Юная грешница

Глава 9

Первой моей мыслью в этот момент была: «Бежать! И прекратить все!» Мы втроем застыли на месте. Джо смотрел с порога комнаты на нас, на обнявшего меня Теда, на следы борьбы на моих руках. И вдруг Тед сдался.

— Извини, — сказал он мне и повернулся к Джо. — Вы ее отец?

— Допустим, — угрюмо ответил тот, закрыв дверь, и бросил на кушетку два толстых конверта. — А что ты здесь делаешь?

Тед покраснел и немного смутился.

— Это моя вина, — произнес он. — Я следил за ней. Думал, здесь что-то неладно.

— Где ты с ним познакомилась? — спросил Джо. — Опять в баре?

Я кивнула. Врать теперь было бесполезно. Мы все попали в беду по моей вине. Правда, я еще не знала, какая это была беда.

— Ты подцепил ее? — спросил Джо Теда. Я не понимала его вопросов. Какая сейчас разница? Тед согласно кивнул и еще больше смутился.

— Не совсем, — ответил он. — Мне было одиноко, так же как и ей. Здесь нет ничего предосудительного. Я имею в виду… с ее головы и волосок не упал бы.

— Она прекрасна, — тихо произнес Джо. — Не так ли?

Тед молчал. Глаза Джо заблестели.

— Ты ведь очень хочешь ее, верно?

— Пожалуйста, — пробормотал Тед, широко раскрыв глаза. Джо выражался совсем не как отец.

— Она почти совершенна, — продолжал он почти сонным голосом, посмотрел на меня, и я впервые в жизни поняла, что люди подразумевают под выражением «горящий взгляд». Я перевела глаза на Теда. Он прищурился. Наверное, тоже все понял.

Потом это и произошло. Джо прыгнул от двери… не на Теда, а ко мне.

— Сука! — заорал он и ударил меня по щеке. В полуобморочном состоянии я полетела на линолеум. Тед издал мягкий звук и набросился на Джо.

Сцена была жалкой и закончилась довольно быстро. Тед не умел драться. Он так разозлился, что даже не подумал сжать кулаки, и просто стал наступать на противника, молотя руками, словно мельница, молодой Дон Кихот. Его атака почти не дала эффекта.

То, что потом сделал Джо, я не забуду никогда. Это был один из решающих поворотных моментов, скрытый каркас, на котором держалась плоть нашего существования.

Джо отступил в сторону. Тед слепо бросился на него и повернулся. Не знаю, как Джо это сделал, но он минуту наблюдал за болтающимися руками атакующего, и вдруг в одну секунду разрушил его оборону и схватил (неуместно деликатно) за горло. Напрягшиеся пальцы искали что-то, а когда нашли, я увидела натянувшееся лицо Джо. Он сжал горло Теда, и противники стояли секунд пять, покачиваясь взад-вперед.

Я села на полу. Моя голова раскалывалась.

Безмолвные фигуры передо мной казались мне нереальными. Затем я услышала странный шум, что-то вроде хрипа, свистящего вздоха, и увидела, как руки Теда вцепились в руки Джо. Ногти царапали кожу, оставляя красные следы, на которых появлялась кровь. Хрип продолжался, и я услышала чей-то высокий, пронзительный вскрик. Лицо Теда покраснело, затем его глаза начали закатываться, а их роговая оболочка наливаться кровью. Казалось, он глубоко вздохнул, его колени подогнулись. Джо ослабил хватку, и противник рухнул на пол. Сначала опустился на колени, затем упал лицом вниз. Его голова ударилась о линолеум с глухим стуком, и он замер, уставившись широко раскрытыми глазами в потолок. На нем были белые носки, немного потрепанные и не очень чистые.

Крик продолжался. Тогда я поняла, что он вырывается из моего рта, глотнула и замолчала. Тишина зазвенела вокруг нас. Джо вдруг сел на стул и посмотрел на свои руки.

— Боже, как больно, — пробормотал он и присвистнул сквозь зубы. С обеих рук капала кровь. — Надо что-то сделать.

В комнате снова воцарилась тишина.

— Он мертв? — спросила я и хихикнула. Я ничего не могла с собой поделать, поскольку это был мой самый проклятый вопрос в жизни из всех, которые мне приходилось задавать.

— Нет, — наконец медленно ответил Джо. — Он жив. Просто без сознания.

Тед на полу закашлялся, и из уголка его рта потекла слюна. Он все еще был без сознания.

— Что ты с ним сделал?

— Ничего особенного. С ним все будет в порядке, — Джо встал. — У нас есть пять минут до того, как он очнется. И мы должны решить, что нам с ним делать.

— Что с ним делать?

— Он ведь сразу пойдет в полицию. В таком случае у нас нет времени. Мы должны держать парня при себе. Удовлетворена?

— Держать при себе? — я покачала головой. Моя головная боль превратилась в тупой стук.

— Хватит повторять за мной, — нетерпеливо воскликнул Джо. — Мы можем задержать его.

Это даст нам время.

Он направился в спальню и вернулся с нейлоновым шарфом. Тот оказался влажным. Джо тонко скрутил его, опустился на колени рядом с Тедом, перевернул бесчувственное тело и связал руки поверженного противника за спиной. Затем он пригнулся к полу, взвалил Теда на себя и одним движением поднялся на ноги. Голова парня висела за спиной Джо, ботинки били его по коленям при каждом шаге. Джо выругался, бросил Теда на кровать в соседней комнате и вернулся в гостиную.

— Еще пару часов он сможет говорить только шепотом. Думаю, он будет вести себя хорошо. Джо сел на кушетку и опять посмотрел на свои руки.

— Дай мне бинт, — попросил он. Я встала и пошла в ванную. Там была маленькая аптечка, в которой лежал неакуратно сложенный грязноватый бинт. Я взяла его, вернулась к Джо и стала перевязывать ему руки. Все это время мне казалось, будто передо мной не Джо Вито, не тот человек, с которым я собираюсь сбежать. Во время схватки, сразу после нее он изменился так сильно, так легко, что я испугалась.

Пока я его перевязывала, он монотонно говорил.

— Это армейский трюк, детка, если ты не знаешь. Найти два мягких места и нажать покрепче, подержать так подольше, и тогда сожмешь дыхательные пути. Слизистая оболочка склеивает их. Расклеиваются они в течение двух минут, твой парень быстро оправится от нехватки кислорода. Главное, не давить слишком долго или слишком сильно. Можно повредить гортань.

Впервые Джо сказал мне, что он был в армии. Я закончила перевязку.

— Ты рассердился?

— Нет, — задумчиво ответил он. — Я — нет. Сейчас не время сердиться. Мы должны уезжать, прямо сейчас. И должны решить, что делать с нашим гостем.

В этот момент у меня наступила разрядка. Я начала плакать, громко, безнадежно. Рыдания рвали мое горло, руки тряслись. Тед без сознания лежал в комнате. Руки Джо все еще кровоточили под грязными бинтами. И во всем этом была виновата я. Это было слишком, слишком, и мне хотелось уехать куда-нибудь, хотелось к маме, очень хотелось. Я не любила Джо. Никого не любила. Я испугалась созданного самой для себя тупика, испугалась своей вины. Ужасное ощущение. И теперь все пропало.

— Ты не можешь сейчас плакать, девочка, — нежно произнес Джо и погладил меня по голове. — Плакать поздно, дорогая. Мы должны повзрослеть, оба. Должны подумать.

Через несколько минут я перестала плакать. Что-то во мне дрогнуло, перевернулось и снова утихло, умерло. Не знаю, что это было, как это назвать, но оно являлось важным. Рано или поздно я должна была все узнать.

Я ничего не чувствовала и просто встала с колен. Джо задвигался на кушетке. Раздался глухой стук. Один из конвертов упал на пол. Мы оба молча посмотрели на него и вдруг начали смеяться (Тед застонал на кровати в соседней комнате), потому что они лежали там — ответ на все наши страхи, причина наших волнений. А мы о них совсем забыли.

— Там могут оказаться обрывки газет, — сказал Джо. — Я конверты не открывал. Хотел сделать это вместе с тобой.

Я подняла конверт и посмотрела на него. Даже сейчас я волновалась, была очарована и любопытна. Думаю, я открывала его с ножом в сердце, и на это ушло секунд десять.

Клапан оказался тщательно заклеенным скочем. Я узнала почерк Эллиота, разорвала конверт, и через секунду мои пальцы скользнули под прозрачную ленту и сорвали ее. Клапан, словно пружина, отскочил назад.

Они лежали там. Пачка купюр. Так много денег я никогда не видела. Я передала конверт Джо и открыла второй. То же самое. Джо бросил несколько купюр на кушетку. Из-под бумажной полоски выскользнули грязные десятки и двадцатки. Здесь были и пятидесятидолларовые купюры, довольно много, хотя это не соответствовало нашим требованиям. Они выглядели достаточно старыми, в пятнах. Некоторые были помяты и даже надорваны. Джо развернул записку, молча прочитал и протянул ее мне. «Уважаемая мадам, (я узнала угловатый почерк Эллиота) мы выполнили все ваши условия, изложенные в вашем письме (подчеркнуто). Полиции ничего не известно. Никто ничего не знает. Банкноты (подчеркнуто) не помечены. Мой бизнес предоставляет мне некоторые привилегии, и проследить путь данных денег невозможно.

(Даже сейчас, подумала я, Эллиот не мог забыть, кто он, и должен был сообщить об этом корреспонденту… даже если тот являлся похитителем). Я подозреваю, что вы звонили нам вчера. Пожалуйста, отпустите мою дочь. Ваши требования выполнены. Рассчитываю на вашу честность и чувство справедливости (Боже мой, мысленно воскликнула я) в данной сделке. Моя жена серьезно больна из-за беспокойства. Пожалуйста, отправьте нашу девочку домой.»

Внизу слабые, неровные паучьи каракули мамы: «Пожалуйста, миссис похитительница, верните Джоанни домой, чтобы я могла позаботиться о ней…»

Строка спускалась круто вниз в самом конце страницы.

— Все верно, — заметил Джо. — Они не сказали никому ни слова, — он заколебался. — Вчера вечером там был доктор. Я видел его из машины. К твоей маме, я думаю.

— О, — вздохнула я и вдруг увидела все дело с совершенно другой точки зрения. Картина мне не понравилась, совсем не понравилась. Я увидела маму, поникшую от постоянного ожидания, стойко выносящую ругань Эллиота (он всегда ругался на нее, когда был испуган или несчастен), и все больше слабеющую, и в конце концов приехала машина врача. Эллиот не верил в ее болезни — они раздражали и злили его больше обычного. Нездоровье кого-нибудь из членов его семьи всегда воспринималось им как жестокое оскорбление, направленное против него. Очевидно, мама серьезно заболела, иначе Эллиот никогда не вызвал бы доктора.

— Зеленый «форд»? — глупо спросила я. Джо пожал плечами.

— Нет, «кадиллак». Вероятно, это доктор Фортсскью, подумала я.

Или Г.П. Уэлл.

— Все сработало, — мягко произнес Джо, — так, как мы запланировали, дьяволенок. Около дома никого не было. Сегодня я все приготовил для Марии. Она думает, что едет путешествовать. Они будут ждать ее, но я должен выслать деньги. Тысячу долларов.

— Да, — сказала я. Теперь это было реальностью, приобрело перед моими глазами форму (в виде массы разбросанных банкнот), и я снова почувствовала возбуждение. — Мы сделали это. Действительно, сделали.

— Я оплачу все свои долги, — пробормотал Джо, вдруг умолк и задумался. Он говорил тоном удивленного ребенка. — А зачем их оплачивать? Мы никогда не вернемся в эту страну. Совершенно точно.

Слова эти эхом отдались у меня в голове.

— Правда, — согласилась я.

Наша беседа походила на ту, какую вы могли видеть в полусне под самое утро, когда сон уже улетел, а реальность доходит до вас фильтрованной, искривленной, рассыпавшейся на кошмарные формы, измененная нематериальным занавесом вашего сознания.

Помню, в такие моменты я пыталась проснуться, но не могла. Еще помню свои огромные, нечеловеческие усилия, пот на лице, прижатые к бокам руки, страшные картины, продолжавшие автоматически меняться под моими закрытыми каменными веками, и как внутри меня раздавался крик…

Только сейчас нельзя было проснуться. Все происходило наяву.

Я осознавала, что это была правда. Глядя на Джо, я понимала, что он испытывает такие же чувства. Джо приспособил беду к реальности.

Банкноты валялись на кушетке, обыкновенные листки бумаги, не помеченные ничем, кроме нашего смущения и страха.

Тогда мы еще не до конца осознали, что страдали от жестокого приступа реальности.

Мы оба забыли о Теде, но его стоны становились все громче.

Джо оглянулся на него, затем встал и направился к кровати. Я пошла за ним. Тед лежал на боку, хрипло дыша.

— Извини, парень, — сказал Джо. — Я должен был сделать это.

Тот повернул голову и взглянул не на своего недавнего противника, а на меня таким взглядом! Я вспыхнула. Никогда еще ребята не смотрели на меня так, холодно, с осуждающей неприязнью, с отвращением, которое проникало в самую душу. Я отвернулась.

— Думаю, тебе придется составить нам компанию на некоторое время, — заявил Джо. — Пока мы не решим, что с тобой делать. Ты можешь идти?

— Могу, — прошептал Тед.

— Хорошо, — отозвался Джо. — Я подгоню машину. Ты идешь со мной, — он повернулся ко мне. — Тебе лучше остаться здесь. Я позвоню тебе снизу.

Джо повернулся к Теду и сделал ему знак рукой. Тот попытался подняться, затем поднес руки к горлу и бросился в ванную. Дверь за ним захлопнулась, и мы услышали, как его рвет.

Джо схватил меня за плечи.

— Теперь, — сказал он, — у нас неприятности. Они становятся все серьезнее с каждой минутой. Мы должны избавиться от Теда.

Я промолчала.

— Я не шучу, — неожиданно резко проговорил Джо. — Я очень серьезно, Джоан.

Он говорил, как мальчик, пытающийся доказать свою правоту.

Вдруг Джо полез в карман и достал оттуда пистолет. Маленький, похожий на плохую детскую игрушку, он блеснул на его ладони.

Я расхохоталась.

В ванной Теда продолжало рвать.

— Ты же не собираешься никого убивать! — сказала я. Слезы катились у меня из глаз, в животе все переворачивалось. Я не знала, настоящий у меня смех или нет.

— Боюсь, что собираюсь, — ответил Джо равнодушно. Я посмотрела ему в лицо. Черты и тени, которые были мне хорошо знакомы, казалось, изменились в сверкающем свете люстры. Это лицо не выглядело лицом чужого человека. Скорее, просто у меня открылись глаза, словно я раньше видела Джо в дешевом зеркале и теперь увидела неискаженным, живым, реальным и ужасным. Тед вышел из ванной и увидел пистолет Джо. Его губы сжались, и я заметила уголках его глаз слезы.

— Он не собирается причинять тебе вред, — успокоила я парня. — Честно.

Я словно умерла для него. Он прошел мимо меня, и его лицо даже не дрогнуло. Я буквально взбесилась.

— Не знаю, чего ты на меня злишься, — сказала я. — Ты сам виноват. Думал, нам понравится все это?

— Пожалуйста, — попросил Джо, — помолчи. — Он убрал пистолет в карман и приказал Теду:

— Пойдешь впереди меня. В машину мы сядем перед отелем. Внизу я оплачу счет. Ты встанешь слева от меня и будешь молчать. И никаких штучек с глазами и губами. — Многозначительная пауза. — Мне терять нечего. Совсем нечего. Ты понимаешь?

— Да, — все еще шепотом отозвался Тед и потер рукой горло. — Я все сделаю, как вы хотите.

Джо повернулся ко мне.

— Когда я позвоню снизу дважды, спускайся с сумкой.

Он кивнул в сторону денег.

— Конверты у тебя.

Тед прошептал у него за спиной:

— Вы любите ее? Джо обернулся.

— Да, — решительно заявил он. — Я очень люблю ее.

Тед медленно покачал головой и прошел мимо меня. Я по-прежнему для него не существовала.

— Хорошо, — сказал Джо и направился вслед за Тедом. — Открой дверь.

Парень выполнил приказ. Джо встал рядом с ним и выглянул в коридор.

— Пошли.

Они скрылись за дверью, и Джо закрыл ее за собой.

Я собрала деньги, запихнула их обратно в конверты. Я не знала, что сделать со своей грязной одеждой, в конце концов затолкала ее в сумку, затем прошла в ванную и остановилась там, глядя на страшный беспорядок. Я вдруг зачем-то принялась убирать все, стараясь продлить свою отвратительную работу.

Телефон дважды резко позвонил, когда я заканчивала уборку. Я взяла конверты, повесила сумку на плечо и вышла из номера. Дверь за мной резко захлопнулась.

Внизу никого не оказалось. Я в последний раз быстро прошла через пустое фойе и вышла на улицу. Машина Джо стояла неподалеку.

Я быстро направилась к ней, открыла дверцу и забралась на сиденье. Джо и Тед сидели впереди. Я устроилась и обнаружила, что мне в бок что-то уткнулось.

— Там палка, — пояснил Джо и осторожно тронулся вперед, внимательно следя за дорогой. — На случай, если Тед зашевелится. Если он не будет сидеть тихо, ты ударишь его ею по голове. Изо всех сил.

Я молчала.

— Вы оба больны, — прошептал Тед. Он сидел неподвижно и смотрел вперед.

Я хотела объясниться, запротестовать, сказать, что тут нет ни моей вины, ни вины Джо, что мы попали в какую-то переделку, из которой не можем выбраться. Я хотела сказать Теду, что никогда не смогу ударить его. Но боялась. Джо. Этого сжавшегося незнакомца со спокойным голосом, ворвавшегося в мою жизнь и превратившего ее в кошмар.

Я достала сигарету. Джо ехал очень осторожно. Мы медленно двигались на восток, зажатые среди потока автомобилей.

— Не шевели рукой, — резко приказал Джо.

— Я ничего не могу поделать, — прошептал Тед. — Я должен чем-то заняться.

— Я расскажу тебе одну историю, — машина ползла вперед. — О себе. Джоанни, ты хотела узнать, что я делал в армии?

Я этого не говорила, но действительно хотела.

— Служил в отряде коммандос. Знаете, это такие ребята с черной краской на лицах. Вот и объяснение. Хотя бы частичное.

— Ты слышал о коммандос?

— Да, — ответил Тед, — слышал. Серьезные войска.

Его голос немного окреп.

— Там я многому научился, — продолжил Джо, повернул на Ист-Ривер-Драйв, направляясь к мосту Трайборо. Я заинтересовалась, куда же мы едем, но опять не спросила, полностью потеряв самоконтроль. Теперь все зависело от Джо Вито. Я просто следила за дорогой.

— Там я научился многому, о чем пытался забыть, — говорил Джо легким тоном, и он даже увеличил скорость. — Например, я узнал, как зарезать человека, чтобы он не пикнул и не поднял тревогу. Я много чего узнал о человеческом теле. Не о лечении, а об умерщвлении. В нашем тренировочном зале на стене висела карта. Если вы видели такие карты в кабинетах врачей, то поймете, что я имею в виду. Мускулы очерчены, вены обозначены голубым, плоть белая и розовая, вся фигура разрезана, чтобы показать нервы, мышцы и ткани. Вот так. Только точки на той карте помогали выводить человека из строя, убивать. Существует триста тридцать способов убийства голыми руками. Тридцать из них стоит знать. Мы изучили все эти тридцать.

Я откинулась на спинку сидения, почувствовав странное облегчение. Джо не изменился для меня, не стал чужим. Все, что он делал сейчас, было известно ему и раньше. Джо не был безумцем, а просто вернулся из самоизоляции к делам, которые когда-то являлись более чем его второй натурой. Только он никогда не упоминал об этом. Мне вдруг пришло в голову, как мало мы знали друг друга. И с ледяной дрожью возникла мысль, что мне придется провести всю оставшуюся жизнь с этим человеком, о сущности характера которого я не имела ни малейшего представления.

Но все же я любила его. Боялась его теперь, тревожилась, волновалась. Но любила.

— Мне не нужно оружие, — продолжал Джо, остановив машину у будки сборщика пошлины и ожидая очереди. — Спрячь свои руки, — тихо сказал он Теду.

Тот кивнул. Сборщик пошлины протянул руку, и Джо дал ему доллар. Мы подождали, когда служащий отсчитает сдачу. Сзади кто-то посигналил нам. Тед не дрогнул.

Мы поехали вперед, и острая боль заставила меня раскрыть ладонь. Окурок сигареты упал на пол автомобиля. На моей коже образовался ожог. Я даже не заметила, что сигарета обожгла меня.

— Мне не нужно оружие, — повторил Джо, набрав пятьдесят миль в час. Например: две булавки и струна. Связываю тебе руки и резко дергаю. Неприятно, зато мгновенно.

Тед молчал. Я закурила новую сигарету и спросила:

— Можно поговорить о чем-нибудь другом?

— Помолчи.

Я замолчала. Машина продолжала ехать.

— Когда я пришел из армии, — сказал Джо, — у меня были четыре медали и шестьдесят долларов, — он неопределенно кивнул головой в сторону Теда. Сколько тебе лет?

— Восемнадцать, — полушепотом ответил тот.

— Мне было девятнадцать. Я вернулся в колледж. Тогда я еще не переспал ни с одной женщиной.

Я с удивлением посмотрела на Джо, наклонилась вперед и стала разглядывать его лицо в зеркале машины. Мне это удалось не сразу, но наконец я смогла увидеть, как он говорил. У него было мечтательное, удовлетворенное выражение лица, а глаза спокойно следили за дорогой. Я вдруг поняла, что Джо все это делает для меня; словно что-то треснуло, обнажив щель, и он заговорил только для меня. Тед во внимание не принимался.

И вдруг я с ужасом поняла смысл слов Джо. Теперь я знала. Он собирался убить Теда. В этом у меня не осталось никаких сомнений.

Я знала это, потому что Джо никогда не стал бы говорить подобные вещи… при постороннем, если этому человеку не предстояло бы погибнуть.

У нас получилась вечерняя беседа… у нас двоих. Не предназначенная для посторонних ушей.

— Думаешь, это забавно? В девятнадцать лет девственник. Я убил двенадцать человек, но оставался девственником. Я хотел стать писателем. Великим писателем. Или по крайней мере, — Джо хмыкнул, — великим журналистом. Я окончил литературные курсы, на которые у меня хватило денег, работал и подружился с профессором Эндерби. Мне он хорошо запомнился, высокий, грубоватый мужчина с двойным подбородком, водянистыми голубыми глазами и ясным, острым и злым умом, перед которым я благоговел. У него была жена, такая же толстая, как он сам, правда, не очень красивая, но нежная. Я стал приходить к ним. У профессора еще была дочь Лаура, молоденькая девушка со светлыми волосами и прекрасными манерами. Люди считали ее робкой. Мы встречались с ней только за чаем. Профессор Эндерби обожал привычки. Он однажды побывал в Англии и вернулся оттуда вечным и убежденным англофилом. Каждую субботу днем я звонил в дверь. Лаура открывала мне и молча вела в гостиную, где уже был приготовлен чай. Иногда она сидела с нами во время нашего разговора, всегда тихая, склонив, как птичка, головку набок. Светлые волосы спадали ей на плечи. Мать заставляла ее завязывать волосы в два тугих голландских хвостика, но Лаура любила носить их распущенными, и они обрамляли лицо девушки, иногда казались почти белыми, а на солнце в них словно вплетались золотые нити.

Она была молчаливой девочкой, Джоан, и никогда не говорила мне ничего, кроме «Доброе утро, мистер Вито», «Добрый день, мистер Вито» и «До свидания, мистер Вито», произнося букву «и» очень коротко, а я не мог набраться смелости поправить ее. Я страшно боялся Лауры из-за ее красоты. Никогда я не видел такой кожи, жемчужной, почти голубой. Вены на руках девушки выглядели аккуратными ниточками, и мне казалось, будто я вижу, как по ним бежит кровь. Ее ноги были тонкими, но все же это были уже ноги женщины. Она вообще не очень походила на ребенка.

При воспоминаниях голос Джо стал задумчивым, почти певучим. Тед и я сидели неподвижно. Мы, зачарованные, неслись вперед. Я не могла перебить Джо, спросить, куда он направляется. Но машина постепенно все больше приближалась к Ширфул Вистас. Хотя, конечно, Джо ехал не туда.

— Однажды я позвонил в дверь Монингсайд-Хайт, и Лаура вышла мне навстречу, очень серьезная, в белоснежном платье. «О, — сказала она. — Мистер Вито. Мамы и папы нет дома.» Я извинился и сказал, что думал, что меня ждут. «Позвонил Дин, — пояснила девушка низким, серьезным голосом, — и им пришлось срочно уехать. У Дина какие-то гости из-за границы, и ему понадобился папа, чтобы развлечь их. Папа с ним хорошо знаком.» Я собрался уходить, но она держала дверь открытой и сказала: «Пожалуйста, заходите. Здесь скучно. Поговорите со мной.» Боже! Лаура никогда не казалась мне такой красивой. Конечно, я знал, что она еще ребенок, но было достаточно только сидеть рядом с ней в тихой гостиной, слушать ее, восхищаться ею, когда она со спадающими на плечи волосами двигалась в дневном свете. Я не воспринимал девушку как реальность. Лаура заварила чай в пакетиках, я стал отважно прихлебывать его, прислушиваясь к ее голосу, и обнаружил, что она вовсе не молчалива. Теперь я уже забыл, о чем девушка говорила. Помню, о своих одноклассниках и о музыке — она училась играть на фортепиано. Потом Лаура встала, подошла к стоящему у стены инструменту и сыграла (плохо) короткий фрагмент. Ее локти казались мягкими в солнечном свете.

Голос Джо изменился.

— Не двигайся, — сказал он Теду. — Не пытайся даже. Не проживешь и пяти секунд. Дай мне сигарету, Джоан.

Я чуть не выпрыгнула из собственной кожи, зажгла сигарету и протянула ее Джо. Он затянулся, несколько раз выпустил изо рта дым, затем выбросил окурок к окно. Ему хотелось иметь руки свободными на случай применения оружия.

— Я встал, — продолжил Джо, словно рассказывая ребенку сказку, — и подошел к ней. Она обернулась, улыбнулась мне, вдруг обняла меня и поцеловала. Это был не детский поцелуй. Из нас двоих ребенком оказался я. Меня слишком ошеломил этот поступок, чтобы я мог что-то предпринять, а потом было уже слишком поздно. Хотя я понимал, что нужно сделать. После поцелуя Лаура взяла меня за руку, подвела к кушетке, усадила, а сама села мне на колени. Помню, она взяла мое лицо в ладони и произнесла одновременно отважным и робким голосом:

— Я люблю тебя.

Она знала все, что нужно было знать, и управляла ситуацией с опытом, свидетельствовавшим о длительной практике. Потом я попрощался и поцеловал Лауру у двери. Она пожала мне руку, шепотом пожелала мне хорошего дня, и я ушел с сердцем, полным ею, — Джо сделал паузу.

— Можно мне покурить? — спросил Тед.

— Нет, — ответил Джо. — Мне очень жаль. Осталось недолго.

— Куда мы едем? — спросила я.

Но Джо не обратил внимания на мой вопрос. Воспоминания снова охватили его. Сказка, прекрасная сказка.

— На следующий день ее отец ворвался ко мне с двумя полисменами. Он вошел, большой, грубый, умный мужчина и смог только, заикаясь, запинаясь и, указывая на меня похожим на колбасу пальцем, завопить: «Хам! Дрянь! Мерзавец, грязный мерзавец!» Даже в ярости он использовал свои любимые английские выражения. Они арестовали меня и избили резиновыми дубинками, но это уже не имеет значения. Потом я выяснил, как все это случилось. Она выдала меня своему отцу. Вот так я провел пять лет в тюрьме, а когда вышел, Джоанни, женился на Марии. А потом появилась ты.

— Ради Бога, Джо, или как там тебя зовут, я больше не вынесу, — сказал Тед. Его голос звучал уже почти нормально. — Когда ты меня отпустишь?

— Теперь уже скоро, — ответил Джо. Мы ехали по плоскому пустынному участку и находились в тридцати пяти минутах от Ширфул Вистас. — Мы едем в Айдлвилд, а потом ближайшим самолетом до Мексики.

Я опять поежилась. Казалось, Джо уже считал Теда мертвым и совсем не стеснялся говорить при нем.

— Мария сейчас, наверное, садится в поезд. Я вышлю деньги из аэропорта.

— Хорошо, — сказала я. — Мы можем высадить Теда в любом месте.

— Да, — Джо притормозил и свернул с дороги в густую траву. Впереди виднелся кустарник, переходящий в маленький лесок. Воздух был тяжелым, в абсолютной темноте фары прорезали на траве две полосы и терялись в кустах. Я посмотрела на часы. Было десять минут двенадцатого.

Джо развернул машину, и мы покатили по траве. В свете фар кусты и деревья принимали фантастические, угрожающие формы. Дорога позади нас была пустынна. Когда мы остановились, машина оказалась полностью скрытой за сплетенными ветвями деревьев. Джо выключил мотор и фары, зажег свет в салоне, наклонился в полутьме к бардачку и достал фонарик.

— Выходи, — велел он Теду. — Иди вперед в лес.

Думаю, тут Тед начал понимать, что происходит;

— Ты не можешь, — быстро проговорил он тонким от страха голосом. — Ты ведь не собираешься меня убивать? Мы же так по-дружески беседовали, — он повернул умоляющее лицо к Джо. — Ты мне понравился. Честно. Это была грустная история, но мне жаль тебя. Мне все равно, что ты сделаешь с девчонкой или деньгами. Ты же отпустишь меня? Я никому ничего не скажу.

Джо слушал его бесстрастно.

— Он прав, — произнесла я. — Отпусти его, дорогой.

— Я это и делаю, — отозвался Джо мягким тоном. — Мы должны от него избавиться, — Ты хочешь оставить меня в лесу, — воскликнул Тед голосом звонким, как новенькая монета. Надежда заискрилась в его глазах. — Правильно. Я не смогу поднять тревогу. Бессмысленно уверять тебя, что я никому ничего не скажу. Но если хочешь подстраховаться, прекрасно. Это мне подходит. Честно, подходит.

— Ради Бога, — сказал Джо, — вылезай из машины.

Тед пожал плечами.

— Я не могу открыть дверь. Ты же связал мне руки. Помнишь?

Джо промолчал, перегнулся через Теда и открыл дверцу. Тот встал на ноги, покачнулся и выпрямился. Джо слез с сидения и тоже выбрался из машины.

— Не мог бы ты развязать мне руки, — попросил Тед. — Очень больно и трудно идти.

— Позже, — глухо ответил Джо. В теплой темноте я услышала стрекотание сверчка. Джо включил фонарик. Появился тусклый луч света.

— Джоан, — сказал Джо. — Оставайся в машине. Я скоро вернусь. Иди, Тед.

Они пошли, похожие на двух друзей на вечерней прогулке. Фонарик Джо весело прыгал при ходьбе, и я видела спину Теда.

Моя рука вцепилась в палку. Я подняла ее и решилась. Если мне все удастся, никто не умрет. Деньги — одно, а убийство — совсем другое.

Я подождала, когда они отойдут на сотню футов, осторожно открыла дверцу машины и выскользнула наружу. Туфли мешали, и я сбросила их. В чулках я шла по влажной траве совершенно бесшумно.

Палка была зажата в моей правой руке. Не очень тяжелая, с фут длиной, с узким концом, удобно зажимавшимся пальцами.

Я все еще видела пятно света, ускорила шаг, почти побежала и добралась до кустарника как раз в тот момент, когда фонарик исчез из моего поля зрения. Затем он опять подмигнул мне дразнящим глазом из-за ствола дерева. Я вздохнула и пошла дальше.

Ничего забавного в этом не было. Я не видела, где иду, и спотыкалась о корни и камни. За несколько секунд мои ноги оцарапались, и липкая кровь слегка намочила чулки.

Все время я билась над одной мыслью: как сильно нужно ударить Джо чтобы оглушить? Я не хотела его убивать. Нужно было двигаться побыстрее. Я должна была подойти к ним незаметно почти вплотную.

Через несколько минут мне попалась тропа, которую Джо, видимо, отыскал при помощи фонарика. Идти стало легче. Я шла и плакала от боли.

Вдруг я споткнулась обо что-то высокое, острое и упала на колени. Пришлось приложить немало сил, чтобы заставить себя не закричать. Когда я пришла в себя от боли, пятно света остановилось.

Я схватила палку, побежала, но почти сразу замерла. Джо стоял на маленькой поляне, а Тед смотрел на него. Луч фонарика освещал лицо парня, который беззвучно плакал. Слезы катились по его щекам, капали с подбородка и исчезали в темной тени внизу. Распустившееся, плачущее лицо с моргающими от света глазами.

Джо пошевелился, и я увидела, как его рука полезла в карман.

Он вытащил пистолет, и тот блеснул в тусклом свете.

Я прикинула расстояние. Около десяти футов, Я глубоко вздохнула Джо поднял пистолет.

Я кралась на цыпочках.

Потом он начал качать головой. Это маленькое «нет» становилось все шире и шире, пока Джо не задвигал плечами, выражая сильнейшее возражение. Луч фонарика метался из стороны в сторону, мимолетно освещая лицо Теда.

Я услышала голос Джо, высокий, надтреснутый, почти гнусавый:

— О, нет. Нет, сэр! Нет, сэр!

Он произносил слова с удовлетворением, живым восхищением в каждом слоге, затем зажал фонарик между ног и разрядил пистолет. Я видела всю сцену смутно, обрывками. Гильзы летели в сторону.

— Нет, сэр, — продолжал повторять Джо со странным акцентом.

Он отшвырнул пистолет как можно дальше, и я услышала, как тот ударился о ствол дерева.

Джо подошел к Теду, почти потерявшему сознание от страха и по-прежнему плачущему, снял свой ремень, связал парню ноги и осторожно толкнул его. Тед с рыданиями упал на землю.

Джо повернулся и побежал назад к машине.

Я едва успела раньше его и встала у дверцы. Он примчался с фонариком в руках. Я взяла его у Джо, который выглядел словно разбуженным во время ночного кошмара и обнаружившим себя в безопасности, дома, в своей постели. Он плакал, и смеялся сквозь слезы.

— Я не сделал этого, — сказал Джо. — Не сделал. Не смог, Джоан. Мне плевать, но я не смог.

Мне передалось его облегчение. Сложилось такое впечатление, будто мы нашли миллион долларов и теперь отмечали это событие шампанским. Облегчение, радость были почти невыносимыми. Джо весело толкнул меня, и я улыбнулась ему.

— Я знала, что ты не станешь этого делать, — проговорила я. — Ты никогда не стал бы это делать.

Я таким образом поздравила Джо. Он поступил прекрасно. Мы оба обезумели от радости.

— Мы сумасшедшие, — сказала я. — Абсолютно ненормальные.

— Хорошо, — согласился Джо. — Я связал его своим ремнем.

— Тогда поехали, ради Бога, — я взглянула на него. — Это самое прекрасное, что когда-либо со мной случалось. Хочу, чтобы ты знал это. Я никогда этого не забуду. Если даже нас поймают, все равно не забуду.

Джо вдруг рассмеялся лающим смешком, и мы сели в машину. Я была сильно растрепана, но он отнес это к мокрой траве и тому, что произошло. Джо не заметил пропажи палки, которую я бросила, торопясь назад.

Он развернул машину, и мы выехали на шоссе. Было двадцать пять минут первого.

Мы молчали. Джо гнал очень быстро, слишком быстро, но патрули здесь встречались очень редко. Мы намеренно отклонились от маршрута и теперь опять оказались на дороге.

Я чувствовала себя опустошенной и грустной. Мои ноги горели, но я не обращала на них внимания. Вернее, пыталась не обращать, но боль не переставала. И осталось ощущение. Ощущение, что что-то кончилось, что-то, чего я не знала, но отчаянно стремилась выяснить.

Я никогда в жизни еще так не уставала, однако, положив голову на спинку сидения, уснуть не смогла.

Я думала о Теде в лесу и почти видела его, вертящегося, наконец сумевшего освободиться, слышала, как он, спотыкаясь, пробирается через кустарник и выходит на дорогу. Я мысленно ждала вместе с ним попутную машину и разделила его радость, когда та затормозила рядом.

Я очнулась от толчка. Оказывается, дремота все же сморила меня.

— Тед свободен, — вдруг заявила я. — Я знаю это.

— Возможно, — Джо посмотрел на меня, снизил скорость и свернул на одну из боковых площадок, которые встречались вдоль шоссе через равные промежутки и предназначались для ремонта автомобилей. Он нажал на тормоз и откинулся на спинку сидения.

— Плохо, верно? — спросил Джо. Я кивнула.

Он достал пачку сигарет, зажег две, и одну протянул мне.

— Первый признак твоего взросления. Мы молча курили, а внутри нас что-то происходило. Наконец Джо выбросил сигарету в окно и повернулся ко мне. Я не видела его лица в темноте, но голос звучал нежно.

— Извини за то, что я рассказал. Но ты знаешь, что в моем сердце.

Одно мгновение я действительно знала; я была Джо, а он мной, и какое бы зло мы не сделали, оно поглощалось добром нашего единства.

Потом он вздохнул, поцеловал меня в лоб и включил зажигание.

Мотор кашлянул и нерешительно заработал. Старая машина испытала серьезные нагрузки. Просто чудо, что она еще двигалась.

— Я везу тебя домой, — произнес Джо и развернул машину. Я была сонной, и смысл фразы не сразу дошел до меня. Затем я резко выпрямилась.

— Что значит, «везу тебя домой»?

— Гонки закончены, — отозвался Джо. — Мы были чуть глупее других людей, гоняли дольше и быстрее, но теперь все закончилось.

— Ты не можешь отвезти меня домой.

— Почему нет? Они ждут тебя. Они заплатили выкуп, не так ли?

— Но я не хочу домой.

Джо ничего не сказал. Он продолжал ехать, и наш разговор стих. Я на самом деле не хотела домой, не могла больше жить там.

— Знаешь, — сказал через некоторое время Джо, — Может быть, я выберусь из этого.

— Не выберешься, если отвезешь меня домой, — заметила я. — Это все равно что совать голову в пасть льва.

— Нет. Я везу тебя домой. Если там нет полиции, я выберусь.

Я попыталась понять его. Опять, как когда-то давно, что-то непредставимое, странное и не правильное распушило свои перья на поверхности моего мозга.

— Это не имеет смысла, — сказала я.

— Слушай, я отпущу тебя. Сам поеду в Лос-Анджелес. Я понял одну штуку.

— Какую?

— В плохую или хорошую сторону, но ты можешь изменить ситуацию. Ты не должна оставаться в дерьме. Я поеду в Лос-Анджелес, сменю имя и начну все сначала. Ты принесла мне удачу. Я воспользуюсь ею.

Джо улыбнулся мне. Я откинулась на спинку сидения и вдохнула прохладный ночной воздух. Говорить было больше нечего. Мы неслись вперед, летели навстречу чему?

Конец, умирание, побег домой, поджав хвост…

Лгать, лгать и лгать, чтобы дать Джо шанс…

И все же я ничего не могла поделать. Хотя бы у него будут деньги. Может, они позволят ему начать новую жизнь. Я надеялась на это.

А потом, хотите верьте, хотите нет, я заснула.