Юный техник, 2013 № 09

ФАНТАСТИЧЕСКИЙ РАССКАЗ "Сделать шаг"

Владимир МАРЫШЕВ

Первыми вниз по пандусу гулко протопали роботы. Вслед за ними вышел человек и остановился, разглядывая раскинувшуюся до горизонта красновато-бурую равнину. Унылый ландшафт разнообразили только редкие деревца — чахлые стволики, увенчанные пучками длинных грязновато-зеленых листьев.

Когда-то имя Ильи Гаранина гремело, его знали даже школьники. Но эпоха космопроходцев подошла к закономерному концу, у Земли давно появились новые герои.

Корабль выдвинул второй пандус, более широкий. Роботы-грузчики начали выносить из трюма громоздкие металлические конструкции, и скоро внизу закипела работа. А Гаранин все стоял возле темного провала распахнутого люка и, не торопясь сделать первый шаг, думал о своем.

Когда-то звездолеты летали с околосветовыми скоростями. Потом — со сверхсветовыми. Наконец сорок семь лет назад был открыт эффект гиперпространственного переноса. Еще лет двадцать его углубленно изучали, затем началось практическое применение. На всех обнаруженных планетах принялись создавать станции ГПП, и это означало закат Космофлота. Зачем годами бороздить Вселенную в стальных громоздких кораблях, если даже самые дальние миры оказались на расстоянии вытянутой руки?

Вскоре большие корабли исчезли с освоенных трасс. Остались только одноместные разведчики, подобные «Алиоту», обойтись без которых было еще нельзя. Ведь чтобы колонизировать новую планету земного типа, надо сперва до нее добраться и забросить станцию ГПП. А уж там процесс пойдет.

«Алиот» был заслуженным кораблем. Он изрядно попутешествовал и, как подлинный космический бродяга, побывал во всех возможных переделках. Мог и еще полетать, но вернуться отсюда, из системы неприметной оранжевой звездочки, затерянной в созвездии Тельца, ему было не суждено. Так решили на Земле. Больше пилотам не придется тратить годы жизни, развозя гиперстанции по Галактике. Отныне этим займутся специально сконструированные корабли-автоматы. Давно пора!

— Да, — сказал сам себе Гаранин и посмотрел вниз. Роботы трудились вовсю, устанавливая ажурные фермы — основу будущей станции. Он подозвал четырех из них и, указав место, велел построить для себя маленький стандартный домик. Потом заложил руки за спину и медленно, словно под принуждением, стал спускаться. Когда его нога ступила на поверхность планеты, налетел порыв ветра, принеся откуда-то издалека уже знакомый горьковатый запах. И непонятное, острое, щемящее чувство охватило Гаранина, словно эта горечь, пропитавшая воздух, проникла и в его душу.

На корабль он больше не вернулся. Переночевал в недостроенном домике, а утром сел в вездеход и отправился осматривать окрестности.

Над окаменевшей, спекшейся почвой носились пылевые поземки. За всю поездку Гаранину попались лишь несколько десятков низкорослых уродливых деревьев.

«Первое знакомство состоялось», — подумал он и вдруг поймал себя на мысли, что рассуждает так, будто собирается остаться здесь навсегда. Развернув вездеход, Гаранин направил его к дому.

Строительство станции продолжалось. Ребра несущих конструкций постепенно обросли стенами, затем начался монтаж аппаратуры. Наконец большое табло в главном зале вспыхнуло зеленоватым светом: гиперпространственный канал заработал.

Теперь следовало провести тест, и Гаранин отправил на Землю одного из роботов. Тот вошел в кабину, и массивная дверь за ним задвинулась. На табло вспыхнули непрерывно сменяющие друг друга цифры. Они означали время переброски с точностью до тысячных секунды. «17,238», — прочитал Гаранин окончательный результат и, постояв еще немного, направился к выходу.

«Семнадцать секунд вместо полутора лет полета, — думал он, сидя дома в кресле-качалке. — Невероятный прогресс и все такое. Но почему же мне так паршиво?

От сознания того, что сам, вместе с «Алиотом», списан за ненадобностью? Что все, ради чего единственно и стоило жить, уже позади?»

— Хэлло, хозяин! — Высоченный парень в щегольском, с иголочки, комбинезоне протянул Гаранину руку. — Пит Стивенс, наладчик аппаратуры ГПП.

Видимо, гость посчитал, что сказанного вполне достаточно для знакомства. Поэтому он, не дожидаясь ответа, весьма невежливо повернулся к Гаранину спиной и начал разглядывать содержимое встроенных в стены полочек. Особый интерес у него вызвала кристаллотека.

— В моем вкусе ничего нет, — заключил парень, вновь поворачиваясь к оторопевшему хозяину. — А там, возле станции, ваш корабль? Занятная штука! Я, пожалуй, схожу осмотрю. Он ведь больше уже не полетит? — И, опять-таки не дождавшись ответа, Пит вышел из дома. Ошарашенный Гаранин так и не успел вставить ни слова.

«Вот я уже и не один! — горько усмехнувшись, подумал он. — Ну и гостя бог послал… Хоть бы поинтересовался, сколько времени я не видел человеческого лица».

Вслед за Питом к Гаранину пожаловали Юрген Хайкен, Олег Акимов, Маттео Тедески и Освальдо Термес. Последним появился начальник группы Виталий Павлов — представительный мужчина лет сорока. Все его подчиненные были гораздо моложе — как выяснилось, старшему из них на днях исполнилось двадцать шесть. Вместе с людьми прибыла целая бригада строительных роботов — четвероруких гигантов. Вскоре они принялись возводить неподалеку от станции постоянную базу.

Гаранин не спешил покинуть планету. Сидеть в доме было скучно, поэтому он, как правило, утром садился в вездеход и уезжал до вечера.

Эгина постепенно открывала свои тайны. Ее природа оказалась не так однообразна, как представлялось поначалу. Нашлись и луга, заросшие спутанными прядями зеленовато-бурой травы, и высохшие русла рек, наполняющиеся во время редких дождей стремительными водными потоками, и горы — невысокие, плотно усаженные в каменистую землю. Обнаружилась и живность — немногочисленная, но довольно занятная.

В таких путешествиях Гаранин отдыхал душой. А вот отношения с прибывшими никак не складывались. Может, они и ценились как специалисты, но найти с ними общий язык не удавалось, да и не очень хотелось: они были другими. И если поначалу Гаранин был частым гостем на базе, то со временем стал посещать ее все реже и реже. Да и к нему теперь мало кто заглядывал.

Но однажды зашли сразу двое — старый знакомый Пит Стивенс и планетолог Юрген Хайкен.

— Хэлло! — поздоровался Пит и с той же бесцеремонностью, которая еще в первый его визит покоробила Гаранина, плюхнулся в кресло.

— Здравствуйте, — холодно отозвался Гаранин. — Вы, вероятно, по делу?

— Разумеется, — ответил Пит и закинул ногу на ногу. — Понимаете, мы тут с ребятами посоветовались и решили создать небольшой музей.

Гаранину показалось, что он ослышался.

— Музей?

— Ну да. В честь вас и вашего «Алиота». Как-никак, этот рейс положил начало освоению планеты. Историческое событие! Заманчиво, конечно, было бы использовать под музей сам корабль. Но это, мы считаем, непозволительная роскошь. Станция не настолько мощна, чтобы быстро перебросить нам все необходимые грузы. А «Алиот» набит нужными приборами и механизмами. Да и на обшивку мы глаз положили — базу надо расширять, и потребуется много металла. В общем, звездолет утилизируем. А вот домик ваш в качестве музея — самое то. Верно, Юрген?

Юрген кивнул.

— Мы уже продумали главное, — деловито продолжал Пит. — Внутри расположим экспонаты — вынесем из корабля малоценные приборы и приспособления. Там же будет ваша голограмма в полный рост, как бы встречающая посетителей. Это в общих чертах. Детали разработаем позже.

— Здорово вы придумали, — сказал Гаранин, чувствуя, как в нем нарастает раздражение. — Я поражен. Одно непонятно: куда вы собираетесь деть меня? Выставите в витрине как главный экспонат?

— Вас? — Пит переглянулся с Юргеном. Тот недоуменно пожал плечами. — Так вы же свое дело сделали, ну и возвращайтесь на Землю. Станция рядом. Не вижу смысла оставаться.

— Вот как? — Гаранину захотелось взять незваных гостей за шиворот и выставить из дома. — Уже все за меня решили?

Пит вздохнул.

— Зря обиделись, — сказал он. — Вы человек заслуженный, все вас ценят и уважают, но пора же и о покое подумать. Поэтому мы.

— Вы!.. — вспылил Гаранин. — А кто вы такие? Космоса не нюхали, пришли на готовое, а теперь распоряжаетесь! Вас еще на свете не было, когда я. — он осекся — ему стало стыдно. Космофлотчик не должен «якать», даже если надо поставить на место зарвавшихся юнцов.

Юрген наконец-то перестал изучать потолок и удивленно уставился на Гаранина.

— Что с вами? — спросил он. — Нервы не в порядке?

Это стало последней каплей.

— Во-он! — заорал Гаранин, вскакивая. Видно, он сейчас действительно казался не совсем нормальным, потому что Юрген вжался спиной в стену, а Пит, вскочив, попятился, споткнулся о ящик с инструментами и грохнулся на пол.

Не отдавая себе отчета, Гаранин подскочил к Юргену и схватил его за грудки. Но в момент, когда уже казалось, что потасовки не избежать, запиликал сигнал вызова.

Чертыхнувшись, Гаранин отпустил Юргена, сделал несколько глубоких вдохов, чтобы прийти в себя, и включил коммуникатор.

С экрана на него смотрел Павлов.

— Здравствуйте, Илья Андреевич, — поздоровался начальник группы. — Вот, хочу вас спросить. — Он обвел комнату взглядом, задержал его на Пите, потирающем ушибленную ногу, и поднял брови: — Ребята, что вы тут делаете? Может, ты мне объяснишь, Пит?

Пит виновато отвел взгляд от экрана.

— Хорошо, — сказал Павлов. — Немедленно возвращайтесь на базу. Илья Андреевич, прошу извинить моих парней за вторжение. Я сейчас к вам зайду.

Через несколько минут он действительно сидел напротив Гаранина. Начальник группы был невысок, но коренаст. В нем ощущалась скрытая сила — уж он-то, наверное, не вышел бы из себя ни при каких обстоятельствах.

— Еще раз прошу извинить эту парочку, — сказал Павлов. — Парни-то, в принципе, неплохие. Я могу так говорить, потому что видел их в деле. Но. Вы же понимаете — молодежь! Меня самого их манеры порой раздражают. Что они вам наговорили?

— Пришли поставить в известность, что мое время на Эгине истекло и пора очистить здание под музей.

Павлов нахмурился.

— Прямо так и сказали — «очистить»?

— Не совсем так, конечно. Деликатнее.

— Понятно. Ну, что я могу сказать. Не принимайте близко к сердцу. Эти красавцы по-другому не умеют. Загорелись идеей, пришли, ляпнули — сплошное самомнение и никакого такта. Плюньте, да и все. Хотите остаться — оставайтесь. Живите, сколько вздумается — ручаюсь, больше вас никто не побеспокоит.

— Спасибо, — сухо поблагодарил Гаранин.

— Не за что. А все-таки скажите мне, Илья Андреевич. Неужели не тянет домой, на Землю? Я, конечно, гиперпространственник до мозга костей. Сразу пошел по этой дорожке, на звездолетах летал только пассажиром, так что мне трудно представить себя на вашем месте. Но все-таки можно. Как подумаю, что после стольких странствий обоснуюсь по своей воле на какой-нибудь Эгине. Ну уж нет! Я бы упал на наш голубой шарик, обхватил его покрепче и не отпускал, пока не позовут на тот свет. А вам сейчас, чтобы вернуться, достаточно войти в кабину ГПП. Всего лишь сделать шаг. Я неправ?

Гаранин поднялся и подошел к окну. Несколько минут он стоял неподвижно, наблюдая за пляской пылевых воронок. Павлов не торопил его. Казалось, он был готов ждать ответа сколько угодно.

— Вы знаете, — Гаранин обернулся, — я и сам порой кажусь себе выжившим из ума стариком. Но. Семьей я так и не обзавелся, друзей почти нет. Служба в Космофлоте, знаете ли, не способствует. И все же не это главное. Видите ли… Врачи нашли у меня синдром Кроуфорда.

— Вы серьезно?

— Серьезнее не бывает.

Павлов подавленно молчал. Синдром Кроуфорда встречался примерно у одного человека из ста пятидесяти и означал непереносимость ГПП. При гиперпереходе в организме происходили изменения, сходные с воздействием радиации. Хотя это явление открыли довольно давно, оно до сих пор не было как следует изучено.

— Я, конечно, могу вернуться на Землю, — продолжал Гаранин. — От одного прыжка не помру. Но о других мирах придется забыть. Так что я остаюсь.

Павлов задумчиво теребил подбородок.

— Что ж, — сказал он наконец, — это ваш выбор. Но чем вы собираетесь здесь заняться?

— О! — впервые за время беседы Гаранин улыбнулся и поманил гостя за собой в маленькую комнату, похожую на лабораторию. На столе стоял электронный микроскоп, одну из стен закрывал стеллаж, уставленный контейнерами и склянками.

— Начинал-то я ксенобиологом, — пояснил Гаранин. — Потом пришлось переучиваться. Но прежние навыки и интерес сохранились. Гляньте-ка!

Павлов глянул. На экране микроскопа сверкала, искрилась, переливалась ажурная сеть, сплетенная из разноцветных нитей. Одни из них прямо на глазах рассыпались в мерцающую пыль, другие, напротив, выпускали причудливые «побеги», и сеть непрерывно меняла узор.

— Это только часть того, что я нашел на Эгине, — сказал Гаранин. — Удивительный организм, нечто среднее между колонией бактерий и грибом. Я только-только начал его изучать, но уже выявил ряд свойств, которые помогут совершить переворот. Вы когда-нибудь мечтали прожить двести лет? А триста? Поле для работы здесь непаханое!

Павлов оторвал взгляд от экрана и протянул Гаранину руку.

— Впечатлен, Илья Андреевич. Впечатлен. Чур, я первый в очереди.

— Договорились. — Гаранин пожал протянутую руку и внезапно поймал себя на мысли, что не чувствует разлитой в воздухе горечи.

В этом выпуске ПБ мы поговорим о проблемах уличного освещения, разберемся, стоит ли вращать ядерный реактор, а также попробуем усовершенствовать футбольные бутсы и обыкновенную мочалку.