Ядовитый плющ

1

В третий раз я проверил сложение и вычитание на лицевой стороне формы 1040. Затем повернулся на патентованном винтовом кресле к Ниро Вульфу, который сидел за своим письменным столом и читал томик стихов.

– Поразительно, – проворчал я.

– Что поразительно? – спросил он, не отрывая глаз от книги.

– Эти колонки цифр.

Я наклонился немного и бросил бумагу к нему на стол.

– Сегодня тридцатое марта, и мы послали два различных чека: один на четыре тысячи триста двадцать долларов и шестьдесят восемь центов, другой – на десять тысяч.

Я заложил руки за спину и свирепо спросил:

– Неужели это вас не смущает?

Вульф поинтересовался состоянием нашего счета, потом отодвинул стихи и, наморщив лоб, заглянул в форму.

– В конце концов, – сказал я, – весь этот дом с мебелью принадлежит вам, за исключением нескольких вещей, которые я сам купил для этой комнаты. Ведь вы здесь главный, и вы должны знать, как все устроить. Представитель электрокомпании предлагал вам сделку – гонорара за нее вполне хватило бы покрыть долги, но вы не пожелали отвлекаться. Правда, можно воззвать к адвокату Клиффорду и к этой актрисе…

– Арчи, заткнись!

– Конечно, сэр, а что мне еще остается? Когда вы вчера спустились с ваших прекрасных плантаций, я рискнул сделать робкое замечание…

– Исчезни отсюда!

С трудом сдерживая возмущение, я подошел к пишущей машинке и продолжил работу.

– Арчи! – проговорил Вульф после долгого молчания.

– Да, сэр.

– Счет правильный?

– Абсолютно.

– Значит, я должен заплатить?

– Да. Если вы этого не сделаете, то рискуете потерять некоторые привилегии.

– Ну хорошо. – Вульф глубоко вздохнул и слегка приподнялся. – Проклятье! В прошлом году налог составил всего тысячу долларов. Соедини меня с мистером Ричардсом из радиовещательной компании.

Насупившись, я какое-то время разглядывал Вульфа, но в конце концов выполнил его приказ.

Вульф поднял телефонную трубку.

– Получая плату за два года работы в моей конторе, мистер Ричардс, вы заявляли, что такая большая сумма делает вас должником. Вот я и прошу вас теперь об одном одолжении. Речь идет о конфиденциальной справке: какую сумму еженедельно тратит на радиопрограммы мисс Маделина Фрэзер?

Знаком Вульф предложил мне взять трубку параллельного телефона.

– О! – Наступила короткая пауза, и голос Ричардса стал значительно прохладнее. – Какого, собственно, ответа вы от меня ждете?

– Понимаете, я ни на чем не настаиваю, если вас это хоть в малейшей степени обременит.

– Тут. имеются весьма печальные обстоятельства и для мисс Фрэзер, и для всех пайщиков. Между прочим, не могли бы вы сообщить, откуда у вас этот интерес?

– Нет, – кратко ответил Вульф. – Мне очень жаль, что я вас побеспокоил…

– Нисколько. Сведения эти не известны общественности, но каждый, кто связан с радиовещанием, находится в курсе. Что вам нужно в первую очередь?

– Точная сумма.

– Ну, если посчитать подготовку, запись и трансляцию двухсот программ, это составит три тысячи долларов в неделю.

– Ерунда, – пробубнил Вульф.

– Это почему?

– Потому что в год поручится полтора миллиона.

– Нет, всего миллион триста тысяч, учитывая летний перерыв.

– Ого! И львиная доля остается, конечно, у мисс Фрэзер, не так ли?

– Да, насколько мне известно. Она зарабатывает не меньше пяти тысяч долларов в неделю. Конечно, если не тратится на своего распорядителя – мисс Коппел. – Голос Ричардса снова стал на несколько градусов теплее. – Знаете, мистер Вульф, если вы и дальше собираетесь пользоваться моей любезностью, то, когда начнете расследование, сообщите мне.

Вульф сухо поблагодарил его и повесил трубку.

– Боже мой, миллион триста тысяч долларов!

Я ухмыльнулся.

– Да-да, сэр, они там на радио довольно хорошо получают: могут даже позволить себе читать стихи! Во всяком случае, если хотите, можно в любой день от одиннадцати до двенадцати их послушать. Как вы считаете?

– Нет, – проворчал Вульф. – Я должен полностью выполнить поставленную перед собой задачу. Возьми блокнот, Арчи, я дам тебе довольно сложную инструкцию.

Я молча вытащил блокнот из ящика стола.

2

В субботу я установил, что мисс Маделина Фрэзер и мисс Дебора Коппел конец недели проводят в Коннектикуте, и решил подождать до понедельника. Во время этого перерыва я изучил всю корреспонденцию, чтобы по возможности полнее ознакомиться с делом Эрхарда.

В понедельник после обеда, часа в три, я вошел в здание, напоминающее дворец, между 7-й улицей и Центральным парком. Там я представился очень важному швейцару.

Он достал из кармана какую-то записку, взглянул на меня, кивнул головой и спросил:

– Ну а что еще?

Я наклонился к нему и прошептал:

– Остмеол…

Он снова кивнул, подозвал лифтера и сказал ему:

– Десять «Б».

– Скажите, пароль – это шутка или его ввели только после убийства? – спросил я.

Швейцар холодно посмотрел на меня и повернулся спиной.

– Таким образом вы потеряли девять центов, которые я хотел вручить вам в качестве чаевых, – бросил я через плечо

Лифтер поднял меня на десятый этаж и проводил до нужной двери.

Женщина, которая открыла мне, производила такое впечатление, будто на протяжении двадцати лет занималась борьбой.

– Извините, я очень спешу, – сказал лифтер и ускакал.

– Меня зовут Арчи Гудвин, – представился я.

Женщина отступила, и я вошел в большую комнату с двумя дверями в соседние помещения. Женщина молча скрылась за одной из них.

Я положил плащ и шляпу на стул и осмотрелся. Из-за двери в дальнем конце комнаты доносились голоса. А здесь находились двое мужчин. Один из них, несомненно, был фоторепортером, поскольку имел при себе все фотоснаряжение.

– Я только сейчас заметил, как она постарела, – сказал первый второму.

– А, вздор, – проворчал тот.

– Ведь она замешана в деле об убийстве! – Тут мужчина посмотрел на меня и спросил своего собеседника: – А это кто такой?

– Не знаю, отродясь его не видел.

Первый вышел из комнаты, хлопнув дверью.

Через несколько мгновений отворилась другая дверь, вошла женщина, которая меня впускала, и тут же исчезла. Ясно было, что меня игнорируют.

Спустя еще минут десять, когда я уже решил перейти в наступление, снова распахнулась дверь и появилась маленькая довольно плотная дама. Одета она была во все темное. В иссиня-черных волосах пробивались седые пряди. Черная одежда и черные волосы придавали ей какой-то особенный вид.

– Мистер Гудвин?

Я подтвердил это.

– Меня зовут Дебора Коппел, – Она протянула мне руку. – Мисс Фрэзер сообщила по телефону, что у вас есть предложение от Ниро Вульфа, – сказала она высоким резким голосом.

– Да, верно.

– У мисс Фрэзер очень мало времени, и будет удобнее, если с вами поговорю я. Вы согласны на это?

– Я бы весьма охотно согласился, но я работаю на Ниро Вульфа, а он дал мне категорическое указание разговаривать только с мисс Фрэзер. Но, правда, после знакомства с вами я готов выслушать и мисс Фрэзер, и вас.

Она улыбнулась.

– Отлично, – сказала она одобрительно. – Не могу же я уговаривать вас не выполнять требований патрона. Сколько времени займет наш разговор?

– В зависимости от обстоятельств – от пяти минут до пяти часов.

– Только не часов! Вам придется быть как можно более кратким.

Она провела меня через две обширные залы в элегантный будуар, где на широкой тахте лежала женщина в оранжевом халате.

Навстречу мне шагнул белокурый мужчина.

– Мистер Гудвин, – представила нас друг другу Дебора Коппел, – мистер Медоуз.

– Билл Медоуз. Можете называть меня просто Билл, как это делают мои друзья. – Он пожал мне руку. – Так это вы Арчи Гудвин! Вот это да! Помощник великого Ниро Вульфа!

Тут раздался звенящий голос:

– Я должна обязательно уложиться в перерыв, мистер Гудвин. Собственно говоря, я не хотела этой беседы, но…

Я подошел к тахте, и Маделина Фрэзер протянула мне руку, рассматривая меня оценивающим взглядом. И хотя ее серо-зеленые глаза старались проделать это не очень откровенно, я почувствовал себя не слишком уютно и, в свою очередь, последовал ее примеру.

Эта стройная, высокая женщина имела настолько-привлекательное лицо, что трудно было оторваться от него, а это что-нибудь да значит, когда даме уже под сорок.

– А знаете, – сказала она наконец, – я ведь давно хотела просить мистера Вульфа выступить в моей программе

Про себя я отметил, что голос ее намного выигрывает, когда она говорит по радио.

– Боюсь, – сказал я любезно, – что этой вашей просьбы он не выполнит, если только не согласится организовать такую передачу прямо в своей конторе. Он необычайно привязан к своему дому и крайне редко выходит.

Билл пододвинул два стула, и мы уселись с ним рядышком у тахты.

Маделина Фрэзер кивнула.

– Да, это мне известно. – Она переменила позу, отчего ее бедро под халатом еще больше округлилось. – Я хотела это сделать исключительно для рекламы, но, кажется, мистеру Вульфу такое не по вкусу?

– Пожалуй, такое не по вкусу нам обоим. Он по натуре очень ленив и страшно боится любых поездок на транспорте, снабженном колесами.

– Чудесно! Расскажите мне о нем побольше.

– В другой раз, Лина, – прервала ее Дебора Коппел, – пускай мистер Гудвин расскажет поскорее о предложении Ниро Вульфа: тебе уже пора готовить завтрашнюю передачу.

– Мой бог! Неужели опять наступил понедельник?

– Да, так что завтра в половине четвертого у тебя эфир, – терпеливо пояснила Дебора.

Примадонна радиопередач немного приподнялась на локте.

– Так о каком же предложении идет речь?

– Эта идея пришла ему в голову в субботу, когда он вынужден был отдать ежегодную дань нашей нации, и…

– Вы говорите о подоходном налоге? Ну, здесь-то мы все уже рассчитали. Так что…

Я посмотрел в серо-зеленые глаза Маделины Фрэзер.

– Нет-нет, его предложение касается совсем другого: он берется расследовать убийство Сирилла Эрхарда.

– Ох, боже мой! – воскликнул Билл Медоуз.

Мисс Фрэзер помрачнела.

– Мы считаем, что все уже позади и говорить об этом не стоит.

– Это было весьма щекотливое дело, – сказал я. – Если бы удалось уломать прессу и полицию, о нем бы даже вспоминать не стали, но вы не можете исключить те восемь миллионов слушателей, для которых дважды в неделю делаете обзоры. Насколько я помню, на той вашей передаче было два гостя: букмекер Сирилл Эрхард и профессор математики Саварезе. Примерно в середине трансляции раздались вдруг взволнованные голоса и следом – звук падающего тела. Выходит, яд был принят прямо во время эфира.

Я поочередно обвел взглядом всех присутствующих и остановил его на женщине, лежащей на тахте.

– Дело в том, – продолжал я, – что мы хотим узнать происхождение этого яда и найти убийцу. В противном случае лет двадцать еще будут непрерывно опрашивать тех, кто имел отношение к этой передаче: Маделину Фрэзер, Дебору Коппел, Билла Медоуза, Элеонору Вэнс, Нэнси Шеппард, Натана Трэйба, Ф. О. Саварезе и Тилли Стронга.

Дверь отворилась. Женщина-борец доложила задыхающимся голосом:

– Здесь мистер Стронг.

– Приведите его, Кора, – сказала мисс Фрэзер.

Тилли Стронг оказался стройным мужчиной в очках, с узким ртом, длинной шеей и гладко зачесанными волосами.

– Мистер Стронг, – сказала мне Дебора Коппел, – секретарь наших объединенных заказчиков.

– Да, мне это известно.

– Мистер Гудвин, – объяснила она ему, – передал нам предложение Ниро Вульфа, знаменитого частного детектива.

– Знаю, знаю, читал о нем много и слышал. – Тилли Стронг улыбнулся мне, но по его тонким губам невозможно было понять – улыбка это или гримаса. – Что же предлагает Ниро Вульф?

– Чтобы мисс Фрэзер сделала ему заказ на расследование убийства Сирилла Эрхарда.

– Проклятый Эрхард! – Теперь стало видно, что улыбка в действительности была гримасой. – Даже в аду он нас проклинает!

– Крепко сказано и правильно, если учесть, что он, вероятно, уже там, – проворчал Билл Медоуз.

Стронг не обратил на его слова никакого внимания, повернулся ко мне и спросил:

– Разве у нас было недостаточно хлопот с полицией?

– Верно, – согласился я с ним. – Но я уже объяснил, что все успокоятся только тогда, когда будет разоблачен преступник. Конечно, не исключено, что в деле этом разберется и полиция, но комиссия по расследованию убийств вот уже семь дней толчется на месте, и результаты этого топтания – вернее, полное их отсутствие, вам известны. А вот знаете ли вы о способностях Ниро Вульфа, или я должен сначала доказать, что детектив он гениальный?

– Вообще-то я надеялась, – сказала Дебора Коппел, – что мистер Вульф сделает конкретное предложение. Может быть, ему что-нибудь известно?

– Нет, – ответил я. – Он только высказал пожелание получить двадцать тысяч долларов за раскрытие этого преступления.

Билл Медоуз присвистнул, Дебора Коппел улыбнулась мне, а Тилли Стронг воскликнул:

– Двадцать тысяч!

– Ну, у меня во всяком случае их нет, – решительным тоном заявила Маделина Фрэзер. – Могу я теперь начать готовить завтрашнюю передачу, мистер Гудвин?

– Одно мгновение, – отозвался я. – Ведь это может стать для вас отличной рекламой, не так ли?

Она вздохнула.

– Бог ты мой, этот человек называет подобное рекламой!

– Да, совершенно верно, – сказал я, – но представьте, как сейчас будут выглядеть заголовки газет. Поэтому вместо того, чтобы оповещать обо всем прессу, поручите Ниро Вульфу провести расследование. С одной стороны, вы сможете доказать Свою невиновность, а с другой – предстать в глазах общественности как героиня, жертвующая состоянием для торжества правосудия. Никому ведь не известно, что вы можете оставлять часть средств, не платя налога, и поэтому, в общем-то, вы ничего не теряете. – Я развел руками. – Вот и все, что я хотел вам предложить, мисс Фрэзер.

Маделина Фрэзер медленно открыла глаза и улыбнулась мне.

– Вы говорите убедительно. Что ты об этом думаешь, Дебора?

– По-моему, нам это подходит, – осторожно ответила Дебора Коппел. – Теперь, очевидно, мы должны все обсудить с ответственными руководителями радиостудии.

– Мистер Гудвин.

Я повернул голову.

– Да, мистер Стронг?

Тилли Стронг снял очки и подмигнул мне.

– Я, естественно, только секретарь и не имею особого авторитета, но могу вам сообщить, что мистер Вульф своим предложением чрезвычайно меня заинтересовал. Я считаю, рекламе пойдет на пользу, если гонорар мистеру Вульфу будет перечислен со счета фирмы «Ни-Спот», поскольку именно в ее напитке находился яд.

– Да, я это знаю. – Я снова оглядел всех присутствующих. – Однако пока не известно, к какому заключению пришла мисс Фрэзер. Решение нельзя затягивать: уже и так прошло шесть дней, и Ниро Вульфу пора приступать к работе.

Билл Медоуз улыбнулся мне.

– Кроме того, ему нужно опередить полицию, чтобы получить свой гонорар. Мне кажется… О, привет, Элеонора! – Он стремительно вскочил с кресла. – Как дела?

Молодая женщина, появившаяся в комнате, кивнула Биллу Медоузу и подошла к тахте.

Элеонора Вэнс была автором множества удачных киносценариев. Уже два года она готовила тексты для программ мисс Фрэзер, и тем не менее весь ее облик говорил о том, что пройдет не менее восьми лет, прежде чем она достигнет предельного для женщины возраста. Правда, вид у нее был утомленный.

– Извини за опоздание, Лина, – сказала она, немного запыхавшись, – но я весь день пробыла у адвокатов. Какие ужасные люди…

Элеонора Вэнс вдруг замолчала, по телу ее прошла заметная дрожь.

– Проклятье! – пробормотал Билл Медоуз. – Сейчас принесу тебе воды.

. Но Тилли Стронг уже устремился к домашнему бару.

– Садись на тахту, – сказала мисс Фрэзер, освобождая место.

– Уже ровно пять часов. – Голос Деборы Коппел заставил всех притихнуть. – Если мы немедленно не начнем работать, я завтрашнюю передачу отменю, – Она поднялась и посмотрела на Маделину Фрэзер. – Ну, что будем делать? Мы сможем все уладить сегодня вечером?

– Не знаю, как у нас это получится. – Мисс Фрэзер коснулась плеча Элеоноры Вэнс. – Мы должны сосредоточиться на передаче и…

– Тогда завтра утром?

Тилли Стронг подал Элеоноре Вэнс стакан воды и сказал мне:

Я обязательно сообщу вам с утра наше решение,

– Хорошо, – сказал я и покинул их.

3

В понедельник вечером позвонил инспектор Крамер из комиссии по расследованию убийств. Он попросил соединить его с Ниро Вульфом и задал тому вопрос:

– Кто вам платит за расследование дела Эрхарда?

– Никто, – коротко ответил Вульф.

– Никто? Значит, Гудвин ездил к Центральному парку просто проверить машину на ходу, так что ли?

– Автомобиль принадлежит мне, мистер Крамер, и потому налоги за пользование дорогами плачу я.

На этом их короткий диалог закончился, и мы отправились в столовую ужинать.

Во вторник первый звонок был в десять часов утра. Ниро Вульф с десяти до одиннадцати возится со своими орхидеями, и шестое чувство подсказало мне, что тревожить его не стоит, – я справлюсь и сам.

Затем позвонил Ричардс с радио, и, когда я соединил его с оранжереей, он представил Вульфу мистера Вошша, президента второй радиовещательной компании «Соуп». Слушая их беседу по своему аппарату, я пришел к заключению, что последняя уже многие годы мечтает уплатить Ниро Вульфу гонорар пожирнее.

Следующий звонок был от Тилли Стронга. Как он вчера и предсказывал, заказчик очень заинтересовался предложением Ниро Вульфа. Компания «Ни-Спот» собирается нажать на все рычаги, чтобы склонить мистера Вульфа на свою сторону.

После этого я позвонил Лону Коэну в редакцию «Газетт» и попросил разузнать подробности о человеке по имени Натаниель Трэйб. Он представлял известное агентство печати – я говорю о Лоне Коэне – и не без помощи своих людей добывал мне и мистеру Вульфу ценные сведения. В переговорах с пресс-агентами у меня был большой опыт.

Затем я позвонил Деборе Коппел и узнал, что мисс Фрэзер уже пятьдесят минут как начала передачу и что пока она еще не приняла решения относительно предложения мистера Вульфа. Мисс Коппел пообещала, что обязательно в течение дня позвонит мне и сообщит окончательный ответ.

Когда Ниро Вульф в одиннадцать часов появился в конторе, я включил радио. Ниро, откинулся в своем кресле и, закрыв глаза, стал слушать программу мисс Фрэзер.

В передаче, как всегда, участвовал Билл Медоуз, а очередными гостями эфира были на этот раз знаменитый модельер и известная манекенщица. Маделина Фрэзер была очень хороша. К тому же она избежала на этот раз опасности, не наполнив стаканы напитком «Ни-Спот».

Когда передача закончилась и я выключил радио, Вульф проворчал:

– Это выдающаяся и опасная женщина.

Я знал, что он делит женщин на две категории: на очень опасных и совершенно глупых.

– Если вы имеете в виду, что она хитра, то я могу с вами только согласиться, – сказал я.

Он покачал головой.

Зазвонил телефон, я снял трубку, и человек на другом конце провода представился как Оуэн, заведующий прессой и рекламой компании «Ни-Спот». Он хотел непременно приехать к нам на собственной машине, и мне ничего другого не оставалось, как попытаться немного задержать его.

Вульф оторвался от бутылки пива, которую принес Фриц Бреннер, наш повар, и пробормотал:

– Прежде всего я должен узнать, что вообще происходит. Если полиция действительно еще не продвинулась с расследованием, то…

Снова зазвонил телефон. Натан Трэйб, пресс-агент, желал получить как можно более полную информацию.

На протяжении ближайшего часа телефон трезвонил беспрерывно. Вульф все больше и больше раздражался, но поделать ничего не мог. Когда в четыре он направился к лифту, чтобы подняться в оранжерею, где ежедневно проводил два послеобеденных часа, позвонили с радио – там началось заседание совета.

Около пяти телефон зазвонил снова. На этот раз – Дебора Коппел.

Мистер Гудвин? Теперь все улажено.

– Хорошо. А как именно?

– Предложение мистера Вульфа принимается по всем пунктам, а выплата гонорара распределяется так: компания «Ни-Спот» даст пятьдесят процентов, радиовещательная компания – тридцать, мисс Фрэзер – пятнадцать и компания «Соуп» – пять.

– Мы согласны на эти условия, – сказал я, попросил для верности еще раз-повторить распределение сумм и записал их в блокнот.

– Мисс Фрэзер тоже согласна. Она, собственно говоря, оплатила бы любой счет, просто сейчас это невозможно.

– Договорились! Имена компаньонов…

– Имена вам известны.

– Верно. Могли бы вы устроить так, чтобы все компаньоны сегодня в половине девятого вечера собрались у нас?

– Все?

– Конечно, мадам.

– А это так уж необходимо?

– Да, по мнению мистера Вульфа, без этого совершенно нельзя обойтись. Хочу предупредить, что он страстный поборник пунктуальности, особенно когда речь идет о таком большом гонораре. И если заказчик принимает определенные условия, помогающие следствию, то соблюдение его требований становится обязательным для босса, а Ниро Вульф – в каждом деле босс. Он гений, поэтому приходится мириться с его причудами. Все же как вы решили? Неужели для вас важна здесь только реклама?

– Мы еще это выясним, мистер Гудвин. Правда, я не знаю, приедет ли профессор Саварезе, он очень трудный человек.

– Ну, я надеюсь, вы сможете и его уговорить. Итак, вы, собираете всех компаньонов в половине девятого у нас, да?

Получив подтверждение, я положил трубку и передал Вульфу наш разговор.

Около половины шестого зазвонил колокольчик у входной двери, и предо мной предстал джентльмен в таком плаще, какого не носил даже герцог Виндзорский.

Его сопровождали еще четыре джентльмена, вооруженных портфелями,

– Мы хотим побеседовать с мистером Вульфом, – заговорил человек в чудесном плаще таким тоном, будто по меньшей мере был старым другом дома.

– Пока это невозможно. Я Арчи Гудвин. Может быть, я вам чем-нибудь помогу?

– Конечно. Меня зовут Фред Оуэн, я руковожу рекламой «Ни-Спот». – Он протянул мне руку. – Позвольте представить вам мистера Вальтера Андерсона, президента компаний. Разрешите нам войти?

Пожимая руку президента, плечом я загородил вход.

– Пока могу ответить только одно: мне совершенно не ясна цель вашего визита.

– Ну разумеется, я бы мог позвонить вам по телефону, однако наш вопрос не терпит проволочек, поэтому мы вместе с мистером Андерсоном и фотографами пришли прямо сюда. Этот визит отнимет у вас не больше десяти минут – краткий разговор и несколько снимков, когда мистер Вульф с мистером Андерсоном пожмут друг другу руки над подписанным соглашением. Что вы на это скажете?

– Превосходно! – Я широко ему улыбнулся. – Но только сегодня это никак не удастся: мистер Вульф сейчас в оранжерее подрезает орхидеи, а кроме того, я вообще не уверен, что он захочет позировать перед камерой.

Утихомирив наконец этих джентльменов, я вернулся в контору. А когда ровно в шесть Вульф спустился из оранжереи, я проинформировал его о новых событиях.

– Я ни за что не подпишу никакого соглашения! – сказал он решительно.

– Отлично! – я встал. – Тогда я немедленно отказываюсь от своей должности. Вы слишком эксцентричны как босс и, кроме того, так толсты, что просто не хотите больше работать.

– Садись, Арчи!

– Нет!

– И все же! Я абсолютно не потолстел за последние пять лет, и потом, мы ведь оба эксцентричны. Когда-то ты уже чуть не ушел от меня, хотя я тебя не выгонял. Ты же знаешь, что я привык все согласовывать с полицией, а мистер Крамер дал мне указание не расследовать это дело, своими методами и способами. Впрочем, твои вчерашние и сегодняшние попытки были вполне удовлетворительными.

– Не пытайтесь умаслить меня!

– Ах, какая ерунда! Повторяю, что я нисколько не растолстел за последние пять лет. Садись и возьми блокнот. Я продиктую письмо, копии которого надо будет послать всем компаньонам. Таким образом мы поставим точку в вопросе о соглашении.

4

Наша контора, расположенная на первом этаже, по крайней мере вдвое больше остальных помещений дома, поэтому гости в тот вечер вполне смогли в ней разместиться.

Из присутствующих приглашено было только шесть человек, мистер же Андерсон и мистер Оуэн из «Ни-Спота», а также мистер Вошш, президент компании «Соуп», заявились по собственному почину. Нэнси Шеппард и профессор Саварезе приехать не смогли.

Я предложил Маделине Фрэзер красное кресло для посетителей, остальные гости уселись полукругом вокруг письменного стола Вульфа, а трое незваных посетителей расположились на заднем плане.

Вошел Вульф, сел за стол и обвел всех взглядом.

– Сегодняшний вечер, наверное, будет для вас немного утомительным, – начал он, – ибо прежде всего я стану задавать те же вопросы, на которые вы уже отвечали в полиции. Я знаком с этой историей только по газетам, а поскольку сообщения в них зачастую бывают недостоверны, то теперь я хочу получить сведения из первых уст.

– Все зависит от того, какие газеты вы читали, – сказал Натан Трэйб, широко улыбаясь.

Пресс-агент был примерно моего возраста. Элегантный серый двубортный костюм удачно оттенял его прекрасный цвет лица и темные волосы.

– Я читал все.

Вульф снова оглядел полукруг посетителей. Потом взглянул на трех представителей наших клиентов.

– Вам я разрешаю только слушать, но не высказываться, – предупредил их Вульф, уселся в кресле поплотнее и сцепил пальцы. – Всем, вероятно, будет очень интересно, если я сейчас скажу, что моя задача состоит в обнаружении убийцы и выполнении своих обязательств. К сожалению, здесь не присутствуют двое из приглашенных: мисс Шеппард и мистер Саварезе. Мне очень важно знать, почему мистер Саварезе не смог приехать сегодня вечером, то же самое относится и к мисс Шеппард.

– Да она страшная сплетница, – пробормотал Тилли Стронг.

– У нее сильная зубная боль, – добавил Билл Медоуз.

Все заулыбались, хотя и через силу.

– А я знала, что она не придет, – сказала Дебора Коппел. – Это было бы возможно, только если бы ее пригласила сюда сама мисс Фрэзер, которую она очень любит. Всех остальных мисс Шеппард терпеть не может.

– Почему?

– Она считает, что мы оттесняем ее от мисс Фрэзер.

– И действительно всех ненавидит?

– Ну, многие это просто чувствуют, а другим приходится даже страдать.

– Хочу надеяться, что вы не попытаетесь изолировать ее от меня. – Вульф вздохнул и положил руки на подлокотники. – Я собираюсь сделать вам сообщение. Обычно я так не поступаю, но сейчас будет исключение. Если вы не согласитесь с чем-нибудь или сочтете, что я заблуждаюсь, сразу же говорите об этом. Перед нами стоит проблема, интересующая всех. – Он снова оглядел гостей. – Незадолго до той роковой программы к вам пришел некий человек, который предложил идею передачи о скачках. Вероятно, вы уже не сможете вспомнить, кто это был?

– Мы уже давно все забыли, – сказала Маделина Фрэзер.

– Лично я с самого начала был против такой мысли, – пробормотал Тилли Стронг.

Дебора Коппел улыбнулась.

– Мистер Стронг находит подобное неприличным. По его мнению, в наших программах нельзя никого задевать, и это естественно.

– А почему ваши настроения изменялись, мистер Стронг?

Секретарь заказчика ответил:

– Мы, как всегда, провели голосование среди части слушателей, и из сорока тысяч девяносто два процента с нами согласились. Причем мы постоянно сохраняем за собой последнее слово, привлекая профессора математики Колумбийского университета, специалиста по теории вероятностей. Тогда уж, если требуется мое одобрение, я стараюсь не медлить. А вот Натан Трэйб против такого подхода.

– Совершенно верно! – проворчал Трэйб. – Имею я право с чем-нибудь не соглашаться?

– Значит, мистер Трэйб стоит у всех на пути? – спросил Ниро Вульф.

– По сути дела, да. Но мы стараемся это как-то улаживать. Ведь у нас есть мисс Вэнс, которая не только пишет сценарии для передач, но и собирает сведения, и составляет списки участников. Неожиданно выяснилось, что только в Нью-Йорке около тридцати букмекеров публикуют свои прогнозы, и из этих тридцати пятеро победили в отборочном туре.

Вульф нахмурился.

– Это вы их пригласили?

– О нет, последнее слово было за мисс Фрэзер.

– Как отбиралась эта пятерка?

– На основе статистики. При этом мы учитывали, как долго тот или иной претендент работает в этой области и какую имеет репутацию у спортивных комментаторов.

– И кто этим занимался?

– Я, – прозвучал твердый голос.

Это была Элеонора Вэнс, которой я в мудром предвидении отвел место прямо перед собой, ибо из всех присутствующих она одна напоминала мне, что я не только детектив, но и мужчина.

– Мы посовещались с мисс Коппел, мистером Медоузом и мистером Стронгом и окончательно остановились на конкретной пятерке.

– Они все приходили к мисс Фрэзер?

– Только четверо, потому что пятый улетал тогда во Флориду.

– И из этих четверых вы, мисс Фрэзер, выбрали Сирилла Эрхарда?

– Да.

– По каким– причинам?

Она улыбнулась.

– Он показался мне весьма интеллигентным парнем. Кроме того, у него оказался самый лучший тембр голоса, и я, пожалуй, руководствовалась каким-то вдохновением. Об этом даже газеты сообщили. Мы заключили договор на десять долларов в неделю.

– Значит, именно его вы выбрали только из этих соображений?

– Да.

– А раньше вы его не видели и не, слышали о нем ничего?

– Нет. Правда, встречала портрет в газете.

Вульф закрыл глаза.

– Вот как?

– Да. Когда возникла эта проблема, один гость моей программы вручил мне такую.

– Вы не захватили ее с собой?

– Бог мой, откуда же я могла знать, что вы ею заинтересуетесь? – раздраженно воскликнула Маделина Фрэзер. – Ты могла бы сообразить это, Дебби, и посоветовать принести ее!

Дебора Коппел покачала головой.

– По-моему, нас могли бы попросить об этом по телефону.

Вульф откинулся назад и нажал на кнопку звонка.

– А теперь пускай принесут пива. Не хочет ли кто-нибудь утолить жажду?

Начался первый перерыв.

5

Вульф налил два стакана пива и откинулся в своем кресле.

– Прежде всего мы установили, – сказал он довольно непринужденно, – что вы пригласили Сирилла Эрхарда выступить в программе в качестве гостя. Дальше: его никто не знал, включая и обоих отсутствующих-мистера Саварезе и мисс Шеппард. И все же его убили. На этом вопросе мы еще остановимся подробнее. Сейчас я только хочу выяснить, соответствует ли истине утверждение, что никто из вас до той поры не встречался с ним?

Он посмотрел на каждого, по очереди получая положительный ответ.

– Похоже, что это действительно так, иначе бы полиция уже здорово продвинулась, занимаясь этим делом битых семь дней й семь ночей. Ведь у них огромные возможности, а я могу полагаться только на собственный метод.

Вульф выпил пиво, обтер губы носовым платком и снова откинулся назад.

– Итак, перейдем к самой передаче, состоявшейся в прошлый вторник. В десять часов пятьдесят минут оба гостя – мистер Сирилл Эрхард и профессор Саварезе – уже прибыли в студию. Приблизительно в семи метрах от столика с микрофоном находился первый ряд небольшого зала на двести слушателей. Это верно?

Все закивали.

– Если бы помещение позволяло, слушателей было бы гораздо больше, – сказала мисс Фрэзер.

– Не сомневаюсь, – пробурчал мой шеф. – Я забыл об. одной важной детали этой картины: в глубине сцены стоял шкаф-холодильник с восемью бутылками напитка «Ни-Спот». Как они туда попали?

Фред Оуэн, сидевший на диванчике, ответил:

– В студии есть три или четыре холодильника, постоянно набитых напитками.

– Благодарю, мистер Оуэн. – Вульф слегка пригрозил ему пальцем. – Я хочу слушать здесь только шестерых приглашенных.

– Эти бутылки уже были в студии, – сказал Тилли Стронг – Они там всегда хранятся в холодильниках.

– А кто эти восемь принес на сцену?

– Я, – ответила Элеонора Вэнс. – Это моя обязанность перед каждой передачей.

«Боже мой, – подумал я, – чем там только не занимается эта девушка! Пишет сценарии, организует постановки, собирает сведения, готовит напитки… Что же еще?»

– Хорошо, – буркнул Вульф, – Впрочем, я уже знаю, что у всех участников передачи есть свои задания. Вы, мистер Трэйб, тоже нередко задействуетесь в программах. Какие на этот раз у вас были поручения?

– Я уже говорил, что был против приглашения некоторых гостей в студию и просто ждал, что буду чем-нибудь полезен, если случится нечто непредвиденное.

– Вы опасались, что мистер Эрхард может как-то испортить передачу?

– Я же его не знал и не мог предугадать его поступки.

– Хорошо, пойдем дальше. Где находились стаканы?

– На подносе на краю стола с микрофоном, – ответила Дебора Коппел.

– Кто их ставил?

– Мисс Шеппард. Она основатель клуба девушек Маделины Фрэзер и потому…

Зазвенел телефон. Я снял трубку и представился.

– Мистер Вульф, – очень вежливо сказал я своему шефу, поскольку в зависимости от ситуации обращаюсь к нему по-разному.

Вульф приложил трубку к уху, подал мне знак свою не вешать и стал слушать.

– Да, мистер Крамер?

Голос инспектора Крамера всегда звучал саркастически, если он сжимал сигару в уголке рта. По-видимому, так оно было и сейчас.

– Как успехи?

– Почти никак, – ответил Вульф.

– Это весьма прискорбно слышать, ибо еще вчера вечером вы заявляли, что заказчиков на ведение дела Эрхарда нет, а сейчас мне становится известно, что у вас там полным ходом идет совещание.

– Да, вы правы, но то было вчера, а то сегодня. Завтра вы сможете прочитать обо всем в утренних газетах. Мне очень жаль, мистер Крамер, но сейчас я очень занят.

– Могли бы, между прочим, поставить меня в известность, Ладно. Так кто же они, ваши клиенты?

– Об этом вы тоже узнаете из прессы.

– Но ничто не дает вам основания…

– Довольно! Во-первых, повторяю, я очень занят, а во-вторых, я должен, наверстать упущенную неделю. Всего доброго, сэр!

Мистер Вальтер Андерсон, президент компании «Ни-Спот», пожелал узнать, не с известным ли полицейским инспектором Крамером разговаривал только что Вульф, и, когда тот подтвердил его предположение, Андерсон упрекнул его за бестактность, проявленную к вышеозначенному. Мистер Андерсон заявил, что соглашение еще не подписано и вряд ли при подобных обстоятельствах подписано будет.

– В самом деле? – Вульф поднял брови. – Тогда, вероятно, вы не откажетесь немедленно проинформировать об этом прессу? Не хотите ли воспользоваться моим телефоном?

– О, господи, имею же я право, в конце концов…

– Вы имеете право только выплатить мне положенную часть гонорара, мистер Андерсон. Я и так был слишком добр, допустив вас на это совещание. Проклятье! Передо мной стоит задача – решить проблему, которую именно мистер Крамер загнал в тупик, и он же теперь еще позволяет себе болтать всякий вздор. Между нами происходит нечто вроде схватки характеров, и мистер Крамер прекрасно это понимает. Так хотите воспользоваться телефонов или нет?

– Вы же отлично знаете, что я этого не сделаю.

– А надо было бы. Чем чаще я сталкиваюсь с такими делами, тем больше они меня разочаровывают. – Вульф снова повернулся к сидящим вокруг его стола. – Итак, вы говорите, мисс Коппел, что поднос со стаканами поставила на стол мисс Шеппард?

– Ну да…

– Она передала его мне, – вступила в разговор Элеонора Вэнс.

– Стаканы были тяжелые, темно-коричневые?

– Да.

– Вы в них заглядывали?

– Нет, – ответила Элеонора.

Вульф кивнул.

– Ну да, это естественно. Значит, так: к началу программы бутылки стояли в холодильнике, а стаканы на столе. Потом целых сорок минут все шло нормально, из чего следует, что опасения мистера Трэйба относительно обоих гостей были беспочвенны.

– Это была лучшая передача года, – сказала мисс Фрэзер.

– Да, – подтвердил мистер Стронг. – В первой половине публика несколько раз даже хохотала.

– И как же ты провалился во второй! – ядовито заметил Трэйб.

– Мы собрались здесь, чтобы выяснить все обстоятельства этого вечера, восстановить его полную картину в самых мельчайших подробностях, – вздохнул Вульф. – Давайте перейдем к тому моменту, когда напиток был извлечен из холодильника и разлит по стаканам. Кто это делал? Вероятно, вы, мисс Вэнс?

– Нет, я, – сказал Билл Медоуз. – Когда в середине передачи публика немного расшумелась – просто устала, – я отодвинул свой стул, открыл холодильник и принес бутылки на столик с микрофоном. Потом…

– В холодильнике их было восемь. Сколько вы взяли?

– Четыре.

– Какие именно бутылки вы отобрали и чем при этом руководствовались?

– Да я и не выбирал, просто захватил те, что стояли ближе к дверце. Ведь они у «Ни-Спот» все одинаковые.

– Ну а на столе вы их сразу открыли?

– Нет-нет, просто поставил, а потом снова уселся на свое место, поскольку здесь мне нужно было что-то говорить в микрофон. И я, естественно, уже не мог видеть, кто их откупоривал и разливал.

– А кто разносил стаканы?

– Этого я тоже не видел. Помню только, что, когда они были наполнены, в бутылках, еще что-то оставалось и из них наливали снова.

– Кто же за это отвечал?

Билл Медоуз помедлил.

– Не знаю. Вообще все это ужасно запутано, ведь в студии было столько народу. И потом… кто же обращает внимание на такие пустяки, как откупоривание бутылок и наполнение стаканов, – ведь все это приобрело значение только теперь, а тогда было обычной рутинной мелочью! Ужасно все запутано! – повторил он.

– Запутано или нет, – проворчал Вульф, – мелочи или не мелочи, но каждый участник той передачи должен вспомнить все! Мы знаем, что мистер Эрхард получил стакан напитка, в котором был яд. Однако нам, по крайней мере мне, не известно, было ли это случайностью или яд был подсыпан специально. Итак, кто подавал ему бутылку или уже полный стакан?

После длительного раздумья Тилли Стронг сказал: – Этого мы просто не помним, мистер Вульф.

– Тьфу! – раздраженно воскликнул Вульф. – Вы должны вспомнить! Теперь мне понятно, почему инспектор Крамер так и не смог ни на йоту продвинуться в расследовании. Вы элементарно лгали ему, да, именно лгали!.

– Нет! – возразила мисс Фрэзер, – мы не лгали.

– Ну говорили неправду, – пробормотал Вульф, – и вы в том числе.

Она ему улыбнулась.

– Вы, конечно, можете с чистой совестью причислить и меня к лжецам. Но вы должны учесть, что все мы друзья, и правильно нас понять. – Ее голос Звучал так, будто она выступала перед микрофоном, – Все происшедшее крайне нам неприятно, ведь и врача пришлось вызывать в студию, да и покойник рядом находился. Вы, наверное, считаете, что кто-то из нас мог предупредить остальных о яде в одном из стаканов?

– Да не в одном из стаканов! Остатки в какой-то бутылке тоже оказались отравленными.

– Но это же не меняет дела.

– Значит, вы со мной согласны, а следовательно, все вы лжете.

– Отнюдь нет.

Мисс Фрэзер была само спокойствие.

– Меньше всего нас интересует, кто именно наполнял и разносил стаканы. Вы же должны понять, как все это было неожиданно, ведь мы от такого ужасного шока действительно потом ничего не могли припомнить. Тут ясно одно – это преступление могла породить только особая ненависть, а никто из нас таковой не испытывал.

– А может быть, кто-нибудь и питал к мистеру Эрхарду подобные чувства, разве это исключено? – сухо заметил Вульф.

– Тогда скажите, ради всего святого, кто из нас мог желать смерти этого человека?

– В выяснении этого вопроса и заключается, между прочим, моя задача. Если предположить, что все это не случайно и яд был подмешан заранее намеченной жертве, – а это, вероятно, так и есть, – можно только удивляться, что полиция вас всех не задержала.

– Они были на волосок от этого! – зло заявил Натан Трэйб.

– Я даже смирилась с возможностью ареста, – сказала Маделина Фрезер. – Ведь мне могли еще припомнить, что шесть лет назад мой муж тоже отравился цианистым калием.

Вульф кивнул.

– Я что читал в газетах. А почему вы связали эти два случая?

– Право, не знаю, но такая мысль сразу пришла мне в голову, когда врач заговорил именно об этом яде.

– Мне тоже, – сказала Дебора Коппел. – Муж мисс Фрэзер был моим названым братом, и я видела, как он умирал. А когда на прошлой неделе при мне скончался Сирилл Эрхард… – Она замолчала и скрестила руки. – Да, конечно, все всколыхнулось…

Вульф сделал нетерпеливый жест.

– Ну, во всяком случае, дело не в том, что ваша дружба мне вредит, ведь иначе полиция уже давно бы во всем разобралась и лишила бы меня удовольствия решать эту задачу. – Он взглянул на часы. – Уже почти одиннадцать. Я втайне надеялся, что после первого перерыва мы хоть немного продвинемся вперед, но, увы, рассчитывать на это было напрасно, ведь все вы так крепко связаны. Боюсь, мы только зря теряем время. Я остался на прежнем месте, но хочу еще раз попытаться. Кто из вас согласен провести ночь в этом доме, ну если не всю, то хотя бы четыре или пять часов? Теперь я буду опрашивать каждого с глазу на глаз. Итак, кто будет первым?

Никто не ответил.

Только Элеонора Вэнс воскликнула:

– Бог мой! Опять все с начала!

– Вы забыли, что мои клиенты – это ваши заказчики.

– Я должен проводить мисс Фрэзер, – сказал Билл Медоуз, – а потом смогу вернуться.

– Нет, это я ее провожу, – сказал Тилли Стронг.

– Ну что за вздор! – воскликнула Дебора Коппел. – Мы живем так близко отсюда, что просто можем взять такси.

– Правильно, и я поеду с кем-то из вас! – согласилась мисс Фрэзер, обращаясь к обоим мужчинам.

– Тогда и я смогу с кем-нибудь отправиться, – сказала Элеонора Вэнс.

– Позвольте, никаких такси вам не понадобится, – весьма веско произнес президент компании «Ни-Спот» и даже привстал с диванчика. – У входных дверей стоит моя машина, и я всех смогу развезти по домам. Поэтому вы можете спокойно оставаться у мистера Вульфа. – Он подошел к столу. – Меня другое волнует. Я сегодня здесь целый вечер, и что-то ваши способности, мистер Вульф, не произвели на меня ожидаемого впечатления.

– Я и сам поражаюсь, – согласился с ним Вульф. – С удовольствием отказался бы теперь от этого дела, но что скажут утренние газеты?!

Увидев в эту минуту, что наши гости направляются к двери, он крикнул:

– Один момент, прошу вас! Я еще ни о чем с вами не договорился. Сделаем так: кто-то первым придет ко мне завтра утром для беседы с одиннадцати до часу, следующему отводится время с двух до четырех… потом сделаем перерыв, после чего от половины девятого до полуночи я снова буду заниматься с вами. Согласны?

Я взял блокнот с карандашом и составил расписание визитов. Все были так предупредительны друг к другу, что это заняло совсем немного времени и не составило никакого труда.

После их ухода Оуэн сделал неодобрительное замечание по поводу моих записей. И кроме того, сказал ехидно, что и у Вульфа не всегда все гладко выходит: «На этот раз и он порезался бритвой».

– Он действительно поранился во время бритья, – холодно ответил я, – но не понимаю, как вы могли об этом узнать: брил-то он ноги, потому что сперва собирался принимать гостей в коротких штанишках.

По-видимому, Оуэн начисто был лишен чувства юмора, ибо дом наш покинул глубоко оскорбленным.

С нами остался Билл Медоуз, который удостоился чести занять красное кресло.

Фриц Бреннер принес подкрепление: сандвичи и выпивку

Около четырех часов я проводил наконец Билла Медоуза до дверей.

Возвратившись в бюро, я сказал Вульфу:

– Может быть, мы пригласим завтра Саула, Орри, Фреда и Джонни, чтобы хоть они помогли нам чем-то?

– Не имею такого желания, – ворчливо ответил Вульф. – Не имею я также и привычки бросать деньги на ветер, когда еще не знаю даже, с чего начать. Пускай уж мистер Крамер со своими сотрудниками работает по старинке. Кто придет ко мне утром?

– Дебби, мисс Коппел.

– Да, ты впервые поступал по-мужски. – Вульф повернулся к двери. – Доброй ночи.

6

За тридцать три часа до полудня четверга Вульфом были допрошены мисс Коппел, мисс Фрэзер, мисс Вэнс, Натан Трэйб и Тилли Стронг. Я испещрил в блокноте почти сто страниц, но сколь незначительно было их содержание!

Мы, правда, добились кое-каких откровений, но они совсем ничего нам не давали.

Билл Медоуз и Натан Трэйб сообщили, что играли в тотализатор на бегах~

Мисс Вэнс призналась, что ее брат, электротехник, имеет доступ к материалам, содержащим цианистый калий.

Тилли Стронг поставил нас в известность, что отпечатки пальцев служащих есть на всех четырех бутылках.

Эти незначительные сведения проясняли лишь то, что нам, как и полиции, будет трудно чего-нибудь достигнуть.

Дебора Коппел рассказала, что шесть лет назад, после смерти брата от цианистого калия, она долго думала об этом. Лоуренс Коппел умер в маленьком городке Флетвилле в Мичигане.

Тогда Вульф спросил, не проживал ли там поблизости человек по фамилии Эрхард.

Еще я пригласил к Вульфу профессора Саварезе и был послан за мисс Шеппард. До сих пор мы знали о ней только то, что ее родители живут в Бронксе (Викслей-авеню, 829), что у нее светлые волосы и голубые глаза и что отец ее работает на складе. В среду после четырех, когда мисс Фрэзер обычно выезжает из дому, я взял в гараже машину и отправился в путь.

Жилище было из тех, в которых люди селятся, только когда у них пет возможности устроиться в другом месте. От швейцара, который, между прочим, вполне соответствовал этому прибежищу, я узнал, что три дня назад миссис Шеппард вместе с дочерью уехала и до сих пор еще не возвращалась. Потом он объяснил, что мистер Шеппард каждое утро около половины седьмого уходи на работу и застать его можно только после пяти.

Я взглянул на часы – было десять минут пятого – и, вручив швейцару доллар, попросил его оставаться поблизости, чтобы подать мне знак при появлении Шеппарда.

Ждал я на лестничной клетке совсем недолго, когда появился какой-то мужчина. Я вежливо поинтересовался:.

– Вы мистер Шеппард?

– Поваливайте! – рявкнул он.

– Меня зовут Арчи Гудвин. Я работаю сейчас для мисс Маделины Фрэзер и узнал, что ваши жена и дочь…

– Проваливайте!

– Но я только хотел…

– Проваливайте!!!

Меня прямо подмывало врезать ему по узкому подбородку, но важнее всего было узнать местожительство его дочери, а в бессознательном состоянии он вряд ли смог бы мне чем-то помочь.

Я вернулся обратно, поставил машину возле дома, вошел в контору и набрал номер Маделины Фрэзер,

Ответила Дебора Коппел, и я спросил:

– Вам известно, что Нэнси со своей матерью покинула квартиру?

Оказалось, что да.

– Но до сих пор ни вы, ни мисс Фрззер не упоминали об этом.

– А вы не интересовались.

– Вам же обеим задавали вопросы о мисс Шеппард!

– Но не про ее местонахождение.

– Могу я узнать, где она сейчас?

– Это мне не известно.

– А мисс Фрэзер?

– Нет, мы обе не в курсе.

– Откуда же у вас информация о том, что она уехала?

– Мисс Фрэзер позвонила, и ей ответили,

– Когда это было?

– Это было… это было… в воскресенье.

– А куда, не сказали?

– Нет.

Дальше расспрашивать ее не было смысла, и я повесил трубку.

Прежде всего мне пришла в голову мысль позвонить сержанту Перли Стеббинсу из комиссии по расследованию убийств. Но Стеббинс захотел бы обменяться информацией, а мне нечего было ему предложить. Поэтому я решил позвонить Лону Коэну из «Газетт».

– Оказывается, Нэнси Шеппард и ее мать исчезли.

– Знаю. Отец ее ужасно дергается из-за того, что она замешана в деле об убийстве. Обозлился, как щука: двоим нашим фоторепортерам выдрал волосы.

– Да-да, я уже с ним познакомился. Куда же он упрятал жену с дочерью?

– Понимаешь, они ведь отправились в отпуск с согласия Крамера и – это полчаса назад стало известно – остановились теперь в отеле «Амбассадор» в Атлантик-Сити.

– Действительно? А кто оплачивает номера?

Этого он не знал, и мы распрощались.

Когда Вульф появился в конторе, я рассказал ему последние новости. Он уже побеседовал с тремя из восьми подозреваемых, но эти разговоры не дали никаких результатов. Вульф хотел что-то добавить, но в это время в контору вошел Саул Пензер.

Саул Пензер работал на свой страх и риск. Он не состоял у нас в штате. Но это было и не нужно, потому что некоторые его качества приносили ему постоянный приличный заработок. Обычно он сам выбирал себе дела. Однако никогда еще не бросал в беде и не оставлял на произвол судьбы Ниро Вульфа, если тому нужна была помощь.

Он пообещал спозаранок отправиться в Атлантик-Сити и доставить оттуда мисс Шеппард для разговора с Вульфом. И если нужно, он, мол, привезет ее без матери.

Когда Саул Пензер ушел, появился Фриц Бреннер с подносом. Я посмотрел на него с удивлением: Вульф перед обедом никогда не пил пива. Но под салфеткой оказалось совсем не пиво, а напиток «Ни-Спот». Рядом стояли три стакана.

Фриц так и остался у письменного стола Вульфа.

Вульф недоверчиво посмотрел на бутылку, достал открывалку, поддел пробку и разлил напиток по стаканам.

– По-моему, – пробормотал я, – это приведет к совершенно не нужным жертвам. Эрхард тоже не знал, каков этот напиток на вкус, и только из вежливости сделал несколько глотков. – Я отодвинулся.

– А может, – сказал Вульф, – он уже пробовал «Ни-Спот» прежде. – Вульф поднял стакан, принюхался и скорчил гримасу. – Убийце незачем было знать, пил его Эрхард прежде или нет.

Я отхлебнул немного.

– Если попробовать, это не так страшно. – Я стал пить дальше. – Мы сможем установить разницу во вкусе, если подсыплем в стакан цианистого калия. У вас не найдется его под рукой часом?

– Не говори ерунды, Арчи. – Вульф встал и направился к умывальнику, – Теперь обязательно нужно сделать глоток воды,

Вульф всегда придавал большое значение правильной работе желудка.

После обеда, когда Вульф разговаривал с Тилли Стронгом, позвонил Саул Пензер.

– Я на вокзале в Атлантик-Сити, – сказал он. – Через двадцать минут я или сажусь в нью-йоркский поезд, или ныряю в море – решение за вами, Вульф. Я использовал с мисс Шеппард трюк, который до сих пор ни разу не давал сбоя, но тут был полнейший провал. Когда я попытался обратиться к ней на улице, она позвала полицейского и. пожаловалась на мою настойчивость, вернее, назойливость. Потом я попробовал позвонить ей по телефону, но на каком-нибудь четвертом слове она просто повесила трубку. Это уже третий мой промах за десять лет работы с вами, и такого я не могу себе простить. Мне не нужно от вас ни гонорара, ни возмещения издержек.

– Ерунда! – В обращении с Саулом Вульф, никогда не раздражался. – Расскажите мне о подробностях, только попозже. Вы сможете быть у меня в конторе в шесть?

– Да.

– Хорошо, тогда приходите.

Ровно в два часа раздался звонок в дверь. Прибыл профессор Саварезе.

7

Каждый когда-нибудь слышал об исключениях, которые подтверждают правила. Профессор Саварезе был как раз одним из таких счастливчиков. Общепринято считать, что волосы у итальянца должны быть цвета воронова крыла, а рост – относительно небольшим. Еще одно убеждение рисует математика расположенным к сухости и педантизму, пребывающим где-нибудь в стратосфере, как в доме родном, а на земле разве что навещающим изредка родственников.

Ну а Саварезе, итало-американский профессор, был, высоким крепким блондином, похожим на свежий мартовский ветер.

В первые же двадцать минут он поведал нам, как захватывающе интересно было бы вывести ряд формул, – конечно, чисто математических, – которые могли бы найти применение в работе детектива. Он был убежденным сторонником теории вероятностей и сразу привел нам в подтверждение своих мыслей несколько характерных примеров.

– Возьмем самый простенький для сыщика случай, – предложил он с радостной улыбкой. – Трое слуг украли из сейфа в господской комнате кольцо с бриллиантами. Давайте обозначим их буквами «икс», «игрек» и «зет», и тогда…

– Прошу вас! – не выдержал Вульф. – Вы отклоняетесь от темы!

Саварезе посмотрел на него озадаченно.

– Я что, действительно отклоняюсь? А какая, собственно, была тема?

– Смерть мистера Сирилла Эрхарда и ваша к ней причастность.

– О, да, конечно. – Он улыбнулся так, словно собрался просить прощения, потом улыбнулся еще раз и развел руками. – Может быть, мы еще сумеем вернуться и к моей любимой проблеме? Меня чрезвычайно волнует эта…

– Да, только позже. А теперь я бы хотел спросить вас, кто во время той передачи подал мистеру Эрхарду стакан и бутылку?

– Право, не знаю. Видите ли, мне в высшей степени интересно установить различие между вашим методом и методом полиции. Вы, похоже, пытаетесь перейти от фактора вероятности к фактору достоверности. А следовательно, видите во мне убийцу с шансами один к пяти, но в ходе нашей беседы этот шанс может возрасти до одного к четырем, к трем и так далее либо упасть до одного к десяти. Тогда вы будете уверены в том, что как убийца Эрхарда я могу в расчет не приниматься. Существует показательная формула…

– Несомненно. – Вульф держался великолепно. – Если уж вы мечтаете сравнить мои методы с полицейскими, то должны разрешить мне хоть изредка вставлять словечко. Были вы знакомы с мистером Эрхардом до упомянутой передачи?

– О, да! В общей сложности я видел его шесть раз. Впервые – тринадцать месяцев назад. Все это я могу изложить без запинки, ибо полиция довольно обстоятельно меня расспрашивала. Поскольку вы наметили конкретный путь, я прежде всего остановлюсь на пунктах, которые могут быть использованы для моего обвинения. Вы согласны?

– Вполне.

– Да, так я и подумал… Будучи математиком, я всегда интересовался практическим приложением теории вероятностей к любой игре. Как ключ к нормальному случаю…

– Не теперь! – резко оборвал его Вульф.

– О нет, конечно, нет. Вообще, на скачках применять, основное положение этой теории необычайно трудно. Изучая год назад возможности одной формулы, я решил немного подробнее начать штудировать газеты с предварительными данными заездов. Среди выписанной мною периодики был и «Трек-альманах», который выпускал мистер Сирилл Эрхард. Полицейские спрашивали, почему я выбрал именно его, но я тогда не смог ответить, поскольку просто об этом позабыл. Возможно, это возбудило их подозрения, но все же факт остается фактом – я не могу вспомнить, по какой причине выбрал эту газету. Как-то в феврале Эрхард опубликовал особенно интересный прогноз, я даже лично зашел к нему. Он был интеллигентным человеком, но, к сожалению, совсем не интересовался математикой, и я с ним встречался нечасто. Тем не менее позже мы еще раз виделись, а как-то провели даже вместе несколько дней у одного знакомого в Нью-Джерси. В общей сложности, повторяю, я видел его до той злополучной передачи шесть раз. Это ведь может навести на подозрения, не так ли?

– На ничтожные, – пробормотал Вульф.

Саварезе кивнул.

– Ваша объективность меня радует. Правда, дальше будет хуже. Когда радиовещательная компания устроила опрос желающих организовать справочный бюллетень, я написал туда письмо с предложением принять вторым гостем в такой программе мистера Эрхарда. – Саварезе улыбнулся. – Ну как теперь обстоит дело с шансами один к пяти?

– Но ведь это соотношение выдвинуто вами, а не мной. В полиции есть упомянутое письмо?

– Нет. По моим, сведениям, радиокомпания всю переписку уничтожила.

Вульф заерзал в своем кресле.

– Что еще вы можете привести по так называемым пунктам обвинения?

– Дайте-ка подумать. – Он остановился. – Похоже, это все, если говорить о каких-то особенностях моего характера. Тогда следующим пунктом будет состояние моих финансов. Жалованье профессора математики позволяет мне вести лишь весьма скромную жизнь, и все же я каждую неделю отдавал десять долларов за «Трек-альманах».

– Вы играете в тотализатор? Ставили на скачках?

– Нет, еще ни разу. Для этого я слишком много знаю, а если хотите – то и слишком мало. Более девяноста процентов таких пари бывают следствием азарта, а не здравого смысла. – Саварезе развел руками. – Таким образом, мы приходим теперь на путь отрицания того, что я отравил Эрхарда. Позвольте привести вам, некоторые аргументы. Я никак не мог поднести ему яд, поскольку сидел по диагонали от него и вообще не касался бутылок и стаканов. Затем – практически невозможно доказать, что я где-то купил, украл или еще как-нибудь достал цианистый калий. Далее, не нашлось бы ни малейшего подтверждения тому, что я в какой угодно форме получил или мог получить некую выгоду, от смерти Эрхарда. Когда я в тот день – без двадцати одиннадцать приехал в студию, все были уже в сборе и, подойди я к холодильнику, наверняка увидели бы это. Ну и наконец, не существует никаких причин для утверждения, что мое отношение к Эрхарду было иным, чем я его описывал. – Саварезе с сияющей улыбкой посмотрел на Вульфа. – Ну, как теперь? Один к тысяче?

– Я не говорил, что буду следовать вашей схеме, – проворчал Вульф, – У меня свои методы, и приходится то тут, то там ковыряться в разных мелочах. А вы, кстати, уже бывали в Мичигане?

Весь следующий час до того самого момента, когда Вульф должен был войти в лифт, чтобы отправиться в оранжерею на крыше, он обстреливал профессора Саварезе самыми разными вопросами. Тот отвечал очень кратко и дельно. Очевидно, он все еще тщился сравнить методы Вульфа с полицейскими, потому что выглядел скорее вдумчивым судьей, нежели человеком, которого подозревают в убийстве.

В начале пятого пришел Саул Пензер и уселся в красное кресло для посетителей.

– Я все испортил, и мне прямо стыдно показываться Вульфу на глаза, – мрачно начал он. – То, что я недооценил эту женщину, – одна из самых больших ошибок за всю мою карьеру.

До шести часов мы коротали время за картами, и, когда пришел Ниро Вульф, я успел обобрать Саула на три доллара.

Вульф молча выслушал рассказ Саула и, объяснив ему, что извиняться за промах было незачем, велел позвонить после ужина, дабы получить дальнейшие указания

Когда мы остались в конторе одни, Вульф откинулся в своем кресле и закрыл глаза. Я вставил бумагу в пишущую машинку и напечатал доклад о деятельности Саула Пензера, а когда нес его к шкафу, услышал голос Вульфа:

– Арчи!

– Да, сэр?

– Я должен обязательно поговорить с девчонкой. Соедини-ка меня с мисс Фрэзер.

Я исполнил его приказание, но мы спокойно могли не тратить время на этот звонок. Мисс Фрэзер выразила сожаление по поводу того, что мы еще не добились никаких результатов. Потом пообещала нам всяческую помощь, заявив, однако, что, по ее мнению, бесполезно звонить в Атлантик-Сити и пытаться убедить мисс Шеппард приехать в Нью-Йорк к мистеру Вульфу. Она, мол, без сомнения, откажется. Мисс Фрэзер согласилась посодействовать нам и попытаться повлиять на Нэнси, но сказала, что от ее матери не сумеет добиться большего, чем остальные. И в заключение мы узнали, что именно она оплатила матери и дочери дорогу в Атлантик-Сити и гостиницу.

– В самом деле? – ошеломленно спросил Вульф. – Но мисс Коппел заявила мистеру Гудвину, будто никто из вас не знает, куда они поехали.

– Мы действительно только сегодня утром прочитали это в газетах. Деньги на проезд и расходы я им давала, но о том, куда они отправляются, не было сказано ни слова.

Вульф повесил трубку, и я вынес на его усмотрение несколько предложений, но он уже вбил себе в голову, что прежде всего должен поговорить с мисс Шеппард.

– Доставь ее ко мне, – ворчал он.

Иного я и, не ожидал.

– В полном здравии? – спросил я.

– Но ведь здесь ты сможешь снова привести ее в чувство. Нужно было сразу отправить тебя в Атлантик-Сити, потому что я-то знаю, как ты умеешь обращаться с молодыми девушками.

– Большое спасибо за комплимент, но она еще несовершеннолетняя, а не молодая леди.

– Арчи!

– Да, сэр?

– Привези ее!

8

За ужином Вульф рассказал мне о своем учителе математики из Монтенегро, у которого были зловещие длинные усы. И неожиданно у меня созрел один план, в связи с чем я после еды вновь посетил швейцара на Викслей-авеню. Получив там желаемую справку, я щедро отвалил ему очередной доллар из денег «Ни-Спот».

Затем я вернулся домой и подготовился к поездке в Атлантик-Сити. За прошедшие две ночи мне едва удалось поспать часа три, а в этот раз и того бы не набралось.

Хмурым пятничным утром, в половине седьмого, я уже стоял на платформе вокзала в Атлантик-Сити и вовсю зевал. Потом, встряхнувшись немного, я направился к такси. Попросил водителя подождать и подошел к следующей машине.

– В это время дня мне всегда бывают нужны два автомобиля, – объяснил я шоферу. – Я поеду в первом, а вы последуете за нами. Потом мы проведем небольшое совещание.

– А куда вам нужно?

– Тут недалеко. – Я сунул ему в руку долларовую бумажку. – Все будет в порядке.

Он кивнул без особого воодушевления. Я сел в переднюю машину и попросил водителя остановиться неподалеку от отеля «Амбассадор».

Через несколько минут мы достигли цели, и, когда второе такси тоже остановилось сзади, я подал знак его водителю подойти.

– У меня есть враги, – сказал я обоим. Они переглянулись, и один из них заметил:

– Вы уж сами смотрите, как вам уладить свое дело, мы-то всего лишь таксисты. Лично у меня на счетчике пока только шестьдесят центов.

– Нет, вы все неправильно поняли. Просто это мои жена и дочь, которые упорно отравляют мне жизнь. Сколько выходов у этою отеля?

– Два, – ответил один шофер.

– Три, – не согласился другой,

Они поспорили немного и пришли к заключению, что выходов все же три.

Я вручил каждому по пять долларов и сказал:

– Дальнейшая оплата будет полностью зависеть от того, сколько времени займет вся операция. А теперь слушайте внимательно.

Изложив им подробный план действий, я занял позицию у дверей, которые выходили к океану. Только тут я понял, какую допустил ошибку, отложив на время завтрак: желудок мой начал проявлять неудовольствие.

Через полчаса из-за угла показался один из таксистов, подозвал меня к своей машине и тотчас же ошарашил:

– Они только что отъехали, сэр.

– На вокзал?

– Да, по крайней мере, в том направлении. Он круто развернул автомобиль. – Они взяли такси, Тони двинул за ними.

С риском свернуть себе шею мы помчались к вокзалу: до отправления поезда на Нью-Йорк у меня оставалось ровно одиннадцать минут.

Через четыре минуты мы затормозили перед зданием вокзала. Выходя из машины, я увидел, как передо мной какая-то женщина отпускает свое такси. Около нее стояла молодая девушка.

– Да уйдите же, наконец, в укрытие! – прорычал мой водитель. – Вы ведь не слепой, кажется, черт возьми!

– Обойдется, – пробормотал я, – я же у них за спиной. У нас просто особый вид холодной войны на нервах.

Тут откуда-то появился Тони, и я выдал обоим по очередной пятидолларовой бумажке. Потом подошел к контролю, где мать с дочерью как раз предъявляли билеты. Подождав, пока они займут свое купе, я тоже вошел в вагон.

В поезде я сразу же направился в ресторан, наверстать пропущенный завтрак и выпить чашку-другую кофе. Немного погодя туда же пришли мать и дочь. А когда они вернулись в свое купе, нам оставался всего час пути до Нью-Йорка.

Мать была невысокой и миниатюрной, с седеющими волосами. Нэнси же выглядела значительно лучше, чем я ожидал со слов Саула Пензера. У нее были длинные светлые волосы и темно-голубые глаза.

Я решил, что критическим должен стать тот момент, когда мы будем покидать вокзал «Пенсильвания» в Нью-Йорке. Я буквально наступал им на пятки, но они спокойно прошли через северный выход и повернули налево.

Затем они пересекли 9-ю авеню и зашагали по 35-й улице. Мне стало окончательно ясно, что они направляются к дому Ниро Вульфа. Особое удовлетворение вызывало у меня то, что время было удивительно подходящим: еще не наступило одиннадцать часов, и Вульф мог находиться в своей конторе.

Когда они остановились перед домом и уже собрались подниматься по лестнице, я обогнал их, открыл дверь своим ключом, и сказал:

– Входите, пожалуйста, миссис Шеппард.

Переступая через порог, Нэнси сказала, обращаясь ко мне:

– Вы ведь ехали с нами в поезде – что-то здесь не так!

– Мистер Вульф ждет вас, думаю, все будет в полной порядке.

Я предложил им оставить в коридоре вещи, но они отказались, и я провел их в кабинет.

Вульф сидел за письменным столом. При нашем появлении он поднялся, чем доставил мне огромную радость: перед мужчинами он никогда не вставал, а женщинам объяснял, что при своей полноте не может позволить себе такие нагрузки. Теперь же я понял, что этим поступком он хотел выразить свое удовлетворение моими успехами.

– Миссис Шеппард, – сказал я, – это мистер Ниро Вульф. Мисс Нэнси Шеппард.

Вульф слегка поклонился.

– Приветствую вас, леди.

– Мой муж… – сказала мать боязливым, но тем не менее твердым голосом. – Где мой муж?

– Он скоро придет, – ответил Вульф. – Задерживается немного. Садитесь же, мадам.

Я ухмыльнулся на эти слова и покачал головой.

– Я вам очень признателен за эту помощь, но дело обстоит совсем не так. – Я посмотрел на обеих женщин. – Сейчас я все объясню и вам, и мистеру Вульфу. Телеграмма у вас с собой?. Можно на нее взглянуть?

Мать начала было открывать свою сумочку, но Нэнси опередила ее.

– Не показывай! – закричала она, потом обернулась ко мне и прошипела: – Немедленно выпустите нас отсюда!

– Нет, сейчас, к сожаление, это не получится, но если через пять минут вы не передумаете, то сможете беспрепятственно уйти.

Я повернулся к Вульфу.

– В телеграмме говорится буквально следующее:

«Садитесь первый поезд Нью-Йорк отправляйтесь контору Ниро Вульфа 918 Вест там найдете меня оставьте вещи отеле поторопитесь».

Саул отправил ее сегодня в шесть тридцать с почтамта в Бронксе. Необходимая информация была получена от портье с Викслей-авеню.

– Значит, вовсе не отец посылал эту телеграмму? – Нэнси с яростью взглянула на меня. – Я ведь сразу поняла, что тут дело нечисто.

Она схватила мать за руку.

– Пойдем, мы должны сейчас же уйти отсюда!

– Но куда же, Нэн?

– Уйти, и все!

– Куда уйти-то? – раздраженно повторила мать. – Домой?

– В этом-то вся и, суть, – сказал я без особого энтузиазма. – Вам предстоит выбрать один из трех вариантов. Во-первых, можно отправиться домой и попытаться объяснить мужу, как вы стали жертвой подложной телеграммы. Однако я вижу, что такая перспектива вас совершенно не устраивает. Во-вторых, вы можете сесть на ближайший поезд и вернуться в Атлантик-Сити, но в этом случае я тотчас же позвоню на работу вашему мужу и объясню, почему вы тут очутились.

Мать умоляюще посмотрела на меня, и я быстро пододвинул ей стул, чтобы она могла сесть.

– Вы настоящий изверг! – крикнула Нэнси.

Я не обратил на нее внимания и продолжил, по-прежнему обращаясь к матери:

– Третий вариант состоит в том, что вы останетесь здесь, и мистер Вульф попытается выяснить у вас некоторые факты. Поскольку это может продлиться несколько часов, я предложил бы сразу и начать. Потом мы накормим вас превосходным обедом, а когда мистер

Вульф отпустит Нэнси, я провожу ее на поезд в Атлантик-Сити. Разумеется, все расходы, связанные с этой поездкой, мы берем на себя. Мистер Шеппард, с которым я знаком, ничего не узнает. – После небольшой паузы я добавил: – Вы сами можете выбрать любую из трех возможностей, тем более других у вас нет.

Нэнси села в красное кресло для посетителей.

– Это просто ужасно, – пробормотала ее мать упавшим голосом. – А вы уверены в том, что мой муж не посылал телеграммы?

– Абсолютно уверен, и все совсем не так ужасно, как вам кажется. Сегодня вечером вы снова будете в своем прекрасном гостиничном номере.

– Вовсе он и не прекрасный! – сказала Нэнси. – Душ бьет в сторону, а управляющий никак не соберется его починить.

Вдруг она зажала рот рукой, вытаращила глаза и вскочила с кресла.

– Боже мой! – взвизгнула она. – Где. у вас радио? Сегодня же пятница, и сейчас как раз идет передача мисс Фрэзер.

– Наше радио не работает! – ответил я тоном, не допускающим возражений. – Дайте мне ваше пальто и шляпку.

9

За исключением перерыва на обед, миссис Шеппард так и просидела, опустив плечи, на одном из желтых конторских стульев. Вульфа ее присутствие отнюдь не вдохновляло: он даже предложил ей подняться в оранжерею на крыше и полюбоваться чудесными орхидеями, но она попросту не обратила на это внимания. Похоже, миссис Шеппард была озабочена безопасностью своей дочери, а может быть, боялась, вернувшись в отель, найди еще одну телеграмму, подписанную ее мужем.

В моей записной книжке зафиксирован такой диалог.

Вульф: Вы, кажется, питаете большую симпатию к мисс Фрэзер, не так ли, мисс Шеппард?

Нэнси: О да, она просто не имеет себе равных!

Текст продолжается на другой странице.

Вульф: А почему вы, собственно, оставили колледж, если так хорошо учились?

Нэнси: Мне предложили место манекенщицы, и я не могла устоять против соблазна получать приличное жалованье.

Вульф: Вы и дальше собираетесь зарабатывать деньги на этом поприще?

Нэнси: О нет! Я всеми средствами буду стараться попасть в радиокомпанию, чтобы потом делать программу вместе с мисс Фрэзер. Вот вы, мистер Вульф, много выступали перед микрофоном?

Следующая страница.

Вульф: Как вы провели время в Атлантик-Сити?

Нзнси: Отвратительное место, там можно совсем скиснуть

Пока я должен был признать, что эта беседа мало дает Вульфу.

Фриц Бреннер пригласил нас обедать.

Потом мы снова вернулись в контору. Нэнси закурила сигарету, и тут я заметил, что вопросы Вульфа стали постепенно приближаться к самому преступлению. Сначала он интересовался, как именно думает Нэнси организовать новый клуб «Фрэзер-филиал», а потом перешел к отдельным передачам мисс Фрэзер.

Вульф выяснил, что каждый вторник, а иногда и по пятницам Нэнси принимает участие в программе. Чаще всего она сидит в первом ряду зрителей, но иногда ей позволяют делать кое-какие мелочи в студии. Мисс Фрэзер обещала со временем включить ее и в саму передачу, и Нэнси ждала этого всем сердцем. Здесь, правда, все зависело только от мисс Фрэзер, потому что на студии больше никто о ней ничего слышать не хотел.

– Какую же работу вам доверяли на студии? – добродушно спросил Ниро Вульф.

– О!.. – Она сделала неопределенный жест рукой. – Например, если кто-нибудь ронял листок со сценарием, я вскакивала и поднимала его. Иногда бывало нужно заменить скрипучий стул – это тоже обычно делал я. На той передаче, о которой вы спрашиваете, я принесла из шкафчика поднос со стаканами и поставила на стол.

– В тот раз, когда гостем программы был мистер Эрхард?

– Да. Я и раньше этим занималась.

– У вас есть ключ от шкафа?

– Нет, ключ у мисс Вэнс. Она и шкаф отпирала, и поднос вытаскивала. – Нэнси улыбнулась. – Однажды, помню, я уронила стакан, и вы думаете, мисс Фрэзер рассердилась? Она просто попросила меня принести картонный. Вы и представить себе не можете, какая это замечательная женщина!

– Да, чрезвычайно. И когда же это произошло?

– О, примерно год тому назад. – Как бы в подтверждение своим словам Нэнси кивнула головой. – Именно тогда на передаче впервые появились бутылки «Ни-Спот». Сначала мы ставили совсем простые стаканы, а потом их вдруг заменили… – Она внезапно замолчала.

– А почему заменили?

– Понятия не имею.

Я ожидал, что Вульф на время отложит свои вопросы, поскольку Нэнси сболтнула ненароком что-то лишнее и совершенно явно солгала, утверждая, будто не знает причины замены стаканов. Но Вульф неожиданно повернул все совсем по-другому.

– Наверное, стаканы были слишком хрупкими и их поменяли на более массивные, небьющиеся… – Вульф рассмеялся, будто от удачной шутки. – А вы когда-нибудь пробовали «Ни-Спот», мисс Шеппард?

– Я?! Вы что, потешаетесь надо мной? В честь основания моего клуба фирма прислала мне целый грузовик с этим напитком.

– Мне он не очень нравится, а вам?

– Ах, я даже не знаю. Конечно, сперва он кажется не слишком приятным. Когда у меня будет своя программа и появятся первые Шеппард-клубы, я поведу дело совсем по-другому. – Она наморщила лоб. – Как вы думаете, Нэнси Шеппард – неплохое имя для артистки или лучше звучит Нэн? Может, вообще стоит взять новое? Мисс Фрэзер была раньше Оксхолл. Потом она вышла за человека по фамилии Коппел. Он уже умер. А вот на радио она не воспользовалась ни тем, ни другим именем: новое выбрала.

– Любое ее имя звучало бы великолепно, – сказал Вульф с Интонациями маститого критика. – Как-нибудь вы обязательно расскажете мне о своих клубах. – Вульф подумал немного и вдруг спросил: – А вам не кажется, что в «Ни-Спот» кладут перец?

– Право, не знаю, я над этим никогда не задумывалась. Во всяком случае, у него, совсем другой вкус, чем у «Фризо».

– Да, ваша правда, – подтвердил Вульф. – Что же еще вы делали во время передачи?

– О, только то, о чем уже говорила.

– Ну а разве не вы подаете стаканы и бутылки мисс Фрэзер, мистеру Медоузу и остальным?

– Нет. Однажды попыталась, но они этого не допустили.

– Где вы находились в тот момент, когда случилось несчастье?

– Сидела у пианино. Вообще-то во время передач я должна быть среди зрителей, но иногда я нарушаю это правило.

– Вы не заметили, кто их тогда передавал, в частности мистеру Эрхарду?

Нэнси коварно усмехнулась.

– Ведь именно это вам и нужно узнать, верно? Нет, не заметила. Этот вопрос мне задавали в полиции по крайней мере миллион раз.

– Естественно. Ну а я спросил только единожды. Скажите, а не вы берете бутылки из шкафчика и ставите их в холодильник?

– Просто иногда помогаю. А вообще это обязанность мисс Вэнс, но поскольку она не может унести сразу семь бутылок, то берет только четыре, а я остальные три.

– Так. А в тот вторник вы тоже ей помогали?

– Нет, на мисс Фрэзер была тогда новая шляпка, и я так увлеклась ею, что даже не заметила, как мисс Вэнс сама принесла бутылки из шкафа.

– Значит, мисс Вэнс пришлось ходить дважды? – Голос Вульфа несколько потвердел, и мои тренированные уши сразу уловили эту перемену. – Она точно подходила к холодильнику два раза?

– Абсолютно точно.

– Четыре да три – получается семь бутылок, – довольно сказал Вулф. – Мы оба умеем считать, а мисс Вэнс и мистер Медоуз, похоже, нет. Насколько мне известно, во время передачи разливаются только четыре бутылки, а остальные сохраняются как резерв: Мисс Вэнс и мистер Медоуз тем не менее утверждают, что – бутылок всего было восемь, а не семь, как говорите вы. Мисс Вэнс заявляет, что относит два раза по четыре штуки, а вы толкуете о четырех и трех. – Вульф наклонился вперед, голос его стал совсем жестким. – Мисс Шеппард, вы немедленно объясните мне, почему они говорят о восьми бутылках, а вы о семи. Итак?

Она нерешительно посмотрела на него и промолчала…

– Ну же! – Его голос стегал теперь, как плетка.

– Понятия не имею, – фыркнула она наконец. По ее лицу было видно не только то, что она прекрасно обо всем знает, но и то, что вообще решила ничего больше не говорить.

– Ну? – Вульф погрозил ей пальцем. – Очевидно, у вас сложилось совершенно превратное мнение, будто стоит вам только сказать: «Понятия не имею», – как я тотчас же отстану. Сначала вы попытались проделать этот фокус, когда разговор шел о стаканах, а теперь вот снова… Я даю вам ровно одну минуту, чтобы вы подумали и выложили мне чистую правду. Арчи, засеки время!

Я посмотрел на часы, потом – на Нэнси. Она все еще была полна решимости молчать. Я накинул еще секунд десять и провозгласил:

– Время истекло.

Вульф вздохнул.

– Боюсь, что вы, мисс Шеппард, и ваша мать сегодня уже не поедете обратно в Атлантик-Сити, поскольку…

Миссис Шеппард болезненно охнула, а Нэнси воскликнула:

– Вы же обещали!..

– Нет, это мистер Гудвин что-то вам насулил. Я же намерен дать ему сейчас несколько указаний. – Он повернулся ко мне. – Арчи, ты доставишь мисс Шеппард к мистеру Крамеру. Можно вместе с матерью, но, по-моему, ей лучше вернуться домой. Сначала я продиктую тебе письмо к мистеру Крамеру. В двух экземплярах пиши.

Вульф откинулся в кресле, закрыл глаза, облизнул губы и начал:

– Арчи!

Нэнси неожиданно вскочила со своего места и, словно ураган, помчалась на меня. Не успел я опомниться, как она вырвала мою записную книжку и с глазами, полными слез, повернулась к Вульфу.

– Это вранье! Все это вранье!

– Но, Нэнси! – безнадежно простонала ее мать.

Я прыгнул к Нэнси, а Вульф проговорил:

– Забери у нее записи, нам нужно закончить. Это истерика. Если она поступит так еще раз, я немедленно запру ее в ванной комнате!

– Нет! – закричала она. – Вы совсем с ума сошли. Замена стаканов там вообще ни при чем. Я действительно не знаю, почему это сделали! А вы…

– Тихо! – приказал Вульф. – Если вы хотите что-то объяснить, сядьте на стул и перестаньте орать. Так почему же были заменены стаканы?

– Я понятия не имею! – Нэнси на мгновение запнулась и вдруг сказала спокойным голосом: – Я действительно не знаю почему. Могу только предположить, но, поделившись с вами своими мыслями, я нарушу обещание, которое дала мисс Фрэзер.

Вульф кивнул.

– Я ведь говорил, что вы ее выгораживаете.

– Вовсе не выгораживаю! Она в этом не нуждается.

– Ради бога, не впадайте опять в истерику. Так какие у вас там предположения?

– Сперва мне нужно позвонить ей.

– Могу себе представить зачем: предупредить и посоветовать куда-нибудь скрыться!

Нэнси изо всей мочи стукнула по письменному столу Вульфа своей слабой ручонкой.

– А ну прекратите! – рявкнул на нее Вульф,

– Как это подло…

– Все, Арчи, запри ее в ванной и позвони инспектору Кармеру, пусть забирает ее прямо отсюда.

Я встал, но Нэнси не обратила на меня никакого внимания.

– Хорошо, – пробормотала она, – потом я объясню ей, что меня вынудили, да и мама подтвердит. Так вот, сначала я вообще не обратила внимания на замену стаканов – ну были бесцветные, ну стали непрозрачные, темно-коричневые, – но потом что-то произошло и с бутылками. Мисс Вэнс начала приносить уже не восемь штук, а только семь, и, кроме того, я во время передачи заметила на бутылке мисс Фрэзер полоску липкой ленты. С тех пор всегда ставилось только семь бутылок, и каждый раз на восьмой у мисс Фрэзер, была видна эта полоска. Тогда-то я и подумала, что есть некая связь между заменой стаканов и отметиной на бутылке мисс Фрэзер, но это были только догадки.

– Мне бы хотелось, чтобы вы снова сели, мисс Шеппард: очень неудобно постоянно задирать голову,

– По мне, можете свою старую тыкву хоть пополам расколоть.

– Но, Нэнси! – простонала миссис Шеппард.

Нэнси присела на краешек красного кресла для посетителей.

– Когда вы дали мисс Фрэзер обещание, о котором только что упоминали? Недавно?

– Нет, много месяцев назад. Метка на бутылке, конечно, возбудила мое любопытство, и, когда я однажды спросила о ней мисс Фрэзер, она объяснила, что тут замешаны чисто личные обстоятельства, но все же взяла с меня слово никогда не говорить об этом. Потом она несколько раз интересовалась, держу ли я свое обещание… Я, конечно, заверила, что она может на меня положиться. Но вы заявляете, что мисс Фрэзер могут арестовать…

– Посмотрим! – пробормотал Вульф. – Значит, вам так никто и не объяснил, почему на бутылке появилась эта наклейка?

– Нет.

– У вас нет никаких идей на этот счет?

– Нет, я только знаю, что она – всегда была в последний год. И похоже, здесь нет никакой связи с убийством. Надеюсь, теперь вы удовлетворены?

– Да, почти, – ответил Вульф.

– Тогда я могу ей позвонить?

– Нет! Вы не должны забывать, что расследование она поручила мне и потому я сам проинформирую ее о положении вещей. Скажите, в день смерти мистера Эрхарда липкая лента тоже была?

– Точно я не видела, но думаю, что была, как всегда.

– Вы действительно этого не видели?

– Может быть, вы считаете, что я и сейчас лгу?

Вульф покачал головой..

– Нет, не считаю, поскольку ваш голос звучит теперь по-другому. В таком случае не могли бы вы сказать, как выглядела эта ленточка и где она прилеплялась?

– Обыкновенная узкая полоска в нижней части горлышка.

– Всегда на одном месте?

– Да.

– Какой она была ширины?

– Вы ведь знаете – такой, наверное. – Нэнси показала на пальцах примерно сантиметра полтора.

– Какого цвета?

– Коричневого, как и бутылка.

– Она каждый раз была такой?

– Да.

– Следовательно, она совсем не бросалась в глаза?

– Нет, совсем нет.

– Вот. видите, и все-таки зрение вас не подвело. – Вульф бросил взгляд на часы, а потом посмотрел на меня. – Когда отправляется ближайший поезд на Атлантик-Сити?

– В четыре тридцать, – ответили.

– Тогда у них еще достаточно времени. Возмести миссис Шеппард все расходы, а потом проводи их на вокзал. Проследи, чтобы они по дороге ни с кем не смогли переговорить по телефону: об их сегодняшнем пребывании в городе никто не должен знать. Подожди, пока поезд не отправится.

– Мы действительно возвращаемся? – пробормотала мать Нэнси, и ее голос прозвучал так, словно она давно перестала на это надеяться.

Когда я вернулся с вокзала, Вульф был уже в оранжерее на крыше, а в моей записной книжке красовалась следующая инструкция:

Я озабоченно уставился на послание. Почему он не мог отпустить мне и этим господам немного больше времени? На моих часах было без десяти минут пять, и мне пришлось подавить в себе внезапное желание подняться в оранжерею и объясниться с Вульфом.

Как и следовало ожидать, я столкнулся со значительными трудностями. Билл Медоуз принялся ворчать, что уже сообщил абсолютно все, чем располагал, и, дабы склонить его к приезду, я вынужден был произнести несколько скрытых угроз. Маделина Фрэзер и Дебора Коппел тоже сперва противились, но, поколебавшись, пришли к мнению, что либо им нужно освободить Вульфа от этого задания, либо по возможности помогать ему. В результате обе согласились приехать, захватив с собой Элеонору Вэнс. Один Натан Трэйб не высказал никаких возражений. Профессор Саварезе укатил на выходные из города, а Тилли Стронга я вообще не смог найти.

Около шести часов я позвонил Вульфу в оранжерею и доложил о результатах. В ответ на его недовольное ворчание, я заметил, что добыть пятерых из семи человек за такое короткое время не так уж плохо, тем более в пятницу вечером. Он возразил, что было бы значительно лучше заиметь всех.

Вульф никогда не появляется раньше гостей. Возможно, он считает, что уронит таким образом свой престиж. В конторе он показался только после того, как я известил его по телефону о прибытии всех приглашенных.

Войдя, он слегка поклонился и немедленно уселся в кресло, даже для него слишком просторное. Трэйб сразу задал ему вопрос, почему он выставил всех репортеров. В обычных условиях Вульф отреагировал бы на это какой-нибудь колкостью, но сейчас его мысли были заняты складывающимися обстоятельствами, и он сделал лишь неопределенный жест рукой.

– Я попросил вас прийти сюда с одной конкретной целью, – начал Вульф дружелюбно, – и, если вы боитесь опоздать к ужину, мы постараемся разобраться как можно быстрее. Во вторник вечером я заявил, что все вы меня обманываете, но тогда я еще не знал, в чем. Почему, черт возьми, вы ничего не рассказали о липкой ленте на бутылке мисс Фрэзер?

Они сразу поняли, куда гнет Вульф. Только Трэйб посмотрел на него озадаченно.

– Липкая лента? – переспросил он. – О чем это вы?

Остальные четверо за считанные секунды сообразили, как им реагировать на слова Вульфа.

– Так кто же из вас объяснит мне это? – повторил вопрос Вульф. – Только не все сразу.

– Но мы далее не представляем, что вы имеете в виду, – пробормотал Билл Медоуз.

– Чушь! – Дружелюбности в голосе Вульфа как не бывало. – Не надо тратить драгоценное время. Мисс Шеппард провела у меня сегодня весь день, и потому я теперь обо всем осведомлен. – Он поднял глаза на мисс Фрэзер. – Она очень долго держалась, мадам, но все же заговорила, когда и пригрозил ей большими неприятностями.

– Что тут происходит? – спросил Трэйб.

– Ничего особенного, Нат, – ответила мисс Фрэзер, – это такой пустяк…

– Да, ничего особенного! – неожиданно Громким голосом сказал Билл Медоуз. – Просто тут есть…

– Подожди, Билл, – вмешалась Дебора Коппел. Она взглянула на Вульфа. – Может быть, вы все-таки откроете нам, что именно наговорила Нэнси?

– Конечно, – ответил Вульф. – В нижней части горлышка бутылки, которую мисс Фрезер получает во время передачи, всегда бывает кусочек липкой ленты.

– И это вся ее информация?

– Ну… самая главная. Так для чего же нужна эта отметка?

– А Нэнси этого не объяснила?

– Она утверждает, будто ей ничего неизвестно.

Дебора Коппел нахмурилась.

– Но ей и не должно быть известно! А дело совсем простое. Мы же вам рассказывали, как мисс Вэнс перед эфиром приносит бутылки и помещает в холодильник. За полчаса они, конечно, не полностью охлаждаются, а поскольку мисс Фрэзер любит напитки по-настоящему охлажденные, ее бутылка ставится в холодильник раньше остальных.

– Интересно, кто же следит за этим? И когда?

– Да по-разному. Иногда за день до эфира, а иногда бутылка остается в холодильнике с предыдущей передачи…

– Боже праведный! – пробормотал» Вульф. – Не думал я, что вы такая недалекая.

– Я и не считаю себя недалекой, мистер Вульф.

– Ну тогда вам не к лицу отделываться подобным объяснением.

– Однако оно соответствует истине! – вызывающе воскликнул Билл Медоуз.

– Мой дорогой сэр, и вы – туда же? – прорычал Вульф. – Отчего же мисс Шеппард не поверила этому и отчего с нее почти насильно взяли обещание молчать? Разве не проще было бы заранее ставить в холодильник все бутылки? Ведь…

– Дело в том, что кто-нибудь… – Билл Медоуз внезапно осекся.

– Совершенно верно, кто-нибудь мог бы вытащить их, поскольку холодильник не запирается. – Вульф покачал головой, – Нет-нет, так дальше не пойдет. Достаточно с меня вашей лжи, хотелось бы услышать и правду. Так зачем же на бутылку наклеивалась эта полоска?

Заговорила Элеонора Вэнс:

– Дело за вами, мисс Фрэзер, по-моему, надо все рассказать.

– Нет! – решительно возразила Дебора Коппел.

– Я тоже не вижу другого выхода, Дебби, – тихо проговорила Маделина Фрэзер. – Нам не следовало так глупо врать мистеру Вульфу. – Ее красивые серо-зеленоватые глаза взглянули на босса. – Если об этом узнает общественность, нас ждет катастрофа. А не могли бы вы дать мне слово, что об этом никто никогда не пронюхает?

– Как же я могу такое обещать, мадам? – Вульф развел руками-. – В данной ситуации это полностью исключается. Тем не менее я могу пойти вам навстречу и молчать до тех пор, пока не выясню всех подробностей,

– Ну хорошо. И за все мы должны благодарить проклятого Эрхарда. Липкая лента наклеивалась намою бутылку, потому что я не могу употреблять «Ни-Спот».

– Отчего же?

– Оттого, что он вызывает у меня расстройство желудка.

– Господи помилуй! – вырвалось у Натана Трэйба.

– Ничего не могу поделать, Нат, но это так, – сказала Маделина Фрэзер.

– Это и есть те самые личные обстоятельства? – спросил Вульф.

Она кивнула.

– Боже мой, что может быть хуже: рекламировать напиток, всячески восхвалять его вкус и тонизирующие качества! Ну представьте, какую реакцию это вызвало бы в обществе. Нет, сперва я пыталась пить «Ни-Спот» хоть понемногу, но у меня ничего не вышло. Тогда я решила вычеркнуть его из программы, но Оуэн и Андерсон об этом, и слушать не стали. Прямо беда, но я ни– глотка не могу вынести.

– С чем вас и поздравляю! – сказал Вульф.

Трэйб издал что-то вроде стона и посмотрел на Вульфа.

– Об этом никто-никто не должен знать.

– И тем не менее теперь это знают все, – проговорила Дебора Коппел.

– Значит, вы напиток чем-то заменяли? – спросил Вульф.

– Да, это был единственный выход, – ответила мисс Фрэзер. – Черным кофе. Я могу пить кофе литрами – холодный и горячий. Это не особенно бросается в глаза: кофе примерно такого же цвета, как и «Ни-Спот», а в стаканах разница совсем пропадает, поскольку они темно-коричневые и непрозрачные.

– Кто варит кофе?

– Моя кухарка в моей собственной квартире.

– А в бутылки кто наливает?

– Тоже кухарка. Она и пробкой запечатывает в фирменной посуде «Ни-Спот».

– Когда? В день передачи?

– Нет, накануне. Бутылка остается у меня дома.

– Липкую ленту тоже она приклеивает?

– Нет, это забота мисс Вэнс. Перед эфиром она забирает у меня кофе и ставит в студийный холодильник.

Конечно, тут приходится действовать осторожно, чтобы никто ничего не заметил.

– Какое же это для меня облегчение, – внезапно сказал Билл Медоуз, вытирая пот со лба.

– Почему? – спросил Вульф.

– Я же знал, что это рано или поздно всплывет, и теперь рад, что все открылось не полиции, а вам. Предположение, будто кто-то собирался отравить именно Эрхарда, абсолютно неверно. Яд-то был в кофе, и Эрхард выпил его по ошибке.

Трэйб со стоном схватился за голову и уставился в одну точку.

Вульф нахмурил лоб.

– Значит ли это, что полиции вообще неизвестно, куда был подсыпан яд?

– Нет, не. значит. – Билл Медоуз старался теперь быть учтивым, в меру своих возможностей, конечно. – Но она пока сохраняет это в тайне. В газетах об этом не было ни слова. Служащие, конечно, в курсе, что отравлен был кофе, но, по их мнению, он предназначался Эрхарду, а в действительности его готовили для мисс Фрэзер, – Билл наклонился вперед. – Черт побери, неужели вы не понимаете, какую службу нам может все это сослужить? Если только что-то всплывет, тогда конец нашей программе. Потому-то мы сперва всё и утаили!

– Как вы объяснили служащим появление кофе в бутылке?

– Мы вообще ничего не объясняли. Ведь, не зная, кто подсыпал туда яд, мы могли не знать и того, откуда возник кофе.

– А что вы сказали о липкой ленте?

– Тоже ничего.

– Почему?

– Да потому что нас ничего не просили говорить.

– Чушь! Наверняка просили.

– Нет.

– Спасибо, Билл, – улыбнулась Маделина Фрэзер и. повернулась к Вульфу. – Он просто хочет меня выручить. Припомните, пожалуйста, как мистер Стронг схватил бутылки и попытался их спрятать от врача. Но мы отняли их, и я полоску счистила.

– Бог мой! – Вульф кивнул. – Это же просто чудо, что бутылка не попала в общую кучу для мытья. – Он опять обратился к Биллу Медоузу: – Вы сказали, что мистер Эрхард отравился только благодаря случайности. Как же это все-таки произошло?

– Трэйб передал ему бутылку. Он же не знал, что…

Все протестующе загомонили, а Натан Трэйб даже вскочил со своего места.

Щеки Билла покраснели, но он твердо решил не сворачивать с избранного пути.

– Мы все равно подошли к этому и теперь можем спокойно говорить правду.

– Ты же не будешь утверждать, что это был именно Натан, – злобно бросила мисс Коппел.

– Но я знаю это точно, и вы все тоже. Одному Трэйбу не был известен смысл отметки. Кроме того, я сам видел, как он подал бутылку Эрхарду. Конечно, мистер Вульф, мы не сказали этого в полиции.

– Хватит, наконец, покрывать меня, Билл! – проговорила мисс Фрэзер. – Это же я придумала притвориться, будто никто ничего не может вспомнить.

Все опять заговорили одновременно.

Вульф поднял руку.

– Прошу вас, мистер Трэйб! Вообще-то, ваш ответ не важен, ведь вы понятия не имели об условном знаке. Но для проформы я хочу спросить, подавали ли вы бутылку мистеру Эрхарду?

– Я ничего не знаю, и Медоуз тоже! – вызывающе прокричал Натан Трэйб.

– Но вы помогали передавать бутылки и стаканы?

– Я уже это говорил. – Трэйб безнадежно махнул рукой.

– Тут еще кое-что есть, – обратилась к Вульфу Маделина Фрэзер. – Когда я подняла свой стакан, то сразу почувствовала, что в нем «Ни-Спот». Значит, кто-то по ошибке взял мой. Помеченную бутылку я увидела перед мистером Эрхардом: он сидел как раз напротив меня. Сначала я испугалась какого-нибудь неуместного вопроса или замечания по поводу кофе, но, к счастью, он промолчал. А потом вдруг вскочил с ужасным криком… Ну, остальное вы сами знаете…

– Он же совсем не слушает, Маделина, – заметила Дебора Коннел.

Это было вполне справедливо, ибо Вульф откинулся в кресле и закрыл глаза. Такая поза могла бы обмануть даже меня, если бы не два момента: во-первых, перед едой он никогда не спал, а во-вторых, указательный палец его правой руки слегка постукивал по подлокотнику.

Наконец Вульф ожил.

– Я мог бы пригласить вас на ужин или попросить вернуться потом,но если даже мисс Фрэзер устала оттого, что ее так упорно выгораживают, то я и подавно уже по горло сыт этим затянувшимся блефом. Судя по всему, речь идет о покушении в тот день на жизнь мисс Фрэзер. Какие вы можете представить доказательства, опровергающие мою версию? У кого было желание убить мисс Фрэзер и почему? Кто имел доступ к бутылке с кофе? Кто-нибудь готов ответить на эти вопросы?

Вульф медленно обвел взглядом пятерых людей, сидевших перед его письменным столом. Никто ничего не ответил.

– Может быть, кто-то предпочитает беседу с глазу на глаз? Ему я предложу прийти ко мне позже.

– Если бы я мог добавить еще что-то, то сделал бы это сейчас, – сказал Билл Медоуз.

– Вот-вот, – пробубнил Трэйб.

– С трудом верится, – мрачно пробормотал Вульф. – Наверное, чтобы разговорить вас опять, нужна вторая мисс Шеппард. Ладно, даю вам последний шанс: если вы по каким-либо соображениям не хотите беседовать со мной в общей компании с остальными, то могу напомнить о телефоне – будет вполне достаточно одного звонка. Но в любом случае советую не откладывать такую возможность в долгий ящик. Это все.

Вульф встал.

Им пришлось это явно не по душе, ибо они сгорали от желания узнать намерения Вульфа. Больше всего волновала их судьба тайны, которую ему доверили. Узнает ли мир о том, что «Ни-Спот» плохо действует на желудок мисс Фрэзер?

Вульф, однако, воздержался от дальнейших высказываний. Самым настырным оказался Натан Трзйб. Он задержался позже остальных и даже попытался проникнуть за Вульфом на кухню, так что выдворить его мне удалось только с применением силы.

Выйдя с кухни, Вульф, к моему удивлению, направился не в столовую, а в контору, хотя ужин ждал его именно в столовой. Я последовал за ним.

– Что это значит? Вы не проголодались?

– Соедини меня с мистером Крамером.

Я подошел к письменному столу и набрал номер полицейского управления.

Вульф снял свою трубку.

– Алло, здравствуйте, сэр, – начал он дружелюбно. – Да… нет… нет… действительно. Если вы сможете прийти ко мне после ужина, я с удовольствием объясню, почему вы так мало продвинулись в деле Эрхарда. И не только это! Мне кажется, я сумею порадовать вас и еще кое-какой ценной информацией. Нет, только в девять часов, сэр!

Вульф положил трубку, наморщил лоб и зашагал в столовую. Когда он садился за стол, повязывал салфетку и наклонялся над тарелкой, лицо его выражало полнейшее удовлетворение.

11

Инспектор Крамер удобно устроился в красном кресле для посетителей, придвинул к себе предложенную бутылку пива и пожевал окурок сигары.

– Да-да, – согласился он, – результаты, всех наших поисков можно купить у нас за десять центов. Либо я старею, либо убийцы становятся все более ловкими.

Его волосы действительно поседели за. последнее время, а живот несколько округлился, хотя до живота Вульфа ему было еще далеко. Впрочем, глаза его не потеряли своей великолепной остроты, а плечи пока не согнулись под бременем лежащей на них ответственности.

– Но, – продолжал он, – от вас я ожидаю сведений отнюдь не десятицентовой стоимости. Вы так сияете, будто получили в подарок хорошую герань!

– Я не выношу герани!

– Откуда же тогда эта радость? Или вы уже у того рубежа, когда Арчи может предъявлять соответствующие счета?

Он называл меня Арчи, если хотел подчеркнуть, что имеет какое-то отношение к нашему коллективу, но это не совсем соответствовало истине.

Вульф покачал головой.

– Нет, до него я еще не добрался, но все же теперешним положением доволен. И потом, я думаю, что заработать гонорар поможете мне вы со своим штатом, Разве это не причина для радости?

– Судя по газетным сообщениям, заплатят вам неплохо, – сказал Крамер.

– Да, верно.

– Но за вашу работу, а не за чужую.

– Конечно, – подтвердил Вульф, откидываясь в кресле и вздыхая. – Вы обладаете несомненной способностью осмысливать ситуацию, Хотите, чтобы я ее описал?

– С удовольствием послушаю: вы великолепный рассказчик.

– Вы оттого не достигли почти никаких результатов за целых десять дней, что не знали важнейшего факта. Мне же он известен. Причем я беседовал с теми людьми, которых ваши работники уже дважды допрашивали. И этот факт стоил мне многих трудов. Почему же я должен ни за что ни про что раскрывать его, даже не наслаждаясь своим триумфом?

Крамер отставил стакан в сторону.

– Это уже зависит от вас.

– Итак, дело в том, что без моей информации вы ничего не сможете. А вот когда она будет у вас в кармане, то останется лишь масса такой работы, которую я один никогда не выполню. Вы же имеете целую армию сотрудников. Разве не полиция должна ловить убийцу?

– Это дьявольски неприятный вопрос, – проворчал Крамер.

– Совсем нет. Так вот, мое предложение состоит в том, что я сообщаю вам необходимую информацию, а вы берете преступника. Позднее мы побеседуем о том, как бы вам удалось его поймать без моей помощи. Если вы согласитесь с тем, что это было бы невозможно, то сообщите об этом моим клиентам, и гонорар будет мне обеспечен. Устного подтверждения для них вполне достаточно, никаких бумаг тут не потребуется. Мне, конечно, совершенно безразлично, как вы объясните все своему начальству и журналистам.

Крамер заворчал. Вынув изо рта сигару, он уставился на нее так, будто ожидал увидеть на кончике какого-нибудь отвратительного жука. Потом опять сунул ее в рот и пристально посмотрел на Вульфа.

– Вы не могли бы сказать все снова?

Вульф повторил свои слова так, будто читал по бумажке. Крамер опять что-то пробурчал.

– И вы надеетесь, что я на это пойду?

– По-моему, я выразился достаточно ясно.

– Да-да, когда вы так ясно выражаетесь, нужно быть особенно начеку. Что же от меня потребуется после того, как я узнаю этот таинственный факт?

– Вы просто честно подтвердите мне, когда и от кого получили эту информацию. – Вульф нетерпелива махнул рукой. – Она, конечно, согласуется со всем, что уже имеется в вашем распоряжении, например, с тем, что в той бутылке никакого «Ни-Спот» не было, а был кофе.

– Ну, это они вам рассказали.

– Или с тем, что на ее горлышке ваша лаборатория нашла следы какого-то постороннего вещества.

– А вот этого они не могли рассказать. – Крамеру еще больше сощурился. – Такие сведения вы могли получить только от одного из шести человек, которым платит жалованье полицейское ведомство. И прежде чем мы двинемся дальше, вы назовете мне его имя.

– Тьфу! – воскликнул Вульф. – Деньгам моих клиентов я могу найти лучшее применение, чем разбазаривать их на полицейских. Что, собственно, вам не нравится в моем предложении? Я вообще-то надеялся, что: вы сразу его примете. Ведь иначе мне придется нанять десятка два парней и делать все самому, а мне бы этого совсем не хотелось.

– Ну хорошо. – Крамер сидел в напряженной неестественной позе. – А эту вашу новость я прямо сейчас узнаю?

– Конечно. Мистер Гудвин даст вам экземпляр протокола, но сначала я хотел бы попросить вас в интересах моих клиентов по возможности сохранить в тайне одну деталь.

– Но при расследовании убийства я ничего не могу утаивать.

– Это мне известно, но я же сказал – по возможности..

– К сожалению, такого я не могу обещать. Ну, что же это за деталь?

– Мисс Фрэзер не может пить «Ни-Спот», он вызывает у нее расстройство желудка.

– О, черт побери! – Крамер ошеломленно уставился на Вульфа. – Эрхард выпил кофе вместо «Ни-Спот», и он не желудок ему расстроил, а отправил на тот свет.

Вульф кивнул.

– Да, я в курсе, но именно, это и не нужно предавать огласке. Однако наша беседа длится уже около часа, и я вижу, что ваш стакан пуст. Арчи!

Я встал и принес нашему гостю бутылку пива. При этом я непрестанно спрашивал себя: неужели Вульф действительно отдаст на съедение инспектору Крамеру все, что мы с таким трудом раздобыли?

Так оно и вышло. Он выложил решительно все. А когда дословно привел даже текст телеграммы, посланной мною Шеппардам, я уже кусал себе локти, потому что это было не его, а моих рук дело.

В заключение Крамер задал целый ряд вопросов, на которые Вульф покорно ответил. Затем я должен был покинуть свое рабочее место, чтобы Крамер мог позвонить к себе в бюро

– Роуклифф? Запишите мои указания! – Теперь это был до кончиков ногтей полицейский инспектор. – Я сейчас в конторе мистера Вульфа. На этот раз мы получили у него конкретные данные. Придется начать все сначала. Здесь убийство произошло по ошибке. На самом деле яд предназначался для мисс Фрэзер. Примерно через полчаса я лично сообщу вам все подробности. Вызовите всех занятых в этом деле. Свяжитесь с шефом и прокурором. Пригласите Элеонору Вэнс, Натана Трэйба и кухарку мисс Фрэзер. За остальных возьмемся завтра. Кого я посылал в Мичиган? Ах, да, – Дарста. Отзовите его, мне необходимо с ним поговорить…

И дальше в том же духе. Наконец Крамер повесил трубку и вернулся в свое красное кресло.

– Ну что у вас еще? – спросил он.

– Больше ничего, – ответил Вульф, – я желаю вам успеха.

Разговаривая по телефону, Крамер швырнул окурок сигары в мою корзину для бумаг. А теперь вытащил новую и, даже не взглянув на нее, сунул в рот.

– На этот раз вы, вне всякого сомнения, дали мне ценнейшую информацию, и я спрашиваю себя: почему?

Вульф усмехнулся.

– Разве я сейчас не слышал, как вы приказывали своим людям работать на меня?

– Да, конечно. – Крамер раскурил сигару. – Все выглядит вполне невинно, но я-то давно вас знаю. У вас больше нет никаких предложений?

– Нет.

Было неудивительно, что Крамер сомневается в словах Вульфа: за его плечами лежало уже немало разочарований. Однако я должен был признать, что Вульф сейчас мог только обратиться за помощью в полицию.

– Может, вы хотите посоветовать арестовать мисс Фрэзер и остальных причастных к делу, потому что они своим поведением тормозили расследование? – спросил Крамер.

Вульф отрицательно покачай головой.

– Мой дорогой сэр, вам в первую очередь следует заняться убийцей, не отвлекаясь на подобные мелочи. Надеюсь, вам удается выяснить, у кого это появилось желание отравить мисс Фрэзер. Какие же сейчас могут быть еще советы? Ведь вы в таких ситуациях разбираетесь гораздо лучше меня. Вам предстоит рассмотреть массу вариантов, а если вы захотите со мной поговорить, та я всегда к вашим услугам.

Крамер встал и покинул нас.

12

Спору нет, то соглашение, которое Вульф заключил с Крамером, пошло нам на пользу.

Тем не менее у него было слабое место: дело-то расследовала полиция, а Вульф, сообщив ей все свои сведения, должен был безраздельно предаваться отдыху.

В течение следующей недели мы черпали информацию лишь из газет. В один из дней я нанес короткий визит сержанту Перли Стеббинсу и даже дважды был принят инспектором Крамером. Впервые меня встречали в полиции с распростертыми объятиями, надеясь заполучить какую-нибудь новенькую подробность, и, видит бог, – она была действительно необходима, чтобы сдвинуться наконец с мертвой точки. Газеты проводили яростные нападки на комиссию по расследованию убийства Эрхарда за ее вялую работу.

Вульф откладывал книгу лишь для того, чтобы просмотреть прессу или послушать мой отчет об очередном посещении полицейского управления. Когда я предлагал ему предпринять что-нибудь свеженькое, он снова молча брался за книгу.

Он совсем не высказывал своего отношения к ходу расследования. Элеонора Вэнс была арестована, а через два дня – выпущена под залог. В полиции я смог лишь узнать, что ей, не считая кухарки, было удобнее всех подмешать в кофе яд. Конечно, под подозрением находились и другие.

Но самым главным стал теперь вопрос о мотиве. Убийства всегда имеют множество причин, и трудность их расследования в том и состоит, что необходимо найти единственно верную. Несколько лет назад один мужчина в Бруклине убил своего зубного врача за то, что он вырвал ему не тот зуб.

В нашем деле тоже было немало вариантов. Примерно шесть месяцев назад мисс Фрэзер и Билл Медоуз так поругались, что последний был ею уволен и в течение трех недель не допускался к подготовке передач. Теперь они утверждали, что стали наилучшими друзьями. Не так давно Натан Трэйб пытался настроить против мисс Фрэзер ее работодателей. Однако сейчас они горячо заверяли всех в самых искренних чувствах друг к другу…

Наиболее вероятным мотивом можно было бы считать деньги Маделины Фрэзер. Прокурор узнал содержание ее завещания. В нем мисс Фрэзер выделяла двум детям своей сестры из Мичигана по десять тысяч долларов, а остаток отдавала Деборе Коппел. Составлял он примерно полмиллиона долларов, а такая сумма вполне могла побудить к тому, чтобы чуть-чуть поиграть с цианистым калием. Между тем Дебора Коппел1 и Маделина Фрэзер были весьма дружны. Они вместе провели юность, а позднее мисс Фрэзер вышла замуж за Лоуренса, брата Деборы.

Была заново расследована смерть Лоуренса Коппела, главным образом потому, что он тоже умер от цианистого калия. Правда, будучи фотографом, он имел постоянный доступ к этому яду, и полиция Мичигана придерживалась твердой версии о самоубийстве. Лучшим доказательством тому было прощальное письмо этого ипохондрика другу, прокурору Мичигана.

Того, что кто-либо из причастных к нашему делу находился в то время в Мичигане, полиция не установила.

Не считая нескольких визитов к нему инспектора Крамера, мистера Андерсона и еще пары человек, Вульф ограничивался ролью наблюдателя.

В субботу после обеда к нам пожаловал Тилли Стронг. Он только что подвергся интенсивному восьмичасовому допросу и находился в соответствующем настроении. Склонившись над письменным столом Вульфа, он начал сухо говорить что-то относительно предательства, совсем не обращая внимания на то, как при этом его очки съехали на самый кончик носа.

Он утверждал, что Вульф своим поведением, приведшим к обману клиентов, аннулирует имеющееся соглашение и теряет всякую надежду на получение гонорара и возмещение издержек. Кроме того, возникшие убытки требуют привлечения его к ответственности.

Вульф резко осадил Стронга и заметил, что соглашение ни в коем случае не может быть изменено, тем более расторгнуто.

– Разве? – Стронг напрягся как струна. Его галстук сбился в сторону, волосы прядями упали на лоб. Суетливым движением он сдернул очки. – Вы действительно так думаете? Ну это еще посмотрим! И потом, вы подвергли опасности жизнь мисс Фрэзер: мы же хотели прикрыть ее и тем самым защитить.

– Всё? – саркастически спросил Вульф.

– Нет, не всё! – не владея собой, крикнул Стронг. – Кроме вас, никто не знал, что яд был предназначен для нее. А теперь весь мир в курсе. Кому же сейчас под силу уберечь ее?

Поведение Стронга стало столь вызывающим, что я в конце концов должен был его выпроводить. При его комплекции это не составило особого труда.

Как и следовало ожидать, Тилли Стронг был не единственным, кто считал, что Вульф злоупотребил их доверием и продал полиции. Остальные также высказали нам свое мнение либо лично, либо по телефону. Особенно удручен был Натан Трэйб, находившийся под впечатлением от слов Билла Медоуза о том, как он, Трэйб, передавал бутылки и стаканы.

В понедельник после обеда к нам заявился профессор Саварезе. Он тоже пришел прямо с длительного, изнуряющего допроса и также пребывал в сквернейшем настроении. Больше всего его волновало, отчего в полиции совсем не спрашивали об их отношениях с Эрхардом. Этого он себе не мог объяснить. Они копались в его собственной биографии с самого рождения и, судя по вопросам, искали какую-то связь между ним и мисс Фрэзер. Это опрокинуло все его идеи о теории вероятностей и разрушило тем самым великолепную возможность применить их на криминалистической базе.

Некоторое время Вульф слушал спокойно, но, когда профессор перешел границу всякого терпения, снова подал мне знак освободить его от назойливого посетителя. На сей раз я выполнил это указание с некоторым колебанием, ибо Саварезе был сегодня особенно разговорчив, и я бы охотно спросил у него, какую математическую формулу можно было бы применить к желудочным страданиям мисс Фрэзер после глотка «Ни-Спот».

Все это было в понедельник. В пятницу вечером, неделю спустя после заключения соглашения с Крамером, я пришел в контору и застал Вульфа с книгой в его кресле.

– Я сейчас иду в свой клуб, – сообщил я.

Он ограничился кивком.

– Вы даже не спросите, в какой именно. Вам же отлично известно, что ни в какие клубы я не хожу. И вообще, – мрачно продолжал я, – хватит с меня, сыт по горло. День за днем сидеть здесь сложа руки и дожидаться, когда вы наконец поймете, что задача детектива – добывать сведения и расследовать дело. Вы просто слишком ленивы для любых действий. Вы считаете себя гением, но если гений обязан вести такую жизнь, то я лучше останусь тем, что я есть.

Со стороны казалось, что он целиком поглощен чтением.

– В конце концов, мне все это надоело. Ну конечно, вы перепоручили полиции ту работу, которую, собственно говоря, должны были выполнить сами. Отчего же вам не попробовать заняться другим делом, если это кажется слишком трудным? Их даже в прессе полным-полно. Разобрались бы, например, с той бандой, которая вчера украла на 17-й улице грузовик с сыром. Или с учеником пятого класса, угодившим горошиной прямо в глаз своему учителю. Подробности можно найти в «Таймсе», на пятьдесят восьмой странице. Впрочем, если вы непременно хотите заниматься одними убийствами, презирая все остальное, возьмитесь за предсказательницу Бойлу Пул, убитую вчера вечером выстрелом в затылок. О ней сегодня все газеты шумят.

Вульф перевернул страницу.

– Завтра суббота, – продолжал я, – и, получив, как обычно, свое жалованье, я отправлюсь на бокс в Мэдисон-Гарден, ибо мне надоело смотреть, как вы сидите в этом кресле.

Но в Мэдисон-Гарден я не пошел, а из ближайшего кафе позвонил Лону Коэну в редакцию «Газетт».

Немного погодя мы уже сидели за столиком в ресторане «Пьетро». Поболтав сперва о политике, о боксе и об убийствах, я мимоходом заметил, что, по-моему, пресса слишком уж придирается к полиции по поводу дела Эрхарда.

Коэн удивленно уставился на меня.

– Помилуй бог, разве Крамер грозился отнять у вас лицензию? – спросил он.

– Нет, это дело действительно чрезвычайно трудное, – ответил я, потянувшись к вазочке с земляными орехами. – Полицейские стараются вовсю, и несправедливо было бы постоянно поливать их грязью. На твоем месте я бы сочинил статью, которая, бы заинтересовала читателя и полностью отразила истину.

– Черт возьми! – Коэн внимательно на меня посмотрел. – Великолепная идея! А что бы ты посоветовал написать?

– Ну, в любом случае – несколько подходящих выдержек из дела. Читателей оно еще волнует. Потом, я бы отказался от того, что уже навязло у всех на зубах, – от втолковывания мысли о неспособности полиции разобраться в сложном вопросе. Нет, я бы соорудил большой материал под заголовком «Слишком стар или слишком толст!», не сказав в нем ни одного плохого слова о полиции и не назвав имени Ниро Вульфа. Упомянул бы лишь о том, какие надежды, пробудились у общественности, когда за расследование взялся один блестящий частный детектив. Мол, судя по его прежним успехам, можно было рассчитывать, что он быстро справится и с этим преступлением, но потом пришло-де горькое разочарование, поскольку за десять дней он не продвинулся ни на шаг. А причину, мол, нужно искать в том, что он либо слишком постарел, либо растолстел слишком. Теперь, мол, ничего другого не остается, как положиться на расторопность нашей полиции, не доверяя так называемому гению. Тут можно было бы полицию слегка похвалить. В заключение я бы сказал о том, что она отдает все свои силы, хотя пока видимых успехов в деле Эрхарда не достигла.

Лон раскрыл рот, желая что-то возразить, но я продолжил:

– Можешь быть уверен: читатель такую статью проглотит с удовольствием. Кроме того, я, конечно же, при первой возможности отблагодарю тебя за эту услугу и сообщу газете, которая напечатает этот материал, несколько новых фактов.

Я подал официанту знак, и он наполнил наши стаканы.

13

Много бы я дал за то, чтобы узнать, читал ли Ниро Вульф это сочинение прежде, чем я показал его в субботу вечером. Называлось оно «Ложная тревога» и полностью совпадало с тем, что я говорил Лону Коэну.

Я, конечно, знал, что Вульфа статья ни в коем случае не разволнует, но все-таки должен был соблюдать осторожность, дабы он ничего не заподозрил.

Повернувшись к нему на своем крутящемся кресле, я, как бы между прочим, спросил:

– Да, вы уже видели «Ложную тревогу» в «Газетт»?

– А что там такое? – проворчал он.

– Вы обязательно должны с этим познакомиться. – Я встал и положил газету к нему на стол. – Забавно, но мне кажется, будто я сам это написал. Тут самые мои сокровенные мысли. Пожалуй, эта статья – лучшее из всего, что я читал за последнее время.

Вульф взялся за газету, а когда я посмотрел на него уже со своего места, оказалось, что он держит ее, полностью закрывая лицо. Вульф вообще читает довольно медленно, а сейчас прошла целая вечность, пока он не закончил.

– Ну и ну! – воскликнул он. – Наверняка это состряпал какой-нибудь ничтожный писака, сидящий на диете из-за расстройства желудка.

– Да-да, если бы только бедняга знал, как вы измучились за прошедшую неделю, сколько бессонных ночей провели!

– Придержи язык, Арчи!

– Конечно, сэр!

Пока это было все, но я еще не смирился с поражением. Потом к нам зашел старый друг Вульфа Марко Вукчич, и я с удовольствием отметил, что ему статью не показали, иначе это было бы плохим знаком.

Когда Марко ушел – он, между прочим, был администратором лучшего в Нью-Йорке отеля, – Вульф снова взялся за свою книгу. Прочитал страниц десять, швырнул ее на стол, встал и подошел к массивному глобусу. Но, похоже, тот заинтересовал его не больше, ибо он тут же включил приемник и пробежался по всей шкале от начала до конца. Потом, проворчав себе что-то под нос, он возвратился в свое кресло и, наморщив лоб, уставился в одну точку. Делая вид, что погружен в чтение журнала, я краешком глаза наблюдал за ним.

– Арчи!

– Да, сэр?

– Прошло десять дней…

– Да, сэр…

– …с тех пор, как ты привез мисс Шеппард из Атлантик-Сити.

– Да, сэр.

Вульф немного подождал, чтобы я сделал из его слов какой-то вывод. Однако я упорно молчал, и тогда он продолжил:.

– Тогда у нас была надежда, что дело завершится в обычном порядке. Но десятидневный срок не подтвердил этого.

– Не подтвердил, сэр.

– Позвони мистеру Крамеру.

Когда связь была установлена, Вульф пригласил инспектора к себе.

– Я очень занят, – проворчал тот. – Да и зачем? У вас есть что-нибудь для меня?

– Да.

– Что именно?

– Это я сообщу вам только лично. Думаю, дело приобретает совсем иную окраску.

– Чего только вы не скажете! Через полчаса буду у вас.

Это мне окончательно не понравилось. Ведь двадцать долларов за выпивку для Лона Коэна я уплатил вовсе не для того, чтобы оказаться теперь перед перспективой слушать какую-то незначительную беседу между Вульфом и Крамером. Конечно, слова Вульфа о том, что у него есть нечто новенькое, были примитивной ложью. Просто он решил ничего не менять в своей удобной праздной жизни.

Крамер строевым шагом вошел в контору, сел в красное кресло для посетителей и проворчал:

– Больше всего на свете мне хочется, чтобы вы прекратили наконец свое эксцентричное жеманство и занялись делом. Работы у меня по горло. Но тем не менее я приехал. Итак, что же вы можете сообщить?

– Мои слова по телефону были, возможно, несколько преждевременными, но они в любом случае правомерны.

– Какие слова?

– Ну… вы чего-нибудь добились?

– Нет.

– Значит, стоите на том же месте, что и неделю назад?

– Ближе я теперь только к пенсии.

– Тогда я хотел бы задать вам несколько вопросов о Бойле Пул, той самой, которую в пятницу утром нашли мертвой в ее конторе. Газеты утверждают, что это убийство. Вы с ними согласны?

Я уставился на Вульфа, ибо такая внезапная перемена была для меня совершенно непонятна. Но тут я заметил, как вспыхнули глаза Крамера, и, поняв, что оба они в чем-то меня опередили, решил ограничиться ролью слушателя.

Крамер кивнул.

– Да, это убийство. А вы что, хотите найти клиента и заработать?

– Преступника вы отыскал»?

– Мы вообще ничего не отыскали.

– Значит, расследование прошло впустую?

– Впустую.

– Расскажите вкратце об этом деле.

Крамер заворчал.

– Кроме двух фактов, которые мы не сочли возможным обнародовать, все было в печати. – Крамер откинулся в кресле, будто сознавая, что беседа продлится несколько дольше, чем он предполагал. – А почему бы вам не сказать сначала, зачем вы этим интересуетесь?

– Сейчас скажу. Убитый Сирилл Эрхард издавал бюллетень скачек, который стоил десять долларов в неделю. Убитая мисс Бойла Пул издавала газету с прогнозами политической и хозяйственной деятельности и с такой же ценой.

– И это все?!

– Я думаю, этого достаточно, чтобы спросить себя кое о чем. Конечно, методы убийств совершенно различны, ведь мистер Эрхард был отравлен, а мисс Пул – застрелена. Кроме того, существует версия, что яд предназначался вовсе не для мистера Эрхарда, а– для мисс Фрэзер, тогда как мисс Пул, несомненно, стала жертвой преднамеренного убийства. Но все же тут прослеживается и явная связь. Например, было бы небезынтересно сравнить списки, подписчиков этих изданий.

– Да, я тоже об этом подумывал.

– Вот как? – переспросил Вульф несколько раздраженно, ибо ему всегда очень не нравилось, если кто-то опережал ход его мыслей. – Значит, вы кое-что уже сделали и…

Крамер покачал головой.

– Я только сказал, что подумывал об этом. Но никакого сравнения мы не смогли провести, потому что этих списков нет.

– Ерунда. Должны быть. Вы их искали?

– Конечно. Да спохватились мы поздно. В случае с Эрхардом пришлось дожидаться, пока швейцар откроет его крошечную контору, и она оказалась уже так обчищена, что мы не смогли найти ни одного клочка бумаги. Что касается мисс Пул, то здесь дело обстояло иначе: она была застрелена в своем кабинете, но труп нашли лишь на следующее утро, а за это время там уже кто-то побывал.

– Так-так, – пробормотал Вульф. – Но вы все же вели поиски?

– Само собой разумеется. Оба издания печатались в маленьких типографиях, и списка абонентов у них не было. Ни мистер Эрхард, ни мисс Пул не пользовались ничьей помощью. Вдова и двое детей Эрхарда не имеют ни малейшего представления о его делах, а тем более о подписчиках на его бюллетень. Ближайшая родственница мисс Пул живет где-то в Колорадо и тоже, конечно, ничего не знает о ее работе. Дальнейшие розыски не дали никаких результатов: никто не видел, чтобы кто-нибудь к ней входил, оружие не найдено, отпечатков пальцев нет…

Вульф нетерпеливо кивнул.

– Все это я очень хорошо себе представляю. Но сейчас меня больше интересует вопрос о том, есть ли какая-нибудь связь между мистером Эрхардом и мисс Пул.

– Мы ее не обнаружили.

– Где находилась мисс Фрэзер и ее сотрудники в то время, когда была застрелена мисс Пул?

Крамер с удивлением уставился на Вульфа.

– Вы думаете, дело может повернуться и так?

– Ну, во всяком случае, такую возможность я бы не исключал. Разве нет?

– Да, конечно. То, что обе конторы были опустошены, мы пока сохранили в тайне. – Крамер взглянул на меня, – Надеюсь, вы не станете немедленно сообщать об этом своему другу Коэну из «Газетт»? – Затем он снова обратился к Вульфу: – Тут все не так просто, ведь время убийства установлено с точностью только в четыре – пять часов. Мы, конечно, допросили компанию мисс Фрэзер, но это не дало ощутимого эффекта,

– А мистер Саварезе, мисс Шеппард и мистер Шеппард?

– Что?! – Крамер вытаращил глаза От удивления. – Какое, черт побери, отношение могут иметь Шеппарды к этому делу?

– Право, не знаю… Просто Арчи недолюбливает мистера Шеппарда, а я за время долгой работы с ним уже убедился, что человек, вызвавший его антипатию, в большинстве случаев и оказывается убийцей.

– Какая чушь! Миссис Шеппард с дочерью постоянно находятся в Атлантик-Сити. Что касается Саварезе, то я собирался, конечно, еще раз просмотреть протокол его допроса, но в любом случае он пока вне подозрений. Кроме Саварезе и мисс Фрэзер мы нашли еще двух подписчиков издания Эрхарда. Они объяснили, что играют на скачках, используя его материалы, – и это все!

– Я бы хотел потолковать с ними, – сказал Вульф.

– Можете сделать это прямо сейчас: они у меня в конторе.

– Уф! Вы же отлично знаете, что я никогда не выхожу из дома по делам. А вас посещать и подавно не люблю. Нет-нет, дайте лучше Арчи их координаты, и он побеседует с ними дома.

Крамер пообещал поручить Стеббинсу передать адреса по телефону. Было ясно, что на этот раз он действительно оказался в затруднительном положении, потому что обычно не очень-то приветствовал такое сотрудничество.

Они еще немного побеседовали, но больше Крамер не сообщил ничего важного, а у Вульфа вообще с самого начала сказать было нечего. Дальше я уже слушал их вполуха, пытаясь прояснить что-то для самого себя и нащупать предполагаемую Вульфом связь между двумя делами.

После того как Крамер наконец откланялся, Вульф некоторое время сидел с закрытыми глазами и надувал щеки. Это мне понравилось. Значит, статья в газете возымела свое действие.

Потом он посмотрел на меня.

– Арчи!

– Да, сэр?

– Возьми записную книжку!

Я сделал необходимые приготовления.

– Все прежние подписчики изданий Сирилла Эрхарда и Бойлы Пул должны незамедлительно связаться со мной. Дай соответствующие объявления в «Газетт», в «Ньюс» и в «Геральд трибюн». Выбери броский шрифт и проследи, чтобы текст поместили на приемлемой странице.

– Могу я сам сходить за ответами? Тем самым мы бы сэкономили время

– Хорошо.

Когда я вставил лист в пишущую машинку, резко зазвонил телефон. Сержант Перли Стеббинс назвал мне обещанные адреса.

14

Утро понедельника было для нас, как и в былые дни, деловым, а не полным ожидания, как в последнюю неделю. Но все же я чувствовал себя не в своей тарелке. Я всегда предпочитал происшествия, которые бы укладывались в ясную схему. Возникавшие по ходу расследования осложнения почти не трогали меня, пока была видна четкая и ощутимая основная линия. Вначале надо гонорар зависел от того, удастся ли нам обнаружить человека, подсыпавшего яд в кофе. А теперь следствие должно было ориентироваться еще и на смерть некой Бойлы Пул.

Вульф придерживался того мнения, что особенно важно сейчас встретиться с двумя бывшими подписчиками бюллетеня Эрхарда.

Поэтому я сразу взялся за дело, и ровно в одиннадцать часов первый посетитель ждал Вульфа в конторе. Мы пригласили его к себе после того, как Вульф, подумав над этим вопросом, решил никуда меня не посылать, а поговорить с обоими лично,

Этот наш гость играл на скачках много лет. В феврале прошлого года одному из его знакомых, который постоянно выписывал «Трек-альманах», посчастливилось: ему выпал главный выигрыш. Тогда он тоже купил этот бюллетень и получал его целых девять недель, не достигнув, однако, никаких успехов. Поэтому подписку он прекратил. Это было все.

У второго нашего посетителя, вернее, посетительницы, дело обстояло несколько иначе. Ее звали Мари Леконн. Она была владелицей салона красоты на Мэдисон-авеню. Она, надо сказать, не приняла бы моего приглашений, если бы каким-то образом не пришла к ложному выводу, будто Вульф работает по заданию полиции. Я, естественно, не стал ее разубеждать.

Тем же утром Мари Леконн провела в нашей конторе почти два часа, но тоже не сообщила ничего заслуживающего внимания.

«Трек-альманах» она выписала семь месяцев назад, в августе прошлого года, и получала его до самой гибели Эрхарда. Нет, скачками она никогда не увлекалась. Нет, она не может припомнить, что именно побудило ее к приобретению бюллетеня.

Вульфу пришлось здорово попотеть с нею, но она была чрезвычайно осторожна и сдержанна в своих высказываниях.

Когда она покинула наш дом, я сказал Вульфуг

– Может, будет лучше, если Саул Пензер последит за ней?

Он презрительно фыркнул.

– Это сделает Крамер со своими людьми. А кроме того, я надеюсь, что наше объявление быстро приведет нас к цели.

– К какой конкретно? К раскрытию убийства?

– Нет. Пока я хочу только выяснить, почему люди, не имеющие отношения к тотализатору, выписывали альманах, который может заинтересовать одних лишь любителей!

Пока пришлось ограничиться этим. Объявление появилось в утренних газетах во вторник, и когда я просмотрел их все, то убедился, что поместили его на выигрышных местах и текст хорошо бросается в глаза.

После завтрака я поехал в «Геральд трибюн» и получил там телеграмму:

«Позвоните Мидлэнд, 5-37-84. Дункан».

Я вошел в ближайшую телефонную будку, бросил в автомат монету и задумался. Сначала хотел позвонить Крамеру и узнать владельца номера 5-37-84, но потом решил поступить иначе. Ведь если этот след куда-нибудь выведет, то полиции лучше не нападать на него раньше нас. Поэтому я набрал другой телефон и, когда отозвался Фриц, попросил его связаться с оранжереей на крыше.

– Да, Арчи?

Голос Вульфа звучал слегка раздраженно. Я знал, что в это время дня он обычно занимается своими саженцами и не терпит, когда его отрывают от любимого дела.

На мое сообщение о телеграмме Вульф сказал:

– Ну свяжись с этим номером и условься о разговоре в одиннадцать или позже.

Позвонив уже из дому, я попросил мистера Дункана. Это, конечно, могла быть и миссис, и мисс, но после нашей беседы с Мари Леконн я предпочел бы общаться с мужчиной.

Какой-то человек недовольным голосом объяснил мне, что сейчас с мистером Дунканом поговорить нельзя. А потом спросил, не надо ли что-нибудь ему передать.

– Он скоро вернется? – поинтересовался я.

– Затрудняюсь вам ответить, я могу только его проинформировать.

Тогда я сказал, чтобы мистер Дункан по возможности в одиннадцать часов или позже приехал в контору мистера Вульфа.

Он не приехал. Вульф появился в кабинете ровно в одиннадцать, уселся в свое кресло, потребовал пива и занялся ботаническим справочником, который притащил с собой.

В половине двенадцатого на мой вопрос о том, не стоит ли еще раз позвонить в Мидлэнд, чтобы узнать, получил ли Дункан приглашение, Вульф ответил, что будет ждать до обеда.

Задребезжал телефон, и я снял трубку.

– Бюро Ниро Вульфа, говорит Арчи Гудвин.

– Мне передали ваше сообщение для Дункана, позвольте, я побеседую с мистером Вульфом.

Я прикрыл микрофон рукой и обратился к боссу:

– Что-то этот голос кажется мне знакомым. Может быть, вы его узнаете?

Вульф взял свою трубку.

– Да, мистер Дункан? Ниро Вульф слушает.

– Как ваши дела? – поинтересовался голос.

– Большое спасибо. Мы с вами общались прежде, сэр?

– Ну… по телефону.

– Правда?

– Да, и даже дважды. Девятого июня сорок третьего года я позвонил вам, чтобы дать хороший совет по делу генерала Карпентера. А в сорок шестом, шестнадцатого января, позвонил снова и порекомендовал ограничиться определенными рамками в деле мисс Тремоит.

– Да, теперь припоминаю.

Я тоже его вспомнил и сейчас злился, что не сразу узнал этот холодный, безличный мужской голос, навевающий почему-то мысли о трупе.

Мужчина продолжал:

– Мне понравилось, как вы выполнили мою рекомендацию. Это убедило меня в том…

– Я сделал это потому, что так нужно было для работы, а совсем не оттого, что вы так велели, мистер Цэк.

Теперь в голосе Вульфа звенел металл.

– Ого, значит, вам известно мое имя? – спросил мужчина тем же тоном.

– Конечно. Выяснить его было не так уж и трудно, Я привык, что мне постоянно угрожают, и предпочитаю быть в курсе того, кто это делает. Да, я знаю ваше имя. Но ведь в этом нет ничего предосудительного, поскольку мистер Арнольд Цэк многим знаком.

– Я не давал вам разрешения шпионить за мной, мне это совсем не по душе.

– На это я и надеялся. А потом, я ведь тоже не давал вам права запугивать меня и мною командовать, я от этого также не в восторге.

– Со мною лучше не ссориться. Поэтому я и телеграмму послал, и беседую сейчас с вами. Я уже дважды говорил, как восхищаюсь вами, и не хотел бы, чтобы это чувство сменилось каким-нибудь не столь приятным. Вы, конечно, не могли предвидеть, что ваше объявление в газете придется мне не по нраву. Думаю, не стоит связываться с расследованием, которое вам явно не по плечу. Я могу снова дать вам хороший совет – выбросьте его из головы. Вы ведь меня поняли, не правда ли, мистер Вульф?

– О да, мистер Цэк. Вы выражаетесь предельно ясно. Но это же я могу сказать о себе. Я привык все доводить до конца. Причем без малейшего волнения по поводу того, понравится это вам или разочарует. Вас совершенно не должно касаться, как я выполняю свою работу. Вам тоже все понятно?

– Конечно. Но теперь вы, по крайней мере, в курсе дела: я вас предупредил.

В трубке послышались гудки.

Вульф отодвинул телефон, развалился в кресле и закрыл глаза. Некоторое время я молча смотрел на своего босса.

– Да, – сказал я наконец. – Вот собачий сын! Может, стоит навести справки о его номере?

Вульф отрицательно покачал головой.

– Безнадежно. Это, конечно, будет какой-нибудь маленький безобидненький магазинчик, а телефон у него совсем другой!

– Похоже, он весьма удивился, когда вы назвали его имя. Кстати, как вам удалось его выяснить?

– Два года назад я справлялся о нем без твоего ведома. Уж больно он беззастенчиво угрожал нам. Мне не хотелось взваливать на тебя такое.

– Ведь это Цэк фон Вестчестер, правда?

– Да. Узнав его голос, вообще-то нужно было подать тебе знак положить свою трубку. Не следовало тебя посвящать в это. Теперь ты должен постараться его имя забыть.

– Ага!.. Чем же, собственно говоря, так страшен этот парень? Может быть, он людоед, да еще особенно предпочитающий молодых и прекрасных юношей?

– Нет, он куда хуже. – Вульф открыл глаза. – Если когда-нибудь по роду своей деятельности я вынужден буду бороться с ним, мне придется покинуть этот дом и найти укромное местечко, где можно было бы работать и по возможности еще есть и спать, пока я не прикончу его. Впрочем, сама эта мысль мне отвратительна и я искренне надеюсь, что пути наши никогда не пересекутся.

– Ну, тогда я могу лишь сказать, что с удовольствием завел бы с ним знакомство. Было бы хоть не так скучно…

– Сейчас же выбрось это из головы! – Вульф поморщился. Потом взглянул на часы и спросил: – Не мог бы ты узнать, не ответил ли еще кто-нибудь на наше объявление?

15

Ни во вторник, ни в среду мы не получили больше ни одного ответа.

Я этому не удивлялся, помня все время о человеке, которого мне приказали забыть.

Когда в среду после обеда я сделал Вульфу замечание на этот счет, он только проворчал себе под нос что-то неразборчивое.

– Мы могли бы хотя бы указать в объявлении, что люди получат назад деньги, истраченные на подписку, – сказал я.

Молчание.

– Можно было бы дать второе объявление и подчеркнуть там это специально. Или предложить вознаграждение каждому, кто укажет подписчиков изданий Эрхарда или Бойлы Пул.

Молчание.

– В конце концов, я мог бы снова побеседовать со всеми участниками передачи, начав с мисс Фрэзер.

– Да, так и сделай.

Я недоверчиво взглянул на него и увидел, что говорит он серьезно.

– Прямо сейчас?

– Да.

– Ну, если вам приходится дожидаться моих предложений, то вы действительно сидите в луже.

Я набрал номер. Ответил Билл Медоуз. Голос у него был сначала немного недовольным, но мне удалось убедить его. Положив трубку, я сказал Вульфу:

– Думаю, с этим визитом следует повременить. Мисс Фрэзер и мисс Коппел нет дома. Билл весьма прозрачно намекнул, что у Деборы какие-то неприятности с властями. А мисс Фрэзер, похоже, отправилась выручать ее. Может быть, ей нужна помощь? Стоит ли мне вмешиваться?

– Во всяком случае, попытайся.

Я позвонил в полицейское управление. Инспектора Крамера не оказалось, но был более полезный человек – сержант Перли Стеббинс.

– Задание, которое я для вас выполняю, требует одной справки, – сказал я.

– Так-так, – пробормотал он в ответ. – Нам тоже нужна справка. Может быть, у тебя что-нибудь завалялось для нас?

– Сейчас нет. Мы тут как раз с мистером Вульфом совещаемся. Как обстоят дела с мисс Коппел и мисс Фрэзер?

Перли захохотал. Вообще он очень редко смеется. Я подождал, пока он не успокоится, и спросил:

– Что же тут смешного?

– Вот уж не думал, что доживу до такого дня, – глупо хихикнул он. – Ты спрашиваешь у меня, как обстоят дела с вашими клиентами! Что это с твоим шефом?

– Ну, знаешь ли, когда немного придешь в себя, позвони мне, если захочешь.

– А ты разве не слышал, что натворила мисс Коп-пел?

– Нет, но в твоем изложении охотно бы послушал,

– Я думаю, что мы пока не будем предавать это огласке.

– Мы с мистером Вульфом тоже.

– Договорились?

– Да.

– Ну хорошо. Ты знаешь, конечно, что всем им запретили покидать город. А сегодня рано утром мисс Коппел выехала на такси в аэропорт Ла-Гардиа. Ее взяли при попытке сесть в самолет на Детройт. Она утверждала, что собиралась навестить больную мать во Флетвилле, поблизости от Детройта. Никаких доказательств болезни матери у нее, конечно, но оказалось, а мы между тем узнали, что она, как всегда, находится в добром здравии. Ну, что ты скажешь о наших новостях?

– А где мисс Фрэзер?

– Она сейчас у прокурора, вместе со своим адвокатом обсуждает вопрос о залоге.

– А зачем, по-вашему, мисс Коппел хотела лететь?

– Тут я ничего не могу сказать. Может быть, Вульф побеседует об этом с инспектором?

Я попытался было еще что-нибудь выведать, но он и сам больше ничего не знал, а если и знал, то имел, значит, строжайшее запрещение разговаривать об этом.

Все это я передал Вульфу, а когда он только слегка кивнул мне, с удивлением уставился на него.

– Похоже, беседа с обеими леди вас уже не интересует? Разве вы не хотите узнать у мисс Коппел, с какой целью она собиралась в Мичиган?

– Ого! Ее допрашивают в полиции, не так ли? – В голосе Вульфа появились грустные нотки. – Многие часы я беседовал с этими людьми, но добился хоть чего-то, только взяв в руки плетку. Теперь снова понадобится сила. Свяжись-ка еще раз с газетами.

– А когда обе леди вернутся, следует мне поехать на квартиру к мисс Фрэзер?

– Конечно.

Во всех трех газетах я узнал, что для нас нет никаких новостей. После того как Вульф в четыре часа поднялся в оранжерею, я еще посидел, а затем снова позвонил в редакции.

В «Геральд трибюн» – ничего… в «Ньюс» – ничего. А вот девушка из «Газетт» сказала, что ответ по нашему шифру есть.

Я схватил плащ и шляпу и полетел туда.

Водитель моего такси оказался философом.

– Так редко видишь теперь радостные мужские лица, – начал он.

– Я еду жениться.

Он хотел что-то ответить, но передумал. Взгляд же его отразил целую гамму разнообразнейших мыслей.

Перед зданием редакции я отпустил машину и пом-’чался вверх по лестнице.

Это был небольшой светло-голубой конверт. На обратной стороне его значилось:

«Миссис В. X. Михаэлс. Ист Энд-авеню, 390 Нью-Йорк. Сити, 28».

Внутри оказался один-единственный листок бумаги, весь испещренный мелкими аккуратными буковками:

До указанного в письме времени оставалось еще сорок минут. Я вошел в телефонную кабину и набрал номер. Ответил женский голос. Я попросил разрешения побеседовать с миссис Михаэлс.

– Я миссис Михаэлс.

– С вами говорит человек, который давал объявление под шифром П-304. Я только что…

– Как вас зовут? – прервала она мои объяснения.

– Мое имя Арчи Гудвин. Я мог бы приехать к вам – через пятнадцать минут или…

– Не надо. Вы из полиции?

– Нет, я работаю на частного детектива Ниро Вульфа. Вы о нем Слышали?

– Разумеется. Объявление вы дали по его поручению?

– Да, он…

– Почему же тогда он сам мне не позвонил?

– Потому что я сейчас только получил в редакции ваш ответ. Я говорю из автомата в здании «Газетт». Вы пишете…

– Так вот, мистер Гудвин, я сомневаюсь, что смогу сообщить мистеру Вульфу что-то интересное.

– По-моему, следует ему самому предоставить возможность это решить. Вы не согласились бы навестить его в конторе. Адреса.

– Я знаю адрес. Не исключено, что на той неделе или позже я выберу время зайти…

Эта женщина начала действовать мне на нервы. Во-первых, она не давала мне закончить ни одной фразы, а во-вторых, наверняка встречала мое имя в газетах в связи с делом Эрхарда и могла бы не делать вид, будто совершенно с ним не знакома.

Я убедительно сказал:

– Мне кажется, вы не совсем понимаете, в какую историю оказались замешаны, миссис Михаэле. Вы…

– Почему? Что же я натворила?

– Вы проходите по делу об убийстве, которое совместно расследуется сейчас мистером Вульфом и полицией. Поэтому мистер Вульф и хочет поговорить с вами как можно скорее, а не на следующей неделе. Думаю, вам следует наведаться к нему немедленно. Если же вы начнете жалеть о своем письме, мистер Вульф вынужден будет передать дальнейшее разбирательство по этому пункту в руки полиции – и в какое положение вы попадете? Тогда вы…

– Я и не говорю, что жалею.

– Нет, но…

– Я буду в конторе мистера Вульфа в шесть часов.

– Прекрасно! Должен ли я…

Естественно, она тут же оборвала меня на полуслове, насмешливо сообщив, что в состоянии сама нанять такси.

16

Ее появление было просто потрясающим. Она сбросила меховое манто прямо на спинку красного кресла для посетителей. Под манто оказался темно-красный костюм, совершенно не шедший к ее непропорциональной фигуре. Ее женские округлости располагались совсем не там, где надо. У нее было круглое, с мягкими чертами лицо.

Я должен был признать, что Вульф невзлюбил эту даму с первого взгляда, а что. касается ее самой, то она, совершенно очевидно, вообще никого терпеть не могла.

Несколько мгновений Вульф смотрел на бледно-голубой конверт, потом поднял взгляд на посетительницу.

– Вы пишете, мадам, что, возможно, имеете для меня кое-какую информацию. Ваша осторожность понятна и даже похвальна. Вы хотели сначала установить, кто именно дал объявление в газету. Ну а теперь, когда вам и это стало известно, наверное, больше нет никаких препятствий к тому, чтобы…

– Этот человек просто засыпал меня угрозами, – фыркнула она. – Такими методами никаких сведений вы с(т меня не добьетесь.

– В таком случае я должен сообщить, что мистер Гудвин порою любит забегать вперед. Арчи! Возьми свои угрозы назад!

Мне стоило больших усилий выдавить из себя улыбку.

– Я беру свои слова назад, миссис Михаэле. Я просто хотел…

– Если я вообще стану что-нибудь рассказывать, – продолжала она, не обращая на меня никакого внимания и адресуясь только к Вульфу, – то исключительно ho своей доброй воле, а кроме того, я требую, чтобы наш разговор был сохранен в тайне. Меня, конечно, не касается, что вы станете предпринимать дальше, но вы дадите мне честное слово нигде и никогда не упоминать моего имени. Никто не должен знать, что я писала вам и приходила сюда.

Вульф отрицательно покачал головой.

– Это исключено, мадам. Вы разумная женщина и должны понять нас. Обстоятельства могут сложиться так, что вам придется выступить на процессе об убийстве в качестве свидетельницы. Кроме того, я смогу вам Сказать что-то конкретное только после того, как услышу вашу информацию.

– Ну хорошо, – уступила она. – Я признаю свою ошибку. Мне нужно в семь часов быть дома, и я хочу Сразу же перейти к сути. Мне известен кое-кто из подписчиков издания Бойлы Пул. Отчетливо помню, как два или три месяца назад видела целую стопку этих газет. G тех самых пор я никак не могу восстановить, где она мне встречалась. И написала я вам только в надежде вспомнить об этом.

– В самом деле? – мрачно пробормотал Вульф. – А я то назвал вас разумной женщиной. Итак, вы собираетесь придерживаться такой версии, а…

– Да, именно.

– А если мистер Гудвин повторит свои угрозы?

– Ах, нет! – произнесла она с отвращением.

– Ваше объяснение смешно выглядит, миссис Михаэле. Вы утверждаете, что написали нам и пришли сюда по объявлению…

– Мне нечего возразить против того, что мои действия и даже моя внешность несколько забавны.

– Тогда у меня не остается другого выбора. Я принимаю ваши условия: мы все оставим между нами. Однако никаких гарантий или обещаний давать не будем,

Ее глаза сузились.

– А ваше честное слово?

– Бог мой, конечно. Арчи!

– Мое честное слово, – произнес я как можно серьезнее.

Она сделала какое-то странное движение головой, напомнившее мне о старой толстой сове, которую я однажды видел в зоопарке.

– Подписчиком указанного вами издания восемь месяцев назад стал мой муж, – сказала она.

Та сова в зоопарке напала тогда на мышь, потому что была голодна, А наша посетительница хотела причинить боль своему мужу. Это было ясно по ее тону.

– Если уж вам непременно нужно называть что-нибудь смешным, то подумайте об этих моих словах, – продолжала она. – Он не интересуется ни политикой, ни экономикой. Он благополучный врач и живет только работой и своими пациентами. Зачем ему понадобилось это издание? Почему он месяц за месяцем платил Бойле Пул такие суммы? Я сама унаследовала неплохое состояние, и в начале нашего супружества мы существовали на мои деньги. Но, сделав карьеру, он, конечно, перестал нуждаться в моих сбережениях. Ему совсем ни к чему…

Внезапно она встала. Казалось, эта ее привычка перебивать была настолько сильна, что временами не давала покоя ей самой. Она взяла манто.

– Постойте, – сказал Вульф. – Я же дал вам честное слово, и теперь прошу поделиться со мной некоторыми подробностями. Что ваш муж…

– Это все, – фыркнула она. – У меня нет желания отвечать на разные глупости. Если бы вы были действительно хорошим детективом, вам бы не понадобилось задавать мне больше никаких вопросов. Я сказала все, что необходимо, и теперь могу лишь надеяться…

Она стала натягивать манто на плечи, и я подошел к ней, желая помочь.

– Итак, мадам, – переспросил Вульф, – на что же вы надеетесь?

Она внимательно посмотрела на него.

– На то, что у вас трезвый ум. Хотя по вашей внешности этого не скажешь.

Она резко повернулась и покинула контору. За прошедшие годы я провожал к выходу множество посетителей. Среди них были воры, обманщики, убийцы и другие преступники, но еще ни разу я не получал от этого такого удовольствия, как сейчас.

К тому же, помогая ей одеваться, я заметил, что она уже давно не мыла шею.

Для нас не было новостью то, что ее муж оказался преуспевающим врачом: перед встречей с миссис Михаэле мы успели расспросить доктора Волмера. Михаэле был гинекологом с хорошей практикой.

Вернувшись в контору, я сказал Вульфу:

– Иной раз мне бывает приятно потешить себя мыслью о женитьбе – но, бог мой, это!..

Вульф кивнул и передернул плечами.

– Конечно. Однако мы не имеем права упускать из виду ее информацию. – Он бросил взгляд на часы. – Может быть, его еще удастся застать на приеме, попробуй-ка.

Я набрал номер, и, когда сумел убедить ассистентку позвать доктора к телефону, Вульф снял трубку со своего аппарата.

– Доктор Михаэле? Говорит Ниро Вульф… Да, сэр, насколько я знаю, в Нью-Йорке лишь один человек с таким именем. У меня небольшие затруднения, и я хотел бы просить вашей помощи.

– Я сегодня не принимаю, мистер Вульф, и боюсь, что в качестве врача ничего не смогу посоветовать вам.

– Доктор, вы не нужны мне как врач. Мне бы хотелось побеседовать с вами об одном издании, которое вы выписывали. А упомянутая трудность состоит в том, что я не могу выйти из дома. Конечно, неплохо было бы послать к вам моего помощника и даже полицейского, но я бы предпочел побеседовать лично. Все, разумеется, останется, между нами. Вы не могли бы прийти ко мне сегодня после обеда?

Похоже, что привычка перебивать собеседника была присуща только его жене, ибо доктор не только дал Вульфу спокойно выговориться, но даже потом ничего не ответил, так что последнему пришлось снова. переспросить его:

– Не причинит ли это вам каких-то неудобств, сэр?

– Дайте-ка минуточку подумать. Честно говоря, сегодня у меня был весьма напряженный день

– Очень прошу вас.

Секунд через десять он устало сказал:

– Полагаю, бессмысленно просто посылать вас к черту. К тому же я не хочу говорить об этом за глаза, а потому приеду около девяти часов.

– Прекрасно. Вы уже приглашены куда-нибудь на обед, сэр?

– Нет, обычно я обедаю дома, а в чем дело?

– Мне пришло в голову, что я мог бы позвать вас к себе. У меня прекрасный повар. Кстати, вы знаете бренди «Римайзер»? Это довольно необычный сорт.

– Ну, теперь я обречен. И конечно, приду. Скажите мне ваш адрес.

Вульф назвал ему координаты и повесил трубку.

– Теперь я тоже обречен, – проворчал я. – Вы приглашаете на обед незнакомого человека! А может, он вас отравит.

– Да, но если он встретится дома с этой бестией, они сумеют договориться обо всех деталях, а на такой риск я не хочу идти.

– Ерунда! Вы просто не могли перенести мысли, что бедняга вообще не приедет, вот и упомянули о «Римайзере», которого во всех Штатах всего-то бутылок тринадцать, да и те находятся в вашем погребе.

– Какая чушь! – сказал Вульф и пошел на кухню.

17

После обеда Фриц подал в контору кофе, и бренди. Последние два часа мы находились будто и не в Нью-Йорке, а в Египте. Наш гость, как и Вульф, провел в этой стране несколько лет, и потому они считали теперь своим долгом обмениваться впечатлениями и воспоминаниями.

Доктор Михаэле сидел в красном кресле для посетителей. Весь его вид говорил о том, что он и вправду преуспевающий врач с хорошей практикой на Парк-авеню.

– Обед действительно пошел мне на пользу, – проговорил он. – У меня есть целый ряд пациенток, которым я мог бы прописать подобное питание. Ну а теперь не пора ли перейти к делу?

– У меня совсем не было желания подстраивать вам какую-то каверзу, сэр, – сказал Вульф.

Михаэле улыбнулся.

– То же говорит и хирург, когда берется за скальпель. Нет, давайте сразу все выясним. Моя жена вам написала или приходила?

Вульф сделал удивленную мину.

– Ваша жена? Разве мы вспоминали о вашей жене?

– Хорошо, оставим это. Скорее всего, она просто заручилась вашим словом. – Доктор пожал плечами. – Честно говоря, когда вы по телефону попытались нажать на меня, я не очень удивился, поскольку уже привык к подобным вещам. Но сначала испугался, подумав, что имею дело с полицией. И конечно, теперь мне намного легче оттого, что все обернулось по-другому.

Вульф слегка наклонил голову, показывая, «что комплимент пришелся ему по душе.

– Однако, сэр, не исключено, что мне придется передать расследование в руки полиции.

– Да-да, я вас понимаю, но все же надеюсь, что до этого не дойдет. А теперь скажите, она только показала вам эти анонимки или отдала в руки?

– Ни то, ни другое. Причем обратите внимание на то, что слово «она» ввели в нашу беседу вы, я не я. Так что никаких документов я не видел и не имею, да и сильно сомневаюсь, что вообще их получу. – Вульф откинулся в кресле и закрыл глаза. – Может быть, вам лучше рассказать мне все с самого начала?

– Да, по-моему, тоже, будь оно все неладно. – Михаэлс сделал глоток из своего стакана и поставил его обратно на столик. – Итак, сначала?

– Пожалуйста!

– Так вот, об анонимных письмах я впервые услышал месяцев, девять назад. Мой коллега даже показал мне такое, полученное им по почте. В письме утверждалось, что я путаюсь со своими пациентками. Немного погодя я заметил, что мои лучшие давние клиентки очень изменились ко мне. А позже от одной из них я узнал, что она тоже получила две анонимки. Через несколько дней и моя жена показала мне два таких письма. – Доктор нахмурил лоб. – Излишне объяснять, какой урон может нанести врачу подобная корреспонденция. Разумеется, я подумывал передать это дело в полицию, но тут была доля риска. По той же причине я и частного детектива не стал нанимать. Спустя несколько дней, вечером, мне позвонили. По-моему, жена снимала трубку на втором аппарате, но это вас не должно интересовать. Я надеялся…

Доктор Михаэлс ненадолго замолчал, и Вульф сказал:

– Вы говорили о телефонном звонке.

– Да. Это был женский голос. Он напомнил об анонимных письмах и пообещал, что они прекратятся, как только я подпишусь на одно издание. Эта женщина назвала нужный адрес и добавила, что еженедельный взнос в десять долларов я смогу выплачивать так, как мне будет удобно. Она очень убедительно заверяла, что анонимок больше не будет, а напоследок сказала, что подписку нужно оформить лишь на год и потом можно не возобновлять. – Михаэле развел руками. – Я выписал абонемент, и все. Первые восемь недель я аккуратно платил по десять долларов, а потом просто внес деньги за год вперед. После этого не было ни одного анонимного письма, иначе бы я знал о них.

– Очень интересно, – пробормотал Вульф.

– Конечно, – подтвердил Михаэлс. – То же самое сказал один врач, когда к нему попал больной с приросшей к ребру долей легкого. Однако он никогда бы не произнес этого в присутствии пациента.

– Вы совершенно правы, сэр, и я приношу вам свои извинения. А что, эти письма печатались на машинке?

– Да, на довольно простой бумаге, но всегда очень грамотно.

– Вы оплачивали абонемент по чеку?

Доктор кивнул.

– Та женщина дала мне понять, что ей это совершенно безразлично.

– У нее была какая-нибудь особенность в голосе?

– Ну, речь у нее довольно приятная и абсолютно без акцента. Как-то раз я позвонил в редакцию этого издания и попросил позвать мисс Пул. А когда она ответила, заговорил с ней об одной статье. – У мисс Пул был высокий тембр, не похожий ни на какой другой.

– Ага, вы позвонили ей специально!

– Да, я надеялся хоть так что-нибудь выяснить.

– Я хочу задать вам один вопрос, доктор Михаэлс.

– Пожалуйста, ради бога.

Я говорю это с большой неохотой, но это необходимо и чрезвычайно важно. Причем я сразу же обращаю ваше внимание на то, что мне нужен только честный и правдивый ответ, в противном случае будет лучше совсем промолчать. Что вас больше устраивает?

Михаэлс улыбнулся.

– Ладно, я либо отвечу, либо промолчу, но ведь такое тоже будет ответом, да?

– Хорошо. Скажите, намеки, которые делались в анонимных письмах, содержали хоть зернышко истины?

Доктор немного подумал и произнес:

– Я полагаюсь на ваши слова и считаю, что речь действительно идет об очень серьезном деле. Объяснения вам нужны подробные?

– Да, по возможности.

– Тогда это должно остаться в строжайшей тайне.

– Я понимаю.

– Этого достаточно. Мне совсем не нужно требовать от вас клятв. Нет, в этих намеках не было ни капли правды. Я всегда знал границы, которых нельзя переступать человеку моей профессии. Тем не менее я охотно подтвержу, что уже давно тоскую по женскому обществу, возможно, именно этим объясняется и моя ранняя женитьба. Может быть, определенную роль тут сыграло и ее наследство, хотя я всегда буду это отрицать. Но в любом случае я тосковал по обществу женщины – и совсем не обязательно моей жены. Она никогда не пользовалась моими услугами как врача. Когда ей нужна помощь, она идет к одному из моих коллег. Врач никогда не должен брать на себя ответственность за близкого человека – за того, которого он любит или ненавидит.

– Может быть, тут и нужно искать объяснение этим анонимкам?

– Мне это не совсем ясно.

– Приводились там какие-нибудь имена?

– Нет.

Вульф удовлетворенно кивнул.

– Я очень обязан вам, доктор Михаэлс, ведь из-за меня вы пережили несколько неприятных минут. Теперь я ни в коем случае не передам это дело в руки полиции, но предсказать, что предпримет тот человек, с которым я связан, не могу. – Вульф наклонился и нажал кнопку звонка. – А сейчас я попрошу принести пива, и потом, мы ведь не закончили дискуссию о мечети в Талане.

– Если не возражаете, я бы с удовольствием еще отведал вашего чудесного бренди, – ответил наш гость.

Я извинился и покинул контору, не имея никакого желания выслушивать бесконечные разглагольствования по поводу высоты свода таланской мечети.

Когда я вернулся, было уже начало двенадцатого, и наш гость собирался восвояси. Похоже, со времени прихода к нам его настроение резко изменилось к лучшему.

Пожимая на прощание руку Вульфу, – а такое босс разрешает делать очень редко, – Михаэлс, повинуясь внезапному порыву, произнес:

– Я хотел бы кое о чем вас спросить.

– Пожалуйста, – ответил Вульф.

– Понимаете, мне нужно воспользоваться вашими услугами. Конечно, я за все заплачу.

– Я слушаю.

– Каким способом можно избавиться от преследователя, таскающегося за вами по пятам?

– Бог мой! – Вульф расхохотался. – И давно он у вас, этот хвост?

– Уже несколько месяцев.

– Так-так. Арчи?

– Конечно, в любое время, с огромным удовольствием.

– Ну, не хочу больше занимать ваше время. – Это была откровенная ложь. – Ведь уже довольно поздно…

– Какие пустяки. Садитесь, прошу вас.

После того как я увидел его жену, мне было так понятно его нежелание идти домой!

18

В четверг утром я сказал себе, что мы сделали еще один шаг вперед. Появившись после завтрака в конторе, Вульф сказал:.

– Арчи, позвони инспектору Крамеру!

– Конечно, сэр.

Закончив разговор, я отправился немного прогуляться и, используя свободное время, вошел в телефонную будку, дабы побеседовать о том, на что Вульф наложил строжайший запрет.

Как только на, другом конце провода отозвался Лон Коэн, я сразу объяснил ему, что речь идет о чисто дружеской услуге. А потом спросил, что ему известно о человеке по имени Арнольд Цэк.

– Это тебя не должно касаться, – ответил Лон.

– В каком смысле?,

– В очень простом. Ничего я о нем не знаю. Правда, слышал, что он влиятельная личность, но другие говорят, будто он не имеет никакого веса в обществе. Репортеры болтают, что того, кто встает у него на дороге, в один прекрасный момент находят в море в виде трупа, объеденного акулами, но ты сам понимаешь, насколько можно доверять подобным слухам. Надеюсь, все это останется между нами?

– Разумеется.

– Так вот, я уже интересовался им в нашем архиве, но нашел только то, что в начале войны он предоставил свою яхту в распоряжение флота. И еще: теперь он живет в самом – красивом доме Вестчестера.

Я вернулся домой.

Чуть позднее одиннадцати пришел Крамер. Обычно Во время визитов к Вульфу, глаза его блестели, но на этот раз лицо инспектора имело кислое выражение.

– У вас что-нибудь есть для меня? – спросил он у Вульфа, входя в комнату.

Наставив на инспектора палец, Вульф сказал:

– Знаете, мистер Крамер, порой я начинаю казаться себе ослом. Когда три недели назад я прочитал в газетах, что мистеру Эрхарду платили за его бюллетень по десять долларов в неделю, я решил, что уже подобрался к истине. Но речь идет не только о том, что этому предшествовал какой-то шантаж, а вообще о методе, с помощью которого он этого добивался.

– И теперь вам все известно?

– Да, мне рассказали.

– Кто?

– Это не играет никакой роли, потому что здесь замешана абсолютно невинная жертва. Повторить вам его признание?

– Конечно!

Вульф наморщил лоб.

– А может быть, вы уже кое-что знаете?

– Да. – У Крамера был такой вид, что становилось ясно: это не простое хвастовство. – Вы и сами понимаете, что я вовсе не хочу обвинять в чем-то нью-йоркскую полицию, ибо это лучшая полиция в мире. Но ведь не каждый ее сотрудник находится в курсе всех дел. Например, моя задача – руководить комиссией по расследованию убийств. Так вот, примерно полтора года назад некий гражданин сделал заявление шерифу одного из полицейских участков. Этого гражданина поносили в различных анонимных письмах, адресованных его знакомым и друзьям, и вдруг какой-то мужчина по телефону заявляет ему, что, если он подпишется на «Трек-альманах», эти письма тотчас же прекратятся. Обращаясь к шерифу, оскорбленный человек утверждал, что в анонимках не было ничего, кроме примитивной лжи, и требовал. восстановления справедливости. Шериф связался с начальством, и они сразу же поехали к издателю «Трек-альманах» – Эрхарду. Тот, конечно, все отрицал, уверяя, будто кто-то ведет под его именем дурную игру. Заявитель же не узнал в голосе Эрхарда того неизвестного, которого слышал по телефону. Эрхард отказался предъявить список своих подписчиков, а поскольку больше никаких обвинений против него не выдвигалось, то и предпринять в дальнейшем ничего не смогли. Анонимок же с тех пор не было.

– Прекрасно, – пробормотал Вульф.

– Черт возьми, что же в этом прекрасного?

– Извините, пожалуйста. И как дальше повернулось?

– Никак. Начальник вышел на пенсию и живет теперь на своей ферме. Шериф сейчас занимается ребятами, которые в Бронксе забрасывают камнями проходящие поезда и трамваи. Разыскивая подписчиков обоих изданий, мы наткнулись на некую Мари Леконн, владелицу салона красоты. Она призналась, что, поскольку и ее знакомым досаждали анонимными письмами, ей тоже пришлось подписаться на это издание. А в полицию она раньше не обращалась, не желая привлекать к себе внимания, – Крамер сделал неопределенный жест рукой. – Вам этого достаточно?

– Конечно, – ответил Вульф.

– Ну, хорошо, я ведь пришел потому, что и для себя жду чего-то от этого визита. Вот вы утверждали, что яд предназначался для мисс Фрэзер, а не для Эрхарда. А как быть с Бойлой Пул? Может, оба работали рука об руку? Видит бог – такого сумасшедшего случая у меня еще не было! Или вы просто захотели провести меня?

Инспектор Крамер достал сигару и сунул ее в зубы.

Вульф отрицательно покачал головой.

– Нет. Я и сам ничего не представляю. Ваш рассказ подтверждает, конечно, некоторые мои мысли, но как бы установить детали? Вы не очень торопитесь?

– Нет, черт побери!

– Тогда давайте попытаемся определить, какие роли исполняли тут мистер Эрхард и мисс Пул. Предположим, что я – наглый шантажист, которому нельзя, однако, сильно рисковать.

– Эрхард отравлен, а женщина застрелена, – проскрипел Крамер.

– Правильно, – подтвердил Вульф, – но я, наглец, вышел сухим из воды. Мне, конечно, известны люди, которых можно использовать еще и еще. Кроме того, я весьма терпелив и имею в распоряжении все необходимые средства. Лишь один человек из замешанных в этом деле знает истинную долю моего в нем участия. – Вульф потер руки. – Ограничиваясь лишь небольшими деньгами, я не даю своим жертвам возможности поставить, меня в трудное положение. В конце концов, я ведь посягаю только на доллары. При этом мне следует приниматься только за таких людей, которые станут платить, не обращаясь с жалобами в полицию. Даже если одна из жертв и отправится туда – что со мной может случиться? На этот вопрос вы только что ответили, мистер Крамер.

– Тот шериф, о котором я рассказывал, на редкость глупый парень, – проворчал инспектор.

– Э, нет, ведь на сцене появился и его начальник. А что произошло бы, предъяви такие заявления многие граждане? Тогда мистеру Эрхарду пришлось бы признаться, что кто-то из его врагов на него посягает. Но даже если бы мистеру Эрхарду стало совсем тяжко, со мной бы абсолютно ничего не случилось. Ведь, не зная меня, он не мог бы и выдать.

– Но он же доставлял вам деньги, – возразил Крамер.

– Нет, он никогда не вступал со мной в личный контакт. Все было организовано блестяще. При таких условиях вполне возможно было довести число подписчиков, скажем, до пятисот. Ну, предположим, их насчитывалось всего двести. Это означает две тысячи долларов в неделю. Если мистер Эрхард получит за издержки половину, мне останется совсем не плохой доход. Затем передо мной встанет вопрос: сколько подобных изданий я могу себе позволить? В Нью-Йорке, пожалуй, четыре и даже пять, а ведь сюда можно добавить и еще по паре изданий из других городов с миллионным населением. Ладно, ограничимся двенадцатью, В таком случае мой годовой доход составит шестьсот тысяч долларов, и если вспомнить, что речь идет об абсолютно не облагаемой налогами сумме, то большего и желать будет нечего.

Крамер хотел что-то возразить, но Вульф остановил его движением руки.

– Все это весьма тонко задумано, – продолжал Вульф, – но загвоздка в том, что я ограничиваю свои требования. Каждый шантажист, выколачивая очередной взнос, уверяет, что он будет последним, а я не только обещаю, но и держу свое слово. Мое основное правило: никогда не заставлять человека возобновлять подписку,

– А вот этого вы не докажете.

– Нет, конечно, но именно в этом и заключается вся прелесть моего плана. Жертва куда скорее смирится о болью, которую я приношу, зная точно, когда все это кончится. Если я буду требовать постоянно, может случиться катастрофа. Однако я так не поступаю. Мне нужно лишь следить за тем, чтобы число подписчиков всегда находилось в неких пределах. – Вульф кивнул в знак подтверждения своих мыслей. – Это основное правило необыкновенно важно для меня. Конечно, в таком деле, как и в любом другом, есть свои трудности. Например, может случиться, что мистера Эрхарда убьют. Увы, к таким событиям я, конечно, не подготовлен и потому сразу же убираю из его конторы все материалы, даже если они и не могут навести на мой след. Один из моих помощников в ближайшие дни звонит всем подписчикам и предлагает перевести взносы на счет другой газеты. Тут убивают и мисс Пул, но, к счастью, в моем распоряжений великолепная система оповещения. И здесь из ее конторы тоже выносится вся документация. Можно, конечно, предположить, что мой помощник видел убийцу и даже узнает его, но меня, естественно, это нисколько не интересует. Мне гораздо важнее застраховаться от таких неприятных неожиданностей. Следовательно, я уничтожаю списки и тут же завожу новые. А здесь уже поле деятельности неограниченно, потому что речь может идти о каком-нибудь курсе иностранного языка или о чем-то в этом роде. – Вульф откинулся в кресле. – Вот такие дела, мистер Крамер.

Инспектор на мгновение задумался и сказал:

– А я уж решил было, что вы сами ухлопали обоих. В этом тоже можно найти какой-то смысл, не так ли?

– Конечно, но с некоторым натягом. Ну зачем же мне убивать мистера Эрхарда, да еще таким методом? Для чего избавляться от мисс Пул в ее собственной конторе? Нет, нет, если бы мне нужно было убить их, я бы придумал что-нибудь другое.

– Значит, яд был приготовлен для Эрхарда?

– Конечно, – ответил Вульф, – хотя это допущение не очень-то мне по душе.

Крамер скептически посмотрел на него.

– Вы кое-что упустили: взяв на себя эту роль, вы забыли упомянуть настоящее имя своего героя. Не хотите ли назвать его сейчас, а заодно дать мне и адрес?

– Нет, – твердо сказал Вульф. – Во-первых, я сильно сомневаюсь, что вы сможете с ним покончить, а во-вторых, он бы сразу понял, кто на него указал. Тогда мне пришлось бы самому его уничтожать, а я для этого не настолько силен. Ведь в конце концов я работаю для того, чтобы обеспечить себе жизнь, а не сократить ее.

– Какая чушь. Похоже, вы рассказали мне один из своих последних снов. По сути дела, у вас нет никаких доказательств существования такого человека.

– И все же, мистер Крамер, вы не можете отказать мне в определенном интеллекте.

– Ну да, еще скажите, что вы обмениваетесь с этим типом черенками орхидей. Впрочем, если на его счету нет убийств, мне с ним все равно делать нечего. Так что же, продвинулись вы хоть на шаг вперед? Вы что, пригласили меня послушать об этих проклятых двенадцати газетах в разных городах?

– Лишь отчасти, потому что никак не предполагал, что ваш шериф вдруг вспомнит такую историю. Тем не менее это не все. А вы не хотите рассказать, почему мисс Коппел пыталась вылететь из Нью-Йорка?

– Охотно рассказал бы, но мы сами этого не знаем.

Вульф кивнул.

– Ну что, опять сделать предложение?

– Слушаю вас.

– Надеюсь, оно придется вам по душе. Вы недавно сказали мне, что проводите расследование среди бывших подписчиков и при этом не имели никакого успеха с мисс Фрэзер и профессором Саварезе. Сколько, собственно, людей в вашем распоряжении?

– Столько, сколько захочу.

– Тогда назначьте человек десять, а то и больше проверять мисс Вэнс и ее сотрудников. Причем нужно в первую очередь обратить внимание на тех, кто получает анонимные письма.

Некоторое время Крамер, наморщив лоб, смотрел в одну точку. Потом спросил:

– Почему именно мисс Вэнс?

Вульф покачал головой.

– Если я отвечу, вы непременно решите, что это мой очередной сон.

– О каком количестве адресатов и писем может идти речь?

Вульф недоуменно поднял брови.

– Мой дорогой сэр, неужели вы думаете, что, зная это, я воспользовался бы вашей помощью?

– Но вы уже попросили о ней. Если ваше предположение верно почему бы вам не прибегнуть к услугам нескольких человек и не уплатить им из денег ваших клиентов?

Вульф с отвращением фыркнул.

– Ну хорошо, я так и сделаю. Но вам в таком случае больше нет необходимости этим заниматься, иначе опять вмешается какой-нибудь шериф.

Крамер неожиданно встал. Я думал, что он так молча и покинет нас, но ошибся.

– Какая дешевка, Вульф: ведь если бы я не рассказал вам о шерифе, вы бы ничего и не знали!

Он повернулся и, тяжело ступая, направился к выходу. Я невольно отметил про себя, что нервы у обоих напряжены до предела, ибо прошло уже три недели со времени убийства Сирилла Эрхарда, а преступник все еще не был пойман и спокойно гулял на свободе.

19

В пятницу утром к нам пришли два посетителя, которых мы уже давно не видели: Вальтер В. Андерсон и Фред Оуэн, руководитель прессы и рекламы той фирмы, где Андерсон был президентом. Поскольку теперь они не притащили фотографов, я их сразу же впустил. Вульф приветствовал их без всякого воодушевления, но, по крайней мере, и без ворчания. Как только они уселись, он сказал:

– Очень живо представляю себе ваше нетерпение, но могу сказать лишь то, что дела у меня идут ничуть не лучше. Даже не предполагал, что все это настолько затянется. Никакой убийца легко не сдается, но у нашего, кажется, особая антипатия к такой, перспективе. Может, рассказать вам о наших успехах?

– Они нам известны, – ответил Оуэн.

– И даже слишком хорошо, – подтвердил президент.

Вульф насупился.

– Я отлично вас понял, и не к чему было это отдельно подчеркивать.

– Вообще-то, мы вами довольны, мистер Вульф… – сказал Оуэн.

– А я – нет, – опять вступил президент. – Сперва я думал, что дело как-нибудь уладится, но, бог мой! Шантаж! Это вы, кстати, несете ответственность за сегодняшнюю статью в «Газетт».

– Ну… – Вульф на секунду задумался. – Ответственность в первую очередь несет человек, проводивший эти махинации. Я всего лишь ознакомился с его делишками.

– Это не играет никакой роли. – Андерсон решительно махнул рукой. – Я ни в коем случае не могу допустить, чтобы продукт моей фирмы в глазах общественности каким-то образом связывался с шантажом.

– Я придерживаюсь такого же мнения, – сказал Оуэн.

– Но убийство – тоже довольно гнусное дело, – сказал Вульф.

– Нет, – возразил Андерсон. – В убийстве есть нечто волнующее и сенсационное, а шантаж и анонимные письма всегда грязны.

Он вынул из внутреннего кармана конверт и достал из него один-единственный листок бумаги.

– Вот ваш чек на всю сумму. Мне совершенно безразлично, получу ли я назад взносы остальных клиентов. Пришлите мне представление о всех ваших издержках и непредвиденных расходах. А я больше не желаю этим заниматься.

Оуэн взял у него чек и положил на письменный стол Вульфа. Рассмотрев документ, тот спросил:

– Значит, так? А вы говорили об этом с остальными?

– Нет, и делать этого не намерен. А чего вы еще хотите? Или вам плохо заплатили?

– Гонорар действительно очень хорош, но как объяснить ваше неожиданное отступление? Что же могло нагнать на вас такой панический страх?

– Ничего. – Андерсон слегка поклонился Вульфу. – Я просто пришел объявить вам, что для меня все уже решено. Если вы слушали сегодняшнюю программу мисс Фрэзер, то знаете, что продукция нашей фирмы в ней уже не рекламировалась. Я могу лишь повторить, что никакого страха не испытываю, но, когда того требуют обстоятельства, поступаю как человек дела.

Он встал, наклонился над письменным столом Вульфа и ткнул в чек коротким толстым пальцем.

– Я не обманщик и оплачу ваши издержки точно так же, как выплачиваю сейчас гонорар. Я ничего не имею против вас лично, но с этой минуты вы работаете не на меня! – Каждое свое слово Андерсон подчеркивал, ударяя по столу указательным пальцем.

– Пойдемте, Фред! – обратился он к своему сотруднику, и они покинули контору.

Я поплелся к выходу убедиться, что вместе с ними не уплыла моя новая летняя шляпа, которая обошлась мне в двадцать долларов. Потом снова уселся за стол и сказал Вульфу:

– Он, кажется, сильно взволнован.

– Сейчас мы напишем ему письмо.

Я взял блокнот. Вульф откашлялся.

Продиктовав письмо, Вульф откинулся в кресле, закрыл глаза и надул щеки. В таком состоянии он не слышит даже шума пылесоса, когда я убираюсь совсем рядом.

За исключением обеда и его обычного пребывания в оранжерее, Вульф провел в таком состоянии целый день. Около полуночи я вежливо спросил его:

– Мне заказать для вас кофе?

Он сказал еле слышно:

– Иди спать.

Я так и поступил.

20

Подав на следующее утро завтрак Вульфу и вернувшись на кухню, Фриц Бреннер сказал, что босс хочет видеть меня наверху.

Он сидел в кровати непричесанный, в настолько привлекательной пронзительно-желтой пижаме, что мне оставалось лишь пожалеть о том, что кроме Фрица я был единственным, имеющим привилегию видеть его в этом костюме.

– Инструкции, – пробубнил он.

Я сел и приготовил блокнот.

Вульф закрыл глаза и начал диктовать:

– Это все?

– Да. Без подписи и без конверта. Листок сложи и запачкай, чтобы он выглядел не совсем свежим. Сегодня суббота, и, поскольку пресса наверняка болтает об изъятии «Ни-Спот» из программы мисс Фрэзер, возможно, участники передачи отдыхать не станут. А если они еще и совещание проведут, то это вообще нам на руку. В любом случае покажи им это письмо и спроси, не встречал ли кто-нибудь из них чего-то подобного.

– И мисс Вэнс тоже спросить?

– В зависимости от обстоятельств.

– А как быть с профессором Саварезе?

– О нем не волнуйся. – Вульф потянулся к своему кофе. – Это все.

Я встал.

– Но я же добьюсь лучших результатов, если буду знать конечную цель. Может быть, вы ждете, что мисс Вэнс так сразу и расколется?

Конечно, мне следовало подумать о том, что Вульф, одетый в пижаму, не очень-то потакает подобным разговорам.

– Твое дело – следовать моим указаниям, – неприветливо буркнул он. – Я не стал бы прибегать к этой тактике, если бы знал больше.

Я вышел, размышляя о том, что мне, как хорошему солдату, нужно выполнить приказ. И еще, по-моему, к мисс Вэнс невозможно было придраться в принципе.

Около половины десятого позвонив Биллу Медоузу, я узнал, что в одиннадцать часов на квартире мисс Фрэзер состоится совещание, на которое приглашен и он сам.

Примерно в одиннадцать я связался с оранжереей, доложил Вульфу о положении дел и уехал.

На этот раз пароль не потребовался, но тем не менее попасть в квартиру № 106 оказалось совсем не так просто. Вероятно, в последнее время дом осаждали репортеры. Швейцар позвонил по телефону, и через несколько минут ко мне спустился Билл Медоуз.

– Мисс Фрэзер просит узнать, действительно ли речь идет о неотложном деле, – сказал он после того, как мы поприветствовали друг друга.

– Да, мистер Вульф считает его первостепеннейшим.

– Тогда пойдемте.

Мы поднялись на лифте и вошли в большой, как зал, холл, где почему-то все и собрались.

Мисс Фрэзер затерялась на зеленом диване среди массы подушек. Дебора Коппел устроилась перед пианино. Элеонора Вэнс сидела на краю огромного письменного стола. Тилли Стронг расположился в обширном кресле, а Натан Трэйб возвышался в центре помещения. У противоположного конца дивана стояла Нэнси Шеппард.

– Это Гудвин пришел, – сообщил Билл Медоуз, хотя в этом все уже убедились сами. Потом он добавил, обращаясь к мисс Фрэзер: – Он толкует о каком-то важном деле.

– Это займет много времени, мистер Гудвин? – спросила мисс Фрэзер.

Она выглядела очень свежей и отдохнувшей.

– Боюсь, что да, – ответил я.

– Тогда я должна буду попросить вам немного подождать. – Казалось, что она говорит об одолжении. – Мистеру Трэйбу некогда, он торопится на деловую встречу, а мы обязательно должны прийти к какому-то решению. Вам должно быть известно, что мы потеряли заказчика. Кому-нибудь подобное событие испортило бы настроение, но только не нам. Вы знаете, сколько фирм хотят занять место «Ни-Спот»? Шестнадцать!

– Чудесно! – воскликнул я. – Я, конечно, охотно подожду.

Я занял кресло, стоящее в стороне.

А в следующее мгновение о моем существовании начисто забыли все присутствующие за исключением Нэнси, по лицу которой было видно, что она не слишком-то мне доверяет.

– Мы должны проголосовать, – сказал Тилли Стронг, тиская в руках очки. – По-моему, только пять фирм заслуживают внимания.

– Четыре, – возразила Элеонора Вэнс, быстро взглянув в какую-то бумажку. – Я уже вычеркнула «Флафф». Таково, кажется, и твое мнение, Маделина?

– Это вполне достойная фирма, – с сожалением заметил Трэйб. – Она предоставляет своему отделу рекламы три миллиона долларов.

– Ты только все осложняешь, – сказала Дебора Коппел. – Ведь мы не можем заключить договор с каждой фирмой, и потом, я полагала, что ты за «Мельтетт».

– Да, – сказал Трэйб, – но на карту ставятся такие суммы! Что вы думаете о «Мельтетт», мисс Фрэзер?

Он единственный обращался к ней без фамильярностей.

– Я их еще не пробовала. – Она оглянулась, словно искала что-то. – Где образцы?

Нэнси немедленно ответила:

– На пианино.

– Мы должны, наконец, прийти к соглашению, – сказал Стронг, подчеркивая эти слова выразительным жестом. – И потому я хочу повторить, что все наши заказчики решительно высказались против подачи их продукции так, как это было с «Ни-Спот».

– Ну, это мы уже уладили, потому-то и идет речь только о четырех фирмах, – ответила Элеонора Вэнс.

– И вообще, – заявила мисс Фрэзер, – решать, какова будет программа и ее оформление, – нам, а не заказчикам.

– Конечно, ты хочешь сказать, что все в первую очередь зависит от тебя, Маделина, – раздраженно проворчал Билл Медоуз. – Но мы это и так знаем.

– Значит, осталось четыре фирмы, – повторила Элеонора Вэнс.

– Ну хорошо, давайте наконец голосовать, – высказался Тилли Стронг.

– Мы не сдвинулись ни на шаг, – проговорила Дебора Коппел. – И самое плохое во всем этом то, что никаких серьезных возражений каждой из фирм предъявить невозможно, поэтому окончательное решение остается за Маделиной.

– Я готов, – сказал Трэйб тоном человека, который сжег за собой все мосты, – отдать свой голос за «Мель-тетт».

Выслушав заключительные аргументы, я должен был признать, что каждый присутствующие выбрал из четырех фирм какую-то свою. Кроме того, по-моему, ни у кого на лице не было раскаяния убийцы.

Поскольку у меня в кармане лежало «анонимное письмо», то все свое внимание я, естественно, сконцентрировал на Элеоноре Вэнс. Но ее, как и остальных, полностью поглотила проблема предстоящего голосования,

В конце концов число фирм сократилось до двух, и Трэйб опять попросил мисс Фрэзер попробовать образцы предпочитаемого им «Мельтетт».

– Они наверху, на пианино, – сказала Маделина Фрэзер, – подай-ка мне их, Дебора.

– Нет! – пронзительно вскрикнула Нэнси Шеппард.

Дебора Коппел, взявшаяся было за красную коробку, удивилась.

– Что случилось, Нэнси?

– Они могут быть опасны, – ответила Нэнси, протягивая руку к конфетам. – Разрешите сначала мне.

Все ошеломленно уставились на нее.

– Не пори чепухи! – презрительно сказала Дебора Коппел.

– Пожалуйста, разрешите…

– Ерунда!.

Дебора демонстративно достала из пачки пралине, надкусила и тут же внезапно выплюнула.

Увидев, как исказилось ее лицо, я мгновенно подскочил к ней.

Она же, вскинув руки, приглушенно вскрикнула:

– Маделина! Не допускай, чтобы…

Тут подбежал Билл Медоуз, за ним – мисс Фрэзер, и мы потащили Дебору к дивану. Но, выскользнув из наших рук, она в конвульсиях упала на пол.

– Немедленно врача! – крикнул я Трэйбу. И тут заметил, что Нэнси собирается прибрать коробку с пралине. – Оставьте все как есть и держите себя в руках! – набросился я на нее. А потом обратился к остальным: – Никто ничего не должен трогать! Понятно?

21

Только в четыре часа дня у меня появилась возможность уехать домой. Но я решил выждать и попытаться выяснить еще какие-нибудь подробности. Ниро Вульфу я, конечно, уже сообщил о случившемся по телефону.

Когда появился врач, Дебора Коппел была уже мертва, и ее тело вынесли.

Сидя на зеленом диване, лейтенант полиции Роуклифф из комиссии по расследованию убийств и один из прокуроров, обсуждали вопрос вероятности почувствовать запах цианистого калия. В самой своей основе он показался мне пустым, ведь те, кто могли на него ответить, уже ушли из нашего мира.

За широким столом другой лейтенант допрашивал Билла Медоуза. В столовой два детектива в штатском терроризировали мисс Вэнс. На кухне какой-то сержант беседовал с горничной Корой.

В следующей комнате я нашел Тилли Стронга и Натана Трэйба, сидящих у стены. У окна стояла Нэнси. В центре расположился полицейский. Наблюдая за ходом дела, из одного помещения в другое бродил, как призрак, сержант Перли Стеббинс.

И наконец, мисс Фрэзер в ее спальне лично допрашивал инспектор Крамер. Приехал также заместитель шефа нью-йоркской полиции комиссар О’Хара.

Инспектор Крамер, знакомый со всеми участниками драмы по предыдущим допросам, сосредоточился сперва на выяснении их передвижений во время совещания.

По поводу коробки с конфетами «Мельтетт» никаких разногласий не было. Натан Трэйб, который так ратовал за эту фирму, принес сюда пралине в пятницу, поскольку уже Знал, что «Ни-Спот» из программы выходит.

Это было после обеда, между половиной третьего и тремя часами, и никто не смог точно сказать, что случилось с коробкой потом. Только Кора видела ее в субботнее утро на пианино, когда стирала с него пыль.

К четырем часам уже пришел ответ из химической лаборатории. Из десяти пралине «Мельтетт», оказавшихся в пачке, только одна еще была весьма искусно начинена двенадцатью граммами цианистого калия. Остальные не представляли никакого вреда.

Дактилоскопические исследования ничего не дали.

Я вернулся в гостиную, бросил что-то на ходу сержанту Стеббинсу и сел в просторное кресло. В квартире я остался, повторяю, в надежде получить еще какую-нибудь информацию для Ниро Вульфа.

Через несколько минут появилась некая леди и объяснила сержанту Стеббинсу, что ее вызвал инспектор Крамер. Сержант немедленно отвел ее в спальню мисс Фрэзер.

Эта леди, по моим данным, была одной из наиболее способных представительниц женского контингента криминальной полиции. И я очень живо мог представить себе, зачем она тут понадобилась. А когда через несколько минут Крамер и О’Хара вышли из спальни и инспектор сказал Перли Стеббинсу: «Позовите всех!». – мои предположения подтвердились.

Перли поспешил выполнить приказ, а Натан Трэйб, как бы между прочим, спросил:

– Вы уже что-то выяснили, инспектор?

А вот такого можно было ожидать: Крамер вообще не обратил на него внимания. Я же, чтобы сохранить хоть какую-то видимость приличия, ответил:

– Конечно, мистер Трэйб. Сотрудники полиции пришли к чрезвычайно важному решению: сейчас всех присутствующих будут обыскивать.

Когда все собрались, инспектор Крамер наконец заговорил:

– Если вы отнесетесь к нам с пониманием, мы постараемся по возможности облегчить предстоящую процедуру. Вы не должны судить нас за строгое к себе отношение, ведь перед нами пример вашего поведения после убийства мистера Эрхарда. Я собираюсь сообщить вам, что сейчас каждого из вас обыщут… По существующему положению мы вправе сделать это и в полиции. Но мисс Фрэзер уже согласилась на обыск, который сейчас и проводит в ее спальне одна из сотрудниц нашего ведомства. Женщин будут по очереди вызывать туда, а в другом месте лейтенант Роуклифф станет обыскивать мужчин. Есть ли у кого-нибудь возражения?

Все промолчали, только Нэнси Шеппард выкрикнула, не сдержавшись:

– Я никогда не позволю себя обыскивать!

Когда обыски были закончены и Перли Стеббинс передал инспектору Крамеру письменные отчеты, О’Хара пробормотал:

– А как с Гудвином?

Крамер уставился на меня.

Поглядев на О’Хару, я ухмыльнулся.

– А если я буду сопротивляться, комиссар?

– Можете попробовать, но это бесполезно.

– Еще посмотрим! И потом, не забудьте, кто за мной стоит!

Он шагнул в мою сторону.

– Значит, вы отказываетесь, да?

– Вы чертовски правы!

Он обернулся.

– Сейчас же доставьте его в мое бюро, инспектор, Там с ним спокойно разберутся.

– Слушаюсь, сэр! – Крамер нахмурился. – Но может быть, сперва пройдем на минутку в соседнюю комнату? Кажется, я не совсем верно обрисовал вам ситуацию и…

– Я в курсе! Вы уже объясняли, что Вульф занимается этим делом. И вот – еще одно убийство! Я по горло сыт тем, как он водит вас за нос! Немедленно отправь из Гудвина ко мне!

– Выполняйте! – приказал Крамер Перли Стеббинсу.

Бюро О’Хары занимало боковой флигель полицейского управления и благодаря деньгам его жены было весьма шикарно обставлено.

Я устроился в уютном кресле. Все содержимое моих карманов, за исключением письма, которое Перли Стеббинс сцапал своей ручищей, лежало на столе красного дерева.

Раскрасневшись от усердия, Перли горячо говорил мне:

– Не будь глупцом! Ты же не справишься с О’Харой. Посмотри, уже больше шести часов, ну где ты будешь ночевать? – Он помахал передо мной письмом. – Лучше расскажи вот об этом.

Я отрицательно покачал головой.

– Знаешь, Перли, это издевательство. Вы же ни у кого ничего не нашли. И теперь ты считаешь, что подловил меня, абсолютно невиновного. – Я взглянул на время. – Мне срочно нужно поговорить с одним человеком. Уже седьмой час. Спустившись из оранжереи, Ниро Вульф будет ждать моего отчета. Боюсь, что мое отсутствие его разочарует. Ты, конечно, представляешь, какие меры он может предпринять. Бьюсь об заклад: он уже позвонил мисс Фрэзер и поговорил с инспектором Крамером.

– Да помолчи ты! – раздраженно бросил сержант Стеббинс. – Вот сейчас О’Хара появится, и уж тогда ты точно загремишь в камеру, набитую клопами и блохами.

– Я бы предпочел твое общество, – сказал я.

– Тогда объясни, что это за листок?

– Нет. Питая непреодолимое отвращение к анонимным письмам, я даже слышать о них не могу.

Он пересел в кресло и тупо на меня уставился.

Поднявшись, я достал из книжного шкафа какую-то научную криминалистическую брошюру.

Предчувствие подвело Перли: О’Хара все не показывался. Временами я тайком смотрел на часы.

Тишину нарушил резкий телефонный звонок. Сержант снял трубку на столе О’Хары, выслушал чьи-то наставления, вернулся в свое кресло и сказал:

– Это заместитель шефа полиции. Он пошел обедать, а мне приказал следить за тобой.

– Прекрасно, – ответил я, – как раз книга увлекательная попалась.

Без десяти девять появились О’Хара и Крамер. Я небрежно перевернул страницу.

Пока О’Хара пристраивал шляпу на крючок, Крамер уселся в кресло. Обойдя свой необъятный письменный стол, О’Хара тоже сел.

Крамер взглянул на сержанта Стеббинса и спросил:

– Он выражал готовность сделать заявление?

– Нет, сэр.

Перли передал письмо инспектору.

Сержант уже зачитывал его по телефону, но теперь они пожелали убедиться во всем собственными глазами. Я встал, вернул на место брошюру, эффектно потянулся и снова уселся.

Крамер буквально пронзил меня взглядом.

– Как вы можете это объяснить?

– Я уже все рассказал вашему сержанту, который, бедняга, так до сих пор и не поужинал. Письмо не имеет к убийствам никакого отношения, и потому я решительно отказываюсь отвечать на любые о нем вопросы.

– Однако! Не забывайте, что выступаете сейчас в роли обвиняемого.

– Конечно. Перли уже предупредил меня. А почему, собственно говоря, вы не хотите обратиться к мистеру Вульфу? Может быть, его великодушие распространится настолько, что он обо всем вас проинформирует.

– Ну тебя к лешему! Смотри, Гудвин…

– Я сам допрошу его, инспектор, – проворчал О’Хара, поднялся и, вновь обойдя вокруг стола, приблизился ко мне. – Если вы думаете, что вам или Вульфу все сойдет с рук, то это просто смешно. Анонимные письма в этом деле. – очень существенная деталь. Заявившись сегодня в квартиру Фрэзер, вы притащили в кармане анонимку, которая фактически обвиняет одного из присутствовавших при убийстве. Вы действительно отрицаете какую-либо связь этого письма с совершенным преступлением?

– Конечно. И надеюсь, что у мистера Вульфа такое же мнение. – Я решительно взмахнул рукой. – Это называется солидарностью!

– Вы отдаете себе отчет в том, какую кашу завариваете своим упрямством?

– Вполне.

О’Хара повернулся к инспектору Крамеру и рявкнул:

– Доставьте сюда Вульфа! Черт возьми, это нужно было сделать еще несколько часов назад!

Я уже внутренне подготовился к тому, что сейчас только клочья полетят, но тут на столе О’Хары зазвонил телефон. Сообразив, что оба его начальника не в состоянии теперь вести нормальный разговор, сержант Перли Стеббинс сам снял трубку и ответил, но секунду спустя подозвал Крамера:

– Вас, инспектор.

И покуда О’Хара смотрел на меня, мрачнее тучи, Крамер стоял, прижимая к уху телефонную трубку. Когда же разговор наконец завершился, лицо у него было такое, словно он никак не может переварить услышанное.

– Ну? – спросил О’Хара.

– Центральная справочная сообщает, что в десять часов должно быть опубликовано заявление Ниро Вульфа о том, что ему удалось раскрыть все три убийства без помощи полиции. Вся необходимая информация будет представлена прокурору завтра. Справочная интересуется, не хотим ли мы добавить от себя какие-нибудь комментарии.

Запрокинув голову, я от души рассмеялся. Жалко, что у меня не было фотоаппарата, дабы запечатлеть выражение лица О’Хары на веки вечные.

– Проклятый толстяк! – пробормотал Перли Стеббинс.

– Если Вульф выполнит свою угрозу, мне придется оставить службу, – сказал Крамер.

– Что… – О’Хара облизнул губы. – Что вы предлагаете?

Крамер не ответил. Достал сигару, с отсутствующим видом сунул ее в рот, потом вытащил, внимательно рассмотрел и неожиданно швырнул в корзину для бумаг. Затем, плюхнувшись в одно из кресел, сказал, задыхаясь:

– Есть только два варианта: либо предоставить Вульфу свободу действий, либо просить Гудвина немедленно связаться с ним, дабы тот задержал свое заявление. – Крамер вздохнул еще тяжелее. – Мне неловко обращаться к Гудвину с этим. Может быть, вы попытаетесь?

– Нет! Это же чистейший шантаж! – закричал О’Хара, брызгая слюной.

– Конечно! – подтвердил Крамер. – Но в подобных ситуациях с Вульфом шутить не надо: его сообщение должно появиться в прессе через тридцать пять минут.

– А вдруг он блефует? – заскулил О’Хара, не желающий мириться с создавшимся положением.

– Несомненно. Но мы должны подождать дальнейших событий. Если вы не собираетесь просить Гудвина о любезности, у меня не остается другого выхода – я сейчас же связываюсь с шефом полиции.

С этими словами Крамер встал.

Даже бровью не поведя, О’Хара посмотрел на меня и спросил:

– Вы не сделаете это для нас?

Я усмехнулся.

– А вы отмените приказ о моем аресте?

– Само собой разумеется.

– Хорошо. Вы заявили это при свидетелях. – Я подошел к столу, взял письмо, конфискованное сержантом Стеббинсом, и поинтересовался: – Можно воспользоваться вашим телефоном?

Потом устроился в кресле О’Хары и попросил соединить меня с Ниро Вульфом. Телефонистка узнала мое Имя и отключилась.

Примерно через полторы минуты в комнату ворвались двое вооруженных полицейских.

– Что вам здесь нужно? – закричал О’Хара.

– Телефон… – заикнулся было один из них. – Гудвин… мы же не знали…

– Черт вас возьми! – зашумел Стеббинс.

Оба мгновенно испарились, и я тут же услышал в трубке знакомый голос,

– Это Арчи, – сказал я.

– Где ты там шатаешься, черт подери? – нетерпеливо спросил он, но было понятно, что это нетерпение относится не ко мне.

– Я в конторе О’Хары, говорю по его аппарату. Тут еще инспектор Крамер и сержант Стеббинс. По правде говоря, эти двое ни в чем не виноваты: все затеял О’Хара. Но сейчас он уже раскаялся. Я могу в любую минуту покинуть это здание, но О’Хара хочет попросить вас доставить ему удовольствие, отложив ненадолго заявление, которое вы собирались сделать. Возможно это?

– Конечно, все зависит от меня. Между прочим, я это устроил через мистера Ричардса.

– Так я и думал. Посмотрели бы вы на О’Хару, когда ему сообщили эту новость. Ну, через двадцать минут я буду дома, только скажите Фрицу, что я страшно голоден.

– Можешь передать от меня мистеру О’Харе, что он – неисправимый дурак. Что касается заявления, то для его отсрочки мне нужно обговорить вначале некоторые условия.

Я повесил трубку, откинулся в кресле и с улыбкой посмотрел на троих мужчин, пожирающих меня глазами.

– Сейчас он перезвонит: там еще какие-то условия надо обговорить. – Я взглянул на О’Хару. – Он просил передать вам, что вы – неисправимый дурак, но поскольку это не совсем тактично, то передавать я ничего не стану.

– Ну, я еще доберусь до него, – выдавил из себя О’Хара.

Они начали о чем-то совещаться, но, занятый своими мыслями, я не слушал.

Неужели Вульф добился того, что казалось мне почти невозможным?

Через какое-то время снова зазвонил телефон. Я снял трубку.

Вульф попросил сказать полицейским, что его сообщение пока отложено, и потребовал у меня отчета о событиях сегодняшнего дня.

– Прямо сейчас? – удивился я. – По телефону?

– Да, и как можно точцее, – ответил Вульф. – Мне немедленно нужны все детали.

Пришлось сделать Вульфу полный отчет об убийстве, которое произошло на моих глазах. Полицейские внимательно слушали. Временами Вульф вставлял кое-какне вопросы, а когда все уже было закончено, пожелал уточнить отдельные места. В заключение он дал мне несколько указаний и потребовал их повторить.

– Все в порядке, – сказал я. – Передайте Фрицу, что я голоден как волк.

Повесив трубку, я заметил:

– Сожалею, что это заняло столько времени, но ведь он мой работодатель. Заявление в прессе, как я уже говорил, пока отложено. Присутствие инспектора Крамера и сержанта Стеббинса при заключительном этапе данного дела он считает нужным. Далее, необходимо, чтобы пятерых сегодняшних гостей мисс Фрэзер срочно доставили к нему. На наличии Нэнси Шеппард он не настаивает, но профессор Саварезе, мистер Андерсон и мистер Оуэн из компании «Ни-Спот» быть должны обязательно. Он также категорически требует предоставить ему возможность вести дело по своему усмотрению, и тогда поимка убийцы будет сегодня гарантирована.

Я встал и направился было к гардеробу за своими пальто и шляпой, но обернулся.

– Уже одиннадцатый час, и у меня нет ни малейшего желания принимать участие в завершении этого затянувшегося расследования с пустым желудком. Эрхарда убили двадцать пять дней назад, Бойлу Пул – девять, а со смерти мисс Коппел прошло десять часов…

– Что ему нужно от Андерсона и Оуэна? – мрачно спросил Крамер.

– Не знаю. Могу только сказать, что мистер Вульф ценит приятных собеседников.

– А вдруг мы не сумеем их найти?

– Ну так хотя бы попытайтесь. В конце концов, вы ведь инспектор полиции…

– На это может потребоваться не один час.

– Да, по всей видимости, об отдыхе вам придется сегодня забыть, но тут уж ничего не попишешь.

У двери я снова обернулся.

– О, совсем забыл объяснить вам по указанию Вульфа, что анонимное письмо о мисс Вэнс было лишь неосуществленной попыткой. Я сам напечатал его утром, и, если для вас это имеет какое-нибудь значение, вы сможете хоть сегодня сличить его со вторым моим экземпляром.

– Но почему, черт возьми, – забормотал О’Хара, – вы сразу не сказали об этом?

– Потому что не выношу тона, которым мне задавали вопросы, комиссар. Во всем мире мне известен только один человек, более чувствительный, чем я, – Ниро Вульф.

22

Я совсем не удивился, когда инспектор Крамер в точности выполнил все указания Вульфа. Незадолго до полуночи все приглашенные собрались в нашей конторе.

Обстановка, естественно, была напряженной. Элеонора Вэнс ерзала в кресле, заслонив лицо руками, Тилли Стронг сидел, закрыв глаза и повесив голову. Маделина Фрэзер, исполненная достоинства, возвышалась в красном кресле для посетителей, которое я лично для нее специально придвинул.

Билл Медоуз, обхватив руками затылок, замер, уставившись в одну точку на потолке. Глаза Ната Трэйба были воспалены, а галстук сбился в сторону.

Профессор Саварезе тихо беседовал с сержантом Стеббинсом. Наверное, излагал ему свои последние теории, потому что тот время от времени кивал головой.

Андерсон и Оуэн пришли последними и теперь вполголоса разговаривали с инспектором Крамером.

Тихо зашуршал лифт, и появился Вульф. Все голоса сразу смолкли, а профессор Саварезе устремился к моему боссу пожать руку.

Президент Андерсон проворчал:

– С каких это пор вы руководите нью-йоркской полицией?

Вульф прошел за свой письменный стол, уселся в кресло и, посмотрев на часы, сказал:

– Уже поздно, не так ли? – Потом взглянул на президента компании «Ни-Спот». – Не стоит сейчас пускаться в пререкания, ведь не силой вас сюда привели, согласны? Надеюсь, вы услышите, чем все кончится. Так почему бы просто не сесть и не успокоиться?

Вульф оглядел собравшихся.

– Впрочем, наверное, следовало бы ответить на вопрос мистера Андерсона, хотя он имеет чисто теоретический характер. Нет, я вовсе не командую нью-йоркской полицией, отнюдь. И не завоевываю себе авторитет, fate ведь, мистер Крамер и мистер Стеббинс?

Инспектор кивнул.

– Это всем известно.

– У меня неясность.

– Да, мистер Медоуз?

– Если мы собрались не для протокола, то почему Гудвин записывает?

– Все зависит от того, чего мы собираемся достигнуть. В одном случае эти записи могут остаться в нашем архиве. В другом – будут фигурировать на суде в качестве доказательств. Сядьте, пожалуйста, мистер Саварезе. Мне будет спокойнее, если каждый устроится поудобнее. – Вульф поерзал в кресле. – С самого начала я хочу объявить вам, что нахожусь в затруднительном положении. Я пообещал мистеру Крамеру, что, покидая сегодня этот дом, он сможет захватить с собой убийцу. И хотя имя его мне известно точно, никаких улик против него нет. И все же…

– Одну минуту, – вмешался Крамер.

Вульф отрицательно покачал головой.

– Пока наш разговор должен быть неофициальным, и я могу лишь посоветовать вам сохранять спокойствие. – Вульф опять обвел всех взглядом. – Сразу же объясню, как я вычислил убийцу. Вообще-то подозрения у меня были давно, но последние сомнения развеялись два часа назад, когда мистер Гудвин сообщил, что целых шестнадцать фирм вызвались занять в программе место «Ни-Спот».

– Ради бога! – воскликнул Натан Трэйб. – Оставьте эти детали, касающиеся только нас, и скажите наконец правду.

– Прошу вас набраться терпения, сэр, – укоризненно произнес Вульф. – Я здесь не лекцию читаю, а выполняю определенную работу, от которой зависит арест и осуждение убийцы. У меня, как уже сказано, нет никаких доказательств, и, если на протяжении сегодняшней ночи вы мне не поможете, их не будет никогда. Собственно, след появился вчера утром, во время визита мистера Андерсона и мистера Оуэна. Они-то и навели меня.

– Это бесстыдная ложь! – закричал Андерсон.

– Вот видите! – Вульф развел руками. – В своем чрезмерном рвении, сэр, вы, чего доброго, сядете когда-нибудь не на тот поезд. Как же можно утверждать, будто я лгу, если даже не известно, что я собираюсь сказать? Вчера вы явились ко мне, вручили чек на весь гонорар и сообщили, что не хотите больше пользоваться программой мисс Фрэзер. А причиной назвали нежелание слышать любое упоминание о шантаже рядом с вашей продукцией. Это так?

– Да, но…

– Никаких «но»! Потом я в течение двенадцати часов размышлял над новым поворотом дела. Если бы тогда я знал, что вашего места добиваются шестнадцать фирм, то пришел бы к разгадке намного скорее. Но я об этом и не подозревал. Конечно, я спрашивал себя, что же побудило вас занять такую позицию: сперва вовсю били в барабан рекламы и вдруг отступились! Почему?

– Я же вам говорил…

– Да, говорили. Но ваши доводы были так неубедительны. Взвесив отдельные обстоятельства и разные их сочетания, я пришел к единственно возможному выводу: вы каким-то образом узнали имя убийцы – одного из участников программы мисс Фрэзер. И тогда я понял, что речь идет не о мисс Коппел, или мисс Вэнс, или мистере Саварезе… да-да, тем более не о профессоре Саварезе. Программа возникла и существует благодаря лишь мисс Фрэзер, и говорить можно было только о ней. Вы были убеждены, что мисс Фрэзер сама отравила мистера Эрхарда, не исключали и убийство ею мисс Пул… Потому-то и решили удрать подальше и от нее, и от ее программы. Вижу по вашему лицу, что я прав.

– Нет, – холодно возразил Андерсон. – И то, что я сейчас скажу, не очень-то вам понравится. Вы закончили?

– Нет, – только начал. Как же нужно было поступить с этим простым умозаключением? Сначала я хотел применить некоторые ухищрения, пытался даже впутать сюда мисс Вэнс, надеясь, что кто-нибудь из участников передачи выложит наконец всю правду.

Так, значит, вы виноваты в этом безобразии? – раздраженно спросила мисс Вэнс.

Вульф кивнул.

– Мне нужно было предоставить мистеру Крамеру повод предпринять хоть что-нибудь. Сегодня утром я поручил мистеру Гудвину написать анонимное письмо, в котором уличали именно вас.

– Довольно дешевый трюк, – проворчал Билл Медоуз.

– Но он этого не сделал, – сказала мисс Вэнс.

Напротив, – возразил Вульф, – Письмо он принес с собой и не показал только потому, что в события вмешалась смерть мисс Коппел. Сообрази я все на сутки раньше, она осталась бы жива. Но я уже не могу принести ей свои извинения, а кроме того, у меня своя задача.

Вульф снова внимательно посмотрел на Андерсона,

– Поверьте, то, что я пристаю к вам с ножом к горлу, – необходимо и неизбежно. Вот послушайте-ка интересный факт: мисс Фрэзер только в первых передачах пила «Ни-Спот», а потом вынуждена была от него отказаться, ибо он вызывал у нее расстройство желудка.

– Очередная ложь, – заявил Андерсон.

– Ну, это нетрудно доказать. Скажите, мисс Вэнс, мои слова соответствуют действительности?

– Да.

– Мистер Стронг?

– Я не думаю, чтобы…

– Проклятье! Ведь вы даже на том же стуле сидите, что и в тот вечер, когда мы все это установили. Так да или нет?

– Да.

– Мистер Медоуз?

– Да.

– Полагаю, этого достаточно, мистер Андерсон?

– Они это придумали в отместку мне, ведь я отказался от их программы, – презрительно пробурчал Андерсон.

Вульф энергично затряс головой.

– Э, нет: шестнадцать различных фирм: вызвались занять ваше место, а это говорит о том, что у программы не было даже мало-мальской заинтересованности в вас. Нет-нет, мистер Андерсон. У вас, конечно, к шантажу аллергия, но я вынужден его применить. Как бы, по-вашему, поступила пресса с сенсационным сообщением о том, что мисс Фрэзер не переносит «Ни-Спот»?

– Вы просто сумасшедший! – Андерсон даже содрогнулся. – Газеты примут такую информацию, Фред?

Но руководитель рекламы от удивления потерял дар речи.

– Конечно, примут, – ответил за него Вульф. – Как вы этому помешаете?

Андерсон вопросительно посмотрел на Оуэна, но тот вытаращился на Вульфа, словно на дьявола во плоти.

– Все это бессмысленно, – продолжал Вульф. – Я провел в размышлениях весь вчерашний день и твердо убежден теперь, что кто-то сообщил вам о скором разоблачении мисс Фрэзер.

– О, бог мой! – простонал Фред Оуэн.

– Черт побери! – прошипел Андерсон. – Но я дал честное слово!

– Кому? – немедленно спросил Ниро Вульф.

– Вы, конечно, можете его держать, – пробурчал Оуэн, – но это – полный наш крах.

– Я поклялся молчать.

– Вот как? Это упрощает дело. – Вульф отвел взгляд от Андерсона. – Мистер Медоуз, я задам вам чисто гипотетический вопрос: если бы вы взяли с мистера Андерсона подобное обещание, то вернули бы его в создавшихся условиях?

– Это не я, – ответил Билл.

– Об этом вас никто не спрашивал. Вы же знаете, что вопрос условный. Разрешили бы вы ему взять назад свое обязательство молчать?

– Да.

– Мистер Трэйб?

– Да.

– Мисс Вэнс?

– Да.

– Мистер Стронг?

– НЕТ!!!

Все дружно посмотрели на Тилли Стронга.

– Ага! – пробормотал Вульф, откидываясь в кресле.

– Великолепно! – восторженно вскричал профессор Саварезе. – И так просто!

– Вы же сами сказали об условности вопроса, и мой ответ не имеет никакого второго смысла, – пробубнил Тилли Стронг.

– Совершенно верно, – подтвердил Вульф. – Но по выражению вашего лица мне все стало ясно.

Подобная ситуация оказалась Стронгу не по плечу: губы его задрожали, и он смог лишь пробормотать:

– Это же была чистая условность!

Вульф вздохнул.

– Итак, сэр, давайте рассмотрим дело подробнее. Я не упрекаю вас в том, что вы утаили от нас свою информацию. Так многие поступают, и часто – по причинам куда более низменным. Вы сообщили мистеру Андерсону о надвигающемся разоблачении мисс Фрэзер. – Вульф пожал плечами. – Поскольку мистер Стронг вот-вот откроет нам, как он пришел к убеждению, что мисс Фрэзер – убийца, то ты, Арчи, загляни в ее сумочку, потому что эта женщина способна на все.

Крамер даже подскочил.

– Я не допущу…

– А с вами я не разговаривал! – буркнул Вульф, – Проклятье! Вы разве не видите, какие у нас проблемы? Арчи!

Я встал и побрел мимо Вульфа. Мое положение можно было назвать очень незавидным. И только я потянулся к сумочке мисс Фрэзер, она взглянула на меня своими красивыми серо-зелеными глазами,

– Не прикасайтесь ко мне!

Я отдернул руку, и мисс Фрэзер обратилась к Вульфу:

– А вам не кажется, что пора и меня выслушать?

– Нет, мадам. Могу лишь посоветовать вам немного подождать. В конце концов, вы станете просто оспаривать свою вину, а для– чего?

– Я и пальцем не пошевелю, чтобы оправдаться, – с отвращением ответила мисс Фрэзер. – Но не могу же я сидеть и молча слушать всю эту чепуху!

– Я отлично знаю о вашей изворотливости, мадам. Вы будете отпираться, даже если мистер Гудвин найдет у вас в сумочке револьвер, из которого застрелили мисс Пул!

– Он к ней не притронется!

Я посмотрел на инспектора Крамера, но он, очевидно, не был еще готов к каким-то действиям. Я принес стул и устроился рядом с мисс Фрэзер. Теперь, конечно, я не мог ничего записывать, но ведь не стал бы Вульф требовать от меня невозможного!

– Так будет хорошо? – спросил я у босса.

Он кивнул и обратился к Тилли Стронгу:

– Надеюсь, вам ясно, что отпираться бессмысленно? Мистер Крамер уже знает, что вы скрыли от него важную информацию, а обещание мистера Андерсона в создавшейся ситуации становится невыполнимым.

Вульф помолчал и продолжил:

– Вчерашнее сообщение в печати о двух случаях шантажа было последним звеном цепи. Давайте предположим, что несколько недель назад мистер Андерсон получил анонимное письмо с разными слухами о мисс Фрэзер. Это письмо он ей показал, и тем дело и закончилось. Вскоре, во время передачи, был отравлен мистер Эрхард, а поскольку мистер Андерсон знал, что мисс Фрэзер выписывала издание Эрхарда, он вдруг все понял. Конечно, отсюда напрямую не вытекало, что мисс Фрэзер была убийцей, но мистер Андерсон все же посчитал разумным держаться от нее подальше.

– Никаких анонимок я не получал, – заявил Андерсон.

– Охотно верю. – Вульф не отводил взгляда от Тилли Стронга. – По моему, анонимное письмо получил вовсе не мистер Андерсон, а кто-то другой, для кого оно стало окончательным подтверждением. Такая версия все объясняет и, главное, ничему не противоречит. Делается ясным даже то, почему должны были умереть мистер Эрхард и мисс Пул. – Вульф кивнул, как бы отвечая сам себе. – Да-да, именно так все и было. Наверное, профессор Саварезе сумел бы вывести отсюда немало интересных теорий, но мы отложим это до лучших времен. В анонимке, предъявленной мисс Фрэзер одним из ее сотрудников, были некоторые порочащие ее факты, однако корреспондент и не предполагал, что они соответствуют действительности. Мисс Фрэзер немедленно приступила к решительным действиям и отравила мистера Эрхарда. Потом, узнав из некоего телефонного разговора, что мистер Эрхард был не единственным обладателем ее тайны, убрала заодно и мисс Пул.

– Боже мой! – вырвалось у Андерсона. – Ведете такую серьезную игру и даже не имеете ни одного козыря!

– Совершенно с вами согласен, сэр, – ответил Вульф. – Дальнейшее зависит от вас или от мистера Стронга. Чего еще вы от меня ждете? Может быть, вытащить пару кроликов из цилиндра?

Андерсон встал и подошел к Стронгу.

– Не дурите, Тилли, – сказал он, – вы же видите: ему и так все известно.

– Да, в веселенькую историю я вляпался, – жалобно проговорил Стронг.

– Так сколько писем вы получили? – быстро спросил Вульф.

– Два.

– Когда?

– В феврале.

– Вы их кому-нибудь показывали, кроме мисс Фрэзер?

– Только мисс Коппел.

– Где они сейчас?

– Не знаю, я отдал их мисс Фрэзер.

– Что в них было написано?

Стронг открыл было рот, но промолчал.

– Не будьте же ослом, – рыкнул Вульф. – Ведь мистер Андерсон тоже свидетель. Говорите, что было в письмах?

– Ну, якобы мисс Фрэзер чрезвычайно повезло, что прощальное послание ее мужа не обследовал ни один эксперт.

– Что еще?

– Больше ничего. В другом письме, правда, в иной форме, обыгрывался тот же факт.

Вульф взглянул на Андерсона.

– Он вам рассказывал об этом. сэр?

Президент кивнул.

– Да. А разве этого было недостаточно?

– Правильно. – Теперь Вульф смотрел на даму, сидящую рядом со мной. – Мисс Фрэзер! Я слышал только об одном прощальном письме вашего мужа: о том, что было адресовано его другу, мичиганскому прокурору. Не оставил ли он еще какого-то?

– По-моему, я вовсе не обязана вам помогать. – Ее мелодичный голос совсем не изменился, и только теперь я понял, почему Вульф считал эту женщину исключительно опасной. – Неужели вы верите таким небылицам? Если мистер Стронг и получал какие-то анонимки, то ни мне, ни мисс Коппел он их не показывал.

– Нет, показывал, будь я проклят! – воскликнул Стронг, роняя с носа очки от возмущения.

– Конечно, у нас нет никаких улик, и вы это знаете, мадам. Слова мистера Стронга противоречат вашим. Очевидно, дело все в том прощальном письме. – Он взглянул на инспектора. – Нельзя ли его найти, мистер Крамер?

Крамер взял себя в руки, устроился за моим столом, снял трубку и набрал номер.

– Диксон? Я в конторе Ниро Вульфа. Да, все в порядке, недостает только одной мелочи. Поручите Дароту немедленно позвонить во Флетвилл, штат Мичиган: его там лично знают. Лоуренс Коппел перед смертью оставил своему другу какое-то послание. Его необходимо заполучить: от этого многое зависит. Потом выпишите ордер на обыск в квартире мисс Фрэзер, возьмите несколько человек и поезжайте туда. В первую очередь ищите цианистый калий. Что?! Да, конечно, это она. Поторопитесь!

Крамер повесил трубку и подошел к мисс Фрэзер.

– Можете продолжать, Вульф, – пробурчал он.

– Я бы, кажется, всю ночь проговорил, – спокойно заметил босс. – Мисс Фрэзер была долго счастлива, но продолжительное благополучие – удел лишь порядочных людей. Своего мужа, как я понимаю, она отправила на тот свет столь изощренным, способом, что сумела облапошить не только полицию, но и мисс Коппел. В случае с мистером Эрхардом она опять действовала так чисто, что снова смогла отвлечь от себя все подозрения.

– С этим ясно, – проворчал инспектор. – А как с убийством мисс Коппел?

Вульф кивнул.

– Это ее последний шедевр! Мисс Коппел все эти годы была близка с ней. Интересы ее защищала. Возможно, и ей присылали письма с разными слухами о мисс Фрэзер. И она попыталась слетать в Мичиган, чтобы разобраться в своих подозрениях на месте.

– Понятно, – сказал Крамер, – но…

– Вы хотите спросить, почему к последнему убийству я применил слово «шедевр»? Видите ли, это же была голая импровизация, но, судя по описанию Гудвина, Фрэзер исполнила ее мастерски. И главное, она ничем не рисковала, ведь если бы конфеты взял кто-то другой, она бы просто этому помешала. Ее расчеты всегда оправдывались.

– Это неправдоподобно, – сказала Маделина Фрэзер. – Всего несколько часов назад у меня на руках умерла любимая подруга. И, говоря по совести, сейчас я должна стоять у ее гроба, а не слушать здесь ваши детективные басни.

– Хватит придуриваться! – твердо сказал Билл Медоуз.

Она медленно перевела взгляд на него.

– Значит, и ты предаешь меня, Билл?

– Я видел, как умирала Дебора, и верю, что убила ее ты!

– Билл! – надломленным голосом воскликнула мисс Вэнс. – Я больше этого не выдержу! – Она дрожала всем телом.

Билл нежно дотронулся до ее плеча.

– Хорошо, девочка. Надеюсь, что она получит по заслугам. Ты ведь тоже была там. А если бы ты пралине попробовала?

Зазвонил телефон, и я взял трубку. Попросили инспектора Крамера, и Перли Стеббинс занял его пост подле мисс Фрэзер. Освободившись, инспектор сказал Вульфу:

– Письмо уже доставлено.

– Хорошо, – удовлетворенно ответил тот. – Может быть, теперь вы ее уведете? Я уже целый час хочу выпить стакан пива, но в присутствии этой женщины боюсь рисковать, чем черт не шутит… – Он огляделся. – Приглашаю всех, господа, наверняка вас мучает жажда.

Но гости отклонили его призыв и покинули наш дом.

23

Эксперты назвали прощальное письмо Лоуренса Коппела лучшей фальшивкой из всех, что они когда-нибудь видели.

Цианистый калий обнаружили в каблуке комнатной туфли мисс Фрэзер. Вероятно, он остался от тех запасов, которые были похищены из мастерской мужа бывшей миссис Коппел.

Восемнадцатого мая мисс Фрэзер была осуждена за преднамеренное убийство Деборы Коппел. Похоже, прокурор счел это дело наиболее простым.

Когда на следующее утро мы с боссом сортировали ботанические каталоги, зазвонил телефон. Я поднял трубку на своем столе.

– Бюро Ниро Вульфа. У аппарата Арчи Гудвин.

– Могу я поговорить с мистером Вульфом?

– Кто его спрашивает?

– У меня к нему личное дело.

Я прикрыл микрофон рукой.

– Это по личному вопросу. Тот самый тип, имя которого я забыл.

– О! – Вульф нахмурился, отложил каталог и снял трубку параллельного аппарата. Свою я класть не стал.

– Ниро Вульф слушает.

– Ваш голос ни с чьим не спутаешь! Как вы поживаете?

– Большое спасибо. А мы разве знакомы?

– Да. Я звоню, чтобы выразить свое бесконечное восхищение вашим последним расследованием. Правда, в результате у меня возникли некоторые осложнения, но вы в них не виноваты. Мои источники информации весьма надежны, и я могу лишь поздравить вас с тем, как великолепно вы ограничили следствие предложенной мною сферой. Я просто преклоняюсь перед вами.

– Я, конечно, не возражаю против восхищения, – ответил Вульф, – но, выполняя любую задачу, я сам устанавливаю себе границы. И если бы сейчас наши пути пересеклись, можете не сомневаться: так легко дело бы не закончилось.

– Что ж, мне повезло… или вам.

На линии щелкнуло, и разговор прервался.

Я повесил трубку и, поглядев на Вульфа, ухмыльнулся.

– Вот бестия!

Вульф что-то проворчал в ответ, и я опять вернулся к каталогам.

– Маленькое предложение, – сказал я. – Почему бы не позвонить доктору Михаэлсу и не спросить, не предлагал ли ему кто-нибудь перевести абонемент на другое издание? Хотя это не много даст: он все оплатил вперед. Ну а Мари Леконн?

– Нет, я принципиально против сложностей, когда мне за них не платят, а здесь мой гонорар был бы слишком велик.

– Пожалуй… – Я полез в каталог. – Может быть, придет когда-нибудь и такой день.

– Может, и придет… А что, «цугфеталум чинитум» на твоей странице?

– Боже милостивый, нет! Он же начинается с буквы Ц!