Яйцеклетка. Часть 1. Мечты сбываются, когда судьба не против
Аннотация:
- Ощущения есть реальность? - Да... - Как я могу это проверить? - Ты? Никак... - Реальность может не совпадать с ощущениями? - Конечно... - Тогда какой смысл в моих ощущениях? - Иллюзия реальности тоже реальность...
ЧАСТЬ 1. МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ, КОГДА СУДЬБА НЕ ПРОТИВ ГЛАВА 1 Книга слегка припорошена снегом. Томик в жестком переплете на две сотни страниц, заботливо вложенный в одноразовый шуршащий пакетик. Сквозь матовый полиэтилен просматривается название: "Неизвестная Стихия". Имя автора почти неразличимо, мешает покрывальце из снежинок. Рядом алеет пара свежих подмерзших гвоздичек. Положили утром. Петр незаметно огляделся. У церквушки толпится народ, окружив скорбной полуподковой выход. Кому до старика дело? С трудом присев, он торопливо сгреб в мусорный мешок засохшую массу старых цветов, несколько пластиковых стаканчиков и огарки разноцветных свечек. В основании обелиска под слоем снега неожиданно обнаружился плоский флакончик элитной водки, облепленный ледяной крошкой. Усмехнувшись, Петр отправил бутылку в мусор. Сняв рукавицы, еще раз привычно стрельнул глазами по сторонам, быстро подобрал книгу, отряхивая снег. Разогнувшись, поправил старомодный клетчатый шарф, упихивая выбившиеся концы за пазуху. Книга надежно легла во внутренний карман. Даже видеонаблюдение вряд ли заподозрит неладное. Обычная ежедневная возня персонала на рабочих местах. И - он точно знает - в этой части кладбища видеонаблюдение не предусмотрено. Пройдясь веником по седому граниту, Петр окончательно уничтожил следы преступления. С дорогого обелиска за ним внимательно наблюдает мужской барельеф. "Прости, братан, - неожиданно родилось мысленное обращение. - В моей коллекции этого сборничка нет. Тебе ни к чему, а мне будет, о чем подумать". Вытянув из валенка мягкую щетку, он смахнул снег с барельефа. В очередной раз придирчиво оглядел литое изображение. Распахнутый ворот джинсовой рубашки, высокий лоб, зачес коротких волос. Открытое, без морщин лицо, полуулыбка. При желании можно разглядеть искорки в глазах. Очень жизнеутверждающе. Памятник появился в позапрошлом сентябре, ровно через два года после смерти. Заказная работа не местного исполнения в виде энциклопедического тома невероятных размеров. Беломраморное страничное нутро в шикарной толстой обложке из черного карельского гранита. Под барельефом объемная вязь почерком усопшего: "Глеб Параллельный". Золотом посмертный стих-посвящение, даты входа и выхода. Немного не дотянул до сорока пяти... Петру нравится памятник, хотя лицо выглядит чрезмерно оптимистичным, даже несколько беззаботным. Этакий баловень пера - сел, придумал, написал. Если бы все было так просто, читающие дамы и господа... - Иваныч, ты часом не знался с ним? - неожиданно раздался сзади прокуренный голос директрисы. Петр сунул щетку за голенище, неспешно поднял заметно потяжелевший мешок. Отряхнув веником валенки, одернул засаленный пуховик. Неловко развернулся всем корпусом к начальнице, чуть прихрамывая на левую ногу. Поправляя линялую кроличью ушанку, он невзначай надвинул ее на глаза. Впрочем, это перебор. Надо быть естественней. Марго весьма сметливая баба. - Это вы про что, Маргарита Львовна? - негромко спросил заместитель, сгорбившись в учтивом полупоклоне. - Не про что, а про "кто"! - Директриса куталась в куцую песцовую шубку с капюшончиком, стараясь не повредить прическу. Фасон "для работы с клиентами". В ближайшем проезде высился служебный джип "лексус". - Ты меня, Иваныч, за лохушку не держи! Я давно заметила, как ты тормозишь у могилы, будто примагниченный. Поди, из одной бутылки вдохновение черпали, а? - Господь с вами, Маргарита Львовна! - хохотнул подчиненный, утирая рукавицей налет инея с бородатого лица. - Кто он, и кто я? Да с чего вы взяли, что покойный алкал? Говорят, он книжки интересные слагал, вон цветов-то сколько тащат, не переставая. Посему и приходится чаще других внимание уделять. Вы меня первая к ответу призовете, ежели непорядок с захоронением случится... - Еще как алкал! - назидательно воскликнула директриса, зябко притопывая модельными полусапожками из белой замши. - Они, творческие натуры, все бухари! По пьяному делу и представился, прости, Господи, за речи бранные! А насчет порядка, ты верно заметил! Глаз не спускай. А то вдовушка-то писательская в момент разгон учинит! Нельзя, чтоб народная тропа зарастала. Поклонники таланта, понимаешь, с могилки должны прямиком в лавочку, да книжек прикупить. Память тоже приносит прибыль! А иначе, какой толк с покойника?! Только чем она думала, когда в бюджетном углу место покупала? - Зачем вы так, Маргарита Львовна? - удивленно протянул Петр. - Лицезрел я вдовушку неоднократно. Вроде неплохая женщина. Скорбит по усопшему... - Ага, как же не скорбеть! - язвительно поддакнула начальница, настойчиво обернувшись в сторону "лексуса". - Она теперь вдова литературного гения! А когда-то была женой обыкновенного алкаша-графомана. И за что некоторым бабам так фартит?! Тонированное стекло автомобиля наполовину опустилось. Упитанная физиономия водителя-охранника заученно изрыгнула, перекрывая шум ветра: - Маргарита Львовна! Вас к телефону! - Извини, Иваныч, земные дела ждут! У нас еще будет время о вечном посудачить. - Директриса засеменила к машине. - Да, сегодня важного человека хоронят. Вон, уже отпели. Пригляди там, чтобы по-людски закопали! Да соседних могил не потопчите, знаю я вас! Мне потом отбрехиваться от родственничков! Сейчас дурных нет, все бабки считают. Ты понял? - Сделаем в наилучшем виде, Маргарита Львовна, не извольте беспокоиться. - Ой, Иваныч! - Директриса обескуражено рылась в кармане шубки, торопливо возвращаясь. - Совсем заговорилась! Тебе кое-что причитается! Принимай подарочек! Будешь теперь на связи, по ранжиру положено. Платить не надо, это корпоративный тариф. Держи, пока я добрая! Она настойчиво протягивала ему свой мобильник. В другой руке поблескивал хромом новенький смартфон. Ей, похоже, тоже обломился презент. - Зачем он мне? - удивился Петр. - Я всегда на связи. Куда я денусь с кладбища? - Дают - бери! - Марго сунула телефон в карман пуховика. - Уговорили... Петр не видел, как из-за черного стекла его внимательно сверлят безразлично-серые глазенки водителя. Бывший спецназовец Сашок вступил в должность месяц назад. Он никак не может взять в толк, зачем директриса держит около себя этого убогого калеку. "Неизвестная Стихия"... Быстро управились, ничего не скажешь. Анонс в инете едва ли не на прошлой неделе появился, а книга уже в продаже. Удивительно, но авторское название сборника не поменяли. Вероятно, оно вполне устроило специалистов по литературному маркетингу. Добротная получилась книжица. Лаковая обложка, белоснежная плотная бумага, качественная печать. С дизайном слегка погорячились, романтики многовато. Престижное издательство, ух ты, мать вашу! Тираж 300 тыс. экземпляров?! Принимай поздравления, Глебушка... Непостижимо, парадоксально, смешно... Стихи не имели ни малейшего шанса когда-либо быть опубликованными. Этот сырой бред даже в сеть нельзя выкладывать - раздерут в клочья, размажут кроваво сопливые ошметки по виртуалу стартующим в назидание. Всей невидимой орде домашних самописцев, рвущихся к "пониманию", кто не уяснил железного правила засасывающих инетовских читален - прежде чем нырнуть, подумай, хватит ли сил всплыть обратно? На титульном листе крупным нервным почерком: "Серега, прости нас...". Петр ухмыльнулся. Очень лаконично, трогательно и главное - вовремя. Чего же не уточнили, кого прощать, за что? Не парьтесь, ребята. Бог простит. Ему сподручнее... Смеркается. Он намеренно не включает свет. В это время еще положено обихаживать территорию. Десять минут назад черный "лексус" укатил в город. Как по расписанию, не позднее пяти вечера. Предварительно Сашок упихал в багажник пару ящиков спиртного, объемистые пакеты с продуктами, сложил несколько ярких разнокалиберных коробок в подарочной упаковке. Напоследок небрежно бросил на заднее сиденье огромный букет роз. Почтительно склонив бритую башку, в которой при Марго появляется резиновая дырка-улыбочка, распахнул перед начальницей дверку. Этот спектакль без комментариев Петр почти ежедневно наблюдает из оконца небольшого полуподвального помещения, которое служит ему домом и мастерской с тех пор, как Марго взяла на работу. Взяла в тот самый день, когда он впервые увидел могилу Глеба Параллельного. Вернее, Сергея Владимировича Хлебова. Именно так было написано на табличке, прибитой к скромному дубовому кресту. Хмуро оглядев свежий холмик, увенчанный бюджетным венком "Спаси и Сохрани", да парой усохших букетиков, он, словно пьяный, проковылял к родителям. Там и наткнулась на него бдительная директриса, заметив непонятного визитера, сидящего в позе мыслителя пятый час. Петру в некотором смысле повезло с покойниками. Ему довольно долго не приходилось сталкиваться с погребальной стороной жизни. В городе не было родственных захоронений, поскольку родители с первым ребенком перебрались сюда в расцвете лет во второй половине прошлого столетия. Тогда это было ударной нормой - срываться семьями с насиженных мест на очередную стройку века. Спустя годы он понял, что основной причиной, толкавшей граждан великой страны на великие переселения, была нужда. Когда стукнуло сорок два, в его жизни появилась могила матери. В тот самый год, когда он вроде как успешно воплотил в жизнь новый бизнес-проект. На радость жене и дочери. Знай наших, все вернется, все еще будет! После двухлетнего застоя он, наконец, нашел тему, компаньона с деньгами и отгрохал крутой суши-бар в центре города. За день до открытия мама умерла во сне от инсульта. Интуиция шепнула: "Это плата за возвращение... Плохой знак... Беда редко приходит одна..." Наитие не подвело. Оно вообще редко подводит Петра. Суши-бар заглох через полгода, когда вначале остановилась судоверфь, а затем обанкротилась мебельная фабрика - два градообразующих предприятия. От потери всего нажитого спасла порядочность партнера и история отношений, начавшаяся в средней школе. Компаньонов Петр подбирал так же не без участия внутреннего голоса. Тем не менее, кое-что пришлось отработать. Семья вспомнила, что значит, жить на зарплату. Желанная реанимация не состоялась. То самое личностное возрождение, на которое он возлагал внезапно рухнувшие надежды. Похоже, прав философ - невозможно войти в одну воду дважды. Но он приложил титанические усилия, чтобы это была другая вода! Захватывающая, созидательная, питающая не только оболочку, но и суть наполняющую. Этот проект должен был в корне отличаться от первого. Его стартовый бизнес подхватил вирус вскоре после дефолта, как многие беззаботные торгашеские делишки, которыми в девяностые не занимался только ленивый или совсем тупой. Жаль, ушло безвозвратное времечко легких деньжат! Как ни странно, шока тогда не последовало. Бизнес был примитивный - банальная перепродажа результатов чужого труда. Отупляющая цепочка купи-продайских сделок, быстро потерявшая всякий смысл. К деньгам человек привыкает обидно скоро. Индивид же, обученный ходить на работу, приносящую профессиональное удовлетворение, закисает еще раньше. Вот только близким этого не понять. Чего еще можно желать от жизни, когда доход семьи позволяет жить так, как не мечталось крупному начальнику докапиталистической поры?! Конечно же, большего дохода! Одной машины на семью недостаточно! Современные женщины на общественном транспорте не ездят! Евроремонтом и обстановкой с иголочки в новой России тоже никого не удивишь. Толковые люди уже загородные домики под старость выстроили, да детишкам местечко для жизни обустраивают. Тряпок, барахла и побрякушек никогда много не бывает! Каждый год в отпуск за границу - это, конечно, похвально, но, сколько еще стран заморских повидать надо! Дочка на выданье подрастает, о ней кто подумает? Жениха перспективного разве заманишь таким несерьезным приданым? Сейчас все так живут! Только вперед, к старому возврата нет! Назвался груздем - маринуйся по полной! Не можем мы позволить себе откатиться на прежний уровень. Что люди молвят? Дожили - в Турции отдыхаем! Кому скажешь - позору не оберешься! Семья категорически не желала понимать, почему муж и отец спокоен как носорог, пока умные люди активно спасают мрущие стадами фирмочки и магазинчики. Нельзя сказать, что Петр совсем ничего не предпринимал. Во-первых, фирма с перебоями, но кормила. Кое-что отложено на черный день. Конечно, голова думала и денно и нощно. Но так уж запрограммирован Петров арифмометр, что надумать он может только то, что цепляет его за живое. Больше года он поддерживал тонущий бизнес на плаву, тщетно роясь в себе. Надолго запирался в офисе по выходным, придумав для близких несуществующие дела. Часами сидел на берегу Волги, замыкаясь на красоту великой реки. Ответ не приходил. В один из таких дней уходящего лета он неожиданно услышал внутри себя шепот. Странные ритмические декламации. Это был первенец, контрабандно прокравшееся в сознание несмелое четверостишие на природную тему. Когда пробормоталось первое, вкрадчиво отчиталось второе. Затем третье, четвертое... Петр навсегда запомнил неземное ощущение блаженной прострации, когда слова складываются в строчки. Он даже не пытался выдумывать рифмы, они всплывали сами, несколько штук на выбор. Тем не менее, он, будучи человеком трезвомыслящим, предпочел закончить зашедший в тупик поиск истины, вернувшись к делам. Кого накормишь баснями? В субботу, сидя в пустующем офисе, он вновь услышал, как в голове неторопливо бубнит вчерашняя стихотворная галлюцинация. На этот раз она отличалась большей четкостью и, как ему показалось, текст явно отредактировался. Помедлив, Петр взял карандаш. Через несколько минут бумага приняла то, что явилось началом непредсказуемых изменений в его предпринимательской жизни. Как все наивные люди, он сразу совершил грубую ошибку. Вечером, во время семейного ужина, Петр таинственно извлек из нагрудного кармана сложенный вчетверо листок бумаги. Жена с дочерью вопросительно уставились на него, нехотя отвлекшись от ток-шоу. Он приглушил звук телевизора. Заметно волнуясь, откашлялся. Глубоко вдохнув, медленно зачитал стихотворение. Повисла бесконечная пауза. То, что Виола немедленно поставила диагноз, отчетливо читалось по ее насмешливо-тревожному взгляду, в котором он не увидел ни малейшей заинтересованности. Скорее, наоборот. Так смотрят на тех, в чьих умственных способностях возникло серьезное сомнение. - Пап, это чье? - тихо спросила дочь. Семейный покой еще можно было спасти. Достаточно удачно соврать. - Мое, Светлячок, - глупо улыбнулся Петр. - Это ты сам написал?! - Светлана восхищенно захлопала в ладоши. - Когда, пап? - Сегодня, - еще шире улыбнулся Петр, пытаясь вовлечь в процесс жену. - Вернее, вчера! Точнее, вчера я его услышал, а сегодня записал! Правда, классно получилось? - Теперь понятно, чем на работе занимаешься, массовик-затейник! - Виола уничтожающе усмехнулась. - Лучше бы деньги зарабатывал, как все нормальные мужики! - Мам, зачем ты так? - Дочь попыталась сгладить ситуацию. Но Петр явственно ощутил, как между ним и женой неумолимо выкладывается глухая стена враждебного непонимания. Виолетта получила долгожданные сведения о делах мужа. Конфликт зрел давно, ей требовалась веская причина. Теперь она знала, в какое место наносить удары. Ее уже нельзя было убедить, что тревогу бить рано. Она видела и чувствовала, как сокращается доход семьи. Несмотря на то, что Петр исправно оплачивал запросы жены и дочери из заначек, не давая повода для скандалов. Светлана учится в престижном колледже на дизайнера. Естественно, на коммерческой основе. К весне запланировано приобретение японского внедорожника. На Новый Год он покажет девочкам Прагу и Карловы Вары. Кто сказал, что мы плохо живем? Виолетта не имела ничего против нового джипа и Чехии. Но она всегда полагала себя истинной хранительницей очага. Она также свято верила в то, что в ответе за тех, кто ее приручил. Она прощала мужу сверхурочный трудоголизм, закрывала глаза на корпоративные вечеринки, зная, что Петр патологический однолюб. Виола не поддерживала снятие бизнес-стрессов парой бутылок пива, но относилась к периодическим субботним возлияниям Петра с пониманием. Мужик много работает, деньги в дом таскает. Полтора литра пива и даже сто пятьдесят капель водочки под домашние котлетки в любом случае меньшее зло, нежели с партнерами в бане коньяк глотать. В тот вечер Виолетта привычно взяла ситуацию под жесткий контроль. - Дай-ка сюда! - Она ловко выхватила стихотворение у Светланы, энергично превращая листок в мелкие клочки. - Чтобы это было в первый и последний раз! Лучше подумай о том, в чем мы со Светкой в Чехию поедем. Ни курток нормальных, ни сапог! В поэзию его потянуло на старости лет! А фирма, наверное, уже на ладан дышит?! Поэт доморощенный! Бородатость скрыла саркастическую улыбку, вызванную воспоминаниями. Петр включил настенный светильник, устраиваясь поудобней на жесткой кушетке, застеленной старым солдатским одеялом. Самодельный обогреватель уже наполнил каморку теплом. Много ли человеку надо для счастья? Он открыл сборник на первом стихотворении. "Аз Трава"... Действительно, та самая, первая редакция... Пробежав глазами по строчкам, отметил, что верстка на уровне, знаки препинания на месте. Иллюстрация не портит впечатление. В очередной раз лизнуло странное ощущение - даже заурядный стишок, облеченный в книжное исполнение, читается абсолютно по-другому, нежели экранная версия. Петр дружит со словом, это непредвзятое мнение Маргариты Львовны. Но почитание формы слишком велико. Этого уже не вышибить ничем. Если напечатано в книге, стало быть, заслуживает внимания и уважения. Следующие два стиха оказались совсем коротенькими, с невнятной ритмикой и ускользающим смыслом. Но искреннее "Родителям" он перечитал трижды. В этом прочувствованном посвящении каждый мог услышать лишь то, что транслируется в душевно-мозговую копилку названием стихотворения. И жизненным опытом. Родители... Когда умерла мама, отец не смог принять ее кончину. Его хватило всего на два года. Большего одиночества не потянуло двухинфарктное сердце. Хотя, батя со своей деревенской закваской вполне мог прожить еще десяток лет. Петр отложил книгу, вытягиваясь на кушетке. Мама... Никогда не лежала в больнице, ни на что не жаловалась. Ее просто не стало. Вечером он поговорил с ней по телефону, а утром в его жизни уже не было матери. Седьмой год, как ее нет. Более пяти лет его личный сиротский стаж. Оказалось, к этому невозможно привыкнуть. Нельзя жить без того, что с раннего детства сопровождает нас как воздух. Это воспринимается незыблемым и вечным. Родительский дом... Вы больше никогда не постучитесь в родную дверь, за которой раздается неторопливое шарканье. Не сыграете с отцом в древние шахматы, не почувствуете на голове теплую материнскую руку. Вы продолжаете жить без этого. Вам будет крайне нелегко отыскать внутри себя и вовне должные противовесы для вечного груза. Заныла поврежденная нога. Она всегда напоминает о себе, когда он копается в прошлом. Прошлое коварно и недружелюбно. Даже если извлекать из него исключительно позитивные факты и явления, оно неумолимо подтолкнет к тому, что заставит окунуться в грусть. Таково свойство человеческой натуры. Прошлое всегда отдает печалью. Чем старше мы становимся, тем меньше причин для беззаботной радости. Разве мог он когда-либо предположить, что будет доживать жизнь рядом с последним приютом родителей? В первую годовщину смерти матери Петра постигло откровение, когда он стоял над ее могилой, обнимая беззвучно рыдающего отца. Батя старался держаться, но было видно, как он угасает на глазах, теряя остатки интереса к жизни. Петр вдруг подумал, что существует некая верховная закономерность в том, кому из двух вместе проживших жизнь уходить первым, а кому замыкающим. Этот расчет на первый-второй крайне несправедлив, но неизбежен. Он неожиданно примерил его на себя. Из двух любящих друг друга счастливым можно полагать того, кого призовут первым. Первому ушедшему не придется испытать оглушительную горечь внезапной потери. Первый не оставляет в памяти покойную маску родного лица. Он не узнает, что такое могила любимого человека. Ему не надо стараться выглядеть в глазах детей сильным и мудрым родителем, принимающим смерть половины достойно. Уходя, он не несет этого тяжкого опыта - общение с захоронением спутника всей жизни. Он не увидит того места, где выкопают яму для его гроба. Что испытывает человек, глядя на прямоугольник земли, на котором вскоре появится земляной холм с крестом и табличкой, где начертано его имя? Насколько услужливо в таких случаях воображение? Петр механически перекинул несколько страниц, убегая от вопросного тупика. По человеческим правилам выходит, что мужику положено уходить вторым. Хотя бы потому, что он мужик. Ему не требуется много жалости и сострадания, ему проще нацепить маску стоика. Мужику, даже одинокому, во всех смыслах и легче и проще. Есть руки, ноги, голова - Бог не даст пропасть, когда сохранился хотя бы малейший смысл оставаться среди живущих. Настоящего мужика очень нелегко потопить, даже если по всем признакам он давно считается безвозвратным топляком. Требуется лишь одно необходимое условие. Судьба не должна быть против. Неисповедимо, что на самом деле подтолкнуло циничную торгашку, а ныне успешную бизнес-леди похоронного дела Маргариту Львовну заговорить с Петром, когда он молча делился с родителями последними новостями. Впоследствии ему не довелось замечать за ней подобных приступов необъяснимой заботы о посетителях кладбища. - Мужчина... Вам плохо? - За показной искренностью таилось желание не иметь лишних головных болей во вверенном хозяйстве. - Кому? - Петр вернулся в мир живых. - Мне? - Вам, - сухо подтвердила плотная русоволосая женщина в темном деловом костюме с папкой для бумаг подмышкой. - Как вы себя чувствуете? - Спасибо, никак... - Он понял, что перед ним кто-то из местного менеджмента. - Мне не может быть плохо... - Вам такси вызвать? - Намек более чем ясный. - Такси? - удивленно переспросил Петр. - Благодарю, нет. Мне некуда ехать. И не на что... - То есть? - Деловая женщина дала понять, что ее терпение и такт небезграничны. - Вы приезжий? - В каком-то смысле... - Петр попробовал разойтись с ней, но межмогильное пространство не позволяло совершить маневр, не толкаясь. - Извините, я пойду... Марго не уступала дорогу. Она поочередно оглядела обелиски на родительских могилах, напряженно сканируя странного посетителя проницательным взглядом. Непонятный тип. На бомжа-побирушку не похож, но приметы человека социума в нем как будто припорошены бездомным налетом странствий. Поношенный спортивный балахон, под горловиной которого спрятана седая растительность лица. Мятые застиранные джинсы, стоптанные кроссовки. Волосы скрыты черной шапочкой-чулком, хотя на дворе запоздалое бабье лето. Ощутимо прихрамывает, опираясь на палочку, из-под правого рукава торчит несвежий бинт. Устало отрешенный взгляд куда-то внутрь себя. Тем не менее, неуловимо сохранившиеся манеры интеллигентного человека. И что-то еще... Осознанная безысходность, граничащая с абсолютной свободой? Вряд ли Марго так глубоко копала, но любопытство толкало на поиск разгадки. Иначе, как объяснить тот судьбоносный вопрос: - Мужчина, что вы умеете делать? - Много, чего умею... - Петр смешался, мгновенно оценивая ситуацию. - Но... У меня небольшие проблемы с ногой. Временного характера... - Ног и рук здесь хватает. А вот с мозгами напряг! - Дамочка властно придвинулась, втягивая носом воздух. - Пьете? - Зачем? - Петр инстинктивно отодвинулся, стараясь не задеть пышный бюст. - Не употребляю. С некоторых пор... - Неужели? - насмешливо сощурилась женщина. - Что, совсем-совсем не употребляете?! - У меня нет причин, - усмехнулся Петр. - Ха! Так я и поверила! - недоверчиво фыркнула потенциальная работодательница. - У мужиков так не бывает! - Бывает. - Он посерьезнел. - Когда нет источников причин. - С тобой не соскучишься, философ! Как звать-то? - Петр... - сказал он после долгой паузы. - Петр Иваныч. - А меня Маргарита Львовна. Я директор кладбища. - Я понял. - Петр незаметно вздохнул. - Когда сможешь приступить к работе, Петр...э-э-э...Иваныч? - Она скосила глаза на отцовский обелиск. - Сегодня могу приступить, Маргарита Львовна, - тихо ответил он. - Только, это... Документов нет... С собой... - А то я не вижу! - Марго просветила его холодным рентгеном зеленых глаз. - Ты везучий, Петр Иваныч! У меня погост, а не ментовка. Но здесь я полновластная хозяйка. Мое слово - закон! Если потребуется - разберусь с кем угодно без лишних бумажек! Уяснил? - Не дурак... - Тогда следуй за мной, Иваныч-не дурак, обсудим контракт детально. Устный "контракт" оказался не просто взаимовыгодным. Марго не ожидала, насколько прозорливым оказалось ее чутье. Начав согласно табели о рангах с рытья могил, Петр уже через пару месяцев стал неформальным лидером бригады местных разнорабочих. При нем разношерстный контингент очистился от мародеров, пьяниц, лодырей и прочих любителей скоротать сложный отрезок жизни на незамысловатой работенке. Марго ни разу не слышала, чтобы Петр доказывал правоту с помощью рукоприкладства или трехэтажного диалекта русского языка. Не отличаясь богатырской комплекцией, он, тем не менее, быстро завоевал в глазах исконно беспредельной кладбищенской братии непререкаемый авторитет. Даже отсидевший за разбой крепкий тридцатилетний селянин, имевший весьма скользкую репутацию, предпочитал не связываться с Петром. Как бывший зек, парень спиной чувствовал, что за медитативной убогостью калеки Иваныча высится настолько заоблачный жизненный опыт, что пробовать его броню на прочность равносильно самоликвидации. Как позже выразилась Маргарита Львовна, не умел Иваныч разве что принимать роды. Со всем остальным Петр был на "ты". Он легко справлялся с работой водителя, отделочника, плотника, электрика, сантехника и даже сварщика. Петр до поры не догадывался, что в штатном расписании у Марго половина кладбищенских вакансий заполнена близкими и дальними родственниками, которых она исправно "принимала" на службу по мере освоения безотказным работником все новых трудовых областей ее обширного хозяйства. Когда Маргарита Львовна случайно выпытала у Петра про его бизнес-прошлое, их сотрудничество перешло на качественно новый уровень. Марго давно требовался толковый бумажный помощник с навыками делопроизводителя. Официально эту должность занимает ее непутевый племянник, который появляется на работе исключительно в день зарплаты. Петр не сразу принял предложение. Его основные функции, так или иначе, неразрывно связаны с организацией работы похоронной команды и уходом за могилами. Дополнительных поручений хоть отбавляй. Но дело не в количестве задач. Времени у бездомного одиночки, живущего при кладбище, неизмеримо больше, чем у нормальных людей. Он понимал, что даже эпизодическая офисная нагрузка ощутимо снизит его рейтинг в глазах людей, привыкших видеть в нем своего. Лишние деньги ему не требуются. Того, что платит Петру начальница, вполне достаточно, поскольку тратиться обеспеченному казенным жильем, одеждой и питанием человеку особо не на что. Но упорная Марго нашла слабое место в обороне. Будучи по совместительству ночным сторожем здания кладбищенской управы, Петр добился у руководства разрешения иногда посиживать за компьютером в директорском кабинете. По официальной версии, он коротал ночные часы за нехитрыми игрушками. На самом деле, его целью является хождение в сеть. Он не злоупотреблял доверием начальства, зная, что все стоит денег. Следы вскрытия интересующих его ресурсов Петр тщательно заметал. Как опытный стратег, Марго делала вид, что не догадывается о его мелких шалостях. Когда ей надоело уговаривать Петра на очередную трудовую повинность, она мягко намекнула, что в ее власти прекратить ночные вылазки сторожа во всемирную паутину. Наткнувшись на его стекленеющий взгляд, директриса быстро приняла сверхмудрое решение. Недавно ей подарили бесконечный по счету навороченный ноутбук. Укомплектовав никчемный подарок безлимитным 3G-модемом, она торжественно вручила аппарат обалдевшему Иванычу. Отныне он мог пользоваться крутой техникой не выходя "из дома", но поручения по ведению входяще-исходящей переписки и сопровождение договорной базы также вошли в круг его обязанностей. И, наконец, жирную пятерку с плюсом по человековедению Маргарита Львовна получила около года назад, когда Петр неожиданно проявил себя в стихосложении. На кладбище исправно функционирует мастерская по изготовлению надгробных памятников, принадлежащая ее брату. Обелисковые посвящения в стихах и прозе слал по электронной почте неизвестный автор. Как-то раз, возмутившись явной халтурой, Петр собственной рукой почиркал очередное соболезнование, внеся правки в текст. Марго не оценила его порыва, хотя и отправила заказ на доработку. Но когда он забраковал бессмысленную водянистую оду в честь пятидесятилетия ее мужа, - крупного чиновника в областном правительстве, - талант Петра вырвался на широкие просторы. Отныне Маргарита Львовна более не тратилась на гонорары дипломированному сказителю. Она целиком доверила ответственное направление Петру, не забывая подкидывать задания по случаю праздников, свадеб, дней рождения и прочих торжеств в многочисленных списках родни, партнеров, друзей и хороших знакомых. Петр задумчиво листал сборник. "Любимой..." Когда его осенила блестящая идея посвятить стихотворение Виоле? Спустя семь или восемь месяцев, когда в багаже уже насчитывалось более сотни стишков, стихов и даже оформилась пространная юмористическая поэма о великом и могучем языке. Странно и глупо... Почему не написал раньше? Возможно, все пошло бы по другому пути. Но тот запоздалый, отдающий юношеским максимализмом стих, уже не мог ничего исправить. Виолетта, конечно, постаралась выглядеть растроганно благодарной, но глаза говорили о другом. Она поняла, что с мужем все гораздо серьезнее, чем казалось вначале. Насколько тяжелой оказалась болезнь, не догадывался до времени сам Петр. Понимание шло частями. Первые месяцы из него буквально круглосуточно лезли стихи, которые он торопливо фиксировал на чем попало. Далее неуклюжие стиховыбросы различной объемности перекочевывали в память компьютера. В офисном шкафу быстро пухла папка-скоросшиватель. Темы стояли плотной очередью, не давая возможности осмыслить происходящее. Иногда он набрасывал по две-три задумки одновременно. Рифмо-извержение длилось более года. Петр, как мог, скрывал затяжной недуг от семьи, надеясь, что гейзер стихийной эмоциональности рано или поздно иссякнет. Он уже не записывал идеи подряд, как в первые недели. Наметился некоторый спад, внушающий слабую надежду на избавление от цепкой зависимости. Но, обследуя перед стирками его рубашки, Виола нередко натыкалась на мелко исписанные листочки. Накануне долгожданной стихотворной паузы, она в очередной раз попыталась вразумить мужа, обнаружив в книге закладку в виде незаконченного "О смысле жизни". - Когда это кончится?! - раздраженно воскликнула жена. - Ты в этом месяце хоть что-нибудь заработал?! У Светки все подруги давно на колесах! Она тебе не скажет, но я-то вижу, что ребенок себя ущербным чувствует! Про себя даже говорить не хочу! Тебе всегда было плевать на мое мнение! И на меня тоже! Разуй глаза, писатель! Ты не видишь, в чем я хожу?! Когда ты последний раз давал мне денег?! - Виол, если нужны деньги, скажи, сколько надо! - Он привычно отбрыкивался, чувствуя, как с каждой ее репликой увеличивается пробоина в корпусе семейной лодки. - Я знаю, что Света хочет машину. Я работаю над этим! - Над чем ты работаешь!? - Виола заплакала, разворачивая листок. - Вот над этим? "О смысле жизни"! Вы посмотрите на этого мыслителя всех времен и народов! Тебе сколько лет! Неужели ты до сих пор не понял, в чем смысл жизни, балбес великовозрастный?! Еще скажи, что ты мечтаешь опубликоваться! Стать известным и заработать на этом детском лепете кучу денег, да?! Имей в виду, - если не прекратишь заниматься ерундой, - я с тобой разведусь! Мне позор на старости лет не нужен! Я не собираюсь кормить нищего графомана! - А кто тебя просит?! - Он огрызнулся, понимая, что аргументировать нечем. - Я сто раз объяснял, что специально ничего не пишу! Этот само происходит! - Мне фиолетово, как это происходит! - Виола бросила стих в мусорное ведро. - Но если я еще раз наткнусь на твой гениальный бред, пойдешь жить к родителям! Ты понял?!! "Ах, Виолонька, солнышко ясновидящее! - Петр отложил "Неизвестную Стихию", собираясь встать. - Если бы ты знала, как точно сбываются твои пророчества! Я в самом деле живу с родителями. Только насчет денежек ты не угадала, мой маленький маркетолог. Жаль, что я не могу напомнить тебе тот разговор, жаль..." Он прошел к столу. Присев на табурет, включил ноутбук. Зайдя на популярный литературный портал "самострел", открыл знакомую до мелочей страницу Глеба Параллельного. Подмигнув отфотошопленной фотографии, машинально прочел заглавный анонс: "Писатель и поэт Глеб Параллельный трагически погиб..." Когда-то это была одна из сотен тысяч виртуальных страниц, куда рядовые самиздата всея Земли скидывают "бессмертные" сочинения. Командируют в сеть, ибо большинству из них девать "шедевры" некуда. В реале до их душевных мук и рукописных выплесков никому нет дела. Ни ближним, ни, тем более, дальним. Реал, как тысячи лет назад, живет по закону хлеба и зрелищ. Пусть темно-черство-плесневелый, но хлебушек. Пусть кастрированно-бессмыссленные, но зрелища. Потому что, так живется легко и понятно. Так живут все. Раньше здесь не было фотографии автора. Псевдоним не уберегал от опознания по фото, а идентификация Глебу требовалась меньше всего. Ему достаточно было просто иметь этот надежно спрятанный угол внутренней неприкосновенности. После четырехлетнего стихо- и прозо-метания между черновиками и самодельными компьютерными распечатками своя страничка в инете была чем-то из области фантастики. Почему не выкопал землянку раньше? Как все самонадеянные новички, Глеб тоже наивно трусил, что его непревзойденные мысли сопрут, уведя из-под носа мировое признание, ж/д составы с тиражами и счета в условных единицах. Много позже, во время путешествий по страницам уже погрузившихся, он принял спокойное решение присоединиться, ибо терять было нечего. Время и опыт заставили трезво оценить кучность попадания холостых выстрелов душевного самопала. Пусть прочтет хоть кто-то. Пусть крадут, не жалко! В конце концов, это уже своеобразный показатель! Все равно лежит мертвым грузом, теряя смысл и актуальность. Иначе, как перелопатить отвалы пустой породы, чтобы наткнуться на горсточку золотого песка?.. Более глубокое осмысление скачка в сеть произошло спустя несколько месяцев после вырубки собственной ниши. Те немногие тысячи раскиданных по планете читателей, случайно натыкающиеся на страничку Неизвестного Автора, какое-то время застилают глаза пишущего одиночества миражами востребованности искренне-корявого творчества. Большинство самописцев рано или поздно осознают абсурдность "детских мечт", наглядно убеждаясь, что даже виртуальное признание завоевать адски сложно. Пусть виртуал и состоит из обнадеживающих миллионов заэкранных личностей, незримо формирующих ветры предпочтения. Но сквознякам тем ничего не стоит раздуть как почитание явной серости, так и навсегда притушить очевидный талант. Как правило, направление кристаллизации этих тенденций предугадать заранее невозможно. И только к единицам счастливчиков иногда спускается с вершин его величество неожиданный издательский случай. Финалом следует либо протест, либо стеб. Чаще на помощь приходят испытанные народные средства. Как безобидный вариант - уход в иллюзию полноценного общения с братьями по разуму. Пока сохраняется избыток времени, здоровья и гаснущей мотивации... Тишину ночи разорвал резкий незнакомый стрекот. Он вздрогнул... Верещал подаренный мобильник. Петр взял трубку. - Не спишь, Иваныч? - Голос Марго томный, слегка запинающийся. - Как можно, Маргарита Львовна, - пробормотал Петр. - Бдим-с... - Сильно не бди! - В трубке раздался пьяный смешок. - Охрана свой хлеб тоже должна отрабатывать. Хотя, ты прав... Иногда лучше пере...бдеть, ха-ха-ха! - Как скажете... - Я вот чё звоню, Иваныч. - Начальница взяла серьезный тон. - Хотела сюрприз тебе устроить, но ты мужик обстоятельный. Я подумала, будет лучше, если я тебя подготовлю. - К чему, Маргарита Львовна? - Петр рефлекторно окинул взглядом комнатенку. Половина второго ночи. Из вещей только сумка с книгами, да ноутбук. Деньги, документы... Если не мешкать, за час можно выйти к федеральной трассе. Вот только шансы тормознуть январской ночью фуру со скучающим дальнобойщиком весьма невелики. - Ты чего напрягся, Иваныч? - удивилась директриса. - Ты за мной, как за каменной стеной! Расслабься, у меня приятные новости для тебя... - Слушаю, Маргарита Львовна. - Мне только что звонила вдова Глеба Параллельного. Она послезавтра будет в городе. Очень просила организовать встречу с тобой... - Со мной? - Петр не узнал свой предательски севший голос. - Зачем? - Она мечтает персонально отблагодарить моих сотрудников, которые поддерживают порядок на могиле мужа. Смекаешь? - Что значит, отблагодарить? - Он устало сел на кушетку, машинально нашаривая под ней дорожную сумку. - Старомодный ты, Иваныч! - Марго наслаждалась его замешательством. - Нынче одна благодарность приветствуется. Ма-те-ри-аль-ная! Уяснил? Откроет вдовушка счет в банке на твое имя и... Заживешь как человек! Лови момент, динозавр отсталый! - Благодарю, Маргарита Львовна. - Петр задвинул сумку под кровать, возвращаясь к компьютеру. - Зачем мне лишнее, у меня все есть, слава Богу. Передайте вдове мое искреннее спасибо. Опять же, сами понимаете, не могу я перед банками светиться с моим резюме. - Иваныч, обижаешь! - Марго напирала. - Забыл, кто тебе паспорт подкатил? Не левый, настоящий! Ты у меня в штатном расписании официальным замом числишься! Чего теряться? Возьмешь налом, ей какая разница? Или натурой, ха-ха! Она бабенка еще ничего, сочная! Ты, кстати, когда последний раз живую-то бабу тискал, а, Иваныч? Не надоело под старого импотента косить, ха-ха! Петр громко засопел в трубку, чувствуя, как в висках забухали кувалдочки гнева. - Иваныч, не злись, - жалобно взмолилась Марго. - Я хочу как лучше. Для тебя стараюсь! Не век же тебе при кладбище куковать? Подумай о дне завтрашнем... - Обязательно подумаю, Маргарита Львовна, - буркнул Петр. - Когда наступит, тогда и раскину мозгами. - Четвертый год бок о бок работаем, а привыкнуть к твоим тараканам так и не сумела, - задумчиво пробормотала начальница. - Странный ты. Чего думать-то? Во-первых, от нее не убудет. Во-вторых, человек специально из Голливуда прилетел, все дела бросил. У нее подписание контракта с "Андерграунд Пикчерз" на носу, а она благотворительностью занимается ради таких остолопов, как ты. Думаешь, ей больше делать нечего? - Неужто, из самого Голливуда? - Петр затаил дыхание. - Откуда такие подробности? - Из первых рук! Откуда еще? - Марго лукаво усмехнулась. - Нам, деловым женщинам, надо иногда разгонять скуку. Ты представляешь, договорилась безутешная вдовушка с американцами на экранизацию бредней покойного мужа! Ну почему людям все с неба валится, а я за каждый кусок хлеба должна пырять?! Так что, Иваныч, скоро твой потенциальный спонсор переедет на ПМЖ в Калифорнию! Плакала пенсия! Смотри, как бы локотки грызть не пришлось! - Со своими локтями я разберусь, Маргарита Львовна. - Он уже набивал в поисковике "Глеб Параллельный экранизация произведений". - Позвольте пожелать вам спокойной ночи. - Не торопись! - Директриса аккуратно поставила Петра на место. - Утро вечера мудреней. Подумай хорошенько. Кстати, не удивляйся, если она тебе лично отзвонится. - Мне?!! - хрипло выдавил Петр. - Зачем мне??? - За тем! - победно заключила Марго. - Я ей сразу доложила, что ты упертый отшельник и неподкупный аскет. Она попросила номерок. Как я могла отказать, ха-ха... - А меня забыли спросить, многоуважаемая Маргарита Львовна?!! - проорал Петр в трубку, выключая телефон. Поиск по экранизации ничего не дал. Штурм сайта кинокомпании также не увенчался внятным результатом. Это не мудрено, такие сведения лежат в плоскости коммерческой тайны. Но в творческих планах "Андерграунд Пикчерз" на будущий год кое-что просочилось. Запланированы съемки фантастической трилогии по мотивам произведений некоего иностранного автора. Тема не комментируется, поскольку переговорный процесс не закончен. И - возможно - фантастический боевик по одноименному роману того же автора. Петра охватило предвкушение охотника. Подкравшаяся сонливость разметалась вбросами мощных инъекций адреналина. Он возбужденно заходил по подвальчику, сосредоточенно скребя бороду. Впервые за много лет воздержания ему отчаянно захотелось сигарету. Так-так-так... Неужели мы дожили до экранизации, г-н Параллельный? Да не где-нибудь, а в самом Голливуде! Если, конечно, это на вас намекает "Андерграунд Пикчерз". Так-так... Трилогию можно отснять исключительно по роману "Своя Чужая Миссия". Но! Но! Но! Глеб Параллельный успел написать только первую книгу "Миссии", господа киношники! Кто вам сказал, что есть продолжение? Вторая часть, будучи на доработке, так и не попала в сеть, не говоря уже о третьей! И почему такие скудные масштабы? Глеб не ограничивался рамками трилогии. Он мечтал о серии романов! Он сам не ведал, насколько его хватит, несмотря на то, что уже вполне ясно представлял концовку похождений главного героя... Что же касается техно-приключенческого триллера с элементами политического криминала, то в этой теме Глеб не успел засветиться. "Определитель желаний" остался в черновиках и сегодня не имеет к нему отношения. Это теперь не его головная боль... "Что-то не складывается... - Петр сел за компьютер. - Или... Или, Глеб, все наоборот. Слишком хорошо выкладывается. Точнее, очень гадко для тебя накладывается. Одно из двух. Либо Глеба посмертно кидают на авторство, подобрав достойного продолжателя сюжета. Либо... Кто-то раскопал? Но кто? Это не Виола. Иначе ты бы не грелся в теплом подвале..." Вновь зазвонил телефон. "Номер засекречен"... Петр долго не брал трубку. Звонок не утихал. Наконец, он включил связь, с трудом отвлекаясь от срочно-важных раздумий. - Алло, Петр Иванович? - Знакомый до судорог женский голос отдался пушечным выстрелом в барабанной перепонке. - Это вдова писателя Глеба Параллельного. Меня зовут... В следующее мгновение он швырнул телефон на кровать и - как был без верхней одежды - опрометью выскочил на мороз, к посту наружной охраны кладбища. Через несколько минут дрожащая фигура, сопровождаемая сигаретными вспышками, вернулась в убежище. Выспаться не удалось, хотя выкуренные полпачки быстро вогнали мозг в безразличный тупизм. В шесть утра он, перебирая в голове обрывки странных снов с участием голой Марго, еврофуры в виде гигантского мобильника и тонущего круизного лайнера с Виолой на капитанском мостике, услышал настойчивый стук в дверь. На пороге топталась Маргарита Львовна. - Можно к тебе? - Она виновато проскользнула в помещение. - Могли бы не спрашивать, - зевая, буркнул Петр. - Заходите. Тут не убрано... - Не прибедняйся, Иваныч, - устало попросила директриса. - Я хочу извиниться за ночной разговор. Выпила я, сам понимаешь... - Бывает. - Он включил чайник. - Забудьте, Маргарита Львовна. Чаю хотите? - Налей. - Марго подсела за стол. - Звонила? - Да. - Петр достал из шкафчика мед. - Разговора не получилось. - Догадаться не трудно. - Вы извините, Маргарита Львовна, на завтра я беру отгул. - Зачем? - В город съезжу. Дела накопились. - Не хочешь встречаться? - Я говорю, дела накопились... - Она не приедет... - Почему? - Она не приедет, потому что ты бросил трубку, дурень! - Марго поставила недопитый стакан на подоконник. - Скажи, тебя в этой жизни еще можно хоть чем-то удивить или порадовать? - Если только внуками, Маргарита Львовна... - Петр задумчиво прихлебывал из алюминиевой кружки. - Да видит Бог, не суждено... - Внуки-то есть? - нерешительно спросила директриса. - Не знаю... - А дети? - Дочь... - Он посмотрел на дверь. - Взрослая... - Чего тогда киснешь? - Марго улыбнулась. - Будут внуки! Всему свое время! Спустя несколько минут молчаливого ожидания, она грустно добавила: - А у меня деток нет... Не дал Господь... Вновь повисло тягостное молчание. - Одичал ты, Иваныч, среди мертвецов. - Маргарита Львовна подавленно вздохнула, направляясь к выходу. - Совсем отвык от простого человеческого внимания. Пора тебе в люди. - Вы меня, что же... Выгоняете?.. - Ты сам сбежишь, - обернулась в дверях Марго. - Мы, бабы, разлуку сердцем чуем. - Не каркайте... - А я к тебе привыкла, Петр Иванович, - тихо донеслось из коридорчика. "Этого нам только не хватало... - мелькнуло в тяжелой обкуренной голове. - Богатые тоже люди? Что на нее нашло сегодня? Совсем баба расклеилась..." ГЛАВА 2 К середине февраля Петр закончил читать "Неизвестную Стихию". Вечер за вечером, с каждым стихом, он заново просматривал эпизоды прошлого. К концу сборника внимательный читатель наверняка отметил бы, что промежутки времени между датами написания стихов постепенно выросли до двух-трех недель. Автор как будто больше молчал, чем писал. Петру это знакомо не понаслышке. На исходе второго года от рождества стихова, когда встал вопрос о закрытии фирмы, его стишки тоже вылуплялись поодиночке. Не чаще одного за два-три месяца. Со стороны могло показаться, что он выдохся. На это втайне надеялась Виола. Действительность была гораздо хуже. Петра все меньше интересовали рифмы. Исподволь, но крайне настойчиво его увлекала проза. Она вкатилась в сознание неумолимым катком, заставив начать не рассказ, не повесть, а целый роман. Роман о том, как инженеры и военные становились бизнесменами и менеджерами, ученые и врачи - челночниками и продавцами, а кто-то незаметно пополнял ряды охранников и таксистов. Почему-то он был уверен, что именно об этом стоит написать. Неужели никому не интересно, как сгинула великая держава в ощущениях отдельно взятого гражданина? Уделяя чахнущему бизнесу минимум времени, Петр увлеченно "сливал" еще яркие воспоминания в компьютер. Слив продолжался около полугода. Будучи отчасти фаталистом, он давно решил, что случайностей не бывает. Если чему-то не суждено сбыться, человек не соприкоснется даже с предпосылками несбыточного. Точно так же, чья-то вдавленная в поворот судьбы жизнь не может не быть готовой к якобы непредвиденному маневру. Убеждение подтвердилось, когда на юридический адрес фирмы пришла тяжелая бандероль без обратного адреса под видом рекламной рассылки. Вскрыв коробку, Петр остолбенел. В посылке без сопроводительных писем оказалась довольно пухлая книга "Из графоманов - в создатели шедевров". Бегло пролистав первые главы труда, Петр пришел в ужас. Перечитывая свое, - распечатанное набело, - он с болью осознавал, что его "роман" не представляет собой даже жалкого подобия литературного произведения. Как он не разглядел сего оглушительного убожества раньше? Права Виола! На двести процентов! Не зря говорят - со стороны видней. Справившись с первым шоком, он осторожно перечитал свои лучшие, как ему казалось, стихи. Картина выглядела не столь обжигающей, но стало ясно, что большинство "стихов" можно смело отнести к банальному рифмоплетству. К концу дня созрело решение - срочно организовать прощальный костер из всего написанного и начертать на пагубном пристрастии угольный крест, пока не поздно. В тот вечер, воспользовавшись тем, что Виола уехала к матери, Петр пытался облегчить себе "переосмысление", прихватив домой бутылку водки. Но после первой рюмки он погрузился в ночное штудирование руководства для начинающих писцов, не заметив, как за окнами нехотя забрезжил мартовский рассвет. Книга явилась началом качественного переворота в сознании. Его отношение к увлечению словом вышло на иной уровень. Следующие три месяца были полностью отданы редактированию вначале романа, затем стихов. Вновь чтение "Из графоманов - в создатели шедевров". Опять редактирование, опять чтение... К сентябрю роман был закончен. Дальше все напоминало преддверие кошмара, который хотелось выкинуть из памяти. Сбережения подошли к концу. Разумом Петр понимал, что должен срочно организовать свежий источник поступления денежных средств. Но душа при малейшей возможности окольными путями находила способ выплеснуть переживания на бумагу. Нарастающий конфликт между логикой и эмоциями все чаще улаживался порцией спиртного. Виола теряла остатки уважения к мужу, нередко приходившему с работы заметно "потяжелевшим". Дочь не могла не ощущать сгустившихся туч над родительским домом, но ее больше занимало собственное будущее, так как наступал финальный год обучения. Светлана не скрывала, что после окончания колледжа немедленно уедет пытать счастья в столицу. Это желание Виола также целиком отнесла на совесть заблудшего супруга, который не в состоянии обеспечить достойной жизни дочери в родном городе. Петр не спорил, поскольку отражать подобные упреки можно только цветной резаной бумагой в пачках. Однажды произошло непредвиденное. Петру срочно понадобилась болванка CD. Он решил взять взаймы у Светланы, ибо вопрос не требовал отлагательства. Дочери не было дома, ему пришлось искать чистый диск самостоятельно. В одной из коробок с носителями он наткнулся на пару дисков, красноречиво озаглавленных почерком Светы: "Папа - проза", "Папа - стихи". Выходит, дочь тайно копирует его писанину? Что-то влажно шевельнулось внутри обрастающей мхом отцовской души. Ведь Светлана никогда не обсуждала с ним его творчество. Но она также ни разу не поддержала оскорбительных выпадов Виолетты, не упускавшей случая швырнуть Петра на землю колкой насмешкой. Тогда ему показалось, что это знак свыше. Ступивший на путь не имеет права отказаться от задуманного. Он верил, что маленькие случайности на самом деле являются составными частичками глобальных закономерностей. В одну из последних деловых командировок в Москву Петр отдал рукопись в известное издательство. Симпатичная приветливая девушка-ассистент главного редактора охотно приняла распечатку, искренне удивившись, почему автор не воспользовался электронной почтой. Он, смутившись, пояснил, что натурой, мол, надежнее. Какой смысл объяснять молодым издержки опыта жизни? Бывшему инженеру слишком хорошо известно, насколько непредсказуемой бывает эта самая электроника, пусть даже и почтовая. На исходе четвертого месяца ожидания - во время очередного звонка в издательство - ассистентка осветила меркнущее от нетерпения сознание Петра лучиком надежды. Она призрачно намекнула, что в случае откровенной ерунды автор получает отказ в течение недели-двух. Если рукопись продержали на рассмотрении более трех месяцев - это обнадеживающий сигнал. Петр воспрянул духом. Неужели его опубликуют?! А разве может быть иначе?!! Ну, Виолочка, держись, солнце неверующее! Быть тебе женой известного писателя! А за Светку как приятно! Папа пишет романы! Таким отцом нельзя не гордиться! Позитивный настрой принес ощутимые плоды. Окрыленный весенними предвкушениями, Петр провел несколько удачных сделок на грани законодательного приличия. Фирма подлежала ликвидации, посему он не церемонился. На "урожайные" деньги он купил дочери долгожданный автомобиль - неплохую бюджетную "кореянку", закончил ремонт квартиры и съездил с женой на пару недель в экзотическую азиатскую страну. Финансовое положение на некоторое время стабилизировалось. В семье приятно зашуршало денежками. Виола не могла нарадоваться. Ей казалось, что муж, наконец-то, восстановил дружеские отношения с головой. Он действительно взялся за ум, но несколько с другой стороны. Вернувшись из Таиланда, Петр отлично представлял, в каком направлении следует упираться. Он срочно решил писать продолжение романа. Ведь издательство наверняка поинтересуется - что же произошло с главным героем далее? Никогда еще Петр не испытывал столь дурманящего наслаждения от письма. Вторая часть писалась с необычайной легкостью. Он уверенно формировал сюжет, избегая ошибок первого опыта. С удовольствием перечитывал и редактировал файлы. Конечно, ему не надо объяснять, что книга - это тоже товар, подлежащий продаже. В книгах каждый ищет ответы только на собственные вопросы. Да, уважаемые! Читателю глубоко наср... Читающему, простите, наплевать, что чувствует автор. Ему важны лишь собственные переживания. Человечеству абсолютно по барабану, какие ощущения вы хотите донести до него, вступив на обрывисто-скользкую тропинку сочинительства. Минимум приобретающего книги люда мечтает о проникновении в тайны душевного устройства тех, кто складывает известные слова в якобы нетоптаные комбинации. Писать имеет смысл только то, что волнует подавляющее большинство людей, независимо от возраста, пола, достатка и расовой принадлежности. На это не многие способны. Но Петр не сомневался в собственном таланте. Ему просто судьбой уготовано быть писателем! Еще в институте многие преподаватели отмечали в нем врожденные ораторские способности и тягу к качественному изложению мыслей. Где бы Петр ни работал, составление деловых бумаг и поздравительных речей всегда доверялось ему. Теперь он окончательно уверовал в то, что результат кажущейся цепочки случайностей на самом деле является закономерным итогом наших амбиций. Желаний, помноженных на комплексы личной нереализованности, призванных к ответу затвердевающим опытом жизни. Долгожданная победа с лихвой окупает потери, а сбитая цель хоронит под собой все предварительные неудачи, щедро заливая сиропом триумфа горечь забывающихся ошибок. Его время не могло не прийти! Уж если первый - наобум дилетантски выплюнутый! - роман заинтересовал издателей, успех второй части должен быть просто сногсшибательным. Да!!! Должен же кто-то выдавать на гора приличное чтиво! "Уважаемый... К сожалению, Ваше произведение не подходит нашему издательству..." Это убийственно краткое послание пришло на электронную почту через девять месяцев ожидания, когда он почти закончил "вылизывание" продолжения. Накануне он в резкой форме потребовал от ассистента главного редактора внятного ответа, исчерпав остатки авторского терпения. Прочитав вердикт, Петр, словно в тумане, набрал выученный наизусть московский номер. - Марина, здравствуйте, - глухо пробормотал он в трубку. - Я получил заключение вашего главного. Спасибо за отказ. Очень вовремя. Я как раз собирался выслать вторую часть... - Примите мои извинения, - безразлично ответила девушка, - но наше издательство не печатает романы подобного формата. - Что!? Вам потребовался чуть ли не год, чтобы определить формат?! - Петр с трудом подбирал выражения. - А сколько лет надо ждать, чтобы у вас напечататься?! Всю жизнь?! - Я извинилась! - Ассистентка перешла в наступление. - Вы знаете, сколько макулатуры, простите, материала нам присылают?! У нас катастрофически не хватает людей даже просматривать рукописи и файлы всех желающих. Скажите спасибо, что вам ответили! - Спасибо! - Он понял, что разговор беспредметный. - Я понял. Рад был с вами пообщаться столь результативно! - Не берите близко к сердцу, - сжалилась девушка. - Это рабочая ситуация. Есть другие издательства. Но... Я не думаю, что ваш роман возьмут в печать. Понимаете, это сейчас никому не интересно. - Что именно? - То, о чем вы написали. - Марина явно испытывала неудобство. - Хотя... У вас неплохой стиль. Я бы посоветовала вам попробовать себя в другом жанре. - В каком, другом? - желчно переспросил Петр. - Любовные романы? Детективы? - Не обязательно, - Марина поняла намек. - Сейчас очень востребована качественная фантастика и остросюжетная мужская проза. Детская литература... - А стихи? - безнадежно уточнил Петр. - Что вы! - искренне удивилась Марина. - Кто в наше время читает стихи? А вы пишете стихи? - Конечно, нет! Всего доброго! - Он бросил трубку. "Во все времена кто-то читает чьи-то стихи, - подумал Петр, аккуратно укладывая "Неизвестную Стихию" в сумку. - Но изданные стихи, как и все остальное в нашей жизни - лишь вопрос моды, следствие лживо-рыночных отношений и результат работы неглупой головы. Но не головы автора. Ибо, авторских мозгов, извините, сотни тонн, а издаваемые товарищи почему-то пасутся отнюдь не табунами ..." Петр задумчиво провел ладонью по ровно уложенным книгам. Теперь он владелец полного собрания сочинений Глеба Параллельного. Официально известных сочинений, если быть точным. Трехтомник в стихах, автобиографический роман, два сборника рассказов. И - последнее прижизненно выложенное в сеть произведение Глеба - первая часть фантастической серии "Своя Чужая Миссия". Читательский мир встречал труды усопшего в обратной хронологической последовательности. Так распорядилась судьба. Вначале свет увидело то, что меньше всего для него предназначалось. "Миссию" Глеб писал скорее для себя, нежели для кого-то. Это был подсознательный протест, отчасти - эксперимент. Проверка на вшивость окружающего мира, своеобразный зачет на зрелость восприятия. Окончательное расставание с иллюзиями. Логически предопределенный экзамен на понимание жизни, которая рано или поздно заставляет отсчитывать себя с конца, а не с начала. Когда во весь рост поднимается вопрос самому себе: "А всё ли ты, человек, сделал, что должен успеть сделать? Только не ври себе..." Первый раз на этот вопрос Петру пришлось отвечать, когда до развала семьи оставались считанные месяцы. Светлана уехала в Москву. Виола уже не могла противостоять его систематическим выпивкам. Она почти свыклась с мыслью, что с разводом жизнь не заканчивается. Петр вяло отмечал с очередного похмелья, что глаза жены стали напоминать пластмассовые пуговицы, лишенные малейших проблесков радости. Для соседей, родственников, знакомых и коллег они выглядели вполне благополучной семейной парой. На неделе Петр с переменным успехом контролировал себя, поскольку не мог обходиться без руля. Но пару раз все-таки пришлось дать "на лапу" блюстителям дорожного порядка, когда ему предложили проехать на медицинское освидетельствование. Что происходило в их квартире по выходным, знали только двое. Петр понимал, что еще чуть-чуть, и... Многократно Виоле читались торжественные обещания. Он ненавидел свою слабость, но ситуация приближалась к катастрофе. Уже не было смысла врать себе, что человек сильнее спиртосодержащих жидкостей. Причины собственной деградации были ясны до мелочей. Целое никогда не начнет разрушаться, пока монолитны составляющие части. В первую очередь - Петр обреченно признавал это - требовался капитальный ремонт его личности. Помнится, дожив почти до сорока лет, он не упускал случая похвастаться, что не знает такого понятия, как кризис среднего возраста. Некогда человеку, живущему полнокровной жизнью, в кризисах пребывать. Если у вас нормальная семья, интересная работа и увлечения для души и тела - о каком надуманном кризисе глупого возраста можно рассуждать?! Вероятно, за все рано или поздно приходится расплачиваться. За самонадеянные утверждения, за слишком счастливое прошлое, за легкие шальные деньги, наконец. Продираясь сквозь кисель мутного времени жизни, подбирая черепки себя, Петр с фатальной неизбежностью ощущал, что склеивать нечего и не из чего. И самое главное - для чего?? Для кого??? Семья теперь - это он плюс Виола. Виолетта никогда не забудет его пьяных приходов домой и воскресных похмелий. Не простит утерянного достатка и страха нищеты в преддверии старости. Она мечтала о шикарной квартире на набережной и загородном доме с альпийской горкой. Она не успела вкусить такого понятного и близкого каждой нормальной женщине явления, как гардероб размером с комнату. Ей не пришлось отдыхать за границей чаще двух раз в год. У Виолы никогда не будет собственного белого джипа. Не будет личного косметолога, парикмахера, стоматолога, массажиста. Виола никогда не привыкнет к тому, что единственная дочь живет одна в чужом городе. На то, что в этой жизни ей самой удастся пожить в столице, она уже не надеется. Причина всего этого - спивающийся муж. За это убивать надо. Лучше, если в раннем детстве... Внутренним стержнем для мужика всегда была и будет работа. Но работа - настоящая захватывающая работа! - мелькнула в давнем прошлом Петра, когда он трудился инженером по специальности на ведущем предприятии отрасли. Более десятка последних лет Петру неведомо такое понятие, как интересная работа. В его жизни теперь присутствуют только заработки. Смешно слушать тех, кто считает себя успешными бизнесменами. У Петра бизнеса не было, несмотря на несколько более или менее удачно организованных и вовремя закрытых фирмочек, просочившихся как песок между пальцами. Бизнес, как известно, это дело. А делом может быть только любимая работа со смыслом. Дело - это то, чему посвящается жизнь. Дело - это то, что можно передать по наследству детям. В итоге остались увлечения. Но те увлечения, которые питают мужающее тело и зреющую душу в возрасте слегка за двадцать или даже тридцать, уже не являются таковыми, когда вам прилично за сорок. В лучшем случае, это хорошо освоенные навыки, если дело касается рыбалки или игры на гитаре. В худшем - модные забавы прошлого, если вам нравилось молотить ногами боксерскую грушу или посещать клуб ценителей иностранного кино. Инстинктивно невнятной, но больно царапающей страстишкой пыталась выживать тяга к письму. Но Петр, иногда включая компьютер, уже ощущал угасание функций мозга что-либо словесно выразить. Повторно отослав роман по совету москвички Марины в пару издательств, он довольно оперативно получил два аналогичных отказа. Петр впал в глубокую депрессию, явившуюся стартовой площадкой затяжного пьянства. При всем желании он не смог бы что-либо набросать. Даже просто связно описать. Кроме того, он дал Виоле слово, что с писательством покончено раз и навсегда. Где-то в углу гаража свалены в коробку пыльные распечатки. Графоманство с кровью и мясом безжалостно вырвано из ума и сердца. Остаток сил Петр сосредоточил на суши-баре. Но финальный бросок на амбразуру в надежде вернуть все разом завершился окончательной потерей точек соприкосновения с реальностью. Проглотив поражение, отряхнувшись от безденежья, и испытывая тошноту при мысли о собственном бизнесе, он решил устроиться на любую работу, обещавшую сносный заработок. Но выяснилось, что никто не горит желанием иметь в штате специалистов с подобным послужным списком. Да и возраст уже, извините. С необстрелянной молодежью как-то проще и безопаснее. Свыкаясь с уходом из жизни матери, Петр около года перебивался случайными заработками. Иногда ему казалось, что он бросил пить. На деле недолгая передышка лишь маскировала очередную попытку загнать употребление алкоголя в цивилизованное русло. То есть, снова договориться с собственным пороком о границах и территориях. Петр кликнул по "Синеве". Этот откровенный стих-самоанализ Глеб написал очень вовремя. Петр часто перечитывал "Синеву", удивляясь могильной точности обозначений. Немногие признаются в том, что не способны более контролировать сползание в воронку алкоголизма. Единицы уходящих в штопор понимают, что процесс становится необратимым. Почему он не спился? Согласно не имеющим обратного хода законам жизни, опыту ушедших поколений и просто медицинским установкам, Петр должен был сгинуть, пополнив ряды "успешных" покойников на кладбищах новой России. Ведь Виолетта так и не поверила, что он вернулся. Очень справедливо не поверила. Жизнь не оставляет места для самообмана. Оттуда не возвращаются. Туда уходят стройными рядами, снискав красиво подправленный окончательный диагноз. Получив напоследок руками близких врачебное заключение с упоминанием главного человеческого органа. Отказ топливного насоса. Не выдержало сердце. Много работал, еще больше хотел сделать. Жаль, жаль. Такой молодой, столько мог успеть... Ему повезло, если оттолкнуться от наследственности. Отрицая высокое вранье о крепости воли и силе мужского духа, можно констатировать, что первопричиной возврата в мир трезвых явилось телесное устройство Петра. Как ни странно, но после нескольких лет почти ежедневных возлияний он совершенно не испытывал физиологической зависимости от спиртного. Он с удивлением отметил эту поначалу незаметную особенность, когда несколько раз пробовал банально завязать. Организм не требовал выпивки. Подумав, Петр посеял в себе ростки надежды, мысленно отблагодарив родителей за столь редкую конституцию. Он вспомнил, что совершенно безболезненно расстался с курением год назад, когда появилась липкая одышка при подъеме на три-четыре этажа пешком. Да, именно тогда зародилась надежда. Вера еще не выглянула из-за горизонта, поскольку не менее ясным становилось убеждение, что порушенная операционная система жизненных ценностей является основным якорем, цепляющимся за спиртное. Автор "Синевы" Глеб Параллельный, отыскав силы признать себя зависимым от зелья, хорошо знал, что, не создав полноценных заменителей наркотическому дурману, с алкоголизмом бороться нет смысла. По "щучьему велению" стать прежним ценителем простых радостей жизни невозможно. Остается единственный путь - найти другого себя. Взломать опечатанные файлы подсознания, которые нехотя займутся перепрограммированием утерянных алгоритмов жизнелюбия. Другими словами, выучить неизвестный язык общения с собой. Язык, которому можно обучиться только по самоучителю. Это абсурдно звучит, но ему помогла мама. Вернее, ее смерть. Он осознает это гораздо позже, когда мозг постепенно восстановит мыслительные функции. Первые полгода после смерти матери он ездил на кладбище каждую неделю. Далее ему хватало ежемесячного общения. Незадолго до ухода бати очищающаяся от ядов голова молча сообщила нечто новое о смысле жизни. Умышленно вычеркнув из рассуждения величайших злодеев рода человеческого, можно предполагать, что основная часть смысла бытия человека скрыта в том, как долго о нем будут помнить после смерти. И весьма неопределенная порция - что именно предпочтут помнить. Ибо ушедшего человека не поминают по частям. Его не делят на прижизненное хорошее и плохое. Если спустя любое время о человеке просто помнят, значит, он оставил на земле больше позитива, нежели наоборот. Если воспоминания о нем обходят стороной восприятие живущих - он не достоин памяти о себе. Причины забвения значения не имеют. Важен сам факт. Но пафос редко становится источником добродетели. Он вряд ли вытащил бы себя сам, хотя, уже откровенно представлял, куда вскоре отправится его недоброе имя. Ведь даже страх раствориться в памяти близких законченным алкашом не спасает, когда нет сил выползти на тропу самовозвращения. Пропитой душе элементарно не хватает сгнивших батареек явственно ощутить заранее тот вселенский стыд. Отправной точкой часто служит шоковая встряска. Незабываемый ужас просмотра со стороны черно-серого кино про себя с безмолвно вплывающим титром "КОНЕЦ"... Этот документальный фильм, срывая ржавую резьбу, наглухо завертывает гайки жалости к себе и остаточными искрами любви к жизни воспламеняет отсыревшее в рассоле самолюбие. Петр еще раз прочитал "Синеву". Что ждало его, если бы у Виолы оказалось больше терпения и выдержки? Незадолго до памятного Нового Года он получил приглашение на собеседование. Вернее, он ожидал собеседования сразу в двух фирмах. Первый работодатель открывал в городе представительство всероссийского холдинга, куда требовался региональный управляющий. Вторая контора - международная розничная сеть - нуждалась в директоре по закупкам со знанием специфики рынка продуктов питания. Обе организации работали через солидное кадровое агентство. Петр настроился на победу. Дело в том, что в полузабытые времена работы на дядю, он ни разу не проваливал переговоры, устраиваясь на желаемую работу. Везде, куда он отправлял резюме, его отрывали, что называется, с руками. Толковых добросовестных работников не хватает при любой общественной формации. Собеседование в кадровом агентстве прошло успешно. Там намекнули, что в любом случае одна из вакансий достанется ему. Остались мелочи - встретиться непосредственно с работодателями. Петр уже представлял, как будет выбирать из двух работ лучшую. Выбор - это замечательно! Он обязательно выторгует у руководства максимальные условия. Высокая зарплата, бонусы, служебный автомобиль, интернет, корпоративная связь. Да мало ли чего можно получить, умеючи! Виолетта чувствовала, что он готовит приятный сюрприз. Иначе, зачем ему понадобилось несколько дней подряд начищать до блеска ботинки и каждое утро заново перевязывать галстук? Конечно, она не дура. О новом бизнесе мужа пока следует забыть на неопределенное время. Но получить высокооплачиваемую работу в солидной фирме? Что может быть проще? Петр подыскивал новогодний подарок жене, забывшей, что такое семейный уют и домашние праздники. Он предвкушал, как обрадуется дочь, планирующая навестить родителей во время продолжительных рождественских каникул. Жизнь готовилась вернуться в долгожданное предсказуемое русло. Именно это пагубное расслабление определило силу смерча, едва не уничтожившего всё. Но одновременно расчистившего площадку для возведения нового здания мироощущений. Петру отказали оба работодателя. Первого смутил возраст кандидата. Второй отменил встречу, передав через менеджера кадрового агентства, что работники с опытом ведения собственного бизнеса компании не интересны. Мол, такие ушлые ребята уж очень склонны к воровству. Тридцатого декабря, вернувшись домой с корпоративного новогоднего банкета, Виолетта обнаружила Петра, упившегося до невменяемости, в кресле перед работающим телевизором. Шампанское, выпитое на банкете, подсказало немедленное решение. Наполнив ведро холодной водой, она решительно организовала мужу отрезвляющий душ. - Подъем! - крикнула Виола, выплескивая остатки воды. - Что празднуем?! Победу?! Взревев, Петр скатился на пол, протирая глаза. - Виол, ты в своем уме! - заорал он, теряя самообладание. - Ты лишнего выпила?! - Что!!! Кто из нас лишнего хлебнул, пьянь!? - закричала жена, замахиваясь пустым ведром. - Пойдешь на новую работу с разбитой физиономией, бездельник! Пусть поглядят... - Меня не взяли!!! - Петр вскочил, перехватив ведро. - Все отказали, козлы!.. - Сам ты козел! - Она вновь попыталась ударить. - Думал, ты кому-то нужен, алкаш?! Раскатал губешку! На работу собрался?! Какую работу?! Ты полдня без водки не протянешь, работничек! Можешь забыть! Твой паровоз отчалил! - Заткнись, дура! Последнее, что он запомнил, это удар по голове. Кажется, он толкнул Виолу. Наверное, она упала. Затем грохнула входная дверь. Петр не мог поверить, что опустился до рукоприкладства. Проковыляв, словно в бреду на кухню, он залпом допил остаток литрового штофа водки. Вечером следующего дня его разбудил надрывающийся мобильник жены, брошенный на пороге. Звонила дочь, готовившаяся к регистрации билетов в Домодедово. - Папа, в чем дело?! - нервно кричала Светлана в трубку. - Я с утра не могу до вас дозвониться! Что у вас с телефонами? Где мама? - Света? - Петр с трудом соображал, озирая территорию вчерашнего сражения. - Здравствуй, зайчик... С наступающим тебя... - Папа! - Голос дочери дрожал на грани нервного срыва. - Что у вас происходит?! Вам не надоело? Где мама? - Мама? - Он подошел к кухонному окну, словно надеясь увидеть ответ на улице. - Я не знаю, зайчик... Она... Я... В общем, мы немного поссорились... - Я сдаю билеты! - Светлана заплакала. - Лучше бы я в Эмираты слетала! Как вы меня достали со своими разборками! - Светлячок, успокойся... - Петр без сил присел на пол около холодильника. - Все будет хорошо... - Когда?! - Светлана взяла себя в руки. - Я это слышала тысячу раз! И мать тоже! Сколько можно обещать?! Я не приеду! Никогда больше к вам не приеду... - Дочка, солнышко... - всхлипнул он. - Подожди... - Найди маму, слышишь! - холодно потребовала Света. - Не звони мне, пока не найдешь мать! И решите свои проблемы раз и навсегда! Зачем мучить себя и людей?! - Конечно, малыш... - Петр нашарил ручку холодильника, морщась от накатившей головной боли и каменной сухости во рту. - Я позвоню... Мы обязательно помиримся... Или не помиримся... Пока не знаю, что лучше... Понимаешь... - Отец! - Голос дочери стал чужим. - Вы, конечно, взрослые люди. Это ваша жизнь. Но детям родители по-отдельности не нужны, если ты до сих пор этого не выучил. Даже взрослым! Семья не может состоять из обломков... Новый Год... Иногда обыденные выражения неожиданно обретают свой истинный смысл. Тот во всех смыслах новый год Петр встречал в одиночестве. Без шампанского и праздничного стола. Без проводов удавшегося старого года. Без тостов, гостей и надежд на новое счастье. Всю ночь телефоны разрывались от чьих-то попыток поздравить его или Виолу с Новым Годом. Звонили близкие и дальние родственники, старые и новые знакомые, коллеги. Лишь дважды он взял трубку, отвечая на поздравления отца и сестры. После полуночи машинально отметил, что родня жены хранит стойкое молчание. Это вносило некоторую ясность, в каком направлении следует начинать поиски. Впрочем, направлений этих не могло быть более двух. Виолетта либо у родителей, либо у старшей сестры. И то, и другое - в ста пятидесяти километрах в соседнем городке. Близких подруг у жены нет, любовника тем более... "Хотя, постойте!" - Петр горько усмехнулся, заваривая очередную бронебойную дозу кофе. В этом вопросе никогда нельзя быть уверенным, даже пребывая в кондиции ненасытного мачо. В прошедшем году его вряд ли можно полагать успешным мужем. Ибо успешный мужчина успешен во всем. Ни первого, ни второго января Петр не осмелился выйти из дома. Внешний вид не оставлял ни малейшей надежды сесть за руль. Рассматривая себя в зеркало, он понимал, что даже до ближайшего магазина дойти пока не суждено. Несколько раз дрожащими пальцами он набирал номер телефона тещи, но, не представляя, как начать разговор, бросал трубку. Когда физиономия, сохраняя землистый оттенок, стала отдаленно напоминать лицо, он впервые с прошлого года побрился. Попытки трезво осмыслить случившееся бросали сознание из приступов панического отрицания в стыдливый жгучий ступор. Он не видел выхода. Как теперь выбрести из тупиковой ситуации? Есть утверждение, что всё поправимо, кроме смерти. Но разве то, что он сотворил, не кончина семьи? Что вообще можно сделать после того, что перемололо остатки взаимопонимания, и проехалось бульдозером по останкам супружеского уважения? Разве могли уцелеть хотя бы несколько живых клеточек растерзанных отношений в топке испепеляющей душу смертельной обиды? Петр не ел несколько дней. Время, удалив из восприятия деление на дни и ночи, распределилось на две фракции. Безысходно длинная фаза раздумий на пару с кружкой чаю сменялась кратковременными периодами сонного забытья. Одиночество усугублялось полным отсутствием входящей информации. Внешний мир как будто забыл о его существовании. Петр, убегая от размышлений, просмотрел все семейные фото, начиная с детского альбома жены. Далее погрузился в архивы домашнего видео. На какое-то время он отвлекся, спрятавшись в череде воспоминаний, навеянных сюжетами с участием маленькой дочери и молодой мамы Виолы. Петр с удивлением обнаружил не просмотренные ранее съемки семейных праздников, где вместе присутствовали отец и ныне покойная мать. Он вспомнил, что мама, в отличие от отца, не решилась окунуться в рукописное творчество сына. Даже, когда отец пытался прочесть ей вслух. Она тоже боялась открыть в нем то, к чему предстояло непонятным образом приспосабливаться? Но если даже родная мать оказалась не готова воспринять пугающие метаморфозы в жизни собственного сына, что можно требовать с Виолы? Для женщины существует только одна разновидность мужчины - каменная стена. Высокая, непрошибаемая стена. Прочная, толстая, сплошная и понятная. Любые изгибы и неровности, проломы и подкопы крайне нежелательны. Граффити по определению исключено... Вероятно, это было подсознательное хватание за соломинку, когда Петр заставил себя одеться и добрел до гаража, прислушиваясь к оглушающему хрусту снега. Звенящий морозный воздух обжигал ноздри, расправляя спекшиеся легкие. В глазах рябило от снежной белизны и яркого незимнего солнца. Улица поразила отсутствием людей. Повсюду были разбросаны пустые бутылки из-под шампанского, трупики сожженных петард, конфетти и прочая новогодняя атрибутика. Он хотел прокатиться по городу, но ноги сами понесли в дальний угол гаража. Трое суток Петр жил в подземелье, читая все, что когда-то выложил на бумагу. Он не воспринял мысль о просмотре своих почти забытых словоблудий на экране домашнего компьютера. Ему нестерпимо захотелось увидеть печать слов, ощутить в руках тяжесть папок, услышать шелест бумаги. В последнюю гаражную ночь, торопливо перекидывая страницы, Петр услышал, как по листу ударила тяжелая капля. Ему показалось, что просочилась влага через бетонное перекрытие потолка. Но это были слезы расставания. Расставания с собой... Он не мог поверить, что когда-то был способен писать. Слагать стихи, придумывать сюжеты, просто сочинять... Это все написал он? В сегодняшнем положении это немыслимо и недоступно. Теперь об этом действительно можно забыть навсегда. Он редко допускал в жизни ошибки. Но эта махом опрокинула большинство его жизненных достижений. Почему так произошло? За что? В день окончания рождественских каникул позвонила теща. Приготовившись выслушать заслуженные нравоучения, Петр ощутил, как голову расперло горячей волной давления. Но, против ожидания, он услышал совсем другое. Мудрая родственница, не подтверждая местонахождения Виолы, устало прочитала зятю краткую, но емкую лекцию. Все семьи разные, но проживают похожие жизни. Люди всегда хотят, как лучше, но совершают аналогичные ошибки. А совместная жизнь мужчины и женщины слишком долгое и запутанное путешествие, чтобы избежать неудач. Она поведала Петру, что женское сердце отходчиво, если регулярно наполнять его теплом и лаской. Женщина, в отличие от мужчины, живет днем сегодняшним. Но чтобы день этот всегда был ясным, кто-то должен заранее позаботиться о погоде. Желательно, чтобы этот кто-то был мужиком. Работящим непьющим мужиком без лишних сложностей во внутреннем устройстве. Тогда все само собой уладится и склеится. Петр, грустно усмехаясь, соглашался с ней, мысленно уточняя по смыслу сказанного, что у женщины кроме сердца есть туловище, ноги, голова и лицо. Молча добавил, что у красивой дамы есть куда более заметные приложения. Попа, грудь, руки, кожа. Глаза, ногти, волосы... Эти составные части, в отличие от сердца, нуждаются в материальных дополнениях, которые требуют регулярного притока денежных средств. У амбициозных спутниц жизни всегда наготове перечень заявок на статусные признаки. Этот процесс бесконечен... Устройство же некоторых мужиков таково, что основные стимулы для добычи необходимых ресурсов существования поступают в мозг - а оттуда на исполнительные механизмы рук и ног - в основном изнутри. Извне, конечно, тоже заглядывают, но базовая генерация происходит все-таки внутри. Если особенности нутра не привлекают окружающих мужика родственных особей - снабженческая цепочка рвется в самом начале. Естественно, полно дяденек, спроектированных иначе. Но несовершенное создание Петр устроено почему-то именно так. - Ты бы не пил так много, Сережа, - закруглила теща безмолвный ответ зятя. - Ты ведь уже не молодой. Глядишь, остальное образуется. Не вы первые... - Мам, дайте мне Виолу, - робко попросил Петр. - Она у вас? Скажите ей... - Что ты хочешь сказать? - раздался в трубке бесстрастный голос жены. - Приезжай... - Он почувствовал, как в горле пухнет сырой ком. - Зачем? - Виола старалась говорить безразличным тоном, но показалось, что голос неуловимо дрогнул. - Я... Я должен.. В общем... Я хочу попросить у тебя прощения... - глухо выдавил он, понимая, что этот тяжелый разговор не должен происходить по телефону. - Ты простишь меня? - Не знаю... - Ему почудилось, что Виола всхлипнула. - Мы приедем завтра утром. - Кто, вы? - Петр испытал накат слабости. - Ты и мать? - Я и Света. - Интонацией жена дала понять, что разговор окончен. - Подожди! Света с тобой? Она... - торопливо зачастил Петр, но в трубке уже звучали короткие гудки. Той зимой Петр чувствовал себя человеком, вернувшимся из мест заключения. Отряхиваясь от наслоений алкогольного шлама, он заново учился жить исключительно на основе внутренних мотиваций, не прибегая к помощи допингов. Отказ от спиртного происходил довольно легко. Густое отвращение вздымалось тяжелой волной в груди, когда появлялась возможность легально употребить. Память бдительно хранила весь впитанный новогодний ужас. Страх одиночества и жажда возвращения взаимно дополняли друг друга, заставляя рвать в мелкие клочья любые мыслишки о выпивке. Ему нравилось ощущать себя без грязи наркотических примесей. Петру не терпелось взять реванш и доказать семье, что еще на многое способен. Но самой заветной целью маячила недосягаемая вершина возврата к себе. Если критерии оценки со стороны близких ясны до зеркального блеска, то с какой стороны приступить к аттестации на личную самопригодность, Петр слабо представлял. Но один фактор служил основой для всех остальных - он не должен прикасаться к спиртному. Второй - не менее важный - срочная интеграция в социум. Он тщательно просеивал все заманчивые объявления о найме на работу. Скупал газеты, не вылезал с кадровых сайтов, обзванивал организации. В тщетных попытках выйти заново "в люди", он не заметил, как миновала весна, и замаячило лето. Все это время ему удавалось поддерживать иллюзию материального достатка. Скромные денежные вливания поступали в бюджет семьи за счет продажи имущества закрытой фирмы. С молотка ушли мебель, подержанная оргтехника, пара стареньких кондиционеров и прочая офисная мелочевка. Чахло питала распродажа за копейки складского оборудования. В то лето они с Виолой впервые за последние годы не поехали в отпуск за границу. Жена не опустилась до язвительных упреков. Ее пока радовал сам факт наличия в доме непьющего мужчины. Она терпеливо ждала, нехотя привыкая экономить на мелочах. Виолетта готова была потерпеть некоторое время ради повторной волны светлого материального будущего. Петр понимал, что он пока без особых успехов отрабатывает кредит ее доверия. Он благодарил судьбу, что Светлана в столице нашла работу и более не нуждается в родительской помощи. Но когда, будучи дома на майские праздники, она напрямую предложила матери деньги, семейная атмосфера заметно напряглась. Петр кожей почувствовал, что запасы терпения Виолетты близки к истощению. Закрома душевных сил Петра тоже не могли похвастать бездонным оптимизмом. Постепенно выкристаллизовалась уверенность, что с работой в городе стало намного хуже, чем в старые добрые времена. Виола не задавала глупых вопросов. Она стойко ждала, пытаясь сохранять видимость семейного спокойствия. Как-то Петра посетило горькое прозрение, что их разговоры носят дипломатично натянутый характер, нисколько не напоминая общение близких людей. Молча ужиная, он часто ловил на себе ее изучающие взгляды. Психология отношений не была для него тайной. Он знал, что быть женой трезвого мужа рано или поздно станет для Виолы обыденностью. Трезвый мужик - это нормальное явление. Сам по себе он мало кому нужен. Мускульно-умственные результаты намного интересней. Гораздо лучше, когда наоборот. Ведь именно интеллектуально-мышечная отдача делает главу семьи таковым, оправдывая ожидание тех, кто продолжает верить в железную силу воли и крепость мужского духа. Скорее всего, даже простив, Виола не поверила. А если и поверила, то авансом. Внесла, так сказать, минимальную предоплату доверия на пустой счет вставшего на тропу исправления Петра. Оставшуюся часть - вероятно, неизмеримо большую - она с удовольствием доплатила бы после подписания акта выполненных работ. Только тогда можно надеяться на возвращение в семью теплых эмоций единомыслия и забытого уважения к себе. На реанимацию любви - уж тем более, обожающих взглядов - мог рассчитывать только махровый оптимист. Оживающий Петр понимал, что без веры не прорваться. Но был бессилен пропитать жену своим настроем. Для нее символом возврата служили, прежде всего, деньги и статус мужа. Петр не мог говорить ей, что в нарождающейся палитре красок жизни этих ориентиров он почти не видит. Поздоровавшийся со смертью навсегда теряет способность мыслить прежними категориями. Тот, кто не топтался у ворот ада, не оценит неуловимых ароматов банальных человеческих радостей. Как не существует языка общения между сытыми и голодными, так невозможно объяснить не испытавшему, что отсутствие ада - уже рай. Она - правильно устроенная прагматичная женщина, не дышавшая мутным спиртовым зазеркальем - никогда не сможет понять, что чувствует смертник, которого помиловали за несколько секунд до казни. Человек, плывущий по предсказуемой стезе государственного служащего, вряд ли осознает трансформации невидимого возрождения того, кто почти расстался с мыслью вернуться. Как объяснить, что нет большего кайфа, чем просто жить? Просыпаться не с похмелья, ощущая тепло и дыхание любимого человека. Равнодушно проходить в супермаркете мимо стеллажей с пойлом, не вздрагивать при виде дорожных полицейских. Пить вкуснейший яблочный сок, лежать на траве, наблюдая за стрекозами. Смотреть на закат, впитывая шорох гальки под волной, накатывающей на берег. Не испытывать отвращения к себе, глядя по утрам в зеркало. Не прикидываться трезвым, будучи пьяным. Жить и быть собой. Связно излагать мысли. Помнить все, что говорил вчера. Разве этого мало? Виолетта, без сомнения, постепенно готовилась к срыву. Судя по двусмысленным вопросам и колким намекам, она вполне допускала, что Петр возьмется за старое. Он просто обязан обратиться к спиртовым горелкам за поддержкой. Обычный индивид не обладает безлимитным аккумулятором тупой веры в себя. Невозможно изо дня в день рыть котлован для фундамента будущей жизни. Рано или поздно глубина ямы высасывает у строителя остатки сил. Петр, злясь на себя и весь мир, не мог не чувствовать, как перетирается канат, по которому он микроскопическими шажками выбирался из пропасти. Однако... Виоле не суждено знать, что сыграло роль последней нити, выведшей его к себе. Подчиняясь инстинктам, он не упускал случая побродить по городской набережной, растворяя участившиеся наплывы пессимизма в грандиозной первозданности волжских пейзажей. Река чистила застоявшееся ожидание, приводила в порядок подкисшие ощущения, заставляя выскребать из тайников подсознания сгустки озлобленности. После общения с Волгой разум укутывался спокойным покрывалом внутреннего равновесия. Всё, к чему толкает шумный улей вонючего города, - успех и деньги, власть и удовольствия, ежедневные гонки за призраками мнимого благополучия, - всё неспешно и без натуги растворялось в тяжелом плеске прибоя. Природный фильтр наступившего лета незаметно сыграл роль тоненькой палочки-выручалочки, ибо промедление грозило вылиться в скорый провал замыслов. Мозг, оставленный в покое, непостижимым образом вычленяет из суеты алгоритмы самовыживания личности. Требуется небольшое условие - нельзя мешать, когда нащупана дорога к себе. Бросив футболку в машину и погрузившись в ультрафиолетовую нирвану июньского утра, Петр брел босиком по теплому асфальту набережной, держа в руке кроссовки. Прохладный ветерок приятно щекотал кожу, оттеняя мягкие покусывания солнечных лучей. Низко над водой пронеслась чайка, высматривая под собой завтрак. Петр внезапно остановился. Он не мог ошибиться! Он слышал его сквозь береговой шум! Приоткрыло солнце заспанные веки, Собираясь мир согреть и осветить. Вместе с ним проснулись человеки, Чтобы как-то день до вечера дожить... Дыхание перехватило... Он блаженно облокотился на парапет, ощущая внутри далекий всплеск авторского самолюбия. Срочно вернувшись к машине, плюхнулся на пассажирское сиденье, торопливо извлекая из бардачка затертые квитанции штрафов и сломанную шариковую ручку. Четверостишие легло на бумагу. Дальше, несмотря на все усилия, дело не продвинулось ни на строчку. Но старт был дан. Это событие явилось знаком, что он на верном пути. Опыт ненавязчиво подсказывал, что надо притормозить отчаянные метания в поисках работы. Чем крепче вцепляешься в проблему, тем больнее она вгрызается в нас. Раскрепощающееся сознание подтверждало догадки, напомнив, что человек состоит из разных ипостасей, требующих к себе должного внимания. Конечно! Если ему до сих пор не послана желанная работа, значит, пока нет готовности. Следует заняться другими важными делами. Он решил поехать к отцу. Он, в конце концов, сын своего больного отца. Вдыхая грустный запах лекарств родительской квартиры, Петр с удивлением отметил, насколько сильно сдал отец. Как давно они ездили на кладбище? Не давала возможности то скверная погода, то плохое самочувствие, то нехватка якобы тратящегося по неотложным делам сыновнего времени. Сжимая в ладонях высохшую руку бати, Петр испытывал булькающее чувство стыда. Всегда можно найти оправдание тому, что не сделано вовремя. Что может подбодрить одинокого старика? Конечно, в тот день они поехали на могилу матери. Петра удивило настроение отца. Он был спокоен и задумчив. Много шутил, вспоминая о вместе прожитом с мамой времени. Неторопливо рассказывал, как принимал ответственное решение уехать в красивый волжский город. Часто смотрел, улыбчиво сощурившись, в небо. У Петра с души с грохотом свалился камень. Затеплилась надежда, что батя постепенно осознает свое одиночество, как некое привычное состояние. После кладбища он осторожно предложил отцу съездить на набережную. Отец удивленно замолчал, близоруко вглядываясь в лицо сына. Уже на Волге, часто глотая сладость речного воздуха, отец тихо спросил: - Сергей... Скажи как на духу, ты употребляешь водочку? - Уже нет, пап... - Петр не удивился вопросу. - Правда? - Отец неожиданно улыбнулся как ребенок. - И давно? - С Нового Года, - ответил Петр. - Я тогда напоролся, как последний бомж. Виола чуть не ушла от меня. До сих пор не знаю, что ее удержало... - Сейчас в завязке? - Да, пап. Полгода ни капли. - Петр обнял отца. - Представляешь! И не тянет. Вообще не хочу! - Молодца, Сережик! - умиротворенно вздохнул батя. - Так и передам матери... - Что, что! - нарочито удивленно отодвинулся Петр. - Куда это мы собрались? - Не хочу в зиму умирать, - твердо добавил отец. - Зачем вам обузой быть? Да и мать, поди, заждалась добрых вестей. Это хорошо, сын, что ты не пьешь. Очень хорошо... - Она догадывалась? - мрачно поинтересовался Петр. - Мать, сынок, знает о ребенке всё. - Отец нахмурился. - Даже то, что он сам о себе не ведает. Несколько минут они молчали, думая каждый о своем. Выйдя из задумчивого созерцания, отец, чуть колеблясь, задал неожиданный вопрос: - Сережик... А ты сейчас... Пишешь?.. - Как тебе сказать, пап. - Сын поднял глаза к небу. - Наверное, уже пишу... - Почитай? - Батя придвинулся ближе. - Есть что-нибудь свеженькое? - Ну, если только вот это... - нерешительно улыбнулся Петр. После неловкой паузы медленно продекламировал: Распахнулись в небе солнечные веки, Предвкушая день росою напоить. С добрым утром, люди-человеки! Хватит спать... Давайте дальше жить! Отец напряженно притих в ожидании. Сжав его локоть, Петр экспромтом добавил: Будем жить, пока шагают ноги, И плутает в мыслях голова. Пусть взирают удивленно боги, Как цветет вчерашняя трава... - Неплохо, - скупо улыбнулся отец. - Когда родил? - Сегодня, - усмехнулся Петр. - Само родилось. Тут, на набережной, можно сказать, самопроизвольно выкинулось. Я только роды принял... - А еще есть? - Отец попытался самостоятельно привстать, с трудом облокотившись на спинку лавки. - Пока нет. - Петр торопливо помог ему. - Но обязательно будет. - Теперь я за тебя спокоен, сынок, - тяжело дыша, подытожил батя. - Поехали, Сережа, до дому. Мне лекарства пора пить... По дороге, рассеянно наблюдая за броуновским движением городских магистралей, отец задумчиво добавил: - Береги Виолку, Сережа. Такими бабами не бросаются. И давай, начинай потихоньку работать. Человек должен быть среди людей. Что-то больно кольнуло в сердце. Сын понял, что скоро у него не станет отца. Батя ушел в начале августа. Последний месяц отец уже не мог самостоятельно выходить из дома. Еще два раза Петр успел свозить его к Волге, жадно выпытывая детали прошедшей жизни. Щемящее чувство приближающейся потери толкало выспросить как можно больше. Записывая в память неизвестные истории любви молодых родителей, он вдруг понял, как много люди не знают о самых близких. Он ловил себя на мысли, что дочь почти не интересовалась, как и где они с Виолой познакомились. Скорее всего, это закономерно. Для ребенка отец и мать с первого вздоха представляют собой целое. Требуется время, чтобы раздвоить его на отдельные личности и осознать сам факт рождения этого союза. Но одновременно он подспудно наткнулся в себе на потаенную детскую иллюзию, связанную с восприятием родителей детьми. Дети уверены, что родители не стареют. Они просто становятся сильнее, мудрее, искушеннее. Превращаясь во взрослых самостоятельных людей, дети подсознательно ожидают, что аналогичные изменения происходят с родителями. Горьким откровением внедряется в жизнь ребенка признание, что в какой-то момент всесильные и вечные папа с мамой вдруг предстают суетливыми беспомощными старичками. Отставшими от жизни, не способными пользоваться такими простыми вещами, как мобильный телефон, банкомат или электронная почта. Часто ли дети осознают, что в тот безрадостный период жизни старичкам-полудетям требуется их внимание и помощь? Гулко ухнул очередной удар внутреннего колокола стыда. Мог ли он успеть больше? Вероятно, мог. Но если последние месяцы жизни отца он навещал его почти ежедневно, то до смерти матери забегал к родителям не чаще раза в неделю, а то и реже. Исполнение сыновнего долга заключалось в дежурных телефонных звонках. Петр, копаясь в воспоминаниях, постепенно вырастил в голове некое подобие куцего генеалогического дерева с собой в роли ствола. Он увидел, что на Земле осталось не так много людей, кому Петр - взрослый дееспособный мужчина - может принести хоть какую-то пользу. Это Виола и Света в первую очередь. Но если Виолетте он нужен, как надежный спутник жизни, то дочери в ее возрасте отец необходим не только, как источник материально-финансовых поступлений. Отец - это фундамент семейного уклада, символ нерушимости настоящего и понятности будущего. На поминках Петр, нарушив с молчаливого согласия Виолы обещание, выпил. Ожидаемое облегчение не наступило. Его поразило, насколько тупым стал мозг. Окружающая действительность как будто покрылась серым налетом. Он безразлично кивал, когда кто-то подходил с соболезнованиями. Инстинктивно пересел ближе к сестре, с которой не виделся с мартовских праздников. Тридцатишестилетняя Ольга жила в однокомнатной квартирке, доставшейся ей после развода. Детей у нее не было. - Папа говорил, ты завязал, - усмехнулась сестра. - Оль, тебе помощь нужна? - напрямую спросил Петр. - У тебя появились лишние деньги? - язвительно осведомилась сестричка. - Я слышала, ты безработный. - Как хочешь. - Он опрокинул рюмку. - Денег нет, но есть куча времени. - Не надо тебе пить, Сережа, - грустно сказала Ольга, поправляя черный платок. - Ты же умный, должен понимать. Виолка уже поглядывает. - Разберусь. - Петр налил еще. - У меня кран в ванной течет, - вдруг проговорила сестра, намереваясь покинуть застолье. - Сантехник сказал, смеситель полностью менять надо, а у меня таких денег нет. За кредит еще не расплатилась. Абажур в кухне надо глянуть. Сможешь? - Заскочу на неделе, Оль! - Петр обрадовано отодвинул бутылку. - Все сделаем, не переживай! Я позвоню... Этот разговор положил начало возобновлению его отношений с младшей сестрой. Устранив в ее квартире бытовые неполадки, Петр с удовлетворением отметил, что в собственном домашнем хозяйстве накопилось ничуть не меньше всевозможных дел, требующих умелых мужских рук. К концу осени он переделал и закончил все, что можно завершить без серьезных финансовых вливаний. Петр чувствовал, как в доме постепенно зреет прелюдия скандала. Смерть бати отсрочила выяснение отношений касательно будущего семьи, но с наступлением ноябрьских холодов Петр приготовился к худшему. Откровенно говоря, он не рассчитывал, что у Виолы настолько объемная копилка терпения. Исключая употребление на поминках, Петр стабильно вел трезвый образ жизни. Но, пребывая подолгу дома, он незаметно пристрастился к бродилкам по литературным сайтам. Еще до смерти отца он сделал неутешительные выводы. В сети обнаружилось поразительно большое количество талантливейших авторов-самородков. Читая великолепные стихи неизвестных сказителей, он безжалостно ставил себе низкие оценки. Пока он даже в мыслях не допускал, что выложит что-то свое в интернет. Слишком убого и примитивно выглядели его вирши по сравнению с маститыми поэтами виртуальности. Но зов сетературы нарастал с каждым днем. Петр читал запоем все, что представляло интерес - стихи, рассказы, романы. Фантастику и боевики, триллеры и фэнтези. Да, ребята! Кто бы знал, насколько полна земля талантами. Ему стало смешно, когда он вспомнил свой неуклюжий бросок в ворота издательства, не понимая, насколько низок уровень его сочинений. Так он пришел к осознанной необходимости заново перелопатить все, что написал в прошлом. Вначале жесткой правкой - с учетом свежего читательского опыта - взрыхлил первые результаты спонтанного стихотворчества. Он резал по живому, неутомимо кромсал старое, пытаясь выйти на другие стандарты. Параллельно рождались новые стихи, которые подвергались тщательному анализу на сетевую пригодность. Петр не торопился, понимая, что инет ошибок не прощает. Параллельно редактировал отвергнутый издателями роман, вырезая лишнее, оттачивая стиль. Он перекраивал сюжетные линии, сжимал описательные куски, выкидывал ненужных героев. Параллельно Петр осмысливал крепнущее страстное желание создать совершенно новое произведение, достойное массового читателя. Но необходимо вначале понять, каким должно быть это произведение. Погружаясь в сетературные дебри, воскресающий Петр с каждым уходом в виртуальную антидействительность ощущал настойчивый самоприказ. Внутренний цензор требовал очевидного. Он созрел для собственной авторской страницы. Конечно, параллельно он искал работу. Проницательная Виолетта, глядя каждый вечер в его покрасневшие от компьютера глаза, холодно интересовалась, много ли вакансий он обработал. Петр правдиво лгал, что все свободное время тратит на поиски работы. Он уже смирился, что отныне и навсегда ему предстоит жить несколькими параллельными жизнями. Как известно из школьного курса геометрии, параллельные линии не пересекаются. Не должны пересекаться, иначе их нельзя полагать таковыми. Его тайная словесная платформа, вставшая вопреки препонам толстыми опорами стихопрозы в океане самиздатовской литературы, никогда не встретит гостя по имени Виола. Теперь для жены существует только одна сторона Петра - материально-добывающая. Она сама так решила. Все остальные ипостаси мужа надежно пристегнуты наручниками самоизоляции в параллельных мирах. Когда до годовщины памятного новогоднего скандала осталась неделя, Петр отпустил события на самотек. Чертовски надоело шариться в сети в поисках работы. Его бесили рассылки резюме, не приносящие ни малейшего результата. Чаша терпения переполнилась от сотен бесплодных звонков попрошайнического характера. Петр знал, что Виола также бдительно отсчитывает время. Он приготовился к битве, не осознавая толком, какими аргументами вообще можно оперировать. Загоняемый в угол ощущением зимней безысходности, извергая вулканические выбросы протестных настроений, Петр в последнюю неделю декабря совершил два решающих шага. Он долго думал, с которого начать. Это был крайне принципиальный вопрос. Неудача в первом шаге означала возможный отказ совершить второй. Помогла монетка. Орел... Гордая птица должна вести себя соответствующе, но жизнь всегда сложнее штампов. Петр собрался с духом и позвонил компаньону по неудавшемуся суши-бару. Он вполне допускал, что низко упадет в глазах старого товарища, обратившись с просьбой о работе. Мужик, имевший в прошлом под задницей не одно собственное дело, не должен опускаться до подобных просьб. Но Петр знал, что делает. Ему требовалась работа со свободным графиком. Жить в параллельных мирах способен только тот, кто умеет пребывать в нескольких местах одновременно. Петр не мог более жить хлебом единым. Бывший компаньон радостно известил Петра, что ему срочно требуется опытный руководитель в отдел продаж промышленного электрооборудования. Работа давно отлажена. Необходимо умело координировать, мягко стимулировать клиентов и плавно расширять рынок сбыта. Зарплата не гигантская, - времена не те, понимаете ли, - но зато стабильно и без задержек. Оплата ГСМ и сотовой связи. Возможны бонусы, но за них надо постараться. После новогодних праздников можно приступать. Петру не требовалось много времени, чтобы совершить второй решающий шаг. Судьбе надо доверять. Он заранее решил, что в случае отказа бывшего партнера, следующего шага не будет. Параллельность с участием одной линии исключена. Но, дав жизнь первой линии, необходимо набраться смелости, и прочертить вторую. За два часа до прихода Виолы в интернете появилась новорожденная авторская страничка. Он успел оживить ее несколькими стишками. Парочкой ранних и одним свеженьким. Тем самым, который читал отцу на набережной. Про восход солнца... Хотя, в это время авторы, не сговариваясь, с маниакальным упорством наполняют резиновые объемы виртуала колючими гигабайтами снега. Затаив дыхание, он наблюдал, как список посетителей открыли первые читатели. Сладостно пьянящие ручьи восторга обильно пролились теплыми потоками из солнечного сплетения куда-то в низ живота... Его читают!!! Читают живые люди!! Первые беспристрастные читатели?! Эх, товарищ Неизвестный Автор! Что же вы так долго думали? Для кого молчали? Как просто, оказывается, донести до народа мысли и чувства... Ликование прервалось звуком открываемой входной двери. Проследив, как гаснет экран компьютера, он бросился в прихожую, помогая Виоле снять куртку. Оценив проницательным взглядом внешний вид мужа, она сухо спросила: - Отчего мы такие загадочные? - Я выхожу на работу! - торжественно известил Петр. - После праздников. - Неужели? - притворно обрадовалась Виолетта, подойдя к компьютерному столу. - Что за работа? За что бороться будем? - В продажах. У Вано, - осторожно доложил Петр. - Ему как раз человек нужен. Зарплата нормальная. Бензин, телефон. Поработаю до весны, там видно будет. - Понятно, - усмехнулась Виола, перевернув на столе несколько листков с вакансиями. - Что ж, господин бывший предприниматель... Поздравляю, если это все, на что вы способны... - Это лучше, чем ничего, - спокойно возразил он. - Конечно, конечно, - иронично поддакнула Виолетта. - Орел-мужчина, ничего не скажешь. Ладно... Поживем-увидим. Цыплят по осени считают. А мне показалось, ты опять в стишки ударился... За вечер жена не проронила ни слова. Петр не напрашивался на общение, прекрасно понимая Виолу. Но ему самому более не требовалось ее участие. Делая вид, что смотрит вечерние теленовости, он пребывал в параллельной действительности. Его изгрызенная душа тихо грелась в свежевыкопанной виртуальной пещере. Вход в нору украшала вывеска с именем создателя и владельца. Он хорошо продумал, что будет написано на фасаде. Для всех входящих он теперь Глеб... Глеб Параллельный... ГЛАВА 3 Так у него появился двойник. Отпочковавшийся виртуальный брат-близнец Глеб Параллельный. Вряд ли возникнут недоуменные вопросы, почему он нарек его Параллельным. Осталось выяснить, чем Петру приглянулось имя Глеб. Оно подкупает твердой мужской краткостью, исключающей дробление на полные и усеченные вариации. Таких имен немного. Нельзя не заметить, что имя это созвучно с его фамилией. Ибо фамилия отцовских предков Хлебовы. Двойник должен быть чем-то сродни оригиналу. Так и получилось, что по форме Глеб недалеко ушел от Хлебова, а по содержанию - не кто иной, как Параллельный. Последнее время Петр не часто заходит к Глебу в гости. Он почти отвык от его изученной до запятых страницы, давненько не радовавшей признаками жизни. Глеб на глазах иссякал, как явление сетературы, постепенно материализуясь огромными тиражами, многочисленными фан-клубами, рейтинговыми ток-шоу и прочими признаками активного проникновения в умы и души читателей. Раздел на "самостреле" постепенно становился далеким фактом его авторской биографии. Но события последних месяцев побудили уделять "брату" чуть больше внимания, чем обычно. Осмысливая информацию, полученную от Маргариты Львовны, Петр тщательно контролировал любые движения на страничке, не имея возможности что-либо самостоятельно потрогать в прежде родном отсеке. Теперь это закрытая для него зона. На странице давно поменяли пароль. На письма и комментарии поклонников отвечает посторонний служитель, неизвестно кем уполномоченный на самозваное царство в оставшихся без присмотра угодьях. Для Петра это задачка с одним неизвестным. Человек этот - к гадалке не ходи - нанят вдовой Глеба. Женщиной, получившей в наследство от скромно зарабатывавшего мужа никчемные горы распечаток и несколько флешек с тайными письменами. Все остальное, что от него осталось, квалифицируется, как совместно нажитое имущество. Квартира, автомобиль, гараж. На дачу Глеб не заработал. Не успел... Петр несколько раз прочитал дурацкую приписку в конце страницы. "Всех, кто желает поделиться интересными фактами из жизни и творчества поэта и писателя Глеба Параллельного, просим связываться по телефону и электронной почте... По вопросам сотрудничества обращаться к координатору проекта Максиму Стрелецкому". Во, как бывает! Глеб Параллельный теперь проект. Проект, нежданно осыпавший его вдову густым денежным дождем. Но это, естественно, не произошло сразу после смерти Глеба. Вернее, не Глеба. В суровой человечьей действительности из жизни исчез реальный человек. Величали усопшего мужчину, - скоропостижно оставившего этот мир, - весьма прозаично, без учета влияния замысловатых псевдонимов. Настоящее его имя - Сергей Владимирович Хлебов. Именно этот мужчина далеким морозным январем возглавил отдел продаж одной из фирм бывшего компаньона Ивана, надеясь тайно совместить нелюбимую работу и всепоглощающее увлечение. Он вернулся к нормальной жизни, уцепившись за соломину сочинительства. День за днем соломина разбухала, достигнув габаритов неплохо держащегося на плаву бревна. Этот крепкий таран уверенно расталкивал перед Сергеем Хлебовым многие преграды, рожденные возрастным пессимизмом и давлением несбыточных планов ближайшего окружения. Имея отдельный кабинет и ненормированный рабочий день, Сергей Владимирович неплохо использовал в личных творческих планах служебное положение. Ему не возбранялась разумная свобода передвижения, и полагался ноутбук с неограниченным интернет-трафиком. В знакомой продажной работе он не встретил ничего непреодолимого, поэтому на служебные обязанности выделял ровно столько времени, сколько они требовали. Доход, приносимый работой, позволял вполне безбедно жить с женой, учитывая, что супруга тоже трудилась и получала не совсем крошечную заработную плату. Взрослая дочь нашла себе место под солнцем в столице. На совместную жизнь двоих Сергею Владимировичу должно было хватать. Имелась над головой крыша дома, а над недешевым автомобилем высились своды многоэтажного гаража. Жить можно. Стоит ли удивляться, что, будучи мужчиной зрелым и опытным, Сергей Хлебов более всего в этот непростой период жизни любил заниматься собой. Если подробнее, он с удовольствием писал. Уже не в стол, как когда-то было принято, а в собственный раздел на популярном литературном сайте. В непролазных джунглях "самострела" он уходил в свое второе "Я". Или, быть может, в первое. Здесь его знали исключительно как Глеба Параллельного. Раздвоение личности зачастую является единственным способом уберечь исходный материал от полного разрушения. Ибо второе "Я" надежно застраховано от чьих бы то ни было посягательств на личную свободу. Виртуальный клон всплывает из недр молчания по собственному желанию, и так же по личной воле бесследно растворяется во вселенной интернета. Он никому не навязывает свое присутствие и вправе сам регулировать отношения с любым аналогичным клоном. Для многих здравомыслящих людей этот способ самовыражения выглядит признаком духовной незрелости, чем-то вроде синдрома страуса, прячущего голову в песок монитора. Кто-то сравнивает привязанность к сети с наркотической зависимостью. Глебу было абсолютно плевать. Сознательно утопив накопившиеся противоречия в водовороте самиздата, он вовремя сумел избежать главных крахов, терпеливо подстерегающих любого из нас на извилистой дороге жизни. Глеб сохранил семью и предотвратил разрушение здоровья. Он вернул уважение к себе, как к отцу, сыну и брату. Он вновь научился получать удовольствие от хождения на работу, несмотря на то, что трудился не на себя. Но самое главное - Глебу удалось реанимироваться, как человеку. Сергей Хлебов стал очень многим обязан Глебу Параллельному, поскольку в мире Сергея для столь обильной регенерации требовались совсем другие строительные материалы. Глеба питало внимание невидимых поклонников. Он не заметил, как пролетела зима. Заполняя раздел старыми и новыми произведениями, Глеб не надеялся на обвальный приток читателей. Но у него сформировался стабильный контингент посетителей. Ближе к весне он закончил выкладку литературных архивов, переключившись на создание новых произведений. В основном стихов. Иногда его прорывало на рассказы. Чаще фантастические, нежели реалистические. Ведь сам по себе Глеб явился продуктом собственной фантазии. Жить в искусственном раздвоенном состоянии постепенно стало нормой. Но Глеб был слишком опытен, чтобы просто плыть по течению. Неуправляемый сплав рано или поздно прибивает бревно к берегу. Глеб не собирался быть бревном. Его больше прельщала конструкция компактного быстроходного судна, способного самостоятельно менять порты приписки. Предваряя закономерный визит уныния, он часто ловил себя на мысли, что ему жаль сил и времени на мелочи. Окрепшая энергетика требовала серьезной работы. Все меньше впечатляли предсказуемые отзывы на его ровный стихопад. Когда на деревьях набухли почки, Глеб приступил к реализации замысла. Он начал писать фантастическую серию "Своя Чужая Миссия". Эту эпопею он вынашивал в себе с тех пор, как получил отказы от издательств. Вскарабкиваясь на прежде недосягаемый пик прозаического высокогорья, Глебу не терпелось выразить все, что оформилось в сознании предшествующими годами молчания. Именно в это время он наткнулся на мощный подводный хребет, неожиданно поколебавший прочность писательских вожделений. Вспоминая первый и последний контакт с издателями, он ясно ощутил, что совершенно не способен писать что-либо "под заказ". Это противно его сути. Творить в соответствии с бизнес-планом - то же самое, что делать красивых и талантливых детей по расписанию. Лепить неповторимые миры, взмывая в потоках внутренних ощущений под уколами и толчками внешней среды, означает испытать парение кондора. Штамповать нужные темы в требуемых объемах в установленные сроки очень напоминает высиживание яиц курицей. Перечитывая вторую книгу отказного романа, Глеб впервые признался себе, что в случае заказа издательством продолжения, никогда не смог бы написать что-то схожее с тем, что выплескивал из себя по наитию. Это вновь открытое свойство себя обеспечило неплохой задел авторской самодостаточности. Глебу некуда торопиться. Ему некому что-либо доказывать. Начав выкладывать в сеть первую часть "Миссии", Глеб, прежде всего, ориентировался на свое состояние. Ему нужна была эта книга, обещавшая вытащить в новое измерение. В первую очередь ему хотелось ответить самому себе на терзавший вопрос - способен ли он в принципе создать что-то многогранное? Удел ремесленника пера его уже мало привлекал. Петр с удовольствием купался в реке воспоминаний. Несмотря на глубокую ночь, по карнизу оконца барабанит капель. Плюсовая температура? Отовсюду наступают признаки ухода зимы. Это замечательно. Скоро оттает земля. Очень непросто копать могилы, когда почва промерзает на метр с лишним в глубину. Час назад он закончил перечитывать "Миссию". Войдя в раздел с комментариями, неторопливо просмотрел последние отзывы. Ничего нового. Кто-то хвалит, кто-то ругает. Кто-то выискивает авторские плюхи. Кто-то задает глупые вопросы. Например - ожидается ли продолжение серии "Своя Чужая Миссия"? Как вы себе это представляете, господа? Кто, по-вашему, продолжит писать "Миссию", если автора больше нет? Литературных негров Глеб Параллельный после себя не оставил. Только его больное воображение, зажатое в тиски разнополярного бытия, способно было додуматься до сценарных разворотов "Миссии". Собственно, - чтоб вы знали, - Глеб поразительно быстро перескакивал ступени развития в неуемном стремлении создавать то, что требовала восставшая из пепла натура. Меньше всего его интересовали повторения прожитого опыта. Когда суточный счетчик посещений страницы впервые выдал трехзначную цифру, Глеб с трудом поборол в себе желание "обмыть" недосягаемый прежде рубеж. "Миссию" заметили! Это вам не жалкие десятки читателей в день, хотя основной массе самоиздающихся даже единицы гостей пока только снятся. Конечно, - Глеб это знал, - есть и такие, кому привычно считывать тысячу и более поклонников за день. Но к этому надо прийти! Получить же первые заслуженные сотни чтецов означает пережить некий качественный переход. Это наглядно свидетельствует, что Неизвестный Автор смог затронуть те струны человеческих душ, которые ждут умелого касания. Сие невыразимо приятное известие аккуратно выводит пишущему зачетную оценку. Вы состоялись, уважаемый. Нижняя ступенька пройдена. Но не спешите ликовать. Найдите в себе смелость признаться, что это всего лишь курс молодого бойца виртуального самиздата. Ибо, если вы не остановите головокружение, это сделают те, кто его инициировал. Кто родил, тот и похоронит. Но в той стране Глебу пока ничего не угрожало. Чего нельзя сказать о Сергее Хлебове. К нему медленно, но неотвратимо приближался очередной период испытания брака на прочность. Виолетта очень скоро прекратила воспринимать трезвость мужа, как его главное достоинство. Ее женский ум отказывался уяснить, почему супруг всем доволен. Разве можно быть довольным такой жизнью? Понятно, что ему требовалось время на раскачку, но не пора ли заняться чем-то более серьезным, нежели трудиться у бывшего соратника за смешные деньги? Близится лето, пора подумать о достойном отпуске, и не только о нем. Виола не могла взять в толк, почему Сергей приходит с работы настолько уставшим, что предпочитает сидеть мешком у телевизора, односложно отвечая на вопросы. Что его так выматывает? Когда он работал не себя, он трудился интенсивнее, но выглядел более свежим. И, просим прощения! - деньги, которые он приносит в дом, совершенно не соответствуют степени трудовой усталости. Тот обидный разговор едва не отшвырнул его на прежние рубежи. На майские праздники Виола собралась на побывку к родителям, чтобы помочь с огородными хлопотами. Сергей предупредил заранее, что ему придется выйти на работу. Иван потребовал провести инвентаризацию склада. Сделать это можно только в нерабочее время, чтобы не прерывать отгрузки. Никакой дополнительной оплаты босс не обещал. Виолетта начала издалека. Она невинно поинтересовалась, долго ли муж планирует надрываться за гроши. Он сделал вид, что не понимает вопроса. Жена напомнила, что супруг обещал поработать у товарища до весны, а уже подступает лето. Сергей вспылил: - Виол, что ты хочешь? Я работаю! - Конечно! - обидно засмеялась она. - А толку? - Что ты имеешь в виду? - Он повысил голос. - Чего тебе не хватает?! Я не пью... - Уж лучше бы ты пил! - в сердцах воскликнула жена. - Но зарабатывал! По мне, так лучше пьющий мужик, способный нормально содержать семью, чем нищий трезвенник! - Виол, ты что несешь-то?! - Кровь ударила в голову. - Думай, что говоришь! - А ты думай, что делаешь! - Она демонстративно собирала сумку. - Это что, достойная жизнь, да? Я себе сто лет ничего не покупала! Тебе-то все равно! Ходишь зимой и летом одним цветом! Машина разваливается! Отпуск опять дома?! А про Светку ты забыл?! Вытолкнул дочь из гнезда, и умыл руки, папаша! На квартиру она сама должна заработать?! Пашет он, видите ли! Не пьет! Подумаешь, заслуга! Не надоело голодранцем быть, пахарь?! Где твое мужское самолюбие?! Где элементарная совесть, в конце концов?! Она уехала к матери. Сергей в сердцах дошел до магазина, но, взяв в руки бутылку водки, почувствовал на себе уничтожающий взгляд. На него насмешливо смотрел Глеб Параллельный. "Пей, пей! - издевательски смеялся двойник. - Посмотрим, что ты потом напишешь, алкоголик!" "Сам ты графоголик! - Сергей раздраженно кашлянул. - Хорошо тебе рассуждать в придуманном мире! Живешь в свое удовольствие..." Послышалось забавное чавканье. Скосив взгляд вправо вниз, он улыбнулся. Его внимательно разглядывал хорошо одетый белобрысенький мальчик лет четырех, сосредоточенно грызущий яблоко. В конце прохода его молодая мама высматривала бутылку дорогого вина. Бросив озабоченный взгляд на Сергея, она строго окликнула сына по имени. Сергей, подмигнув ребенку, развернулся к выходу и едва не столкнулся со стариком, пробирающимся вдоль стеллажей с алкоголем. Дед, остановившись, буквально впился воспаленно-красным взглядом в бутылку в руке Сергея. От него невыносимо разило перегаром. Неряшливая одежда, остатки всклокоченных седых волос. Отекшее лицо, заплывшие мешки бесцветных глаз, трясущиеся руки. Выскребая из карманов мелочь, он обреченно побрел к пивному холодильнику. Сергей мысленно поблагодарил Глеба, возвращая водку на место. Праздники прошли весьма результативно. Сергей, торопясь использовать время, написал несколько глав "Миссии". До позднего вечера он работал на складе. Ночами увлеченно погружался в роман. Этот нежданный творческий отпуск заметно утряс его внутреннее беспокойство по поводу предпраздничного конфликта с женой. Тем более что вернувшаяся с огородного десанта Виола выглядела отдохнувшей и проветрившейся после общения с родителями. Но Сергей в очередной раз убедился, что неприятности имеют свойство приходить не поодиночке. Сразу после праздников Иван, знакомясь с результатами инвентаризации, потряс новостью. Ревизия складов положила начало реорганизации его бизнеса. По всем прогнозам осенью страну окончательно тряхнет мировой финансовый кризис. Ивану не привыкать выкарабкиваться из экономических передряг. С целью выживания он решил объединить несколько фирм в одну, чтобы снизить бремя издержек. Это позволит уменьшить количество арендуемых офисов и складов. Часть персонала напишет заявления на увольнение. Оставшимся сотрудникам он урезает зарплату на тридцать процентов. Это болезненные меры, но иначе не выжить. Сергей не решился сообщить Виоле правду. Иван - все-таки они с Сержем бывшие партнеры - предложил должность начальника объединенного склада. Руководство вновь организованной фирмой Вано берет на себя. Это максимум, на что можно рассчитывать. Зарплату он оставляет в прежнем объеме, но компенсация ГСМ и сотовой связи отменяется. Ведь Сергею теперь не нужно разъезжать и обзванивать клиентов. Иван все понимает, - семью надо кормить, - но если Сержа что-то не устраивает, он его не удерживает. Желающих на должность предостаточно. Сергей знал, что в стремительно меняющейся не в лучшую сторону ситуации, это предложение можно полагать везением. Но вряд ли Виола согласилась бы с ним. Он открыл ей карты в начале июля. К этому времени жена уже чувствовала неладное. Во-первых, Сергей пропадал на работе допоздна почти ежедневно. Во-вторых, он приходил не просто уставшим, а совершенно вымотанным. По факту он работал кладовщиком. Иван продал электропогрузчик и уволил водителя. Формально на складе числились двое разнорабочих, но их постоянно куда-то отвлекали по срочным делам. Сергею частенько приходилось лично участвовать в погрузочно-разгрузочных работах. Возвращаясь домой, он первым делом лез в душ, чтобы смыть с себя складскую пыль. Его ладони потемнели и загрубели, превратившись в руки рабочего человека. Узнав правду, Виолетта была потрясена. Она не нашла в себе сил по обыкновению выплеснуть эмоции праведного возмущения. Ее муж кладовщик? Умный мужик, в прошлом предприниматель, обладающий гигантским опытом работы и кучей полезных знаний! Он безропотно принял унизительное предложение обнаглевшего Ивана?! Как же надо себя не уважать?! Уж лучше безработным, чем так опускаться! Это что же люди скажут? Вот это страница в трудовой биографии! Стыд-то какой... Аргументы Сергея, что он по-прежнему числится руководителем отдела, на нее не подействовали. Количество денег, которое он приносит в семью, вопит красноречивее всяких аргументов. В доме опять воцарилась тягостная атмосфера. Но большее опустошение наносило Сергею отсутствие возможности писать. Свободная от интеллектуальной загрузки голова пухла от задуманных продолжений. Иван отобрал ноутбук, лишив возможности оперативно набрасывать эпизоды в рабочее время или задерживаясь после работы. Дома он не мог сколько-нибудь продуктивно писать, лишенный возможности уединяться. Он заметил, что постепенно отвыкает от Глеба Параллельного, вновь превращаясь в погрязшего в проблемах реализма Сергея Хлебова. Наверное, Глебу не пришлось бы удивляться, если бы Виола в эти месяцы предложила Сергею оформить развод. Будь на дворе поздняя осень или зима, она бы так и сделала, не в силах присовокупить эту новость к разлагающей сезонной хандре. Не исключено, что этого не произошло лишь потому, что Сергей ни разу за лето не дал ей повода для скандала, если не считать периодических выяснений отношений по поводу того, куда лучше потратить деньги. Алкоголь ушел из его жизни. Пара родственных дней рождения, мелькнувших в жаркой суетной беготне, были отмечены им исключительно соками и чаем. Но ему показалось, что жена под "понимающими" взглядами родственников чувствовала себя гораздо хуже, чем, если бы он выпил несколько рюмок как все нормальные люди. Сдерживать наплывы разъедающего безразличия становилось все труднее. Сергей чувствовал, как приближается что-то очень-очень нехорошее. Ему отчетливо знакомо это гнетущее предчувствие беды. Безысходно раздавливающая тяжесть впервые посетила, когда до смерти матери оставались считанные дни. Ее трудно с чем-то перепутать. Своих родителей он схоронил. Но стариков в семье хватает. Неужели кто-то на очереди? Внезапно судьба наградила ценным подарком, что помогло выкинуть из головы тревожные ожидания. В офисе не успевали вовремя оформлять накладные. К великой радости Сергея и молчаливому удовлетворению Глеба, в конце июля на складе установили компьютер и принтер. Глеб немедленно использовал долгожданную возможность. Он обязал Сергея Хлебова приезжать на работу на час раньше, а покидать склад как можно позже. "Своя Чужая Миссия" резко продвинулась вперед по сюжетной линии. Чтобы не растерять основы замысла, Глеб начал исторгать разрозненными кусками вторую часть, стараясь не увязать в деталях. Самое главное - выгрузить картинки из головы, пока воображение не замылило ощущения проживаемых эпизодов. Выправить содержание можно позже, когда появится больше свободного времени. В перерывах между боями он редактировал старое, незаметно распечатывая обновленные файлы набело. Сергея раздражали пыльные папки, мозолящие в гараже глаза. Он поставил себе цель - до конца лета обновить все распечатки. Как человек старой закалки, он не верил ни дискам, ни флешкам, ни памяти компьютеров. Только бумага сохраняет информацию для потомков. Все остальные буквоносители подкладывают свиней в самый неподходящий момент. Кроме того, он почти закончил первую часть "Миссии". Ее-то, свою-чужую, надлежало в любом случае заархивировать. Береженого бог бережет. Он пока старался не думать о том, что неизбежно покусывает любого, кто близок к завершению какого-либо творения, будь то книга или банальный пирог с яблоками. Серж плохо представлял, как поступит с первой книгой "Миссии", когда ее можно будет считать законченной. Ежедневно растворяясь в невидимой толще самиздата, Сергей, тем не менее, предельно остро чувствовал, насколько, в отличие от него, тяжело Виоле. Она, несомненно, тоже что-то чувствовала, плохо понимая, почему муж выглядит настолько загадочным и умиротворенным. В прошлом подобное выражение лица частенько сопровождало воплощение в реальность его тайных планов, результатом которых мог оказаться пригнанный к дому новый автомобиль, или внезапный заграничный тур. Ничего подобного в теперешней жизни быть не может. Виолетта неожиданно для себя оказалась в роли мудрой женщины, смирившейся с окончательным превращением мужа в пожилого наивного придурка, переставшего хватать с неба звезды. Ничто не смогло бы убедить ее в обратном. Она была твердо уверена, что Сергей поступательно деградирует как личность, безвозвратно сползая в котлован старческого идиотизма. Его все устраивает! Копеечные заработки, примитивная работа, низкий уровень жизни. Ему наплевать, что о нем думают близкие. Он забыл о единственной дочери, упорно делая вид, что жизнь проходит именно так, как ей надлежит идти в его возрасте. Скорее всего, годы алкоголизма не прошли даром. Про такого хочется сказать - что с него взять, с убогого? Ей все меньше хотелось тратить на него остатки душевных сил. Периодически ее захлестывали приступы обиды. Она не могла не понимать, что борьба за семейное благополучие не принесла ожидаемых результатов. Бросить мужа-неудачника ей не хватит духу. Такой поступок должен быть оправдан. Когда-то она любила этого человека, стремящегося быть на шаг впереди других, но теперь она испытывает к нему в лучшем случае досадливую жалость. Иногда накатывала злость вперемежку со слезами отчаяния. Что толку, если они расстанутся? Кому она нужна, немолодая женщина, теряющая былую красоту? Эх, Виолетта, дурочка самонадеянная... Уходить надо было раньше, когда мужики через одного выкручивали шеи, оборачиваясь вслед ее соблазнительной фигурке с богатой копной каштановых кудрей. Никто бы не осудил! Хлебов, Хлебов... За что тебе такую женщину бог послал?.. Петру хочется курить. Он знает - стоит лишь начать, и хватит нескольких дней, чтобы с легкостью втянуться в режим потребления отравы. С той памятной ночи, когда он, спровоцированный звонком Виолетты, выкурил полпачки, ему удавалось блокировать желание. Но сегодня, растревоженный мыслями о последнем лете совместной жизни с женщиной, которую любил больше жизни, Петр с трудом подавляет непреодолимую тягу к табаку. Это беспокоит. Ведь на очереди, как правило, караулит желание выпить. Впервые за три с лишним года воспоминания вышибли его из своей тарелки. Почему? Он знает, почему. Та базовая концепция бытия, на которой ему удалось продержаться эти годы в одиночестве, незаметно дала трещину. Наверное, - теперь можно признаться, - тот затяжной кризис в отношениях был предопределен. Во многом их брак можно считать почти идеальным. Вместе учились в институте, женились по любви. Редко ссорились, быстро приходя к согласию. Имели желанного ребенка. Мечтали о втором. Ходили на любимую работу, находя разумный баланс между построением карьеры и личной жизнью. Теперь это в далеком прошлом. Общество мутировало в нестабильное состояние. Семьи, вдруг вкусившие достатка, неохотно понимают, где следует остановиться в материальных притязаниях. Меньше всего хочется вспоминать, как скромно жили раньше. Со всех сторон одолевают соблазны. Примеры убежавших выше по лестнице потребления не дают покоя, стимулируя зарабатывать больше, тратить чаще. Иметь, владеть, обладать! Можно ли было избежать потрясений, если бы денег свалилось в десять, в сто раз больше? Вряд ли... Деньги, вернее их количество - это замкнутый круг. Их никогда не будет много, поскольку человек не способен скомандовать себе: "Довольно! Мне хватит. Я счастлив. Этот уровень меня всем устраивает. Пусть другие лезут выше..." Если уж Виолетту - умную, не избалованную роскошью женщину, обычного служащего регионального статистического управления - не насытила роль супруги успешного предпринимателя, чего ожидать от баб, которые вообще не располагают такой категорией, как ум? Да, господин Хлебов! Мозгами вашу бывшую жену господь явно не обидел. Увольнять надо было столь ценный кадр с госслужбы и срочно в собственное дело - директором по маркетингу. Не исключено, что сегодня вы с Виолой были бы совладельцами крупного столичного бизнеса. Или международного! Но даже тогда, когда Сергей Хлебов пребывал на пике деловой активности, никто не смог убедить Виолу поменять престижную работу в стабильной государственной конторе на скользкую тропинку коммерческой структуры. Пусть даже с мужем в учредителях. Как показало время, рыночная метла не делает различий между частным бизнесом и бюджетным сектором. Обладая первичной информацией о реальном состоянии дел в экономике страны, руководство статуправления предприняло ряд антикризисных мер. В середине августа Виолетта Генриховна Хлебова - ценный сотрудник с двадцатилетним стажем работы - попала под сокращение. Не спасли ни колоссальный опыт, ни высокий профессионализм, ни старые связи мужа. Сергей впал в прострацию. Он не отдавал себе отчета, на какие средства содержать семью и имущество. Потрясенная Виола зарегистрировалась на бирже труда. Чтобы нейтрализовать обоюдное шоковое состояние, они решили, что самое разумное, это пожить ей какое-то время у родителей. Но это явилось всего лишь началом. Началом конца, если говорить о доходной части семьи. Оставшись в одиночестве, Сергей не успел настроиться на разработку спасательных мер. Единственная мысль, блекло мелькнувшая на фоне последних событий, подсказала пугающий вариант. Продать гараж, законсервировать квартиру и махнуть в Москву к Светлане. На деньги от продажи гаража они смогут продержаться несколько месяцев. С работой в Москве должно быть полегче. Но нужны ли взрослой дочери, привыкшей к вольной столичной жизни, двое безработных родичей? И хватит ли сил и здоровья суметь адаптироваться к жизни в чужом мегаполисе? Иван не дал возможности домыслить этот ход тощим конем безысходной паники. Ему тоже надо было выживать. Он сообщил, что отправляет персонал в неоплачиваемые отпуска. Пока на один месяц. Далее будет видно. Кому нужны деньги - ищите работу. Оставшись с Сергеем наедине, Иван, ссутулено отвернувшись в окно, предложил компромисс. Он уже знал, что Виола потеряла работу. Сергей - если он не против - может поработать сторожем. Ивану не под силу оплачивать услуги вневедомственной охраны склада. Организуется посменная сторожевая вахта. Сутки через двое. Деньги не бог весть какие, но других вариантов нет. Если через месяц-два ситуация на рынке не выправится, Ивану ничего не останется, как продать умирающий бизнес. Петр закрыл страницу Глеба, отсоединил интернет. Скоро рассвет, но спать не хочется. Он воткнул в разъем флешку. Невыносимо захотелось побродить в закоулках второй части "Миссии". Какие высшие силы надоумили его написать эту фантастическую бродилку на грани вымысла и реализма? Кто сказал, что происходящие с главным героем превращения не могут быть частью нашей действительности? Многое в понимании людей выглядит фантастикой, пока не становится повседневностью. Тем августом Сергей был на волосок от срыва. Он не находил в себе сил противостоять дикому желанию напиться. Залить проблемы стаканами водки, исчезнуть на неопределенное время в смоге пьяной эйфории, разметать дни и ночи на куски похмельного безразличия. От падения в пропасть предохранила она - "Своя Чужая Миссия". Не зная, как одолеть бессонницу, скрываясь от самого себя во владениях Глеба, он мелкими перебежками довел первую книгу до логического завершения. Когда сеть увидела окончательную редакцию романа, инет неожиданно взорвался шквалом бурных реакций. Если бы это произошло раньше... То, о чем мечтают все без исключения самострелы-сетераторы, для Глеба Параллельного стало реальностью. Счетчик читателей его раздела фиксировал до восьми тысяч посетителей в день. Искренние отзывы принявших смысловую идею перемешались с бранью отвергнувших постановку вопроса. Он не спешил отвечать на комментарии. На все нужны силы. Появились первые обиженные поклонники, не преминувшие обвинить в звездной болезни. Но книга быстро вклинилась в список сетевых бестселлеров. Конечно, без учета денежного значения этого иностранного словечка. Если на Глеба сыпались гигабайты моральных дивидендов, то Сергей от бесплатного расползания романа по сети не получил ни гроша. Но Глеб не был бы Глебом, если бы не предусмотрел это гадкое проявление литературной несправедливости. Еще не вполне сознательно, но он уже играл в рулетку окупаемости тяжелого авторского труда. Он знал, что в случае успеха первой части, читатели напрягутся в ожидании продолжения. Выкладывать продолжение в сеть Глеб отнюдь не торопился. Был ли Сергей рад и горд за себя? Он не может сказать. Оказавшись на полной финансовой мели, не смея самому себе признаться в окончательном крахе семейных отношений, он не принял всерьез первый виртуальный успех. Но шумиха, поднятая на форумах вокруг "Миссии", настойчиво усаживала за компьютер, помогая убивать время и оттягивать сроки. Изредка вечерами звонила Виола, проверяя его на внятность речи и трезвость голоса. Она уже не задавала вопросов, как он собирается содержать семью. С каждым днем ее голос становился все более чужим. После очередного контрольного звонка, Сергей вдруг понял, что жутко соскучился по ней. Не по нынешней Виолетте, почти раздавленной неподъемным грузом жизненных неурядиц. Не по измотанной женщине с бесцветным голосом, формально считавшейся его женой. Ему невыносимо захотелось обнять прежнюю живую Вилочку, озорного бесенка с искрящимся взглядом бездонных карих глаз. Провести рукой по густоте кудрей, ощутить тепло кожи, вдохнуть нежный аромат духов... Глеб этого сделать не мог. А Сергей, загоняемый в угол нищетой и высосанный физически ночными вахтами на складах Ивана, в часы бодрствования замыкал восприятие в границах второй части "Миссии". Объединяя старые черновики со свежими зарисовками, к концу августа он понял, что почти не испытывает удовольствия от написания второй части. В общем, если не считать кое-каких детализаций, ее можно было полагать законченной в предварительном варианте. Осталось та довольно объемная часть работы, которая воспринимается, как некое авторское вознаграждение за утомительные верстки. Это приведение книги в читабельное состояние. Заполнить сюжетные нестыковки. Дописать невнятные эпизоды. Вычитать, вылизать, залакировать... Но Глеб тоже устал. Ему, заваленному выше макушки запоздалым вниманием инет-поклонников, нестерпимо хотелось передышки. Лишенный возможности скрыться на заслуженный отдых, он непроизвольно выловил в себе скрытые до поры желания попробовать себя в других жанрах. "Миссия" неплохо грела самолюбие, но являлась, по сути, произведением-сказкой для взрослых и чуточку для детей. Неким сплавом правды и вымысла, увязкой серьезного анализа и юмористических допущений, заявкой на серийное чтиво для разных уровней ожидания. Каждый при желании сможет что-то найти для себя. Но смысл оставался сугубо развлекательным, если не прогнозировать концовку серии. Конец не обещал быть скорым. Глеб пока не знал, сколько томов "Миссии" варится в его голове. Но знание того, что отдыхом для уставшего писать книгу может быть только другая книга, посетило его задолго до прозы. Еще в пору забытого стихотворчества он заметил, что если стих "не идет", но хочется писать, надо заняться другим стихом. Эта ситуация отличалась в корне. Писать не хотелось, но требовались доступные способы отключиться от действительности. Охотно выкинув из головы продолжение "Миссии", Глеб погрузился в наброски романа в стиле молодежно-фантастического техно. Его охватил вялый азарт. Ведь бывших инженеров не бывает! Ему не составит труда написать увлекательный триллер с погонями, стрельбой и вечным конфликтом между законопослушным обществом и свободолюбивой личностью. Название обозначилось само. Пусть будет "Определитель желаний". Фантастическая реальность наших дней! С героем-интеллектуалом, динамично борющимся со статикой зла во имя торжества добра, опираясь на главные технические достижения человечества. Подсознательный побег от самого себя почти удался. Но дальше черновых эскизов дело не пошло. Сергей был увлекающимся человеком, неплохо понимающим себя, но не полным идиотом. Пришел день, когда он не смог заправить автомобиль, чтобы добраться до работы. Деньги пришлось отложить на еду. Добираясь до промзоны на троллейбусе, он впервые за много лет припомнил, что когда-то воспринимал этот вид передвижения, как нечто само собой разумеющееся. Иных способов доехать до работы не существовало. Люди не ездили на службу на личных автомобилях, разве не помните? Следующую неделю он питался хлебом и молоком. Затем несладким чаем с сухим печеньем. Глядя на себя в зеркало по утрам, он отмечал, что заметно постройнел. Вот только выражение лица... Он старался не смотреть в глаза. Разговаривая сам с собой, Сергей пытался не растерять остатки духа. В конце концов, с голоду он не умрет. На ежедневное пропитание добыть денег проще пареной репы. Надо взять машину и попробовать себя в роли таксиста. Конечно, "паджеро спорт" не совсем годится для подобного занятия. Но свободного времени в избытке. Отсыпаться после ночных вахт не требуется, поскольку всегда можно прикорнуть на складе. Продолжать писать в подобном положении означает оформить себе смертный приговор. Виола скоро вернется домой. Нужно готовиться к нелегким временам. Выжить всегда можно, если не расценивать происходящее как катастрофу. За себя Сергей не боялся. То, что Виолетта классифицировала, как деградацию, на самом деле явилось для него бесценным опытом персонального выживания. Он ощутил в себе тонкие ростки новой личности. Серж понял, что бояться больше нечего. Он осознал, что даже в подобном состоянии человек способен находить посильный выход из кажущихся тупиков. Всё поправимо. Почти всё... Но кто-то должен быть рядом. Сергей злился, понимая, что бессилен как-то донести это до Виолы. Он отказывался верить, но, очень похоже, жизнь окончательно развела их на разные полюса бытия. Они никогда не смогут говорить на одном языке. Сказать жене обо всем рано или поздно придется. О временной работе сторожем, о планах "идти на Москву", о мыслях поработать таксистом, наконец. Но сначала надо подготовить почву. Попытаться предъявить осязаемые результаты. Сделать все то, что можно сделать. Выход всегда есть, пока есть куда идти. ГЛАВА 4 Возвращаясь с ночной смены ранним субботним утром, он вдруг прозрел, насколько хороша за окном троллейбуса погода. Восхитительно ясная и по-летнему теплая. Пустые улицы, залитые мягким сентябрьским солнцем, словно умалчивали, что уже подкралась осень. Желтизна почти не коснулась листвы деревьев. Небо поражало глубокой синевой. Вероятно, благодаря простаивающим предприятиям. Оказывается, экономические кризисы имеют положительные стороны. Воздух стал чище. Дома, попив воды из крана, он пересчитал оставшуюся наличность. Денег осталось на сорок литров бензина. Похоже, дальше отступать некуда. Вечером Сергей решил выехать на заработки. Неплохо бы подремать, чтобы войти в форму, но он знал, что уснуть не сможет. Пошатавшись по квартире, Сергей включил компьютер. Словно играя с собой в прятки, он проигнорировал продолжение "Миссии", проскочил мимо "Определителя желаний", решив просмотреть почту. ...Зачем ему понадобилось лезть в почту? Наверное, по привычке. На всякий случай. Почтовый ящик надо проверять ежедневно, если вы полагаете себя цивилизованным человеком. Это то же самое, что бриться или чистить зубы. Но для Сергея Хлебова электронная почта незаметно стала никчемным атрибутом. Примерно, как микроволновая печь для робинзона. Он никому не пишет писем и сам давно не получает посланий. Все, что ему требовалось фильтровать из внешнего мира, он узнавал на странице Глеба или на открытых форумах. В ящике скучало единственное письмо от незнакомого адресата. Бегло ознакомившись с посланием, Сергей, метнув взгляд на часы, внимательно перечитал письмо еще раз. Лицо скривила недоверчивая, но довольная ухмылка. Повторно считав точное время, он стремглав поскакал в ванную комнату. Через десять минут, вытирая мокрую голову и свежевыбритое лицо застиранным полотенцем, он торопливо выбирал сорочку и галстук. Через полчаса из ворот близлежащего гаражного кооператива резво выкатился его бордовый "паджеро". Сергей старался соблюдать спокойствие, хотя времени оставалось достаточно. Он успевал на встречу. Чтобы унять мандраж и поставить отвыкший от речи голос, он принялся громко читать вслух стихи. Те свои стихи, которые помнил наизусть. Голос предательски дрожал, выдавая нешуточную степень волнения. Причины нервничать были. Это похоже на фантастику, но где-то сработало его резюме. Некая Кристина Шульц из Москвы еще неделю назад выслала г-ну Сергею Хлебову приглашение на отборочное собеседование, которое состоится в городском бизнес-центре в десять ноль-ноль. Сегодня! А если бы он не полез в почту?! Если бы это была рабочая суббота? Г-жа Шульц известила, что ее компания - крупный европейский информационно-аналитический холдинг - приняла решение открыть в городе представительство. Г-н Хлебов, судя по резюме, может предложить свою кандидатуру на должность регионального представителя холдинга. Собеседование пройдет по адресу... Когда Сергей вошел в холл бизнес-центра, он остолбенел. Все эти люди пришли на собеседование?! В просторном фойе плотными рядами коротали время не менее сотни претендентов. Передергивающие плечами юноши и спокойные зрелые мужи. Модельно-неприкасаемые барышни и безразличные тетки. Каменные надменные лица вперемежку с пугливо озирающимися физиономиями. Дорогие костюмы и тертая джинса. Офисный дресс-код и голые животы под топиками... В голову ударила мысль: "Серж, это какой-то лохотрон, блин! Вали отсюда, не теряй времени. Тебе еще выспаться надо..." В этот момент к толпе вышел неформально одетый лохматый молодой человек со списком в руках. "Журналюга", - мысленно окрестил его Сергей. Не удостоив народ приветственной речью, лохматый начал выкрикивать фамилии. Откликающихся молодой человек оценивал критическим взглядом, указывая рукой направо или налево. Через некоторое время соискатели разделились на две группы. Левую, более многочисленную фракцию, он попросил взять у него анкеты, которые надлежало положить на стол охранника после заполнения. Сдавшие анкеты могут быть свободны. Всем, кто заинтересует компанию как будущий работник, обязательно позвонят. "Черта с два. Не позвонят", - подумал Сергей. От него не укрылся поверхностный факт, что парень отсеял зеленую молодежь, откровенно старческий контингент и всех, кто не прошел так называемый "фейс-контроль". Неряшливо одетые, плохо мытые, явные неадекваты с бодуна, ошибочно заглянувшие, и прочий кадровый мусор. Сгрудившихся с правой стороны человек двадцать, включая Сергея, он пригласил на второй этаж, сообщив номер офиса. Люди торопливо устремились за ним вверх по лестнице под завистливыми взглядами оставшейся внизу толпы. Потянулось время ожидания. Вызывали по одному. Кто-то выходил достаточно быстро, но некоторых держали до получаса. Со слов освободившихся Сергей понял, что в комнате с кандидатами беседуют несколько сотрудников фирмы, специально прибывшие из столицы. Деталей никто не раскрывал. Каждый понимал, что сказать лишнее - обеспечить преимущество конкуренту. Многие выходили с испуганными озадаченными лицами. Его вызвали предпоследним, когда терпение почти иссякло. Но ожидание сыграло на руку, растворив в наблюдении за процессом остатки нервозности. Сергей с удовольствием впитывал полузабытые флюиды живого социума, одновременно чувствуя, что пребывание в массе причиняет колкий дискомфорт. Он отвык делить себя на части. С ним разговаривала лично г-жа Шульц, оказавшаяся приятной светловолосой бизнес-леди лет сорока. Модельная прическа, подтянутая костюмированная фигура, колготки, дорогие туфли. Внимательные серые глаза почти без косметики за позолоченной оправой. Он уловил тонкий аромат настоящего парфюма. Сергей старался не мозолить ее глазами, хотя столь близкий контакт с породистой женщиной не мог не волновать. Беседа продлилась почти час. Ее интересовало многое. Происхождение, образование, места работы, семья, увлечения. Наиболее подробно она выспросила все, что касалось опыта ведения собственного бизнеса. Она проявила неподдельный интерес к сегодняшней работе, узнав, что Серж руководит отделом продаж промышленной электрики. Значит, он посещает предприятия области? Отдельно Кристина Шульц поинтересовалась степенью мобильности Сергея Хлебова, что влияет на готовность к командировкам, в том числе за рубеж. И, наконец, она сообщила, что ей необходимо составить представление о способности г-на Хлебова грамотно излагать на бумаге мысли на заданную тему. Дело в том, что в обязанности представителя компании входит регулярная подготовка рефератов о состоянии здоровья экономики региона. Эти сведения являются базой для аналитических отчетов, отраслевых прогнозов и финансовых исследований, которые холдинг профессионально издает для потенциальных инвесторов. Если соискатель не дружит с этим полезным навыком, - даже если хорошо знает местный промышленный сектор, - он вряд ли имеет шансы на вакансию. Помогать писать отчеты региональному представителю некому. Компания нанимает всего одного сотрудника. Представительство являет собой домашний офис. Необходимое оборудование и оргтехника предоставляются. Служебный автомобиль, компьютер, связь. Все затраты компенсируются. Оплата труда высокая. Не менее трех тысяч евро. Но и работать предстоит много. В этой связи кандидату в срок до десяти часов завтрашнего утра предлагается написать несколько тестовых заданий. Что-то вроде деловых статей с обязательным раскрытием темы. Готовые материалы надлежит выслать по электронной почте ей - как генеральному директору восточно-европейского департамента. Присланные позже десяти часов работы не рассматриваются, как и работы, написанные с нарушением требований задания. Статьи, скачанные из интернета, означают автоматическое занесение соискателя в черные списки. Предварительно она имеет честь сообщить, что по кадровым качествам г-н Хлебов весьма интересен компании. Но этого недостаточно. В случае одобрения тестовой работы Сергея Владимировича, он узнает о ее решении в течение трех суток с момента получения выполненных заданий. Если звонка не последует в указанные сроки - его кандидатура отклонена. Завершая собеседование, она встала, протягивая для рукопожатия холеную кисть. Сергей осторожно пожал тонкую ладонь, стараясь не выдать истинное положение дел своей жесткой лапой. Рядом немедленно возник журналюга, небрежно уронив лист бумаги с текстом на стол. Спустя пять минут Сергей сидел в салоне машины, сосредоточенно читая задание. Он с трудом осмысливал то, что свалилось на него странным субботним днем. На часах шестнадцать часов, четыре минуты. До истечения срока задания чуть меньше восемнадцати часов. Это не мало. Но он никогда не писал подобных вещей. Какие у г-жи Шульц критерии оценки? Неизвестно... Ему предлагается написать три сочинения на заданную тему. Темы придумывал некто не совсем в себе. Иначе, что означает следующее: "Как встретиться с нужным человеком, если Вам отказано во встрече"? Или такая дичь: "Завод, выпускающий резиновые грелки, терпит банкротство. Вы - директор предприятия. Ваши действия по спасению завода". Третье задание навеяло мысль отказаться от бредовой затеи и срочно заняться извозом, пока еще оставалось время. Но для этого необходимо переодеться. По дороге домой Сергей успокоился. Купив хлеба, сыра и кофе, он принял решение попытаться осилить дурацкие задания г-жи Шульц. Дальше старался не загадывать. Работа пошла тяжко и медленно. К концу дня обозначились черновики статей. Злясь на себя и поминая недобрым словом составителя заданий, Сергей, не ощущая времени, опять писал и переписывал, выбрасывая откровенную чушь, стараясь оставить суть. Иногда он выходил на балкон, жадно вдыхая ночную свежесть осеннего воздуха. Вдруг осенило, что Виола не звонила уже два дня. Или три? Странно, он не заметил. Плохо... Воскресенье сонно вступало в права. В пять утра Сергей, пробежав ослепшим взором плывущие строчки выстраданных опусов, скинул задание по указанному электронному адресу. Плеснув в себя глоток холодного кофе, он лёг спать, забыв выключить компьютер. Ему приснилась Виола. Жена предлагала подписать брачный контракт толщиной с пачку ксероксной бумаги. Сергей что-то пытался возражать, но вместо слов издавал странную птичью трель. Виолетта смеялась над ним, а он снова и снова посвистывал, словно... Словно, что?.. ...Ах, черт, это же мобильник!!! Незнакомый женский голос принес извинения за беспокойство в выходной день... Светает... Петр, глянув на часы, вспомнил, что сегодня воскресенье. Это хорошо. Не будет руководства и прочего лишнего люда, создающего суету. Первые посетители появятся на кладбище не слишком рано. Можно уделить время себе. Воскресенье... Слово какое хорошее... Часто ли мы осознаем глубину смысла привычных созвучий? Одевшись, он вышел наружу, с наслаждением вдыхая влажный мартовский воздух. Взяв для отвода глаз мусорный мешок и деревянные щипцы, Петр неторопливо шагал по центральному проходу. Клюющий носом охранник лениво махнул рукой, когда он миновал въездной шлагбаум. Все давно привыкли, что Иванычу до всего есть дело, даже когда можно с чистой совестью пофилонить. Проходя мимо церкви, Петр остановился, трижды покрестившись. Скороговоркой тихо проговорил ежедневную молитву: - Господи, благодарю тебя за новый день бытия моего... - Спасибо, Господи, что приглядываешь за рабом своим... - Прости меня, Господи, за все хорошее, что еще не сделал... Аминь... Незаметно оглядевшись, он приступил к обходу дальнего сектора, постепенно вырулив к Глебу. Его могила, как все захоронения в это время года, нуждалась в уходе. Сходящий снег обнажил замусоренное надгробие. Неторопливо собрав мелкий сор и оттаявшие венички сухих букетов, Петр, еще раз осмотревшись, сел на гранитную лавку. Над кладбищем висела та неповторимая тягучая тишина, которая бывает только ранней весной. Природа как будто напряглась в ожидании тепла. Плотный сырой воздух почти не пропускает звуки. Петр старался говорить тихо, но ему казалось, что голос слышно за версту. - Что, господин Параллельный, перезимовали? - задумчиво пробормотал он, глядя на барельеф. - Скоро грачи вернутся. Как себя чувствуете? Наверное, хорошо, да? А что вам будет-то? У покойника нет резона для беспокойства. Что говоришь? У меня тоже нет причин? Ну, да... Может, ты и прав... Я ведь тоже покойник... - Только усопший усопшему рознь, Глеб. Извини, что я на "ты". Мы же свои люди? Тебе достались признание читателей и вечная память близких, а мне... Мне все остальное. Ты хитрец! Выкинул "Миссию" в интернет, и пожинаешь лавры. Даже продолжение писать не хочешь, а народ-то ждет... Стишки твои детские свет увидели! Ты ведь не мечтал об этом, а, Глеб? А Виолетта и подавно... - Виола-то, молодец какая! Деловая хватка у нее будь здоров! В бизнесе как рыба в воде! Не чета нам с тобой! Скоро по твоим сказкам кино снимут... Или мультик! Сейчас мультики в моде. Как тебе новости? В Голливуде снимут, представляешь? Такое тебе точно не снилось, братан! Ей скажи спасибо... Это хорошо... Это прелестно, Глебушка... Заслужила Виола, всё заслужила... Дождалась, мученица... - Надо же! Ведь что получается! Все ваши мечты сбылись. Тебя издают, экранизируют. Тебя помнят и любят. Народ к тебе толпами ходит. Памятник какой отгрохали! Осталось игру компьютерную придумать. Ты получил все, что хотел, Глеб Параллельный. И Виола получила... Живет в столице, всё у нее есть. Если с Голливудом затея выгорит, заживет еще лучше. Дом в Калифорнии, а, Глеб? Во, дела-то! На столицу наша Вилочка, конечно, поглядывала... Но, чтобы домик в Америке? Так, что, Глебушка, перед ней моя совесть чиста. - Жаль, про Свету ничего не знаю. Да тебе, наверное, не интересно... Виола хорошая мать. Не жадная, всегда Светке помогать мечтала. Думаю, все у дочки по-человечьи. Женщине главное, что? Правильно, Глеб! Женщине главное - замуж удачно выскочить, остальное само выстроится. Мужика хорошего надо, чтоб любил, не обижал... Ну, я думаю, с таким-то приданым выбрать будет из кого! Виола семейных дел на самотек не пустит! Поможет... Даст Бог - внучатам в глаза поглядит... - У тебя, дружище Параллельный, конечно, есть серьезное преимущество. Тебе уже нельзя сделать плохо. А мне можно. Но ты в жизни не понял важную штуку. Ты был счастлив, когда дела шли хорошо. И тебе было очень хреново, когда житье сыпалось, как карточный домик. А мне теперь завсегда хорошо... Знаешь, почему? Когда судьба пытается сделать мне плохо, я вспоминаю о временах, когда вообще не понимал, для чего живу. Это хороший способ поднять себе настроение, Глеб. Ты ждал светлого будущего, а я теперь из каждого прожитого дня, из каждой минутки удовольствие стараюсь вылупить... - Мне, Глебушка, грех жаловаться. Мои мечты тоже сбылись, да... Живу по своему разумению, ничью жизнь не порчу. Никому ничем не обязан. На хлеб-соль зарабатываю. Делом занят богоугодным - людям в последнем пути способствую. Разве плохо? Мать с отцом под моим присмотром. Да и тебе хорошо... - Что ты там бурчишь? Не веришь? А вас, г-н Параллельный, никто не просит! Мне все одно лучше, чем вам! Ты-то уже ничего не напишешь! А я пишу... Пишу, что душа пожелает! Ни перед кем ответ не держу! Ни в чьем признании не нуждаюсь! Ты навсегда останешься Глебом Параллельным, а я могу начинать новую жизнь каждый день! Разрешения не спрашиваю! Так-то, Глебушка... Моя жизнь - река широкая с поворотами. Твоя - судьба, в камне застывшая... Петр спиной ощутил опасность. Неторопливо поднявшись, он перешел к соседнему захоронению, подцепляя щипцами мокрые конфетные фантики. Еле заметно обернувшись, увидел несущийся по проезду директорский "лексус". Когда джип, сигналя, тормознул, он успел изрядно увеличить расстояние между собой и могилой Глеба. Этот маневр у Петра отработан до автоматизма. - Иваныч! - гаркнул, не вылезая из машины сердитый Сашок. - Чё трубу не берешь?! - Занят. В чем дело? - безразлично осведомился Петр, делая вид, что носящийся воскресным утром по кладбищу джип начальницы - не более чем местная достопримечательность. - Срочно к Маргарите Львовне в кабинет! - угрюмо затребовал Сашок. - Садись! Только валенки отряхни! Петр ни разу не был удостоен чести прокатиться в "лексусе" Марго. Он с удовольствием плюхнулся на переднее сиденье, стаскивая мокрые рукавицы. Ах, какая внедорожная ностальгия! Сколько здесь всевозможных кнопочек! Захотелось прикоснуться к блеску пластика, вспомнить мягкость натуральной кожи. - Руками ничего не лапай!! - прошипел охранник. - Не для тебя полировал! Петр улыбнулся. Эх, мил человек! Сколько не полируй, а в могилку людишек кладут без джипов. Без огромных домов, белых яхт, бассейнов с подогревом и даже кредитных карточек. На кладбище все равны, если не брать во внимание стоимость материалов, из которых пошит погребальный наряд, да сколочен ящик. Ну, разве памятник еще... Марго выглядела уставшей. Без прически и макияжа она резко прибавила в возрасте. Обычные джинсы и розовый поношенный свитер окончательно ломали образ успешной деловой женщины. Сейчас она походила даже не на товароведа, а скорее на кладовщицу продуктового магазина. - Иваныч, присядь. - Она указала на гостевое кресло. - Времени у меня мало. Специально приехала в выходной, чтобы поговорить без помех. На неделе не дадут... Есть две новости - хорошая и плохая. Начну с хорошей. Я думаю, скоро у нас одной головной болью станет меньше. Начались какие-то вялые телодвижения вокруг захоронения твоего подопечного. Ну, писателя этого - Параллельный который, смекаешь? - То есть? - удивился Петр. - Какие телодвижения? Чьи? Не понимаю... - Долго объяснять! - Марго закурила. - Запросы всякие, звонки! Мне это знакомо. Обычно с такой возни начинается процедура перезахоронения. Может занять несколько месяцев. Думаю, до лета она управится. Или раньше. Она баба настырная. - Кто? - Вдова! Кто еще? - Директриса подошла к окну. - Никому это больше не надо. Она в конце года ненавязчиво интересовалась, сколько стоит организовать перезахоронение. Смекаешь? Негоже такому известному человеку в захолустье покоиться. - А где ему гоже покоиться? - осторожно вставил вопрос Петр. - Откуда мне знать? - Марго тяжело водрузилась в кожаное кресло. - Можно на исторической родине, как это принято у них, у писателей. Но, думаю, в столицу она прах перетащит, и дело с концом. Поближе к себе. На радость поклонникам. Сколько можно людям в провинцию мотаться? Петр с трудом держал язык за зубами. Он чувствует, что Маргарита знает немало о жизни Виолетты. Но задавать можно лишь те вопросы, которые не вызовут подозрения. - Понятно. - Он комкал в руках шапку. - Новость и вправду хорошая. Чем проще покойники, тем меньше хлопот. Вы сказали, есть плохая весточка? - Плохая весть, Иваныч, напрямую касается тебя! - Марго вытянула из пачки вторую сигарету. Она внимательно наблюдала за его реакцией. - Слушай и запоминай. Покойник этот необычный. Не своей смертью помер. - Я помню... - Петр старался не показать волнения. - Не сбивай с мысли! - Она сердито посмотрела на часы. - Итак! История давнишняя. Уголовное дело, наверное, закрыто. Там все ясно. Утонул мужик. Было опознание и все такое... Но органы наши никогда не упустят возможности легких денег заработать. Понимаешь? - Не понимаю... - Он - знаменитый писатель! - подалась вперед Маргарита Львовна. - Она - богатая вдова, унаследовавшая авторские права! Чего тут непонятного?! Баба заработала не просто кучу денег! Для нее несколько миллионов деревянных вообще не бабки! А муженек помер не своей смертью! Понял? - Хотите сказать, у нее мог быть интерес? - Петр изумленно уставился на Маргариту Львовну. - То есть, запутанную историю можно умело разворошить? Чтобы подергать богатенькой вдове нервишки и тактично заставить немного раскошелиться? Для свертывания процесса? - Дошло, наконец! - снисходительно рассмеялась Марго. - Теперь понятно. - Петр сделал вид, что присоединяется к ее искреннему веселью. - Но, это плохая новость для вдовушки. При чем тут Петр Иваныч? - При том! - Маргарита Львовна направилась к одежному шкафу. - Чтобы сорвать куш, надо собрать немало информации. В том числе здесь, на кладбище. Можно очень много интересного узнать о жизни человека, если понаблюдать за его могилкой. Кто чаще навещает, что оставляют после себя. Напитки, книжки, записочки. Это целая наука, Иваныч. У кого об этом проще выспросить? Помоги даме одеться. - Хотите сказать, мне надо готовиться к встрече с представителями правоохранительных органов? - задумчиво спросил он, подавая Марго норковую шубу до пят. - А вы не ошибаетесь, Маргарита Львовна? Может, вы немного сгустили краски? - Ты меня не учи! - Она строго посмотрела снизу вверх. - Я в этих вопросах не одну собаку съела. Уже пришел запрос из прокуратуры на просмотр записей камер видеонаблюдения. Только нет в том углу камер, сам знаешь! - Знаю... - с облегчением выдохнул Петр. - То есть, менты придут с вопросами к кому? - нарочито зловеще спросила Марго. - К обслуживающему персоналу! К тебе, Иваныч! Уяснил? - Какие ко мне могут быть вопросы, Маргарита Львовна? - беззаботно воскликнул Петр, провожая начальницу к выходу. - Я с покойником при жизни не общался. После смерти и подавно! Мое дело - мусор с могилки убрать. А кто насорил, да как - некогда приглядываться! У меня таких подопечных батальон, за всеми углядишь разве? - Я предупредила, Петр Иваныч. - Она грустно посмотрела в глаза. - Вы за этим приезжали? Из-за меня? - А что? Этого, по-твоему, мало? - Отдыхали бы! Воскресенье все-таки... - Потом отдохну, Иваныч, - устало проговорила Маргарита Львовна. - Вот закончу одно важное дело, тогда и отдохну. Думаю, уже скоро... Это могло быть хорошее воскресенье. Но после разговора с Марго так удачно начавшийся день словно упаковался в сверток. Петр до вечера бродил по кладбищу, ухаживая за могилами. К захоронению Глеба он старался не приближаться. В нем поселилось гадкое ощущение, как будто кто-то незаметно наблюдает за его действиями. Но волновало не это. У него колоссальный опыт партизанской жизни. В конце концов, полиция никогда не обделяет кладбища чутким вниманием. Люди уходят из жизни разными путями. В том числе, с помощью ближайших родственников. Петр не беспокоился за себя. У него надежная легенда, подкрепленная не липовыми корочками. Всех деталей Марго не раскрыла, но заверила, что по этим бумагам можно заказать даже заграничный паспорт. Проверять ее утверждение он не стал. С тех пор, как она организовала ему документы на имя Петра Ивановича Андреева, он ни разу не воспользовался ими по прямому назначению. Его больше волнует странное ощущение, которое возникло при мысли, что его скоро лишат возможности общаться с Глебом. К этому Петр совершенно не готов. Он вдруг понял, как много значит для него этот молчаливый собеседник. За три с лишним года Глеб прочно вошел в его жизнь, хотя иногда Петру становилось не по себе. Под могильной плитой лежит неизвестный человек. Раньше Петр частенько ощущал какую-то неловкость перед ним. Особенно, пока стоял крест с именем Сергея Хлебова. Но когда на могиле появился памятник с барельефом Глеба Параллельного, стыд незаметно растаял. Ведь Петру не пришлось когда-либо видеть этого незнакомца. В отличие от Виолетты... Его охватило беспокойство за Виолу. Конечно, он не питает иллюзий относительно морального облика представителей отечественных силовых структур, но додуматься до такого! В то время, когда человек вновь несет тяжкое испытание, ненавязчиво попросить ответить на парочку вопросов. Ах, извините, пожалуйста! Мы тут хотим кое-что выяснить касательно смерти вашего бывшего мужа... Жаль, испортили день... Поток тяжелых воспоминаний против воли подхватил Петра. То сентябрьское воскресенье, когда его разбудил звонок из Москвы, тоже обещало быть великолепным, если бы не извечные слабости человека. Всегда хочется сделать себе лучше. Даже если понимаешь, что лучше не бывает. Казалось бы, что может быть проще? Не совершай лишних прыжков! Радуйся тому, что получил. Тем более, если вчера ты даже не мечтал об этом. Новость казалась продолжением сна. Разбудившая его девушка представилась менеджером по персоналу иностранной компании с труднопроизносимым названием. - Это Сергей Владимирович Хлебов? "Да, это Сергей Хлебов, но он адски хочет спать! Чего там у вас?" Г-жа Кристина Шульц просила передать Сергею Владимировичу, что его приняли на работу в указанную компанию. Она просит Сергея Владимировича в следующий понедельник явиться для трудоустройства в центральный офис компании в Москву. Затраты на дорогу ему компенсируют наличными. Он сможет подъехать? "Ага... Если Иван деньжат подкинет взаймы... На проезд..." Ему хватит недели, чтобы решить вопрос с увольнением? "Ха! Одного часа хватит! Минуты! Если у Вано телефон не отключен!" Всю предварительную информацию г-н Хлебов получит по электронной почте. Анкета, контракт, правила трудового распорядка и прочее. Задание на ближайший месяц ему выдаст г-жа Шульц. В центральном офисе, сразу после подписания контракта. Желательно захватить с собой водительское удостоверение, поскольку в Москве г-ну Хлебову оформят доверенность на новенький служебный автомобиль марки "форд". В него он погрузит необходимую для работы оргтехнику, корпоративный мобильник, канцтовары и даже парочку банковских карточек. Ведь ему понадобятся подъемные средства и предстоят немалые траты на бензин, связь, интернет и т. д. Сергей Владимирович все понял? "Чего тут непонятного, милая?!! Да!!! Я прорвался!!! Ура!!! Господь услышал мои молитвы!!!" Если г-н Хлебов спросонья что-то не уяснил, он может повторно ознакомиться с этой скучной информацией, прочитав официальное письмо в своем почтовом ящике. Когда посчитает нужным. Но на все приготовления у него есть неделя. Всего одна! Удачного воскресенья, г-н Хлебов! Простите за беспокойство... Вода с легким шорохом набегает на гальку. Солнце покидает зенит, но еще высоко. Удивительно тепло. На пляже много людей. Молодежь стайками кучкуется у воды, обставившись батареями пивных бутылок. В обнимку и за руки гуляют зрелые пары и начинающие мальчики-девочки. Из автомобилей звучит веселая музыка. Многие загорают, стремясь впитать последний ультрафиолет закругляющегося лета. Но купаться отваживаются не многие. Сергея всегда удивляет этот необъяснимый парадокс. Почему люди, покрываясь синевой гусиной кожи, с энтузиазмом штурмуют ледяную акваторию реки в мае? И совершенно безразличны к парному молоку Волги в начале сентября. Сергей специально ушел в дальний конец пляжа, чтобы без помех прочувствовать то, что случилось пару часов назад. В это невозможно поверить! Так не бывает! Спасение пришло, когда он окончательно уничтожил в себе остатки гордости, собираясь зарабатывать на жизнь извозом. Когда созрело холодное решение продать джип, чтобы пересесть на простецкую "ладу". Это ведь нонсенс - парень колымит на приличном японском внедорожнике! Наверное, мужику на бензин не хватает! Он был готов к разговору с Виолеттой. Даже развод уже не пугал. Сергей целенаправленно переходил в новое качество. Он почти переродился в абсолютно неведомую для себя человеческую сущность, которая начала жить по новым правилам и законам. Мужская особь, понявшая главное - жизнь не кончается, пока человек жив. Остальное - придуманные условности и несуществующие страхи. Или результат пороков, комплексов и людской глупости. Эта особь уже учила первое правило новой жизни - когда кажется, что тебе плохо, вспомни о том, что бывает гораздо хуже. Поэтому будь готов ко всему. Будь готов перейти в еще более непредсказуемое качество. Такова жизнь... Сергей уже не нуждался в помощи со стороны. Но помощь свалилась на него, возвращая почти стертые алгоритмы мышления в прежнее русло. После звонка из Москвы он ликовал, завтракая остатками пищи. Есть!!! У Сержа Хлебова будет крутая работенка, господа!! Вы плохо знаете Серегу! Он снова в теме!! Три штуки евро!!! Свободный график работы, служебная иномарка! Командировки в Москву и даже дальше!! Сбор и обработка информации - наш конек! Вы очень даже не ошиблись, уважаемая, драгоценная г-жа Шульц! Вы не представляете, на что способен ваш новый региональный представитель! Но самое существенное, господа, - у Глеба Параллельного появились просто сказочные условия для творчества! Ну, держитесь все, у кого есть руки! Смотрите все, у кого есть глаза! Готовьтесь, любимые читатели! Они с Глебом теперь такое напишут! Жутко хотелось позвонить Виолетте. Но это было бы слишком просто, и до обидного банально. Привет, дорогая! Есть новости. Я нашел работу, дорогая... Какая проза, елки-палки! Кто так радует любимую женщину? Сергей устроит ей очумительный сюрприз! Завтра он поставит Ивана в известность о новой работе и попросит взаймы денег. Вано отличный парень, он не откажет. Даже если откажет - это плевое дело, найти денег на поезд до Москвы. Сергей все продумал. Он представит эту поездку Виоле, как командировку по просьбе Ивана. Едем вместе?! Она давно мечтала смотаться к дочери в гости, но время и деньги не давали возможности. Так вот, Вилочка! Сейчас самое время! В Москве он поставит для жены и дочки феерическое незабываемое шоу! Он уйдет якобы по рутинным делам, а приедет на новом "форде" с обалденными новостями и кучей денег в кармане! Куда поедем? В театр или сразу в ресторан? В каком магазине желаете организовать столичный шопинг? Извините, на Европу только еще зарабатываем! Как вам, Виолонька, такой муж? Сойдет на первое время? А как тебе, Светлячок, такой папка? Теперь мы без труда обеспечим дочку квартирой! Ведь только идиоты копят деньги. Умные люди пристраивают свободные бабки в бизнес. Например, в бизнес Ивана. Откуда деньги? Оттуда, девчонки! "Японца" срочно продаем, у нас теперь отличный новенький "фордик". И неужели вы думаете, что после такой голодухи он позволит прожирать семье три тысячи евро в месяц? Ах, как все славно сложилось, господа и дамы! Близкое сорокапятилетие Хлебов Сергей встретит независимым состоятельным человеком. Как и подобает встречать эту круглую дату успешному мужику. Пора ехать домой. Надо привести квартиру в порядок. Виола, помешанная на чистоте, не поймет, как можно жить в таком бардаке. Следует собраться в дорогу. Не забыть просмотреть объявления о продаже подержанных автомобилей. Встретиться с Вано... Дел много. Но всем этим он займется завтра. Остаток сегодняшнего дня и вечер - насколько хватит сил - он посвятит Глебу. На этот маленький мальчишник у него есть заслуженное право. Им надо многое обсудить. Если у Глеба не будет настроения, можно тихо посидеть в гостях. Сергей соскучился по его раннему творчеству. Он попросит двойника почитать что-нибудь из старого. Вечером Серж с Глебом выпьют коньяку. Обязательно выпьют. За новую жизнь. Пятизвездная бутылочка уже покоится в багажнике. На оставшиеся деньги Сергей купил лимон и маленькую шоколадку. Вполне достаточно, чтобы проводить с концами старую жизнь. Коньяк... Зачем коньяк?!! Где-то в завалах подсознания внезапно сработала сигнализация. Далекий рев, сопровождаемый красными вспышками тревоги. Глебу план не понравился. Глеб не понимает, что добавит встрече коньяк. Разве жизнь не прекрасна без выпивки? Это так просто! Можно даже не читать стихи! Достаточно ощутить несравненную природную красоту... Посмотри, Серж! Эта величественная река течет по своим делам тысячи лет. Возможно, десятки тысяч. Или сотни тысяч... Она олицетворяет собой естественную энергию, воплощенную в спокойной массе миллионов тонн воды. Ей неведомо сомнение, она всегда в трудах. Река пожизненно занята. Ей нет дела до таких слабых устриц, как ты, Серж Хлебов. Таких, как вы, она наблюдала и наблюдает нескончаемыми дохнущими стадами на своих терпеливых берегах с тех пор, как сюда добрались люди. Вода, в которую ты опустил руку, через несколько часов переместится на многие километры вниз по течению, стирая из памяти запах твоей кожи. Суетная грязь человеческих ладоней растворится в вечном безостановочном движении начала жизни. Видишь, Сережик, как ничтожен человек? Как мелки его помыслы во время случайного выброса горстки живых клеток в этот мир. Насколько бестолкова возня твоего микроорганизма в зарубках времени, которое мы гордо именуем жизнью. Ты вообще способен хоть на секунду представить, что в мире нет алкоголя? После всего того, что узнал о нем? Сергей почувствовал какой-то необычный гул внутри. Как будто теплый поток устремился из ног в голову. Вскоре шум завершился мягким толчком. Это похоже на ощущения, когда летишь в самолете, выпускающим шасси. Через мгновение все стихло. Откуда-то из недр себя человек Сергей всплыл в состоянии абсолютного покоя. Очень напоминает самочувствие после сауны. Тело легкое, голова чистая, мысли добрые. Лицо осветилось блаженной улыбкой. Глаза рассеянно блуждали между безоблачным небом и горизонтом воды. Как он догадался, что эта модель восприятия - срез его внутренних ощущений, его персонального пространства, где алкоголя нет, и никогда не было? Глобальное воздействие мощного сгустка мыслей, эмоций и чувств оказалось таково, что итог упражнения превзошел все ожидания. Это завершило годы тяжелой борьбы с собой. Бороться более не с кем. И не с чем... Сергей глубоко и шумно вздохнул. Понимание того, что с алкоголем теперь не надо договариваться, давало невыразимо колоссальное ощущение внутренней силы. Это оказалось так просто! Он вспомнил себя, когда был подростком. Затем сполз в детство. В жизни детей нет этой жидкой отравы! Ты когда-то жил без него! Легко! Ты чувствуешь, Серж, какой драйв? Когда нет необходимости выделять этому "помощнику" время, деньги и здоровье взамен тупости, бедности и выброшенных на помойку кусков жизни. Ты еще думаешь? Ну?! Решение созрело. Вернувшись к машине, он достал бутылку из багажника. Презрительно взвесив на ладони ядовитую жидкость, поставил джип на охрану. Быстро сообразив, вновь открыл салон. Снял рубашку, бросая на сиденье. Кроссовки и носки легли на коврик. Документы, ключи от дома, часы, солнечные очки - в бардачок. Возвращаясь к месту отдыха, он, наконец, набрал номер жены. Встречный люд с удивлением косился на немолодого улыбающегося чудака с трубкой на ухе, беспечно подбрасывающего на ладони полкило не самого дешевого напитка. Хотя, счастливые босоногие чудаки с голым торсом в это время года еще должны попадаться на городском пляже. Ведь природа подарила совершенно фантастический жаркий сентябрь. И - не забывайте! - это происходит в воскресенье... - Вилочка, привет! - Сергей неподдельно счастлив поглощать голос жены. - Что случилось? - насторожилась Виола. - Ты выпил? - Боже упаси, солнышко! - засмеялся он. - С чего ты взяла? - Я забыла, когда ты последний раз называл меня Вилочкой. - Жена по-прежнему внимательно прислушивалась к звукам. - Ты где? - На набережной! - Поставив бутылку на гальку, Серж стягивал джинсы. Раздевшись, отметил, что темные трусы вполне сойдут издалека за плавки. - Тут народу как летом, представляешь! Солнце! Погода подарок! Вода теплая! - Понятно. - Виола не прониклась его радостью. - Ты за этим позвонил? - Пока да! - Он продолжал держать шутливый тон. - Нет, не только! Есть еще новости! Например, я больше никогда не буду пить! - Что, совсем? - недоверчиво хмыкнула жена. - Да, Вилочка! - Сергей зашел по щиколотку в воду. - Ну, может быть, на свадьбе у Светки! Или, когда внук родится! Но не обещаю! - Это все новости? - сухо поинтересовалась Виола. - Конечно, нет! - таинственно сообщил Сергей, откупоривая коньяк. - Главные новости я сообщу при встрече, хорошо? Например, во вторник. Или в среду. Когда приеду за тобой, ладно? У меня правда есть, чем тебя порадовать. - Я приеду сама, - не поддержала задора Виолетта. - На автобусе. Когда посчитаю нужным. Пока не вижу срочной необходимости. - Я соскучился, Вилочка! - взмолился он. - Я тут скоро озверею один... - Не трать деньги на пустые разговоры! - Она подвела итог беседе. - И давай-ка дуй домой, пляжник! Нечего устраивать пир во время чумы! Или тебе завтра не на работу? - Подожди секунду! - У Сергея язык чесался приоткрыть карты. Он колебался, зная, что Виола терпеть не может намеков. Если сказать "А", придется выкладывать всё. Но разве можно разбрасываться столь ценными сюрпризами? - Чтобы через час был дома! - прозвучало как приказ. - Я позвоню на домашний! Что ж... Та фраза многое решила. Зачем ей понадобилось воспитывать его? В давлении не было смысла! Сергей не собирался торчать на набережной лишнего. Его ждал Глеб. Но срочно ехать домой означало подчиниться. Он неторопливо вылил коньяк в воду, наблюдая, как темная жидкость быстро растворяется в прозрачности ленивой волны прибоя. Вот и всё... Нет пойла - нет проблемы. - Спасибо, река... - улыбаясь, пробормотал Серж вполголоса. - Я тебе этого никогда не забуду... Куда девать пустую стеклотару? Ближайшая урна далековато. Сергей подошел к лежащим на гальке джинсам. Прикрыв бутылку штаниной, обследовал карманы. Включив беззвучный режим телефона, обмотал носовым платком вместе с ключом от джипа. Надо бы поглядывать. Вдоль пляжа всякий народец ходит... Зайдя по пояс в воду, он зажмурился от предвкушения. А ведь ты, Сержик, совсем не плавал ушедшим летом! Это последняя возможность исправить ошибочку! Сколько ты сможешь проплыть? Есть ли еще порох? Оттолкнувшись, он скользнул по волнистой поверхности, с наслаждением ощущая теплую упругость воды. Ему нравится заплывать подальше, но Виола, как правило, резко пресекает подобное хулиганство, требуя плескаться не далее, чем в двух метрах от берега. Сергей никогда не понимал столь нежной заботы женщины о мужской оболочке, сопровождаемой полным безразличием к ее сути. Обернувшись к берегу, Серж убедился, что никому нет дела до его отставших от моды штанов. Можно плыть дальше. "Интересно, - подумал он, - кто-нибудь переплывал Волгу в этом месте? На первый взгляд, противоположный берег не так далеко". Естественно, он слишком хорошо знает возможности своего организма, но, только пересекая реку, получаешь истинное удовольствие от заплыва. Он как-то пробовал плавать вдоль пляжа. Нечто вроде плавательной жвачки. Его хватило на двадцать минут. По мере увеличения расстояния между собой и берегом охватывало колкое беспокойство. Но чем дальше он отплывал, тем шире накатывала гамма ощущений. Сергей неторопливо рассекал ровную поверхность ласкающей воды. Он принадлежал лишь себе и реке. Никто не требовал прекратить заплыв. Это незабываемо - ты и целый мир вокруг! Он лег на спину, хотя сил оставалось достаточно. Как далеко берег! Люди-букашки... Спичечной коробкой "паджеро". Где джинсы? Он услышал приближение ровного шума. Далеко в стороне, почти не касаясь воды, несется красивый белоснежный катер. Такие огромные лодки - конечно, очень дорогие лодки! - принято именовать яхтами. На них не ставят парусов, но хозяевам, вероятно, намного приятнее упоминать об этой собственности, как о яхте. Ведь катерами владеют многие, а яхты имеют только люди определенного круга. Лучше иметь маленькую яхту, чем большой катер. Но эта посудина не мелкая! Судя по реву моторов, она снабжена нешуточной узловой мощью. Скорость просто ошеломляющая! Сергей инстинктивно отплыл на спине в сторону, хотя расстояние до курса лодки не внушало беспокойства. Река тем и хороша, в отличие от дороги, что на воде достаточно места. Если, конечно, люди на судне имеют привычку смотреть, куда едут. Нет, не едут. Плывут? Моряки любят подчеркивать, что суда не плавают, а ходят. Кто же ходит на таком космическом аппарате? Присмотревшись, Сергей увидел на палубе девушку в ярком купальнике. Она что-то кричала, смеясь, привычно управляя послушной красавицей. На яхте играет громкая музыка. Девушка танцевала у штурвала в такт ритму. Иногда она с громким визгом поднимала руки вверх, бросая управление. При этом оборачивалась назад, стараясь перекричать шум. Ветер трепал длинные темные волосы. Загорелая фигура отливала бронзой, выдавая обязательное наличие у девушки абонемента в фитнес-клуб. Теперь видно, что она очень красивая, под стать яхте. Такие топ-модельные образцы просто обязаны быть в компании голливудских красавцев. Красавец не заставил себя ждать. Продолжая отплывать, Сергей увидел, как к девушке, танцуя, приближается хорошо сложенный молодой человек в гавайских шортах. В руке парень держал бутылку. Девушка, обернувшись, призывно махнула рукой. Они навеселе? Удобная штука яхта... Можно ходить под кайфом, не боясь, что остановят дорожные полицейские с алкотестером. Или речные? Есть ли на воде аналогичные службы? Но как доказать, кто управлял? И почему, Серж, вы решили, что девчонка пьяная?.. Тем временем, молодой человек начал поить девушку прямо из горлышка. Сергей отметил, что расстояние до них не так уж велико. Он хорошо видел, как парень швырнул пустую бутылку за борт. Прижавшись сзади к подружке, он со смехом стаскивал с нее бюстгальтер. Девушка не сопротивлялась, запрокинув голову для поцелуя. Она плохо контролировала курс! Яхта отклонялась от прямой, сокращая дистанцию между собой и человеком в воде. Они не видят его! Сергею стало не по себе. Он выпрыгнул насколько мог из воды, подняв руки. Эй, люди! Вы тут не одни! Неожиданно встречным напором воздуха с девушки сорвало бюстгальтер. Стараясь не упустить дорогую деталь туалета, она резко развернулась, безуспешно ловя подхваченные ветром цветные парашютики на шнурке. Яхта завалилась в резком крене. Ее спутник, падая, инстинктивно уцепился за штурвал, увлекая на палубу подружку. Сергей оказался прямо по курсу белой несущейся махины, окруженной миллионами искрящихся брызг. Он успел отметить, что слева от стремительно приближающегося носа ярко сияет многоцветный жгут радуги. Серж, ты не успеваешь отплыть!!! Что делать?!! Нырнуть?!.. Как глубоко винты?!! Нет, надо отплывать!!! Или все-таки нырнуть... ГЛАВА 5 Первым вернулся слух. В сознание со скрежетом вплетались звуки разговора. Словно сквозь вату, незнакомый женский голос тихо произнес: - Вот ваше место, устраивайтесь. Правда, сосед у вас немногословный. Послышались неровные шаги и стук костыля. Грубоватый мужской голос настороженно поинтересовался: - Что с ним? - Выловили в Волге. Скорее всего, попал под винты. Потерял много крови. Еле откачали. Три недели без сознания. - Сергей услышал, как женщина склонилась над ним. - Но есть надежда, что скоро придет в себя. - Ничего себе! - присвистнул мужчина. - Не повезло бедолаге. - В рубашке родился, - продолжила женщина. - Его заметил катер республиканского МЧС. Ребята возвращались с каких-то показательных учений. Если бы не своевременная квалифицированная помощь... Счет шел даже не на минуты. Сергей попробовал разомкнуть глаза. Яркий свет молнией резанул по сетчатке, заставив зажмуриться. Он почувствовал на щеке прикосновение теплой ладони. По влажному лбу провели чем-то мягким. - Кажется, очнулся! - Его тронули за плечо. - Вы меня слышите? Можете открыть глаза? Сергей повторно попытался разлепить веки, но в голову немедленным откатом ударила тупая боль. Он пробовал издать звук, но губы не слушались. Собрав силы, он испустил короткий стон. Нестерпимо хотелось пить. - Если вы меня слышите, сожмите левую ладонь, - попросила женщина. Левую ладонь? Сергей понятия не имеет, где у него ладони. Чужая рука легонько потеребила кисть, восстанавливая связь между мозгом и мышцами. Он чуть шевельнул пальцами, не чувствуя руку, будто она отсохла. Ему аккуратно помогли, медленно сжимая и разжимая отвыкшие двигаться пальцы. - Молодец! - Женщина заговорила громче. - Открываем глаза. Превозмогая боль, Сергей приоткрыл веки. Над ним висит мутное светлое пятно, напоминающее контурами женское лицо. Ему показалось, что лицо не лишено привлекательности. Пятно пришло в движение и попросило: - Если вы меня видите, сожмите левую ладонь в кулачок. Сергей подвигал пальцами, ощущая сухость собственной кожи. - Хотите пить? Он сжал руку в дряблый кулак, не дожидаясь команды. - Отлично. - Она вздохнула с облегчением. - Вода! Губы разомкнули холодным металлом, заливая в рот несколько капель воды. Он медленно размазал языком по губам скупую влагу. Женщина в белом молча наблюдала. Теперь он смог определить ее возраст. Около тридцати? Медсестра повторила вливание. Сергей судорожно сглотнул, нетерпеливо шамкнул губами. Она не реагировала, будто не догадывалась о просьбе. - Пи-и... - Сергей с усилием выдохнул увлажнившимися губами. - Пи-и-и-т-ь... - Пока достаточно. Отдыхайте. - Она встала, оборачиваясь к невидимому собеседнику. - Посматривайте за ним. Сейчас он должен уснуть. Если что - вызывайте меня. Кнопка над вами. - Хорошо, - ответил сосед по палате. - Жить будет? - Жить-то будет. - Белая фигура направилась к выходу. - Он крепкий. До середины реки доплыл! Главное, чтобы мозг восстановил функции как можно быстрее. Пока неизвестно, что с памятью. У него из легких почти ведро воды слили. Не исключена амнезия. Сергей, прислушиваясь к разговору, старался не упустить из виду движущийся халат, но на веки властно накатила сонная тяжесть. Второй раз он вывалился из забытья, когда услышал, как уже знакомый мужской голос соседа по палате раздраженно выговаривал кому-то: - Слышь, Рашид, не могу я больше ждать! Мне бабки на операцию срочно нужны, иначе нога неправильно срастется! Ты когда обещался вернуть? В августе? Уже начало октября... Что?! Какой октябрь?! Сергей открыл глаза. Осторожно повернув голову на звук голоса, увидел лежащего на соседней койке крупного темноволосого мужчину восточной наружности лет сорока, облаченного в больничный халат. Мужчина разговаривал по мобильному телефону. Помолчав несколько минут, он продолжил: - Рашид, ты тупой, что ли? Нога ждать не будет! Инвалидом хочешь меня сделать?! Найди хотя бы половину суммы! Сосед повернулся на бок и, поддерживая загипсованную ногу, рывком усадил себя на кровати, опустив здоровую босой ступней на пол. Встретившись взглядом с Сергеем, он торопливо закончил разговор: - Короче, Рашид! Завезешь деньги Розе не позже среды! В магазин! Да! В продуктовый, который на проспекте Ямашева! Все, Рашид, мне на процедуры пора! Давай, братан! "Странно... - Сергей удивился. - Никогда не слышал о проспекте Ямашева. Наверное, этот задолжавший Рашид живет в другом городе..." Бросив трубку на тумбочку, мужчина вопросительно уставился на Сергея, поглаживая гипсовое колено. Немного помолчав, спросил: - Сестру позвать? Сергей отрицательно качнул головой. Боли не было. - Как самочувствие? - Мужчина наклонился к спинке койки, дотягиваясь до костыля. - Спасибо, хреновое... - прошептал Сергей. - Ниче-ниче! - Сосед встал, опираясь на костыль. - Врачи говорят, самое страшное уже позади. Давай знакомиться. Меня Русланом зовут. Почему Сергей промолчал в ответ? Ему совершенно не хотелось ответно представляться. Что-то настораживало. Мужчина? "Нет, - подумал Сергей. - Мужик нормальный... Татарин, похоже... Что же мне тут не нравится? Палата?.." Точно! Палата напрягала киношной новизной. Он не видел в городских больницах подобных палат. А перевидать больничных апартаментов пришлось немало. Отец много болел... - Какое сегодня число? - с трудом проговорил Сергей. - Четвертое октября. - Мужчина не удивился вопросу. - Ты три недели в коме провалялся. Три недели?! А Виола... Света... Они знают?!.. - Где я? - Он попытался встать, но сосед остановил его. - В больнице, где тебе быть-то? - В какой больнице? - Клиническая, N2, - сообщил сосед. - Только здесь вытаскивают с того света таких, как ты. - В каком районе? - В Кировском! - Руслан удивился. Сергею стало тоскливо. О Кировском районе он тоже никогда не слышал. - А город какой? - тихо спросил он, приготовившись к худшему. - Казань! - Руслан присвистнул. - Ты чё, не помнишь ни фига? Сергей не ответил. - Тебя как звать-то? - Руслан тревожно всматривался в его лицо. Сергей хранил молчание. - Живешь где? - Сосед грузно присел на стул рядом с койкой Сергея. - Адрес помнишь? - Нет. - Сергея как будто держали под гипнозом. Он не понимал, почему внутренний голос каждый раз приказывает отвечать неправду. - Позвонить есть кому? - Руслан протянул телефон. - Семья, родители, друзья? - Не помню, - пробормотал Сергей, отворачиваясь к стене. - Тяжелый случай, - серьезно заключил сосед, возвращаясь на свою кровать. - Амнезия у тебя, похоже. Ладно, не писай. Врачи разберутся. Главное - живой остался, а мозги тебе вправят. Раны не опасные, кости целые. Скоро побежишь. Я вон не ждал, не гадал, а залетел в аварию. Думал, отнимут ногу, да вроде починили. Сказали, еще две-три операции, и будет как новая. На следующий день в палату ввалился следователь. Губастый розовощекий пупс в рыжей замшевой куртке сразу не понравился. Молодой настырный дознаватель, не обращая внимания на предостережения врачей, полчаса бомбардировал Сергея вопросами, играя новеньким диктофоном. Имя, фамилия, отчество? Место рождения, дата? Образование? Служба в армии? Адрес проживания? Паспортные данные? Семейное положение? Кем работаешь? Телефоны, явки, пароли? Кому сообщить о потерпевшем? Кто (что) причинил(о) телесные повреждения? Как вообще оказался так далеко от берега? Он - потерпевший - случайно не чемпион мира по плаванию? На потерпевшего покушались? А если предположить, что он свалился за борт? Можно записать в протокол, что потерпевший упал за борт? Потерпевший был пьян? "Сам ты пьяный с Луны упал, колобок! - подумал Сергей, отворачиваясь от сытой физиономии. - Неужели не рылся в анализах?" Следователь беспардонно изучал его голубыми отекшими глазками. Он почти разочаровался в успехе допроса, но профессиональное чутье подсказывало, что столь фатальной потери памяти в данном запутанном случае быть не должно. С чего бы? Голова не пострадала, только конечности. Мужик крепкий, явно идет на поправку. Взгляд осмысленный, все вопросы понимает. Иногда, кажется, даже обдумывает ответ, но почему-то помалкивает. Или врет. Конечно, выглядит подавленным, но не паникует. Странный дяденька... Подчиняясь врачу, следак нехотя отодвинул стул, пряча диктофон. Небрежно бросив на тумбочку визитку, безразлично процедил: - Тут мои координаты. Постарайтесь все-таки что-нибудь вспомнить, потерпевший. В противном случае нам будет крайне сложно вам помочь. Демонстративно отвернувшись от Сергея, он спросил медсестру: - Когда ему на выписку? - Это зависит... - замялась медсестра. - Я понимаю, - быстро перебил пупс. - Неделя, две, месяц? - Если не будет осложнений, через две-три недели можно выписывать, - сухо отчиталась женщина. - Но ему необходим уход. - У меня к вам маленькая просьба. - Следователь настойчиво подтолкнул сестру к выходу. - Если он что-то вспомнит или попросит... Захлопнувшаяся дверь сохранила подробности просьбы в тайне. Сергей медленно соображал. Он слишком слаб. Но его постоянно гложет одна мысль, рвущая короткие промежутки сна. Почему он боится сообщить о себе точную информацию? "Серж, не глупи! Ты тормозишь, потому что все правильно понимаешь! Они немедленно свяжутся с близкими! Достаточно продиктовать телефон Виолетты!" Допустим... Что потом? От вопроса, адресованного самому себе, пронизывал леденящий ужас. Он отсутствовал три недели!! Как там Виола?! А Светлана? Что с машиной? В салоне документы и ключи от квартиры. На берегу осталась одежда, телефон, ключ от джипа и... Бли-и-и-н, Серега... И пузырь из-под коньяка... Что подумала Виолетта, когда ей сообщили о находке на пляже? Или не сообщили... Ведь "паджеро" могли угнать! Она наверняка позвонила на домашний через час, как обещала! Потом на мобильный... Бедная девочка, она с ума сходит, когда Серж не берет сотовый! Виола прекрасно знает, что муж не расстается с телефоном. Что он ей скажет? Решил поплавать? Нечаянно попал по катер? Как можно не заметить огромный катер?! Нет, нет, солнышко, я был абсолютно трезв! Понимаешь, стояла такая хорошая погода! У меня было потрясающее настроение! Я забыл тебе сказать - ведь меня приняли на работу в солидную иностранную компанию! У нас теперь все будет хорошо... Что?! Куда тебя приняли, Сержик? Когда? Ведь прошло три недели? Он не явился в Москву... Петр тяжко вздохнул. Очень глупо... Если бы он позвонил ей раньше, если бы! Если бы собрался тогда с духом, наплевав на предрассудки... Ему не хватило сил сделать это сразу. Было нестерпимо стыдно. Обуревал липкий страх и жгучая обида. Так жидко обделаться! Как раз тогда, когда судьба послала удачу. Виола наверняка все бросила бы и принеслась стремглав к нему! Чтобы увидеть его - полуживого калеку после трехнедельной комы? Как странно... Если бы тот долбанный катер перемолол его винтами в рыбий корм, для Виолы и Светы все закончилось бы абсолютно так же, как оно закончилось тогда. Никакой разницы... Для Глеба? Для Глеба тоже. А для Сергея? Серж не в счет, поскольку его мнение уже никого не интересовало. Спрашивать было не у кого. Убийственно печальная, однако абсолютно понятная развязка. Но именно Сергею зачем-то бросили шанс на выживание. Даже два. Первый раз, когда ревущий белый монстр неожиданно вернулся за ним, после того, как он вынырнул на поверхность с выпученными глазами, хватая ртом воздух. Сергей ничего не понимал, кроме того, что еще жив. Боли не ощущал, но вода вокруг быстро окрашивалась в красное... Он даже смог подтянуться, ухватившись руками за поручень на корме. С правой руки обильно стекала кровь, поражая контрастом с белизной борта. Кажется, легко отделался? Но, когда он попытался закинуть ноги, вдруг понял, что левая нога не слушается. Ему помогали парень и девушка, втаскивая окровавленного на трап. Они выглядели не просто испуганными. Мертвенно бледный молодой человек, тяжело дыша, тревожно косился в сторону берега, закрывая собой сидящего на посадочной площадке Сергея от возможных наблюдателей. Несмотря на статную фигуру, ему от силы лет семнадцать. Девушка уже накинула на плечи полотенце. Ее расширенные от ужаса глаза застыли, наблюдая, как под Сержем растекается малиновая лужа. Прикрывая рот ладонью, она беззвучно рыдала, часто оглядываясь на верхнюю палубу, словно ждала оттуда помощи. Сергей понял, что дела плохи. Левая нога выглядела, словно побывала в гигантской мясорубке. Ему никогда не приходилось видеть так близко истекающее кровью месиво из порванных мышц и торчащих наружу сухожилий. Он поспешил откинуться на спину, чувствуя, как она нестерпимо саднит от многочисленных рубленых ран. Проваливаясь в тошнотную нирвану, он услышал раздраженный голос мужчины, явно привыкшего к отдаче приказов: - Что, бл...дь! Славно порезвились?! - орали сверху. - Кто его уделал?! Твой косяк, ублюдок?! Или куклы твоей?! Просил же, мать вашу, как путевых - не гоните лошадей! Доигрались, сучьи дети!!! Открыв глаза, Сергей увидел его. Почти двухметровый, еще не старый мужик в белых брюках склонился над ним. Расстегнутая рубаха, свисающее пузо. Номенклатурная ряха с двойным подбородком, накрытая соломенной шляпой. Бычьи глаза, перекошенный синюшный рот, крупные пожелтевшие зубы... - Какого х...я вы его сюда затащили?! Крови-то, как со свиньи! - Он внимательно посмотрел в сторону пляжа. - Откуда ты взялся, пловец ё...аный?! Принесло козла на мою голову! Он резко обернулся к девушке: - Прекрати ныть, дура! Тащи какие-нибудь тряпки! Не стой столбом!!! Перевяжи его, пока он не залил всю палубу кровищей! Толкнув парня в спину, скомандовал: - Не стой, кретин! Заводи! Валим отсюда, пока нас не засекли! Я из-за тупых мудаков на бабки попадать не собираюсь! Быстро, быстро! Хочешь нары греть вместо Кембриджа?! И помойте тут все! На х...й я вас взял, придурков?! Такую вещь испоганить! Он вернулся через несколько минут, когда девушка, стараясь не смотреть Сергею в лицо, закончила неумелую перевязку. Сержу показалось, что колено целое, но в мозг уже били первые волны нечеловеческой боли. Еще немного, и он бы потерял сознание, но, увидев в руке мужчины почти полную бутылку "хеннеси", постарался не отключаться. - Давай, пей! - Хозяин яхты присел рядом. - Пей, а то сдохнешь от боли! Сергей, привстав, отвернулся. "Нет, дядя! - мутно пронеслось в мозгу сквозь боль. - Коньяк сегодня я уже пил! Что, хряк, боишься, запомню ваши рожи?!" - Тем хуже для тебя! - Злобно покосившись на ноги Сержа, капитан в два приема опустошил бутылку. Торопливо поднимаясь на верхнюю палубу, зычно крикнул: - Гони дальше! Я говорю, дальше гони! Петр закончил наводить порядок в помпезном семейном захоронении. Здесь почти не бывает цветов и мусора. Хорошее захоронение по меркам кладбищенских хлопот. Мало посетителей, хотя, когда хоронили старшего покойника, - местного олигарха с депутатскими полномочиями, - для кортежа из сотни автомобилей не хватило стоянки. Теперь две могилы - вероятно, мужа и сына - изредка посещает высохшая от горя женщина. Петр, отработавший ко дню погребения главы семейства несколько месяцев рядовым похоронной команды, узнал это лицо сразу. Фотографию десятилетней давности изрядно отретушировали, но это был он - капитан яхты. Он умер от обширного инфаркта под Рождество. Весной в столичном ночном клубе застрелили его единственного сына, прилетевшего на каникулы из туманной Англии. Фото парня не ретушировали. Как и портрет подруги, одиноко лежащей в противоположной стороне кладбища, через ряд от могилы Глеба. Девушка умерла от передозировки наркотиков спустя год после той неудачной прогулки. Они выкинули его за борт почти на середине реки. Сергей даже не испугался, машинально отметив, что на корме удаляющейся яхты осталась его кровь. До берега далеко? Смешно... Хорошо, что почти нет волнения... Плыть не пытался. Он лежал на спине, чувствуя, как мутнеет сознание. Что лучше? Дождаться, когда обессиленное тело пойдет камнем под воду? Но люди не камни... Человек будет до последнего мгновения биться за жизнь, усугубляя страдания. Лучше уж сразу... Как это сделать? Нырнуть глубже и сделать вдох? Но инстинкт самосохранения не даст просто так захлебнуться!.. Серж поплыл на спине, из последних сил выбрасывая руки из воды. Он понимал, что скорость ничтожна, но это давало возможность не пользоваться покалеченной ногой. Плохо, что нет волны... Волной его бы давно накрыло... Сколько прошло времени? Неужели близится закат? Потом ночь?! Нет, нет, еще рано! Просто темнеет в глазах... Разве мог он продержаться на воде столько часов, потеряв немыслимый объем крови? Чьи молитвы оставили его на этом свете? Ведь даже наткнись на него любое шальное судно, выжить было не суждено. Его просто не успели бы доставить до берега. Откуда взялся тот "мангуст", укомплектованный реанимационным модулем и запасом крови? И только парень, служащий в МЧС, мог засечь натренированным взором почти скрывшегося под водой пловца на закате солнца. Зачем? Если бы человек мог знать заранее... Оттягивая время, Серж ставил себе глупые условия. Позвоню, когда встану на ноги. Позвоню, когда смогу ходить... Почему Руслан попросил брата привезти ноутбук так поздно? Сергею в голову не могло прийти лезть на страницу Глеба, пока он не увидел в палате компьютер. Это напоминало сон: "Уважаемый Глеб! Предлагаю профессиональную помощь в издании Вашей книги "Своя Чужая Миссия". Я имею многолетний опыт работы с ведущими издательствами... Со мной сотрудничают такие уважаемые авторы, как... При моем участии вышли в свет следующие известные произведения... В прикрепленных файлах Вы найдете образец договора, расценки, и... В случае Вашего согласия, готов выехать для подписания договора... С уважением и надеждой на сотрудничество... Литературный продюсер Денис Бук". Серж заметался. Как мог отнестись к такой вести человек в его положении? Дать согласие? Но он лежит в больнице в чужом городе! Что сказать этому Денису Буку? Подождите малость, я поправлюсь, доберусь до дома, тогда и буду весь ваш? Хрень полная! Продюсерам не нужны полуживые авторы, еле ползающие на костылях! Они ищут активных плодовитых ребят, способных писать круглосуточно! Ему плевать на тебя, твой талант и твою выстраданную "Миссию"! Для него ты - очередная возможность легко срубить приличные бабки! Надо крепко подумать! Торопиться некуда. Для начала следует полазить в сети по авторским форумам, чтобы понять, как себя вести с той публикой. Дешево "Миссию" вы не получите, господин Бук! Серж воспрянул духом. Оказывается, из любого безвыходного положения есть выход! Но только для тех, кто позаботился о нем заранее. Теперь можно звонить Виоле! Как это устроить? Для Руслана, врачей и полиции он по-прежнему ничего не помнит. Но сосед регулярно выходит курить! Иногда он забывает на тумбочке мобильник. Дождавшись удобного момента, Серж схватил трубку... А вот этого он не предусмотрел! Совсем недавно они с Виолой перешли на федеральные номера. Он не успел выучить телефон жены! Но он помнит номер дочери. Звонить Свете? В Москву? Нет! Надо звонить на домашний! Точно! Какой сегодня день недели? Приехала ли Виола от матери? А что ей делать так долго у ма... Когда дома подняли трубку, Сергей едва не задохнулся от волнения. Он не сразу понял, кому принадлежит голос. - Мама? - удивился он. - Кто это? - испуганно спросила теща. - Сергей... - в свою очередь оторопел Серж. - Вы меня не узнаете? А где... Виола дома? Он услышал, как теща истошно закричала. Трубка, похоже, упала на пол. Он напряженно вслушивался, не понимая, откуда столько шума. Топот ног, приглушенные голоса... Кажется, телефон подняли... - Алло, кто это? - раздался в трубке строгий голос Виолы... Сергей задышал, как загнанная лошадь. Сейчас, сейчас... Раз, два, три... - Ну, говорите! - нервно воскликнула жена. - Куда вы звоните? Если вам нужен Сергей, можете сюда не звонить! Он здесь больше не живет... - Вилочка... - просипел Сергей еле слышно. - Что? - Она не поняла. - Говорите громче! Кто это?! За дверью раздался голос Руслана. Сергей, отключив связь, успел стереть звонок. Когда сосед вошел, он стеклянно смотрел в потолок, тяжело дыша. Лоб блестел испариной, лицо и шея покрылись красными пятнами. Руки не находили себе места. - Врача? - спросил Руслан. - Тебе плохо? Ему не плохо. Это слишком мягко... Теща дома среди недели? Судя по шуму, там было много людей. Возможно, показалось, но он слышал голос дочери. Почему Виолетта так странно выразилась - Сергею больше не звонить! И с какой стати он там больше не живет?! Какое сегодня число? Он торопливо считал дни, незаметно загибая пальцы. Неужели??? Нет!!! Не может быть... Он медленно просчитал еще раз. Прошло сорок дней, как его... Сорок... Петр закрыл страницу Глеба. Литературный продюсер Денис Бук не дождался ответа. Даже могущественный человек, обладающий финансовой мощью, ценным опытом и нужными связями не способен иметь дело с покойниками. Страница Глеба полгода жила автономной жизнью. Петр иногда приходил к нему в гости, словно в музей. Рука не поднималась оставлять какие-либо следы посещений, хотя он неоднократно пытался что-нибудь отредактировать. И вот... Петр хорошо помнит ту ночь, когда не смог зайти в раздел как автор. Он три раза набивал пароль. Тщетно... Когда вошел, как посетитель, ему едва хватило самообладания, чтобы не закричать в голос. Именно так чувствует себя человек, вернувшийся в квартиру, которую за время его отсутствия успели не только продать. А еще перепланировать, отремонтировать и обставить новой мебелью совершенно не во вкусе хозяина. Это что такое??? Кто здесь хозяйничал, мать вашу??!! В моей-то норе... Теперь это не его схрон. Явилось ли это результатом действий господина Бука, или кого-то другого, Петр не знал. Но он уяснил важную новость. Глеб Параллельный становился известным писателем. Со страницы на Петра смотрел его собственный портрет. Одна из немногих удачных фотографий, впрочем, заметно подрихтованная в лучшую сторону. Теперь читательский мир мог лицезреть того, кто так долго скрывался за ником, придуманным когда-то Сержем. Страницу украсили иллюстрациями и комментариями, снабдив отдельным приложением для обсуждений - что-то вроде маленького форума. Петр с горьким удивлением констатировал, насколько способствует популярности человека его смерть. Особенно, если с уходом связана тайна. Желательно, слегка пропитанная какой-нибудь грязью. Оказывается, на свете живет немало людей, хорошо знавших писателя Глеба Параллельного при жизни. Петр узнал о Глебе кучу интересных биографических данных. Ему было крайне "приятно" читать откровения неизвестных ценителей его творчества, которые помогали при жизни. На форуме даже отметился некий пишущий земляк, который преподал Глебу первые уроки писательского мастерства. Писали те, кто помогал ему, учился вместе с ним, выпивал вместе с Глебом... Откровенную чушь, стоны злопыхателей и улюлюканья приверженцев здорового образа жизни - пить надо меньше! - своевременно убирал смотрящий за разделом некто Максим Стрелецкий. Петр не раз читал его уклончивые комментарии касательно того, стоит ли ожидать выхода в свет продолжения "Миссии". Есть ли вообще что-либо, кроме этой незаконченной работы? Ведь многие коллеги по цеху весьма рады представить выскочку Глеба писателем одной книги. Г-н Стрелецкий, однозначно сидящий на проценте от тиражей, весьма искусно подогревал интерес к неопубликованным работам автора. С тех пор прошло три с лишним года. Многое изменилось на странице Глеба и вокруг самого Глеба. Уже давно никого не интересует, покинул ли Глеб Параллельный этот свет в состоянии алкогольного опьянения. В этом смысле Петр даже проникся к Стрелецкому легкой симпатией. Этот совершенно чужой Глебу человек проявлял чудеса терпения, плавно нейтрализуя любые попытки недоброжелателей развернуть вокруг вопроса дискуссию. Тем более, единого мнения в обществе на этот счет так и не сформировалось. В день исчезновения Глеба на берегу среди оставленных им вещей нашли пустую бутылку, пахнущую коньяком. Этот факт биографии раскопали дотошные журналисты. Но медицинская экспертиза не подтвердила наличия алкоголя в организме утопленника, найденного спустя десять дней в ста километрах ниже по течению. Возможно ли такое? Ситуацию могли бы прояснить медики-наркологи, но их мнением вовремя никто не поинтересовался. Даже Виолетта предпочла думать о нем так, как в ее положении было удобней думать. Можно ли осуждать за это? Исстрадавшаяся женщина, убившая годы жизни в тщетных ожиданиях, которой бог послал избавление от мук. Лучше пережить горе один раз, чем всю жизнь пытаться заново клеить личное счастье из ошметков былого. Это очень логично и понятно - непутевый муж-алкоголик, так и не сумевший побороть свой порок. Слабак и размазня. Чем мог закончиться жизненный путь опустившегося мужика, наплевавшего на всех и вся, растворившегося в надуманных проблемах личного несовершенного устройства? Слава богу, теперь он никого не мучит... Петр давно простил Виолу, хотя, на это понадобилось время. Собственно, она и поставила точку в его судорожных метаниях, когда он сам не мог понять, в каком мире лучше остаться. Ситуация усугубилась тем, что сделала она это в присутствии дочери. На могиле бывшего мужа в день его рождения. Ходить больно. Нога еще очень слаба. Но сегодня он намотал целых десять оборотов вокруг больничного корпуса. Пока с костылем. Сколько это? Километра два, или больше? Сергей уже свыкся с мыслью, что, скорей всего, оставшуюся жизнь будет хромать. Вернее, прихрамывать. Но если носить просторные штаны и мягкую обувь, хромоты почти не видно. Все равно, это очень паршивое ощущение... Чувствовать себя калекой. А каково Виоле - стройной и красивой женщине - гулять с хромоногим? Надо тренироваться, надо работать! Радуйся, Серж, что легко отделался после такого жесткого контакта. Считай, только левая нога попала под винтовую раздачу. Но ты молодец! Успел отнырнуть. Колено уцелело, остальное заштопали и срастили. Руки, спина и лицо не в счет. Шрамы украшают мужчину. - Руслан... - Сергея будто дернули за язык. - Куда девают таких, как я? - Каких - таких? - Сосед притворился, что не понял вопроса Сержа, молчащего второй час в потолок. - Без документов, без родственников, - отчеканил Сергей. - Без памяти. Без ничего... - Даже не знаю, - призадумался Руслан, оторвавшись от кроссворда. - Должны быть какие-то заведения. Спецприемник какой-нибудь. - Или психушка... - Серж криво усмехнулся. - Дешево и просто... - Да ладно тебе! - Руслан не улыбался. - Ты все вспомнишь! Вот увидишь! Еще не вечер! - Боюсь, уже ночь, Руслан. - Серж поднялся. - Я больше не могу здесь валяться. Но у меня ни одежды, ни денег. И просить не у кого. Кроме тебя... Поможешь? - Сколько надо? - коротко спросил сосед, не удивившись просьбе. - Штуки три. Лучше сотками, - подумав, сказал Сергей. - Я обязательно верну. Только дай координаты. Телефон и адрес почтовый, куда долг слать. - Не вопрос. - Руслан широко улыбнулся. - Хватит три тысячи? - Хватит! - Обросшая физиономия Сержа расплылась в ответной гримасе. - Я посчитал! - Когда надо? - Чем быстрее, тем лучше... - Значит, с мозгами у тебя все о'кей, раз в путь собрался? - понизил голос Руслан, косясь на дверь. - Когда знаешь дорогу, мозги не главное! - Сергей расслабленно откинулся на подушку. - В пути главное - ноги. И цель... Спасибо тебе! - Подожди благодарить. - Руслан взял телефон, направляясь к выходу. Петр часто поражался, насколько судьба человека может зависеть от помощи совершенно чужих людей. Просить Руслана о большем он не имел права. Но того, что запросил, могло не хватить. Куда бы он поплелся с больной ногой? На ж/д вокзал? На междугородный автобус? До первой проверки документов... Следующим вечером недалеко от больницы в проулке припарковалась старенькая "газель". В фургоне Сержа переодели во вполне цивильную одежду, снабдили палкой-костыльком и сумкой с провиантом. Руслан вручил без расписки целых пять тысяч рублей. Крепко пожав руку, он скомандовал водителю на татарском. Ночь Сергей провел в машине, не задавая вопросов, куда везут. Ему даже удалось выспаться. Два раза "газель" останавливали. Вероятно, они проезжали посты ДПС, но в фургон никто не заглядывал. Ранним утром водитель вызвал его наружу, передав с рук на руки здоровенному хмурому дальнобойщику. Рыжеволосый детина, не задавая лишних вопросов, подсадил Сергея в кабину. Через сутки, испытывая сильнейшую дрожь в коленях, и клацая зубами, - ночи уже звенели первыми признаками близящихся холодов, - он остановил на обводной трассе "девятку", спешащую в город. Серж не мог скрыть волнения, когда увидел вырисовывающиеся сквозь дымку знакомые силуэты многоэтажек. Где-то там должна быть Виола. Прошло столько времени... Как она? Он силился представить встречу, но воображение моталось бесцветной рваной тряпкой. Здравствуй, Вилочка! Я вернулся... Сергей не решился ехать домой. Увертка созрела внезапно. А что с джипом? Ведь "паджеро" остался на набережной! Точно! Сначала надо проверить машину! Предложив водиле три сотни сверху, он попросил довезти до гаража. Лысенький скользкий мужичок, почуяв наживу, запросил пятисотку. На шлагбауме сидела незнакомая колючая тетенька. Она наотрез отказалась давать Сергею противопожарный комплект ключей. Только по пропуску! Таково распоряжение председателя. Никакие аргументы о том, что Сергей свой человек, которого знает каждая гаражная собака, на нее не действовали. - А Никитична где? - постарался быть непринужденным Сергей. - В отпуску! - нехотя ответила сторожиха. - Захарычу можете позвонить? - бодро попросил Серж, снимая спортивную шапку. - Он меня знает! Я каждый день машину беру! - Да ладно! - не поверила тетенька. - Я месяц работаю! Что-то не припомню твоей фотокарточки, дедуля! Серж остолбенел. Что?! Дедуля? Неужели он так плохо выглядит? Но тетушка уже протягивала трубку городского телефона. - Алло, Захарыч?! - обрадовался Сергей, вдавливая пластмассу в ухо. - Это Сергей из сто второго бокса. Меня в гараж не пускают! В командировке я был, сегодня вернулся. Домой не заезжал, поэтому без пропуска и ключей! Можно мне ключики выдать, которые у вас на случай пожара? Скажите тетеньке вашей новенькой, она меня не знает... - Сергей? Из сто второго? - недоверчиво откликнулся охранник. - На чем ездишь? - Бордовый "паджеро спорт" у меня, помните? - Сергей знал порядок. - С кенгурятником. - С кенгурятником, говоришь? - Захарыч был чем-то недоволен. - Ну, да! - Сергей понял, что информации недостаточно. - Номер... - Да помню я номер! - Старый вояка заговорил жестче. - Я все номера помню, с памятью у меня порядок! Ты, мил человек, Сереге-то кем доводился? - Захарыч! - Сергей почувствовал, как подгибается левая нога. - Ты... - Ты мне не тычь, мил человек! - Старик начал злиться. - Сто второй бокс в аренду сдан второй месяц! Нет у нас никакого красного "паджеро"! Продала хозяйка! - Как продала? - Серж обессилено повис на костыльке. - Зачем? - Не мое дело! - буркнул Захарыч. - Но жить-то бабе на что-то надо, коли без мужика осталась! Да и схоронить нынче денег скока надо? - А что с мужиком? - прошелестел Сергей, чувствуя на себе изучающий взгляд новенькой вахтерши. - Она мне не докладывала! - отрапортовал Захарыч. - Спросишь у нее сам! Давай, дядя, иди своей дорогой, а то ей-богу скажу Наталье, чтоб милицию вызвала! То бишь, полицию, чтоб тебя! Неизвестно зачем - наверное, так поступил бы любой на его месте - он добрел до дома, плохо понимая, что делает. Увидев, как в подъезд входит почтальон, прошмыгнул следом, моля бога, чтобы не столкнуться нос к носу с кем-нибудь из соседей. О том, что он может встретить жену, Сергей подумать не успел. Поднявшись на этаж, осторожно высунул голову из кабины лифта. Новые замки... Позвонить? А смысл... Дальнейшее напоминало постановку без слов с участием зомби. Он обошел вокруг дома несколько раз, убеждаясь с каждым обходом, что в квартире никого нет. Окна закрыты. Интересно, где Виола? Возможно, она дома. Ведь на улице ощутимо прохладно, чтобы держать форточки настежь. Дождаться вечера? Но шторы плотно задернуты... И куда он пойдет на ночь глядя, когда убедится, что дом пуст? Поймав такси, Серж добрался до набережной. Она поразила полным безлюдьем и каменно-холодной отрешенностью. Попросив таксиста ждать, Сергей, чувствуя, как нога отказывается с непривычки ходить, с трудом проковылял к тому месту, где оставил джип. Глупость... Что он надеялся здесь увидеть? Река с методичным упорством колотила тяжелыми серыми валами в гранит набережной. Сверху раздался печально-резкий стон чайки. Почему она здесь? Разве ей не пора в теплые края? Сергей старался не смотреть туда, куда уплыл в последнее воскресенье своей жизни... Зачем ты поплыл, Серега, зачем... Таксист нервно посигналил. Сергей махнул рукой, отпуская на все четыре стороны. Куда теперь ехать? Если только к сестре? Но это же чушь... Разве может Ольга не знать того, что знают гаражные сторожа? Сергея Хлебова больше нет... Тебя нет на этом свете, Серега... Вдумайся... Жаль, отпустил такси. Лучшее время доехать до ближайшего магазина... Купить водки... Но что это даст тебе, Сережик?.. Кстати, осталась последняя тысяча... Остаток дня он просидел на берегу, подложив под себя пустую сумку. Впервые в жизни Сергей не чувствовал времени. Ему никуда не надо идти. Его никто не ждет. Он никому не нужен... Даже этой реке. А река теперь не нужна ему. Потому что он сам не знает, что ему нужно. Что вообще может быть нужно человеку, которого больше нет? Ночлег? Незадолго до захода солнца он, не чувствуя ни холода, ни голода, ушел на дикий пляж, граничащий с лесной зоной. Там Сергей наткнулся на полусгнивший баркас, выброшенный на берег. В лодке обнаружилось нечто вроде лежки из картонных коробок и тряпья. Возможно, это служило спальником для бомжей. Не исключено, что сюда могли приходить те, кому нужно место для двоих. В лодке было довольно чисто и сухо. Выбирать не приходилось. Усталость, шум волн и тупое состояние тяжелого безразличия быстро провалили в глубокий сон. Петр загрузил страницу Сержа. Он задумал ее после того, как понял, что Глеб Параллельный умер. Вернее, трагически погиб. Хотя, его могила, которую он увидел после трехдневного обитания на пляже, еще долго носила имя настоящего владельца. Два года она принадлежала Сергею Владимировичу Хлебову. Который, если быть беспристрастно точным, глупо и бездарно утонул, так и не воспользовавшись шансом, подаренным судьбой. Приняв неожиданное предложение Маргариты Львовны, Сергей на какое-то время прекратил колотиться о стены внутреннего тупика. Втягиваясь в жесткий ритм кладбищенской похоронной машины, ему удалось немного отвлечься от того, к чему - он все меньше играл с собой в прятки - Серж был морально готов. Не хватало лишь недостающего куска информации, который лишал покоя. Любой человек в данном положении неизбежно терзался бы вопросом - как его схоронили заочно? Но правда оказалась насколько уничтожающе суровой, настолько и беспощадно прозаичной. В могиле под именем Хлебова С.В. действительно лежит мужчина, которого хоронили в закрытом гробу. Утопленников, выловленных спустя неделю-полторы после смерти, хоронят только таким образом. Вам нужны подробности? Ах, да! А как же опознание? Ведь близкие должны опознать погибшего, перед тем, как предать тело земле. Что ответить? Вы когда-нибудь опознавали родственника, чей труп волокло течением по неровностям донного рельефа целых полторы недели при плюсовой температуре воды? Еще вопросы? В случае остатков сомнения, вспомните маленькую подробность отечественного погребального восприятия. Нам крайне тяжело свыкнуться с мыслью о потере, если мы не видим могилы родного человека, ушедшего в мир иной. И далеко не всем, кто столкнулся с подобной катастрофой, предлагают опознать чье-то тело. Кого можно осуждать за стремление сохранить хотя бы иллюзию достойных проводов в последний путь? Так у него появился второй двойник. Неизвестный мужичок примерно одного с Сержем возраста, комплекции, роста и веса. Ему повезло чуть меньше, чем случайно оставшемуся на поверхности жизни Сергею Хлебову. Но даже не тот неизвестный, заняв его место в дальнем углу кладбища, опустил перед живым человеком финальный шлагбаум. Никогда не поздно исправить грубейшую ошибку в судьбе, если искра воссоединения с отрыгнувшим вас миром еще тлеет. Жизнь всегда находит способ, если есть желание жить. Тоненькие кустики непостижимым образом прорастают сквозь асфальт, стремясь к свету солнца. Зрелое обветренное дерево способно переждать длительную засуху в ожидании дождя. Если не мешать... Но слишком часто завихрения в жизни Сергея являлись итогом необъяснимого субъективизма. Того, что привычно именуется внутренним голосом. Доложив в пазл своего ухода из этого мира недостающие элементы, он действительно не мог сразу решиться на конкретные действия. Как гласит народная молва - если опоздал, к чему торопиться? Сдерживала привычка все анализировать и стремление предвосхищать развитие событий. Что его ожидало, если представить, что первый этап возврата он пройдет успешно? Предположим, встреча с Виолой состоялась. Что дальше? Естественно, куча вопросов со стороны правоохранителей. Даже если умолчать о помощи Руслана и Марго, предстоит много такого, с чем соприкасаться пока не хотелось. Но пожизненно куковать в статусе невозвращенца Сергею тоже не улыбалось. Без документов и жилья? Как быть с медицинским обслуживанием? Со здоровьем, слава богу, особых хлопот нет, но ему не двадцать лет, в конце концов. Как всегда, он наметил для себя одному ему понятный рубеж. Скоро день рождения. Надо перевалить за сорок пять, а там видно будет. В ночь перед днем рождения выпал первый снег. Шла последняя неделя ноября. Кладбище, укрывшись белым саваном, выглядело непривычно торжественно. Природа, словно доказывая право на верховность, устранила земные признаки различия между упокоенными душами. Гранит и мрамор дорогих надгробий не отличались от простых холмиков земли. Глянец вычурных венков и скромность дешевых букетиков скрылись под ровным пушистым ковром снега. Сергей уже знал, что на кладбище не бывает хорошего времени года. Зимой нет нужды тщательно ухаживать за могилами, поскольку снег надежно спрячет любые свидетельства разгильдяйства и лени обслуживающего персонала. Но всех, кто умирает зимой, частенько поминают недобрым словом те живущие, кто роет для них могилы в каменной от холода земле. Сергей подготовился к этому дню. Ближе к вечеру, когда над кладбищем обозначились сумерки, он взял заранее приготовленный мешок для мусора. Внутри ждали восемь гвоздичек, пара пластиковых стаканчиков и чекушка водки. Пить Сергей не собирался. Не потому, что его считают непьющим. С тех пор, как он вылил в Волгу пол-литра коньяка, его отношение к алкоголю не изменилось. Но идти на свой день рождения с пустыми руками некорректно. Выйдя на центральный проезд, он вдруг понял, почему не отправился к себе с утра. Конечно, подсознательно ему хотелось прийти на могилу в числе последних посетителей. Его грыз вопрос - наведает ли хоть кто-нибудь? Отношение людей к дням рождения усопших неоднозначное, но пока память о человеке не затерта годами, многие выбираются на кладбище, как бы продлевая общение с теми, кто ушел слишком рано... Сергей не торопился. Он уже привык ходить без палочки. В зимнем облачении хромота почти не заметна. Когда до нужного поворота осталось метров сорок, услышал сзади сигнал автомобиля. Его догоняла знакомая старенькая "нексия". Хозяин машины - пенсионер из пригорода Николай Федорович - придумал нехитрый бизнес. Въезд на кладбище на личном транспорте запрещен правилами. Но если кому-то из посетителей лень шагать в дальний сектор или погода не располагает - милости просим! Федорыч подбросит за разумную плату, поскольку его авто имеет пропуск. Сергей знал, что пенсионер отстегивает Марго процент со своего не слишком жирного калыма. - Петр Иваныч! - "Нексия" тормознула рядом. - С первым снегом тебя! Подскажи, я правильно еду? Девчонкам в девятнадцатый сектор надо. Он вздрогнул, поскольку еще не свыкся со своим новым именем, которое придумал экспромтом для Маргариты Львовны. Поспешно обернувшись, Сергей открыл было рот, собираясь подтвердить Федорычу правильность курса, но слова застряли в горле. Стекла "нексии" хранили следы выцветшей тонировки, но "девчонок" на заднем сидении он узнал сразу. Издав нечленораздельный возглас, Сергей нелепо развернулся, пряча лицо за поднятым воротником куртки. Несколько раз махнул рукой вперед. - Туда? - Николай Федорович тронулся. - Далеко? Сергей затряс головой, отворачиваясь. - Ты что мычишь как немой, Иваныч? - засмеялся дедок, поднимая стекло двери. - Уже принял для сугреву? Не рановато? Зима только началась! "Нексия", буксуя стертой резиной, ушла в нужный сектор. Сергей знал, что Федорыч довольно прохладно к нему относится, считая человеком Маргариты Львовны, незаслуженно приближенным к местной власти. Надвинув шапку на глаза, он, трясясь от возбуждения, проводил машину взглядом. Когда из остановившегося автомобиля вышли Виолетта и Светлана, он закашлялся. Света резко обернулась, пристально вглядываясь в его лицо. В руках дочь держала огромный букет бордовых роз. У Сергея перехватило дыхание. Он не мог оторвать глаз от своего повзрослевшего ребенка. Если бы она прошла мимо на улице, он бы не узнал ее. Не потому, что новая одежда не из домашнего гардероба. Светлана несказанно похорошела. Она вытянулась. Худощавую стать, цвет глаз и волос она унаследовала от него. Но округлость лица и кудри перешли от Виолетты. Его охватила гордость. Прямо невеста на выданье... - Света, кого ждем? У нас мало времени! - строго окликнула Виолетта. - Ты же видела, пробки сплошные! Мы можем опоздать на поезд! Виолу нельзя было не узнать. Жена, в отличие от дочери, не изменилась. Даже на кладбище она выглядела человеком, который привык думать не только за себя. Виолетта не может не управлять, хотя никогда не работала руководителем. Она поразила Сержа спокойствием и почти офицерской осанкой. Ее глаза сухие, движения рассчитаны. Светлана вздрогнула, обернувшись к матери. Сергей осторожно пробирался вдоль могил, тщательно играя роль уборщика. Он старался держаться на дистанции от "своего" захоронения, но не выпускал жену и дочь из поля зрения. Расстояние не позволяло слышать, о чем они говорят, но его поразило, как быстро завершается визит. Светлана осторожно возложила розы на край земляного холма. Перекрестившись, достала из рукава платочек. Виола, быстро присев, перебросила цветы в основание креста, что-то коротко пояснив дочери снизу вверх. "Правильно, - подумал Сергей, - цветы в ноги кладут. Только Светке об этом откуда знать? Молодая еще..." Он почти успокоился, с удивлением прислушиваясь к себе. Это похоже на кино. Или спектакль. Его женщины играли роли на сцене. Серж смотрел на них из зрительного зала. Посередине - граница миров. Между тем, он незаметно для себя оказался в опасной близости от жены и дочери, забыв, что человека можно узнать не только по одежде или походке. Представление вступало в кульминационную стадию. Виолетта быстрым движением извлекла из сумки полулитровую бутылку коньяка, с силой воткнула донышко в снег по центру могильного холма. Светлана подавленно наблюдала за манипуляциями матери. Рядом с бутылкой жена бросила лимон и маленькую шоколадку. Кофе с молоком... Тот самый джентльменский набор, который Серж купил в день... В день, когда его не стало. Энергично шмыгнув, Виолетта громко произнесла: - Ну, что, дорогой наш... С круглой датой тебя, Сережа... Надеюсь, у тебя все хорошо... Ты добился всего, чего хотел... Светлана, заметив рядом постороннего, что-то шепнула матери, не сводя с Сергея глаз. Виолетта, не обращая на него внимания, резко развернулась и пошла к машине, увлекая дочь за собой. - Ну и что?! - услышал Сергей нервозное восклицание. - Пусть слушают! Я что-то не то сказала?! С днем рождения, Сережа... Нет, не Сережа, не Сергей... Сергея Хлебова действительно больше нет. Нет... Больше ничего... Его душило отчаяние. Если бы она заплакала! Хоть одна слеза, одно доброе слово! Он бы не удержался... Виолетта осталась Виолеттой! Каменная стена! Железная Виола! Несгибаемая металлическая Вилочка!!! Он отвернулся, не желая более смотреть в ее сторону. Громко хлопнула дверца автомобиля. Сейчас они уедут. Навсегда уедут из его жизни... Навсегда... - Извините, пожалуйста! - Петр вздрогнул, обернувшись на просьбу. - Подождите! К нему спешила... К нему бежала Светлана! Он стоял, как вкопанный, лишившись разом способности двигаться и говорить. Она может узнать его!.. Нет... Слава богу, не узнала... Спасибо сгустившимся сумеркам... - Вы здесь работаете! - запыхавшись, констатировала дочь, остановившись напротив. Петр судорожно кивнул, зарываясь лицом в шарф. - Возьмите! - Дочь, смущаясь, протянула стодолларовую купюру. Он отчаянно замотал головой, чувствуя, как через горло прет горячей волной рыдание. - Пожалуйста, - Светлана всхлипнула, - присмотрите за могилкой... Если вам не трудно... Там... Там папа мой лежит... Я... Мы... Мы в Москве живем с мамой... Присмотрите? Петр сквозь слезы только смог выдавить подобие трубного: - Угу... Стащив рукавицу, он словно во сне протянул руку. Светлана осторожно вложила бумажку в ладонь. На секунду отец ощутил холодные пальцы дочери... Земля ушла из под ног... Петр тяжело осел на снег. - Вроде непьющий, а поди ж ты... - задумчиво пробормотал Николай Федорович. - Расслабился под боком-то у директрисы... Этого Петр не мог слышать. Но он хорошо расслышал, как вышедшая из машины Виола нетерпеливо крикнула: - Света! Ну, что ты, в самом деле?! Всех местных пьянчуг хочешь проспонсировать?! Опоздаем на поезд! Быстро в машину! - Простите, пожалуйста... - Дочь торопливо удалялась от него... Обернувшись в последний раз, она, смущенно указывая на могилу, сбивчиво произнесла: - Выпейте за папу... Пожалуйста... Он был... Он был хороший... Самый лучший... Он... Он стихи писал... Выпейте, пожалуйста... Петр собрал с могилы все, что они оставили. В Москву? Что ж, г-жа Виолетта Хлебова, вы тоже добились, чего так страстно желали! А Светлана? Она взрослый человек, она уже женщина! Отец в этом возрасте не главное... Пусть... Он почти донес мешок до своей берлоги, когда столкнулся на крыльце управы с Николаем Федоровичем. "Носил Марго откат", - машинально подумал Петр. - Экий ты вредный, Иваныч! - укоризненно пробурчал пенсионер. - Девчонки-то из-за тебя чуть глаза друг дружке не выцарапали! Как ты не вовремя подвернулся! - Ты о чем? - хмуро спросил Петр, бросив мешок на ступеньки. - Малая-то оправдывалась, мол, папу ты напомнил ей! - пояснил Николай Федорович. - А постарше которая - мамка, стало быть - говорит, что... Мол, отец аккурат в такого, как ты, Иваныч, превратился бы, коли не утоп... - В какого, такого?! - надвинулся на дедка Петр. - Ты что городишь, старый хрыч?! - В старого кладбищенского алкаша! - Федорыч трусливо отскочил к выходу. - Это не я говорю, Иваныч! Люди про тебя сказали! Сам виноват! Еле на ногах стоишь! Разбаловала тебя Маргарита Львовна! И мужики тобой недовольны! Работаешь мало, получаешь много! - Ты кто такой, шавка приблудная!? - рассвирепел Петр, хватая деда за грудки. - Ты здесь вообще никто! Кого жизни учишь, старая банка из-под перца?! Одно мое слово, и... - Молчу! - испуганно отбрыкивался пенсионер. - Прости, Иваныч, бес попутал! Отпусти уже, а то инфаркт случится через тебя, окаянный... Здоровый черт, а стариком прикидываешься! Пахать на тебе надо! - Извини, Николай Федорович... - Петр без сил опустился на крыльцо. - Извини... Это меня бес попутал. Не виноват ты ни в чем... Сам я дурак... Нельзя так со старым человеком... Бог все видит... - Да ладно тебе! - Федорыч перевел дух. - И ты не молод, Иваныч! С кем не бывает... - Не в молодости дело, Николай Федорович... - Петр стянул с головы шапку, устремив взгляд в белесое небо. - Ты, вон... Больной одинокий пенсионер, а не сдаешься... Молодец какой... Дело нужное придумал... Людям помощь... Не только девчонкам... Сколько стариков на кладбище приезжают, а сил нет до могил дойти... На-ка, Федорыч, выпей мировую... Петр достал из мешка чекушку. - Никак, с могилы? - брезгливо отодвинулся пенсионер. - Господь с тобой, - усмехнулся Петр. - Купил самолично. Хотел хорошего человека с днем рождения поздравить. - Чего же не поздравил? - Федорыч не спускал глаз с чекушки. - Уже поздравили... Без меня... - Петр, поднимаясь, вставил бутылек в карман его пиджака. - Я, Федорыч, не пью... - И верно! - Дедок нерешительно развернулся к машине. - Ведь чую, не пахнет от тебя, а на ногах не стоишь... - Жизнь, Федорыч, иногда так с ног валит, что никакой водке не под силу... - Ну, спасибо, коли не жалко... - Бывай, дед... - прошептал Петр. - Выпей за меня... С поста наружной охраны сквозь падающий снег за ними удивленно наблюдал молодой охранник. Со стороны действительно могло показаться, что Петр изрядно набрался. Проводив Николая Федоровича, он, качаясь, добрел до мусорного контейнера. В ящик полетели гвоздички и стаканчики. Чуть помедлив, он отправил за ними коньяк, шоколад и лимон. Заглянув в мешок, Петр бережно затолкал его под куртку, после чего неровной походкой спустился в свое убежище. Бордовые розы стояли в трехлитровой банке до последнего, пока не превратились в сухие стебли с кроваво-запекшимися головками бутонов на концах. Перед тем, как выбросить цветы, он осторожно отломил один шарик лепестков, пряча в дорожную сумку. На память. Больше его с семьей ничего не связывает. У него нет семьи. У семьи нет Сергея Хлебова. Сергей Хлебов умер. Навсегда. Ему отчаянно не хватало общения с пишущим Глебом. Ведь и раньше кроме Глеба обратиться было не к кому. Поняв, что с Параллельным братом связь тоже утеряна, он неожиданно пришел к выводу, что в выборе личных ипостасей ему предоставлена полная свобода. Когда наступила первая кладбищенская весна Петра Иваныча, он зарегистрировал на "самостреле" новую страницу. Он еще сам не понимал, зачем ему очередная виртуальная квартира, но излишними раздумьями увлекаться не хотелось. Хотелось жить. Это был простейший способ запустить жизнь с чистого листа. Новая форма жизни получила имя Сержа Перпендикуляра. Почему Серж? Без комментариев. Он более не хотел прятаться за чужими именами. С какого замысла Перпендикуляр? Потому что, вопреки... Вопреки своей потерянной жизни. Вопреки чужой смерти. Вопреки судьбе, которая оказалась против. Вопреки всем, кому не успел сказать главного: - Я не умер! Я здесь! Среди вас!! Вы слышите?!! - Я хочу жить!!! Я буду жить!!!!! ГЛАВА 6 Неужели пролетело три с половиной года? Да, уже апрель, Петр Иваныч... Скоро улыбнутся зеленым лаком листочки на деревцах. Не все это увидят... Месяц назад в мир иной отошел Николай Федорович. А тебе в этом году исполнится сорок девять годков. Противная неустойчивая дата. Как тридцать семь. Или двадцать восемь. Неосязаемая граница возрастной принадлежности. Уже не здесь, но пока не там. Еще не старик, но уже не мужчина в самом разгаре сил и талантов. Но если сила измерима, то кто в состоянии оценить, что есть настоящий шедевр, а что добротный новодел? Или бездарная подделка... Значение страницы Сержа он осознал не сразу. Если Глеб Параллельный играл роль блиндажа, под накатами которого он когда-то укрывался от ковровых бомбежек реализма, то раздел Сержа Перпендикуляра послужил своеобразным творческим санаторием. Глеб помогал втискиваться в новые стандарты, загонял на определенный уровень самокритики, тщательно отслеживая соответствие произведений читательским ожиданиям. У Сержа Петру открылись совершенно астрономические возможности для писательского отрыва. Довольно долго он не ощущал, с чего начать освоение неизведанного пространства. Как и прежде, неожиданно выручило стихотворчество. В данном случае это скорее напоминало стихоблудие. Петр и раньше знал, что стишки позволяют безнаказанно цементировать пустоты, когда плохо понимаешь, куда лучше разрядить авторскую батарейку. Они, будучи завершенными плевками скрытой потребности выразиться, отлично помогают пережить молчанку и поддержать форму. С ними легче переносятся отливы прозаического вдохновения и обычная усталость, когда следует немного подождать. Стишок тем и хорош, что его можно бросить на полпути, вернувшись к нему через неделю, месяц, или даже год. Когда в успокоившемся мозге тихонько зазвенели первые весенние мотивы, Петр сразу уловил знакомые схватки. На волю просился какой-то рифмованный недоросль. Он почти услышал первое двустишие, как вдруг его пробило абсолютно новое видение свободы. Внутренний цензор молчал. Он не видел критериев оценки. Вопрос, для кого пишем, а стало быть, что и как пишем, отсутствовал. "То есть, - молниеносно среагировал уже подросший Перпендикуляр, - чего хотим, того и налепим? Теперь не надо никому нравиться, так ведь? Как славно, господа! Наконец-то можно выпустить на волю хулигана, закрытого на семь замков ложных общественных установок и внутренних заблуждений!" Это оказалось увлекательным. Если зацикленный на своем "таланте" уважаемый виртуальный поэт частенько смахивает на каменщика, то отныне Петр с удовольствием занимался лепкой из пластилина. На кого оглядываться?! Это мои игрушки! Сам творю, сам ломаю! Хочу - настрогаю кучу маленьких и симпатичных, а если понадобится - заварганю одну, но большую и ужасную! Собственно, не являясь по натуре банальным сетевым беспредельщиком, Петр был готов свернуть эксперимент при первой необходимости. Меньше всего интересовала топорная безвкусица и элементарная пошлятина. Ему просто хотелось уйти с серьезного кинематографа на озорные мультяшки, если пользоваться режиссерскими терминами. Когда в сеть ушли опытные образцы стихотворного стеба, его охватило крайне двоякое ощущение. Читающий народ неожиданно позитивно встретил ходовые макеты из мастерской нестандартной поэзии. Это порадовало и толкнуло на новые задумки. Но стало слегка не по себе. Некоторые вещи, на которые он потратил минимум сил и времени, скрашивая периоды затишья, были встречены незаслуженно восторженно. Что же получается? Чем примитивнее перл, тем больше шансов на читательское внимание? Кратковременная лавина озорства иссякла быстро. Среди потока незамысловатостей проскочила разрозненная стайка иносказательных стихошифровок о насущном. Как и следовало ожидать, не встретивших должного понимания. Этот закодированный способ напоминания миру о себе постепенно стал любимым развлечением Петра. Сегодня, чутко уловив настрой, он решил описать то, что медленно подкрадывалось к нему всю зиму. Поняв, что тема не отстанет, Петр во время нехитрого ужина набросал "По секрету с того света". На кладбище живой покойник Стишки писал под шум листвы. Компьютер, чайник, рукомойник - Всем обеспечен, но... Увы! Не слышен глас загробный боле, Пусть и сбылась его мечта - Он фигу показал неволе, Прочь баксы, грязь и суета! Всё зашибись! Не смерть, а песня! Давно в шкафу висит скелет. Но грустно мертвецу, хоть тресни! Ведь рядом уже много лет Не тужит под гранитом дядя - Заплыл болезный не туда... Его оформили не глядя, Он был никем, теперь звезда? Чужие книги и награды Огрёб не пишущий мужик, И параллельно, вот досада! Заныкал виртуальный ник... Он стал заметен и уместен, К нему поклонников толпа, Фонтаны запоздалой лести И широченная тропа... Спасибо, что не стырил бабки - Костяшки коротки, чувак? За бабки можно и по шапке! Да просто в челюсть, на крайняк... Оставим слог высокопарный, Литавры, вздохи и почёт - Им - мёртвым - Перпендикулярно, Что возомнил о них народ... Но, отдавая драматизму ситуации должное, следует упомянуть, что Петр баловаться Сержу разрешал редко. Не располагая лишним временем, основное внимание он все же старался уделять большой прозе. Когда успокоившаяся душа зачесалась, требуя законспектировать опыт, он, не долго думая, приступил к работе. Выбирать не пришлось. Первым в очереди толкался уже оформившийся в голове "Определитель желаний", надежно спрятанный в резервном почтовом ящике инета. Незадолго до "смерти" Петр вдруг уловил в себе беспокойство, связанное с сохранностью всего того, что он по праву считал своим достоянием. Человек, когда-то державший в руках перфокарты, магнитные пленки и восьмидюймовые дискеты, всегда помнит, что информация имеет свойство исчезать, даже если создать несколько копий. Нельзя всецело доверять бумаге, которая горит и мокнет. Как можно быть спокойным, если многолетние труды зависят от непредсказуемых электромагнитных полей и бесконтрольных нулей-единиц, как-то слепленных в байты? Тем более, когда все это болтается в крошечной флешке. А горсть флешек легко размещается в чужом кармане. Чтобы спать спокойно, он заранее подготовил несколько почтовых аккаунтов на разных серверах, куда надежно упрятал все, что представляло интерес. Теперь ему оставалось только благодарить интуицию. До тайников легко добраться, будучи в любой точке планеты, где есть интернет. Даже на кладбище. "Определитель желаний" пошел на удивление быстро. Но, против ожидания, Сержа хватило не более чем на половину романа. Что-то заметно тормозило процесс. Оказалось, глубоко внутри тихонько пищит зуммер несогласия. Техногенное направление не дает полноценного ощущения правоты задуманной темы. В скоростном безумном мире самые отвязные придумки фантазирующего автора рискуют морально разложиться задолго до окончания повествования. Не говоря о том, что к моменту публикации техническое оснащение "завтрашнего дня" легко потянет на музейную рухлядь. Достаточно вспомнить, что лет тридцать назад супергерои, пользующиеся средствами связи по образцу и подобию огромных мобильников, вызывали у читающих благоговейный шок. Даже если автор совсем упускал из виду, что в персональные голосовые радиопередатчики можно воткнуть фотокамеру, диктофон, калькулятор, термометр и фонарик. Такого точно засмеяли бы в полный рост. Ишь, чего удумал! А электробритву почему же не догадался упихать? Или зубную щетку? Ложку с вилкой? Цены бы гаджету не было! Петр, внимательно изучая в интернете публикации о новинках прогресса, быстро пришел к выводу, что русло технической фантастики требует колоссальных усилий от автора. Ему меньше всего хотелось титанически трудиться, судорожно предвосхищая одной головой то, над чем потеют сотни тысяч высокооплачиваемых извилин в ведущих корпорациях по всему свету. Не слишком дорогое удовольствие? Конечно, он закончил "Определитель желаний" и даже заложил в конце интрижку. При желании роман мог получить продолжение. Но выкладывать его в сеть Петр не спешил. Со временем он отказался от этой идеи. Изредка почитывая "Определитель", он хвалил себя за предусмотрительность. За прошедшие с начала написания романа годы на рынок выброшено столько технических новинок, что напрягать авторский мозг в неравной борьбе с разработчиками хай-тека отважился бы разве что больной фанатик. Чтобы уже через пару лет снискать в свой адрес град насмешек? Увольте, господа читающие! Это не наша стезя... Далее, подчиняясь ностальгии, Петр извлек на свет вторую часть "Миссии". Подбираясь к годовщине кладбищенского существования, он явственно ощущал густой терапевтический эффект от работы над ней. Медленно, со вкусом, он выстраивал продолжение любимого романа. Собирался ли он делиться им с миром живых? На этот вопрос ответа не было. Даже тогда, когда Петр набросал сюжет третьей части. Но здесь его поджидал крайне обескураживающий сюрприз. Накатило гадкое подозрение, что он роется в чужих вещах. Это не его угодья. И это прошлая жизнь. Тогда не хватило фантазии представить, что уже весной - через полтора года после ухода Глеба - из печати выйдет первая часть "Своей Чужой Миссии". А когда роман занял призовое место на престижной ярмарке книг, Петр окончательно дистанцировался от навязчивой шумихи вокруг имени Глеба. Возможно, его мотивация жила бы дольше, будь он уведомлен заранее, что через полгода "Миссия" рванет на международный уровень. Но, когда скромная могилка Хлебова С.В. в течение нескольких дней стремительно преобразовалось в культовое захоронение Глеба Параллельного, Серж уже не испытывал к теме "Миссии" ничего, кроме отеческой жалости. В его представлении, она не только концептуально устарела, но и обесценилась как замысел. Когда-то это считалось весьма оригинальным - отправить главного героя с планеты Земля на освоение далеких миров. Даже если персонаж насквозь положительный и полон самых благородных помыслов. Но в своем домашнем мире - почему не видим! - никогда не убавится внутренней работы по усовершенствованию, даже если всем кажется, что улучшаться нам некуда и незачем. Почему фантасты толпами рвутся на освоение чужих цивилизаций, не обращая внимания на собственную колыбель? Не заслуживает внимания? Все давно освоено и вытоптано? Или - будем честными?! - это банальное проявление комплекса неполноценности? Хорошо там, где мы еще не наследили... Петр почувствовал, что его теперешнее мироощущение развернуто на сто восемьдесят градусов. Какой народец всегда стремится завоевывать новые земли, в то время, как в собственном хозяйстве работы невпроворот? Кто догадался? Ну?.. Конечно! Бездельники и дилетанты, авантюристы и бродяги. Криминальный контингент, любители легкой наживы и все, кто тяготится вдумчивым созидательным трудом. Все те, кто одолеваем синдромом саранчи. Соберем-ка богатый урожай без особых хлопот, пока добро само валится в корзину! И пусть в это время родные земли приходят в запустение, каменея под засухой... Так Петр постепенно выносил идею нового романа. Сюжет серии логически проистекал из "Миссии", но спираль интриги закручивалась не в направлении космоса, а наоборот. Петру не хотелось удаляться за пределы родной планеты. Фактически пережив собственную смерть, он каждой клеткой ощущал, насколько конечно бытие человека. Насколько прекрасен наш маленький шарик, чем-то похожий из космоса на эмбрион будущей жизни. Что может сравниться по красоте с восходом солнца? С утренней росой? С терпким красным вином летнего заката... Даже в границах кладбищенской жизни он торопился чувствовать и жить. Постоянное соседство с покойниками заставляло ценить каждый день, каждую минуту, каждое мгновение. Однажды теплой августовской ночью, накануне годовщины смерти отца, его посетило смутное озарение. Он вдруг задумался. Что бы Петр изменил в лучшую сторону, будь он наделен правом усовершенствовать мир людей по своему разумению? Мощная волна захлестнула воображение. Так родилась "Общая Ничья Земля". Написав примерно треть романа, Петр решил поделиться началом с читателями, чтобы почувствовать обратную связь. Роман был встречен настороженно, хотя недостатка в посетителях на первых главах не ощущалось. Выйдя на середину первой части, Петр сбавил темп. Как только народ уяснил, что основная интрига переместилась на Землю, интерес к роману угас. Поплутав в поисках неожиданных поворотов сюжета, он дал себе слово - не выкладывать в сеть незаконченных работ. Поняв, что успеха "Миссии" не повторить, он какое-то время испытывал понятную обиду. Но вскоре, увлеченный наблюдением за взлетом Глеба Параллельного, Петр успокоился. Разве нужен ему теперь успех Глеба? Отнюдь... Глеб жаждал признания. Он его получил. Глеб вулканировал от мысли, что любимая женщина не принимает его в ипостаси писателя. Пусть посмертно, но Виолетта приняла Глеба в заслуженном качестве. Ее стараниями г-н Параллельный стал известен и уважаем. А его труды, в конце концов, принесли Виоле тот самый уровень жизни, о котором она мечтала. Мечта Петра тоже сбылась. Он тратит почти всего себя без остатка на то, что ему нравится делать больше всего. Его жизнь не разломана на куски. Среди людей он Петр Иванович Андреев. Для большинства окружающих он просто Иваныч. Ибо это немногочисленное большинство зовет его именно так, получая от Иваныча весьма простую отдачу. Ведь основная польза от Петра все-таки не живым, а мертвым. Нехитрый логический анализ подводит к утверждению, что настоящая жизнь Петра течет на "самостреле". Под управлением Сержа Перпендикуляра. Серж до сих пор пишет "Общую Ничью Землю". Эпопея несколько раз переписывалась с учетом нового опыта жизни Петра. Поняв, что одной книгой себя не выразить, он приступил к роману "Квадрат разума". Есть и другие замыслы, до которых пока не дошли руки. Но за три с лишним года Петру удалось полностью договориться с собой обо всех внутренних и внешних разногласиях. Ему давно не о чем беспокоиться. Опять золотой шар... Сколько раз он видел это? Вначале, покалывая, по лицу медленно течет тепло. Затем сквозь закрытые веки ненавязчиво просачивается мягкий свет, приглашая открыть глаза. Глаза открываются. Сознание проясняется. Но даже во сне он знает, что это не явь. Потому что нет связи между восприятием и телом. Есть только ощущения. Петр видит, слышит, осязает. Он может мысленно говорить. На этом его возможности исчерпаны. Даже произносить звуки толком не получается. Петр видит медленно растущий золотой шар. Шар достигает около метра в диаметре, постепенно разогреваясь до прозрачного состояния. Внутри шара появляются контуры человеческого лица. Невозможно понять, мужское оно или женское. Лицо строго неподвижно, мимика отсутствует, но он хорошо слышит, как сквозь тишину раздается усталый голос-команда: "Скоро, пора...". - Что значит, скоро, пора? - спрашивает Петр, не издавая ни звука. - Это значит, тебе пора... - отвечает шар, колышась от звуковых волн. - Уже скоро... - Я это слышал! - злится Петр. - Куда мне пора?! Зачем?! Говори! - Рано... - усмехается шар, неожиданно разделившись на два, меньших по размеру. - Но еще не поздно... Петр рывком садится на кушетке, тяжело дыша. "Давненько шарик не распускал язык! - Он чувствует, как по спине струится пот. - Черт! Аккуратней надо спрашивать! Заткнулся на самом интересном месте..." Этой ночью шар впервые раздвоился. Петр уверен, что успел различить, как в каждой из сфер появились контуры лица. Это разные лица. Одно женское, другое мужское? Возможно... Сферы не успели оформиться в правильные шары. Скорее наоборот, они словно стремились принять некие вытянутые книзу очертания. Сегодня шар сказал новую фразу: "Рано... Но еще не поздно...". Первый раз Петр увидел странный сон в Казани, будучи в коме. Тогда это было объяснимо - он плохо понимал, в каком из миров находится. Позже видение забылось. Но жарко-золотой кошмар посетил вторично накануне памятного дня рождения, когда Виолетта окончательно похоронила Сергея нежданным визитом. Но если первый сон мог иметь хоть какой-то смысл, то связать второе видение с отъездом жены в Москву не удалось. Тем более, что вначале шар исправно играл в молчанку. Все последующие золотые наваждения посещали Петра накануне значимых событий. Он точно приходил в гости перед похоронами владельца яхты. Последний диалог с шаром произошел в ночь перед открытием памятника Глебу. А молча потрепать нервишки он успел перед неожиданным воскресным приездом Маргариты Львовны. Но тот его визит совершенно не отложился в памяти Петра. И вот теперь неожиданное продолжение. Рано... Но еще не поздно... Что имеется в виду? Успокоившись, Петр включил ноутбук. Какое измерение следует анализировать первым? Возможно, шар намекает на Сержа. У него действительно много чего в застывшем состоянии. Целых три романа. Ни один не закончен. Но даже если все махом закончить и выкинуть в сеть, что дальше? Абсолютно ничего! Судьба Сержа ни в малейшей степени не зависит от выхода в свет этих романов. И всех последующих романов, повестей, рассказов и стихов. Потому что Серж как явление живет в себе. Мог ли шар догадываться, что Серж Перпендикуляр замышляет сверхновый роман? Квинтэссенцию того, что копил внутри себя всю сознательную жизнь? А попутно - подсознательную и бессознательную. Глобальный отпечаток мироощущения. Но об этом Серж боится даже думать. Эта тема пока табу. Вот уж, где действительно рано. Раньше не бывает. С творческой интуицией у Сержа разногласий нет. А как насчет мира людей? Что по Петру? Петр, неся службу на границе между живыми и мертвыми, спокойно отдает себе отчет, что его очередь когда-нибудь настанет. Ему, юридически давно похороненному, мысль о смерти кажется даже более близкой, чем мысль о рождении. У темы нет логического завершения - кто его на самом деле будет хоронить? Но, опять-таки, войдя единожды в воду, вряд ли будешь испытывать страх от перспективы намокнуть. Ведь мертвым перпендикулярно... Не так ли, Петр Иваныч? Давай мыслить шире. Возможно, шарик намекает на долги. Долги у Петра имеются. Он должен пять тысяч Руслану из Казани. Но он никогда не забывает об этом. Более того, совесть его чиста. Как только скопилась сумма, Петр отправил деньги на данный Русланом адрес, но перевод вернулся с пометкой "Адресат выбыл". Не долго думая, он решил бросить пять штук на счет мобильника Руслана. Но когда он попытался уведомить его по телефону, оказалось, что набранный номер не существует. Круг замкнулся. Наверное, Руслан часто вспоминает Петра "добрым" словом. Ведь при желании всегда можно передать деньги с доверенным человеком. Но такого человека у Петра нет. Остался единственный способ - доставить лично. Теперь это возможно. У Петра Ивановича на руках паспорт. Но вряд ли шар имеет в виду эту решаемую задачку с одним неизвестным. Золотой незнакомец явился раньше, чем Петр встретил Руслана. Думай, Иваныч, думай! Скоро полночь. Жара не дает уснуть. Побыв пару часов у Сержа, Петр переметнулся к Глебу. Здесь, по крайней мере, можно отвлечься. Но радость оказалась преждевременной. Петр нахмурился, вспомнив, что Виола скоро лишит его единственного собеседника. Глеб поедет в Москву. А Петр с Сержем останутся одни. Виоле будет хорошо. Правда, не совсем понятно, зачем ей Глеб. Если вспомнить статистику, она бывает на могиле не чаще одного-двух раз в год без привязки к определенной дате. Скорее всего, она приурочивает эти посещения к нечастым приездам в город. Виолетта прагматичная женщина. Она звонит Марго, предупреждая о визитах. А директриса ставит в известность Петра, чтобы навел порядок на могиле. На этом неудобства Петра заканчиваются, чего не скажешь о неожиданных приездах дочери. О планах Светланы его никто не информирует. Во время ее последнего визита - в прошлом году - Петра на кладбище по счастливой случайности не оказалось. Поэтому он не узнал, что дочь приезжала не одна, а с высоким молодым мужчиной с повадками уверенного в себе столичного человека. Вернее, он вообще не знал, что Светлана навещала могилу, хотя и отметил на следующий день, что кто-то возложил к памятнику необычайно дорогой букет чайных роз. К этому Петр привык. С некоторых пор такие шикарные веники стали для Глеба скорее нормой, нежели исключением. Ради дочери он готов потерпеть. Для Светланы бывать на могиле отца чаще, наверное, что-то еще значит. Но там ведь не отец... И, вообще... Что такое для них одно-два посещения в год? Ему Глеб все-таки гораздо нужнее! Поэтому - он чувствовал решимость - Петр будет бороться за Глеба. Каким образом? Неважно, каким образом! Время не ждет! Быстрое действие иногда срабатывает лучше тщательного плана. Надо заставить Виолу отказаться от идеи переноса захоронения. На дворе июль. Следует выиграть время. Всего несколько месяцев до наступления холодов. Затем земля опять промерзнет. Надо как-то отвлечь Виолетту! Любым способом! Дальше жизнь подскажет. Он окинул взглядом страницу, сузив покрасневшие глаза. В конце концов, здесь русским языком приглашают всех желающих поделиться интересными фактами из жизни и творчества Глеба Параллельного. Вы просили? Извольте, г-н Стрелецкий, уважаемый координатор проекта! Надеюсь, вы не забудете передать информацию по назначению? Зарегистрировав свежий почтовый ящик на имя Питера Хлебного, он неторопливо отпечатал: "Уважаемый г-н Стрелецкий! В моем распоряжении имеются неопубликованные произведения Глеба Параллельного. В случае Вашей заинтересованности я готов обсудить условия продажи этих работ. При отсутствии ответа в течение одной календарной недели, я оставляю за собой право предложить рукописи любой заинтересованной стороне. С уважением, Питер Хлебный" Отослав письмо, он вдруг понял, что у пацанской выходки имеется глубокий скрытый смысл. Петр предельно тоскливо ощутил, насколько ему надоело затворничество. Ведь он далеко не стар, чтобы тихо догнивать жизнь на погосте. На следующий год ему исполняется пятьдесят лет. Полста, однако... Это как? Уже порядком... Да ладно! Всего полтина, господа! И что вы предлагаете? Встретить славную дату на кладбище?! Среди мертвецов, на пару с безымянным утопленником, укравшим у него все?! Нет уж! Увольте! Не дождетесь!! За полтину надо отвечать! Ноутбук коротко мяукнул, извещая о непрочитанном письме. Ух, ты! Похвально! Вот это оперативность! Г-н Стрелецкий не спит? Ну-ка, ну-ка... "Уважаемый г-н Хлебный! Благодарю за предложение. Ставлю Вас в известность, что в распоряжении родственников автора имеются все произведения, написанные им при жизни. Предлагаемые Вами работы с высокой степенью вероятности являются подделками, и вряд ли представляют ценность. Всегда к Вашим услугам, Максим Стрелецкий, Координатор проекта". Хороший ответ. В точку! Написанные когда? При жизни... Не спешите злорадствовать, господин координатор! Петр решил не церемониться. Они должны почувствовать, что он не мелкий мошенник, гоняющийся за случайными заработками. Как вы отреагируете на это? "Глубокоуважаемый г-н Стрелецкий! Позвольте с Вами не согласиться в части полноты владения правопреемниками сочинений покойного. С огромной степенью вероятности я сомневаюсь, что в чьем-либо распоряжении имеется чистовая редакция второй части серийного романа "Своя Чужая Миссия". В противном случае, она уже была бы издана". Стрелецкий пытался держать удар: "Смею Вас уведомить, что мы располагаем чистовой редакцией продолжения романа "Своя Чужая Миссия". В ближайшее время запланирован выход второй части из печати". Петр закручивал интригу дальше: "Заранее поздравляю, г-н Стрелецкий! Я вполне допускаю, что выйдет какое-то продолжение. Технически это возможно. Ведь читатели никогда не узнают, какая редакция была последней, не так ли? Насколько я понял, мое предложение Вас не заинтересовало. Приношу извинения. Желаю больших издательских удач". Около двух часов ноутбук молчал. Петр ложился спать, когда Стрелецкий прислал наводящий вопрос: "Каким числом датирована имеющаяся в Вашем распоряжении редакция второй части?" Петр, подумав, отправил реальную дату - после смерти Глеба. Ответ пришел незамедлительно: "Ваша шутка оскорбительна по отношению к памяти автора!" Петр спокойно парировал: "В каждой шутке есть доля смысла..." Стрелецкий занервничал: "Вы имеете в виду, у Глеба Параллельного был соавтор?" Петр: "Почему был?" Максим Стрелецкий взял тайм-аут. Утром Петра вызвала Маргарита Львовна. Озадачив списком неотложных поручений, она мельком сообщила, что через месяц планирует отбыть в двухнедельный отпуск. Петр удивился. Он не помнит, чтобы директриса когда-либо брала отпуск. Но в большее изумление его повергла новость, что во время ее отсутствия исполнение обязанностей директора кладбища будет возложено на него. На попытку отвертеться Марго среагировала бурно и непредсказуемо: - Это не обсуждается! Я устала! Я что, лошадь, без отдыха пахать?! Ты мой официальный зам, значит, и спрос с тебя! Ничего страшного! Справишься! За пару недель ничего не случится! Примешь дела, и в бой! Спасибо должен сказать! Не надоело лопатой и веником махать? Если переживаешь за имидж - не парься! Костюм оплачу! Тебе останется побриться! Вопросы?!! Вопросов не возникло. Петр был слишком расплющен новостью, чтобы задаться вопросами. Но в течение дня, вращаясь в привычном круге обязанностей, он время от времени погружался в панический клинч. Что значит, исполнять обязанности директора?! Как ей такое вообще пришло в голову?! Конечно, Петр отлично представляет внутренний механизм похоронного конвейера, но ему доподлинно известно, что львиную долю рабочего времени Марго тратит на внешние контакты. В приемной постоянно толкутся всевозможные ходатаи, просители и контролирующие инстанции. Высокопоставленные чиновники, родственники усопших, желающие нажиться и просто представители закона. Закона!! И всем этим придется заниматься ему? Да она спятила!!! Это на нее совсем не похоже!! Что с того, что Петр оформлен заместителем? Его дело - могилы, могилы и еще раз могилы! Ему потом никто из мужиков руки не подаст! Что ты задумала, Марго?! Это твой, можно сказать, семейный бизнес! Поставь на царство брата или племянника! При чем здесь Петр!!! Вечером, так и не сумев переварить новость, он вспомнил о ночной переписке со Стрелецким. В ящике ждало письмо: "Уважаемый г-н Хлебный! После консультаций с правопреемниками Глеба Параллельного, Ваше предложение отклонено, как не представляющее интереса. Вы вправе предложить имеющиеся у Вас материалы любой заинтересованной стороне. Благодарю за предложение". Петр ответно ударил, не раздумывая: "Спасибо за совет. Конечно, предложу. Полагаю, "материалы" весьма интересны кинокомпании "Андерграунд Пикчерз". Особенно третья часть "Миссии". Ответ пришел мгновенно. "Г-н Хлебный! Когда и где с Вами можно встретиться для детальных переговоров? Мы готовы обсудить Ваши условия". Злорадно усмехнувшись, Петр отшелестел: "Я подумаю, г-н Стрелецкий. Пока ничего не обещаю. Ваша позиция понятна. Но предпочтение будет отдано стороне, предложившей наиболее выгодную цену. P.S. Совсем забыл упомянуть! У меня случайно завалялся почти законченный беловик фантастического романчика "Определитель желаний". А что у Вас на эту тему? Неужели Вы пошли в Голливуд с черновиками, г-н Стрелецкий?" Стрелецкий сдался: "Сколько Вы хотите за вторую часть "Миссии"? Петр разочарованно присвистнул. Столь быстрое развитие событий его не устраивает. Допивая чай, он размышлял. Куда они торопятся? Стрелецкий оказался шустрым переговорщиком. Он всегда так охотно разбрасывается деньгами Виолетты? Поразительная оперативность! С другой стороны, их понять тоже можно. Вряд ли каждый день сваливаются на голову подобные предложения. А если это правда! Виола понятия не имеет, сколько и чего было им написано. Конечно, на осмысление даже того наследия, что обнаружилось на флешках и в бумажных беловиках, ей понадобилось не день и не два. Когда до нее дошло, что на этом можно заработать? Неужели сама поняла? Петр неожиданно ощутил уколы ревности к своим трудам. Она лично носила рукописи по издательствам? Предлагала, унижалась, просила? Сомнительно... Виолетта никогда ни о чем не просит. Характер! Наверное, кто-то вышел на нее с предложением. Почему нет? Возможно, это тот самый Денис Бук. А если таких денисов буков было несколько? Выбирай, Виола! Занятно было бы глянуть, как ты торгуешься! Остановись, Петр! Не суди... Виолетте не позавидуешь. С таким грузом не всем дано жить. Он ее слишком хорошо знает. Если со стороны жены и наблюдалась деловая хватка, вряд ли она старалась для себя. Она, как большинство из нас, имеет простые корни, не считая порции балтийской крови по линии деда. В ее семье лишнего достатка не было. Виола всего добилась самостоятельно. Начиная с красного диплома и заканчивая должностью при увольнении. Но она всегда мечтала, чтобы дочь и внуки жили в другом измерении. Как люди... Петр вздохнул. Виола не виновата. Состоявшись предпринимателем, он сам посеял в жене надежду, что им тоже удастся пожить по-человечески. Кому не хочется? Ведь все начиналось так обнадеживающе... И мы теперь цивилизованная страна! Да здравствует правовое общество равных возможностей! Американская мечта! Да, но с российским душком... Петр, щадя ее внутренний покой, никогда не рассказывал о зловонной изнанке отечественного "бизнеса". С кем он обязан "перетирать", выпивать и сидеть по баням. Кому и сколько надо "отстегивать". Чьих зажрато-тупых, интеллектуально и морально разложившихся деток вынужден устраивать к себе на работу за приличную зарплату. Какие аппетиты у так называемых "уважаемых" людей, проникновенно обращающихся к народу с газетных полос и телеэкранов. Разве можно быть счастливым, когда львиная доля доходов - основной результат ваших каторжных трудов - сливается в ненасытные утробы чиновников, бандитов, проверяющих товарищей и прочих "нужных" людей? Очевидно, вряд ли что-то серьезно поменялось в нашем царстве. Стало тяжко и гадостно. Виола - его маленькая правильная девочка с большеглазой душой раненой птички - неужели она сейчас соприкасается со всем этим? Не дай бог... Но если отбросить в сторону эмоции и призвать на помощь холодную логику, в одном она должна быть уверена. Нет у покойного мужа никакого соавтора. Не могло быть! У него даже друзей не было. Тех, кто настойчиво слал заявки на дружбу, будь то личную или домами, Сергей Хлебов мягко отшивал по причине функциональной ненужности. Серж не искал лишнего общения и никогда не тяготился одиночеством. Ему катастрофически не хватало времени на себя. Всегда... Петр выключил ноутбук. Сегодня ничего не хочется. То, что от него зависело, он сделал. Камень брошен, круги по воде пошли. Дальнейшее не в его власти. Пожалуй, единственное, что заслуживает внимания, это сон. Давно не выпадала возможность хорошенько выспаться. Заканчивалась последняя неделя июля. Петр ежедневно находился под жестким прессингом Маргариты Львовны. Директриса, передавая дела, спешила обучить зама всем премудростям руководства беспокойным хозяйством. Она сдержала обещание относительно костюма. Прямо скажем, не самого дорогого. Добавила к нему пару совсем новых, но вышедших из моды туфель. Вероятно, из гардероба кого-то из близких. Подбросила несколько бюджетных сорочек в упаковке. Два безвкусных поношенных галстука довершили имидж новоиспеченного ИО директора кладбища. Бриться и стричься Петр не спешил, боясь нарваться на "комплименты" подчиненных из похоронной команды. Марго пока не настаивала. Проверив, как сидит экипировка, она удовлетворенно отметила: - Ну, вот! Так-то лучше! На человека стал похож. Когда Петр вознамерился убежать, чтобы поскорее сбросить непривычное облачение, она строго прикрикнула: - Не торопись! Ну-ка, сядь в кресло! Выпрямись! Голову выше! Смотреть в глаза! Решительно! Ты - директор! Нельзя показывать людям слабость или сомнение. Затопчут! Ну-ка, скажи что-нибудь! Например: "Присаживайтесь! С чем пожаловали? У меня мало времени! Говорите по существу! Через пять минут я приглашу следующего посетителя!" Понял, Иваныч? Маргарита Львовна зря так старалась. Петр, конечно, не располагал колоссальным опытом приема посетителей, но, как правильно разговаривать с людьми, он знает. Когда-то не пожалел денег, чтобы пройти дорогостоящий тренинг по ораторскому искусству. Его волновали другие вопросы. В частности - личная безопасность. В один из дней, когда Маргарита Львовна приехала в приподнятом настроении, он осторожно начал издалека. Подведя начальницу к мысли, что ему обязательно придется общаться с представителями силовых структур и подписывать официальные бумаги, Петр невзначай задал пару вопросов о своем паспорте. - А что, паспорт? - искренне удивилась Марго. - Я тебе сто раз объясняла! Паспорт настоящий! И ты, следовательно, тоже настоящий! Всамделишный Петр Иванович Андреев! Что не так? - Маргарита Львовна... - замялся он. - Но... Я же... На самом деле... Я не Петр... - Помню, еще не выжила из ума! - Она лукаво усмехнулась. - Я разве спрашивала, куда делся твой паспорт? Чем ты недоволен? - Вы не спрашивали, да... - Петр внимательно изучал ее реакции. - Спасибо вам за это. И за документ благодарю от всего сердца, Маргарита Львовна. Но другие люди могут спросить. - И что? - Директриса закурила. - В чем загвоздка? Спросят - ответишь. - Я ничего не знаю о себе. - Петр незаметно вдохнул сигаретный дым. - Заявится на прием какой-нибудь важный человек. Выяснится, что это "земляк" мой, не дай бог! А если он в полиции работает? Понимаете? - Понимаю! - Марго нахмурилась, нервно попыхивая сигаретой. - Автобиографию Петра Иваныча организовать? Родился, учился, женился! На случай поддержания беседы? Так? - Было бы очень кстати. - Петр удовлетворенно кашлянул. - Если такая бумага существует. Но дело даже не в этом... - Существует. Завтра подвезут. - Начальница по-мужски сплюнула на окурок, отправляя в урну под столом. Пепельниц в кабинете она не держала, чтобы не давать посетителям возможности затягивать визиты. - Так в чем дело, Иваныч? Заканчивай мысль. Дела ждут. - Этот человек, Маргарита Львовна... - Петр затруднялся сформулировать вопрос. - Под чьим именем я живу... Мы с ним можем пересечься? Теоретически? Если паспорт настоящий, значит, где-то ходит по земле живой Петр Иванович Андреев? И я тоже - настоящий, как вы говорите. Такое возможно? Два человека? Тогда и паспортов должно быть два. Разве так бывает? Паспорт всегда один. Или я чего-то не понимаю? - Вон, что тебя заботит! - Маргарита Львовна понимающе рассмеялась. Выдерживая паузу, серьезно посмотрела Петру в глаза, словно взвешивала решение. - Ты прав, Иваныч, паспорт один. И человек один. Теперь это ты. А хозяина паспорта, настоящего Петра Ивановича Андреева, с некоторых пор в живых нет. - Как, нет?! - Петру казалось, что она слышит его сердцебиение. - Очень просто. - Марго смотрела в упор, не мигая. - В земле он. А паспорт у тебя. Теперь спокоен? - Понятно... - Петр перевел дух, чувствуя, как вспотела спина. - Но, когда человека хоронят, оформляют свидетельство о смерти. Паспорт изымают... Так ведь? - Так. - Директриса посмотрела на часы. - Если хоронят официально. А когда просто закапывают в землю, никаких бумажек не требуется. По документам человек жив. Значит, паспорт где? У человека. Смекаешь? - Не совсем... - Петр понял, что надо копать до конца. - Разве такое возможно? - Ты забыл, где мы работаем, Иваныч? - насмешливо сощурилась Марго. - Или дитем прикидываешься? Земле-то ей все равно, кого в нее кладут. Тем более, ей плевать, с бумажками, или под честное слово. На небеса пропуск не требуется. - Но... - хрипло выдавил Петр. - Я что-то не припомню, чтобы мы... Чтобы у нас... - А вот это не твоего ума дело! - властно прервала она. - Я не ношу яйца в одной корзине! У меня каждый отвечает за свой фронт работ! Еще вопросы? - Все ясно. - Петр устало поднялся с кресла, оттягивая узел галстука. - Почти ясно. Скажите... У него родственники остались? - Я похожа на дуру? - Начальница выглянула в окно, убеждаясь, что Сашок на месте. - Нет у него никого. Ни кола, ни двора. Искать некому. Детдомовский он был. Так что, Петр Иваныч, живи спокойно. - Последний вопрос. - Он торопился, видя, что Марго уходит. - Зачем вы это сделали? Почему... Помогли? - Какой же ты, Иваныч, зануда! - Она подошла и, поднявшись на цыпочки, быстро чмокнула в щеку. Нос уловил тонкий запах духов. Похоже на аромат Виолы! У него закружилась голова. - Я помогаю только тем, кто мне симпатичен! И самое главное - выгоден! Завтра жду тебя без бороды. Сдашь последний экзамен на профпригодность. Генеральная, так сказать, репетиция! Вечером поедем в ресторан. Для отработки делового этикета! Ресторан... На свете сохранились рестораны? Петр половину ночи лежал, размышляя. Он специально не включил компьютер, чтобы не дать себе повода уйти от осмысленного выбора. В три часа подошел к рукомойнику. Что ж, Петр Иваныч, судьбу не проведешь. Отлив из чайника теплой воды, он приступил к моциону. Перед тем, как намылить лицо, несколько минут рассматривал отражение в зеркале. Почему его зовут Иванычем словно деда? Конечно, он подыгрывает образу, чуть сутулясь и заметно прихрамывая. На руку имиджу играет худоба. Но у него нет ни малейшего намека на лысину. Волнистому темно-русому волосу завидуют даже молодые мужики. Типичное славянское лицо, прямой нос, зеленые глаза. Кожа лица нисколько не вислая, скорее наоборот. Чуть выступающие скулы служат отличной подтяжкой. Морщинами бог почти не наделил, хотя всегда в раздумьях. Лишних годов накидывают плотно сжатые тонкие губы. Но когда Петр улыбается, многие непроизвольно присоединяются. Даже Марго настоятельно рекомендует улыбаться чаще. Вот и причина появилась! Ведь работать предстоит с людьми, а не с покойниками. И, наконец, борода. Именно в ней все дело. Если усы вполне темные, то борода почему-то решила уйти в одиночное седое плавание. Так странно она повела себя еще в прошлой жизни. Петр знает, что стоит чуть запустить щетину - он катастрофически стареет на глазах. Серж, представляя визуальные особенности своего лица, всегда брился до зеркального отлива. Петру это не нужно. Борода для него, как маскировочный халат для снайпера. Взяв бритву, он аккуратно подровнял щетину на кадыке. Прошелся вдоль линии растительности на щеках, подбил границу бакенбардов. Дольше всего пришлось возиться с усами. Они не должны быть густыми, как у моржа, но колючая щеточка тоже не красит мужчину. Нужна золотая середина. Смыв пену, он усмехнулся себе. Все с тобой ясно, Петр Иваныч! Жаль брить наголо волосяное покрытие-укрытие? С ним как-то привычней, так ведь? Словно предложили раздеться донага... Но Маргарита Львовна наверняка не пропустит твой антураж. Что делать? Возможно, она пойдет на компромисс. Петр взял ножницы. Через двадцать минут кропотливой работы он иронично хмыкнул. Пойдет! Отлично! Красавец мужчина! Настоящий директор! Директор чего, Иваныч? Кладбища... Это не важно. Почему ему не пришло в голову украсить себя короткой модной бородкой раньше? Сегодня же надо выбраться в салон красоты, и новый имидж завершен! Теперь ему никто не даст полтины. Лет десять можно смело забыть. Нам столько, на сколько мы себя чувствуем! Осталось убедить Марго. Маргариту Львовну убеждать не пришлось. В назначенное время причесанный волнующийся Петр в костюме, с папкой для бумаг в дрожащих руках, поднялся в кабинет директрисы. Чужие ботинки жали, но обувь рано или поздно должна принять форму ноги. Он не видел, как сзади над воротом пиджака нелепо топорщится перетянутый воротник сорочки не его размера. Узел галстука сбился на сторону. Модельно-ухоженная бородка забавно контрастировала с давно нестриженной шевелюрой. Все, с кем он встречался в коридоре, удивленно оборачивались вслед. Такого Иваныча кладбищенский персонал еще не встречал. Но главная новость караулит коллег впереди. Уже скоро Петр Иваныч заступит в должность. Об этом думать совершенно не хотелось... Генеральная репетиция не состоялась. Взъерошенный, с покрасневшим лицом, Петр вылетел из кабинета через пять минут, срывая галстук. Он кубарем скатился по лестнице, что-то беззвучно бормоча под нос. В течение последующих двух часов Иваныча на кладбище не видели. На это время он поступил в распоряжение водителя-охранника для транспортировки в ближайшую парикмахерскую. Назад они вернулись под конец рабочего дня. Исполняющий обязанности директора выглядел фантастически. Ему очень шла новая прическа. Как ни странно, бородка и усы никуда не делись. Но вдоволь насмотреться на изрядно помолодевшего Иваныча почти никому не удалось. Вскоре Петр вынырнул из каморки, облаченный в привычную одежду кладбищенского рабочего. До вечера его можно было встретить в нескольких местах. Он быстро перемещался по территории с большим мешком для мусора. Мало кто обращал на него внимание. Разве что продавщица цветочного киоска слегка удивилась его визиту. Зачем бригадиру похоронной команды понадобилось покупать ворох цветов? На могилах столько букетов, что впору открывать пункт перепродажи. Выбирай на любой вкус. Утро следующего дня ознаменовалось чрезвычайной ситуацией. Сияющий директорский "лексус" в обычное время к зданию управы не подъехал. Никто не удивился. Все поставлены в известность, что начальница в отпуске. В приемной медленно копилась очередь нервных посетителей. Звонить Маргарите Львовне нельзя. Строжайше запрещено! Человек на отдыхе. По всем вопросам - к Петру Ивановичу! Но сотовый Петра недоступен. Когда озабоченная секретарша попросила срочно разыскать заместителя, - ведь это его назначили приказом на исполнение обязанностей! - всех ждал сюрприз. Комнатенка в подвале оказалась пуста. У порога сиротливо ждут стоптанные ботинки. На заправленной кушетке отдыхает аккуратно сложенная роба. Сверху одежды покоится отключенный мобильник. На стуле несколько галстуков. Холодильник без продуктов. Стол убран, посуда вымыта, цветок полит. Комната выглядела так, как будто здесь давно никто не жил. Даже мусора нет. Петр Иваныч словно испарился. В это время в отдаленном секторе кладбища один из самых добросовестных работников Петра Ивановича привычно осуществлял текущий уход за могилами. Задержавшись около стандартного супружеского захоронения, он отметил, что на земле еще остались люди, проявляющие искреннюю заботу не только о живых. Родительская нескоро, но кто-то не пожалел денег на две огромных охапки роз. Бордовыми цветами завалено основание мужского обелиска. У его спутницы жизни не меньший бело-розовый холм из лепестков. Кто такие? Хлебовы... Через десять минут тот же подопечный Иваныча с явным затруднением пытался решать сложную задачу. На богатой, убранной до зеркального блеска могиле, он наткнулся на странную библиотеку. Под огромным гранитным памятником солидно высится стопа почти новых книг. Рядом большой букет красных гвоздик. Осторожно разложив на черной плите тома и томики, рабочий убедился, что труды принадлежат усопшему. Звали автора Глеб Параллельный... Мужчина растерянно оглядывается по сторонам. Никто никогда не инструктировал его, как поступать в подобной ситуации. Отнести книги в мусор ответственный сотрудник не решился. Цветы совсем свежие... Захоронение впечатляет. Мало ли кто возложил? Чуть поколебавшись, он решил, что самый легкий выход из ситуации - спросить у Иваныча. Прилежный уборщик, отправляясь на поиски бригадира, не знал, что почти четырехлетняя кладбищенская эпоха отшельника Иваныча завершилась прошедшей ночью. ГЛАВА 7 Предчувствие будущего настораживает. Даже не так... Оно не просто окатывает душем тревоги. Ощущение пугает? Нет! Опять не то... Наверное, раздражает понимание, что Петр слишком давно не испытывал страха от каких либо предчувствий. Отвык. Несмотря на то, что таинство очередного пути всегда попахивает объяснимым мандражом. Дорога, это неизвестность. А неизвестность сама по себе двулика. Не путь беспокоит Петра. Этот вопрос решен. Он задумчиво окинул взглядом убежище, с которым завтра расстанется навсегда. Почему завтра? Потому что сегодня он ставит точку. Твердую осмысленную точку на столичной жизни. Дальнейшее пребывание здесь лишь усугубляет чувство ошибочной стратегии бытия. Петр подошел к окну. Благодарная усмешка скользнула по лицу. Хорошее место... Тщательно выбранное. Очень удобное с позиции отхода. Эмоционально теплое, хотя и странное по географическому смыслу. Кавказский бульвар. Никогда не думал, что доведется жить на бульваре с подобным названием. Кому пришла в голову шальная мысль так наречь скромную улочку на границе жилого массива и промышленной зоны на юге Москвы? С таким же успехом можно учредить Приморский бульвар на окраине Ташкента. Но место все равно очень славное. Метро близко. До Кантемировской можно пешком дойти за полчаса, если не торопишься. Рядом, буквально в двух шагах, десятки промышленных предприятий. Полно мелких и неизвестных широкой общественности заводиков и цехов. Но есть и тяжеловесы, чье имя составляет гордость не только московского экономического потенциала. Эти производства кучкуются на обширных площадках. Чем больше площадь, тем сложнее охране контролировать территорию. Промугодья снабжены разветвленными подземными коммуникациями. Кое-где сохранились убежища, сооруженные на случай войны. Однако самое полезное их свойство - предприятия располагают железнодорожными ветками, ведущими на сортировочную станцию. Серийное производство требует бесперебойных поставок сырья. Готовую продукцию также необходимо отгружать потребителю. Зная, как функционирует этот запутанный с виду механизм, можно беспрепятственно проникать на нужное предприятие, если не страшит проезд зайцем в условиях пониженной комфортности. Точно так же организуется обратный отъезд, учитывая, что вагонный парк страны нуждается в обновлении и ремонте. Застолбить пульман с просторным лазом вовнутрь - сущая безделица. Петр давно не пользуется этой схемой перемещения, хотя на старте московской жизни она неплохо сыграла на руку. Как и теплые коммуникации под одним из заводов. Петр открыл холодильник. Спустя несколько минут на столе расположился легкий ужин всухомятку, хотя время соответствует позднему обеду. Но на сегодня еще есть дела, которым будет отдан последний московский вечер. Он быстро соорудил несколько бутербродов праздничного исполнения с копченой колбасой и сыром. Вытряхнул из банки горсть консервированных оливок, сполоснул под краном пучок зелени. Поставил чайник. Не торопясь очистил апельсин. В центр экспозиции водрузил бутылку дорогого вина. Испанское красное сухое. Любимая марка Виолетты. Петр долго колебался, прежде чем купить его. Он и сейчас не уверен, откупорит ли бутылку. Слишком давно не пробовал спиртного. С тех самых пор, как разбавил волжскую воду порцией коньяка. Можно ли получить удовольствие от алкоголя после пяти лет абстиненции? Сомнительно... Хотя, Петр Иваныч, при чем здесь удовольствие? Вино куплено для атмосферы. Оно должно пробудить затертые многолетним бродяжничеством воспоминания. Разве можно не жалеть о том времени, когда Сергей Хлебов в глазах жены и дочери представлял собой образец успешного мужа и отца? Кроме того, он иногда сознательно тратится на подобные глупости, чтобы насладиться ощущением независимости от зелья. Он знает, что вино останется в этой маленькой квартирке на первом этаже одного из панельных домов, образующих кусок Кавказского бульвара. Пусть хозяйка порадуется. Неплохая баба, хотя жадновата. Но с участковым все вопросы решила сама, не вовлекая в скользкий процесс Петра. Зачем лишний раз клиента напрягать? Платит человек исправно. Остальное не важно. Наверное, она будет удивлена. Вряд ли кто-то из постояльцев когда-либо оставлял ей подобные презенты. Петр усмехнулся. Зачем переоценивать человеческий опыт? Хозяйка женщина простая. Откуда ей знать, что бутылочка такого винца стоит более сотни евро? Петр признает, что шиканул. Но спустя много лет ему не будет стыдно. Это важный пункт контракта с собой. Бессмысленно врать, когда кроме себя отчитываться некому. Деньги потрачены без колебаний. Пятьдесят лет бывает раз в жизни. Один раз... Как часто люди несут подобный бред на юбилеях? Как будто тридцать два или сорок четыре случаются более одного раза. Петру сегодня полтинничек. Полста! Доплюхал, дядя! Принимай заслуженные овации! Дату полагается отметить с размахом. А завтра начинается новая жизнь. Москва изрядно утомила. Он пока не решил, куда поедет. Зная себя, он даст непростому решению шанс родиться самостоятельно. Прямо на площади трех вокзалов. Куда наитие толкнет, туда и поедем. Скорее всего, куда-нибудь на юг. Надоели холода. Хочется солнца и тепла. Для того, чтобы с удовольствием вкушать жаркое светило без потерь, следует загодя обустроиться на новом месте. Зимний период в южных краях идеально подходит для адаптации. В столице это время в любом случае безрезультатно поглощается сезонной спячкой. В чем же дело? Все идет по плану, но слегка трамбует липкая нервозность. Почему? Надо разобраться. Мало что способно пугать Петра. Даже когда он бросал последнее насиженное гнездо, он принял решение не в силу страха. Позже он неоднократно благодарил судьбу за немыслимое стечение обстоятельств, из-за которого возникла серьезная помеха затянувшемуся кладбищенскому анабиозу. То, что Виола неожиданно объявила о начале перезахоронения Глеба, явилось для всех громом среди ясного неба. Даже Маргарита Львовна была уверена, что вопрос о переносе могилы в Москву отложен в долгий ящик. Почти два месяца никто не проявлял какой-либо активности. Органы не слали запросов, хранила молчание вдова писателя. И вдруг... Подъем! Начать раскопки!! Новость о том, что уже на следующей неделе стартует процедура перезахоронения, а сама Виолетта прибудет с оргвизитом назавтра, побудила Маргариту Львовну срочно ускорить отбытие в отпуск. Ее не завлекала перспектива окунуться в утомительный процесс, сопряженный с массой неблагодарной работы между двух огней. Директору кладбища не надо объяснять, что это такое. Одновременный тягучий прессинг со стороны инстанций и родственников. Не позавидуешь... Марго радовалась, что успела вовремя подготовить себе замену. Пущай-ка Петр Иваныч впрягается на свежую голову! Ему полезно для накопления руководящего опыта. Главное назначение менеджера - антикризисное управление! А это и есть самый настоящий кризис. Иванычу все равно не избежать участия в демонтаже памятника. Великолепно! Сложный клиент - неугомонная писательская вдова - все получит из одних рук. Под ключ, так сказать... Петр, оседая в кресле под лавиной распоряжений, почти ничего не слышал. Рубашку можно было выжимать. Он даже не старался вникнуть. В распираемой новостью голове стремительно разворачивался план побега. Собственно, на планирование времени не оставалось. Какое планирование?! Надо просто уносить ноги. Марго плохо знает Виолетту. Если жена объявила, что прибудет с нотариусом завтра, то... Она вполне может приехать сегодня! Точно! Виола не любит жить с корабля на бал. Несомненно, она уже в городе! Ее спонтанное мышление непредсказуемо. Вот это расклад, Петр Иванович! Вот это диспозиция! Его - трагически погибшего! - вполне могли представить бывшей супруге прямо в кабинете Маргариты Львовны тем утром!! С шикарной модельной бородкой... Марго, очевидно, списала его ватно-багровое состояние на то, что она с порога приказала ехать в город на стрижку под надзором Сашка. Борода и усы также подлежали однозначному искоренению. Наблюдая, как он вращает выпученными глазищами, она милостиво разрешила оставить колючее украшение. Директриса понимала, что досрочно заступающему ИО придется несладко. Шаг доброй воли по спасению небритости должен был способствовать развитию мотивации. Мотив созрел более чем оперативно. Выбора не оставалось. Вернее, выбор состоял лишь в том, куда? Но, выскочив из кабинета, в котором ему не довелось ощутить себя "во власти", Петр уже знал, куда отправится в первую очередь. Его давно ждала Казань. Долги положено возвращать. Попрощавшись с родительскими могилами - когда теперь свидимся? - он не сразу пошел к Глебу. До последней минуты не понимал, надо ли брать с собой книги. Сможет ли он собрать библиотеку имени себя повторно? Победил разум. Слишком тяжелая ноша для побега. В сумке с едой и нехитрыми пожитками осталась "Неизвестная Стихия". Лишь от этой книжицы он услышал несмелое прошение сопровождать его. Ноутбук, не колеблясь, бросил сверху. Без него жизнь Петра бессмысленна. Конечно, чужое брать нехорошо, но вряд ли Марго вспомнила об электронной погремушке. Модель устаревшая, но дело даже не в том. В ночь исчезновения Петр отправил послание Максиму Стрелецкому. Оно родилось скорее на эмоционально-интуитивной почве, нежели явилось результатом холодного рассудка. Петр совершил то, чего сам от себя не ожидал. Но побег многое менял. Ему страстно хотелось продолжения игры в свои старые произведения. Ведь Виолетта переиграла Петра! Она едва не застигла его врасплох. Что ж... Долг платежом красен. Получите ответный ход! Утром г-н Стрелецкий обнаружит в почтовом ящике вторую часть "Своей Чужой Миссии" в окончательной редакции. Как он поступит? Наверное, доложит правопреемнице. Виолетте придется реагировать. А она вовсю занимается перезахоронением в полутора тысячах километрах от Москвы. Разве не интрига? Да, Петр Иваныч... Вовремя ты исчез. Скандал наверняка был грандиозный. Директриса относилась к Петру хорошо, но довольно неоднозначно. Он всегда чувствовал себя вольным холопом. Его свобода никогда не распространялась за пределы кладбища. Марго, вероятно, не ожидала от него такой прыти. Но перед ней Петр вины не чувствует. Хотя мысленно уже не раз попросил прощения. Спасибо тебе за все, Маргарита Львовна. Хороший ты человек... Сложно жить без помощи хороших людей. Особенно в огромном городе, где до вас никому нет дела. Когда от опустившегося бомжа гражданина отличают лишь тяга к жизни и человеческое достоинство. До которых - опять же... - абсолютно никому нет дела. Эх, Иваныч... Если бы не Аркадий Шмелев, неизвестно, как повернулась бы рулетка московских маневров на полусгнившем подвижном составе. Но до встречи с Аркадием еще надо было дожить. После расставания с Марго его ждала Казань. То есть, она не ждала Петра, как не ждала его Москва. Но отложенная встреча с Русланом не могла не волновать. На пути в Татарстан сквозь паутину вагонного покачивания Петр прикидывал, какой она будет, эта встреча. Ведь, в сущности, им было почти не о чем говорить. Разве что о времени, совместно проведенном в больнице. Одергивая себя, он старался успокоиться. Вопросы хорошо решаются не скопом, а по мере их поступления. Но один вопрос Руслану он заготовил. Непростой вопрос. Тогдашнее спешное бегство из больницы и чрезмерное волнение в предвкушении дороги домой отбили способность мыслить. Уже обосновавшись на кладбище, Петр вспомнил, что не сказал Руслану ни слова, куда именно его следует везти. Но доставили его туда, куда следовало. С точностью до километра. Откуда сосед по палате мог знать?.. Первая попытка не увенчалась успехом. Приехав на такси по оставленному Русланом адресу, он наткнулся на загадку. Дома с таким номером нет. Улица в наличии, а дома нет. Кусок частного сектора, расположенный в указанном месте, снесли несколько лет назад, застроив обширный участок пригородной земли высотками. Но многоэтажки не блистали первозданной новизной. Микрорайону не год и не два. Застройка выглядела намного старше. Попытки выспросить в окрестностях о следах расселенных жителей разбились о стену неизвестности. Прошло слишком много времени. Больше десяти лет. Разве всех упомнишь? Петр не сразу задумался о том, что в деле явно присутствует путаница. С Русланом он общался четыре года назад. Что получается? Чья ошибка? Стало понятно, почему возвращались денежные переводы. Но уехать просто так не позволяла совесть и чувство невыполненного долга. Договорившись с таксистом о сносных условиях оплаты, Петр начал утюжить проспект Ямашева. Требовалось всего ничего. Проехать все продуктовые магазины, чтобы попытаться найти Розу - жену Руслана. Эта информация сомнения не вызывала. Кроме одной существенной мелочи. Магазин ко времени приезда могли закрыть. А если даже магазинчик цел, не факт, что в нем до сих пор трудится искомая Роза. Самое прискорбное, что Петр понятия не имел, кем именно она работает. Приходилось разговаривать со всеми без исключения Розами. Дважды он выходил на женщин, чьих мужей звали Русланами. Один из них сразу возник рядом с женой незнакомым ревнивым столбом, враждебно сверля Петра подозрительным взглядом. Второй кандидат отбраковался по фото в супружеском мобильнике. День шел к концу. Надежда таяла по мере сокращения длины улицы. Когда до окончания проспекта осталось две трамвайных остановки, Петр загрустил. Грусть не ушла даже тогда, когда в цоколе одного из жилых домов замаячила светящаяся вывеска на двух языках. Таксист вопросительно посмотрел на выгодного клиента. Пассажир кивнул. В просторном уютном магазине работали сразу две Розы. Первая трудилась продавцом в молочном отделе. Симпатичная улыбчивая девушка была не замужем. Вторая Роза оказалась владелицей торговой точки. Но она отсутствовала. На вопрос, как зовут мужа хозяйки, Петру нехотя сообщили, что мужчину ее сердца величают Маратом. Но он Розе не муж. Пока... - Сколько лет хозяйке? - Петр собрался уходить. - Много! Сорок семь стукнуло. - Младшая Роза с любопытством рассматривала навязчивого посетителя. - А вы что хотели? Может, что-то передать? - Наверное, нет. - Петр колебался, инстинктивно чувствуя незавершенность поиска. - Я приезжий. Ищу человека. Знаю, что его жену Розой зовут. Она работала в продуктовом магазине на этой улице, когда мы... Когда мы познакомились здесь, в Казани. Его Русланом звали. - Хозяйка когда-то была замужем, - тихонько отрапортовала продавщица. - Но я не знаю имени первого мужа. Недавно работаю... Ой! А вот и Роза Сулеймановна! Долго жить будете! Увидев Розу, Петр внутренне сжался как от удара током. Она... Невысокая, хорошо сохранившаяся стройная женщина вопросительно смотрела на него. Ухоженная, еще достаточно миловидная, с темным каре густых волос с проседью. Салатовый брючный костюм, украшения и дорогая сумка в тон модельной обуви выдавали в ней бизнес-вумен. Чуть вытянутый разрез жестких карих глаз. Держит себя в руках, но видно, что обеспокоена. Когда Петр объяснил цель визита, она пригласила в кабинет. Предложила кофе. Он не отказался. Слушая сбивчивый рассказ, Роза включила компьютер. Не задавая вопросов, быстро щелкала мышью. Казалось, ей совершенно безразлично. Петр пожалел, что напросился на глупый визит вежливости, но отступать было поздно. Когда в кабинете наступила тишина, женщина испытующе пронзила Петра усталым взглядом. Глянув на крохотные наручные часики, она медленно развернула монитор к посетителю. - Он? - Роза ждала, напрягшись. Петр облегченно выдохнул. Не может быть! С экрана широко улыбался Руслан! Красавец! Ему поразительно идет камуфляжная форма и десантный "калаш" с подствольником. Сзади фоном высится зеленый горный хребет. Над перевалом синева неба. В кадре висит лопасть винта вертушки. Значит, он вояка? - Руслан?! Есть Бог на свете! - Петр радостно потянулся к монитору. - Я уже не чаял найти! Как он поживает? В порядке? Роза молчала, бесстрастно слушая. Кликая мышью, она по очереди выводила на экран фотографии. Руслан на БМП. Руслан с пулеметом. Руслан в тельнике... Руслан с голым торсом... - Да, это он... - Петр не понимал, как себя вести. - Ошибки быть не может. Это Руслан. Но... Где он? Я могу с ним встретиться? Или... Можно ему позвонить? Роза вынула из сумочки пачку дамских сигарет. Щелкнула инкрустированной зажигалкой. Нервно затянулась. Петр заметил, что ее глаза увлажнились. - Не знаю, зачем вы пришли... - медленно проговорила она. - Я хочу вернуть долг. - Петр полез во внутренний карман. - Пять тысяч. Могу с процентами! Я специально приехал. Руслан помог мне. Очень помог... - Пожалуйста, не перебивайте, - сухо остановила женщина. - Дайте сказать. - Извините... - Вы не могли видеться с ним четыре года назад, - продолжила Роза, поворачивая изображение к себе. - Руслан погиб во вторую чеченскую кампанию. Я не знаю, кто вы. Но я знала всех, кому он был дорог. Это очень странно. Вы хорошо информированы. Адрес верный, мы там жили у его родителей до сноса района. Да, у него остался младший брат Рашид. Непутевый... По сей день занимает у меня деньги. Муж действительно лечился после автомобильной аварии во второй клинической. Это было за год до того, как его отправили на Кавказ. Вам известен его сотовый. Но о нем знали только близкие. Мы не афишировали. Телефон купили летом девяносто девятого перед командировкой в Чечню. Тогда это считалось роскошью. Руслан многим помогал. Считал, что деньги в жизни не главное. Но он погиб... Его разведгруппа попала в засаду. Снайпер... Муж вытаскивал из-под огня девятнадцатилетнего пацана. Той осенью в город без конца прибывали цинковые гробы. Я сама получала груз 200... Петру стало нехорошо. До него со скрипом доходило, что фотографии в компьютере Розы не цифровые, а отсканированные увеличенные снимки 10х15. Пленочная мыльница?.. Форма на Руслане устаревшего образца... - Погиб в девяносто девятом? Ничего не понимаю... - Он неловко держал над столом купюры. - Столько совпадений... Но... У меня память на лица... У вас есть видео с Русланом? - Думаю, вам следует уйти. - Вдова резко поднялась. - Роза... - Петр старался подобрать слова. - Я не могу просто так... - А я не хочу! - Она гневно оборвала его. - Руслан был для меня всем! Но я пережила эту боль, я свыклась. Прошло столько времени... В моей жизни другой мужчина. Зачем? - Возьмите деньги... - Он застыл в нерешительности. - Я не могу... - Оставьте себе. - Роза стояла у окна спиной к нему. - Или раздайте бедным, если это вам так важно. Поймите, я не нуждаюсь... - Простите... Сколько ему было?.. - Тридцать восемь... Петр встал. Скомкано поблагодарив Розу за кофе, вышел в торговый зал. Молоденькая тезка хозяйки с любопытством смотрела в его сторону. В руках у странного визитера зеленели бумажки тысячных. Подойдя к витрине, он неожиданно спросил: - Тебе хорошо платят? - Нормально платят, но хотелось бы больше! - Девушка кокетливо улыбнулась. - А что? У вас ко мне деловое предложение? Петр, усмехнувшись, положил пять тысяч около кассы. Продавщица удивленно рассматривала деньги, не понимая. Когда она открыла рот, чтобы выяснить потребности клиента, он шагал к выходу. - Мужчина! - крикнула девушка. - А деньги?! - Это вам за помощь... Как ни странно, таксист ждал, перекуривая на лавочке у магазина. Петр, чувствуя опустошение, тяжело соображал. Конечно, в жизни много необъяснимого, но... - Куда едем? - Парень направился к машине. - Знаешь, где республиканское МЧС? - Решение созрело внезапно. Петр медленно жует бутерброд, запивая остывшим чаем. Он не чувствует удовольствия, хотя давно не покупал вкусностей. Бутылка вина раздражает, но убирать рука не поднимается. Все-таки, день рождения. После юбилейного ужина он поедет на метро прощаться с Виолеттой. Вернее, с охраняемым элитным домом в центре, где Виола живет одна. Со Светланой Петру увидеться не суждено. Дочь устроилась где-то далеко за городом. У нее муж и двое сыновей. Это все, что известно. Большего г-н Стрелецкий сообщить не пожелал. Электронная переписка с поклонниками творчества Глеба не предусматривает излишней откровенности. Родственники писателя люди обеспеченные. Мало ли с какой целью народ интересуется. Но совсем игнорировать загадочного сетевого незнакомца, бесплатно слившего в прошлом году координатору Стрелецкому вторую часть "Своей Чужой Миссии" тоже нельзя. Тем более, что язык произведения и манера компоновки сюжета поразительно напоминали стилистику письма Глеба Параллельного. Для подделки написано слишком хорошо. Как будто писал сам Глеб. Но заметно подросший как писатель, как личность. Даже талантливые плагиаторы не способны учесть подобные тонкости. Выждав время, Максим Стрелецкий устроил на форумах мощную пиар-акцию по поводу скорого выхода из печати долгожданного продолжения "Миссии". Таинственный доброжелатель молчал. Одновременно на сайте "Андерграунд Пикчерз" мелькнул анонс о начале съемок первой части обещанной космической трилогии. На этот раз киношники не скрывали, что в основу сценария положен роман покойного фантаста из России. Лед над памятью Глеба Параллельного тронулся. Неподвижное доселе колесо истории завращалось в нужном направлении. Петр оставался сторонним наблюдателем. По весне читательская аудитория наконец-то встретила аплодисментами изрядно задержавшуюся в пути вторую часть "Миссии". Когда страсти утихли, Петр купил книгу. Его поразило, насколько хороши иллюстрации. Если бы он умел рисовать, даже ему не удалось бы так точно передать образы героев и подробности основных сцен. Молодец, художник! Видно, что очень плотно погружался в сюжет. Что касается текста, координатор не обманул, хотя такой соблазн наверняка был. Содержание второй части буквально совпадало с тем, что отправил Стрелецкому перед расставанием с кладбищем Петр. Это единственное условие, которое он поставил правопреемникам в сопроводительном письме. Издать слово в слово. От денег Питер Хлебный отказался. Источник рукописи виртуальный меценат также пожелал сохранить в тайне. Этой скрытностью координатор ловко пользуется. Когда незнакомец Хлебный пытается наводить справки о подробностях жизни правопреемников писателя, г-н Стрелецкий мягко намекает, что он не вправе нарушать положения законодательства о защите личных данных граждан. Особенно когда о самой личности интересующегося ничего не известно. Вы правы, г-н Стрелецкий... Искренне жаль. Если про Виолу Петру что-то известно, то о дочери он не знает почти ничего. За год и пару месяцев московской гонки Петр так и не решился выбраться на поиски коттеджного поселка, в котором живет Светлана. Караулить ее у дома Виолы тоже сложно, хотя попытки предпринимались неоднократно. Для этого как минимум необходим автомобиль. И бинокль... Постепенно он понял, что лучше оставить ситуацию, как есть. Если Петр увидит внуков, ему не хватит сил уехать из Москвы. Оставаться же здесь, рядом с Виолой и семьей дочери, не имея возможности видеть их, означает обречь себя на пытки. Он в любом случае уедет. Завтра... Что касается Глеба, этот вопрос по-прежнему стоит перед Петром. Самостоятельно отыскать новое место захоронения также не представилось возможным. Когда он напрямую спросил Стрелецкого, на каком кладбище столицы перезахоронен Глеб Параллельный, координатор проекта сделал вид, что не понял вопроса. На последующие уточнения он неизменно отвечал, что это ложная информация. У вдовы писателя таких планов нет. Более того, никогда не было. Остается поверить на слово. Выходит, ему удалось остановить неугомонную Виолетту? Это отчасти греет душу. Он представил, как взъерошенная Виола, прервав визит на кладбище, мчится в Москву лично убедиться, что появились новые возможности по освоению наследия Сержа. Которому она когда-то жестко вправляла заблудший графоманский мозг. А Глебушка как лежал, так и лежит? Эх, наведать бы брата-близнеца... Встреча была бы нелишней. Когда Петр прошел курс "молодого москвича" и попытался засесть за наброски нового, он долго не мог сообразить, почему его мысли напоминают выжимки из кожуры, срезанной с прошлогодних яблок. Голова рожала словесный примитив. Он справедливо предположил, что еще не восстановился после передряг и нервотрепок. Но, вернувшись летом к попыткам творчества, Петр окончательно уверился в мысли, что писать в этом человеческом муравейнике не способен. Город-гигант давил на психику, замазывая любые всплески воображения огромной кистью серой краски. Однообразие впечатлений обматывало душу плотным непроницаемым рулоном текучки, будто матерчатой изолентой. Слой за слоем. День за днем... Состояние придавленности не проходит. Невыносимо тяжело, когда понимаешь, что вокруг тебя творятся события, не втискивающиеся в стандарты разумного осмысления. Тем более, если точно знаешь, что двойного толкования быть не должно. Разве что в единичных случаях. В виде исключения. Тот случай, когда он посетил Розу, хранил исключительность менее часа. Ровно до той минуты, когда Петр попытался выяснить фамилию своего спасителя в республиканском МЧС. Его просьба озадачила людей при исполнении. Да, есть на балансе "мангусты" упомянутой модификации. Но катера приступили к несению службы два года назад. До этого подобными машинами местные спасатели не располагали. Мужчина ничего не путает? Петр не путал. Но ему пришлось отвлечься от таинственных подробностей своего чудесного спасения и досадного казуса с вдовой погибшего разведчика. Москва всасывала в беспощадный водоворот непрекращающихся попыток как-то обустроиться в агрессивной среде. Суровые будни выживания заставили на время выкинуть ребусы без разгадок из головы. Первое время он удачно спасался на вокзалах. Основной целью были поиски работы. Точнее, случайных заработков. Чаще всего удавалось подменить загулявших грузчиков в торговых точках. Но тягаться с молодыми конкурентами Петру не под силу. Время истощения финансовой подушки совпало с началом зимы. Нервяки, физические нагрузки и холода быстро ослабили организм. Хронические недосыпы и отсутствие элементарных удобств фатально усугубляли положение. Больше всего Петр боялся заболеть. В голову частенько приходила запоздалая мысль-раскаяние. Зачем ты пустился в бега, Петр Иваныч? В твои годы надо сидеть на теплом месте... Но как он мог отсиживаться на кладбище, когда Виолетта вплотную подобралась к нему? В декабре он решил найти зимнюю "квартиру". На Промышленной улице в череде других маячит солидное предприятие, с которым у него имелся богатый опыт делового сотрудничества. В середине девяностых, опираясь на связи с земляками, переместившимися в столичный регион, Петр наладил в своем городе продажу всевозможной упаковки и тары. В стране еще не оформился рынок. Деревянные ящики и картонные коробки, банки и крышки, пленка и этикетки - все пользовалось повышенным спросом. Он часто мотался в Москву, утрясая многочисленные вопросы по отгрузкам и оплатам. Это крупное предприятие, где начальником отдела продаж в ту пору трудился его товарищ Аркадий Шмелев, Петр знает, как свои пять пальцев. Много дней и ночей он провел в цехах и на отгрузочной площадке, контролируя изготовление заказов и процесс отправки вагонов в свой адрес. По-другому тогда не работали. Аркадий перебрался в Москву тремя годами ранее. Его всегда манил масштаб столицы. Математическое образование, полученное в МГУ, способствовало построению не только удачной карьеры, но и финансового благополучия. К моменту переезда Аркадий развелся с женой, то есть был совершенно свободен в способах трат не только кровно заработанных средств, но и того, что осталось от раздела семейного имущества. Потрудившись пару лет торговым представителем, а затем менеджером по продажам в известной табачной компании международного масштаба, он осел на тарном комбинате. Спустя год вошел в состав акционеров. Аркадий настойчиво приглашал переехать в столицу всех, кому симпатизировал, обещая помощь. Но дела Петра тогда шли слишком хорошо, чтобы менять жизнь в лучшую сторону. Петр пробрался на комбинат холодной ноябрьской ночью, затаившись в вагоне железнодорожного состава, поданного на отгрузочную площадку. С собой он прихватил минимум вещей, немного еды и бутылку минералки. В рюкзак упаковал смену белья и одеяло. Ноутбук, остатки сбережений и документы - на всякий случай - он накануне спрятал в автоматической камере хранения на Казанском вокзале. Несколько раз нужда подталкивала к продаже компьютера, но... Петра при мысли о расставании с ноутбуком охватывала бешеная паника, словно он готовился продать собственную почку. Он дал себе слово, что предаст друга, только если придется выбирать между жизнью и смертью. Знание диспозиции предприятия позволило вскоре отыскать просторное убежище. Чистенький подземный бункер, скорее всего, служил коллектором технологических жидкостей. Теплое высокое помещение не закрывалось, хотя петли для замка на железной двери сохранились. Под потолком висел абажур ртутной лампы, но выключатель в камере отсутствовал. Вероятно, освещение включалось централизованно где-то в другом месте. Забравшись по трубам наверх, Петр нашел монтажную площадку, где легко могли расположиться трое. В нескольких метрах от нее в стене подвала обнаружилось небольшое застекленное оконце, способное днем тускло освещать камеру. Окно располагалось выше уровня земли, но снаружи его надежно заварили металлическими прутьями. На площадке Петр соорудил лежанку из обломков ящиков, картонных коробок и тряпья. Жесткое холодное лежбище показалось пуховой периной. Ему не верилось, что можно спать лежа. Тот, кто месяцами не дремал урывками, скрючившись в позе эмбриона на вокзальных стульях, никогда не поймет, что значит,беспрепятственно распрямить тело в горизонтальном положении. Впервые за несколько месяцев он мог вытянуться. Петр проспал до следующего вечера, пока не почувствовал, что пора по нужде. Есть не хотелось. Ощущение голода стало привычным. Так начался период его подземного существования, продлившийся чуть дольше полутора месяцев. Режим выстроился исходя из потребностей. Раз в три дня Петр выбирался в город. Освоившись на территории, он использовал разные способы входа-выхода сообразно времени суток. Кроме железнодорожного - наиболее рискованного и неудобного пути - на площадку можно попасть, лазая через забор. Но при этом проще всего угодить в лапы охранников. Самая большая неприятность - слоняющиеся по территории собаки. Для них он всегда что-нибудь припасал, чтобы разойтись с меньшими братьями без лишнего шума. Когда позволяли средства, Петр баловал себя цивилизованным заездом. Для этого необходимо договориться с водителем фуры, ожидающей очереди под погрузку. Сотня-другая рублей, и вы солидно въезжаете на известное предприятие через КПП под видом напарника водителя. Лишь один раз иногородний водила поинтересовался, зачем потрепанному мужику проникать на комбинат столь замысловатым способом. Петр сказал первое, что пришло в голову - к любовнице ему надо, которая трудится в ночную смену. Мол, в коммуналке бабой особо не насладишься, а других мест для секса нет. Подружка замужем. Отель не по карману. Так, мол, и встречаемся, без отрыва от производства. Гораздо реже удавалось таким же образом выехать с территории. Но, уговорив, как-то не в меру подозрительного дальнобойщика, Петр вдруг получил за свои деньги ценную информацию. В отгрузочных накладных, лежащих на передней панели кабины, он разглядел знакомую подпись. Шмелев А.О. Генеральный директор. Вот это новость! Аркадий - генеральный директор комбината?! Знал бы он, кто прячется у него в подземных коммуникациях! Петру стало стыдно. И грустно... Почувствуй разницу, Серж... Начинали когда-то с одинаково низкого старта банальной коммерции. Продавали все, что продается. В итоге? Где Аркадий Шмелев, и где Серж Хлебов... Но сомнения грызли недолго. Работы много, следовало торопиться. За напряженным ритмом освоения нового ареала обитания, он не обратил внимания на незаметно проскочившее в галопе дней и ночей сорокадевятилетие. Ему было совершенно не до этого. Приоритет события настолько снизился, что ни о каком праздновании не могло идти речи. Жилище, снабжение и быт требовали постоянных усилий. Но ближе к Новому году он слегка перевел дух. Его берлога благодаря смекалке стала напоминать жилье. Конечно, он не мог себе позволить разойтись на полную катушку. Помещение иногда посещали рабочие, производившие обслуживание коллектора. Но на высотную площадку никто из них не лазил. Она, очевидно, когда-то была сооружена для монтажа участка трубопровода, который проходит под самым потолком. Почти все имущество удалось сосредоточить наверху. Постель, рюкзак и сумка с вещами, бутылки с водой. Лишних продуктов он не хранил, но на случай крысиных визитов приволок с заводской свалки помятый электрощиток с дверцей, служивший небольшим сейфом. Проблема освещения решалась с помощью купленного фонаря. Но она беспокоила лишь по ночам. Днем в бункере стоял сумрак. Света, проникающего сквозь грязное окно в трех метрах от Петрова лежбища, вполне хватало, чтобы ориентироваться. Он мог без труда организовать полноценное электрическое освещение, но это означало демаскировку. Рисковать смысла не было. Провода на площадку он все же протянул, обнаружив в углу за толстой трубой распаечную коробку, в которой присутствовало напряжение. Двести двадцать вольт в любом случае требовались. Надо периодически заряжать аккумуляторы для фонаря. В планах стоял пункт - приобрести маленькую электроплитку. На первых порах ему хватало кипятильника. Но самый существенный аргумент, толкнувший на проброску "сопли", по которой его легко могли вычислить - ноутбук. Не открывать окно во внешний мир Петр себе позволить не мог. Эта последняя связующая нить не давала окончательно опуститься. Он заставлял себя умываться и чистить зубы. Брился каждый день, расставшись с бородой. Обросшая физиономия слишком стимулирует московскую полицию на бесконечные проверки документов. Откупы пробивали чувствительные бреши в бюджете. Немыслимо, но он научился мыться с мылом, поливая себя водой из пластиковой бутылки, дрожа от холода. Петр стирал, пряча мокрые носки и белье между теплыми трубами. Человеку в любом положении требуется отхожее место. Об этом также пришлось позаботиться, чтобы не натолкнуть обслуживающий персонал на нежелательные мысли о поисках источника фекальных ароматов... Когда оставались силы, он пытался писать, чувствуя бессмысленность усилий. Все, что задумывалось ранее, постепенно теряло актуальность. Условия жизни, которые даже спартанскими назвать язык не повернется, в труху расплющивали желание что-то выражать. Тем более фантазировать. Жизнь мелькала перед глазами сумасшедшими вспышками стробоскопа выживания. Никакая фантазия не способна родить подобное безумие. Чаще Петр устало гостил у Глеба или Сержа. Иногда он заходил на читательские форумы, отслеживая новости. Писать Максиму Стрелецкому не хотелось. Писать было нечего. Цивилизованный мир постепенно отодвигался в недоступное восприятию бомжа зазеркалье. Петр понимал, что рано или поздно сам станет бомжом. Вначале телесно. Затем душой. Это неизбежно, когда ты выброшен из социума на помойку. Как бы комфортно ни было обустроено нечеловеческое жилище, где он вынужден таиться, словно дикий зверь в норе, ждущий облавы. Индивидуум, выживающий между обществом нормальных людей и пыльным безвоздушным подземельем промзоны, становится изгоем прежде всего в собственных глазах. По этому безнадежному взгляду куда-то внутрь себя люди на улицах определяют тех, кто окончательно отрыгнут обществом. Даже если падшего мужчину (или женщину) одеть во все чистое. Даже если отмыть, постричь и причесать. Духовный крест, выжженный изгоями на своем лбу невозможно скрыть новой одеждой или смыть баней. За неделю до Нового Года, когда Петр покупал в магазине самообслуживания хлеб, он вдруг ощутил вокруг себя вакуум. Люди старались не приближаться к нему. Те, кто шел навстречу, опускали глаза или отворачивались. Конечно, его одежда уже выглядела довольно неопрятной, но дело не в одежде. Скорее всего, от него исходил запах. Стойкая отдушка подвала, которую нельзя перебить ничем. Около кассы он вторично ощутил, как люди брезгливо сторонятся его. Девушка-кассир, поджав губы, бросила сдачу. Красноречиво стрельнула подведенными глазками в охранника, курящего на крыльце. Петр обреченно усмехнулся. Начало конца? Иллюзии способны оттягивать конец. Он вспомнил, что близится Новый Год. Год его наступающего пятидесятилетия. Петр задумал украсить свою нору. Слишком заметный антураж разводить небезопасно, но кое-какое великолепие устроить можно. На уличном развале он подобрал с земли несколько сосновых веток. Купил пару елочных игрушек и немного блестящей мишуры. Рядом с лежанкой возникла бесформенная кучка хвои, нелепо обложенная блестками. Золотистые шарики покоились сверху, напоминая выкаченные глаза неизвестного существа. Получилось смешно. Мохнато-зеленое лупоглазое нечто, украшенное серебристым дождиком. Смешно и грустно... Наступило тридцать первое декабря. Петр вернулся из города пораньше. В пакете новогодняя бутылка колы, хлеб, шоколадный батончик. Днем ранее с ним расплатились за разгрузку связкой незрелых бананов. Это неплохо. Не сгниют раньше времени. С прошлой недели оставалась мумифицированная вареная колбаса. Странно, но "останкинская" не портилась, сколько бы ни хранилась. Конечно, в бункере не жарко, но белок в любом случае должен тухнуть. Колбаска просто усыхает, превращаясь в темный резиновый валик. Ни запаха, ни плесени... Из чего ее делают? Внезапно праздничные приготовления нарушились. В бункере вспыхнул свет. Зажмурившись, Петр успел отметить, что его мокрые следы на бетонном полу коллектора, к счастью, уже высохли. Снаружи послышались голоса. Он обомлел, затаившись в гнезде. Через несколько минут хлопнула железная дверь, впуская двоих мужчин в фуфайках. С собой они принесли большой чемодан с инструментом. Негромко переговариваясь, наладчики приступили к работе. Сверяясь с документацией, быстро перекрыли несколько вентилей. Пять минут ушло на то, чтобы сбросить давление в системе. Затем один из них, подсвечивая фонарем, произвел манипуляции с проводами в распаечной коробке, хотя на панели установлены кнопки. Два насоса из трех угомонились. В первый момент показалось, что в помещении воцарилось непривычно гулкое безмолвие. Удовлетворенно переглянувшись, рабочие вышли. Повторно грохнула дверь. Петр вздохнул с облегчением. Он не знал, что, уходя, наладчики повесили на двери замок. В связи с новогодними каникулами на комбинате проводились регламентные работы. Страна готовилась культурно отдыхать. Государство дарило гражданам почти полмесяца обильных, но заслуженных возлияний. Экономика страны реагировала соответственно. Тарный комбинат не останавливается, но портфель заказов в январе заметно худеет. Коллектор также должен функционировать пропорционально загрузке производственных мощностей. Ближе к ночи Петр ощутил, как в бункере постепенно холодает. Трубы без теплых жидкостей не грели воздух. Закончив ужин, он решил подкрепиться горячим чаем. Но кипятильник не работал. Провода оказались обесточены. Вероятно, рабочие отключили напряжение. Петр решил, что это не самая большая неприятность. Зато он сможет, наконец, поспать в тишине. Почти в тишине. Одна, не самая мощная магистраль, продолжала качать, издавая еле слышную вибрацию. Надев на себя все, что можно, он приготовился ко сну. Петр зачем-то включил ноутбук. Когда он последний раз трогал его? Убирая со стола, он услышал внутренний вопрос, адресованный никому. Что ждало Петра, если бы те ребята вырубили коллектор полностью? Воспоминания натолкнули на мысль, что следует закончить одно важное дело. Вообще-то оно запланировано на поздний вечер, после того как он вернется, простившись с Виолеттой. Но мутное состояние побудило внести в план изменения. Зачем откладывать? Разве можно быть уверенным, что через несколько часов будешь располагать возможностью исполнить задуманное? Предстоит выбраться из квартиры и дойти до метро. Затем проехать немалое расстояние под землей. Далее наземным транспортом несколько километров по вечерней Москве до закрытого кондоминиума, где обосновалась Виолетта. Много вечеров он наблюдал за освещенными окнами многоэтажки, надеясь угадать ее квартиру, но тщетно. Сегодня он как обычно покружит около дома и вернется на Кавказский бульвар. Все это время он будет подвергнут риску. Никто не знает будущего. В любой момент то, что кажется незыблемым и предсказуемым, может улизнуть из-под контроля самонадеянности. К чему откладывать на вечер то, что он должен в любом случае закончить? Его не просто толкает к этому привычка осторожничать. Прокручивая в памяти новогодние приключения, нежданно выпавшие на его долю, Петр, наконец, навел резкость в гадких чувствах, терзавших его всю последнюю неделю. Нет, не приближающийся отъезд в неизвестность пугает стеной пустоты. Не перспектива окончательного расставания с женой и дочерью, живущими своей столичной жизнью, тянет из него жилы. Нет... Картину искажает очень неприятное удушливое ощущение. Он понял... Да... Петр не видит будущего... Это очень странно и дико. Он всегда видел будущее. Всегда... Даже когда тонул рваной окровавленной тряпкой на середине Волги, он его чувствовал. Видел в нем себя. Спорил с Виолой. Чувствовал в ладони холодные пальцы дочери... Слышал незнакомые детские голоса... Пялился в угасающий экран ноутбука... Не веря себе, списывая на бьющий в мутнеющее сознание ударами молота инстинкт самосохранения. Будущее было! Он погибал, но оно было... Даже тогда, когда узнал, что его больше нет среди живых, задыхаясь от кипящих слез бессилия над своей могилой. Не понимая, не ощущая, как жить дальше. Ни сном, ни духом не ведая, что Марго уже держит к нему путь. Завтрашний день подсвечивал тусклой лампадой, призывая верить. Призывая жить! Будущее было. Будущее ждало... Даже тогда, когда утром первого января этого года выяснилось, что его заживо заперли в медленно остывающем коллекторе. Почти без продуктов. С минимальным запасом воды. Без электричества. С разрядившимися аккумуляторами. С мертвым ноутбуком. Без какой либо возможности просемафорить о себе. На территории остановленного предприятия. Под землей! В морозы!! На восемь дней!!! Осипшего от крика, ослабевшего от голода... Замерзающего... Даже тогда он тянул на себя ускользающее одеяло будущего, злясь на непоправимость происходящего... Будущее было с ним. Теперь его нет... Как ни старается Петр уцепиться за шкалу времени, ничего не остается в фильтрах восприятия. Каждый раз, когда заглядывает в завтра, он чувствует темную пустоту и полный штиль эмоций. Никаких всплесков интуиции, никаких туманных образов... Зацепок нет. Время просачивается сквозь воображение, не оставляя ни малейших следов приближающегося будущего. Он как будто всматривается в телевизор, у которого вырвали с корнем антенный кабель. Вялое мерцание помех, шорох беззвучной передачи отсутствующего сигнала. Возможно, это связано с тем, что он пока не знает направления отбытия. Но раньше этот фактор не мешал слышать и видеть следующий участок пути. Сегодня он слеп. Глух... Это очень и очень портит настроение. Стареешь, Петр Иваныч? Стареешь... Что ж, делай, что должен. Петр заархивировал третью часть "Миссии". Вошел в почту, набросал письмо. Отметил, что пальцы не так быстро бегают по клавишам. Без работы любой навык угасает. Пора уезжать, пора... Его личная миссия в Москве окончена. Можно признать, что стратегия была выбрана ошибочно. Необходимо хотя бы красиво обставить отъезд. Он не видит причин не отдать Виолетте окончание трилогии, о котором иногда мягко намекает Стрелецкий. Координатор не давит на Петра, за что должен быть вознагражден. Но дело не в координаторе. Третья часть принесет дополнительный доход семье. Виола и Света вряд ли испытывают материальные затруднения. Но где-то по свету топают два маленьких человечка, которых Петр никогда не видел. Двое внуков... Он даже не знает, чью фамилию они носят. Мальчишек надо поднять, обучить и выпустить в люди. Это его посильный дедовский вклад. Даст бог - пусть едут учиться за границу. Денег от экранизации "Миссии" должно хватить. Если не хватит, в запасе пылится "Определитель желаний"... Кто остался без благодарности? Конечно, Аркадий Шмелев... Но голова не выдавала нужных слов для всего, что Петр должен сказать тому хорошему человеку. Поняв, что пора встряхнуться, он подошел к окну. Текущий московский ноябрь сильно отличается от прошлогоднего. Месяц выдался теплый, сухой и совершенно бесснежный. Небо чистое, высокое. Почти нет облачности. Листья во дворах убраны. На улицах и проспектах все блестит. В такие дни очень трудно вообразить, что в мире существует осенняя слякотная жижа. Чистота лишь мельком трогает Петра. В прошлом это редкое сезонное явление приносило гораздо больше положительных эмоций. Особенно в те забытые времена, когда Петр владел автомобилями. Сырой дождливой осенью приходится чаще мыть кузов. Но теперь все по-другому. Славный день! Как необычно в ноябре ощущать яркий свет солнца. Петр подумал, что пора заканчивать с прощальными посланиями и выбираться в центр, пока светло. Сегодня надо лечь спать пораньше, чтобы утром чувствовать себя в тонусе. Дорога, даже в комфортабельном купе, всегда требует повышенной отдачи сил. Снова кольнуло нехорошее ощущение ватной пустоты завтрашнего утра. Будущее молчало. Отклика на мысль собираться на последнее рандеву с Виолой нет. На секунду подкралась слабость. Отложить отъезд? Задержаться? Нет!! Какой смысл?! Это решено. Петр уволился с работы. Хозяйка квартиры предупреждена. Она уже водит на осмотр жилья очередных кандидатов на постой. Чего ради менять план? Подумаешь, не видно будущего! Это просто хандра... Следует взять себя в руки и сделать все, что запланировано. Во двор медленно въезжает новенький "БМВ X6", лучась сиянием полировки. Шикарный упитанный внедорожник цвета киноварь... Ух, ты! Петров "паджеро" был такой же яркий... Он завороженно наблюдал, как плотно тонированный хищный силуэт крадется по узким проездам двора. Даже резина, казалось, отражала лучи солнца, не говоря о роскошных дисках. Вот это машина! Что он здесь забыл, этот великолепный дорогущий баварец? Райончик несколько не соответствует уровню автомобиля. Из машины, не захлопнув водительскую дверь, на тротуар соскакивает щеголеватый молодой мужчина в солнечных очках. Почти Том Круз... Но значительно выше. Раскованно самоуверенный. Осанка выдает отличную физическую форму. Дизайнерская лайковая куртка темно-красного цвета, новенькие модельные джинсы, туфли и перчатки в тон куртке. Мужчина с минуту топчется около своего нескромного транспорта. Периодически он ныряет головой в салон, общаясь с кем-то, кого не видно сквозь затемненные бликующие стекла. Испытывая явное неудовольствие, молодой человек извлекает внушительных размеров смартфон. Заблудился? Петр поспешил вернуться к ноутбуку. Время жмет. Нечего глазеть. Не в деревне! Пора закончить письмо Шмелеву. Если бы не Аркадий, неизвестно, чем бы закончились прошедшие новогодние каникулы Петра. Воспоминания были неприятными. И очень холодными... Когда закончились продукты, он почти сутки колотил в железную дверь обломками кирпича. Безрезультатно. Территория комбината пустовала в ожидании возобновления посменной работы. Будка наружной охраны далеко. Раскрошив ударный инструмент в пыль, он решил выкинуть белый флаг. Петр осознал, что должен написать кому-нибудь письмо, указав место, куда следует прислать спасателей. Кому?! Отправить послание можно только... Только Максиму Стрелецкому. Но это значит... Нет! Это невозможно! Петр до последнего надеялся, что его услышат. Постепенно закончились скудные запасы ледяной воды. Накануне Рождества он созрел для того, чтобы обнаружить себя перед женой и дочерью, но было слишком поздно. Аккумулятор ноутбука окончательно разрядился. Стало ясным, что прежде чем его скрутит истощение, он умрет от холода. Спасаться от переохлаждения можно только двигаясь, но для движения нужны силы. Без питания организм слабел катастрофически быстро. Он понимал, что еще день-два, и встать с лежанки ему не хватит сил. Единственное, что оставалось - жечь все, что горит. Но где гарантия, что он не задохнется в помещении без вентиляции? Петр с тоской смотрел на мутное пятно оконца под потолком. Почему не догадался заранее отогнуть прутья, чтобы подготовить лаз наружу? Кто же знал?.. Если бы даже подготовил... До окна в любом случае не дотянуться... Вдруг замедляющееся сознание распорола мысль-молния. Окно!!! Это сквозняк!! Терять нечего, кроме жизни! На кону единственный шанс. Смертельный. Или замерзнуть окончательно, или привлечь чье-то случайное внимание. Слабея, Петр утяжелил сапоги, доверху наполнив кирпичной крошкой. Голенища перевязал проводом, чтобы груз не высыпался. Помолившись, приступил к обстрелу. Первый сапог цели не достиг. Если он промажет вторично, придется бросать ноутбук... Спуститься за снарядами и вновь подняться с ними наверх он не сможет. Голова кружилась, перед глазами плыло. Петр лег, стараясь отдышаться. "Господи, не оставляй меня здесь!!!" Со второго броска он поразил оконце, вздрогнув от звона разбитого стекла. Кубарем скатился вниз, чувствуя, как коченеют ступни в носках. Свалившись на пол, прильнул к щели под дверью, прижимаясь щекой к полу... Неужели!!? Тяга стылого пыльного воздуха шла внутрь коллектора! Значит, есть шанс! Он вновь полез наверх, теряя последние силы. Из постели и верхней одежды сгреб кучу в центре монтажной площадки. Мелкие вещи побросал вниз. Бесполезный ноутбук и паспорт положил в рюкзак. Полупустой рюкзачок давил на спину, будто мешок цемента. Теперь поджечь лежанку... Остывшая зажигалка воспламенилась не сразу. Убедившись, что костер занялся, Петр немыслимым образом смог слезть, рискуя грохнуться на бетонный пол. Лежа на спине около двери, он мутнеющим взором отследил, что дым, вытягиваемый в окно сквозняком, скорее белый, чем черный. Это плохо... На светлом фоне будки коллектора его можно не увидеть. Снежный пейзаж тоже не на руку... Да и день клонится к вечеру... Пасмурно... Все зря... Неужели, это конец? Ему в очередной раз повезло. Скучающий в будке охранник все-таки увидел странное задымление в районе коллекторной зоны. Но пока охрана среагировала, пока разыскали ключ от помещения, Петр начал терять сознание. Подсунув под бок рюкзак, он свернулся калачиком. Ощущая, как его сковывает леденящий монолит пола, он успел подумать, что такой способ ухода из жизни, если вдуматься, не самый плохой. Люди годами лежат на больничных койках... Очень холодно... Очень... Но это должно быстро закончиться... Петр лежит на спине. Почему лицу тепло? Закрытые глаза чувствуют яркий свет, но открыть веки невозможно. Руки и ноги неподвластны усилиям воли. Неужели опять шар? О нем вспомнил золотой шар... Выходит, шарик - предвестник смерти? Что ж, круглый, самое время... Только не молчи! Скажи что-нибудь... Над Петром две горячих переливающихся капли. Будто жидкое стекло. Они огромные... Два солнца... Одна капсула разглядывает Петра, становясь внимательным лицом мужчины. Шар бликует, плохо сохраняя форму, поэтому черты лица рассмотреть невозможно. Вторая сфера - она явно содержит в себе поразительной красоты женский лик! - испытующе смотрит на первый шар, словно экзаменует. - Ему пора... - раздается бархатный мужской баритон. - Он не готов. - Мелодичный перелив женского голоса звучит почти безразлично. Женский шар спокоен. Он висит неподвижно над телом Петра. До жгучей мембраны можно дотянуться рукой... У женщины золотые волосы. Прическа облекает голову продолговатым коконом. Какие необычные глаза! Они тоже ослепительно золотые... Но в них совершенно не больно смотреть! Глаза словно источают вечность... Петр хочет дотронуться до пульсирующей оболочки, но рук нет... - Когда? - с заметным раздражением спрашивает мужчина-шар, уменьшаясь. - Дольше, не значит лучше... - Скоро... - Женский шар аналогично сдувается, приближаясь к мужской сфере. - Время не имеет значения... - Что имеет значение!!! - вздрагивая от рева собственных мыслей, пытается прокричать Петр. - Что?! Чего ты ждешь?!! Что тебе от меня надо??!!! Шары, объединяясь в единую сферу, одновременно теряли яркость и температуру. И размер... Капсула медленно похудела до белого футбольного мяча. Никаких признаков человеческого лица. Сфера безмолвна. Петру скучно и обидно... Светлый плотный ком немного подумал... В нем появились прорези для рта и глаз, как в маске. Кожа мяча зашевелилась и... Раздался очень знакомый голос: - Вот это встреча! - Петра сильно трясли за плечо. - Серж, ну ты заставил нас поволноваться! Как ты здесь оказался, бродяга?! - А ты? - съязвил Петр. - Чего не на каникулах? Он почти не удивился, когда разлепил глаза. Над ним кружком стоят несколько человек. Аркадий Шмелев - генеральный директор комбината - выделяется дорогим кашемировым пальто поверх черного свитера и почти двухметровым ростом. Его округло улыбающееся, абсолютно лысое лицо тоже заметно доминирует среди остальных. Поправился... Кто здесь еще? Белый халат, пожарная роба, пара синих фуфаек, охранная униформа... Слава богу, полицейских не видать. Похоже, он устроил переполох? Сами виноваты... Нечего живого человека заживо в подземелье муровать... Благодарственное письмо Аркадию закончено. Шмелев сделал для Петра не просто много. Он устроил все, благодаря чему Петр смог не только выжить, но и продержаться так долго в Москве. Шмелев не стал впутывать в темную историю правоохранителей. Аркадий помог с жильем. Подлечив Петра в частной клинике, предложил работу на выбор. Или в цех начальником участка, или охранником. Петр выбрал второе. Он все-таки надеялся, что сможет писать. Требовалось много свободных часов. Работа в охранной службе комбината как нельзя лучше способствовала заполнению смыслом огромных пустот времени на дежурствах. Аркадия вполне устроила легенда Петра. Мол, развелся с женой. Все оставил семье и детям. Решил ухать, куда глаза глядят. Зачем полностью сменил ФИО? Остались долги по бизнесу. Пришлось законспирироваться. И чтобы ничего не напоминало о прошлом. У каждого свои странности. Жизнь - штука длинная и неоднозначная. Каждый приспосабливается, как может. О том, что Серж Хлебов утонул четыре с лишним года назад, Аркадий не знал. Он давно не ездит в город, где когда-то жил. Именно Шмелев помог навести справки о московском офисе европейского холдинга, в котором некогда трудилась Кристина Шульц. Отдышавшись к весне от зимних встрясок и закрепившись с помощью Аркадия на занятой территории, Петр вспомнил о г-же Шульц. Ведь она могла работать в Москве. Зачем ему понадобилось заниматься откровенной ерундой? А вдруг ее компании по-прежнему требуются толковые сотрудники? Когда-то Сергей Хлебов выиграл непростой отборочный конкурс на должность регионального представителя. Чем черт не шутит? Попытка не пытка. Нельзя вечно сидеть у Аркадия на шее. Охранник - это хорошо, но бизнес-аналитик лучше... Аркадий, не вникая в сложности, уведомил спасенного им Петра Андреева, что в упомянутой конторе Кристина Шульц действительно когда-то работала. Описание, данное Петром, совпадает. Шмелеву даже показали фото. Будучи внучкой русского эмигранта, она открывала в Москве российское отделение восточноевропейского департамента. Да, она много ездила по России, занимаясь подбором персонала. Но... Дальше нестыковка. В городе, названном Шмелевым, известное информационно-аналитическое агентство открывать представительство никогда не планировало. Тот регион не входит в зону их деловых интересов. Более того, г-жа Шульц не могла там бывать в обозначенный период времени. Она умерла от рака в одном из европейских хосписов шесть лет назад в возрасте тридцати трех лет. Извините, герр Шмелев... Это какая-то ошибка. Ошибка? Не многовато вокруг вас ошибок, Петр великий? Он вернулся к окну. Зачем пытаться понимать то, что понять нереально? Вокруг него действительно часто происходит что-то странное. Но это не должно влиять на выбор стратегии выживания. Наверное, у многих людей в жизни творятся необъяснимости. Что с того? Надо жить. День перевалил за половину, но еще довольно светло. Ярко-красный "Икс шесть" по-прежнему маячит во дворе. Вокруг никого. Никого... А вокруг Петра непонятные события и мистические совпадения... Нет... События как раз понятные, а вот... Совпадения?.. Их скорее надо отнести к загадочным несовпадениям. Словно это происходило не с Петром. Но как можно признать отсутствие того, что было с ним?! Это же было!!! Кристина Шульц, умершая за два года до встречи с Сергеем... Парень из МЧС, лица которого он не помнит. Но поисково-спасательный "мангуст" он не может не помнить! Новенький белый катер с красно-синей полосой по бортам. Он помнит его! И все, что относится к Руслану из Казани, он помнит! Помнит!!! Стоп!! Не двигаться!! Три несовпадения??? Что же ты раньше не задумался, аналитик невостребованный?!! Закружилась голова. В первое мгновение показалось, что "Икс шестой" рванул с места, но почему-то задним ходом. На самом деле Петра качнуло. Закачаться есть от чего. Он, шатаясь, вернулся к столу. Рука сама потянулась к бутылке марочного... Думай, Петр великий! Вспоминай! Все вспоминай... Жизнь бешеным мозаичным калейдоскопом завертелась в обратном направлении. Это неслучайно! Три несовпадения, три улики... Признаки системы? То есть, должны быть еще события, еще необъяснимые эпизоды прошлого. Должны быть еще люди, кто... С кого начинать? По мере влезания в масштабы предстоящего анализа Петру становилось дурно. Для чего он пытается разобраться во всем этом? Что это даст? Он размозжит свою почти прожитую жизнь по косточкам, по винтикам, по мгновениям. Пропустит всех, кого знал и знает сквозь сито сравнений. Что дальше? Ни-че-го... Остановись, Петруша! Спустись на землю! Возьми себя в руки. Соберись. Ты всем сестрам раздал по серьгам. Даже Кристине Шульц досталось. Ничего не забыл? Ты должен ехать к Виоле. К маленькой грустной Вилочке, которую видел здесь в Москве всего раза три, не больше. Прячась за деревьями, машинами и углами домов, словно вор. Встать!!! Убрать вино!! Прекратить соплежуйство!! Выйти вон! Петр тряхнул головой. Бутылка ощутимо нагрелась, погостив в плотно сжатой ладони. Захлопнув ноутбук, он решительно направился в кухню, прикидывая, что надеть. Маскировку никто не отменял, но почти все вещи упакованы. Он задумался, держась за ручку холодильника. Вообще-то, пока он доберется до дома Виолетты, уже должно стемнеть... Звонок в дверь прервал мысль. Кто это?! Он никого не ждет... Привычно рыскнув к окну, Петр быстро оценил обстановку снаружи. Под окнами никого, лишь молчаливая глыба внедорожника покоится на месте, словно огромный начищенный саквояж без ручки. Машинально поставив бутылку на стол, Петр завис. Открыть? Или сделать вид, что дома никого нет. Почему здесь кто-то должен быть? Света он не включал. Но несколько раз маячил у окна. Вот растяпа! Его никто не видел? Нет! По крайней мере, Петру так показалось. Ведь двор пуст. Почти пуст... Тихонько подкравшись на цыпочках к двери, он прислушался. - Петр Иванович! - Голос хозяйки квартиры заставил вздохнуть с облегчением. - Вы дома? - Да! - Он ответил слишком громко, стараясь придать голосу больше недовольства. - Но я собирался уходить! Нервно щелкнул замок, желчно лязгнула задвижка. Приоткрывая дверь, он осторожно выглянул. Хозяйка - сорокадвухлетняя коренная москвичка Александра - недружелюбно улыбалась, сощурив колючие голубые глазки. Ей совершенно не шла окраска под блондинку. При ее малом росте и плотной комплекции не следует носить такие длинные шубы. Она становится похожа на коренастую медведицу в белом парике. - Извините, что я без предупреждения, - затараторила Александра, протискиваясь в квартиру. - Но люди очень просили! Она кому-то махнула рукой, обернувшись во мрак подъезда. Следом быстро приблизился... Молодой человек, владелец алого "БМВ" уверенно вошел в прихожую, чуть щурясь. Вблизи он производил еще большее впечатление успешности. Аккуратная стрижка темных прямых волос. Карие глаза слегка настороженные, словно мужчина готовится к чему-то ответственному. Новый постоялец? Удивительно... В такую халупу? А свой революционный джип он собирается парковать под окнами? Опрометчиво... Хозяйка проскользнула в комнату, не разуваясь. Увидев на столе бутылку дорогого вина, недвусмысленно замерла. Петр вяло соображал, не зная, как поскорее завершить нежелательное вторжение. Что за бесцеремонность! Ах, он совсем забыл! Это же москвичи! У них все срочно! Неужели нельзя было приехать завтра?! Почему он должен прогибаться? - Петр Иваныч, извините... - неуверенно пробормотала хозяйка, выразительно косясь на вино. - Тут... Это... В общем, я вас оставлю, хорошо? Вдвоем... С молодым человеком. Поговорите? Она торопливо устремилась на выход, неловко столкнувшись с парнем в узком коридоре. - В смысле, о чем поговорите? - Петр не понимал, что происходит, но ситуация его откровенно нервировала. - Зачем оставите? Он... Ваш новый постоялец, так ведь? О чем говорить? Петр, придерживая распахнутую настежь дверь, пытался вдогонку прояснить мотивы столь странного ее поведения. Но каблуки уже отстучали по лестнице прощальную дробь. Он медленно обернулся. Незваный гость внимательно смотрел в глаза. Взгляд твердый и небезразличный. Возможно, даже слишком небезразличный. Петр выразительно глянул на часы. Молодой человек спокойно приблизился, мельком оглядев жилище. Задержав взгляд на одинокой бутылке, скучающей возле ноутбука, он едва заметно улыбнулся. Петра это задело. Сейчас он скажет этому пижону все, что... - Сергей Владимирович? - Мужчина, улыбнувшись шире, расстегнул куртку. - Я правильно назвал ваше имя? - Что вам надо?! - Петр в замешательстве отшатнулся к окну. - Меня зовут... - Вас зовут Сергей Владимирович Хлебов, не так ли? - Гость картинно стягивал с ладоней тонкие перчатки. - Вы не волнуйтесь, пожалуйста. Все хорошо... - Что вы хотите?! - Петр не сомневался - визит спланирован. - Мы? - Казалось, ситуация забавляла незваного гостя. - Хотим поздравить вас с юбилеем. Вам сегодня пятьдесят лет. Я прав? - Кто вы? - Петру хотелось сесть, но это значило выдать волнение. - Меня зовут Максим. - Он шагнул, протягивая руку. - Максим Стрелецкий. - То есть?.. - выдавил Петр нелепое восклицание, когда пожимал крепкую ладонь. - Вы... Вы тот самый Максим?.. Который... Координатор? - Да! С днем рождения, Сергей Владимирович! - Максим пружинистой походкой приблизился к окну. - Вы присядьте, присядьте! Вам теперь некуда торопиться! Стрелецкий извлек из внутреннего кармана куртки смартфон. Пробежав пальцами по дисплею, отправил сообщение. Этот самоуверенный модник явно управлял заранее организованным представлением. Неужели... Петр старался не думать о том, что его ожидает. Это невозможно представить... Еще несколько минут назад мир был устроен понятно и предсказуемо. Несмотря на то, что упорно скрывал будущее за плотной пеленой неизвестности. Будущее? Будущее... Где ты, будущее? Внезапно Петр явственно ощутил его шумное дыхание. Успокойся... Оно здесь... ГЛАВА 8 В чем дело? Из прихожей доносится нарастающий шум... Не то чтобы шум, поскольку воспитанные люди в гостях стараются не шуметь. Но если гости уверены, что им не откажут в приеме, они могут позволить себе отступить от стандартов этикета. В прихожей звуки спонтанной возни. Как будто несколько человек не могут разобраться между собой, кому начинать... Что начинать?.. Петр сидит спиной к входу, изо всех сил сохраняя видимость спокойствия. Он уже понял, что разворачивается сцена, в которой ему уготована далеко не эпизодическая роль. Стрелецкий с удовольствием (или издевкой?) наблюдал за реакциями хозяина жилища. От Петра не укрылось, что он еле заметно бросает взгляды за его спину, словно подбадривает кого-то. Но взгляды эти направлены как-то уж слишком вниз. Так смотрят на детей. Судя по приглушенным возгласам, у входа раздевают ребенка. Кто-то живо расстегивает замки-молнии и с чавканьем отклеивает липучки. Этот невидимый помощник хранит молчание, хотя по активности раздеваемого можно представить, что процесс дается нелегко. Почему визитер у окна так странно смотрит на того, кто является источником шума? На чужих детей так не смотрят. Тот недовольно сопящий, которого с явным трудом разоблачают у входной двери, внушает Максиму Стрелецкому неподдельное восхищение. Его глаза излучают прямо-таки отеческую любовь. Редкий мужчина способен так смотреть даже на собственного отпрыска. Где Виолетта откопала этого бизнес-координатора, которому не чуждо столько всего человеческого? Наконец, в прихожей воцарилась тишина. Пауза показалась вечностью. Раздались несмелые шаги. Вернее, шажки. Кто-то маленький осторожно приближался к Петру, издавая одеждой шорохи. Так при ходьбе трутся друг о друга штанины, изготовленные из водоотталкивающей ткани. Шаги стихли. Боковым зрением Петр видел его. Рядом со стулом на расстоянии вытянутой руки стоит человечек. Он разглядывает странно окаменевшего взрослого дяденьку, который не смеет посмотреть в его сторону. Петр, не дыша, скосил взгляд... Словно боялся спугнуть пришельца... Медленно, сантиметр за сантиметром, он скользит глазами вверх от самых ботиночек. Настоящих темно-синих ботиночек на шнурочках, после которых параллельно идут штанины из бирюзовой болоньи. Штанишки дополняет тонкий черный свитерок в серебряных звездочках. Очень мужественно... Мужественно и сказочно-торжественно. К свитерку на животе две маленькие ладошки прижимают игрушку - красную "феррари". Пальчики нервно двигаются. Ручки такие же, как у дочки в раннем детстве... Разве спутаешь? Ладони Петра тоже не находят себе места. Внук? Неужели этот пацаненок его родной внук? Оттягивать знакомство дальше непозволительно, негостеприимно, и... И опасно. Как бы слезу не пустить! Вот сраму-то будет... Набрав в легкие побольше воздуха, Петр взглянул созданию в лицо. Его внимательно изучал лохматенький пацанчик не старше четырех лет. Или трех? Головка покрыта крупными завитками темно-русых кудрей. Прямо, как у Светланы... Любопытные карие глазенки в упор рассматривают незнакомца. Страха и стеснения малыш не испытывает. Цвет глаз Виолетты? А вот разрез, пожалуй... Петр посмотрел в лицо Стрелецкого. Сходство есть. Что-то неуловимое в очертаниях рта. Может ли быть такое, что все это время - больше года! - он переписывался с зятем? Петр опять смотрел на мальчика. А нос чей? Нет, зятек, шутишь! Носик наш, Хлебовский! Твоя аккуратная картофелинка здесь однозначно не прошла кастинг. И мордашка наша, не круглая! Нестерпимо захотелось подхватить нового родственника на руки. Какой же породистый вышел карапуз! Петр колебался. Вдруг заупрямится? Или, не дай бог, расплачется. Он тысячу лет не держал на руках маленьких... Что в таких случаях делают? Наверное, если плясать от печки, надо представиться друг дружке... - Ну, здравствуй, мужчина! - Он протянул малышу руку. - Давай знакомиться. Я... Меня зовут... Гость, выжидательно глядя в глаза, осторожно вложил ладошку в руку Петра. Не понимая, почему взрослый замолчал, ребенок заговорил первым: - Я Глеб... - недовольный голос чуть сонный, как будто мальчик недавно проснулся. Глеб? У Петра перехватило дыхание. Внука назвали его литературным псевдонимом? Пока он туго соображал, - мыслям было от чего смешаться, - Максим сел напротив Петра. - Сергей Владимирович! - Он торжественно вклинился в разговор. - Это Глеб Стрелецкий - ваш внук. Ему три с половиной... Не давая опомниться, он, ободрительно улыбнувшись, обратился к сыну. - Глеб, это твой дедушка. Его зовут деда Сережа. - Он легонько подтолкнул сына. - Скажи, пожалуйста, зачем мы приехали к дедушке? С чем мы его поздравим? Ну? Смелее! Ты же мужчина! Глеб, наклонив голову, сопел. Казалось, он сосредоточенно разглядывает игрушечную машинку. Неуверенно покосившись на отца, он быстро шагнул вперед, протягивая Петру "феррари". - С днем лождения... - Мальчик, потупившись, улыбнулся. - Это тебе... Мой подалок... "Феллали"... Петру показалось, что от этой невероятной улыбки приподнялся потолок. - Спасибо! Настоящая "феррари"? - Только и смог он вымолвить, стараясь не выдать голосом дедовскую растроганность. - У меня такой машины как раз нету! Спасибо, мой хороший... Петр решил, что самое время подхватить мальчика на руки, но зять повторно скомандовал глазами в сторону прихожей. За спиной Петра раздалось аналогичное шуршание болоньевых штанишек. Ой! Как же он запамятовал? Ведь у Светланы двое сыновей! Давай, выходи, брат Глебов! Интересно, старший, или младший? Выдерживая правила игры, Петр не оборачивался, пока рядом с первым мальчиком не возник второй. Дед не сдержал удивленного восклицания. Вот это поворот сюжета! Пришла точная копия Глеба! Значит, дочка родила близнецов? Он вспомнил, как при жизни матушка неоднократно упоминала, что в ее роду через два поколения всегда рождались близнецы. Кто бы мог подумать... На братике красные ботиночки и ярко-оранжевые, как пламя, штанишки. Что ты хочешь подарить деду? Близнец протянул копию армейского джипа "хаммер" в пустынно-камуфляжной раскраске. - С днем лождения, дед! - Ай, спасибо тебе! - Петр не мог наглядеться на великолепную пару миниатюрных мужичков. - "Хаммер" мне точно не помешает! Зима ведь скоро. А тебя как зовут, братец-кролик? - Я не клолик! Я Селж! - строго отрапортовал второй внук. - Селж Стлелецкий! Мы с тобой тезки! - Ух, ты! Целый Серж? Ты тоже "р" не выговариваешь, как Глеб? - Петр положил игрушки на стол. - Придется вами заняться! У Хлебовых с буквой "р" никогда проблем не было! Только тут до него дошло, что взять их обоих на руки без посторонней помощи не удастся. Сережа, опережая брата, уже залезал к нему на колени, бесстрашно обняв деда. Глеб, ревниво посматривая, не спешил. Он как будто ждал одобрения отца. Близнецы только с виду одинаковые люди... - У Хлебовых много чего не было... - Родной голос за спиной заставил вздрогнуть, хотя сказано еле слышно. Чувствовалось, что Светлана вот-вот расплачется. - А у Стрелецких есть! Сзади послышалась мягкая поступь. На глаза Петра легли холодные ладони. Бешено заколотилось сердце. Дыхание застопорилось, словно он находился на многометровой глубине под водой. Крепко держа Сергея, он гладил ладонью по рукам дочери. Эти родные тонкие пальцы... Почти всегда холодные, в отличие от теплых рук Виолетты. Словно вчера он держал их... А прошло? Ровно пять лет, день в день... Когда она сердобольно втискивала в его ладонь стодолларовую бумажку. Максим Стрелецкий осторожно забрал у Петра внука. Кивнув Глебу, он направился в прихожую. Вновь послышались звуки молний и клацанье застежек. Петр ничего не слышал... - Папочка! - Дочь сидела рядом на корточках, взяв его колючее лицо в ладони. Ее руки не нагревались... - Я знала... Знала... Ведь это был ты? Тогда - на кладбище, на сорок пять... Петр только кивнул. Говорить невозможно... Неужели это его дочь? Какая же она красивая! Даже без модельной прически, в обычных синих джинсах и белом двубортном жакете с рукавами по локоть... Материнство сделало ее настоящей женщиной... Сколько же всего ты потерял, Петр великий? Безвозвратно утратил... За чей счет? - И потом знала! - Светлана подвинула освободившийся стул ближе. - Так никто не мог написать, как ты... Тебе понравились мои рисунки? Во второй части "Миссии"? Прости нас... Пожалуйста, прости... Выходит, это дочкины иллюстрации? Конечно, чужому не под силу так нарисовать... - Что ты, Светлячок... - вырвалось у него сквозь слезы. - Это вы меня простите... Кто же знал, что так обернется... Хотел я к вам... Конечно, хотел. Да не решился сразу-то... Пока калекой... А потом поздно было... Судьба так распорядилась... Видно, против была. Теперь-то чего уж... Слава Богу... Как вы меня нашли? Светлана, шмыгая мокрым носом, посмотрела в прихожую. Но там никого. Резко вскочив, направилась к окну. Выглянув за штору, махнула рукой. Около подъезда курил Максим. Рядом деловито переговаривались близнецы. Вероятно, обсуждали новоявленного дедушку, который мог бы отказаться от детских игрушек в пользу внуков. Что ж, не наигрался... - Это он. - Она восхищенно смотрела на мужа. - Хотя... Не только он... Мы тебе обязательно расскажем! Потом... У нас будет время. Хорошо? А сейчас... Почему ты не спрашиваешь... - Как мама? - тихо перебил ее Петр. - Она здесь... Петр на цыпочках проходит в кухню. Замерев в дверном проеме, он рассматривает со спины самую красивую женщину на свете. Виолетта стоит у окна, будто что-то во дворе приковало ее внимание. На ней облегающее шерстяное платье терракотового цвета. Тот же каштан кудрей, рассыпанный по плечам... Фигура как у девушки... Она всегда следила за собой, вызывая зависть у полнеющих коллег. Даже когда располагала весьма и весьма скромными возможностями. Петр, затаив дыхание, приближается к ней. Виола совсем рядом... Он может коснуться ее... Она по-прежнему смотрит в окно. Запах духов срывает завесу с прошлого... Подойдя вплотную, Петр кладет ладони на талию. Она вздрагивает... Не оборачивается... Вот это выдержка! У него плывет перед глазами... Но он успевает заметить, как во дворе зять Максим подсаживает близнецов в нутро "Икс шестого". Только не темно-красного, а белого, который пристроился следом. - Замечательные у вас внуки, Виолетта Генриховна... Он смыкает руки, скользя ладонями по теплу ткани. Лицо зарывается в гущу волос... Окружающая действительность растворяется, словно Петр валится в пропасть глубокого сна... Это невозможно... Она в его объятьях... Виола, девочка любимая и единственная... Отрезвляет хлопок входной двери... Светлана вышла... Наконец, перед лицом Петра лицо Виолы... Она плачет... Улыбается и плачет. Сколько раз в жизни он видел плачущую Виолу? Раз или два? - Сережа... - Она прижимается к нему всем телом. - Прости... Он пытается возражать, но Виола лишает его способности говорить. - Хлебов.... - Она отстраняется. Смеясь, будто впервые, рассматривает его широко открытыми глазами, полными слез. - Ты стал настоящим мачо... Чудовище мое ненаглядное... Как же я соскучилась... Маленькая родная Вилочка... Совсем не изменилась... Лишь еле заметные морщинки вокруг глаз и около губ, когда улыбается... - А ты красавица... - Петр нежно целует любимую, чувствуя, как земля уходит из-под ног. - Была, есть и будешь... Всегда... Даже через сто лет... Он ведет Виолу в комнату. Жена удивленно разглядывает скромное убранство. У порога дорожная сумка с вещами. Виола присаживается за стол, на котором лишь бутылка вина, ноутбук и два подарочных автомобильчика. Петр садится напротив, успев прихватить с кухни штопор и две чайных чашки. - Хлебов, это какая-то фантастика ... - Виола сбегала в прихожую, вернувшись с сумочкой. - Если бы не Максим... Мы чудом успели... Ты ведь уже крылья расправил?! Сумка у порога... Куда ты направился, если не секрет? А, господин Питер Хлебный? Неизвестный поклонник таланта Глеба Параллельного... Петр Иванович Андреев... Серж Перпендикуляр... Сколько у тебя имен? Даже не знаю, как вас теперь величать, господин писатель... - Куда направился? - Петр, виновато улыбаясь, вкручивал штопор в пробку. - Вообще-то, я к тебе в гости собирался. Правда! Вот, даже твое любимое вино отыскал. Надеюсь, вкусы не сильно изменились? - Ко мне? - Виола притворно нахмурилась. - Долго же вы готовились к встрече с дамой, господин литератор! Так можно и форму растерять! - Давай выпьем за тебя... - Он подвинулся к ней, положив руку на колено. - Держи чашку. Ты давно пила марочное вино из чайной чашки? - Сначала за тебя, Сережа... - Она пригубила вино. - Ведь сегодня твой день рождения... Много не пейте, мистер Параллельный! Вам сегодня еще за руль... - За руль?!! - Петр едва не поперхнулся. - Какой руль?! Я сто лет не водил... - Придется вспомнить! - Она пересела к нему на колени, обняв за шею. - Вы же не собираетесь везти даму на метро? Глаза Виолы блестят в полумраке, дыхание участилось, рот приоткрыт... Совсем рядом Петр ощущает тепло ее груди под мягким трикотажем платья... Ладонь чувствует бедро... Еще несколько секунд пытки женщиной, и... Неимоверно трудно сдерживать желание... Ведь за все эти годы у него ни разу не было близости... Ни с кем... - У меня для тебя презент... - Она прижалась к нему, целуя в губы. - Но... Это не то, о чем ты сейчас думаешь... - Откуда ты знаешь, о чем я думаю? - Петр старается дышать ровно, наблюдая, как она извлекает из сумочки небольшой мешочек. Сувенирная упаковка из красного бархата. Горловина перевязана витой тесемкой. - С днем рождения, Сереженька, любимый... - тихо прошептала Виола. - Это тебе. Петр смущенно хмыкнул, давая понять, что его вполне устраивает подарок, который сидит у него на коленях. Не отпуская ее талию, он с трудом развязал тесьму, вытряхивая содержимое мешочка. В сгустившемся полумраке комнаты Петр не сразу понимает, что за предмет вывалился на стол. Что это? Нечто темно-продолговатое и пластмассовое. Поблескивают серебристые вставки... Похоже на большую флешку. Вилочка обожает делать функциональные подарки. Очень кстати... - Спасибо, родная... - Петр растроганно чмокнул жену в щеку. - Давно мечтал купить безразмерную флешку... Виолетта, громко смеясь, вскакивает. Щелкает выключатель освещения... - Хороша флешка! - Она рывком поднимает Петра со стула, выхватывая из рук подарок. - Вы скромник, господин писатель! Да еще порядком отставший от жизни! Через секунду она откидывает в сторону штору, подталкивая его к окну. Положив на ладошку презент, быстро прикрывает его рукой, пряча от взора Петра. - Смотри туда! - Виола указывает в сторону красного "Икс шестого". Квак! Джип издал приветственный звук, моргнув габаритами. Она повторно вручила подарок Петру. - Это... - Он не поверил глазам, разглядев в центре "флешки" круглый черно-сине-белый логотип на кнопке управления... - БМВ Х6? Мне? - Да! Ключ от твоей новой машины! - Виола вернулась к столу. - Тебе всегда нравился этот цвет, не так ли? - Тот проходимец мой?! - Петр обалдело крутил в руках брелок. - Да! Да! Да! Твой! Чей же еще?! - Виолетта картинно присела на диван, высоко держа чашку с вином. - У кого сегодня юбилей? Не у меня же! Можешь прямо сейчас попробовать его. Если, конечно, тебе больше ничего не хочется... Петр не сводил глаз с женщины, которая стоила для него дороже всех эксклюзивных автомобилей в мире, вместе взятых... Он хотел допить вино, но... Какое вино? О чем вы!.. - А нас разве не ждут? - хрипло выдавил Петр, не сводя с нее глаз. - Света... Внуки... - Они уехали... - Виола ждала. - На своей машине... Мы с тобой одни... - Значит... - Петр, слегка покачиваясь, двинулся к манящему терракоту. - Мы можем?.. - Хлебов, еще слово... И я тебя стукну чем-нибудь тяжелым... - Виола не могла сдержать смеха. - Вы совсем разучились обращаться с дамой, господин сочинитель... Через мгновение в комнате погас свет... Август - Декабрь 2011 КОНЕЦ
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги