Пролог

Я верю в ночь.

Райнер Мария Рильке «Часослов»

Каждый человек на этой планете спит и видит сны. Эта безмолвная черта объединяет всё человечество. Все знают, каково это – провалиться в безмятежный сон, и все знают, каково это – быть бодрым и взвинченным. У всех нас бывают кошмары, блаженные сновидения и сложности со сном. Прямо сейчас, когда вы это читаете, половина людей на Земле спят и видят сны, укрывшись в этом загадочном состоянии сознания. Если бы вы могли встать в неподвижной точке космоса и посмотреть на нашу планету в течение 24 часов, вы бы увидели одеяло тьмы, окутывающее земной шар. Передний край этого одеяла укрывал бы миллиарды людей (и триллионы животных), которые засыпают, тогда как задний край соскальзывал бы с миллиардов, пробуждающихся в лучах утреннего солнца. Так, день за днём и ночь за ночью, мы проводим свои жизни, отдаваясь во власть космоса, когда вращение нашей планеты вынуждает нас следовать циркадному ритму и впадать в состояния сознания, о которых нам так мало известно.

Задавались ли вы когда-либо вопросом, что происходит, когда вы спите и видите сны? Что это за теневые состояния сознания, которые бывают у всех нас? Можно ли использовать ночь и привнести сон и сновидения на путь психологического и духовного развития? Можем ли мы использовать процесс сна, чтобы «пробудиться»? Эта книга покажет вам, что это действительно возможно. На этих страницах вы откроете удивительный мир, ожидающий вас в неподвижности ночи. Этот мир наполнен чудесами и загадками и бесконечно глубок. Это мир внутреннего пространства вашего ума – измерения реальности такого же глубокого и обширного, как внешнее пространство космоса.

Мы проводим в постели больше времени, чем в любом другом месте, умирая для внешнего мира, но потенциально оставаясь живыми для увлекательного внутреннего мира. Примерно треть нашей жизни проходит во внутреннем пространстве, а в мире сновидений мы проводим до шести лет. От уютной колыбели до гроба с мягкой обивкой одни из самых значимых событий нашей жизни происходят на матраце: мы занимаемся экстатическим сексом, проходим через счастливые роды, ужасно заболеваем и часто умираем в постели. Однако возможности психологической и духовной эволюции, доступные в постели, ещё более значимы. При наличии подходящих инструментов отключение внешних переживаний позволяет нам включить захватывающие внутренние.

Я случайно забрёл в этот внутренний мир около сорока лет назад и с тех пор продолжаю исследовать его. Подобно вам, я всю свою жизнь вижу сны, и некоторые из самых замечательных моих переживаний имели место во сне. Когда мне было 20 с небольшим, одно из таких переживаний изменило мою жизнь.

Я только что закончил изматывающую пятилетнюю программу обучения, получив учёные степени в музыке и биологии, и решил отдохнуть год перед поступлением в аспирантуру. Первую половину этого года я провёл, работая в федеральной тюрьме строгого режима. Моя работа заключалась в надзоре за строительными бригадами заключённых – пёстрыми бандами, состоявшими из убийц, насильников, вымогателей и воров. Это было ничем не приукрашенное знакомство с теневой стороной жизни. Подружившись с этими крутыми парнями, я понял, что по большей части их преступления были лишь поверхностными проявлениями – я начал видеть этих мужчин такими же людьми, как и я сам, но потерявшими свой путь.

Вторую половину года я проработал санитаром хирургического отделения. Моя работа заключалась в том, чтобы готовить пациентов к операции, привозить их в операционную, а позже отвозить в постоперационную палату. Это подразумевало интимную заботу и привело меня к безжалостным открытиям о суровой реальности болезни и смерти. Поскольку я собирался пойти в медицинскую школу, я стал любимчиком нескольких хирургов. Они разрешали мне наблюдать бесчисленные операции и задавать бесконечные вопросы. Это было чудесной возможностью многое узнать о жизни и смерти. Будучи молодым человеком, я воспринял эту работу как отрезвляющее знакомство с условиями человеческого существования.

В тот год я начал интересоваться идеями, связанными с разраставшимся движением нью-эйдж. За два года до этого я начал практиковать трансцендентальную медитацию (ТМ), а также пробовал другие духовные практики. ТМ показала мне, что существуют измерения реальности, лежащие глубже моего внешнего мира – поверхностного мира, который теперь отвешивал мне пощёчины в моей работе. Я много читал, в том числе «Материалы Сета» Эдгара Кейси, популярную психологию и причудливые книги о сновидениях. Наложение небесных духовных переживаний на адское знакомство с психологическими, социальными и физическими болезнями потрясло меня до основания. Как я мог примирить свои блаженные духовные состояния с жестокой реальностью тюрьмы и больницы?

Примерно на шестой месяц того года я начал видеть сны, которые, казалось, что-то предвещали. Эти повторявшиеся сны, которые снились мне всё чаще, вызывали невыразимое ощущение предчувствия. Я знал, что что-то вот-вот случится. Однажды, когда я глубоко размышлял над одной из своих нью-эйджевских книг, мой ум вдруг раскрылся. Меня вдруг наводнили прозрения и видения совершенно нового мира. Это было так, словно огромный духовный молот ударил меня по черепу и расколол его на части. Даже десятилетия спустя это не поддаётся словесному описанию. Этот новый мир был калейдоскопом бьющих током восприятий, словно на моих глазах, о существовании которых я прежде не знал, поднялись веки. Я почувствовал, что впервые проснулся и стряхнул с себя ту дрёму, которая была моей жизнью.

Я оставался в этом экстатическом состоянии две недели, убеждённый, что это и есть духовное перерождение или мистическое пробуждение. В этом переживании особенно выделялись два аспекта: один из них был связан с ночью, а второй – с днём, и оба они были связаны со сновидениями. Первый заключался в том, что в моей сновидческой жизни произошёл взрыв. Я видел десятки мощных сновидений, многие из которых были осознанными (то есть я осознавал, что вижу сон, по-прежнему оставаясь во сне), а некоторые – пророческими. Многие из этих сновидений были гиперреалистичными, более насыщенными и настоящими, нежели переживания бодрствования. Я завёл дневник сновидений и за те две недели исписал несколько тетрадей. Это было так, словно мой глубочайший бессознательный ум извергся наружу и повсюду разлилась лава сновидений. Некоторые из тех сновидений до сих пор направляют мою жизнь.

Вторым аспектом было то, что мои дневные переживания начали сильно напоминать сновидения. Мой мир стал текучим, иллюзорным и не имеющим основания. Я видел во всём прозрачные символы. Когда я шёл по берегу озера Мичиган недалеко от дома, волны давали мне учение о приливах и отливах мыслей в моём уме. Когда из-за туч пробивалось солнце, оно учило о пробуждённом уме, сияющем в промежутках между моими мыслями. Радуга показывала мне мимолётную и эфемерную природу вещей. Казалось, мир сообщает мне послания, куда бы я ни посмотрел. Я шёл по тонкой линии между метанойей и паранойей (то есть между извлечением духовного смысла из моего мира и тем, чтобы придавать ему излишние смыслы). Вдобавок к своему разросшемуся дневнику сновидений я также заполнил несколько тетрадей прозрениями, возникавшими в течение дня. Я окунулся в поразительные и совершенно сюрреалистические переживания. Сложно полностью описать воздействие тех чудесных недель, которые остаются самыми трансформационными в моей жизни.

Поскольку мои дневные переживания всё больше напоминали сон, а мои ночные сновидения становились всё более реальными (ясными и стабильными), мне было сложно определить, бодрствую я или сплю. Иногда мои сновидения становились сверхреальными, а мои переживания бодрствования становились сновидениями. Прежде отделённые друг от друга миры смешивались друг с другом.

Поначалу это было забавно, но постепенно начало вызывать всё больше беспокойства. Поначалу такое свежее переживание стало пугающим. Где мой плотный и безопасный мир? Я терял связь с реальностью. Вместо того чтобы спрашивать себя: «Возможно, это просветление?», я начал паниковать: «Возможно, это безумие?». Мой восторг от того, что я духовно пробудился, сменился страхом лишиться рассудка.

Мне казалось, что если я пойду к терапевту, то меня, скорее всего, посадят на препараты или отправят в лечебницу. Созерцательный психиатр Р. Д. Лэйнг сказал: «Попытки пробудиться как можно скорее часто наказываются, особенно теми, кто больше всего нас любит. Ведь они сами, благослови их Бог, спят. Они думают, что любой, кто пробудился или кто, по-прежнему пребывая во сне, осознал, что считавшееся прежде реальностью на самом деле „сон“, сходит с ума»2. В отчаянной попытке вернуть ощущение опоры, а значит, здравого рассудка я отключился от этих переживаний. Я прыгнул в свой «Фольксваген-жук», добрался до Колорадо и присоединился к своим друзьям, чтобы дать алкоголю и лыжам привести меня в норму.

За неделю интенсивных отвлечений моё ощущение стабильного мира начало восстанавливаться. Не знаю, в чём было дело – в пиве, в моих шумных друзьях или в том, что я проводил много времени на природе, но я глубоко выдохнул, когда неземной двухнедельный опыт улетучился и я вновь обрёл былое ощущение реальности.

Я вернулся в Мичиган и продолжил работать санитаром хирургического отделения. Однако что-то изменилось. Похмелье от моих пьянок не смогло полностью стереть похмелья от моих нездешних переживаний. Через несколько месяцев я почувствовал себя достаточно стабильно, чтобы начать вновь прокладывать дорогу к тому, что я пережил. Я знал, что случилось нечто глубокое – и глубоко пугающее. Хотя я успешно заставил себя вернуться к реальности, я видел проблески нового мира, и в нём большую роль играли сновидения. Так началось моё путешествие в мир сна и сновидений.

Я начал читать о сновидениях всё, что мог. Я прочитал Зигмунда Фрейда, Карла Юнга и бесчисленные книги, написанные психологами, учёными, мистиками и шарлатанами3. Они были полезны, но не полны. Я по-прежнему не мог понять, что произошло. Однажды я начал читать о буддизме и сразу был поражён тем, что «будда» буквально означает «пробуждённый». Что это значит? Пробуждённый в противоположность чему? От чего пробудился Будда и к чему он пробудился?

Чем больше я изучал буддизм, тем больше понимал произошедшее со мной. Эти учения были единственными из всего мне знакомого, что могло объяснить моё дикое двухнедельное путешествие. Вдохновлённый историей Будды и тем, как его учения перекликались с моим опытом, я твёрдо решил «пробудиться», что сделало меня буддистом в самом чистом смысле этого слова. Последние 30 лет я продолжал учиться и практиковать в этой доброй традиции. Когда я наконец набрёл на буддийские учения о йоге сновидений, где вы стараетесь осознанно сновидеть с целью выполнения в сновидении определённых практик, я понял, что вернулся домой.

Хотя я считаю себя буддистом, в первую очередь меня интересует поиск истины и раскрытие природы реальности. Эта истина может включать или превосходить традиционные религии и даже нью-эйдж, а также науку и философию. Меня интересует личная эволюция, и мне не важно, чем она достигается. Так что, хотя учения в этой книге опираются на мудрость буддийской традиции, в частности тибетского буддизма, они также опираются на психологию, науку и мой собственный опыт. Ни у кого нет патента на истину. Подобно тому как мой собственный опыт соединил день и ночь, эта книга, в которой я соединяю мудрость Востока со знанием Запада в попытке вынести чудесный мир ночи на яркий свет дня, продолжает тему единства.

Наконец, рассказы о духовных переживаниях, включая мощные сны, несут в себе возможность и опасность. Возможность заключается в том, что это может вдохновить других и помочь вам установить с ними связь. Опасность заключается в том, что это может раздуть эго и лишить переживание его силы. В моей буддийской традиции рекомендуется не делиться подобными переживаниями. Прославленный тибетский мастер Тулку Ургьен Ринпоче («Ринпоче» – уважительное обращение, означающее «драгоценный») сказал, что говорить о своих духовных переживаниях – это как быть в пещере со свечой, но отдать эту свечу. Вы остаётесь в темноте. Эти переживания возникают в святилище тишины и должны оставаться в этом святилище 4.

Среди книг по осознанным сновидениям есть много таких, где авторы демонстрируют своё мастерство в сообщениях о том, сколько у них было осознанных сновидений и с какой лёгкостью они их вызывают, а также делятся трансформирующими сновидениями. Я понимаю эту потребность и часто вдохновляюсь их рассказами. Мастерство осознанных сновидений не имеет установленных критериев верификации, поэтому авторы вселяют в своих читателей уверенность, делясь собственными переживаниями. В этой молодой области у нас также нет ролевых моделей или сертифицированных героев сна, которым мы могли бы подражать.

Но что делать, если результатом мастерства становится скромность? Как сообщить о мастерстве, не пренебрегая этой скромностью, или не скатиться в перформативное противоречие (то есть непреднамеренное попадание в ту ловушку, которой вы стремитесь избежать)?5 По этой причине вам будет сложно найти мастеров йоги сновидений. Они не говорят о своих переживаниях. Даосская традиция утверждает: «Тот, кто знает, не говорит. Тот, кто говорит, не знает».

Итак, хотя я начал эту книгу с того, что поделился опытом, изменившим мою жизнь, я пойду по срединному пути, в спорных случаях предпочитая промолчать. Время от времени я буду ссылаться на описания сновидений других людей, чтобы показать то, что возможно ночью. Это сложный танец на цыпочках между зарождением вдохновения и самовозвеличиванием. Даже за скромностью может скрываться высокомерие. Достаточно сказать, что многие из самых мощных переживаний в моей жизни по-прежнему происходят в моих сновидениях. Эти сновидения часто бывают более живыми, чем что бы то ни было в реальности бодрствования, и они много раз меняли мою жизнь. Я верю в ночь.

Загрузка...