Глава 6

В это утро я проснулась от того, что увидела во сне Алекса. Я уже думала, что забыла, как он выглядит. Образ был затуманенным, и я не могла разглядеть черты его лица. Но я была уверена, что это все же был он. Знаете, когда вы будто ощущаете, что это тот самый человек, но во сне он будто совсем другой? Он улыбался мне и держал меня за руки. Алекс говорил, что скучает и я тоже призналась, что скучаю по нему. Но после этих слов наши руки вдруг разъединились, и я медленно начала отдаляться от него. Ничего не понимая, я начала идти вперед, наблюдая за сочувственным лицом моего друга. Но я не приближалась, а наоборот больше отдалялась. Я ускорила шаг и потом вовсе перешла на бег, но ничего не поменялось. Я будто бежала на месте, но при этом отдалялась все дальше от него. Наконец, когда мне приходит в голову остановиться, я смотрю на него. И в самый неожиданный момент Алекс с какой – то высокой скоростью приближается ко мне. От испуга я закрываю глаза, боясь, что мы можем удариться. Я не почувствовала ни удара, ни прикосновения. Я медленно открываю сначала один, а потом второй глаз и замечаю вокруг себя рассеивающуюся дымку.

Резко открываю глаза, вернувшись в реальный мир. Сажусь на кровать, переводя дыхание. Сначала не могу понять, где нахожусь, но потом, осмотревшись, вспоминаю, что я в номере мотеля. Хватаюсь за голову двумя руками, обдумывая свой сон. Алекс снится мне, потому что я думаю о словах доктора Крамкай все свое свободное время. Мне не нравится, что я стала видеть сны. Лучше спать в полумраке и ничего не видеть, чем видеть такое.

Еще несколько минут я просто лежу, уткнувшись взглядом в потолок. А когда, наконец, просыпаюсь, я принимаю душ, пытаясь отбросить мысли о сне.

Теперь, когда я окончательно пришла в себя, сушу волосы и собираю их в высокий хвост. Я не крашусь, потому что считаю, что мне это не нужно. Не понимаю, зачем девчонки наносят себе тонну макияжа на лицо, чтобы сделать его другим. Я считаю, что естественность выглядит намного лучше, чем преображение после макияжа.

Надеваю джинсы и достаю из шкафа блузку, от которой прихожу в ужас. В номере есть утюг, поэтому решаю привезти ее вид в порядок.

Перед тем, как уйти, решаю убраться в номере. Складываю аккуратно вещи по своим местам и убираю мусор. Когда время на часах приближается к двенадцати, понимаю, что пропустила завтрак в мотеле. Нужно поехать куда – нибудь перекусить. Когда выхожу на улицу, ощущаю холодный воздух. Сегодня нет дождя, и асфальт успел немного высохнуть. Бросаю взгляд на парковочные места, которые совсем были пусты. Только лишь мой автомобиль стоял припаркованным перед мотелем уже который день. Я с досадой вздыхаю. Мне стоит попробовать его завести, вдруг на этот раз мне повезет. Сажусь в машину, медленно поворачиваю ключ в зажигании. Мотор издает несколько ревущих звуков и утихает. Я снова пробую ее завести, не надеясь на лучшее, как вдруг мотор издает звук и заводится. Победно улыбаюсь и захлопываю за собой дверь. Думаю, мне стоит найти кафе поближе, на случай, если с автомобилем снова возникнут проблемы. По пути включаю радио, чтобы развеять свое одиночество. Когда останавливаюсь на светофоре и дожидаюсь зеленого света, стучу пальцами в такт музыки. Сегодня мне следует вызвать автослесаря, чтобы он осмотрел автомобиль. Да еще и вмятина на бампере не дает мне покоя. Расстраиваюсь из – за того, что мне придется потратить несколько долларов за ремонт. Хотя я сама виновата, что не приняла помощи от Дэниела. Он мог бы оплатить все расходы, и я бы не задумывалась о деньгах. Я привыкла выходить из подобных ситуаций сама и в чужой помощи не нуждаюсь.

Прежде, чем свет светофора переключается на красный, мне неожиданно приходит в голову безумная мысль. Еще не знаю, пожалею я об этом или нет, но я уже разворачиваю машину в сторону городского парка. Мне безумно хочется взглянуть на то место, где я жила раньше. Не могу продолжать жить так, словно меня здесь никогда не было. Решительно надавив на газ, даю себе обещание, что уеду оттуда сразу же, как увижу это место. Мне по – настоящему страшно, просто потому, что там была моя прежняя жизнь.

Уже около часа дня, когда я заезжаю на знакомую мне улицу. Сердце взволнованно стучит в груди, ощущая каждый пробивающий удар по моим внутренностям. Я даже отключила радио, потому что оно больше мешало мне, чем помогало отвлечься от мыслей. Раздумываю, не развернуть ли мне машину и уехать отсюда, пока не поздно, но останавливаю себя. Думаю, в этом нет ничего плохого. Я еду медленно. Замечаю знакомый мне дом. Пульс учащается настолько, что ощущаю каждый удар. Я нервничаю и это мягко сказано. Руки вспотели, и я вцепилась в руль так, будто боюсь выпустить его. Проезжаю еще несколько домов, прежде чем решаю остановиться, чтобы хоть немного оглядеться. Не хочу, чтобы меня кто – то заметил. Мне становится трудно дышать, и я умоляюще прошу себя успокоиться. Здесь все так же тихо и спокойно, все как я помнила в своей памяти. Замечаю, что дом выкрашен в другую краску. Во дворе стоит детский велосипед, а на газоне валяются маленькие игрушки. Должно быть, теперь здесь живет семья с маленьким ребенком. Не знаю, стоит ли мне подходить ближе, но мне хочется проверить наш с Алексом тайник. Выхожу из машины и медленно прохожу половину дороги. Напоминаю себе, что не выйдет ничего хорошего, если меня поймают.

Бросаю взгляд на дом Алекса, молясь чтобы дверь на противоположной улице не открылась, а потом снова бросаю взгляд на дом, перед которым я уже стояла.

Не знаю, от чего больше так колотится сердце. От того, что я стою перед домом, в котором провела все свое детство или то, что позади меня дом Алекса.

Мне бы хотелось увидеть: изменилось ли что – то внутри или все осталось по – прежнему. Наверняка изменилось, ведь теперь здесь живет другая семья.

Я осматриваюсь по сторонам, чтобы убедиться, что никого нет. Когда решаюсь сделать шаг к дому, я быстро иду по газону.

Раньше мы с Алексом любили оставлять друг другу послания в виде записок. Это было забавно. Сбоку нашего дома – в стене, выдвигался один кирпичик, именно там мы могли прятать друг для друга записки.

Думаю, надо сделать все быстрее, пока никто не вызвал полицию. С быстрого шага я перехожу на бег, через двор прохожу позади кустов и когда делаю еще шаг, то наступаю на игрушку, которая громко свистит прямо под моими ногами.

– Черт! – прошептала я и спряталась в кусты, пригнувшись.

Смотрю на входную дверь, но кажется, мне крупно повезло, никто ничего не услышал. Делаю еще несколько шагов, и я оказываюсь сбоку дома. Во втором ряду отсчитываю пятый кирпич и трясущимися руками пытаюсь выдвинуть его из стены. Сначала у меня ничего не получается и я уже решаю, что его заколотили, но пробую еще раз, применив немного усилий. Улыбаюсь, когда чувствую, что кирпич немного выдвигается из стены. Прибавляю еще немного сил. После чего я полностью выдвигаю его и засовываю руку в тайник, в надежде найти там что – то. Когда пальцами нащупываю клочок бумаги, хватаю её и высовываю руку. Листок совсем пожелтел, могу только представить, сколько здесь пролежало это письмо. Алекс наверняка оставил его здесь очень давно. Я немного разочарована, но мне все же интересно, что там может быть написано. Хватаю кирпич с земли и засовываю его назад. Быстрыми шагами направляюсь к машине, а когда дохожу до автомобиля, сажусь на сидение и разворачиваю бумагу, где вижу до боли знакомый почерк. Переводя дыхание, я с нетерпением начинаю читать слова на листке:

Беатрис, если ты все же читаешь это письмо, то ты наверняка сейчас совсем взрослая. Не та маленькая девочка, которую увезли из родного дома. Девочка, которой я не смог помочь в силу своего возраста. Мне было больно осознавать какого тебе было, когда ты потеряла маму. Все же думаю, что ты это не прочитаешь, потому что не хочу причинять тебе той боли, которую, возможно, ты все еще чувствуешь. Это просто мои мысли. И если так нужно, пусть этот листок сгниет в нашем потайном месте.

Мне жаль, мне действительно жаль, что так получилось. Я не знал, как тебе помочь, не знал, что мне делать. Я был таким же ребенком, как и ты, но чувствовал, что я, черт возьми, что – то должен сделать, чтобы облегчить твои страданья. Чтобы унять боль хоть на немного. Я сожалею, что так и не смог защитить тебя от всего плохого. Есть моменты, которые невозможно вернуть. И это как раз тот самый момент. Я переживаю его полностью и сожалею об этом. Во многом виню себя. Мне было жутко от того, что ты перестала разговаривать. Со мной ты всегда делилась многим, но сейчас ты не произносишь и слова с того момента, как не стало твоей мамы. Мне казалось, что я могу потерять самого лучшего друга в своей жизни. Этого я боялся больше всего на свете. Иногда мне кажется, что это произошло, потому что я думал об этом постоянно. Поэтому и виню себя. Наконец, когда твой отец принял решение уехать из Бостона, мои родители не сразу решились рассказать мне об этом. Я не смог в это поверить. Но я готов тебя поддержать, где бы ты ни была…

Я отрываю свой взгляд от листка и перевожу дыхание. К горлу подступает такая боль, что мне тяжело сглотнуть. Я очень редко вспоминаю этот тяжелый момент своей жизни. В основном, потому что он был слишком мрачным, и я просто хочу его забыть. На самом деле, я бы многое хотела забыть. Жаль, что это невозможно. Когда мамы не стало, я действительно не разговаривала. Уоррен очень переживал за мое состояние, не знал, что делать с ребенком, который не может оправиться от смерти родного человека. Сейчас я наверняка могу понять его смятение. Может именно это обстоятельство повлияло на его решение – переехать. Поэтому я всегда винила себя в этом. Когда я узнала, что мы переезжаем, я впервые заговорила после того, что произошло. Я думала, что отец прислушается ко мне, и мы вместе сможем принять общее решение. Но нет, на самом деле он сделал все так, как считал нужным сам. Тем самым сделав мне еще больнее.

Снова опускаю взгляд на листок, продолжая читать там, где я остановилась. Замечаю, что цвет чернил сменился, да и почерк стал взрослее и выразительнее:

За полтора года вы с отцом ни разу не приехали сюда. Кажется, он хорошенько постарался, когда уезжал отсюда. Я прошу родителей найти твой адрес. Хоть что – то, что намекнет на то, что я смогу увидеть тебя снова. Я достал маму с папой. Они говорят, что не смогут найти адрес, где ты сейчас живешь, потому что так захотел твой отец. Мама сказала, что он местный шериф в Хьюстоне и это все, что они смогли узнать. А после этого она вообще запретила мне произносить твое имя. Они считают, что это может плохо отразиться на нашей семье…

Три года… три гребанных года прошло с того момента, как я не видел тебя. Не слышал твоего смеха, твоих шуток… Думаю положить это письмо в наш тайник. Вдруг когда-нибудь ты вернешься, а там будет лежать это послание. Хотя нет, не хочу, чтобы ты его читала, пусть лучше сгниет. Надеюсь на то, что твоя жизнь уже не будет прежней. Что ты обрела душевное равновесие и стала счастливым, по – настоящему счастливым человеком. Эти строки я писал очень долго. Сначала думал, что когда – нибудь я смогу тебе показать их и мы, как раньше посмеемся над моими мыслями. Но потом, когда я вырос, понял, что этого не произойдет.

Наверное, только что я понял, что у меня уже нет той надежды, что и прежде. Сейчас я готов отпустить тебя.

Трис! Господи, как же мне тяжело! Я никогда не смогу простить своих родителей за то, что они сделали. Если бы ты знала…

Слезы текут на бумагу, которую я еле держала в руках. Чернила выцвели, и я не могу прочитать то, что было написано дальше.

Я начинаю плакать так сильно, что перед глазами все плывет. Алекс все это время думал обо мне так же, как и я. Конечно, я повзрослела, но ровным счетом ничего не изменилось. Я ненавижу себя за то, что не подумала в первую очередь приехать сюда. Я настолько эгоистична, что думаю только о себе. Ведь Алекс ни в чем не виноват и он имеет право знать, что я снова в городе. Он был моим единственным другом, который всегда был рядом со мной.

Я плачу еще несколько минут, пытаясь прийти в себя. Потом кладу листок в бардачок, и глубоко дышу. Наблюдаю за тем, как ветер вихрем закручивает опавшие листья на капоте машины. Собравшись с мыслями, вспотевшей рукой хватаюсь за металлическую ручку. К горлу подкатывает огромный ком. Выхожу из машины. Чувствую, как начинает моросить мелкий, слегка холодный дождик.

Сейчас или никогда! – подумала я, когда бросаю взгляд на дом Алекса. Мой пульс бьется намного сильнее, чем хотелось бы. Посмотрев в отражение стекла машины, руками вытираю слезы с лица, приводя себя в порядок.

Молю Бога, чтобы они не сменили адрес. Ведь я уже здесь и обратного пути нет.

Я пересекаю улицу и, миновав лужайку, подхожу к крыльцу. Когда стою около белой двери, руки дрожат так, что я не могу нажать на кнопку звонка. Мне трудно дышать от одной мысли, что эта дверь может распахнуться. В детстве она всегда казалась мне гигантской. Сейчас я стала намного выше, и она уже не кажется мне огромной. Делаю еще один глоток воздуха и выдыхаю, когда все же решаюсь нажать на звонок. Я опускаю лицо, потому что все еще не могу поверить в то, что я тут.

Через несколько секунд слышу скрежет в замке и замираю. Пытаюсь еще раз вдохнуть воздух, но у меня это плохо получается. Легкие будто отказываются работать. Когда дверь резко распахивается передо мной, я вижу женщину. Не сразу, но все же я узнаю ее. Первая мысль, которая приходит мне в голову – это то, что она по – прежнему здесь живет. Это не могло меня не радовать. У нее светлые глаза и прекрасная улыбка. Волосы светло – русые и где – то проскальзывает легкая седина. За эти годы ее лицо покрылось небольшими морщинками. Она стояла передо мной в красивом халате, такая милая, домашняя, все та же изящная женщина.

Миссис Хортон бросает взгляд на меня. По ее выражению лица тяжело что – то прочитать.

– Здравствуйте. Я могу вам чем – то помочь? – спрашивает она, и я тут же замираю.

Что? Она меня не узнала?

Еще несколько секунд обдумываю варианты, как поступить. Я все еще могу сказать ей, что ошиблась и уехать отсюда, пока не поздно. Или могу признаться, что я та самая маленькая девочка, которая когда – то жила напротив ее дома.

– Миссис…

– Боже мой! – вдруг произносит она и прикрывает рот рукой. Она не сводит с меня своего взгляда. – Беатрис? Это ты?

Миссис Хортон стояла с окаменевшим лицом. Она в замешательстве, возможно даже в шоке.

Что мне сказать? Что ответить?

Я сама с трудом могу что – то говорить.

Черт, надо было заранее продумать варианты этой встречи. Может, тогда я бы не стояла здесь, вот так наблюдая за растерянностью этой женщины. Не хочу доводить ее до паники, но мое присутствие производит, к сожалению, обратный эффект. Она в замешательстве смотрит на меня, а я не двигаюсь. Кажется, я вообще не могу пошевелиться, будто меня парализовало. Никогда не ощущала подобного и это отвратительное чувство.

– Скажи, что я не ошиблась… – произносит она с каким – то отчаянием. На ее лице отчетливо читалось удивление.

– Миссис Хортон, это, правда я, – с трудом выговариваю слова и чувствую, что мой голос охрип.

Да, это тот момент, о котором я и мечтать не могла. И вот я здесь стою перед этой женщиной и клянусь, я готова расплакаться, броситься ей в объятия и плакать, плакать, пока не кончатся мои слезы. Найти, наконец, утешение и избавиться от страданий, что я испытывала последние годы. Но я не сделаю этого, потому что сильнее, чем кажусь.

Поэтому сейчас пытаюсь выдавить улыбку.

– Беатрис, глазам своим не верю! – она шире приоткрывает дверь, оглядывая меня с ног до головы. Затем тянется ко мне и уже через секунду заключает в объятия.

– Проходи. Ты, наверное, промокла. Не хватало тебе заболеть, – говорит она, отпуская меня. Миссис Хортон впускает меня в дом. Неуверенно, но я все же делаю несколько шагов внутрь.

– Я очень рада вас видеть, – выдавила я, сохраняя улыбку на своем лице.

– О, моя дорогая, как же я по тебе скучала. – Она снова крепко меня обняла, заставляя врасплох. Не знаю, что и ответить, поэтому обнимаю ее в ответ.

Ее теплое прикосновение меня успокаивает, и я не могу поверить, что это на самом деле не так тяжело, как казалось.

– Проходи, – сказала она, закрывая за мной дверь.

Я снимаю куртку и вешаю ее в прихожей со всеми остальными вещами.

Миссис Хортон улыбается, и мы проходим на кухню. Представляю, как тяжело ей это дается. Должно быть, она еще не может прийти в себя. Я хорошо вижу ее растерянность.

– Садись за стол. Ты голодна? Нет, не отвечай, я разогрею тебе суп, – взволнованно говорит она.

Я сажусь за огромный стол. Здесь все, как и прежде, только теперь сделан свежий ремонт. Кухня была очень большой и плавно переходила в столовую и казалась очень удобной. Ее классический стиль меня, по правде говоря, удивил. Все выглядело богато и красиво. Красочные обои с вишневыми цветами украшали одну из стен этой кухни, все остальные стены были выкрашены в мягко – бежевый цвет. Все место на кухне занимал дорогой кухонный гарнитур шоколадного цвета, который очень красиво сочетался со светлыми оттенками стен и с бежевым кафелем, устеленным на полу.

Миссис Хортон накладывает в тарелку суп и кладет передо мной. Положив рядом ложку и несколько кусочков хлеба, она начала наводить чай.

Я краснею от такого теплого гостеприимства. В очередной раз убеждаюсь, что идея о том, чтобы не навещать их все же была плохой.

Когда принимаюсь за еду, то понимаю, что жутко проголодалась. Еще с утра я просто собиралась пообедать в кафе, а теперь сижу на кухне Хортонов и от этого безумства голова кругом. Она ставит на стол две кружки с чаем и присаживается напротив, пристально на меня глядя.

Честно говоря, я даже не знала, с чего начать этот разговор. Надеюсь, она сама что – нибудь спросит у меня. Думаю, у нее сейчас много вопросов, которые она не решается мне задать. Она смотрела на меня, не сводя глаз, а ее взгляд все больше меня смущал.

– Миссис Хортон… – произношу я, когда молчание затягивается.

– Ты с ума сошла? – говорит она и улыбается. – Называй меня Мэгги, пожалуйста.

Ее улыбка такая добрая и искренняя, что мне становится уже более чем комфортно.

– Ты… ты все такая же красавица, – сдержанно говорит она, – и совсем взрослая…

Когда смотрю на нее, могу поклясться, что замечаю слезы в ее глазах. Ей тяжело сейчас что – то говорить, и я хорошо это вижу. Больше всего мне не хочется, чтобы она плакала из – за меня. Готова провалиться сквозь землю от неловкости. Опускаю свой взгляд, понимая, что не могу не то, что ее, а даже себя успокоить.

– Не хочу, чтобы мое присутствие вас расстраивало, – произношу я, перемешивая суп ложкой. Я голодна, но сейчас даже есть не могу.

Она взволнованно смеется.

– Нет, что ты. Я просто еще не верю, что ты сидишь прямо передо мной.

Я понимаю, о чем она говорит, потому что несколько минут назад я стояла перед ее дверью и думала о том же.

– Я всегда представляла, какой ты будешь, но не думала что настолько красивой.

Неловко поднимаю свой взгляд на нее и вдруг мне впервые захотелось поговорить о маме. Знаю, что она, как некстати, тот человек, с которым мне стоит это обсудить. Они были подругами, хорошими подругами.

– Мэгги, я так и не решилась сходить к ней на могилу, – выдавливаю я так тихо, будто в горле что – то застряло. Не знаю, что еще сказать ей.

– Понимаю. Я редко там бываю, – виновато признается она. – Не решаюсь навещать ее так часто, как хотелось бы, – она вздыхает, будто боится, что я буду ее осуждать.

На самом деле я не собираюсь этого делать.

Протягиваю через стол руку и беру ее за ладонь. Возможно, так ей станет немного легче.

Это так странно, даже для меня. Я не люблю успокаивать людей, когда им плохо. Может все потому, что чаще всего плохо мне? Но Мэгги очень милая и я просто не могу поступить по – другому. Чувствую, как ее рука подрагивает в моей, и я беспокоюсь за нее. Не думала, что ей будет настолько тяжело меня видеть.

Я оглядываюсь и глубоко вдыхаю, все так же держа ее за руку.

– Как вы поживаете? – спрашиваю я, пытаясь избавиться от этого неловкого момента.

Я не знаю, как себя вести и все, что происходит сейчас, очень странно для меня.

– Ох, – вздыхает Мэгги. – За эти годы столько произошло, что и одного разговора не хватит.

Она улыбается.

– А Алекс? – спросила я, как будто дожидалась удобного момента, чтобы спросить о ее сыне.

– У него квартира в центре города, – говорит она. – Иногда приезжает, но в основном очень редко.

Когда узнаю, что Алекс живет в этом городе, внутри гаснет тревога, что держалась на протяжении всего разговора. Этого ответа я и ждала. После письма от Алекса, что я прочитала, мне нужно его увидеть. У меня появилась надежда наладить с ним заново общение. Не знаю, для чего мне это. Может несколько знакомых в этом городе мне все же не помешают?

Когда я упоминаю о ее сыне, лицо Мэгги расплывается в улыбке. Я рада, что как – то могу ее отвлечь от своего неожиданного появления.

– Мне его не хватает, а муж постоянно в командировках. От одиночества меня спасает работа, – говорит она, и я отпускаю ее руку. – Алекс будет безумно рад тебя видеть.

– Правда? – спрашиваю я, тяжело в это веря. Делаю резкий глубокий вдох. Я просто не знаю, как эта новость на него повлияет. По правде говоря, увидев реакцию Мэгги, мне кажется, что Алекс отреагирует также.

– Сейчас я поняла, что мне очень не хватало вас, – признаюсь я тихо и готова разрыдаться, но сдерживаю себя изо всех сил.

– Твой отец не должен был увозить тебя отсюда…

– Знаю, – говорю я, перебив ее. Мне не хочется говорить о Уоррене. Он испортил всю мою жизнь, разлучил меня с друзьями и даже с мамой. Не думаю, что вообще когда – то его прощу. Он причинил мне слишком много боли.

– Он хотел сделать как лучше…

– Я не хочу говорить о нем, – резко произношу я, не давая ей договорить.

Мэгги замолкает, и из – за этого я чувствую себя неловко.

Я опускаю глаза, рассматривая в тарелке остывший суп.

– Я бы хотела увидеть Алекса.

– Хорошо, я сообщу ему, что ты приехала.

Я перевожу дыхание и смотрю на нее.

– Хочу, чтобы он приехал сегодня, – прошу я ее, понимая, что еще одного такого дня мне не выдержать. Лучше пережить все сегодня.

– Да, конечно, – говорит она, улыбаясь. – Пока Алекс будет ехать, предлагаю посмотреть какой – нибудь фильм.

Я улыбаюсь и соглашаюсь с ее идеей. Мне до сих пор неловко и я чувствую себя не в своей тарелке. Мэгги встает из – за стола и со словами «позвоню Алексу», выходит из кухни. Я почти не притронулась к еде. Отодвигаю тарелку от себя, ощущая, что не могу есть. Мысленно благодарю Мэгги за то, что с ее стороны не было лишних вопросов. Она очень добра ко мне, я давно не ощущала такого теплого отношения. Я будто хочу ухватиться за тонкую нить и изменить свою жизнь к лучшему.

Я вытираю уголки глаз, понимая, как сильно я волнуюсь перед встречей с Алексом. Как бы я не старалась показывать безразличие, я понимаю, как сильно мне не хватало этих людей.