За державу обидно

На пути к избирательным урнам

В скором времени обстановка нормализовалась до такой степени, что потянулись к дому и мы. Полки вернулись, опять пошло отлаживание учебного процесса, обслуживание техники, наряды, заботы. В общем все, как всегда.

Ан нет. Здесь надо отметить, что на 4 марта 1990 года были спланированы выборы в Верховный Совет РСФСР. Еще до бакинских событий мне позвонил Командующий ВДВ генерал-полковник Ачалов и «озадачил» меня следующим образом: У тебя с выборами здорово получается, если ты сумел начальника политуправления Сухопутных войск депутатом СССР избрать, то избрать Командующего ВДВ депутатом РСФСР просто обязан!

— Моисеев баллотировался по Туле, с прилегающими к ней районами. Если и вы будете здесь баллотироваться — засмеют, — ответил я.

— Нет, я буду баллотироваться по отдаленным районам Тульской области.

— У тебя в Ефремове артполк стоит — вот его и возьмем за основу.

У меня еще свежи были в памяти одни выборы. Наступать еще раз на одни и те же предвыборные грабли страшно не хотелось, но…

Я сказал: «Есть!» и, про себя чертыхаясь, занялся организацией выборов. Первый визит в Ефремов и знакомство Владислава Алексеевича с районным начальством были обставлены широко и помпезно. Разговаривать с народом «за жисть» Владислав Алексеевич умел — это у него не отнимешь. Легко и непринужденно обсуждал свежие политические новости, попутно ненавязчиво обещая навести мосты, отремонтировать школы, провести газ и водопровод, выделить технику. Владислав Алексеевич красиво отбил первую лобовую атаку просителей с так называемыми наказами депутату, многозначительно расставив ряд акцентов. Мол, как только — так сразу. Для более детального обсуждения дел предвыборных была отобрана элитная группа руководителей — человек в 30. В нее вошли секретари райкомов, председатели райисполкомов, наиболее маститые директора предприятий, председатели колхозов. Оторвавшись от решительной толпы твердо настроенных на перестроечный лад жалобщиков, элита удалилась в какой-то «загородный греческий зал», где за хорошо обставленным столом была продолжена конкретизация ситуации. Было выпито два с лишним ящика водки. Беседа носила легкий непринужденный характер, секретари, директора и председатели поочередно высказывали свои первоочередные проблемы, сопровождая их комментариями не без юмора. Владислав Алексеевич выносил вердикт: мост построить до 1 марта. Ну, хрен с ним, что зима, все равно до 1 марта. Двадцать ГАЗ-66 выделить, дизтопливо реализовать, школу завтра же приступить к ремонту.

Зная по опыту, что предвыборная борьба, особенно ее организация, требует отличной спортивной формы, я питие имитировал, старался внешне держаться на уровне с компанией и как мог ею правил, чтобы ее не очень здорово заносило. Стороны остались вполне удовлетворены друг другом. Здесь выяснилось, что нужна еще более глубокая детализация. Тогда в номере гостиницы собрался совсем узкий круг человек из пяти. Под недреманным оком Командующего уклоняться стало трудно. Пить Владислав Алексеевич умел.

Оговорили еще более сокровенные детали. Я покосился на часы: три ночи… На правах распорядителя действа позволил себе вмешаться:

— Хватит пить! В 8 часов встреча с избирателями!

— Ерунда, — Командующий повернулся к гостям.

— Я недавно во Франции был, «антиполицай» привез — закачаешься. Сейчас увидите. Олег!

Порученец достал из кармана похожую на спичечную, но какую-то гнутую коробку, приоткрыл ее и обнес всех присутствующих.

Все чего-то оттуда выудили и бросили в рот. Чего-то оттуда выудил и бросил в рот и я. Ни вкуса, ни запаха. Попробовал пожевать. Жуется, но опять никакого явно выраженного воздействия. Деликатно отвернувшись, выудил нечто изо рта: «антиполицай» представлял собой пожеванный цилиндрик из желтого поролона, высотой два сантиметра и диаметром миллиметров 9. Гости углубились в себя и сосредоточенно жевали «антиполицай» и трезвели на глазах. До чего дошел прогресс. Буржуины проклятые: ни тебе вкуса, ни тебе запаха, а как действует! Это вам не какое-нибудь наше доморощенное российское средство типа рассола!

Заинтригованный этим обстоятельством, я чисто из детского любопытства поинтересовался, на чем основано действие этого невиданного доселе «антиполицая».

Командующий покосился на цилиндрик в моих руках, достал аналогичный цилиндрик из-за щеки и взревел на порученца: «Идиот! Я тебя что просил принести — „антиполицай“, а ты что принес — затычки для ушей!»

Гости, я, а вслед за нами оценивший ситуацию Командующий разразились хохотом. Пока хохотали — мираж рассеялся. Кончили смеяться совершенно пьяные люди. Великая вещь — самовнушение.

Как бы там ни было, встреча с избирателями в 8 часов состоялась. Авансы были выданы. И я приступил к реализации предвыборной программы генерал-полковника Ачалова. Реализовали ее по-честному, по-хорошему. Чего это стоило — вспоминать не будем, разве что упомянем школу, которая якобы нуждалась в ремонте. Высланный для рекогносцировки командир инженерно-саперного батальона вернулся с выпученными глазами. Какой там, к чертовой матери, ремонт! Эта развалюха оказалась полностью не ремонтопригодна, и проще было построить новую. Как, в принципе, и сделали, но уже после выборов, зимой такие здания строить невозможно. В общем, предвыборная машина закрутилась широко, с армейским размахом. Конкуренты завяли. И тут совершенно неплановый перерыв Баку. Отвлекся Ачалов, отвлекся я. Соответственно, отвлекся подчиненный нам аппарат. Соперники взбодрились. Зашелестели слухи о том, что, мол, ребята, палачей избираете! К моменту нашего возвращения до выборов оставалось чуть более двух недель. Поэтому темп предвыборной гонки был взвинчен до предела. За эти две недели силами дивизии только концертов по городам и весям трех районов было дано около 150. Солярка, бензин, всевозможные запчасти, стройматериалы, техника — все это в рекордно короткие сроки волной захлестнуло подопытный регион и опять свело шансы пяти остальных претендентов практически к нулю. Люди увидели главное — мало слов, много дела! Здесь надо сказать, что сама практика выборов любого уровня на тот период в нашей стране была порочной. Подход к кандидату в депутаты был однозначно потребительский: ум, интеллект, знания человека в той или иной области ничего не стоили. Оценивались только его возможности. Поэтому от политической трескотни, замешанной на всевозможных заманчивых обещаниях, все досадливо отмахивались. В повестке дня стоял один вопрос: «Могет или не могет?» Сто лет не было моста, а этот сказал «могет», и назавтра уже понтоны начали возить! О-о-о! Голосуй, ребята, — наш человек! Снабженцы всех мастей и рангов истоптали ноги до колен, добывая запчасти, а этот — целую машину! О-о-о!.. Школа при царе Горохе построена. В нее еще, может быть, Петр Первый хаживал. Несколько поколений начальников обещали с ней что-то сделать и — ноль! А этот строит, да смотрите же — строит! Так что все плохо не бывает. При всей порочности системы удалось сделать массу мелких и не очень мелких добрых дел для людей, добиться подвижки в вопросах, которые не двигались десятилетиями. Но не бывает и все хорошо. За чей счет лился сей поток благодати на головы и души потенциальных избирателей? По большому счету — за государственный, суть бюджетный. А в частности, конкретно, за счет дивизии. Значит, дивизия была вынуждена что-то где-то урезать, пересматривать, существенно корректировать. А что приводило в действие сей механизм? Да, воля начальника, которая, как известно, творит чудеса. Масса людей, от лейтенанта до генерала, крутилась, подгоняя ответ под задачу. Какой ответ? Какая задача? Технику, например, надо передать хорошую, чтобы потенциальные избиратели спасибо сказали. Но хорошая техника и у самих не лишняя, да и списать машину, прошедшую 3–5 тысяч километров, невозможно. Что делать? Бумага все стерпит. Поэтому с помощью несложных манипуляций с документами практически новая, малоезженная машина превращалась в пыль, прах, металлолом и в таком, «бумажном», виде передавалась гражданам избирателям. По сути дела, Командующий масштабно использовал служебное положение в корыстных целях. В случае благополучного избрания он — депутат Верховного Совета со всеми вытекающими почестями, льготами и привилегиями. Все остальные чешут затылки и думают, как же заткнуть внезапно образовавшиеся дыры. В случае неизбрания чесание в затылках остается — только при этом все чешущие еще и дураки: «Не могли, сволочи, такую простую вещь, как выборы в Верховный Совет, обеспечить должным образом». И ничего нельзя сделать. Замкнутый порочный круг.

В общем, выборы были выиграны. За Владислава Алексеевича Ачалова — 63 процента голосов, на пятерых остальных — 37 процентов.

Тему выборов можно закончить еще одним потешным эпизодом. Позвонил после выборов Командующий и тепло так, задушевно сказал: «Александр Иванович, ты знаешь, я человек деревенский, все эти водки, коньяки, оно, конечно, все очищенное и рафинированное, но я самогоночку люблю, такую прастецкую, из российской глубинки, чтоб сивушное пятно на весь стакан, чтобы в квадратной четверти. В общем коньячок „Три бурячка“! Подумай там!»

Вот еще незадача! Во избежание веселых слухов о том, на кой черт комдиву понадобилась трехлитровая бутыль самогонки, я поручил выполнение этого деликатного задания начальнику политотдела. Где и куда он ездил — не знаю, но вернулся и доложил: «Есть! То шо надо! Градусов на 70 и сивухой разит — мухи дохнут». Время было обеденное. Мы спустились со второго этажа штаба. Начальник политотдела, желая продемонстрировать последние достижения в области самогоноварения, не глядя, распахнул заднюю дверцу уазика. Оттуда неспешно вывалился трехлитровый баллон с пластмассовой крышкой и ахнул об асфальт, щедро окатив даром природы начпо и частично меня. По штабному двору густо поплыл смачный, не обоняемый доселе запах. Утаили шило в мешке…