Ярга. Сказ о Жар-птице, девице и Сером Волке

Глава 4. Пойди туда – не знаю куда

Однажды ей довелось присматривать за барской дочуркой. У девочки были пёстрые куклы в таких же пёстрых платьях, расшитых настоящим стеклянным бисером. Каждое кукольное платье стоило дороже, чем её нынешнее облачение. Куклы те хранились в резном ларце, расписанном под сказочный терем. В царских палатах Ярге почудилось, что она очутилась внутри того самого ларца, даже вся местная знать напомнила ей таких же кукол – дорогих снаружи, но набитых простой соломой. От подобных мыслей по спине пробежал холодок.

Остаток ночи они с царевичем провели в саду – наблюдали за яблонькой в надежде, что Жар-птица воротится к вожделенному угощению. Не воротилась.

Ярга куталась в отсыревший плащ и жалась спиной к яблоневому стволу, клевала носом, стараясь не спать изо всех сил. Иван сидел на траве напротив, скрестив ноги. А меж ними лежало пылающее перо. Царевич глядел на него, как заворожённый, колдовское пламя смущало его разум, но тем, о чём Иван размышлял, делиться он и не думал. То хмурился, то потирал подбородок, то касался плеча Ярги, чтобы разбудить её, но более не обнимал и о поцелуях позабыл. А когда медовые рассветные лучи заблестели в росе, где-то в отдалении громко лязгнул железный замок.

От этого звука Ярга вздрогнула.

– Не страшись, – усмехнулся царевич. – Это садовый затвор отперли. За мною дружина явилась. Отец к себе зовёт, значит, – объяснил он, поднимаясь на ноги.

Девушка потёрла глаза – сна и вправду как не бывало, словно не замок отомкнули, а чары развеяли.

Царевич тем временем отряхнулся и протянул Ярге руку, чтобы помочь подняться.

– Что в сад ночью пробралась, не признавайся, – негромко наставлял он. – Я скажу, что сам тебя впустил. – Иван спрятал перо за пазуху. – Во всём со мной соглашайся, далеко не отходи. У меня одна толковая мысль есть, может, выгорит.

Последнюю фразу он вымолвил так тихо, чтобы лишь девушка услышала, потому что на садовой тропинке показались аж четверо ратников.

Все они – высокие и плечистые красавцы, как на подбор, – носили короткие бороды на загорелых скуластых лицах. Поверх красных рубах рыбьей чешуёю блистали кольчуги с мелкими звеньями. Добротные сапоги были начищены до скрипа. На поясах в ножнах красовались короткие мечи. С другой стороны поясов были заткнуты расшитые рукавицы. Не ратники будто, а парадный конвой на гуляньях.

– Припозднились вы, – вместо приветствия Иван лишь хмуро махнул им, а потом кивнул на Яргу. – Девушку не обижать, она со мной пойдёт к царю-батюшке. Ожидает он меня?

– Ожидает, – ответил старший. – Глаз ночью не сомкнул, измаялся.

Ратники украдкой обменялись взглядами. На Яргу они посматривали с интересом, но вопросов задавать не посмели, наверняка одинаково подумали о том, что воровку царевич так привечать не стал бы. А что ещё им на ум пришло, Ярга знать не хотела, но их тонкие улыбочки ей не понравились.

Девушка поспешила за Иваном по тропинке прочь из сада. На стражников решила вовсе не оглядываться, пусть себе зубоскалят. Её куда сильнее занимала предстоящая встреча с царём Демьяном, о котором она слышала превеликое количество историй. Правда, теперь её занимали лишь две из них: о несметных богатствах и о суровом нраве.

В правдивости рассказов о богатствах Ярга убедилась сразу же, как только следом за Иваном покинула сад, прошла сквозь двери, служившие чёрным ходом, и очутилась во дворце. Именно в тот миг и вспомнился ей разукрашенный ларец с куклами.

Барская дочка так и не позволила Ярге к ним даже пальцем прикоснуться. Сказала, что руки у неё грязные.

Несмотря на ранний час, царские палаты оказались полны разодетых дворян, а ещё сновавших повсюду слуг и дружины. Похоже, царь беспокоился не на шутку, и это его беспокойство передалось всем вокруг.

Они шли из зала в зал, ступая по широким тканым коврам с замысловатыми узорами, и Ярга исподтишка любовалась великолепием. Резные колонны из дерева подпирали высокие расписные потолки. На стенах красовались разноцветные орнаменты и целые мозаики из золота, серебра и поделочного камня разной ценности. Чем ближе к тронному залу, тем больше оттенков красного встречалось на пути. Они будто ныряли внутрь золочёной утицы[1], наполненной до краёв рубиновым вином.

– На отца не гляди. Матери не перечь. Братьев не замечай, – наставлял по пути Иван, пока Ярга взволнованно семенила за ним. – Молвить буду я.

Более ничего он не сказал, правда, успел несколько раз любезно поприветствовать знатных мужчин, в чьём влиянии при дворе Ярга не сомневалась. Она с детства умела отличать тех, кто просто дорого одет, от тех, кто действительно важен.

Когда впереди показалась огромная двустворчатая дверь с узором из ветвей и яблок, сердце в груди замерло от страха: пред царями ей представать ещё не доводилось. Девушка только теперь подумала о том, что совершенно не представляла, как себя вести.

Дверь распахнулась пред ними.

Иван даже ходу не замедлил. Из-за его плеча Ярга увидела огромный круглый зал с распахнутыми настежь витражными окнами и золотыми колоннами, меж которыми толпились бояре. А впереди на возвышении бок о бок стояли два трона, за которыми сиял алый витраж, изображающий рассветное солнце.

На правом восседал сам царь Демьян в расшитом красно-синем кафтане, кумачовых сапогах и заправленных в них бархатных штанах. Не было на нём ни венца, ни шапки. На челе прорезались залысины. Густая тёмно-русая борода серебрилась седыми нитями. На утомлённом благородном лице пролегла паутина глубоких морщин. Светло-карие глубоко посаженные глаза показались Ярге преисполненными безумного отчаяния. Да, он когда-то был богатырём – это угадывалось в его облике, осталось в осанке и широком развороте плеч, – но Ярга ожидала увидеть кого-то более внушительного.

Куда сильнее её поразила царица, уже немолодая, но всё ещё великолепная Добромила. Расшитая яхонтами кичка[2] скрывала волосы. Глухое платье с воротом под горло и длинными рукавами было сплошь усеяно каменьями, при каждом движении они искрили мягкими бликами. Но острый взгляд серых глаз тёплым назвать было невозможно.

– Батюшка! Матушка! – Иван прошёл прямо к тронам и опустился перед ними на одно колено.

Ярга догнала его и тоже спешно присела, поклонившись. Дворянкам падать на колени не положено, однако старая память и волнение дали о себе знать. Девушка чуть не рухнула лицом в пол по привычке. Вовремя одёрнула себя: нельзя, она же царскую невесту изображает, а не деревенскую дурочку.

– Встань, – коротко велел царь Демьян, в нетерпении стиснув подлокотники трона. Его сиплый голос дрожал. – Говори.

Добромила тем временем глядела вовсе не на сына. Она вперила в Яргу такой пристальный и недоверчивый взгляд, что девушке показалось: пятки вот-вот вспыхнут!

Иван поднялся.

Поднялась и девушка за его спиной, но взглянуть на царскую чету не смела даже искоса. Ковёр под ногами в один миг сделался необычайно интересным.

– Царь-батюшка, – слегка вальяжно начал Иван, и его глубокий глас зазвучал в палатах красивым эхом, пред которым замерли все, – мы узнали, кто ворует твои яблочки.

– Неужели сие неразумное дитя? – Брови царя Демьяна взлетели в изумлении, когда он жестом указал на Яргу.

– Вовсе нет. – Девушка не видела лица Ивана, но по его тону поняла, что тот улыбался. – Позвольте мне поведать всё по порядку.

– Мы тебя слушаем, – звонкий властный голос Добромилы поторопил сына. Похоже, царице и самой не терпелось узнать, что же произошло ночью.

– Эту милую девушку зовут Яргой, – представил её Иван, но даже головы к ней не повернул. – Она к краже яблок никакого отношения не имеет. Ярга из тех невест, что прибыли в Велиград по твоему зову, батюшка. Я познакомился с ней в городе накануне и взял с собой в сад, когда настал мой черёд…

– Ты привёл кого-то в мой сад без моего дозволения! – разгневанно прогрохотал царь.

Ярга вздрогнула. Ей захотелось съёжиться на полу. Кажется, она даже в Дремучем лесу местную нечисть так не боялась, как этих добрых людей. И тут Ярга услышала смех. Сей звук произвёл на неё не менее сильное впечатление – она и предположить не могла, что в присутствии рассерженного царя Демьяна кто-то посмеет вообще смеяться. Девушка приподняла голову и бросила растерянный взгляд туда, откуда он донёсся.

Двое молодых людей в сине-алом и зелёно-алом стояли по правую руку от царского трона. И как она их сразу не приметила!

Старший и более темноволосый носил короткую бороду. Был он порядком выше и крепче на вид. На челе сидел головной убор вроде расшитой золотом красной шапки, а у пояса в ножнах висел длинный кинжал. Помимо Ивана, оружия в этом зале более никто не носил, даже стража с алебардами стояла за дверьми у порога.

Второй молодой мужчина, светловолосый и более надменный, выражением лица походил на царицу Добромилу как две капли воды. А ещё в нём угадывались черты младшего брата, Ивана: то, как он улыбался, хмурил брови или скрещивал на груди руки, – они с Иваном делали всё это совершенно одинаково.

Ярга признала в них старших царевичей. Однако последующая часть разговора едва не заставила её сгореть со стыда.

– Ещё бы не привёл! – фыркнул сквозь смех старший. – Вон какая ладная девица, да и шанс представился, любо-дорого.

– Ты Ванюшу разве не знаешь? – Второй, тот, что был в зелёном, толкнул брата плечом. – Он бы и не помыслил отказываться.

Бедная Ярга потупилась, чувствуя, как зарделись щёки. От грязных намёков царевичей ей сделалось ужасно дурно. С царской невестой всяко так говорить не положено, да только ответить она ничего не могла, будто онемела.

– Пётр! Василий! – рявкнул царь, не поворачивая в их сторону головы.

– Вы бы молчали, аспиды. – Иван с усмешкой встал так, чтобы Ярга оказалась подле него, а не позади. – Нечего насмехаться над чужими успехами, покуда сами опростоволосились.

Бояре в зале зашушукались.

– Ванюша, – Добромила не повышала голоса, но стоило царице открыть рот, как умолкли все: и бояре, и сыновья, – после пререкаться будете. Говори, что вы с девушкой узнали минувшей ночью.

Пётр и Василий снова обменялись насмешливыми улыбками, но Иван на сей раз не обратил на них внимания.

– Вора мы видели, – громко отвечал младший царевич, горделиво выпятив грудь. – Не по земле он явился, а по воздуху, и не человек это вовсе, а Жар-птица. И прилетела она с востока, чтобы яблоко поклевать, а после в том же направлении и улетела. Вот и весь сказ, батюшка.

Зал заполнился удивлёнными восклицаниями, загудел, закипел, будто базар, а не царские палаты.

А Ярга так надеялась, что Иван скажет в защиту её девичьей чести хоть слово, чтобы не думал никто худого о том, почему она вдруг в саду с царевичем одна оказалась. Но нет, видимо, планы у Ивана на уме имелись совершенно иные.

– Да, как же! Жар-птица! – фыркнул царевич Василий. – Что ей в саду нашем делать?

– Яблоки отцовские клевать, – терпеливо повторил Иван, ядовито улыбаясь брату. – Мы своими глазами это видели, а после изловить её пытались.

– Да не поймали! – Пётр размашисто хлопнул себя по коленям и загоготал.

– Хватит заливать, – кивнул Василий, после его взгляд устремился к Ярге. – Ты не Жар-птицу в саду поймал, а с девицей…

Но конец его насмешливого обвинения во лжи так и остался невысказанным.

Царевич Иван молча вытянул из-за пазухи перо и широким взмахом воздел над головой. Оно изогнулось, точно живое, колдовское пламя на нём озарило лик юноши, сделав его прекрасным и одновременно пугающим. Вздох восхищения пронёсся по залу. Вздохнул вместе со всеми и царь Демьян, молча протянув раскрытую ладонь. На перо он глядел так, словно ничего поразительнее в жизни прежде не видел.

– С Яргой мы службу несли на благо царя-батюшки, а что у вас в пустых головах возникло, так пусть там и останется, чтоб хоть чем-то их занимать, – на ходу говорил Иван, пока со всем почтением подавал перо отцу. – Службу свою мы выполнили получше вашего, вот тому доказательство. Прими же его, батюшка, как скромный дар моей верности лично тебе и всему Велиграду. Здесь, под нашей крышей, вы с матушкой все диковинки собрали, какие могли, пусть и ещё одна к ним прибавится.

Царь бережно, будто дитя, принял горящее перо из рук сына. Смятение в его глазах сменилось чем-то, чего Ярга не понимала, но по тому, как Иван едва уловимо улыбнулся, она решила, что царевич добился желанной реакции.

Добромила тем временем склонилась к мужу и оглядела перо в его руках.

– Действительно с Жар-птицы. – Она задумчиво поджала губы. – С востока, говоришь, прилетела? Интересно, где именно поселилась?..

Склонился к пламенеющему перу и царевич Пётр. Оглядел с недоверием, после чего всё-таки нехотя признал:

– Молодец, братец, уличил вора.

– Был бы молодцом, если бы поймал, а не одно пёрышко раздобыл, – проворчал Василий, закатывая глаза.

– Тебе и того не удалось, – сухо ответил Иван, совершенно позабыв, что перо у птицы вырвал не он, а его подруга. Впрочем, и про неё саму он, кажется, забыл.

Тут царь Демьян медленно воздел руку, держа пылающее перо пред собой и не сводя алчного взгляда с сыновьей добычи. Он, прославленный любитель диковинок и собиратель всяческих богатств, наконец обрёл новую цель. Вот только слишком стар был Демьян для подвигов, поэтому Ярга почти не удивилась, когда царь с восторгом объявил:

– Тому, кто достанет мне Жар-птицу, отдам половину Велиграда при жизни, а после смерти и вторую отпишу.

Собравшиеся дворяне заголосили, громче всех – старшие сыновья, первые наследники Велиграда.

– Любому?! – с возмущением воскликнула Добромила, бледнея.

– Любому! – в исступлении ответил царь Демьян, а затем, когда царица коснулась его плеча, пришёл в себя и уже обратился к сыновьям: – Любому из вас троих, разумеется, поэтому лучше поторопитесь.

Кажется, царица перевела дух с облегчением, даже глаза ладонью прикрыла, чтобы никто не увидел настоящей её реакции на мужнино безумное решение.

А вот Пётр с Василием заспорили с родителем наперебой. Никому из них не понравились ни перспектива охоты за Жар-птицей, ни это вынужденное соревнование промеж собой, ни тем более риск потерять законный трон из-за батюшкиной случайной прихоти.

Иван же не стал дожидаться исхода их спора. Он не глядя поклонился отцовскому трону, после чего взял Яргу за локоть и молча повёл прочь быстрым шагом. На лице у него отражалась такая решимость, что девушке он показался в эту минуту невероятно красивым, столь благородным и отважным, что колени подкашивались.

Он вывел её из царских палат в ту часть дворца, где было потише, а народу не оказалось вовсе. Они очутились в белёном коридоре, где из украшений не было ничего, кроме ковровой дорожки и ряда окон с ажурными подоконниками. Иван не сбавил ходу, даже когда они оказались на лестнице, что вела наверх.

– Куда мы идём? – пискнула Ярга.

– В мои покои. Это короткая дорога.

– Зачем? – с сомнением переспросила она, а сама попыталась как бы невзначай высвободить руку.

– Собираться в дорогу, нельзя терять времени.

Перед её внутренним взором тотчас пронеслись цветущие поля, опасные дороги, крошечные деревеньки и блистающие дворцы, а также те сотни людей, которых они повстречают на пути, покуда рука об руку будут выполнять эту совершенно невероятную царскую волю. Несомненно, их ожидают приключения и опасности, которые они преодолеют, а после полюбят друг друга, как в сказке, чтобы о них потом сложили легенды. Совсем как про царя Демьяна и царицу Добромилу…

Сердце забилось в сладостном томлении настоящего, честного счастья. Ярге захотелось ущипнуть себя покрепче, чтобы убедиться, что это всё не сон.

– Мы ведь вместе поедем за Жар-птицей? – с надеждой уточнила она.

Иван остановился так резко, что девушка едва не влетела в него. Царевич развернулся. Он стоял на одну ступеньку выше и глядел на неё сверху вниз взволнованно и слегка раздражённо.

– Нет, моя золотая, – Иван покачал головой, – ты поедешь одна.

– Что?.. – Ярга решила, что ослышалась.

Царевич положил обе руки на её хрупкие, худенькие плечи.

– Это дело я могу доверить только тебе. – Губы растянулись в улыбке, когда он елейным голоском спросил: – Ты ведь хочешь стать моей женой и сделаться однажды царицей всего Велиграда?

– Я…

– Ты ею станешь, если поможешь мне привезти отцу Жар-птицу, даю тебе слово. – Иван сказал это так уверенно, будто всё было делом решённым.

– Погоди. – Ярга медленно сняла его руки с себя. – Я одна не справлюсь.

– О-о-о, – протянул Иван, – я видел своими глазами, как ловко ты перелезла через стену заколдованного сада и как без страха ухватила огненную птицу прямо за хвост. Если кто-то и справится с этой задачей, то лишь ты одна.

– Но я не знаю, куда ехать, – пролепетала девушка.

– Так и я не знаю. – Он засмеялся, словно и вправду сказал нечто забавное. – На восток – вот и всё, что нам известно. И братьям моим тоже. Все поедут на восток.

– Это ведь опасно. – Ярга ощутила неуютный холодок промеж лопатками.

Лицо Ивана вдруг из озорного стало серьёзным, будто резко маску сорвал.

– Именно, – кивнул царевич. – Любой, кто поедет, рискует не вернуться. А я рисковать не хочу. Если с братьями моими что-то худое случится, кто тогда останется единственным наследником? Птицу им не поймать – не из того теста оба сделаны, а вот сгинуть могут запросто.

– А ты…

– А я тебя в путь-дорогу соберу достойно, дам оружие, деньги и собственного верного коня дарую, – невозмутимо обещал он. – И буду тебя на окраине Велиграда в рыбацкой хижине дожидаться. И клянусь пресветлым Родом, что дождусь тебя с Жар-птицей и мы вместе предоставим её моему отцу. Тогда я нареку тебя своей невестой. Так что, ты согласна?

Он снова положил руку на её плечо, сжал, на сей раз ощутимее. А смотрел сверху вниз при этом так, что неясно становилось: то ли поцеловать собирается, то ли с крутой лестницы спустить.

Язык пересох, но Ярга всё же прошептала в ответ:

– Согласна.