Юрий Ларин. Живопись предельных состояний

От автора

Художник неизбежно отражает в работах свое время, даже если не ставит перед собой такой цели. Это избитая истина, и незачем было бы ее повторять, но есть одна методологическая проблема. Когда историческое время то взрывается переменами, то будто застывает в апатии, то гонит в будущее, то возвращает в прошлое – и все это на протяжении одной человеческой жизни, – тогда сам собой встает вопрос: что здесь для художника «свое»? Ответ совсем не очевиден. На долгом отрезке многое воспринимается иначе, нежели «в моменте».

Юрий Ларин, герой этой книги, за актуальностью никогда не гнался. Такова была его осознанная, намеренная позиция. Что отнюдь не означало стояния на месте или хождения по кругу. Живопись его с годами менялась и развивалась, причем в отдалении от любых шаблонов. Хотя Ларин, разумеется, знал о том, что не все шаблоны одинаково вредны для карьеры: бывают и полезные. Но перспективных трендов он не любил и соответствовать им не стремился. Поэтому для тех, кто привык воспринимать искусство в дежурной системе координат, этот художник почти «не виден». Зато он хорошо виден напрямую, при очной встрече с его холстами, акварелями, рисунками. Вернее, должен быть виден – от зрителя ведь тоже необходим шаг навстречу, или хотя бы полшага.

Отказ от злободневных тем и актуальных поветрий был во многом обусловлен, конечно, типом личности, но не в последнюю очередь – еще и обстоятельствами биографии. Сын «врага народа» Николая Бухарина, проведший несколько лет в детском доме и долгое время после того боровшийся за реабилитацию казненного отца, не мог не ощущать, что всякая актуальность – палка о двух концах. Возможны ли благие намерения, которые не обязательно ведут в ад? Для Ларина такой территорией стало изобразительное искусство – не безмятежно-идиллическое и не остросоциальное, а в существенной мере метафизическое.

Памяти отца он всегда оставался верен, но сам политическими играми не прельщался, особенно после того, как дождался официальной реабилитации Бухарина. Звание художника – обычного, не народного – казалось ему единственным, что по-настоящему заслуживало усилий с его стороны. А усилия пришлось прикладывать действительно немалые, и не только сугубо творческие. В судьбе Юрия Ларина хватало драматических поворотов, и даже если бы он не сумел стать значительным, абсолютно штучным живописцем, все равно история его жизни была бы интересна многим. Но он сумел. И эта книга – не просто документальный рассказ о человеке в уникальных «предложенных обстоятельствах», а прежде всего жизнеописание неординарного художника. Что имеет смысл учитывать, выискивая в его произведениях те или иные «отражения времени».