Яичко Гитлера

ГЛАВА 3 НЕПРИЯТНАЯ НОВОСТЬ

Николай, наконец, въехал во двор своего дома и заглушил мотор. Он проехал более пятидесяти километров по августовской жаре, более часа крутил баранку, и устал находиться в одной и той же позе. Выйдя из машины, он расправил плечи и покачал из стороны в сторону головой, как это обычно делают боксеры на ринге, разминая мышцы шеи перед поединком.

Впрочем, в прошлом Николай и был боксером, причем, весьма незаурядным и имел титул чемпиона мира в супертяжелом весе и потому слыл известной личностью в определенных кругах. И хотя его нынешняя работа в институте, где он был заведующим кафедрой и профессором, предполагала малоподвижную работу, Николай старался поддерживать физическую форму ежедневной гимнастикой и утренними пробежками в молоденьком искусственном леске в низине у Оби, в местечке, называемом в Новосибирске – Горская. Так что в свои тридцать семь он выглядел еще довольно спортивно, даже, можно сказать, атлетично, что, при собственном росте под метр девяносто, вызывало зеленую зависть не только своих сверстников мужеского пола, но и тех, кто был его много моложе.

Что касается дам, то их восхищенный взгляд невольно задерживался на нем еще и по причине его довольно приятной внешности – открытое лицо, черные глаза в бархатной опушке длинных ресниц, темно-русые волосы крупной волной. Даже крупный нос на манер «а ля Депардье» не портил общее приятное впечатление от его наружности.

Зайдя в подъезд, Николай забрал из почтового ящика пару газет – «Советский спорт» и «Известия». Поднявшись на лифте домой и порадовавшись царившей в квартире прохладе, он, раздевшись, тем не менее, принял холодный душ и облачился в черный китайский шелковый халат, расшитый золотыми дракончиками. После ванны, пройдя на кухню, Николай был несколько удивлен, не обнаружив там готового ужина. Его жена Ксения никогда не готовила завтрак – Николай привык это делать сам, обычно ограничиваясь парой бутербродов и чашкой кофе, обед она делала лишь в выходные – оба они днем питались в столовых и кафе, но приготовить вкусный ужин – это было для нее святое. Значит, Ксения не просто вышла куда-то, а еще вообще не приходила домой.

Николай открыл холодильник и посмотрел на его содержимое – из того, что можно было бы сразу употребить в пищу. Там было полно всякой еды, но по вечерам Николай привык к горячему и решил пока ничего не есть и дождаться жены. Из дверцы он взял одну лишь нераспечатанную бутылку «Пепси-колы». Отпив несколько глотков колючего напитка, Николай, не выпуская из рук стакан, прошел в гостиную и устроился на диван, где лежали брошенные им тут газеты. Просматривая их, Николай продолжал попивать из бутылки пенную, холодную, дерущую горло, жидкость небольшими глотками, дабы ненароком не застудить горло. В это время зазвонил телефон. Николай встал и, пройдя к аппарату, поднял трубку.

– Здравствуй, Коля, – узнал он голос своей кузины Натальи. – У вас все в порядке? – в ее голосе угадывались нотки тревоги.

– Да все путем. А почему ты спрашиваешь? – насторожился он.

– Да тут такое дело… У нас сегодня милиция была, спрашивала про папин «Вальтер», ну, тот – трофейный, немецкого генерала, который папа тебе завещал. Он все еще у тебя?

– Конечно, где ж ему больше быть? Это ж для меня не просто раритетное оружие, это память о твоем отце – дяде Сереже. А что они так волнуются?

– Не знаю, они мне ничего не объяснили, но я не стала ничего скрывать, чтобы не было осложнений, и сказала им где «Вальтер». Я не подвела тебя?

– Да пустяки, не бери в голову! Спасибо за предупреждение, если вдруг менты заявятся, я буду готов.

– А я вам еще днем звонила, – Николай даже через трубку услышал вздох облегчения на том конце провода, – но никто к телефону не подходил – ни ты, ни Ксюша. Я подумала, сегодня воскресенье, может, отдыхаете где за городом, вот только сейчас вечером еще раз на всякий случай звякнула.

– Да я на дачу к сыну еще вчера утром уехал, несколько минут, как вернулся, а Ксения, наверное, в своей мастерской – готовится. Завтра в картинной галерее у нее выставка, заходи, она приглашает.

– Постараюсь. Как там Вадику на даче отдыхается?

– Да все в порядке – кормят хорошо, по лесу гуляют, купаться еще не разрешают – маленький, трех лет еще нет. Тебе привет передавал.

– Пусть сначала говорить научится! – засмеялась Наталья, в голосе которой уже не чувствовалось напряжения. – Пока! Ксюше мое с кисточкой!

– Ладно, пока.

– Да, Коля, я тебе ничего не говорила!

– Я понял…

Николай вернулся к газетам, но в этот момент в квартиру позвонили. Николай, обрадованный тем, что Ксения, наконец-то, прибыла, быстрым шагом направился в коридор, крича на ходу: «Иду, иду!». Однако, распахнув дверь, он, к своему глубокому разочарованию, увидел на лестничной площадке местного участкового – азербайджанца Али и с ним еще какого-то мужчину в штатском, с потертым, из кожзама, портфелем в руках.

– Здравствуйте, товарищ Север! Вот, тут следователь из уголовного розыска поговорить с вами хочет, – не заходя в помещение, сказал Али и развел руки, словно давая понять, что он тут ни при чем. – Ну, я, пожалуй, пойду. Я вам больше не нужен, товарищ капитан?

– Ступай, свободен, – ответил следователь. – Можно?

– Да, конечно, – ответил Николай и закрыл за следователем дверь. – Я даже знаю, зачем вы пришли.

Следователь, молодой мужчина, одетый в клетчатую ковбойку и серые, мятые, с пузырями на коленях, брюки и обутый в растоптанные сандалии, боднул Николая заинтересованным взглядом:

– И насчет чего же?

– По поводу «Вальтера». Разве не так?

Вошедший хмыкнул, покачал рыжей курчавой головой, на тонкой белой шее, делавшей ее похожей на подсолнух в ветреную погоду, и посетовал:

– Не утерпела, значит, сестричка ваша.

– А что тут такого, мы же не преступники.

– Как знать, как знать… – следователь посмотрел на чистый паркетный пол, потом на свои ноги. – Где мы можем поговорить?

– Пройдемте на кухню, там кофейку или еще чего попьем, – недвусмысленно произнес Николай. – Да вы не разувайтесь.

Они прошли на кухню, где сыщик, сел за столик и положил портфель на колени.

– Я следователь угро, капитан Мальцев Анатолий Иванович, – представился милиционер, расстегивая свой портфель.

– Ну, а я – Николай Север, профессор, – ответил Николай, ничуть не обидевшись на то, что сыщик не подал ему руки – что поделаешь, человек на службе. – Участковый, наверное, уже выложил про меня все?

– Не так уж и много, но кое-что остальное мне было уже известно.

– А что конкретно?

– Ну, как же, ведь вы знаменитый боксер, кумир многих пацанов. И, кроме того, лет двадцать назад побили моего брата, еще по юношам – Мальцева Андрея. Не помните?

Николай не помнил никакого Андрея Мальцева, но из вежливости сказал:

– Что-то такое вертится в голове, но точно вспомнить не получается.

– Да вы не напрягайтесь, Николай, – раскусил его притворство сыщик. – Где уж вам его помнить? Вы на такие высоты взвились, а брат только-то до первого разряда и дошел. Кстати, я присутствовал на том вашем с ним бою, повидал вас, так сказать, в деле. Не скрою, был впечатлен! Лучше было бы Андрею не встречаться тогда с вами – вы ему челюсть сломали…

Чтобы скрыть свою неловкость, Николай поспешно спросил:

– Чай, кофе, или газировочки холодненькой? А, может, вы что покрепче предпочитаете? Есть «Столичная» и «Джамайка рум» – не забывает нас, грешных, Куба за русское сало.

Николай открыл холодильник, в дверце которого можно было увидеть различные напитки.

– Хорошо живете, – оглядывая кухню, отделанную югославским кафелем и уставленную импортной бытовой техникой «Beko», ответил Мальцев. – Чего вам не хватает?

– В смысле? – не понял Николай.

Вместо ответа следователь попросил простой холодной воды из-под крана. Отпив пару глотков, он сказал:

– Предъявите, пожалуйста, мне ваш хваленый золотой «Вальтер».

– А что, собственно, случилось?

– Можно, если вопросы здесь пока буду задавать я? – вежливо произнес капитан.

Николай несколько раздраженно поднял брови:

– Это допрос?

Следователь сделал лицо, целиком источающее доброту:

– Ну что вы, зачем же так прямо в штыки! Допрашиваем мы у себя в кабинетах, а в гостях – только беседуем, вопросики задаем нас интересующие, так сказать, для обретения истины.

Николай пожал плечами и вышел коридор, прихватив табурет. Взобравшись на него, он открыл антресоль и, разобрав коробки с обувью и узлы с разным вещами, которые в данный момент не нужны, а, случается, остаются вообще никогда не востребованными, но которые жалко выбросить, докопался до цинка под патроны для немецкого автомата «Schmeisser». Его с войны привез с собой из Германии дядя Сережа. Потом открыл цинк и застыл в полном недоумении – он был пуст. С этой открытой цинковой коробкой он и вернулся на кухню и поставил ее перед следователем.

– Ничего не понимаю, пистолет был тут, – сказал он растерянно.

Сыщик погладил красный бархат, которым была выложена изнутри коробка и на котором отпечатался контур пистолета, и спросил:

– Давно вы видели «Вальтер» в последний раз?

– Трудно сказать… Сейчас соображу… – Николай взял себя за подбородок и невидяще уставился перед собой. – Скорее всего, месяца три назад, в мае или июне… Да, точно в мае, мы тогда выбросили старый свой шифоньер – родительский еще, камин, вместо него купили – а вещи из шифоньера рассовали по разным углам. Пистолет я запрятал на антресоль.

– Как вы думаете, куда он мог исчезнуть?

– Сам теряюсь в догадках…

– Кто еще знал о нем?

– Знала сестра, у которой вы были, жена знала.

– И всё?

– Всё. Кроме нее я никому ничего больше не говорил.

– И ваша жена знала, где он лежал?

– Разумеется. Это она предложила запрятать его туда.

– Так-так-так… – забарабанил по столу пальцами собеседник. – А где сейчас она? Через час-другой начнет темнеть, почему ее до сих пор нет дома? – вкрадчивым голосом спросил следователь.

Николай встал и включил кофеварку. Он посмотрел в окно – солнце уже пряталось за крыши домов, и отсутствие Ксении в данных обстоятельствах начало его беспокоить. Обычно, если она где и задерживалась, то предупреждала его заранее или звонила домой.

– Так не будете кофе? – спросил он следователя и, получив отрицательный ответ, заварил только одну чашку. – Она у меня художник, должна быть в мастерской сейчас, к выставке картины готовит.

– Вы уверены?

– У меня жена глубоко порядочная женщина, если вы это имеете в виду, – теперь уже с нескрываемым раздражением ответил Николай и, сев за стол, маленькими глотками стал отпивать горячий кофе.

– Ну-ну…

Следователь запустил руку в портфель и выложил оттуда на стол пистолет, словно шулер козырного туза.

– Это ваш?

Николай поперхнулся. Перед ним, в прозрачном полиэтиленовом пакете, лежал его позолоченный и богато украшенный пистолет «Walther P-38», который невозможно было спутать ни с каким иным.

Этот пистолет был произведен по индивидуальному заказу на немецком предприятии «Mauser» под серийным номером 4621. Накладные щечки на рукояти пистолета сделаны из слоновой кости, с резьбой, имитирующей дубовые листья, а поверх, с обеих ее сторон, имелись вставки из чистого золота в виде имперского орла со свастикой в когтях. На левой стороне, после маркировки «Р-38» и года выпуска «44», читался известный лозунг СС – «Mein Ehre heisst Treue» («Моя честь – верность»). На другой стороне выгравировано имя – «Hermann Fegelein».

Пистолет этот был трофейным, и принадлежал ранее дяде Николая Севера – майору Вершинину. А по словам дяди, прежним и первым владельцем «Вальтера» был обергруппенфюрер СС Герман Фогеляйн, о чем свидетельствовала и гравировка. Оружие это являлось наградным, и было вручено генералу самим рейхсфюрером СС Генрихом Гиммлером еще в те времена, когда Фогеляйн служил офицером связи между ставками Гитлера Гиммлера. Позже, перед смертью, майор Вершинин завещал пистолет Николаю. Так «Вальтер» обрел своего нового хозяина.

Николай потянулся было к оружию, но следователь предупредил:

– Не надо его трогать. Так ваш это пистолет или нет?

– Мой, конечно, мой! Откуда он у вас?

– Экспертиза показала, что из пистолета совсем недавно стреляли, и вчера вечером этим оружием было совершено убийство.

– Не может быть! Там боек подпилен, пистолет теперь просто коллекционный, иначе бы я его зарегистрировал. Неужели вы думаете, что я, при моем статусе, нарушил бы закон?