Юный техник, 2001 № 01

Фараон, который пошутить любил

Дени АНУРОВ

— Хонн! — голос фараона мошной лавиной пронесся по храму, проникая во все залы, коридоры и закоулки, и, казалось, не было места, где можно было бы от него спрятаться.

— Хонн!!!

Высокий, лысый, невероятно худой человек возник перед фараоном.

— Я слушаю, повелитель, — он упал на колени.

— Еше минута, и я приказал бы скормить тебя львам, — раздраженно бросил фараон.

— Прости, Великий, я исполнял твой приказ.

— Ну, и что же?

— Я обошел всех: мудрецов, магов, прорицателей, но все они говорят: «Все знают, что Солнцеподобный любит шутить, все признают, что ему доступно шутить над любым из современников, но над правнуками правнуков… — прости меня за дерзость Великий, — он здесь бессилен».

— Что?! — фараон вскочил с трона. — Я бессилен?!

Но тут же взял себя в руки и сел.

— Главное, что я понял, — уже спокойно сказал он, — так это то, что ты не выполнил моего приказа: не нашел мудреца, который подсказал бы мне, как подшутить над моими далекими потомками…

Фараон трижды хлопнул в ладоши.

Тотчас за спиной Хонна возникли два рослых стражника.

— Мои бедные львы проголодались, — вздохнул Солнцеподобный и слабо взмахнул рукой.

Железные пальцы сжали руки Хонна. Он вздрогнул недоуменно, огляделся и завопил:

— Пощади! Великий, пощади меня! Да, я не выполнил поручения, но я нашел кое-что, что отвлечет Солнцеподобного от мыслей о шутке над правнуками… Отпустите же меня, обезьяны!

Фараон сделал знак стражникам.

— Говори.

— Я нашел удивительную птицу, — морщась и потирая затекшие кисти рук, пробормотал Хонн.

Солнцеподобный фыркнул.

— Опять пришили к петуху рыбью голову? Мне надоели ваши штучки с «иноземными тварями».

— О, нет, Великий, — поспешно возразил Хонн. — В Мельфисе я нашел знаменитого кузнеца. Его семья уже четвертое поколение, начиная с прадеда, строит удивительную металлическую птицу. Недавно работа наконец-то была окончена, и кузнец просил Великою принять волшебного орла в дар!

Фараон поднял бровь.

— Посмотри в окно, Великий. Ты увидишь его.

Фараон помедлил секунду, быстро встал и подошел к окну. Изумленный возглас сорвался с его губ. Огромный орел, поблескивая искусно выкованными перьями, возвышался над песчаной пустыней.

Хонн встал рядом с фараоном и подал рукой знак стоящему невдалеке от птицы человеку. Тот коснулся крыла орла, оно медленно отъехало в сторону, и человек вошел внутрь. Крыло заняло первоначальное положение, и орел, взметая в воздух горы песка, поднялся ввысь, затем быстро опустился и замер в парс метров от земли, мелко вибрируя.

— Он даже не двигает крыльями, — поразился фараон и отпрянул от окна. — Хонн, это колдовство!

— Нет, Великий! — поклонился тот. — Придворные ученые сказали, что птица парит благодаря стальным шарам, плавающим в ртути.

— Да? — недоверчиво пробормотал фараон п вернулся к окну.

Тем временем орел выпустил когти, схватил огромный, растрескавшийся от времени камень и с легкостью поднял его в воздух.

— Удивительно, — выдохнул фараон, — такую птицу не создадут даже правнуки моих правнуков. Этот кузнец опередил свое время…

Фараон замолчал.

— Послушай-ка, Хонн, — через секунду задумчиво сказал он, — а ведь с помощью этой птички можно неплохо пошутить.

— Да, да! — подхватил Хонн. — Можно поднимать рабов высоко в небо и… сбрасывать вниз!

— Глупец! — воскликнул фараон. — Я построю с помощью орла много каменных гор и пирамид, а потом… Потом я утоплю птицу в море! Пирамиды простоят долго: сотни, тысячи лет — им не страшны ветер, дождь и пески, их увидят правнуки моих правнуков и…

и… — фараон расхохотался, — и сломают голову, разрешая вопросы, как я это сделал! Моя шутка пробьет толщу времени, как стрела — пальмовый лист.

Солнцеподобный рассмеялся еще громче, счастливо, весело, как ребенок.

Хонн услужливо захихикал и с облегчением подумал, что кто-то, а он на обед ко львам не попадет.

Во всяком случае, сегодня.

Смейся, фараон!

Один день без ангела-хранителя

Денис ХВОРОСТИН

Странно, если никому не известный ученый делает грандиозное открытие. Но куда более странно, когда дока в своей области вдруг бросает все свои дела и берется за что-то такое…

Тут либо чутье гения, либо начинаются заскоки.

Так думал я, когда ехал к Льву Ивановичу Косилову, о встрече с которым заранее договорился. Слухи и сплетни об ученом множились прямо на глазах. А самое поразительное было в том, что журналисты, уже побывавшие у Льва Ивановича, говорили такое, после чего можно засомневаться в их здравом уме. Итак, еще ни одна статья о Косилове не была опубликована, и мне предстояло сотворить в этом деле, мягко говоря, прорыв.

Я подъехал к дому Косилова и увидел хозяина, уже ожидавшею меня.

— Добрый день, молодой человек, — сказал он. протягивая мне руку. — Идемте в дом. — И как бы ненароком добавил: — У вас хорошая машина.

— Спасибо.

Я последовал за ним.

— Вы надеетесь написать статью обо мне и том, чем я занимаюсь?

— Да.

— Глупости. До вас уже не меньше сорока человек было здесь. И что же?

В холле Косилов сел на огромный мягкий диван. Я сел по другую сторону журнального столика.

— Видите ли, есть такие вещи, которые изначально смотрятся, как розыгрыш. То, что я вам скажу, — правда, но опубликовать ее вы не сможете. Держу пари. Хотя, — лукаво улыбнувшись, Косилов откинулся на спинку дивана, — вы можете отказаться.

— Согласен, — сказал я.

— У вас красивая машина. И у меня еще на ходу. Кто проиграет — отдаст ключи. Срок — месяц, — выговорил Косилов, как будто знал эти слова наизусть. — Идет?

— Идет.

— Ну а теперь к делу. Вот чем я занимался.

Он кинул на столик толстую папку.

— Здесь все мое исследование.

— О чем оно?

— О том, когда приходит смерть, когда может прийти и когда только наблюдает.

— То есть? — не понял я.

— Вот смотрите, — Косилов поставил на столик игрушечного человечка. — Это любой человек, такой, как вы или я. Каждый день он рискует быть сбитым машиной, рискует попасть в авиа- или автокатастрофу, на него может упасть кирпич или что-то потяжелее, его может ударить током, в него может попасть молния. Он может замерзнуть или получить тепловой удар. Он может отравиться, захлебнуться, утонуть… Столько всего может случиться, что даже удивляюсь, как я до сих пор выжил.

— Но закон больших чисел…

— Это статистика, что ли? Столько-то могут заболеть, столько-то вдень попадают в аварию, значит, у нас такие-то и такие-то шансы заболеть или врезаться в столб у обочины. Глупости это. Все куда интереснее.

Косилов поставил на стол игрушечного ангелочка.

— Вот когда он рядом, ничего не случится, хотя… Но об этом чуть позже. Он вас от всего спасет и не даст в обиду этой старушке.

Он поставил рядом с ангелочком игрушку с косой в руке.

— Ей не добраться до человека, если рядом с ним его ангел-хранитель. Но когда ангел-хранитель удаляется, тут уж ничто человеку помочь не может.

— Предположим, ангелы есть. Но куда они могут «удаляться»? Зачем?

— Это их, ангельское, дело. Им не надо отдыхать. Так вот я высчитывал, когда люди живут без ангелов-хранителей.

— И как?

— Очень интересно. Если найдете сороковую страницу, то внизу увидите формулу.

Я быстро перебрал листы и отыскал формулу. Через дату рождения и кое-что еще Косилов выводил дни риска.

— И это ваша работа? — не выдержал я.

— Да. А что?

— Смотрится как-то глупо.

— Хорошо. Перелистните дальше.

Я перевернул лист и увидел примеры. Исследование жизни Александра II: все покушения на него аккуратно укладывались в даты, полученные по формуле Косилова. Ленин, Кеннеди и много-много других имен.

— Ну, как?

Я не нашелся, что ответить.

— Возьмите любого человека, и по этой формуле сможете составить календарь риска. У меня такой уже есть. Хотите, вам составлю?

— Нет, спасибо. Лучше не знать, когда эта с косой может прийти.

— Правильно. Но не всегда. Расскажу вам такую историю. Случилась она несколько месяцев назад. Я тогда проверял свою формулу.

Так вот. Мне нужно было лететь на важную встречу самолетом. За два дня до вылета я через знакомых нашел досье на каждого, кто должен был лететь. И проверил по формуле. У двоих пассажиров дата полета была в календаре риска. Я не полетел, хотя сам еще не верил в то, чем занимался.

Косилов замолчал.

— И? — у меня не хватило терпения ждать, когда кончится эта пауза.

— Самолет упал.

— Вы могли спасти людей! — вырвалось у меня.

— Может быть, и мог.

— Но почему не спасли?

— Во-первых, я еще сам себе не верил. Во-вторых, кто мне поверит, когда и без того полно всяких гороскопов?

— Но ведь у вас расчеты, научная основа.

— Все это, — Косилов указал на бумаги, которые я все еще держал в руках, — со стороны смотрится как рекламный трюк. Думаете, я не пробовал? Пробовал. Все, к кому я обращался, говорили, что идея интересна, но никто меня не слушал. Я мог предотвратить катастрофы, но…

— На вас не обращали внимания, — закончил я.

Косилов кивнул. История Кассандры повторилась.

— И что вы будете делать? — спросил я.

— Выигрывать машины у журналистов. Три уже есть…

Художник Ю. СТОЛПОВСКАЯ