За кулисами второго фронта

ВТОРЖЕНИЕ ВО ФРАНЦИЮ

На советско-германском фронте зимой 1944 г. кипели ожесточенные сражения, проводились невиданные по размаху войсковые операции, натиск Красной Армии на противника нарастал. Тем временем на Британских островах развернулась напряженная подготовка к открытию второго фронта.

Его ждали долго. США и Англия — с тревогой: как получится? В Германии — со страхом: что будет? В СССР — с нетерпением: когда же наконец? В оккупированной Европе — с надеждой: скорее бы!..

И вот свершилось. 6 июня 1944 г. под грохот сотен дальнобойных корабельных батарей, под прикрытием с воздуха тысяч бомбардировщиков и истребителей на пляжи Нормандии высадились первые эшелоны англо-американских союзных сил под командованием американского генерала Дуайта Эйзенхауэра. Преодолевая сопротивление врага, танки и пехота союзников завязывали бои в «живых изгородях Нормандии», расширяя захваченные плацдармы.

Операция «Оверлорд» (Властелин) — вторжение во Францию — стала крупнейшей стратегической морской десантной операцией Второй мировой войны. При подготовке и в ходе ее американо-английское командование решило ряд сложнейших военно-технических проблем. Им удалось многое: и скрытность подготовки столь крупномасштабного десанта, и внезапность высадки, и достаточно надежное взаимодействие крупных сил авиации, флота и сухопутных войск, и решение многих других военно-технических задач. Было применено много нового в деле материального обеспечения войск: сконструированы специальные плавучие молы и искусственные порты, по дну Ла-Манша был проложен бензопровод, применено множество специальных судов различного назначения.

Этой операции предшествовала напряженная работа правительств антигитлеровской коалиции, штабов союзных вооруженных сил. Подготовка всех родов войск и сил, сложной военной техники велась исключительно интенсивно. Определялись сроки и места десантирования, порядок перехода морем, план действий войск. Словом, шло осмысление всего, что предстояло сделать, и при этом на всех уровнях руководства.

На Тегеранской конференции Сталин и сопровождавшие его лица четко знали, чего они хотят: западным союзникам открыть второй фронт не позднее мая 1944 г.; место вторжения в Европу — Северная Франция; подготовку начинать немедленно; назначить главнокомандующего союзными войсками вторжения как можно скорее. Эта ясная и твердая позиция нашей делегации предопределила успех конференции.

Между тем между американцами и англичанами, несмотря на уже согласованные в Квебеке (август 1943 г.) и в Москве (октябрь 1943 г.) решения относительно срока открытия второго фронта и района вторжения, продолжались серьезные разногласия. Так, Рузвельт высказывался за вторжение во Францию в 1944 г., но колебался в сроке: от мая до августа. Черчилль был за наступление в Италии, а еще — за высадку на Балканах…

Впоследствии объясняя позицию Черчилля в Тегеране, Рузвельт говорил своему сыну:

«Всякий раз, когда премьер-министр настаивая на вторжении через Балканы, всем присутствующим было ясно, чего он на самом деле хочет. Он прежде всего хочет врезаться клином в Центральную Европу, чтобы не пустить Красную Армию в Австрию и Румынию, даже, если возможно, в Венгрию. Это понимал Сталин, понимал я, да и все остальные».

Когда англо-американские дебаты завели проблему «Оверлорда» в тупик, Сталин внезапно поднялся с кресла и, обратившись к Молотову и Ворошилову, с раздражением сказал: «У нас слишком много дел дома, чтобы здесь тратить время. Ничего путного, как я вижу, не получается». Черчилль понял, что наступил критический момент: конференция может быть сорвана, — и поспешно заявил: «Маршал неверно меня понял. Точную дату можно назвать: май 1944 г.».

Второй раз Сталин вспылил, когда выяснилось, что союзники еще не решили, кто будет командовать вторжением во Францию. «Тогда, — сказал он, — операция „Оверлорд“ является лишь разговором». Лидеры западных держав заверили его, что командующий будет назначен в ближайшие дни. Действительно, уже 7 декабря в Тунисе Рузвельт, сойдя с самолета, пригласил встречавшего его генерала Эйзенхауэра в свою машину, и, когда она тронулась, совсем просто сказал: «Ну что ж, Айк, вам придется руководить операцией „Оверлорд“. Так был решен и этот вопрос.

Дуайт Эйзенхауэр (в ближайшем окружении — Айк) с энтузиазмом принялся за работу. Он начал с подбора высших военных руководителей. Командующим американской 1-й армией назначил своего старого друга и сослуживца генерала О. Брэдли; командовать британскими сухопутными войсками поставили Б. Монтгомери, победителя под Эль-Аламейном; командующим еще одной американской армией, в будущем 3-й, стал соратник Эйзенхауэра по северо-африканской и сицилийской операциям — генерал Дж. Паттон; командующим английской 2-й армией — генерал Д. Демпси. Начальником штаба верховного главнокомандующего союзными экспедиционными силами на Европейском театре военных действий (так теперь именовалась должность Эйзенхауэра) стал его старый товарищ генерал Беделл Смит. Заместителем верховного — английский маршал авиации А. Теддер.

«САМЫЙ ДЛИННЫЙ ДЕНЬ»

Формирование союзных экспедиционных сил шло очень быстро. Развитие военных действий в Европе заставляло торопиться. На Тегеранской конференции советская делегация заявила, что с открытием второго фронта Красная Армия на своем фронте тоже начнет широкие наступательные операции. Однако мощное наступление советских вооруженных сил началось уже зимой 1943/44 г. на Правобережной Украине. В ходе зимне-весенней кампании (декабрь 1943 г. — апрель 1944 г.) наши войска продвинулись на запад на 250—450 км и полностью освободили Правобережную Украину, значительную часть Молдавии и вступили в пределы Румынии и Чехословакии.

В этом наступлении Красная Армия полностью разгромила 30 дивизий и 6 бригад вермахта, нанесла очень большой урон 142 фашистским дивизиям. Для восстановления своих сил на востоке гитлеровское командование было вынуждено в январе — мае 1944 г. перебросить на советско-германский фронт из Германии и Франции 40 дивизий и 4 бригады. Так что немецко-фашистская группировка в Западной Европе накануне вторжения союзных армий во Францию была ослаблена, и это стало настоящей помощью США и Англии в открытии второго фронта. Но западные союзники такие успехи Красной Армии воспринимали с растущей тревогой.

«Становилось похоже, — писал английский историк А. Тейлор, — что война кончится тем, что англичане и американцы будут контролировать Средиземное море, а Советская Россия — господствовать на континенте».

Действительно, обстановка к лету 1944 г. в странах Западной Европы позволяла объединить усилия Красной Армии с освободительной борьбой народов, что создавало возможность ускорить крах фашистской Германии. Такое окончание войны в Европе отнюдь не устраивало правящие круги США и Англии. Они теперь торопились с открытием второго фронта в Северной Франции, чтобы «ограничить сферу послевоенного влияния Советов…», и прежде всего не дать русским овладеть стратегической промышленностью Рура раньше, чем это сделают войска Эйзенхауэра.

12 февраля 1944 г. объединенный комитет начальников штабов США и Англии издал директиву о высадке десанта в Нормандии (Северо-Западная Франция) 1 мая 1944 г. Еще с осени 1943 г. началась усиленная переброска американских дивизий в Англию. В среднем туда прибывало по 2 дивизии в месяц. Для этой цели были использованы огромные пассажирские лайнеры «Куин Мэри» и «Куин Элизабет».

Англо-американское командование весной 1944 г. сосредоточило на Британских островах 4 армии: американские 1-ю и 3-ю, английскую 2-ю и канадскую 1-ю. Эти армии имели в своем составе 39 полностью укомплектованных и оснащенных дивизий (20 американских, 14 английских, 3 канадские, одна французская и одна польская) и 12 отдельных бригад. В них насчитывалось свыше 5 тысяч танков и 1600 тысяч человек.

Военно-морские силы для прикрытия с моря транспортных судов, высадки войск и их действий на берегу имели в своем составе 114 боевых кораблей основных классов, и в том числе 7 линкоров, 23 крейсера и 80 эсминцев. Около 6 тысяч транспортных и десантно-высадочных, вспомогательных и торговых судов обеспечивали переброску огромных людских масс и военной техники.

Действия сухопутных войск и военно-морского флота поддерживало 10 800 боевых самолетов, в том числе — примерно поровну — бомбардировщики и истребители. Для переброски воздушно-десантных войск было предназначено свыше 2300 транспортных самолетов и около 2 тысяч планеров.

Этим силам немецко-фашистское командование на 1 июня 1944 г. могло противопоставить 58 дивизий, в том числе 42 пехотных, 9 танковых и 4 авиаполевых. Количество боевых самолетов вермахта, дислоцированных на Западе (Франция, Бельгия и Голландия) в составе 3-го воздушного флота, насчитывало 350 единиц (185 истребителей и 165 бомбардировщиков).

В пехотных дивизиях было в среднем по 9,5 тысячи человек, и они «состояли в основном из людей старшего возраста».

На совещании 31 августа 1944 г. Гитлер заявил, что на протяжении длительного времени «на западе, как правило, оставались только учебные дивизии, а что касается танковых дивизий, то они сюда направлялись только для комплектования». Пехотные дивизии были очень скудно оснащены вооружением и боеприпасами. В танковых дивизиях имелось от 90 до 130 танков— вместо 200 по штату. Во многих танковых частях некомплект тяжелых танков достигал 50%.

Боеспособность немецких дивизий на Западе была ограничена еще и тем, что более половины немецких дивизий здесь являлись стационарными — не имели своих средств передвижения или имели ограниченную боеспособность. Почти вся артиллерия дивизий была «на конной тяге».

Следовательно, хотя немцы имели в Западной Европе большое количество дивизий, их фактическая боеспособность соответствовала примерно 27 полным пехотным дивизиям и 6,5 полным танковым дивизиям.

Основной группировкой немецких войск в Западной Европе являлась группа армий «Б» (командующий — генерал-фельдмаршал Роммель) в составе 7-и и 15-й армий и 88-го отдельного армейского корпуса. Она дислоцировалась на территории Голландии, Бельгии и Северной Франции. 36 дивизий этой группировки, в том числе 3 танковые, обороняли побережье протяженностью свыше 1300 км. Наиболее плотно перекрывалось побережье узкой части пролива Ла-Манш (ширина 30— 40 км) — на кратчайшем направлении к жизненно важным центрам Германии. В Нормандии побережье Сенекой бухты (часть Ла-Манша шириной до 180 км) обороняла незначительная часть группы армий «Б».

Англо-американское командование, учитывая, что основная группировка противника находилась в районе Па-де-Кале, место высадки выбрало подальше от этого района — на участке побережья Сенской бухты, протяженностью около 80 км. Здесь на 150-километровом фронте побережья оборонялись всего лишь 3 немецкие дивизии (716, 352 и 709-я пехотные).

Берега Бискайского залива и Средиземноморское побережье Франции протяженностью 950 км обороняли 11 дивизий (из них 3 танковые) немецкой группы армий «Г» (командующий — генерал Бласковиц), входивших в состав 1-й и 19-й армий. Резерв главнокомандующего войсками «Запад» генерал-фельдмаршала Рундштедта состоял из 4 дивизий (3 танковые и одна моторизованная).

Для обороны побережья Франции немецкое командование имело несколько эсминцев и миноносцев, 30 торпедных катеров и 36 подводных лодок, не считая сторожевых кораблей и флотилии тральщиков. Этими силами немцы, конечно, не были в состоянии помешать высадке массированного морского десанта союзника.

Основные германские военно-морские силы к началу десантной операции в Нормандии действовали на Балтийском и Северном морях, на морских коммуникациях против Советского Союза.

Американский историк Гриффитс в статье «Морские десантные операции в прошлом и будущем» из анализа соотношения сил сторон на 1 июня 1944 г. сделал весьма объективный вывод:

«Противник к этому времени не имел большой силы и мощи — лучшие его дивизии были перемолоты в России, его авиация была бессильна, моральное состояние войск находилось на низком уровне».

Широко рекламируемый немцами оборонительный рубеж, так называемый Атлантический вал, не мог устоять перед готовящимся ударом большой силы. План его строительства в данном районе (в полосе 7-й армии) был выполнен лишь на 18%.

В 2—3 км от берега немецкие войска создали оборонительную полосу из опорных пунктов, артиллерийских и пулеметных огневых точек, разбросанных на глубину до 10 км.

Опорные пункты были заняты главным образом частями войск береговой обороны, не отличавшимися высокими боевыми качествами. Далее в глубине не было создано оборонительных полос, которые могли бы быть заняты войсками заблаговременно или в ходе обороны.

Бывший начальник германского штаба сухопутных войск Гальдер следующим образом оценил полевую оборону немецких войск:

«Никакие наземные войска не могли удержаться в сфере огневого воздействия корабельной артиллерии, так как они не располагали какими-либо средствами борьбы с этими кораблями. Мы не имели этих средств ни на земле, ни в воздухе, ни на воде».

Долговременные оборонительные сооружения имелись в районе Кале, Булонь (побережье пролива Па-де-Кале). Некоторые из них, например в Дьеппе, даже демонстрировались иностранным военным миссиям и корреспондентам как якобы типичные для всего Атлантического побережья и Ла-Манша протяженностью 2100 км. В действительности же германские береговые укрепления вдоль нормандского побережья не соответствовали широковещательным заявлениям нацистов. На всем фронте по побережью имелось 2632 орудия калибра от 75 мм и выше, 2354 противотанковых орудия и 8500 долговременных оборонительных сооружений. Средняя плотность полевой артиллерии была не выше одного орудия на 1 км побережья.

Таким образом, общая обстановка для высадки американо-английского десанта в Западной Европе была исключительно благоприятной.

Подготовка к операции «Оверлорд» началась с января 1944 г. К этому времени офицеры-американцы из штаба Эйзенхауэра подготовили план операции. Надо сказать, что общие контуры этого плана обсуждались начальниками штабов США и Великобритании еще в 1942 г. в Алжире. Теперь более детальный план был доложен Б. Монтгомери, который 2 января прибыл в Лондон (Эйзенхауэр был в то время в Вашингтоне).

Монтгомери (в близком военном кругу — Монти) подверг этот план уничтожающей критике. Он без обиняков сказал, что американцы ничего не понимают в военном искусстве, не имеют боевого опыта и, вообще, должны учиться у опытных английских генералов. Его эмоциональное выступление добавило каплю масла в огонь разгоравшихся со времени операции «Торч» противоречий между английскими и американскими военачальниками.

Монтгомери заменил тут же ряд американских офицеров английскими, что еще более усилило разногласия союзников. Но американцы молча снесли обиду.

В результате был составлен приемлемый план операции, который был одобрен Объединенным комитетом начальников штабов. План предусматривал «осуществить вторжение на Европейский континент и совместно с другими объединенными нациями предпринять операции, имеющие целью выход в сердце Германии и уничтожение ее вооруженных сил».

Подготовка десантной операции проходила почти без какого-либо противодействия со стороны противника. Основные усилия немецкого командования были направлены на советско-германский фронт, где решались судьбы Второй мировой войны.

Англо-американское командование в ходе подготовки десантной операции большое внимание уделило вопросу обеспечения оперативной внезапности. Были приняты чрезвычайные меры по оперативной маскировке.

Все, кто участвовал в разработке плана комбинированной десантной операции, были полностью изолированы от внешнего мира. С 17 апреля все посольства, кроме США и СССР, были лишены права посылать курьеров и передавать шифрованные телеграммы. За 10 дней до начала операции был запрещен выезд из Англии без специального разрешения. С конца апреля прекратилась доставка писем из мест расквартирования десантных войск. С 24 мая англо-американская авиация совершила ряд налетов на радиопеленгаторные и радиолокационные станции противника, расположенные на северо-западном побережье Франции.

Чтобы ввести противника в заблуждение относительно истинного района высадки в портах Юго-Восточной Англии, было сосредоточено огромное количество барж-макетов, имитировались пункты посадки и сосредоточения большого количества войск.

С апреля англо-американская авиация систематически бомбила железные дороги Бельгии и Северной Франции. 20 апреля она приступила к разрушению мостов. За 20 дней до высадки десанта авиация перенесла свои удары с мостов на аэродромы противника в радиусе 360 км от побережья.

В результате предварительной авиационной подготовки район высадки удалось почти изолировать от районов, где находились резервы противника. Кроме того, авиация проводила интенсивные налеты на побережье. Самолеты сбрасывали рулоны металлизированной бумаги, что нарушало работу радиолокационных станций неприятеля.

Силы вторжения были объединены в 21-ю группу армий, командующим которой стал Б. Монтгомери. В нее входили американская 1-я армия под командованием генерала О. Брэдли и английская 2-я, возглавляемая генералом М. Демпси. В дальнейшем планировалось создать еще одну (12-ю) группу армий, которой должен был командовать О. Брэдли, но только после того, как на французское побережье высадится американская армия под командованием Дж. Паттона.

Положение осложнялось необходимостью включить в войска вторжения французов: как-никак речь шла об освобождении их страны. А с французами было непросто. Генерал де Голль, бежавший из вишистской Франции в Англию в 1940 г., еще тогда провозгласил: «Франция проиграла сражение, но Франция не проиграла войну». Он возглавил французское движение Сопротивления и при поддержке англичан создал организацию «Сражающаяся Франция». После захвата союзниками Северной Африки у него возникли разногласия с США. Американцы поставили там у власти генерала Жиро, который, будучи на службе у правительства «Виши», с началом операции «Торч» перешел на сторону США. В 1942—1943 гг. между де Голлем и Жиро шла борьба за власть во французской Северной Африке. Но в апреле 1944 г. Жиро ушел в отставку — вся власть сосредоточилась в руках де Голля. Он стал лидером французов на подмандатных Франции территориях, в ее колониях. Он руководил эмигрантскими организациями и своими сторонниками в Сопротивлении в оккупированной Франции. Но его не любили в правящих кругах США. Неприязненно относился к нему и Рузвельт.

Однако Эйзенхауэр хорошо понимал, что без участия французов нельзя освобождать Францию. Видел он и масштаб личности де Голля. Еще в ходе освобождения Северной Африки он встретился с де Голлем и сказал ему: «Мне нужна ваша помощь, и я пришел просить вас о ней». Де Голль ответил: «Великолепно! Вы настоящий человек! Потому что вы умеете признать, что были неправы». И теперь, когда готовилась операция «Оверлорд», Эйзенхауэр вопреки глухому сопротивлению в Вашингтоне делал все, чтобы включить французов в руководимые им, Эйзенхауэром, войска. На первых порах это будет французская дивизия.

Но сближение с де Голлем и определение роли французов в объединенных вооруженных силах союзников было не единственной проблемой, которую Эйзенхауэру пришлось решать при создании органов управления силами вторжения. Прежде всего надо было определить состав штаба Верховного Главнокомандующего. Было решено, что командующие сухопутными, морскими и воздушными силами должны, как и в операции «Торч», выполнять двоякую роль: при планировании операций они члены — штаба Эйзенхауэра, каждый по своему виду вооруженных сил, а при проведении операции они отвечают за ее выполнение в своей сфере.

Немало разногласий вызвало определение взаимодействия между стратегической и тактический авиацией. Командующие объединениями стратегической авиации маршал авиации А. Харрис (английское бомбардировочное командование) и генерал Д. Дулиттл (8-я воздушная армия США) не хотели подчиняться английскому главному маршалу авиации Ли-Меллори, назначенному командующим ВВС экспедиционных сил в рамках операции «Оверлорд». Они полагали, что специалист по применению тактической авиации, непосредственно поддерживавшей сухопутные войска, не сможет правильно оценить цели и способы боевого применения стратегической авиации. С большим трудом Эйзенхауэру удалось примирить авиационных начальников. Пришлось Харриса и Дулиттла на весь период операции «Оверлорд» подчинить непосредственно Верховному Главнокомандующему, а его заместитель по ВВС отвечал только за тактическую, военно-транспортную, разведывательную авиацию и авиачасти специального назначения.

Тут выдвинули требование англичане, которые настаивали на том, чтобы Эйзенхауэр имел специального заместителя по сухопутным войскам. Это требование было отвергнуто на том основании, что каждый командующий группой армий имел у себя генерала, ответственного за действия сухопутных войск в пределах его группы армий.

Когда большинство организационных вопросов благополучно разрешилось, был обсужден общий стратегический план кампании в Западной Европе. В окончательном варианте он сводился к следующему:

«Высадиться на побережье Нормандии.

Сосредоточить силы и средства, необходимые для решительного сражения в районе Нормандия, Бретань, и прорвать там оборону противника. (Операция сухопутных войск в период первых двух фаз должна осуществляться под руководством Монтгомери.)

Двумя группами армий преследовать противника на широком фронте, сосредоточив основные усилия на левом фланге, чтобы захватить необходимые нам порты, выйти к границам Германии и создать угрозу Руру. На правом фланге наши войска соединятся с силами, которые вторгнутся во Францию с юга.

Создать новую систему снабжения вдоль западной границы Германии, обеспечив себя портами в Бельгии и Бретани, а также на Средиземном море.

Продолжать наращивать силы и в то же время непрерывно вести наступление, чтобы измотать противника и создать условия для проведения заключительных сражений.

Закончить уничтожение вражеских войск к западу от Рейна, постоянно стремясь между тем овладеть плацдармами на восточном берегу реки.

Предпринять завершающее наступление в целях двойного охвата Рура, снова нанося основной удар левым флангом; затем немедленно осуществить бросок через Германию; конкретное направление этого наступления будет определено позже.

Захватить оставшуюся часть Германии».

В соответствии с этим планом и развернулась подготовка к операции «Оверлорд».

Несмотря на то что план был согласован во всех инстанциях, разногласия по его выполнению между американскими и английскими высшими военачальниками продолжались (начались они еще в Северной Африке) и даже нарастали. Немаловажную роль в этом играли взгляды на способы ведения операций Д. Эйзенхауэра и Б. Монтгомери. Столкнулись тут и характеры этих генералов.

Монтгомери был крайне самоуверен и скрытен. Он считал, что он и Айк «были полными противоположностями в том, как надо вести войну». Монтгомери намеревался победить немцев во Франции, перехитрив и переиграв их. Он полагал, что самое главное — это вывести противника из равновесия и заставить его делать ошибки, которыми командующие союзников, «сохранив самообладание, могут и должны воспользоваться». Он предпочитал наносить удар в узкой полосе, чтобы прорвать немецкий фронт и развить успех в глубину. Эйзенхауэр был приверженцем широкого фронтального наступления, верил в сокрушительную силу крупных армий. Если Монти собирался победить немцев игрою ума, то Айк более рассчитывал на мускулы, приготовившись разгромить противника в открытом бою.

Конечно, в ставке Гитлера знали о готовящемся вторжении во Францию. Но не знали, где и когда это произойдет. Командование вермахта считало наиболее вероятным участком высадки десанта побережье пролива Па-де-Кале. Поэтому именно там с наибольшей плотностью были установлены заграждения: стальные ежи, надолбы, четырехугольники, стальные элементы «С», гнутые рельсы, стальные пруты, мины, ловушки, дистанционно управляемые фугасы. Но долговременные инженерные сооружения имелись там только на отдельных участках обороны. Основное внимание уделялось обороне крупнейших портов Франции, Бельгии и Нидерландов, в первую очередь Дюнкерка, Булони, Гавра и Антверпена. Следовательно, Атлантический вал, о котором так много писали в немецкой и англо-американской прессе того времени, в действительности, повторяем, был совсем не таким, как его разрисовали.

В фашистской Германии легенда о неприступности обороны Атлантического побережья была создана для того, чтобы скрыть слабость этой обороны: у страха глаза велики. Ну а в США и Великобритании этот вымысел всячески поддерживался в средствах массовой информации с целью оправдать ввиду «большой опасности» политику затягивания открытия второго фронта в Западной Европе.

Но вот что пишет западногерманский автор П. Карелл:

«Атлантический вал существовал летом 1944 г. лишь у Па-де-Кале. В остальном он состоял из цепи далеко друг от друга разбросанных, отчасти полуготовых опорных пунктов… между „гнездами сопротивления“ на 3—5 км тянулась ничейная земля».

Кроме того, основные силы гитлеровских войск в этом регионе были сосредоточены непосредственно в прибрежной зоне, а в глубине обороны остались лишь 4 танковые дивизии. Это, разумеется, не обеспечивало надежной противодесантной обороны: в условиях господства в воздухе англо-американской авиации быстро прибыть к побережью для нанесения контрудара даже танковым дивизиям было не под силу. К тому же немцы тогда не знали степени превосходства союзников над вермахтом. А соотношение сил и средств сторон к началу Нормандской десантной операции было таким:

На другой стороне Ла-Манша подготовка к вторжению во Францию шла полным ходом, и всех волновал главный вопрос: когда же начнется операция? В Тегеране было сказано — в мае 1944 г. Затем уточнили: 1 мая, вскоре после рассвета. Почему именно это время? Выбор этого дня и времени определялся сочетанием взаимосвязанных факторов. День выбрали по фазе Луны и приливу: войска должны были высадиться на плацдармы во время наивысшего прилива. Это позволяло им не наткнуться на немецкие подводные заграждения. Высадка вскоре после рассвета давала возможность пересечь транспортам Ла-Манш в темноте, оставив десантирующимся войскам максимум светлого времени. Фаза Луны обеспечивала бомбардировщикам и парашютным десантам лучшие условия для действий при свете хотя бы половины лунного диска. Начать операцию в начале мая значило иметь впереди четыре месяца хорошей погоды во Франции.

Однако уже при подготовке операции выяснилось, что к назначенной дате не хватает 270 транспортных барж для десантирования намеченного количества войск. Тогда Эйзенхауэр решил отложить начало операции до 6 июня: Почему на такой срок? Потому что только в этот день могли быть такие же метеоусловия, как 1 мая. А следующей такой датой было 19 июня.

По мере того как приближался новый назначенный день, штаб Эйзенхауэра, он сам, да и все войска испытывали все возраставшее напряжение. «Могучая армия, — вспоминал Эйзенхауэр, — напряглась, как стальная пружина». К броску через Ла-Манш было готово все, кроме погоды. Особенно опасались шторма. В сильный ветер десантные суда могли затонуть, не дойдя до французских берегов. Шторм мог так укачать людей, что после высадки они были бы не способны идти в бой.

Нужно было продумать, как укрыть от возможного шторма при переходе технику, боеприпасы и другие виды снабжения. Чтобы их сберечь от стихии в прибрежной зоне, были спроектированы две специальные якорные стоянки общего типа, защищенные от морских волн. Первый тип якорной стоянки, названный гузбери, представлял собой просто линию затопленных судов, установленных носом к корме в таком количестве, чтобы они со стороны моря образовали прикрытие от бурных прибрежных вод, где небольшие суда и десантные катера могли продолжать выгрузку на берег в любых погодных условиях, за исключением, конечно, сильнейшего шторма.

Другой вид якорной стоянки, названной мэлбери, образовывал подобие бухты. Два комплекта этого искусственного порта были спроектированы и построены в Англии, и в нужное время их можно было отбуксировать к берегам Нормандии. Основной строительной деталью в конструкции «мэлбери» был огромный бетонный корабль, названный «фениксом», по форме напоминающий ящик, и очень тяжелый по весу. Когда «фениксы» затопляли один за другим, в цепочку, напротив берега, они создавали надежное укрытие от любого волнения на море.

Было изготовлено хитроумное вспомогательное оборудование для выгрузки на берег, а также самое разнообразное современное оснащение действующего порта. По одному такому искусственному порту — «мэлбери» с оснащением планировалось соорудить на английском и американском участках высадки. Кроме того, предусматривалось установить 5 искусственных якорных стоянок типа «гузбери».

Все надеялись на улучшение погоды, но метеосводка уже на 5 июня обещала пасмурный день, с сильным ветром и низкой облачностью — до 200 м.

Заместители Эйзенхауэра по авиации — Теддер и Ли Мэллори и флоту — Рамсей предлагали перенести начало операции на иной день. Что же, начинать ее 19 июня? Как говорится, ждать у моря погоды. Все высшие военачальники собрались в офицерском клубе. Надо было принимать решение. Большинство колебалось. Но вот 5 июня в 21.45 Эйзенхауэр решительно сказал присутствующим: «Я вполне уверен, что надо отдать приказ о выступлении».

В ночь на 6 июня началась авиационная подготовка. (Закончилась она за 10 минут до начала высадки морского десанта.) Всю ночь свыше 2 тысяч бомбардировщиков сбрасывали свой груз на побережье Сенекой бухты, налетая волнами по 150—200 самолетов. В полосе высадки было сброшено около 13 тысяч бомб общим весом свыше 7 тысяч тонн. Однако большая часть неумело, беспорядочно сброшенных бомб «не причинила противнику никакого вреда».

Чтобы подавить какие-либо попытки противника противодействовать десанту, истребители прикрывали район высадки в радиусе до 120 км. За первые сутки десантной операции только англо-американская стратегическая авиация совершила 14 тысяч самолето-вылетов, а немецкая — всего лишь 50. Потери союзников составили 113 самолетов, главным образом от огня зенитной артиллерии.

С утра 6 июня находившиеся в районе формирования — в 50—60 км от южного побережья Англии десантные отряды отправились по десяти заранее протраленным фарватерам к заливу Сены, а авиация начала наносить удары по объектам немцев на побережье. Кроме того, ночью началась выброска воздушно-десантных войск, в которой были использованы 2400 самолетов и 850 планеров.

6 июня утром англо-американские экспедиционные силы приступили к вторжению в Северную Францию через пролив Ла-Манш с Британских островов. Как и предполагалось, ветер в этот день несколько стих, облака были достаточно рассеяны, преимущественно на высоте около 1,5 км, что обеспечивало планомерные действия авиации. Кроме того, в час, предшествующий высадке на берег, большие просветы в облаках дали возможность вести прицельную бомбардировку береговых укреплений врага. Море было неспокойным, и многие при переправе страдали от морской болезни; часть больших десантных судов стала отставать, а некоторым менее крупным пришлось повернуть назад.

Между тем, как показали дальнейшие события, решение осуществить вторжение при столь неблагоприятной погоде обеспечило полную внезапность операции. Противник считал, что десант при таком волнении на море никак невозможен, а его радарные установки не могли развеять этого заблуждения: они были выведены из строя бомбардировщиками. Неготовность неприятеля к отражению вторжения, его растерянность в значительной мере компенсировали те чрезвычайные трудности, которые пришлось испытать десанту в проливе.

Погода была не единственным обстоятельством, из-за которого высадка основных войск союзников явилась неожиданностью для противника. В условиях полного господства союзников в воздухе вследствие слабости немецкой авиации германское командование не могло организовать воздушной разведки и не сумело получить необходимых сведений о противнике.

Утром 6 июня началась артиллерийская подготовка, которую вели 7 линкоров, 2 монитора, 24 крейсера, 74 эскадренных миноносца. Массированные удары нанесла американская и английская авиация. В налете участвовало более 9 тысяч самолетов. В эти сутки на участке вторжения было сброшено свыше 11 тысяч бомб. В результате оборона немецко-фашистских войск на побережье была в значительной мере подавлена.

В это время к французскому побережью приближался морской десант. Командующий морскими силами союзников английский адмирал Рамсей с тревогой ожидал, какое противодействие десанту окажут немцы. Но, к его удивлению, вообще отсутствовали какие бы то ни было признаки того, что противник знает об их приближении. Все корабли врага из-за неблагоприятной погоды были в портах. На всем пути следования десантных судов через пролив неприятель бездействовал, не было обнаружено ни одной его подводной лодки.

Воздушному десанту противник не оказал никакого сопротивления.

К исходу дня дивизии, высадившиеся с моря, соединились с воздушно-десантными частями. Отдельные ожидавшиеся очаги сопротивления противника были не в состоянии отразить их штурма. В результате исключительно мощных ударов авиации и массированного обстрела побережья корабельной артиллерией и без того невысокая боеспособность немецких частей на берегу, по сути, была сведена на нет.

Командующий союзными экспедиционными военно-воздушными силами Ли Мэллори в тот день не раз с удивлением восклицал: «Где же немецкая авиация?!» А немецкая авиация, встретив в воздухе большое количество англо-американских истребителей, сделала лишь несколько нерешительных вылетов.

Войска немецкой 7-й армии были подняты по боевой тревоге только в 2 часа 15 минут 6 июня, когда воздушно-десантные дивизии были уже высажены. В первый день штабы крупных немецких соединений не смогли сразу разобраться в обстановке. Большая часть танковых дивизий противника находилась в районе Парижа и составляла резерв главного командования. Разрешение на их переброску в Нормандию было дано только в 16 часов этого дня. Германское верховное командование не сумело сразу определить направление главного удара неприятеля, проявило медлительность, полагая, что в Нормандии производится всего лишь ложная демонстрация, а настоящая высадка основных сил противника произойдет на побережье Па-де-Кале, то есть на кратчайшем направлении к жизненно важным центрам Германии. Запоздалая переброска немецких резервов в Нормандию позволила морскому десанту высадить свои первые эшелоны без больших потерь.

Американские войска высаживались на двух участках в западной части назначенной полосы вторжения: «Юта» и «Омаха» (условные наименования); английские и канадские — в восточной части этой полосы, на трех ее участках, расположенных очень близко друг к другу: «Голд», «Джуно» и «Суорд» (севернее г. Кан). Английские парашютисты должны были приземлиться на 20—25 км южнее этого района, непосредственно перед Каном, перерезать пути сообщения и захватить мосты через самую крупную здесь реку — Орн. Американские воздушные десанты предназначались для действия на участке «Юта».

Однако, несмотря на массированные удары с воздуха и обстрел с моря, предшествовавшие вторжению с моря, береговые укрепления к моменту высадки на берег союзных войск не были разрушены. Обстрел морскими орудиями только подавил тяжелые немецкие батареи, но не вывел их из строя из-за необычайной толщины их бетонных укрытий.

Укрепления на побережье также не были разрушены до вторжения в такой мере, на какую союзники рассчитывали. Воздушная бомбардировка перед высадкой достигла наибольших результатов в районе участка «Юта», где 9-я воздушная армия бомбила днем, действуя ниже облаков. Во всех других районах облачность мешала самолетам союзников, и их бомбы падали слишком далеко от берега, особенно на участке «Омаха». Но полевые оборонительные сооружения немцев, находящиеся в глубине прибрежных укреплений, были почти все разрушены, проволочные заграждения разбиты и некоторые минные поля подорваны. Дымовые снаряды ослепляли противника, и большинство орудий, уцелевших после бомбардировки, бездействовали, так как артиллерийские расчеты были загнаны этими налетами в бомбоубежища и находились там до тех пор, пока союзные войска не приблизились вплотную. Оглушительные разрывы снарядов тяжелых морских орудий сильно действовали на психику противника, и психическое воздействие этого обстрела, сразу за ночной бомбардировкой, имело, быть может, большее значение, чем нанесенный им урон. Огонь союзных кораблей эскорта накрыл все побережье в момент высадки пехоты и оказался особенно эффективным.

Солдаты и офицеры немецких береговых укреплений в начале бомбардировки спустились в подземелья и оставались там, не предполагая, что высадка союзников последует так быстро. Полевые войска вермахта на переднем крае оказали союзникам ожесточенное сопротивление. Но из-за немногочисленности и недостаточного вооружения они не могли помешать высадке десанта и захвату союзниками плацдарма.

В 6 часов 30 минут в западной (американской) зоне и на час позднее в восточной (английской) зоне полосы вторжения на берег высадились первые отряды морского десанта.

Бурное море очень затрудняло высадку. Десантные суда выбрасывались большой волной на берег, а большое количество мелких судов затонуло, не достигнув прибрежных вод. Много солдат было снесено с палуб накатом волн и погибло. Те же, кому удалось достигнуть земли, были не в состоянии вести бой. Танки-амфибии, которые должны были поддержать огнем высаживавшуюся пехоту, достигли берега только на двух участках в районе «Омаха». В остальных районах побережья танки предусматривалось выгрузить на берег прямо с барж, которым с большим риском удалось пристать к берегу. К счастью, берега здесь были достаточно отлогими и каменистыми, и поэтому урон, нанесенный судам, был незначителен.

Существенную помощь морскому десанту в захвате плацдарма оказали две американские и одна английская воздушно-десантные дивизии. Они перед рассветом были выброшены или высажены на побережье Нормандии.

В этой воздушно-десантной операции — самой крупной из всех известных операций такого рода — действовали 1662 самолета и 512 планеров.

Войска английской 6-й авиадесантной дивизии были выброшены в точно назначенные места к востоку от реки Орн. Группа, которой было поручено захватить мосты через Орн и канал Кан-Бленвиль, вступив в бой, действовала очень успешно. Позднее с самолетов были сброшены чучела парашютистов, начиненные взрывчаткой, что вызвало замешательство в лагере врага. Тактическая задача англо-американских воздушных десантов была выполнена.

Лишь к полудню части германской 21-й танковой дивизии перешли в контратаку. Но к этому времени союзные войска уже закрепились на выбранных позициях, и попытка противника выбить их оказалась тщетной. В течение дня планеры доставляли подкрепление. Английская 6-я авиадесантная дивизия удерживала фланг вплоть до того момента, пока плацдарм не был полностью захвачен.

Иначе развивались события на западе, у полуострова Котантен. Части американских 82-й и 101-й авиадесантных дивизий столкнулись с большими трудностями. Неопытность пилотов привела к тому, что десантники были выброшены далеко друг от друга; 6600 парашютистов 101-й дивизии были разбросаны в районе площадью 40x22 км, в результате 60% их вооружения и снаряжения было потеряно. 82-я дивизия, несмотря на жестокий обстрел в районе Сент-Мер-Эглиза и потери 1840 человек, соединилась утром 7 июня с морским десантом, продвигающимся в глубь материка с участка «Юта». Потери этих десантных частей составили около 20%. Внезапность была достигнута. Американцы перерезали коммуникации и дезорганизовали оборону немцев.

Высадка морского десанта в англо-канадском секторе операционной полосы прошла благополучно. В течение всего времени действий в воздухе господствовала союзная авиация. Она атаковала узловые пункты тыловых коммуникаций противника, чтобы не дать ему перебросить подкрепления. Небольшие потери союзников в этих боях говорят о слабом противодействии противника в воздухе. Самолеты-разведчики и истребители немцев находились тогда в основном в районе Па-де-Кале. Тяжелые бомбардировщики союзников выполняли задание, не встречая никакого противодействия немецких истребителей, а их штурмовики действовали небольшими группами, в одну или две эскадрильи, поэтому их атаки шли почти беспрерывно, при необыкновенно большом радиусе действия.

Сопротивление противника на берегу было хаотичным и недолгим. Препятствия были преодолены. К вечеру десанты продвинулись в глубь обороны врага, а с побережья не переставали поступать подкрепления.

Канадская 3-я дивизия высадилась на участке «Голд», на левом фланге наступавших войск. В течение дня были заняты Ароманш, Мевен и Ри — захвачен целый плацдарм на побережье.

Самые большие трудности были в районе Сен-Лорен-сюр-Мера на участке «Омаха», где высаживался американский 5-й корпус. Здесь условия прилива оказались менее благоприятными, чем в других местах, что привело к значительным потерям в танках-амфибиях и в десантных судах, севших на мель. Кроме того, передовые эшелоны при высадке встретились с немецкой 352-й пехотной дивизией, которая незадолго перед тем была прислана для усиления берегового гарнизона. Но, несмотря на сильный огонь полевой артиллерии немцев, высадившиеся войска упорно, неся значительные потери, преодолевали сопротивление противника.

Американская 4-я пехотная дивизия 7-го армейского корпуса, которая высаживалась в районе участка «Юта», к западу от Вир-Эстюари, встретила наименьшее вражеское сопротивление.

Авиадесантные войска в первый же день захватили дамбы в затапливаемой местности в глубине побережья и помешали немцам подтянуть подкрепления. Используя благоприятную обстановку, американская 4-я пехотная дивизия двинулась в северном направлении, к Монтебуру, по дороге к порту Шербур. Плацдарм был захвачен с минимальными потерями.

Сравнительно небольшие потери почти на всех участках побережья (кроме «Омаха») были обеспечены внезапностью действий, применением новой техники, а также массой бронированных частей, высаженных с первым же эшелоном десанта. Большое число танков-амфибий, обеспечивших огневую поддержку десантов по выходе их на берег, стало важной удачей плана. Эффект их применения оказался замечательным. Без них штурмовым отрядам едва ли удалось бы закрепиться на побережье. Другими очень ценными новшествами были специальный инженерный танк «Авре» — для разрушения фортификационных сооружений и инженерный танк с цепями («молотильщик»), очень успешно действовавший при проделывании проходов в минных полях.

Безусловно, удача сопутствовала войскам Эйзенхауэра. Немцы все еще продолжали думать, что идет отвлекающая операция. Когда 8 июня оперативный приказ командира американского 7-го корпуса попал в руки немцев, они решили, что это соединение единственное, десантирующееся на полуострове Континтен. По мнению немцев, главные силы союзников должны были высадиться в Па-де-Кале, следовательно, противник не мог иметь более двух корпусов на других участках.

Благодаря хаосу, вызванному бомбардировкой коммуникаций, штаб германской 7-й армии узнал о высадке в районе департамента Кальвадос только в день вторжения, в 9 часов утра. Но и тогда штаб получил недостоверную информацию. Лишь в 16 часов 40 минут того же дня ему стало известно о десанте в районе участка «Юта». В полдень командир германского 84-го корпуса объявил, что натиск американцев с целью высадить войска в Сен-Лоране полностью отражен. Основываясь на неточной информации и неправильной оценке общего положения, штаб 7-й армии к вечеру первого дня вторжение решил, что основная опасность ждет их в районе реки Орн, и перебросил туда наиболее мощные и готовые к действию резервы. О силах и целях высадки американских войск на полуострове Контантен не было ничего известно, и немцы продолжали считать эту операцию вводящей в заблуждение тактической демонстрацией противника, не представляющей опасности. Эта неверная оценка обстановки повела к их ошибочным действиям и весьма пагубным последствиям.

Таким образом, уже в первый, и решающий, день высадки союзные войска создали три плацдарма глубиной от двух до девяти километров. На побережье Нормандии закрепились пять пехотных и три воздушно-десантные дивизии с частями усиления — всего более 156 тысяч человек. Сюда же было доставлено 900 танков и бронемашин, 600 орудий, большое количество автотранспорта. Успех высадки во многом обеспечило полное господство англо-американского флота на море и авиации в воздухе.

В течение ближайших пяти дней союзные силы были заняты объединением захваченных участков побережья в единый плацдарм и доставкой на него резервов для закрепления и расширения позиций.

В англо-канадском секторе наступления хорошие перспективы открывало продвижение в сторону г. Кан английской 3-й и канадской 3-й пехотных дивизий. Развивая успех, достигнутый в день вторжения, они наступали в южном направлении и, несмотря на тяжелые потери, к 7 июня достигли населенных пунктов, расположенных в 3—5 км к северу и северо-западу от этого города. Однако противник, вполне отдавая себе отчет в угрожавшей ему опасности — ведь это был центральный опорный пункт сопротивления немцев на пути к Парижу, менее чем в 200 км от него, — ввел в действия силы 21-й и 12-й танковых дивизий СС и с успехом контратаковал войска союзников. Эта неожиданная контратака врага оттеснила союзников к берегу, разъединила клином две союзные дивизии и приостановила продвижение на Кан. Потом стало ясно, что удержание города являлось важнейшей задачей противника. Во время ожесточенных боев, развернувшихся на следующей неделе, немцы пытались удержать этот город и помешать прорыву через реки Орн и Сена.

В американском секторе фронта штурмовые отряды американского 5-го корпуса, преодолев первые трудности, к полудню 7 июня достигли шоссе Байо — Карантан. На следующий день они соединились с английской 50-й пехотной дивизией. 8 июня был взят Байо, и плацдарм расширился в сторону материка. 9 июня, подкрепленный силами 2-й пехотной дивизии, 5-й армейский корпус стал быстро продвигаться на юг и на запад и 11 июня достиг линии Комон, Серизи, Форк, Изиньи. В этом районе немцы создали свои позиции на холмах, защищающих г. Сен-Ло. На другом фланге американского сектора фронта противник упорным сопротивлением и контратаками пытался перерезать наступающим войскам дорогу на Шербур. А в центре велась упорная борьба за объединение двух плацдармов в районе Вир-Эстюари.

Напомним, что защиту г. Кан немецкое командование считало своей важнейшей задачей. Но 10 июня американские головные дозоры 5-го и 7-го корпусов соединились, а 12-го числа пал г. Карантан. Немцы отчаянно, но безуспешно пытались вернуть город и уничтожить клин, вбитый между их войсками. Но захваченный союзниками плацдарм был теперь укреплен, и американцы держали в своих руках часть французского побережья от Киневиля до восточного берега реки Орн.

В это время военные и торговые суда на море и сухопутные силы на побережье, занятые материальным снабжением десантных армий, в сложных условиях проявили высокую оперативность. Бремя, которое и при самых лучших обстоятельствах несут органы снабжения, здесь усугублялось сложнейшими условиями высадки на материк. Задача выгрузки большого количества людей, различных машин и тысяч тонн материалов на пустынное побережье, усеянное минами и заградительными препятствиями, чрезвычайно затруднялось штормом на море, что сделало специальные высадочные приспособления бесполезными. Нужно было очистить побережье и дороги, ведущие в глубь страны, организовать склады в то время, когда рядом шли еще бои, а выгрузку вели под огнем тяжелых германских орудий.

Отсутствующая днем немецкая авиация ночью успевала сбросить в Ла-Манш мины, и это потребовало от минных тральщиков непрекращающейся напряженной работы.

Произведенная выгрузка различных машин и военных материалов составила лишь 50% плановой, но зато и потребление их всего оказалось значительно ниже предполагаемого. Накапливались даже резервы. Начали поступать детали конструкций искусственной гавани.

К исходу 12 июня союзники прочно закрепились на побережье протяженностью 80 км по фронту и 13—18 км в глубину. На плацдарме находились теперь 16 дивизий и бронетанковые части, эквивалентные трем бронетанковым дивизиям. В составе союзных сил в Нормандии насчитывалось 327 тысяч человек и 54 тысячи боевых и транспортных машин.

Немецким войскам так и не удалось полностью оправиться от смятения при столь неожиданном вторжении и от воздействия воздушных и морских бомбардировок. Отчаянные попытки восстановить разрушенные коммуникации не имели успеха, так как воздушные силы союзников, господствующие над полосой вторжения, продолжали налеты на позиции противника и его тылы. Штаб германской 7-й армии постоянно терял связь с корпусами, корпуса — с дивизиями, а дивизии не знали о судьбе своих полков. Из-за недостатка горючего был ограничен маневр танковых соединений, а подкрепления никак не могли выйти в район боевых действий. К 13 июня ближайшим источником горючего была база 7-й армии в Нанте — в 200—250 км от места сражения. Мешал и недостаток в боеприпасах. Но все эти затруднения немцы испытывали не оттого, что у них в вермахте вообще не хватало вооружения и боеприпасов, а потому, что доставка военных материалов в зону боев была почти невозможна ввиду господства в воздухе англо-американской авиации.

Начиная с 11 июня немцы с ожесточением, но безуспешно пытались выбить англо-американские войска с их плацдармов. Понимая, что сбросить противников в море вряд ли удастся, немецкое командование пыталось хотя бы удержать порт Шербур и закрепиться на восточном фланге фронта, не позволив англо-американским силам овладеть Каном. И это им удалось.

«ЖИВЫЕ ИЗГОРОДИ» И МЕРТВЫЕ СХЕМЫ

Создав к исходу 12 июня благодаря полному успеху начала десантной операции плацдарм на французском берегу протяженностью 80 км по фронту и 13—18 км в глубину, союзники начали тяжелую борьбу за его расширение. Нужно было обеспечить доставку на побережье войск, техники, необходимого имущества, чтобы создать решительное превосходство над противником в силах с первых же дней операции. Однако гладко было на бумаге, да забыли про овраги…

Все задуманное в штабах оказалось далеким от реальности. План наступления к реке Сене, разработанный Монтгомери, начал рушиться с самого начала. Предполагалось, что в первый же день англичанами будет захвачен Кан — ключевой пункт обороны противника в районе вторжения. Однако плохо организованная разведка и чрезмерная осторожность английских командиров привели к потере драгоценного времени. Когда же войска развернули наступление на Кан, туда прибыла сначала единственная в Нормандии немецкая танковая дивизия, а затем подошли еще две, и бои затянулись на целый месяц.

Не лучше обстояли дела и в американской полосе наступления. Освободить весь полуостров Контантен и захватить важный порт Шербур планировали за две недели, чтобы уже на 20-й день начать продвижение в глубь Франции на западном (американском) участке фронта. Но ничего из этого не вышло, хотя большая часть сил противника (7 танковых дивизий и 4 батальона тяжелых танков) была переброшена в район Кана. Против американской 1-й армии действовали теперь всего 2 танковые дивизии и ни одного батальона тяжелых танков. Но планируемое ее наступление началось с опозданием на 36 дней. Почему происходили все эти задержки в наступлении, которое по плану должно было стать стремительным?..

У англичан их осторожность и методичность, плохо поставленная сухопутная разведка и недостаточное взаимодействие с авиацией замедляли движение их танковых колонн к ближайшему, в 40 км от побережья, крупному населенному пункту Виллер-Бокаж. Его захват позволил бы перерезать дороги, ведущие к Кану. Хотя сопротивление противника было незначительным, потеря времени союзниками позволила немцам усилить оборону подступов к Кану. Вместо одного разведывательного батальона на третий день наступления Монтгомери там были уже три немецкие танковые дивизии. И тогда англичане, захватившие 13 июня Виллер-Бокаж, были выбиты оттуда немцами. Только через два месяца после высадки на побережье этот город был окончательно взят союзниками.

К 1 июля экспедиционные силы Эйзенхауэра имели во Франции уже около 1 миллиона солдат и офицеров и 177 тысяч единиц военной техники различного назначения. Английская 2-я армия насчитывала 10 пехотных и 3 бронетанковые дивизии, укомплектованные англичанами и канадцами. Американская 1-я армия объединяла 11 пехотных и 2 бронетанковые дивизии. Эти силы удерживали плацдарм шириной до 100 км, но глубина его, кроме района Шербура, не превышала 30—35 км. А ведь весь план вторжения базировался как раз на том, что, пользуясь открытой местностью в полосе 2-й армии, Монтгомери быстро займет Кан, и тогда союзные войска смогут развернуть наступление в глубь страны.

Но Монтгомери ограничился лишь тем, что не позволял противнику нанести решительный контрудар. Эйзенхауэр требовал от него энергичных действий по прорыву немецкой обороны. Монтгомери отвечал, что он вполне удовлетворен обстановкой. Между тем своими нерешительными действиями он давал немцам возможность усиливать и совершенствовать оборону их береговых укреплений.

Англо-американским войскам жизненно необходимо было увеличить глубину слишком узких прибрежных плацдармов в такой мере, чтобы значительно уменьшить эффективность артиллерийского огня противника по уже широкой береговой полосе, обеспечив тем возможность беспрепятственно накапливать свои силы. Затем, по мере наращивания своих сил, союзникам потребовалось бы пространство для такого расположения войск, при котором можно было, используя возможность маневра и свое превосходство, нанести противнику решающий удар. Для этого требовалось овладеть Каном, создать плацдармы на реках Орн и Одон, устранить угрозу вклинивания противника между занятыми союзниками районами к западу и востоку от реки Вир, а также занять всю южную часть полуострова Контантен.

Но немцы не сидели сложа руки. Тактика Роммеля заключалась в сосредоточении всех сил на удержании береговых укреплений. Когда же стало ясно, что гарнизоны береговых укреплений не в состоянии предотвратить захвата и расширения союзниками плацдармов, то у немцев не оказалось никакого другого способа борьбы с создавшейся угрозой, как создать в глубине на его пути подвижную ударную танковую группу. Однако было уже поздно. Гитлеровцы из-за недостатка пехоты вынуждены были использовать свои танковые части в сугубо оборонительных целях.

Помимо недостатка пехоты важнейшей причиной поражения врага в Нормандии была и реальная угроза району Па-де-Кале. Это сковывало германскую 15-ю армию в районе восточнее Сены в то время, когда союзники накапливали силы к западу от нее. Неподвижность 15-й армии войск Роммеля принесла союзникам большие преимущества как во время высадки десанта, так и в операциях двух последующих месяцев. Если бы германская 15-я армия была введена в сражение уже в июне или даже июле, то она, имея численное превосходство, могла бы разгромить высадившиеся к тому времени англоамериканские дивизии. Однако она оставалась в бездействии в течение всего критического периода кампании, и лишь когда прорыв уже совершился, ее пехотные дивизии были брошены на запад через Сену.

Тем не менее в Нормандии к 16 июня Роммель сумел ввести в бой 4 своих танковых дивизии, а к 19 июня подошли еще 6 пехотных дивизий. Фашистское командование не смогло сколько-нибудь значительно усилить группировку своих войск, и главным образом из-за начавшегося в июне наступления Красной Армии в Белоруссии и на Украине. Кроме того, все мосты через Сену ниже Парижа были повреждены бомбардировочной авиацией союзников перед самым днем высадки на побережье. В последующие недели были разрушены важнейшие железнодорожные и шоссейные мосты через реку Луару.

Таким образом район боевых действий в Нормандии был фактически изолирован. Атаки с воздуха по вражеским коммуникациям привели к тому, что немцы вынуждены были подвозить подкрепления кружным путем по дезорганизованным железнодорожным дорогам, и то лишь до Восточной Франции, где выгружали их и отправляли дальше по шоссе. Но автомобильные перевозки затруднялись острой нехваткой горючего, не говоря уж об уязвимости автоколонн с воздуха. В результате подкрепления прибывали в Нормандию разрозненными частями. Их тут же кидали в бой, несмотря на усталость и неорганизованность войск. К середине июля немцы подтянули в этот район буквально все, что имели на территории Западной Европы: из Бретани, Юго-Западной и Западной Франции, Голландии, Польши и Норвегии. Лишь 15-я армия оставалась в районе Па-де-Кале в ожидании нового вторжения союзников, которое так и не состоялось…

Главной помехой для маневрирования соединений вермахта была англо-американская авиация. И хотя преобладавшая в то лето плохая погода препятствовала полному использованию ее возможностей, при приемлемых метеоусловиях ВВС союзников совершали по 4000 самолето-вылетов в день. При неблагоприятной погоде число полетов, как правило, уменьшалось в 2—3 раза. Генерал-фельдмаршал Рундштедт доносил в ставку Гитлера, что союзническая тактическая авиация господствовала не только над главным районом боев, но и на подступах к нему, на глубине более 160 км. Даже солдат, будучи один, по его словам, не был застрахован от нападения с воздуха.

Подавляющее превосходство в воздухе американцев и англичан сохранилось даже при отвлечении значительной части союзной авиации для борьбы с Фау-1 (крылатые ракеты), а впоследствии — с Фау-2 (баллистические ракеты), нацеленными главным образом на Лондон.

Воздушные силы немцев в зоне вторжения были парализованы англо-американской авиацией, а подкреплений, прибывших после дня высадки, оказалось гораздо меньше, чем ожидалось. В этой обстановке действия германских истребителей (бомбардировщики практически не действовали) сводились к охране воздушного пространства в своем тылу методом патрулирования, причем в среднем в хорошую погоду они совершали по 300— 350 вылетов в сутки, максимально — до 450. Иногда немецкая бомбардировочная и штурмовая авиация проявляла некоторую активность над береговой полосой, предпринимая бомбовые и торпедные атаки против судов противника.

Немецкие сухопутные войска на Западе были самого различного качества. Значительно боеспособнее других считались танковые дивизии СС и парашютные части. Слепая вера в победу нацистской Германии была еще достаточно высока. Они дрались до последнего человека с фанатизмом как в наступлении, так и в обороне. В пехотных дивизиях боеспособность и моральное состояние личного состава были значительно ниже. Самое безнадежное состояние духа было у иностранцев, добровольно или по принуждению вступивших в немецкую армию. Несмотря на то что эти люди были разбросаны по постоянным гарнизонам и пехотным дивизиям, наибольшее число дезертиров было именно среди них.

И все-таки при огромном перевесе в силах и других колоссальных преимуществах союзников над противником наступление войск Эйзенхауэра шло с большим трудом. Так, борьба за расширение плацдармов приняла на британском участке фронта форму тяжелых, затяжных боев у г. Кан. Здесь, на восточном секторе фронта союзников, для германского командования было крайне важно не допустить их в бассейн Сены, чтобы сохранить речные переправы для подвоза подкреплений и материальных средств своим дивизиям в Нормандии. Удержание бассейна Сены было важно для немцев еще и потому, что они предвидели угрозу Гавру, незаменимой базе немецких морских сил, действовавших на подступах к месту высадки десанта. Затем, в этот район дислоцировались пусковые установки Фау-1, обстреливавшие Лондон. Немцы рассчитывали, что союзники будут стремиться захватить его, чтобы снять остроту обстрела Лондона, и таким путем выйдут на главную группировку немецких войск. Но, пожалуй, важнейшей причиной тут было то, что командование вермахта надеялось предотвратить соединение уже высадившихся войск союзников с теми, которые, по их убеждению, высадятся в районе Па-де-Кале…

После падения Карантана 12 июня и соединения двух американских прибрежных плацдармов 82-я авиадесантная и 9-я пехотная дивизии США начали наступление в направлении Сен-Соверле, Виконт и грозили, перерезав полуостров Контантен, изолировать Шербур. Немцы безуспешно пытались контратаками вернуть себе Карантан и преградить союзникам путь на север. Но союзные войска, сломив сопротивление врага, продолжали наступление на Шербур.

Атака на Шербур была начата 22 июня после полудня, вслед за 80-минутной бомбардировкой пояса укреплений. Первоначально противник стойко оборонялся, однако уже 25 июня союзники вели бои на улицах города, а в окрестных холмах гремело эхо взрывов, производимых немцами в порту. В 15 часов 26 июня Шербур капитулировал.

По мнению Роммеля, с момента капитуляции Шербура ликвидация плацдарма, созданного союзниками, стала невозможной. Тем не менее в течение последующих нескольких недель немцы делали отчаянные попытки создать мобильную ударную силу, необходимую для гибкой обороны. Однако было уже поздно. Им не удалось создать достаточно сильного резерва, с помощью которого можно было бы взять инициативу, погнать и сбросить союзников в море.

В те дни британская 2-я армия вела тяжелые бои в районе Тилли с двумя танковыми дивизиями, составлявшими ядро сил оборонявшегося противника. По мере усиления натиска союзников немцы подбрасывали подкрепления из состава двух других своих танковых дивизий.

28 июня английский 8-й корпус создал плацдарм примерно 3600 м в ширину и 900 м в глубину на другом берегу реки Одон, близ г. Мондренвилль. Теперь противник уже ввел в бой большую часть из 8 своих танковых дивизий с целью задержать наступление союзников, перерезать коридор к северу от реки и ликвидировать плацдарм на своем берегу. Однако союзники, несмотря на плохую погоду, мешавшую авиации поддерживать войска, успешно отбивали контратаки немцев. Но перейти в решительное наступление на Кан им не удавалось.

Медлительность Монтгомери вызывала все большее недовольство и в высших штабах союзников. Черчилль бурно осуждал Монтгомери в присутствии начальника имперского генштаба фельдмаршала А. Брука. Росла взаимная неприязнь между Эйзенхауэром и Монтгомери. Но Монти, упрямо верный себе, продолжал медленно, методично готовить операцию по овладению Каном (условное наименование «Гудвуд»). Уже в течение месяца английские и канадские дивизии вели позиционную войну на плацдарме, захваченном в первые же дни высадки. Теперь, собрав наконец, силы, Монтгомери решил двинуть их вперед.

В ночь на 7 июля 450 тяжелых английских бомбардировщиков нанесли массированный удар (2300 тонн бомб) по Кану. В основном бросали бомбы замедленного действия, с тем чтобы к утру, с началом наступления пехоты, оборона противника была подавлена. Монтгомери рассчитывал, что на следующий день город будет захвачен без особых потерь. Он жестоко просчитался. Английские летчики, чтобы не задеть свои войска, сбрасывали бомбы далеко от переднего края немцев, в их тылу. В результате немецкая оборона почти не понесла ущерба, зато старинный французский Кан был превращен в руины. От взрывов и пожаров погибла масса жителей города. Впоследствии эту акцию Монтгомери сочли одной из самых разрушительных и самых бесполезных бомбардировок за всю войну.

Когда утром 7 июля английские войска пошли в наступление, рассчитывая на то, что им всего лишь предстоит занять город, где сопротивление противника сломлено, — немцы встретили их губительным огнем и успешными контратаками. За два дня ожесточенных боев английская 2-я армия потеряла 25% личного состава. Англичане дошли до центра Кана, но дальше продвинуться не смогли. А ведь войска Монтгомери превосходили противостоявшие им дивизии противника по танкам в четыре раза, а по пехоте — в два.

А тем временем американцам на их участке наступления сопутствовала удача. Правда, этому весьма способствовало то обстоятельство, что действия Монтгомери заставили германское командование на Западе перебросить 7 танковых дивизий и 4 батальона тяжелых танков в район Кана, оставив против американской 1-й армии только 2 танковые дивизии и ни одного батальона тяжелых танков.

Это ослабило группировку немецких войск в районе г. Сен-Ло, на который наступали американцы, и позволило им 18 июля овладеть им. Но дальнейшее общее наступление союзников зависело от успеха британских войск. За Каном расстилалась открытая местность, где танковые соединения английских и канадских войск могли развить наступление, тогда как в полосе американской армии местность изобиловала так называемыми живыми изгородями, затруднявшими действия танков.

«Живые изгороди» представляли собой сложившиеся столетиями мелкие участки крестьянских полей, каждый из которых был огражден густой и мошной стеной из деревьев и кустарников, которые обычно высаживались на земляной насыпи высотой в 1 — 1,5 метра. Иногда эти изгороди и насыпи были двойными, образуя «ярусы», идеально подходившие для оборонительных позиций: окопов, пулеметных гнезд, укрытий для пехоты и пулеметных расчетов. Они обеспечивали надежную защиту небольшим обороняющимся группам и возможность вести прицельный огонь по наступающему противнику, особенно, если солдаты поднимались в атаку.

Танки в таких условиях оказывались беспомощными. Преодолевая высокую насыпь, танк поднимался почти вертикально и подставлял под огонь свое наименее защищенное днище. Артиллерия также не могла уничтожать живую силу и технику противника, укрытую за земляными насыпями.

Решение проблемы нашел американский сержант Кертис Кулен. Он предложил приваривать в носовой части танка два мощных стальных ножа, которые срезали верхний слой насыпи вместе с кустарниками и деревьями. Это позволяло танку не только преодолевать препятствие, но и использовать какое-то время срезанный грунт с растительностью в качестве маскировки. Такое неожиданное усовершенствование намного упростило задачу танков.

Взятие американцами Сен-Ло подтолкнуло Монтгомери к более активным действиям. 18 июля он возобновил наступление на Кан. Теперь целью английского командующего было овладеть всем городом и создать крупный плацдарм на восточном берегу реки Орн. Этот плацдарм, по мысли Монти, должен был сковать значительную часть танковых сил вермахта в этом районе и позволить армии Брэдли наступать вдоль дороги Сен-Ло — Перье, которая проходила севернее Кана.

Хотя это новое наступление было не более как вспомогательным ударом, Монтгомери заявлял, что оно явится таким решающим актом на «всем восточном фланге, который явит собой яростное извержение». Он потребовал от Эйзенхауэра мощной воздушной поддержки, чтобы обеспечить «решающую победу». Эйзенхауэр и его заместитель по авиации А. Теддер с энтузиазмом восприняли этот план. «Не будет ничего удивительного, — писал Эйзенхауэр генералу Монтгомери, — если вы добьетесь победы, по сравнению с которой некоторые старые классические примеры будут выглядеть не более чем стычки патрулей».

И вот для продолжения операции «Гудвуд» собрали впечатляющие силы. Для воздушных ударов по противнику было предназначено 1700 тяжелых и 400 средних бомбардировщиков и тактических истребителей. Их поддерживала корабельная артиллерия с линкоров. На оборону противника и город Кан было обрушено 8 тысяч тонн авиабомб и огромное количество артиллерийских снарядов. Вслед за ударами авиации и артиллерии двинулись 700 танков. Им удалось продвинуться на 5 км, но южнее Кана англичане натолкнулись на глубоко эшелонированную оборону немцев, насыщенную танками и противотанковыми орудиями, умело расположенными в складках местности за передовыми позициями главной полосы обороны противника. Уже в первый день наступления британские войска потеряли 270 танков, на следующий день — 131, на третий — 68 танков. 20 июля Монтгомери остановил наступление.

Эйзенхауэр был взбешен. Он готов был отстранить Монти от командования сухопутными войсками, но сдержался, хотя его в этом намерении поддерживали даже английские начальники штабов. Что касается Монтгомери, то он считал, что его войска выполнили задачу, правда, с большими потерями, чем он ожидал.

Неудача операции «Гудвуд» объяснялась прежде всего тем, что союзная разведка не имела достоверных сведений о противнике: плохо знала как о его наличных силах (весьма небольших), так и о их группировке. Но и немцы в боях под Каном потеряли 250 танков, и около 200 тысяч человек были выведены у них из строя. Кроме того, стянув основные танковые силы в район Кана, фельдмаршал Клюге, сменивший к этому времени Рундштедта на посту главнокомандующего на Западе, сильно ослабил свою группировку в районе Сен-Ло. Это позволило Брэдли создать превосходство в силах над противником, равное 8:1 по танкам и 3:1 по пехоте. И хотя американские танки «Шерман» и английские «Кромвель» намного уступали по боевым качествам немецким «Тиграм» и «Пантерам», такое превосходство позволяло надеяться на успех. К тому же 20 июля произошло покушение на Гитлера, что отвлекло внимание высших генералов вермахта от фронтовых задач, и многие были привлечены к следствию по этому делу.

Пока английская 2-я армия боролась за Кан, наконец овладела им и вырвалась на открытую местность, позволявшую развивать наступление, американская 1-я армия, неся большие потери, продолжала сражаться в «живых изгородях». Для того чтобы изменить обстановку к лучшему, надо было вырваться из этой неблагоприятной местности, выйти на равнину и вместе с англичанами развивать наступление к Сене и дальше, на Париж.

События диктовали необходимость операции по скорейшему прорыву вражеской обороны. Так родился замысел операции «Кобра». Он состоял в том, чтобы силами пехотных дивизий прорвать оборону и, бросив в прорыв танковые соединения, осуществить охватывающий маневр в направлении западного побережья полуострова Контантен у г. Кутанс (40 км юго-западнее Сен-Ло), а затем наступать на Авранш. Операция должна была начаться 21 июля, но метеоусловия в этот день не позволили действовать авиации. 24-го все-таки решили нанести по позициям немцев массированный воздушный удар. Но тут произошло трагическое недоразумение. Приказ на вылет авиации по погодным условиям был отменен, но уже после того, как 1600 бомбардировщиков направились к цели. В то же время сухопутные войска, изготовившиеся к наступлению, получили сигнал «отбой», а над ними уже шли волны своих самолетов. В результате часть бомбового груза была сброшена на боевые порядки американской 30-й дивизии. Погибло 27 и было ранено более 130 человек.

В этих условиях надо было срочно проводить новую авиационную подготовку, и не позднее чем через сутки. Иначе противник успеет принять меры по усилению обороны. Наступление было назначено на 25 июля в 9.30. Вновь в небе появились шедшие волнами 2500 самолетов. И вновь 77 бомбардировщиков сбросили бомбы на свои войска: более 100 человек убито, в том числе один генерал, около 500 ранено.

Сразу же после удара авиации в атаку пошла пехота. Однако задача оказалась невыполненной: прорвать оборону противника не удалось. И тогда командир 7-го корпуса генерал Коллинз решил ввести в бой танки. Им удалось на следующий день прорвать оборону противника на флангах, но в центре пехотные части все еще вели безуспешные бои. Тем не менее фланговый прорыв сделал свое дело. Танки 7-го корпуса продвинулись на 27—28 км от побережья, а 8-й корпус захватил Кутанс.

Противник тоже не терял время. Фон Клюге, пользуясь бездействием войск Монтгомери у Кана, снял оттуда 2 танковые дивизии и бросил их в район Сен-Ло. Четыре дня шли ожесточенные бои южнее Сен-Ло, вдоль реки Вир, но танки Коллинза и 8-го корпуса уже шли на Авранш.

В эти дни произошла реорганизация воск союзников. Брэдли стал командующим новой, 12-й группой армий, куда вошли американские 1-я и 3-я армии. Командующим 1-й армией вместо Брэдли был назначен генерал К. Ходжес. 3-ю армию возглавил генерал Дж. Паттон. 21-я группа армий, которой командовал Монтгомери, включила помимо английской 2-й армии канадскую 1-ю армию под командованием генерала Крерара.

Паттон сразу же взял на себя руководство танковыми частями, наступавшими на Авранш. Ворвавшись в город, американские танки захватили два исправных моста через реку и переправились на другой берег. К ночи 31 июля путь на Бретань был открыт для войск союзников. Задача операции «Кобра» была выполнена, хотя и ценой крупных ошибок и немалых потерь.

В начале августа 1944 г. началось наступление на юго-западном направлении в сторону Бретани. Экспедиционные англо-американские войска не встречали упорного сопротивления немцев, так как на полуострове активно действовало движение Сопротивления, благодаря которому значительная часть его территории была освобождена французскими патриотами.

29 июля танковые части 8-го корпуса армии Паттона переправились через Сену. Через два дня после этого Авранш был захвачен 4-й танковой дивизией, а 31 июля 6-я танковая дивизия разгромила части противника, оказывавшие сопротивление в Гранвилле. Истребители и бомбардировщики союзников беспрерывно действовали вдоль дорог, штурмуя скопившиеся колонны немецкого транспорта. Разбитые вражеские машины стали даже задерживать наступление союзников. Немецкая пехота была не в состоянии сопротивляться, и только измотанные и понесшие тяжелые потери танковые части вступали в более или менее серьезные схватки.

В немецкой обороне образовался большой выступ — «Фалезский мешок», и создалась угроза окружения войск вермахта в районе г. Фалез.

Тогда же англичане начали свое наступление к югу от Кана. Противник силами 2 танковых дивизий пытался оказать им сопротивление. Однако силы были слишком неравными. Его попытки удержать за собой долину реки Вир были сорваны. 1 августа 11-я танковая дивизия 8-го корпуса захватила Бени-Бокаж, а 2 августа после ожесточенных боев был занят Вир, который, однако, на следующий день был отбит двумя танковыми дивизиями СС. Яростные бои здесь продолжались еще несколько дней, пока наконец противник не был вытеснен с этого участка фронта. Далее к северо-востоку 5 августа был вновь занят Виллер-Бокаж. Объединенными усилиями канадской 1-й и английской 2-й армий был обеспечен левый фланг американских войск.

Окончательно решив использовать силы 15-й армии для укрепления своего фронта в Нормандии, немцы наконец заменили пришедшей пехотой танковые части, которые они до этого держали сосредоточенными к востоку от Орна, чтобы предотвратить возможность прорыва союзников в этом районе в направлении на Сену и Париж. Высвобожденные танковые части направлялись на запад, в район Вира, для поддержки своих частей, чтобы предотвратить крушение обороны на этом участке, а также накопить достаточно сил для удара по флангам американской 3-й армии генерала Паттона. Сопротивление немцев еще более возросло в результате подхода 4 их танковых дивизий из района восточное Орна, а затем еще одной танковой и одной пехотной дивизий из-за Сены.

Захватив Авранш, американская 3-я армия продолжала наступление на Бретань, встречая лишь слабое сопротивление противника. Одна танковая колонна продолжала движение к Нанту, а другая заняла Фужер и Битре и наступала на юг, к Луаре. К 6 августа полуостров Бретань был разрезан надвое. Пересекая его движением на запад, союзники остановились перед Брестом.

В своем стремительном продвижении подвижные колонны генерала Паттона встречали слабое противодействие небольших подразделений, редко силою больше роты, способных еще сопротивляться. Сознавая невозможность создать линию обороны, опираясь на которую можно было бы удержать полуостров, немцы примирились с неизбежностью и оставили внутреннюю часть Бретани, чтобы сконцентрировать имеющиеся у них силы для обороны портов Брест, Сен-Назар, Сен-Мало и Лориан, которые они считали главной целью наступления англо-американских войск. Для этой задачи в их распоряжении оставалось около 45 тысяч человек гарнизонных войск, части одной парашютной дивизии и трех пехотных дивизий. В центре полуострова оставались только небольшие очаги сопротивления, которые были обойдены союзными танковыми колоннами, предоставившими возможность пехоте и местным французским внутренним силам покончить с ними. К концу первой недели августа противник был вынужден всюду отступить в порты.

Необходимо отметить большую помощь, оказанную союзникам при захвате Бретани французами. Силы движения Сопротивления накапливались в этом районе с июня и были доведены до 30 тысяч человек. В ночь с 4 на 5 августа для управления этими силами был создан специальный штаб. Колонны союзников теснили врага с фронта, а французские отряды устраивали засады отступающим немцам в их тылу, нападали на отдельные их группы и опорные пункты и обороняли мосты от разрушения. Когда танковые колонны союзников, не задерживаясь, продвигались вперед, отряды французских патриотов окончательно очищали от врага районы и охраняли коммуникации. Они также добывали для войск союзников информацию о расположении и намерениях противника. Не менее важно было то, что своими непрерывными, беспокоящими действиями они создали вокруг немцев обстановку постоянной опасности, что осложняло боевые действия захватчиков, порождало у них чувство растерянности и тревоги.

В течение первой недели августа западный фронт обороны противника подвергся разгрому. Союзникам представилась возможность ударить в тыл противника с целью окружить его в Нормандии. Эйзенхауэр считал, что здесь сложились самые благоприятные условия для решающего удара по немецким армиям. Несмотря на то что англо-американские войска очень нуждались в портах Бретани, он счел нецелесообразным выделять для их захвата крупные силы за счет основных сил, действовавших в Нормандии. Для этого был выделен лишь один корпус 3-й армии, а остальные войска союзников при максимальной поддержке авиации сосредоточивали свои усилия на уничтожении главных группировок противника.

К этому времени в рядах немецких войск против англо-американцев сражались наиболее боеспособные части всех союзников и сателлитов рейха в Западной Европе. Окружение и разгром их предоставили бы союзникам полную свободу действий во всей Франции.

С этой целью командование союзных сил предприняло попытку окружить основные силы 5-й танковой и 7-й полевой армий противника в районе г. Фалез. К 10 августа американские 1-я и 3-я армии охватили крупную группировку с юга, а с севера ее охватили английская 2-я и канадская 1-я армии. 28 дивизий союзников практически окружили 20 дивизий немцев между городами Фалез и Аржантан. Начав наступление на окруженную группировку 10 августа, американские войска к 13 августа вышли в район Аржантана. Однако наступавшие с севера англичане и канадцы действовали крайне медленно и только 17 августа заняли Фалез. Это позволило немецкому командованию использовать 40-километровый коридор между Фалезом и Аржантаном для отвода своих войск на восток. К 18 августа основные силы 5-й танковой и 7-й армий вермахта отошли на рубеж Лизаро, Гасе, Рюгль и закрепились на нем, обеспечивая отход всей группы армий «Б» за Сену. 8 немецких дивизий остались в окружении. В последующих боях до 50% немецких войск, находившихся в районе Фалез, Аржантан, отошли за Сену. К 25 августа союзные войска вышли к Сене.

Несмотря на достигнутые результаты, следует иметь в виду, что союзникам не удалось в августе 1944 г. полностью уничтожить группировку противника в Нормандии из-за своей нерешительности, слишком большой осторожности. Именно поэтому основные силы двух армий вели фронтальное наступление, только сжимая «фалезский мешок» и выталкивая из него — из окружения — немецко-фашистские войска…

Одной из главных причин того, что союзникам не удалось полностью окружить немецкую группировку под Фалезом, явилась нерешительность главным образом Монтгомери и отчасти Брэдли. Оба командующих опасались, что переход разграничительной линии между американскими и английскими войсками приведет к неожиданной встрече наступавших навстречу друг другу союзных группировок и, возможно, повлечет за собой инциденты и стычки, что приведет к потере управления войсками.

Осторожность высших военачальников, особенно Монтгомери, возмущала войсковых армейских командиров. «Мы стояли на южном фланге, — писал один из них, — а немцы на протяжении целого дня при ясном солнечном свете двигались на восток». Брэдли свидетельствует: «Пораженные офицеры беспомощно наблюдали, как ускользает их добыча». Особенно яростной была реакция генерала Паттона: «Разрешите мне двинуться на Фалез и сбросить англичан в море, как это уже было один раз в Дюнкерке!»

Таков был накал страстей.

Однако, несмотря на явный неуспех фалезского окружения, наступление союзников продолжалось.

Продвижению союзных войск к Парижу во второй половине августа во многом способствовали действия движения Сопротивления против гарнизонов немцев в Париже и вокруг него. К 21 августа восставшие парижане под руководством полковника Роль-Танги, командующего силами Сопротивления, освободили три четверти города и его пригородов, а к 24-му — почти полностью Париж, оказав тем деморализующее воздействие на все оккупационные войска во Франции. В тот же день в столицу Франции вошли передовые отряды 2-й бронетанковой дивизии союзных войск под командованием французского генерала Леклерка, принявшие участие в ликвидации остатков сопротивлявшихся гитлеровцев. 25 августа дивизия заняла Париж. Немецкий гарнизон капитулировал.

В дни, когда войска союзников осуществляли фалезскую операцию и продвигались к Парижу, на юге Франции произошла высадка американо-французских сил. Операция «Энвил» (с 27.07.44— «Драгун»), давно задуманная союзным командованием, началась 15 августа. В этот день войска американской 7-й армии в составе американского 6-го, французских 1-го и 2-го корпусов при поддержке 5 тысяч самолетов с воздуха, 5 линкоров, 9 эскортных авианосцев, 24 крейсеров (всего 817 кораблей) с моря начали высадку десанта на 55-километровой полосе южного побережья Франции между городами Тулон и Кан.

Высадке с моря предшествовал воздушный десант с 55 самолетов и 465 планеров (9732 человека), мощная авиационная (1300 самолетов) и артиллерийская подготовка.

Противник (5 батальонов 19-й армии вермахта) почти не оказал сопротивления. К исходу дня союзники захватили три плацдарма и вскоре соединили их, образовав общий плацдарм: 90 км по фронту и 60 км в глубину. На нем было сосредоточено 160 тысяч человек, 2500 орудий и минометов, 600 танков, 21 тысяча автомобилей.

Войска 19-й армии вермахта в связи с тяжелым положением войск в районе Сены и на подступах к Парижу начали отход, который прикрывали немецкие гарнизоны, оставленные в Марселе, Тулоне и некоторых других населенных пунктах. Их повсеместно преследовали отряды французского Сопротивления, так называемые маки, превратив, по существу, организованный отход оккупантов в бегство.

При поддержке движения Сопротивления американо-французские войска 22 августа заняли Гренобль, 28-го освободили Марсель и Тулон и 31 августа вышли к Лиону, но вступили в город только 2 сентября, после того как силы Сопротивления овладели им. Продвигаясь на север, 7-я армия 10 сентября соединилась в районе Дижона с главными силами англо-американских войск. Вся Южная Франция была освобождена.

Столь быстрое освобождение огромной территории и вытеснение войск вермахта из Франции стало возможным благодаря мощному движению Сопротивления, развернувшемуся по всей стране. С первых дней высадки союзников в Нормандии началась массовая мобилизация в отряды Сопротивления по всей Франции. Многочисленные группы партизан освободили 80% территории от гитлеровцев еще до прихода в эти районы союзных войск. Исключение составляли гарнизоны портовых городов — таких как Ля-Рошель, Руайян, Рошфор, остров Олерон и другие, — превращенные в немецкие крепости на Атлантическом побережье. Повстанцы освободили значительную территорию к югу, от линии Нант, Орлеан, Дижон и западнее линии Дижон, Авиньон.

Отряды маки захватили Париж, Бордо, Ниццу и множество других городов и населенных пунктов. Французами были окружены значительные силы гитлеровцев между городами Компьен и Монс, южнее Парижа.

Когда высадившиеся союзные войска сражались на плацдарме в Нормандии, отряды Сопротивления прикрывали их фланги. Они парализовали движение транспорта в тылу немецких войск, препятствуя переброске гитлеровских дивизий с востока Франции к морскому побережью. Танковая дивизия «Дас Райх», например, затратила 12 дней на переход от Тулузы до Кана (720 км), а переброска 2-й танковой дивизии от Страсбурга до Кана потребовала 23 дней. Немецкие подкрепления прибывали в Нормандию истрепанными, крайне усталыми и с ходу бросались в бой, что значительно снижало их боеспособность.

Генерал Эйзенхауэр в своих мемуарах писал, что участие в боях французского Сопротивления было эквивалентно действиям 15 дивизий. Однако, по французским данным, в сентябре 1944 г. в боях участвовало 450 тысяч бойцов Сопротивления, что эквивалентно 30 дивизиям. Восстание в Париже, так облегчившее взятие французской столицы союзниками, стало апогеем всенародного сопротивления.

Начальник штаба армии США генерал Маршалл 19 марта 1946 г. заявил:

«Сопротивление превзошло все, что мы от него ожидали: это оно, задержав прибытие немецких подразделений и помешав перегруппировке дивизий противника во внутренних районах страны, обеспечило успех нашей высадки. Без ваших войск, маки, все могло сорваться».

Действительно, теснимые с фронта американо-английскими войсками и подвергаемые в тылу ударам отрядов Сопротивления, войска вермахта вынуждены были в августе 1944 года спешно отступать к границам Германии.

Успехи французского Сопротивления вдохновили и польское эмигрантское правительство в Лондоне на организацию антифашистского восстания в Варшаве. В июле 1944 г. Красная Армия уже вела бои на территории Польши и приближалась к польской столице. Расчет лондонских организаторов восстания строился на том, что повстанцы в течение нескольких дней овладеют Варшавой и «за 12 часов до вступления в нее Красной Армии» установят там власть эмигрантского правительства. Однако плохо подготовленное, несогласованное с советским командованием Варшавское восстание, начавшееся 1 августа, с самого начала было обречено на неудачу. Немцы рассекли отряды восставших на три сектора, изолировали их и стали бить по частям. Советским войскам, не знавшим о готовившемся восстании, требовалось время для подготовки операции по помощи повстанцам. Но его уже не было. В этой обстановке восстание становилось авантюрой. Москва его не поддержала. Это вызвало недовольство союзников, но не могло умалить значения успехов Красной Армии для второго фронта. Потому что самую большую поддержку, обеспечившую успешные действия американо-английских войск во Франции, оказало советское наступление в Белоруссии, вошедшее в историю как операция «Багратион». Оно началось 23 июня 1944 г. и продолжалось до конца лета. Сражения велись на фронте 700—1100 км. С обеих сторон в нем участвовало 4 млн человек.

Г. Гудериан, тогда начальник генштаба вермахта, вспоминал: «В то время как в Нормандии развертывавшиеся передовые части западных союзников готовились осуществить прорыв нашего фронта… на восточном фронте развивались события, непосредственно приближавшие чудовищную катастрофу».

Потому-то во Франции и оказались малобоеспособные дивизии вермахта, недостаточно танков и самолетов, что основные силы Германии были брошены на Восток, чтобы остановить напор Красной Армии.

Берлин уступал на Западе, отводил свои войска из Франции, чтобы сдержать грозного противника на Востоке.

ВЕЛИКОЕ СТОЯНИЕ НА РЕЙНЕ

«Когда в конце августа немецкий фронт во Франции рухнул, началась поспешная эвакуация из страны немецких войск. В паническом беспорядке, без какой бы то ни было дисциплины к Рейну и за Рейн лился неудержимый поток ставших ненужными военных и гражданских учреждений. Их бегство не только являло потрясающую картину разгрома, оно и отталкивающе действовало на соотечественников, видевших, с какой жадностью беглецы тащили с собой всевозможные запасы, особенно алкогольное напитки», — такими словами описывает немецкий военный историк генерал К. Типпельскирх положение на западном фронте в августе — сентябре 1944 г.

Одну из главных причин этого разгрома и бегства за Рейн указал генерал-фельдмаршал Клюге в докладе высшему руководству:

«Войска на Западе с точки зрения притока людских резервов и техники были почти изолированы. Это было неизбежным следствием отчаянного положения на востоке».

Действительно, в это время, с 23 июня по 29 августа 1944 г., на советско-германском фронте шло грандиозное сражение в Белоруссии. Результаты его общеизвестны: к концу августа из 97 дивизий и 13 бригад врага, участвовавших в боях, 17 дивизий и 3 бригады были полностью уничтожены. 50 дивизий потеряли более половины своего состава. Враг лишился более полумиллиона своих солдат и офицеров. Советские войска продвинулись на запад на 550—600 км. Были освобождены Белоруссия, более трех четвертей территории Литвы, часть Латвии, началось изгнание оккупантов из Польши. Стратегическая обстановка на советско-германском фронте претерпела коренные изменения. Выход Красной Армии на широком фронте к Висле и границам Восточной Пруссии открывал ей путь на Варшаву, Берлин и Кенигсберг.

Дуайт Эйзенхауэр, оценивая наступление советских войск в Белоруссии, сообщал 7 июля американскому послу в СССР А. Гарриману: «Я испытываю колоссальный трепет от той силы, с какой они уничтожают вооруженную мощь врага». «Никогда еще тактика концентрированных ударов… не была применена с таким искусством, с каким ее применила Красная Армия, рассекшая ударами германский фронт, — подчеркивала 20 июля английская газета «Дейли телеграф». Турецкая газета «Джумхуриет» 9 июля констатировала:

«Если продвижение русских будет развиваться с такими же темпами, русские войска войдут в Берлин раньше, чем союзники закончат операции в Нормандии». И это были не пустые слова.

В самом деле, в июле, в разгар битвы за Белоруссию и боев за Нормандию, против нашей армии действовали 228 дивизий и 23 бригады фашистского блока, а союзникам противостояли во Франции всего 18—24 дивизии вермахта.

А вот какими были оценки сложившейся ситуации в самой Германии. Выступая на совещании в «Волчьем логове» 31 июля, Гитлер заявил:

«Если говорить о том, что меня больше всего беспокоит, то это проблема стабилизации Восточного фронта… Я сейчас подумал о том, что относится к наиболее опасным моментам… Это прежде всего прорыв на Востоке».

Чтобы закрыть огромную брешь, образовавшуюся в центре советско-германского фронта, гитлеровцы вынуждены были перебросить туда с других участков Восточного фронта и из Западной Европы 46 дивизий и 4 бригады.

Потери вермахта на советско-германском фронте также значительно превосходили те, которые понесли немецкие войска в июне— августе в Западной Европе: 917 тысяч человек против 294 тысяч. Из 34 дивизий вермахта, расформированных в июне — июле в результате потерь, 29 приходится на советско-германский фронт.

Так обстояли дела на фронтах Второй мировой войны летом 1944 г. В начале сентября, освободив с помощью сил Сопротивления территорию Франции, союзники вышли к «линии Зигфрида» («Западный вал»), системе долговременных укреплений вдоль западных границ Германии, от Голландии до Швейцарии. Передовые части американских войск перешли границу Германии в районе Аахена и Люксембурга, а английские соединения вступили на территорию Бельгии и Голландии. В то время в высших эшелонах командования союзных войск преобладало очень приподнятое состояние, близкое к эйфории. Казалось, что воля противника к сопротивлению на Западе сломлена окончательно и уже ничто не может остановить продвижение американо-английских войск к «сердцу Германии». Союзная разведка оценивала войска вермахта на Западе «не как единую силу, а как большое количество слабых боевых групп, дезорганизованных и даже деморализованных, не имевших достаточно оснащения и вооружения». Полагали, что «можно уже видеть конец войны в Европе».

Черчилль ставил вопрос о том, чтобы «попытаться достигнуть Вены раньше русских», требовал встретиться с Красной Армией «как можно дальше к востоку». Эйзенхауэр и Монтгомери в те же дни заявили о своем намерении кратчайшими путями наступать на Берлин. «Нет никакого сомнения, — писал Эйзенхауэр Монтгомери, — что мы направим всю свою энергию и все свои ресурсы на то, чтобы нанести молниеносный удар на Берлин».

Однако эти замыслы не осуществились: «опередить русских» не удалось, хотя, казалось, все условия для этого были.

В начале сентября на всем Западном фронте немцы имели около 100 боеспособных танков против 2 тысяч у союзников, и это только в войсках первого эшелона. Против 570 немецких самолетов действовало 14 тысяч самолетов армий Эйзенхауэра. Таким образом, превосходство в танках было 20:1, а в самолетах— 25:1.

Итак, когда победа казалась совсем близкой, темпы продвижения союзных войск резко упали. Англичане, овладев переправой через Альберт-канал (Бельгия), не сумели преодолеть отчаянное сопротивление противника, эффективно использовавшего болотистую местность. За 10 дней они продвинулись всего на 30 км.

Американская 1-я армия двигалась примерно в таком же темпе. Главные ее силы вышли к укрепленной полосе вражеской обороны в районе Аахена и не смогли продвинуться дальше, хотя им противостояло всего 8 немецких батальонов. На юге 3-я армия Паттона 5 сентября форсировала в ряде мест реку Мозель, но была на 2 месяца остановлена обороной вермахта у г. Мец.

На всех участках фронта немцы действовали быстрее, чем союзники. Они умело сосредоточили свои силы на обороне рубежа, проходившего вдоль Рейна.

Конечно, при хорошо продуманном плане, согласованных решениях и воле к победе союзные войска имели все возможности прорвать «линию Зигфрида». Ведь прорвалась же американская танковая дивизия, форсировав Мозель, к г. Битбург. При этом немцам стоило немало усилий ликвидировать этот прорыв. Но, увы, это был всего лишь неповторимый эпизод. Союзники остановились перед «Западным валом».

Но почему?.. Да потому, что американские и английские высшие военачальники разошлись во мнениях относительно дальнейшей стратегии. Монтгомери, верный своей идее глубокого мощного наступления силами 21-й группы армий на узком фронте, навязывал свой план: нанести удар через Бельгию с форсированием Рейна к северу от Рура и выйти в центр Германии. В этом варианте была заинтересована Великобритания. Выйдя на берега Ла-Манша и захватив Антверпен, Британия становилась преобладающей силой в Северной Европе.

Эйзенхауэр предлагал вести наступление широким фронтом (у американцев на это хватало сил) на нескольких направлениях. При этом американская 1-я армия Ходжеса вместе с английскими войсками наступала бы через Бельгию севернее Арденн, а американская 3-я армия Паттона — южнее Арденн, чтобы форсировать Рейн на участке от Майнца до Карлсруэ. При таком варианте главную роль играли бы американские войска.

В конечном счете было принято компромиссное решение: использовать максимальные силы на севере для того, чтобы овладеть плацдармами на правом берегу Нижнего Рейна на флангах главных укреплений «линии Зигфрида», выйти им в тыл и в последующем отрезать немецким войскам путь отступления из Голландии. Учитывая, что главное направление на Берлин проходит через равнинные поля Северной Германии, расположенные за Рейном на севере, и что на юге гористая и лесистая местность не благоприятствует быстрому продвижению и наращиванию успеха, Эйзенхауэр и подчиненные ему командиры сошлись во мнении: направлением главного удара должна стать северная часть Германии. Главной целью были Рур, Северо-Германская низменность и Берлин. Предварительно необходимо было овладеть Аахеном и Нижним Рейном.

К этому времени в структуре союзных экспедиционных сил произошли дальнейшие изменения. С 15 сентября на правом крыле Западного фронта действовала 6-я группа армий. Ее командующий американский генерал Дж. Деверс имел в своем составе американскую 7-ю и французскую 1-ю армии.

Сложившаяся к середине сентября линия фронта создавала возможность быстро обойти правый фланг группировки немецких войск, и это побудило Эйзенхауэра нанести удар в северном направлении, к заливу Зёйдер-Зе (Северное море), повременив с освобождением важного порта Антверпен, подступы к которому с моря все еще находились в руках противника (операция «Маркет гарден»).

Перед англо-канадскими войсками, выделенными для проведения этой операции, оборонялись немецкие 15-я и 1-я парашютная армии группы армий «Б» (генерал-фельдмаршал В. Модель, принявший командование после ранения Э. Роммеля). Со стороны союзников действовала 21-я группа армий (16 дивизий, в том числе 5 бронетанковых), на главном направлении — английская 2-я армия. Ей был придан 1-й воздушно-десантный корпус в составе американских 82-й и 101-й авиадесантных дивизий, английская 1-я авиадесантная дивизия и польская парашютная бригада.

Замысел операции состоял в том, чтобы силами авиадесантного корпуса (английская 1-я, американские 82-я и 101-я воздушно-десантные дивизии и польская парашютная бригада) пробить к г. Арнем узкий коридор шириной в 10 км и длиною 90 км и создать плацдарм на восточном берегу Нижнего Рейна. Затем 30-й корпус английской 2-й армии должен был пройти до Арнема, обойти правый фланг «линии Зигфрида» и открыть путь на Берлин.

План операции строился на согласованных действиях авиадесантных и сухопутных войск. Он состоял из двух операций.

Авиадесантная операция по захвату мостов, известная под названием «Маркет», имела своей целью овладение важнейшими из них: через Маас, Ваал и Нижний Рейн в районах Граве, Неймегена и Арнема. Английскую 1-ю авиадесантную дивизию и польскую парашютную бригаду предполагалось выбросить в районе Арнема, американскую 82-ю авиадесантную дивизию — в районе к северу от Эйндховена.

Операция «Маркет» была крупнейшей из всех авиадесантных операций, предпринятых союзными войсками. Налеты тяжелых бомбардировщиков английской бомбардировочной авиации и американской 8-й воздушной армии должны были нейтрализовать неприятельские аэродромы по соседству с районами высадки, и позиции зенитной артиллерии, расположенные вдоль маршрутов пролета самолетов с десантом. С рассветом 17 сентября 1545 военно-транспортных самолетов и 478 планеров, поднявшись с 22 аэродромов в Англии, встретились над проливом Па-де-Кале и двумя огромными колоннами устремились в районы Арнем, Эйндховен, Неймеген. В окрестностях Эндховена приземлились 16 500 парашютистов и 3500 десантников 101-й авиадесантной дивизии, высаженных с планеров. В районе Неймегена десант 82-й воздушно-десантной дивизии захватил стратегически важный мост через р. Маас. После высадки десантов началось наступление пехотных частей 2-й армии. Но оно успеха не имело. Намеревались взять Эйндховен в первый же день, однако и в следующую ночь наступавшие войска были в 10 км от него.

Но главная неудача произошла у Арнема. Там против парашютистов английской 1-й авиадесантной дивизии, имевшей легкое вооружение, Модель бросил две эсэсовские танковые дивизии. Этому способствовала плохо организованная разведка союзников, которая своевременно не установила местоположение этих немецких дивизий. Все это означало провал воздушно-десантной операции «Маркет».

Сухопутная операция, получившая название «Гарден», должна была развернуться на довольно узком фронте (из-за ограниченного числа пригодных коммуникаций) по линии наступления — Эйндховен, Граве, Неймеген, Арнем. Она также началась 17 сентября — с прорыва обороны противника войсками английской 2-й армии. Ее гвардейская танковая дивизия начала успешно наступать в северном направлении, но встретила сильное сопротивление врага и замедлила продвижение к Эйндховену, занятому американской 101-й авиадесантной дивизией. Контакт между этими двумя соединениями был установлен 18 сентября. Гвардейская танковая дивизия устремилась на север к Граве, захваченному 82-й авиадесантной дивизией, которая контролировала также район между Граве и Неймегеном. Однако противник продолжал удерживать сам Неймеген и чрезвычайно важный мост через реку Ваал — пятипролетное железобетонное сооружение длиной около 2 км, без которого река стала бы весьма серьезным препятствием для наступавших. Попытка танков прорваться к мосту 19 сентября закончилась неудачей. Ожесточенный огонь немецких противотанковых орудий, укрытых в домах на подступах к мосту, остановил наступающие части союзников. На следующий день полк 82-й авиадесантной дивизии переправился через реку на десантных судах выше моста и опрокинул германские подразделения, оборонявшие северные подступы к мосту. Тем временем англичане овладели предмостными укреплениями южного берега, и в тот же вечер после разминирования моста танки пошли по нему и продвинулись на 3 км в северном направлении, где их вновь задержал заслон противотанковой артиллерии немцев.

К 19 сентября войска английской 2-й армии соединились со всеми авиадесантными частями, за исключением тех, которые находились в районе Арнема. Там английская 1-я авиадесантная дивизия, сражаясь в окружении, отражала ожесточенные контратаки пехоты и танков противника. Дело в том, что английские парашютисты были сброшены в район, где у немцев на отдыхе находились две танковые дивизии (9-я и 10-я). Союзная разведка не имела об этом сведений. Десант нес большие потери. К 23 сентября положение 1-й авиадесантной дивизии стало настолько опасным, что английское командование решило идти на любой риск для того, чтобы оказать ей помощь и поддержку. На протяжении нескольких дней в районе Арнем, Неймеген происходили ожесточенные бои. 24 сентября английская пехота смогла наконец выйти к Нижнему Рейну значительными силами, а артиллерия начала оказывать огневую поддержку 1-й авиадесантной дивизии, окруженной на правом берегу реки. Однако к этому дню десантные части на правом берегу реки были потеснены на 900—1400 м, захваченный ими район продолжал сокращаться. Гитлеровцы беспрестанно вели огонь по десантникам из орудий и минометов, а также с самолетов, которые на бреющем полете обстреливали их позиции из пулеметов. 25 сентября командир 30-го корпуса наконец отдал приказ об отводе 1-й авиадесантной дивизии за Нижний Рейн. Ночью, под прикрытием темноты, просачиваясь небольшими группами через неприятельские войска, только 2163 человека из ее состава отошли за реку. Дивизия понесла тяжелый урон: количество убитых, раненых и пропавших без вести составило около 8 тысяч человек.

Неудача под Арнемом произвела удручающее впечатление на английскую общественность. Черчилль назвал потери в этой операции ужасными и даже в специальном меморандуме требовал от военного командования «не просто выиграть войну, а выиграть ее дешево, заставив других расплачиваться». (Он еще вернется к этой мысли позже.) Монтгомери объяснил причину неудачи операции «Маркет — Гарден» недостаточным количеством сил, и стал требовать от Эйзенхауэра, чтобы 12-я группа армий Брэдли была привлечена к совместным действиям с его, Монтгомери, 21-й группой армий, подчинялась ему в оперативном отношении. Черчилль также был недоволен стратегией Эйзенхауэра и жаловался Рузвельту на это. Недовольство англичан и американцев друг другом возрастало.

По мере подхода главных сил союзников к «линии Зигфрида» темп наступления все более замедлялся. Уже не было быстрого продвижения вперед, как во Франции, где беспощадная борьба против оккупантов местного населения сливалась с натиском англо-американских войск.

Начался период, вошедший в историю под названием «великое стояние на Рейне». Проводились лишь частные операции с ограниченными целями, которые не приносили существенных результатов. Сказывалась растянутость коммуникаций и отставание тылов: союзные войска растянулись тогда от Северного моря до Швейцарии. И потери были тогда немалые. В распоряжении Эйзенхауэра было около 2 миллионов человек — 54 дивизии. Но к осени 1944 г. 8 из них потеряли боеспособность. Остальные 46 были растянуты на почти 1000 км фронта. Подготовка к новому широкому наступлению требовала времени, пополнений, приближения тыловых баз, расширения исходных плацдармов. Коридор, созданный в ходе операции «Гарден», постепенно расширялся на восток для того, чтобы вывести войска 21-й группы армий на одну линию с 12-й группой армий. На Маасе и Ваале были созданы плацдармы, которым предстояло сыграть важную роль в последующем продвижении к Рейну.

Решение Эйзенхауэра сосредоточить все усилия для прорыва на север Германии, прежде чем противник сумеет укрепить свою оборону по Рейну, привело к задержке с освобождением Антверпена, который должен был стать основной базой снабжения для союзников. Эйзенхауэр взял на себя полную ответственность за это решение, и результаты оправдали связанный с ним риск. Если бы союзные войска не продвинулись на север и на восток для того, чтобы удержать линию Маас, Ваал значительно севернее Антверпена, то сам этот порт (если бы он уже был освобожден) находился бы под постоянной угрозой не только атак с близко расположенных позиций немцев, но и более сильного удара вермахта из Голландии.

После завершения операции «Гарден» 21-й группе армий было приказано провести операцию по освобождению Антверпена — порта, который в мирное время принимал до 20 миллионов тонн грузов в год и мог обеспечить снабжение войск союзников по коротким путям при их наступлении к центру Германии. Город и портовые сооружения были захвачены 30-м корпусом фактически нетронутыми. Однако сама гавань осталась у немцев, поскольку их войска контролировали остров Зейд-Бевеланд и остров Валхерен, прикрывающие подход к порту со стороны моря. Для того чтобы успешно выполнить эту задачу, требовалась высадка морского десанта на острова. Составление плана совместных действий флота, воздушных и наземных сил было возложено на штаб канадской 1-й армии. Однако эта работа продолжалась крайне долго — всю вторую половину сентября — и закончилась лишь в начале октября. К 30 октября весь Зейд-Бевеланд был очищен от противника, а англичане и канадцы продолжали наступление на остров Валхерен по дамбе, соединяющей оба острова. 9 ноября был захвачен и этот остров.

Занятие Зейд-Бевеланда и Валхерена освободило проход судам к Авнтверпену. Но прежде чем использовать этот порт, нужно было очистить фарватер Шельды (Антверпен расположен в ее устье) от мин. Флот немедленно занялся этой работой, и 26 ноября были разгружены первые суда в Антверпене. Теперь он стал основным портом снабжения вооруженных сил союзников.

Между тем гитлеровцы, понимая, какое значение имеет для союзников Антверпен, начали активную бомбардировку порта и города ракетами Фау-1 и Фау-2. Хотя эти ракеты имели весьма низкую точность поражения, они причинили значительный ущерб городу и привели к гибели значительного числа гражданского населения, нарушали коммуникации и снабжение. Жители Антверпена стойко переносили эти бомбардировки и продолжали содействовать союзникам. Кроме обстрела ракетами «Фау» доков и береговых сооружений противник применял также торпедные катера и подводные лодки-малютки против военных кораблей и торговых судов союзников. Однако все попытки нарушить снабжение союзных войск пресекались энергичными действиями превосходящих сил англо-американского флота и авиации. Освобожденный после двухмесячной борьбы порт начал действовать.

Если в полосе 21-й группы армий важнейшими целями союзников были выход к Рейну по завершении операций «Маркет» и «Гарден» и борьба за подступы к Антверпену, то в полосе 12-й и 6-й групп армий на юге бои на изматывание по всему остальному фронту, обращенному на север и на восток, составляли главное содержание кампании. Ближайшими задачами союзников на этих направлениях было, прежде всего, продвижение на восток, к Рейну, а затем использование захваченного пространства на подступах к Рейну, на котором предполагалось или втянуть противника в решающую схватку, или нанести ему такой невосполнимый урон, чтобы ко времени выхода главных сил союзников к Рейну у него уже не было сил воспрепятствовать переправе и прорыву в глубь Германии, который должен был перерасти в быстротечный разгром на вермахта.

Хотя дивизии 12-й группы армий вышли к Рейну позже, чем рассчитывали, и не втянули противника в решающую битву, тем не менее потери немецких войск на Западе были значительны. Это ослабило немецкую группировку, а возможность восполнить потери не позволяла обстановка на советско-германском фронте, где продолжалось мощное наступление Красной Армии, которая форсировала Днепр и успешно продвигалась на Запад. К концу сентября общие потери противника в по лосе наступления 12-й группы армий убитыми, ранеными и пленными составили примерно 0,5 миллиона человек, в том числе и те, кто попал в окружение при быстром благодаря силам Сопротивления продвижении с юга войск генерала Деверса и их соединении с войсками генерала Паттона.

Таким образом, армии Брэдли, пользуясь благоприятными условиями, достигли успеха. 11 сентября войска 3-й армии вступили в Германию в районе Трира, а 12-го войска 1-й армии — в район Аахена. 2 октября начала наступление через германскую границу только что вошедшая в состав 12-й группы армий американская 9-я армия под командованием генерала Симпсона (ранее действовала в Бретани). В первые два дня она прорвала «линию Зигфрида» на 5-километровом участке, причем южный фланг прорыва находился в 12 км к северу от Аахена.

В те же дни наступление на Аахен с востока начали части 1-й армии, которые 13 октября ворвались в этот город, а через 8 дней, 21 октября, гарнизон города капитулировал, несмотря на сопротивление немцев, засевших в подвалах развалин и уцелевших зданиях. Союзники потом очистили от них город, превращенный в руины в результате воздушных налетов и артобстрелов.

После взятия Аахена масштаб операций американских 1-й и 9-й армий резко снизился.

На южном крыле 12-й группы армий, несмотря на усилия 3-й армии Паттона, 15 сентября Мец, сильно защищенный внешним поясом фортов, остался в руках противника. К югу от Меца 3-я армия начала медленное продвижение вдоль реки Мозель на север.

Далее к югу 6-я группа армий силами американской 7-й и французской 1-й армий медленно продвигалась на север вдоль Верхних Вогезов, а на юг — через реку Мозель.

Проведенные в октябре — ноябре операции не привели к решительному успеху, носили в целом малоэффективный характер. Тем не менее они позволили союзникам подготовиться к наступлению, которое готовилось ими на ноябрь.

Этому способствовало то обстоятельство, что с захватом Антверпена снабжение союзников значительно облегчилось. Однако немецкое командование, воспользовавшись затяжными боями и трудностями союзников в усилении и снабжении войск, укрепили свою оборону на «линии Зигфрида» спешно сформированными — по существу, ополченческими — дивизиями. Поначалу эти дивизии обладали весьма низкой боеспособностью. Однако Эйзенхауэр понимал, что если союзники не прорвут как можно быстрее «Западный вал», то соотношение сил будет постепенно меняться в пользу противника.

В план Эйзенхауэра по ведению кампании в этот период входило продвижение на фронте 21-й и 12-й групп армий к Рейну. Союзникам необходимо было выйти к нему и закрепиться на участке, по меньшей мере, до Дюссельдорфа, если не до Бонна и даже Кобленца, прежде чем предпринять попытку форсировать реку крупными силами и начать наступление в глубину Германии. Наличие прочного оборонительного рубежа на Рейне облегчило бы союзникам задачу сосредоточения ударной группировки войск для прорыва обороны немцев в выбранном районе, а на всем остальном фронте можно было бы вести боевые действия сравнительно небольшими силами.

Наступление 21-й группы на восток началось 15 ноября, но оно развивалось медленно из-за понесенных потерь и сложностей комплектования, связанных с дополнительными призывами резервистов, Монтгомери был не в состоянии только своими силами и удерживать всю линию фронта, и вести наступление. Возникала необходимость передать часть полосы его наступления 12-й группе армий, которая, однако, могла это сделать, только ослабив натиск на противника в районе Аахена. Такое решение Эйзенхауэр считал неприемлемым. Он приказал отложить крупные операции 21-й группы армий до тех пор, пока наступление в направлении Аахен, Кельн не даст положительных результатов.

Из района Аахена наступление начали 1-я и 9-я армии 12-й группы войск 16 ноября после интенсивной бомбардировки с воздуха и артиллерийского обстрела. Свыше 1200 американских тяжелых бомбардировщиков бомбили укрепленные позиции противника. Обе армии вели тяжелые бои. Затем, медленно продвигаясь вперед, 9-я армия вышла 3 декабря к реке Рур.

Наступавшая южнее 1 —я армия не имела особых успехов. 1-я и 9-я армии использовали в районе Аахена сначала 14, а позднее — 17 дивизий. В разгар наступления в первом эшелоне на участке протяженностью в 38 км действовало не меньше 10 дивизий. Это было максимальное сосредоточение сил. Несмотря на такую концентрацию войск и массированное применение стратегической и тактической авиации, наступление союзных воск развивалось крайне медленно. Задержку в этом важном районе союзники объясняли наличием у противника усовершенствованных оборонительных сооружений. Но главная причина была не в этом. Союзное командование имело полную возможность, используя скованность главных сил вермахта на Восточном фронте, где шло широкое наступление Красной Армии, начать и свое крупное стратегическое наступление. По свидетельству немцев, превосходство союзных сил над ними в этот период составляло по артиллерии 25:1, по танкам 20:1, а в воздухе полностью господствовала союзная авиация. Но Эйзенхауэр не хотел идти на риск согласно принятому у американцев правилу: «Ни шагу вперед без гарантии успеха». 9-я армия, например, достигла 3 декабря реки Рур, но генерал Брэдли счел неразумным переправляться через нее, пока плотины, которые оставались в руках противника, позволяли затопить долину реки. Он опасался попасть под удар германской 6-й танковой армии, которая сосредоточилась западнее Рейна. Поэтому он отдал приказ разрушить плотины с воздуха. Но это не удалось. В результате генералу Брэдли все-таки пришлось начать операции по захвату плотин.

Тем временем к югу от Арденн начатое 3-й армией 8 ноября наступление в направлении реки Саар развивалось более успешно. Севернее Меца несколько разрозненных плацдармов, захваченных на правом берегу Мозеля, к 14 ноября были объединены в один общий плацдарм, а через 4 дня войска, действовавшие с этого плацдарма, перешли германскую границу в нескольких местах.

В самом начале декабря союзные войска вышли к основным оборонительным сооружениям «линии Зигфрида».

Монтгомери расценивал низкие темпы наступления англо-американских войск как «стратегическую неудачу». Он видел причину этого в том, что не получил одобрения высшего военного руководства союзников его план, в котором главную роль играла бы его 21-я группа армий. Но высшие военачальники не разделяли его взгляда. По политическим соображениям затягивание военных действий было на руку американцам. «Чем дольше продолжалась война, тем прочнее американцы закреплялись в Европе», — писал биограф Монтгомери Н. Гамильтон.

Пользуясь затишьем на фронте, многие командиры предоставляли своим подчиненным отпуска. Большие группы офицеров уезжали в Париж, Брюссель, даже в Англию. Примерно 12% офицеров и солдат находились в эти месяцы в отпуске, а еще 25% — на пути в места отпуска и обратно. Вся эта идиллия оборвалась в середине декабря 1944 г. Из тумана, ночной мглы и снегов неожиданно появились танковые колонны немцев. Таранный удар рассек фронт союзников, создал угрозу катастрофы для всего Западного фронта.