собираетесь делать? – пролепетала она.

Каролина толкалась около меня очень заинтересованная.

– Что вы делаете, лейтенант? – спросила она. – Вы хотите войти туда?

– Я? Нет. Это вы войдете туда.

Я с силой толкнул ее, она потеряла равновесие и мгновенно оказалась в объятиях рыжей куколки. Я быстро запер дверь на ключ, положил его к себе в карман и спокойно продолжил свой путь.

Достигнув, номера двадцать восемь, я на мгновение остановился: нужно ли стучать? Решил этого не делать.

Я резко открыл дверь и вошел. Посредине комнаты стояла в положении кариатиды, с задранной комбинацией, мисс Баннистер. Ее сходство с Авой Гарднер было особенно заметно.

Одним взмахом она сняла через голову комбинацию и бросила ее на ковер, потом бросила, на меня ледяной и презрительный взгляд.

– Но…

– Вы заставили меня любоваться прекрасной картиной, мисс Баннистер.

Она поспешно схватила халат, лежащий на кровати, и немного прикрылась.

– А вы часто входите в спальни, не постучав?

– Почти всегда.

Я внимательно посмотрел вокруг. Пиерс мог спрятаться под кроватью или в шкафу, если он вообще находился здесь, – таковы были мои детективные соображения в этот момент. Больше в комнате крупной мебели, за которой мог бы спрятаться такой большой детина, не было.

– Ищу одного из ваших друзей, – объяснил я ей. – Некоего Пиерса.

– Эдварда! Вы дали ему уйти! – с восторгом воскликнула она. – Он ни в чем не обвиняется?

– Э… И да и нет.

– Вы – замечательный, лейтенант! Вы видели Дикея и вырвали у него правду. Он признался, я знаю. Вы гений, и мне хочется вас поцеловать!

Я не пытался помешать ей. Мисс Баннистер меня с чувством поцеловала, и я вернул ей ее поцелуй. С чувством… Это было единственное, что я мог сделать.

Итак, мы с чувством поцеловались. Я охотно бы остался в таком положении до конца недели, но, как всегда, в самый неподходящий момент меня прервали.

– Расслабьтесь совсем, лейтенант, – проговорил голос Пиерса за моей спиной, – и не пытайтесь достать револьвер. В противном случае я всажу пулю в вас.

– Должен доверить вам один секрет, Пиерс: я никогда не ношу револьвер, когда в смокинге. Это портит линию.

– Разрешите убедиться в этом.

Мисс Баннистер неприязненно смотрела на меня.

– Вы, без сомнения, думали, – сказала она, – что Эдвард, как идиот, спрячется под кроватью или за дверью.

– Нечто вроде этого, действительно. Откуда он вышел?

Комната напротив пуста, – с триумфальной улыбкой заявила она, – и Эдвард находился в ней. Вы решили, что он немедленно придет ко мне, как только освободится. Мы знали об этом и стали ждать, Вы нам необходимы, лейтенант Виллер!

– Я потрясен: так редко жаждут визита флика.

– Тем не менее это факт. Вы послужите паспортом, который поможет нам выйти отсюда и пересечь границу штата.

– Что дает вам повод думать так?

Это, ответил Пиерс, уткнув дуло пистолета мне в бок.

– А где вы взяли такую петарду?

Вы не можете ее видеть, но она вам известна. Вспомните, ведь эта петарда принадлежит мне.

Холодная дрожь, пробежавшая по спине, не была моим воображением.

– А вы уже стреляли из нее? – задушевным голосом спросил я.

– Нет, разумеется. Вы прекрасно знаете, что внутри имеется лишь один патрон.

– Если бы я это знал! Я знаю также, что спуск очень мягок. Они сами стреляют, эти машины! Не дышите слишком глубоко и не топайте ногой,

Пока вы будете вести себя так, как вам говорят, лейтенант, я не стану стрелять.

– При всех обстоятельствах что вам это советую. Имеется также один шанс из двух, что пуля вообще не выйдет из дула, а револьвер просто взорвется. И какой у вас будет хороший вид, мой дорогой Пиерс, когда не будет больше лица.

Мисс Баннистер с подозрением посмотрела на меня.

– Стоит только вспомнить все эти басни, которые вы нам выдали только что со сцены! Рассказывать всем, что Эдвард убийца, что он уже находится на пути в комиссариат, тогда как вы просто заперла их всех в котельной!

– Кстати:.. – сказал я. – Эдвард… Ничего, если я буду вас так называть? Ведь мы в настоящий момент очень близки друг другу.

– Я не вижу никаких противопоказаний. А что вы хотели сказать?

– Как удалось выйти из котельной?

– Очень просто. Ваш маленький флик в очках привел Дикея. Иллюзионист стукнул его, мы все удрали.

– Простота большой трагедии, – сказал я. – Ударить и бежать.

– Мы зря теряем время, – заторопился он. – Ваша машина совсем близко. Мы дойдем до нее пешком. Если кого-нибудь встретим по дороге, вы устроите так, чтобы не возникло подозрений. Если это не получится, я не отвечаю за ваше здоровье.

– Самое забавное, – сказал я, – это то, что до сих пор я вас серьезно не подозревал.

– Что? – прошипела мисс Баннистер.

– Подумайте. Почему я его скрывал в котельной, в то время как сказал всем, что он уже отправлен куда следует?

– Не просите меня объяснять ваши поступки. Я считаю, что вы…

– Заговариваюсь? Я знаю. Такое впечатление создается почти всегда, но очень часто я заговариваюсь с пользой. А вы даже не пытаетесь понять.

– Он, – вмешался Пиерс, – много трудится, чтобы, выиграть время, а мы должны немедленно отправиться!

– Да нет! Именно нет! Я подумал, если заявлю об аресте, убийца почувствует себя в безопасности и станет любопытным. Задержавшись в этих местах, я и без большого везения смогу обнаружить след. Что, по вашему мнению, подумает убийца, когда увидит нас выходящими из дома? Даже если вы не будете держать револьвер у моего бока, он будет находиться у вас в кармане, а это большая шишка и очень заметная. Вы дадите возможность убийце совершить еще и третье преступление. Вероятнее всего, он выстрелит вам в спину и будет считать себя героем. Он не забыл моего сообщения о том, что вас задержали за убийство, и догадается, что вы – каким-то образом удрали. Он. вас «спустит», чтобы спасти мою жизнь. И полиции останется лишь выдать ему медаль!

Мисс Баннистер прикусила губу.

– Если это правда, Эдвард…

– Да, – ответил Пиерс очень недовольным тоном. – Это возможно, я не подумал об этом. Я не жажду, чтобы меня убили.

– Это очень неприятно, – согласился я. – Повсюду кровь.

– Нет! – с ужасом воскликнула мисс Баннистер, Она внезапно решилась, – Не нужно этого делать, Эдвард! Нельзя идти на такой риск. Теперь, когда я нашла – тебя, я не ходу тебя терять… никогда.

– Эдвард, – великодушно проговорил я, – если вы уберете этот револьвер, я готов все забыть.

– Чтобы опять сунуть меня в котельную?.. Большое спасибо.

Котельная потеряла свой смысл. Трое других типов убежали вместе с вами, и они могут взяться за прежнее. Проходя по коридору, старайтесь не поворачиваться к кому:либо спиной.

Я почувствовал, что нажатие револьвера ослабло, но мой пульс еще не начал приходить в норму.

– Простите, но мне кажется, что я сейчас закачу глаза, – сказал я, доставая платок и вытирая лоб.

Эти офицеры полиции на самом деле очень крепкие, – усмехнулся Пиерс.

– Никто меня так не устрашает, как любители. Я бы в десять раз меньше беспокоился, если бы револьвер у моего бока держал профессионал: была бы уверенность, что не буду убит случайно.

Я с облегчением закурил сигарету.

– Нет, это место в котельной убито, похоронено, и меня не интересует, чем вы отныне будете заниматься, при условии – не покидать дом.

– Я рассчитываю остаться именно здесь, – со смехом ответил Пиерс. – Не представляю себе более приятного места.

Он посмотрел на старинный кольт, который держал в руке, и засмеялся еще громче.

– Держу пари, что эта штука не убьет даже мухи с двух шагов!

И, не дав мне вмешаться, он прицелился в противоположную стену и нажал на спуск,

Взрыв страшно ударил по моим нервам и ушам. Столб черного дыма поднялся к потолку.

В стене появилась дырка, как раз около окна. Я полностью всунул палец в отверстие.

– Теперь вы отдаете себе отчет, – сказал я Пиерсу, – какую дыру эта пуля проделала бы во мне?

– Я понимаю, – прошептал он умирающим голосом. – Мне кажется, что я сейчас потеряю сознание.

Он сделал несколько шагов к двери, согнув колени, и тихонько улегся на полу. Очень аккуратно.

– Посмотрите на то, что вы наделали! – взорвалась мисс Баннистер.

– Ему совсем не так уж плохо. К тому же он очень удачно упал. А я хочу у вас кое-что спросить.

– Грубиян! – закричала она. – Бессердечный!

– То, что вы мне рассказали, неправда, так ведь? – Это о том, что произошло в Балтиморе? Ведь вы сами видели газеты.

– Я говорю о другом. Вы мне солгали в отношении автора шантажа.

Она облизала губы, потом посмотрела на меня и, не моргнув глазом, сказала:

– Шантаж? Вероятно, вы видели это во сне. Я вам никогда не говорила о шантаже.

10

Я увидел Полника в тот момент, когда открывал ключом дверь в комнату красивой рыжей девушки.

– Все в порядке, лейтенант?

– Я нашел парня. Но чтобы сказать, что все в порядке…

– Этот несчастный Дикей, – сказал он, – никак не попадется мне в руки. Его нет у мисс Томплинсон, что, кстати, меня нисколько не удивляет. Лично я никогда бы не приблизился к этой курочке.

– Продолжайте искать. А как чувствует себя Слад?

– Хорошо. У него болит череп, но для такой головы, как у него, это нормально.

– Замечательный человек Полник! Если и дальше пойдет так же, и о вас станут говорить, что вы не такой флик, как все.

Он пробормотал что-то непонятное. Я решил, что бесполезно – просить его повторить, и предоставил ему возможность продолжать свой путь. А сам наконец открыл дверь: я не торопился…

– Пришел вернуть вам ключ, – вежливо сказал я рыжей девушке, всовывая его в замочную скважину с внутренней стороны.

Каролина, очень прямая, прошла мимо меня. Я подождал, пока смолкнет шум ее шагов, и закрыл Дверь, не покидая своего места. Рыжая девушка смотрела на меня с большим интересом.

– Это для непосредственных признаний, лейтенант?

– Может быть, вы сможете ответить мне на несколько вопросов?

– Я отвечу «да» на все, что захотите. – Она улыбнулась. – Знаете, вы все-таки ЛИЧНОСТЬ! Так обращаться с Каролиной, как вы это сделали!.. Давно пора ее немного встряхнуть. Она стала на самом деле совершенно невыносимой!

– Как это?

У нее появилась манера презрительно смотреть на всех… А потом, она тратила столько денег, откуда они только у нее!

– Ее родители, вероятно, Очень богаты.

Нужно полагать, хотя Каролина никогда о них не говорила.

– Слишком горда?

– Я не знаю, – Она наморщила нос в усиленном размышлении. – Она никогда не говорила о себе. Только о цене, которую заплатила за драгоценности, или за платье, или за что-нибудь еще.

– Спасибо, – сказал я, открывая дверь. – Большое спасибо.

– Эй! Минутку! Я думала, что у вас есть вопросы ко мне.

– Не стоит задавать их: вы ответили на все. Кстати, сколько вам лет? Восемнадцать, да? Приходите повидать меня, когда вам будет двадцать два. И будьте до тех пор благоразумны.

– Но тогда я буду уже замужем!

– Вы придете вместе с вашим мужем. Почему бы и нет?

– Ах, нет! – – с дрожью ответила она, – Это будет слишком гадко.

Я вышел из комнаты и посмотрел на часы: без четверти три. Я не обедал, и было слишком рано для первого завтрака. Какая ночь!

Я вернулся в кабинет мисс Баннистер, плотно закрыл дверь и стал шарить в ящиках конторки. Через двенадцать минут нашел то, что искал: список учениц, имена и адреса их родителей. Что касается Каролины, то она была сиротой и жила у своей сестры в Нью-Йорке.

Я положил все на место и снова направился к Каролине. Постучал.

– Кто это?

– Виллер. Должен вернуть вам бриллиантовое колье.

– Ах, да! – произнесла она равнодушно. – Это может подождать до завтра.

– Мне нужно с вами поговорить.

– Нам не о чем говорить, лейтенант, после такого грубого обращения, которое вы себе позволили!

– Я сожалею, милочка. Но я не хотел, чтобы вы подвергались опасности, и…

– Повторите это! – ее голос стал немного мягче.

– Я сказал, что не хотел…

– Нет, не это. С самого начала!

– Я сожалею, милочка…

Дверь отворилась, и Каролина встретила меня с улыбкой.

– Милочка! Вы назвали меня «милочка»! Может быть, я все же интересую лейтенанта?

– Это весьма возможно, – ответил я, закрыв дверь ударом ноги.

Секундой позже мы нежно обнимались. Это могло бы долго продолжаться, если бы не. судорога в моей ноге. Я осторожно освободился и вынул из кармана колье. Она лениво протянула руку, и камешки упали в ее ладошку.

– Это, вероятно, стоит целое состояние, – небрежно заметил я.

– Пф! – произнесла она еще более небрежно и пожала плечами, – Две или три тысячи, я полагаю.

– Я вижу, что не смогу выдержать конкуренцию с моим лейтенантским жалованьем, – улыбаясь, проговорил я.

– Не говорите глупостей, Эл! Вы прекрасно знаете, что это не подарок поклонника.

Она пошла открывать дверцу шкафа.

– Что хотели бы выпить?

Я уставился на батарею бутылок.

– Не убеждайте меня, что ученицам разрешено превращать свои комнаты в пивное заведение!

– Фактически я единственная. Это своего рода уступка моему возрасту: мне двадцать два года, Эл!

Я закурил сигарету.

– Тогда это будет скотч. И с водой, пожалуйста.

– Будьте спокойны. Низ шкафа – холодильник, и у меня есть лед.

Она наполнила два стакана.

– Давайте сядем на диван, это более интимно.

Я послушался. Она села рядом со мной и протянула стакан.

– За наше более близкое знакомство! – сказала она, сделав глоток.

– Я тоже за это!

Она прижалась ко мне с такой силой, что мы оба стали похожи на сиамских близнецов.

– Скажите мне, Эл, вы потешались над публикой, объявляя мистера Пиерса убийцей? Если бы это было правдой, вы бы уже ушли.

– Каролина на самом деле очень сообразительна. Безусловно, это была неправда. Я хотел успокоить настоящего убийцу и заставить его совершить ошибку или действовать неосторожно, что практикуется во всех полицейских романах.

– И это вам удалось?

– Вот неприятность: я ничего не знаю. Мне известно только то, что я провел бессонную ночь.

– Может быть, вы не станете о ней сожалеть, – сказала она с многообещающим взглядом.

– Это было бы замечательно, – признался я, – но не могу отделаться от чувства ревности, оно отравляет мое существование.

Ее глаза заблестели.

– Вы… ревнуете? И к кому?

– К парню, который подарил вам это колье.

Она стала смеяться.

– Вы можете успокоить свою ревность, мой дорогой. Парень-это папа.

– Такой вариант мне больше нравится, – с облегчением проговорил я. –. А по какому случаю? В ваши двадцать два года?

– О нет! По правде говоря, он мне дал его на прошлой неделе, и только потому, что ему захотелось сделать мне подарок. Он всегда, когда видит меня, делает подарки.

Я опорожнил свой стакан, не спуская с нее глаз.

– А где он прячет свои крылья?

Каролина без выражения посмотрела на меня,

– А?

– И лопату?

– О чем, к дьяволу, вы говорите?

– Я говори не о дьяволе, я говорю о вашем отце.

– Я не понимаю, – она покачала головой, все более недоумевая. – Сожалею, но я ничего не соображаю.

– У меня мания к загадочным выражениям. А вы любите играть в разные игры?

– С вами? О да, Эл!

– Это, может быть, не совсем то, о чем вы думаете. Это игра при помощи слов.

– Слов?.. Мне нужно еще выпить. – Она встала. – Для вас то же самое?

Я дал ей свой стакан. Она наполнила его и села около меня.

– О’кей. Игра слов… Я полагаю, что мы можем позволить себе это, пока уничтожаем питье.

– Игра несложная, – сказал я, – но очень забавная. Я говорю какое-нибудь слово, и вы отвечаете мне любым словом, которое придет вам на ум. Профессиональные психологи забавляются этим долгие часы.

– Хорошо, – проговорила она, не очень убежденная. – Начнем? Нет? Если вы считаете это стоящим.

– Я нахожу это замечательным. Я начинаю: черное?

– Белое, – сухо ответила она.

– Высоко!

– Низко.

– Мы ведь едва начали… Парень!

– Девушка!

– Сестра!

– Нью-Йорк.

– Балтимор!

Она открыла рот, но ничего не сказала. Она довольствовалась улыбкой.

– Сожалею, Эл, Балтимор мне ничего не говорит, – Такие вещи случаются, не огорчайтесь. Я продолжаю: отец!

– Мать!

– Сирота!

– Покровитель.

Она закусила губу. Я решил ободрить ее.

– Браво! Вы прекрасно играете! Но, может быть, для вас уже достаточно. У меня есть еще несколько слов в резерве, очень интересная серия, как мне кажется, но я не хочу утруждать вас.

Она медленно допила свой стакан, потом с упреком – посмотрела на меня.

– Вы пришли ко мне под фальшивым предлогом, Эл.

Я подозреваю, что вы продолжаете работу полицейского…

– Это тоже весьма возможно. В данный момент я нахожусь перед такой волнующей проблемой, что никак не могу отвлечься от нее.

– Какой проблемой?

– Она связана с– тем, что происходит в колледже…

С одной стороны, богатая директриса, с другой – сиротка, у которой богатства нет, но которой повезло жить в Балтиморе в то время, когда будущая директриса была звездой газет и находилась в тюрьме за мошенничество. Остальное – это просто сказка о Золушке: внезапно сиротка становится богатой. Ее видят в прекрасных платьях и бриллиантах… Эта история вас не забавляет?

– Нет, совершенно нет.

– Очень жаль. Я надеялся, что она вас позабавит, и тогда все было бы намного проще.

– Я очень устала, Эл. Спасибо, что принесли мое колье. А теперь, если бы вы покинули меня…

Я встал, но не пошел к двери. Я подошел к шкафу и налил себе третий стакан скотча.

– Будем говорить прямо, – сказал я. – Мне очень легко будет доказать шантаж и заставить осудить вас.

– Валяйте! Не стесняйтесь!

– Я могу пойти на уступки.

– Уступки? – она недоверчиво посмотрела на меня. – Какого рода уступки?

Я хочу знать правду. И на этот раз настоящую правду. Это ваш последний шанс.

– Пусть будет так, – тихо проговорила она. – Задавайте ваши вопросы.

– Сколько вы выудили у мисс Баннистер?

Каролина колебалась.

– Пять тысяч долларов, – наконец ответила она.

– По словам мисс Баннистер, это раз в шесть больше.

– Тогда она лжет! Я получила не более пяти тысяч долларов!

– Вы были в Балтиморе, когда это случилось?

Она утвердительно кивнула.

– Я работала… официанткой, так же, как и здесь, в Пин-Сити. Однажды я увидела– проезжающую в автомобиле мисс Баннистер и тотчас ее узнала.

– Вы выяснили, что она делает, и повидались с ней?

– Это так. Мне было шесть лет, когда умерли мои родители и меня поместили в сиротский приют. Я никогда там не ела досыта, и у меня появилась навязчивая идея: стать богатой. И не только деньги мне были нужны, но и положение…

Она встала, наполнила свой стакан и продолжала:

– Выйти замуж за богатого нетрудно, если вращаешься в определенном обществе. Когда я увидела Эдвину Баннистер, у меня было ощущение, что моя добрая фея подала мне знак. Мне не очень улыбалось заниматься шантажом, но эта была единственная возможность добиться своего. И я заключила с ней договор: она примет меня сюда как ученицу, будет платить мне пятьсот долларов в месяц во время моего пребывания здесь, введет, меня в общество, в котором сама теперь вращалась, а я пробуду здесь один год и больше ничего не потребую от нее. Она избавится от меня сразу же, как я выйду замуж, или, вернее, смогу найти себе мужа с солидным банковским счетом.

Шантаж – некрасивая штука, но убийство – это уж совсем другая история. Я мог обещать Каролине забыть ее мерзкое поведение взамен некоторых сведений. Такой торг имел смысл, если эти сведения приведут меня к убийце.

– Очень хорошо, – сказал я. – Хочу вам верить. А что.,происходит между мисс Баннистер и Пиерсом?

Она подняла голову, и на лице ее появилось выражение искреннего удивления.

– Разве между ними что-то происходит?

– Еще бы! Они страшно влюблены друг в друга.

– Вот это новость!

– А жертвы: Жоан Крег и Нэнси Риттер, что вы можете сказать мне о них?.. Это страшно важно, Каролина. Никаких шуток!

После небольшой паузы, она ответила:

– Очень огорчена, Эл, мне нечего, сказать. Я совершенно не представляю, из-за чего, их могли убить.

– Этого мне недостаточно. Советую вам сделать небольшое усилие и подумать.

– Честно, я стараюсь рассуждать.

Она казалась очень огорченной.

– Это были две очень предприимчивые девушки. Всегда хвастались своими победами, а единственные победы, которые они могли одержать у нас здесь, это над Пиерсом или Дикеем.

Я закурил сигарету,

– Пиерс и Дикей?

Единственные мужчины в нашем секторе, которые пользовались наибольшим спросом.

– Даже Дикей?

– Особенно Дикей, – ответила она, – Я вам уже об этом говорила, и это правда. У Дикея большая голова, у него сумасшедшие идеи, не для меня, конечно, я являюсь исключением среди них…

Она многозначительно посмотрела на меня.

– Я люблю, когда у мужчины одновременно с головой и мускулы.

– Вы просто приводите меня в восторг! Что еще можете рассказать?

– Это почти все. Между ними было нечто вроде соперничества. Они часто спорили: пытались выяснить, которая из них на неделе имела больше свиданий с одним или с другим или с обоими… Некоторые у нас даже держали пари в отношении результатов!

– Мисс Баннистер была в курсе этих дел?

– Все были в курсе.

– Она ничего не делала, чтобы помешать?

– Она пыталась. Всего несколько часов назад она угрожала Жоан исключить ее, если Жоан не остановится. Я не знаю, делала ли она упреки и этим типам.

Надеюсь узнать об этом. Я никогда не видел дела более ненормального!

– Что вполне понятно, – сказала она, – потому что поручили настоящему мужчине провести следствие.

– Тем не менее я не самый умный в нашей службе, – скромно возразил я.

– Я не это ведь хотела сказать, – проговорила она нежным голосом. – Я хочу сказать, что вы, безусловно, самый из всех нормальный.

И на этом спасибо. Вам больше нечего мне сказать?

– Еще существуют сплетни, но мне кажется, что на них не стоит обращать большого внимания… Вы, вероятно, уже слышали относительно жениховства Дикея и мисс Томплинсон?.

– Она заявила об этом мне сама, и даже с большим чувством.

– Я никогда не видела ничего более абсурдного, – засмеялась Каролина. – Мисс Томплинсон. Должно быть, считает его новорожденным или кем-то в этом роде. Она вертится вокруг него, как курица вокруг цыпленка, и если кто-нибудь посмеет сказать ей что-либо по этому поводу, с ней бывают истерики!

– Да-а. Все это не очень приближает меня к делу. Во всех криминальных историях существуют мотивы преступления, и в основном все объясняется мотивами более существенными. Но здесь я до сих пор никак не могу уловить малейший повод.

– Сожалею, я очень хотела вам помочь.

– У меня плохо продвигается дело, и тем хуже это для меня.

В дверь постучали.

– Лейтенант Виллер? – Это был голос Полника. – Вы здесь?

– Что случилось?

– Опять шериф у телефона. Он хочет с вами поговорить.

– До скорого, – сказал я Каролине, направляясь к к двери.. – Сейчас я должен подвергнуться головомойке,

11

– Их схватили в двух километрах от колледжа, и конечно, на полной скорости, – сказал Лаверс. – В коробке они все рассказали. В настоящее время, оба «зебра» повторяют ту же историю, только уже в кабинете прокурора.

– Мефисто и Пис?

– Вот именно: иллюзионист и его помощник. Они сказали, что вы их заперли в котельной и угрожали обвинить в убийстве, если не признаются в краже драгоценностей во время представления. Они это отрицают самым решительным образом. Если прибавить к их рассказу еще и рапорт Мурфи, из которого следовало, что вы или были пьяны, или сошли с ума, – складывается впечатление, что с вами случилось и то и другое!

– Я могу все объяснить, но это займет слишком много времени.

– Я хочу вам помочь, Виллер. У прокурора все против вас, потому что я не заместил вас, как обычно, слу-жащими криминальной бригады. Прокурор посчитал это дело таким важным, что оторвался от кровати и пришел в контору. Он мобилизовал двух своих людей, и они в настоящий момент записывают каждое слово, которое произносит этот мошенник и его помощник.

– Представляю себе.

– Если вы не сотворите чудо, нас обоих разнесут!

– Сколько времени вы можете мне дать?

– Э… очень немного. Я могу задержать отъезд отряда уголовной бригады… скажем, на час, но не дольше. Это все, что у вас есть, Виллер: один только час.

– Не густо.

Его интересовал оптимистический прогноз.

– Ну а кроме этого? Начинает что-нибудь вырисовываться?

Я нагло соврал:

– Я обещаю вам, шериф! Задержите, насколько сможете, наряд бригады! Я немедленно извещу вас по телефону, когда появятся новости.

– Если это не произойдет в течение часа, можете не беспокоиться. Я уже буду находиться в пути вместе с парнями из уголовной!

Я повесил трубку и, уставившись на телефон, думал, не найдется ли хорошее место флика в Парагвае.

Полник и Слад вошли в кабинет и остановились, глядя на меня.

– Лейтенант, – мрачным тоном спросил меня Полник, – вы ничего не хотите мне сказать? Что же мы в точности должны искать здесь?.. Лично я стучу во все двери и спрашиваю, не там ли вы.

Слад деликатно прочистил горло.

– А я провожу время, дегустируя кофе около кофеварки.

– Вы! бросил я ему. – С меня довольно! Такой ловкач, что позволил всем выбраться из котельной! Мефисто и Пис были задержаны патрульной машиной в двух километрах отсюда. Теперь они в нашей коробку

– Ну что ж, – спокойно проговорил Слад, – Это ведь хорошая новость, не правда ли?

Превосходная! Они рассказывают прокурору, что мы незаконно лишили их свободы, и прокурор дегустирует это, как сгущенное молоко. Шериф звонил, чтобы сообщить мне эту. новость.

Полник сделал гримасу.

– Да-а, протянул он и вздохнул. – Я думаю, что теперь настал черед заняться воспитанием кур и кроликов.

– Только не. берите себе Слада в компаньоны. Через неделю куры начнут нести квадратные яйца.

Эта мысль воодушевила Слада.

– Знаете, лейтенант, – сказал он, – а это ведь было бы неплохо. Квадратные яйца! Они никогда не упадут со стола!

С умоляющим видом я обратился к Полнику:

– Вы не могли бы увести его куда-нибудь и там потерять?

– Я пытался, но он каждый раз находит дорогу обратно.

– По-прежнему никаких следов Дикея?

– Нет, Я обшарил комнату известной вам особы: его там не оказалось.

– О’кей! Продолжайте искать, пожалуйста.

– Слушаюсь. Ты идешь, Слад?

Они пошли, а я отправился в комнату Жоан Крег. Слад уже обыскал ее и нашел кольт, вряд ли от него что-нибудь ускользнуло, но я тем не менее решил побывать там, так как это все же было лучше, чем ничего не делать в ожидании приезда Лаверса и парней из уголовной бригады.

Через четверть часа я закончил обыск, не найдя ничего интересного. Я еще раз взглянул на проигрыватель. На нем лежал диск: «Новые лица 1952 года», В тот год был открыт Эрл Китт и его записи находились среди других. Последняя песня называлась «Лиззи Борден».

Лиззи Борден?.. Где я слышал это имя?.. И я вспомнил о вопросе, который задала мне Жоан Крег после этого проклятого собеседования. Ее интересовало, можно ли оправдать преступление Лиззи Борден. Жоан, вероятно, как раз перед конференцией прослушала эту пластинку.

Я запустил песню о Лиззи Борден с самого начала и с усмешкой стал слушать… Это была очаровательная экстравагантность. Особенно то сентиментальное место, где Лиззи Борден рассказывает, что встретила свою мать на улице и зарезала ее.

Прослушав песню, я погасил свет и быстро пошел в комнату Ненси Риттер. На этот раз я торопился. Через семь минут все закончил и ничего не обнаружил.

Я вернулся в кабинет и вспомнил, без особой причины, что оглушенного Мефисто сунули в сундук в гимнастическом зале. Я подумал, что гимнастический зал– хорошее укрытие, особенно для такого типа, как Дикей,

Дверь была закрыта, но не заперта. Я приоткрыл ее. В зале горел свет, и я услышал диалог:

– Аугустус, дорогой, – ворковала, мисс Томплинсон, – ты любишь своего цыпленка?

– Ну да, Агата. – В голове Дикея слышалась нервозность. – Ты прекрасно знаешь, что я тебя люблю.

– Тогда еще раз скажи своему маленькому цыпленку, что ты любишь его больше всего.

– Я люблю тебя, Агата! – Дикей был явно обозлен. – Этого довольно!

– Не для твоего маленького цыпленка! Ему будет плохо, если он не будет слышать, как его Аугустус говорит, что он любит..,

Я закрыл дверь и сделал полуоборот. Дикей, вероятно, жалеет, что не находится больше в котельной.

Вернувшись в директорский кабинет, я посмотрел на часы: без четверти четыре. Мне оставалось меньше получаса до приезда Лаверса и остальных.

Я уселся в кресло мисс Баннистер, положил ноги на ее письменный стол и попытался размышлять. Я поочередно рассмотрел все, что было у меня в голове, и ни к чему не пришел.

– Я не могла спать… – проговорил извиняющийся голос.

Я поднял нос и увидел Каролину в амбразуре окна,

– Входите же! Я тоже не сплю!

– А вам не хочется чего-нибудь выпить?

– Это неплохая мысль…

– Тогда пойдемте со мной.

– Подождите секунду… Вы коллекционерка?

Она засмеялась:

– Только бриллианты.

– А я держу пари, что вы собираете целую кучу ненужных вещей. Все женщины это делают.

– Я исключение. Никогда ничего не храню такого, что не могу немедленно использовать.

– Вы совершенно уверены в этом?

– Конечно. Но почему вы спрашиваете?

– Просто так. Я только удивлен, что вы спрятали все вырезки из газет, касающиеся девицы, о которой раньше никогда не слышали. Вы хранили эти вырезки в течение двух лет до того момента, пока не встретили, благодаря простой удаче, эту девушку в Пин-Сити. Если это не. предвидение, то я не знаю, что это такое.

Она грустно улыбнулась.

Может быть, одна из маний собирательства.

– Послушайте, малышка, мне больше нельзя терять времени. Будьте откровенны со мной. Шантажист никогда не действует так, как вы. Ведь вы не профессиональная шантажистка. Аппетит является во время еды, и чем больше получаешь, тем больше хочется. Мисс Баннистер была ближе к истине, когда сказала мне, что у нее вытянули тридцать тысяч долларов. Шантажист не стал бы терять времени на комбинации, о которых вы мне говорили.

Она закусила губу.

– Вы в самом деле знаете свое ремесло детектива.

– Я не очень уверен в этом в настоящий момент. Объясните мне, как все было. Только говорите правду!

– Тем хуже. Вы все равно узнаете об этом в конце концов. Я сирота, так же, как и моя сестра. Партинтон не настоящая моя фамилия. Я – Баннистер.

– Баннистер?

– Совершенно точно.

– Почему вы это скрывали?

– Потому что шантаж продолжался десять месяцев. Бедная Эдвина была как сумасшедшая. Она не знала, кто заставляет ее плясать, и не знает об этом сейчас… Я была неделю в Нью-Йорке. Во время одного уик-энда она пришла повидаться со мной и все мне рассказала. Она не знала, что ей делать. Она не смела известить полицию, так как боялась крушения всего того, что здесь создала. Мы с ней долго спорили и потом решили, что я приеду сюда и попытаюсь узнать, кто ее шантажирует. Это объяснит вам мое вымышленное имя и прочее. – Она сделала гримасу. – К несчастью, я не имела успеха.

– Совершенно, очевидно, – сказал я, что мисс Баннистер увлечена Пиерсом. Когда она поверила в то, что я арестовал его, она заговорила о шантаже и показала вырезки из газет, обвиняя во всем Дикея.

– Она влюблена в Эдварда, – согласилась Каролина. – Никаких сомнений в отношении этого. Она сделает для него Бог весть что.

– Когда я убедился, что Дикей не участвует в шантаже, тогда вспомнил о вас и о ваших бриллиантах. Я хотел узнать, откуда вы приехали, но в бумагах об этом ничего не было сказано. Кроме того, когда я вас обвинил в том, что вы занимаетесь шантажом, вы решили, что лучший способ послужить сестре – не отрицать этого, а подыграть мне.

– От вас ничего нельзя скрыть.

– Это очень красиво, но не приводит нас к желанному результату. Во всяком случае, ни к убийце, ни к шантажисту.

– Мне тоже так кажется.

– Любопытно, любопытно… Ваша сестра готова была все сделать, чтобы защитить Пиерса, когда его обвинили в убийстве, и мисс Томплинсон готова все сделать для своего горячо любимого Аугустуса. Но ни один из мужчин не пытался обвинить кого-либо, когда находился под подозрением.

– И что же это доказывает? – усмехнулась она. – Что мужчины лучше женщин? Или что женщины любят сильнее, чем мужчины, и более привязчивы?

– Или более ревнивы, да?

– Вот теперь вы пытаетесь доказать приоритет сильного пола. А каждый знает, что это бесполезно доказывать.

– Может быть, вы правы.

– Итак, вы придете выпить стаканчик?

– Нет, не обижайтесь на меня. Я вспомнил, что мне надо кое-что сказать Полнику.

Она пожала плечами.

– Как хотите. Тем хуже для вас, лейтенант!

– Возможно, я подойду и постучусь в вашу дверь немного позже.

– Ну а я, возможно, уже буду спать крепким сном..

У меня была уверенность, что я найду Полника и Слада в заветном месте, и я не ошибся.

– Когда что-нибудь интересное, то никогда не предупреждают! – сказал я, входя на кухню, где Полник и Слад потягивали кофе.

– Слад как раз собирался пойти за вами, – проговорил Полник с улыбкой. – Не так ли, Слад?

– Разумеется! – подтвердил Слад, – Квадратные яйца, это потрясающая мысль.

– А в ожидании этого, – сказал я, – бросьте кофе и принимайтесь за работу. Слад, пойдите в комнату мисс – Баннистер и приведите ее в кабинет. И я не хочу, чтобы Пиерс сопровождал ее, понятно?

– Да, патрон… Да, лейтенант.

У Слада словно выросли крылья.

Я обратился к Полнику}

– Мисс Томплинсон и Дикей находятся в гимнастическом зале. Нападите на них. Если слегка толкнете, это ничего. Заприте Дикея в комнате мисс Томплинсон и приходите в кабинет вместе с ней…

– Хорошо, лейтенант. – Он как-то странно посмотрел на меня. – Могу я задать один вопрос?

– Валяйте.

– Почему мы делаем это?

– Я считаю аморальным оставлять вместе в такой час людей разного пола.

– Я не сомневался, что вы ответите что-то в этом роде, – пробурчал он, выходя.

Я не спеша пошел в кабинет, снова сел на место мисс Баннистер и закурил сигарету. Минута спустя появился Слад, сопровождавший мисс Баннистер. Он вопросительно посмотрел на меня.

– Посторожите мистера Пиерса, вот и все, – сказали.

Когда Слад ушел, мисс Баннистер потуже завязала пояс своего халата и холодно посмотрела на меня.

– Что вы хотите, лейтенант?

– Я прошу вас, садитесь. Это будет недолго.

Она выбрала одно из кресел, предназначенных для посетителей, и стала нетерпеливо постукивать ногой по ножке кресла. Примерно через четыре или пять минут вошел Полник с мисс Томплинсон, на которой был белый пуловер и черная юбка.

Она была очень возбуждена.

– Лейтенант! Это уже слишком! Такое насилие просто недопустимо! Я напишу своему сенатору.

– Садитесь, мисс Томплинсон. Через секунду я займусь вами.

Я взял Полника под руку и вместе с ним вышел из директорского кабинета.

– Лаверс и парни из уголовной могут появиться с минуты на минуту, – сказал я, – Отправляйтесь на улицу и, когда встретите их около входа, займите чем-нибудь как можно дольше: это даст мне возможность выиграть время. Когда они все же войдут в помещение, удалите от этого кабинета, а если возможно будет, то от Пиерса и Дикея тоже. Прикиньтесь немного дурачком: вы не знаете, где я нахожусь, вы ничего не понимаете…

У Полника был скептический вид.

– Да, разумеется, я попытаюсь… Но шериф!

– Вывернитесь. Скажите дедушке, что я умер с улыбкой на устах.

Я вернулся к своим гостям, медленно обошел вокруг письменного стола– и расположился напротив женщин.

– Полагаю… – начала мисс Томплинсон.

Я укоризненно покачал головой, и она замолчала.

– Мисс, у меня есть для вас заявление относительно убийства двух учениц вчера вечером. Боюсь, что оно будет неприятным для вас.

Они обе одновременно наклонились вперед.

– Я знаю, что мои методы расследования иногда не выдерживают критики, – честно признался я, – но они приносят результаты. Чтобы информировать об этих результатах, я и просил вас прийти сюда.

Мисс Баннистер глубоко вздохнула.

– Начинайте!

Для убийцы необходимы две вещи: причина, побуждающая совершить убийство, и удобный случай. Удобный случай представился всем, когда в зале погас свет, и маленькая Крег была– заколота: каждый мог пройти в комнату мисс Риттер, чтобы убить ее. Так что этот удобный случай в нашем деле сможет помочь нашим поискам,

– О! Скажите только, – воскликнула мисс Томплинсон, невольно заразившись энтузиазмом. – Это рывок, а? Казалось, что уже ясно?

Исключив удобный случай, мы стали базироваться на причине убийства. Таким образом, всего осталось двое подозреваемых.

Мисс Баннистер спросила на одном дыхании:

– Двое?.. Кто они?

– Я вас предупредил, что мне, предстоит говорить о неприятных для вас вещах.

Энтузиазм мисс Томплинсон явно пошел на убыль.

– Вы хотите сказать… вы хотите сказать, что мы обе подозреваемые?

– Нет, конечно. Разговор идет о двух мужчинах. И я должен вам выложить факты, несмотря на мучение, которое это принесет вам обеим.

Мисс Баннистер приподняла голову и спокойно проговорила:

– Продолжайте, лейтенант, я прошу вас.

– Да, – подтвердила мисс Томплинсон, сжимая челюсти,

– Все было профильтровано, проанализировано и подтверждено множеством свидетелей.

– Мы понимаем, – холодно проговорила мисс Томплинсон.

– Я надеюсь. В этом колледже, что вполне естественно, подавляющее большинство обитателей – представительницы прекрасного пола. Помимо женского персонала колледжа, имеются пятьдесят учениц. Для них, по их собственным заявлениям, только двое мужчин расценивались как «возможные»: мистер Пиерс и мистер Дикей.

– Отвратительно! – выплюнула мисс Томплинсон.. – Если бы я только знала, что в колледже такое направление умов, я бы постаралась, чтобы они больше сил затрачивали на волейбол. Ревматические боли в шее или в берцовой кости совершенно изгнали бы из головы такие грязные намерения.

Она на секунду замолчала, чтобы перевести дыхание. Я воспользовался этим и продолжал:

– Такова была ситуация. Что же касается двух молодых девушек, обеих жертв, факты говорят о том, что они затеяли нечто вроде игры или соревнования. Победительницей считалась та из них, которая в течение недели получала больше свиданий с обоими мужчинами. Их похождения даже служили поводом для пари у остальных.

– Какой невероятный абсурд! – взорвалась мисс Томплинсон.

– Ведь вы не можете заставить нас поверить этому, – с горечью добавила мисс Баннистер.

Я был очень терпелив.

– Вспомните о том, что я вам сказал вначале. И пожалуйста, слушайте дальше очень внимательно: это важно для всех заинтересованных… Оба мужчины охотно принимали, авансы учениц. Они оказались в ситуации, которую можно назвать даже завидной: у них была возможность– выбирать себе кандидаток среди множества пленительных молодых особ.

– Я больше не могу выносить это, – тихо проговорила мисс Баннистер.

– Но это необходимо. Я не для того просил вас прийти и не для того рассказываю обо всем, чтобы вы не дослушали меня и ушли. Вернемся к трагическому вечеру… К вчерашнему вечеру. Я предполагаю, что мисс Крег угрожала одному из этих мужчин. Чем угрожала, я не знаю. Но эта угроза, очевидно, была очень серьезной, поскольку заставила мужчину совершить преступление. И когда он убил маленькую Крег, тогда сообразил, что ее близкая подруга, партнерша по игре со свиданиями, может быть в курсе всех этих угроз. Он решил убить и ее.

Мисс Томплинсон вскочила с кресла.

– Вы не имеете права инсинуировать, – сказала она. – Мой Аугустус не смеет смотреть на другую девушку. Он мой жених!

– Одним словом, – ответил ей я, – смеет.

Она снова упала в кресло.

– Я не могу этому поверить, – бормотала она. – Я не могу поверить тому, что мой дорогой Аугустус мог так обманывать меня!

Мисс Баннистер оказалась более агрессивной.

– Вы считаете себя большим шутником, лейтенант?. Вы здорово забавляетесь, не прайда ли?

– Я совершенно не забавляюсь! Я так подробно ввожу вас в курс дела, потому что нуждаюсь в вашей помощи. Никто к ним теперь, когда нет мисс Крег и Риттер, не близок так, как вы. И я надеюсь, что вы сможете повторить мне то, что они говорили в течение последних нескольких часов. Даже вещи незначительные могут оказаться очень важными.

Я посмотрел на них и стал ждать.

– Аугустус был со мной, как маленький ягненочек, который бежит, к своей матери! – сказала мисс Томплинсон. – Он нуждался в защите, бедный ягненочек, и я была для него этой защитой.

Мисс Томплинсон вдруг заговорила угрожающим тоном:

– Совершенно невероятно, что он мог… что он мог поднять взгляд на другую женщину.

– Что касается Эдварда, – сухо проговорила мисс Баннистер, – меня удивляет, что вы утруждаете себя вопросами. Вы видели, до какой крайности он может дойти, чтобы защитить меня: даже взять в руки револьвер.

– Я не совсем согласен с вами. Я только вижу, до какой крайности вы способны дойти, та и другая, чтобы защитить их..

Раздался стук в дверь, и она резко распахнулась: на пороге показался Слад.

– Могу я поговорить с вами одну минуту, лейтенант?

Я встал и вышел к нему в коридор.

– Они только что приехали, – прошептал Слад. – Шериф, лейтенант Ханлон и полдюжины других из уголовной бригады. Сержант Полник пошел к ним навстречу две минуты назад. Он постарается, насколько сможет, задержать их но. просил сказать вам, чтобы не рассчитывали более чем на четверть часа в лучшем случае.

– Спасибо, старина. Присоединяйтесь к Полнику и попробуйте помочь ему исполнить этот номер. Я снова занял свое место у письменного стола.

– Кто-нибудь из вас вспомнил?

Они, сжав губы, расстреливали меня взглядом.

– Я должен вам повторить, что человек, который убил два раза, не станет колебаться, чтобы убить в третий раз. Одна из вас очень рискует.

Мисс Томплинсон встала..

– Лейтенант Виллер! Мне с трудом верится, что человек, на которого возложена высокая обязанность лейтенанта полиций, унижается до повторения такой лжи! Если бы я не слышала собственными ушами, то не поверила бы в это! – Она подошла к двери и на секунду остановилась, – Я пойду к Аугустусу! Он нуждается во мне и доверяет мне, а я ему!

Она вышла с высоко поднятой головой. Родись она двумя или тремя веками раньше, какую великолепную фигуру сделали бы из нее пираты на носу корабля!

Я закурил новую сигарету, надеясь, что Полник смог уговорить Лаверса и его компания свалилась в глубину какого-нибудь колодца.

– Интересно, – тихим голосом сказала, вставая, мисс Баннистер, – заметили вы или нет, что аргументы, выдвинутые против Эдварда и Дикея, подходят не менее логично и к двум женщинам, которые сильно к ним привязаны.

От этого замечания я остался без голоса. Мисс Баннистер пристально смотрела на меня, и я подумал, что должен существовать закон против, женщин, снабженных умом и оружием более грозным, чем их чувства.

– Если вы это заметили, – торопливо продолжала она, – вы должны были обдумать эту возможность и предусмотреть неизбежный результат… – Ее глаза расширились. – Вы просто демон! – прошипела она и, резко повернувшись, направилась к двери.

– Мой привет мистеру Пиерсу! – закричал я ей вслед.

Она исчезла.

Прошло десять минут. В кабинет влетел Лаверс, следом лейтенант Ханлон из уголовной бригады, а за ними Полник. Было еще много других, но они остались в коридоре.

– Виллер! – завопил багровый Лаверс. – Что, ваш, сержант совершенно сумасшедший?!

– Полник! – позвал я.

– Да, лейтенант, – отозвался сержант, выпрямившись.

– Вы совершенно сумасшедший?

– Нет, лейтенант.

Я вежливо перевел Лаверсу.

– Он говорит, что нет, шеф.

Лаверс готов был взорваться, но сдержался.

– Ладно, – наконец проговорил он. – С чего мы начнем? Этот безмозглый сержант прогуливал нас повсюду! Мы видели бассейн, теннисный корт… Брр!

Он достал трубку и сунул в зубы, потом сердито стал ее кусать.

– Может быть, начнем сначала, – продолжил шериф, – чтобы немного разобраться. Где находится этот второй труп, который вызвал столько шума?

– По-прежнему в своей комнате, Полник укажет вам дорогу…

– А, нет! – запротестовал он. – Только не Полник, я уже достаточно нагляделся на него!

– Уверен, что сейчас он прямо отведет вас туда. – Я сделал жест Полнику – Разве не так, сержант?

– Да, лейтенант, – ответил он, подмигивая.

– Тогда пойдемте! – недовольно проговорил Лаверс. – Он сделал два шага к двери, потом повернулся и посмотрел на меня недоверчиво и угрожающе. – А что вы собираетесь делать в это время?

– Я размышляю, шериф.

– О блондинке?

– О непостоянстве мужчин, – холодно ответил я.

Лаверс покачал головой и отправился а путь.

– Мурфи, вероятно, был прав, – громко сказал он Ханлону. – Он ведет себя, как. ненормальной.

Через некоторое время Полник вернулся.

– Они там все так заняты, что я потихоньку смылся, – сказал он. – Я подумал, что, может быть, смогу быть вам чем-нибудь полезен.

– Это очень шикарно с вашей стороны, – ответил я. – Садитесь.

– Лейтенант… если позволите мне сказать… вам остается очень мало времени. Мне не нравится то, что они замышляют против вас. Я надеялся, что у вас в голове есть идея… Работать вместе с вами, это… – он тщетно искал подходящее слово, потом отказался от него, – это не как обычно…

– Еще раз спасибо. Садитесь же и помогите мне ждать.

– Когда они вернутся?

Я покачал головой.

– Еще три минуты, и будет взрыв.

Он пристально посмотрел на меня, потом отодвинул кресло.

– Неприятно, что ты легавый, – продолжал я. – Поневоле даешь рутине овладеть собой и в конце концов делаешься неспособным думать самостоятельно, работать не по шаблону.

– Безусловно, лейтенант, – согласился он, отодвигаясь еще на несколько сантиметров.

– В девяноста девяти случаях мотив преступления – деньги. Мы считаем, что и сотый не будет исключением – и мы ошибаемся. Если бы я подумал об, этом раньше, все уже храпели бы или пили виски в приятных местах.

– Вы так думаете, лейтенант?

– Вы проделали хорошую работу, прогуливая шерифа.

– Спасибо, лейтенант. Но это, кажется, не доставило ему, удовольствия, – добавил он,

– Это у него пройдет.

Полник казался обеспокоенным.

– Три минуты уже прошли, лейтенант.

Я посмотрел на часы.

– Осталось еще около сорока секунд.

– И тогда что мы станем делать?

– Посмотрите на пейзаж.

Полник не смог скрыть своего любопытства.

– Да, но вы, вы не смотрите: вы чего-то ждете.

– Да… я ожидаю трубного гласа.

– Да, конечно! – Спинка его кресла уперлась в стенку напротив. – Я понимаю, вы ожидаете чего-то, связанного с делом, и…

Прозвучал выстрел!

– Ну вот! – сказал я Полнику. – Трудный глас!

12

Я первым выбежал в коридор, потом проник в комнату: Полник наступал мне на пятки. Шум шагов в коридоре все усиливался, я в комнате нежный голосок напевал:

– Спи малютка, спи спокойно…

Дыхание Полника за моей спиной напоминало кузнечный цех.

Мисс Томплинсон стояла на коленях, держа в своих объятиях Аугустуса Дикея, и нежно покачивала его.

Мистер Дикей не мог протестовать, так как у него на левом виске была дырка, а его правая безжизненно повисшая рука еще держала револьвер.

Мисс Томплинсон посмотрела на меня испепеляющим взглядом, потом продолжила свою песню, сильнее прижав к груди голову, которой теперь все было безразлично.

– Самоубийство! – воскликнул Полник.

Вскоре в комнате собралось много народа. Здесь были: Лаверс и Ханлон, с абсолютно невыразительными физиономиями; Каролина, демонстрирующая сильное любопытство; Пиерс, с взглядом, полным ужаса, и мисс Баннистер, сочувственно смотрящая на мисс Томплинсон. Она обратилась ко мне:

– Значит, лейтенант, я упрекала вас напрасно. Это был действительно один из мужчин!

Я пожал плечами, не отвечая.

– Ну же! – сказал Лаверс. – Делайте же что-нибудь! И для начала удалите эту женщину от трупа.

Мисс Томплинсон подняла на него такой свирепый взгляд, что он невольно отступил.

– Никто до него не дотронется! – заявила она резким голосом. – Никто, кроме меня! Он мой, и он всегда был моим, и все остальное только ложь! Грязная ложь!

Ненавидящий взгляд перешел на меня.

– Это все вы сфабриковали! Вы, лейтенант полиции! Вы придумали все эти подлости о моем маленьком сокровище и других девушках…

Она любовно спрятала голову Дикея в своих руках и стала раскачиваться взад и вперед.

– Да, да, мое сокровище, никто тебе не причинит бобо. Никто!

– Виллер, – сказал Лаверс с выражением отвращения на лице. – Сделайте что-нибудь!

Я ничего не сделал, но ответил безразличным тоном:

– О! Как я рад, что вы здесь! Чтобы подтвердить наличие трупа, пока доктор Мурфи не заставит его исчезнуть

Ханлон засмеялся, но сразу же спохватился, почувствовав на себе маленькие глазки Лаверса.

Я сделал шаг к мисс Томплинсон, и она оскалила на меня зубы.

– Вы не дотронетесь до него!

– Почему? Все кончено, Лиззи… Идите, Лиззи Борден!

Она издала резкий крик и рывком вскочила на ноги, забыв про труп Дикея.

Его голова ударилась об пол, револьвер выпал из руки и заскользил по натертому паркету.

Мисс Томплинсон приближалась ко мне в позиции коршуна настороже: с вытянутыми вперед руками и растопыренными пальцами.

– Это правда, не так ли, Лиззи! – тихо проговорил я. – Правда то, что рассказывали маленькая Крег и маленькая Риттер. Вы им не хотели верить. Это ведь так?

– Они лгали, – проскрежетала она. – Они рассказывали мерзости, пакости про моего бедного Аугустуса. Я предостерегала их, я им сказала, что с ними случится, если они будут продолжать свое свинство, и они стали называть меня Лиззи Борден!

Я проговорил равнодушным тоном:

– И естественно, вы решили заставить их молчать.

– Это необходимо было сделать. Я совершенно не могла выносить их вранье. Аугустус был неспособен сам защищаться…

Улыбка внезапно осветила ее лицо, улыбка маленького ребенка, который наконец получил любимое им лакомство.

– Я знала о ножах Пиерса, – продолжала она, – Не трудно было найти предлог и войти к нему в комнату. Мне почти сразу же удалось спрятать один из ножей в чулок… – Она покраснела. – Простите меня, я не должна была говорить такое: здесь много мужчин… Когда в первый раз погас свет, я колебалась и, не смогла этим воспользоваться, но во второй раз я была уже готова!

– А иллюзионист?

– Этот-то! – презрительно протянула она, – Я уже видела его идиотский номер с гильотиной, которая никого не режет, и с его ножами, которые не вонзаются в спину.

– Видимо, вы позаимствовали у него один.

– Да, лейтенант, – охотно ответила она, превратившись в маленькую девочку, которая старательно отвечает свой урок, – – Я взяла один у его помощника. Потом я оглушила иллюзиониста. – Она немного посмеялась. – Профессиональная спортсменка должна быть на высоте во всех ситуациях… Я вставила ему фальшивый нож в спину. А прежде чем убежать, позвонила маленькому смешному легавому в очках и сказала грубым голосом, что я лейтенант Виллер. Думаю, что я хорошо сымитировала голос, потому что он мне поверил.

Она снова стала хихикать.

– А потом?

– Потом было ребячество. Я знала: полицейские, решив, что волшебник мертв, не будут знать, что им делать, и я спокойно отправилась свести счеты с маленькой Риттер. Хитро?..

– Вы умная женщина, – признал я. – А потом вы вернулись в гимнастический зал?

– Мне хотелось посмотреть, что же произошло. Никто не удивился бы, увидев меня там, ведь я профессор физической культуры. И должна сказать, я твердо верю, что холодная ванна с физическими упражнениями-самое лучшее средство физической культуры. И я должна еще сказать…

Я постарался прервать этот поток.

– Да, это гимнастика. Что же произошло в гимнастическом зале?

– Все ушли, оставив бедного Мефисто на коне, – она снова засмеялась, – Я подумала, что эта шутка может быть еще смешнее. Я сняла Мефисто с коня, засунула его в большой сундук и закрыла крышку.

Она посмотрела на реакцию окружающих, и, так как никто не стал аплодировать, ее улыбка сползла с лица.

– Это очень хорошо придумано, – осторожно проговорил я. – А Аугустус?

Я бросил взгляд на труп, лежащий на полу.

– Вы хотите, чтобы поверили в самоубийство?

– Я думала об этом, – ответила она доверительным тоном, – но теперь я считаю, что не стоит труда утверждать это. А вы как думаете?

– Я тоже так думаю.

– Нет! – Она энергично покачала головой. – Не стоит труда.

– А как насчет шантажа? Он должен был принести вам хорошую сумму?

– Пятнадцать тысяч долларов, – с гордостью ответила она. – Нам они были очень нужны, понимаете, раз мы собирались пожениться: Аугустус и я.

– Разумеется. Насколько мне известно, вы никогда не были в Балтиморе?

– Нет, никогда. Я сожалела об этом, потому что Балтимор, вероятно, прекрасное место. Совершенно потрясающее!

– Значит, сообщница рассказала вам о неприятности, которая произошла там с мисс Баннистер?

– Да… это она. Это она дала мне вырезки из газет. Я была очень честна, с ней, она получила ровно половину: пятнадцать тысяч долларов, как и я.

– Вы должны поприветствовать ее, – сказал я осторожно, – раз она пришла сюда повидать вас.

– Вот это хорошая мысль.

Она поблагодарила меня взглядом, потом стала рассматривать тех, кто сгруппировался у двери. Через несколько секунд она облегченно вздохнула.

– Хелло, Каролина! Я тебя совсем не вижу! Можно подумать, что ты прячешься за спиной мистера Пиерса!

Я почувствовал, что с меня хватит.

– Ладно! – сказал я и взял ее за руку. – Теперь мы можем отправляться.

Она отступила.

– Не дотрагивайтесь до меня, – холодно проговорила она. – Аугустус не вынесет этого. Мой жених очень ревнив. Сам он никогда не позволит себе бросить взгляд на другую девушку и требует того же от меня. Я не обману его.

Смеясь, она любовно посмотрела на труп.

– Аугустус!.. Посмотрите на него, он как ребенок забавляется на полу. Пойдем, Аугустус, пойдем!

Она зарыдала и, резко повернувшись, оказалась точно напротив меня.

– Он умер! – дико закричала она. – Вы насмехались надо мной! Он умер уже давно: я хотела, чтобы это приняли за самоубийство, но вы все испортили!

Она бросилась ко мне, делясь ногтями прямо в глаза. Подошел Полник и ударил ее по шее ребром ладони. Несложный прием и неопасный. Он подхватил ее, не дав приземлиться.

13

Лаверс посмотрел на меня, качая головой.

– Вам. невероятно повезло, Виллер. Без этого…

– Я. недавно говорил Полнику, что мы слишком привыкаем к ремеслу флика. Рутина нас поглощает, и мы часто не в силах понять простых вещей. Я сразу же раскрутил историю с шантажом и автоматически решил, что она является явной или скрытой причиной обоих преступлений. Я забыл про чувства, элементарные чувства, например ревность! Что она может сделать с женщиной, переполненной комплексами! Довольно было маленького толчка, чтобы она вышла из равновесия и перешла к крайностям.

Лаверс глухо что-то пробубнил себе под нос.

– А почему это упоминание о Лиззи Борден сделало ее такой болтливой?

– Интуиция… и просто удача. После моей конференции, то есть вашей, встала Жоан Крег и задала мне вопрос о том, можно ли оправдать Лиззи Борден. На первый взгляд это была шутка. Но в ее комнате я увидел пластинку, на которой была записана, песенка о Лиззи Борден. Мне уже было известно, что девушки хвастались своими свиданиями с Дикеем. И я подумал, не делали ли они этого и в присутствии мисс Томплинсон. Я полагаю, что эта ненормальная рассердилась до крайности и стала угрожать им, а девочки стали ее все время дразнить Лиззи Борден. Вопрос Жоан Крег был шуткой, но шутка оказалась очень опасной.

Лаверс посмотрел на свои часы и проворчал:

– Семь часов! Начался другой день! Нам лучше всего уехать, раз все дело завершено. Мне не терпится повидать прокурора и сказать ему, чтобы не расстраивался из-за этого дела. – Он встал. – Отдохните сегодня, Виллер. Вы, должно быть, измучились.

– Спасибо, шеф. А Полник и Слад?

– Тоже. Они совсем забегались. Можно вас подвезти в город? Но нет… ведь вы приехали сюда на вашем смертоносном автомобиле.

Все вышли, и я закурил сигарету. Через несколько секунд в кабинет вошла мисс Баннистер и, увидев меня, замерла на месте.

– Я считала, что все уехали.

– Я тоже немедленно уеду.

– Полагаю, – беззвучным голосом проговорила она, – что я должна была поблагодарить вас: вы обнаружили, что моя младшая сестра занималась шантажом. Но это страшно для меня мучительно.

– Я понимаю.

– Я закрою колледж. Было бы абсурдно продолжать..

– Я понимаю.

– Десять минут назад уехал мистер Пиерс. Кажется, он уехал на север.

– Вы увидите его.

– Не на этом свете! – Она обошла вокруг письменного стола и села в свое кресло. Потом посмотрела на меня.

– Вы прекрасно понимаете, что я не могу выйти за него замуж. Он мне изменял так же, как Дикей изменял мисс Томплинсон. Мне еще повезло, что мисс Томплинсон убила своего жениха. Это могла сделать и я. Вы знаете, что шансы были более или менее одинаковые, не так ли?

– На весах вы оказались легче. Я смутно подозревал мисс Томплинсон. Она была слишком усердной. Например, тогда, когда вы потеряли сознание… Она боялась что-либо пропустить из происходящего. А ее энтузиазм, а ее стремление поговорить со мной! Она пыталась не мытьем, так катаньем вытянуть что-нибудь из меня.

Мисс Баннистер согласно кивнула головой.

– Очень интересно. А теперь, я надеюсь, что вы извините, у меня много дел.

Я посмотрел в окно.

– У меня день отдыха, – сказал я, – Стоит прекрасная погода. Солнце встало. Вы не хотели бы воспользоваться этим?

Мисс Баннистер поднялась и с такой силой оперлась руками о край стола, что суставы пальцев побелели.

– Лейтенант Виллер, – тихо проговорила она. – Двенадцать часов назад я ничего о вас не слышала. А в течение этого времени вы разрушили мой колледж, вы превратили любовь в ненависть. Вы обнаружили, что моя сестра – это маленькая змея, которой я никогда больше не скажу ни слова… – Ее голос сорвался. – Теперь у вас хватает наглости предлагать мне провести с вами день! – Она гордо выпрямилась. – Лейтенант Виллер, я не пойду с вами, даже если вы будете последним мужчиной на земле. Вы можете умирать от жажды, и здесь, в этот момент, я не дам вам напиться. Единственное, что я хочу от вас, это чтобы вы как можно скорей ушли отсюда. Я ненавижу вас до глубины души! – Она прерывисто дышала. – Надеюсь, что вам ясно?

Все было ясно…

Я закрыл в последний раз эту дверь и направился к выходу.

Я сел за руль своего «ягуара» и сунул ключ в замок зажигания.

– Простите меня, – произнес голос.

Я увидел рыжую куколку, которая так мало была похожа на ребенка.

– Все что вы хотите, – сказал я.

Ее улыбка была ободряющей.

– Я подумала, если вы едете в город, может быть, вас не затруднит подвезти меня?

– Никаких затруднений. Влезайте!

Она устроилась рядом со мной. Должен сказать, что у спортивных машин есть преимущество: если к вам села девушка в короткой юбке, то ее колени всегда в центре внимания.

Рыжая девушка и я рассматривали эти колени с одинаковым интересом.

– У них есть ямочки, – сказал я.

Она была в восторге.

– Вы находите? Я рассчитывала на это.

– А что вы собираетесь делать в городе? – спросил я, запуская мотор.

– Я обожаю шум мотора!.. В городе? Я еще не знаю. Сегодня утром я почувствовала себя очень одинокой и решила подарить себе день отдыха.

Я на первой скорости проехал аллею, потом переключил на вторую: шестьдесят пять километров в час Выехав на шоссе, перешел на третью скорость – сто десять километров в час, Потом выжал газ до отказа.

– Получается так, – сказал я, – что я тоже свободен сегодня. Какое счастливое совпадение!