Янтарин

7. ЗАРЯ НАД ХРАМОМ СОЛНЦА

— Какого лешего ты здесь забыла?!

Из первого возмущённого вопля принцесса уяснила только, что Гельхен очень не в духе, но не поняла ни слова. Поэтому ему пришлось перевести на общечеловеческий. А заодно убрать все непечатные выражения.

К тому времени, как Фелль подскочила к обрыву, он уже лишился меча, улетевшего вниз, и медленно соскальзывал следом за неверным оружием, из последних сил цепляясь за крученый корень ели, крысиным хвостом торчащий из породы. От самой ели остался лишь обугленный ещё дымящийся комель. Она вцепилась в его плечи, скорей сталкивая вниз, чем помогая взобраться наверх. Молча упёрлась коленями в разбухшую от ливня землю, но не смотря на поток ругани под ухом, так и не выпустила наёмника. Наконец он, оттолкнулся ногой от каменного выступа и рывком подтянулся, попутно саданув спасительницу головой под челюсть.

— Какого лешего ты здесь забыла?! — Гельхен нагнулся, схватил осевшую девчонку за ворот рубахи и как следует встряхнул. — Я же кажется приказывал оставаться на месте.

Она подняла на него глаза, злобно прищурилась.

— А я уже, кажется, говорила, что чхать хотела на приказы.

— Да плевал я на что ты там чихаешь! — он ещё раз взболтал девушку. Она послушной тряпкой дёрнулась в такт рукам, на миг приподняв подбородок и высветив длинную глубокую царапину на скуле, память о загородившем тропинку кизиле. — Мокрая, грязная, где ты вообще шлялась?

— Воздухом свежим дышала, — окрысилась принцесса, — проверяла водонепроницаемость твоего драного плаща. Водичка ему действительно не страшна.

Костяшки пальцев, впившиеся в её ключицы, побелели.

— Тебе больно? — неожиданно спросила девушка, сама кривясь от всё сильнее сжимавших ей рук. Мужчина непонимающе моргнул. — Твои ожоги.

— Я не ранен, — сквозь зубы процедил Гельхен даже не потрудившись оглядеть себя.

Фелиша недоумённо захлопала ресницами — ещё минуту назад она была уверена, что лицо и руки наёмника покрыты жуткими волдырями. Но единственным изъяном в его внешности по-прежнему оставался давний шрам на левой скуле.

— Отпусти, — тихо попросила она, почти шипя от боли.

— Вот ещё, отпущу, когда сам того пожелаю.

— Отлично, давно мечтала услышать подобное… А их ты чем порадуешь?

Гельхен проследил глазами за янтарным взглядом, устремившимся ему за спину. Туда, где скалились в небо оставшиеся от храма последние две колонны, увитые вьюнком и диким виноградом. И лежали между ними глыбы разваленного храма — несколько щербатых валунов, сквозь которые долбилась чахлая болезненная зелень шиповника… И несколько десятков неприветливых мертвяков, на диво прытко выкарабкивающихся из-под них.

Уже вторая партия — от первого десятка осталось несколько вонючих кучек с шипением остывающего под дождём пепла.

— Не потяну, — самому себе буркнул под нос наёмник.

— Чего?

— Меча, говорю, нет, — он повернулся к Фелише, которую продолжал сжимать в руках, но так и не удосужился поднять с чавкающей влагой земли.

— У меня есть кинжал, — девушка вытащила из-за пояса оружие с уже приевшимся рисунком паутины по рукояти. Гельхен скривился.

…дался он ей!..

— У меня тоже есть, даже целых пять, только этим товарищам совершенно наплевать на них, собственно, как и на меч. Но тот хотя бы башку мертвяку снесёт. А колотой раны они даже не заметят.

Принцесса бросила взгляд на лужайку, всё ещё подсвечиваемую редкими всполохами удаляющейся грозы. Дождь почти перестал, поэтому в уши отчётливо ввинчивался низкий клокочущий звук, вырывающийся из трёх десятков глоток. Отрубленных голов, равно как и иных запчастей, видно не было — значит наёмник нашёл иной способ разобраться с настырными монстрами.

…Небо над головой полыхнуло ещё раз. Теперь — огнём. Сверху посыпалась оплавленная жаром каменная крошка. Пламя волнами скатилось со скалы…

— Откуда здесь огонь?

— Что?

— Огонь, говорю. Я видела.

— Что именно? — золотые глаза вновь стали холодными серыми ледышками. — Как тут бабахнули плиты, из-под которых сыпанула целая куча плотоядно облизывающихся покойников?

Фелиша промолчала — злая фраза, выплюнутая в лицо, совершенно не объясняла ни огня, ни ожогов, исчезнувших быстрее, чем они смогли запечатлеться в памяти.

Первый мертвяк оскалил на диво прочные белые зубы и бросился на метающих друг в друга убийственные взгляды людей. Гельхен быстро оттолкнул от себя девчонку, извернулся и наподдал ногой по мёртвой плоти. Мертвяк ухнул и полетел в провал. Второй и третий получили по кинжалу в глаз, но не заметили этого и утробно урча набросились на оскалившегося оставшимися железками мужчину. Фелиша зажмурилась, не желая смотреть, как её защитника растерзают голыми руками.

Откуда здесь вообще мертвяки? Тут же святыня фениксов, а после них не оставалось захоронений. Никогда. Почти.

…Таша поджала в кресле ноги, обняв себя одной рукой и положила голову на колени — любимая её поза. Вторая скользнула раскрытой ладонью вниз. Но не к собаке, обычно растягивающейся у хозяйского кресла. На его место опустился Веллерен, непривычно ссутулившийся, сгорбленный и какой-то совсем не демоничный — обычный уставший, с осунувшимся лицом и запавшими глазами. Почти человек… Пальцы принцессы по-свойски взлохматили тёмные волосы, на лице появилась улыбка.

Она часто видела, как улыбается её сестра, но даже искренняя улыбка Талины задевала лишь один уголок губ — второй всегда оставался безучастным. Ироничная и сдержанная. Не в этот раз — на щеках проступили ямочки.

— Что теперь?

Вампир тяжело откинул голову, подставляя под тонкие пальцы лицо.

— Ваша сестра подпалила библиотеку.

— Хм…

— Архивный сектор сгорел почти полностью. Ваш батюшка… м-мм… в общем он попросил во всём разобраться.

Таша нахмурилась.

Она тоже. И непроизвольно сжала кулаки. Как всегда занят.

…ну и чёрт бы с ним, но Пиявку зачем впутывать?..

— Как продвигается расследование?

— Принцесса, вы же всё знаете, — впервые на её памяти вампир улыбнулся не ехидно, а задорно и раскованно. Даже обнажившиеся клыки не заставили встать её волосы дыбом. Просто чуть более длинные и острые зубы. — Я к вашей сестрёнке и на трибушетный выстрел стараюсь не подходить, чтоб лишний раз не нарываться.

Таша шутливо смыкнула волосы.

— Экий вы корыстный. Только когда что-то надо, тогда и являетесь. А я, между прочим, целый день не знала, чем себя занять.

— Ага, и поэтому вас едва отыскали в третьей по счёту голубятне. Отметьте, городской. Вы зачем в город пошли? Да-да, я всё знаю. Не делайте такое виноватое лицо, я всё равно не верю в ваше раскаяние.

Таша хихикнула.

— Маэстро Н'елли достал — всё скулил, чтоб я на Фелишу повлияла, а то ему уже надоело по утрам лицо от масляных красок отмывать.

— Всё ясно. Займёмся Н'елли, он, если честно, и меня уже достал — тоже скулит: крови просит из моих личных запасов — человеческой.

— Зачем?

— Во-первых, он свято уверен, что она у меня есть. А во-вторых, этот дуралей вычитал где-то, что человеческая кровь делает красный цвет ещё более насыщенным. Интересно, а про прах мертвецов ему не рассказывали — якобы улучшает качества чёрных чернил? А тут ещё проблема с принцем Архэллом. Как знал, что не стоит его сюда приглашать, он теперь от нашего домашнего монстра шарахаться будет, как нечистый от распятия. Всё же на его глазах происходило. В буквальном смысле: я его у библиотеки нашёл, уже надышавшегося. Едва в лазарет успел дотащить. Ещё б немного и…

Вампир прикрыл глаза и почти отчётливо заурчал, когда прохладная ладонь прошлась от носа до подбородка.

— Фелиша хорошая девочка, — тихо шепнула Таша и на её лице опять появилась знакомая ей грустная однобокая улыбка. — Она только хочет выглядеть злой. Вчера побила мальчишек подмастерьев за то, что обзывали меня слепой курицей.

— Да, очень хорошая, — вновь ехидно скривился вампир, — магистр Кант еле позаштопывал их увечья.

— И всё же… я пыталась ей объяснить, что так нельзя, и эти мальчики истинные слепцы, им не дано увидеть красоту сердца, а она сказала, что в следующий раз ещё и уши пооткусывает. Глупышка.

— А ещё она сказала, что за вас выбьет зубы даже самому Дьяволу. И пойдёт за вами хоть к чёрту на рога… — Веллерен накрыл узкую ладошку своими пальцами, прижимая ко впалой щеке и бескровным губам. — Я тоже многое знаю. И я тоже пойду за вами к чёрту на рога.

— Всё, что предначертано, исполнится так или иначе, и незачем гневить судьбу и пытаться что-то изменить.

— Вы о чём?

— Там была книга, — тихо сказала Таша.

Она вся подобралась, каждой клеточкой ощущая, как плавится кожа в сжавшихся кулаках. Черти же её дёрнули сунуться в запертый тронный зал и выбираться из него через тайный лаз в гостиной — дыру в стене прикрывал гобелен. Хорошо хоть Таша не потащила за собой свою собачищу — эта скотина после того, как стараниями феникса не единожды лишалась шерсти на хвосте, чуяла врагиню не то что сквозь гобелен — сквозь саженый слой земли. Веллерен, правда, тоже отличался просто таки собачьим нюхом, но востроглазый Феликс как-то подметил, что рядом с Ташей папин советник не замечает вообще ничего вокруг — хоть звезда с неба упади и по маковке шарахни. Даже не почешется.

— Книга? Что за книга?

— Про фениксов. Она прочитала что-то, что её сильно… разозлило, наверное. Я не видела печали. Фелиша вспылила… в прямом смысле. Вот и вся история. Не нужно расследования. А королю можете сказать, что моя сестра нечаянно разлила масляный фонарь.

— Угу. А ещё понатыкала по всему архиву штук двадцать факелов, которые тоже нечаянно подожгла. От одного фонаря полздания не сносит. Хорошо хоть сама не убилась.

— Бросьте, Веллерен, она ведь феникс. Пусть даже и наполовину. Что ей будет от огня?

Она никогда не видела, чтоб Пиявку так косило! Он резко подобрался и сиганул на окно, подставив неожиданно разгорячённое лицо ночному ветру.

— Вы не видели того, принцесса, что видел я.

Таша соскользнула с кресла, протянула руку, слепо выискивая вспылившего собеседника. Ладонь прошлась по вздрогнувшей спине, но вампир не обернулся, только ещё больше подобрался, готовый в любой момент сорваться с карниза и удрать в спасительную прохладу ночи.

— Тебя беспокоит храм Солнца, я знаю. — Руки бесстрашно обхватили Веллерена, шёлковая завеса густых волос упала ему за плечи. — Что там произошло? Кроме очевидного.

Откуда ей было знать, что этот кровосос на самом деле умеет не только издеваться и насмехаться? Откуда она знала, что Пиявку тоже мучают кошмары? Даже чаще, чем её. Постоянно. Из ночи в ночь. Из года в год. Из столетия в столетие…

— Гельхен, прочь с дороги!

Сцепившиеся наёмник и мертвяк не сразу поняли, кто это пытается вклиниться в их тесный междусобойчик. Принцесса оттолкнула замешкавшегося мужчину, выхватывая что-то из-за пояса. Перламутрово блеснул витой рог. В ушах неожиданно заложило — умчавшаяся на запад гроза плюнула спаренной молнией и взорвалась в ушах рявканьем грома.

— …ет!

Поздно: скрытая в роге энергия полыхнула-плюнула в первую волну нападающих, разметав их, но не причинив ощутимого вреда. Остаток заряда прошёл сквозь неплотные ряды и впился в каменные плиты. Из которых тут же полезла очередная партия оживших трупов. Гельхен удручённо взвыл. Мертвяки тоже — от восторга.

— Что ты натворила?! — наёмник вырвал постепенно угасающий рог и со всей дури зашвырнул его в провал, где он взорвался, вызвав обвал одного из "клыков" Кулан-Тара. Ещё одно гнилое дупло… — Тебе что, этих не хватало? Там же светлая магия, она для этих тварей, что невинная девица для чернокнижника.

Он махнул в сторону урчащих мертвецов, попутно съездив кулаком самому ретивому. Тот отлетел в сторону, помотал башкой и полез обратно — свежий и перевозбуждённый.

— Бежим!

— Куда?

Их окружили на диво быстро и профессионально, словно мертвяки не лежали себе спокойно под обломками храма уже две сотни лет, а методично изучали искусство боя и сопутствующие ему приложения.

Гельхен отошёл к краю, задвигая себе за спину принцессу. И сам задвигаясь за обломок скалы, бывший некогда одним из "зубов", очень удачно отделивший небольшой закуток от общего бардака. Правда, между каменным боком и обрывом остался всего лишь шаг, но девчонке места хватит, а сам он отсиживаться не собирался.

— Только не вмешивайся.

Она удивлённо подняла глаза на его застывшую спину. Неужели попросил?

— Предупреждаю: будешь путаться под ногами — либо они схарчат, либо сам запинаю. Возможно, нечаянно.

Девушка хмыкнула. Чуть высунулась из укрытия, вгляделась в лица — никаких признаков разложения, хотя смотреть в них всё равно не хотелось — ничего живого там не осталось: пустые немигающие глаза, сухие не движущиеся губы, только носы хищно раздуваются, втягивая в себя запах живого тела. Двух тел, прижатых к обрыву и скале. Одно, оскаленное кинжалами, второе задумчиво присевшее на корточки и посматривающее на светлеющее после грозы небо.

— Рассвет скоро, — задумчиво проговорила Фелиша.

— И что? — рявкнул Гельхен, выскакивая наружу и откидывая сразу двоих. Третьего он таки полоснул по шее, но мертвяк даже не заметил. Тонкая полоска сукровицы выступила из раны и тут же засохла. — Думаешь, они отвлекутся на дивные пейзажи?

— А в могилу они не улягутся?

— С чего бы им…

Конец фразы утонул в треске ломающегося о головы камня, распавшегося в руках наёмника на две неравные половины. Одну он бросил в толпу, придавив самых шустрых, вторая вывернулась из руки и ударила по ноге. Фелиша вскрикнула. Он обернулся с искажённым лицом. Всего на секунду. И увидел летящий в его сторону кинжал с обломанным острием — даже не кинжал, а смазанную полоску стали, вызывающе ярко сверкнувшую в бледнеющем небе. Не успел не испугаться, не возмутиться: "я же говорил, чтоб не высовывалась!", "а в меня-то за что?" — лезвие вжикнуло мимо уха и чиркануло по белой тонкой руке, нацелившейся на открывшуюся шею. И улетело дальше. Чего ещё ожидать от девчонки? Хорошо хоть вообще попала. А могла и промазать. Вернее, угодить не в того, кого следует…

Совершенно пустяковая рана, скорей, даже царапина — не то что мёртвый, тут и не всякий живой почешется. Однако мертвяк взвыл неожиданно звонким мальчишеским голосом. Пустые глаза полыхнули привычной для фениксов огненной радужкой. И угасли. Закатились под лоб, мальчишка дёрнулся и упал к ногам замершего Гельхена.

— Чтоб тебя, — ахнул наёмник и обернулся к принцессе, — Фелиша! Фелль, ау!

Он шагнул к девушке, встряхнул за плечи, заставляя посмотреть себе в глаза.

— Эй, очнись давай!

— Он умер? — тихо шепнула принцесса. В глаза так и не взглянула — всё смотрела на распростёртого мертвяка. Нет, мёртвого феникса.

— Угу. Двести лет назад. Приди в себя!

— Но я не хотела…

Хлясь! Щека запылала от пощёчины.

Глаза из тёпло-медовых стали холодно-прозрачными.

— Ещё раз… — зло прошипела она, хватая мужчину за грудки. Меланхолии как не бывало. Гельхен усмехнулся, чувствуя как тлеет под хрупкими девичьими пальчиками его рубаха.

…значит, не от страха, а от гнева? Странно, обычно огонь — это защитная реакция. Любопытно, любопытно… И проблемно. Потушить гнев куда проще страха…

— И что тогда? — он надменно усмехнулся, разжал пальцы. — Ну что ты, соплячка, можешь мне сделать?

Из ладоней хлынуло пламя. Хорошо хоть успел вовремя вывернуть руки и огонь полоснул за скалу, опалив и без того чёрный комель ели и урчащих на некотором отдалении тварей. От тех, кто не успел отскочить, остались знакомо дымящиеся кучки пепла.

— Отлично! Вызови дракона. Здесь водится один.

— Что? Зачем?! — озадаченное выражение на лице сменилось удивлением и даже возмущением.

— Потому что он нас спасёт! Как ты собираешься выбираться? — он осторожно развернул взбугрившиеся ожогами ладошки, подул и волдыри стали быстро исчезать.

— А…

— Я что, больной, против тридцати выступать?

Оставшиеся твари кружили на расстоянии, невнятно урча, но не решаясь подойти ближе.

— Скоро они обратно полезут, памяти у них хватает минут на пять. Давай же!

— Как? — побледневшие губки жалко скривились.

— Откуда я знаю? По имени позови, посвисти, что там ещё у вашего племени практикуется?

— Я эту гадину на трибушетный выстрел к себе не подпущу!

Любопытно: Фиона не могла дождаться, когда познакомится со своим драконом. Потом, правда, долго ревела, когда оказалось, что не может найти с этой скотиной общий язык. Но когда научилась понимать, радости не было предела, даже Янтарин сделал счастливый кувырок, подмяв под свою тушу пару молодых тисов. Правда, кувырок он делал, когда ловил неугомонную девицу с верхушки одного из тех самых тисов, куда принцесса какого-то лешего забралась, а потом сорвалась вниз…

— Далековато лететь, — задумчиво заметил Гельхен, придвигаясь к самому обрыву. — Где ты его видела?

— Что? Откуда ты…

— Брось, ущелье не настолько широкое, чтоб разминуться с этой тварью.

— Ну ладно, где-то возле каменной дорожки.

— Прямо под нами. Отлично. Зови.

— А вот шиш!

Ладони опять опасно раскалились, въедаясь жаром в запястья наёмника. Гельхен заскрипел зубами, но отвлекать не стал — лучше ещё раз в мертвяков фугануть. Да и дракон уже должен был почуять самоуправство феникса, интересно, почему до сих пор не объявился, скотина упрямая. Ничего, скоро придётся оторвать свою крылатую задницу от земли, хе-хе… Но Фелиша успокоилась сама. Разжала пальцы и отступила к пропасти.

…тьфу, дьявол!.. так и знал, что успокоится…

— Зови этого чёртового дракона!

Она упрямо вскинула подбородок, но возразить он ей не дал — схватил за плечи, рывком притянул к себе и впился губами в её губы. Знакомая волна жара прокатилась от ёкнувшего сердца вверх по венам, по горлу, туда, где клокотал готовый вырваться наружу то ли стон, то ли хрип.

Секунда, вторая. Оловянные глаза Фелль закрылись, руки неуверенно скользнули к широким плечам, пальцы впились в кожу. Мучительно, невыносимо и… так природно, так законно, словно для этого и была создана вселенная — для одного только мига.

…когда же?..

Неожиданно её лицо вспыхнуло жаром, самым обычным, не плавящим кожу, но ткань на рукавах наёмника захрустела и стала чернеть под горящими ладонями. Её собственная одежда высыхала клочками. Принцесса окуталась едва заметным облачком пара.

…пора…

— Только не ори…

Её глаза недоумённо моргнули. Гельхен криво улыбнулся, провёл пальцами по её пылающему лицу. Земля под ногами быстро высыхала, хрупая трещинами.

Сзади запыхтели.

— Гельхен…

Она подалась вперёд. Он наклонился. Вздохнул и… толкнул девушку со скалы.

Фелиша не помнила, как сорвалась, белое лицо Гельхена тут же скрылось за надвинувшейся скалой. В ушах заломило от ветра.

Что она кричала и кричала ли, принцесса не знала — её ослепил яркий свет, наконец-то прорвавшийся из-за горизонта. Солнечная вспышка расплескала золото по всему Кулан-Тару. Вспыхнула и… нет, не погасла, как должна была бы, а, отразившись от приближающейся земли, отбилась огненной стрелой. Вспыхнула муаровой чешуёй, распахнула перепончатые крылья.

Золотой дракон изогнулся всем телом, ловя спиной падающую девчонку. Вывернулся, чтоб не располосовать её об игольчатый гребень. Крылья взмыли вверх, придерживая с боков потерявшую ориентацию принцессу. Она пошатнулась, склонилась к гребню и бездумно ухватилась за один из шипастых выростов. В тот же миг крылья пришли в движение и захлопали с удвоенной энергией, тормозя набравшее скорость тело, штопором несущееся к земле. Задние лапы гулко бухнулись о землю, вгрызаясь в неё когтями. Дракон отчётливо зашипел от боли, приседая. Фелиша кубарем скатилась с его спины, ляпнулась на четвереньки в грязь рядом с валяющимся мечом наёмника. Дракон повернул к ней точёную морду, по-птичьи склонил её на бок, словно прислушивающаяся собака. Красивая голова поблёскивала на солнце. Фелиша прищурилась — вокруг глазниц рваной сетью залегли белые тонкие шрамы, точно кто-то пытался добраться до драконьих глаз.

В тот единственный раз, когда мать взяла её с собой на Кулан-Тар, чтоб познакомить со своим крылатым другом, шрамов не было.

…жаль что всё-таки не сдох…

Принцесса схватила меч.

— Только сунься, — тихо предупредила она.

Дракон оскалился, но тут же спрятал клыки и отступил на шаг. Ещё немного подумал и лёг, осторожно поджимая отбитую заднюю лапу. Одно крыло плотно прижал к тяжело вздымающемуся боку, второе, повреждённое в недавней драке, расправил, стараясь не касаться порванной перепонки. И всё так же задумчиво уставился на ощетинившуюся чужим оружием девчонку.

Дракон выдохнул клуб пара. Фелише показалось, что он хмыкнул.

…гад ползучий, ну подожди ты у меня…

Гравировка на лезвие привычно налилась огнём.

— Опусти меч.

Фелиша недоумённо моргнула. Гельхен остался на скале, окружённый плотоядно облизывающимися мертвецами. И он же стоял в шаге от неё. По крайней мере, его голос до сих пор звучал в ушах. Дракон выдохнул ещё один клуб…

Когда перепачканный сажей Гельхен спотыкаясь добрёл до замерших друг против друга дракона и принцессы, солнце уже выкрасило ущелье до тёплого янтарного оттенка. Оба одновременно скосили на него глаза. Мужчина безбоязненно прошёл мимо драконьей туши, склонился над забившейся в камни девушкой, отобрал из заклякших рук свой меч.

— Надо же, — удивлённо пробормотал он, — а я уж думал, наконец избавлюсь от этой железяки.

Потом повернулся к выжидательно сощурившемуся дракону и, как ни в чём не бывало, поинтересовался:

— Ну как, познакомились?

— Познакомишься тут, как же, — недовольно проворчал дракон, вставая и отряхиваясь от дождевых капель. — Где ты эту дикарку подобрал, она из меня чуть шашлык не сделала. Кстати, где Феликс?

— Присматривает за одним щенком, одним стариком и одним недоучкой, которых я отправил к Диметрию, — усмехнулся наёмник.

— Подождите? — принцесса подскочила, даже не заметив, как саданула локтем об острый выступ. — Вы общаетесь?

Оба повернулись к ней. Гельхен недовольно нахмурился. Дракон удивлённо округлил глаза.

— А что нам смотреть друг на друга? — она могла бы поклясться, что говорит Гельхен. Но наёмник молчал, а вот губы дракона отчётливо шевелились. И всё же недостаточно, чтоб произносить слова так чётко. Хотя, кто их разберёт.

— Но ведь драконы ни с кем, кроме фениксов не… а, ладно, чему я удивляюсь? — буркнула принцесса, но её бурчание осталось практически незамеченным. Гельхен подошёл к порванному драконьему крылу, недовольно поцокал языком. Без страха провёл ладонью по располосованному боку. Дракон оскалился, рявкнул на бесцеремонного человечишку, но тот лишь отодвинул морду.

— Фелль, иди сюда, — позвал он. — Да не бойся ты, он ручной.

Дракон ещё раз показал клыки. Принцесса презрительно скривилась, но подошла, тайком от Гельхена ощерившись в ответ.

— Подымешь двоих?

Золотая морда недовольно скорчилась. Гельхен усмехнулся — один в один его всадница. Уже всадница.

— Выкину вас из своего ущелья, чтоб не воняло и, так и быть, отпущу с миром, — согласился дракон.

— Очень хочется посмотреть, как ты это ей объяснишь, — усмехнулся мужчина, проворно забираясь на драконью спину, тут же прогнувшуюся, чтоб удобней было сидеть. — Фелль, руку.

Девушка зло сузила глаза, заложила за спину руки.

— Ну и оставайся, — заметно обрадовалась драконья морда. — Пусть тебя твои ожившие предки сожрут. Мне головной боли меньше.

Принцесса закусила губу, но не двинулась с места.

— Фелль, не дури. Скоро здесь будут твои недобитые соплеменники, нам нужно делать ноги.

— Дурёха упрямая, — буркнул дракон, поднялся, и, резко вывернув шею, схватил девчонку за плащ, без особых церемоний закинув её себе на хребет. Руки Гельхена тут же оплели трясущуюся от возмущения принцессу.

— Т-шш, успокойтесь, Ваше Высочество, — шепнул он.

Дракон недовольно покосился на свою ношу и тяжело взмыл в оранжевое небо.

Единственная оставшаяся колонна тихо хрупнула и медленно завалилась набок, с тихим шелестом обрывая сожжённые нити вьюнков и винограда. С её увенчанной мраморным фениксом макушки сорвалась небольшая гарпия. Тварь распластала перепончатые нетопыриные крылья и с хриплым вяком шлёпнулась на сырую землю. Зябко поджала тонкую лапку, нахохлилась, щёлкнула сдвоенным змеиным языком.

Уныло взвыл ветер, разметая тонким слоем остатки пепла по плато. Развалины матово сверкали обожжёнными боками. Тихо шуршал единственный уцелевший куст шиповника.

Гадина подпрыгала к завалившейся колонне, скребнула лапой. Раз, второй, третий. Подлый металл сверкнул на секунду позже, чем его отрыли — брызнула чёрная кровь, загнутый коготь отлетел в сторону. Гарпия тихо рыкнула и куда более осторожно продолжила раскопки.

Через полчаса серая тварь взмыла в небо и понеслась в противоположную от дракона сторону. А в покалеченных лапах её тускло сверкал кинжал с оплетенной серебряной паутиной рукоятью.

— Знакомьтесь, Матильда, — зеленоглазый предводитель тихо разворошил соломенный бок крытого загона. Мерное сопение, доносившееся изнутри, заставляло закованных в латы воинов нервно переминаться с ноги на ногу и сильнее сжимать мечи. Окружившие их нерреренцы лишь посмеивались, вслед за предводителем складывая на груди руки — на этот раз просто чтоб расслабиться. Здесь, в глухой чащобе, куда не проникал ни единый солнечный луч, они чувствовали себя более чем уверенно. Они были хозяевами леса.

Рыжий принц осторожно ступил по хрупнувшим опилкам, приник к отверстию, ошалело помотал головой.

— Дракон?

Юноша самодовольно улыбнулся.

— Дракониха. Прилетела вслед за вторым, тем, что на вас напал. Выпалила несколько гектар леса — старалась отогнать его от Валенсии.

Сзади кто-то презрительно хмыкнул такой своеобразной заботе. Молодой человек обернулся, бросил быстрый взгляд на кряжистого вояку с хищным дёргающимся носом. Точь-в-точь медведь. Или сторожевой овчар. Это смотря по чём сравнивать — по габаритам или замашкам.

— Видите ли, смешливый вы наш, — юноша улыбнулся, но начальник отряда весь подобрался и прищурился — совсем как оборотень, эти никогда не смотрят на мир широко открытыми глазами, словно боятся выдать свою сущность звездчатыми зрачками, — мы бы тоже с вами поулыбались над неуклюжей помощью дракона, если бы не оплакивали тех, кого порвали поднявшиеся с городского кладбища мертвецы. И большинство из которых она собственнолапно упаковала обратно в могилу. Или развеяла по ветру.

Похожий на оборотня человек подошёл к своему принцу, довольно бесцеремонно отодвинул его в сторону и тоже заглянул в лазейку в стене. Этот разглядывал спящего внутри дракона дольше и восхищения в его взгляде было куда меньше. Скорей деловитый, оценивающий, цепкий — воин не только в сражении, воин по жизни.

— А скольких из вас она испепелила, когда вы штопали ей горло? — он наконец отошёл от стены загона, давая возможность всем желающим тоже взглянуть на мифическое чудо-юдо. В конце-концов драконы никогда не умели ладить с обычными людьми, то ли считая их умственно отсталыми, то ли просто не замечая под своими тушами.

— Она была без сознания, когда мы с ребятами накладывали швы, — выступил один из лесных людей. Его предводитель чуть заметно кивнул головой, разрешая продолжить. — Второй дракон рванул горло, она упала с порядочной высоты, повредила лапу и одно крыло. Мы нашли её уже после всего, что произошло, в роще.

— Рана не такая страшная, как кажется, — молодой атаман тоже прильнул к дыре и впервые на его лице промелькнуло что-то тёплое и сердечное. — У моих молодцев просто корявые руки…

— Пус-стышку подс-сунул, — прошипел дракон, — совс-сем, гад, опус-стилс-ся.

— Т-шш, спит, — Гельхен тихо кашлянул, привлекая внимание бубнящего дракона. Тот скосил глаза на посапывающую девчонку, свернувшуюся калачиком в руках наёмника и опасно поджавшую ноги. Покачал головой.

— Ты уверен? Её мамочка хорош-шо притворялась.

Гельхен пожал плечами.

— Вряд ли она может так спокойно дышать на твоей туше.

— Вряд ли она может так спокойно на моей туше дрых-хнуть, ос-собенно пос-сле с-столь лас-скового приёма.

Гельхен подоткнул полы плаща, укутывая принцессу.

— С-сам-то чего прос-снулся? Дрых ж-ше пять минут назад.

Наёмник потёр виски.

— Дрянь какая-то снилась. Не дрянь даже — леса Нерререна. И её брат с обломком янтарного амулета — успел познакомиться с Ониксом.

Дракон зашипел.

— Эта красавиц-са тоже ус-спела с ним повидаться — мы как раз мирно бес-седовали по поводу того, а не полетать бы этой гадине лес-сом, как, откуда ни возь-сьмись, выс-сунулось это чудо. Представляеш-шь наш-шу реакцию? Я вообще реш-шил, что эта тварь меня таки ухлопала и теперь я встретилс-ся с-с… короче, х-хана мне.

— Что он здесь делал?

— А ты не понял? Приш-шёл за мёртвыми. Между прочим, с-скорей вс-сего с-с обломком того с-самого амулета. Иначе ш-шиш бы они поднялис-сь.

— Да уж, поднялись так поднялись, — наёмник вздрогнул, вспомнив первый десяток мёртвых бесстрастных лиц. — Никогда не видел фениксов… такими.

Его собеседник чуть повернул голову, разглядывая разом побледневшее лицо. Крылья замерли на взмахе, с гудением разрезая тугой воздух. Повреждённая перепонка несколько раз хлопнула рваными краями.

— Ты с-слишком с-слаб, Ф-феникс-с, — наёмник вздрогнул и привычно сцепил зубы, но дракон не обратил внимания. — В Нерререне ей будет гораз-сдо без-сопас-сней. А с-свою работу ты выполнил. Я уж-ше з-сдес-сь. И я видел огонь. Не удивительно, что ты предпочитаеш-шь не рас-спрос-странятьс-ся по этому поводу. Как ты их улож-шил-то? Я имею в виду вторую партию.

…огромные глаза Фелль полыхнули огнём, она открыла рот, но он так и не услышал, чтоб с губ сорвался хотя бы стон — так и неслась к земле с обиженно искривлёнными губами, пока её не подхватил дракон, откликнувшийся на безмолвный призыв своей всадницы.

С раскрытых ладоней вырвались языки пламени, раздирающие плоть, а не просачивающиеся сквозь неё, как положено у огненного народа. Неприятно резануло палёной плотью — кожа мгновенно пропеклась до мяса.

…хотя б не устроить себе огненную могилу по примеру почивших здесь…

Повернулся… проникся открывшейся перспективой… удивлённо хмыкнул… сбил с рук пламя…

Мертвяков уже не было видно — тихо ушли кустами, ведомые силой янтарного артефакта, поднявшего их из древней могилы. Оникс улетел на запад, значит и они отправились туда же. Единственный, кто уже никуда не спешил, лежал в двух шагах от него, глядя в бледно-оранжевое небо остекленевшими глазами. Совсем ещё ребёнок, вряд ли старше самой Фелль. Длинные волосы стянуты тугим узлом, рыжая чёлка двумя тонкими косицами уходит к самому затылку, сплетаясь там воедино, чтоб не мешала в бою: его народ не носил такую причёску ни два века назад, ни десять. Так её носил только он.

— Юлифь…

Склонился над мальчишкой, прикрыл ему глаза, про себя проговаривая въевшиеся с древних времён слова молитвы. Мог бы и не стараться! С мальчика вполне хватит и того, что он сам заботится о его загробной жизни.

— Огонь в сердце моём. Погас, но воспламенён будет. Не скорбите о теле моём, ибо слёзы — вода, а плоть есьм земля сырая…

Едва зажившие ладони вспыхнули и погасли, но не быстрей, чем огонь перекинулся на тело.

— Лети на Запад, юный феникс.

Он разжал сжатую в кулак левую ладонь, ещё не охваченную пламенем, всыпал в неё горсть земли, смахнул туда же несколько капель с мокрых волос и легонько подул, отдавая дань последней из стихий. Когда мальчишка постучится в сотканные из солнечных лучей небесные врата, ему будет чем заплатить Привратнику…

— Гад, я даж-ше с-среагировать не ус-спел…

— А? — наёмник сморгнул недавние события, рассеянно охлопывая себя по карманам и тайникам в поисках пропавшего кинжала, вспоминая, о чём только что бурчал дракон.

— Говорю, Оникс-с на с-спину с-слетел, я и с-сгруппироватьс-ся толком не с-смог. С-скотина.

Гельхен тихо хмыкнул, дракон сверкнул налившимися огнём глазами. Тепла и света, которые раньше разглядела Фелиша, как не бывало.

— А с-сам-то чего припёрс-ся? С-сколько помню, раньше ты встречи не ис-скал, да и я ещё с-соскучитьс-ся не ус-спел.

— Её привёл, разве не ясно?

Золотая спина затряслась от едва сдерживаемого смеха.

— Вс-сё ещё пытаешьс-ся управлять с-событиями, человечес-ский наёмник? Теперь ты с-заложник обс-стоятелс-ств и не уподобляйс-ся богам, Гельхен, хотя бы меня не с-смеши.

Гельхен сжал кулаки. Дракон это заметил, чуть потянулся, словно кошка, и наёмник заскользил по вмиг сгладившейся чешуе.

— Э-э, нет, дружок, не глупи. В прош-шлый раз я тебя не отметелил только в память о Ней. Ещё раз ощериш-шься — клычата выбью.

— Снижайся давай, у тебя крылья дрожат. Да и Фелль…лиша замёрзла.

Дракон заложил вираж, блеснув на солнце глянцевым боком.

Кинжал так и не нашёлся.