Югославия в XX веке. Очерки политической истории - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Коллектив авторов (ч. notes)

Примечания

1

Ристич Йован (1831–1899) – премьер-министр (1873, 1878–1880 и 1887) и министр иностранных дел (1867, 1872–1873, 1875, 1876–1880 и 1887) Сербии; регент княжеского (1868–1872) и королевского (1889–1893) достоинства; многолетний лидер Либеральной партии; академик.

2

Михаил (Йованович; 1826–1898) – митрополит Сербский и архиепископ Белградский (1859–1881,1889-1898).

3

Обренович Милан (1854–1901) – князь (1868–1882) и король (1882–1889) Сербии.

4

Один из главных заговорщиков Дамнян Попович заявил в октябре 1910 г. во время очередного «кризиса на престоле»: «Если бы король Милан остался жив, не было бы и 29 мая» QKyjoeutiJ. Дневник / приред. Д. Тодоровић. Београд, 1986. Т. 1. С. 204).

5

Фузија (сербск.) – союз, альянс, объединение.

6

«Личное мое впечатление, – доносил П.Б. Мансуров в Петербург сразу же после свадьбы монарха, – то, что король Александр доволен освободиться от присутствия своего отца… В этом, несомненно, поддерживает его пока королева, а в отношениях к последней короля заключается ключ настоящего положения» (АВПРИ. Ф. Политархив. Д. 489 (1900 г.). Л. 64 (П.Б. Мансуров – В.Н. Ламздорфу. Белград, 1/14 августа 1900 г.)). И далее, две недели спустя, он же: «В твердости по отношению к отцу поддерживает короля, несомненно, и королева, которая заявила мне, что отказалась принять лиц, искавших обратиться к ней с ходатайством о ее посредстве к примирению короля с его отцом» (Там же. Д. 2861 (1900 г.). Л. 85 (П.Б. Мансуров – В.Н. Ламздорфу. Белград, 15/28 августа 1900 г.)).

7

Показательно, что после неудачи с Петербургом король Александр намеревался нанести визит в Вену – вместе с королевой Драгой, естественно. Однако император Франц-Иосиф уклонился от прямого ответа, и вопрос сей так и «не продвинулся» вплоть до Майского переворота (АВПРИ. Ф. Политархив. Д. 500. Ч. 1 (1903 г.). Л. 166 (Н.В. Чарыков – В.Н. Ламздорфу. Белград, 11 марта 1903 г.).

8

Работа Драгиши Васича «Девятьсот третий год» (Васић Д. Деветсто трейа. Београд, 1925) – это единственная по сей день и самая полная монография, посвященная непосредственно перевороту.

9

Так, сестра убиенной королевы Драги Обренович, Анна Миличевич-Луневица, всерьез полагала, что «Чарыков организовал даже некий „русский клуб“, где под видом изучения русского языка сербские офицеры осваивали историю заговоров». И в итоге – русским «удалось найти восемь десятков подонков, которые согласились лишить жизни короля, королеву и двух ее братьев» (Милићевић-Лукевица A. Moja сестра краљица Драга. Београд, 1995. С. 132–133). И супруга погибшего премьера (Д. Цинцар-Марковича) Мария тоже «ощущала» участие в трагедии «руки Петербурга». По ее утверждению, Н.В. Чарыков желал «использовать движение офицеров в интересах России» и предполагал «оказать моральную поддержку готовящейся перемене династий и свержению Обреновичей» (Цинцар-Марковић. М. Пред 29. Maj 1903. // Политика. 1926 г. 29. октобар. Бр. 6646)… Что говорить, если такой авторитетный исследователь, как В. Казимирович, даже и не сомневался, что «Чарыков был повязан с некоторыми заговорщиками и знал, что они замышляют» (Казимировић В. Црна рука. Крагујевац, 1997. С. 68). Как и его старший современник – Т. Кацлерович: «Царский посланник Чарыков был ознакомлен с планом заговорщиков. 29 мая он наблюдал из окна русской миссии за происходящим в королевском дворце, ожидая, что офицерский путч ликвидирует Александра по типу былых переворотов при русском дворе» (Кацлеровић Т. Мартовске демонстрације и мајски преврат. Београд, 1950. С. 66). И академик М. Экмечич в своем новейшем труде указывает: «Есть вероятность, что следы убийства ведут в Петербург, но они не единственные, о которых можно говорить с уверенностью» (Екмечић М. Дуго кретање између клања и орања. Историја Срба у Новом веку (1492–1992). Београд, 2007. С. 320).

10

Ср. с традиционно сербским взглядом: «Россию, между прочим, события 29 мая не удивили. Она и так имела их в виду» (Драшковић М. Преторщанске тежње у Србищ. Београд, 2006. С. 35).

11

29 декабря 1902 г. – двадцатипятилетие освобождения Ниша сербскими войсками в ходе Сербо-турецкой войны 1877–1878 гг. В связи с данным юбилеем русский император послал королю Александру свои поздравления (Војводић М. Петроградске године Стојана Новаковића. Београд, 2009. С. 60).

12

6 мая – день рождения Николая II.

13

В сербской литературе встречается утверждение, будто бы соседом М. Павловича был «русский посланник Чарыков», естественно, «хорошо осведомленный о том, что готовилось Александру и Драге» (Тузина 3. Таще Београда. Београд, 2002. С. 229).

14

В «Новой истории сербского народа» всерьез утверждается, будто после принятия конституции 1903 г. в Сербии был «почти воплощен идеал британской демократии – двухпартийная система» (Нова историја Српског народа. Београд; Лозана, 2000. С. 188).

15

В 1896 г. Напредняцкая партия была распущена своим руководством.

16

Современник-серб писал в 1910 г. схоже: «Патриархальная среда должна была за краткое время пережить и переварить то, что формировалось на Западе веками. Она этого не могла. Все это и привело к тому, что мы сейчас, несмотря на все громкие заявления, не являемся европейским государством по сути, но только внешне» (Цит. по: Стојановић Д. Србија и демократка. 1903–1914. Београд, 2003. С. 378).

17

Первой партией – постоянной избирательной организацией, поставившей себе целью бороться за дело большинства под знаменем определенной идеологии, – стал Либеральный комитет в Бирмингеме во главе с Дж. Чемберленом, вокруг которого в 1877 г. (всего за четыре года до рождения сербских партий) сложилась Национальная либеральная ассоциация (См.: Вебер М. Политика как призвание и профессия// Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. С. 678–679; Острогорский М.Я. Демократия и политические партии. М., 1997. С. 96–98; Стојановић Д. Србија и демократка… С. 247).

18

Известный либеральный деятель Алимпие Васильевич, говоря об особенностях режима начала девяностых, точно подметил, что «радикальный кабинет предпочел силу (большинства – А.Ш.) свободе» (Васитьевић A. Moje успомене / приред. Р. Љушић. Београд, 1990. С. 155).

19

Один из вождей радикалов, Пера Тодорович вспоминал впоследствии, как в начале бурных 1880-хгодов в партийной среде складывалось «убеждение, что именно в нас, радикалах, есть спасение Сербии и ее счастье. Мы – это те, кого историческое провидение выбрало, чтобы принести ей возрождение» (См.: Тодоровић П. Ближи односи с кралем Миланом // Тодоровић П. Српска ствар у Orapoj Србији. Успомене на крала Милана / приред. Л. ПеровиБ. Београд, 1997. С. 275)… С другой стороны, либералы думали с точностью наоборот. Член их руководства, профессор Панта Сречкович утверждал в разговоре с русским путешественником: «Единственно серьезный государственный человек у нас – это, бесспорно, Ристич… Пашич, конечно умный человек, но только для себя, в обыкновенных житейских делах… У него таланты не государственного деятеля, а заговорщика, ловкого агитатора. Если Сербия теперь разорена, то обязана она этим никому другому, как радикалам и отчасти напреднякам» (Марков Е. Путешествие по Сербии и Черногории. Путевые очерки // Русские о Сербии и сербах. СПб., 2006. С. 337–338). Другими словами – виноват кто угодно, только не мы.

20

Не прекращались подобные «инциденты» и во время «золотого века». Димитрие Джорджевич пишет: «Сразу же после переворота начались гонения на напредняков; в провинции дело доходило до физических расправ и даже убийств их лидеров, что вызывало у членов партии страх, психоз и желание воздержться от политических выступлений» (Ђорђевић Д. Царински рат Аустро-Угарске и Србије 1906–1911. Београд, 1962. С. 36)… Не оттого ли, предположим, и возобновили напредняки свою деятельность, как политическая партия, только в 1906 г.

21

Пандур (сербск.) – стражник, полицейский.

22

Русский путешественник-очевидец и видный славист П.А. Ровинский подчеркнул, что сербы «не терпят навязывания и особенно через полицию, которая у всех в страшной ненависти» (Ровинский П.А. Белград. Его устройство и общественная жизнь. Из записок путешественника. II // Русские о Сербии и сербах. С. 72).

23

По мысли Р. Самарджича, несмотря на то, что «Сербское княжество, чей аппарат заменил турецкий, и означало для крестьянина достижение независимости, за которую он дрался веками», он «не желал мириться с тем, что кто-то вмешивается во внутренний уклад его жизни, причем вмешательство это шло в основном по линии возрастания, в виду потребностей государственного строительства, его же налоговых обязательств» (Самарџић Р. Идеје за српску историју. Београд, 1989. С. 21).

24

Накануне Тимокского восстания, во время тайного собрания радикального руководства, его член из крестьян Димитрие Катич провозгласил: «Всех чиновников – под нож!» (Тодоровић П. Крал» Милан и Радикална странка // Тодоровић П. Српска ствар у Старој Србији. Успомене на крала Милана. С. 212).

25

«Образ врага», пишет В.Г. Федотова, «есть продукт отрицания легитимности других интересов и результат представлений о необходимости навязать общий интерес»; в отличие от него, «рационализация конфликта» – это «согласование интересов» (Федотова В.Г. Модернизация «другой» Европы. М., 1997. С. 161).

26

В монографии Л. Перович целый раздел назван: «Насилие как константа» (см.: Perović L. Izmedju anarhije i autokratije. Srpsko društvo na prelazima vekova (XIX–XXI). Beograd, 2006. S. 384–420).

27

В ноябре 1885 г. вторгшаяся в пределы Болгарии сербская армия потерпела у села Сливница сокрушительное поражение.

28

Никола Пашич, будучи сам далеко небезгрешен (о чем мы скажем ниже), точно охарактеризовал поведение оппозиции в одной из своих речей: «Это, братья, политика упрямства (в оригинале – ината). Ослепленные ненавистью к своим политическим противникам они забыли об интересах страны» (Сто говора Николе Пашића. Вештина говорништва државника / приред. Ђ. Станковић. Књ. 1. Београд, 2007. С. 326).

29

Отдавал себе отчет в «специфичности» сербского парламентаризма и король Петр, десятки лет проживший в Швейцарии и прекрасно знакомый с «классической» его моделью. По словам английского журналиста, интервьюировавшего монарха в сентябре 1903 г., тот не скрывал разочарования: «Немалая проблема состоит в том, что люди, его окружающие, не обладают подлинно парламентскими понятиями и ощущениями, а каждая партия и фракция считает, что конституционные свободы даны исключительно ей» (Посланство Краљевине Србије у Великој Британии – Министарству иностраних дела Краљевине Србије. 11/25. IX.1903. г. // Документи о спољној политици Краљевине Србије. 1903–1914 / приред. А. Радений. Београд, 1991. Књ. 1. Свеска 1. С. 496). Да и вообще «качество» сербского политического класса Петр Карагеоргиевич оценивал весьма критично – 5 апреля 1905 г. российский посланник К.А. Губастов доносил в МИД о разговоре с ним: «Перейдя к внутренним сербским делам, Его Величество откровенно заметил, что ему пришлось во многом разочароваться относительно сербских деятелей. Судя их издали, он не думал, что они были так деморализованы, поверхностны и легкомысленны. Причины эти он видит, отчасти, в самом характере сербов, но, главным образом, в печати, которая имеет на общество и на народ развращающее влияние» (АВПРИ. Ф. Политархив. Д. 2869 (1903–1906 гг.). Л. 133).

30

Дефицит политической борьбы, как мы уже видели, не наблюдался в Сербии никогда. А потому, при полном отсутствии политической культуры, она и после 1903 г. не могла стать «главным критерием парламентской демократии»… Более объективные (по сравнению с авторами «Новой истории сербского народа») сербские исследователи осознали это уже давно: «Несмотря на то, что идеологических причин для острого идеологического соперничества не имелось, оно продолжалось с большой ожесточенностью. У представителей партий, особенно тех из них, кто был избран депутатом скупщины, отсутствовало (кроме редких исключений) чувство ответственности в использовании свободы политического действия, которую дает парламентская система. И вскоре стало ясно, что многие сербские политики просто не понимают, как применять систему, основанную на свободе и терпимости. Борьба между партиями, а равно и внутри них самих, часто велась с необузданной страстью, причем без особой разницы – шла ли речь о жизненных государственных интересах или второстепенных вопросах» (Вучковић В. Унутрашње кризе у Србији и Први светски рат // Историјски часопис. Београд, 1965. Књ. XIV–XV. С. 175).

31

Важно заметить, что данная цитата взята нами из черновика выступления Пашича в скупщине. В самом выступлении она не прозвучала (что видно из сборника речей вождя радикалов). И следовательно, здесь мы можем говорить не о банальном демагогическом приеме, а о реальном убеждении.

32

Логика радикалов, при объяснении ими концепции «партийного государства», предельно проста. «Разве крестьянское государство может реализоваться как-то иначе, кроме единственного способа, когда государственная власть поставлена на службу крестьянской же партии?», – задавали они риторический вопрос. Но зачем в принципе это им было надо? Есть у них и на то ответ: «Такое партийное понимание государства облегчило бы примирение крестьянских масс с государственной идеей» (Јовановић С. Влада Александра Обреновића. Књ. 1 // Сабрана дела С. Јовановића. Београд, 1990. Т. 6. С. 108).

33

Показательный пример – находясь в 1916 г. в Париже, принц-регент Александр Карагеоргиевич (военный предводитель героической Сербии!) не был принят своим «союзником» – бельгийским королем Альбертом. Не странно ли? Раймон Пуанкаре записал 28 марта в дневник: «Я спросил Броквилля, может ли он мне частным образом сказать, почему король отказался от визита сербского принца? „Я не знаю причины, – ответил Броквилль, – но догадываюсь о ней. Когда бельгийское правительство сочло нужным наградить принца военным крестом, король не дал на это своего согласия, и я понял, что он возлагает на нынешнюю династию вину в убийстве короля Александра“» (Пуанкаре Р. На службе Франции. М., 1936. Т. 2. С. 294).

34

Австро-венгерская дипломатия прекрасно понимала все «значение» Пашича при решении вопроса о сербском вооружении в ее интересах – еще в январе 1905 г. посланник Думба писал в Вену, министру Голуховскому: «Если мы вообще хотим сделать что-то для „Шкоды“, то прежде всего должны свалить Пашича» (Цит. по: Ђорћевић Д. Царински рат Аустро-Угарске и Србије. 1906–1911. С. 67).

35

Великий князь Константин Константинович Романов (1858–1915) – внук Николая I и племянник Александра II.

36

«Белград был спокоен, – писал русский очевидец. Не слышно не криков, ни песен, ни пьяных разглагольствований. Каждый занят – занят так сильно, что для страха за исход войны, для тревоги за близких, даже если и чувствуются они где-то в глубине души, не остается уже времени. Бояться некогда – некогда и скорбеть… Война так реальна, настолько захватывает все сферы жизни, что из кровавой трагедии она превратилась в громадную общественную работу… Эта простота, эта сосредоточенность и деловая напряженность импонируют больше, чем какие бы то ни было речи, демонстрации и песни» (Вольский Cm. Письма с Балкан // Русские о Сербии и сербах. С. 536–537).

37

«Зафиксированная и аккумулированная в бесписьменной народной культуре, хранимая в живой памяти и передаваемая механизмами неукоснительных традиций, ограниченная совокупность знаний и навыков вполне обеспечивала хозяйственный процесс» (Кузьмин М.Н. Переход от традиционного общества к гражданскому: изменение человека // Вопросы философии. 1997. № 2. С. 60).

38

Этот пример подтверждает типологически емкий вывод Э. Геллнера – «Аграрное общество не обладает ни ресурсами, ни мотивами, необходимыми для того, чтобы грамотность распространялась широко, не говоря уже о том, чтобы она стала всеобщей» (Геллнер 3. Пришествие национализма // Нации и национализм. М., 2002. С. 150).

39

По словам наблюдателя из России, «серб остается по преимуществу земледельцем и свинопасом, а если судьба выбрасывает его из обычной сферы родительского дома, то он охотнее всего обращается к чиновничьему или военному делу. Собственно мещанское сословие поэтому вполне чуждо сербскому народу» (Вейнберг Е. Сербия и сербы. Этнографический очерк // Русские о Сербии и сербах. С. 473).

40

Радикалы всегда высоко оценивали этот закон. По мнению Аврама Петровича, «им обеспечено само существование нашего, в основном земледельческого, народа. И следовательно, в Сербии не может быть бездомных, которых есть немало во всех других странах» (Петрович А. Успомене / приред. Л. Перовић. Горњи Милановац, 1988. С. 43).

41

Прошли десятилетия, но в мышлении одних и других опять же ничего не изменилось. В начале рокового 1914 г. оказавшийся в сербской столице русский турист писал: «Белград делает сейчас заем в 40 миллионов франков, из которых 20 миллионов предназначено на постройку общественных зданий… Многие находят, что для Белграда это расход чрезмерный», утверждая, «что украшать город хорошо…. но, что пушки, пожалуй, надежнее. Не лучше ли иметь лишних 20 скорострельных пушек, чем построить один дом». В ответ на это, гость вспомнил о своей встрече с мэром города Праги, «когда он показывал народный банк, который обошелся чуть ли не в четыре миллиона франков. Я спросил, как может маленькая Чехия возводить такие дворцы, которые считались бы роскошью даже в России или во Франции. Он ответил, что положение России и Чехии несравнимо… Чешский крестьянин знает, что он окружен со всех сторон немцами, которые хотят задавить его самосознание, ему тяжело, его надо подбодрить. Вот и строятся дворцы для обслуживания народных нужд, чтобы показать народу его силу и мощь его единения. Каждая такая постройка есть новая крепость, она придает крестьянину веру в самого себя, в свои силы и укрепляет его дух» (Комаров Г.В. В Белград на Пасху // Русские о Сербии и сербах. С. 575).

42

Сербский историк Б. Глигориевич в книге о короле Александре Карагеоргиевиче привел свидетельство литератора Велько Петровича, который накануне балканских войн писал, что «Сербия возжелала войну, покольку ее уже не было больше тридцати лет. За это время выросли новые поколения, уже не помнившие войны, но только слышавшие о ней от стариков. А в рассказах тех звучали и упреки молодым за недостаток патриотизма и слабость к западной культуре с ее комфортной жизнью без жертв» (Глигорщевић Б. Крал» Александар Карађорђевић. Београд, 2002. Т. I. У ратовима за национално ослобођење. С. 76)… На эти упреки «новые поколения» сербов и ответили осенью 1912 и летом 1913 гг. Причем в чисто «традиционном» ключе – как завещали старики.

43

В 1912 г. супруга российского посланника в Сербии Н.Г. Гартвига сообщала из Белграда в Москву: «Только что хоронили чиновника министерства иностранных дел Ковачевича, тело которого привезли в кусках из-под Куманова. Старик-отец перед прощанием обратился к сыну со словами: „Прощай, юнак, ты видишь, я не плачу, ступай с миром к престолу Всевышнего и скажи царям Душану и Лазарю, что Косово поле освобождено“. Это был единственный сын старика» (Центральный исторический архив Москвы. Ф. 179. Оп. 21. Д. 3017. Л. 31; Козлов В.Ф. Москва – Сербии. Из истории русско-сербских связей XVII – начала XX в. М., 2001. С. 51).

44

В Сербии только летом 1902 г. была создана четническая революционная организация, под руководством Главного совета (комитета), аналога ЦК македонской революционной организации, но ее деятельность проявилась уже после Илинденского восстания 1903 г.

45

От болгарского названия Адрианопольского вилайета Османской империи – Одрински.

46

В 1897 г. турецкие власти обнаружили в македонском селе Виница склад оружия, устроенный членами македонской революционной организации.

47

Винтовка системы Мартини.

48

Турецкие жандармы.

49

Еще в 1897 году обе державы заключили соглашение, предусматривающее поддержание status quo на Балканах. Соглашение представляло собой обмен нотами, имевшими значительные расхождения, открывавшими пути для различной трактовки подписанных договоренностей.

50

А. Амфитеатров: «Арнауты – всюду разбойники и своевольцы, но Ипек – гнездо их буйств, очаг и центр анархии». (Амфитеатров А. Страна раздора. Балканские впечатления. СПб., 1907. С. 92.)

51

Хорватские территории сохраняли очень скромные атрибуты государственности: территорию, границы и, на местном уровне – законотворчество и управление внутренними делами. Исполнительной властью для Хорватии являлись венгерские министерства, полностью контролировавшие хорватскую экономику. Зависимость всех сфер внутриполитического жизни от венгерского правительства и венгерского министра-председателя была настолько велика, что хорватско-славонские отделы в совместных министерствах, предусмотренных соглашением, вскоре прекратили свое существование. Автономные права Хорватии и Славонии выражались в том, что главой правительства Хорватии являлся бан, назначаемый императором по представлению венгерского премьер-министра. Он мог обращаться к австрийскому императору, но только при посредничестве венгерского министра по хорватским делам. Статья 52 австрийской конституции власть бана определяла как исключительно гражданскую (т. е. она не могла соединяться с военной властью). Хорватия и Славония были практически полностью исключены из участия в законодательных и исполнительных органах власти Австрийской империи: в состав венгерской делегации (60 депутатов) в имперский парламент – рейхсрат – входили только пять депутатов от Хорватии и Славонии, причем избирал их не парламент Банской Хорватии – сабор, а венгерский парламент. Хорватский сабор должен был практически без обсуждения принимать законопроекты венгерского парламента.

52

К Военной Границе (Военной Крайне) принадлежали географические регионы Лика, часть Горского котара, Кордун, Бания, Крижевцы, Джурджевац с окрестностями и присавский пояс до Земуна. Военная Граница начала формироваться в XV в. в период продвижения турок на Балканы – к Славонии и Хорватии, находившихся под австрийским (венгерским) управлением. Задачей граничар была защита Австрийской монархии от Турции, взамен они объявлялись свободными от феодально-кметских повинностей. С 1630 г., когда император Фердинанд II даровал граничарам Диплом, территория Военной Границы находилась под прямым управлением Вены (до 1881 г.). (См. Илић Ј., Николић Д., Влаховић П., Кицишев С…Срби у Хрватској: населјаванје, број и територијални размештај. Београд, 1993. С. 26.).

53

Формирование политических партий в Хорватии-Славонии началось в начале 60-х годов XIX в., и до конца XIX – начала XX вв. на ее политическом пространстве появились Народно-конституционная партия (Narodno-ustavna stranka, 1861–1873), Народно-либеральная партия (Narodno-liberalna stranka, 1861–1873), Самостоятельная народная партия (Samostalna narodna stranka, 1863–1866), Партия права (Stranka prava, 1861–1895), Народная партия (Narodna stranka, 1873–1906), Независимая народная партия (Neodvisna narodna stranka, 1880–1903), Сербская народная самостоятельная партия (Srpska narodna samostalna stranka, основана в 1881).

54

Унионистами назывались сторонники Народно-конституционной партии, которыми в основном являлись крупные землевладельцы, выступающие за союз с Венгрией.

55

Йосип Франк – адвокат, независимый депутат сабора с 1884 г., известный в промышленно-финансовых хорватских кругах как специалист по финансовым отношениям Венгрии и Хорватии. Он отстаивал тезис о финансовой самостоятельности хорватских территорий, но его идеи не имели ничего общего с Партией права, он был сторонником Центрума И.Драшковича, его доктрины «чистоты Соглашения 1868 г.» и необходимости формирования хорватского правительства из числа лояльной династии хорватской аристократии. Франк был одержим идеей политического лидерства и потому присоединился к самой популярной на хорватских территориях партии. Если еще в 1889 г. он остро нападал на Старчевича, то уже в следующем году он стал членом его партии (Šidak J., Gross M., Karaman L, Šepić D. Povijest hrvatskog naroda g. 1860–1914. Zagreb, 1968. S. 145.)

56

Этой акции предшествовали антисербские демонстрации, вызванные появлением сербского флага на здании православной церковной общины.

57

Самый глубокий след оставили идеи чешского профессора Т. Масарика, который предложил заменить революционные меры умеренной оппозицией, «большую политику» – теорией «малых дел», полагая залогом успеха национально-политической борьбы кропотливую, каждодневную социально-культурную работу в народной среде. Также одной из основных концепций Масарика было выдвижение идеи славянской солидарности в противовес германскому «Drang nach Osten».

58

Термин «Католическая акция» означал, что католическая церковь поставила задачу активно расширять сферу своего влияния на все слои общества – интеллигенцию, крестьян, рабочих и молодежь. Католическая акция была разделена на несколько направлений, включавших активизацию усилий по укреплению и распространению католической веры, создание католических культурно-просветительных и политических организаций, усиление контроля над прессой, образованием и искусством. Реализация того или иного направления зависела от места и времени осуществления конкретной задачи, поставленной Ватиканом.

59

Еще в бытность свою в Словении Махнич основал газету «Римский католик», ставшую рупором его идей и средством агитации населения за идеи «всеобщего обновления во Христе» и объединения в различного вида католические организации. Уже тогда он отстаивал мысль о твердом определении всех верующих католиков своей позиции: либо они вместе с Богом и римско-католической церковью, либо они на стороне Дьявола и либералов. Однако позиция и методы его работы были настолько радикальны, что австрийские власти вынуждены были запретить издание. Для того, что вывести словенское население из-под влияния Махнича, его и назначили епископом за пределы Словении (Kristo J. Dalekosežne posljedice… S. 11.)

60

В состав Австрийской Далмации, появившейся в начале XIX в., были включены прежде разрозненные территории: «узкая» Далмация (Венецианская Далмация от реки Зрмани до Неретвы), область Дубровника (бывшая Республика Дубровник) и Бока Которская. Управление осуществлялось по модели, созданной в период французского правления (1805–1813). Территория не делилась на много административно разделенных областей, все управление было сосредоточено в административном центре – Задаре, где находился губернатор. По переписи 1857 г. население Далмации составляло 415 628 чел. Официальным языком являлся итальянский, несмотря на небольшую долю итальянского населения – 15 000 чел. (в 1900 г.). С 1861 г. начал работу собственный сабор. Далмацию в экономическом аспекте отличало практически полное отсутствие промышленности, экономическая деятельность ограничивалась производством и продажей сельскохозяйственной продукции. В социальном плане в далматинском обществе существовало глубокое разделение на городские (образованные и проникнутые итальянской культурой слои) и обездоленное крестьянское население, которое могло получить образование и определенное положение в обществе лишь выбрав стезю священника. В этой связи в Далмации было значительное число римско-католического духовенства. В 1857 г. его число было практически равно количеству священнослужителей в значительно большей по территории банской Хорватии. В аграрном секторе доминировала система колоната, кметства и различного вида долговой зависимости. Также Далмацию отличала практически полная изолированность от остальных югославянских территорий, выраженный средиземноморский характер и наличие большого числа населенных пунктов городского типа (14), хотя и с малочисленным населением.

61

Narodna stranka (1881–1889), c 1889 г. Народная хорватская партия (Narodna hrvatska stranka, 1889–1905).

62

Хорватский сабор в 1866 г. приял закон, по которому хорватско-сербский язык приобрел статус официального на территории Хорватии и Славонии. В конце 1860-х годов австрийское правительство издало закон, по которому государственные чиновники Далмации кроме итальянского должны владеть «иллирско-далматинским языком». «Хорватский или сербский» язык стал официальным языком далматинского сабора в 1883 г.

63

М. Павлинович (1833–1887) – священник и политик, практически бессменный депутат далматинского сабора, знаковая фигура всей хорватской общественно-политической жизни, идеолог и лидер Народной партии в Далмации.