Яростные тени

Глава 20

Холодившей пальцы мазью Хэдли нежно покрыла ожог Лоу.

– Отец называет их духами Мори, тенями смерти. Они похожи на призраков, сотканных из дыма и полумрака. Понятия не имею, призраки ли эти создания, демоны или вообще что-то другое. Я унаследовала их от матери.

– Об этом проклятье говорил дух миссис Бэкол на сеансе Аиды?

Хэдли кивнула.

– Мори стали являться мне после ее смерти. Стоило выйти из себя, как они всплывали из-под пола и нападали на того, кто вызвал мое неудовольствие. Им нравится пользоваться подручными предметами, чтобы навредить: вещи из стекла, древесины и металла, то есть все, чем они могут управлять. Впервые они напали напрямую, когда я приказала им что-нибудь сделать с грифоном.

– Я так и знал, – прошептал Лоу.

Хэдли опустила глаза и отрезала ножницами квадратик марли.

– Папа утверждает, что мама не знала, откуда они взялись. Мори показались после поездки родителей в Египет. Какое-то странное проклятье мумии. Я их увидела только, когда они стали являться мне. Мори питаются негативными эмоциями. Стоит рассердиться, и я почти перестаю их контролировать. Суть духов трудно объяснить…

Хэдли села на пятки, пытаясь найти верные слова:

– Со мной они никак не связываются и ничего не говорят, но будто читают мои мысли, выбирают информацию и нападают. А еще я чувствую их энергию. Кажется, Мори голодны и желают причинить боль людям. Стоит дать слабину и выпустить их на свободу, они не остановятся, пока кого-нибудь не убьют.

Хэдли порадовалась, что Лоу не спрашивал, проверяла ли она эту теорию на практике.

– Значит, ты можешь ими как-то управлять? Ну надо же!

Он вздрогнул и зашипел, когда на ожог опустился клочок марли.

– Прости, – извинилась Хэдли. – Да, совсем немного. Я не посылала их сбросить люстру, если ты об этом. Мори… я предпочитаю считать их охотниками за головами. Мой разум дает им имя цели, а они делают все, чтобы ее уничтожить.

– А сейчас они здесь?

Она покачала головой.

– Помнишь, как Аида поясняла, что придется вызвать мою мать из-за завесы? У меня такое чувство, что Мори находятся в другом месте и приходят сюда, чтобы почувствовать мое эмоциональное состояние.

– И эти призраки – причина твоей фобии прикосновений.

Хэдли опустила руку.

– Когда мне было тринадцать, по соседству с нашим домом жила семья Прайс. К ним переехал кузен миссис Прайс. Он был сумасшедшим. Его арестовывали за растление детей, но обвинения сняли из-за какой-то мелочи.

Лоу молчал, и она продолжила:

– Отец приказал покрыть лаком полы на первом этаже. Открыли двери, проветривая помещения. Никто не заметил, как в дом зашел кузен миссис Прайс. Я как раз вылезла из ванны. – Хэдли глубоко вздохнула и выпалила все остальное, не давая себе струсить: – Он прижал меня к полу, я испугалась. Мори появились так быстро. Он был мерзок и безумен, а я в ужасе. Я и глазом не успела моргнуть, как духи заставили его поскользнуться на мокрой плитке, когда он пытался меня удержать. Мерзавец ударился головой о фарфоровую ванну и умер почти мгновенно.

– О, Хэдли, – сочувственно прошептал Лоу.

– Если честно, он сумел меня только повалить. Будь я обычной девочкой, все бы закончилось по-другому. Его смерть списали на несчастный случай. Ни мой отец, ни Прайсы не возражали.

– А чего им возражать? – отрезал Лоу. Хэдли не ожидала, что он так разозлится. – Если бы у нас был такой сосед, когда Астрид жила с нами, уверяю, мы бы такого не потерпели. Ни я, ни мой старший брат вовсе бы не раскаялись. И тебе не стоит себя изводить.

Хэдли попыталась пояснить.

– Мне не жаль содеянного, просто мой разум спутал тот страх с чувством вины, которое я испытала позднее. Я сознаю, в чем причина. Но понимать и изменить – большая разница.

– Попросить помощи – не значит проявить слабость.

– Скорее, дело в том, чтобы верить не только в кого-то, но и в себя.

– Скорее, если исправить одно, то и другое тоже придет в норму, – предположил Лоу с нежной улыбкой.

– Может быть.

Они надолго замолчали. Хэдли отрезала кусок бинта подлиннее и замотала руку Лоу, чтобы повязка держалась.

– А их видишь только ты? – спросил ее пациент.

– Прости?

– Я имею в виду Мори.

– Иногда встречаю того, кто может их видеть. Одна из моих служанок заметила и тут же уволилась. Испугалась до жути. Мой отец видел их до того, как ослеп. Ой, и Оливер Гинн заметил что-то на вечеринке.

Лоу проворчал:

– Денежный мешок?

– Он утверждает, что они зловредные духи, созданные Сетом.

– Египетским богом?

Хэдли кивнула.

– По легенде Сет собрал тени душ, чтобы устроить хаос в Загробном мире.

– А, шеуты.

– Ты знаешь этот миф?

– Ты же понимаешь, что у меня не только красивое лицо, – напомнил Лоу, и Хэдли невольно уставилась на его мускулистую грудь. Она отвернулась, чтобы закрепить повязку, а хитрец продолжил: – Рабочие Нубии на раскопках рассказывали истории о призраках, обращавшихся в черных псов, из-за которых путники пропадали в пустыне. Некоторые поговаривали, что псы-призраки сотканы из теней. Таких называли шеутами.

– Значит, Оливер не солгал?

– Оливер, – повторил Лоу, будто какое-то ругательство. – Ты говорила с ним об этом? Хэдли, что он для тебя значит?

Закончив с перевязкой, она встала.

– А можно спросить, что для тебя значит Руби?

– Я тебе уже говорил.

Она раздраженно бросила пластырь.

– Ты же сказал, что собираешься повести ее на танцы, а потом представил меня мистеру Троттеру под ее именем. Ты же периодически мне врешь. Как мне отличить правду от вымысла?

Лоу сжал ее руку. Хэдли дернулась и попыталась вырваться, но его хватка была стальной.

– Отпусти, мне больно. – На самом деле, все было не так уж плохо, но от паники мысли путались.

– Черт побери! Перестань сопротивляться и выслушай меня!

Хэдли изумилась, услышав раздражение в его голосе, и застыла, тяжело и прерывисто дыша.

– Ты права, – сказал он, чуть ослабляя хватку. – Я лгун, и мы оба это знаем. Но даже если бы это было не так, я никогда не стану подходящей тебе партией. Моя семья – иммигранты, я вырос в бедности и не принадлежу к твоему обществу, никогда не стану его частью, независимо от того, сколько денег и власти у Магнуссонов.

– Деньги и власть не всегда означают, что человек достоин доверия.

– И я не всегда вру. Давай заключим сделку, – продолжил Лоу уже спокойнее: – Помнишь, как мы стояли во дворе у зеркального пруда? Я сказал тебе правду о потере мизинца. Только тебе и никому другому. Я переживал, что женщин оттолкнет мое увечье, а ты ответила, что подходящая женщина не обратит внимания. Помнишь?

– Да.

Он обнял ее крепче.

– Понимаешь ли, у меня странное чувство, что ты можешь стать той самой подходящей женщиной. Той, кто не отшатнется от моего прикосновения.

От сильных эмоций у Хэдли перехватило горло.

– Видишь эту руку? – Он нежно сжал ее пальцы, привлекая внимания к шрамам на том месте, где когда-то был мизинец. – Я рассказал тогда правду о том, как лишился пальца, и с этих пор, всякий раз держа тебя за руку, можешь мне поверить, я тебе не вру. Веришь?

Хэдли с колотящимся сердцем подняла на него взгляд.

– Я постараюсь, мне хочется тебе верить.

– Я прошу лишь об этом. – Лоу прижал ее кисть к губам, поцеловал костяшки, отчего по руке побежали мурашки. Его голубые глаза прищурились с обезоруживающей проницательностью. – Теперь позволь мне доказать: я держу тебе за руку, так какую мне правду тебе поведать? Хочешь, поклянусь, что не расскажу никому о твоих тайнах? Я не проболтаюсь ни единой живой душе. Но ты уже это и так знаешь, иначе бы не призналась.

– Теперь ты меня не боишься?

– Боюсь ли я того, что ты способна вызвать? Разумеется, черт побери! Любой бы опасался неизвестного. Но тебя не боюсь, и в этом вся разница. Хэдли, что еще тебя тревожит? – Он притянул ее ближе, пока их ноги не прижались друг к другу. – Ты вспомнила о Руби. Что ты хочешь о ней узнать? Мне особо нечего поведать. Я не собираюсь возобновлять с ней отношения, поэтому не отвечал на ее звонки. Но в целом у меня и такой возможности-то не было. В последнее время я все дни провожу с тобой, а ночами предаюсь воспоминаниям о них.

– Лоу… – Хэдли попыталась сказать что-то еще, но у нее ничего не вышло.

Через секунду он отпустил ее руку, обнял за талию и посадил боком себе на колени. Его грудь казалась теплой кирпичной стеной у ее плеча. Столько обнаженной кожи. Хэдли немного встревожилась, когда Лоу провел рукой по ее спине и положил ладонь на бедро, а другой повернул ее за подбородок к своему лицу.

Он проговорил тихо и решительно:

– Я понимаю, почему тебе неприятно, когда тебя касаются другие люди, но со мной все иначе. В машине я солгал, будто мне все равно, что я тебя не интересую. Мне совсем не все равно. – Лоу медленно отпустил ее подбородок. – Ты ведь соврала, когда утверждала, что больше не желаешь меня целовать?

Хэдли опустила взгляд на его грудь и прошептала:

– Да, соврала.

Пока Хэдли прислушивалась к дыханию Лоу, приглушенный шум засыпающего за окнами города казался таким далеким. Она почувствовала движение у бедра. Но с натянутыми нервами, прошло несколько мгновений, чтобы понять, что происходит. У Лоу было много времени, чтобы по-джентльменски отступить или поменять позу, но соблазнитель явно не собирался этого делать.

Боже милостивый.

Ее лицо покраснело от смущения, быстро сменившегося чем-то другим, как только соски напряглись, превратившись в твердые вершинки. Руки, лежавшие на коленях, Хэдли сжала так, что ногти впились в ладони, и свела ноги вместе, молясь, чтобы Лоу ее не касался.

И в то же время молясь, чтобы прикоснулся.

Он медленно погладил изгиб ее плеча и заговорил низким хриплым голосом:

– Ты сотворила для себя небольшой остров и не хочешь сближаться с людьми, правда? Но так вечно жить не получится. Похоже, придется выслать за тобой спасательную шлюпку и вернуть на материк.

– Лоу.

Он зарылся лицом в ее волосы и вдохнул.

– Вот, что произойдет: ты меня поцелуешь, а я к тебе прикоснусь.

– Я…

– Ну-у-у, мисс Бэкол, сейчас командую я, – предупредил Лоу. – Вот, возьми меня снова за руку, чтобы убедиться, что я не лгу… – Он разжал ее кулак. – Я буду действовать только рукой, и мы не встанем с этого кресла. Обещаю не дотрагиваться до кожи, а только поверх одежды. Вот и все. Ничего больше. Согласна?

– Через одежду?

– Да.

– Где? – прошептала Хэдли и тут же пожалела об этом вопросе.

Лоу зашептал в ответ, касаясь губами ее уха:

– Где угодно. Согласна?

Ее сердце заколотилось.

– Да.

– Хорошо. – Он коснулся ее губ своими. – А теперь поцелуй меня так, как тогда на пристани.

Хэдли колебалась лишь мгновение.

Стоило их губам слиться, как в ней взорвался электрический разряд. Легкая попытка вскоре переросла во что-то более глубокое. Не такое грубое и удушающее, как их последний поцелуй. Теперешнее прикосновение имело вкус скотча, зажигая огонь, горячее любого спиртного. Расслабляясь в его объятиях, она почувствовала себя легкомысленной и глупой.

Лоу выпустил руку Хэдли, и она оторвалась от его рта.

– Ну-ну, если перестанешь меня целовать, я не стану выполнять обещание, – пожурил ее хитрец.

Какой абсурд. Хэдли не собиралась участвовать в этих играх…

Он взял ее руку без перчатки и скользнул в рукав.

– Ты меня поцелуешь или мне можно коснуться твоей обнаженной кожи вот так?

– Нет, нет, нет, нет!

Она в тревоге прижалась влажными губами к его, чтобы остановить поползновения.

– Умница, – прошептал Лоу до того, как погладить ее язык своим. Он отпустил ее руку и положил ладонь на талию, но надолго не задержался. Хэдли ощутила тепло его пальцев на своем бедре, а потом выше на боку.

Она снова вспомнила критические замечания Джорджа и на мгновение заволновалась, что Лоу ощупает ее ребра и решит, что она слишком костлява. Но он не отшатнулся и не прервал поцелуй. Касался так, будто ему нравилось тело Хэдли, а как только обхватил ее грудь, все прежние волнение отступили.

– Ммм, – прошептал Лоу, прижимаясь к женским губам. – Как раз то, что надо. – Он погладил большим пальцем острый сосок, отчего на Хэдли накатило наслаждение. Она ахнула. Лоу застонал и прижался членом к ее бедру. Заговорил весело и чувственно: – Правда, приятно? Давай попробуем по-другому, а ты обними меня за шею. – И как только Хэдли его послушалась, он через платье сжал сосок, перекатывая между пальцами. Ее ноги раздвинулись как Красное море перед Моисеем, и Хэдли чуть не упала с его колен.

– Иди сюда, – прошептал Лоу, повернув ее лицом к себе.

– У тебя же ожог, – запротестовала она.

– Тс-с, медсестра Бэкол. – Пациент перекинул ее ногу через свои колени, помогая оседлать его, будто мотоцикл, и платье задралось до бедер. Только вместо холодной металлической перекладины, между ног оказалась выпуклость его члена. Очень значительная выпуклость. Ученая часть Хэдли хотела провести рукой по его плоти и пощупать.

В шоке от такой мысли она отвела взгляд и, чтобы сдержаться, обняла Лоу за шею. Боже милостивый, какое у него горячее тело.

– Лоу…

– Я не нарушу обещание: не стану прикасаться к твоей коже, но должен почувствовать тебя. – Он принялся самозабвенно мять ее ягодицы. – Сексуальная. Такой привлекательной попы я в жизни не видел. Черт, ты просто потрясающая.

Хэдли тоже чувствовала себя потрясающе, все ее мышцы превратились в желе.

– А что у тебя там? Опять павлиньи перья? – Он вытянул шею, заглянул поверх ее плеча и задрал платье, не давая запротестовать. – Пурпурное белье. Неужели виноградные лозы?

Смущенная модница попыталась поправить платье.

– Не смейся.

– Поверь мне, я серьезно. Я с первой встречи фантазировал о твоем роскошном белье.

Лоу провел руками по ее спине, одновременно покусывая шею прямо под ушком. Хэдли изумленно простонала, и это отвлекло ее настолько, что она не обратила внимания на его блуждающую руку, которая уже шарила под платьем, поглаживая чулок.

– О, боже, – прошептала она.

– Я не коснусь кожи, – заверил он, почти восторженно и победно, когда обнаружил прорезиненный зажим подвязки, прикрепленной к краю чулка. Он медленно провел пальцами по узкой подвязке, тихо посмеиваясь, стоило Хэдли застонать от волнения. Затем он нашел, что искал: обхватил и провел пальцами по шелковому белью между ног.

Хэдли приподнялась с его колен и вскрикнула, выгибая спину и сотрясаясь от удовольствия. Лоу крепко обнимал ее за талию, удерживая на месте.

– Ты мокрая насквозь. Вот это да, – прошептал он, медленно поглаживая мокрую ткань на ее клиторе. – Вот так тебе нравится?

Хэдли опустила голову ему на плечо.

– Да.

– Ммм, я его чувствую через шелк. Мне кажется, что ты так же возбуждена, как и я.

Боже милостивый! Никто никогда не говорил с ней так откровенно. В ответ она прерывисто вздохнула.

– Хочешь узнать секрет? – прошептал соблазнитель, теперь поглаживая справа налево. – Я ласкаю себя каждую ночь, думая о тебе.

От его слов по ней прошел электрический разряд наслаждения до самого лона. Хэдли прижалась к его лбу.

– Боже… Лоу.

– Ты чудесная, просто потрясающая. – Он скользнул кончиками пальцев обратно, и хоть ее белье мешало его ласкам, постарался погрузиться во влагу, которая выделилась из лона. Мило, но не так как раньше.

– Пожалуйста, не останавливайся.

– Да, мэм, мне очень жаль, – выпалил Лоу, вовсе не сожалея, и снова стал тереть чувствительный бутон. – Я не сдержался. Так лучше?

Он в этом не сомневался. Хэдли наклонила голову, прижавшись щекой к щеке, и застонала.

Ее ласкали так давно, очень давно.

Это было изумительно и ново, прежние прикосновения не шли ни в какое сравнение. Все прошлое, словно сон, а это событие – новая реальность, ставшая стандартом, по которому она будет оценивать другие ласки.

– Расскажи о своих ощущениях, – потребовал Лоу.

Она лишь выдавила «как хорошо», но издала горловой стон удовольствия, будто точно знала, что именно ему хочется услышать. И она повторяла это как мантру, тяжело дыша, пока…

Что за шум?

Дверь. Дверь!

– Нет, нет, нет! – Хэдли соскочила с колен Лоу, натянула платье и встала перед креслом, будто могла закрыть почти двухметрового скандинава без рубашки и с возбужденным членом.

В квартиру, позвякивая ключами, вошла пожилая седая женщина, подняла голову и застыла, округлив глаза как блюдца.

Хэдли выпрямилась и улыбнулась.

– Добрый вечер, миссис Вентворт.