За полчаса до развода

Глава вторая

«А в августе зацвёл жасмин,

А в сентябре — шиповник,

Приснился я тебе один

Всех бед твоих виновник…»

В приемной, возле которой он меня тормознул, надрывалось радио с ретро-репертуаром.

Куда там! Нам подобное и не снилось! Не ожидала я, что вновь увижу в стенах издательства эти фиалковые глаза, смуглое лицо, ямочку на подбородке, широкие плечи при довольно стройном стане (костюмы приходится шить на заказ, нестандартная фигура), эту буйную блондинистую шевелюру… Роста мой визави среднего, когда я на шпильке, то даже чуть выше. А голос…этот голос. Такого бархатистого голоса нет больше ни у кого.

— Мне некогда, извините, — наконец очнулась! Выдернула свою руку, продолжила путь по коридору.

«Почему он здесь?!» — пока переодевалась и сушила волосы, думала только эту мысль. Нарушитель спокойствия.

…Когда-то давно мы работали здесь вместе. Он и привёл меня сюда. Будучи студенткой, я устроилась на подработку. А он уже работал здесь, первый год после окончания литературного института.

Роман был очень бурным и стремительным. Мне восемнадцать, ему двадцать три. Через год мы поженились, муж согласился переехать к нам с папой. У него была своя квартира, небольшая, но современная, родители позаботились, однако он согласился переехать, понимая, что я не могу оставить больного отца.

Семейная жизнь продлилась пять лет. Что это было за время? Я бы не стала однозначно утверждать, будто была несчастна. Не люблю лицемерия. Счастлива я была до безумия. Наверно, и до сих пор была бы. Думаю, да, была бы.

А потом открылся филиал издательства в Питере, и моему мужу предложили возглавить филиал, поднять, так сказать, с нуля. Кто бы отказался от такого гигантского карьерного прыжка?

Состояние папы к тому времени ухудшилось, переезд убил бы его, но и оставить я его не могла. Муж уехал один.

Сначала всё было очень неплохо: мы оба постигали то, что называют «гостевым браком». А потом… Потом словно обрубило: муж сообщил, что между нами всё кончено, что он не потерпит подобного, подаст на развод при первой же возможности.

Сказать, что я была в шоке, значит, не сказать ничего. Слёзы, мольбы, попытки достучаться до него. Однако муж ушёл в глухую оборону, и из Москвы я не могла его «достать».

Потом мне сообщили, что у него появился кто-то, пассия какая-то. Год назад не стало папы, у меня появились другие хлопоты и заботы, страдания по мужу отодвинулись. С тех пор я живу одна.

Привела себя в порядок, посмотрела в зеркало: вроде, ничего. Нет следов дождевой стихии, косметика лежит, как надо. Костюм не новый, зато сухой, блузка тоже. Светло-карие глаза смотрят спокойно с немного бледного лица, пухлые губы улыбаются. Вечно я улыбаюсь! Улыбаюсь почти всегда, памятуя слова барона Мюнхгаузена о том, что серьёзное лицо — не признак ума. Не уверена, что улыбка добавляет мне ума, но ничего не могу с собой поделать — я очень улыбчивый и смешливый человек.

Тёмно-каштановые волосы, которые удалось подсушить старым феном, красиво, немного волнами, спускаются на шею и плечи.

— Василиса Васильевна!

Я вздрогнула, резко повернувшись к двери. На пороге мнётся вторая секретарь, Елена Викторовна, молодая и очень скромная.

— Василиса Васильевна, через пять минут главный ждёт всех в конференц-зале. Не могла связаться с вами.

— Извините, Елена Викторовна! Я не включила ещё ничего здесь. Под дождь попала, приводила себя в порядок, — оправдываюсь я. — Буду вовремя, спасибо!

В конференц-зале уже собрались почти все сотрудники. Я устроилась подальше от кресел начальства, в самом дальнем углу. Тут окно рядом, можно смотреть на дождь. Отчего бы и нет, когда ты по другую сторону, в тёплом и светлом помещении?

«Дождь на Тверской-Ямской, в Филях и на Щелковской…».

Обратила внимание, что некоторые из сотрудников бросают на меня заинтересованные взгляды, и мне это не понравилось. Эти люди знают что-то, чего не знаю я? Или присутствие в офисе моего бывшего вызвало столь пристальный интерес? Я-то здесь причём? На него и смотрите!

Открылись двери, и в конференц-зал вошли двое; один сегодня хватал меня за руку в коридоре, а второй, высокий пожилой брюнет с благородной сединой, — наш главный, Вениамин Сергеевич.

— Что ж, сразу к делу, — Вениамин Сергеевич откинулся в кресле. Он всегда говорил по делу, на совещаниях в нашем издательстве не уснёшь. — Разрешите представить вам нового директора нашего издательства, Алексея Юрьевича Криницына. Он приступил к исполнению своих обязанностей сегодня, а я сложил с себя полномочия. Семьдесят два года, пора на заслуженный отдых.

По конференц-залу пронёсся гул, волна нарастала. Вениамин Сергеевич поднял руку, призывая всех к тишине.

— Те, кто в издательстве давно, Алексея Юрьевича помнят. Остальные познакомятся. Прошу любить и жаловать.

«Ага, вот это всенепременно!».

Неожиданно ловлю взгляд фиалковых глаз: плохо я спряталась, Лёша смотрит на меня. Хотя какой Лёша?! Алексей Юрьевич!

Наконец всех отпускают, и я тоже иду к двери; в голове стучит, сердце бьётся, но стараюсь идти красиво.

«Походка свободная от бедра. Раскованная свободная пластика пантеры перед прыжком…».

Итак, что мы имеем? У нас новый директор. Интересно, что нас ждёт? Грядут ли кадровые перестановки? Не хотелось бы. Вениамину Сергеевичу удалось создать прекрасный коллектив, наладить эффективную, бесперебойную работу.

Сижу за столом в тесном кабинете, смотрю в окно. Работы… Конь не валялся!

Телефонный звонок заставляет меня буквально подпрыгнуть. Так, хватит! В конце концов, всегда можно уволиться!

Звонят по внутренней линии. Снимаю трубку и слышу голос Елены Викторовны:

— Василиса Васильевна! Вас приглашает к себе Алексей Юрьевич. Через пять минут.