Язык и семиотика тела. Том 1. Тело и телесность в естественном языке и языке жестов

§1. Соматические объекты и их имена

Естественные и гуманитарные науки объединяет интерес к человеку как к носителю физических свойств, ментальных и психических качеств и как к личности, организующей и преобразующей окружающий мир. Лингвистика и невербальная семиотика изучают человека не только в роли субъекта, владеющего языком и понимающего язык, но и в роли основного участника коммуникации и субъекта коммуникативного поведения.

Общение людей всегда осуществляется в определенных рамках, которые задаются (часто плохо формулируемыми) нормами и допущениями, определяющими структуру и содержание правил ведения речевого и жестового общения и информационного обмена. Общая тональность беседы, поведение собеседников, знание культурных традиций и общественных норм, личных вкусов и привычек и еще очень многое другое обуславливают не только гладкость общения, но и достижение коммуникативных целей.

Социальные, культурные и психологические установки, способы восприятия мира и человека, мысли и чувства, стремления и намерения, то есть все то, что принято относить к ментальности и психике людей, как известно, находит свое отражение не только в естественном языке, но и в телесных знаковых кодах. С помощью этих кодов удается реконструировать некоторые представления о жизни и деятельности людей, об их желаниях, целях, мыслях и настроениях. Как и естественный язык, язык тела необходимо научиться понимать, иначе мы рискуем неправильно интерпретировать или просто упустить из виду многие передаваемые нам в диалоге сообщения. Как и естественным языком, языком тела необходимо активно овладеть, если мы хотим увеличить эффективность коммуникации с другими людьми.

Человеческое тело – это сложно организованная система, которая состоит из целого ряда объектов, связанных между собой разными отношениями. Понять, что представляет собой тело, как функционируют разные соматические объекты в актах устной коммуникации и письменных текстах, каков образ тела в языке и культуре, – все эти задачи пытаются решить представители самых разных областей знаний. И это не только биологи и медики, для которых тело является основным объектом исследования, но также психологи, культурологи, антропологи, социологи и философы. Представителей гуманитарных наук, к которым относятся также лингвисты и специалисты по невербальной семиотике, интересует, однако, не реальное строение или биологические особенности тела, а то, каким образом тело и телесность, под которой мы понимаем здесь все то, что относится к телу и его обладателю как к субъекту поведения, отражаются в естественных языках и невербальных знаковых кодах. Образ тела создается прежде всего совокупностью разных телесных (соматических) объектов, характеризующих их признаков и имен, а также множеством действий и функций телесных объектов, как они представлены в вербальных и невербальных знаковых кодах.

Остановимся более подробно на понятии и термине соматический объект. Под соматическими объектами мы понимаем самые разные объекты, входящие в тело и группирующиеся в определенные классы, или типы.

Среди типов соматических объектов выделяются само тело и его части (например, голова, руки, живот), части частей тела (такие, как пальцы, ладонь, ноздря), <телесные> органы (органы пищеварения, органы дыхания, половые органы). К соматическим объектам относятся также <телесные> покровы (кожа, волосы и ногти), <телесные> жидкости (кровь, желчь, слезы и др.), особые места <на человеческом теле или внутри него> (подмышки, пупок, глазница), кости (ребро, ключица, позвонок, кадык, скула, челюсть и др.), разнообразные линии на человеческом теле (морщины, черты лица, линия губ, линии рук и др.), сосуды (вены, артерии, капилляры), мышцы, жир, железы. Соматическими являются и «чужеродные» телесные объекты, в частности так называемые наросты (прыщ, фурункул, ячмень, шишка и т. п.), «лишние» объекты – рудименты и еще ряд других12.

Сделаем три важных замечания, касающихся типов соматических объектов, самих объектов и их имен.

Теперь скажем несколько слов об отношениях разных соматических объектов друг с другом.

Во-первых, некоторые соматические объекты более тесно, чем другие, связываются в структуре тела. Речь идет об антропологической общности объектов. В частности, объекты могут располагаться в теле относительно близко друг к другу (как, например, спина и плечи, грудь и живот, живот и пупок) или соединяться друг с другом при помощи крупных кровеносных и лимфатических сосудов (как, например, голова и шея). Более тесно связаны и объекты, расположенные на теле или в теле симметрично относительно какой-то пространственной оси. Это, например, правое ухо и левое ухо, верхняя и нижняя губа, спина и живот.

Во-вторых, некоторые соматические объекты обладают функциональной общностью. Так, общей – связующей – функцией обладают шея и плечи: шея соединяет голову с туловищем, а плечи связывают руки с корпусом. Плечи и спина тоже связаны общей функцией, а именно они являются разделителями пространства и разделителями времени, ср. референциально тождественные пространственные и временные сочетания рюкзак за плечами/за спиной, у него за плечами/за спиной война.

В-третьих, отдельные соматические объекты имеют сходное строение, или, иначе, сходную морфологию. Про такие объекты мы будем говорить, что они обладают морфологической, или структурной, общностью. Например, морфологически подобными являются пальцы рук и ног, ступни ног и кисти рук.

Существуют языковые единицы, в смысловой структуре которых отражаются те или иные виды связей между соматическими объектами. Так, слово глаза объединяет левый и правый глаз; под именем пальцы могут объединяться пальцы рук и пальцы ног. Некоторые объединения имеют языковые обозначения, отличные от обозначений отдельных объектов, входящих в такие объединения. Например, мускулатура включает в себя мускулы, или мышцы, всего тела. Есть конечности (руки и ноги) и есть скелет – слово, обозначающее совокупность костей телесного остова, рассматриваемых как некая структурная и функциональная общность. Объединение соматических объектов может выражаться особыми синтаксическими конструкциями, такими, например, как русские биномы руки-ноги, глаза и уши, кожа да кости. Биномы имеют фиксированный порядок элементов и фиксированный языковой маркер их соединения.

Фундаментальное свойство соматических объектов состоит в том, что многие из них играют важную роль в невербальном знаковом коде, поскольку участвуют в самых разнообразных знаковых телесных действиях14. Если в позах и знаковых телодвижениях центральная роль принадлежит телу, то в жестах она принадлежит разным частям тела и частям таких частей. Например, в жестах из класса касаний ведущая роль отведена рукам и некоторым частям рук, в жестах из класса «выражение согласия/несогласия» – голове, а в молчаливых вопросах и ответах на них – глазам.

Все отмеченные выше свойства, по нашему мнению, должны быть отражены в семантических представлениях имен телесных объектов при помощи определенных исследовательских инструментов15.

§2. Понятие семиотической концептуализации тела и телесности

Основным понятием и средством, при помощи которого моделируется представление людей о теле и других телесных объектах, является наивная семиотическая концептуализация тела (и его отдельных частей). В этой работе об этих видах концептуализации мы – за редким исключением – говорить не будем, а потому позволим себе иногда опускать слово наивная и говорить просто о семиотической концептуализации тела. Впрочем, иногда вместо слова наивная мы будем использовать слова бытовая и повседневная, как это принято в целом ряде лингвистических и семиотических исследований.

Семиотическая концептуализация тела – это модель того, как тело и другие соматические объекты представлены в естественном языке и в соответствующем ему языке тела. И, что очень важно, такая модель отражает взгляды не специалиста-ученого, а обычного человека (именно по этой причине она и получила полное название наивной семиотической концептуализации тела).

Понятие семиотической концептуализации тела является разновидностью более широкого понятия семиотической концептуализации <некоторого> фрагмента мира. Семиотическая концептуализация фрагмента мира (объекта, свойства, действия, ситуации) призвана отразить в вербальных и невербальных знаках то, как данный фрагмент видится неискушенному носителю языка и культуры, то есть семиотическая концептуализация является знаковым представлением данного фрагмента. Иными словами, она представляет собой естественное расширение хорошо известного в лингвистике понятия языковой концептуализации16. Мотивы введения понятия семиотической концептуализации как расширения понятия языковой концептуализации достаточно очевидны – ведь мы уже говорили, что в актах устной коммуникации важную роль наряду с естественным языком играют другие знаковые коды, прежде всего телесный код.

Таким образом, основным «строительным материалом» для семиотической концептуализации такого фрагмента мира, как человеческое тело, являются знаки естественного языка и знаки языка тела, а также, возможно, единицы некоторых других знаковых кодов, например акционального («языка знаковых действий») или ольфакторного («языка запахов»). Описать то, как тело представлено в русском языке и русской культуре (или в каких-то иных языках и культурах), то есть решить основную задачу, поставленную в данной книге, фактически означает описать (реконструировать, или, как часто говорят, построить) семиотическую концептуализацию тела.

Построение семиотической концептуализации мы осуществляем в рамках признакового подхода (см. о нем ниже) и попутно сравниваем выразительные возможности и объяснительную силу словесного и телесного знаковых кодов. Строя семиотическую концептуализацию тела, мы выделяем и анализируем те аспекты вербальной и невербальной коммуникации, которые определяются контекстными факторами. С этой целью мы формулируем правила употребления отдельных слов и жестов, выявляем условия их совместной встречаемости, определяем типовые невербальные и смешанные сценарии и модели коммуникативного поведения.

Скажем несколько общих слов о правилах, описывающих употребления вербальных и невербальных единиц и особенности их взаимодействия.

В процессе коммуникации вербальные акты и телесные практики подчиняются определенным законам, которые можно представить в виде правил трех видов: вербальных, невербальных и смешанных. Вербальные правила касаются единиц естественного языка и моделей речевого поведения, а невербальные правила – жестов разных типов и моделей телесного поведения. Смешанные правила определяют непременное участие жестов в производстве вербального высказывания (например, смешанное правило фиксирует участие иллюстративного жеста, демонстрирующего размер предмета, в роли обязательной конструктивной единицы в высказываниях типа Он поймал вот такую рыбу!).

Условия применимости правил тоже бывают трех типов – вербальные, невербальные и смешанные. Если оставить в стороне смешанные правила и смешанные условия применимости, то можно утверждать, что существуют четыре схемы правил, определяющих взаимоотношение типа правила с типом контекста. Отметим, что все эти схемы реализуются на практике, а именно входят в описания отдельных составляющих семиотической концептуализации тела. Эти схемы таковы:

(1) Вербальное правило – вербальный контекст. Примером правила, построенного по этой схеме, является обычное правило языковой сочетаемости двух единиц.

(2) Вербальное правило – невербальный контекст. Примером правила, построенного в соответствии с этой схемой, является правило, определяющее употребление параязыковой последовательности тс-с-с!17 Эта последовательность обычно употребляется вместе с жестом приложить палец к губам в одном из его значений.

(3) Невербальное правило – невербальный контекст. Условием употребления жеста подмигивать является то, что жестикулирующий и адресат в момент исполнения жеста смотрят друг на друга.

(4) Невербальное правило – вербальный контекст. Такого рода ситуацию иллюстрирует следующий пример. Солдат обязан встать навытяжку, когда слышит адресованное ему высказывание Смирно! от старшего по званию.

Изложенные схемы правил и конкретные примеры их реализации свидетельствуют о том, что для построения семиотической концептуализации тела требуется выделить и описать как минимум четыре класса объектов (ими, однако, совокупность составляющих семиотической концептуализации не исчерпывается). Это (а) объекты мира – в нашем случае соматические объекты; (б) объекты естественного языка – слова, словосочетания и другие языковые единицы, характеризующие соматические объекты; (в) объекты языка тела – жесты и жестовые выражения. Впрочем, сюда же следует добавить и (г) объекты языкового и телесного кодов – комплексные жестово-речевые формы.

Остановимся на последнем классе объектов более подробно, поскольку систематическое изучение жестово-речевых форм началось сравнительно недавно, чуть ли не параллельно с изучением мультимодальной коммуникации.

По-видимому, одним из первых монографических исследований о таких единицах является книга Н. Энфильда «Анатомия значения» («The Anatomy of Meaning»)18. Она написана на материале лаосского языка и описывает особенности устной коммуникации лаосцев. В этом языке имеется очень много единиц, которые автор относит к составным высказываниям. В предисловии к книге он пишет: «The payoff of studying speech-with-gesture is not only to understand gesture as a phenomenon of interest in itself, but – of greater consequence – to help shake linguists and other students of meaning from the view that language is an encapsulated system for conveying meaning» (‘Изучение таких единиц не только помогает понять жест как интересное явление само по себе, но и, что гораздо важнее, способствует тому, чтобы поколебать лингвистов и других исследователей значения в том убеждении, что язык представляет собой замкнутую в себе систему для выражения и трансляции значений’ (перевод наш. – Авторы)).

Действительно, человек, планируя, каким образом он будет выражать то или иное значение, должен выбрать и наиболее подходящий для этого код. Некоторые значения хорошо передаются жестами, и тогда эти значения предстают более наглядными и выразительными. Другие значения – и таких большинство – можно передать только при помощи вербальных единиц. Вербальный способ передачи значений хотя и более точный, но менее наглядный. Наконец, есть значения, которые с разной степенью обязательности передаются смешанными, вербально-невербальными единицами, или, в терминологии Н. Энфильда, составными высказываниями.

Развиваемые в книге Н. Энфильда идеи и положения помогают раскрыть некоторые механизмы взаимодействия жестов и речи. Эти механизмы и конкретные способы взаимодействия интересуют ученых самых разных гуманитарных направлений, а потому неудивительно, что среди специалистов, способствовавших появлению книги Энфильда, были психологи, культурологи и кинесиологи, то есть специалисты в области кинесики – науки о жестах, жестовых процессах и жестовых системах. О кинесике писали такие ученые, как А. Кендон (Кендон 2004), Д. Мак-Нил (McNeil 1992), Г. Кларк (Clark 1996) и Ч. Гудвин (Goodwin 2003); см. также монографию (Крейдлин 2002).

К сожалению, лингвисты вплоть до последнего времени уделяли языку тела и проблеме его взаимодействия с естественным языком в коммуникативном акте недостаточно внимания. Из немногих западных работ преимущественно лингвистической направленности особо отметим работы Т. Сламы-Казаку (Slama-Cazacu 1976, 217–222), И. Поджи (Poggi 2001) и Р. Энгла (Engle 1998, 321–327). Исследования этих и некоторых других ученых стимулировали развитие кинесики в самых разных направлениях.

Так, Т. Слама-Казаку обратила внимание на то, что единицы естественного языка и языка тела могут образовывать особые конструкции, или, в ее терминологии, смешанные синтаксические единства, которые не существуют без невербальных знаков. Такие единства можно проиллюстрировать примерами высказываний, относящихся к устной речи. Одно из них мы привели чуть выше. А вот еще примеры: – Куда он побежал? – Вон туда! (отвечающий указывает жестом направление), У меня сын вот такого роста (одновременно исполняется жест, показывающий рост) или – Как дела? – Да так… (тут следует жест руки, который по-английски называется so-so). Эти высказывания Т. Слама-Казаку предлагает относить к единицам (явлениям) смешанного синтаксиса и изучать в специальном разделе лингвистики.

Р. Энгл в упомянутой работе описывал так называемые составные сигналы (composite signals). Он показал, что эти сигналы некомпозициональны, то есть что их значения не являются простой суммой значений составляющих их знаков разной природы. Таким образом, составные сигналы – это особого рода синтаксические фразеологизмы (конструкции устной коммуникации), объединяющие единицы разных кодов.

Строя модели взаимодействия лаосского языка и лаосского языка тела, Н. Энфильд анализирует типовые ситуации функционирования составных высказываний. Их изобилие в устной коммуникации лаосцев он объясняет тем, что эти ситуации главным образом характеризуют быт и основные занятия жителей лаосских деревень – рыбную ловлю, сельскохозяйственные работы и пр.

Для русской культуры и, видимо, еще для очень многих других культур составные высказывания являются важным средством описания единиц совсем другой сферы, а именно разных форм этикета, прежде всего манер поведения (поведения в обществе, поведения за столом, ведения беседы, спора, переговоров и т. д.). Когда можно и когда нужно использовать телесные знаки, когда они уместны сами по себе, то есть изолированно от речи, и когда должны сопровождать речь, когда важно помолчать или замолчать – все эти факторы тесно связаны с явлениями смешанного синтаксиса, и все они требуют отдельного изучения и описания.

Вернемся к семиотической концептуализации тела. В ходе ее построения (реконструкции) мы, помимо сопоставительного изучения выразительных возможностей и эффективности разных семиотических кодов, решаем много других частных задач. Среди них: (1) вербальное описание физических и психических свойств тела и иных соматических объектов, (2) анализ номинаций соматических объектов, а также описание свободных и идиоматических выражений с ними. Кроме того, при построении семиотической концептуализации тела (3) формулируются правила телесного поведения участников диалога – в зависимости от тематики, жанра и стиля диалога и от характеристик его участников; (4) определяются правила контроля над речевым и телесным поведением участников диалога19 и др.

Построить семиотическую концептуализацию тела применительно к данному естественному языку и соответствующему языку жестов означает описать большую совокупность множеств. Это (1) множество соматических объектов и (2) их языковых имен, (3) множество типов (классов) и некоторых других объединений соматических объектов и (4) их языковых имен, (5) множество признаков этих объектов и (6) множество признаков типов объектов, (7) множество значений этих признаков и (8) множество их имен. Наконец, это (9) множество жестов, осуществляемых с телом и над телом, и (10) множество типов таких жестов, а также (11) множество номинаций этих жестов и (12) типов жестов.

Некоторые из перечисленных множеств, а именно (10)–(12), уже были описаны в ряде книг и статей. Так, в монографии (Крейдлин 2002) были построены различные классификации жестов, выделены семиотические, семантические и другие типы жестов вместе с указанием их имен. В этой книге, а также в словаре (СЯРЖ 2001) и многих статьях авторов настоящей монографии (Аркадьев, Крейдлин, Летучий 2008а, б; Летучий 2008; Крейдлин, Переверзева 2013а; Khesed 2013) описаны русские жесты самых разных типов.

§3. Основные классы соматических объектов и их языковые обозначения

Ниже, в разделах 3.1–3.7 дается обзор основных типов соматических объектов, а именно тех, которые играют важнейшую роль в жизни и деятельности человека. При описании каждого конкретного типа выделяются его важнейшие подтипы, анализируются их языковые имена в разных значениях, указываются некоторые их свойства. Особое внимание обращается на роль разных типов телесных объектов и их отдельных представителей в жизни человека, а также на особенности культурной символизации объектов.

Начнем с класса соматических объектов под названием тело. Этот класс одноэлементный; он включает в себя только один объект – тело человека. Еще раз подчеркнем, что нас интересует тело исключительно с лингво-семиотических позиций, то есть как объект семиотической концептуализации. Все другие многочисленные парадигмы, параметры и измерения тела (субстанциональные, онтологические, гносеологические, социокультурные, идеологические, религиозные, биологические, технические и др.) остаются за пределами книги.

Человеческое тело представляет собой соматический объект, сложно устроенный как с естественно-научной (анатомической, физиологической и др.), так и с обывательской точки зрения. Оно воспринимается людьми как имеющее множество составных частей. Это внешние (наружные) составные части, в норме видимые объекты, и внутренние части – невидимые объекты. И те и другие имеют, как правило, сложное и по большей части неоднородное строение. Внутренние и внешние объекты могут взаимодействовать друг с другом и по-разному влиять на жизнедеятельность человека. Без некоторых из них человек может существовать и функционировать, без других человека нет. Одни соматические объекты «встроены» в тело и неотделимы от него, другие отделимы только в определенных ситуациях или в силу каких-то чрезвычайных обстоятельств, а третьи человек утрачивает сравнительно легко.

Уникальность и важность такого соматического объекта, как человеческое тело, подкрепляется тем, что у него в каждом известном нам языке очень много прагматически освоенных номинаций. Анализ целого ряда русских толковых и переводных словарей, а также научных публикаций, специально посвященных телу и телесности20, показывает, что представить значения слова тело (применительно к человеку) и его аналогов в других языках, используя для этого простейшие смысловые единицы (в терминологии Анны Вежбицкой – семантические атомы), крайне трудно, если вообще возможно. Все предпринимавшиеся ранее попытки это сделать, как убедительно показала А. Вежбицкая (Wierzbicka 2002), либо приводили к логическому кругу, либо значение слова тело объяснялось через такие единицы, содержание и структура которых оказывались гораздо сложнее, чем у слова тело. Ср., например, толкования, взятые из словаря (Ожегов, Шведова 1999): тело – ‘организм человека или животного в его внешних, физических формах’; организм – ‘совокупность физических и духовных свойств человека’. Здесь в толковании слова организм участвуют заведомо более сложные смысловые единицы, чем ‘тело’ и даже чем ‘организм’, то есть более простые единицы фактически толкуются через более сложные.

Семантический анализ языковых единиц, обозначающих тело, привел многих ученых, в частности тех, кто представляет Московскую и Польскую семантические школы, к выводу о том, что смысл ‘тело’ является атомарным, то есть семантически элементарным (примитивом)21. Между тем русское слово тело очевидным образом неоднозначное, и его неоднозначность ощущается всеми русскоязычными людьми22. Вот три предложения, свидетельствующие о такой неоднозначности:

(6) С таким телом конкурс красоты не выиграешь.

(7) Его неуклюжее тело поддерживали короткие толстые ноги.

(8) Уберите это тело с дороги!

В первом из этих предложений слово тело, по-видимому, непосредственно соответствует примитиву ‘тело’. Условно это значение (далее лексема ТЕЛО 1) можно схематически представить себе как «остов» человека вместе с руками, ногами, головой, шеей и т. д.

Еще одно значение слова тело иллюстрирует предложение (9) Он с наслаждением погрузил свое тело в ванну, – ведь, скорее всего, человек погружал в ванну не только «остов», но и другие части тела, и тут слово тело уже не соответствует примитиву ‘тело’.

В примерах (6) и (9) тело понимается как состоящее из ряда структурных частей, и в них человек представлен, так сказать, в анатомическом и/или физиологическом аспекте. Возможность выделить этот аспект телесности человека позволяет объяснить синонимию фраз (10) На операционном столе перед врачами лежал Ильин, покрытый простыней и (11) На операционном столе перед врачами лежало покрытое простыней тело Ильина23. Дело в том, что именно в контексте врачебной деятельности, когда осуществляются манипуляции с человеческим телом, смыслы ‘Ильин’ и ‘тело Ильина’ эквивалентны, то есть слово Ильин интерпретируется как ‘тело Ильина’.

Человек, однако, может осмысляться не только как телесное существо, но и как индивид, совмещающий в себе два начала – телесное и духовное. Вследствие этого в ряде контекстов лексема ТЕЛО 1 и ее стилистически или социально маркированные синонимы телесное/физическое начало, телесная конструкция, телесная организация 24в современном русском языке употребляются как обозначение физического начала в человеке в противопоставлении началу психическому, обычно обозначаемому словами дух, душа, душевная конструкция, духовность (в одном из значений) и некоторыми другими, ср. фразы (12) Чтобы тело и душа были молоды; (13) В здоровом теле здоровый дух; (14) Душа без тела – суть, тело без души – труп (М. Цветаева).

В примере (7) слово тело обозначает тот же «остов», но уже без прикрепленных к нему частей. В этом примере представлена лексема ТЕЛО 2, значение которой можно описать как ‘Тело 1 без рук, ног, головы и шеи’; таким образом, и здесь употребление слова тело не соответствует семантическому примитиву. Другие примеры с лексемой ТЕЛО 2 – это сочетание растирание тела и конечностей и предложение (15) Сначала массажист работал над ее телом, потом принялся массировать ее руки и ноги.

О наличии у слова тело данного значения свидетельствует также сочетание полный человек, в котором слово тело вообще отсутствует. В самом деле, это сочетание говорит о большом объеме тела, то есть остова, но не говорит, например, ничего о полноте рук или ног: руки и ноги у полного человека вполне могут быть неполными и даже просто худыми. Аналогично, выражение крепко сбитый человек, используемое преимущественно для характеристики мужского тела, указывает на мускулистый и твердый корпус, но не на руки, ноги, голову, шею и пр.

Лексема ТЕЛО 2 синонимична словам туловище, корпус, торс (в соответствующих значениях). Однако слова тело, туловище, корпус и торс не являются абсолютными синонимами. Если слово тело в рассматриваемом значении является семантически нейтральным, то остальные лексемы отличаются одна от другой и от слова тело смысловыми акцентами.

Например, в слове корпус на передний план выходит идея тела как единства разных частей, что проявляется, в частности, в переносных значениях этого слова, ср. армейский корпус, корпус судна, корпус здания (дома или здания, где находятся общественные учреждения, например, медицинский корпус, университетский корпус).

В слове туловище подчеркивается материальность тела и то, что к телу прикреплены основные его части – голова и конечности. Поэтому слова тело и туловище взаимозаменяемы в сочетаниях, так сказать, «физического» характера (ср. объем тела и объем туловища – оба сочетания допустимы и эквивалентны по смыслу), но не взаимозаменяемы в сочетаниях, говорящих о красоте человеческого тела (ср. красивое тело и *красивое туловище).

Слово торс не случайно присутствует в дискурсах художников и скульпторов, то есть людей, занимающихся искусством изображения тела, а также в речи искусствоведов. Иными словами, в семантическом фокусе слова торс находятся эстетические характеристики человеческого тела25.

В приведенном выше примере (8) мы встречаемся с третьим значением слова тело, соответствующим лексеме ТЕЛО 3 ‘мертвец, труп’. Та же лексема входит в предложения (16) Ворвавшись в дом, солдаты обнаружили там три тела и (17) Знаешь, с охоты его принесли,/Тело у старого дуба нашли (А. Ахматова. Сероглазый король).

У слова тело в разных его значениях (применительно к человеку) есть особые употребления. Один тип употреблений иллюстрируется фразеологическими сочетаниями быть в теле, спасть с тела – они акцентируют разную степень наполненности тела. Другой тип употреблений иллюстрирует предложение (18) На невысокой железной кровати из-под отброшенного легкого покрывала смутно белелось нагое Гришино тело (Ф. Сологуб. Звериный быт), где в фокусе находится внешняя оболочка тела. В этом типе употреблений слово тело часто бывает контекстно синонимично сочетаниям контуры тела и очертания тела. Такое употребление дополняет синонимический ряд фигура, контур, силуэт. Разумеется, каждая единица, входящая в этот ряд, обладает своей смысловой спецификой. В частности, слово фигура может обозначать человека, в отличие, например, от слова контур26, а слово силуэт применяется к человеку, когда его тело плохо видно, например, из‐за темноты или большого расстояния от говорящего, ср. (22) Скала напоминает очертаниями силуэт сидящего человека и (23) Скала напоминает очертаниями тело сидящего человека.

Слово силуэт обозначает также человеческое тело в связи с необходимостью это тело одеть, то есть в связи с одеждой, в частности с ее моделированием и шитьем (ср. название журнала мод «Силуэт», а также предложение (24) Модели темных оттенков с небольшим разрезом придают гармоничность силуэту), либо в связи с особенностями подачи тела в разных видах искусства – в кино, театре (ср. номинацию театр теней, где тень – это разновидность силуэта), живописи, скульптуре.

В заключение данного раздела приведем синоптический список лексем, входящих в многозначное слово тело и относящихся к человеку: ТЕЛО 1 – семантический примитив (в целях пояснения: ‘остов с руками, ногами, головой и шеей’); ТЕЛО 2 – ‘тело (ТЕЛО 1) без рук, ног, головы и шеи’; ТЕЛО 3 – ‘мертвый человек, мертвец, труп’.

Наиболее освоенный русским языком класс соматических объектов составляют так называемые части тела27. Казалось бы, любой человек, владеющий русским языком, хорошо знает, что такое части тела, – настолько часто он говорит о них в самых разных ситуациях. Между тем можно с уверенностью утверждать, что впечатление, будто бы все люди одинаково понимают смысл сочетания часть тела, является иллюзорным. Дело в том, что это сочетание устроено весьма прихотливым образом, поскольку не только слово тело, но и слово часть многозначны. О многозначности слова тело мы говорили в предыдущем параграфе; ниже мы покажем, что слово часть тоже имеет несколько значений.

В целом ряде работ А. Вежбицкой и ее коллег и учеников28 утверждается, что единица ‘часть’ является семантическим примитивом. Однако, как и в случае со смысловым атомом ‘тело’, примитив ‘часть’ покрывает полностью значение слова часть только в определенных контекстах. Например, это имеет место во всех тех употреблениях слова часть, когда целое известно (целое – по отношению к той части, о которой идет речь в предложении). Из сказанного вытекает, что слово часть, как правило, употребляется в предложении в сочетании со словом, обозначающим известное целое, то есть образуя синтагму часть <некоторого целого>. По этой причине неправильными или по крайней мере неполными, вырванными из контекста являются предложения *На столе лежали части и *Он купил часть.

В синтаксической конструкции вида часть целого слово, обозначающее целое, может быть разной семантической природы; ср. часть стола, где стол – это артефакт, часть дерева, где дерево – природный объект, часть содержания, где содержание – абстрактный объект. Целым может быть также соматический объект, такой как тело, голова, рука и др., и в дальнейшем мы остановимся только на сочетаниях типа часть тела, часть руки, часть лица и т. п.

На наш взгляд, в единицах, построенных по модели «часть целого», слово часть может пониматься двояким образом – либо как некоторая область (фрагмент пространства; далее лексема ЧАСТЬ 1), либо как некоторый объект – одна из составляющих целого, далее лексема ЧАСТЬ 229, а потому по-разному может интерпретироваться и сочетание часть тела. Обсудим его возможные интерпретации.

В примере (25) Хотя она сидела под большим зонтом, большая часть ее тела оставалась на солнце слово часть обозначает фрагмент пространства; здесь часть можно заменить на область. Такое значение слова часть (лексема ЧАСТЬ 1) является семантическим примитивом, оно максимально свободно от каких-то смысловых примесей.

Другой тип контекстов и другой случай употребления слова часть можно проиллюстрировать вопросом (26) Какие части тела вы знаете? На него люди отвечают, называя голову, руки, ноги, возможно, какие-то другие соматические объекты. Вообще, описывая человеческое тело, люди прежде всего описывают его отдельные части, иными словами, концептуализация тела обычно происходит через концептуализацию его частей. При этом, однако, люди рассматривают эти части как бы отдельно от тела, то есть так, как будто целое им неизвестно. Точно так же, отвечая на вопрос (27) Сколько рук изображено на этой картине?, мы считаем предметы, а не области и не части целого, хотя нам известно, что руки – это части тела. В обоих контекстах представлено второе значение слова часть, передаваемое лексемой ЧАСТЬ 2, ср. деталь. Эта лексема означает ‘часть (ЧАСТЬ 1) некоторого целого, рассматриваемая как объект’, а потому ее значение уже не является смысловым примитивом.

Существуют предложения с сочетанием часть тела, где трудно понять, что имеется в виду под словом часть – ЧАСТЬ 1 или ЧАСТЬ 2. Например, что имеется в виду под словом часть в предложении (28) Все части ее измученного тела болели – какие-то области на или в теле (ЧАСТЬ 1) или какие-то телесные объекты (ЧАСТЬ 2)?

Ситуация с частями (ЧАСТЬ 2) тела непростая. Дело в том, что люди нередко называют частями тела те объекты, которые с точки зрения строгой биологической номенклатуры частями тела не является. Иными словами, наивная картина мира, которая находится в сознании рядового носителя языка, устроена в этом отношении более сложно, чем научная картина. Поясним, что мы имеем в виду.

Как мы уже говорили, в биологии и физиологии частями тела называют строго определенные соматические объекты, которые, по-видимому, можно задать только списком. Это руки, ноги, спина, живот, голова и еще некоторые другие объекты, каждый из них со своей структурой и со своими функциями. Все эти объекты видимые, они наиболее известные из всех прочих соматических объектов. Действительно, с ними люди знакомятся в самом раннем детстве: маленькие дети их рисуют, умеют их показывать и говорить о них. Эти объекты являются основными элементами в структуре человеческого тела. Они сравнительно крупные, и все членятся на структурно и функционально определенные части, имеющие стандартные имена. Между тем сами такие объекты не входят в качестве частей в состав других соматических объектов, то есть ‘целым’ для них является тело и только тело. Все они отличаются высокой степенью связанности с другими телесными объектами и большой культурной, коммуникативной и социальной значимостью. Рядовой носитель языка называет частями тела также и части таких частей31. Так, он может отнести к частям тела нос, рот, пальцы, уши и т. п. Вообще, человек может назвать частью тела практически любой телесный объект, ср. предложения (29) В едином движении перемещать все части тела и осуществлять переходы в плавном, но быстром и импульсивном действии (А. Яшкин. Стойки в каратэ); (30) Кажется, не умом и не сердцем, а какой-то другой частью тела (М. Бергер. Фонетический выбор России).

Сознавая реальное положение дел, мы тем не менее будем придерживаться более строгого членения и считать, что нос, рот, пальцы и уши являются не частями тела, а частями частей тела, частями частей частей тела и т. д. Это дает нам возможность построить более дробную классификацию соматических объектов, распределив их по типам. В нашей классификации настоящие (не наивно-языковые) части тела образуют отдельный класс.

В таком подходе есть еще одно преимущество, помимо формальной строгости. Дело в том, что, как показывает анализ нашего материала, у частей частей тела (а также единиц более глубокого уровня членимости32) обычно бывает более узкий набор функций по сравнению с набором функций у частей тела; им свойственны также более определенные аномалии, или дисфункции. Морфологию и структурные свойства частей частей тела тоже в общем случае описать проще, чем морфологию и структурные свойства частей тела. Например, чтобы описать форму руки, нужно, помимо формы остальных ее частей и соотношения их друг с другом и с рукой в целом, описать форму пальцев. Таким образом, описание формы целого сложнее, чем описание формы части. Точно так же нетрудно показать, что и структура целого сложнее, чем структура части: в ней содержится и большее число элементов, и более разветвленная и сложная система связей.

Вернемся к сочетанию часть тела с лексемой ЧАСТЬ 2. Оно настолько употребительно в лингвистических текстах, что создается впечатление о его терминологичности. Так, это сочетание нередко встречается в качестве синтаксически связанного элемента толкований многих слов33. Кроме того, термин часть тела обычно используется для описания моделей управления предикатных слов и их синтаксической сочетаемости. Например, характеризуя глаголы деструкции (разрушить, разбить, расколоть, раздробить и др.), обычно указывают объект или инструмент, с помощью которого совершается разрушение структуры целого, и говорят, что в качестве такого инструмента могут выступать части тела (наряду с артефактами и другими природными объектами). Сочетанием часть тела активно пользуются грамматисты при описании закономерностей синтаксического употребления предложных и предложно-падежных форм. Например, в русской грамматике принято выделять родительный падеж со значением ‘часть целого’, где в роли целого может выступать, наряду с другими объектами, также и тело. Больше того, родительный части тела нередко выделяется как самостоятельный родительный падеж, отличный от других родительных падежей со значением ‘часть целого’. Выделение такого самостоятельного падежа можно мотивировать, в частности, тем, что в некоторых контекстах имеет место противопоставление родительного части целого и родительного части тела. Например, предложения, содержащие предложно-падежную форму с родительным части тела, синонимичны соответствующим предложениям с дательным посессора, ср. (31) Он поцеловал ее руку (родительный части тела) и (32) Он поцеловал ей руку (дательный посессора). Между тем предложения с родительным части целого (не тела!) не синонимичны соответствующим предложениям с дательным посессора. Более того, предложения с дательным посессора чаще всего являются грамматически неправильными, ср. нормальное предложение (33) Он поцеловал полотнище флага и аномальное (34) *Он поцеловал полотнище флагу34.

А вот еще один пример использования в лингвистических исследованиях термина часть тела. Характеризуя употребление некоторых русских предложно-падежных форм, особо отмечают, что сочетания вида N1 у N2, где N1 и N2 – существительные, причем N2 стоит в родительном падеже, являются грамматически правильными, если N1 является частью тела, а N2 – ее обладателем (ср. правильные выражения руки у Петра длинные; глаза у Маши голубые). Однако если N1 и N2 связаны отношением «часть целого», но не «часть тела», то такие сочетания допустимы далеко не всегда (ср. аномальные *библиография у диссертации; *действие у драмы; *цех у завода при правильных библиография у диссертации весьма обширная, действие у этой драмы захватывающее и пр.)35.

Заканчивая обсуждение класса соматических объектов части тела, подчеркнем еще раз, что принадлежность объекта к этому классу непосредственно вытекает из толкования его стандартного имени.

В заключение параграфа приведем синоптический список значений слова часть:

ЧАСТЬ 1 – семантический примитив (в целях пояснения: ‘область некоторого известного целого’); ЧАСТЬ 2 – ‘часть (ЧАСТЬ 1) некоторого целого, рассматриваемая как объект’.

Ниже из множества частей соматических объектов рассматриваются только части частей тела.

Как правило, части тела состоят из отдельных частей, большинство из которых имеют стандартные языковые имена. Голова состоит из таких частей, как затылок, макушка, лицо, лоб и др. В состав руки входят плечо, локоть, запястье и кисть. В свою очередь, некоторые из перечисленных частей частей тела членятся на более мелкие части, и это уже членение второго уровня. А для некоторых соматических объектов возможно членение третьего уровня. Такова, например, рука. В ней вычленяется часть «кисть», в кисти – часть «пальцы», а в пальцах – часть «подушечки».

По сути дела, мы здесь ввели два понятия – уровень членимости соматического объекта и глубина членимости соматического объекта. В этой связи встают вопросы: (а) Все ли части тела членятся на какие-то значимые части?; (б) Совпадают ли уровни членимости соматических объектов в научном и бытовом представлении?; (в) Каковы средний и максимальный уровни членимости у соматических объектов в данном языке?

Наличие большого числа уровней членимости и языковых обозначений единиц каждого уровня говорит о том, что язык обладает разветвленной системой имен соматических объектов и что соматический объект, у которого число уровней членимости максимально или близко к максимальному, прагматически хорошо освоен этим языком.

Имена многих соматических объектов имеют в составе толкований одну из семантических структур следующих видов: ‘тело’, ‘часть тела’, ‘часть части тела’, ‘часть части части тела’ и т. д., которые либо являются семантическими примитивами, либо могут быть сведены к таковым. В целях сокращения при толковании таких слов, как пальцы, подушечки, мочка, мы рассматриваем их как обозначающие части соответственно кистей рук, пальцев и уха, то есть толкуем их через семантический элемент ‘часть’ и ближайшее родовое понятие.

Отметим еще один момент, связанный с соматическими объектами и членимостью их на части. Для жизнедеятельности человека очень важна специализация частей тела, а именно выполнение ими определенных действий и функций. Изучение большого языкового и жестового материала показывает, что не только для каждой части тела, но и для каждой части части тела можно указать характерные для нее функции или дисфункции. Например, ладонь участвует в таком действии, как удерживание относительно небольших предметов. Она активно используется также в жестах со значением ‘выражение отношения к другому человеку’ (ср. жесты пощечина, поглаживание, похлопывание) и обозначает плоскость во многих так называемых инструментальных жестах – ср. жест кулаком, имитирующий забивание гвоздя, или жест, условно называемый либо «резать», либо «ножницы». Огромное количество действий выполняется пальцами; труднее указать действия руки, в которых пальцы совсем не принимали бы участия.

Когда встает проблема межъязыкового сопоставления систем соматических объектов, возникает еще один ряд содержательных вопросов: (г) Одинаково ли в разных языках членятся соматические объекты, имена которых эквивалентны друг другу?; (д) Каковы имена единиц среднего и максимального уровня членимости для данного естественнного языка?

Полные и аргументированные ответы на них можно будет, однако, дать только при наличии лингвистического и, шире, семиотического описания всех телесных объектов для каждого рассматриваемого языка и культуры.

У частей частей тела, как и у самих частей тела, есть свое, присущее только им анатомическое строение, функции, культурная и коммуникативная значимости. У лба функции иные, чем у затылка, а у век – иные, чем у зрачков. Слово лоб может использоваться как обозначение твердолобого, туповатого человека (ср. слово твердолобый, которое является дериватом языкового выражения, передающего значение /твердый/ признака «твердость лба», см. подробнее об этом в §7 гл. III), а слово затылок в качестве такого обозначения не используется.

Отметим, что информация о том, что данное имя соматического объекта или языковое выражение, обозначающее некоторый признак объекта или значение признака, могут быть в данном языке именами человека или кличками, является важной языковой и вместе с тем значимой культурной информацией. Ей место в разного рода словарях языка и культуры; при этом в толковом словаре она может представать в виде коннотации, отдельного значения или особого употребления слова.

Обращают на себя внимание именные группы с одинаковыми словами – обозначениями частей частей тела. Мы имеем в виду, в частности, такие единицы, как пальцы рук и пальцы ног, или структурно более сложные выражения, такие как ногти пальцев рук и ногти пальцев ног. Несмотря на внешнее сходство членов соответствующих друг другу пар, каждый из них обозначает свою часть части тела. С точки зрения биологии пальцы руки являются частями кисти, но в языке мы не употребляем сочетание ??пальцы кисти; с точки зрения русского языка пальцы руки являются частью руки (см. об этом также (Рахилина 2008)). Точно так же не говорим мы и пальцы ступни, а только пальцы ноги, и пальцы ноги с языковой точки зрения являются исключительно частями ноги. Таким образом, мы получаем отрицательный ответ на поставленный выше вопрос (б), а именно научное (биологическое) и наивное (языковое) членения целого на части могут не совпадать. Поэтому следует различать биологические <соматические> объекты и языковые <соматические> объекты.

Сопоставим сочетания пальцы рук и пальцы ног. Помимо местоположения и некоторых особенностей строения, пальцы рук и пальцы ног различаются главным образом функционально: пальцами рук люди в норме выполняют на порядок больше действий, чем пальцами ног. В частности, многие русские жесты исполняются при активном участии пальцев рук, но есть очень мало общеупотребительных жестов, в которых участвовали бы пальцы ног. Далее, у каждого из пальцев рук в русском языке есть свое имя – большой, указательный, средний, безымянный, мизинец, а из пальцев ног стандартное название имеет только большой палец (и очень редко употребляется применительно к ногам имя мизинец). Этот факт тоже является свидетельством различия по степени значимости пальцев рук и пальцев ног.

Анализ вербального и невербального материала показывает, что разные части одной и той же части тела, как правило, противопоставлены не только функционально и не только номинативно. Например, ладонь и указательный палец, будучи частями кисти руки, отличаются своей формой, размером, строением, степенью участия в разного рода важных действиях (в частности, в жестовых движениях), а также символизацией. Так, указательный палец, в отличие от ладони, участвует в реализации многих указательных, или дейктических, жестов36, а ладонь, в отличие от указательного пальца, широко используется в русских жестах приветствия и прощания.

Указательный палец является особенно значимым среди пальцев руки: он принимает активное участие в разных действиях, ритуалах и символических актах. Например, он служит для привлечения внимания к словам или мыслям, которые жестикулирующий считает особенно важными (ср. жест поднять палец). Кроме того, поднятый вверх указательный палец является иконическим невербальным знаком37, выражающим такие смыслы, как ‘важность’ (ср. стилистически маркированное языковое выражение перст указующий, называющее данный жест), ‘единичность, один’ (например, при счете или исчислении людей и предметов; ср. вербально-невербальный диалог, характерный для коммуникации молодых людей: – Вы придете вдвоем? – в ответ человек поднимет указательный палец, обозначая этим, что придет один).

Хотя части соматического объекта разных уровней языковой членимости, как правило, отличаются своими обозначениями, анатомическим строением и функциями, было бы неверным считать, что части одного соматического объекта всегда имеют разные функции. Так, разные части одного объекта могут с одинаковым успехом участвовать в одних и тех же действиях, в норме приводящих к одному и тому же результату, то есть иметь общие функции. Постучать в дверь, например, можно и костяшками пальцев, и кулаком, то есть разными частями кисти руки, и в обоих случаях ожидается одинаковый результат: дверь откроют. Отметим, что оба описываемых действия могут обозначаться как одинаково (например, глаголом постучать(ся)), так и по-разному (ср. стучать костяшками и стучать кулаком vs. колотить, дубасить (кулаком)).

Для русского языка можно постулировать правило синонимического перефразирования предложений типа (35) Глаза Маши смотрели на меня с любовью и (36) Маша смотрела на меня с любовью, то есть предложений, в которых именные группы вида «часть части тела + имя ее обладателя» вступают в метонимическое отношение с именем обладателя. Синонимия, о которой идет речь, является контекстно обусловленной. Аналогично, в некоторых контекстах являются взаимозаменимыми слова ладонь и рука, то есть слово, обозначающее ‘часть части тела’, и слово, обозначающее ‘часть тела’ (ср. протянуть ладонь для рукопожатия и протянуть руку для рукопожатия). Разумеется, как и в первом случае, такая замена допустима далеко не всегда, то есть не во всех контекстах, ср., например, нормальное сочетание руки-крюки и аномальное *ладони-крюки. Описание подобных случаев контекстной синонимии, как всегда, предполагает полное и точное описание ее условий и фильтров-запретов на замену (на сегодняшний день мы таковым описанием еще не располагаем). Отметим, что метонимическая замена «части» на «целое» является обычной для русского языка, ср. На дереве сидит птичка / На ветке сидит птичка.

Из трех референциально эквивалентных обозначений объекта – с использованием номинации части части тела, номинации части тела и номинации <тела> человека – мы чаще пользуемся именем человека. Например, мы намного реже говорим (если вообще когда-нибудь говорим) ??Кисти рук Пети подняли стул или ??Руки Пети подняли стул, чем Петя поднял стул. Этому языковому факту можно предложить следующее объяснение. В разговоре о других людях мы гораздо охотнее обсуждаем связанные с ними события, чувства, состояния, мысли, чем части их тел или части частей их тел. Для того чтобы именно часть тела человека стала коммуникативно значимым и актуально важным предметом сообщения, нужны особые коммуникативные или прагматические условия.

В заключение раздела отметим, что, подобно тому, как мы здесь выделили части частей тела, можно (и нужно) выделять классы частей других соматических объектов (частей кости, частей волос, частей желудка и др.). Не описывая сами эти классы, мы позже остановимся на отдельных их элементах.

Еще один важный класс соматических объектов составляют органы.

Если в определении того, что представляют собой тело и его части, на передний план выступают структурные, или, как чаще говорят биологи, морфологические, характеристики (форма, размер, местоположение в теле, ориентация и ряд других характеристик38), то когда речь идет о телесных органах, на передний план выступают уже не структурные, а функциональные характеристики, прежде всего функции (подробно о функциональных признаках и их разновидностях см. §10 гл. II).

На то, что в слове органы высвечиваются идеи функций и функциональной организации соматического объекта, указывают большинство переносных значений слова орган, ср. орган 2 ≈ ‘элемент структуры власти’ (судебные органы, орган здравоохранения) или орган 3 ≈ ‘печатное издание, выражающее идеологию какой-то организации’, см. предложения (37) Газета «Наша дача» – орган Союза садоводов России, издается с 19 декабря 1921 года и (38) «Рабочая газета» – нелегальный орган кружка «Народная воля».

Не все объекты из класса органов имеют в языковой картине мира четко определенные функции, подобно тому как не все части тела имеют ясно выраженные структурные или физические признаки. Например, только специалисты и люди, особенно интересующиеся строением и свойствами человеческого тела, знают, какую функцию имеют селезенка или слепая кишка.

На многие телесные объекты можно смотреть как минимум двояким образом, а именно относить их к одному или к другому типу, например к частям тела или к органам. Принадлежность к первому из этих типов высвечивает структурные характеристики объекта, а принадлежность ко второму – функциональные. В таких случаях мы говорим о двойной, тройной и т. д. референтной отнесенности данного имени, то есть о множественной референтной отнесенности, а указанное свойство имени соматического объекта называем полиреферентностью (см. об этом свойстве подробнее в следующем разделе). Так, на вопрос «Глаза – это часть тела или орган?» разумным ответом является «И то и другое». Действительно, когда говорят, что Глаза находятся на лице, когда характеризуют глаза человека как большие или маленькие, голубые или карие, когда говорят, что Глаза выступают на лице или глубоко посажены, – во всех этих случаях глаза понимаются как часть тела. А когда говорят, что глаза хорошо или плохо видят, что они устали или пристально вглядываются в кого-то, – во всех этих случаях речь идет о глазах как органе зрения. Высказывание *Глаза – это орган лица недопустимо точно так же, как недопустимым является высказывание *Глаза – это часть зрения. Правильными будут высказывания Глаза – это часть лица и Глаза – это орган зрения.

Слово часть сочетается с именем соматического объекта, а слово орган – с названием функции. Однако такая сочетаемость, по всей видимости, лексически ограничена. Например, хотя у ног четко выделяется в качестве основной функция «ходить», не говорят ??Ноги – это орган ходьбы. У языка две основные функции. Одна из них состоит в том, что язык, наряду с зубами и слюной, участвует в переработке и потреблении пищи, а другая – в том, что язык участвует в производстве речи. При этом можно сказать Язык – это орган речи, но едва ли говорят ??Язык – это орган переработки пищи.

У органов есть и другие характеристики, отличающие их от частей тела. В норме органы являются внутренними соматическими объектами – в норме, потому что, как мы только что видели, глаза – это орган зрения и притом видимый орган, хотя и вместе с тем часть лица. Нос, так же как и глаза, является частью лица и видимым органом, а именно органом дыхания. А язык является органом речи, в норме невидимым, хотя он бывает видимым в некоторых поведенческих актах, в том числе жестовых. Например, язык становится видимым, когда врач просит человека показать язык, когда ребенок высовывает язык, усердно рисуя что-то, или в жесте-«дразнилке» показать язык. К внутренним соматическим объектам относятся также почки, печень, селезенка, кишки, желудок и некоторые другие. В русском языке эти объекты так и называются – внутренними органами. Сочетание внутренние органы часто интерпретируется как термин, и в этом случае прилагательное внутренний опустить нельзя. В то же время сочетания внешние органы не существует; оно используется только в контексте противопоставления внутренним органам.

Внутренние органы – объект очень важный для медицины – как научной, так и народной. Не случайно в русском языке есть сочетание внутренние болезни, за которым скрываются болезни внутренних органов. Существуют специалисты по внутренним болезням, есть книги и учебники, которые так и называются «Внутренние болезни» (см., например, учебник Е. М. Тареева (Тареев 1957)), есть народные целители, пытающиеся лечить такие болезни, и т. д. Между тем сочетания *внешние болезни в русском языке нет, как нет и специалистов по таким болезням.

Еще одним характерным свойством органов человека является то, что они объединяются в сложные системы, каждая из которых выполняет свои существенные для жизни и деятельности человека функции. Мы сознательно используем здесь слово системы, а не совокупности, поскольку и для языка, и для жизни важны не только сами единицы, входящие в объединения, но и отношения между ними, а под словом система в его основном значении понимается ‘множество с заданными на нем отношениями’. Присущая телесным органам и их обозначениям способность объединяться в системы проявляется в регулярном использовании ряда языковых средств. К таким средствам относятся, во-первых, граммемы множественного числа при слове орган со значением ‘класс’, а не со значением арифметической множественности39, ср. органы чувств, органы жизнедеятельности, половые органы. Во-вторых, это группа лексических средств – маркеров объединения, ср. сочетания система пищеварения, пищеварительная система, пищеварительный аппарат, пищеварительный тракт, мочеполовая система, иммунная система, сердечно-сосудистая организация, артикуляторный аппарат. В этих сочетаниях слова система, организация, тракт, аппарат являются именами совокупностей внутренних органов (впрочем, не одних только внутренних органов, см. об этом ниже), а слова пищеварение, мочеполовая, иммунная и т. п. обозначают соответствующие функции.

Важным является членение телесных органов на реальные, или действительные, и нереальные – имажинальные, или представляемые. К последним относится, например, душа. О том, что душа с языковой точки зрения является обозначением органа, много и подробно писали разные лингвисты, в частности А. А. Вежбицкая и Е. В. Урысон40. В работах Е. В. Урысон указаны некоторые свойства представляемых органов, которые отличают их от реальных органов. В частности, для души указывается возможность ее перемещения в пределах тела и даже выхода за пределы, тогда как у реальных органов, как и у частей тела, локализация постоянная. В дополнение к наблюдениям Е. В. Урысон относительно языковых характеристик представляемых органов укажем на особые обозначения аномальных состояний таких органов, их болей и болезней, а также на использование особых средств лечения, отличающихся от средств лечения реальных органов. Например, для представляемых органов трудно указать какие-то конкретные виды патологий; можно указать лишь самые общие их болезненные состояния (ср. душа болит, ноет). Между тем для реальных объектов существуют отдельные разновидности патологий, требующие лечения (ср. сердце колет, палец гноится, глаза слезятся, волосы ломаются, кожа шелушится).

Поскольку внутренние органы являются невидимыми, многие традиционные культуры наделяют их символическими, прежде всего магическими, свойствами41. Так, многие культуры стран Азии приписывают им функции хранилищ разного рода чувств или свойств характера. Китайцы считают, что в желчном пузыре спрятано мужество, причем величина желчного пузыря непосредственно коррелирует со смелостью человека. Желчный пузырь, как отмечено в «Трактате Желтого Императора о внутреннем», отвечает за решительность и храбрость. И когда желчный пузырь в недостатке, человек становится робким и затрудняется принять решение, см. (Су-Вэнь 2007). В японском языке существует важное в культурном отношении слово hara, одно из значений которого – ‘живот’, а другие значения – ‘сердце’, ‘ум, разум’, ‘намерения’, ‘мужество’, ‘сила воли’ (Конрад 1970, 441). Со словом hara, по представлению японцев, связаны такие свойства человека, как мужество и сила воли. Кроме того, как свидетельствуют многочисленные языковые данные, в японской языковой картине мира внутреннее «Я» человека, то есть его представляемый орган «душа», тоже размещается в животе. Б. Мак-Вей в этой связи пишет (MacVeigh 1996, 38): «How one stands and holds one’s stomach indicates one’s level of spiritual and moral development» (‘то, как человек стоит и держит свой живот, указывает на уровень его морального и духовного развития’ (перевод наш. – Авторы)).

Исследователь приводит целый ряд японских слов и выражений, соотносящих живот с физическим или психическим состоянием человека, его отношением к другим людям или событиям (там же, 40), ср. hara ga tatsu (‘сердиться’, букв. ‘живот стоит’), hara o miseru (‘показывать великодушие’, букв. ‘показать живот’), hara o sueru (‘решиться на что-либо’, букв. ‘установить живот’) и др. Характеризуя позу человека словами, что тот держится прямо, собран, японец говорит буквально Его живот подтянут, тем самым утверждая наличие у него hara. Все эти свойства в совокупности говорят о том, что человек обладает внутренней силой, что он держится с внутренним достоинством.

В русском языке и русской культуре тоже есть один реальный соматический объект – орган человеческого тела, который резко выделен по сравнению с другими. Этот орган – сердце (например, мозг не так выделен в языковом и культурном отношении, как сердце, а душа, тоже выделенный объект, является не реальным, а представляемым органом). За сердцем закреплены важнейшие функции и человеческого тела, и самого человека42. Не только в русской, но и в очень многих других мировых культурах сердце может рассматриваться как вместилище и как орган человеческих переживаний и настроений, как средоточие забот и переживаний о другом человеке, см. предложение (39) Сердце, тебе не хочется покоя.

Сердце в русской культуре может мыслиться как орган и хранилище любви (существует даже специальное изображение для символического выражения любви и близких к ней чувств, непосредственно связанное с сердцем). Сердце помнит, ср. выражение память сердца, и чувствует радость и боль, ср. предложения (40) Его сердце хранит самые лучшие чувства и воспоминания о ней и (41) Сердце болит за тебя.

До сих пор, говоря о частях тела и органах, мы в основном подчеркивали их отличительные особенности. Однако у этих классов соматических объектов есть много общего. Помимо того, что и части тела, и органы – это соматические объекты, и те и другие обладают внутренней структурой и возможностью членения на более мелкие прагматически освоенные части. Кроме того, и части тела, и органы объединяются в некоторые группы, которые ввиду их важности получают особые языковые обозначения. Эти объединения в группы происходят на основании тех признаков, которые присущи телесным объектам. Мы имеем в виду группы, обозначаемые как отверстия (ср. ушное отверстие (ухо), ротовое отверстие (рот), заднепроходное отверстие (задний проход)), вместилища (рот, нос, живот), конечности – верхние конечности (руки) и нижние конечности (ноги).

Про такие группы мы можем сказать следующее: (1) их имена – слова отверстие и вместилище – входят в основной лексический фонд русского языка, причем сфера употребления этих слов, в отличие от слова конечность, простирается далеко за пределы телесной лексики; (2) приводимые языковые обозначения принадлежат скорее не к повседневному, бытовому языку, а к языку научному. Слова отверстие и вместилище мы используем в качестве единиц метаязыка для обозначения соответствующих групп.

Перечислим сначала основные разновидности костей вместе с их типовыми, входящими в центр множества имен соматических объектов русскими именами44. Согласно материалам, содержащимся в Национальном корпусе русского языка45 и электронных сайтах, все перечисляемые объекты с их стандартными именами известны взрослым людям, весьма далеким от специальной, в частности научной, деятельности. К классу костей относятся, помимо <собственно> костей, барабанная перепонка, бедро, висок, голеностоп, <межпозвонковый> диск, затылок, зуб, кадык (адамово яблоко), ключица, колено, копчик, косточка <пальца>, крестец, лоб, локоть, лопатка, лучевая кость, мениск, <носовая> перегородка, переносица, плечо, подбородок, позвонок и позвоночник, предплечье, ребро, скелет, скула, слуховая косточка, стремечко, сустав, таз, хрящ, <коленная> чашечка, челюсть, череп, щиколотка (лодыжка).

Разумеется, не все эти телесные объекты в равной степени известны обычному человеку: одни объекты и их обозначения знает даже ребенок, в то время как другие не очень хорошо знакомы даже образованным взрослым. Как это обычно бывает с телесными объектами, многие из них становятся известны людям не с раннего возраста, а позже, когда люди сталкиваются с ними в жизни: познакомились с ними на уроках в школе, прочитали о них в книгах, услышали о них по радио или телевидению, но чаще всего люди узнают об этих объектах и их названиях, когда у них самих или у их близких что-то болит или плохо работает.

У разных видов костей есть много общих свойств. Среди них выделим: (1) локализацию внутри тела; (2) наличие разнообразных способов соединения и объединения костей – множества, структуры, сочленения и др.; (3) патологии (аномалии строения, травмы, боли и болезни и др.) и нарушения нормального функционирования костей; (4) многообразные способы лечения болезней костей; (5) богатые связи всех видов костей с соматическими объектами других типов, прежде всего со смежными соматическими объектами и с местами на или в человеческом теле (мышцами, связками, тканями, сосудами, телесными покровами и жидкостями); (6) участие многих видов костей в жестах самых разных семиотических типов, включая жесты рук, ног, плеч; позы, знаковые телодвижения и др. (например, костяшки пальцев участвуют в жесте постучать в дверь, локоть – в жесте толкнуть <локтем> в бок) и в невербальных ритуалах46; (7) нетривиальные возрастные, гендерные и другие социальные признаки костей; (8) особую роль костей в характеристике внешнего облика человека, в этике и эстетике его поведения.

Каждый вид костей характеризуется следующими признаками: форма (ср. сочетание выпуклая кость), размер (широкие скулы), цвет (пожелтевшие зубы), внутренняя структура (полая кость), каритивность, или недостаточность, чего-то, что в норме должно быть в костях (выражение кости скрипят обозначает состояние костей, в которых недостаточно смазки, жира), <относительная> подвижность (ср. выражение играть скулами или двигать локтями). Большинство костей обладают свойством твердости (исключение – не в патологическом случае – составляют мелкие косточки и особые мягкие кости – хрящи), благодаря чему кости формируют остов тела.

Класс костей делится на два больших подкласса. Элементы первого подкласса с языковой точки зрения являются костями, множествами, объединениями или сочленениями костей. Именно так воспринимают соответствующие объекты обычные люди. Соматические объекты из этого подкласса являются референтами таких слов (взятых в их исходных значениях), как кость, череп, сустав, ребро, позвонок, хрящ, ключица, <коленная> чашечка и др. Второй подкласс составляют объекты, которые с языковой точки зрения являются прежде всего частями тела или частями частей тела. Сказанное означает, что в большинстве коммуникативных актов и текстов люди относятся к словам, обозначающим данные объекты, как к именам частей тела или именам частей таких частей. Между тем центральным, если не единственным формо- и структурообразующим компонентом в них является кость, а потому во многих других контекстах такие слова, как, например, локоть, лоб, бедро или колено, могут интерпретироваться именно как кости (ср. лоб – лобная кость, бедро – бедренная кость), то есть в этих контекстах они имеют другие значения или другой тип употребления.

Резюмируя, можно сказать, что слова локоть, колено, зуб, таз и ряд других обладают свойством полиреферентности, то есть, напомним, множественной (двойной, тройной и т. д.) референтной отнесенности. Это оправдывает включение данных объектов в класс костей (не говоря уже о том, что биологи и медики относят их к костям). См. в этой связи показательные сочетания, такие как лобная кость, плечевая кость, тазовая (тазобедренная) кость, челюстная кость.

Телесные объекты, относящиеся ко второму подклассу, в отличие от объектов первого подкласса, участвуют в производстве многих русских жестов – либо в роли активного, либо в роли пассивного органа, то есть служат или основным инструментом в производстве жеста, или местом исполнения жеста. Примерами жестов, которые мы здесь имеем в виду, являются единицы преклонить колени, стоять на коленях, поставить на колени, положить голову кому-л. на колени, уткнуться в колени, ломать через колено; работать локтями, опереться локтями (когда человек задумался и его голова покоится на руках), взять под локоть; дать в лоб, поцеловать в лоб, щелкнуть по лбу. Многие из этих невербальных знаков и их имен актуализируют главное физическое свойство костей – твердость.

Некоторым костям в каждом из двух указанных подклассов присуща вариативность названий (см. ниже об общих свойствах имен костей) – даже в пределах русского литературного языка, не говоря уже о диалектах; ср. позвоночник и хребет, лодыжка и щиколотка, коленная чашечка и надколенник, кадык и адамово яблоко – две последние единицы называют ‘выступ гортани’.

Имена костей, как и сами кости, тоже имеют целый ряд общих свойств. Среди них: (1) большая вариативность в номинациях костей, ср. кадык и адамово яблоко, косточки пальцев и костяшки пальцев; (2) наличие особых имен костей, в семантику которых входит значение определенных признаков костей (ср. моляры (коренные зубы), мослы, позвонок, мениск, хрящ, чашечка и др.); (3) множественная референтность и разнообразная структура полисемии; (4) своеобразная метонимия во множестве имен костей (например, скелет – это не только структурно оформленное множество костей, но и обозначение очень худого человека; ср. также выражение рабочая косточка); (5) разветвленные формальные модели словообразования и нетривиальная словообразовательная семантика дериватов (см., например, производные от кость слова косточка <на большом пальце ноги>, надкостница, костяшки, костный (костная ткань), костяк, костлявый и др.); (6) обширное поле фразеологии и ее смысловое и формальное разнообразие; (7) вхождение большого числа имен костей в состав языковых обозначений межличностных отношений (ср. сочетания перемывать кому-либо косточки, иметь зуб на кого-либо); (8) участие имен костей в так называемых конструкциях уровня47, ср. до бедра, по колено, по ключицы, или в соматизмах со значением крайней степени какого-то свойства или признака, см. сочетание продрог до костей и предложение (44) Студента погубило то, что он был интеллигент до мозга костей (А. Аверченко. Русская история); (9) богатая культурная символизация.

Детальный анализ отдельных костей, признаков костей и языковых имен костей и признаков читатель найдет в §7 гл. III.

Телесные покровы делятся на три большие группы: волосяной покров, или волосы, роговой покров, или ногти, и кожный покров, или кожа.

Наибольшее внимание лингвисты и специалисты в области невербальной семиотики уделяли коже, что не удивительно, поскольку кожа является основным соматическим объектом, участвующим в актах касания и, шире, актах тактильного восприятия мира. Коже посвящена ставшая классической книга Э. Монтегю (Монтегю 1971), а также работы (Burton, Heller 1964; Jibson 1966; Минц 1969; Heslin, Alper 1983; Вутен 1998 и др.). Из относительно недавних работ отечественных лингвистов на эту тему можно указать чрезвычайно содержательную статью (Березович, Седакова 2013), посвященную слову кожа и его производным в славянских языках, а также словарную статью «кожа» и связанные с ней статьи в словаре (Славянские древности 1995–2012). Что касается волосяного и рогового покровов, то им лингвистами и семиотиками внимания уделялось значительно меньше. Нам неизвестны также отечественные или зарубежные работы, в которых изучались бы общие свойства всех трех видов телесных покровов. Поэтому именно на этих свойствах мы остановимся в данном разделе.

Прежде всего отметим, что класс телесных покровов назван так по основной функции всех объектов, образующих этот класс. Общая функция покровов – закрывать части тела, части частей тела и органы, предохраняя соматические объекты от возможных внешних нежелательных воздействий и повреждений. Между тем у отдельных видов телесных покровов есть свои, присущие только им, функции. При этом среди покровов есть как те, у которых эти функции выражены четко, так и те, все функции которых до конца не выяснены.

Из функций телесных покровов особенно важными являются те, которые наиболее полезны для жизни и деятельности человека. Так, волосы на голове выполняют важные защитную и эстетическую функции, а волосы под мышками или на ногах относятся к рудиментам, функции которых остаются неясными; больше того, такие волосы люди часто полностью выбривают, считая их некрасивыми или ненужными48.

Не только волосы на голове, но и ногти обладают защитной функцией (они защищают мягкие ткани пальцев от повреждений) и эстетической. Поэтому за волосами на голове и за ногтями принято ухаживать. Существуют разнообразные социальные практики и приемы ухода за волосами и ногтями, которые едва ли не все имеют в русском языке специальные обозначения. Так, волосы на голове причесывают, завивают, укладывают, красят и др.; ногти подпиливают, красят, полируют; люди делают маникюр, педикюр и т. п. Поскольку от состояния волос на голове и ногтей зависит эстетическая привлекательность человека, его внешности, за ними следят на протяжении всей жизни. Когда ногти и волосы длинные или имеют некрасивую форму, их стригут. Впрочем, некоторые – и особенно это касается детей – ногти грызут. Детей, которые грызут ногти, родители пытаются отучить от этой вредной привычки; тем не менее у некоторых людей такая привычка сохраняется в течение жизни.

Слова волосы <на голове> и ногти обладают двойной референтной соотнесенностью, поскольку обозначают не только телесные покровы, но и части соответственно головы и рук (ног). Волосы и ногти объединяют не только указанные свойства: они являются культурными символами многих событий, явлений и процессов. Так, в ряде культур, в том числе и русской культуре, волосы на голове связывались с жизненной силой (вспомним также библейского Самсона). По фольклорным представлениям русских людей, жизненная сила человека заключена в волосах. Отдельные виды и качества волос тоже получают символическое осмысление49. В риторике известен прием, получивший название бестиализация, внутри которого определенные действия с волосами играют существенную роль. А именно, оратор с целью внушить аудитории страх или ужас с помощью такого приема перевоплощался в чудовище или дикого зверя. Желая быть более убедительным, обрушить на чью-то голову град проклятий или привести аудиторию в более агрессивное состояние, он вздымал волосы, строил гримасы и др. (см. об этом (Крейдлин 2002, 77 и след.)).

Культурная символизация ногтей проявляется в жестах агрессии, в частности в жесте оскорбления грызть ноготь, о котором говорится у У. Шекспира в «Ромео и Джульетте»: (45) Грегорио: Вон двое монтекковских. <…> Я скорчу злое лицо, когда пройду мимо. Посмотрим, что они сделают.

Cамсон. Я буду грызть ноготь по их адресу. Они будут опозорены, если смолчат (Акт 1, сцена 1, перевод Б. Л. Пастернака). Ср. также агрессивное поведение царапаться.

Желая получить от человека нужную информацию, которую тот сознательно скрывает, применяют такие жестокие пытки, как загонять гвозди под ногти, вырывать ногти. Об особой культурной символизации ногтей говорит и фразеологический оборот узнать (всю) подноготную, означающий ‘проникнуть силой в тайну, тщательно хранимую человеком, как бы загоняя ему для этого нечто острое под ногти’. И другие фразеологизмы, в частности придавить ногтем или прижать к ногтю, говорят об агрессии одного человека по отношению к другому. Оба выражения означают ‘уничтожить, как уничтожают ногтем мелкое насекомое’.

Кожа, в отличие от ногтей и волос на голове, – это оболочка, покрывающая весь человеческий организм, она занимает большое пространство человеческого тела. Подобно волосам и ногтям, кожа предохраняет организм человека от неприятных воздействий внешней среды. Она способна воспринимать и передавать сообщения в тех ситуациях, когда другие соматические объекты бездействуют: человек мгновенно реагирует на внешние возмущения (чувствует кожей что-то), отчетливо распознает форму, размер и конфигурацию воздействующих на кожу объектов, узнает людей в некоторых поведенческих актах (ср., например, игру в жмурки). «О коже можно думать как о внешней нервной системе <…> если нервная система – это скрытая часть кожи, то кожа, напротив, – это видимая часть нервной системы» (Монтегю 1971, 2). Тактильное восприятие, то есть восприятие кожей, присуще человеку с самого раннего детства. С его помощью маленькие дети познают мир50.

Когда говорят, что тело человека состоит в среднем на 60% из воды, очевидно имеют в виду родовое употребление слова вода, потому что на самом деле в человеке имеется не только собственно вода, но также кровь, пот, моча и другие виды жидкостей. Чтобы различить родовое и видовое употребления слова вода, мы иногда вместо слова вода в родовом употреблении будем говорить <телесная> жидкость. В основном своем значении слово вода обозначает вид телесных жидкостей. Другие виды телесных жидкостей – это кровь, пот, слезы, слюна, моча, <грудное> молоко, желудочный сок, желчь, гной, сперма, слизь, тканевая жидкость и пр.51

У некоторых телесных жидкостей имеются номинации, не дифференцирующие, а объединяющие жидкости в один класс. Таково, например, слово соки, ср. фразеологизмы выжать/высосать из кого-либо все соки, а также прилагательные сочный или худосочный. Одним из контекстных синонимов слова соки является выражение жизненные соки, представленное в предложении (46) Жизненные соки бурлили во мне, я вся была готова к приключениям (Л. Смирнова. Моя любовь). Сочетание жизненные соки по сути означает, что соки – это не просто совокупность телесных жидкостей, а такая их совокупность, которая дает человеку жизненные силы.

Среди имен телесных жидкостей можно выделить центр и периферию. Центр любого множества, системы или поля, как мы уже говорили, всегда состоит из элементов, хорошо освоенных человеком. В данном случае человеку известны назначения соответствующих жидкостей, способы их существования и особенности функционирования в организме. Он знает переносные значения слов, исходно обозначающих такие жидкости. Мы имеем здесь в виду прежде всего такие слова, как кровь, слезы, пот. Чуть дальше от них отстоят слова моча, слюна или желчь. А к периферии относятся, например, такие слова и словосочетания, как лимфа, желудочный сок, глазная жидкость, тканевая жидкость. И сами эти языковые единицы, и стоящие за ними телесные жидкости плохо известны обычному человеку, он о них почти ничего сказать не может. Имена таких жидкостей не представлены во фразеологии, у них нет или почти нет синонимов и стилистически окрашенных вариантов.

Даже среди «основных» телесных жидкостей несколько особняком стоит кровь. Не случайно слову кровь и обозначаемой им жидкости посвящено несколько специальных исследований отечественных лингвистов (Борисова 2010; Гудков 2003; Мазалова 2001; Шмелев 2002). Внимание к слову кровь и к его дериватам кровяной, кровоточить, бескровный, кровопускание и сочетаниям переливание крови, пустить кровь, до первой крови, кровь с молоком и др. со стороны лингвистов объясняется тем, что все эти слова и словосочетания имеют широкую сферу употребления, связанную с жизнью и деятельностью организма, с его функционированием в разных областях, со здоровьем и болезнями.

«Область действия» слез и пота более ограниченная: слезы – это типичное телесное проявление разного рода болевых ощущений и эмоций, а пот – это жидкость, тесно связанная с климатом и с такой областью деятельности человека, как труд (см. далее подробно об основных видах телесных жидкостей).

Что же касается ряда периферийных телесных жидкостей, таких как сопли, слизь, гной или желудочный сок, то люди знакомятся с ними и их свойствами, только когда непосредственно сталкиваются с недомоганиями, повреждениями, болезнями, а, например, такой жидкости, как гной, в здоровом теле вообще нет.

Важными характеристиками телесных жидкостей являются их физические и структурные признаки (характеристики, свойства)52. Среди физических свойств выделим цвет, вкус, текучесть, ср. такие сочетания, как алая кровь, соленые слезы, кровь быстро свертывается. К структурным признакам относятся, например, местонахождение жидкостей в теле и различные характеристики движения жидкости в теле (направление, скорость, интенсивность, вязкость). Особенно важно то, как все эти признаки представлены в естественном, в частности русском, языке. Ср. единицы кровь течет в жилах, кровь хлещет, густая кровь, прилив крови к голове; глаза наполнились слезами, слезы стоят в глазах, слезы в три ручья, море слез; сопли в носу, размазанные по лицу сопли; моча желтого цвета, подозрительно темная моча, моча в голову ударила.

Имена основных жидкостей являются элементами многих фразеологических соматизмов, что говорит о хорошей освоенности этих имен людьми, ср. предложения (47) Конечно, твой Журавлев постарается мне попортить кровь, но я думаю, что все-таки отпустят (И. Эренбург. Оттепель); (48) Вечерние улицы были полны офицерами, беззаботными чистяками и породистыми, благородных кровей, щеголихами (А. Веселый. Россия, кровью умытая); (49) Теперь вы сидите и проливаете крокодиловы слезы – вроде вас обманули (В. Шукшин. Танцующий Шива); (50) О, как дорого дал бы он тогда, чтобы поплакать на груди существа любимого, чтоб утопить в слезах любви новое, ядовитое чувство, которое начало вкрадываться в его душу! (В. Соллогуб. История двух калош); (51) <…> Русачок в понедельник нарезает болты до седьмого пота, в среду пьяненький, в пятницу плачет над «Историей дипломатии», в субботу смертным боем воспитывает жену (В. Пьецух. Сравнительные комментарии к пословицам русского народа); (52) Докладчик, в черной коленкоровой шапочке, прикрывавшей его лысину во всю голову, с матовым бледно-оливковым лицом и черной бородою до ушей, страдал нервною испариной и все время обливался потом (Б. Пастернак. Доктор Живаго).

Что касается функций телесных жидкостей, то они у разных жидкостей разные. Без такой жидкости, как кровь, человека не существует, и об этом говорит не только знание о мире, но и язык, ср. слово обескровить и выражения выпить всю кровь, высосать всю кровь, выкачать всю кровь. По слезам и плачу можно судить об актуальном эмоциональном состоянии человека, ср. слезы радости, слезы любви и благодарности, плакать от горя, лить слезы по кому-либо, об испытываемой им физической или психической боли, ср. предложение (53) Васильев лег на кровать и, спрятав голову под подушку, стал плакать от боли, и чем обильней лились слезы, тем ужаснее становилась душевная боль (А. Чехов. Припадок). Появление пота может свидетельствовать о жаре, болезни или физическом напряжении, ср. известное изречение Только мертвые не потеют или предложение (54) Чертопханов дрожал, как в лихорадке; пот градом катился с его лица и, мешаясь со слезами, терялся в его усах (И. Тургенев. Конец Чертопханова).

Принимая во внимание, что внутри человеческого тела существуют разного рода газообразные вещества (в быту называемые газы), можно сказать, что в теле есть объекты всех трех физических состояний: твердые, жидкие и газообразные.

На этом мы заканчиваем описание разных классов соматических объектов и их важных свойств. За пределами книги осталась характеристика таких классов, как сосуды (вены, артерии, капилляры), мускулы (мускулы, мышцы, бицепсы), телесные газы (углерод, кислород, кишечный газ), представляемые телесные объекты (душа, ум, совесть), вымышленные («художественные», шуточные) телесные объекты («части тела» – рога, копыта; «телесные жидкости» – яд; «телесные покровы» – панцирь) и некоторые другие.