Юность

Глава 2. Аэрохоккей

Левин прижал меня к себе и что-то прошептал на ухо. Его кожа такая приятная на ощупь, а от голоса внутри разливается тепло. Его губы оказались так близко от моих – ещё секунда, и я прикоснусь к ним…

– Настя, Настя! Мне надо с тобой поговорить! – визгливый голос резко выдернул меня из сна. Ну почему именно сейчас?..

Я открыла глаза. Левин был так близко, а ощущения – такими реальными. И ведь надо же было сестре всё испортить! Катька плюхнулась рядом на диван. Я с трудом повернулась к ней лицом и разлепила глаза.

– Чё надо? – буркнула я, – Ты мне такой сон испортила.

– А нефиг спать в пять вечера. Мне надо тебе рассказать кое-что, – Катька начала трясти меня за плечо, нетерпеливо ёрзая.

Действительно, нефиг спать в пять вечера, можно же вообще не спать после вписки. Катька, например, могла спокойно обходиться без сна двое суток подряд.

Я позволила назойливой сестре залезть ко мне под одеяло, лишь бы та угомонились. Она сама только недавно вернулась домой; провела ночь с подружками недалеко от дома – именно так она сказала папе. Только вряд ли это был девичник с просмотром романтических фильмов, да и квартира могла находиться не столь близко – где-нибудь в Закамске или на Кислотных дачах. Всегда удивляло, как родители до сих пор ей доверяют.

– Насть, тут такое дело… Я вчера первый раз поцеловалась.

– Поздравляю. Надеюсь, ты потом почистила зубы? Там на ваших вписках каких только парней нет. Это точно был не бомж? – спросила я саркастически.

– Ой, иди в жопу! Ничё не буду рассказывать, – Катька дёрнулась, пытаясь встать, но я удержала её.

– Ладно, шучу я. Ну поцеловалась ты, что дальше?

– Чё дальше, а ничё дальше.

– Катя, не выпендривайся.

– Ну… это был не парень.

– Ну и? Я тоже сосалась с девчонками, очень даже ничего. Даже лучше, чем с парнями.

– Блин, ты не понимаешь. Помнишь, я говорила летом, что мне понравился один парень в лагере? Вот. В общем, это была девочка на самом деле. И я не уверена, что мне вообще когда-нибудь нравились парни. Ну типа, может, в садике только. А потом в школе была девочка, помнишь, может, такая светленькая, с каре и чёлкой. Мы дружили в началке, потом она переехала куда-то. Короче, блин… кажется, что я с ней дружила только потому, что она мне нравилась. Не как человек, а как… Ну, ты понимаешь.

Катя смотрела куда-то вниз и нервно теребила край одеяла. Наверное, ей было очень тяжко признаваться в этом даже себе, и уж тем более близкому человеку. Что подумают люди – четырнадцатилетняя девочка стала лесбиянкой! Я закатила глаза и прижала Катю к себе.

– Кать, ты дура. Тем, что тебе нравятся девочки, уже никого не удивишь. Вот если бы ты призналась, что сохнешь по… ну я не знаю… по педофилам, например, было бы странно. А так всем плевать. Сегодня тебе нравятся девочки, завтра – мальчики, потом корейцы. Забей вообще. Мне вот нравятся идиоты, это хуже.

На лице у Катьки появилась широченная улыбка.

– Поддержка от старшей сестры просто топ! – она легонько стукнула меня в плечо.

– Знаешь, какой был мой первый поцелуй вообще? – я ностальгически закатила глаза. – Мы, короче, с Олей и девками из класса поехали как-то к ней, типа девичник устроить, а она позвала каких-то друзей своих, не помню, откуда. И вот, среди них был такой парень, вроде симпатичный, а вроде и не очень – странная у него внешность была. И он, точно помню, Светке нравился, которая из класса. Она с ним пыталась общаться, а он то к Оле лип, то ко мне. И просто, в один момент, он зажимает меня в коридоре по дороге из туалета и целует. Я в ахуе была, конечно, но… это было довольно приятно.

– А Света что? Не узнала про ваш поцелуй?

– Ой, да не. Мы с этим парнем после вписки никогда больше не виделись, да и Оля вроде перестала давно с той компашкой общаться. Это ещё до Рязанова было.

– А говорят, первый поцелуй должен быть особенным…

– Пиздят. Первый поцелуй обычно самый стрёмный получается, так же, как и первый секс. И не важно, с кем.

– Ладно… Но я пока не буду говорить родителям про… это вот всё. Пусть думают, что я самая обычная.

– А кто сказал, что ты особенная? Ишь, губу раскатала. И нафига вообще что-то говорить родителям? Это твоя жизнь, Кать. И вообще, рассказывай всё мне. Я активно интересуюсь темой геев и лесби всяких, ты же знаешь, – я кокетливо поиграла бровями, Катька рассмеялась. – Кстати, видела мой последний шедевр?

Я сползла с дивана и потянулась к ящику письменного стола. Долго копалась в тетрадно-бумажном хаосе, потом выудила лист с карандашным рисунком. На рисунке был изображён молодой мужчина с длинными белыми волосами и надменным лицом, который властно прижимал к себе другого – темноволосого, чуть ниже ростом, с жёсткими чертами лица, горбинкой на носу, почти чёрными глазами.

– Боже, это опять твои Люциус и Северус? – Катя разглядывала рисунок. – А реальных людей слабо нарисовать?

– Ты посмотри вокруг! Где ты видишь красивых реальных людей, которые могут вдохновить на такой рисунок? Не, я по персонажам.

– Ой не ври, у тебя в компании столько красивых парней, что я вообще удивляюсь, как ты до сих пор встречаешься с Лёшей. Бросай уже его, признавайся в чувствах к Левину и будьте счастливы.

– Эх, наивная! Однажды я уже зависала с парнем, который нравился Лере, больше не хочу. В смысле, хочу, конечно, но ссориться с ней ещё раз – это слишком. Хотя знаешь, есть у меня на примете парочка, которую я нарисую, пожалуй.

Поболтав ещё немного, мы с Катькой решили вместе прогуляться по магазинам, посидеть в кафе, поговорить по душам. Мы почти никогда не проводили время вдвоём – в детстве ссорились чуть ли не каждый день, а когда выросли, у каждой появились свои интересы. В свободное время я рисовала, читала или маялась от безделья, когда у друзей появлялись свои дела, а Катька предпочитала активный образ жизни: постоянно зависала на танцевальных тренировках и выступлениях, имела много друзей и никогда не страдала от излишка свободного времени.

– Как вы потусили-то вчера? – спросила Катька, когда мы вышли из трамвая.

– Да неплохо в целом. А ты ничего странного не заметила? С телевизором на кухне, например?

– Да вроде нет. А что с ними?

– Ну вот и славно. Надеюсь, родители тоже не заметят, что это вообще новый телевизор.

– Вы чё, раздолбали телевизор и купили новый? – сдавленно спросила Катька.

– Только т-с-с-с, – я приложила палец к губам, – пусть это останется нашей маленькой тайной.

– Охуеть просто. Папа тебя убьёт.

– Если ты ему не скажешь, не убьёт.

Пока я рассказывала Катьке о происшествии, о странном поведении Левина, о поцелуе с Димой и о бедном Филечке, мы поднялись на четвёртый этаж. Здесь раскинулись огромный фудкорт, зал с игровыми автоматами, кинотеатр и куча маленьких киосков с игрушками и сладостями. Года три назад мы всей семьёй проводили в ТРК Семья каждое воскресенье, пока я не решила, что тусоваться с предками слишком зашкварно. Теперь подростковая спесь спала, и я с удовольствием ходила с папой по магазинам или обсуждала с мамой свою личную жизнь за кусочком торта.

После трапезы в Макдоналдсе я предложила сыграть в аэрохоккей – единственную игру, где я всегда выигрывала. Первую партию Катька проиграла в сухую, на второй ей удалось забить шайбу три раза, два из которых были случайными. Я положила на стол шайбу, планируя удар в новом раунде, когда вдалеке заметила знакомую фигуру.

– Катька, срочно сделай вид, что мы увлечённо играем и ни на что не обращаем внимания, – протараторила я, запустив шайбу. Катя пропустила удар, потому что начала вертеть головой из стороны в сторону, пытаясь найти источник моей паники. – Да успокойся ты, не вертись! Там Левин идёт, не хочу, чтобы меня заметил.

– Почему? Ты чё, стесняешься, что ли?

– Да тихо ты, играй давай.

Я постаралась сделать движения как можно незаметнее, но это не помогло. Левин в компании незнакомого парня направлялся в нашу сторону.

– Настюшка, привет! – крикнул Левин издалека и помахал рукой. Пришлось помахать в ответ. Мне было неловко, ведь мы с ним ни разу не общались один на один, вне компании. Только несколько раз на вписках вместе выходили курить. Но одно дело – побеседовать за стаканчиком, и совсем другое – встретиться днём в людном месте.

Левин бросил рюкзак на пол и присел на край стола.

– Это Влад, вроде вы ещё не встречались. Мой одноклассник и друг детства, – он представил спутника, тот скромно кивнул. – А это твоя сестрёнка? Симпатичная. Представишь нас?

– Катя, это Саша. Саша, это Катя, – меня передёрнуло, когда Левин назвал сестру симпатичной. – Тоже поиграть пришли?

– Да не, просто мимо шли. Вот тебя увидел, решил поздороваться.

– Прикольно, – я пожала плечами.

– Как там твои предки? Надеюсь, не заметили подмены телека?

– Да вроде нет. Хорошо, что Дима смог настроить его, иначе капец, – я растерянно улыбнулась. Все мысли из головы внезапно выветрились – я абсолютно не представляла, что сказать. На помощь пришла Катька.

– Хочешь с Настей сыграть? Она чемпион по аэрохоккею, – Катька схватила Левина за плечи и потянула на своё место.

Левин воспринял идею с большим энтузиазмом. Две партии мы с ним гоняли шайбу как профи – Влад и Катя быстро вертели головой, пытаясь отследить его молниеносные движения, но я всё-таки победила. Папа всегда говорил, что мужчины не любят уступать женщине, особенно в спорте. Можно подумать, Левин из-за проигрыша возненавидит меня. После игры он долго тряс мне руку и благодарил за интересный бой, а я чувствовала, что меня бросает то в жар, то в холод.

Потом Левин почти насильно всучил биту Владу. Я ухмыльнулась – тот был довольно массивным и наверняка неповоротливым, потому обыграть его будет раз плюнуть. Как же я ошиблась! Первую партию я проиграла всухую, на второй удалось забить всего два гола. Влад лихо закручивал шайбу и уверенно защищал свои ворота. Он стал первым, кому удалось победить меня в аэрохоккее.

Влад не стал кичиться победой, а лишь улыбнулся и похвалил меня за достойное соперничество. Дальше Левин решил сыграть с Катькой, мне пришлось встать рядом с Владом. У меня плохо получалось поддерживать беседу с незнакомцами, поэтому я рассеянно улыбнулась Владу и стала наблюдать за игрой.

– На кого ставишь? – спросил Влад, кивнув на стол.

– На Левина, конечно. Катька играет так себе, – я пожала плечами. Действительно, на первой же минуте она пропустила три гола и теперь выглядела расстроенной.

– Как-то нечестно, тебе не кажется?

Влад поднял с пола рюкзак и, подловив момент, когда Катька поставила шайбу на поле, кинул его в руки Левина.

– Саня, лови!

Левин в недоумении поймал рюкзак как раз в тот момент, когда Катька ударила по шайбе. Я не смогла сдержать смех, Влад довольно улыбался.

– Владик, ты за кого болеешь вообще? – воскликнул Левин, нисколько не обидевшись. – Это же читерство! Считаю этот гол не засчитанным.

– Я всего лишь уровнял шансы. Или тебе бы польстило выиграть у маленькой девочки?

– Эй, я вообще-то здесь! – Катька затрясла рукой, словно хотела ответить на уроке. – И я могу сама справиться, не надо мне помогать.

– Конечно, можешь, – согласился Влад, – но зачем отказывать от помощи, если это может принести тебе победу?

Ребята продолжили игру, а с Владом я теперь разговаривала с куда большим энтузиазмом. Он оказался приятным в общении и невероятно эрудированным: рассказал про спор Дарвина и какого-то епископа насчёт теории эволюции, поделился мнением о влиянии революции на образ мышления жителей России, спросил меня о… Я даже не поняла, о чём он меня спросил. На его фоне все мои знакомые, да и я тоже, казались слишком заурядными и глупыми, но слушать его было крайне интересно.

Когда парни нас покинули, мы с Катькой решили прогуляться до дома пешком. С моих губ не сходила идиотская улыбка. Как же приятно провести время с Левиным – вот так, без алкоголя и пошлых игр. Когда он не творил глупости и не выпендривался перед девушками, он казался совсем другим: спокойным, добрым, настоящим.

– Ты что лыбишься? – ткнула меня Катька в бок. – Мне надоело смотреть на твою тупую улыбку. Потом будешь грезить о своём Левине, сейчас поговори со мной. И кстати, он очень даже посредственный. Не знаю, что ты в нём нашла. По-моему, Влад лучше намного.

– Вот ты себе и парня нашла. А говорила, девочки нравятся! Я возьму у Влада номерок, передам тебе, – я в ответ легонько пихнула плечом назойливую сестру.

Катька ловко схватила меня за плечи и, подставив подножку, уронила в свежий сугроб – снег в этом году выпал ещё раньше, чем обычно. Эта наглая девица ещё и хохотала, пока я пыталась выкарабкаться из снега! А он, между прочим, теперь был и в ботинках, и за шиворотом, и даже во рту. Я попыталась утянуть её на себя, но не зря же Катька занимается спортом. Она ещё глубже запихнула меня в сугроб и с довольным видом пошла дальше по аллее.

– Слышь, сестра! Я тебе вылью кошачью мочу на кровать! – крикнула я вслед удаляющейся фигуре. Была бы она чуть более щуплая, я бы её утопила в этом сугробе! Спустя несколько минут я уже обстреливала Катьку грязными снежками, прячась за скамейки. Она пыталась уворачиваться и кидала снежки в ответ, но так ни разу и не попала.

Редкие прохожие оглядывались на нас с недоумением, кто-то даже останавливался, чтобы укоризненно пялиться нам вслед. Где это видано, чтобы две дылды-старшеклассницы вели себя, как пятилетние дети? Но нам было слишком весело, чтобы обращать внимание на незнакомых брюзжащих тёток.

На лице мамы застыла комичная гримаса с надутыми губами и поднятыми бровями, когда она встретила нас в прихожей – лица красные, с тёплых курток капает растаявший снег, шапки и перчатки – хоть выжимай. Мы скинули верхнюю одежду и топтались в коридоре, оставляя на паркете мокрые следы.

– Ну что, полярники, где гуляли? – иронично спросила мама.

– По сугробам, – ответила я, плавно перемещаясь в сторону ванной. Но Катька заметила мои движения и ринулась к ванной первой, чуть не наступив на кота. Филя с испуганными мярганьем бросился под кровать, на всякий случай по пути напав на папины ноги. Наш с мамой смех, казалось, слышали все соседи.

Вечером я набрала тарелку пирожных, легла в тёплую постель и включила сериал. Сегодня у меня по плану «Близкие друзья» в оригинале, из которого ә запомнила единственное новое слово – asshole.

Я удобно устроилась на диване, поставив мой старинный ноут на табуретку. Включила очередную серию, залезла в Инстаграм. Вдохновения писать сегодня не было, зато вдоволь насмотрюсь историй знакомых с пятничных вечеринок. Девчонка из школы дизайна знатно накидалась в каком-то клубе – её истории были шумными и смазанными. А вот мой «прекрасный» одноклассник Игорёк, возомнивший себя крутым блоггером, посвятил все двадцать историй своей тусовке с друзьями на даче с кальянами и тёплым бассейном. Катькины истории получились огненными – вчера она всё-таки уехала в Закамск с толпой глупых малолеток, которые демонстративно на камеру пили водку и сосались друг с другом. Она в этом треше вряд ли участвовала, только ржала и снимала, но ощущения были премерзкие.

Внезапно на экране высветилось оповещение о новой подписке. Я ткнула на него, не задумываясь, и тут же в груди приятно кольнуло. Это был аккаунт с ником Alex.levin. Губы растянулись в улыбке. А я и не знала, что у Левина есть Инстаграм – не похож он на парня, который активно ведёт соцсети. Меня вдруг посетила безумная мысль, что прямо сейчас он может читать какой-нибудь из моих постов.

Так, спокойно.

Я лихорадочно пролистала профиль за последние полгода. Отношение к жизни у меня было весьма специфическое: в одном посте я писала о легализации проституции, в другом – оправдывала педофилов, а где-то просто фотографировалась в откровенных позах. Вроде ничего слишком провокационного и ужасного, а всего лишь моё личное мнение. В конце концов, с чего я взяла, что Левину вообще будет интересно торчать на моей странице?

Наверху экрана всплыло новое сообщение:

Чёрт, он написал мне, он мне реально написал. Впервые за время нашего знакомства… Надо что-то ответить.

Палец завис над «Вводом». Нет, слишком коротко – он подумает, что мне неинтересно общение. Я прокрутила в голове несколько вариантов и остановилась на самом ненавязчивом.

Чёрт, он реально смотрел мои посты… Надеюсь, темы проституции и педофилии его не слишком смутили. Мы переписывались почти час: болтали о школе, поржали над моей странной одержимостью геями, даже обсудили наши отношения с Лексом. Это было очень неловко – Левин, кажется, по-настоящему беспокоился о нас, пытался что-то посоветовать. Эх, Сашка, если бы ты знал, как мне хочется написать тебе всего три слова вместо всех этих фальшивых сообщений с грёбанными смайлами. Хочется наплевать на чувства близких мне людей, лишь бы снова ощутить твои прикосновения.

Началась очередная учебная неделя, потом ещё одна, я погрузилась в бесконечный уроковорот с глупыми заданиями, вредными учителями и унылыми переменами, на которых мы с девчонками обсуждали личную жизнь и учёбу. Во время этих разговоров я вспоминала нового знакомого Влада – наш сложный и такой увлекательный разговор почти затмил многолетнее общение с подругами и друзьями. Когда Оля в очередной раз хаяла своего Рязанова или Светка жаловалась на математичку и ненавидела всех вокруг, я мечтала за бокальчиком вина на кухне обсудить проблемы Россиюшки. Но Влад не удосужился даже подписаться на меня в Инстаграме, поэтому приходилось довольствоваться общением с Левиным.

Вторник был самым загруженным днём. Казалось, чем ближе выпуск из школы, тем больше испытывают наши нервы. Сегодня поставили аж восемь уроков, четыре из которых я не любила всей душой. Одним из них была литература, где единственное, чем мы занимались, – это считали минуты до её конца. Русичка что-то увлечённо рассказывала о творчестве Куприна, но нам было абсолютно всё равно. Я, Оля и Светка должны были во что бы то ни стало попасть в столовую первыми. На большой перемене после третьего урока туда стекаются человек шестьдесят из старших классов, не считая проворных учителей, которых всегда обслуживают вне очереди.

Раздался долгожданный звонок. Не дослушав Надежду Ивановну, мы с девочками первыми вскочили из-за парт и скидали вещи в сумки.

– Девочки, звонок для учителя вообще-то! Куда вы поскакали? – Надежда Ивановна насмешливо посмотрела на нас.

– Простите, мы очень хотим кушать, – бросила я, торопясь из кабинета.

– Математичка бы нас убила, – на бегу сказала Светка

– Надька всё понимает, а домашку потом узнаем.

В столовую мы ворвались через полминуты после звонка, но на раздаче уже толпилось несколько человек. И когда они только успели? Я собрала всю свою наглость в кулак и протиснулась сквозь восьмиклашек, которые тут же начали возмущаться.

– Простите, извините, старшим срочно нужно покушать!

– Девки, брысь! Доживёте до наших лет, тоже будете наглеть, – рослая Светка подвинула двух худеньких девочек.

– Нам, пожалуйста, три порции макарон с гуляшом, три капустных салата и три чая, – протараторила я, протягивая карту продавцу. Пока нам накладывали еду, в столовую толпами вваливались старшеклассники и обступали нас со всех сторон.

Наконец-то мы выбрались из толпы и сели за маленький столик в углу. Светка жаловалась на «мерзких девок», визг которых наполнил столовую, Оля вяло ковыряла вилкой в макаронах. С Лериного Дня рождения они с Рязановым так и не помирились. Всю прошлую неделю она ходила подавленной, а на выходных ездила к нему мириться – долго торчала у подъезда, но дверь он так и не открыл. Их отношения похожи на американские горки: тяжёлые подъёмы, яркие спуски и неизбежное приближение к концу аттракциона. Нутром чую, что конец этот будет очень скоро.

Столовая стала похожа на тесный загон со скотом, некоторые личности себя примерно так и вели. Наш несравненный Игорёк с туповатыми дружками за соседним столиком бросали макароны в проходящих мимо ребят, дебильно гогоча каждый раз, когда макаронина попадала кому-нибудь в волосы. Тошно смотреть на великовозрастных идиотов, которые заваливают даже простейшие тесты по русскому. Зато этот Игорёк как-то умудрился набрать больше пятидесяти тысяч подписчиков в Инстаграме, снимая видео с тусовок.

К нашему столику протиснулась Лера с тарелкой риса и капустным салатом. Светка кинула на неё недружелюбный взгляд, но ничего не сказала.

– Дамы, я присяду? – не дожидаясь ответа, она плюхнулась на стул. – Фу, у вас опять мясо! И не жалко вам бедных коровок?

– Коровки уже сдохли, мы ценим их жертву, – едко отозвалась Светка, демонстративно запихнув в рот большой кусок гуляша.

Лера поморщилась. Они со Светой невзлюбили друг друга класса с седьмого, когда в классе произошла «сексуальная революция» – у некоторых девочек, вроде Леры и Иры, начали расти сиськи, а с ней и самоуверенность, и они стали пользоваться большой популярностью у озабоченных мальчиков на пике полового созревания. И девочки, и их сиськи, конечно. А вот Светке повезло меньше – она была невзрачной зубрилой, к тому же, в лифчике без пуш-апа, тогда ещё слишком скромной, чтобы дать отпор. Лера всегда смотрела на Светку свысока, звонко хохоча, когда мальчики выбрасывали её вещи из окна класса. Потом подростковые страсти поутихли, а взаимная неприязнь осталась.

– Ой, Свет, тебе бы вообще не помешало поменьше кушать. Нет, ну правда, я же не со зла, ты реально поправилась. Я вот два месяца на диете, кое-кто уже заметил изменения, – Лера заговорщически посмотрела на меня, будто ища одобрения.

– Твой Костя будет тебя любить, даже если ты станешь стокилограммовой коровой, – сказала Оля и пнула под столом Светкину ногу, потому что та уже открывала рот, чтобы высказать Лере всё, что она о ней думает.

– А кто сказал, что я про Костю? – Лера мерзковато хихикнула. – Мы тут с Сашей Левиным тесно общаемся, он заценил мои фотки до и после.

Я натянуто улыбнулась, еда во рту вдруг стала безвкусной.

– О, поздравляю. Вы типа поговорили? – как можно беспечнее спросила я, сильно сжимая вилку.

– Пока нет, но всё к этому идёт. Мы в субботу гуляли вместе, сходили в кальянку, он меня коктейлем угостил. Короче, всё у нас налаживается.

Сходили в кальянную. Угостил коктейлем. Налаживается. В глазах предательски защипало. Нужно было проглотить эти чёртовы макароны, но мышцы отказывались слушаться. Я сделала вид, что подавилась едой, и натужно закашлялась. Светка заботливо похлопала меня по спине, от чего я действительно чуть не подавилась. Для реалистичности выплюнула часть еды обратно в тарелку. Теперь и слёзы можно вытереть. Лера сочувствующе посмотрела на меня и продолжила рассказывать про перспективу чудесных отношений с парнем моей мечты.

Весь оставшийся учебный день я пыталась выведать у Леры всё, что касалось их общения с Левиным, выдавая это за любопытство лучшей подруги. На самом деле, внутри меня будто родился дементор, который высосал все положительные эмоции. В конце концов, она выложила подробности – как он согласился пойти с ней в кальянную, как он не смог отказать ей купить коктейль, когда она попросила об этом, миленько хлопая длинными ресницами. Он и до дома проводил её, как и полагается настоящему джентльмену. Конечно, Лера преподнесла это в самом выгодном для себя свете, но от её рассказа мне стало легче дышать.

Левин продолжал мне писать: то скинет какой-нибудь трек или странный мем, то историю расскажет, то пожалуется на учёбу. Даже на самые глупые шутки в ответ посылала смеющиеся смайлы – для меня было очень важным всегда быть для Левина отличным собеседником. О его отношениях с Лерой я, конечно, не спрашивала. Может, не хотела показаться навязчивой, а может, боялась узнать что-то лишнее. Зато Лекс за неделю написал мне всего один раз, позвал посидеть у него в баре. Сказал, что из-за работы у него совсем не хватает времени на нормальные свидания, даже по телефону мы не говорили уже месяц. Не то чтобы я сильно переживала, просто в голове постоянно крутились воспоминания о его словах перед нашим последним сексом. Он хотел поговорить, а я, в прямом смысле, заткнула ему рот.

Я до дрожи боялась потерять единственного человека, с которым я чувствовала себя настоящей девушкой.