Юность подарит первые шрамы

Глава 1

«A caelo usque ad centrum» – «От небес до центра Земли». Так звучал девиз «Греджерс», элитной школы-пансиона для девушек, что располагалась близ живописного городка Мэф. «Греджерс» – это место, в котором взращивали, обучали и формировали элиту современного британского общества.

Ученицы «Греджерс» – дочери влиятельных бизнесменов, политиков, знаменитых артистов, ученых, богатых наследников и прочих представителей высшего общества. Их дети купаются в роскоши, тонут в изобилии блаженства. Их жизнь – сказка, мечта, с которой некоторые из вас засыпают по ночам.

Но как всем нам известно, в любой сказке есть чудовища, зло и проклятья, которые так или иначе уродуют судьбу каждой прекрасной принцессы.

К воротам школы подъехала наша первая принцесса – Калантия Лаффэрти. Она пробежалась глазами по толпе учениц, что уже вовсю делились друг с другом впечатлениями о летних каникулах, и в ее сердце тут же засигналила тоска.

– Ох, как же я люблю сюда возвращаться! – воскликнула Мэйджа Лаффэрти, мать Калантии. – Здесь никогда ничего не меняется, и от этого так приятно на душе.

– А по-моему, отсутствие перемен немного угнетает, – откинув прядь волос цвета карамели, сказала Калантия.

– Дорогая моя, это ты сейчас так думаешь. А вот когда повзрослеешь, поймешь, что в жизни с ее бесконечным хаосом важно знать, что есть такое место, где царит бесконечное умиротворение и стабильность.

Мэйджа взглянула на дочь. «Она уже повзрослела, – подумала миссис Лаффэрти. – Слишком быстро повзрослела». От ее маленького Тушканчика – так Мэйджа называла дочь в детстве, – на память остались лишь очаровательные веснушки на миниатюрном курносом личике.

– Скажешь девочкам? – вдруг спросила Мэйджа.

Калантия вздохнула.

– Нет… Пока нет. Не хочу, чтобы они переживали и обсуждали это каждый день. Это меня добьет.

– Правильно, всему свое время, – улыбнулась Мэйджа, чувствуя, как глаза наполняются слезами.

– Мэйджа, возвращайся. Нам еще Бенни отвозить, – прохрипел Спенсер Лаффэрти.

– Иди, мам, а то папе уже не терпится поскандалить.

– Как же я тебе завидую. Ты будешь видеть этого тирана лишь по выходным.

– Я люблю тебя, ма, – прошептала Калантия, обняв на прощание мать.

– И я тебя, детка.

Мэйджа направилась к машине.

– Будь умницей!

– Постараюсь, – ответила Калантия.

Семейство Лаффэрти уехало, и Калантия наконец расслабилась. К тому же в огромном скоплении учениц «Греджерс» Калантия увидела высокую одинокую брюнетку с коротким каре и челкой. Это была одна из ее близких подруг – Джелвира О’Нилл.

– Джел!

– Калли! Привет.

– Мы приехали самые первые?

– Да, похоже наши предки хотели избавиться от нас сильнее всех, – ответила Джел.

– Ты так похудела!

– Заметно, да?

– Еще как. В чем твой секрет? – спросила Калли.

– Да ничего особенного. Просто отказалась от ужина, сладкого, мучного и газировки.

– Вот это сила воли, я бы так не смогла.

К школе подъехал сверкающий «Роллс-Ройс». Водитель в спешке открыл пассажирскую дверцу.

– О, смотри. Наша Снежная королева приехала, – сказала Джел.

– И почему одно только ее появление способно испоганить мне настроение? – буркнула Калли.

– Дело в ее энергетике, не сомневаюсь.

«Снежной королевой» девочки прозвали Элеттру Кинг. Платиновая блондинка с мрачными карими глазами и пухлыми губами. Ее великолепную, точеную фигуру обтягивал изящный черный комбинезон из последней коллекции Диор. Элегантной походкой Элеттра направилась к своей подруге Рэмисенте Арлиц, что ждала ее за воротами.

– Как всегда, божественно выглядишь, – сказала Рэмисента.

– Привет, дорогая. Спасибо.

Подруги заключили друг друга в бережные объятия. Бережные – потому что малейшее проявление избытка чувств могло испортить внешний вид их дорогих вещичек. В этом была убеждена Элеттра, а Рэмисента ей, несомненно, поддавалась.

Рэмисента Арлиц – полная противоположность своей подруги. Вечно взъерошенные рыжие волосы, которые Рэмисента постоянно кромсала, стоило им отрасти ниже плеч, зеленые глаза с лисьим прищуром, квадратные очки в черной оправе, тело стройное, но не такое эффектное, как у Кинг. Дружба Рэмисенты и Элеттры большинству учащихся казалась малобюджетным спектаклем. Но Элеттра и Рэмисента не обращали внимания на то, что про них говорят учащиеся «Греджерс», и продолжали дружить, несмотря ни на что.

– Наконец-то это лето закончилось, – сказала Элеттра, оглядывая школьный двор.

– Ты сумасшедшая, Эл. У меня началась истерика уже в середине августа.

– Никто из моих еще не приехал. Можно я пока постою с тобой? – жалобно попросила Клара.

Просьба младшей сестры рассмешила Никки.

– Еще чего. Иди тусуйся со своей козявочной фабрикой и даже не смотри в мою сторону.

– Но, Никки…

– Я все лето терпела тебя, так позволь мне теперь отдохнуть. Все, иди.

Клара давно привыкла к скверному характеру своей сестры, Никки Дилэйн. Никки, пожалуй, самая отвязная, самая бесшабашная из наших принцесс. Об этом кричала ее стрижка «под мальчика», пепельно-белый цвет волос с тоненькой, единственной длинной прядью, окрашенной в розовый, – Никки обожала заплетать этот клочок бунтарства в косичку, что издали напоминала крысиный хвостик. Прошлым летом Никки проколола язык и соски. Она предпочитала носить вязаные кроп-топы, которые сексуально облегали ее грудь вместе с торчащими сосками и крупными штангами в них.

Никки ненавидела свой маленький разрез глаз и нос с горбинкой, который она унаследовала от матери. Она твердо решила, что, когда достигнет совершеннолетия, обязательно сделает себе кучу пластических операций. Но пока ей шестнадцать и придется жить с тем, что есть.

– Привет, мои курочки!

– Никки! – Джел тут же кинулась обнимать Дилэйн.

– Ничего себе, ты так рано приехала, – заметила Калли. – Обычно ты приезжаешь к середине церемонии.

– Да, я решила отойти от своей старой традиции.

– А ты ничего не заметила? – спросила Калли.

– Нет, а что такое?

– Джел похудела на двадцать два фунта!

– Обалдеть… А ну-ка повернись!

Джел выполнила приказ Никки.

– Твою ж мать! Где моя любимая, аппетитная попка? Что ты с ней сделала?

Подруги рассмеялись. Никки принялась жамкать то, что осталось от аппетитной попки.

– Теперь на твоей заднице можно гладить школьную форму. Она такая же плоская, как юмор моего бывшего…

– Никки, для меня это лучший комплимент, – сказала Джел.

Никки быстро отвлеклась от пятой точки подруги, ведь к школе подъехала очередная принцесса.

– О, Диана! Ну наконец-то, – обрадовалась Никки.

Хотя нет, не так. Диана вовсе не принцесса. Она – королева. Такой вывод можно сделать уже из того, какими восторженными взглядами все обитатели «Греджерс» смотрели ей вслед. Диана Брандт величественна, невероятно красива и обворожительна. Ее бежевое винтажное платье с незамысловатыми кружевами великолепно сидело на ее шикарной фигуре с потрясающими объемами в нужных местах. Черные брови, пушистые ресницы, голубые глаза, алебастровая кожа. Все девочки школы приковали взгляд к ее черным густым волосам, длина которых достигала поясницы девушки.

Все хотели дружить с Дианой Брандт или хотя бы как можно чаще с ней общаться, хоть раз услышать похвалу из ее уст, но наша королева уже выбрала себе свиту и ни на кого больше не тратила свое время.

– Ну что, ты до сих пор рада возвращению в «Греджерс»? – спросила Рэмисента, заметив, как Элеттра при виде Дианы сразу же помрачнела.

– Как же я по вам соскучилась! – сказала Диана, обнимая своих подруг.

– Мы тоже, – призналась Никки, что в присутствии Дианы мгновенно становилась покладистой кошечкой.

– Бледная как труп. Даже солнце ее ненавидит, – не удержалась Элеттра.

– Я думала, что опоздаю. Мама решила по пути заехать в бутик нижнего белья, чтобы купить мне несколько комплектов.

– А зачем тебе здесь красивое белье? – удивилась Калли. – Мы же на полгода застряли в этом «монастыре».

– Да, бери пример с Джел. Ее трусишки с кошачьими мордашками просто изумительные, – съязвила Дилэйн.

– Никки! – воскликнула Джел.

– У меня появился повод. Все подробности расскажу позже, – сказала Диана. – Кстати, Джел, отлично выглядишь.

– Спасибо, – засияла Джелвира.

Девочки зашли за ворота и направились в сторону своей резиденции.

– Я все еще злюсь на вас из-за того, что мы ни разу не встретились за все лето!

– Никки, я же говорила, у меня репетитор был через день, – стала оправдываться Калли дрогнувшим голоском. Голос ее всегда дрожал, когда девушка лгала.

– Да-да, у тебя репетитор, Диана зависала в Италии, а Джел… Джел, как всегда, было лень выйти из дома.

– Неправда. Я хотела встретиться, но…

Внезапно беседу подруг прервал жуткий звук – оглушающий грохот и скрежет металла.

– Что это? – испугалась Калли.

– Диана, кажется, там что-то с твоей машиной, – сказала Никки.

– Я сейчас.

Диана снова оказалась за воротами. Никки была права, шум возник из-за ее автомобиля. Возле него стояли разъяренный водитель семейства Брандт и жутко напуганный мужчина.

– Майкл, в чем дело?

– Мисс Брандт, я хотел выехать с парковки, но этот молодой человек, видимо, не захотел ждать, и вот результат.

– Прошу прощения, я вас просто не заметил.

– Как ты мог меня не заметить?! У тебя глаза на затылке, что ли?! Мой босс тебя на куски порвет.

– Я все оплачу. Как только станет известна сумма ущерба, свяжитесь со мной. Вот мои координаты, – незнакомец протянул Майклу свою визитку.

– Учти, если решишь кинуть меня, я тебя из-под земли достану.

– Майкл, не надо, – вмешалась Диана.

– Но, мисс Брандт…

– Вдруг мы заберем у человека последние деньги?

– Подождите, я в состоянии… – виновник аварии решил возразить, но Диана его перебила:

– Судя по вашему внешнему виду и вашей машине, вы не в состоянии оплатить причиненный вами ущерб.

Диане сразу бросились в глаза изношенные туфли незнакомца. Он, конечно, старательно замаскировал все недостатки кремом для обуви, но зоркие глаза Дианы все равно заметили все изъяны. Также Диана не могла оставить без внимания дешевый деловой костюм мужчины, который он наверняка приобрел на распродаже в замшелом массмаркете. Машина была под стать хозяину: старенький Шевроле с безвкусным салоном. Вам может показаться, что Диана зациклена на богатстве и терпеть не может мужчин среднего класса, но это не так. На самом деле, после того что произошло минувшим летом, Диана возненавидела всех мужчин на этой планете. В каждом она видела своего врага. Я бы обо всем вам рассказала, но, как сказала Диана, все подробности позже.

Мужчина был обескуражен. Слова Дианы задели его, и он хотел ей ответить, но понимал, что его собеседница слишком юна и глупа, не было никакого смысла ей что-то доказывать.

– Майкл, я поговорю с отцом. Я все улажу, обещаю.

Диана поспешила вернуться к своим подругам.

– Что случилось? – спросила Джел.

– Ничего страшного. Просто какой-то нищеброд врезался в мою тачку.

– А почему мы не слышали его криков, не видим океана крови этого бедолаги? – удивилась Никки.

– Я решила пожалеть его. В конце концов, грешно глумиться над убогими.

– Само благородство! – засмеялась Калли.

Алесса Торн, двадцативосьмилетняя учительница истории, покинула свою комнату. В коридоре кроме нее был один молодой человек, который возился с ключами.

Сердце Алессы пропустило удар. Не может быть! Неужели это он? Нет, она не ошиблась, и ее взволновавшееся сердце это лишний раз подтвердило. Алесса ни с кем не могла спутать этого статного, обаятельного мужчину с идеальными черными волосами, что, отрастая, закручивались в очаровательные кудряшки. Эти острые скулы, блеск серо-голубых глаз, эта улыбка, суровый подбородок и мягкий голос однажды покорили ее раз и навсегда.

– Джераб? – робко спросила она.

– Алесса…

Джераб и Алесса учились в одном университете. С первого курса они начали дружить, а на третьем Алесса призналась ему в любви. Джераб ответил взаимностью лишь в конце четвертого курса. Они встречались полтора года, но затем им пришлось расстаться. Причина для расставания безумно банальна – Джераб решил вернуться в родной город, а Алесса грезила уехать в столицу и там преподавать. Вот так все стремительно закончилось.

– Как ты здесь оказался?

– Я прошел собеседование летом.

– Поздравляю. – Алесса обняла Джераба и поняла, как сильно ей не хватало его прикосновений.

Джераб был восхищен ею. Его бывшая возлюбленная осталась такой же хрупкой, милой и искренней. Он взглянул на ее каштановые волосы и вспомнил, как ему нравилось зарываться в них своими длинными пальцами, как он был без ума от их аромата.

– Ты давно здесь работаешь?

– Два года, – ответила Алесса.

– А я до этого работал в «Блэкстоне». Там все было гораздо проще, начиная с интерьера и заканчивая учениками.

– Ты все это время был в Глэнстоуне?

– Да… Я думал, что ты до сих пор в Лондоне.

– Полтора года обитания там не принесли никаких положительных результатов. Ты уже разместился?

– Да.

– Тогда я проведу для тебя экскурсию.

Алесса и Джераб вышли во двор школы, где безмятежно бурлил фонтан, а мраморные скамейки, окружавшие его, уже скрылись под тенью каштанов.

– Это центральный корпус, – Алесса указала на четырехэтажное здание цвета слоновой кости. – Здесь находится кабинет миссис Маркс, нашей директрисы. Также тут проводятся совещания, а в огромном торжественном зале тебя ждут балы, вечеринки и другие светские мероприятия. Миссис Маркс старается разнообразить досуг учениц, поэтому праздники в стенах «Греджерс» – нередкое явление.

– Это здорово, – ответил Джераб.

Конечно, это величественное сооружение, храм знаний и лоска, никак не могло сравниться со скромной, даже примитивной обычной школой, в которой он раньше преподавал. Джераб до сих пор был в восторге от кабинета миссис Маркс, в котором проходило собеседование. Это даже не кабинет, а настоящая королевская палата: мраморный пол, высокий потолок, стены благородного бежевого цвета, хрустальная люстра, изысканный декор, который хотелось рассматривать часами.

– По обеим сторонам центрального корпуса располагаются учебные корпуса, – продолжала Алесса. – Справа корпус для младших, слева – для старших учениц. К ним примыкают резиденции. К младшему корпусу – резиденция учеников, ну а к старшему – наша.

Все здания были выполнены в готическом стиле. Отличие было лишь в высоте: учебные корпуса были трехэтажными, а в резиденциях было два этажа.

– А это что? – спросил Джераб, указав на здание, что располагалось напротив центрального, за фонтаном.

– Это спортивный комплекс. Там есть стадион, бассейн, теннисный корт и тренажерный зал. У нас много спортсменок, поэтому для них созданы идеальные условия. У парка находится хозяйственный корпус, мы его называем Обителью Бертольфа. Бертольф – это наше все. Он следит за чистотой и порядком, руководит обслуживающим персоналом.

Джераб и Алесса подошли к парковой зоне, где среди сотен громадных деревьев с изумрудной листвой скрывалось несколько беседок, где учащиеся обожали проводить свободное время.

– А это – гордость «Греджерс». Ипподром. Избранные ученицы увлекаются конным спортом, и у нас регулярно проходят скачки. Хотя, если честно, я не вижу в них смысла, ведь победитель уже давно известен. Брандт всегда побеждает.

– Брандт? – услышав ее фамилию, Джераб остолбенел на мгновение.

– Диана Брандт – еще одна гордость «Греджерс». Ты знаком с ней?

– Можно так сказать. Сегодня утром я случайно врезался в ее автомобиль.

– Какой ужас… И что теперь? – обеспокоенно спросила Алесса.

– Все обошлось. Диана сказала, что все уладит.

– Тебе очень повезло. С ней следует быть осторожней.

– Понимаю. «Золотые» дети – коварные существа.

– Да… Наши ученицы – непростые создания. Их родители сотрут тебя в порошок, если ты вдруг не так посмотришь на их обожаемую дочь. Но Брандт отличается от всех.

– Не так опасна?

– Скорее наоборот. Ее обожает миссис Маркс. Все учителя ей чуть ли не кланяются, ученицы подражают ей. Даже выпускницы ею восхищаются. Среди этой груды золота Диана – яркий, безупречный бриллиант.

Джерабу стало дурно. Он даже представить себе не мог, что эта юная и глупая девушка, какой она показалась ему вначале, имеет такое сильное влияние в этих стенах.

– …Но я же считаю ее обычной, смазливой девицей, у которой мания величия достигла космоса. Все знают, что если Диане что-то не понравится, то она уничтожит каждого, кто стал причиной ее разочарования. Так что повторюсь еще раз: тебе очень повезло, что эта ужасная ситуация удачно разрешилась.

Алесса и Джераб подошли к воротам школы. Если встать к ним спиной, то можно лицезреть потрясающую арку, за которой располагались корпуса школы. На этой самой арке был выведен девиз «Греджерс», о котором вам уже известно.

– Джераб, после выпускного ты мне ни разу не позвонил. Я долго думала о тебе, пыталась понять, что произошло и…

– Алесса…

– …И потом встретила одного парня. Даже с родителями его успела познакомить… Но когда я получила должность в «Греджерс», мы расстались. Его не устроило то, что я буду постоянно отсутствовать. Опять расстояние сыграло со мной злую шутку. А ты как провел это время?

– Через неделю после выпускного скончалась бабушка. Мне было… тяжело. Мир в один миг опустел. Я не знал, как жить дальше.

– …Почему же ты не позвонил мне?

Алессу тронули его слова. Она знала, что Джераб очень любил свою бабушку, которая в одиночку вырастила его.

– Во-первых, я не хотел своим горем омрачать твою жизнь. А во-вторых, я пытался забыть тебя…

– Представляю, что ты почувствовал, когда увидел меня здесь, – с горечью сказала Алесса.

– Я почувствовал радость. Я встретил своего лучшего друга, свою любимую коллегу. Мы были детьми, Алесса.

– И наши отношения были ошибкой, – продолжила она.

– Наши отношения были огромным опытом, потрясающим приключением. У нас была страсть, которая быстро погасла. Я рад, что ты здесь сейчас. Благодаря тебе мне не будет тут одиноко.

Алесса вымученно улыбнулась. «Я снова друг», – подумала она.

– Пойдем, я познакомлю тебя с нашими коллегами.

Все ученицы жили по двое. Их комнаты были такими просторными, что в них с легкостью могли уместиться десять девчонок с их гигантским количеством одежды, косметики, украшений и книг. Диана делила комнату с Калли. Девушки крутились перед зеркалом, надевали старательно выглаженную форму. Форма «Греджерс» была весьма старомодна и в то же время уникальна: белая хлопковая блуза с воздушными рукавами и винтажными пуговицами цвета кофе с молоком, черный сарафан с имитацией корсета, длина его широкой юбки достигала щиколоток, прямоугольное декольте доходило до середины груди. Под воротничок блузы ученицы обязательно завязывали черную тяжелую бархатную ленту в виде бантика, на концах ленты была вышивка с гербом школы. Туфли у всех были одинаковые – черные Мэри Джейн. В прохладное время года девушки были обязаны дополнить свою форму белыми шелковыми перчатками, миниатюрной черной шляпкой и черным болеро. В такой одежде девушки напоминали средневековых красавиц. Сняв обычную одежду и надев форму «Греджерс», ученицы старались ходить плавно, изящно, демонстрировать великолепную осанку, не сквернословить, не нарушать правила. В этом и заключался замысел такого одеяния. Девушки превращались в истинных леди.

Но, разумеется, трудно вернуться к аскетизму после бурного лета.

– Школьная форма, как же я по тебе НЕ скучала, – сказала Диана, поправляя ленту.

– А я соскучилась по форме, – сказала Калли. – И по кроватке своей соскучилась, и по нашей комнате… Жаль со всем этим расставаться.

– Калли, нам еще два года здесь зависать.

– …Эти два года пролетят как один миг. Совсем скоро все изменится.

Калли вдруг опомнилась. Ее сердце требовало раскрыть тайну, что таилась внутри, но разум противостоял.

– Ты права, – сказала Диана.

Она вспомнила то, что произошло летом и поняла, что слова Калли – это горькая истина. Скоро в самом деле все изменится.

– Закончится школа – закончится детство… – договорила Диана.

Никки, как всегда, устроила беспорядок в комнате, вывалив все свои вещи из чемодана, но Джел, что была ее соседкой, уже к этому привыкла.

– Закрой глаза, – сказала Джел, достав шуршащий пакетик из своей сумки.

Никки выполнила просьбу.

– У тебя для меня сюрпризик?

– Готова?

– Да.

– Тогда открывай.

Восторгу Никки не было предела. Как только она открыла глаза, увидела, как из пакетика, что держала Джел, торчит очередное ее произведение.

– Джел! С ума сойти!

Никки достала носки, которые Джел сама связала. О’Нилл искренне любила свое хобби, и особенно ей нравилось баловать свою подругу, которая обожала носки с сумасшедшим дизайном.

– Это целующиеся червячки, – пояснила Джелвира.

– Какие они клевые! Джел, ты – талантище! Так, я обязана тебя отблагодарить.

– Мне ничего не нужно.

– Не выдумывай.

Никки стала копаться в своем хламе.

– О! Вот, держи, – Дилэйн протянула коробочку с эксклюзивными духами.

– Никки…

– Они твои. Я купила их, а потом поняла, что цветочные ноты мне не подходят. А вот с тобой они отлично сочетаются.

– Рэми, помоги мне.

Рэмисента подошла к Элеттре, та протянула ей несколько шпилек. Рэми закрепила их, стараясь не испортить почти завершенную прическу Элеттры.

– Не больно?

– Нет. Спасибо.

Кинг всегда старалась быть идеальной. Нет, не так. Кинг всегда старалась быть идеальнее Дианы. Заметив маленькую складочку на форме Дианы, Эл злобно улыбалась, зная, что ее сарафан выглажен идеально, просто пример для подражания. Элеттру раздражала прическа Брандт. Волосы Дианы были слишком пышными, она еле-еле собирала их в хвост, резинки порой разрывались от такой густоты. Диана была похожа на львицу с черной гривой. Эл снова радовалась тому, что ее волосы такие гладкие, мягкие, послушные. Она их старательно скручивала в пучок. Прическа истинной леди, как она считала. Аккуратная, нежная, правильная.

Элеттре иногда казалось, что кипенно-белая блуза Дианы недостаточно белая. Походка Брандт неуклюжая, повадки деревенские. Ох… Что все в ней такого нашли? Их война началась с первого взгляда.

– Ты хоть расскажи, как провела лето. Мне же интересно, – сказала Рэмисента.

– Отец уехал на три месяца по работе, и я сидела все это время дома. Читала, готовила, помогала Барбаре иногда. А ты?

– Я была в Доннидэе, у бабушки с дедушкой. У них огромное поместье, где тебя накрывает огромная скука.

Элеттра улыбнулась, затем посмотрела в зеркало, заметила ямочки на щеках, что вмиг появлялись, когда она улыбалась. Улыбка тут же исчезла с ее лица. Эл ненавидела эти ямочки. «Очаровательное убожество» – так она их называла. Единственная деталь, что портила ее идеальную внешность.

– Рэми, мы опаздываем! – крикнула Элеттра, взглянув на часы.

– Черт…

Все ученицы отправились на церемонию приветствия в центральный корпус, где располагался торжественный зал.

– Ну вот, опоздали…

– Да ладно тебе, Эл, еще полно свободных мест.

– Я хотела сесть на центральные, но эта чертова свита, как всегда, опередила нас.

– Посмотрите на ее недовольную физиономию. Я же говорила, что она мечтает, чтобы хоть раз в жизни ее задница оказалась в этом кресле, – хихикнула Никки.

– Бестолковая битва, – вздохнула Калли.

– Но зато как приятно в очередной раз выиграть, согласись? – ухмыльнулась Диана.

Когда в зал зашла Голди Маркс, директор школы, учащиеся одновременно встали. Голди встала в центре зала, кивнула, и девочки покорно сели.

Позади темнокожей пожилой женщины, что занимала должность главы «Греджерс», в ряд стояли все учителя школы.

– Добрый день, мои Совершенства! К сожалению для вас и к счастью для меня и многоуважаемых преподавателей, лето наконец-то закончилось. И теперь впереди насыщенные учебные будни.

Пока миссис Маркс вещала, Никки Дилэйн не смогла воздержаться от комментария:

– Голди выдернула волосок из своей бородавки.

– Никки, как ты смогла это заметить? – удивилась Диана.

– Да как это можно не заметить? Это же не просто волосок, это – антенна. Всякий раз, когда Голди подходила близко, я боялась, что она этим убожеством выколет мне глаз.

Девочки очень старались не засмеяться в голос, но это было неимоверно трудно. Вчетвером покраснели, из глаз потекли слезы, изо рта вырывались смешки. Даже дышать было невозможно при таких обстоятельствах.

– Никки, я тебя ненавижу, – сквозь смех сказала Калли.

– Остановитесь, я сейчас умру, – молила Джел.

– Я не могу… – задыхалась от смеха Диана.

– Кхм… Наша многоуважаемая четверка, разрешите мне продолжить?

Никки резко выдохнула, постаралась успокоиться.

– Извините, миссис Маркс. Разрешаем.

– Господи… Какое же невежество, – прошипела Элеттра.

Маркс уже не удивлялась выходкам Дилэйн. За столько лет она поняла: Никки совершенно неуправляемый человек. Единственный авторитет в ее жизни – это она сама.

– Я хочу представить вам вашего нового учителя по литературе. Знакомьтесь – мистер Эверетт.

Джераб, заметно волнуясь, подошел к Голди. Ученицы стали аплодировать. Джераб мельком осмотрел своих подопечных. Девушки прекрасны, действительно – золото. Их внешний вид, манеры, голоса – все соответствовало высокой планке «Греджерс». В «Блэкстоне» его ученики были разномастными, старались всячески проявить свою индивидуальность, но в итоге все сливались в единую серую массу. А здесь… здесь все иначе. Они все похожи, но вместе с тем каждая из них – уникальна. Особенно – она. Бриллиант среди груды золота. Ее точно нельзя не заметить.

– Симпатичный, – сказала Джел.

– Просто красавчик, – подключилась Калли.

– Диана, одолжи мне свое изысканное бельишко. Похоже, у меня тоже появился повод, – разомлела Никки.

Но Диана была явно не в восторге, и девочки сразу это заметили.

– Ты чего? – спросила Никки.

– Это тот самый нищеброд.

– Он смотрит на тебя! – воскликнула Калли.

Джераб действительно не сводил глаз с Дианы. Он был солидарен с Алессой. Никакой она не бриллиант. Скорее грязный камень. Типичная малолетняя стерва, которая прилюдно его унизила. Ей не место среди этих благородных девушек.

– Кажется, кое-кто слетит по литературе, – тихо сказала Никки.

– Ну что ж, мои Совершенства, добро пожаловать в новый учебный год школы «Греджерс»! Поздравляю вас! – завершила свою торжественную речь Голди.

Глава 2

Джелвире О’Нилл очень повезло в жизни. Ее отец, Марк О’Нилл, был талантливым писателем, мать, Йера О’Нилл, владела крупным модельным агентством «О’Нилл Стар Моделс». Только представьте, как же это круто, когда весь мир зачитывается книгами твоего отца, желает встретиться с любимым автором и поговорить с ним хотя бы несколько минут; как здорово, когда все девушки мечтают, чтобы их заметила сама Йера О’Нилл и подарила им прекрасное модельное будущее.

Да… Джелвире повезло родиться в такой успешной семье.

Но не повезло ей, пожалуй, с фигурой. Джел с рождения была крупным ребенком, потом наступил пубертат, и вес начал расти с космической скоростью. В седьмом классе грудь выросла до третьего размера, в восьмом ее задница уже была похожа на два обезображенных полушария. Ох, а живот? В его складках можно было запросто спрятать новорожденного ребенка.

Джел пыталась ограничивать себя в еде, старалась сидеть на диетах, пробовала интервальное голодание, подключала спорт, но все тщетно. Ее тело с каждым годом разбухало как тесто.

То ли дело Саша, старшая сестра Джел. Здесь природа, генетика и везение сработали сообща. Длинные ноги, миниатюрная грудь, плоский животик, кукольное личико без единого прыщика. Разумеется, Йера не могла пройти мимо таких выдающихся «талантов» дочери. Саша бросила школу и посвятила все свое время моде. Мать всего за полгода сделала дочь звездой. Старшая О’Нилл быстро покорила модельный мир. Ее шикарные ножки шагали по подиуму с самыми востребованными моделями мира, ее лицо влюбило в себя уважаемых модных фотографов. Она успела появиться на четырех обложках «Вог» и подписать контракты с эксклюзивными брендами.

В то время как росла популярность Саши, у Джел росли задница и ненависть к себе.

– Йера, твои девочки – настоящие ангелы, – сказала Лонджина Чу, одна из гостей вечеринки, которую Йера устроила в своем доме в честь закрытия очередного успешного сезона.

– Благодарю. Я вкладываю в них всю свою душу.

– Позволь задать вопрос, когда мы увидим в твоем агентстве мужской пол?

– Ох… С мужчинами все гораздо сложнее. Для того чтобы найти красивое лицо и уникальную харизму, потребуются годы, а я хочу все и сразу.

– Этим ты мне и нравишься. Твой боевой дух меня сразу покорил.

Джел бродила по своему дому, где в тот летний душный вечер собрались не менее душные незнакомцы, и слушала чужие разговоры. Все, естественно, бурно обсуждали невероятную Йеру О’Нилл и ее бесподобную дочь. На Джел, собственно, никто не обращал внимания. Даже пыльную вазу, купленную на рынке в Алжире, замечали чаще, чем Джелвиру.

– Саша, можно с тобой сфотографироваться? – пролепетала худенькая девчонка, вероятно, одна из начинающих моделей.

– Конечно.

Девчонка дрожащими руками сделала селфи со звездой подиума.

– Спасибо! Скажи, а правда, что ты знакома с сестрами Хадид?

– Мы с ними отлично дружим. Постоянно приглашаем друг друга на самые крутые вечеринки, – гордо ответила Саша.

– С ума сойти!

– Как тебе вечер? – спросила Джел отца, что опирался о барную стойку и смотрел на всех с презрением.

– Я уже выпил целую бутылку, но мне все равно противно.

Марк не потрудился даже переодеться. Он стоял перед гостями в своем старом спортивном костюме.

«И как только мама допустила это?» – подумала Джел.

– Хочешь? – отец протянул стакан виски.

– Пап…

– Это немного спасает, поверь мне.

– Нет, я воздержусь.

– А это твой муж? – спросила Лонджина.

Джел заметно напряглась, когда мать и именитая гостья подошли к барной стойке.

– Да. Марк, познакомься, это Лонджина Чу – главный редактор журнала…

– Рад знакомству, Лонджина.

– Марк О’Нилл… Я читала вашу книгу.

– Правда? Какую же?

– «Не играй в ракушки с дьяволом». Мне понравилось. Сюжет, конечно, простоват, но персонажи довольно запоминающиеся, хотя слегка туповатые.

Йера хихикнула.

– Благодарю вас. Мне очень важно услышать критику от главного редактора дешевого женского журнала, которым даже задницу подтереть стыдно.

– Марк! – взорвалась Йера.

– Всего доброго, – бросил мистер О’Нилл и поспешил удалиться.

Йера покраснела.

– А это кто? – спросила Лонджина, заметив Джел.

– А это Джелвира, моя… племянница.

Джел трудно было скрыть удивление. Йера и Лонджина направились к Саше, возле которой уже собралась целая толпа из восхищающихся ею девчонок.

«Племянница…». Удивление переросло в жгучую обиду. Джел посмотрела на стакан с виски, который ей предложил отец. Тут же он оказался в ее руках, а затем его содержимое мгновенно исчезло. Джел выпила все залпом. Теперь она точно нуждалась в спасении.

– Саша, милая, сейчас нас будут фотографировать, пойдем скорее.

– Хорошо, мама.

– Джел, ты с нами не будешь фотографироваться, – строго сказала Йера.

– Почему?..

– Во-первых, ты нефотогенична, а во-вторых, я не хочу, чтобы все подумали, что у меня есть младшая дочь.

– Мама, позволь тебе напомнить, у тебя в самом деле есть младшая дочь.

– Джел, не начинай! Лонджина пообещала разместить нас на обложке, ты испортишь нашу фото-графию. Уйди в сторону, не позорь меня.

Пока Йера и Саша позировали перед фотографом и восторженными гостями, Джел выпила еще один стакан виски. Но он все равно ее не спас. Она чувствовала себя самым одиноким, самым ненужным и отвратительным существом на свете. Если она сама себе была противна, то стоило ли ждать от других благосклонности? Она – непоправимая ошибка, огромная туча, перекрывающая солнце над миром семьи О’Нилл…

– Я так устала, даже голова разболелась. А ты как? – спросила Саша.

– Держусь, – ответила Джелвира.

Гости наконец ушли. Джел, слегка опьяневшая, достала из холодильника последний кусок шоколадного пирожного, который один из гостей вечеринки не доел, и, абсолютно не брезгуя, принялась его есть.

– А ты правда дружишь с Хадид?

– А ты как думаешь?

– Я думаю, что ты соврала.

– …Мы участвовали в одном показе. В следующем сезоне я обязательно с ними познакомлюсь.

– Да как ты посмел, а?!!

– Йера, отстань от меня!

Мистер и миссис О’Нилл ворвались в гостиную.

– Нет, ты поговоришь со мной! Я столько сил и денег вложила в свой бизнес, а ты решил его уничтожить?!

– Знаешь что, я не позволю, чтобы какая-то там Лонджина критиковала мою книгу!

– Да ты радуйся, что хоть кто-то про нее вспомнил! Раньше ты был звездой, а сейчас ты – никто… Твои ублюдские книги даже на распродажах не покупают.

– Мама, перестань! – вмешалась Джел. – У папы просто творческий кризис.

– Что-то этот кризис неприлично затянулся.

– Он скоро закончится, и папа снова станет успешным, а тебе будет стыдно за свои слова.

Марк молча вышел из гостиной. А Йера тем временем решила отыграться на своей младшей дочери.

– …Я всегда знала, что ты – папина дочка. У тебя его лицо, его характер и его фигура.

– И что? Разве это причина, чтобы меня стесняться?

– Да ты посмотри на себя! Посмотри, на кого ты похожа! Ты безобразна! Я – директор модельного агентства, моих девочек называют ангелами. Неужели ты думаешь, что я позволю, чтобы весь мир узнал, что моя дочь похожа на свиноматку?!

– …Я постоянно сижу на диетах, но мне ничего не помогает, – дрожащим голосом ответила Джел.

– Не помогает, потому что ты срываешься! Вот сейчас что ты ешь? Пирожное? Вкусное? Ты хоть понимаешь, что это маленькое лакомство станет причиной огромной задницы?

– Я съела всего лишь кусочек.

– Этот кусочек уже отложился на твоем подбородке, – Йера резко схватила Джел за подбородок. – На твоей жирной жопе, – теперь ущипнула за ягодицу. – На твоем мерзком животе!

– Мама, хватит! – кричала Джел.

– Давай, жри свое пирожное. Жри! – Йера взяла пирожное и хлопком впечатала его в лицо дочери.

Та больше не смогла сдерживать слезы. Особенно после такой резкой, нестерпимой боли. Губы пульсировали после удара, из одной ноздри потекла кровь, что потом смешалась с остатками шоколадной сдобы, размазанной по лицу.

– Ты мне противна, Джел. Ты вечно жалуешься на жизнь и при этом ничего не хочешь в ней изменить.

Йера покинула дочерей. Саша, что все это время безучастно наблюдала за происходящим, подошла к сестре, вытерла салфеткой ее лицо и сказала:

– Не плачь. Мама права, тебе нужно измениться, и тогда все в твоей жизни наладится. Красивая фигура – это долгая, тяжелая работа.

– Но разве это главное?

– А что, по-твоему, главное? Внутренний мир? Джел, если твой внутренний мир спрятан под слоями жира, то никому нет до него дела.

Саша подошла к своей сумочке, что лежала на диване, что-то достала из нее и вновь вернулась к Джел.

– Мой маленький секрет, – сказала Саша, показывая Джел упаковку неоксетина.

– Что это?

– Антидепрессант. Моя бывшая одноклассница работает в аптеке и дает мне эти пилюли без рецепта.

– У тебя депрессия?

– Нет, – улыбнулась Саша. – У этих таблеток есть один побочный эффект, который обожают все модели. Они снижают аппетит. А большие дозы вообще убивают его. Мы с девочками между собой называем их «Флорой», чтобы не спалиться.

– А мама знает про эти таблетки?

– Нет. И не узнает, надеюсь. Ты же меня не выдашь?

– …Не беспокойся.

– Возьми. Попробуй.

– Страшно как-то…

– А мне страшно однажды не влезть в дизайнерское платье. Но благодаря «Флоре» мне это не грозит. Джел… модельный мир только кажется таким идеальным. Но для того, чтобы нас называли ангелами, нам приходится подружиться с анорексией, булимией, жрать горстями слабительные, антидепрессанты… Лишь одна мысль утешает: тобой будут восхищаться, если ты пройдешь через этот ад.

Джел взяла таблетки, но пить их не стала. Она внимательно ознакомилась со всеми побочными эффектами, среди которых были тошнота, рвота, снижение либидо, апатия, потеря аппетита, язва желудка, головная боль, головокружение, привыкание… И это было только начало списка побочек. Нет, это слишком рискованно. Она справится и без этих таблеток.

Но однажды, тем же летом, Джел шла по городу и вдруг заметила в одной из витрин Прада фото своей сестры. Саша была в утонченном коротеньком черном платье с широким поясом и глубоким V-образным декольте. Саша выглядела великолепно. Тут же Джел посмотрела на свое отражение. Ей такое платье никогда не надеть. С ее-то ляжками, с ее уродливой грудью и выпирающим животом…

Нет, диеты ей не помогут. Она снова будет срываться и набирать вес. Мать никогда не станет уважать ее, все только и будут восторгаться Сашей. В жизни Джел ничего не поменяется. Кроме растущего веса, разумеется.

Вернувшись домой, Джел снова прочла аннотацию к волшебным пилюлям, что дала ей сестра. А может, не все так страшно, как кажется? Саша ведь принимает эти таблетки и ничего. Стройненькая, активная. С ней все хорошо. И подруги ее тоже не пострадали от них. Следовательно, и с ней ничего не случится.

Это был первый день, когда Джел стала употреблять неоксетин и таким образом менять свою жизнь.

Диана и ее свита после уроков побежали на конюшню. Это единственная постройка на территории школы, которая была лишена помпезности. Запах навоза, жужжание мух, ржание лошадей. Диана любила это зловонное местечко, ведь здесь жил ее друг, конь Деймос. Иссиня-черного цвета, мощный, фантастически выносливый и самый дисциплинированный из всех скакунов. Казалось, Деймос перенял все лучшие качества от своей хозяйки.

– А спорт? – поинтересовалась Калли, что не переставала восхищаться новой фигурой Джел и всячески пыталась выведать, каким же способом подруга добилась такого блестящего результата.

– Да, я делаю несколько упражнений. Могу потом показать.

– Хорошо.

Калли и Джел не были в числе избранных, кто увлекался конным спортом. Они пришли с Дианой и Никки за компанию.

– Теодор, как поживаешь? – Никки подошла к своему жеребцу – полной противоположности Деймоса.

Ее конь не поддавался дрессировке, его взрывной характер никому не под силу обуздать. В этом они с Никки были весьма похожи.

– Как же ты воняешь… Шоно, когда ты его мыл в последний раз?

– Мисс Дилэйн, его очередь в воскресенье. Поймите, у меня двадцать коней и всего две руки.

– Шоно, о Деймосе можешь не беспокоиться. Я сама буду за ним ухаживать, – сказала Диана.

– Отлично. Мисс Дилэйн, вы бы взяли пример со своей подруги.

– Что? Конюх будет давать мне советы?!

Диана прижалась щекой к гладкой шкуре Деймоса.

– Я тоже тебя люблю, – прошептала она.

– Ой, какая идиллия. Диана, твой конь, конечно, классный, но не пора ли тебе найти другого жеребца? В человеческом обличье?

– Никки, ты тоже, пожалуйста, воздержись от советов.

– Ну ладно, извини. Ты чего такая вспыльчивая?

– Просто терпеть не могу, когда кто-то вмешивается в мою жизнь.

– Да я просто пошутила!

Теодор занервничал, стал бить копытом по деревянной перегородке, что разделяла секции. В соседней секции заволновался Фобос – конь Элеттры, начал пыхтеть и ходить взад-вперед.

Лишь Деймос сохранял спокойствие в объятиях хозяйки.

– Диана, все хорошо? – спросила Калли. – Ты какая-то мрачная уже целую неделю.

– Да, Калли права, я тоже это заметила, – подключилась Джел.

Диана отошла от коня. Больше молчать она не намерена. В конце концов, они ее подруги. Они должны знать о том, что творится в ее душе.

– …Я вас обманула. Я не ездила в Италию.

– А где же ты была? – спросила Джел.

– Я не выезжала из Глэнстоуна. У меня было ужасное настроение все лето.

– Странно. Когда я тебе звонила, у тебя был счастливый голос.

– Калли, я умею притворяться…

– Так что произошло? – не выдержала Никки.

– Потрясающая паста, – сказала Крейна Патридж.

– Рамона наполовину итальянка. Она как никто другой знает, как правильно готовить пасту, – ответила Аннемари.

Диана вышла из особняка семейства Брандт – Чамбресс Хаус, что больше был похож на музей, – и направилась в сад, где обедали ее мать с отцом и чета Патридж, давние знакомые родителей: Роберт, Крейна и их сын Джулиан.

– Диана, неужели ты решила почтить нас своим присутствием? – недовольно высказался Алэсдэйр Брандт.

– Прошу прощения. Здравствуйте, – сказала Диана и села рядом с матерью.

На улице было пасмурно, летний зной в этот день уступил место долгожданной прохладе.

– Какая красавица! Просто невозможно глаз оторвать, – восхитилась Крейна.

– Спасибо, миссис Патридж.

– Диана, а ты помнишь, как гостила у нас в Вандевере в детстве? – задал вопрос Роберт.

– Конечно, помню, – улыбнулась Диана. – Мне тогда было лет шесть, кажется?

– Да. Ты была такой славной малюткой. И Джулиан обожал с тобой возиться. Правда, Джулиан?

– Да. У нас было много общих тем.

Диана взглянула на Джулиана. Когда она его видела в последний раз, он был тощим, несуразным, белокурым мальчишкой со скрипучим голосом и широкими бровями. Впрочем, спустя столько лет он несильно изменился. Только голос наконец-то стал благозвучным и брови теперь еще шире.

– А тебе было пятнадцать, если я не ошибаюсь?

– Все верно.

– Интересно, какие же у нас с тобой могли быть общие темы? – удивилась Диана.

– Рамона, налей, пожалуйста, еще вина! – затрезвонила миссис Брандт.

– Диана, мы были бы рады видеть тебя этим летом у себя в поместье, – сказала Крейна.

– К сожалению, я не смогу. Хочу подтянуть за лето некоторые предметы, так что мне не до развлечений.

– Дорогая, ты чересчур строга к себе, – вмешалась Аннемари. – Ты и так одна из лучших учениц «Греджерс».

– На мой взгляд, Диана – самая лучшая ученица «Греджерс», – сказал отец.

– Точно, Алэсдэйр. А еще ей нет равных в конном спорте, – добавила мать.

Диана вдруг почувствовала себя каким-то продуктом, которому делают рекламу.

– А Джулиан, между прочим, закончил медицинский факультет и совсем скоро станет резидентом, – сказала Крейна.

Что ж, теперь настала очередь Патриджей кичиться успехами своего отпрыска.

– Поздравляю! Врач – это потрясающая профессия, – отметил мистер Брандт.

– А на какую специальность ты претендуешь? – спросила Диана.

– Мне нравится кардиохирургия. В процессе учебы я познакомился со многими талантливыми профессорами, и один из них готов взять меня под крыло.

– Чудесно! Давайте выпьем за это, – предложила Аннемари.

– Диана, а ты уже определилась со своей профессией? – поинтересовалась Крейна.

– Я тоже склоняюсь к медицинскому факультету. Над направлением пока не задумывалась.

– Что ж, желаю тебе удачи. Это очень ответственно.

– Спасибо.

– Но на мой взгляд, – продолжила Крейна, – женщина и работа – это несовместимые вещи. А ты как считаешь, Аннемари?

– Я с тобой полностью согласна, Крейна. Женщина не должна работать. Ее долг – следить за домом и заботиться о семье. И Диана придерживается того же мнения.

– …Вообще-то нет.

– Нет? – Аннемари едва не поперхнулась вином.

– Я считаю, что женщина никому ничего не должна. Если она хочет построить карьеру, то пусть строит. Если же ей угодно заниматься только домашними делами, да будет так.

– Диана, ты хочешь посвятить свою жизнь карьере? – серьезным тоном спросила Крейна.

– Да. Я хочу стать независимой.

Ее ответ поразил всех присутствующих. Кажется, погода стала еще мрачнее в этот момент.

– А как же муж? Дети? – недоумевал Роберт.

– Мистер Патридж, одно другому не мешает. Уверена, я построю блестящую карьеру и стану прекрасной женой и заботливой матерью.

– Это нереально, – рассмеялся Джулиан. – Блестящая карьера требует жертв. И жертва – это личная жизнь.

– Но почему же мужчинам удается и то и другое? – спросила Диана.

– Потому что они способны на это, а женщины, увы, нет.

– Вот как?

– Это не я решил, это природа так решила за нас. Мужчины всегда были добытчиками, а женщины – хранительницами очага. Я не допущу, чтобы моя жена работала. Она должна создавать уют и воспитывать детей. Это ее роль. Это роль каждой женщины.

– Джулиан, ты – взрослый, образованный человек, но рассуждаешь, как закомплексованный, недоразвитый мальчишка! – не выдержала Диана.

После ее слов возникла страшная тишина. Никто даже не шевелился, все лишь уставились на Диану, сверля свирепым взглядом. Диане захотелось в этот момент испариться, до такой степени ей было невыносимо терпеть всех этих людей.

– Торт! – воскликнула Рамона.

Появление прислуги семейства Брандт спасло Диану от разгорающегося конфликта.

Оказавшись в своей комнате, Диана наконец-то смогла расслабиться. Но в ее голове все еще мелькали фразы, сказанные за обедом. Патриджи были ей противны. Идеальная семейка с мерз-кими подводными камнями. Сынок им под стать с его сексистскими высказываниями и надменным взглядом.

Но это ладно. Ее семья-то не лучше. К поведению отца Диана давно уже привыкла. Он – глава семейства, вице-президент золотодобывающей компании «Голдэнд Пауэр». Алэсдэйр привык руководить. Для него правильное мнение – это его и только его мнение.

Больше всего Диану удивила мать. Аннемари – безупречно вежливая, благородная, всегда старалась поддерживать дочь. Несмотря на то что миссис Брандт ни дня в своей жизни не работала, она мотивировала Диану учиться, быть лучше всех, выбрать престижную профессию, стать самодостаточной. Но в тот день что-то изменилось. И Диана понимала, что впереди ее ждет только худшее.

Так и случилось.

Тем же вечером в комнату Дианы вошла Рамона.

– Мисс Брандт, ваши родители хотят поговорить с вами.

Диана насторожилась.

– Я считаю, что вы были правы. Абсолютно во всем, – сказала Рамона, когда они с Дианой покинули комнату.

– Спасибо, Рамона.

Отец и мать ждали ее в кабинете главы семейства.

– Я готовилась ко сну.

– Меня это не волнует, – грубо ответил Алэсдэйр. – Ты себя ужасно вела.

– Патриджи наши друзья! Они всегда были любезны с тобой!

– Аннемари!

Мать тут же притихла.

– Диана, ты должна исправить сложившуюся ситуацию. Завтра же поедешь к Патриджам и извинишься.

– За что я должна извиниться?!

– За свое поведение! Ты не имела права так разговаривать с ними!

– Я, может, немного перегнула палку, но Джулиан…

– Тебе придется найти с ним общий язык, он ведь твой будущий муж все-таки!

Диана остолбенела.

– Что?..

– Чему ты удивляешься? Я тебе не раз говорил об этом.

– Ты говорил, что поможешь устроить мой брак, но…

– Диана, Роберт не просто мой босс, он еще и мой лучший друг. Мы знакомы с ним с малых лет. Женились практически одновременно. Когда у него родился сын, он сказал, что было бы здорово, если бы у меня родилась дочь и мы бы свели наших детей. И вот наконец наша мечта может сбыться. Наш союз с Патриджами принесет много плодов. Роберт сейчас всерьез увлекся своей фармацевтической компанией, поэтому планирует передать мне руководство «Голдэнд Пауэр», если мы породнимся.

– Ты хочешь выдать меня замуж, чтобы приумножить свой капитал?

– Наша семья всегда так поступала. И благодаря этому мы процветаем из поколения в поколение. Брак – это прежде всего сделка.

– Прошу прощения, какой сейчас век?! Какое право ты имеешь за меня решать, за кого я должна выйти замуж?!

– Успокойся! Я же тебя выдаю замуж не за первого встречного! Вы знакомы с Джулианом с самого детства.

– Мы виделись лишь раз! Ему было пятнадцать, а мне шесть! Когда он впервые подрочил, у меня вырос первый коренной зуб!

– Диана! Как же это отвратительно… – не вытерпела Аннемари.

– Отвратительно – это выдавать дочь замуж без ее согласия! Мы с Джулианом разные, мы не подходим друг другу!

– Нас не интересует твое мнение. Мы лишь сказали о нашем с Аннемари решении, – заключил Алэсдэйр.

Диане больше нечего было сказать. Ей хотелось биться в истерике и разносить все вокруг. Теперь она еще больше чувствовала себя товаром, каким-то выгодным проектом, заманчивой безделушкой, которую пожелал видеть в своей коллекции Джулиан Патридж.

– Почему ты не завтракала с нами? – спросила Аннемари.

Диана ужасно себя чувствовала после бессонной ночи. Уснешь тут, после такого события…

– У меня не было аппетита, – сухо ответила она.

– Ты уже собрала вещи? Майкл отвезет тебя к Патриджам после обеда.

– Я не поеду.

– Захвати с собой теплые вещи. Они ведь живут на берегу озера, там весьма прохладно.

– Мама, ты слышишь меня? Я никуда не поеду!

Аннемари облизнула свои алые губы после глотка кофе и приторно улыбнулась.

– Я не понимаю, почему ты противишься? Джулиан – красивый, умный, богатый, из хорошей семьи. Твоя жизнь с ним превратится в сказку.

– Человек, который хочет запереть меня дома, чтобы я штопала ему носки и рожала детей, превратит мою жизнь в сказку? – усмехнулась Диана.

– Тебе необходимо узнать его получше.

– Боюсь, что если я узнаю его еще больше, то возненавижу еще сильнее… Я ведь еще даже школу не закончила. О каком замужестве может идти речь?

– Мы же не торопимся. Организуем свадьбу после выпускного, а пока у тебя есть два года, чтобы пообщаться с Джулианом. По-моему, это приличный срок отношений для того, чтобы вступить в брак.

– Я хочу выйти замуж за человека, которого полюблю.

– Любовь… – усмехнулась Аннемари. – Не существует никакой любви. Кто-то выдумал это дурацкое словечко, и теперь весь мир сходит с ума в поисках этой самой любви. На самом деле, между мужчиной и женщиной есть лишь физическое влечение и психологическая зависимость. Даже если ты сейчас не желаешь Джулиана, гормоны и психика все сделают за тебя.

Аннемари приблизилась к дочери, взяла прядь ее волос, стала накручивать на палец.

– Диана, если ты пойдешь против Алэсдэйра, то очень сильно пожалеешь. Твой отец воспримет это как предательство и лишит тебя всего, – сказала шепотом миссис Брандт.

Диану обдало жаром. Она прекрасно понимала, что мать права…

– …Значит, ты хочешь, чтобы я стала домохозяйкой?

– А что в этом плохого? Работа портит женщину. Она ее быстро старит, лишает привлекательности.

– Скажи мне, ради чего тогда я посвящаю все свое время учебе, строю планы, пытаюсь добиться чего-то? Зачем я все это делаю, если… если моя жизнь будет такой же пустой, как твоя?

Вот тогда Диана возненавидела свою бесхребетную мать, своего упрямого, властного отца, недалекого Джулиана, а вместе с ним и всех мужчин в этом гнусном мире.

Глава 3

– Нет, Эсси, ваше произношение никуда не годится! – грозным тоном сказала Дорис Шпиц, учитель французского языка.

Эсси Джефферсон, уставшая от пятиминутной болтовни на французском, вернулась на свое место.

– Мисс Арлиц, быть может, вы меня сегодня поразите?

Рэмисента без особого волнения принялась читать следующий абзац «Агронома» – произведения Октава Мирбо.

– «Поместье Вопердю – одно из самых красивых в Нормандии. Кроме замка, прекрасного образца архитектуры шестнадцатого века…»

Диана повернула голову в сторону Джел, что уставилась в телефон, лежащий на ее коленях, осторожно переписывалась с кем-то, изредка поглядывая на Дорис, и улыбалась.

– «…и значительных угодий вокруг, заключающихся в лесах, пастбищах, пахотных полях, поместье это обладает двадцатью фермами, пятью мельницами, двумя лесами и…»

– Рэмисента, прервитесь, пожалуйста, – сказала Дорис.

В следующее мгновение аудиторию накрыл перепонкоразрывающий скрежет стула, что Дорис резко отодвинула. Учащиеся вмиг притихли и поняли, что сейчас начнется что-то страшное.

Дорис подошла к Джел.

– О’ Нилл, что у вас под партой?!

– …Ноги, – растерявшись, ответила Джел.

Девочки тут же рассмеялись, что вызвало очередную волну гнева Дорис Шпиц.

– Вы издеваетесь?! Быстро положите телефон на стол!

Джел незамедлительно выполнила приказ.

– Миссис Шпиц, я просто хотела посмотреть время…

Вдруг на экране телефона Джел высветилось сообщение. Дорис кровожадно улыбнулась, затем взяла в руки телефон и принялась читать эсэмэс:

– «Мне уже не терпится провести тебе очередной урок поцелуев». Джелвира, что это значит?!

– Это значит, что О’Нилл интересует не французский язык, а французский поцелуй, – съязвила Элеттра.

Класс вновь взорвался от смеха. Джел мгновенно покраснела.

– Как вам не стыдно, Джелвира! – скривив лицо в недоумении, сказала преподавательница.

– Миссис Шпиц, вы называете себя профессионалом, но то, что вы делаете сейчас, – это недопустимо! – вмешалась Никки.

– Мисс Дилэйн, не вам меня отчитывать! Ученики не должны пользоваться телефоном на уроках!

Тут к дискуссии подключилась Диана:

– А учитель не должен нарушать личные границы ученика.

– Интересно, как на все это отреагирует миссис Маркс? – хитро улыбнувшись, спросила Калли.

Дорис явно была сражена, а все остальные присутствующие – поражены. Все в очередной раз убедились, что наши принцессы никогда не будут стоять в стороне, когда одна из них в беде.

– …Похвально, что вы так рьяно защищаете свою подругу, но ведь Джелвира…

– Я все поняла, миссис Шпиц. Этого больше не повторится. Верните мой телефон.

Шпиц ничего не оставалось, кроме как сдаться. Джел кинула телефон в сумку, затем посмотрела на своих подруг и улыбнулась им в благодарность.

– Продолжайте, Рэмисента, – тихо сказала Дорис.

Девочки еле-еле досидели до конца урока. На самом деле, они так же, как и все, были поражены поведением Джел. Тихая, неприметная Джелвира никогда в жизни ни с кем не переписывалась. По крайней мере, ее подруги ничего такого не замечали.

– Джел, ты прости, конечно, но раз уж Дорис приоткрыла твою тайну, не могла бы ты поделиться с нами остальными подробностями? – обняв Джел, деликатно сказала Диана.

– Да, нам всем жутко интересно, кто же этот загадочный «преподаватель», – добавила Никки.

– Девочки, я вам все расскажу. Только давайте после уроков, хорошо? – засмущалась Джелвира.

– Джел, нельзя быть такой бездушной, – присоединилась Калли. – Мы не выдержим еще один урок в неведении. Рассказывай!

Что ж, у Джел не было иного выхода. Подруги не могли жить без острых новостей, как хищники без свежего мяса.

В последний день лета Саша устроила вечеринку поцелуев, пока ее мать находилась в Милане, а отец, напившись до умопомрачения, валялся в своем кабинете.

Джел сидела в своей комнате, вязала носки для Никки и раздраженно вздыхала, когда басы музыки, что доносилась с первого этажа, заставляли дрожать стены и подпрыгивать статуэтки на полках.

Внезапно дверь ее комнаты открылась, на пороге оказался высокий, смуглый брюнет со старательно залакированными волосами и ухоженной бородой.

– Упс, привет, – сказал незнакомец.

Джел тут же почувствовала запах чрезмерно выпитого алкоголя, что исходил от парня, и ей стало мерзко.

– Здравствуй, – ответила она.

– Я искал туалет и заблудился.

– Прямо по коридору, последняя дверь справа, – пробормотала Джел.

– Спасибо, ты меня спасла, – улыбнулся паренек.

Джел отвлеклась от вязания, посмотрела на того, кто нарушил ее покой. Он еле стоял на ногах, взгляд туманный, запах, о котором я уже упомянула, невыносимый.

– Ты сестра Саши?

– Да.

– А я Закари. Закари Ричардсон.

– Джел.

– Приятно познакомиться, Джел.

– Закари, ты вроде хотел в туалет?

– Ох, точно! Спасибо, что напомнила.

– Рада помочь, – резко ответила Джел.

Закари покинул комнату, оставив дверь открытой. Джел нельзя назвать чересчур эмоциональным и импульсивным человеком, но тут она едва сдерживала себя. Она ненавидела, когда кто-то проявлял по отношению к ней бестактность. Поэтому О’Нилл в принципе не подпускала к себе людей, кроме своих подруг, разумеется. Только Джел закрыла дверь, как в комнату вновь ворвался Закари.

– А вот и я! – сказал он.

– Что-то ты быстро.

– А я все делаю быстро.

– Сомнительный повод для гордости.

– О-о, я понял к чему ты. Очень остроумно. А почему ты не тусуешься со всеми?

– Не хочу.

– Почему? – не унимался Закари. – Там много веселых и интересных людей.

– Я не люблю людей, – не церемонясь, ответила Джел.

– Какое совпадение! Я тоже.

– Что-то не похоже.

– Да я просто нашел свою родственную душу. И теперь я от тебя не отстану.

Закари сел рядом с Джел, ту еще больше скривило от отвращения. Ее нежное, чистое одеяльце не заслужило, чтобы на нем сидело это пьянющее животное.

– Слушай, если тебе стало скучно и ты решил снять девочку для продолжения веселья, то ты не по адресу.

– Ты считаешь, что я только так развлекаюсь?

– А разве нет?

– Может, мне по душе так же сидеть в комнате, вязать милые носочки, м?

– Покинь, пожалуйста, мою комнату.

– …Как скажешь, – разочарованно сказал Закари.

Он встал с кровати, оставив после себя облако перегара, подошел к комоду, бесцеремонно взял шкатулку, стоявшую на нем.

– Ух ты, какие чудные безделушки, – сказал Закари, открыв шкатулку.

У Джел едва глаза на лоб не выползли. А Закари тем временем открыл первый ящик ее комода, где было аккуратно сложено ее нижнее белье.

– Вау! А тут у нас настоящий клад! – схватив розовые трусики, сказал Закари.

– Что ты делаешь?! – Джел вскочила с кровати, подлетела к Закари, выхватила свои трусы и кинула их в комод.

А Закари уже был увлечен другим.

– Какие забавные фотографии! Тебе здесь шесть или восемь?

– Если ты сейчас же не свалишь из моей комнаты, я вызову полицию! – Джел казалось, что она вот-вот лопнет от ярости и от нее останется лишь маленькое, дымящееся, раскаленное пятнышко гнева.

– Успокойся, Джел. Я же просто пошутил.

– Извращенный у тебя юмор! Проваливай!

– Ладно… Я как раз хотел поехать домой.

– Отличная идея!

Когда Закари оказался за порогом, Джел громко хлопнула дверью, прямо перед его скуксившимся лицом.

Ей было стыдно, прежде всего перед собой, за то, что она в один миг лишилась самообладания. Но если уж быть до конца честной, Закари – первый парень в ее жизни, кто обратил на нее внимание. Это осознание в некоторой степени помогло Джел успокоиться.

– Твою мать… – послышался мужской голос за ее окном.

Джел подошла к окну и увидела, как Закари, шатаясь, идет к своей машине.

– Господи, – прошептала она.

Джел побежала на первый этаж, где в самом разгаре была вечеринка. Джел лихо проскользнула сквозь танцующую толпу к выходу.

– Закари! – крикнула она, выбравшись из дома.

– О! Нашел! – сказал он, глядя на колючий кустик роз у своих ног. – Представляешь, я чуть не потерял ключи от тачки.

– Ты что, собрался сесть за руль в таком виде? – заволновалась Джел.

– А что мне еще делать?

– Попроси кого-нибудь из друзей подвезти тебя.

Закари усмехнулся.

– Видишь вон того дикаря?

Джел посмотрела туда, куда указывал Закари. В нескольких метрах от них блевал, согнувшись над еще одним кустом розы, такой же пьяный парень, как Закари. А может, даже еще пьянее.

– Это мой друг.

– Я вызову тебе такси, назови свой адрес, – сказала Джел.

– Мы с тобой знакомы всего ничего, а ты уже так волнуешься за меня…

– Я не хочу, чтобы вечеринка моей сестры завершилась смертью обдолбанного болвана.

– Знаешь, зачем я сюда пришел?

– Мне это не интересно.

– Мне нравится твоя сестра, – все равно продолжил Закари. – Саша такая красивая, такая… такая сочная. Просто мечта.

Джел вздохнула с огорчением. Так она всегда поступала, когда кто-то в очередной раз расхваливал ее сестру. В такие минуты Джел чувствовала себя еще более ущербной, чем прежде.

– Но вот когда я подошел к ней, чтобы попрощаться, она меня просто отпустила… И ее совсем не парит, как я доберусь до дома. И доберусь ли вообще. А ты… – Закари приблизился к Джел, и они столкнулись взглядами, словно клинками оружия. – Ты другая. Эх, не ту сестру О’Нилл я считал своей мечтой.

Джел было приятно услышать такие слова, пусть даже из уст неприятного ей человека.

– Да уж… Что только не скажешь по пьяни, – ответила она в своей манере, что рассмешило Закари.

– А еще ты прикольная. Это я сразу заметил.

– Заканчивай с комплиментами и назови свой адрес.

Из ее дома донесся оглушительный визг сирены.

– Слышишь это? – спросил Закари. – После этого сигнала все, кто на вечеринке, должны найти себе пару и поцеловаться.

– И что дальше?

– Предлагаю выполнить замысел Вечеринки поцелуев.

– …Да пошел ты.

Джел развернулась и пошагала к дому.

– Окей! Из-за тебя пострадает человек, Джел.

О’Нилл обернулась и увидела, как Закари садится в машину. Ее сердце заколотилось в бешеном ритме.

– Не смей! – крикнула она.

– Я отправлюсь туда, куда ты меня послала. К счастью, маршрут мне известен, меня туда часто посылают.

– Как же ты меня бесишь!

– Поцелуй меня, Джел.

Закари вышел из автомобиля, мгновенно оказался рядом с обескураженной Джел.

– Нет! – последнее, что успела сказать Джелвира.

Далее Закари обхватил ее шею и соединил их губы в поцелуе. Продлился поцелуй недолго. Закари тут же отстранился, взглянул на Джел, что все еще не могла прийти в себя от пережитого, и засмеялся в голос.

– Теперь понятно, почему ты не хотела целоваться. Ты же не умеешь. Сжала губы как анальный сфинктер.

– Ублюдок… – опомнившись, сказала Джел.

Не так она представляла свой первый поцелуй. В фильмах и книгах все иначе. Там такие же невинные создания, как она, делают это так умело и виртуозно. Джел поняла, что она еще долго будет думать о том унижении, что ей довелось пережить.

– Не обижайся, – ласково сказал Закари. – Если хочешь, я могу научить тебя, – его рука коснулась ее дрожащей кисти.

– Не трогай меня.

– Джел, в этом ничего такого, я научу тебя азам. Неужели ты хочешь так же облажаться перед тем, кто тебе понравится? Уверяю тебя, я сейчас настолько пьян, что утром об этом курьезе и не вспомню.

Джел стояла красная, вспотевшая, донельзя взволнованная. В принципе, ей уже нечего терять. Тот позор, который накрыл ее с головой, оставив на прощанье пунцовые щеки и мерзкое чувство тошноты, уже ни с чем не сравнится. Закари прав, в следующий раз она может попасть в такую же неловкую ситуацию, только уже с тем, с кем она действительно захочет близости. Ей уже шестнадцать… Ее сверстницы перепробовали десятки поз из порнофильмов, а она даже целоваться не умеет!

– Закрой глаза, – сказал Закари. – Расслабь губы.

Она почувствовала его теплое дыхание на своих губах.

– Я все сделаю сам, тебе лишь нужно подчиниться, – прошептал Закари.

И вот их губы вновь сомкнулись. Джел уже не противостояла, она полностью доверилась ему и своим инстинктам. С закрытыми глазами все воспринималось совсем иначе. Все рецепторы на каждом миллиметре тела поддались искушению и чрезмерному наслаждению.

– Теперь будь чуть настойчивее, – скомандовал Закари.

Он творил с ее губами истинное волшебство. Нежно покусывал, играючи посасывал. Джел быстро вникла в суть. Сама от себя не ожидая, она умело повторяла за Закари, позволив ему передохнуть. Охотно проявляла инициативу. Ей было безумно приятно. То, что она испытывала, ни с чем несравнимо. Теперь Джел поняла, почему парочки порой не сдерживаются и целуются у всех на виду. С таким переизбытком чувств трудно совладать.

– Молодец, – улыбнулся Закари. – Ты способная ученица.

Джел облизнула губы, что, казалось, даже слегка увеличились в объеме.

– А теперь вбей свой номер телефона, чтобы я смог позвонить и назначить еще один урок, – сказал Закари, протянув ей свой телефон.

– Еще один?

– А ты как думала? Это только начало. Впереди еще много чего интересного.

Джел тут уже долго не ломалась, сразу записала свой номер. Забрав телефон, Закари подмигнул водителю такси, что подъехал к ним.

– А вот и мое такси. Я заранее его вызвал.

– Ну ты и придурок, – устало сказала Джелвира.

– До встречи, Джел.

Вернувшись домой, Джел еще долго не решалась подняться к себе в комнату. Ее душа пела. Так ей было хорошо. Взрыв гормонов и наисложнейшие химические реакции, что овладели ее телом, подарили ей незабываемое чувство эйфории, такое пульсирующее блаженство, что расползлось волнами по ее телу и подарило радость каждой клеточке ее существа.

– Понравилось?

Джел, оказывается, все это время стояла у двери и улыбалась как умалишенная. Саша застала ее в таком виде.

– Саша… Это не то, о чем ты подумала.

– Значит, вы не целовались, а пересчитывали друг у друга пломбы языком?

– Прости меня…

– За что?

– Ну ты ведь с Закари…

– Закари ко мне уже третий месяц клеится, – самодовольно произнесла Саша, – но я не западаю на малолеток. Он еще учится в «Вэст Контерлэй».

– Он кретин.

– Кретин, – согласилась Саша, – но такой красавчик! Джел, ты за это лето очень преобразилась. И как результат – теперь на тебя обращают внимание парни. Это же здорово! Не бойся их и не сопротивляйся чувствам. Пришло время познать все прелести этого мира.

На лице Джел вновь заиграла улыбка. Саша была права. Джел благодаря «Флоре» скинула двадцать два фунта. Теперь она могла носить то, что ей нравится, и забыть про широкие шмотки, благодаря которым удавалось скрыть ее уродливую фигуру. Лицо заметно похудело и стало таким прекрасным, что глаз не оторвать.

С того дня Джел стала общаться с Закари Ричардсоном. Они ежедневно переписывались, старались узнать как можно больше друг о друге и не могли дождаться выходных, чтобы наконец-то встретиться и вновь провести «урок».

– Так вот почему ты не хотела видеться со мной, – фыркнула Никки. – Предпочла подруге какого-то парня?

– Никки, не драматизируй, – снисходительным тоном промолвила Диана.

– На самом деле я рада, что хоть кто-то осмелился опылить наш неприступный цветочек, – быстро исправилась Дилэйн. – О нет…

Никки остановилась, увидев, как из-за поворота вышла ее старшая сестра Леда с младшей – Кларой.

– Пока, солнышко, – чмокнула Леда сестренку.

Клара махнула рукой Никки и побежала к подружкам.

– Никки, наконец-то мы встретились.

– Привет, Леда.

Леда Дилэйн была старше Никки на одиннадцать лет. Сестер объединяли лишь цвет волос и пренебрежительное отношение к матери. Никки всегда была сорванцом, даже Клара вела себя куда сдержаннее, несмотря на юный возраст. Поэтому Леде пришлось взять на себя роль матери и бережно следить за сестрами, в частности за Никки.

– Диана, Калли и… Джелвира, правильно? – спросила Леда, осмотрев каждую из подруг.

– Можно просто Джел, – тихо сказала О’Нилл.

– Здравствуйте, – отозвалась Диана.

Никки все это время глядела по сторонам в надежде найти предлог, чтобы поскорее уйти от сестры.

– У меня такой огромный кабинет! А вид открывается просто наишикарнейший! – поделилась своими впечатлениями Леда.

– Леда, мы опаздываем на урок, – резко сказала Никки и сделала шаг вперед. За ней последовали остальные.

– Ну ты хоть заходи ко мне иногда…

– Я не знала, что твоя сестра тут работает, – удивилась Калли.

– Она устроилась медсестрой, – не скрывая недовольства, ответила Никки.

– Это же здорово. Или нет? – задала вопрос Диана.

– Работа – это всего лишь прикрытие. Она при-ехала сюда, чтобы следить за мной и Кларой.

– Никки, кажется, у тебя паранойя, – высказалась Джел.

– Вы не знаете мою сестру! – вскипела Дилэйн. – Она обожает всех контролировать.

После этих слов Никки прибавила шаг и постепенно отдалилась от подруг.

– Кажется, контроль ей не помешает, – сказала Калли.

– Хорошо, что она тебя не слышала, – ответила Диана.

Лето Никки тоже пестрело разными событиями. Одно из них – возвращение в родной дом – четырехэтажный особняк, издали напоминавший сказочный замок, что достался семейству Дилэйн по наследству от деда матери, – старшей сестры.

– Леда! – радостно крикнула Клара, вприпрыжку побежав навстречу сестре.

– Привет, солнышко!

– С приездом, – скупо сказала Никки.

– Спасибо. Я так устала с дороги. Клара, сумки тяжелые, я сама их донесу.

Сестры отошли от такси и направились к дому.

– Ты надолго к нам? – спросила Никки.

– До осени. Потом перееду в Мэф.

– В Мэф? – насторожилась Никки.

– Да, я устроилась медсестрой в «Греджерс», буду жить в резиденции, – улыбаясь, сообщила Леда.

– Значит, теперь мы будем еще чаще видеться? – обрадовалась Клара.

– Я так об этом мечтала, – обняв младшую сестру, сказала Леда.

– Вот так сюрприз… – поникла Никки.

На самом деле, Никки в глубине души любила свою старшую сестру. Та, как я уже сказала ранее, воспитывала своих девочек, забыв про свое детство, вычеркнув свою молодость. А что еще оставалось делать? Их мать, Кармэл Дилэйн, находила более увлекательные занятия по сравнению с воспитанием дочерей. Она – богатая наследница, привыкла шиковать, развлекаться на полную катушку, отправляться с подругами в путешествия, знакомиться там с мужчинами. Три ее мимолетных романа завершились нежеланными беременностями. Леда, Никки и Клара появились от разных отцов. Леду она родила из-за страха. Кармэл узнала о беременности уже на том сроке, когда таблетки бесполезны, а на хирургическое вмешательство она не решилась. Никки появилась на свет лишь для того, чтобы Леде было чем заняться. Благодаря младшей сестре Леда быстро повзрослела, и мать окончательно расслабилась и в скором времени продолжила кутить. Кармэл не избавилась от Клары из-за отца девочки, который клялся ей в любви и не уставал говорить о том, что хочет от нее ребенка. Но как только самая младшая из сестер Дилэйн появилась на свет, возлюбленный Кармэл исчез.

Никки любила Леду за то, что та всегда жертвовала собой, своим временем, заботилась о ней. Но иногда ее забота выходила за грани разумного. Леда очень боялась, что вседозволенность вскружит голову Никки, и та пойдет по стопам матери, нарожает детей по глупости и заставит их страдать так же, как и их мать. Поэтому старшая Дилэйн старалась контролировать своих сестер. Порой ужесточенный контроль доводил ее до деспотизма, и младшим Дилэйн приходилось несладко. Не спасло их от сестры даже ее замужество.

– Почему именно «Греджерс»? – не унималась Никки.

– Там была открытая вакансия.

– Единственная вакансия во всей стране?

– Никки, что тебя не устраивает?

– Доброе утро!

На кухне, где сидели девушки, показался незнакомый Леде молодой мужчина, ее ровесник или чуть старше. Но шокировал девушку вовсе не возраст незнакомца. Он предстал перед ними без одежды. Леда как раз ела сосиску с яичницей, когда мужчина прошел мимо них со свисающим серым пенисом.

– Что за?..

– Это Гаспар. Инструктор по фитнесу Кармэл, – спокойно ответила Никки.

– И по совместительству ее парень, – добавила Клара.

– …Вот, значит, как.

Леда вскочила с места и побежала за Гаспаром. Тот был уже у гардеробной, натягивал на себя тренировочные штаны.

– Здравствуйте, – пылая от ярости, сказала Леда.

– Здрасьте. Вы Леда, старшая дочь Кармэл? Рад знакомству.

– Не могу похвастаться тем же. Какого черта вы разгуливаете по дому голым?!

– Ох, извините. Привычка такая, что поделать?

– Моя двенадцатилетняя сестра видела ваш член! Вы считаете, что это нормально?!

– Я же уже извинился. Не могу понять, вы рассержены или возбуждены? А может, и то и другое?

– Да как вы смеете?! Собирайте свои вещи и убирайтесь из моего дома!

– Только приехала и уже командуешь?

Леда обернулась и увидела мать. Кармэл, как всегда, шикарно выглядела: элегантные темно-рыжие локоны ниспадали с хрупких плеч, неброский макияж, подтянутое тело, что не успевало остывать от ласк страстных молодых самцов.

– Привет, мам.

– Здравствуй, Леда.

– Мама, почему этот мужчина ходит по нашему дому голым?

– По моему дому, – резко поправила Кармэл. – И да, у него такая необычная привычка. Мы ничего не можем с этим поделать.

– …Сумасшедший дом.

– Гаспар, оставь нас, пожалуйста.

– Конечно, любимая, – мужчина страстно поцеловал Кармэл перед тем, как уйти. – Не нервничай.

Кармэл размякла в объятиях своего воздыхателя, но стоило Гаспару уйти, как выражение ее лица тут же стало суровым. Леда поняла, что им не избежать тяжелого разговора.

– Если тебя что-то не устраивает, ты можешь вернуться к себе домой.

– У меня больше нет дома, ты же знаешь, – потупив глаза, ответила Леда.

– Ах да… Я забыла, что Рассел лишил тебя дома. Какая неприятность.

– Мама, как долго это будет продолжаться? Ты меняешь мужиков каждый месяц. Они все высасывают из тебя деньги и исчезают. На все это безобразие смотрят твои несовершеннолетние дети!

– Теперь я понимаю, почему Рассел тебе изменил. Ты такая нудная! Взамен мне мои мужчины дарят тонну удовольствия. Я наслаждаюсь своей жизнью, понимаешь? Я счастлива!

– Твое счастье ослепило тебя! Ты из-за него совершенно не замечаешь своих детей. Они ведь нуждаются в тебе!

– Не тебе меня осуждать, Леда. Тебе двадцать семь лет. Ты разведена, еще и нищая! Твой муж изменил тебе и выставил тебя за дверь. Ты – неудачница!

– Закрой свой рот! – не выдержала Леда.

– Если я такая хреновая, что ж ты прибежала ко мне, как побитая собака?

Леда ушла в слезах в свою комнату, а Кармэл лишь посмеялась ей вслед. Никки, что все это время сидела на лестнице и слушала их разговор, тоже всплакнула. Ей было безумно жаль свою сестру.

Позже Никки открыла дверь комнаты Леды и застала ее за сбором вещей.

– Леда, что ты делаешь?

– Я уезжаю. До осени поживу в гостинице.

– Ты из-за Кармэл?

– …Из-за мамы, из-за тебя. Не хочу портить ваше настроение своим присутствием.

– Эй, угомонись. Ты же знаешь меня. Я могу взбесить даже свое отражение в зеркале, а Кармэл…

Никки села на кровать, где были разбросаны вещи Леды, что она собирала в спешке.

– Ты была права во всем. Наш дом превратился из-за нее в гостиницу. Я уже устала запоминать имена ее очередных хахалей-трахалей. Ей на нас наплевать… Но мы с Кларой не отчаиваемся, потому что у нас есть ты. Мы знаем, что ты никогда не дашь нас в обиду, – Никки обняла сестру. – Я рада, что ты приехала. Правда.

Появилась долгожданная, хрупкая идиллия. Сестры были рады находиться в обществе друг друга, делиться тайнами, проводить совместные вечера, пока мать тонет в море оргазмов со своим воздыхателем.

Но контроль Леды не заставил себя долго ждать. Последняя неделя лета была богата на тусовки. Молодежь не спешила расставаться с жаркими, а порой и горячими летними деньками. Одна из шумных тусовок проходила в Голхэме – небольшом районе города Глэнстоуна. Вечеринку устроила подруга Клары – Тоуни Уэллер, поэтому самая младшая из Дилэйн не могла пропустить ее. Но Леда, разумеется, была против. Во-первых, Клара намеревалась поехать в Голхэм, что находился далеко от их дома, во-вторых, Клара была еще совсем маленькая, глупая. Ей рано посещать такие мероприятия.

Леда поехала к бывшему мужу, чтобы забрать последние вещи, и приказала Никки следить за сестрой.

– Клара, ты опять взяла мои наушники?!

Ворвавшись в комнату младшей сестры, Никки никого не застала внутри.

– Клара? – спросила она еще раз, надеясь, что та где-то прячется.

– Вот черт…

Никки побежала за своим телефоном.

– Алло.

– О, неужели мне удалось дозвониться до тебя с десятого раза?!!

– Никки…

– Как ты посмела сбежать?! Леда же тебе запретила идти на эту вечеринку! Она меня убьет!

– Не парься, я успею вернуться до ее возвращения.

– Возвращайся сейчас же!

– Нет!

– Что?..Что ты сказала? Алло!

Клара прервала разговор.

– Вот стервоза малолетняя!

Никки, не раздумывая, взяла свою машину и отправилась в Голхэм. Дом Уэллеров находился на окраине города, но музыка с вечеринки была слышна уже при въезде в тот злополучный район.

Никки забежала в дом, где в тесном, неуютном пространстве тусовались малолетки. Страх Леды не был беспочвенен. Повсюду спиртное, косячки, сигареты и мальчики, тискающие одурманенных девочек.

– Эй ты, – Никки схватила первую попавшуюся девчонку. – Где Клара Дилэйн?

– Я не «Эй ты», а Деметра, – высокомерно ответила девчонка.

– Да мне насрать! Где Клара?!

– …Спроси у Тоуни.

Деметра указала на еще одну девчонку. Это и была та самая подруга Клары, что устроила веселье.

– Ты Тоуни?

– Да.

– Где Клара Дилэйн?

– Она… она сейчас придет, – стала мямлить Тоуни.

– У тебя со слухом проблемы? Я задала тебе конкретный вопрос: где моя сестра?!

– Эй, ты чего разоралась? Ты кто такая?

Никки обернулась. Рядом стояла девушка ее возраста. Фиолетовые пряди незнакомки и яркие небрежные смоки на веках сразу бросились в глаза.

– Я – Никки МатьТвою Дилэйн!

– А я – Рокси ЕщеРазНаорешьНаМоюСеструОтымеюТебяВЗад Уэллер!

Никки хотела что-то ответить, так же дерзко и колко, но все же не устояла и рассмеялась.

– Классно сказала.

– Благодарю, – расслабилась Рокси.

– Значит, ты сестра этой засранки? – спросила Никки.

– А ты кто?

– А я ищу свою засранку…

– Никки? Ты что здесь забыла?

Увидев свою сестру в компании дрыщавого, прыщавого недомерка, что лапал ее талию, Никки впала в бешенство.

– Ах ты говнючка!

– Эй, остынь! – схватив Никки за руку, сказала Рокси. – Детишки просто развлекаются. Я все тут контролирую. Пойдем в зону для взрослых.

Рокси отвела Никки на задний двор, где стоял дешевый пластмассовый стол и пара таких же стульчиков. На столе – пачка крепких сигарет и открытая бутылка текилы. Никки с радостью согласилась угоститься, совсем забыв о том, что их с Кларой ждет дома.

– Никогда бы не подумала, что ты из «Греджерс».

– Почему это? – спросила Никки.

– Ну, вы же такие… ну, не такие, как все. Ходите в своих старушечьих сарафанчиках, смотрите на всех свысока. Наши учителя нам вас в пример ставят. Вы же такие ультравоспитанные, до омерзения культурные. Одним словом, богини. Богатенькие богини.

Никки опустошила уже третью стопку, лизнула лайм, посыпанный солью.

– Если честно, я ненавижу свою школу. Там куча правил и ни одного парня.

– Да… В этом вам не повезло.

– Нет, конечно, на выходных я зря время не теряю. Тиндер мне в помощь. Но там попадаются одни ушлепки.

– Так переведись в смешанную школу. В чем проблема?

– Проблема в том, что в «Греджерс» мои подруги. Они – вся моя жизнь.

– Ну тогда мучайся, Никки. Мучайся и пей, – Рокси дала Никки еще одну наполненную стопку.

– Привет, Рокс. Извини, что отвлекаю.

– О, Арджи, ты за флешкой пришел?

– Ага.

– Сейчас принесу. Ах да, Арджи, это Никки. Никки, это Арджи. Не скучайте.

– Привет, – сказала Никки.

– Привет, – робко ответил Арджи. – Ты не из «Блэкстона»?

– Я из «Греджерс».

– Ничего себе! Редко в наших краях встретишь девушку из «Греджерс». Это знаменательное событие.

– Как приятно, – кокетливо хихикнула Никки.

У Никки была одна особенность или же недостаток. Называйте как хотите. В общем, она моментально влюблялась. Ей хватало несколько секунд, чтобы понять, что перед ней стоит тот самый… С которым она покувыркается недельку и потом бросит, как только потеряет интерес. Скорее всего, эту легкомысленность она переняла от матери. Никки получала истинное удовольствие, когда все парни, на которых она обращала внимание, теряли от нее голову. А парней ведь очень много, поэтому она не могла долго оставаться с кем-то одним. Ей необходима новая, свежая жертва. И вот Арджи, робкий красавчик, смесь Тома Харди и Джейка Джилленхола, с очаровательной улыбкой и сногсшибательными мускулами, стал ее очередной жертвой.

– Тебе, наверное, больше нравится общаться с парнями из «ВэстКонтерлэй»?

– Боже упаси! Меня тошнит от их смазливых физиономий.

– Поддерживаю, – улыбнулся Арджи.

– Держи, Арджи.

Рокси, к великому огорчению для Никки, быстро вернулась.

– Спасибо. Ну, пока.

– Пока, – махнула рукой Рокси.

– Пока, Никки.

– Пока, Арджи…

Никки проводила его взглядом. Как и любую хищницу, ее терзали голод и жгучее чувство неудовлетворенности, после того как ее жертва бесследно скрылась.

– Он твой парень?

– Арджи? Нет, мы с ним просто учимся вместе. Да и он мой сосед.

– У него есть девушка?

– Нет, а что? Ты запала на него?

– Ну так… Слегка, – ухмыльнулась Никки.

– Эх, тогда наберись терпения. Чтобы охмурить Арджи Смита, потребуются годы.

– Он что, самый популярный парень «Блэкстона» и в него влюблены все девчонки?

– Нет. Он скорее самый занудный парень «Блэкстона». За все время в старшей школе он встречался всего лишь с одной девчонкой. Потом расстался и с тех пор пребывает в поиске любви всей своей жизни.

На лице Никки появилась хитрющая улыбочка. Ее жертва свободна, застенчива, романтична. Она без особых усилий сможет его захомутать.

– Что ж, тогда обрадуй его. Скажи, что он ее уже нашел.

Да начнется охота!

Глава 4

Осень все еще хранила в себе прожилки знойных летних дней. Духота стояла страшная, небо заволокло тяжелыми тучами. Казалось, что школа находится под прозрачным колпаком, а все, что внутри его, обречено на медленную смерть.

Девочки сидели после уроков в парке. Они заняли самую большую беседку, остальные же учащиеся ютились в скромных домиках.

– А может, не все так плохо? Вдруг родители правы и к Джулиану действительно нужно присмотреться? – попыталась утешить подругу Никки.

– Я уже пыталась к нему присмотреться, – устало ответила Диана.

– И что?

– Поняла, что он похож на воробья с синдромом Дауна.

Девочки не могли не рассмеяться после этой фразы. Диане стало чуть легче, после того как ее подруги узнали о том, что произошло летом. Будучи в Мэфе, далеко от Глэнстоуна, Джулиана и родителей, ей казалось, что она в безопасности и все ее проблемы решатся и без ее участия.

– Мисс Брандт.

Возле беседки стоял Джераб. Девушки тут же встали в знак приветствия и уважения.

– Мистер Эверетт, – почтенно сказала Диана.

– Я отвлеку вас на одну минуту.

Диана покорно подошла к нему. Джераб предпочел немного отойти от беседок, чтобы никто не услышал их беседу.

– Я хочу узнать, сколько я вам должен на ремонт машины, – решительно заявил он.

Диану его просьба ничуть не удивила.

– Мистер Эверетт, мы ведь уже решили эту проблему, – спокойно ответила она.

– Вовсе нет. Вы поставили меня в неловкое положение, почему-то решили, что я не в состоянии оплатить ущерб. Но это не так. Я виноват и должен поступить так, как мне диктует совесть.

Диана вздохнула. Мало того что погода душила своим маревом, так еще она вынуждена терпеть этот утомительный разговор.

– …Триста тысяч, – немного подумав, ответила Брандт.

Диана заметила, как глаза Джераба вмиг округ-лились от удивления. Но мистер Эверетт всеми силами старался сохранить непоколебимость.

– Сто пятьдесят на ремонт, сто пятьдесят за моральный ущерб. Когда я могу увидеть эти деньги?

– Дайте мне неделю, – уверенно сказал Джераб.

Диана рассмеялась.

– И что же вы сделаете за неделю? Продадите дом, свою машину? Может быть, еще книги? У вас их наверняка полно. Итого у вас накопится тысяч пятнадцать?

– Вы снова меня высмеиваете!

– Мистер Эверетт, вы сами себя выставляете посмешищем! Я не хотела вас унизить, я лишь пыталась помочь. Вы не сможете расплатиться с моим отцом.

– Это не вам решать.

– Да что вы говорите? Знаете что, я никогда не помогаю посторонним людям, но ради вас я сделала исключение, о чем теперь жалею. Если вы еще раз подойдете ко мне с подобной просьбой, вам придется заплатить в два раза больше названной ранее суммы!

Диана демонстративно развернулась и направилась к беседке.

– Диана! – крикнул в отчаянии Джераб.

– Минута закончилась, мистер Эверетт!

Джераб был настолько в ярости, что ему хотелось выдернуть столетние деревья с корнями. В «Блэкстоне» у него никогда не возникало подобных проблем. Он всегда был с учениками на одной волне, мог найти общий язык с самыми трудными подростками, которых даже директор сторонился. Но с Дианой… С ней все иначе. Джераб мгновенно лишался рассудка, стоило ему взглянуть в ее глаза.

– Соболезную его девушке… Это ж надо быть таким упрямым!

Девочки уставились на Диану, что не могла удержаться от гневных комментариев.

– Я не хочу это обсуждать! – резко добавила она.

– Ладно… Тогда давайте продолжим обсуждение грядущего праздника, – сказала Никки.

– Какого еще праздника? – спросила Диана.

– Эй, подруга, я не знаю, что там у вас происходит с мистером Эвереттом, но то, что ты забыла про день рождения Калли, – настоящее преступление.

– …Прости, Калли. Я в самом деле запамятовала, – виновато произнесла Диана.

– Ничего. Если честно, праздник – это громко сказано. Я хочу устроить просто милые посиделки.

– Какие еще посиделки?! – недоумевала Никки. – Ты обещала отвязную тусню, которую Бэлл-фойер будет помнить не одно десятилетие.

– Никки, ну какая отвязная тусня с нашими-то предками?

– Зачем ты вообще их пригласила?

– Это не я. Это мама все…

– Калли, расслабься, – покровительственным тоном сказала Диана. – Даже с нашими родителями вечеринка будет незабываемая. Ведь семейство Лаффэрти по-другому не умеет.

– О да! – улыбнулась Джел.

– Лили, мне будет вас не хватать, – печально склонив голову, сказала Калли.

– Мне вас тоже. Прощайте, мисс Лаффэрти.

Калли обняла прислугу, которая угождала ее семье больше десяти лет. Вскоре Лили покинула ее, и дом Лаффэрти лишился последней прислуги.

Спенсер Лаффэрти, отец Калли, человек целеустремленный, в какой-то степени даже гениальный. Его семья не принадлежала высшему обществу. Он всего добился сам. Уже в тридцать четыре года Спенсер открыл свою фирму по производству тонеров. Спустя три года появилось множество филиалов по всей стране и за ее пределами. Огромное количество инвесторов, партнеров, верных клиентов. Семья Лаффэрти жила в достатке долгое время. Спенсер купил огромный дом в Бэллфойере, нанял прислугу, не поскупился даже на садовника и повара, превратив жизнь своей прекрасной жены-домохозяйки в красивую сказку.

Но внезапно все изменилось. Бизнес стал терять обороты, значительное количество клиентов вдруг перешло к конкурентам, филиалы стали закрываться один за другим. Прибыль заметно упала.

Все это не могло не отразиться на жизни семьи Лаффэрти. Спенсер понимал, что он на грани банкротства. Где-то он просчитался, кто-то его подвел, может, и звезды еще не так сошлись. Короче говоря, с прислугой пришлось попрощаться, с садовником и поваром тоже. Также Спенсер продал свой дорогой автомобиль, купил попроще, расстался с яхтой на аукционе, с любимыми антикварными вещицами, которыми он любил хвалиться перед гостями.

– Все плохо, да? – спросила Калли свою мать.

Мэйджа выпила бокал вина, поморщилась, потому что пойло было дешевое. От изысканного, коллекционного вина тоже пришлось отказаться.

– Твой отец говорит, что все под контролем, – ответила миссис Лаффэрти и наполнила очередной бокал.

Калли хотелось верить в это, но от истины не ускользнешь. Она видела, что происходит с отцом: он стал поникшим, неразговорчивым, излишне суетливым. Поведение Спенсера говорило о том, что жизнь их семьи катится в бездну. К лучшим временам им не вернуться.

– Зацени мою новую форму, – сказал Бенни, показывая спортивную футболку и шорты от дорогого бренда.

Калли поразила обновка младшего брата. Она не покупала себе новые вещи уже полгода.

– Класс. Мы практически банкроты, а отец продолжает тебя баловать.

– Это все благодаря тебе, – ответил Бенни.

– О чем ты?

– Если бы папа не перевел тебя в «Блэкстон», мы разорились бы еще раньше.

Калли чуть в обморок не упала после услышанного.

– Ты не знала, что ли? – растерялся Бенни.

Калли ворвалась в кабинет отца. Не прошло еще и минуты после их разговора с Бенни.

– Папа!

– Калантия, я сейчас занят, – сказал Спенсер, не отрывая взгляда от груды счетов.

Калли не тревожила занятость отца. Она уверенно подошла к Спенсеру и положила свои руки на его плечи, заставив его тем самым отвлечься от дел.

– Ну что такое?

– Бенни сказал, что ты перевел меня в «Блэк-стон». Это правда?

Спенсер снял очки, протер уставшие глаза, краснющие от долгой возни с документами.

– Не совсем, – спокойно ответил он. – Весной я оплатил первый семестр в «Греджерс», так что полгода ты будешь в Мэфе.

– Почему ты мне не сказал?! Почему я узнаю об этом вот таким образом?!

– Я не хотел тебя заранее расстраивать. Думал, подготовить как-то… Но раз уж так произошло, то, может, это и к лучшему.

– …Неужели нет другого выхода?

– Калантия, я сделал все, что мог. Но, проанализировав наши расходы, я пришел к выводу, что не смогу оплатить еще полтора года обучения в частной школе. Мне жаль…

Калли отошла от отца, приложила влажную ладонь ко лбу. Ей было дурно от этой новости, но Калли понимала, что отец поступает так с ней не со зла. Он и сам не рад такому развитию событий.

– Значит, уже этой зимой мы с Бенни будем учиться в «Блэкстоне»?

– Нет, Бенни остается в «ВэстКонтерлэй», – ответил Спенсер, вновь погрузившись в бумаги.

«Вэст Контерлэй» – это частная школа для парней, обучение в которой было в несколько раз дороже по сравнению с «Греджерс».

– Как это остается?

– Бенни – мой сын, моя надежда. Он – мужчина, в конце концов. Для него это важнее.

Калли почувствовала, как обида застряла в ее грудной клетке, как она трясется вместе со всем ее нутром, словно умирающий мотылек.

– Ты это серьезно?! – задыхаясь от отчаяния, спросила она.

– Не будь эгоисткой. Это рационально, на мой взгляд. Ты умнее всех своих сверстников. В «Греджерс» ты получила великолепные знания. Перевод в «Блэкстон» не усугубит твое положение, а вот Бенни может пострадать. Ему всего четырнадцать, у него еще все впереди.

– …Ты не можешь так со мной поступить. Как это так?! На сына у тебя есть деньги, а на меня нет? В «Греджерс» вся моя жизнь, там мои друзья!

– Ну вот давай, из-за твоих друзей я влезу в долги! Ты хоть понимаешь, что говоришь? Я уже все решил! И тебе придется с этим смириться!

Калли была разбита. Вдребезги разбита. Она сидела у камина, вытирала слезы, что не кончались, и слушала треск хвороста. Ей казалось, что так трещит ее жизнь по швам.

Как сказать девочкам о том, что она переводится в обычную школу? Как она сможет жить без Дианы, Никки и Джел? В «Греджерс» совершенно другой мир, иная атмосфера. Ничто не сравнится с жизнью за воротами ее любимой школы.

А как быть с характеристикой? Со всеми заслугами, что накопились за время учебы в приличном количестве? Всем известно, что «Греджерс» дарит своим ученицам шанс на лучшую жизнь, на собственные успехи. Как же это здорово – поступить в лучший университет, на престижный факультет не за деньги родителей, не из-за влиятельной фамилии, а за счет своих достижений. Ученицы «Греджерс» всегда первые в конкурсном списке. Им открыты любые дороги.

Учеба в «Блэкстоне» перечеркнет всю ее жизнь. Калли еще долго не сможет отпочковаться от родителей, а она так мечтала стать независимой.

– Не накручивай себя, милая. Это ведь не смертельно, – ласковым голосом сказала Мэйджа, поглаживая дочь по макушке. – Ты у меня такая интересная, общительная. Ты быстро обзаведешься новой компанией в «Блэкстоне».

– Мама, я бы могла смириться с новой школой, новым окружением… Но я никогда не смогу смириться с тем, что я для отца на втором месте после Бенни. Мы – его дети. Мы должны быть равны. Но Бенни – мужчина, а я… Научилась читать и писать, и этого хватит. Ты бы видела, как отец смотрел на меня. Я для него не женщина, не человек даже, а просто матка на ножках. Мой удел – это рожать детей и восхищаться заслугами мужчин. Ведь они всегда на ступень выше. Ненавижу!

Мэйджа закрыла лицо руками, стараясь спрятать слезы.

– Если бы мой отец поступил со мной так же, я бы не выдержала…

Мэйджа Лаффэрти была выпускницей «Греджерс», она не понаслышке знала, что это за место и почему с ним так тяжело расстаться.

– Поговори с папой, – попросила Калли. – Может, тебе удастся его переубедить.

– Калли, ты думаешь, я не пыталась? Он меня не слушает. Спенсер никого не слушает.

Калли посмотрела на огонь, и ей вдруг показалось, что одна крохотная искорка попала ей в душу, за счет чего в ней вспыхнул пожар ярости. Обида давно истлела, а вот злость и негодование только набирали обороты.

– Я не покину «Греджерс», – ледяным тоном сказала она.

– Где же ты найдешь деньги на следующий семестр?

– …Заработаю.

– Ты не сможешь. Тебе всего пятнадцать, на хорошую должность можешь не рассчитывать, а подработки для школьников – смехотворны.

– Я что-нибудь придумаю.

– Калантия…

– У меня еще есть целый семестр.

Мэйджа покачала головой. Ей, безусловно, нравилась целеустремленность дочери, но отрицать обреченность ее плана было бессмысленно.

– Что делать с моим днем рождения? Вот это проблема…

– Это крах… Я позвала Аннемари Брандт.

– Мама!

– …И заодно всех остальных родителей.

– Что ты наделала?!

– Я думала, что наши трудности – временные, что Спенсер все уладит… Так, не беспокойся, праздник я возьму на себя. Я не могу ударить лицом в грязь перед Брандт, – обняв дочь, воодушевленно сказала Мэйджа.

– Где же ты возьмешь деньги, мама? – улыбнулась Калли.

– Я что-нибудь придумаю.

Калли обняла мать в ответ, почувствовав капельку надежды.

Город Глэнстоун, в котором жили наши принцессы, был разделен на два района. Названия этим районам дали два озера: Бэллфойер-лэйк и Голхэм-лэйк. В Бэллфойере жила элита города. Этот район пестрел шикарными особняками, огромными поместьями. Роскошь и благородство царили на этой территории.

Голхэм стал пристанищем для среднего и низшего классов. Там и располагалась школа «Блэкстон».

Калли, несмотря на то что относилась к высшему обществу, любила проводить время в Голхэме. В чопорном, деликатно вылизанном Бэллфойере ее неугомонная душа не находила себе места. В Голхэме Калли подружилась с мальчишками, которые без какого-либо осуждения приняли ее в свою компанию и научили ее разным веселым играм. Каждое лето Калли играло яркими красками благодаря дружбе с простыми ребятами.

Но когда ей исполнилось двенадцать, все изменилось. На одной из прогулок Калли стало дурно. Боль в животе внезапно сковала ее.

– Ты куда? – спросил один из друзей Калли, когда заметил, что она уходит.

– Домой. Мама позвонила, – сказала Калли, чувствуя, как тело пронзил очередной спазм.

Калли отошла от мальчишек и побежала в сторону своего района. Но тут…

– Калли, у тебя плотину прорвало!

Калли в ужасе посмотрела на свои бежевые штаны и заметила кровь, что пропитала ткань между ног. Первые в ее жизни месячные поставили ее в неловкое положение. Мальчишки заливались хохотом, показывали пальцами, кто-то вообще с отвращением отвернулся. Калли расплакалась. Она ненавидела, презирала себя, свое женское тело, что решило «проснуться» в такой неподходящий момент. Ей хотелось вырвать свою матку и растоптать ее в пыли.

Самое ужасное было то, что ее теперь уже бывшие друзья бежали за ней и даже не думали прекращать смеяться.

– Стой!

К Калли подбежал рыжий паренек, схватил ее за руку. Та стала брыкаться, понимая, что на этом ее унижение не закончено.

Парень снял с себя джинсовый пиджак и завязал его на талии девушки, тем самым прикрыв объект насмешек. Юноша был гораздо старше тех болванов, что издевались над Калли. Они сразу же разбежались при виде его.

– Спасибо… – дрожа, сказала Калли.

– Ты чего плачешь?

– …Они теперь до конца жизни будут это вспоминать, – всхлипывая, ответила она.

– Да забей. Они просто кучка идиотов, что с них взять? Ты из Бэллфойера?

– Как ты догадался?

– Ты не похожа на обитателей Голхэма. Сразу выделяешься.

Парень протянул ей руку, всю усыпанную веснушками.

– Я Руди Фокс.

– Калли Лаффэрти, – девушка протянула свою руку в ответ, и далее последовало рукопожатие.

– Не против, если я провожу тебя?

Калли улыбнулась и кивнула. О боли она забыла за считаные секунды. Весь путь до Бэллфойера ребята болтали без устали. Руди интересовался тем, как Калли оказалась в его районе, чем она увлекается. Калли с легкостью распахнула ему свою душу, ей казалось, что этому человеку можно рассказать даже самые сокровенные тайны. Руди на тот момент было шестнадцать. Он был прост и искренен. Старался избегать грубых словечек, смотрел на нее как на божество.

– Руди, еще раз спасибо, – сказала Калли, когда они остановились у ворот ее дома.

– Да пустяки. Ты, главное, не плачь больше, принцесса. Договорились?

– Хорошо.

Калли отдала ему его джинсовку, направилась к воротам и тут же повернулась лицом к Руди. Вспомнила о крови, что все еще «украшала» ее штаны.

– И не стесняйся! – крикнул он, заметив, как Калли смутилась.

Калли растаяла. Прежде ей не доводилось встречать таких парней, как Руди. Воспитанных, обаятельных и добрых. Руди не был красавцем. Рыжие волосы, треугольное лицо, веснушки, серые глаза и маленький рот. Подруги Калли точно не обратили бы внимания на него, но ее в нем все-таки что-то зацепило.

– Кто это был? – спросила Мэйджа, войдя в комнату дочери.

Калли напряглась, поняв, что мать видела ее нового знакомого.

– Руди… Руди Фокс.

– Ты опять гуляла в Голхэме?

– А что мне еще делать? Девочки разъехались. Мне же нужно с кем-то общаться.

– А что, в Бэллфойере не осталось больше нормальных людей?

– В Голхэме тоже есть нормальные люди.

– И Руди Фокс один из них?

– …Да.

Мэйджа печально вздохнула, села рядом с дочерью на кровать.

– Калантия, я же тебе много раз говорила, таким девушкам, как ты, не место в Голхэме. Там опасно и… грязно, – брезгливо произнесла Мэйджа. – А эти нищие парнишки вроде Руди Фокса только и жаждут овладеть тобой.

– Он не такой.

– Ты давно его знаешь? – подняв бровь, поинтересовалась Мэйджа.

– Нет… Мы сегодня познакомились.

– Вот видишь. Они все такие, Калли. Руди – обычный оборванец, он сразу понял, что ты из привилегированных, и теперь присосется к тебе как паразит. Обещай мне, что ты больше не будешь с ним общаться.

– …Обещаю.

Прошло четыре года.

Калли летящей походкой шла по своему любимому маршруту. Лето близилось к финалу, но жара стояла адская. Город был похож на огромную раскаленную духовку.

Калли дошла до мастерской, встала у двери, склонив голову к плечу. Один из работников мастерской стоял к ней спиной, согнувшись, одной рукой что-то красил, другой чесал зад.

– Боже мой, как сексуально, – сказала Калли.

Парень, услышав ее нежный, игривый голосок, тут же выпрямился, обернулся.

– Калли, ты меня напугала.

Лаффэрти подбежала к нему, но тот сделал шаг назад.

– Я весь грязный.

– Плевать.

Она была в белоснежном поло и голубой коротенькой плиссированной юбочке. Такая чистенькая и свеженькая. А он стоял в синем, перемазанном маслом комбинезоне, одетом на голое потное тело. Но Калли его вид совсем не смутил. Это ведь был ее Руди. Самый лучший, самый любимый, самый родной. Они крепко обнялись и чмокнули друг друга в щеки.

Четыре года ребята дружили и тайно любили друг в друга. Руди смущал юный возраст его подруги. Ему уже исполнилось двадцать, а Калли в октябре должно быть только шестнадцать. Калли боялась признаться в своих чувствах Руди. Ей казалось, что он относится к ней как к сестре и ее любовь оттолкнет его.

Руди и Калли пришли на свое любимое место – Голхэм-лэйк. Руди сел на траву, опершись спиной о ель, а Калли разместилась на его коленях.

– Как твой отец мог так облажаться?

– Без понятия, – ответила Калли. – Я не разбираюсь в его делах. Знаю лишь одно: мы в полной жопе.

– Вы переезжаете в Голхэм?

– Пока нет.

– Значит, вы еще не в полной жопе.

– Руди… Я задам тебе один вопрос, только ты, пожалуйста, не смейся, ладно?

– Постараюсь.

– Скажи, я смогу заработать двадцать тысяч фунтов стерлингов за полгода?

Руди изо всех сил старался сохранить каменное выражение лица, но в конце концов не сдержался.

– Эй, ты обещал не смеяться.

– Я обещал постараться. Калли, это нереально. Зачем тебе столько денег?

– Отец хочет перевести меня в «Блэкстон» этой зимой, потому что не может оплатить мою учебу. Мне нужно заработать двадцать тысяч на следующий семестр… И еще сорок, чтобы перейти в выпускной класс.

– Шестьдесят тысяч. Обалдеть. Я таких денег ни разу не видел.

– Что мне делать?

Руди задумался. Калли не отводила от него взгляд. Она поймала себя на мысли, что Руди весьма преобразился. Тяжелая работа сделала его тело крепким, накачанным. Лицо стало мужественным благодаря брутальной бороде. В глазах поселилась мудрость. Его глаза она любила больше всего.

– У вас есть антиквариат? – задал вопрос Руди.

– Был. Отец все продал, чтобы хватило на «Вэст Контерлэй» для Бенни, – пожаловалась Калли.

– Засада…

– Еще какая.

– Слушай, ну, «Блэкстон» – это не так страшно. Я там учился. И теперь посмотри, каким уважаемым человеком я стал. – Руди самому стало смешно от его слов. – Будешь работать со мной, чинить тачки и старые лодки.

– Супер.

– Будешь пахнуть как я.

– Обожаю твой запах.

– Тем более! Ничего, выкрутимся.

– …Хочу повеситься, – сказала Калли, погрузив лицо в ладони.

– Могу одолжить свои подтяжки.

– Спасибо, дружище.

– Калли, да чего ты так зацепилась за «Греджерс»? Жизнь ведь не кончится, если ты не будешь там учиться.

– Кончится. Я должна там учиться. Я хочу доказать отцу, что я на что-то способна. Хочу утереть нос ему и Бенни!

– …Ладно, я напрягу свои связи, подыщу тебе какую-нибудь работенку. Подкину свои сбережения. У меня меньше десяти тысяч, но хоть что-то.

– Руди… Я тебя не заслуживаю, – прошептала Калли.

– Не хнычь только. Это не конец света. Из любой задницы есть выход, уж я-то точно знаю.

Калли было приятно, что Руди старался ее поддержать. Но факт остается фактом: шестьдесят тысяч ей не заработать за такой короткий срок. И даже сбережения Руди ее не спасут.

– Только сейчас я поняла, насколько моя идея безумна…

Руди поцеловал Калли в лоб и посмотрел ей в глаза.

– Все будет хорошо. Слышишь, принцесса? Доверься мне.

Глава 5

– Я устала… – сказала Элеттра, закатывая глаза.

– Мы же только начали? Элеттра, если будешь постоянно лениться, то ты ничего не добьешься в жизни, – нежно сказала мать. – Давай, попробуй еще раз.

Аврора Кинг все свое свободное время посвящала дочери. Они вместе рисовали, обгоняли друг друга на утренних пробежках, но больше всего мать и дочь любили играть на фортепиано. Элеттре на тот момент было всего десять, но она уже виртуозно играла, ее длинные пальчики создавали настоящую магию, когда прикасались к клавишам.

Элеттра вздохнула и принялась вновь играть Ноктюрн двадцать до диез минор Фридерика Шопена – любимую композицию матери. Десятилетнему ребенку тяжело сыграть столь сложное произведение, но Элеттра была уникальна, она всегда все быстро схватывала. Любовь к музыке навечно поселилась в ее сердце благодаря матери.

– Ну как?

– Уже лучше, – прокомментировала Аврора. – Но все равно немного зажато. Почему ты сомневаешься в себе?

– Не знаю… – пожала плечами Элеттра. – Когда у меня не получается что-то хорошо сделать, я не хочу это продолжать.

– Элеттра, если бы все музыканты, художники, ученые так же размышляли, то в мире бы не было столько удивительных произведений и открытий. Ошибки должны мотивировать тебя двигаться дальше, а не заставлять все бросать на половине пути. Так, продолжай, а я пока пойду на кухню и попрошу Барбару, чтобы она приготовила тебе что-нибудь вкусненькое. Ты это заслужила.

Аврора поцеловала дочь в макушку и покинула ее комнату. Элеттра закрыла глаза и продолжила играть. Все ноты она знала наизусть. Ее пальцы плясали по клавишам, сердце билось в такт музыке. Когда Элеттра сидела за инструментом, она мгновенно сливалась с ним, они становились единым целым, мощнейшим симбиозом. Элеттре казалось, что ее игру слышит весь мир и она не имеет права на ошибку. Она представляла себя в огромном концерт-ном зале, на сцене. Внимание тысячи слушателей сосредоточено лишь на ней. Люди покрываются мурашками, забывают, как дышать, когда игра Элетт-ры становится еще экспрессивнее.

Когда-нибудь ее мечта исполнится, и Элеттра очарует весь мир своим талантом. Она в это верила.

Элеттра закончила играть, вышла из комнаты и пошла на кухню, где ее должно было ждать вкусное вознаграждение за ее труд и старание. Но кухня была пуста, Барбары – домработницы семьи Кинг – не было, и матери тоже.

– Мам? – сказала Элеттра, выйдя на улицу.

Во дворе тоже никого не было. Элеттра никак не могла понять, куда же все испарились? Девочка подошла к бассейну, заметив в нем какой-то плавающий мешок. Вскоре Элеттра поняла, что это вовсе не мешок. Она увидела волосы, что медленно колыхались в воде, точно водоросли, парящие руки, тело едва достигало дна.

– Мама!

Элеттра окаменела от ужаса. Она хотела бежать, но ноги были словно прибиты к земле. Ее тело трясло в лихорадочном припадке.

– Элеттра, что случилось? – выбежал из дома отец.

Бронсон Кинг подошел к дрожащей дочери, осмотрел ее, затем решил перевести внимание на то, чем она была шокирована.

– Господи, Аврора!

Бронсон прыгнул в воду, вынырнул вместе с бездыханной женой, вытащил ее из бассейна.

– Барбара! – крикнул отец, одновременно сдавливая грудную клетку Авроры.

– Мистер Кинг… – сдавленным голосом сказала Барбара, увидев ужасающую картину.

– Уведи Элеттру и вызови скорую.

Бронсон склонился над женой, сотрясаясь от плача.

– Что же ты наделала, Аврора?..

Прошло две недели после смерти Авроры Кинг. Для Элеттры время остановилось. Она не различала ни день, ни ночь, ей не хотелось спать и есть. Ей не хотелось жить.

Девочка навечно застряла в том моменте, в маленьком светлом воспоминании, что являлось на самом деле преддверием мрака, нескончаемой боли и чудовищной неизбежности, когда ее мама – цветущая, ласковая, жизнерадостная – подарила ей последний поцелуй и вышла из комнаты, зная, что больше никогда не вернется.

Элеттру до сих пор трясло. День смерти матери испепелил ее душу, теперь от нее осталась лишь хрупкая оболочка, что дрожала от малейшего шороха.

– Доктор, ей помогут эти лекарства? – спросила Аделайн – сестра отца.

Еще раз осмотрев девочку, врач печально вздохнул и ответил:

– Будем на это надеяться. Элеттра пережила сильнейший стресс, и с его последствиями нам придется долго сражаться. Следуйте всем моим рекомендациям.

– Хорошо…

Аделайн Брин не могла бросить младшего брата и племянницу в такой тяжелый период. Она была вынуждена держаться мужественно и стараться приложить все усилия, чтобы вытащить из мучительной скорби двоих убитых горем человек.

Проводив доктора, Аделайн принялась реанимировать брата.

– Бронсон, тебе необходимо взять себя в руки, – строго сказала она.

– Я не могу, – опустив голову, ответил мистер Кинг. – Я… просто не могу. Как она могла так поступить со мной… с нами?

– …Я всегда знала, что у Авроры были проблемы с психикой. Да и ты наверняка догадывался об этом. Рано или поздно это должно было произойти… – Аделайн подошла к брату, заключила его лицо в ладони. – Элеттре сейчас намного тяжелее. Ты должен найти где-то силы, чтобы справиться с болью.

Элеттра тихо закрыла дверь своей комнаты. Она медленно, с опаской подошла к фортепиано. Открыла нотную тетрадь. Сделала глубокий вдох и не торопясь рассталась с воздухом. Стоило ей лишь коснуться клавиш, как тремор кистей усилился. Ее руки не подчинялись ей, они будто существовали сами по себе. Элеттра постаралась успокоиться, настроиться на игру, но все попытки сыграть были тщетны. Пальцы дрожали, отскакивали от клавиш как от раскаленной сковороды. Ее тело пришло в негодность. Казалось, что боль и горе окружили ее и трясли с безумной жестокостью в надежде вытрясти из нее жизнь. Элеттра в гневе стала стучать по клавишам и кричать во всю глотку. Инструмент издавал громкие предсмертные вопли. А Элеттра все не останавливалась. Ей хотелось раздробить свои непослушные пальцы.

– Элеттра! – ворвалась в комнату Аделайн.

Услышав голос тети, Эл остановилась. Аделайн подлетела к девочке и ужаснулась, увидев то, что сделала ее племянница.

– Что ты наделала…

Клавиши были залиты кровью.

– Это теперь будет долго заживать, – сказала Аделайн, взяв руку девочки.

– Что со мной происходит? Когда все это закончится?..

Аделайн достала из кармана таблетки, что выписал доктор, отошла на кухню за водой и быстро вернулась.

– Вот, выпей. Тебе станет легче.

Транквилизаторы слабо справлялись со своей работой, но надежда на чудо все еще грела душу Аделайн.

– Я обещала маме сыграть до конца…

– Тебе нужно поспать. Ты очень устала.

– Я не хочу спать.

– Закрой глаза хотя бы на пять минут.

Аделайн отвела Эл к кровати, уложила девочку, заботливо накрыв одеялом.

– Знаешь, я уверена, что тебе приснится мама… Те, кто нас покинул, любят посещать наши сны.

Элеттра закрыла глаза.

Затем вновь открыла. Она стояла у бассейна. Лучи солнца играючи поблескивали на воде. Пчелы жужжали вдалеке. Мертвая Аврора парила в воде лицом вниз.

– Мамочка…

Элеттра почувствовала, как страх сдавливает ее горло. Она вновь не могла пошевелиться, ее тело снова предательски дрожало.

– Я здесь, – раздался женский голос за ее спиной.

Эл повернулась и увидела мать. Аврора стояла совсем близко и улыбалась. Мокрое платье прилипло к телу, капли стекали по серой, изъеденной червями коже. Волосы облепили ее лицо, можно было разглядеть лишь ее глаза, по-прежнему красивые, лазурные.

Аврора медленно подняла руку и направила ее в сторону напуганной до смерти дочери.

– Не надо, мама… Пожалуйста!

Элеттра сделала шаг назад, затем еще один. Тут ее тело потеряло равновесие, и Эл упала спиной в бассейн. Она пыталась перевернуться, вынырнуть, но какая-то мощная, зловещая сила тянула ее на дно. Элеттра кричала, последний кислород покидал ее тело в виде многочисленных пузырьков. Еще чуть-чуть, и она задохнется. Мать смотрела на умирающую дочь, стоя на том же месте, где была Элеттра, когда обнаружила ее тело.

Сделав резкий вдох, Элеттра распахнула глаза. Она дышала со свистом, ее сердце стремительно билось, отчаянно просилось наружу из подчиненного страху тела. Эл огляделась. Она в безопасности. Это ее комната в резиденции «Греджерс», ее уютная постель, рядом, на соседней кровати, лежала Рэмисента. Все хорошо. Это просто сон. Сон, что мучил ее вот уже шесть лет, со дня смерти Авроры. Мать не просто посещала ее сны, она навсегда поселилась в них. С наступлением темноты Элеттра впадала в панику, ведь стоит ей закрыть глаза, как она снова встретится с мертвой матерью, вновь испытает тот ужас, что дремлет днем, а ночью оживает.

Эл, слегка успокоившись, покинула свою кровать и аккуратно расположилась в постели Рэми. Та всегда спала у стены, тем самым заранее освободив местечко для Элеттры. Эл окончательно расслабилась, когда Рэми легла на другой бок, лицом к ней, и обняла одной рукой ее талию.

Именно в такие моменты Элеттра ценила дружбу с Рэмисентой больше всего.

Рэмисента появилась в «Греджерс» в девятом классе. Уверенной походкой она шла рядом с Голди Маркс, та ей что-то вещала, а все остальные ученицы приковали к ней свой взгляд.

– Новенькая? – удивилась Джел.

– Рэмисента Арлиц. Переехала в Глэнстоун два месяца назад. Это все, что я о ней знаю, – протараторила Никки.

Рэмисента смотрела на всех надменно, оценивала каждого, кто попадался на ее пути. Заметно, что девушка перекочевала из другой элитной школы, и теперь она сравнивала «Греджерс» и ее обитателей с тем местом, где она провела большую часть жизни.

– Самоуверенная, – подметила Калли.

– Слишком самоуверенная, – подключилась к обсуждению Элеттра, что стояла неподалеку от четверки. – За это ее здесь быстро сожрут.

– И ты откусишь от нее первый кусок, Элеттра, – хладнокровно произнесла Диана.

Элеттре очень хотелось ответить на колкий комментарий Брандт, но все же она решила промолчать. Какой смысл что-либо говорить, если свита Дианы разнесет ее за свою королеву в пух и прах?

Спустя некоторое время Элеттра помчалась в свою комнату. Ее стискивало дурное предчувствие. Войдя в комнату, она поняла, что чутье ее не подвело. Новенькая вовсю хозяйничала в ее обители, раскладывала свои вещи.

– Тебя сюда поселили?

– И тебе привет. Я Рэми. И да, меня сюда поселили. А ты что, против?

Эл вышла из комнаты, ничего не ответив.

– Понятно, – усмехнулась Рэми и продолжила располагаться на новом месте.

– Миссис Маркс, мой отец ведь договорился, чтобы ко мне никого не подселяли!

Кинг напала на директрису прямо у ее кабинета.

– Элеттра, повторяю еще раз: у нас больше нет свободных комнат. Где вы мне прикажете разместить новую ученицу?

– У Мессалины и Индии самая большая комната.

– Я понимаю, что вы цените уединение, но я не собираюсь из-за вас стеснять девочек.

Элеттра лишь недовольно фыркнула в ответ.

– Элеттра, скажите, у вас есть подруги?

– При чем здесь это?

– Я заметила, что вы почти ни с кем не общаетесь, ведете замкнутый образ жизни. Так нельзя.

– Миссис Маркс, меня вполне устраивает мой образ жизни.

– Я верю. Но мне кажется, что появление Рэмисенты изменит вашу жизнь к лучшему. Вы обретете настоящую дружбу. Как у Дианы с ее девочками, – улыбнулась Голди.

Услышав ее имя, Элеттра тут же почувствовала горечь во рту. Настолько Диана была ей неприятна. Также Элеттре было больно осознавать, что Маркс больше не пойдет ей на уступки. Кинг вынуждена теперь делить комнату с Арлиц. Она лишилась своей любимой, самой ценной привилегии.

Когда Элеттра вернулась в свои покои, Рэмисента уже закончила раскладывать вещи. Теперь ее рыжеволосая соседка сидела на кровати и активно с кем-то переписывалась в телефоне. Элеттра осмотрела комнату, свое маленькое убежище, которое больше не принадлежало ей. Новые вещи, новые запахи, новое потрясение. Ей больше негде скрыться. Это осознание выворачивало ее душу наизнанку.

– Тебе не понадобится столько косметики. Нам запрещают яркий макияж, – сказала Элеттра, взглянув на комод Рэми, что весь был заставлен девчоночьими прибамбасами.

– Спасибо, что просветила, но я уже ознакомилась с правилами школы.

– …Ты заставила весь комод.

– И что? Это же мой комод. Почему тебя это так заботит?

– Ты организовала пылесборник! Комод – твой, а комната – общая. Я не собираюсь дышать пылью!

– М-да… – Рэми оценивающе посмотрела на свою соседку. – Диана была права. Ты действительно заносчивая, невыносимая особа.

Опять Диана! Опять, черт возьми, она! Да сколько можно уже? Элеттре хотелось кричать от дикой несправедливости. Диана – огромный астероид, что вечно маячит у нее на пути, предрекая неминуемое столкновение.

– А что еще она сказала обо мне? – вдруг поинтересовалась Элеттра.

– Диана предупредила меня, что с тобой всегда надо быть начеку.

– …В этом она права.

Рэмисента резко свесила ноги с кровати, точно была готова сорваться и кинуться на Кинг.

– Элеттра, мне наплевать на то, что ты не хочешь делить со мной комнату. Я останусь здесь. Либо смирись, либо готовься узнать, на что я способна, когда кто-то появляется на моем пути.

Новый враг…

Элеттра ни словом больше не обмолвилась с Рэми. Она старалась ее игнорировать, делать вид, что та абсолютно ничего не поменяла в ее жизни. Конечно, ей с великим трудом это удавалось. Элетт-ра любила свое одиночество, она была искренне предана ему. Ей комфортно жилось за бетонными стенами, что она выстроила вокруг своей души. Ее считали нелюдимой, называли Снежной королевой. Элеттра всех отталкивала своим холодом. Она неспособна дружить, заботиться о ком-то, помогать кому-то, любить кого-то, кроме себя. Так считали все ученицы «Греджерс».

– Мама!

Элеттра вновь проснулась из-за жуткого сна, в котором ее мать, как всегда, с улыбкой наблюдала, как та тонет.

– Черт возьми! Ты чего кричишь?! – ворчала Рэмисента.

Дрожь снова овладела Элеттрой. Девушка сидела на кровати, глядела во тьму, прерывисто дышала и тряслась.

– Элеттра, что с тобой? – испугалась Арлиц.

– …Ничего.

Эл вскочила с кровати и выбежала из комнаты. Рэми, совершенно ничего не понимая, последовала за ней. Арлиц застала Элеттру в коридоре. Та смотрела в окно, обняв себя дрожащими руками.

– И часто тебе снятся кошмары?

– …Оставь меня.

– Не могу. Ты меня разбудила, теперь я до самого утра не буду спать, – Рэмисента подошла к Эл. – Что тебе приснилось?

– Это не твое дело!

Элеттра поспешила вернуться в комнату. Рэми едва удавалось сопротивляться бурному желанию сорваться и как следует накричать на свою чокнутую соседку. Обычно она легко находила общий язык с кем угодно, но с Элеттрой Кинг дела обстояли иначе. Она невероятно сложный человек. Стоит ли в ней копаться? Рэмисента поймала себя на мысли, что Эл имеет сходство с древним артефактом: дотронуться до него, в жизнь ворвется разрушительное проклятье.

Но Рэми была не из пугливых. Поэтому, вернувшись в комнату, она продолжила свой допрос:

– Ты кричала: «Мама». Ты явно была напугана, – задумчиво сказала она.

– Ты отстанешь от меня или нет? – сонным голосом спросила Элеттра.

– Нет. Я хочу разобраться. У тебя проблемы с матерью? Она тебя бьет? Унижает всячески?

Терпение Кинг кончилось.

– Не смей говорить про мою мать! Ты ничего не знаешь!

– Вот именно! Я ничего не знаю. Расскажи мне, что с тобой происходит. Мне станет яснее, а тебе легче.

Элеттра легла лицом к стене, положив подушку на голову. Рэмисента опомнилась. Скорее всего, она в самом деле перестаралась…

– Прости… Моя мама – психотерапевт, и я, кажется, заразилась от нее привычкой копаться в людских мозгах. Ты права, твои проблемы меня не касаются. Я всего лишь хотела помочь, но, как выяснилось, помогать людям – не мое призвание…

Рэмисента, извиняясь за свою назойливость, даже не заметила, как Кинг убрала подушку с головы и повернулась к ней.

– Риннон Арлиц… Как же я сразу не догадалась?

– Ты смотрела передачи с моей мамой?

– Да, довольно часто. Они иногда помогали мне. Твоя мама – удивительная женщина. Такая рассудительная, спокойная, все раскладывает по полочкам… Мой любимый выпуск про депрессию.

Элеттра внезапно вспомнила, как ее психотерапевт рекомендовал смотреть «Разговор с душой», ту самую передачу, ведущей которой и была мать Рэми, знаменитый психотерапевт – Риннон Арлиц. Многие специалисты ориентировались на Риннон. Благодаря своим оригинальным методикам она творила чудеса с покалеченными человеческими душами.

– Да, это ее любимая тема, – сказала Рэмисента. – Мама даже написала несколько книг про депрессивное расстройство.

В окно уже стучалось утро, тьма неохотно рассеивалась.

– Что случилось с твоей мамой? – тихо спросила Рэми и вновь приготовилась к атаке.

Но, к удивлению Рэми, Элеттра решила сдаться.

– …Она умерла. Покончила с собой.

– Вот я тупица… Прости меня, пожалуйста. Я столько всего наговорила.

– Все в порядке.

– Ты видела ее во сне?

– Да. Она мне снится почти каждую ночь. Кажется, она хочет забрать меня к себе. Мама планомерно вводит меня в то состояние, которое ее убило.

– Почему она это сделала?

– Я точно не знаю. Тетя Аделайн сказала, что у мамы были проблемы с психикой. Я этого не замечала, если честно. Но я была ребенком, откуда мне было знать, что у людей, оказывается, может болеть душа?..

– Знаешь что? В следующий раз, когда тебе снова приснится кошмар, ложись ко мне.

– Тебе это надоест, – улыбнулась Элеттра.

– Не надоест, – уверенно ответила Рэмисента. – …Все-таки Диана ошибалась насчет тебя. Нет, ты, бесспорно, заносчивая, но вот насчет невыносимой особы я бы поспорила.

– Диана всегда всех настраивает против меня. И ей всегда это удается.

– На этот раз не удалось.

Для Рэми это была всего лишь поддержка, которую она по доброте душевной оказала человеку, что нуждался в ней. Для Элеттры это было первое в ее жизни проявление добра к ней. Все люди сторонились ее, шарахались, как от прокаженной. Рэмисента – единственный человек, что решил пойти ей навстречу и поделиться теплом. Элеттра привязалась к ней в тот же миг.

– Вы давно с ней не ладите? – спросила Рэми.

– С самого детства. Хотя вру… Был у нас период, когда мы хорошо общались. Даже чуть лучшими подружками не стали.

– Ого! Расскажи.

– Я решила увлечься конным спортом. Диана и Никки – ее подруга с короткими белыми волосами…

– Да-да, знаю.

– Так вот, они уже год были в клубе. Я присоединилась позже всех. Диана помогла мне подружиться с лошадьми. Научила меня доверять им, не бояться их. Она всегда меня поддерживала.

– И что же случилось потом?

– …После смерти мамы я… я сломалась. Что-то произошло с нервной системой и психикой. У меня стали дрожать руки. Я пыталась не заострять на этом внимания, старалась смириться с этим и надеялась, что это скоро закончится. Но вдруг… вся школа стала нагло пялиться на мои руки и смеяться надо мной. Некоторые даже пародировали меня. Я злилась и переживала, из-за этого тремор стал еще заметнее. – Элеттра сделала небольшую паузу. Эмоции захлестывали ее, ей стало не хватать воздуха. Так трудно было об этом вспоминать. – Никки проболталась, что Диана пошутила над моим недугом, и с тех пор вся школа издевается надо мной. Она всегда была «королевой», и ее глупые подданные всячески подражали ей. Вот тогда я ее и возненавидела. Все обожают Диану, все считают ее идеальной. Но на самом деле за милой улыбкой скрывается монстр. Она – монстр! Человек так поступить не может! Это же подло, это…

Рэмисента кинулась к Элеттре, заметив, как ту еще сильнее затрясло. Арлиц положила свою ладонь поверх ее. Ей было страшно. Прежде Рэми не доводилось сталкиваться с подобными случаями.

– Тише, успокойся, Эл, все хорошо… Ты имеешь полное право ее ненавидеть. То, что сделала Диана, – бесчеловечно… Когда-нибудь она получит по заслугам.

Рэмисента и Элеттра вошли в столовую, держась за руки. Это событие шокировало каждую ученицу «Греджерс». По громадному помещению разлетелся шелестящий шепот. Все обсуждали неожиданно родившуюся дружбу.

– Новенькая еще жива? – не верила своим глазам Никки.

– Она стала подружкой Элеттры… – удивилась Джел.

Элеттра обычно завтракала в одиночестве, но Рэмисента настояла присоединиться к одноклассницам. Они сели за стол к Эсси Джефферсон и сестрам Максвелл – Ари и Мэйт. Те их радостно поприветствовали. Затем к ним подсела Орабэль ДеКарло, которая потом пригласила свою подругу – Сагари Пью. Так сформировалась веселая компания, которая мгновенно стала объектом всеобщего внимания.

Впоследствии Эл и Рэми все же держались от всех подальше. Они никого не хотели впускать в свой мир. Но ученицы наконец-то изменили свое отношение к Кинг. Если Рэмисента что-то в ней разглядела и даже осмелилась завязать с ней дружбу, то может, Элеттра не такая уж и плохая?

– Глупая девчонка. Я ведь ее предупредила… – сказала Диана, сверля глазами Эл и Рэми.

– Она выглядит счастливой, – заметила Калли.

– Это ненадолго. До тех пор, пока Элеттра не вонзит в нее свои острые зубки, – улыбаясь, ответила Диана.

Глава 6

– Они просто издеваются над нами, – проныла Джел. – Нужно еще как минимум две жизни, чтобы успеть выполнить всю домашнюю работу…

– Точно, – кивнула Калли.

Девушки покинули учебный корпус и направились в сторону фонтана, чтобы хоть немного успокоить нервишки после трудного учебного дня.

– Вашу ж мать… – сказала Диана, резко остановившись.

– Джулиан, вы меня просто очаровали! – хихикнула Голди Маркс, прижимая к себе пышный букет пионов.

Джулиан ворковал с ней у всех на виду. Патридж не мог остаться незамеченным: приехал в «Греджерс» в элегантном черном костюме, с уложенными волосами, гладко выбритый. Он ни на секунду не переставал пленять всех своей улыбкой.

– Это и есть твой Джулиан? – спросила Никки.

– Он самый, – ответила Диана, ощущая, как живот стонет от внезапного чувства тошноты.

– Не такой уж он и страшный, как ты говорила, – сказала Джел.

– Даже Голди растаяла, – добавила Калли.

– Диана, подойдите к нам, пожалуйста! – крикнула Маркс.

Настроение Брандт вмиг улетучилось.

– Удачи… – обняв Диану, сказала Никки.

Диана подошла к директрисе и Джулиану, что едва не подпрыгнул от радости, увидев ее.

– Привет, – сказал он, вручив Диане такой же, что и у Голди, букет.

– Добрый день.

– Диана, Джулиан попросил меня отпустить вас с ним до вечера, – улыбаясь, сообщила Голди.

– И миссис Маркс любезно согласилась выполнить мою просьбу, – подмигнул Патридж.

– Вы отпускаете меня посреди учебной недели? Это же против правил?

– Милая, ради вас и такого галантного молодого человека, я могу пойти против правил. Тем более Джулиан пообещал мне, что с ним вы будете в безопасности.

– Я это гарантирую, – тут же отозвался Джулиан. – Иди собирайся. Я подожду тебя.

Диана так крепко сжала букет, что стебли цветов стали трещать. В этот момент она представила, что ее руки сжимают его шею.

Брандт вернулась к Джулиану спустя десять минут. Надела первое, что попалось в шкафу, – простое шелковое платье терракотового цвета. Макияж обновлять не стала, и так сойдет. Над прической тоже не думала, просто распустила волосы. Диана хотела всем своим видом дать понять, что ей безразлично это свидание, безразличен Джулиан. Но Патридж, увидев ее, вновь обомлел. Длинные шикарные черные волосы подпрыгивали с каждым ее шагом. Шла она грациозно, словно пантера, а превосходное платье сексуально облегало ее великолепную фигуру, подчеркивая все ее достоинства.

– Это парень Дианы? – задала вопрос Рэмисента, которая, как и все ученицы, провожала взглядом пару.

– Похоже на то, – ответила Элеттра.

– Мило смотрятся.

– …Трудно поспорить, – признала Эл.

– Тебе нравится мексиканская кухня? – поинтересовался Джулиан.

– Я индифферентна к ней.

– Мы с тобой поедем в «Ранчерос». Шикарный ресторан, тебе понравится!

Джулиан просто сиял от счастья. Диане было отчасти его жаль, ведь ей даже стараться не хотелось хоть чуточку проникнуться к нему. Она понимала, что все девушки мечтают о таком парне как Джулиан. Все ей завидуют. Но знали бы все, что каждый раз, когда Джулиан прикасается к ней, ее сердце желает остановиться, дабы спасти от мучений свою хозяйку.

– Представляешь, уже через неделю я буду ассистировать на операциях! – воодушевленно рассказывал он.

Диана без особого энтузиазма слушала его, жуя севиче с морепродуктами.

– Это очень здорово. Волнуешься? – спросила она, разглядывая тарелку.

– Еще как! До этого я был уверен в себе, а сейчас кажется, что я могу не справиться…

– Ты зря сомневаешься в себе. Я думаю, ты из тех людей, которые сделают все возможное, чтобы добиться желаемого.

– Ты мне льстишь, – засмущался Патридж.

– Вовсе нет. Говорю как есть.

– А как у тебя дела в школе? Как начало учебного года? – спросил Джулиан, безостановочно черпая сопа де лима. Несколько капель лимонного супа стекали по его подбородку.

– Все стандартно, – ответила Диана, не отрывая глаз от мерзких капель, что оставили после себя жирные блестящие следы на его коже. – Уроки, домашка… Сериалы по ночам. Только они и спасают. Ну и тренировки, конечно же.

– Скоро начнутся соревнования, так ведь? – задал вопрос Джулиан, небрежно вытерев подбородок скомканной салфеткой.

– Да.

– Волнуешься? – улыбнулся он.

– Волнуюсь лишь за своих соперников, что из кожи вон лезут, тренируются до изнеможения. На-деются, что в этот раз удача им улыбнется.

– Ты беспощадна.

– Может быть.

– Не возражаешь, если я буду частенько навещать тебя?

– Я не хочу пропускать занятия. Могу потерять лидирующую позицию в рейтинге.

– А если после уроков?

– Нам очень много задают. Не хочу потерять бесценное время.

– …Тогда буду ждать выходных.

«Уж кто беспощадный, так это ты, Джулиан», – подумала Диана. Нужно было срочно выпить, чтобы хоть как-то скрасить это унылое времяпрепровождение.

– Джулиан, закажи, пожалуйста, вино.

– Прости, но я больше не пью вино. Алкоголь лишает меня энергии.

– Я тебя поняла.

Диана позвала официантку.

– Слушаю вас.

– Девушка, принесите, пожалуйста, «Каса Мадеро».

– Подождите. Нам ничего не нужно. Мы не будем пить, – резко сказал Джулиан.

Диана, мягко говоря, опешила от его реакции.

– Джулиан, я уважаю тебя за то, что ты решил отказаться от спиртного, но мне бы хотелось побаловать себя бокальчиком.

– Никакого бокальчика. Из-за тебя я рискую пойти наперекор своим принципам.

Это было немыслимо. Всего минуту назад он был таким любезным и покорным, а теперь перед Дианой сидел совершенно другой человек.

– Прошу прощения, – сказала Диана официантке, что также была шокирована поведением Патриджа.

Стоило официантке уйти, как Джулиан мгновенно перевоплотился в робкого паренька. Еще бы… Ведь Диана смотрела на него с нескрываемым отвращением.

– Прости меня… Иногда я теряю контроль и веду себя грубо. Понимаешь, до тебя у меня не было отношений… Я посвятил всю свою жизнь учебе. Смешно даже… Я знаю все о сердце: его строение, болезни… Но не знаю, как его завоевать.

– Я тебе нравлюсь?

– Что за вопрос?

– Хочу понять, я действительно тебе нравлюсь или ты лишь следуешь приказу своих родителей?

– …Диана, я влюблен в тебя до беспамятства, – прошептал он, словно тайное заклинание. – Все эти годы я следил за твоей жизнью. Мне все рассказывали родители. Я… ждал подходящего момента, чтобы поговорить с тобой по душам, выразить свои чувства.

– Крейна и Роберт наверняка все эти годы нахваливали меня, буквально гипнотизировали тебя мною, вот ты и вбил себе в голову, что я тебе нужна.

– Нет! Они здесь ни при чем. Прошу тебя, поверь мне. Ответь, чем я плох?

– …Джулиан, мы просто не подходим друг другу.

– Но противоположности ведь притягиваются?

– Да ерунда все это. Людей должно хоть что-то сближать… А ты даже не пьешь, – усмехнулась Диана.

– Мне нужно напиться, чтобы понравиться тебе? – возмутился Джулиан.

– И шуток моих не понимаешь! Мы несовместимы.

– Мне все равно. Как ты уже сказала, я всегда добиваюсь своего. И я добьюсь тебя.

– Ты скорее добьешь меня… – тихо ответила Диана.

Джулиан положил руки на стол, привстал, чтобы максимально приблизиться к Диане и сказал:

– Мне ведь не составит труда настроить своего отца против твоего, – он посмотрел ей в глаза, почувствовал ее страх и злобно улыбнулся. – Алэсдэйр очень сильно пострадает, если ты продолжишь сопротивляться.

Для Дианы стало открытием, что можно разочароваться в человеке, будучи уже сильно разочарованным в нем. Страх иссушил горло, ненависть взбунтовала сердце. Диана смотрела на Джулиана и понимала, что она столкнулась лицом к лицу со своим проклятьем.

Диана встала и решительно направилась к выходу, но Джулиан резко схватил ее за запястье.

– Ты куда?

– На улицу. Хочу подышать. Или ты меня и воздуха лишить хочешь?

Оказавшись за пределами ресторана, Диана полностью отдалась истерике. Она сложила руки на груди, закрыла глаза, почувствовала, как тревожно барабанит сердце под ладонями. Ей казалось, что она заключена в тиски, она бессильна.

Всю свою жизнь Диана следовала указаниям отца, безукоризненно выполняла его приказы, не смела выражать свое мнение, покорно наблюдала за тем, как отец тянет ее за ниточки, решая, в какую сторону ей шевельнуться. Да, Алэсдэйр материально не обделял свою дочь. Диана могла позволить себе все и даже больше. Но только смысла во всем этом не было. Она все равно оставалась пленницей. Всю свою жизнь Диана мечтала и упорно планировала вырваться из оков, стать независимой, подчиняться лишь сердцу и разуму.

И тут в ее жизни появился новый тиран – Джулиан Патридж. Внешность принца, душа дьявола.

Диану называли Королевой, но она считала себя рабыней. Хрупкая душа, у которой никогда не появится шанс на спасение.

– Проблемы, подруга?

Диана не заметила, как витая в своих мрачных мыслях, забрела на темную улицу, где у разбитого ларька сидел бродяга.

– Извините… – сказала Диана, медленно шагая назад.

– Чего шарахаешься? Неужели я такой страшный?

И правда. Самое настоящее зло ее с нетерпением ждало за столиком дорогущего ресторана. А это так, обычный бродяга, что сидел на ступеньках и наслаждался своим одиночеством.

– Что это? – Диана заметила в его руках бутылку с прозрачной жидкостью.

– Водка. Любишь водку?

– Пока не знаю.

Бродяга протянул ей бутылку, и Диана сделала то, на что в другой ситуации никогда бы не решилась. Она выпила из горла, абсолютно не брезгуя. Может, даже хорошо, если она чем-то заразится. Джулиан наверняка от нее отстанет, увидев ее гнойные язвы и отвалившийся нос.

– Ну как?

Солоновато-горький вкус заполнил всю ротовую полость. Диана наконец собралась с силами и проглотила. Ничего отвратительнее она в своей жизни не пробовала.

– …Отменно, – сказала Брандт, едва дыша.

– Словечки у тебя интересные. Ты из какого века?

Диана промолчала. Водка до сих пор жгла ее пищевод.

– Я Рекс, кстати.

– Можно еще?

Рекс вновь позволил ей сделать глоток.

– Что, хреновое свидание?

– Ужаснейшее.

– Так вали от него, чего мучаешься?

– Свалить – это слишком просто. Я привыкла действовать иначе.

– Как же?

Джулиан каждую минуту поглядывал на часы, затем на дверь, потом снова на часы. Диана исчезла на целую вечность. Он чувствовал и злость, и волнение. Не знал, как повести себя, когда она появится. Высказать свое недовольство или же попытаться отнестись к ней снисходительно?

– Ой! Извините, я вас перепутала кое с кем…

Джулиан обернулся и увидел Диану. Она столкнулась с одним из гостей ресторана, чуть не упала, споткнувшись на ровном месте.

– Диана…

– О! Джулиан, я тебя чуть не потеряла.

Патридж сразу почувствовал запах дешевого алкоголя. И, видимо, не только он. Все посетители «Ранчероса» уставились на Диану, скривив лица.

– Что с тобой? Ты пьяная?!

– Я не пьяная! Я – пьяненькая, – засмеялась она.

Джулиан решил немедленно отвезти Диану обратно в Мэф. Всю дорогу до «Греджерс» он думал, как оправдать себя, как объяснить состояние Дианы. Ему было чрезвычайно неловко. А Диане было хорошо. Даже очень. Она пела, громко смеялась, специально дышала Джулиану в лицо, чтобы увидеть его отвращение.

– Я обещал миссис Маркс доставить тебя целой и невредимой, – сказал Джулиан, сопровождая шатающуюся Диану.

– Расслабься. Я цела и невредима.

– Где ты так накидалась?

– Это все из-за Рекса.

Диана и Джулиан остановились у ворот школы. Теперь необходимо было дождаться Бертольфа.

– Какого еще Рекса?!

– Рекс… Бродяга, – улыбнулась Брандт. – Ты знаешь, мне с ним было гораздо интереснее, чем с тобой, несмотря на то что от него несло кошачьей мочой.

– Ты так ведешь себя, чтобы оттолкнуть меня?

– Я хочу показать тебе себя настоящую. Я вот такая! Пью, иногда курю, ругаюсь матом, в Бога не верю. Я неидеальная.

– …Да, ты неидеальная. И, может, именно поэтому ты и нравишься мне.

Ворота открылись. Диану и Джулиана встретили Бертольф и взволнованная Голди.

– Вы обещали вернуться к девяти, а уже без четверти одиннадцать.

– Миссис Маркс, прошу меня извинить. Я не рассчитал время, и еще мы попали в пробку…

Диана, поникшая и обессиленная, прошла за ворота.

– Диана, вы в порядке? – встревожилась Маркс.

Брандт медленно повернулась к ней. Резкие движения могли привести к тому, что слезы покинут ее переполненные веки, а она не желала демонстрировать свое отчаяние.

– Разве это имеет значение?

Перенесемся в тот момент, когда Диана уехала с Джулианом в ресторан. Пока Калли и Джел старательно выполняли домашнее задание, Никки бездельничала и безумно завидовала Диане, которой позволили кратковременную свободу.

Вдруг зазвонил ее телефон.

– Привет, узнала?

– Рокси! Конечно, узнала. Как дела? – мгновенно оживилась Никки.

– Отлично. Короче, есть новость: сегодня состоится матч – «Блэкстон» против «Вэст Контерлэй».

– Так…

– А после матча будет вечеринка наших футболистов. Будут праздновать победу или запивать проигрыш. Неважно. Есть возможность потусоваться с Арджи.

– Рокси, я тебя обожаю!

– Я заеду за тобой в шесть. Не опаздывай.

– Договорились.

Счастью Никки не было предела. Она наконец-то увидит Арджи Смита! А это значит, что ее охота возобновится.

Никки помчалась к хозяйственному корпусу. В руках она держала конверт, наполненный внушительной пачкой купюр. Никки была в полной боеготовности.

– Ого, сколько мусора! – сказала Никки, заметив кучу старого барахла у будки пса Бертольфа. – Откуда он здесь?

– Сам не знаю. Вероятно, Тесла нашел где-то дыру и теперь тащит с помойки всякую дрянь.

– Да уж… Бертольф, у меня есть для тебя подарок, – Никки потрясла перед лицом управляющего толстым конвертом. – Но ты получишь его, если согласишься помочь мне.

– Нет, Никки, – не раздумывая, ответил Бертольф.

– Ты даже не знаешь, что я хочу.

– Как же не знаю? Ты хочешь сбежать. В очередной раз. Ты забыла, как попалась в прошлом году? Меня из-за тебя чуть не уволили!

– Но ведь не уволили же!

– Если снова накосячишь, Голди больше не сжалится надо мной. Иди, Никки. Иди, не отвлекай меня.

Только благодаря многолетнему сотрудничеству с Бертольфом Никки могла покидать территорию школы в любой момент. Она сбегала на свидания, разные тусовки, и директриса ни о чем не догадывалась. Но все-таки все тайное становится явным, это железная истина. Однажды Никки вернулась утром в нетрезвом виде, как раз в тот момент, когда Голди приехала на работу. Был грандиозный скандал.

Но Никки Дилэйн не знала, что такое страх и стыд. Ей вновь захотелось нарушить правила, пойти против системы. И повод ведь был достаточно серьезный – охмурение Арджи Смита!

Вот только как теперь быть? Ее сообщник перестал ей помогать, а значит, на матч никак не попасть.

– Дилэйн, – сказала Бригида (ученицы между собой называли ее Фригидой) Ворчуковски, остановившись возле Никки. Бригида/Фригида была заместителем директора.

– Да, миссис Ворчуковски, – недовольным тоном ответила Никки.

– Что за носки на вас?! Это что, мужские детородные органы?

– Да нет, что вы! – рассмеялась Никки. – Это целующиеся червячки. Кстати, интересная ассоциация. Что бы по этому поводу сказал мистер Фрейд?

– Никки, остановитесь. Если я еще раз увижу эти безобразные носки, вы очень сильно пожалеете.

Никки кивнула, натянув улыбку, и пошла дальше думать, как ей выбраться из «Греджерс».

Мимо нее пробежал Тесла. Причем пробежал так целенаправленно, точно по важному делу. Никки, недолго думая, решила проследить за псом. Золотистый ретривер побежал в глубь парка, Дилэйн едва поспевала за ним. Постоянно натыкалась на кочки, острые ветки, скользкие камни, покрытые мхом. Чуть не порвала юбку, зацепившись за шершавый ствол дерева. Тесла добежал до ворот, что располагались в самом конце парка, и, пыхтя, пролез через дыру. Последняя образовалась за счет подкопа. Вероятно, пес долго и муторно боролся с твердой землей, чтобы прорыть себе путь на свободу.

Никки посмотрела по сторонам. Камеры, что стояли по всему периметру школы, были направлены в противоположные стороны. Таким образом, пес привел ее к слепой зоне.

– Ну, Тесла… Ты точно гений! – обрадовалась она.

– Никки, это безумие, – попыталась переубедить подругу Джел.

А Никки уже вовсю готовилась к встрече с Рокси и Арджи. Перемерила кучу платьев, в итоге остановилась на самом коротеньком, цвета фуксии. Макияж был таким же сочным: ярко-розовые тени и помада в тон.

– Безумием будет, если я пропущу эту вечеринку.

– А если тебя засекут?

– И пусть. Меня не исключат, Кармэл этого не допустит. А наказание Голди я переживу. Что, в первый раз, что ли? Но ты все равно прикрой меня, если вдруг что.

Джел вздохнула.

– В конце концов, почему Диане можно покидать школу посреди недели, а нам нет? Где справедливость?

– Ну да… Ладно, я прикрою тебя.

– Спасибо!

Чудом Никки удалось остаться незамеченной. Высокую красотку в вызывающем наряде просто невозможно было упустить из виду. Благо на улице было уже темно. Никки с трудом удалось не заблудиться в парке и найти выход. Точеная фигура и гибкость позволили ей быстро пролезть через дыру. Слегка испачкала колени и низ платья, но ничего. Никки отряхнулась, пока бежала к дороге.

– Привет, – сказала Дилэйн, расположившись в машине Рокси.

– Я же просила тебя не опаздывать. Пятнадцать минут уже жду.

– Остынь. Из моей «тюрьмы» выбраться не так-то просто. Поехали.

Рокси и Никки приехали на стадион школы «Блэкстон» во время второго тайма. Подруги Уэллер заняли им два места в центральном секторе. Пока шла напряженная игра, Рокси потешалась над Никки, ведь та определенно выделялась из толпы. Все девушки и парни были в обычной одежде. В конце концов, они же не в клуб пришли. И только Никки была в образе цветка с клубмы. В самом деле это выглядело забавно.

– А мне нравится Квилл Костер, девятый номер. Смотри, как ему идет форма.

Никки мельком посмотрела на избранника Рокси.

– Ничего особенного. Набор мышц и кривых зубов.

– Эй, между прочим, Квилл неплохо играет в шахматы. Где ты еще видела футболиста и шахматиста в одном лице?

Рокси быстро бросила затею спорить с Никки, ведь та была полностью увлечена ее другом.

– Арджи! – кричала Никки. – Ему эта форма идет больше всех.

– Да, – Рокси перевела взгляд на Смита. – Не ты одна им восторгаешься.

Рокси указала на трех девчонок, что сидели на два ряда ниже и выкрикивали слова поддержки для Арджи.

Никки встала и закричала громче всех:

– Давай, Арджи!!!

Смит увидел розовое пятно, что выкрикивало с трибун его имя, и дружелюбно помахал.

– Плевать, что все на него пялятся. Главное, что он смотрит только на меня, – уверенно сказала Никки.

Может, из-за того, что Арджи отвлекся от игры, уделив несколько секунд Никки, которая вела свою не менее жесткую игру, или же по иной причине, тем не менее «Блэкстон» проиграл «Вэст Контерлэй» со счетом 3:0.

Футболисты воплотили худший сценарий Рокси: на вечеринке они заливали горе литрами крепчайшего алкоголя.

– Арджи, игра была отстойная, – прямо сказала Рокси.

– Да знаю я… У нас заболел вратарь, и мы решили его заменить Кейси Вонгом. Это стало роковой ошибкой, – ответил расстроенный Арджи, выпив очередную порцию виски.

– Арджи, не парься. В следующий раз вы порвете «Вэст Контерлэй», – сказала Никки.

– Ага, в следующей жизни, скорее.

– Рокси!

– Ой, ладно. Пойду за коктейлем.

Уэллер оставила парочку наедине.

– Следующая игра будет с «Сиванродж», а они еще сильнее «Вэст Контерлэй». У нас нет шансов.

– Я так не думаю, – улыбнулась Никки.

– Никки, спасибо, что пришла поддержать меня. Это было неожиданно.

– Мне пришлось пойти на риск ради тебя.

– Серьезно?

– Я сбежала из «Греджерс».

– Никки… не стоило! У тебя же теперь будут проблемы.

– Ну и что? – ухмыльнулась Дилэйн. – Я не боюсь проблем. Если сторониться каждой неприятности в жизни, то можно упустить саму жизнь.

– …Очень правильные слова.

– Арджи, пойдем танцевать.

– Извини, настроение совсем не то.

Никки прижалась к спине Арджи, обвила руками его шею и почувствовала, как напряглось его тело.

– Ну ты чего? – шепнула она ему на ушко. – Это же всего лишь игра. Знаешь, я миллион раз проиграла своей подруге на конных скачках. Ну не везет мне в этом спорте, и все тут! Но я понимаю, что, несмотря на бесконечную череду поражений, я гораздо счастливее Дианы, той самой подруги. Если она хотя бы один раз проиграет – это убьет ее, а меня нет. Потому что я не делаю спорт смыслом своей жизни. Да и вообще что-либо конкретное. Смысл жизни – это быть счастливым, несмотря ни на что. У всех бывают взлеты и падения, и тут важно то, как ты относишься к этому. Я советую относиться проще, тогда и жить намного легче. Не заморачивайся, – договорив последнюю фразу, Никки игриво взъерошила его волосы.

Арджи улыбнулся. Впервые за вечер.

– Никки, ты…

– Я знаю, я – душка. Запомни: Никки Дилэйн никогда никому не позволит грустить. А теперь пойдем на танцпол!

Арджи больше не колебался. Держась за руки, они с Никки протиснулись на танцпол и стали танцевать. Парню нравилась энергетика этой неугомонной блондинки. Она такая лучезарная, такая завораживающая. С ней действительно забываешь о грусти, да и вообще обо всем на свете.

В это время Рокси подошла к диджею и протянула ему тот самый конверт, который Никки сначала адресовала Бертольфу.

– Слушай, у моей богатенькой подружки есть для тебя сюрприз. Взамен поставь вот эту песню, – Рокси показала на смартфоне название песни, что заказала Дилэйн.

Спустя минуту все стали танцевать под Bon Iver – Blindsided.

– Надо же… Это моя любимая песня! – воскликнула Никки и прильнула к Арджи.

– Мне она тоже нравится.

Никки было об этом известно. На самом деле, Дилэйн не являлась поклонницей Bon Iver и песню эту услышала впервые. Рокси поведала ей о музыкальных предпочтениях Смита. Арджи безумно фанател от этой группы. И он попался на крючок. Согласитесь, приятно встретить человека, у которого схожий с тобой музыкальный вкус.

– Однажды, слушая эту песню, я закрыла глаза и представила, как целую парня своей мечты.

– И кто же этот счастливчик?

– Я опишу его. У него… густые русые волосы. Вечно взъерошенные, – Никки вновь провела рукой по волосам Арджи. – Янтарные глаза… – и в этот момент она взглянула в его глаза. Далее ее взгляд коснулся его губ. – Улыбка… Боже, что со мной делает его улыбка! Я вся мурашками покрываюсь, когда он улыбается. А еще у него есть родинка на шее. Такая маленькая, милая. Она добавляет ему шарма…

Никки дотронулась пальчиком до его родинки. Затем снова посмотрела в его глаза, встала на цыпочки и поцеловала.

«Я ослеплен…»

Вот она, долгожданная победа. Жертва, повелевая ее губами, находилась полностью в ее власти. Они не могли оторваться друг от друга.

Рокси смотрела на ребят со стороны и не верила своим глазам. У Никки все-таки получилось. Ей и правда под силу влюбить в себя кого угодно.

Никки почувствовала, как по ее телу бежит электрический разряд. Такое с ней было впервые. Этот поцелуй не был результатом страсти, необузданного желания победить. Тут что-то другое. Что-то совершенно новое для нее.

Что-то опасное.

«Загляни вовнутрь…

…Я не совсем такой.

Я, наверное, беспомощен».

Никки вернулась в «Греджерс» беспрепятственно. Никто не заметил ее отсутствия.

– Джел… – сказала Никки, плюхнувшись на кровать.

– Вернулась, слава богу, – сонным голосом отозвалась Джелвира. – Все хорошо?

– …Да. Все очень даже хорошо. – Никки смотрела в потолок и не могла перестать улыбаться. – Я еще никогда такого не испытывала. Кажется, я влипла, Джел.