Йога. Скрытые аспекты практики

Самьяма

В «Таттва-Вайшаради» у Вачаспати Мишры (IXвек) сказано:

«Самьяма есть совокупность методов работы с сознанием, включающая концентрацию (дхарана — В.Б), дхьяну (созерцание — В.Б.) и сосредоточение (самадхи — В.Б). Эти три суть средства реализации паранормальных способностей…» («Йога-Сутра», 231, 1.1).

Самьяма включает в себя три последних ступени Раджа-йоги Патанджали и является «внутренним средством» постижения Истины, Антаранга-йогой.

Итак, шестая ступень Раджа-йоги или первый этап самьямы — Дхарана, или концентрация.

«Концентрация есть фиксация сознания на определенном месте» («Йога-Сутра», 147, 1)

«Когда тело закалено асанами, а ум очищен огнем пранаямы, чувства обузданы пратьяхарой, садхака достигает шестой ступени… Здесь он сосредотачивается целиком на одном объекте или задаче, в которую полностью погружен Чтобы достичь этого состояния, ум должен быть успокоен» (Б.К. Айенгар "Прояснение Йоги", стр. 41)

"Дхарана — фиксирование ума (читты) на определенной точке" (Радхакришна "Индийская философия", т. 2, стр.315).

Один из основателей махаянской школы «йогачаров» («виджиянавада» — буквально «учение йоги») Асанга (IVвек н. э.): «Что такое внимание или концентрация? Это способность удержания сознания на определенном объекте, так, чтобы оно не отклонялось в сторону».

«Созерцание (дхьяна) есть сфокусированность однородных состояний сознания на этом месте» («Йога-Сутра», 147, 2).

«Автор (Патанджали) определяет дхьяну как то, что должно быть реализовано с помощью концентрации. Однородность потока (сознания — В.Б.} определяет однонаправленность» («Йога-Сутра», 232).

«Дхьяна является заключительным состоянием равномерного потока, которому не мешают другие. Это — созерцание» (Радхакришнан «Индийская философия», т. 2, стр. 315).

«Как вода принимает очертания сосуда, так и ум, созерцая объект, принимает форму этого объекта. Переливая масло из одного сосуда в другой, можно наблюдать непрерывно льющуюся струю. Когда струя сосредоточения непрерывна, возникает состояние дхьяны» (Б.К.С.Айенгар «Прояснение Йоги», стр. 44).

Последняя стадия йоги Патанджали — Самадхи.

«Самадхи — это состояние, которое предшествует достижению освобождения. Так как йога настаивает на достижении освобождения через самадхи, она определяется как самадхи. Это состояние экстаза, в котором связь с внешним миром нарушается. Это — цель дисциплины йоги. Степенями сосредоточения, или самадхи, являются: сампраджнята, или сознание, и асампраджнята, или сверхсознание. В первой сознание остается созерцанием объекта. В нем достигается единство между познающим и познаваемым, в котором познающий познает объект потому, что он им и является. Мысль и объект мысли составляют одно и то же. Различные названия относятся к различным оттенкам, которые принимают формы сампраджнята самадхи, такие, как савитарка, савичара, синанда и сасмита» (Радхакришнан «Индийская философия», т. 2, стр. 316–317).

«Самадхи — это завершение исканий садхаки (ученика йоги — В.Б.). На вершине медитации садхака переходит в состояние самадхи…» (Б.К.С.Айенгар «ПрояснениеЙоги», стр. 45).

«Самадхи, пока оно сохраняется, представляет не простое воспринимаемое постоянство. Напротив, это последовательность внутренних состояний, которые становятся все более и более простыми, пока не завершаются в бессознательности. Асампраджнята самадхи — это сосредоточение, не имеющее формы мысли, хотя скрытые впечатления могут и оставаться.

Самадхи является состоянием, которого лишь немногие могут достигнуть, и в котором почти никто не может пребывать длительное время, так как соблазны жизни разрушают его. Поэтому говорят, что это конечное освобождение невозможно до тех пор, пока живет тело» (Радхакришнан «Индийская философия», т. 2, стр. 318–319).

«Когда прана и манас (ум) поглощаются и достигается равновесие — это и есть самадхи» («Гхеранда-санхита», 4.6.)

Итак, сознательное сосредоточение имеет объект, бессознательное — не имеет объекта. Йога сознания продолжается или дополняется йогой бессознательного, то есть бессознательным сосредоточением. При асампраджнята самадхи развертывание сознания останавливается, и его дальнейшая трансформация не есть предмет опыта.

«Остановка или прекращение — ниродха… это не нарушаемая отчетливость (ясность) знания и высшее бесстрастие» («Йога-Сутра», 234, 9.4).

«Прекращение функционирования сознания есть бессознательное состояние психики.

Самадхи, сатори или аналогичные «состояния просветления» могут представлять собой результат переключения в сторону доминирования правого полушария. Таким образом, медитативная практика представляет собой метод временного ограничения левополушарного когнитивного модуса (устранение преобладания левого полушария)» (Д.Эберт «Физиологические аспекты йоги», стр. 117).

Итак, если Хатха-йога дает человеку шанс более совершенного приспособления ко внешнему миру, то цель самьямы — адаптация к миру внутреннему. Сознание способно достичь подлинной уравновешенности лишь путем «наведения мостов» между собой и бессознательным.

Когда человек в основном выполнил «мирские» задачи — построена семья и обеспечена жизнь, то за этим, наверное, должно быть что-то другое, какой-то более глобальный смысл. Юнг утверждает, что задача всей жизни — построение целостной личности, и это есть не что иное, как подготовка к смерти. Которая столь же важна, как и рождение, являясь снова возвращением к природе, всеобъемлющей и не проявленной в формах. Но поскольку человек представлен в своем отдельном проявлении трояко, то материальное возвращение в природу — это распад тела на составляющие вещества. Участок поля коллективного бессознательного, который был занят данной личностью, свертывается и исчезает или, напротив, вливается в некую целостность.

Конечно, Юнг прав. Человеку свойственно стремиться к чему-то большему, чем то, что он есть. Ему нужна какая-то объединяющая, не конкретно материальная цель жизни, которую можно назвать смыслом. Найти ее или хотя бы определить в состоянии только сбалансированная, уравновешенная, целостная личность. Юнг также совершенно прав, говоря об источнике проблем у человека западного склада: «В психике современного человека сознательная сфера гипертрофирована; соответственно, подавленная, словно перекрытая со всех сторон плотинами область бессознательного грозит в любой момент прорвать препятствие и затопить сознательный разум. Вот почему потребность в том, чтобы интегрировать бессознательное в целостную психическую субстанцию, сделалась специфически западной и современной проблемой, имеющей ключевое значение не только для индивидов, но и для целых народов. Что же касается людей Востока и, вероятно, африканцев, то у них мы наблюдаем совершенно иное соотношение между сознанием и бессознательным» (К.Г.Юнг «Дух и жизнь», стр. 469).

Чем дольше и сильнее вынужденная сконцентрированность и направленность сознания, тем сильнее разобщенность с бессознательным. Потеряв связь с ним, люди «забыли Бога». У невротиков «перегородка» между сознанием и бессознательным обладает большей проницаемостью, но проявлением этого является также болезненная потеря адаптации. Психика цивилизованного человека не является, по большому счету, саморегулирующейся системой. Вот почему у Данте «земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу…»

Почему же «сумрачный лес»? Да потому, что сознание решило: «Главный здесь — Я».

В китайской книге афоризмов «Вкус корней» (XVII век) сказано: «Когда мысли разбросаны, надо знать, как собрать их воедино. Когда мысли сошлись в одной точке, надо знать, как их рассеять. Если не уметь этого, то даже если одолеть помраченность, в сердце поселится беспокойство».

Здесь мы находим параллель с Юнгом: постоянное преобладание логического ума, который без конца перемалывает поток внешних впечатлений сознания — это как полет с одним крылом, долго он невозможен, рано или поздно сорвешься в «штопор».

Помимо чисто социальных причин популярность «духовных» движений типа «Радостей» заключается в мучительной и неосознанной тяге людей к привитому и свойственному коллективизму, хотя бы ко временному упрощению сознания, которое жестко, однозначно и беспощадно сведено к определенному кругу содержаний. Необходимо выживать в новых условиях бытия. Решения не терпят отлагательства. Нельзя существовать рассеянно, расслабленно — как при социализме, когда никто не умирал с голоду. К чисто западному дисбалансу психики, преобладанию сознания, добавлено значительное повышение его напряженности, а также новый фактор — разобщенность.

Вместе с социализмом исчез культ коллективности. Отсюда понятно возникновение множества школ, систем и учений. Взять ту же «Радостею», что она предлагает людям? Мир, покой, некие ритуальные действия, базирующиеся на квазинаучной основе. Простые объяснения, простые действия — все понятно, и быстро, и вместе. И главное — не думать! Хотя бы на какое-то время разгрузить голову, ослабить мыслительный процесс, дать волю эмоциям, вернуть чувство локтя. Сознание людей требует расслабления, утешения, и осуществляется коллективными песнопениями, «духовной» окрошкой, не обладающей каким-либо смыслом. Это просто стихийная коллективная компенсация душевного и психического дисбаланса массы брошенных государством людей.

Псевдосмысловая деятельность разгружает сознание, создавая привычную атмосферу комфортного коллективизма.

Есть только одна опасность в такого рода движениях их направленность, настоящие цели отцов или матерей основателей.

У многих сегодня психика перенапряжена, и в этом состоянии для людей характерно, отождествляя себя и группу со «светлым и духовным», проецировать образ зла на тех, кто к этой группе не принадлежит. Если в «движении» возникнет чувство превосходства над прочими — неприобщенными, — а его уже можно наблюдать у лидеров той же «Радостей», то мы видим зарождение новой и, как всегда, «самой правильной и самой истинной» религии.

Временное упрощение сознания, повторяю, это даже психотерапевтически оправдано, в начале века примерно в том же ключе действовали в рабочих кружках марксисты. Им нужно было вместить очень большой мир в очень маленькие головы, а для этого требовались максимальные упрощения. Например: есть угнетатели — есть угнетенные. Свергнуть, отобрать, разделить — всем будет хорошо. Наступит светлое будущее.

Наш народ как бы более образован, и смешно, когда «технари», профессора, доктора наук одобрительно внимают наукообразной белиберде о «наборе струи по цветам» и «зонах реакции на лике». Чем, собственно, «сгустковод» Евдокии Марченко отличается от «империла» Елены Рерих? И цели доктрины, в общем, тождественны. Разница лишь в том, что Рерихи «разрабатывали жилу» Востока, и йоги в частности. Пока «Радостея» как будто бы безобидна. Но логика развития в таких случаях, как правило, отрицательна. У лидеров подобных движений рано или поздно проявляется жажда власти, стремление к выгоде, реализация себя приданием определенного статуса, людского почитания. Нет понимания главного — «царство Божие внутри нас», — то есть гармония, завершенность каждой уникальной личности не могут быть найдены в толпе, не могут быть достигнуты никакими «наружными» средствами. В толпе можно получить лишь стойкое понижение интеллекта и потерю разумного уровня критичности.

Уже сейчас достаточно большое количество людей, втянутых в «Радостею», отказавшись от своей предыдущей несовершенной жизни с ее проблемами, беспрестанно курсируют следом за Евдокией Марченко в бесконечном калейдоскопе ее «школ», семинаров и мероприятий. Теперь они оказались во власти другой проблемы: где взять деньги на совершенствование, которое не имеет предела? Кроме того, постоянное вычитывание ритмов отбирает массу времени и тормозит обычную сообразительность. Возможные реальные действия по решению жизненных задач заменены иллюзорными — это не что иное, как элементы магического культа. Что же до первоначальной вдохновенности адептов «Радостей», то через год многие начинают замечать: что-то не то в этих бесконечных песнопениях и эйфории. Затем многие тихо отходят в сторону, но звон уже пошел по Руси Великой, и свято место пустым не остается.

Психика русского человека после краха социализма является в высшей степени неуравновешенной системой, которая склонна к «самоповреждению в ходе функционирования» (К.Г.Юнг «Дух и жизнь», стр. 27). Сегодня существует и опасность одмены необходимого каждому личного труда самопознания новой волной религиозности, которая навязывается нам Русской Православной Церковью.

Йогический способ интроспекции, называемый самьяма, с одной стороны, есть способ духовного развития или самопознания. С другой — спектр средств исцеления души, нервной системы и психики в целом. Однако сам метод подразумевает личное понимание и личное прохождение пути, без посредников, которые претендуют на срастание с вами, как делает это лиана, срастающаяся с деревом, которое стремится к солнцу. Лиана вытягивает столько соков, что дереву уже не до света и не до роста. В том и сила, и слабость йоги сознания, что человек проводит путь в себе сам и встречается со своей целью, а не с тем шучшим» или «высшим», которое для него определил кто-то, оудь то церковь или великие посвященные и достигшие.

Конечно, мы должны с неизбежностью опираться на уже имеющийся опыт. Но дело в том, что повторить с точностью чей-то путь духовного развития нельзя. Пройти к Богу тропой Иоанна Златоуста возможно, только будучи им самим. То же самое можно сказать и о всех достигших. Крайне важно понимать это различие: использование чужого опыта или его воспроизведение. Использовать — значит учитывать информацию применительно к своему личному пути развития.

Нельзя также, чтобы кто-то взял тебя под руку и привел к нужному тебе результату — путешествовать по дорогам самопознания приходится только в одиночку. У Данте был Вергилий, но что скрыто за этим образом? Вергилий — это часть тебя самого, твой внутренний проводник, часть тебя, которая является знающей, активной, движущей, способной к самообучению в процессе действия.

Толпой к Богу не приходят, это знали уже Отцы Церкви. Поэтому они давали индивидуальные средства — Иисусову молитву. Однако в ней, быть может, слишком большую долю усилий поглощала у многих сама неистовость веры и желание непременно воссоединиться с Богом. Слишком многие души перегорали в этом огне, не добираясь до цели.

Древняя технология йоги — это искусство прохождения личностного пути развития без впадания в крайности при сохранении равновесия после достижения личной завершенности. В своей практической части — в работе с сознанием и телом — йога едина и неделима. Она опирается на голую, эволюционно постигнутую за многие тысячелетия эмпирику, на единство устройства человеческого тела, психики и законов их функционирования. Это универсальный способ прохождения пути человека к себе самому.

Но йога не может быть объяснена на языке «Радостей», «Живой этики» или «лептонных полей». Единая технология йоги должна быть лично понята и усвоена человеком, но для этого ему должен кто-то грамотно ее разъяснить. Не претендуя на звание учителя, но будучи тем, кто прошел упомянутым способом определенную часть пути собственного развития, я могу обратиться лишь к старинному определению: «Учитель не тот, кто сохранил других, а тот, кто с помощью других сумел сохранить себя». То есть не изменился, идя путем йоги даже достаточно долго. Тот факт, что кто-то стал называть тебя учителем, не должен оказывать влияния ни на твое самосознание, ни на твое поведение. За исключением, пожалуй, возрастающего чувства ответственности. Японцы говорят, что существует два типа учителей: одни учат, у других учатся. Первые часто оказываются так называемыми теоретиками, которые знают все, но не владеют знанием в реальном применении.

Кроме того, сегодня йога является областью интереса громадного множества разнообразных людей — одиноких, потерянных, неуравновешенных, беспокойных, не нашедших себя, потерпевших жизненный крах, больных, которым не в силах помочь медицина. Болезненный интерес к йоге, к сожалению, проявляют люди с отклонениями психики. О них можно лишь сказать словами из толкования гексограмм «И-цзин»: «Пути не будет».

Йогу нельзя передать на языке примитива; чтобы владеть этим искусством, личность должна состояться во внешнем мире. Тот, кто в социуме остался «ничем», никогда не станет «всем» на внутреннем фронте.

Еще Яшомитра утверждал: «Все содержание сознания есть контакт». Столкновение личности с внешним миром происходит в социуме. Контакт с бессознательной частью психики может быть осуществлен только единолично.

«Углубление и расширение сознания через обогащение его содержанием сферы бессознательного есть "просветление"» (К.Г.Юнг «Дух ижизнь», стр. 518).

«Бхагавадгита» утверждает, что йога — это равновесие. Самопознание, самореализация, индивидуация (по Юнгу), достижение недвойственности, самадхи, сатори — все это обозначает одно и то же. С той лишь разницей, что достижение начального равновесия, личной завершенности является условием к дальнейшему развитию и окончательному самопознанию. Если индивидуация Юнга есть не что иное, как осознание человеком своей «тени», то йога идет дальше. И тут абсолютно необходим учитель либо (на худой случай) точное знание цели и технологий работы с состояниями. Кроме того, человек должен располагать достоверными описаниями переживаний подобного рода.

Последовательность движения в глубину психики всегда начинается с осознания личного бессознательного.

Прежде чем обратиться к его топологии, определимся с понятием «медитация». На самом деле под этим термином чаще всего подразумевают созерцание. Сам же термин «медитация» — это нечто вроде понятия «коммунизм»: никто толком не знает, что это такое. Существуют конкретные техники, приемы, алгоритмы действий. Скажем, в Тантре — это «чидакашадхарана», «аджапа-джапа», «таттвашуддхи», «йога-нидра», «нада-йога» и т. д. В буддизме — «випассана» на дыхании, движении.

Гоулман выпустил в 1972 году книгу, где классифицировал различные техники медитации, он описал их 126, причем опирался только на один буддийский источник V века нашей эры — «Вишуддхамагу».

В начальных стадиях любой психотехники человеку должен быть привит навык глубокой мышечной и ментальной релаксации, лишь на ее основе возникает спонтанная концентрация внимания. Иногда говорят, что такой концентрации предшествует остановка внутреннего диалога.

Можно считать медитацию выходом в измененное состояние сознания (что отчасти соответствует смещению точки сборки у Кастанеды).

Сегодня известно, что подобные состояния могут иметь место при любых экстраординарных условиях, влияющих на психосоматику: подъем на большие высоты, спуск под воду, экстремальные физические нагрузки, эмоциональные удары, травмы, интоксикации и т. д. Медитация отличается от прочих ИСС тем, что это не случайный, а преднамеренный, тщательно организованный и управляемый процесс взаимодействия сознания с бессознательным.

«Медитация — хорошо отработанный метод созерцания, позволяющий входить в измененное состояние сознания, не утрачивая при этом сбалансированности психики». Иными словами, дело не в том, что человек в медитации «увидел», пережил или почувствовал, а как его сознание сумело приспособиться к пережитому.

Во всем своем многообразии медитативные практики, как известно, делятся на две основные группы, которые отличаются по способу перестройки сознания — концентрация или инсайт, путь «единого» или «ничто».

«Единое» — это самадхи, способ, представленный классической Раджа-йогой Патанджали. Это полное слияние сознания и ума с предметом медитации, с последующим выходом за его пределы, где продолжается бессознательное сосредоточение, ведущее к состоянию «джняна» — сверхсознанию.

Путь «ничто» — это достижение нирваны через инсайт: ум наблюдает свою собственную деятельность, отслеживая свои собственные модификации, вплоть до полного их затухания. Ф.И.Щербатской приводит точный синоним слова «нирвана» — «уничтожение».

Есть третий метод, который как бы объединяет обе древние традиции, — это буддийская «випассана». Здесь практика начинается с концентрации, но переходит в инсайт, одно усиливает другое. В итоге достигается нирваническое состояние.

Иногда медитация определяется как простое присутствие, безличное существование. В Веданте есть формула: «Ом шакшин ахам» — «я — свидетель».

Итак, по сути дела, способ самопознания, хотя он и подразделяется на три пути, является единым: сознание движется вглубь психики.

Когда-то Петрарка в поисках смысла и спасаясь от неразделенной любви отправился на поиски загадочной страны Туле. Когда он вернулся, то сказал, что можно было бы и не ездить, потому что путешествие за смыслом не есть передвижение в реальном мире.

Знаменитая «Божественная комедия» Данте дает начальные условия возникновения потребности в таком путешествии, когда человек оказывается перед необходимостью разобраться в самом себе.

В своей топологии пути и в вышедших отдельно «Лекциях о Прусте» Мераб Константинович Мамардашвили дает блестящую философскую интерпретацию дантовской символики, но поскольку символ всегда есть инвариант, то и Данте, и М.К.Мамардашвили, говоря о глубинном смысле пути познания, безусловно, обращаются и к тому, что является сутью йоги, потому что путь к истине может быть начат в любой точке.

На двери Ада была надпись: «Оставь надежду, всяк сюда входящий», — и Вергилий говорит Данте: «Здесь страх не должен подавать совета».

К. Г. Юнг отмечает (что хорошо известно и тем, кто успешно практикует медитацию), что большинство людей панически боятся собственного бессознательного. С древнейших времен оно инстинктивно считается областью табу. Требование отсутствия страха в процессе самопознания — это необходимость быть мужественным. Залог мужества — временное устранение чувства самосохранения, отказ от надежды на позитивный результат своих действий и благоприятный исход.

М.Мамардашвили отмечает, что существует два психологических механизма, которые напрочь перекрывают возможности самопознания. Первый — это лень, которая проявляется в стремлении перенести что-то на завтра, не делать самому или понять умом, не участвуя в этом лично. Все это полностью несовместимо с практикой йоги, которую можно характеризовать кратко: каждый день сам, каждый день заново, каждый раз «от и до». Если кто-то думает, что, хорошо выполнив йогу вчера, сегодня можно уже не так стараться, он ошибается. Это то же самое, что сказать себе: я уже хорошо дышал вчера, сегодня можно и отдохнуть.

С точки зрения полной самореализации, йога — это жизнь, и меньшую цену за самопознание не платят. Йога — это то, что ты должен сделать сейчас и здесь, потому что «вчера» нет уже, а «завтра» — еще.

Второе препятствие к самопознанию — надежда. Суть ее в том, что человек надеется, что станет лучше, не предпринимая для этого ничего реального. Поэтому условием начала действий, в том числе и в йоге, является отказ от надежды. Такой отказ тоже связан со страхом, в частности, узнать про себя самого нечто такое, что никогда не осознавалось ранее, увидеть свою «изнанку», «обратную сторону луны».

Для многих самопознание является весьма неприятной процедурой еще и потому, что при этом приходится расставаться с образом идеального и всегда уважаемого себя, со всеми возвышенными о себе представлениями. А такого расставания, как отмечал Мамардашвили, человек хронически избегает.

Вообще, углубление в собственную психику, интроспекция — печальное занятие. Всякий, кто преодолеет в медитации препятствие страха, получает возможность встретиться с самим собой без прикрас, а это одна из самых неприятных встреч в жизни человека.

Когда Вергилий выманивает из бездны чудовище, Гериона, которое является символом обмана, он говорит: «Мы истину, похожую на ложь, должны хранить сомкнутыми устами». В данном случае истина — это заблуждение, которое предстало перед нами в ином свете после перестройки сознания. Часть истины, которая была неясной, поскольку была представлена в бодрствующем сознании лишь фрагментарно, при расширении его границ приобретает завершенность. Таким образом, то, что ранее представлялось заблуждением, обманом, ложью, является лишь иллюзией, проистекающей от нашего незнания. В случае обретения завершенности личности, напротив, ложным, неистинным, является то, что мы знаем о себе сами, то есть представления о себе.

Итак, в случае расширения сознания процесс является обоюдоострым. С одной стороны, что касается личности, мы теряем иллюзорную целостность, приходя к настоящей, в отношении же картины мира мы получаем дополнительную информацию из собственной психики, благодаря чему информационная «незавершенка» приобретает смысл.

Как отмечал еще Фрейд, «сознание навязывает свои ограничения (которые он называл цензурой — Б.Б.) всему несовместимому с ним материалу, в результате чего этот материал тонет в бессознательном». Здесь мы имеем дело с механизмом вытеснения, который полученную нами информацию делает усеченной или недоступной сознанию, что влечет за собой нежелательные последствия для существования личности. Нередко вытесненным является такой материал, осознавая который человек не способен жить и успешно адаптироваться к миру.

Поэтому знаменитый лозунг основоположников «Живой этики»: «Расширяйте сознание!» — при незнании закономерностей и последствий такого расширения является опасным с точки зрения психического благополучия человека.

Понятно, что расширение сознания — это «процесс духовный», но что делать в том случае, когда вытесненные содержания, заново введенные в сознание, абсолютно с ним несовместимы? Оно просто неспособно признать связь себя самого с информацией подобного свойства, и тогда «расширение» масштабов личности может привести к психозам, шизофрении или безумию.

Кроме того, существует проблема скорости «сброса» отрицательных содержаний или темпа индивидуального духовного развития.

Когда сознание расширяется и все идет правильно, человек осознает свою «тень», неизвестную ранее сторону своей личности, и, безусловно, приобретает целостность. Да, его знание о себе становится завершенным, человек знает истину о самом себе. Но эта истина не дает, а отбирает весь мир, которым личность располагала до того. Рушатся многолетние представления о самом себе. Ты начинаешь понимать, что все позитивные свойства твоей личности имеют в твоей собственной тьме, мяго говоря, не слишком красивое продолжение. Что и ты сам, и многие близкие тебе люди являются совсем не тем, чем они всегда казались. Что твои стремления и помыслы далеко не всегда чисты и соответствуют усвоенной тобой морали.

Объединение двух «половинок» личности всегда является процессом крайне болезненным, это не что иное, как душевный кризис, зачастую сопровождаемый кризисом мировоззрения. Процесс духовной трансформации всегда является далеко не таким быстрым, как хотелось бы. Но, не опустившись в собственную темноту, не пройдя ее сполна, мы никогда не получим истинной глубины знания себя самих. Путь интеграции личности — это дорога от себя, сквозь себя, до себя. «Чтобы дерево доросло до рая, корни его должны достать до ада». «Высокое стоит на глубоком», или «Высшее не стоит без низшего».

«Тень представляет собой моральную проблему, бросающую вызов личностному эго в целом… Ее осознание предполагает признание реального присутствия темных аспектов личности. Самопознание как терапевтическая процедура требует большого, тяжкого труда, растянутого на весьма долгое время» (К.Г.Юнг «Айон», стр. 18).

«В скрытой части личности, как показывает опыт, присутствуют те или иные черты, демонстрирующие крайне упорное сопротивление моральному контролю. Сопротивление такого рода обычно связано с проекциями, которые не признаются таковыми, и их признание есть некое необычное моральное свершение» (тамже, стр. 19).

Речь идет о том, что человек готов признать лишь некоторые свои негативные черты, и лишь до какой-то степени. Те из них, в которые отказывается «поверить» сознание, проецируются на окружающее, находя мишень в комто или в чемто. Проблема признания каждым наличествующего в самом себе зла — проблема нашего века, но не только нашего времени. Своей осознанной, «светлой», контролируемой «половине» человек приписывает достоинства и совершенства, а свое зло всегда видит вне себя. Во врагах, скверном устройстве общества и т. д.

Поскольку проекции бессознательны, то они, прежде всего, имеют эмоциональную природу, провоцируя в ответ эмоции той же окраски. Другими словами, бессознательно вытесняя наружу собственный мрак, человек сталкивается с его обличьями во внешнем мире. Собственное, непонятое и неузнанное зло искажает все представления человека об окружающем его, ведет наступление на тебя по всему фронту. Зато ты остаешься светлым и чистым, уважающим себя непримиримым борцом против зла, желчным мизантропом, проклинающим несовершенства этого мира.

Многие проигрывают в итоге этот бессмысленный бой с собою, наращивая внутри ненависть и напряжение, которое, соответственно, усиливает конфронтацию с окружающим. Рано или поздно наступает истощение и крах психосоматики, который сопровождается душевным кризисом. Субъект становится изолированным от мира и от своего окружения. Бывают люди, которые полностью запутывают и собственную, и чужую жизнь, абсолютно не понимающие, до какой степени весь этот ужас бессознательно исходит от них самих.

Рассмотрим медитационную технику Тантры «Чидака-шадхарана». Древняя формула Упанишад звучит так: «Тат твам аси» — «ты есть то», или Атман есть Брахман, то есть душа индивидуальная тождественна Абсолюту. «Акаша» в переводе с санскрита значит «эфир». В Космосе — «Махакаше» — мы наблюдаем бесчисленные формы материального мира. «Чид» («чит») — сознание, «чидакаша» — космос сознания, внутреннее его пространство. Если в большом Космосе мы видим множество форм материи, то во внутреннем — такое же количество форм сознания, психических событий. Наблюдать эти формы, выводя в сознание глубинные слои психики — цель техники «Чидакашадхарана». Она тесно связана с другими практиками, так как последовательность этапов интроспекции всегда одна и та же. Разные техники — это подходящие для разных людей способы входа в процесс медитации. «Чидакашадхарана» предназначена для тех, кто способен «видеть» образы на экране ума.

«Дхарана» — концентрация, или осознавание. Таким образом, «чидакашадхарана» — осознавание внутреннего пространства сознания (пространства «аджначакры»).

При достаточной и грамотной практике на экране ума можно увидеть удивительные психические формы и события. Людей можно условно разделить на две группы. Одни «видят» с закрытыми глазами «кино», образы обычного мира, людей, вещи, события. Другие способны лишь наблюдать световые пятна, полосы неопределенного мерцания, что-то неподдающееся описанию. В принципе, «чидакашадхарану» могут реализовать обе группы, но для первой существенно легче, потому что эмоциональную нагрузку несут образы более «понятные». У второй же группы эмоции будут сбрасываться в той же практике, но, в основном, через тело.

И те, и другие могут ничего не увидеть в течение долгих месяцев. В случае первой группы «ничего не увидеть» — значит наблюдать привычное мелькание перед внутренним взором дневного «мусора» в лишенной смысла калейдоскопичности. Для вторых — та же бесформенная неопределенность. Впрочем, у какого-то числа людей могут появиться «из ничего» образы, все это будет обычной продукцией бодрствующего сознания.

Наступит время, когда амбразура откроется и бессознательное покажет себя во всем своем блеске и ужасе. Его образы подлинные в сознании не спутать ни с чем. Для начала меняются краски того, что видишь, они становятся невообразимо сочными, таких цветов даже нет в природе. Вместе с цветом и формой могут появиться запах и вкус, хотя это и достаточно редкие явления. Кроме того — главный момент! — эти образы будут предельно эмоциональны! Даже у тех, кто не видит связных форм, цветовая мозаика становится похожей на потрясающей красоты витражи. Если это есть, значит, Бессознательное показало себя. Но ваше желание здесь ни при чем. Следует быть прежде всего готовым к тому, что во мраке, который вдруг разверзся, окажется огромное количество образноэмоционального мусора. То, что вам в конце концов «покажет» бессознательное, всегда в каком-то виде было внутри вашей психики, но никогда не было известно сознанию. Постепенно перед вашим внутренним взором откроется такая «кухня» событий, о наличии которых вы не имели представления.

Первый этап — выполнение практики «кайястхарьям» — «осознавание тела», — при этом на него должен быть направлен непрерывный поток внимания. Не узкий луч, рыскающий по закоулкам организма, а именно поток — внимание, как в любой асане, равномерно растворено во всем объеме тела. Чем полней вы его осознаете, тем больше успокаивается ум, он как бы привязан к телесной неподвижности, которая достигается только при полном расслаблении. Словом, здесь имеет место тот же процесс, что и в практике асан, с той лишь разницей, что нет выхода к пределам гибкости; поза — медитационная (одна из четырех: «Падмасана», «Сиддхасана», «Сукхасана» или «поза свастики»; в «Шавасане» практикуется только «йога психического сна»).

Сохраняя целостное осознавание, ощутите свою неподвижность, почувствуйте себя как бы каменной статуей. Следует практиковать до тех пор, пока в этих предварительных действиях вы не достигнете успеха. Этап длится, будучи освоенным, 5–7 минут. Глаза закрыты. Собственно, это будет начальное осуществление пратьяхары.

Второй этап — произнесение мантры «АУМ».

Оставаясь в выбранной позе, семь раз, медленно, с полной отдачей произнести «АУМ». Ощутить резонанс и реверберацию, которые проходят через все тело от носоглотки. Нужно быть полностью поглощенным звучанием мантры. В это время для вас не должно существовать ничего, кроме «АУМ». Затем переходим к этапу три — осознаванию дыхания. Нужно перенести внимание на его естественный процесс. Допускается выполнить «прана-шуддхи» или «ануломавилома» пранаямы. Либо просто наблюдать за дыханием в ноздрях, как в «Випассане». Наблюдать — но не контролировать. Ни в коем случае никакого контроля!

Так дышать около пяти минут. Затем попытайтесь ощутить, что воздух входит отдельно в каждую ноздрю. И с каждым вдохом эти два потока воздуха движутся в носу вверх, под углом друг к другу, и сходятся в точке «третьего глаза» — «бхрумадхье». С выдохом касание потоков исчезает, и они расходятся. Выполнять это также около пяти минут.

И вот когда все описанные этапы будут освоены в совершенстве, можно переходить к самой практике «чидакашадхараны». Владение предварительными этапами — необходимое и достаточное условие, при четком знании того, что необходимо делать дальше.

Когда все необходимое будет стабильно получаться, значит, вы в достаточной мере расслабились и сконцентрировали внимание, а также реверсировали восприятие на внутреннее пространство сознания, успешно осуществив этап «пратьяхара».

Следующих два этапа — дхарана и дхьяна — происходят совместно, их нельзя четко разделить. Собственно, и на предварительном этапе элементы пратьяхары сочетаются с элементами дхараны. Скажем, нельзя качественно ощутить саму точку «третьего глаза» и касание дыхания в ней, если внимание не сосредоточено с необходимым качеством.

Итак, созерцание. Тишина (гарантированная!) вокруг, желательно не слишком много света, глаза закрыты, спина прямая, тело и сознание полностью расслаблены, и в результате спонтанной концентрации внимания вы находитесь в приятном, теплом и невесомом состоянии внутри себя самого, перед пустым или наполненным текущим материалом экраном ума.

Вся техника «чидакашадхараны» заключается в том, что (в достигнутом на предварительных этапах состоянии) на этот экран нужно «смотреть» не глазами, а внутренним зрением, ни в коем случае не напрягая расслабленных глазных яблок, не двигая ими сознательно. Но вот вопрос: как нужно смотреть? Здесь множество весьма тонких моментов. Поскольку мы находимся в состоянии бодрствующего сознания, то оно обладает нестабильностью, то есть подвижностью внимания. Оно имеет тенденцию суживаться в «пучок», чтобы переходить от точки к точке. Заметьте, здесь такой же ход событий, что и в асанах. Только объектом внимания становится не тело и его форма, а экран ума. Так же, как в асанах, вы не должны «глядеть» на какую-то точку или часть экрана, луч внимания следует расширить до границ экрана, чтобы видеть его целиком. Тогда внимание потеряет способность двигаться, перестанет быть острием луча сознания. Соответственно застопорится и движение сознания — оно застынет. И это будет началом «чистой» дхьяны — созерцания.

Теперь вновь вернемся к вопросу «как смотреть?», но с точки зрения не процесса, а наблюдателя. Вопрос приобретет такую окраску: кто смотрит? Необходимо быть только наблюдателем, но ни в коем случае не участником того, что происходит на внутрипсихическом экране! Только свидетель, незаинтересованный регистратор происходящего. Теперь следует обсудить то, что называется техникой безопасности при контакте с материалом бессознательного. Эти условия абсолютно незыблемы, их соблюдение является гарантией вашего успеха, психического здоровья и самой жизни. Нарушать эти правила нельзя! Потому что в данном случае — ставка больше, чем жизнь. Они таковы:

1. Не отождествлять себя с тем, что ты видишь, слышишь и чувствуешь. То, что наблюдается, — это просто неосознанная, мрачная, незнакомая часть тебя. Ты — не то, что тебе «показывают», но и оно твое тоже. Чтобы все уравновесилось и ты достиг цели — это надо «просмотреть» и пережить. Это мусор, свалка сознания, двор которого содержался в чистоте и порядке, чтобы нравиться и тебе, и другим. А все остальное — грязное, стыдное, неудобное, жуткое — складировалось в темном подвале. Ворочалось и шипело там, источая яд. Это — твое, но ты не виноват, что оно такое, ты и сам об этом не знал.

2. Не втягиваться в него, когда этот поток ментальноэмоционального мусора начнет выходить наружу, в сознание.

Твое дело — созерцать это, и только. Поглядел равнодушно и забыл, когда медитация закончилась, вышел из состояния таким же спокойным и бесстрастным, каким был на «входе» в медитацию.

3. Правило третье — не должно быть испуга! Как говорил Толстой: «Он пугает, а мне не страшно!»

Что есть «вход» в созерцание в данном случае, если вы там никогда в жизни не были? Это такое состояние, когда в результате неоднократно создаваемых условий бессознательное начало «показывает себя». И первым делом, всегда, в любой психотехнике начнется «сброс» содержаний личного бессознательного из слоя вытесненного (см. главу «Структура психики»). Это неизбежная последовательность проникновения внутрь собственной психики, это закон, сформулированный и Данте, и многими как до него, так и после. На пути «в себя» последовательность переживаний едина: ад, чистилище, рай.

Нет такого способа, такой техники медитации, которая могла бы обойти этот слой, избавившись от бессознательной «грязи». Кроме, разве что, многолетней грамотной практики Хатха-йоги, когда напряжения перерабатываются через специальную работу тела, гомеопатическими дозами. Все пути к равновесию ведут через ад. Но для незнающих все пути и заканчиваются в аду.

Болтовня дилетантов о том, что медитация — это просветленное состояние, это переживание духовности… «Расширяйте сознание — и вам будет хорошо!» Будет. Но далеко не сразу. И сначала будет плохо. И быть может — очень плохо. И не все могут это выдержать, а значит, далеко не каждому показаны такие вещи. Особенно люди перенапряженные, «пограничники», невротики — там и так «перегретый пар» рвется наружу, ломая психосоматику. И ежели играть в эти игры, не зная их сути…

Да, сознание расширяется, если вам удалось добиться этого. Но, расширившись, вы сразу попадаете в зону ада, она — первое, что включается в сферу расширяемого сознания. Увидеть все зло, скопившееся в тебе и, быть может, тебе присущее, — это не подарок. Другое дело, что такое переживание есть необходимый этап любого пути духовного развития, а также условие нервнопсихического выздоровления и достижения целостности и гармонизации личности. И устранение однобокости сознания. И осознание корней своих проекций, и, как следствие, понимание того, что причина всех неприятностей в твоей жизни — ты сам. И так далее. То есть этот этап — неотъемлемый компонент духовного развития, и один из самых важных. Поэтому первый шаг должен быть сделан верно.

Итак, страх. Повторяю — сюсюканье и восторженные охи о благостности тех, кто «занимается» медитацией, — вранье. Если вы двигаетесь в верном направлении, то вместе с настоящим видением (а чаще и до него) появляется страх. Он не что иное, как защитная реакция сознания, которое никогда не соприкасалось с собственным «подвалом», но инстинктивно чувствует, что эта встреча не сулит ничего хорошего. На страх не нужно обращать внимания! Как и на то, что этот страх вызывает. Представьте, что в какой-то заурядный день вы практикуете «чида-кашадхарасану», не стараясь ничего увидеть, — вдруг «амбразура» открылась, и процесс пошел. Невероятные цвета, быть может — звук и запах, но почему все это напрягает?! Образы, бывшие до того мутными (впрочем, и характер образов может измениться), вдруг стали пугающими. И вот очень существенный момент: то, что когда-то было вытеснено в бессознательное в виде определенной конфигурации событий, их образов, форм и эмоций, с этим связанных, вовсе не обязательно будет «выходить», отрабатываться в том же виде и в той же последовательности. Это в теле при воздействии йоготерапией болезнь может остановиться, четко показать поэтапное обратное развитие. Психика живет по иным законам. В «перегретом» слое вытесненного все микшируется, и при «стравливании перегретого пара» может быть проявлено как угодно. И все это надо пережить и перетерпеть, оставаясь только созерцателем, не втягивающимся эмоционально.

Допустим, в «поле зрения» появился образ какой-нибудь табуретки. Но почему-то он пробуждает в вас ужас или отвращение, которые никак не могут принадлежать такому добропорядочному предмету, как табуретка. У людей с хорошим зрительным воображением могут быть целые последовательности разворачивающихся событий, с отрицательными сюжетом и эмоциональной окраской, что пугает, и сильно. Так вот, вы можете увидеть самого себя в качестве участника адских сцен и действий, ваших друзей, знакомых, это могут быть вещи, животные, природные явления — что угодно. И все это будет пугающим, отвратительным и тяжелым. Будут вспышки вообще непереносимого. Повторяю — на все это не следует реагировать! Если на экране появилось нечто, ввергшее вас в шок, и вы на самом деле испугались, дернулись внутри — последствия могут быть самыми печальными. Вас может «выбросить» из медитации, и вы застрянете в этом отрицательном эмоциональном состоянии. Тексты говорят: если человек отреагирует, он сцепится с потоком, и поток унесет его с собой. Это главная опасность медитации на стадии отработки вытесненных напряжений.

Если же мы остаемся «на обочине», пассивными созерцателями, то напряжения в каком-либо виде — пусть в образах и ощущениях тела — проходят сквозь опустошенное сознание, не сталкиваясь с его материалом и присутствием «я». Нет опасности смешивания. Мы не стоим на дороге посреди самих себя на пути безумной орды, «парада уродов», который способен смести и затоптать, либо смыть и унести с собою в своем бешеном потоке. Оставаясь невозмутимыми, бесстрастными, мы лишь наблюдаем и ощущаем, как по направлению к «выходу» проносятся ужас, бессилие, ненависть и прочие персонажи дантовских глубин личного бессознательного.

Однако есть вероятность, что из-за ликов ваших напряжений может подняться из тьмы нечто более глубинное и несравненно более опасное. Поэтому когда изменяющиеся «терминаторские» черты выходящих эмоций начинают приобретать знакомый символический характер или градус накала делается таким, что невозмутимость созерцания начнет нарушаться, — следует сознательно прервать медитативный процесс и выйти из него.

С архетипическим «шлейфом» во время «пережигания» личностных напряжений дело иметь запрещено. Здесь медитативные средства опасны. Больше того, сам факт появления такого «шлейфа» указывает на то, что следует сменить психотехнику либо идти безопасным путем Хатха-йоги и глубокой релаксации.

Вернемся к типовому сбросу. Допустим, появился говорящий образ, или просто голос, который пытается установить с вами контакт изнутри. Вам задают вопросы, советуют, чаще — поносят, ругают. Если вы мысленно ответите голосу, то от него уже не отвязаться, он станет навязчивой галлюцинацией. Эта ситуация немного похожа на сюжет гоголевского Вия. Только здесь, если ты «поглядел», обратил внимание на то, что внутри, — оно «поглядит» на тебя. Ваши «взгляды» сцепятся, и расцепить это будет очень сложно.

Итак, что же из отрицательного можно увидеть и почувствовать? Это может быть что угодно. Может возникнуть боль в теле — если человек не видит образов, то отрицательная энергия сбрасывается через ощущения. Боль — локальная, пульсирующая, мигрирующая, общая, судороги в мышцах, игра вазомоторики. Движения тела могут быть при этом самопроизвольными. Как ни странно, но в то время как полная и совершенная релаксация есть непременное условие погружения в медитативное состояние, затем, при выработке «отрицаловки», могут иметь место как напряжения, так и спонтанные движения тела. Этого не следует бояться! В данном случае все верно, что случается без вашего участия. Все, что вам необходимо, — полная отстраненность, невмешательство, отсутствие каких-либо реакций.

В начале это не получится. Будет существовать дискомфорт, напряжение «под ложечкой»; возникающие образы, ассоциации неминуемо проецируют возникновение страха, но, постоянно отрешаясь, заранее решив для себя, что данная операция сродни вскрыванию нарыва, вы научитесь стойко переносить эти флуктуации бессознательной части собственной психики. И, отгримасничав, как растворяемый в кипящем металле Терминатор, монстр внутренних напряжений исчезнет, лик бессознательного «разгладится». С этого момента вы приобретаете целостность личности, это и есть первая стадия уравновешивания и первый этап успешного контакта с глубинами собственной психики.

Итак, то, что мы «видим», когда стадия дхьяны в технике «чидакашадхарана» реализована, может быть любым образом, ощущением, переживанием или еще чем-нибудь, чему нельзя подобрать никакого названия.

Необходимо только «смотреть» на это, переживать это, оставаясь неподвижным, расслабленным, отрешенным, — и ничего больше. В процессе практики не пытаться ни толковать, ни анализировать, не пытаться понять переживаемое. Наблюдать себя безразлично. Что бы ни происходило перед внутренним взором, вы должны оставаться бесстрастным свидетелем этого.

Если медитация сопряжена с визуализацией, то правильным будет, как и в «чидакашадхаране», смотреть на весь экран ума в целом, ни в коем случае не фокусируя восприятие на каком-либо отдельном образе, ощущении или эмоции. Следует дать произойти тому, что должно случиться в этом процессе. Подготавливаясь к медитации или выйдя из нее, помните, что вы сознательно изменили параметры сознания, дав возможность бессознательному проявить себя в нем, что в данном случае был всего лишь включен естественный процесс саморегуляции верхних слоев психики — сознания и личного бессознательного, — которые ранее никогда не вступали в непосредственный контакт друг с другом. И единственное, чем можно способствовать естественному и правильному протеканию этого процесса, — это не мешать ему. Все, что способна предпринять личность в такой ситуации, будет неверным. То, что с нами происходит, может быть неприятным, как и ощущения, ему сопутствующие. Но если сделать все как надо, никакой опасности нет. Если страх непреодолим, значит, вам просто нельзя заниматься медитацией, необходимо сначала какими-то другими методами снизить уровень внутреннего напряжения. Это достигается упорядочиванием жизни, регулярной практикой Хатха-йоги и глубокой релаксацией.

Если «видения», ощущения, эмоции на сегодня иссякли, начали терять устойчивость, значит, медитация окончена. Не следует пытаться продлить ее. Если переживания или ощущения стали нестерпимыми, следует глубоко и медленно вдохнуть и выдохнуть, и, сохраняя неподвижность тела, без паники, медленно открыть глаза.

В редких случаях при медитативной отработке внутренних напряжений могут возникнуть непроизвольные движения тела или рук. Этого бояться не следует.

С успешным началом медитации резко меняется характер сновидений и общее эмоциональное состояние. Окружающая действительность становится иной. В ней могут происходить странные вещи, которые будут далее описаны в главе «Сиддхи». Пугаться этого также не следует. Для сравнения можно отметить, что тот же самый эффект, который гуру обеспечивает индивидуальным подбором психотехник для каждого человека, К. Г. Юнг решает следующими способами:

— свободное фантазирование, для чего нужны систематические упражнения по созданию вакуума в сознании;

— запись снов или упомянутых уже фантазий;

— спонтанное рисование;

— слушание внутреннего голоса;

— движения тела и рук, также спонтанные;

— метод свободных ассоциаций (который ведет свое начало от Фрейда);

— индивидуальная работа аналитика с пациентом в рамках личностного процесса индивидуации.

Безусловно, все это — достижения гениального человека, но нельзя не отметить единственный изъян: сам Юнг был первым и, скорее всего, единственным человеком, который мог использовать созданный им метод со стопроцентной эффективностью.

Второй недостаток метода возник уже после Юнга, когда его ученики объявили аналитическую психологию не более и не менее, как очередным путем всеобщего спасения, забывая о том, что подобный статус любое учение может получить только в веках. Оно лишь само по себе может стать путем спасения, но не может быть им назначено.

Большая неудача заключается в том, что К.Г.Юнг не был в достаточной степени знаком с практической йогой, впрочем, он сам открыто признавался в этом — единственный из предстаителей науки нашего века. Если бы его знания соединить с опытом йоги… К сожалению, они не повстречались во времени, это безмерная потеря для нас всех.

После того как медитация «чидакашадхараны» пошла, можно сократить или вовсе исключить предварительные ее этапы. Чаще бывает так, что от общих подготовительных действий каждый оставляет то, что помогает кратчайшим путем войти в искомое состояние именно ему.

Никогда не следует забывать: главное — удержание полной релаксации тела и ума! Без этого вам никогда не удастся войти в контакт с бессознательным. Поэтому тем, кто плохо расслабляется, пробовать себя в любых разновидностях медитативной практики — пустая трата времени.

Считается, что в любых формах медитации иметь дело с образами следует не просто в состоянии полного расслабления, но лишь когда оно соединено с полной осознанностью. Если вы теряете себя, впадаете в остолбенение, забываетесь — это не то. Невзирая на всю опустошенность сознания, на понижение его энергетики (что активизирует бессознательное), какая-то часть Эго, какой-то его процент всегда остается в виде некоего «сторожевого пункта». Когда имеешь дело с проявлениями бессознательного, отсутствовать или засыпать нельзя!

Существует ошибочное убеждение, что «отработка» вытесненного материала — процесс, обратный тому, посредством которого эта информация попала в бессознательное. Это представление неверное. Как в свое время человек не понял и не уловил погружения судороги, «островка тьмы» в глубинах собственной психики, так он может и не отдавать себе отчета в том, как эти содержания покидают его.

Рассмотрим достаточно опасный случай, когда отрицательное содержание и напряжение проявляются на экране ума в позитивной оболочке или фабрикуются самим умом в виде своеобразной подделки искомого процесса. Для этого обратимся к созерцательной практике «исихазма» («исихия» — значит покой, безмолвие, по смыслу это схоже с йоговской практикой «анта-рамоуны»).

Самое интересное заключается в том, что традиция «исихазма», отнюдь не одобряемая Русской Православной церковью, в полуподпольной форме дожила чуть ли не до наших дней, в таких разновидностях русского монашества, как старчество и схимничество. После собора 1504 года, когда иосифляне добились осуждения нестяжательской ереси, Нил Сорский удалился в пустыню, где и продолжил обучение способных и ревностных последователей Иисусовой молитве.

Для нас, однако, наибольший интерес представляют параллели между «умным деланием» и образной медитацией, которые мы попытаемся здесь проследить.

Итак, согласно Евангелию, «Царство Божие внутри вас есть» («Ев. от Луки», 17, 21).

Молитва Иисусова — это есть призывание Бога нашего Иисуса Христа во всякое время, при всяком занятии и во всяком месте.

Неправильное и опасное развитие внутренних и внешних процессов психики при практике «умного делания» отцы Церкви называли «прелестью».

Когда разбиралась практика асан, шла речь о принципе «у-вэй», о «действии недействием». Собственно говоря, этот принцип реализуется в любой медитативной технике, будь это «чидакашадхарана» или Иисусова молитва. Человек создает условия для того, чтобы включился и пошел естественный процесс. Создание таких условий, как и выбор метода, — прерогатива человека. Но когда процесс начался, человеку и его желаниям больше здесь делать нечего.

Вот как говорит об этом святой Игнатий Брянчанинов: «В молитве Иисусовой есть два главнейших периода. В первом молишься при одном собственном усилии. Божья благодать несомненно присутствует, но не обнаруживает себя. Во втором периоде благодать обнаруживает свое присутствие и действие, соединяя ум с сердцем, доставляя возможность молиться непарительно (безусилия, как бы само собой — В.Б.). Молитва первого периода — трудовая, деятельная, второго — благодатная и самодвижная».

Святые отцы категорически настаивают на том, что высшее состояние и благодать Божия не приобретаются собственным усилием! Они указывают также, что «пребывать в мире с Богом нельзя без непрерывного покаяния».

Понятно, что ощущение покаяния есть прежде всего осознание своей ничтожности перед лицом Бога или мироздания, что ведет к необходимому уменьшению масштаба самооценки. Только в этом случае человек не станет пытаться пройти самостоятельно от начала до конца весь путь, надеясь исключительно на самого себя. Недаром на латыни слово «сатана» пишется как «IPSE», что означает «сам». Любой переход, в медитации ли Тантры или в Иисусовой молитве, за ту грань, где человеческие полномочия кончаются, аннулирует все достижения, затраченные усилия и ведет к неприятностям. Поэтому самыми страшными грехами отцы Церкви считали самомнение и самочиние. Они настаивали на том, что гораздо предпочтительнее падающий и встающий, нежели стоящий и не кающийся. С одной стороны, понятна и естественна человеческая гордость с ее вопросом: «Тварь я дрожащая или право имею?», с другой стороны, как уже отмечалось, аналитический разум привык брать на себя слишком многое.

Конечно, не слишком большое число людей только из чистого интереса и по собственному желанию приходят к йоге, чтобы выполнить огромный труд самопознания и самореализации, гораздо чаще к этому подталкивают насущные проблемы бытия и собственного здоровья. Но можно сказать иначе: лишь тот, кто желает, быть может, сумеет самореализоваться.

«Людям часто приходится жить и действовать в ситуациях, когда уже поздно. И по отношению к этим ситуациям есть только одна свобода — свобода знания закона и свобода не ставить себя в такое положение, когда уже поздно», — говорил М.К. Мамардашвили.

В связи с этим я вспоминаю печальный случай, когда женщина средних лет, назовем ее Т., попала на один из семинаров нашего центра в 1992 году. Ее нервнопсихическое состояние было достаточно скверным. В силу ряда травмирующих ситуаций детства и периода взрослой жизни ей была показана только йога тела. Это быстро дало эффект — ей удалось расслабиться и получить ощущение устойчивости, хотя до полного вывода напряжений из личного бессознательного предстоял еще долгий путь. Однако в промежутках между нашими семинарами она, к сожалению, посещала некие йоговские «предприятия» в г. Тула, где ее учили медитировать. Когда появился внутренний голос, ей порекомендовали слушать его и говорить с ним. Увидев ее год спустя, мы были потрясены ее выраженной неадекватноетью и заторможенностью. На мой вопрос по поводу «голосов» она лишь слабо улыбнулась: «Я теперь все время с ними говорю…» Она выбросилась из окна 8-го этажа, оставив без матери троих детей.

Закон — это точное знание того, что делать нельзя. Это было хорошо известно отцам Церкви. Симеон Новый Богослов объясняет две неправильные разновидности образа внимания и молитвы в «умном делании». В первом неправильном образе преобладает воображение. Святой Феофан говорит об этом так: «В естественном порядке наших сил на переходе извне внутрь стоит воображение. Надо благополучно миновать его, чтобы попасть на настоящее место внутри. По неосторожности можно застрять на воображении и думать по незнанию, что ты вошел внутрь, тогда как это — преддверие, и застреванию всегда сопутствует самопрельщение…

Самый простой закон для молитвы — ничего не воображать! До тех пор, пока наше помышление о Боге несовершенно, оно связано с какой-либо формой (в ранних памятниках буддизма место Будды всегда оставалось пустым — В.Б.). Всячески надо стараться о том, чтобы молиться без образов Божьих. Стой в сердце с верою, что Бог есть тут же, а как есть — не соображай!»

Как мы видим, отцы христианской Церкви вообще были против созерцания образов, очевидно, не отдавая себе полностью отчета, что стоит за этим, и лишь по опыту зная, что контакт неискушенного человека с образным материалом бессознательного чрезвычайно опасен — без соответствующих знаний и навыков.

«Некоторые, — говорит Симеон Новый Богослов, — предстоя на молитве, возводят очи на небо и ум, и воображают в уме своем Божественное промышление, небесные блага, чины, святых ангелов и обители святых — все, что говорится в Писании об этих предметах, вызывают их из памяти и перебирают воображением во время молитвы, стараясь потрясти этим свои чувства, в чем иногда и успевают… Это многие и считают проявлением подлинного религиозного настроения».

Святой же Феофан говорит: «Представлять предметы Божественные под теми образами, как они представляются в Писании, нет ничего худого и опасного. Мы и рассуждать о них иначе не можем, как облекая понятия в образы, — но не должно никогда думать, что и на деле так есть, как эти образы являются, и тем более останавливаться на этих образах во время молитвы.

Во время благочестивых размышлений это уместно, или при Богомыслии, но во время Иисусовой молитвы — нет! Образы держат внимание вовне, как бы священны они ни были, а во время молитвы вниманию надо быть внутри, в сердце.

Если кто зрит образы в начале практики Иисусовой — он не прав! Но в этой неправости — только начало беды, которое наводит на нечто худшее и опасное.

Созерцание образов этих бывает весьма приятным и разнеживает душу, ей кажется, что это именно то, что надо, человек начинает молить Бога, чтобы он оставил человека в этом состоянии, — а это прелесть!

У такого человека путь пресекается в самом начале, так как искомое считается достигнутым, хотя достижение еще и не начато».

Здесь речь идет об управлении обычным потоком образов, при естественном их течении, что не имеет никакого отношения к контакту с бессознательным. При соответствующей тренировке человек способен достаточно легко оперировать воображением — К.Г.Юнг называл это свободным фантазированием, что не связано с медитацией.

«Далее же самомнение еще более разгорячает воображение и рисует новые картины, вставляя в свои мечтания личность мечтающего и представляя его всегда в привлекательном виде, поблизости к Богу, ангелам и святым, и чем более так мечтает, тем больше укореняется в нем убеждение, что он точно уже друг неба и небожителей, достойный осязательного с ними сближения и особых откровений. На этой степени начинается визионерство {видения, «глюки» — В.Б.), как естественная болезнь душевная.

Таким образом, многие прельстились, видя свет и сияние очами телесными, обоняя благоухание обонянием своим, слыша гласы ушами своими и т. п., иные из них повреждались в уме и переходили с места на место, как помешанные. Иные, приняв беса, являвшегося в образе светлого ангела, до того утверждались в прелести, что до конца оставались неисправимыми, иные, по внушению бесовскому, сами себя убивали, низвергались в стремнины, удавливались. И кто может исчислить прельщения, в какие ввергал таковых враг.

Бывают видения и истинные — опытные умеют их различать от порождений своего воображения и привидений бесовских. Но так как на деле людей больше неопытных, чем опытных, то поставлено вообще законом духовной жизни — не принимать никаких видений и не доверяться им!»

Вот наставления от Григория Синаита: «Если увидишь свет или огонь вне себя, или внутри, или образ какой, Христа, например, или ангела, или иного кого, не принимай это, чтобы не потерпеть вреда. И уму своему не попускай строить в себе такие образы, это внешнее дело ведет к прелести. Если заметишь, что будто тянет кто ум твой таким внешним воображением, не поддавайся, держись внутрь, и совершай дело внимания Богу без всяких образов». Мы четко видим здесь, что Святые отцы говорят об опасности неконтролируемой и неоцениваемой самим человеком работы воображения, которая является паразитной и не имеет ничего общего с путем к бессознательному. Это не что иное, как фантастический бред, героем которого нередко становится тот, кто молится или «медитирует». Случается и так, что человек сам верит в достоверность этих видений, что произошло, например, с небезызвестной Марией Дэви Христос из «Белого братства».

Хотя Отцы не проводят ощутимого разделения между образами внешней игры воображения и формами, идущими изнутри (которые называются «истинными» видениями), они прямо заявляют: ничего не принимать и ничему не доверяться. А картина весьма опасных последствий контакта с отрицательным материалом бессознательного в комментариях не нуждается.

Второй неправильный образ в Иисусовой молитве — это препятствия ума, рассудка. Это не что иное, как препятствие на пути «ничто», когда ум должен отслеживать собственные модификации вплоть до их полного затухания. Но если в буддийской йоге сохраняется необходимая отрешенность и неподвижность тела, то в практике Иисусовой молитвы подобное состояние втягивало молящегося в противоречие, когда ум собственным усилием пытался себя остановить и запутывался в этих движениях, не понимая, что происходит. Тем не менее, святые Отцы утверждали, что этот вид ошибки не так опасен, как первый.

В третьем же, правильном образе молитвы: «Имея безпопечение о всякой вещи, благословной и неблагословной, совесть чистую во всем, чтоб она тебя не обличала, и беспристрастие ко всему мирскому — сядь в каком-нибудь безмолвном месте, наедине, в углу, затвори дверь, собери ум свой, отвлеки его от всякой привременной и суетной вещи, прижми к груди бороду («джаландхара банндха» — В.Б.), сдерживай немного дыхание, низведи ум свой в сердце свое, обрати туда и чувственные очи и, внимая ему, держи там ум свой, и пробуй умом найти, где находится сердце твое, чтоб и был там совершенно ум твой.

Вначале ты встретишь там тьму и жесткость, но потом, если будешь продолжать это дело внимания день и ночь, найдешь там непрестанное веселие».

Святой Иоанн Лествичник уподобляет дело спасения лестнице о четырех ступенях: одни укрощают и ослабляют страсти (карма-йога — В.Б.); другие молятся устами своими и поют (мантра-йога — В.Б.); иные упражняются в умной молитве (что-то среднее между мантра- и карма-йогой^:- В.Б.); иные восходят к видению (самадхи-йога — В.Б.).

Святой Феофан замечает также: «Когда сия благодать Духа Святого сойдет на кого-либо, то не что-либо обычное показывает ему из вещей чувственного мира сего, но то, чего тот никогда не видел и не воображал» (мыуже отмечали подобный момент в практике «чидакашадхараны»: если пошли образы «оттуда» — их не спутаешь ни с чем — В.Б.).

Как мы видим, практика Иисусовой молитвы весьма похожа на то, что в Индии называется «мантра-йогой», происходит по той же схеме, имеет такие же опасности. Другими словами, путь един, независимо от способа его прохождения. Правда — разные цели, вернее, под целью подразумевается различное. Святой Игнатий показывает то, к чему должен стремиться христианин: «От непрестанной молитвы подвижник приходит в нищету духовную (отсюда: «Блаженны нищие, ибо их есть Царствие Небесное» — В.Б.}. Приучаясь непрестанно просить Божьей помощи, он постепенно теряет упование на себя… Это ощущение мало-помалу может усилиться до такой степени, что око ума яснее будет видеть Бога в промысле Его, нежели видит глаз предметы мира… Непрестанная молитва вводит в святую простоту, отучая ум от разнообразных помыслов (т. е. торможение мыслительной деятельности становится постоянным — В.Б.}, всегда содержит его в скудости и смирении мыслей… Наконец, молящийся может прийти в состояние младенчества, заповедованное Евангелием, соделаться буим (сумасшедшим — В.Б.) ради Христа, т. е. утратить лжеименной разум мира и получить от Бога разум духовный».

Цель классической «Раджа-йоги» Патанджали — какой она была тысячи лет назад — почти такая же: слияние частной души с душой всеобщей — Атман есть Брахман, — интуитивное прозрение ситуации «тат твам аси» — «ты есть то».

Цель этой работы — обсудить пути достижения различных уровней самореализации, начиная с индивидуального уравновешивания, с достижения целостности личности. Что же произойдет, если после этого мы захотим продолжить процесс самопознания? Какой вид приобретет этот процесс и как он будет осуществляться? Каковы его последствия?

Если принять как гипотезу, что при самопознании психический «объем» личности растет, то возникает вопрос: до каких пределов? Здесь необходимо отступление.

В своей футурологической работе середины 60-х годов, которую Станислав Лем назвал «Суммой технологии», он характеризовал самадхи как нулевое информационное состояние только потому, что в медитационном процессе якобы нет прироста информации. Сегодня мы знаем, что это утверждение ошибочно. Откуда, скажем, возникают удивительные по глубине знания и суждения у тех великих йогов, которые достигли самореализации, не являясь до этого учеными либо философами? На чем основаны их удивительные способности?

Много лет назад Хосе Дельгадо установил в своих знаменитых опытах, что в субстрате человеческого мозга зафиксировано все, что от момента рождения (или даже до него — В. Б) оказалось в объеме восприятия, охватываемом органами чувств. Раздражение отдельных участков мозга дает возможность с абсолютной идентичностью пережить ситуации, имевшие место далеко в прошлом. Это подтверждает слова известнейшего физиолога, основателя теории функциональных систем П.К.Анохина: «Тщательно изучая реакции мозга, мы забываем, что за пределами фокуса сознания остается огромный багаж, который можно назвать памятью мозга; этот багаж накапливается в течение всей жизни и оказывается, как показывают некоторые гипнотические опыты, поразительно стойким» (П.К.Анохин «Философские вопросы физиологии высшей нервной деятельности», М., 1963, стр. 453).

Сегодня отечественные исследователи подразделяют память вообще на целый ряд ее отличающихся, хотя и связанных между собой форм: органическую, физиологическую, двигательную, образную, вербальную — это кроме обычной памяти сознания.

Если суммировать все это, то мы неизбежно приходим к выводу, что «организм несет с собой всю, непрерывно и на разных уровнях фиксируемую историю контакта с тем, что не есть данная личность и ее телесная оболочка. Как увязать между собой эту разнородную информацию и вывести на воспринимаемый сознанием и, значит, контролируемый волей личностный уровень — вот вопрос.

Поскольку йога доводит волевое управление произвольными и непроизвольными процессами тела и сознания до не представимых в обыденности пределов, то, очевидно, профессиональному йогу в процессе пути самореализации приходится впрямую иметь дело со всеми модификациями памяти.

Сенсорный поток воспринимаемых раздражителей делится на две неравномощные части и поступает в психику по разным «епархиям» — в сознание и в бессознательное. Количество материала, воспринимаемого неосознанно, примерно на три порядка больше, чем аналогичная способность сознания. Оно слишком точечно. Процесс осмысления дискретен, требует времени, а сенсорная информация в режиме бодрствования поступает непрерывно, и, обладая направленностью, сознательное восприятие успевает лишь выхватывать из потока самое важное или то, в чем человек участвует непосредственно.

Соответственно и личное бессознательное разделено на два объема, содержащие осознанный и неосознанный материал, количество последнего как минимум в тысячу раз больше, и он обладает странной особенностью — это нечеловеческий материал. Он воспринят без участия Я-сознания, которое, собственно, и есть человек. Это поразительный факт: информация зафиксирована моими органами чувств и все же она неизвестна моему сознанию.

Что же происходит после удачного разрешения начальной двуединой задачи — «выжигания» вытесненного и достижения личностной целостности?

«Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь», — говорил поэт, но это было еще «до исторического материализма». Во второй половине нашего века (особенно в государстве рабочих и крестьян) все обучались всему, много и подолгу. Но лишь малая толика из того, мимо чего школьники и студенты «успешно проходят», оказывается впоследствии востребованным в реальной жизни. Этот материал «складируется» в памяти, со временем теряет энергию и уходит за порог восприятия. Но даже оставаясь там, он является воспринятым осознанно, структурированным по законам сознания. Поэтому, раз за разом погружаясь в медитационный процесс, когда внутренние напряжения устранены и ничто больше не «мутит воду», мы попадаем в область давно забытого материала, постепенно эти подпороговые информационные массивы выводятся в область сознания и могут быть усвоены заново.

Этим и отличается картина происходящего от концепции Лема. Информация действительно не поступает извне, она приходит изнутри, где, как сказал поэт Атилла Йожеф, «все наше прошлое в нас нагромождено». Происходит перераспределение информации посредством интегрирования в сознание данных всего объема его памяти. Конечно, заново получив такое количество информации, человек не может остаться прежним. Он начинает по-иному, нежели раньше, видеть и понимать мир, то есть процесс осознавания забытых содержаний памяти имеет познавательный характер и, в свою очередь, является пульсирующим. Первая его фаза — накопление информации до тех пор, пока в имеющейся структуре представлений не возникают противоречия. Они же в итоге эту структуру и разрушают. Прежнего смысла уже недостаточно, он не объясняет удовлетворительно той суммы данных, которая поступила к текущему моменту. Иными словами, от прежних представлений надо отказаться. Отказ есть переход в нулевое, неустойчивое состояние между уже отброшенным старым и непроясненным новым. Это есть не что иное, как нулевое состояние знания. Мои представления расширились, возникает новая, более совершенная, отвечающая сегодняшним представлениям область структурированного знания. Оно способно как включить прежние представления, так и отбросить их. В медитации новое может возникать изнутри ежедневно, и сознанию все это необходимо переработать. Процесс расширения сознания здесь является постоянным. Это серьезная работа, но результат ее аналогичен тому, что Кастанеда называет «воспоминанием». С какого-то момента времени сознание начинает располагать всей когда-либо осознанно воспринятой информацией. Ясно, что при этом интеллектуальный калибр личности претерпит существенные изменения. По завершении этого процесса личность открывает в себе непосредственный источник способностей, кажущихся для окружающих совершенно необъяснимыми. Например, монахи в тибетских монастырях помнят наизусть сотни томов Канона.

Иными словами, объем действующей памяти многократно возрастает.

К.Г.Юнг говорит о разумных границах Эго, имея в виду, что при диффузии забытых содержаний из бессознательного в сознание критическая масса Я-сознания подвергается опасности быть растворенной громадным количеством ассимилированного материала в случаях его неуправляемого прорыва. Но при длительном и естественном медитационном процессе сознание успевает «переваривать» поступающую изнутри информацию и адаптироваться к ней. Венкатараман Айер и ученики дона Хуана «вспоминали» по-разному, но у каждого из них процесс длился годами. Естественный темп прироста информации в правильно организованном медитационном процессе не способен привести к инфляции структуры Эго. На самом деле каких-либо четких пределов емкости сознания не существует, они лишь могут быть индивидуально определены.

При многократно расширяемом объеме ассоциативного пространства сознания базовые свойства структуры Эго всегда остаются незыблемыми. Если сознание данной личности располагает возможностями проделать работу по ассимиляции личного бессознательного, то наверняка оно обладает и способностью усвоить эту информацию и оперировать ею. Без каких-либо претензий на свою внезапную гениальность.

Итак, мы решили три задачи: избавились от вытесненного, дополнили свою личность до целого и восстановили в сознании весь полный объем памяти.

Нет сомнений в том, что на время подобной деятельности субъект должен быть полностью исключен из социума, потому что процесс психологической дезориентации и переориентировки не может быть прерван. Недаром Венкатараман пребывал в состоянии перманентного йогического погружения несколько лет, что соизмеримо со временем припоминания прошлого учениками дона Хуана.

Следует отметить важную деталь: если Бахиранга-йогу (или внешнюю, в том числе и йогу тела, — В.Б.) можно практиковать, не устраняясь из «мирского бытия», то Антаранга-йога такого положения не потерпит. Этому виду деятельности должно быть посвящено все время без остатка, он требует задействования всей человеческой энергии. Когда приходят промежуточные результаты, на которых вы хотели бы остановиться, то на какое-то время процесс может быть прекращен и из него можно выйти. Одному из моих знакомых, востоковеду, который, будучи в индийской командировке, посещал один из центров Бихарской школы йоги, сказали, что он мог бы уже практиковать созерцание. Он ответил, что займется этим, когда вернется в Россию и приступит к своей работе. В ответ на это востоковеду настоятельно порекомендовали не искушать судьбу. Практика высших стадий йоги для достижения успеха требует всего времени без остатка. Только после достижения самореализации поддержание мастерства обеспечивается часом-двумя практики подлинной самьямы, и тогда такая практика совместима с обычной жизнью. В период же овладения мастерством попытки совмещения есть не что иное, как прямой путь в сумасшедший дом.

По мере самоуглубления растут результаты, но растет и «цена» — величина затрачиваемого времени и усилий — до какого-то момента.

Говоря об интеграции сознанием всех содержаний памяти, мы непременно сталкиваемся с вопросом о ее границах.

Пусть в своем внутреннем путешествии мы добрались до момента возникновения сознания, до той давней младенческой поры, когда оформлялась структура личности, когда ребенок, которым вы были, начал говорить о себе «Я». До этого момента было сознание, но не самосознание. Что вообще происходит с сознанием при развитии индивида?

На первом этапе, от зачатия до родов, очевидно, идет развертывание структуры тела и сознания, когда «изделие» проявляет и отвергает признаки предыдущих этапов телесной истории, пока не «остановится» на человеческом «варианте», который и начинает развиваться. К моменту родов организм ребенка готов к перемене водной среды на воздушную.

Что такое рост тела или сознания? Изменения происходят от точки к точке, по всему объему, но в разное время, непрерывно, микроскопическими шагами. В какой-то момент можно сказать, что тело уже больше «новое», чем «старое», или объем сознания превысил прежний.

Я-сознание развивается только через некоторое время как результат контакта ребенка с окружающим. Сам этот контакт движет развитие мозга в человеческом «направлении». У младенца представлены лишь инстинкты. Личное же бессознательное с момента рождения пополняется нечеловеческим материалом — человека еще нет. Отсюда вопрос к концепциям Грофа: когда люди якобы вспоминают или переживают процесс рождения — кто вспоминает? И что? Во время родов той личности, которая потом вспоминает, не существовало. Был комок материи, с рефлексами и инстинктами, с подосновой сознания. Тело новорожденного и взрослого — тоже разные тела. Как может Я-сознание воспроизвести содержания, состояния, случившиеся до его возникновения? Гроф мог бы привести стопроцентные доводы: взять тех, кто родился с помощью «кесарева сечения», «обойдя» процесс родов, подвергнуть их холотропному дыханию и сравнить с прочими! Чего проще! Либо, для чистоты эксперимента, зафиксировать какое-то число родов — все «от и до», — и когда люди вырастут, лет через 20–25 (а метод Грофа уже и постарше), провести с ними ту же практику. И сравнить их переживания с действительным описанием бывшего процесса. Скептики сразу умолкнут. Но Гроф не делает этих простых ходов. Он предпочитает интерпретировать именно субъективные данные, причем в огромном количестве. Неудивительно, что к нему относится с предубеждением серьезная наука.

Итак, сознание. Оно возникает у ребенка, но почему — вот вопрос вопросов. Можно представить, что запрограммированное развертывание материи индивидуального человеческого существа предусматривается достижением определенной степени сложности мозговых нейронных сетей. И когда она достигнута, происходит — что? Или сознание — по Грегори Бейтсону — это самовозникающее свойство материи, достигнувшей определенной степени сложности? Или сознание — процесс отражения мира в нейрохимических реакциях мозга? Когда и как оно возникает? Подобно росту кристаллов в насыщенном растворе? Когда образуется некий центр самосборки? Может быть, суммарное давление сенсорных возбуждений инициирует возникновение виртуального центра координат — «Эго»?

Но вернемся к работе с памятью. С какого-то момента животная целостность сознания у ребенка исчезает, и оно раскалывается. Я-сознание со временем приобретает все больший вес и становится главным, полностью отрываясь от основы. У взрослого человека при удержании депривации, пониженном тонусе и опустошенности сознания «перегородка», или анамнестический барьер, теряет свои качества, информационные массивы начинают «просачиваться» в сознание. Но здесь мы пока говорим о барьере между человеческим и нечеловеческим. Единственная разница между этими частями информации — один вид материала постоянно находится в обращении, а другой не востребовался, отчего «выбыл из игры». При достижении определенной глубины транса и достаточной его длительности возможности человека меняются. Это обусловлено тем, что, во-первых, достигнута целостность личности, во-вторых, сознание включило в себя такое количество бессознательного прежде материала, который по объему во много раз больше самого сознания. Даже при успешной интеграции «центр тяжести» требовал смещения точки сборки в концепции дона Хуана Матуса. Но если в его доктрине меняются границы спектра восприятия, то при йоговской самореализации — лишь внутренний масштаб личности. Это не связано с органами внешнего восприятия, поэтому здесь ни при чем «фиксация» точки сборки, нужная для того, чтобы воспринимаемый мир не оказался полностью искаженным. Из-за внутреннего перераспределения сознания и бессознательного в йоге меняется сама сознательная личность, меняется количество информации, которой располагает тот, кто воспринимает, а не восприятие. Приходит понимание изнутри того, что Данте называет поворотом «глаз души». То же находим и в дзен: «Когда я не знал дзен, горы были горами, а реки были реками. Когда я начал понимать дзен, горы перестали быть горами, а реки — реками. Когда я узнал дзен — все стало как прежде».

Все осталось прежним, изменяется человек. Лао-цзы так говорил об отсутствии опыта самопознания: «Весь мир ярко освещен, только один я погружен во мрак».

Когда человек становится целостным и, по Юнгу, достигает Самости, то он видит мир таковым, какой он есть, без тени, отбрасываемой самим собой. Внутренний мрак перестает проецироваться вовне, и вы не сталкиваетесь с ним. Таким образом, на индивидуальном уровне проясняется проблема добра и зла. Человек видит зло, являющееся составной частью его собственной природы, и способен в какой-то мере тормозить его. Человеческие проявления подобны взаимодополняемости «инь» и «ян». Всегда преобладает то одно, то другое, равный баланс удержать нельзя. А преобладание только «инь» или только «ян» в древнекитайской традиции означает вообще ничто. Недаром в некоторых древних верованиях сатана считался старшим братом Христа.

Юнг утверждает, что символом Самости является Христос. Гностики считали, что «познание человека есть начало целостности, но познание Бога есть совершенная целостность». Реальность на самом деле невозможна без поляризации.

Итак, процесс самопознания добрался до той границы, где кончается человеческое и начинается нечеловеческое — но свое, личное. Это материал, воспринятый органами моих же чувств, но без участия сознания. И объем его чрезвычайно велик.

Эго уже и без того перестало быть центром личности, расширившей свое сознание до пределов человеческого. Что будет, если попытаться пройти дальше? Ведь если мы хотим продолжать развитие, то должны «распредметить» и нечеловеческий информационный слой!

Судя по описаниям и согласно внутренней логике мысли, можно заключить, что ассимиляция внесознательной, но личностной части психики происходит по тем же законам, что и с материалом забытого. Только здесь иная природа фильтра, «перегородки» между двумя видами поразному организованной информации. Если материал внеличного способен пройти фильтр под организованным давлением энергетической «разности» потенциалов, то сознание вряд ли способно соотнести с упорядоченными элементами своей структуры аморфную и неизмеримую массу нечеловеческого.

Есть свидетельства тому, что память, то есть емкость сознания, может быть приведена в состояние отсутствия видимых границ, но…

Как бы то ни было, но неоднократные «погружения» в океан воспринятой когда-то бессознательной информации, с одной стороны, могут еще расширить объем сознания, с другой — быть может, это и есть зона прорывающихся содержаний, о которых говорит Юнг? Этот материал не обладает смыслом, зато он энергетически однороден, потому что воспринятое вне сознания — безэмоционально. Это как бы своеобразный демпфер, энергетически нейтральный слой, разделяющий личное и архетипическое, отдельное и общее, гребень волны и ее основание.

Когда наступает первая стадия самадхи — сосредоточения, — то сначала мы «работаем» в слое содержаний, имеющих «форму мысли». То есть сведенная к минимуму часть «эго-сознания» погружается в анизотропное пространство личного бессознательного, имеющего внешнюю природу происхождения. При многократном воспроизведении процесса остаток «Я» может соприкоснуться с фундаментом, с единой архетипической базой психики всего человеческого рода. Это как мицелий, из которого вырастают отдельные грибы, разница лишь в том, что в каждом из пяти миллиардов типовых случаев развития в отдельной человеческой особи база возникает всякий раз заново. Как, впрочем, и надстройка.

И вот на этом уровне контакта начинается самое интересное. Шри Ауробиндо и Мира Ришар заявили когда-то, что полная индивидуальная трансформация человека невозможна, пока в этом направлении не сдвинется весь человеческий мир в целом. Но он никогда не сдвинется ни в какую сторону, потому что сумма направлений всех движений всех людей (в смысле стремления к совершенству) равна нулю, если вообще не есть величина отрицательная, т. е. регресс — из-за преобладания сознательного модуса бытия.

Скорее всего, основатели Интегральной Веданты не поняли и не устранили корни проекций, отсюда и непреодолимость препятствий, так как идти внутрь можно только в целостности, уравновешенности, а не с преобладанием абстрактных добрых побуждений.

Если Ауробиндо «пытался избавиться от индивидуальности», от Эгосознания, то понятно, чем это могло окончиться, учитывая тот материал, который накопился в вытесненном за период его революционной деятельности.

В конце концов, концепция Ауробиндо есть только личное мнение, сложившееся на основе его личного опыта. Следовательно, она не лучше и не хуже любой другой доктрины. Если бы только все они не претендовали на исключительность! И не назначали себя абсолютной системой координат, единственно правильной точкой отсчета. Если бы…

Впадание в «высшее» и «низшее» — равнозначная бессмыслица.

Резюме юнгианцев по йоге таково: «Подобно алхимии, различные виды йоги также стремятся к освобождению души, к состоянию "отрешенности от предметного мира"…»

Йога стремится к трансформации посредством физических и духовных упражнений, которые мыслятся как способ непосредственного воздействия на душу. Все шаги и этапы этого процесса предписываются с величайшей тщательностью и требуют от человека исключительной физической выносливости и сосредоточенности. Для йоги «цель духовного бытия состоит в сотворении и увековечении психического неосязаемого тела, обеспечивающего непрерывность внетелесного сознания. Это рождение духовного человека… символа духа, трансцендентного по отношению к преходящему. Здесь также «видение» внутренней «реальности» — то есть интуитивное постижение того мира, в котором царят пары противоположностей, — служит посылкой искомого единства и цельности. Сама последовательность стадий йоги живо напоминает об алхимии и процессе индивидуации, лишний раз свидетельствуя о единстве психической основы всех феноменов.

…Этот проецирующий Будду психический инструмент основывается на том самом активном воображении, которое у юнговских пациентов ведет к аналогичному переживанию символов, и через него — к познанию человеком своего «центра», Самости. Воображение должно пониматься как буквальная способность создавать образы. Это активное воспроизведение внутренних образов… это настоящий подвиг мысли и мышления…» (И. Якоби «Дух и жизнь», стр. 523–524).

Два момента в этой обширной цитате требуют уточнения.

Первый: йога не может напоминать о «сходных процессах алхимии и индивидуации» только потому, что она неизмеримо старше обеих.

Второй: если в буддизме и его йоге последовательности смены форм в медитации созерцания предписаны, то в йоге Патанджали и Тантре — иначе. У Патанджали происходит концентрация на Едином, замыкание сознания на объекте и через это полное его торможение, что выводит на контакт с Абсолютом. В медитациях Тантры — упор на спонтанность, бессознательное идет на контакт с сознанием, а не наоборот. Никакого воображения! Здесь ему нет места. Буддийская медитация — частный случай «перевода» сознания на мифологические «рельсы», что ведет к контакту с персонифицированным, мифологическим же Абсолютом.

Итак, Большой Контакт. «Свидание» с архетипическим — что это? Сколько уже сказано о «высших» состояниях! Хотя деятели науки единодушно сходятся на том, что переживания контакта с Единым — невербализуемы. Только метафора может связать переживание бесконечности с ограниченностью смыслового и словарного запаса. Меня всегда интересовало: почему эти состояния сознания называются только «высшими»? Почему никак иначе?

«Человек купается в неописуемом состоянии истины, причем не анализирует происходящее — оно просто есть» (Сатпрем «Шри Ауробиндо, или путешествие сознания», стр. 187). М.К.Мамардашвили заметил, что «высокие понятия отнюдь не содержат в себе состояний мысли». Так же, как и переживания, потому что подлинное творчество всегда включает в себя спокойствие.

В главе о структуре психики уже обсуждалось происхождение иллюзии истинности, а ярлык «высшего» — это уже от че-ловеков, которые всегда полагали рай на небе, или за ним.

Есть древнее определение: Бог мыслится как окружность, центр которой везде, а периферия — нигде. Другими словами, неважно, откуда начинать и каким путем идти; если наш путь истинный, мы отовсюду и везде придем к природе Единого. Это подобно наблюдению через электронный микроскоп: что бы мы ни выбрали в качестве препарата, с какого-то уровня будет видна одна и та же атомная структура. Это и есть окончательная истина: основа и материального, и духовного — едина. Если в медитациях мы видим инвариантные образы, то, приходя к своей глубинной основе, мы переживаем одинаковость. Сами эти ощущения и переживания также едины, они — типовые. Правильнее будет сказать — одно и то же переживание, только люди разные, потому и разнятся описания, что их окрашивает личностное. Сколько людей, столько и описаний. Более того — столько интерпретаций переживания контакта. Как правило, оно трактуется в рамках культурных представлений индивида, его религиозной принадлежности и является подтверждением истинности именно тех религиозных представлений, которые исповедует данный субъект. Кто видит факты — не видит законов. Экзюпери говорил: «Человек, будучи не в силах охватить умом многообразие мира, усваивает ряд маленьких, однобоких истин и изо всех сил воюет с другими из-за таких же маленьких однобоких истин».

«Одно во всем и все в одном» — вот, видимо, наиболее компактная формула. Все и всегда видели предметы, падающие на землю. Люди наблюдали факты. А Ньютон увидел закон, и мир — как поле проявления закона.

Физики «шли» вглубь материи с помощью приборов, которые не были их собственным телом. Мистики двигались вглубь своей собственной материи. И те, и другие столкнулись с проблемой наблюдателя и преодолели ее разными способами. Физики сформулировали принципы относительности, дополнительности и неопределенности, математики — теорему Геделя. Йоги и мистики нашли возможность сделать наблюдателя временно независимым от своего тела, неподвижным, безучастным, уменьшили его «масштаб», уподобили воспринимающему устройству, временно свободному от человеческого.

И естественно, что результаты или выводы совпали. Только физики «увидели» закон умозрительно, мистики, кроме того, ощутили и пережили. Физикам и мистикам (лирикам) были предъявлены два лица Единого. Может быть, этих ликов и больше, но за ними сегодня для тех, кто способен это понять, стал различим закон.

Во все времена были те, кто прикасался к Единому, но они не знали, что это и как его назвать. Информационное поле человечества было слишком разрежено, только когда технология нашего времени максимально его уплотнила, единство сделалось очевидным, как и взаимодополняемость путей к нему.

Сегодня мы знаем, что пустота не является противоположностью материи. Динамический вакуум потенциально содержит в себе все непроявленные формы энергии. Проявления материальных форм многообразны, и в нашем мире осуществляются в виде четырех типов взаимодействий, которые на сегодня известны. Мы наблюдаем два типа развития материи — живая и неживая. Какой-то этап усложнения живой — материя мыслящая, человек. Есть общие принципы организации телесной материи как субстрата мыслящей. Один из общих принципов организации сознания — так называемый семантический вакуум, концепция которого сформулирована Налимовым. С таким же успехом можно говорить о вакууме пространства мысли — это поле действий бодрствующего сознания. И так далее. Но нас интересует другой слой, а именно — слой архетипического бессознательного.

Физики, дойдя до возможного на сегодня уровня глубины погружения в микромир, столкнулись с пустотой. Внутриатомные состояния несоизмеримы с размерами ядра и электронов. Но с чем сталкиваются йоги и мистики? Что представляет собой проявление Единого на предельном уровне интроспекции? Если нам удалось ценой бесчисленных потерь состояния равновесия проникнуть до основания, с чем мы сталкиваемся? И кто, собственно, сталкивается?

Тексты и свидетельства великих йогов всех времен утверждают, что в состоянии самадхи нельзя оставаться долго. То же самое мы находим у дона Хуана: сместить точку сборки — не штука, вот зафиксировать ее… Может, поэтому появилась в эпопее Кастанеды абсолютно нелогичная фигура Арендатора?

На вопрос «кто видит то, что происходит в процессе дхьяны?» следует ответить, видимо, что все же это субъект, тот самый свидетель, который в этот момент не знает сам о себе. В очень своеобразной познавательной форме, но часть Я-сознания. Можно описать этот процесс двояко. В качестве метафоры я говорю, что внутрь психики движется — стремясь к контакту с основой духа и материи — не обычное сознание, а, скорее, конгломерат восприятия, структура, которая воспринимает происходящее «без хозяина», стертого почти до конца. Или же, напротив, сколько и чего бы ни было в сознании, но его опустошенность от «Я» при наложенном долговременном процессе медитации приводит к «высвечиванию» базы до ее восприятия остатками Эго-комплекса, который затем должен полностью восстановить свою «конфигурацию».

В определенных условиях или при специфической предрасположенности индивидуальное сознание способно настолько приблизиться к тому, что является его истоком, что появляются ощутимые последствия столкновения взоров человека и «Медузы». Они имеют ментальный (информационный), эмоциональный или вещественный характер, о чем пойдет речь в главе «Сиддхи».

Почему утром каждый из нас просыпается самим собой? В бессознательном существуют механизмы, «включающие» в действие структуру бодрствующего сознания, которое, в свою очередь, укореняется в личном бессознательном, из него сознание восстанавливается после сна, обморока или глубокого торможения. В самадхи же, не имеющем форму мысли, сознание остается в виде «оттиска», минимального объема, который лишен движения и прочих своих качеств, кроме номинального присутствия. Эта точка «Я» является свидетелем, регистрирует, не реагируя, предоставляя возможность объему сознания воспринять проявления родственной ему структуры архетипического. Лишь позволяя переживание, которое является одним и тем же. Все остальное — его интерпретация. Масштабность и ценность ее зависит от калибра личности, достигшей контакта.

Что происходит при возвращении из состояния клинической смерти? Человек становится немного иным, что-то в нем неуловимо меняется (если мозг не был затронут достаточно сильно). Возникают экстрасенсорные способности. Человека начинают тревожить странные вопросы.

В момент контакта «остаток» воспринимающего сознания ощущает себя абсолютной системой отсчета. Юнг утверждает, что Бог — также архетип бессознательного.

Предел контакта по времени также, видимо, существует, и пересечение этого рубежа называется Махасамадхи или Паринирваной. Если сознание «наберет» слишком большой «объем» воздействий архетипического, может случиться «замыкание», конечная структура, подошедшая слишком близко, может быть притянута беспредельностью. И тогда личность перестает существовать, растворившись в Едином. Во вспышке растворения, как утверждают тексты, субъект одномоментно познает все мировые связи, но исчезает сам. Конечное существование несовместимо с бесконечным знанием. Иногда исчезает только личное — человек не возвращается из самадхи, оставаясь в «священном безумии», иногда вместе с личностью гибнет тело, как это произошло у Вивекананды. Видимо, были и есть такие личности, которые в силу уникальных особенностей имеют свободный доступ к архетипическому «слою». Быть может, такими людьми и были мистики.

По определению, состояние просветления, контакта есть свобода от человеческого. Эта парадоксальная формулировка подчеркивает, что только сильно измененная личность может «войти» в иной, общий слой материи психики, который гораздо ближе к животному сознанию, а быть может, таковым и является.

Переживание всеединства — уход от человеческой обособленности в то полусонное состояние, которое свойственно миру живой природы в краткие мгновения отсутствия потребностей.

Существуют люди с пониженным уровнем интеллекта. Их сознание обладает пониженной энергетикой, слой его тонок. Они лучше и четче обычных людей чувствуют бессознательное, оно довлеет над ними. Казалось бы, это ценное свойство, ведь часто подобные субъекты с детства «видят» и «слышат» необычайное, недоступное людям. В обычных условиях необходим временный сознательный «демонтаж» структуры Я-сознания, а тут все уже готово, бери и пользуйся. Но все не так просто. Оказывается, что те, кто от природы имеет, казалось бы, все возможности самопознания, далеко не всегда располагают средствами их использования. Норму сознательной части психики можно представить как определенную «массу» сознания, «контрольный пакет акций». Если преобладает бессознательное, то нет управления, сознание не является хозяином восприятий и реакций на них. Являясь большей частью личности, бессознательное, можно сказать, недвусмысленно проявляет себя, само «нарывается» на контакт, и можно свободно идти вглубь. Но одновременно и нельзя, нет устойчивости, необходимой автономии, «жесткости» Эго-комплекса.

В любом случае после медитационного транса Эго-сознание должно восстановиться в полном объеме, его целостность сильнее деструктивного влияния бессознательного в бодрствующем модусе существования. Если же «слабее» — восстановится или нет? И с какой степенью целостности?

Американцы пробовали применить виртуальную компьютерную реальность в подготовке пилотов ВВС. Был создан совершеннейший тренажер, в котором на все сенсорные каналы испытуемого подавались согласованные, не противоречащие друг другу сигналы полной виртуальной боевой реальности, которую смоделировала компьютерная система. Пилоту казалось, что он участвует в реальном воздушном бою (подобный эпизод был в одном из рассказов Лема в цикле «Навигатор Пирке»). Но произошел целый ряд «случаев», когда после отключения системы, создающей реальность, участвовавший в ней человек неожиданно впадал в кому (отключение сознания, равносильное психическому шоку), из которой его не удавалось вывести.

Что вообще вызывает потерю сознания здорового человека? Какая-то внезапная катастрофа тела или запредельной силы нервнопсихическое воздействие. При этом в результате нарушения параметров гомеостаза сознание «гаснет», наступает торможение коры. Цепочка такова: развитие катастрофы — прекращение восприятия — потеря сознания. Когда человек втянут в виртуальную реальность, будучи неприродной средой, она, видимо, по характеру как-то отличается от реальных воздействий. Но даже само резкое отключение восприятия вообще, пусть искусственно, способно вызвать потерю сознания, становящуюся катастрофой для мозга и тела, и она тем опаснее, что не имеет «корней» в физиологическом состоянии, воздействуя на которые можно привести человека в чувство.

Возможно, одной из причин столь печального исхода было то, что люди не имели реального опыта в самопогружении, их сознание не знало иных участков спектра восприятия, кроме состояния бодрствования, что и повлекло за собой обвальное срабатывание типовых реакций.

Возможно, что-то не в порядке с характеристиками компьютерной реальности. Известны опыты, когда испытуемым давали очки, вызывающие перевернутое изображение. Человек переживал сильнейшее головокружение, общий дискомфорт и терял способность к передвижениям и действиям. Однако через некоторое время зрительный анализатор перестаивался, испытуемый вновь начинал видеть мир правильным. Когда очки снимали, наступала такая же потеря ориентации, и снова необходимо было время, чтобы состоялась обратная адаптация.

Возможно, виртуальная реальность в сенсорном исполнении все же отличается от реальной. Энтузиазм пилотов, их эмоции приводили к тому, что этот диссонанс был сначала не замечен, а затем подавлен напряжением всех сил в процессе виртуального боя. Но перегрузка сразу по всем каналам восприятия могла сказаться в момент резкого «снятия» параметров искусственной реальности, что и вызывало шок с последующей комой.

Кстати, проблема нагвалей, в том числе и дона Хуана Матуса, состояла в том, что они могли произвольно смещать «точку сборки», т. е. так перестраивать восприятие, все его пять каналов, что спектр сознания смещался. Это означало одновременную перестройку зрения, слуха, осязания, обоняния, вкуса, которая должна была быть взаимоувязанной и согласованной, чтобы восприятие — пусть новое — не стало какофонией. В результате сам Кастанеда мог в восприятии «встать на точку зрения» койота или любого другого живого существа. Но весь фокус в том, что они не могли сами фиксировать новое положение «точки сборки», то есть сознание «норовило» восстановить обычный спектр восприятия, на который эволюционно запрограммированы человеческие органы чувств. Фиксацию «точки сборки» давал нагвалям Арендатор. Что они вообще могли бы без Арендатора?

Медитация в йоге также отчасти запрограммированная, отчасти спонтанная перестройка спектра сознания при неподвижности тела и при полном или частичном отключении восприятия. После снятия депривации имеет место самовосстановление обычной работы органов чувств. У Кастанеды сложнее: тольтеки имели дело с измененным восприятием во внешнем мире, и они действовали в этом новом восприятии, но и в обычной реальности.

Быть может, с помощью тех же компьютерных систем возможно последовательно, шаг за шагом «сдвигать» согласованное восприятие к новым уровням, характерным для других людей или не людей — главное, чтобы его можно было скопировать. Тогда, подобно нагвалям, человек сумеет — в переделах системы, создающей виртуальную реальность, — воспринимать мир как угодно. Вопрос в другом: как, опять же, зафиксировать это новое восприятие и как без ущерба совершить обратную перестройку? За простым хлопком нагваля по спине может стоять очень многое, о чем Кастанеда не упоминает.

После столь пространного отступления вернемся к типу людей, у которых преобладает бессознательное. Для них любые действия, связанные со специально отклоняющим влиянием на сознание, подобны «русской рулетке», как и для тех, кто имеет диагноз «пограничное состояние». Именно поэтому при несбалансированной психике любая практика йоги, кроме единственной — Хатха-йоги, — чревата опасными последствиями.

Многие, занимаясь медитацией, ищут или ждут от нее только позитивных переживаний — еще одно заблуждение. Любая трансформация, расширение или сужение сферы сознания даже при здоровой психике несет в себе элементы кризиса. Чтобы стать иным, нужно потерять то, что было. Поэтому специалисты по «благостной» медитации на самом деле в лучшем случае могут дать временное облегчение и успокоение, что не имеет никакого отношения к подлинным проблемам человека.

Можно представить семь путей или способов контакта с Абсолютом, достижения экстраординарных состояний, при которых человек каким-то образом сталкивается с архетипическим бессознательным.

Первое — Карма-йога — самореализация гениальных личностей во всех областях искусства. Гении имеют доступ к архетипическим образам и переживаниям, они располагают также высшей степенью способности к сублимации, обладая при этом средствами для выражения пережитого. При этом устойчивость сознания максимальна при врожденной способности к контакту. Примерам нет числа, каждый может отыскать их в истории науки и искусства. Юный Рамакришна впадает в транс, увидев журавлиный клин на фоне грозовой тучи. Юный Сальватор Дали падает без чувств перед картинами Эль Греко. Кто-то создает духовные и философские шедевры — Будда, Христос, Магомет, Лао-Цзы; кто-то — произведения материальные — бронза, колесо, лук, купольный свод. Кто-то — картины, музыку, статуи, книги. Ученые — произведения мысли. Некоторые становятся завоевателями, разрушителями социального порядка, вождями масс. В любом случае, этими личностями реализуется огромная энергия архетипического, которой они в состоянии управлять, трансформируя в какие-то смысловые действия. Многие из них проповедуют свой путь к контакту, пытаясь навязать свой смысл понимания духовных проблем всему миру.

Путь следующий — Бхакти-йога — слияние с божеством путем экстаза и веры. К этой группе контактеров относятся верующие люди, и ярчайшие их представители — мистики. Эти люди не вносят в мир того, чего в нем не было с материальной точки зрения, но они влияют своим примером на поведение масс.

То, что разбираем мы — Раджа-йога, — специфически индийское изобретение, безличная технология, ведущая к Контакту. Но этот путь производит также и мастеров виртуальной реальности, «игроков в бисер». Отдельные звенья технологии являются уникальными, имея выдающуюся перспективу применения и теперь, и в будущем.

Путь четвертый — случайный. Это катастрофы тела и сознания (в том числе и «проколы» в обращении с древними средствами и методами). Люди, возвращаясь к нормальному состоянию, получают случайный несвязный опыт, который в какой-то степени может повлиять на их дальнейшую жизнь и развитие.

Пятый путь — Джняна-йога — размышление, создание произведений мысли, но без конкретного материального воплощения. Скорее, это произведения смысла — философские шедевры.

Путь шестой — «изобретение велосипедов». Сюда входит бесконечное число всяческих «терапий», как угодно ориентированных, от «жизни по кайфу» до самоистязания. Видно, Запад и в самом деле отчасти повредился в уме, потому что весь этот мусор не что иное, как разновидность давно известных в Индии «джет-гуру», «реактивных учителей», у которых скорость обучения зависит от величины гонорара. Йога за две недели? Нет проблем! Мгновенное освобождение от болезней и психических перекосов? Совсем просто. В принципе, все это осознанная или неосознанная фальсификация пути к подлинному Контакту, который легким и простым не бывает. Это всегда личная работа, а не коллективные радения с распеваниями мантр. Кроме фальсификаций предметных методик и способов с хлесткими названиями, — есть фальшивки духовные, больших или меньших масштабов. Начиная от изобретателей всемирно известных «систем» и «доктрин» до мелких шизоидных концептуаторов.

В России парапсихологически-экстрасенсорный бум конца 80-х — начала 90-х годов канул в прошлое, колдуны и астрологи также вязнут в зубах, примелькались с «голубых экранов», в нудной рекламе. Поэтому на сцену жизни выходят другие затейники, призванные потрясти кошельки и сознание масс. Например — «учитель-четвертопутчик», «живущий танцуя», «духовные акушеры» и «техношаманы», а также холонавты, визионеры, интеграторы, гиды трансперсонологи и т. д.

И, наконец, путь седьмой — это серьезные попытки понимания, объяснения и реальных действий. Плеяду этих людей представлять не нужно: Фрейд, Адлер, Райх, Фромм и другие. Особняком здесь, конечно, стоит Карл Густав Юнг, человек абсолютно уникальный, поиски которого вдохновляли и автора этих строк.

Упоминая об «изобретении велосипедов», хотелось бы коснуться методов энергетической «накачки», которые почему-то отождествляют со школой Кастанеды. На самом деле это разновидность энергетического онанизма, когда различными способами (в том числе и извращенной практикой асан) возбуждается нервная система, а затем происходит ошеломляющий одномоментный сброс, который доставляет переживания, сопоставимые с сильным оргазмом и последующим блаженным отупением. Эти методы далеко не безопасны для многих по состоянию здоровья и, в общем, являются способами промывания мозгов, специфической разновидностью наркомании, которая не стимулирует, а, скорее, тормозит личностное развитие. Как и систематическая практика грофовской гипервентиляции, в результате которой поведение человека становится более инстинктивным. Но как быть в этих случаях с культурой и этикой личности?

Тем не менее, эти скептические высказывания автора не претендуют на объективность оценок — это мое личное мнение. В конце концов, на то и демократия, чтобы бьш представлен весь спектр, и человек мог сделать свободный выбор.

Когда личности удается выйти на Контакт, и он — плод его деятельности, то полученный результат значим. Дело в том, что естественный ход человеческой жизни не обеспечивает ее смыслом, будь он хоть трижды благополучен. Духовное развитие — когда то, что ты понял или к чему пришел абстрактно личной работой, воплотилось в жизнь.

Лучший учитель — добротная информация, собственные муки и достигнутое равновесие, когда бессознательное становится вашим союзником, «внутренним гуру». Йогу, как и любой другой путь, человек может пройти только лично.

Юнг, кстати, говорит, что конечная цель психического развития — самодостаточность. То есть такая степень уравновешенности, которая не предполагает никаких радикальных действий во внешнем мире. Каждый определяет цель для себя самостоятельно, в том числе и в йоге.

Разница же между просветлением в йоге и, скажем, христианстве, такова:

Святой Павел: «Сейчас уже не я живу, а Христос живет во мне» (т. е. он есть я).

Трактат о медитации Амитабхи, 424 год н. э.: «Узнаешь, что ты и есть Будда» (я есть он).

В первом случае «стакан наполовину пустой», во втором — «наполовину полный». Стоит ли ломать копья? Тем более в рамках демократической свободы совести.

Человек выбирает сам, и я снова напомню скептикам-христианам слова Апостола Павла: «Все испытывайте, хорошего держитесь».

Алхимики, например, во все века стремились к уединению — «каждый получает свое по-своему». В йоге следует «лишь» понять и применить то, что известно тысячи лет.

Но даже если Контакт и бьш, то пережитую истину передать нельзя. Каждый получает личный результат. Лживы многие учителя, даже если они узнали Единое. Нет возможности научить, проповедуемый путь бессмыслен, потому что он именно личный. Чтобы пройти путем Гурджиева, надо быть вторым Гурджиевым. Можно научить методу безличному, который применим равно ко всем и каждому в отдельности, — это йога. Нет гарантий достижения Контакта, равно как и предыдущих ступеней самореализации. И не может быть. Есть вероятность, что у вас это получится. Если ничего не делать, то и такой вероятности нет.

Йога — универсальная вневременная технология контакта с внутренним миром, с собственным бессознательным. Она разработана с немыслимой степенью детализации, но все равно не может быть каждому главной и единственной дорогой к Истине. Для всех и каждого она пригодна лишь как метод оздоровления и уравновешивания души и тела.

Способы Контакта с Абсолютом (кроме случайных) не могут быть «лучше» или «хуже», они просто есть. Им тысячи лет. Их можно узнать.

Есть ложное мнение, что, достигнув самореализации, человек на каком-то этапе избавляется от страданий. Конечно, это иллюзия. Любое существование в социуме — источник дисбаланса. Но это и есть жизнь. Выпадение из социума — исчезновение человека. Вообще для обычной реальности практика йоги как бы избыточна. Посредством йоги человек не создает каких-либо материальных ценностей. Йога не из тех вещей, которые нужны для обыденной жизни, скорее, она принадлежит к разряду таких явлений (с учетом сегодняшнего положения человека на земле), без которых ненужной становится сама жизнь, стремительно теряющая качество. С помощью йоги не достигаются реальные цели, поэтому она в акте осуществления не исчерпывается. Сама ее безличная технология является инвариантом, законченной формой трансформации человеческого бытия и личности.

Практикуя йогу, мы на время выходим из пространства фактов действительности, попадаем в «Зазеркалье» самих себя, в область, откуда видны и где действуют законы. Практикой йоги мы создаем как бы особый орган восприятия, не совпадающий с теми, что даны нам от природы. Этим органом мы начинаем воспринимать пространство психики. Мы чувствуем в одном мире, мыслим в другом, и разрыв между ними непреодолим. Их можно только связать, навести мосты, и йога — один из способов сделать это.

Переменчивость, нестабильность сознания дает возможность воспринимать только факты — проявления того же «ранга» изменчивости, что и оно само. Но когда мы временно уменьшаем «разницу» между телом и сознанием, то вначале сознание понижает свою размерность, а затем может выработать навыки к интроспекции.

Хотя К.Г.Юнг возражал против применения йоги человеком западной формации, я считаю, что как с помощью йоги адаптируются к жизни с максимальным эффектом отдельные личности западного типа культуры, так и сама йога с течением времени через людей адаптируется к человеку Запада. Ведь смогли же усвоить йогу китайцы (в присущей им форме) и вся Юго-Восточная Азия. Это и будет эволюционный вариант собственной, адаптированной йоги Запада. Создавать же ее на христианской основе вряд ли имеет смысл. Юнг говорил о христианстве следующее: «Христианская цивилизация оказалась удручающе пустой: все только оболочка, а внутренний человек остался нетронутым, и потому не претерпел изменений. Душа его осталась закрытой — формальное внешнее формирование не раскрыло ее; душа христианина не успевала следовать за внешними изменениями жизни. Да, все можно найти снаружи — в образе и слове, Церкви и Библии, но ничего этого нет внутри! Внутри царят архаические боги, могущественные, как и в древности. Другими словами, внутреннее соответствие внешнему образу Бога не состоялось из-за отсутствия психологической культуры… Лишь немногие переживали Бога как сокровенный опыт собственной души. Большинство же встречалось с Христом только во внешнем мире и никогда не находило его внутри.

Давно пора понять, что бессмысленно восхвалять свет и проповедовать его, если никто не может видеть этот свет.

Гораздо важнее обучать людей искусству видения».

Сарвепалли Радхакришнан писал: «Йога Патанджали формулирует методы достижения наших более глубоких функциональных уровней. Многие из нас проходят через жизнь с полузакрытыми глазами, с затемненным разумом и тяжелым сердцем, и даже те немногие, которые когда-то имели редкие моменты прозрения и пробуждения, снова быстро впадали в дремотное состояние. Приятно узнать, что древние мыслители призывали нас остаться наедине с самими собой, в молчании осознать возможности души и превратить то вспыхивающие, то угасающие моменты прозрения в равномерный свет, который мог бы осветить долгие годы нашей жизни».